Равника

Глава II Тейо Верада

С тяжёлой котомкой за плечами Тейо Верада шагал сквозь пески вдоль края дюны под палящими лучами двух светил своего родного мира. Стараясь не обращать внимания на вьючного зверя, то и дело пускавшего ветры прямо ему в лицо, он наяву грезил о чуде…

О купальне.

Рождённый девятнадцать лет назад в крохотной деревеньке, сейчас Тейо возвращался после своего первого визита в такой крупный город, каким был Оазис. К вящему неудовольствию аббата Барреза, хозяйка единственного на весь Оазис постоялого двора наотрез отказалась выделить его послушникам место на конюшне. Польщённая тем, что её заведение удостоили вниманием настоящие маги-щитовики, она настояла, чтобы они разместились в гостевых комнатах, при этом взяв с них как за стойла с соломой. Аббат пытался втолковать ей, что его послушники ещё не были щитовиками и не заслуживали подобной роскоши. Но на сей раз даже его непререкаемый авторитет не возымел должного действия. В итоге послушники жили по двое в комнатах, в два раза превышающих размерами монастырскую келью Тейо, которую он обычно делил с Артуро, Пераном и Тео. Но настоящее чудо заключалось не в этом. Там не было ночных горшков. Не было нужников. Не было рукомойников, которые требовалось наполнять из кувшина, который, в свою очередь, требовалось наполнять из колонки, удалённой на добрую сотню ярдов. По трубам вода доставлялась прямиком в небольшую купальню в конце коридора, где можно было пить, мыться, стирать и, кхм, избавляться от отходов. При этом оные отходы утекали куда-то прочь, а не прямо под твоё окно, вызывая вонь похлеще, чем от газов вьючной скотины. На Тейо это произвело настолько сильное впечатление, что он до сих пор не мог перестать думать об этом.

Но Оазис остался в двух лигах позади, и отряд, нагрузившись припасами на целый год, дружно направлялся домой, пересекая песчаные дюны Гобахана. Впереди шёл аббат, за ним следовал вьючный зверь, за ним — послушники, затем ещё один зверь, затем — ещё послушники, затем — последний зверь, и, наконец, Тейо Верада, худший из худших, самый бестолковый ученик аббата Барреза (о чём сам аббат напоминал ему при каждом удобном случае). Он мечтал, что в один прекрасный день станет искусным монахом из Ордена Щитовиков и получит приписку к крупному городу наподобие Оазиса, где твои собственные нечистоты уносятся вдаль, словно по волшебству.

Может, такое волшебство окажется мне по зубам, с горечью подумал он. Как там называла его хозяйка постоялого двора? «Сливка»?

Тейо не понимал, каким образом текущая вода была связана со сливами, но сливы ему нравились. Они были сладкими, сочными, и все послушники получали аж по две штуки на каждое равноденствие. Тейо громко вздохнул и побрёл дальше, прекрасно понимая, что своими скудными навыками обращения со щитами ему ни за что не завоевать себе место в Оазисе или в другом подобном городе. Ему повезёт, если он сумеет осесть в деревне вроде той безымянной дыры, где он родился, а впоследствии осиротел во время своего первого…

— Во имя Бури! — воскликнул аббат, перекрикивая усилившийся ветер. — Ты что, не только ослеп, но и оглох? Живо скидывай манатки и начинай готовиться! Нас сейчас накроет!

Тейо поспешил подчиниться, неуклюже стряхивая с себя котомку. Песок из Восточного Облака рассёк его неприкрытую щёку. Он прищурился, поднял руки, пытаясь сосредоточиться, и затянул геометрический устав щитовиков.

Баррез вышел вперёд. — Поднять щиты! — рявкнул он, усилив свой голос магией, чтобы его было слышно сквозь завывания бури.

Тейо напрягся. Возле его ладоней возникли треугольники мерцающего белого света. Наискосок от первых треугольников сформировались вторые. Затем третьи. Рядом с сильной левой рукой появился четвёртый. Но он знал, что треугольные формы ему не помогут. Чтобы отразить алмаз, нужен алмаз. А послушнику Вераде всегда плохо давались четырёхугольники. Особенно когда на него давили. Например, когда аббат песочил его во время утренних упражнений. Или когда он оказывался перед лицом неминуемой алмазной бури.

Его щитам вечно не хватало баланса. Его левая рука — его восточная вершина — была гораздо сильнее правой. Повернувшись к буре в профиль, он сотворил рядом с правым ухом идеальную сияющую белую сферу, чтобы компенсировать неравновесие маны. Это сработало — более или менее.

Тейо хорошо вызубрил правила, но теперь нужно было заставить себя им следовать.

