Растворяясь в ярком свете

Глава 5

Решительно настроенная спасти этот день, я выхожу на переднее крыльцо дома Синтии с ноутбуком в пляжной сумке.

И лишь закрыв за собой дверь, замечаю устроившегося на качелях Чипа с голым торсом. Видок у него как у бродячего пирата, особенно с все еще сидящей на плече Шанти.

– Привет! – говорит он и тут же обращается к птице: – Ну же, не груби. Поздоровайся с Эбби.

Шанти впервые удостаивает меня взглядом, но продолжает хранить молчание. Чип кивает мне, будто подбадривая продолжать.

– Здравствуй, Шанти, – предпринимаю я еще одну попытку. – Как жизнь?

– Я в порядке! – скрежещет в ответ Шанти, идеально имитируя мой голос. Должно быть, слышала, как я говорила эти слова Синтии. Я морщусь, понимая, что подобное заявление насквозь фальшиво.

Чип фыркает.

– Африканский жако – лучшее средство для самоанализа, правда, Эбби?

Я решаю перейти к делу:

– Где-нибудь на пляже есть бесплатный Wi-Fi? – Наушники у меня при себе, так что может сработать.

– Нет, милочка, – с чувством отвечает он, как будто отсутствие интернета делает этому месту честь. – В Авалоне, может, и есть. – Это он про самый крупный город на острове.

– Да, точно. Как мне туда добраться?

– Нужно сесть на остановке в сафари-автобус, и два часа спустя ты на месте.

– Неужели до Авалона так долго ехать?

Чип кивает.

– Протяженность Каталины всего двадцать две мили, но дорога длинная и извилистая. Я это тебе не ради красного словца говорю. Может затошнить. Это даже с самыми крепкими иногда случается.

– И этот… сафари-автобус – единственный способ добраться?

– Ну, на лодке потребуется всего час.

Мне это ничем не поможет. Где я здесь лодку раздобуду? Я открываю рот, но сказать мне нечего, поэтому молча смотрю на океан.

Чип прослеживает направление моего взгляда.

– Красиво, правда? Знаешь, что говорят об океане?

Не уверена, кто там что говорит… или это риторический вопрос?

– Говорят, что если всматриваться в океан достаточно долго, – негромким серьезным голосом говорит Чип, – то получится заглянуть себе в душу.

– Я в порядке! – громко заявляет Шанти, снова имитируя мой голос. Как будто мне требуется напоминание в обратном!

– Звучит здорово. Что ж, тогда я, пожалуй, схожу на пляж… и полюбуюсь океаном.

Я почти спустилась по лестнице. Ну и ладно, что нет Wi-Fi, на небе сияет солнце, и прогулка по пляжу – лучшее из того, чем я могу тут заняться, чтобы скоротать остаток дня.

Чип указывает на дорогу.

– Иди вниз по склону холма – это самый короткий путь. По дороге полюбуешься потрясающими представителями местной флоры. А вот если встретишь бизона с поднятым хвостом, лучше не приближайся к нему. Они тут повсюду бродят.

Куда, черт подери, меня занесло?

Я повторяю в обратной последовательности путь, который мы с тетушкой проделали сюда на квадроцикле. У подножия холма ощущаю под обутыми в шлепки ногами теплый песок. Народу на пляже прибавилось, но, к счастью, нет отпускников. Никто не прохаживается по песочку и не снимается в полный рост, выставив на всеобщее обозрение собственную задницу. Не то чтобы мне когда-нибудь доводилось бывать на пляже в то время, когда люди приезжают в отпуск, но именно так я себе представляю эту картину. Повсюду кипучая деятельность. Дети барахтаются на мелководье у берега, парочки катаются на гребных лодках по заливу, маневрируя между парусными шлюпками и яхтами, большая группа направляется на экскурсию по подводному миру, дружно шлепая ластами. Несмотря на все это, на пляже тихо. Должно быть, из-за отсутствия машин.

Я подхожу к стоящей рядом с кабинками для переодевания хижине, где можно взять напрокат пляжные принадлежности. Находящаяся внутри девушка, примерно моего возраста, но ниже дюймов на пять, отрывается от подсчитывания чеков и поднимает голову. В ней чувствуется стиль, который нельзя приобрести – с ним можно только родиться. Ее волосы зачесаны наверх и подвязаны шарфом с цветочным узором, поверх бикини надета свободная майка, а руки увешаны бисерными фенечками вперемежку с золотыми браслетами, которые так и сверкают на загорелой коже.

– Ну, привет! – Удивительно, но говорит она с британским акцентом.

