Рассвет в ночи

Он тянет её к себе, влечет и манит, соблазняет и затуманивает ей рассудок... Ловит бабочку грубыми ладонями, мнет крылья, ломает жизнь... Зачем? Что делать сказочной Светлане в Его мире лжи и разврата? Как ей прожить здесь, сохранив радужный кристаллик души незамутненным и цельным? Она идет к Нему, бежит, оступаясь и падая, несется в Его распахнутые объятия, надеясь встретить там тепло и счастья, но... Кроме того, там ждет её Его излишняя скрытность, неумение контролировать эмоции, Его депрессивные ночи и постоянный бег ото всех и вся. Когда-то давно мир Его вспорол Ему брюхо и раскурочил грудь, вырвав оттуда всё, что делало Его человеком, оставив только перепуганную душу, предпочетшую забиться в дальний угол и сберечь себя от натиска жестокой жизни. Он хладнокровная тварь, которую заводит азарт охоты. Он жестокий хищник с голодным взглядом. Он... не умеет любить. Не должен уметь. Не имеет права. Ничего хорошего из этого не выйдет. Они живут по разные стороны тоненькой грани, переступать за которую ни тому, ни другому недозволенно. Но...

Дверь чуть дрогнула от слабого стука и тут же отворилась, впуская счастливо улыбающуюся Светлану с кипой документов в руках. Заметив мечущуюся от Его руки к стене и обратно черную тень, девочка замерла на пороге, спросила дрогнувшим голосом:

─ Что случилось, Константин?

─ Не хочу знать, что будет завтра. - Ответил Он, переводя на неё взгляд черных глаз, в которых из-за солнечного света, заглянувшего в них под углом, вдруг обнаружились точечки суженых зрачков. - Хочу жить в одном мгновении с тобой.

Дверь тихонько хлопнула у Светланы за спиной, нежные руки опустились к Нему на плечи, скользнули по спине, приближая улыбающиеся личико к самым Его глазам, мягкие губы коснулись пролегшей на высоком лбу морщинки, разглаживая её и одновременно заставляя ноющее сердце забиться яростнее и ретивее.

─ Не думай о завтрашнем дне. - Разрешила она милосердно, притягивая Его голову к своей груди, запуская пальцы в густые волосы.

В нос ринулся её сладкий и волнующий запах, все тело изогнулось к ней навстречу - Он обхватил Светлану за талию, притягивая к себе и зажимая между колен. Это она может обо всем забыть, расслабиться и довериться Его рукам, отдаться Ему на милость, покориться, вручить Ему свою жизнь. Она может, а Он... Он должен сохранять трезвость ума, Он обязан просчитывать ходы и анализировать варианты, Он... в ответственности, Он отвечает за все своей дурной головой...

Но Он ничего не мог с собою поделать - Его разрывало то неведомое никогда чувство, что Он для удобства себе самому назвал любовью. И любовь эта была истинной радостью. А еще она была настоящим безумием.

Глава 42.

Ее невыносимая беспомощность

Она кинула взгляд на часы и потерла виски. Только что кончился обеденный перерыв, но в Ее оскорбленном желудке обижено заурчало. Ибо сегодня в Нее не лезли ни горячий шоколад, ни приятно пахнущие булочки с корицей, ни даже любимое Ею клубничное мороженое. Опять перед глазами встал прыгающий мячик, яростно отбиваемый его напряженной рукой. Константин уехал вчера вечером, и Она опять чувствовала себя беспомощной и опустошенной. Еще эта вчерашняя сцена...

Он, конечно, выкрутился, улыбнулся, мгновенно сводя Ее с темы, и Она мигом уговорила себя забыть это, болтая с ним о новом проекте и о вчерашнем море. Но сегодня, когда перед Ее глазами лежали закрытые папки и хрипел от натуги процессор компьютера, Она вспомнила ту сцену в его кабинете и всё крутила и крутила её в голове. Нет, взгляд Ее Константина по-прежнему оставался нежен... Но почему же в нем читалось такое отчаянье? Еще отчетливей стали видны круги под черными глазами...

Она обеспокоено поерзала на стуле и прижала к губам костяшки пальцев. Задумчивый взгляд проехался по потолку, и Ее голову посетила крамольная мысль: "А что если он... Если он тоже, как я, понимает что мы... Что мы не можем быть вместе... Что мы слишком разные?". Шариковая ручка запрыгала у Нее в руке, чиркая по лакированной поверхности стола. "Неужели он мог так думать?.." - взволновано размышляла Она, прикусывая губу и вздыхая. Конечно, у Нее самой получилось смириться с тем, что все кончится. Получилось смириться и суметь наслаждаться каждым мгновением... Но сможет ли он? Ведь он наверняка уверен, что Она ни о чем подобном не думает... Не стоит ли с ним поговорить?

В голове Ее завертелись разные мысли, твердящие каждая о своем, и Она испуганно тряхнула головой, прогоняя их. Не время думать об этом... Если Ее подозрения подтвердятся, Она спросит у него напрямую... И да-да, Она сможет! Потому что новая Мышка гораздо храбрее, чем прежняя! Ну... По крайней мере, когда рядом стоит Константин и угрожающе смотрит на предполагаемых обидчиков. Она даже улыбнулась неуверенно...

И тут в офисе раздался чей-то незнакомый и требовательный голос. Она замерла, прислушиваясь, но ничего не разобрав, приняла решение выйти и посмотреть. Когда дверь бесшумно закрылась за спиной, Ее взгляду предстал высокий статный блондин с блекло-голубыми глазами. Да и в целом он был несколько бледноват... Впрочем, времени на подробный осмотр у Неё не было, так как мужчина шагнул к Ней, недовольно вопрошая глубоким баритоном:

─ Мне нужен господин Зуров. Где я могу его найти?

Оглядев напрягшихся клерков, он скривил губы и выплюнул:

─ А то никто тут не может дать адекватного ответа!

Она передернула плечами, как будто стряхивая с себя налипший яд, и протараторила:

─ Он вскоре должен вернуться... А по какому вы вопросу?

─ У меня к нему выгодное предложение... Кстати, может, вы мне в этом поможете?

─ А он ожидал встречи с вами? - Напряглась Она, стараясь не глядеть в холодные глаза, шарящие по Ней, как по увлекательной картине.

─ Ну, что-то вроде этого. На точную дату мы не договаривались... Но...

─ Можете подождать в моем кабинете. - Пробормотала Она, открывая дверь и пропуская его.

Когда блондин проходил мимо, пахнуло какими-то пряными духами, от которых у Нее закружилась голова. Когда же Она пришла в себя, мужчина уже сидел, раскручиваясь, в Ее кресле и задумчиво барабанил пальцами по подбородку. Она следила за каждым его движением, точно испуганный зверек, а мозг Ее неустанно работал. Из Ее вычислений, да и из слов Константина вытекало, что тот скоро должен появиться... Ну максимум до 7 часов, хотя бы для того, чтобы успеть проводить Ее домой... Значит, этот может подождать. Ну, два часа не двадцать минут, но все же...

Молча, не обращая внимания на болтающего о погоде блондина, Она притащила ему стопку брошюрок о бизнесе и сбегала вниз за стаканчиком кофе, с неким злорадством подавая ему растворимую муть. Уж очень неуютно Ей было под этим взглядом - изучающим, но не душу, а тело. И от этого было еще неуютней, так как, если душу Она с грехом пополам умела скрывать, то безразмерные балахоны на работу Ей запретил носить возмущенный Константин. Скромно сложив ручки на коленях, Она слушала шорох страниц и шумное дыхание бизнесмена. Когда же Она решалась поднимать голову, Ее серый взгляд мгновенно натыкался на мутный голубой, и Она возмущенно и неохотно вновь опускала глаза с сведенным коленям. В какой то из моментов, примерно через час после его прихода, блондин лениво проговорил:

─ Что же вы такая молчаливая? Как вас зовут, красавица?

─ Светлана. - Брякнула Она, о чем тут же пожалела.

Надо было как-то его отбрить... Впрочем, разве имеет Она на это право? "Я исполняю здесь роль секретарши, а он бизнесмен...", - с горькой насмешкой над собой подумала Она, взглядом прожигая в полу дыру. Она думала, что блондин на этом успокоится, но зря надеялась... Мягкий, с какой-то ядовитой сладостью баритон продолжал вещать:

─ А мое имя Николай. Можете так и меня и звать!

Она что-то неразборчиво пробормотала, не желая поддерживать разговор, но мужчина, кажется, и сам это понял - минут на десять воцарилось молчание. А после Она вновь упорно игнорировала его попытки узнать о Ее жизни, возрасте и тому подобном. Так же предпочитала Она не замечать горячих взглядов, кидаемых блондином на Ее неглубокое декольте, которое Она изо всех сил пыталась прикрывать то волосами, то, поняв безуспешность этой затеи, руками. Мужчина в это время встал, прошелся по кабинету, скрипя туфлями и дергая за галстук в попытках его ослабить. Потом подошел к Ее компьютеру и внезапно ахнул, с ужасом переводя взгляд на Нее:

─ О боже! Гляньте только! У вас вирус!

Она подскочила, мгновенно забыв обо всем, и рванула к компьютеру, оттирая от экрана блондина и вглядываясь в открытые файлы... Только их не было. Она просмотрела все, потом перевела изумленный взгляд на ухмыляющегося мужчину и возмущенно выпалила:

─ Но здесь ничего нет!

─ И не должно быть. Я ведь уверен, вы отлично ладите с этой техникой.

Рука мужчины неожиданно перехватила Ее запястье, когда Она решила отшатнутся, чтобы отойти на безопасное расстояние. Крепкие пальцы стиснули руку так, что кожа мгновенно покраснела. Она в ужасе перевела взгляд с его пальцев на его лицо и пролепетала:

─ Что же вы... делаете?

Сальная улыбочка расплылась по холеному лицу, и глаза тускло заблестели, делая привлекательно мужчину почти уродливым:

─ Брось ломаться, милочка... Ты просто милашка, а таких берут на работу совсем не за ум... Ну, покажи мне, на что ты способна!

Она дернулась, пытаясь вырваться, но не преуспела в этом и, тихо пискнув, оказалась прижата к стене. Стул, на котором до этого беззаботно разъезжал бизнесмен, стукнулся о дверь и остановился. Она забилась, точно пойманная бабочка, извиваясь и пытаясь уклониться от железного захвата.

─ Да пустите меня!!!

─ Ни за что... Перестань строить из себя недотрогу! Зуров наверняка здорово развлекается с тобой, да, Светланочка?

Она глухо всхлипнула, пряча лицо и изо всех сил отворачиваясь от горячих губ, чье прикосновение было не только противным, но еще и до смерти страшным. Замерев на секунду, Она перевела дух, но блондин не терял времени даром, и пара пуговиц на хлопковой блузке была тут же расстегнута. Испуганно крикнув, Она начала вырываться с удвоенной силой. Но в то время пока мужчина придавливал Ее своим телом к стене, одна рука его зажимала Ей рот, а вторая настойчиво лезла под юбку. Молча захныкав, Она что было мочи укусила его за палец, и Он с шипением... нет, не отдернул руку, а наоборот - прижал к стене сильнее, причиняя Ей боль. Внезапно Она смогла высвободить руку, и ударила его ладонью по щеке, заставляя на секунду отстраниться. И дернулась еще раз. Шов на юбке разошелся с тихим шелестом, и Она в ужасе заметалась, мешая ему и тщательно препятствуя. Но, в конце концов, он справился с Ее хрупким тельцем, и жуткая, страшная рука поползла вверх по ногам, грубо лаская кожу. Слезы брызнул из серых глаз, и Она отчаянно хлюпнула носом. Губы, к которым была прижата ладонь, едва слышно двинулись, прошептав:

─ Константин...

И тут же сомкнулись, в то время как глаза в немом отчаянии взглянули на беззаботное синее небо за окном.

Глава 43.

Он, карающий и воскрешающий

Он убил этого подонка, должно быть, - просто не мог не убить. Паника, скользящая в глазах прибежавших на вызов охранников, указывала именно на это - мужчина, распластанный в неловкой позе на забрызганном кровью и слюной полу, совершенно не подавал признаков жизни. Ему плохо запомнился весь процесс уничтожения этой твари, на краю задурманенного отчаяньем и поглощенного яростью сознания мелькали лишь смутные и неясные отрывки воспоминаний - вот кровь из сломанного носа тугими волнами хлещет на белоснежную сорочку, вот хрустят переламываемые дверью пальцы, вот безвольно мотается размозженная об стену голова, вот закатываются безумные от боли глаза. Совершенно потеряв самоконтроль, Он бил и бил, ломая кости и хрящи, покрывая каждый сантиметр туши этого мерзавца кровоподтеками и ссадинами, наслаждаясь видом брызжущей во все стороны крови, упиваясь чужими страданиями! Он хотел выбить из этой мрази душу, истерзать, изувечить, уничтожить!!! Не оставить от скота этого ничего, кроме вонючей кучи тухлятины, которой тот и являлся при жизни!

─ Господин Зуров! - Вскрикнул один из охранников, кидаясь оттаскивать Его от и без того искалеченного тела. - Вы его убьете! Остановитесь!

И был тут же отброшен к стене нечеловечески сильным локтем. Метнув в охнувшего парня залитый звериной злобой взгляд, Он со всего маху опустил жесткую подошву на сломанные пальцы, отчего раньше срока признанное мертвым тело изогнулось судорожно, выпуская из заполненных кровью легких скулящий стон.

─ Жива ваша сволочь!!! - Заорал Он, пиная истерзанного мужчину под ребра. - Забирайте отсюда это дерьмо! И катитесь... все катитесь прочь!!!

Круша мебель, сметая со столов письменные принадлежности и плоские мониторы, Он орал не своим голосом на в трепете замерших сотрудников, в стены летели мышки и клавиатуры, на пол сыпались скрепки и ручки, разлетались по офису веера бумаг. Он был взбешен, Он был на пике гнева, озверевший от отчаяния и боли разум Его совершенно потерял контроль над телом - Он не ведал что творит и говорит, Он не видел перед собой лиц подчиненных, тихой толпой вытекающих из офиса подальше от свирепого начальника, Он не слышал обращенные к Нему наставления и просьбы успокоиться. В глазах плясали кровавые пятна, бешенное дыхание обжигало глотку, кипящая кровь гремела в ушах. Словно щепку подхватив за край огромный стол, Он перевернул его одним резким движением, грохотом распугав замешкавшихся клерков. И остался, наконец, один в разгромленном офисе среди медленно кружащих в воздухе клочков бумаги и со стуком раскатывающихся по полу остатков оргтехники. Осатанело колотящееся сердце никак не желало униматься - хотелось продолжать крушить все вокруг, рвать легкие безумным криком, кинуться вслед за уволокшим того подонка охранниками и добить-таки его! Выдавить масляные глазки, смевшие таращиться на Светлану, оторвать руки, которыми эта скотина прикасалась к Его девочке, раздавить ему яйца, вырвать ему глотку! Убить! Убить, наплевав на возмездие, на закон, на всё и вся! Убить зверски, извращеннейшим из способов! Убить! Убить! Убить...