Четыре угла. Четыре угла. Четыре угла. Четыре угла.

Сверху, снизу и по сторонам от его двойных треугольных щитов сформировались концентрические круги.

Выстрой линию.

Он соединил все наборы из четырёх окружностей между собой яркими белыми отрезками отточенных мыслей.

Заполни контуры.

Он расширил свои восточную и западную вершины, чтобы создать два перекрывающихся щита в форме алмаза. Теперь ему ничего не угрожало. Можно было бы выдохнуть с облегчением, но он справился с задачей лишь наполовину.

Как учил нас аббат, плох тот щитовик, который может защитить только самого себя.

Тейо находился с краю шеренги, но ему нужно было увеличить свой щит, чтобы заслонить хотя бы коренастого мычащего зверя и те припасы, что он нёс на своей толстокожей спине. Тейо сделал полшага вперёд, напирая на песок и ветер, которые уже начали поблёскивать. Замешкайся он ещё хоть на мгновение, и алмазные частицы уже рвали бы его одежду и плоть. Они уже впивались в толстую шкуру зверя, заставляя того жалобно выть от болезненных уколов. Используя ветер как вертикальную опору, Тейо начал растягивать на ней свой щит. О таком в книгах не писали.

Аббат бы не одобрил.

Но у него получалось. Щиты — семь треугольников и два четырёхугольника — слились в один огромный ромб. Его геометрия была надёжной, и защищённый вьючный зверь наградил Тейо облегчённым вздохом и весьма зловонным залпом. Он успел вовремя: крупные алмазы, размером с небольшие градины, забарабанили по его щиту и щитам других послушников. Тейо покосился влево и увидел Артуро, выдавшего могучий трапецоид.

Выпендрёжник, тихо проворчал Тейо. Кого ты надеешься впечатлить?

Разумеется, Тейо знал ответ на свой вопрос. Потому что аббат был здесь, рядом — сновал вдоль шеренги, прикрытый лишь небольшим персональным овалом, и орал усиленным голосом, чтобы они держали строй, чтобы сами стали геометрией.

Летящие по ветру алмазы стали ещё крупнее, размером с равноденственную сливу. Бум, бум, бум — застучали они в ромб Тейо. Семь или восемь ударов одновременно. На миг Тейо показалось, что эти столкновения вот-вот разобьют его концентрацию и его устав вдребезги. Но он стиснул зубы, подался вперёд, возобновил свои песнопения и выстоял.

А затем появились сполохи.

Сполохи? Откуда здесь сполохи? Ерунда какая-то!

Песок и алмазы, поднятые в воздух могучим ветром пустыни, должны были полностью заслонить собой небосвод и любой источник света. Тем не менее, над и перед собой он ясно видел сполохи света, словно искры в небе, словно исполинские рубины, изумруды, сапфиры, осколки обсидиана и, да, алмазы. Они полностью завладели его вниманием, его концентрацией, и, в конечном счёте, его уставом, отвлекая его от насущной задачи. Лишь когда его плечо задел алмаз размером со спелое яблоко, Тейо осознал, что его щит ломается. Он попробовал восстановить его, но геометрия не желала ему подчиняться. Зверь снова завопил от боли, пока Тейо судорожно вспоминал устав. Даже сейчас сполохи-которых-не-могло-существовать в небе-которого-не-должно-было-быть-видно настойчиво взывали к нему. Аббат Баррез, возникнув рядом с ним словно из ниоткуда, сотворил широкий четырёхугольник, который прикрыл и Тейо, и зверя.

— Серьёзно, парень, что с тобой сегодня?

— Там свет…, — виновато пробормотал Тейо, указывая в небо.

— Какой ещё свет? Тебе повезло, что в этой темени я разглядел, как ты тут позоришься. Клянусь, малец, из всех моих учеников ты один сумел показать мне, что такое безнадёжность.

— Да, учитель, — машинально ответил Тейо, чьи помыслы по-прежнему были обращены куда-то ввысь. На мгновение он удивился, что аббат не видит сполохов, но даже эта загадка не смогла надолго завладеть его вниманием. Теперь сполохи словно говорили с ним, проникая в самые потаённые глубины его души, порождая гнетущее чувство обречённости, и — вопреки этому — маня его куда-то вперёд.

Наконец алмазная буря начала стихать. Сами алмазы уже иссякли, но песчаный ветер продолжал свирепствовать. Тейо едва обратил на это внимание. Аббат двинулся дальше, на ходу бросив ему: «Вспомни устав, послушник, иначе песок обглодает твои кости», но Тейо и ухом не повёл. Без щита и без песнопений он побрёл навстречу сполохам, в самое сердце умирающей бури.