– Мне, пожалуйста, пляжное кресло. – Мгновение спустя я с сожалением соображаю, что она не добавила привычного и ожидаемого «Чем я могу вам помочь?». Должно быть, я говорю, как брюзгливый старик. Или полная стерва. Оба варианта так себе.

Девушку, похоже, мои слова ничуть не смутили.

– Или все же шезлонг?

– Нет, кресла будет достаточно.

Когда она выходит из-за стойки, я замечаю странное несоответствие между ее верхней и нижней половинами: узкие плечи и плоская грудь – и при этом неожиданно пышные бедра, задрапированные парео цвета фуксии.

– Как проходит день? – спрашивает она, вытаскивая из груды кресел одно.

– Хорошо, – вру я и вымученно улыбаюсь.

Удивительно, сколько людей за сутки поинтересуется, в порядке ли ты, пока, наконец, не начинаешь себя чувствовать совершенно не в порядке. Этой девушке на самом деле вовсе не интересно, как там проходит мой день. Точно так же, как и бариста в «Старбаксе» в аэропорту отнюдь не жаждала услышать честного ответа на ее приветственное «Как поживаете?», когда я заказала ванильный латте.

Протягиваю девушке деньги, и она тут же возвращается к своим чекам, напрочь забыв о моем существовании. Я волоку кресло прочь и раскладываю его, едва удается найти свободное местечко – всего в нескольких ярдах от пункта проката. Не успеваю я прилечь, как из сумки раздается звонок телефона.

У меня внутри все сжимается, но, оказывается, это всего лишь Нина. Я так шумно выдыхаю от облегчения, что могла бы сдуть одну из парусных шлюпок в заливе.

Я улыбаюсь. Со знаками препинания она, как обычно, переборщила – такая уж у нее манера общения.

Вот уж поистине преуменьшение года.

Я с силой сжимаю телефон. Хоть бы она ответила утвердительно! Остается только надеяться, что она не наделает глупостей. Например, не приплывет на пароме прямиком сюда. С нее станется!

«Я никуда не поеду» – было первое, что она заявила мне, когда мы увиделись через несколько часов после того, как я получила результаты теста. Нина примчалась ко мне домой, верно заключив, что выданный мне вердикт – повод для скорби, а не празднования.

Хоть я тогда и пребывала будто в тумане, все же сразу поняла, о чем она толкует. Предлагает остаться дома со мной, отказавшись от своего подарка на выпускной – двухмесячного путешествия по Южной Америке, где живут ее родственники со стороны матери. О том, на какую колоссальную жертву она готова пойти ради меня, можно было судить хотя бы по тому, что чемодан эта ярая противница тщательного планирования собрала еще неделю назад. Все же я не удивилась. Нина – прирожденный образчик добродетели, из тех, кто во время дождя надевает галоши и идет спасать выползших на мокрое слизней. Одним из которых вдруг оказалась я сама.

Я отрицательно помотала головой, и она сразу все поняла, как обычно и бывает, когда дружишь с человеком чуть не с пеленок. С таким отказом не спорят, и разубеждать тут не в чем.

В общем, она вошла в дом и крепко меня обняла, а когда отстранилась, ее щеки были мокры от слез. Мои – нет.

– Знаю, наступит время, когда ты все же захочешь об этом поговорить. – Она хлюпнула носом, глядя на меня взглядом олененка. – И тогда я непременно тебя выслушаю. Но до этого дня я не намерена лишаться общения с тобой.

Потом мы вдвоем забрались в постель и посмотрели три холлмаркских фильма подряд. При этом Нина непрерывно комментировала происходящее, великодушно выдавая за беседу то, что на самом деле было ее монологом.

Она пришла на следующий день, и потом, и снова. Благодаря ей наша дружба сохранилась, хотя сама я разваливалась на части.

Потом одно за другим приходят еще несколько сообщений. У меня все внутри сжимается, когда я вижу имя отправителя – Брук. «Нет уж, спасибо». Я удаляю их, не читая.

Засовываю телефон в сумку и пытаюсь устроиться поудобнее. Спинка у пляжного кресла установлена прямо, я пытаюсь увеличить угол наклона, но мне это не удается. Тогда я встаю с кресла, опускаюсь рядом с ним на колени, чтобы лучше видеть регулятор, но он заел и не дви-гается.

– Давай помогу! – Я поднимаю голову и вижу парня примерно моего возраста с большой сумкой подводных масок в руке.

– Все в порядке, сама справлюсь.

Не обратив на мои слова внимания, парень бросает сумку и нагибается, чтобы отрегулировать кресло. Это нежелательное вмешательство распаляет во мне ярость.