Совершенно выбившись из сил и потеряв последние запасы сдержанности, Он упал на колени, упираясь руками, по локоть забрызганными кровью, в черный ламинат пола, сплевывая тягучую слюну, стряхивая капельки пота с совершенно вымокших волос. Выдохнул долго и тяжко, опухшими пальцами размазывая по доскам отвратительно пахнущую кровь этого грязного ублюдка... И никто ведь не услышал, не заглянул будто бы невзначай в кабинет, просто так, типа что-то узнать. Всем было плевать, всем этим прилежным работничкам, мило улыбающимся Светлане, провожающим её слащавыми взглядами, дружелюбно интересующимся об успехах в работе... Когда действительно пришло время проявить внимание, они были заняты... Заняты они были! Не слышали! Не желали ничего знать! Бездушные лицемерные твари!!!

Опрокинулся на спинку попавшийся под горячую руку стул, беспомощно завращались в воздухе пластиковые колесики. Сметая все на своем пути, Он кинулся к распахнутому настежь кабинету, откуда выволок недавно перепугано верещащего мужика, осмелившегося покуситься на самое дорогое, что было в Его жизни, на всё, что у Него было... на Его трепетную тихую Мышку, на любимую девочку Его, на самое светлое и чистое создание на земле... Которое сейчас дрожащим зверьком жалось в угол огромного кабинета, пряча заплаканное личико за перекрестием судорожно сведенных рук.

Совершенно обезумев от страха, она тонко вскрикнула в ответ на Его осторожное прикосновение, сжимаясь еще плотнее, словно хотела превратиться в маленькую незаметную точку, свернуться ежиком в колючий никому недоступный комочек, сберечь то немногое, что оставил от воспрявшей было души тот похотливый тип.

─ Света... - Сведенные в оскал губы Его дернулись болезненно, когда она, чуть разведя в стороны локти, глянула на Него затравлено и будто не узнавая. - Всё кончилось уже, маленькая... Я тут, я с тобой...

Взвыв подраненным зверем со всей горечью и безумием, какие накопились в её перепуганном сердечке, девочка кинулась к Нему, судорожно вцепляясь пальцами в складки футболки на Его спине, зарывая лицо в забрызганную кровью ткань, прижимаясь так тесно, точно стремясь провалиться к Нему вовнутрь, спрятаться за ребрами, прильнуть к самому сердцу. Повалившись на пол от толчка, Он обнял её что было сил, обхватил за плечи и голову, прикоснулся пересохшими губами к мокрому от слез лицу, гладил и гладил трясущуюся в рыданиях спину, спутанные волосы, покрытые мурашками плечи. Он шептал ей, носом касаясь уха, успокаивал и утешал, а она все плакала, и плакала, не имея никакой возможности успокоиться, не находя в себе и крохотной толики былых сил. Светланы сейчас не было, она вся куда-то утекла, развеялась по ветру, ускользнула в тонкие щели, оставив в руках Его лишь до верха заполненное страхом и болью хрупкое тельце свое, подвергнувшееся самой мерзкой пытке. Он сгреб девочку в охапку, поднимаясь на ноги, заметался по кабинету от стены до стены, не зная, как быть и что теперь делать, растерявшись чуть ли не впервые в жизни. Наверное, ей надо в больницу... Но как же отдать её в таком состоянии в чужие руки? Наверное, следует позвонить её родителям... Но как же расстаться с нею и не знать, как она, и что происходит? Наверное, стоит отвезти её домой к Олесе... Но как же бросить её одну с девчонкой, которая ей в подруги не стремится? Что делать? Что же делать?!

─ Света... - Должно быть, голос Его звучал сейчас надсадно и хрипло, потому что девочка сильнее прежнего затряслась от плача. - Что он?.. Он не?..

Лишь новый поток слез был Ему ответом, лишь еще один скулящий вой заполнил пустынный офис. Ему показалось, что Он успел вовремя... Он услышал её сдавленный зов, когда приоткрыл дверь кабинета... Он успел, Он не мог опоздать, не мог... Иначе всё, на этом всё... Он себе не простит никогда. Того, что привел сказочное создание в реальный мир, того, что заставил её работать в тот день, когда сам был в отъезде, того, что запретил ей пускать посторонних к Нему в кабинет, вынудив остаться наедине с этой скотиной, того, что... Он никогда себе не простит!

─ Почему?.. - Она заговорила вдруг сквозь слезы и шумное дыхание, и Он замер на месте, крепче прижимая девочку к груди, зарываясь носом ей в темечко. - Почему они считают... что им все можно?.. Как ты... как ты можешь с ними... общаться?.. Что ты делаешь... среди этих... этих мерзких... Константин?

─ Тише... - Он баюкал её на руках, точно новорожденного младенца, аккуратно и бережно поглаживая ладонями по спине и плечам. - Тише, девочка моя, тише... Всё уже кончилось... Никто тебя больше не тронет... Никто и никогда, слышишь?.. Никто и никогда...

Он не считал времени, что, конечно же, неумолимо бежало, приближая вечер, а вместе с ним и ночь. Бродя со Светланой на руках из кабинета в кабинет по гулкому офису, Он слушал её постепенно утихающие рыдания, выравнивающееся дыхание, снижающие частоту всхлипывания. Один раз в двери заглянул охранник, но, понимающе кивнув, скрылся с глаз. Он за все ответит, всех выслушает и все объяснит. Но не сейчас, не сегодня... Сегодня Он будет занят, очень занят, просто-таки поглощен заботами.

Домой Он гнал на всех парах, одной рукой вцепившись в руль, а другой обняв все еще шмыгающую носом и прячущую зареванные глаза Светлану. Ни в больницу, ни к родителям, ни к Олесе Он её не повезет. Никому не доверит. Нигде не оставит. Теперь она будет с Ним. Всегда и везде. Ни на шаг Он от неё не отступит, ни на секунду из поля зрения не выпустит. Он в ответе... И Он ответит. За все свершенное, пусть и не Его руками, но ответит. Своей собственной кровью расплатится. Всем, что у него есть. Всё отдаст, лишь бы Светлана никогда больше не плакала, прижавшись к Его груди.

Оказавшись в Его квартире, Светлана тут же подняла с полу приветливо мяукающую Усатую и с ногами забралась на диван, свернулась там калачиком, прижимая к себе теплое кошачье тело. Усатая будто бы сердцем почуяла свою необходимость для исстрадавшейся Мышки, ласково мурлыча, ткнулась мокрым носом в соленую от засохших слез щеку. Присев на минутку возле дивана, Он погладил девочку по голове, поймал горестный взгляд опустевших глаз, поцеловал в висок, сжимая дрожащие ладошки в ноющих тупой болью руках, с костяшек пальцев которых была начисто содрана кожа.

─ Тебе надо ванну принять. - Шепнул Он, поднимаясь с полу и направляясь в ванную. - Побудь тут... Я скоро.

Ходить до изнеможения вымотанная Светлана не могла, или не хотела, да Ему и нетрудно было носить её дрожащие тельце на руках - даже спокойнее как-то, когда чувствуешь, что она здесь, рядом, в полной безопасности. На мгновение Ему показалось, что пережившая такую мерзость девочка содрогнется, когда Его пальцы пробежались по застежке блузы, одну за другой расстегивая пуговички, но нет - Светлана лишь потупила взгляд и развела руки, не мешая Ему снимать с себя одежду и белье. Порванная юбка тут же полетела в мусорное ведро, худенькие ножки переступили, позволив Ему завершить разоблачение хозяйки, сняв кружевные трусики. Странное дело, но Его она совсем не боялась, стеснялась, конечно же, но страха и отвращения не испытывала, видимо, чувствовала, что Он сейчас подавлен и разбит не меньше её самой. Подхватив неловко мнущуюся на месте девочку под спину и колени, Он пощупал кончиками пальцев воду, проверяя температуру, и только после этого опустил напрягшееся тельце её в заполненную до краев ванну, бережно откинул волосы Светлане на грудь, прошелся намыленной мочалкой сначала по спине, потом поочередно по руками, подмышкам, груди и шее, животу, ногам... Черные волосы причудливыми узорами расплывались по поверхности воды, тонули, превращаясь в тонкие вуали, изгибались и закручивались кольцами. Тихонько, без малейшего напора Он смывал с нагого тела всю грязь, которой замарали его лапы той скотины, и грязь эта сходила легко и без усилий - не могла она закрепиться на таком существе, как Его дивная Мышка. Когда волосы были сполоснуты чистой водой, а кожа скрипела от прикосновений, Он помог девочке выбраться из ванны и закутал в огромное полотенце, растер плечи, промокнул тяжелые пряли и поцеловал Светлану в губы. Не сдержался, не устоял... К Его удивлению она ответила на поцелуй, опухшими губами прихватив Его нижнюю губу и опять прижавшись к Нему вплотную.

─ Ты сам весь в крови... - Девочка носом указала на забрызганную темными пятнами футболку. ─ И руки...

Внимательные пальчики осторожно ощупали ранки на Его руках, опухшие от слез глаза распахнулись Ему на встречу, заливая Его жалостью и виной, поджались искусанные губы, и дорожки слез вновь побежали по только что отмытым щекам. Не в силах больше терпеть всё это, Он сгреб Светлану вместе с полотенцем и поволок в спальню, усадил на кровать, распахнул шифоньер и опустил к девочке на руки синюю шелковую сорочку на тонких лямках, ответил недоумевающему взгляду:

─ Купил после той ночи, что ты у меня провела... Надеялся, что будут еще такие ночи...

─ У тебя перекись есть? - Спросила Светлана тихо, надевая сорочку и расправляя складки на коленях. - Надо руки твои обработать.

Перекись неприятно пощипывала открытые раны, грубая ватка терлась о содранную кожу, причиняя мерзкую боль, но она несравнима была с той болью, что рвала Его сердце, будоражила разум, в узел скручивала внутренности. Он внезапно почувствовал себя слабым и бессильным, каким-то загнанным и растерянным зверем, сбившимся со следа и в отчаянии прижавшим уши. Он сделал для Светланы всё, что только мог, но это казалось ничтожно малым, бесполезным, глупым... Он должен был привести девочку в чувства, вернуть её к жизни... И не мог... Не получалось...

─ Константин... Ты что? - Рука Светланы бережно коснулась Его подбородка, приподнимая хмурое лицо, серые глаза расширились, взгляд сменился с задумчиво-пустого на растеряно-перепуганный. - Ты... плачешь?

─ Нет! - Торопливо ляпнул Он, в не меньшем изумлении касаясь своего лица и замечая на кончиках пальцев поблескивающую влагу, что секунду назад пленочкой застилала черные глаза. - Это... Это от злости... Это не слезы.

Руки Светланы опустились к Нему на плечи, лицо оказалось совсем близко, скользнула по обнаженной груди Его шелковистая ткань сорочки - девочка опустилась к Нему на колени, заглянула в глаза, попросила молитвенно:

─ Не расстраивайся... Со мною все уже хорошо.

─ Останься у меня! - Жарко прошептал Он, обхватывая её за талию. - Хотя бы до завтра... Хотя бы до конца недели... Не пойдем на работу, отдохнем от всего. Я съезжу за твоими вещами... Пожалуйста, останься со мной.

─ Хорошо. - Был спокойный ответ, ласковые пальцы отвели за ухо непослушную прядку темно-каштановых волос, а Он все просил, будто не слыша согласия:

─ Съездим к морю, или сходим в парк, или в лесу прогуляемся, или... Да куда хочешь пойдем! Хочешь, из города уедем?

Серые глаза смотрели уже осмысленнее, но все еще печально, и Он замолчал, устыдившись своего мальчишечьего порыва, саркастично подумал, что сейчас совсем не похож на Константина Зурова. Он уложил девочку спать, дождался, пока она задремлет под мягким поглаживанием Его руки, и ушел в кухню, где оставил ноутбук. Вышел на нужный сайт и погрузился в работу...

Это не походило на охоту, это был четко спланированное убийство. Шаг за шагом Он рушил всё, что успел создать тот мерзавец - работа спорилась. К утру в его мелкой империи начнутся катастрофические изменения, а через пару-тройку дней от неё не останется и следа. И плевать Ему было сейчас на ни в чем неповинных работников его фирмы, на жен их и детей, на всё на свете. Вот кого Он с удовольствием загонит в петлю, так это ту циничную мразь, что посмела коснуться Его маленькой Мышки.

От работы отвлек сдавленный стон из спальни. Метнувшись на зов, Он тут же очутился подле всхлипывающей Светланы, забрался под одеяло, обнял перепугавшуюся чего-то девочку, поцеловал в макушку.

─ Ты где был? - Спросила она, носом утыкаясь к Нему в бок. - Не уходи больше.

Он и не собирался, погладил потревоженную Усатую, пристроившуюся на подушке, лег поудобнее, притягивая к себе теплое тело Светланы и, сам себе удивившись, запел. Он знал, что голос Его, глухой и низкий, как нельзя лучше подходит для колыбельных, потому не удивился, что Светлана в восхищении подняла взгляд, хлопнула ресницами и вдруг... улыбнулась, слушая "Дождь и ветер" в Его исполнении.

─ Ты увидишь на бархатном небе спелые звезды и месяц волшебный... - Допел Он строчку и кашлянул, тоже улыбаясь. - Отвратительно пою?

─ Нет... - Прошептала она, опуская голову Ему на грудь. - Пой еще...

И Он пел - тихо, почти шепотом, касаясь губами прядей черных волос, поглаживая спокойно опущенные плечи и расслабленные руки. Мышка спала, позабыв, кажется, обо всех горестях, и боль в сердце Его постепенно сменялась безысходной нежностью.

Глава 44.

Вы-Здо-Рав-Ли-Вай?

Она проснулась рано, когда из окна только-только забрезжил солнечный свет. Недовольно сощурилась, прикрывая пальцами заболевшие от яркого солнца глаза, и потянулась с хрустом, с удовольствием... Правда, мышцы тут же отозвались ноющим криком, напоминая о том, что было вчера. Темно-серые глаза испуганно распахнулись, и Она тут только поняла, что Ее обнимают сильные, теплые руки. Резко обернувшись в объятиях, Она наткнулась взглядом на лицо Константина. Как ни странно, он еще спал, и Ей совсем не захотелось его будить. Улыбка вышла чересчур болезненная, поэтому Она просто замерла, сосредоточенно и серьезно изучая каждый миллиметр его кожи. Вот уголки губ, которые скорбно опущены вниз, вот устало сведенные на переносице брови... Такое впечатление, что он просто притворяется, но все сомнения развеивает тихое ровное дыхание и расслабленное тело.