— Тейо! — окликнул его Артуро.

Аббат Баррез оглянулся через плечо и крикнул: — Держать линию, Верада!

Но ученик аббата уже не мог совладать с собой. Песчинки — и один последний заблудившийся алмаз — в самом деле царапали его кожу. Он чувствовал, как по его щеке стекает кровь. Он зажмурил глаза от ветра — но по-прежнему мог видеть искрящийся, зовущий свет прямо за закрытыми веками. Он споткнулся и кубарем покатился по склону дюны. Он смутно слышал, как аббат и его товарищи звали его по имени. Он попытался подняться, но понял, что увяз в песке по колено. Он подумал, что, наверное, умрёт. Он подумал, что ему стоит попытаться поднять щит. Он подумал, что спасти его сейчас сможет только сфера, но ему ещё ни разу не удавалось сотворить сферу крупнее кулака. Песок уже доходил ему до пояса, и, казалось, изо всех сил старался затянуть его в себя. Он попробовал высвободиться, но песчаный оползень захватил его руку и всё-таки затянул в себя. Часть дюны под ним провалилась, и он скрылся с головой...

Его погребло заживо.

Он силился пошевелиться, силился вздохнуть. От страха и отчаяния он вмиг позабыл все тренировки и широко раскрыл рот, чтобы глотнуть воздуха — но глотнул только песка. Он задыхался. Вокруг было совершенно темно. И в то же время не было. Сполохи. Свет. Этот странный свет будет последним, что Тейо увидит в своей жизни...

Вдруг где-то глубоко внутри него, в самом центре его сердечной вершины, тлеющий уголёк превратился в яркую искру. За этим последовала ослепительная вспышка белой геометрии, казавшаяся предвестницей смерти, и Тейо распался на мелкие песчинки...

Глава III Чандра Налаар

Чандра Налаар, мироходка и пиромантка, глубже погрузилась в чересчур мягкое кресло в новых апартаментах своей матери в городе Гирапуре, столице мира под названием Каладеш. В её душе соседствовали беспокойство, досада, злость, страх, и, в довершение ко всему, скука.

Пия Налаар приготовила для своей дочери и её друзей поднос с тёмным густым горячим шоколадом, а затем отправилась на заседание совета, попрощавшись — по своему обыкновению — с Чандрой так, словно они виделись в последний раз.

Только сейчас она могла оказаться права.

Отставив нетронутую чашку шоколада на край стола, Чандра сложилась в кресле так, что подбородком почти коснулась груди, и окинула взглядом своих товарищей. На диване напротив сидел маг разума Джейс Белерен. Усталый и измождённый, он неотрывно смотрел в собственную чашку с тёмной жидкостью, словно надеялся разглядеть там секрет победы над Старшим драконом, Николом Боласом. Рядом с ним повелитель времени Тефери откинулся на спинку, прикрыв глаза и глубоко дыша. Примостившись на табуретках у кухонной стойки, львиноголовый целитель Аджани Златогривый и Джайя Баллард, своего рода наставница Чандры в искусстве пиромантии, вели непринуждённую беседу о — кто бы мог подумать? — наблюдении за птицами. В углу неподвижно стоял серебряный голем Карн, видимо, оттачивая свой и без того феноменальный талант подражать безжизненной статуе. Вместе все эти мироходцы составляли Дозор, группу самопровозглашённых спасителей Мультивселенной. Вернее, формально Джайя и Карн так и не присоединились к Дозору, то есть не принесли положенной клятвы. Но они всё равно были здесь, чтобы вместе с остальными выступить против дракона Боласа. Выступить и, вполне возможно, погибнуть.

Внезапным и резким движением Джейс поставил чашку на кофейный столик, словно горячий шоколад его чем-то напугал. — Его нет слишком долго, — сказал маг.

«Им» был Гидеон Джура, душа Дозора — по крайней мере, Чандра так считала. Гидди вернулся в Доминарию, чтобы отыскать там ещё одного члена Дозора, некромантку Лилиану Весс, которая должна была встретиться с ними в Каладеше, но почему-то так и не явилась. Джейс уже предельно ясно дал всем понять, что считает эти поиски пустой затеей, потому что Лилиана никогда и не собиралась помогать им в битве против Боласа, а всего лишь использовала Дозор для борьбы со своими личными демонами, — в буквальном смысле, — и теперь, когда эти демоны были мертвы, её потребность в так называемых друзьях также отпала.