– Сказала же, что сама справлюсь! – Я снова дергаю за злополучный рычажок.

Парень пятится с поднятыми вверх руками, показывая, что сдается.

– Ну, извини! Я просто работаю на пляже, и в мои обязанности входит помогать туристам.

– Я не туристка, – зло отвечаю я, хотя это не вполне так. Просто его замечание показалось мне ужасно оскорбительным. Как будто я вырядилась в футболку с надписью «Я люблю Каталину» и снимаю себя с помощью селфи-палки.

Парень смотрит на меня с сомнением.

– Никогда тебя раньше не видел, хотя вот уже восемь лет провожу здесь каждое лето.

– Ну, то есть формально я не туристка. Приехала к тете погостить.

Он явно хотел спросить еще о чем-то, но тут мимо нас прошла группа семилетних девочек, которые активно махали ему руками и кричали: «Привет, Бен!», будто он знаменитость какая. Вообще, это не лишено смысла. Внешность у парня смазливая – густые каштановые волосы и вечно улыбающиеся губы, – девчонки в таких то и дело влюбляются по самые уши. Он салютует им в ответ, и одна девчушка останавливается и продолжает махать, пока подружки силой не уводят ее за собой.

Я плюхаюсь обратно в кресло.

– Ну и кто это – твоя девушка?

– Ага, бывшая. Но мы расстались друзьями. – Он поднимает свою сумку с масками. – Как, кстати, зовут твою тетю?

– Синтия Фриман.

– Синтия? В самом деле?

Подняв глаза, я замечаю, что он пристально меня рассматривает.

– Чего уставился?

– Просто ты ничуть на нее не похожа. Синтия всегда приветливая. – Усмехнувшись, он шагает прочь, прежде чем я успеваю придумать, что бы такое сказать в ответ. Гр-р-р! Я по горло сыта общением с людьми.

Откидываюсь на спинку так и не отрегулированного кресла и, устремив взгляд к горизонту, принимаюсь наблюдать за пляшущими на волнах лодками в отдалении. Делаю несколько глубоких вдохов. Этот красивый, хоть сейчас на открытку помещай, вид должен помочь мне успокоиться. Прийти на пляж оказалось верным решением. Возможно, именно этого мне и недоставало. Просто расслабиться. Я зарываю ступни в теплый песок и, подставив голову солнцу, прикрываю глаза.

И тут же возвращаюсь туда. В кабинет доктора Голда.

Он сидит на стуле напротив меня, сжимая в руке конверт.

Мой конверт.

– Эбби, у меня есть всего одна печатная копия твоих результатов, – говорит он. – Они не занесены в компьютер. Только тебе решать, как воспользоваться этой информацией.

Я резко открываю глаза, почувствовав, что тетушкин буррито просится прочь из желудка, а дыхание участилось и сделалось поверхностным. Не осознавая, что делаю, я вскакиваю с пляжного кресла.

Если хорошенько поразмыслить, возможно, мне не помешает немного подвигаться. Целительную силу созерцательного отдыха явно переоценивают.

Я шагаю к берегу, где меня приветствует пенная волна, лижущая лодыжки. Вода такая холодная, что даже белые медведи, вероятно, снялись бы с места в поисках климата потеплее, но как только волна отступает, мне уже не терпится, чтобы она вернулась.

Захожу в море по колено, морщась при каждом шаге, но заставляю себя двигаться дальше, до тех пор, пока, наконец, не окунаюсь целиком. Потом я ныряю и проплываю под качающимся на волнах первым рядом буйков.

Когда моя голова появляется над поверхностью, я ловлю взгляд того парня, Бена. На сей раз он занят не инспектированием пляжных кресел, а привязыванием небольшой лодки.

– Осторожнее, – кричит он мне, все еще усмехаясь. – Я понимаю, что ты тут своя в доску и все такое, но приливы здесь сменяются отливами очень неожиданно. Я серьезно.

Да что с этим чуваком такое? Хоть я и не местная жительница, но плавать-то умею. Я оставляю позади второй ряд буйков и оказываюсь в открытом море. Холодрыга сравнима с ледяными ваннами, которые я принимаю каждые несколько недель во время волейбольного сезона, но ощущения приятные. Я устремляюсь вперед и неожиданно для себя оказываюсь на такой глубине, где ни за что не нащупать песчаного дна кончиками пальцев ног. Мое тело скользит по волнам, не доходя до гребня, как на американских горках, только в природной версии.