Она коснулась взглядом исцарапанных пальцев, и в сердце стукнулось чувство вины. Ведь это из за Нее ему сейчас плохо... Вспомнив грязные прикосновения чужих рук к своему телу, Она неуютно скукожилась, отчего руки Константина судорожно сжались на Ее талии, а глаза под закрытыми веками забегали, точно в панике. Она замерла, стараясь даже не дышать, но когда его губы приоткрылись, искажаясь в зверином оскале, Она просто вспыхнула беспокойством, понимая, что ему наверняка снится кошмар!

Она никогда не умела утешать людей. Не умела подбирать слова, не умела прижимать к себе, не умела вытирать слезы... Да и редко Ей приходилось это делать. Поэтому Она просто старалась избегать подобных ситуаций. Но не сейчас... Как бы Ей самой ни было мерзко и грустно, к Ней в какой-то беспомощной ярости прижимался самый важный человек Ее жизни... И Она просто не могла оставить все просто так. Холодные губы коснулись его лба, прошептали что-то бессмысленно-нежное на ухо, прижались к пульсирующей жилке на шее. Обвиваясь вокруг него и стараясь передать все свое тепло и нежность, Она и сама успокаивалась. Как будто весь ужас вчерашней ситуации утекал из Нее, плюя ядовитой слюной и цепляясь из последних сил за Ее душу. Перед глазами снова встал образ ухмыляющегося извращенца, и Она вздрогнула, не в силах совладать с собой. Сердце тут же застучало быстрее, и Она испуганно покосилась на Константина. Но он по-прежнему спал... И, кажется, ему даже не снилось ничего плохого. Обычно жесткое и напряженное лицо разгладилось, нос доверчиво уткнулся Ей в плечо, а руки еще тесней, как любимую и верную игрушку, прижали Ее к его телу... Едва заметно улыбнувшись, Она вновь поцеловала его в лоб и склонила свою голову на подушку, закрывая глаза и понимая, что, если хоть на миллиметр отойдет от него, Ее начнет судорожно трясти. Но ведь Ей не нужно от него отходить... пока...

Константин заворочался, и Она с дрожащей на губах улыбкой встретила его сонный, еще мутный взгляд, который, впрочем, через пару секунд прояснился, и руки его перестали напоминать железный обруч, принимая облик нежно обвивающей лианы. Пальцы пробежались по Ее спине, и вскоре Ее кудрявая голова покоилась на его теплой груди. Зажмурившись, Она слушала стук его сердца, и все никак не могла собраться с силами, чтобы отодраться от него и показать, что на самом деле с Ней все хорошо... Вздохнув, Она тихонько пробурчала:

─ Тебе снился кошмар.

─ Откуда ты знаешь, Мышонок?

Голос был охрипший - то ли со сна, то ли от волнения. Нежные пальцы проехались по Ее волосам, приглаживая их. Она дернула плечом, утыкаясь носом ему в шею, и улыбнулась, понимая, что ему щекотно:

─ Это было видно.

Взгляд серых глаз встретился со взглядом черных:

─ Не нужно... Я не хочу, чтобы тебе снились кошмары.

─ А я не хочу, чтобы эти кошмары... происходили с тобой наяву.

Она вздрогнула и почувствовала, как он бережно отстранился. Она расстроено опустила уголки губ, потянувшись вслед за ним:

─ Я не боюсь тебя... Константин, я не боюсь тебя...

Лицо Ее любимого исказила гримаса насмешливого отчаянья:

─ Я не должен был этого допускать.

─ Ты не мог об этом знать.

Он нахмурился, скорее всего, намереваясь продолжать обвинять себя во всех смертных грехах. Но Она робко коснулась его губ, поймав его горячее дыхание и завернулась в одеяло по самый нос, следя за ним щелками глаз:

─ Не нужно... Пожалуйста, не кори себя.

Сглотнув, Она срывающимся голосом добавила:

─ А можно... Я больше не буду.... в том кабинете...

Он вздрогнул, кинулся к Ней, остановив самого себя перед самым Ее испуганным лицом, и тут же протараторил:

─ И слова не говори! Я больше не оставлю тебя одну! Ни за что! Будешь со мной в кабинете! Это даже... Даже не говори ничего!.. Но это еще нескоро... малышка моя, мы еще отдыхаем.

Неуверенная ухмылка прорезала его лицо, и рука осторожно коснулась Ее щеки, на которой отпечатался след подушки:

─ Хочешь, проведем весь день дома, а хочешь, можем, куда-нибудь пойти.

Она задвигалась, хмуря бровки и думая. Вообще-то, Ей не хотелось никого видеть... Даже один вид мужчин вызывал у Нее дрожь. Ну, кроме Константина, конечно. Но дома...

─ Может... пойдем в парк? - Неуверенно предложила Она, опуская ресницы и скукоживаясь.

Правда, получив мягкий поцелуй в висок, Она робко улыбнулась, поднимая взгляд на него и следя, как он встает, потягиваясь и урча, как сонный ленивый кот. Черный взгляд обратился к Ней, мгновенно наполнившись какой-то яростной заботой:

─ Конечно, пойдем в парк. Куда ты захочешь, моя милая.

Несмотря на то, что Она полностью ему доверяла, с кровати сползла, только когда Константин отправился варить верный кофе. Первым делом была ванная, полочки в которой были полупусты - только принадлежности для бритья, пара одеколонов и неряшливо брошенное большое синее полотенце. С глубоким вздохом Она подняла его, на секунду прижав к лицу и вдохнув резкий запах Константина, и повесила на услужливо изогнутый крючок. Плеснув в лицо холодной водой, Она скинула с себя подаренную им ночнушку и придирчиво осмотрела себя. Пальцы испуганно прошлись по едва заметным синякам на ногах, а рука судорожно прижалась к распухшим алым губам. Искривив те самые губы, Она хлюпнула носом: "И так неказистой была, а сейчас вообще некрасивая". Худые плечики дернулись, и Она поспешно отвела взгляд от зеркала, натягивая рубашку и тщательно умываясь. Вчерашние события были как в тумане, и только кинув взгляд на ванну, Она вспомнила, как Константин бережно укладывал Ее туда, скользил мочалкой по телу. Тело тут же подвело разум, вздрагивая... Отнюдь не боязливо, скорее наоборот. Но разум испугано вскричал, и Она мигом загнала странные мысли подальше, обхватывая себя руками за плечи и стараясь скрыться за этим телом, потеряться в нем... Стоило Ей распахнуть дверь, как перед Ней предстал обнаженный по пояс Константин, с беспокойством оглядывающий Ее и вопрошающий:

─ С тобой все в порядке? Ничего не болит?

Она не удержалась от улыбки, успокаивающе погладив его по щеке и прижавшись на секунду всем телом. На разум и чувства тут же снизошло спокойствие, и мгновение Она чувствовала себя уверенно, как за каменной стеной. Но потом Она отстранилась и с сосредоточенной мордашкой попросила его вытянуть руки. Он безмолвно подчинился, следя за Ней взглядом, пока Она осматривала подсохшие ранки и цокала языком, увидев загноившиеся. А потом последовала длительная и болезненная процедура промывания, которую Константин сносил, стиснув зубы и, кажется, больше переживая за Нее, чем за себя самого. Наконец, перекись была поставлена на прежнее место, ночная рубашка натянута до колен, а волосы свешены на лицо. Кухня встречала Ее терпким ароматом кофе и чуть пережаренной яичницы. "И не мудрено, - с некоторой долей вины подумала Она, - ведь он стоял и терпеливо сносил мои пытки. То бишь, уход за царапинами". Неуверенно глотнув горькое кофе, Она отставила кружку и беспомощно покосилась на свои ноги. "Только бы он не заметил синяки...", - жалобно подумала Она, стараясь натянуть подол сорочки как можно ниже. Получалось плохо. Через десять минут безуспешных попыток спрятать все следы вчерашнего позора, Она захлюпала носом, а он испуганно подскочил на своем стуле, вглядываясь в Нее и переходя на сдавленный шепот:

─ Что с тобой?

Губы Ее искривились, причиняя Ей ноющую боль, и Она прохныкала что-то вроде "Ничего-о-о..." Константина это не успокоило, и через пару мгновений он уже осторожно держал Ее за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. "Пытаясь", потому что Она упрямо прятала виноватый взгляд за черными ресницами. Но когда он отчаянно прошептал Ей на ухо что-то успокаивающее и заботливое, Она искренне расплакалась, вытирая пальцами бегущие по щекам слезы и теперь уже пряча всё лицо:

─ Я некраси-и-ивая!

И кинула донельзя упрямый взгляд на Его ошалевшее лицо:

─ Не смотри на ме... ме... меня!

Кажется, у Константина вырвался нервный смешок. Затем последовало крепкое объятие, правда очень-очень осторожное, словно он боялся причинить Ей боль, и долгие уверения в том, что Она прекрасна и просто очаровательна. Верить, конечно, Она ему не верила, но полегчать Ей таки полегчало. Поэтому, с трудом успокоившись, перестав дергать носом и совладав с прыгающими губами, Она ласково ему улыбнулась и прижалась к плечу, не собираясь отходить от него даже на миллиметр. Ей и не пришлось, впрочем... Потом они долго бродили в парке, причем Константин, как Она подозревала, специально выбирал те тропки, где почти не ходили люди. Ее это радовало, и часа через два Она собралась с силами и отлепилась от его локтя, осторожно подходя к невысокому бережку, пробуя пальцами температуру воды в озерце и робко улыбаясь.

Спиной почувствовав его приближение, Она отвернулась от озера и прильнула к своему любимому, ткнувшись носом в грудь и почти не дыша. Пальцы его осторожно пробежались вдоль Ее позвоночника, и Она прижалась еще теснее. То ли от страха, то ли от нежности. Она и сама не знала, что уж говорить о нем... По крайней мере, сейчас Ей было спокойно. А это хорошо, ведь так?

Глава 45.

Зеркало Его души

Туго закрутив краны, стянув с крючка полотенце и обернув Его вокруг бедер, Он выбрался из душа и направился к зеркалу, оставляя на кафельном полу ванной мокрые следы. Из амальгамной глубины стекла на Него уставился какой-то непонятный человек. Он вообще редко смотрел на себя в зеркало. То есть, брился и причесывался Он, конечно же, глядя на свое отражение, но в том то и дело, что именно на отражение, а не на себя самого. На себя в зеркало Он почти никогда не смотрел. А тут вот глянул и... растерялся как-то. Человек, отражающийся в помутневшем стекле, похоже, дня три уже не брился, отчего смуглую кожу щек и подбородка покрыла короткая темная щетина, довольно аккуратная, надо отметить, - Ему всегда шла легкая небритость. А еще у этого человека, оказывается, были темно-карие глаза, а вовсе не черные, как Он считал раньше, и рот Его совсем не походил на прямой росчерк, - губы изгибались в чуть заметной усмешке, причем не злобной, а мягкой, обаятельной. Он вообще сам по себе был обаятельный, легкий и уравновешенно-веселый. Никакой мрачности на лице, никаких суровых искр в глазах, никакого сарказма на тонких губах - ничего такого в этом человеке не было. Не наблюдалось даже тени холода или безразличия, а еще... Ему было только двадцать восемь лет, и об этом в облике говорило всё - взгляд, выражение лица, поза, в которой Он стоял. Господин Зуров, воспринимаемый людьми как успешный бизнесмен, бездушная скотина и расчетливый делец, на самом деле был молодым парнем. Обычным таким парнем - снимите с Него дорогущий костюм и начищенные туфли, небрежно взъерошьте довольно длинные пряди аккуратно уложенных волос, растяните уголки напряженных губ и... получите того самого человека, что сейчас смотрел на Него из зеркала.

─ Здорово, приятель... - Глухо поздоровался Он с самим же собой и медленно отер с лица задержавшиеся в щетине капельки воды.

Бриться Он не стал, а еще не стал укладывать волосы и, захлопнув шкаф, в котором висели строгие костюмы на все сезоны и все случаи жизни, достал из комода темно-синие джинсы и чистую футболку без рукавов. Вставшая, пока Он был в душе, Светлана хлопотала на кухне, раскладывая по тарелкам завтрак, а, заприметив Его в дверях, приветливо улыбнулась и потянулась навстречу награждать легким поцелуем в губы. Как бы паршивы ни были воспоминания о том, какие обстоятельства поспособствовали тому, чтобы девочка эта согласилась пожить с Ним, а происходящее все равно вызывало у Него до глупости счастливую улыбку и желание со смехом кружить её на руках по обеденному залу. Что Он, собственно, и сделал, проигнорировав её укоризненный взгляд и наигранное возмущение столь фамильярным поведением.

─ Я сейчас съезжу на работу. - Сказал Он, с аппетитом уплетая салат. - А на обратном пути заеду за твоими вещами.

─ На работу в таком виде? - Изумилась Светлана, впрочем, глаза её, полные лукавого очарования, четко дали понять, что вид этот ей очень даже нравится.

Выслушав указания касательно того, что именно взять из её комнаты, а также какие продукты купить на обед, Он обулся в темные кроссовки, запихнул длинные концы шнурков за борта, еще раз уточнил, не в тягость ли будет Светлане несколько часов провести в одиночестве, получил в ответ успокаивающую улыбку и напоминание, что она остается не одна, а в компании Усатой, и, прихватив ключи от машины и от квартиры Светланы, побежал разбираться с делами.

Несмотря на то, что сегодня была пятница, офис встретил Его закрытыми дверями. Еще вчера утром Он позвонил своему заму и велел сообщить сотрудникам, что работа возобновится только с понедельника, проигнорировав при этом перепуганные речи о том, что сделки ждать не будут, и поступать так с клиентами и партнерами по меньшей мере невежливо. Ему было плевать на всех этих разжиревших толстосумов. Ему вообще ни до чего сейчас не было ровным счетом никакого дела - Он даже сим-карту в мобильном сменил, чтобы никто, кроме Светланы, не мог Ему позвонить.

Блуждая по разгромленному офису, пиная кроссовками остатки оргтехники, поднимая перевернутые стулья и зачем-то расставляя на столах органайзеры, Он вспоминал ту жуткую среду... Свою ярость, смешанную с беспомощностью, затравленный взгляд заплаканной Светланы, избитого до полусмерти ублюдка... Охрана, кстати, сообщила Ему, что этот мерзавец оказался еще и жалким трусом - не стал подавать заявление в милицию, устрашившись, что Светлана подаст встречный иск с обвинением в домогательстве. Не захотел огласки грязных подробностей своей сладкой жизни... Сволочь. Конечно же, Светлана первая в суд не обратится - не найдет в себе сил пройти через весь этот ужас, да и Он несчастную девочку свою туда не потащит. Нет. Он во всем виноват - Он все и поправит. Тихо и незаметно. Осталось совсем немного, и мразь, посмевшая дотронуться до Мышки, навсегда запомнит, чего стоят подобные действия в отношении людей, дорогих Константину Зурову.