Но Гидди отказывался в это верить, и Чандра поддерживала его, а вместе с ней Карн, Джайя и Тефери. Впятером они твёрдо считали, что Лилиана — несмотря на свой извечный и тщательно поддерживаемый образ эгоистки — была настоящим другом и верным союзником. Что они были ей небезразличны, даже Джейс. Может быть, особенно Джейс.

Ведь они когда-то спали друг с другом, верно?

Но Лилиане определённо был небезразличен Гидеон, которого она хоть и постоянно подначивала, но делала это любя. И Чандра не думала, что слишком уж льстит себе, считая, что тоже небезразлична Лилиане. Чандра всегда относилась к ней, как к старшей сестре.

Очень старшей сестре. На-пару-веков-старшей сестре.

Но, тем не менее, сестре. Чандра не сомневалась, что в любой момент Гидеон появится перед ними вместе с Лилианой, готовой вступить в противостояние — последнее противостояние — со злым властелином-драконом. Но приходилось признать, что Гидеона и вправду нет слишком долго. Не то чтобы она за него волновалась: способности Гидеона делали его почти неуязвимым. Остальные могли пасть, — Чандра могла пасть, — но Гидеон не прекратит сражаться. Сражаться, и сражаться, и сражаться...

В этом он весь, подумала она.

Бесстрашный воин, неукротимый джаггернаут с безошибочным чувством справедливости и потрясающими кубиками пресса. В своё время Чандра была без ума от Гидеона. Сейчас она переросла эту влюблённость, но Гидеон по-прежнему оставался для неё самым близким другом в мире. Во всех мирах. В Мультивселенной.

Да какая разница?

Чандра вздохнула. Мироходкой она стала ещё в детстве, но до сих пор ей бывало трудно подогнать свой словарный запас к тому, что за этим скрывалось. Чандра Налаар была одной из немногих избранных, способных перемещаться — ходить — между измерениями, с этого плана бытия на соседний, из одного мира в другой. И в каждом мире, где ей довелось побывать, хватало своих проблем и невзгод. Нигде не нужны были новые опасности, прибывшие с неведомых планов. Поэтому и возник Дозор. Чтобы мироходцы, которым было не всё равно, могли сражаться и охранять миры от межпланарных угроз вроде Никола Боласа.

Ну ладно, не вроде Боласа. От Боласа.

За последние несколько недель стало очевидно, что каждая угроза, с которой они сталкивались, была порождена, инициирована, состряпана коварным драконом. И это не считая личной встречи с ним в мире под названием Амонхет, где Болас легко и непринуждённо надрал им задницы. Конечно, тогда в Дозоре не было Джайи, Тефери или Карна. Только Чандра, Джейс, Гидди, Лилиана и…

Она погрузилась в кресло ещё глубже. Гидеона не было слишком долго. Если они всемером (или всё-таки ввосьмером) действительно хотят опередить Боласа и подготовиться к грядущей битве, им нужно выдвигаться немедленно. Воистину, неопределённость убивала её.

Чандра выпятила нижнюю губу и дунула вверх, лениво пытаясь убрать рыжий локон, заслоняющий ей левый глаз. Попытка не увенчалась даже скромным успехом. Она попробовала снова. И в третий раз.

А затем внезапно вскочила на ноги, взбудораженная странным зовом, пронёсшимся сквозь измерения. Остальные отреагировали не столь бурно, но не менее озабоченно.

— Вы тоже почувствовали, да? — спросила Чандра, заранее зная ответ.

Все молча кивнули. Она взглянула вверх, на небо, и, разумеется, увидела лишь потолок в апартаментах своей матери. Но между ней и потолком вспыхнули разноцветные сполохи. Они искрились, словно драгоценные камни, и звали её отправиться за ними в… в… в Равнику!

— Равника, — вслух произнесла Джайя.

Остальные согласно зашептали.

— Что это значит? Мы опоздали? — спросил Карн.

Никто не спешил отвечать. Всем было известно, что Болас ждёт их в Равнике. Что он подготовил там для них какую-то ловушку. Они рассчитывали прибыть туда раньше него, чтобы испортить его ловушку, помешать его вторжению и сорвать все его гнусные планы. Но предыдущий опыт противостояния Боласу подсказывал им, что если чьи планы и будут сорваны, то только их собственные.

Джейс заговорил медленно, осторожно, словно пытаясь убедить самого себя. — Это может быть зов о помощи от тех, кому известно, что Болас направляется в Равнику.

Тефери пожал плечами. — Это может означать, что он уже там.

Чандра по-прежнему не могла отвести глаз от сверкающих сполохов. Синие, зелёные, красные, белые и искристо-чёрные, они манили её, суля верную гибель, но вместе с тем вызывая непреодолимое желание последовать за ними в другое измерение, на другой план бытия, в мир-город Равнику.