Я переворачиваюсь на спину и свободно дрейфую на воде, позволяя ей нести себя. Мне то и дело закладывает уши. Над головой слышится редкий птичий крик. На губах неожиданно появляется улыбка, а тело становится очень легким. Ничего подобного я не испытывала уже долгие месяцы. Я смежаю веки.

И вот я снова там – в кабинете доктора Голда.

Сидящая справа мама крепко обнимает меня за талию, а Брук тем временем сжимает мне левую руку. Все втроем мы надеемся, что результат моего теста, как и у сестры, окажется отрицательным.

Доктор Голд впивается в меня взглядом, прежде чем открыть конверт, и я тут же понимаю, что он хочет мне сказать. Что это последние в моей жизни мгновения блаженного неведения.

Его пальцы надрывают бумагу.

А в следующий миг на меня обрушивается реальная жизнь – в буквальном смысле слова.

Я ощущаю, что волна тянет меня за собой за долю секунды до того, как поднимаю голову и вижу готовящуюся обрушиться мне на голову водную массу. Я пытаюсь поднырнуть под волну, но мне это не удается.

Вытянув шею, хватаю ртом воздух, и меня опять засасывает под воду. Отчаянно работая руками и ногами, я снова высовываю голову над поверхностью, делаю вдох и из последних сил плыву прочь. Глаза жутко щиплет от соли. Вот черт! Я же плыву по-собачьи! Перехожу на брасс и продолжаю двигаться вперед. Легкие, кажется, вот-вот воспламенятся!

Наконец, нащупав ногами песчаное дно, я размякаю от облегчения и, совсем запыхавшись, выбираюсь на берег.

Сделав шага четыре, решаю прилечь. Вообще-то, «решаю» – неверное слово, поскольку решение предполагает волевое усилие, а его-то как раз с моей стороны и нет. На самом деле ноги у меня подкосились и отказали, а я шлепнулась на песок.

– Ты в порядке? – доносится до меня голос Бена. Ну конечно. Правда, на этот раз он хмурит брови и смотрит на меня с неподдельной тревогой.

Видок у меня, должно быть, тот еще. Мокрая, перемазанная в песке, хватающая ртом воздух. Хотелось бы мне обратить все в шутку. Рассмеяться и игриво заявить: «Представляешь, какой бурун норовистый попался, ха-ха!»

Но у меня не получается.

– Да, я в порядке, – мямлю я. Врать подобным образом стало для меня привычным делом.

Кто-то окликает Бена с пляжа. Он медлит еще мгновение, будто собираясь что-то сказать, потом передумывает и молча шагает прочь.

«Я в порядке». Эта фраза никак не вяжется с моей болезнью. Технически я и правда в порядке. Прямо сейчас со мной ничего не происходит. Возможно, так будет продолжаться еще долгое время. Лет двадцать, а то и все тридцать. Если верить доктору Голду, следует как можно более полно прожить эти так называемые «промежуточные годы».

Единственная проблема заключается в том, что я не имею ни малейшего представления, с чего начать.

Я вытираюсь полотенцем, стоя у своего пляжного кресла, когда у хижины случается заварушка. Какой-то дядька средних лет орет, глядя на Бена, а между ними стоит та девчонка-британка.

– И что, черт подери, мне теперь прикажете делать? – Дядька вскидывает свою плотную руку. – Ты сказал, что я могу на нее рассчитывать.

– Мне очень жаль, Том. Я и сам так считал, – отвечает Бен. Я стараюсь не слишком явно упиваться тем фактом, что его надули. – Если тебе станет от этого легче, я скажу, что это и для меня стало сюрпризом.

Дядька озлобленно смотрит в небо.

– С чего бы мне стало от этого легче? – Он поворачивается к стоящему рядом парню-азиату, который может похвастаться внушительным накачанным брюшным прессом – однако не таким внушительным, как у Бена. – Кертис, Люси, теперь это и ваша проблема тоже. Благодаря Бену вы остались втроем. Вот и будете работать без выходных, устраивает?

Когда злобный дядька, тяжело дыша, уходит прочь, Бен поворачивается к Люси и Мистеру-Классный-Пресс.

– Мне очень жаль, ребята. Я возьму на себя больше смен, чтобы не лишать вас выходных.

– Без проблем, старик, – заверяет Мистер-Классный-Пресс. Уж слишком он из кожи вон лезет, как по мне. Хотя мое мнение никому здесь не интересно.

– Я в любом случае на пляже каждый день.

– Это не твоя вина, Бен, – добавляет Люси, также позволяя ему сорваться с крючка.