На глаза попался маленький черный мячик, лежащий в луже засохшей крови - Его каучуковый попрыгунчик, должно быть, выпавший из кармана во время драки... Хотя то была не драка - то была казнь. Откинув на спину сумку с ноутбуком, Он присел на корточки и брезгливо оторвал от полу присохший мячик, вытер подвернувшейся под руки бумагой коросту налипшей крови, повертел в пальцах и стукнул об пол. Короткий гулкий удар эхом отозвался в заболевшей голове, всколыхнув в памяти всё то, что обычно вынуждало Его обращаться к попрыгунчику за помощью. Тихо вздохнув, Он откинулся назад и уселся прямо на пол, свесив руки между раздвинутых колен.

Светлана спросила Его, как Он может жить в одном мире с такими мерзкими тварями, как этот проклятый Николай? Как Его не коробит от близости таких людей? Как может Он спокойно сознавать, что является одним из их паршивой братии? Что Он делает здесь, среди лицемеров и извергов, самовлюбленных франтов и напыщенных ничтожеств?.. Он же не такой, как они. У Него есть эта чертова совесть, дурацкая привычка обдумывать свершенное, неумение прогнать из сердца жалость и осознание своей неправоты... С детства Он ненавидел этот мир, противился ему, бежал от него... И вот сбежал-таки... И куда? Всё туда же, всё в ту же жизнь, всё к тем же людям... Спрятал душу, испугавшись, что мир этот её сожрет. Привык думать, что всё совершаемое Его телом, не имеет никакого отношения к душе... Стал таким же точно бездушным лицемером, как и все те, кто Его окружает, а значит - ничуть не лучше того же Николая, чьей кровью забрызган пол.

Но еще Светлана попросила, чтобы Он не вздумал себя обвинять в произошедшем. Уверила, что эта история никоим образом не отразилась на её отношении лично к Нему. И всё же Его продолжало мучить чувство вины, а еще... А еще Он самому себе был противен... До такой степени противен, словно это Его руки породили те страшные синяки на теле Светланы. Обнимая свою девочку, Он всерьез боялся каким-то необдуманным движением напомнить ей о действиях того ублюдка, уподобиться ему в её глазах. Но вместе с тем в растерянном разуме Его жил еще один страх - страх, что, проявляя такую заботу, Он неизбежно внушит Светлане ложное опасение, будто она сама стала Ему неприятна после произошедшего. И этот страх был сильнее, а потому Он обнимал её как можно крепче и целовал как можно нежнее. И как можно дальше гнал от себя все эти порядком измотавшие уже сомнения, пытаясь вернуть к жизни того хладнокровного насмешника, в образе которого вольготно существовал раньше. Однако сейчас этот тип лишь изредка бросал на Него хмурые взгляды и тут же ускользал куда-то, уступая место задумчивому и совестливому оппоненту своему. Что ж... Для Светланы куда лучше продолжать общаться с двадцативосмилетним обаятельным парнем, с легкостью решающем все её проблемы и одним только видом своим внушающим уверенность в том, что всё будет хорошо. А ничего, кроме спокойствия Его маленькой Мышки, сейчас Ему интересно не было.

Вызвав уборщиков и компьютерщиков, Он несколько часов провел на рабочем месте, ожидая, когда офис приведут в должный вид, ведь в понедельник должен был вернуться Георгий Иванович. Вспомнив о деловом партнере, Он проверил, как обстоят дела с "жертвой", позвонил ему и как обычно доложил о том, что дело почти завершено, и с этого момента процесс уж точно стал необратимым - еще неделя, и всё будет кончено. Странное дело, Его голова была полностью забита мыслями о Светлане, но когда Он произнес эти слова, в сердце впилась ледяная иголка, такая же точно, какая впивалась всегда. Хотя нет... Еще более острая и длинная... И намного холоднее, чем прежние. В теле Его правила пробудившаяся ото сна душа, а потому боль от осознания того, что Он творит, стала более ощутимой и злой. Отыскавшийся попрыгунчик оказался как нельзя кстати.

Вернувшись домой ближе к вечеру, Он нашел девочку спящей на диване в обнимку с Усатой и с раскрытой книжкой под безвольно обмякшей рукой. Сегодня они никуда не пошли - только в ближайший магазин сходили за мороженым. Он сел за пианино, и Светлана пристроилась рядом, пыталась научиться "игре в четыре руки". Получалось плохо, и от этого они смеялись, шутливо ворча друг на друга и периодически опрокидываясь со скамьи на пол, забывшись в бурных выяснениях отношений, которые начинались как игривые тычки, а заканчивались уже на полу тесными объятиями и умопомрачительными поцелуями.

Впервые за десять лет Он, привыкший к одиночеству и свободе, с кем-то делил свой дом, подстраивался по чей-то жизненный ритм, считался с чьими-то желаниями и решениями. Этим кем-то была обворожительная девочка, умеющая без опаски заглядывать в Его жуткие глаза и любить Его истерзанную и сумасбродную душу... А она Его любит, - в этом Он был уверен... И пусть от такого осознания сердце сжимается в трепещущий ком, пусть... Он согласен чувствовать эту боль веками... тысячелетиями.

Глава 46.

Воздушное чудо Ее мечты

Когда каждую ночь снятся дурные сны, тебе может помочь тот, с кем ты просыпаешься. Эту простую истину Она усвоила как раз тогда, когда в очередной раз проснулась раньше Константина и любовалась его расслабленным лицом. Вот он что-то пробормотал и уткнулся носом Ей в руку. Все Ее тело тут же пробрала дрожь, и Она с трудом подавила желание прижаться к нему и начать ласкаться, как довольная ленивая кошка. Вместо этого Она замерла, глядя как по его губам расползается неуверенная улыбка, а глаза медленно приоткрываются, первым делом устремляя свой взгляд к Ее лицу... Ну а потом, собственно, ниже, ниже, еще ниже... Когда сонный, еще мутный, но уже вполне адекватный взгляд уткнулся прямо в глубокое декольте ночной сорочки, Она залилась краской и возмущенно натянула одеяло по подбородок. Он тут же пришел в себя, устыдившись и потершись колючей щекой о Ее плечо:

─ Прости, Мышонок.

Но Она уже передумала и гнала от себя глупые мысли о том, что Ей хотелось бы, чтобы он зашел дальше взглядов. Ну... По крайней мере, хоть немного! Вспомнив, как проснулась ночью от кошмара и тут же попала губами в его шею, Она опять покраснела. Не потому что смущалась... Она совершенно не стеснялась Константина, что было странно... Но в Ее обычно прохладной и спокойной душе вдруг поднялся такой всепоглощающий пожар, что Она чуть ли не корчилась в муках, заставляя себя не исследовать пальцами и губами все его тело - до последней черточки, до последнего изгиба.

С трудом отвлекшись от мыслей, Она перекатилась на спину и потянулась, искоса следя за его мягкими скользящими движениями. Константин поднялся, выгибая спину так, что та хрустнула, и улыбнулся Ей, озорно подмигивая:

─ Я тут подумал...

Она заинтересовано склонила голову к плечику, откидывая одеяло и еще раз с удовольствием потягиваясь:

─ О-о-о чем?

Тон получился каким-то томно-мурлычущим и настолько... интимным, что Она тут же полыхнула и, откашлявшись, спросила заново:

─ О чем?

Он усмехнулся, не сводя с Нее взгляда:

─ А не устроить ли нам маленькое чудо?

Это звучало настолько интригующе, что Она тут же спрыгнула с кровати, разглаживая ночную рубашку и пытаясь расплести спутанные черные кудри. Серые глаза вопросительно уставились в лицо Константину, и этот мучитель, наконец, закончил свою речь:

─ А не пойти ли нам в парк и не запустить ли воздушного змея?

─ А ты умеешь? - С искренним восторженным изумлением спросила Она, мыслями уже находясь на зеленой лужайке и сконцентрировано совмещая легкую ткань со скрещенными деревяшками.

Теплый смех Ее любимого прервал мечтания:

─ Знаешь... Ты совсем не удивляешься тому, чему в принципе должна, и так до странного изумлена тем, что я могу сделать то, что делают все дети от пяти до пятнадцати лет!

Она пожала плечами, смущенно пробурчав, что вот, например, Она сама этого не делала, и тут же мягкие пальцы коснулись Ее подбородка, заставляя приподнять бледное личико:

─ Вот и сделаем. Пусть немного позже, чем надо, но все-таки...

Затем последовал вроде бы дружеский поцелуй в губы, который совершенно случайно перерос в нечто большее, а через пять минут - ну совсем уж во что-то непотребное, так как губы Константина оказались на Ее ключицах, а Она вдумчиво покусывала краешек его уха... Как всегда затянувшиеся ласки прервала Она, шмыгнув носом и нервно натянув ночную рубашку пониже. Он все понял, осторожно прижал Ее к себе и потерся подбородком о гриву черных волос:

─ Ну, давай... Собираемся! Чтоб через час уже вышли!

И с наигранным неудовольствием покосился на часы:

─ А то где ж это видано, уже девять часов, а мы только проснулись!

Она залилась чистым серебристым смехом и умчалась в ванную - приводить Свое Величество Встрепанность в порядок.

Потом был горячий кофе и чуть горьковатые на вкус губы, и распахнутое окно, и ветер в лицо, и опять кончик его уха у Нее во рту... В общем, за час они, естественно, не управились. Но через два чинно и благородно выплыли из дома, как степенная пара... Хотя на степенную они мало походили! Она взахлеб дышала жарким воздухом, щурилась на солнце, подпрыгивала от восторга, совала деньги в руки обрадованному продавцу сложенных упаковок с воздушными змеями. Когда они, наконец-то, зашли в парк, он был полон людей. Здесь были и большие семьи, и парочки, и компании подростков, и мамы с детьми, и пожилые клубы по интересам, и заядлые собаководы, и испуганные кошки, вместе с птицами сидящие на деревьях и надсадно шипящие на стоящих внизу благодушных домашних ретриверов и овчарок.

Они с Константином долго выбирали подходящую поляну, забраковав поляны полные народу, и в конце концов нашли пологий склон, по которому как раз прекрасно гонять с воздушным змеем. Константин подстелил свою рубашку, и Она тут же бухнулась на колени, нетерпеливо вскрывая упаковку и с восторгом глядя на цветастую раскраску бумажного змея. Но Константин тут же отобрал у Неё змея, и Она обиженно насупилась, вынудив его неохотно объяснить:

─ Хочу, чтобы ты восторгалась настоящим, целым змеем, которого я тебе сейчас сделаю!

Она подулась-подулась, да и перестала, кусая костяшки пальцев и дергая себя за кончики волос. В конце концов, Константин обернулся, спрятав что-то у себя за спиной, и со смехом перехватил Ее руки, твердо намеревающиеся нащупать лежащего позади него змея. Ему пришлось выслушать возмущенные ворчания, дождаться заслуженного "чмока", и только тогда Он строго попросил Ее закрыть глаза ладонями - что она поспешно исполнила, не забыв оставить для себя щелочку между пальцами, - и тогда вытянул на всю длину руки пестрого гордого воздушного змея. Она тут же с писком кинулась его оглядывать со всех сторон, любоваться им на солнце и против солнца, а потом, наигравшись пока что смиренным змеем, кинулась обнимать Константина, как, собственно, создателя этого чуда:

─ Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо!

Задохнувшись от восторга, Она крепче прижалась к нему и жарко зашептала на ухо:

─ Ты даже не представляешь, что это... Это что-то такое волшебное... Так же, как ночной парк, так же, как довольная Усатая, так же, как летящие облака... Так же, как спящий ты...

На несколько секунд они просто застыли единым памятником, не двигаясь и просто наслаждаясь каким-то странным светом, от которого трудно, но так хочется дышать, дышать!

Потом недовольный их невниманием змей под порывом ветра ткнулся Константину в живот и заворочался у него на коленях, заставляя их подняться и, взявшись за руки, ринуться с холма с ликующим смехом, со сверкающими глазами, с судорожно сцепленными вместе пальцами. Она держала все время ускользающую ленту, а змей трепетал в высоком небе, гордо сверкая алыми боками и широко раскрывая зеленые-презеленые глаза. А они все бежали и бежали, пока хватало сил. Но силы не вечны, и Ее ноги подогнулись, а вместе с этим вырвалась из сомкнутых пальцев желтая переливающаяся лента, и змей рванул ввысь, увлекаемый ветром.

Константин повалил Ее на землю, и они лежали, раскинув руки и ноги и дыша летним воздухом, этим озорным ветром, который уносил их недолгого друга, их свободно Змея... И две пары глаз, светло-серые и темно-карие, провожали пылающее алым светом маленькое воздушное чудо, которое заставляло их губы растягиваться в широких улыбках, а пальцы их рук сплетаться и расплетаться, сплетаться и расплетаться... И Она была счастлива. Как может быть счастливой девчонка, лежащая рядом с обожаемым мужчиной, который только что подарил Ей чудо...

Глава 47.

Всё в Его руках

Сумасшедшее воскресение подходило к концу - солнце заметно кренилось к западу, разливая по макушкам деревьев медового цвета лучи. Над головами взметывались серые крылья потревоженных кем-то голубей, их бодрые хлопки будоражили взвеселенные сердца, никак не желающие отпускать переполненный событиями день.

Где они только ни были сегодня! Ездили на пикник в лес, бежали через поле к реке, где и в густом ивняке напоролись на тонконогую косулю, испугано хлопнувшую ушами и улепетнувшую под их восхищенный вздох, купались в море, лепили из мокрого песка огромную виолончель, камушками и прутиками выкладывая гриф и струны, валялись на горячем песке и наблюдали, как озорные волны подхватывают длинный смычек и протаскивают его поперек грифа. Светлана шутила, что слышит звуки, извлекаемые волнами из песчаного инструмента, и Он верил ей безоговорочно - сам слышал. Потом была долгая прогулка по пляжу, где Светлана увидала лошадей и, разумеется, уговорила Его покататься. Сам Он в седле держался не хуже гусара, а вот девочка никогда не водила близких знакомств с лошадьми, да и одета была неподобающим образом, потому удобненько пристроилась между Его колен и, обхватив за спину дрожащими скорее от восторга, чем от страха, руками, радостно смеялась и прятала лицо от поднимаемых копытами брызг в складках Его футболки. Они ели мороженое в летнем кафе и на всю ивановскую горланили песни, на нереальной скорости несясь по трассе в черном пылающем на солнце BMW. Звонкий голос Светланы с легкостью заглушал Его глуховатый баритон, и в какой-то момент Он замолчал, слушая только её веселое пение, за что получил шутливый тычок острым локотком и запел снова, отбивая ритм по рулю.