— Чувствуете это притяжение? — спросила она, всё так же зная ответ.

Все вновь кивнули.

В тот же миг вспышка золотистого света возвестила о прибытии Гидеона Джуры, который возник посреди комнаты с видом истинного героя, держа ладонь на рукояти Чёрного Клинка — пожирающего души меча, способного, как они надеялись, убить Боласа, раз уж ничто другое до сих пор не сработало.

Да, конечно, сорвать его планы — это здорово и всё такое, но на самом деле мы просто хотим прикончить проклятого дракона. Видят боги, он это заслужил.

— Ну наконец-то! — почти хором воскликнули Чандра и Джейс.

— Простите, — сказал Гидеон, — мне пришлось приложить усилие, чтобы попасть в Каладеш. Я ощущал мощный позыв отправиться прямиком в Равнику. И до сих пор ощущаю. А вы?

Джейс кивнул, подняв свой капюшон. Чандра заподозрила, что этот жест был призван отвлечь внимание, поскольку Джейс внезапно сам приобрёл весьма героический вид — вероятно, он сотворил иллюзию приукрашенного себя, чтобы скрыть своё общее утомление… или чтобы неосознанно посоперничать с Гидди, не нуждающимся ни в каких иллюзиях.

— Что же, это тревожно вдвойне, — ответил Гидеон. — Как по-вашему, Болас уже расставил свою ловушку?

Тефери вновь пожал плечами: — Будет разумнее предположить, что да.

— А где Лилиана? — выпалила Чандра.

Гидеон отвёл взгляд. — Я не обнаружил её в Доминарии. Она ушла оттуда — но, очевидно, так и не пришла сюда.

— Может, она тоже услышала призыв в Равнику и не смогла устоять? — с надеждой предположила Чандра.

Гидеон покачал головой. — Она могла отправиться в Равнику, но в таком случае она сделала это ещё до призыва, откуда бы он ни взялся. И она знала, что мы договорились сначала собраться здесь.

— Не хочется напоминать, но я предупреждал, — заметил Джейс.

— Я думаю, именно этого тебе и хочется, — нахмурился Гидеон.

Джейс выглядел уязвлённым.

— Это не приносит мне удовольствия, Гидеон. Я первый готов был поверить, что она изменилась. Никто не уповал на это больше, чем я.

— Кроме самой Лилианы, — парировал Гидеон.

Джейс сделал глубокий вдох и кивнул.

— Да. Кроме неё.

Джайя собрала длинные седые волосы и заправила их под свой капюшон, который накинула на голову. — Чертовски досадно, что и говорить. Нам бы пригодился её опыт, её навыки, её сила.

— Ну, теперь уже поздно что-то менять, — отрезал Аджани.

— Уже поздно что-то менять в ней, — сказал Гидеон. — Я понимаю. Нам пора отправляться в Равнику и выяснить, что же Болас для нас приготовил. Нам известно, что это ловушка, а значит, мы можем попытаться избежать её. Но даже если у нас не выйдет, мы всё равно туда пойдём. Нельзя позволить дракону сделать с Равникой то же, что он сделал с Амонхетом. В городе размером с целый мир на кону будет стоять слишком много невинных жизней.

Никто не сдвинулся с места. Чандра почувствовала, что закипает.

Джайя, видимо, тоже это почувствовала, поэтому наградила свою протеже взглядом, в котором ясно читалось: Дыши, дитя.

Поскольку Чандра вовсе не хотела устроить пожар в маминых апартаментах, она последовала безмолвному совету и досчитала про себя до десяти. Она злилась на Лилиану. И одновременно боялась за неё. Но на самом деле её мысли были заняты вовсе не Лилианой Весс. Как бы сильно она ни скучала по своей «сестре», по Ниссе Ревейн она скучала гораздо сильнее, втайне желая, чтобы сейчас эльфийка была рядом с ними.

Рядом со мной.

Нисса была последней из основателей Дозора. Но несколько месяцев назад она покинула их, бросив Чандру и остальных на произвол судьбы. Нисса была неиссякаемым источником силы для Чандры, для всех. В каком-то смысле даже большим, чем Гидеон.

Но здесь уже тоже ничего не изменишь.

Они потеряли Ниссу столь же безвозвратно, как и Лилиану. Теперь их было лишь семеро.

Семерых должно хватить.

Чандра обвела взглядом мрачные лица товарищей.

— Слушайте, всё не так уж и плохо, — сказала она, ощущая потребность приободрить их — и саму себя.