Снова воцаряется мир и спокойствие, и я укладываюсь на кресло – с опаской, поскольку не уверена, сколько еще «отдыха» смогу сегодня вынести. Наблюдаю за тем, как волны разбиваются о берег, стараясь на сей раз держать глаза открытыми.

Итак, вот оно – мое лето. Есть только я, мои мысли и океан.

«Если всматриваться в океан достаточно долго, то получится заглянуть себе в душу».

Глупый Чип!

Желудок мучительно сжимается.

Это началось несколько месяцев назад с крошечного зародыша, который постепенно стал разрастаться, высасывая из меня воздух и на несколько дней приковывая к кровати.

Если я позволю, нынешним летом Адова Бездна сожрет меня живьем.

Знаю, невозможно сбежать от того, что живет у тебя внутри, но я все же попытаюсь.

Нужно просто продолжать двигаться.

Я тащу свое пляжное кресло к хижине, обдумывая, что делать дальше. Парень передо мной забрасывает шезлонг на самый верх шаткой конструкции из пляжных кресел и, всю ее развалив, как ни в чем не бывало уходит прочь.

Я ловлю несколько кресел и пристраиваю их обратно. Тут выскакивает Люси.

– Недоумок, – негромко бормочет она в удаляющуюся спину парня и поворачивается ко мне. – Я у тебя в долгу. Тот еще денек выдался.

Что верно, то верно.

– Да брось ты. – Будучи искусным игроком в «Дженга», я пристраиваю кресла так, чтобы они больше не рассыпались.

– Ты принята на работу, – впечатленная, шутит Люси.

– Удалось найти кого-то? – К нам бежит Мистер-Классный-Пресс со стопкой возвращенных пляжных принадлежностей.

Она выхватывает у него спасательный жилет.

– Я просто шутила.

– Вообще-то… – От пришедшей мне в голову идеи у меня учащается пульс. – Если вам, ребята, нужен работник, то я, типа, готова, – выдыхаю я.

– Погоди, правда, что ли? – Люси окидывает меня скептическим взглядом.

– Ну да, я здесь все лето пробуду. – Возможно, я и совершаю сейчас огромную ошибку, но сидеть целыми днями на пляже в одиночестве точно не пойдет мне на пользу. Как и коротать время в своей комнате в компании журнала. Да и домой вернуться тоже не вариант.

Люси улыбается.

– Уверена? Придется много бегать по пляжу. За целый день едва ли удастся присесть.

Эта затея нравится мне все больше и больше.

– Да, я готова.

Мистер-Классный-Пресс пожимает плечами.

– Вот и отлично, мы тебя берем. А теперь у меня перерыв.

– Кого берем? – спрашивает подходящий сзади Бен.

– Ее. – Люси кивает головой в мою сторону и принимается поправлять удерживающий волосы шарфик. – Тебя как зовут-то?

– Эбби.

– Мы берем Эбби.

Я игнорирую удивленный взгляд Бена в мою сторону.

– Что – даже собеседование проходить не нужно? – Я испытываю облегчение, но и недоверие тоже.

– Тебя когда-нибудь арестовывала полиция? – вопрошает Мистер-Классный-Пресс, натягивая гидрокостюм. Стыдно прятать такие роскошные брюшные мышцы.

– Нет.

Он показывает мне два больших пальца, тем самым сигнализируя, что собеседование окончено.

Бен вскидывает бровь.

– И это все, Кертис? Других вопросов у тебя к ней нет?

– А нам ничего сверхъестественного и не требуется, Бенни, детка, – в притворном раздражении вздыхает Люси. – Эбби, ты умеешь считать деньги и выдавать пляжное снаряжение? – Она, конечно, шутит, но я все равно киваю.

– А спинку у пляжного кресла отрегулировать сможешь? – с усмешкой интересуется Бен.

Люси шлепает его по спине, за что я ей очень благодарна. Неловко получилось бы, если бы я сама ему вмазала.

– Ну что ты за чучело такое? Эбби ведь твою задницу спасает! Тебе бы следовало ее за это обнять.

– Вот уж нетушки, благодарю покорно, – поспешно возражаю я.

Бен, скорее всего, ничего подобного делать и не планировал, но я все же решила задушить подобные панибратские поползновения в зародыше.

– И последний вопрос… как там тебя зовут? – переспрашивает Мистер-Классный-Пресс.

– Эбби, – в унисон отвечаем мы с Люси.

– Готова начать прямо сейчас?

– Конечно, – заверяю я с уверенностью, которой на самом деле не чувствую.

Это лучше, чем два остальных доступных мне варианта летних развлечений: научиться пользоваться кассетным видеопроигрывателем или заглянуть в собственную душу.