Они заехали в офис, и тут Ему стало как-то не по себе от воспоминаний, а точнее оттого, что воспоминания посетят сейчас такую счастливую Светлану и омрачат столь восхитительный день. Этого, однако, не случилось, по крайней мере, девочка держала себя в руках, и в офис вошла чуть ли не с большой охотой. Огляделась по сторонам, дивясь порядку и чистоте, обернулась к Нему с очаровательной улыбкой на чуть припухших от поцелуев губах:

─ А что нам надо тут взять?

─ Твою рецензию о похождении практики. - Напомнил Он, обнимая девочку за плечи и препровождая в свой кабинет. - Я её уже давно набрал, осталось распечатать и подписать. А завтра в университет отвезешь.

Еще вчера Он всерьез полагал, что будет настаивать на том, чтобы Светлана отработала здесь еще хотя бы месяц, но сейчас четко осознал, что ей совсем не место в Его безнадежно развращенном мире. Нет-нет, Он больше и словом не обмолвится о том, чтобы она на Него работала. Её место рядом с Ним - это бесспорно, но это не значит, что они должны вместе работать. Такую Его мысль подтвердила и сама Светлана, удрученно ответив на Его вопрос об успехах в игре на бирже, что последние деньги потеряла еще две недели назад.

─ Экономика - не моё, ты был прав, Константин. - Вздохнула она с печальной полуулыбкой. - Я всегда мечтала заниматься чем-то более... творческим. Даже подавала документы на факультет "Искусствоведения", но...

─ Передумала? - Спросил Он, присаживаясь на краешек стола, и тесно прижимая её к своему животу.

─ Скорее струсила. - Хмыкнула девочка, подняв на Него виноватый взгляд. - Подумала, что... Туда сложно пройти. Не стала рисковать.

─ Документы принимают до августа. - Качнул Он черной бровью. - Ты стала куда храбрее, моя маленькая Мышка! Не желаешь ли рискнуть?

─ Желаю трапезничать! - Барским голосом изрекла развеселившаяся Светлана, вальяжно упуская вытянутые руки Ему на плечи.

─ В таком случае, - Подхватил Он её пафосный тон, делая галантный жест руками в сторону двери, - Соизвольте пройти в трапезную!

А после кафе их ждал поход по многочисленным лавочкам огромного рынка, Светлана купила странного облика персики, окрещенные продавцами "инжировидными", сполоснула их в питьевом фонтанчике, и теперь они гуляли по тропкам парка, с причмокиванием жуя неведомые доселе фрукты. Всё Его существо захлестывали безумные эмоции, хотелось таскать беспрестанно смеющуюся Светлану на руках, хотелось забраться с нею на самую высокую гору и во все горло орать о том, как Он её любит. Желания были совершенно мальчишечьи, глупые, нелепые! Но Он всё никак не мог выкинуть их из головы - сопротивляться им оказалось практически невозможно! Потому Он дожевал персик, обхватил свою девочку за спину, вскинул к себе на грудь, заглянул в темно-серые, точно вода в озере, глаза и утонул в них, точно как в озерной воде. Он не мог дышать, Он захлебывался в этих глазах, уходил на самое их дно, а в ушах нарастал бешенный ритм ирландских мелодий, что они слушали весь день, честно поделив наушники её плеера.

─ Света... - Слова застревали в перехваченном судорогой горле.

─ Да? - Лукаво улыбнулась Ему девочка, и серые озера на мгновение скрылись за черным пухом ресниц.

─ Я... - Он уже совершенно забыл, что намеревался сказать, переступил ногами, кружа её на месте. - Я хотел бы, чтоб мы встретились, когда мне было восемнадцать лет!

─ А я бы не хотела. - Уверено мотнула головой Светлана и озорно улыбнулась Его обескураженному взгляду. - Потому что мне тогда было только восемь! И пришлось бы очень долго ждать...

─ Чего? - В наигранном недоумении поинтересовался Он, сощурив один глаз.

Вредно фыркнув, Светлана щелкнула Его по носу и прильнула к заранее приоткрытым губам, обхватывая Его встрепанную голову и заставляя погнуться в спине, отчего её ноги оторвались от земли и подогнулись, весело мотая носочками. От её порывистого движения центр тяжести резко сместился, Он было отставил назад ногу, пытаясь удержать равновесие, но в этот момент Светлана поняла, что они вот-вот грохнутся на землю, и дернулась обратно, совершенно путая Его планы и приводя в окончательное смятение вестибулярный аппарат.

Взвились в небо спугнутые отчаянным визгом голуби, качнулись на поверхности ручья листы водных растений, крепко держащихся за илистое дно, закатное солнце вспыхнуло в сотнях капель, поднятых в воздух. Восторженно и истерически хохоча, они лежали поперек мелкого ручейка, и, если развалившаяся поверх Его груди Светлана хоть какое-то человеческое подобие сохранила, то Он сейчас был свинья свиньей!

─ Прости-и-и! - Надрываясь от смеха, протянула она, трясущимися руками отирая грязевые брызги с Его перекошенного лица.

─ Да ни за что! - Взревел Он, обхватывая верещащую девочку поперек талии и стаскивая с себя в ручей.

О чем думали шокированные прохожие, провожая взглядами столь экстравагантную пару, нарочито спокойно вышагивающую по вечерним улицам в сторону квартала элитной застройки, оставалось только догадываться. И они догадывались, постоянно прыская со смеху, когда очередной человек вставал как в копанный и вперевал в них взгляд широко распахнутых глаз.

Первым душ принимал Он, как более значительно пострадавшая персона, а Светлана пока кормила Усатую и доставала из привезенной Им в пятницу сумки свой домашний халат. Старательно смыв с себя ил и песок, прополоскав набравшие грязи волосы и тщательно побрившись, Он обернул вокруг бедер банное полотенце и уступил место под душем порядком заждавшейся уже Светлане. В то время когда девочка мылась, Он поковырялся в дисках, выбрав более или менее мягкую музыку, и расстелил кровать - у них уже вошло в привычку перед сном валяться на постели и болтать под тихие мелодии. Заприметив возле кровати тапочки Светланы, Он подхватил их двумя пальцами и понес к ванной. Постучался, но из-за плеска воды девочка, конечно же, не расслышала. Рука сама собой легла на ручку двери и чуть повернула, замерла - дверь была не защелкнута. "Какое необдуманное доверие!" - усмехнулся Он, отпуская ручку, но замок уже был открыт, и дверь сквозняком выдавило наружу, открывая Его глазам стоящую под струями душа Светлану.

Он честно хотел, но совершенно не мог отвести глаз от плавных изгибов её тела, от собранных в неаккуратную букольку волос, тонкими прядками налипших на изящную шею, от плавно спускающихся вниз по телу рук. Ручейки воды, причудливо извиваясь, скользили по подвижной спине, стекали по бедрам на стройные ноги, обвивали плечи и оглаживали живот. Нестерпимо захотелось оказаться на их месте, обратиться в водяные струи, обволокшие Светлану теплым покрывалом, ручейками струиться по её спине и груди, каплями запутаться в черных волосах, паром окутать весь её стан, коснуться покрасневших щек, проникнуть в приоткрытые губы. Сладко заныло в животе, глаза заволокло дымкой, а в горле встал колючий комок, отчего Он неловко кашлянул, и девочка порывисто обернулась на звук. Губы дрогнули, не зная, что им сделать - раскрыться во вскрике или растянуться в улыбке. Но руки точно поняли желания хозяйки - в Него полетела намыленная мочалка и возмущенное фырканье. Ловко отскочив за угол, Он откинулся спиной на стену, возводя горящий взгляд в темный потолок и вытягивая в проем руку с висящими на пальцах тапочками, засмеялся разобижено:

─ Я тебе тапочки принес, а ты!

Резко смолкло шуршание воды, лязгнули металлические кольца, удерживающие душевую занавеску. Он закрыл глаза, мысленно представив, как Светлана, одной рукой держась за стену, аккуратно переступает через край ванны и снимает с крючка свежее полотенце - такое же пушистое и синее, как то, что обернуто вокруг Его бедер. То, что урчало и поскуливало в животе, теперь стало медленно расползаться по всему телу - вверх по груди, откуда удобно было дотянуться и сжать когтистой лапой горло, и вниз по ногам, наливая их томной тяжестью. Вытянутой руки коснулись мокрые пальцы - Светлана взяла тапочки и выглянула из дверей, запахивая на груди халат, шагнула к Нему, размазанному по стене.

─ Спасибо... - Горячие губы тронули Его подбородок, кожи коснулось сперва дыхание, а затем кончик языка.

Руки её, чуть дрогнув, медленно потекли по рельефным мышцам груди на пресс, пальцы сжали складку полотенца. Он уже совершенно не контролировал свое сознание, да и тело вырвалось из упряжи разума. Судорожно выдохнув, Он впился в Светлану губами, притягивая её так тесно, что она даже пискнула - то ли от испуга, то ли от желания. Одно быстрое движение, и к стене была прижата уже она, а руки Его нагло стягивали с опущенных плеч промокшую ткань халата.

─ Света... - Выдохнул Он ей в губы, ощутив, как ловкие пальчики скользнули под полотенце, торопливо распуская мягкий узел. - Я ведь не устою...

Ответом был только затуманенный взор серых глаз, да жадный поцелуй, да соскользнувшее на пол полотенце.

Глава 48.

Ее тайные звери

Полотенце было сорвано, халат скользил по ногам, мягко опадая на пол мраморно-белым облаком, а Она задыхалась от нехватки его поцелуев на своих губах. И чертила, чертила, чертила странные узоры кончиком языка по его коже. Секунда - Она уже за ухом, секунда - Она мягко касается его шеи, секунда - Она ловит с его губ тихий стон. Переплетаясь и скользя в странном танце, когда нет в мире никого, кроме них, когда весь свет отражается в расширенных зрачках, когда касание говорит больше тысячи слов, когда... Они кружились, отступали, снова встречались, и Она то яростно приникала к Константину, заставляя его прижаться спиной к стене, то сама прислонялась к холодной поверхности, которая никак не охлаждала Ее горячих порывов.

Как-то совсем близко к ним показалась широкая кровать, а в ушах зазвучала нежная мелодия, окутавшая их мягкими переливами, заставляя изгибаться и подставляться под нетерпеливые губы, под жадные руки... Постель приняла их с распростертыми объятиями, и они закружились уже на ней, смешивая черный траур Ее волос с темным шоколадом его. Вот переплелись пальцы - бледные тонкие хрупкие Ее пальчики со смуглыми сильными его пальцами. Она пробежалась пальцами по его позвоночнику, проходя каждую косточку, исследуя каждую линию, расчерчивая его спину неясными узорами, заставляя его тихо рычать, как яростного кота, который еще не добился своей победы... Впрочем, Ей хотелось еще побороться, хотя бы для приличия. Поэтому по кровати перекатились уже два зверя, в томном подобии битвы скользя по коже влажными подушечками пальцев, пробуя тела на вкус. Она с каким-то незнакомым затуманенным желанием взглядом была уже не той Мышкой, да и была ли Она Мышкой? На кровати, с черными волнами волос на белой, как мрамор, спине сидела хищная кошка, изгибаясь, играя со своей жертвой, наполняясь жаждой обладания и чувствуя, как сердце избранного Ею трепещет под такой тонкой кожей. Кажется, удар - и эта тонкая оболочка порвется, и в комнате останутся только два вихря, переплетенные в смертельной битве, которая, несомненно, закончится чьим-то поражением и чьей-то безоговорочной победой. Она прогнулась, да так, что копна волос потекла по спине, заскользила упругими волнами, коснулась его ласкающих Ее кожу рук, в то время как мягкие обжигающие губы Константина исследовали Ее шею, ключицы, грудь, живот...

Она запустила пальцы в его спутанные волосы, заставляя откинуть голову назад, и змеей проскользила по его шее, лаская надрывно бьющуюся жилку, собирая едва заметные капельки пота на изгибах. Потом был еще один разворот, и Она оказалась прижата к кровати, и руки его смыкались на Ее запястьях, и губы его занимали Ее губы, которые он не жалел, кусая и теребя, как только ему захочется. Да и разве хотела Она, чтобы он их жалел? О нет, последнее, о чем Она думала, - это жалость. И он победил. С утробным полурыком-полустоном окончательно победил, а Она изогнулась, сдерживая крик, рвущийся из самого сердца, с непослушных губ, отдаваясь на волю его власти и распахивая глаза навстречу неизвестному.... но такому желанному!

А пальцы его уже нежно скользили по незагорелой коже Ее рук, по Ее хрупким бокам, по Ее стройному стану, и Она таяла от этих прикосновений, теряясь и забываясь, смыкая и размыкая губы, дышала его дыханием, и все никак не могла надышаться. Константин же осыпал поцелуями Ее лицо, быстро, жадно, пробегая губами по вискам, по высоким скулам, по тонкому носу, по приоткрытым в стоне губам. И с каждой минутой глаза его все темнели и темнели, затягивая Ее, топя Ее в нежной страсти, заставляя прижиматься и опять отстраняться, и опять, и опять, и опять... Руки мотыльками порхали по его спине, по чуть шершавой коже, по изящной линии позвоночника, по встрепанным волосам. А потом битва была закончена - когда крик истаял на Ее губах, подхваченный его жадным ртом, когда прерывистые вздохи сменились тяжелым дыханием, когда рука Ее лениво скользнула с его спины, обессилено распластавшись по скомканным простыням.

Но уже через несколько веков... то есть несколько мгновений Ей захотелось еще, ибо пожар в Ее душе еще не угас, и кожа так и пылала от его прикосновений, а губы дрожали, целуя его горячее плечо. И поэтому битва была начата заново, а потом еще раз... до тех пор, пока Она не откинулась беспомощно и обессилено, глядя в темный потолок и пытаясь отдышаться. Губы Константина мягко коснулись Ее щеки, но Она уже спала. Обвивая руками и ногами своего любимого, прижимаясь к нему всем телом и улыбаясь опухшими от поцелуев губами.

Ночь следила за всем этим желтыми, как сама луна, глазами Усатой, которая смиренно пыталась заснуть в своем уголке, но... так и не заснула. Черные лапки были аккуратно сложены под подбородком, а хищные глазищи смотрели прямо в окно, минуя обессиленные тела хозяев, мирно спящих на белоснежных простынях.

Глава 49.