— Она права, — согласился Аджани. — Мне удалось заручиться поддержкой Киоры и Тамиё. Они не давали клятв, но пообещали встретиться с нами в Равнике.

— А Джейс по-прежнему Живой Договор Гильдий, — добавила Чандра, по-дружески пихнув мага кулаком в плечо. — Его слово в Равнике — закон. В прямом смысле. Даже Болас не может это изменить, верно?

— Верно, — ответил Джейс, потирая плечо и пытаясь внушить всем уверенность, которую, вероятно, не чувствовал сам. — Так что давайте уже приниматься за дело, — с этими словами он переместился в Равнику, распавшись на сложные пересекающиеся узоры, сотканные из голубого света.

Гидеон и Аджани последовали за ним в круговороте золотистых искр; Джайя — в языках багрового пламени. Тефери, казалось, превратился в голубой вихрь, который стёр его из комнаты и исчез сам, а Карн попросту испарился с резким металлическим ЗВЯК.

Чандра задержалась, оглядев опустевшую комнату. — Пока, мам, — прошептала она. — Пожелай нам удачи.

Затем, оставив после себя яркую огненную вспышку, она покинула родной Каладеш и отправилась навстречу тому, что ожидало их в Равнике...

Глава IV Раль Зарек

В Равнике Раль Зарек, мироходец и де-факто гильдмейстер Лиги Иззет, подошёл к своей союзнице, Кайе — тоже мироходке и невольному гильдмейстеру Синдиката Оржов. Призрачная убийца лежала без сознания на полу колокольни Сената Азориус, в нескольких футах от гудящего Маяка, который Раль только что активировал. Вызванная им гроза уже стихала, но шквалистый ветер по-прежнему с воем врывался в помещение сквозь разбитое стрельчатое окно семи футов высотой.

Раль присел перед Кайей на корточки и покосился на бессознательное тело Лавинии неподалёку от неё. Затем он позволил себе бросить быстрый взгляд на Гекару, лежащую в луже собственной крови. В конечном счёте их осталось лишь четверо. Точнее, четверо плюс Враска.

Кайя дёрнулась и тихонько застонала. Раль прикоснулся к металлическому боку своего патентованного Аккумулятора, висящего у него за спиной, и разрядил в него остатки статического электричества, которые всё ещё циркулировали сквозь его тело. Затем он осторожно дотронулся бледными пальцами до тёмной щеки Кайи и прошептал её имя, словно призывая её обратно в сознание. Она приоткрыла один глаз и попыталась сфокусироваться на его лице.

— Раль?

— Ага.

— Мы победили?

Он не ответил, — не знал, что ответить, — но помог ей подняться на ноги. Её взгляд сразу же упал на Гекару, и она схватилась за него покрепче в надежде обрести опору, как моральную, так и физическую.

— О нет… Гекара… Мне очень жаль.

— Этого нельзя было избежать.

Хотя они с Гекарой принадлежали к разным гильдиям, обладали разными темпераментами, и вообще не имели ровным счётом ничего общего, эта ловкая и чересчур энергичная ведьма лезвий пожертвовала собой ради него, просто потому, что считала Раля Зарека своим другом. Если подумать, посланница Культа Ракдоса была, вероятно, одной из лучших друзей в жизни Раля. Сейчас это лишь усиливало его горечь и чувство вины, не столько за её жертву, сколько за то, как он относился к ней, пока она была ещё жива: чаще всего как к досадной помехе, от которой не терпелось поскорее избавиться.

Здесь не хватает Томика, сказал он себе, хотя, признаться, был даже рад, что Томик Врона пропустил эту битву.

Меньше всего Раль желал видеть ещё одного дорогого ему человека мёртвым на полу.

Это было нелёгкое сражение. Ещё одно в череде многих, постепенно перерастающих в нелёгкую войну.

И ведь война ещё даже не началась.

Никол Болас вознамерился захватить Равнику, и Раль носился вокруг, как обезглавленный петух, пытаясь сделать всё, что было в его, в общем-то, немалых силах, чтобы организовать ему достойное сопротивление. Но почти каждое усилие оборачивалось крахом и смертью. Следуя приказам своего бывшего гильдмейстера, — Нив-Миззета, Пылающего Разума, — Раль попытался объединить все десять гильдий Равники и с их помощью наделить дракона Нива могуществом, достаточным для того, чтобы он мог на равных схлестнуться со Старшим драконом Боласом. Раль собрал — или думал, что собрал — группу единомышленников, готовых оказать ему поддержку. В неё вошли Кайя, Томик, Лавиния, Гекара… и горгона-мироходка Враска. Раль не спешил доверять Враске, которая сразу призналась, что когда-то была агентом Боласа и лишь благодаря ему смогла стать гильдмейстером Роя Гольгари. Но Раля с Боласом связывала своя тёмная история, и со временем он начал считать Враску настоящим другом и союзником — до тех самых пор, пока она не предала их всех.

Хрупкий альянс десяти гильдий, который Раль с таким трудом создавал, в один миг разлетелся вдребезги, словно стеклянное окно колокольни. Нив-Миззет был вынужден сражаться с Боласом без дополнительных сил, на которые он рассчитывал. И теперь Нив был мёртв, Гекара была мертва, а Болас уже вовсю бесчинствовал в Равнике.

— А что с Враской? — спросила Кайя, отпуская Раля.

— Я пустил в неё молнию, которая должна была поджарить её до хрустящей корочки — но вряд ли могла испепелить её без следа. Раз нигде не видно её трупа, остаётся предположить, что она ушла в другой мир.

— Думаешь, она вернётся?

— Возможно, когда развеется дым от пожара, устроенного Боласом. Я надеюсь на это. И надеюсь, что сам доживу до этого момента. Я мечтаю лично прикончить её за всё, что она натворила.

— Раль.

— Она сама сделала свой выбор.

— Или Болас сделал его за неё. Мы с тобой оба знаем, на что он способен. Как легко попасть под его влияние. И как сложно потом обрести свободу.

— И всё же нам это как-то удалось.

Она не ответила, но другой голос произнёс: «Прошу прощения». Это была Лавиния. Она пришла в сознание и теперь стояла над телом Гекары. Раль сглотнул подступивший комок и с трудом выдавил из себя:

— В этом не было твоей вины. Да, Гекара погибла от твоей руки, но лишь потому, что тобой управлял Болас.

— Мне это известно, — ответила Лавиния холодно, словно закалённый страж закона, коим она была когда-то. — Я просила прощения не за то, что убила Гекару. Я просила прощения за то, что позволила приспешнику Боласа подчинить себя. За то, что дала Теззерету возможность прикрепить мне на шею устройство, благодаря которому дракон получил контроль над моим разумом.

— Ещё одна причина разделаться с ним, — сказала Кайя.

— Нам не нужны новые причины, — Лавиния отвернулась от Гекары и, казалось, сразу же забыла о её существовании. Она приблизилась к Маяку. — Вам всё-таки удалось включить эту штуку?

Раль встал рядом с ней перед огромным гудящим прибором и взглянул на его заблокированную и закодированную клавиатуру. — Ага, — ответил он. — Маяк должен призвать в Равнику мироходцев со всей Мультивселенной, чтобы они помогли нам справиться с Боласом. И ни дракон, ни его подручные не смогут его выключить. Чёрт возьми, даже я не могу его выключить!

— Надеюсь, ты прав. Десять гильдий никогда ещё не были столь разобщены, а местонахождение Живого Договора по-прежнему неизвестно.

Раль невольно пожал плечами.

— Может, хотя бы зов Маяка заставит эту важную шишку вернуться и спасти нас, — услышав в собственном голосе нотки горького сарказма, Раль нахмурился. В отношении Джейса Белерена он питал смешанные чувства, но вынужден был признать, что сейчас как никогда был бы счастлив его видеть. Заключённая в Белерене сила Договора Гильдий — «моё-слово-есть-магический-закон» — могла оказаться их последней надеждой в битве против Боласа.

— Боюсь, ему уже не успеть..., — раздался позади него голос Кайи.

Обернувшись, они увидели, что Кайя во все глаза смотрит на что-то сквозь разбитое окно с выражением благоговейного ужаса на лице.

— Почему? — спросил Раль. — Что там на этот раз?

Глава V Лилиана Весс

Лилиана Весс сверлила злобным взглядом Никола Боласа, Старшего дракона, в прошлом Бога-Фараона Амонхета, в прошлом Бога-Императора множества миров Мультивселенной, а ныне — богами проклятого психопата.

Но он вовсе не замечал этого, и в конце концов она сдалась, разочарованно опустив взгляд.

Болас и его Первый подхалим Теззерет вместе творили довольно впечатляющее волшебство, поднимая землю у себя под ногами — и саму Лилиану заодно. Грубо и бесцеремонно они возводили нечто наподобие каменной ступенчатой пирамиды на краю площади Десятого района — прямо напротив Канцелярии Договора, в стенах которой размещался личный кабинет Джейса Белерена, его библиотека, жилая комната, а также его странные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. Новое сооружение было большим, массивным и монументальным — настоящий ночной кошмар эстета, совершенно не вписывающийся в ансамбль изящной и разнообразной архитектуры Равники.