Препятствие на Его пути

Утро пришло сырое, мрачное, пахнущее собирающимся дождем и пыльцой, кружащейся в насыщенном влагой воздухе. Но от этого еще более приятным оказалось пробуждение в объятиях теплых рук и стройных ног сладко дремлющей Светланы. Черные волосы её рассыпались по подушкам и простыням, струились по Его печам и волнами расстелены были под Его боком. В очнувшийся ото сна разум тут же хлынул горячий поток воспоминаний о прошедшей ночи, словно кипятком обжег горло, впуская в легкие пропитанный нежностью воздух, скользнул в живот и растекся там, вновь вызывая из глубинных недр Его существа то бесконтрольное желание, что вчера вечером поглотило их обоих на бесконечно долгие часы.

Потревоженная чересчур порывистым поцелуем девочка томно выдохнула чуть слышный стон, приоткрывая подернутые поволокой сна глаза, но Ему совсем не жаль было будить её таким образом. Да Светлана и ждала жалости - ей хотелось совсем другого, о чем явственно дали знать мягкие пальчики, огладившие Его спину от поясницы до лопаток, и горячие губы, добровольно отданные Ему в усладу. Сонно хихикая, Светлана покорно сносила Его диковатые ласки, но прошло немного времени, и воспоминания ожили и в ней, и так же точно захотелось с головой окунуться в них, вернуться на несколько часов назад, провалиться в темную, одурманивающую ароматом жасмина ночь. И они провалились...

А потом она вновь тихонечко спала во взбуровленных простынях, а Он несся, не помня себя, по парковым тропинкам под набухшим серым небом, в лицо бил упругий поток воздуха, развевая бесстыже-длинные волосы, совершенно не идущие строгому деловому человеку Константину Зурову, но так здорово подчеркивающие обаятельность по уши влюбленного в Светлану парня. У высоких кованых ворот парка закутанные в сотню одежек бабушки продавали клубнику, Он купил целую корзину и, вернувшись домой, повалился с этой корзиной в постель, и они со Светланой лопали сладкие ягоды, валяясь поперек кровати, а Усатая гоняла по полу зеленые хвостики.

─ Ты... чудесный! - Восхищенно прошептала Светлана, обхватывая Его шею и пробегаясь перепачканными красным соком губами от виска до приоткрытых губ.

И они чуть было не забыли, что сегодня уже понедельник, и Георгий Иванович должен вернуться из отпуска, а начало рабочего дня давно уже минуло и пора бы, наконец, выбраться из постели и вернуться к житейским будням.

─ А все-таки хорошо, что я не пошла на "Искусствоведение". - Улыбалась Светлана, когда Он вез её в университет. - Тогда бы мы вряд ли встретились...

─ Мы встретились в парке. - Напомнил Он, одной рукой приобнимая её за плечи. - Уже позабыла ту первую грозу?

─ А мне кажется, что еще раньше... - Мечтательно вздохнула девочка, прижимаясь к Нему теснее. - Будто мы всю жизнь ходили рядом, но просто не замечали...

─ Вот видишь! - Поддержал Он её со смехом. - А ты говоришь: не встретились бы... Это судьба, мой Мышонок! Мы бы встретились, даже если б жили в разных городах! Рано или поздно... но мы бы проснулись в объятиях друг друга.

Он говорил бодро и радостно, но душу уже разъедали предатель-страх и зараза-боль... "Вот и всё, - подумалось Ему уныло. - Кончился месяц, растворились в прошлом дни, проведенные вместе в офисе". Теперь Он будет видеть Светлану много реже, ведь надо добить-таки ту несчастную "жертву", а потом приступить к следующей... От таких мыслей неприятно заскреблось на душе, и Он крепче сдавил пальцами худенькое плечико своей девочки, гоня прочь ненужные страхи. Почему реже? Ни в коем случае! Теперь они будут жить вместе, Он познакомится с её родителями, каждые выходные они будут уезжать на море, или к реке, или до самой ночи гулять в парке... Светлана словно почувствовала Его смятение, потянулась и поцеловала влажными губами в гладковыбритую щеку, поправила выбившуюся из опрятно уложенной прически прядку каштановых волос, шепнула на ухо:

─ Ты самый лучший на свете, Константин...

И Он успокоился, со вздохом выпуская из разума и сердца невеселые мысли. Притормозив возле высокой лестницы вычурного здания университета, Он вышел из машины и, как положено, открыл дверь своей даме, подал руку. В некотором смущении покосившись на сидящих на мраморных ступенях студентов, среди которых, должно быть, находились и её сокурсники, Светлана выдохнула храбро и вышла из шикарного BMW, опираясь на Его услужливо предложенный локоть. Он тоже пустил скользящий взгляд по охнувшей толпе молодых парней и девушек и для большей острастки пылко поцеловал зардевшуюся Светлану в губы.

─ Как только освободишься - звони! - Велел Он, строго пригрозив девочке пальцем, и отпустил свою Мышку из объятий.

Георгия Ивановича на работе не оказалось, зато в кабинете Его ждал сюрприз. Оказывается, Он и думать забыл о Жанне, а между тем та соизволила-таки вернуться с теплого побережья Средиземного моря и сейчас сидела в Его кресле, изящно откинувшись на высокую спинку.

─ Здравствуй, Константин.

Низкий бархатистый голос прозвучал переиграно-страстно, да и прядку осветленных волос она совершенно зря накручивала на длинный наманикюренный пальчик - Он и раньше-то недолюбливал весь этот эротический пафос в такого сорта женщинах, а теперь, после знакомства с воздушно-сказочной Светланой, вообще терпеть перестал.

─ Соизволила посетить наш постылый кров? - Холодно отозвался Он, глянув на наручные часы. - Уже десять, почему ты не на рабочем месте?

─ Я не виновата! - Засмеялась она переливчато, впивая острые ноготки в мягкие поручни кресла. - Это ты задержался, вот я и жду... указаний.

Накрашенные ресницы томно прикрыли поблескивающие глаза, алые губы приоткрылись, выпуская на волю кончик языка. Жанна поднялась с кресла и, тукая шпильками по полу, приблизилась вплотную - скользнули по спине быстрые пальцы, мелькнули перед глазами качнувшиеся светлые пряди, и Он едва успел уклониться от нежеланного поцелуя. Отстранил недоумевающе поморщившуюся женщину и прошел к своему столу.

─ Позвони Гере, уточни, когда он собирается подъехать. - Приказал Он жестко, и опустился в кресло, привычно забрасывая ноги на системный блок. - Что стоишь? Это было указание, которого ты ждала. Действуй.

─ А что, - Спросила не теряющая напора Жанна, - Наша серая мышка... как там её, Светланочка?... Уже не работает?

─ Жанна! - Прикрикнул Он, теряя терпение. - Будь другом, приступай к работе!

Ухоженные ладошки опустились на столешницу и в лицо Ему заглянули наглые глаза в ободке черной подводки - Жанна ухмыльнулась в притворной веселости:

─ Что же это? Мы теперь просто друзья?

─ Мы никто. - Отрезал Он мрачно, сплетая пальцы в замок. - И никем никогда не были. Пожалуйста, вернись к работе, пока я не вспомнил, что ты прогуляла лишнюю неделю, и не велел Петру занести это в твое личное дело.

Зазвонил Его мобильный, наполняя секундную паузу в их перебранке оглушительным визгом электрогитары, Он проворно выхватил трубку из кармана, с улыбкой поднес к уху:

─ Уже освободилась, Мышонок?

─ Ах! - Нарочито громко воскликнула продолжающаяся усмехаться Жанна, прижимая ладони к груди. - Так вот оно что!

─ Как сама доберешься? - Обеспокоено переспросил Он в трубку, совершенно не слушая насмешливого тона своей ассистентки. - Ну ладно, если уже подходишь... Хорошо, поднимайся прямо в офис. Жду тебя, моя милая.

─ Мышонок? - С нервной улыбкой переспросила Жанна.

─ Ты почему еще здесь, Жанна? - Огрызнулся Он, хлопая ладонями по столу. - Живо дуй в свой кабинет!

─ Нет-нет! - Рассмеялась она, отскакивая к двери, и заводя руки за спину. - Можно мне остаться? Уж очень хочется посмотреть на Мышонка!

Красивое лицо искажала гримаса какой-то злобной боли, и Ему вдруг даже обидно стало за эту женщину, которой Он, по сути, пользовался... С её согласия, конечно, но все же. И Он мгновенно остыл, сменяя былой гнев на брезгливую жалость. А Жанна улыбалась ярким ртом и блестящими глазами, не желая верить, что упустила такой сочный кусок и, наверное, ненавидя себя сейчас за то, что необдуманно задержалась на целую неделю.

Глава 50.

Разъяренная фурия на Ее пути

Университет ахнул. Особенно громко ахнула Ее группа, а Лилия так вообще смотрела на Нее широко распахнутыми глазами, даже подошла, любопытно морща носик и безапелляционно вереща:

─ Так ты с ним!.. С этим!.. Но, насколько я помню... вы...

В общем, Она особо не вслушивалась в этот лепет, кивая в особо эмоциональных местах. Но когда хорошенькая блондиночка взвизгнула, всплескивая ладонями:

─ Да он же монстр! Хоть и симпатичный... Но...

Серые глаза полыхнули гневом, а губы, все еще помнящие его вкус, искривились:

─ Не твое дело, Лилия.

Чувствительные ноздри яростно дернулись, и Она гордо добавила:

─ И он не симпатичный, а красивый. И вообще... Не смей так говорить. Вот.

Фыркнув и отвернувшись от ошалевшей девушки, Она тут же попала в ловкие ручки своей рыжей соседки, чьи зеленые глаза горели беспокойным огнем. Тихий шепот обжег Ее ухо:

─ Я все понимаю, Мышка... Но так явно демонстрировать...

Ну, с Нее хватило... Устроив молчаливый разгром глазами и фырканьем всем любопытным взглядам, жестам и словам, Она еле дождалась того момента, когда можно было уйти. Позвонив ему и даже не заметив, как губы сами собой расплылись в улыбке, Она успокоилась и сладко потянулась. Тело тут же наполнилось тягучей болью, и Она улыбнулась шире, проводя подушечками пальцев по чересчур алым губам. Подбежала Олеся, хлюпнула носом, виновато пробурчала что-то извинительное... А Она, поддавшись веселому порыву, мило кивнула ей, прощая, и даже стерпела объятия рыжей хохотушки.

Вскоре университет остался позади. Черные кудряшки весело подпрыгивали, притягивая взгляды прохожих, спина была гордо выпрямлена, и глаза под опущенными ресницами напоминали серые искры, которые так и светились каким-то победоносным счастьем. Вот знакомая калитка, по ручке которой Она с некоторой ностальгией проехалась рукой. У ворот как всегда стоит его черная машина, на которой Они гоняли... А ведь Она совсем привыкла к дикой скорости... Надо же, и даже не заметила! Улыбнувшись своим мыслям, Она радушно поздоровалась с охранником, который встретил Ее приветливым жестом, и запрыгала по ступенькам, скользя пальцами по перилам, и болтая небольшой сумочкой в другой руке. Вот офис, вот знакомые клерки, провожают кто удивленным, кто завистливым взглядом... А кое-кто провожает ожидающим.

От этого взгляда Она поежилась и обернулась на секунду, но не заметила вообще никого, кто бы обращал на Нее внимание. Она отвернулась, собравшись было пойти дальше, к Константину в кабинет, но Ее остановили. Властно и нагло. Постукивая лакированным носком туфельки и холодно сверкая серыми, как лед, глазами. Темная сталь одного взгляда скрестилась с искристым инеем другого, и Она отступила на шаг, прижимая к груди сумочку, но не сводя с Жанны - а то была именно она - упрямого взгляда. Накрашенные алой помадой губы изогнулись в кривой усмешке, приторно сладкий голос произнес:

─ Вот и такой милый Мышо-о-онок... Пришел прямо в лапки к коту.

Она стиснула зубы, делая попытку обойти разозленную женщину, но не преуспела в этом. Запястье Ее тут же обхватили тоненькие пальчики, и Жанна резко дернула Ее в сторону бывшего Ее кабинета:

─ Поговорим, Светланочка.

Она напряглась, собираясь вырваться и уйти... Она даже смогла бы это сделать, наверно. Ведь стоило Ей крикнуть, и на Ее голос тут же бы вышел Константин, но... Но Она расслабилась, равнодушно глядя на тяжело дышащую красотку, которая яростно тянула Ее, открывая дверь и язвительно кланяясь:

─ Прошу вас, мадам... Не желаете ли зайти?

Она, молча, полная внутреннего достоинства и скрытого раздражения переступила порог своими тонкими ножками, обутыми в светло-сиреневые балетки. Не обращая внимания на замершую спиной к стене Жанну, Она прошлась до своего... точнее уже не своего стола и прислонилась к монитору компьютера:

─ Я слушаю вас.

Голос хоть и дрожал - не срывался. А подбородок был упрямо, пусть и напряженно устремлен вверх. Жанна же, уподобляясь вихрю, подлетела к Ней, нависая и щуря глаза:

─ Думаешь, тебе повезло, да? Окрутила его и довольна? Увела чужого мужчину и рада?

Она поджала губы, не опуская взгляда и стараясь пропускать все слова мимо ушей. А Жанна в этот момент распалялась, ее светлые волосы были нервно перекинуты на спину, а пухлые губы прыгали в каком-то странном танце на грани истерики и бешенства:

─ Он бросит тебя так же, вот увидишь! Его не интересуют женщины! Ему нужны игрушки! И только они! Он ведь уже побаловался с тобой в постели? Так вот, дорогая моя, этот мужчина не про тебя!

Презрительная ухмылка исказила лицо Жанны, а руки опустились по бокам от Нее, опираясь о стол:

─ И уж будь уверена... Когда он наиграется тобой, он вновь придет ко мне.

Серые глаза торжествующе блеснули:

─ Вот увидишь. Найдешь нас в одной постели! Потому что такие, как Константин, не могут долго быть с такими как ты.

Из губ Жанны вырвалось почти ругательство, хотя прозвучало Ее прозвище... всего то:

─ Серая забитая мышка... Он убьет тебя, всего-то играя.

Она вырвалась, губы Ее кривились, превращая личико в гримаску, но Она быстро справилась с этим, и на Жанну взглянули глубокие, но совершенно сухие глазищи:

─ Да будет так. Вы все сказали?

Блондинка в свою очередь прошла мимо Нее, садясь на стул и закидывая ножку на ножку. Коготки простучали по столу, глаза превратились в щелки:

─ Конечно все. Я предупредила тебя, милашка. Беги в свой внутренний мирок, пока он не опрокинул тебя на землю. С размаху.

Она не слушала больше, рывком добралась до двери, остановилась как вкопанная на пороге, отчеканила как приговор:

─ Он. К. вам. Не. Вернется.

Серые глаза зло сверкнули, когда Она обернулась на секунду к приподнявшей бровь Жанне:

─ В этом я уверена.

Дверь была захлопнута за спиной, мгновенно увлажнившиеся глаза были закачены к потолку, и Она прошептала одними губами:

─ Я уверена только в этом... Только...

Почти спокойно зашла Она в кабинет взволновано поглядывающего на часы Константина. Улыбнулась ему, с опустошенной нежностью глядя, как он рванулся к Ней, сверкая глазами... Но остановился на полпути, замерев как статуя, нахмурившись:

─ Что с тобой... Что с тобой, Мышонок?

Она пожала плечами, стараясь, чтоб это выглядело беззаботно:

─ Я встретила Жанну.

И тут же на его лице замелькали эмоции. Сначала был гнев, потом он сменился страхом, затем лицо потемнело, и Константин в мгновение ока оказался совсем рядом с Ней, и Ее чернокудрая головка была прижата к его рубашке, пахнущей резковатыми духами. Она прикрыла глаза, вдыхая его запах, даже, кажется, различая запах жасмина, и порывисто обняла его, закапываясь носом ему в грудь, обвивая руками его спину, прижимаясь, чувствуя каждый его изгиб, каждый миллиметр тела.

─ Что она сказала тебе?

Голос был сравним с арктическим льдом. Она покачала головой, неразборчиво бурча:

─ Все в порядке... Не стоит говорить с ней об этом.

Горький смешок был Ей ответом, и Она почувствовала тяжесть его подбородка на своем затылке:

─ Как скажешь, мой решительный Мышонок.

В голове Ее было пусто. Проскакивали невеселые мысли, стучалось плохое предчувствие, кричал надрывно разум, а Она все прижималась и прижималась к Константину, стараясь скрыть слезы в тонкой ткани его рубашки, стараясь скрыть их от него... И заодно от себя. Она не хотела думать о завтрашнем дне. Она твердо решила не думать о нем еще в самом начале их любви, но... Будущее уже маячило совсем рядом, и с каждым шагом, с каждым днем становилось все ближе. Цепляясь пальцами за его плечи и чувствуя его нервную неподвижность, Она решила, что сейчас не время думать об этом. Поэтому лицо было с трудом отодрано от его груди, а губы нашли его, которые, кстати, уже приоткрылись, чтобы задать какой-то осторожный вопрос. Ей оставалось только надеяться, что он не почувствовал, что их поцелуй в этот раз был с привкусом соли...

Глава 51.

Сделанный Им выбор

Уговаривать Светлану, расстроенную малоприятной беседой с Жанной, остаться у Него на еще одну ночь не пришлось - девочка сама попросила ключи от квартиры и остаток дня дожидалась Его с работы, хлопоча по дому. А на утро Он бросил машину на крытой парковке возле своей многоэтажки и по дороге на работу проводил Светлану через парк до её маленького домишки с черепичной крышей. Стояло раннее утро, в воздухе висел легкий туман, но в парке уже открывались многочисленные лавочки и лотки, торгующие мороженым, сладостями, воздушными шариками и прессой. Он отлучился ненадолго - купить стаканчик клубничного мороженого у приступившей к работе женщины в фартуке с цветастым колибри, а Светлана тем временем просматривала разложенные на низком столике газеты. Когда Он вернулся, сияя нежной улыбкой, девочка Его стояла вся напряженная и нервными пальцами мяла газетные листы.

─ Что такое? - Насторожился Он, выменивая газету на мороженое и пробегаясь взглядом по цветным заголовкам.

Причина излишних волнений Светланы обнаружилась на первой же полосе, крупные черные буквы на которой гласили о неожиданном банкротстве одной из ведущих фирм города в области маркетинга. Отведя глаза от нахальной морды голубоглазого блондина, чей бизнес пошел-таки ко дну, Он сложил губы в кривую ухмылку и произнес ледяным голосом:

─ Океан бизнеса полон акул и подводных камней.

─ И мстителей... - Добавила Светлана с больной улыбкой.

─ Бог шельму метит! - Усмехнулся Он приободряюще и обхватил девочку за талию, притягивая к себе.

─ Ты в Боги заделался? - Как-то скорбно поинтересовалась она, отводя взгляд.

Прошептал Он, за подбородок приподнимая- ─ Нет, Мышка. спрятанное за волосами личико. - Я всего лишь орудие возмездия в Его справедливой руке!

И поперхнулся словами, потому что в серых глазах Светланы блеснула пленочка слез. Зашептав ей тихо и ласково, Он крепче сжал руки на её спине, стараясь утешить свою Мышку, и прогнать из кудрявой головки всколыхнутые воспоминания. Однако Светлана вдруг вывернулась из теплых и заботливых рук, смахнула непрошенные слезинки, и затараторила глядя в асфальт:

─ У тебя такая работа, я знаю... Я понимаю... Но пусть работа останется работой, а для меня... Для меня таких вещей никогда не делай... Мне это не нужно... Не надо так больше поступать, Константин.

─ Света... - Выдохнул Он в смятении, подался к ней навстречу.

─ Почти две сотни человек на улице... - В лицо ему глянули печальнейшие в мире глаза. - Они-то в чем виноваты?.. С ними ты так зачем?

Сердце Его, предательски заныв, сжалось в твердый комок и подпрыгнуло к горлу, перекрывая доступ воздуху, зубы скрипнули за сведенными в безумную ухмылку губами, пальцы сжались в кулаки, да так крепко, что побелели изуродованные коростами костяшки. Да, тот ублюдок заслуживал наказания, и получил его - наверняка до сих пор валяется на больничной койке. Но работники его фирмы, те самые никакого отношения не имеющие к произошедшему люди, о которых Он малодушно позволил себе забыть, когда ломал карьеру негодяю, посмевшему обидеть Его девочку, - эти люди пострадали безвинно. Он ясно понял это сейчас - в тот миг, когда совесть Его вновь проснулась и глянула из серых глаз Его любимой.

─ Так устроен мир... - Зачем-то ляпнул Он, совершенно не задумавшись над этими словами, и получил резонный вопрос:

─ Чей мир?

Он не знал, что ответить, а потому просто поцеловал её - настырно и яростно, заставляя забыть о состоявшемся разговоре, откинуть прочь вставшие между ними препятствия, отрешиться от проблем, убежать и спрятаться в объединяющем их чувстве. В упрямой Светлане жила боязливая Мышка, а потому совсем несложно оказалось провернуть затеянный им маневр, и уже на подходе к её дому они вновь были счастливейшей на свете парой, держащейся за руки и никак не желающей расставаться до вечера.

Георгий Иванович, находящийся в еще более чем обычно приподнятом настроении, на обеденном перерыве заглянул к Нему в кабинет и пригласил пропустить по бокалу пива в ближайшем баре. Оторвавшись от давно прискучившей охоты, которая в свете утреннего разговора со Светланой совсем уж никакой радости не приносила, Он подхватил сумку с ноутбуком и привычно вскинул себе на плечо, а уже через полчаса они с человеком, которого Ему впору было величать вторым отцом, славно болтали за барной стойкой, потягивая холодный расплавленный янтарь из высоких бокалов.

Почему-то Ему всегда легко удавалось найти общий язык с людьми старшего поколения. Он как-то по-сыновьи любил этого веселого мужичка, которому куда больше пошел бы баварский наряд, вроде тех, в каких тут щеголяли бармены и официанты, чем строгий костюм с иголочки. Оттого должно быть на обратном пути Его, немало потрясенного словами Светланы, потянуло на откровения.

─ Гера, ты никогда не думал, а зачем мы ввязываемся во все эти... игры? - Спросил Он, останавливаясь в сквере возле широченного дерева. - Это не наша основная работа и... Это ведь не наша война. На рынке всегда была, есть и будет свободная конкуренция, ведь без неё и рынка никакого существовать не может. Так почему же мы вмешиваемся?

─ Потому что нам за это платят, сынок! - Рассмеялся Георгий Иванович, перехватывая зонт-трость подмышку и бодро хлопая Его по плечу пухлой ладошкой. - Что за глупые вопросы, Константин?

─ Но есть ведь другие способы... - Продолжал рассуждать Он, откинувшись спиной на нагретый солнцем ствол. - Пусть бы заказчики вкладывали те же деньги в рекламу, расширяли разнообразие продукции, изменяли технологию, повышали качество выпускаемых товаров...

─ Ага! - Кивнул Его пожилой партнер с озорной улыбкой. - Пусть потратят кучу денег и времени и сидят, ждут результатов, да еще неизвестно насколько успешных! А тут всё просто и быстро - деньги отдал и... через месяцок твой противник на лопатках! Кто же выбирает долгие пути, когда есть такие заманчивые лазейки?

Солнце глядело в Его черные глаза, которые сейчас никто не рискнул бы окрестить темно-карими, и от света на нижнем веке выступили капельки слез. Он сморгнул их, опуская взгляд на стоящего рядом Георгия Ивановича. Тот почему-то перестал улыбаться, вздохнул и, постучав кончиком зонта по коре дерева, указал носом на что-то позади Него:

─ Гляди, парень, - видишь цифры на стволе? Знаешь, что они значат?

─ Провели перечет деревьев... - Откликнулся Он, пальцами скользя по складчатой коре, замаранной пятном розовой краски, добавил Под снос.-охрипшим вдруг голосом,

─ Точно так! - Вновь усмехнулся Его собеседник, ткнул кончик зонта в асфальт и оперся на рукоятку локтем. - А теперь смотри. Какой-то деляга хочет снести это дерево и построить на его месте... Ну, к примеру, детское кафе! Будет радовать малышей вкусностями, устраивать веселые дни рождения, катать мелюзгу на пони! Здорово, да? А дерево-то здесь веками стоит. Растет себе, никого не трогает. Имеет ведь право? И деться никуда не может - беззащитно оно перед тем негодяем, что пригласил дровосека, срубить его под корень.

─ Метафора ясна. - Скривил Он губы в невеселой усмешке, выдохнул утомленно, - К чему ведешь-то?

─ Не перебивай старших! - Запротестовал Георгий Иванович, в наигранной строгости сводя брови. - Вернемся к дровосеку. Это не его война, как ты выразился. Он просто человек, обученный сносить деревья, имеющий для этого необходимое оборудование и должный опыт. Его совершенно не колышет, как рады будут детишки катанию на пони, и как паршиво будет разрубаемому на поленья дереву - он делает свою работу, зарабатывает деньги, чтобы накормить своих собственных детей. И если он позволит себе пожалеть дерево, то в миг лишится этого заработка. Поэтому ему не надо думать, сколько именно веков тут простоял этот несчастный дуб. Его дело - рубить. Понимаешь, к чему я?

─ Защищать деревья - дело лесхоза! - Засмеялся Он, проводя раскрытыми ладонями по терпко пахнущей коре, смолк, слушая спокойный голос Георгия Ивановича:

─ Вот именно, сынок. Если жалеешь деревья - не иди в дровосеки.

─ В этом мире у каждого свое место. - Тихо повторил Он слова, когда-то слетевшие с губ Светланы... тогда еще не целованных Им губ.

─ Да! - Прыснул радостью веселый мужичок, встряхивая Его за плечи. - И у нас с тобой весьма завидное местечко! На нашем месте мечтает оказаться каждый! Так что взбодрись!

─ Люди идиоты... - Огрызнулся Он уголком рта. - Они понятия не имеют, чему завидуют.

─ А вот и глупости, парень! - Отрицательно замотал головой Георгий Иванович. - Люди далеко не идиоты, и прекрасно знают, к чему надо стремиться. И то, что для большинства так и останется мечтами, для тебя - реальность! Ты на вершине мира, Константин! Мы с тобой на самом пике успеха! Вот наше место! Тут нам и быть!

Он мог бы стать преподавателем и ездить по стране с лекциями. Он мог бы продолжить карьеру в брокерской фирме и жить на свои честные проценты от чужих выигрышей. Он мог бы закончить консерваторию и играть в оркестре. Он мог бы остаться со своей семьей в столице и занимать сейчас пост генерального директора их PR-агенства. Он мог бы... Все возможности были веером развернуты перед ним - Ему оставалось лишь сделать выбор. Такая малость - не ошибиться в выборе. Не прогадать. Не просчитаться. И Он не мог допустить ошибки - с Его-то цепким умом и удачливостью! Он всю жизнь бежал из мира, который Его породил, несся, очертя голову, на запредельной скорости. Он бросил всё, что составляло Его прошлое, Он сам построил свое настоящее, тем самым предопределив будущее. И будущее это вдруг явило собой тот самый мир, откуда он убегал...

Георгий Иванович принял звонок и умчался по своим делам, оставив Его стоять под многовековым дубом, обреченным на скорую смерть от рук безразличного к его судьбе человека. Шершавый ствол порос мхом и лишайником, массивные ветви склонились до земли, шелестя на ветру кудрявой листвой. Он держался за горячий ствол руками и, кажется, чувствовал ток древесных соков под грубой корой - струящуюся в дереве жизнь, что вот-вот испарится с гладкого исчерченного кольцами спила у самого основания. Никогда в жизни Он не смог бы стать дровосеком.

Он сможет. Он справится. Это так просто. Надо только поглубже запихнуть свою истерзанную душу, поплотнее заткнуть сочащуюся кровью рану, потеснее прижаться к дарящей тепло и уют Светлане... Разграничить свою жизнь на две совершенно разные части. Хирургическим путем отделить Константина от господина Зурова. Ни в коем разе не допускать, чтобы Светлана знала, чем Он занимается на работе. Менять лица. Менять сердца. Это так просто. Надо только захотеть. Надо только четко определить свое место в жизни. Он бежал и не смог убежать. Значит, пора остановиться. Пора сделать окончательный выбор. Пора заставить душу замолчать навсегда. Отныне ей будет позволено только одно - без памяти любить Светлану. Всё остальное возьмет на себя хладнокровный разум.

В ладони попался каучуковый мячик - Его нехитрый способ бежать от проблем. Подкинув попрыгунчик на ладони, Он с яростью швырнул его в небо, сквозь листву подготовленного к уничтожению дерева. И ушел, не дожидаясь пока тот упадет. Ушел на охоту твердой и уверенной походкой расчетливого дельца Константина Зурова.

Глава 52.

Борьба Ее разума

Она сидела у окна, теребя провода наушников и настороженно вглядываясь в проезжающие машины. Часы пробили шесть, на колени с тихим мурлыканьем вспрыгнула Усатая, и Она отвела взгляд от двора, ласково почесывая кошку за черным ушком. Губы сами собой изогнулись в нервной усмешке:

─ Скажи, Усатая... Скажи, ты тоже знаешь... Ты тоже думаешь...

Рука Ее непроизвольно дернулась, царапнув Усатую, и мурлыка обиженно отстранилась, заглядывая пронзительно-желтыми глазищами Ей в лицо. А Она не смогла закончить фразу, закусив губу и опуская ресницы. В душе Ее росло одно большое, давящее на грудь сомнение. Сомнение в том, что Она сможет... Сомнение в том, что сможет он. Раздраженно махнув головой, Она дернула себя за черные кудряшки, зло прошептав:

─ Ну где же ты, Мышка?.. Ну где же ты, глупая влюбленная Мышка?.. Почему я не могу не думать?..

Риторический вопрос был обращен к Усатой, которая уже успела поставить точеные лапки Ей на грудь и подозрительно обнюхать бледное личико. Она улыбнулась, подставляясь под любопытный нос, но разум Её продолжал свою смертельную работу. Да, Ей было все равно, жив или мертв, работает или нет тот человек, который Ее домогался, но все остальные...

─ Он не понимает, Усатенькая... Он не понимает меня.

Запустив тонкие пальцы в густые волосы, Она тяжело вздохнула, обреченно пролепетав:

─ Константин... Я боюсь, что эта работа убьет его... или меня. Что лучше, кошка моя ненаглядная? Чтобы я следила за смертью любимого человека, или чтобы он следил за моей смертью?

Усатая совсем не хотела ничьей смерти, в первую очередь своих непосредственных хозяев, о чем и сообщила возмущенным шипением. Она мгновенно устыдилась, замолкнув под суровым взглядом золотых глаз:

─ Прости... Я трусиха.

В это время в двери завозились ключи, и кошка с радостью спрыгнула с Ее колен, гордо поднимая хвост и враскачку направляясь встречать Константина. Она тоже поднялась, устало улыбаясь и выдергивая из ушей наушники:

─ Ты уже...

Она запнулась, когда наткнулась на холодный, пустой взгляд. Испуганно повела плечами, и тут же его лицо смягчилось, и он шагнул к Ней, обнимая и зарываясь лицом в пушистые локоны:

─ Прости, Мышонок... Я заработался...

Она замерла, закрывая глаза и обнимая его. Не найдя что сказать, Она просто тихо прошептала: "Ясно" и уткнулась носом ему в грудь:

─ Хочешь чаю?

─ Нет... Но если ты его приготовишь, я выпью. Весь. Обещаю!

Тон был веселым, и глаза смотрели беззаботно, но Она все равно глядела на него и не могла понять, что изменилось... Или это в Ней что-то изменилось? Вдохнув, Она потянулась к его губам и получила в награду долгий, нежный поцелуй, заставивший забыть обо всем... Примерно часа на два, так как поцелуй продолжился уже на постели... И не совсем поцелуй, впрочем. Потом на кухню за чаем идти было лень. Да и зачем? Она так уютно устроилась в его руках, свернувшись калачиком и разбросав черные кудри по подушке и его груди. Тонкие бледные пальцы играли с его смуглыми, и Она задумчиво улыбалась, пытаясь понять, чего в Ее сердце больше - печали или счастья? Очередной поцелуй добавил пару баллов на сторону счастья, и Она улыбнулась шире, скользя кончиками пальцев по его груди:

─ А я сегодня пыталась тебя высмотреть в окно... Только Усатая всему помешала! Прыгнула на колени, и ну меня отвлекать.

Он рассмеялся Её любимым бархатисто-нежным смехом, и коснулся губами лба:

─ Она это может...

Она кивнула, избегая взгляда оскорбленной Усатой, лежащей у порога комнаты, и внезапно даже для самой себя спросила:

─ Как работа?

─ Все хорошо.

Константин откликнулся как-то уж очень поспешно и со вздохом добавил:

─ Не волнуйся... Нет там ничего интересного.

Она затаилась, глядя на него во все глаза, искрящиеся прозрачно-серыми огоньками. Позабыв все слова, Она прижалась к нему тесней, глядя поверх его груди на садящееся солнце. Алые лучи скользили по подоконнику, дрожали на черной шерстке Усатой и ложились Ей на руку и ему на живот. "Как кровь...", - отстраненно подумала Она, как завороженная глядя на игру багрового света. Придя в себя от ровного дыхания уснувшего и успокоенного любимого, Она осторожно высвободила руку и отвела с его лица темно-каштановые пряди. Между черных бровей появилось две новые морщинки, а уголки губ были скорбно опущены вниз. Она прикрыла глаза, проводя пальцами по его чуть шершавой коже, и прошептала:

─ Что же ты сегодня делал, мой Константин?.. О чем ты говорил?..

И совсем тихо, почти безмолвно добавила:

─ Что с тобою сделали?.. Что ты с собою делаешь?..

Ночь пришла резко, синими тонами улегшись в светлой комнате, затемняя нахмуренное личико девушки и озаряя светом луны расслабленное лицо мужчины.

Проснулась Она как всегда рано. Проурчала что-то сквозь сон и прижалась к теплому телу Константина, вдыхая родной запах и касаясь губами закрытых глаз. За ночь на лице его разгладились тени, и он казался совсем юным. Не Ее одногодком, конечно, но все же... После пятого настойчивого поцелуя, он таки разлепил один глаз, и Она улыбнулась:

─ Пора вставать, мой соня... А то не успеешь к своей обычной пробежке.

Потянувшись и по-прежнему не издавая ни звука, он притянул Ее к себе и впился в губы страстным поцелуем. Настолько долгим, что, когда он, наконец, отпустил Ее губы на волю, Она с трудом отдышалась и шутливо ткнула любимого в бок:

─ Негодя-я-яй... Иди немедля! А то вообще не пущу!

Он наигранно оскорбился, Она пафосно возмутилась. Потом запросила прощения, а он его не дал. В общем, с постели они скатились еще нескоро, но при этом прямо на сонную Усатую и с диким хохотом. Усатая, как единственный нормальный чело... то есть кошка, гордо фыркнула и выскользнула из-под этих порой таких сумасшедших хозяев.

На пробежку Константин все-таки пошел. И вскоре Она, с мокрыми после душа волосами, кружилась по кухне, готовя ему горячий ароматный кофе. Дуя на обожженные кружкой пальцы, Она гордо водрузила кофе на стол и уселась на стул, подогнув ноги под себя. Вскоре появился запыхавшийся Константин, светло улыбнувшийся Ей, и чуть ли не залпом выпил приготовленный ему напиток. Она даже пискнуть не успела, что кофе еще очень горячий, и что нельзя так быстро пить, и что... Но все протесты мгновенно были прерваны поцелуем с горьковатым привкусом кофе, и Она опять растаяла, выгоняя из головы ненужные мысли. "Если бы он целовал меня каждые пять минут, я была бы самой беззаботной на свете... - С огорчением подумала Она. - Ведь когда он далеко, я только и делаю, что думаю... Я слишком разумна...". Константин, видимо, уловил выражение Ее лица и осторожно приподнял пальцами Ее подбородок:

─ Что такое, свет мой?

Она нежно улыбнулась, встав на носочки и звонко чмокнув его в губы:

─ Все хорошо... Я просто думаю.

Запнувшись, Она дернула плечом и виновато вздохнула:

─ Я слишком много думаю - вот в чем проблема.

Он хохотнул, прислонившись к стене:

─ Дорогая моя... Чтоб у всех девушек такие проблемы были!

Она хмыкнула, потерев виски:

─ Я же говорила... Ничего особенного.

Серые глаза ласково пробежались по нему, и пальцы автоматически поправили коряво завязанный галстук:

─ Вот так лучше.

Он благодарно коснулся губами Ее лба:

─ Ты куда сегодня? Или будешь дома?..

При слове "дом" Она вздрогнула и огляделась. Что для Нее дом сейчас? Усатая лениво расползлась на стуле, глядя на Нее щелками глаз. Вздохнув, Она ответила на его вопросительный взгляд:

─ Я выйду с тобой... А потом пройдусь к Олесе... Нет, подвозить меня не надо. - Торопливо добавила Она, заметив его обеспокоенное лицо.

Константин замер на мгновение, а потом смиренно вздохнул:

─ Ну, как хочешь.

Они вышли из подъезда, и Она еще минут пять стояла у него в объятиях, не смея оторваться от теплых губ. Неясный страх клубился в Ее душе и не давал покоя. Проводив черную машину тоскливым взглядом, Она быстрым жестом засунула наушники в уши и, занырнув в музыку, медленно направилась к небольшой квартирке на узенькой улочке, где Ее ожидала рыжая хохотушка.

Глава 53.

Его воплощенные кошмары

На обратном пути, когда за плечами осталось почти десять часов непрерывной вдумчивой работы, высосавшей все силы, какой-то идиот на вишневом джипе с тонированными стеклами беспардоннейшим образом подрезал угольно-черный BMW на нерегулируемом перекрестке, заставив Его резко забрать влево, вылетая на встречную полосу. Мимо, истерически визжа клаксоном, пронеслась малолитражка с обезумевшей от ужаса женщиной за рулем, но Он был слишком хорошим водителем и прекрасно чувствовал габариты машины, чтобы допустить пусть самое легкое соприкосновение бортов. Наглец, чуть было не спровоцировавший аварию, давно умчался, издевательски мигнув фарами на прощание, движение на дороге возобновилось в прежнем ритме, вот только Он еще долго стоял на обочине, заглушив мотор и включив сигнал аварийной остановки.

На дорогах, конечно же, всякое случается и, будучи водителем более чем с десятилетнем стажем, уже ничему не удивляешься и не воспринимаешь близко к сердцу подобные неприятности. Но Он не был простым автолюбителем... Он не был простым человеком. В непролазных катакомбах Его памяти жило одно четкое воспоминание. Небольшой эпизод из жизни начинающего бизнесмена, когда Его, тогда еще водящего маломощный Audi, больше часу как дикого зверя гнали по трассе две таких же тонированных громадины, прижимая к каждому дереву и в особый раж впадая на участках трассы, проложенных по вершинам насыпей. Он сам не понял, каким чудом Ему удалось тогда уйти от этой охоты. Откуда взялось столько скорости в простеньком автомобиле? Почему преследователи вдруг плюнули на свою жертву и не стали продолжать погоню? Ему не известно было, кому именно понадобилось так Его запугивать, или так Ему мстить... Но это не суть важно. Константин Зуров не из числа пугливых был, хотя с тех пор стал куда бдительнее, да и мощным BMW Он как раз после того случая и обзавелся.

Но сейчас та погоня предстала пред внутренним взором в такой ясности, что Он поймал себя на том, что яростно выжимает педаль газа у незаведенной машины. Убрал ногу, отстегнул ремень безопасности и откинулся в кресле. Всё в этом мире наказуемо - любое слово и каждый проступок найдут свой ответ, жизнь взыщет с тебя плату за всякое действие, преображающее её. Безнаказанным не уйдет никто. И Он не уйдет... Наступит день, и труп Его с пулей в голове найдут на ступенях подъезда элитной новостройки, или извлекут по кускам из искореженного автомобиля, или выловят со дна реки... Или вообще никогда не найдут. И что тогда?.. Он завел мотор и рванул с места, сразу переходя на пятую передачу.

Дома ждал горячий ужин, бодрящий душ, приветливая кошка и море Светланиной нежности. За неделю, что они прожили вместе с Его драгоценной Мышкой, Он по-настоящему полюбил возвращаться домой, Он и понял-то, что у Него, оказывается, есть дом, именно в это время. У Него появилось место, куда хотелось стремиться, где можно было обо всем забыть, расслабиться, с головой окунуться в ласку и заботу. Да, о Нем заботились - впервые в жизни! - и забота эта и близко не стояла к тому прислужничеству, каким Он был окружен в детстве и юношестве, живя в особняке родителей. Трепетное внимание Светланы было не просто приятно - от него щемило сердце, перехватывало дыхание, по всему телу расплывалась теплая волна спокойствия. За короткую неделю Он понял, что мог бы прожить с этой девочкой... с этой женщиной, со своей Светланой тысячи тысяч лет! Если бы только Ему было дозволено... Если бы Он имел на это право... Если бы Он не был Константином Зуровым, человеком, обрекшим себя на одиночество. Но Он гнал такие мысли, давил и рвал всё никак не желающую засыпать душу. У Него всё получится. Всё будет хорошо... Как же легко было погасить все сомнения, сливаясь со Светланой в диком танце на всклокоченных простынях. Как же безропотно удалялись из разума и сердца любые страхи, когда её дыхание обжигало Его кожу, когда её бледные пальчики отирали испарину с Его смуглой спины, когда мягкие губы касались уха, шепча Его имя, как молитву.

Ему снилась ночная трасса, перечеркнутая косыми струями ливня. Зыбкие пятна фонарей в густых ветвях деревьев. Плеск луж, рассекаемых разогревшимися от огромной скорости шинами. Вой ветра в ушах. Белые полосы на стволах мелькающих за разбитыми стеклами деревьев. Пустые от боли и паники глаза Светланы. Кровь на смуглых пальцах, нервно вцепившихся в руль. Чьи-то голоса, чьи-то шаги, ощеренный в ухмылке рот. Неясные отзвуки - то ли пение потревоженных птиц, то ли скрип несмазанной калитки. Слезы на длинных ресницах, прикрывших серые глаза.

Он проснулся в холодном поту и сел на кровати, положив сложенные локти на колени. Наверное, Он вскрикнул во сне, или дернулся слишком стремительно, потому что на сгорбленную спину тут же опустилась растерянная ладошка, послышался тихий встревоженный шепот:

─ Что с тобой, Константин?

─ Порядок. - Бросил Он почти что холодно, выдохнул протяжно, словно стараясь вместе с воздухом избавиться и от отголосков дурного Глупости какие-то-сна, перевел взгляд на подсевшую поближе Светлану. снятся, не обращай внимания. Переработал сегодня, видимо...

─ Опять кто-то... приходил? - Осторожно поинтересовалась девочка, но Он, конечно же, ничего не стал рассказывать - ни о работе, ни о давнишнем происшествии на трассе, улыбнулся как можно беззаботнее:

─ А ну-ка брысь обратно на подушку, пока я тебя силой укладывать не принялся!

─ Ой! - Засмеялась девочка, опрокидываясь на спину и Его за собой увлекая. - Я вся в благоговейном трепете!

Она была Его лекарством, живительным эликсиром, магическим зельем, излечивающим ото всех телесных и душевных недугов, наделяющим нечеловеческими силами, вселяющим непоколебимую уверенность и отчаянную храбрость. И Он пил её до самого рассвета, дрожащими губами обирая капельки с изогнутого в истоме тела, перехватывая стоны, срывающиеся с горячих губ, утопая в черных волнах шелковистых волос. Он захлебывался ею, ныряя в неё, как в темное озеро, наслаждаясь безмятежной прохладой, успокаиваясь в нежно обволакивающих тело водах, становясь самым сильным и решительным человеком на свете.