А этот шум! Воздух наполняла какофония треска брусчатки, грохота от падения окрестных зданий и трения тяжёлых каменных блоков о тяжёлые каменные блоки.

И криков. Сегодня их будет много, можно не сомневаться.

Всеобщий диссонанс не ограничивался зримой частью мира; Лилиана была некроманткой, а не элементалисткой, но даже она могла буквально слышать, как сама земля негодующе вопит, протестуя против насильственной постройки этого каменного монстра.

Пока Теззерет усердно исполнял волю своего хозяина, солнечные блики играли на его доспехах и его полностью механической — и абсолютно ужасной — правой руке. Самую искусную и жестокую работу изобретатель проделал над самим собой. Ниже украшенной дредами головы он был скорее машиной, нежели человеком. Лилиана считала его отталкивающим. Болас — всего лишь полезным.

Когда пирамида достигла такой высоты, чтобы её было видно со всех четырёх сторон горизонта, Болас и Теззерет прекратили свои усилия. Лилиана посмотрела вверх и заметила там ангела в доспехах. Сверкнув венценосным шлемом в лучах утреннего солнца, тот резко застыл в воздухе, словно натолкнувшись на невидимую преграду, и стремительно полетел назад, доложить главнокомандующим Легиона Борос о том, что они уже и сами могли прекрасно видеть прямо из окон Дома Солнца за полрайона отсюда.

Возвышаясь над двумя своими приспешниками (потому что, подумала она, кто же я теперь, как не очередная приспешница Боласа?), дракон оглядел результат своей работы с дьявольской ухмылкой, которая исказила его морду и уплощённую голову, превратив их в оскал Смерти.

Чего-то не хватает, мысленно произнёс он, не утруждая себя разговором вслух.

Прямо из воздуха он сотворил каменный трон, парящий в тридцати футах над плоской вершиной пирамиды, а затем одним взмахом могучих крыльев взмыл в небо и уселся на него. Теперь, если Лилиана и Теззерет хотели взглянуть в его уродливое лицо, им нужно было задирать голову так высоко, как только возможно. Лилиана сразу же почувствовала себя маленькой и незначительной, в чём, как она была уверена, и заключалась задумка.

Мы назовём это Цитаделью Боласа, подумал довольный собой дракон.

— Ты просто дал им удобную мишень, — хмуро заметил Теззерет.

Совершенно верно. И знаешь, пожалуй, я дам им ещё одну...

Болас ткнул крючковатым пальцем в мраморную плитку в центре площади, и в тот же миг в небо начал подниматься исполинский обелиск в амонхетском стиле, затмив высотой даже новую цитадель Бога-Императора. Болас снова улыбнулся, на сей раз обнажив полный набор острых как бритва зубов, и плюнул огненной струёй, которая, превратившись в пылающий вихрь, вознеслась на вершину обелиска. Пламя на миг охватило вершину и сразу же застыло в виде бронзовой статуи с золотыми вставками, изображающей скромнейшего Боласа в натуральную величину.

Вот это мишень так мишень, самодовольно подумал он и разразился телепатическим хохотом.

Имитированный звук его нефильтрованной радости ворвался в разум Лилианы, наполнив её душу чистейшим незамутнённым Николом Боласом. Она почувствовала подступающую рвоту. Видимо, чувство было настолько сильным и ярким, что впервые с момента их прибытия в Равнику дракон соизволил обратить на неё внимание.

Если тебя стошнит, пригрозил он, будешь вылизывать всё языком.

Она нахмурилась, но ничего не сказала.

Болас телепатически усмехнулся, словно проверяя её. Она продолжила хмуриться, но в остальном никак не отреагировала.

С чувством непоколебимого превосходства Болас дал им понять, что они свободны, едва взмахнув кончика крыла.

Вы оба знаете, что делать.

Теззерет кивнул, и в пластине, прикрывающей его живот, раскрылась ирисовая диафрагма, явив полость, в которой должны были бы находиться его внутренности. Затем он исчез, словно втянувшись в собственную пустоту.

Это было чудесное утро. Прямо перед рассветом прошёл дождь, сделав воздух прохладным и свежим. Солнце встало всего несколько минут назад, окрасив небо в цвета спелых слив и персиков. Зная, что принесёт с собой грядущий день, Лилиана едва не плакала. Какая-то часть её действительно хотела плакать. Хотела, как прежде, уметь плакать. Но слёзы иссякли. Женщина, которая могла позволить себе заплакать, умерла сто лет назад, и всей её некромантии не хватило бы, чтобы воскресить ту женщину, равно как и выдавить слёзы из её бездушных мёртвых глаз. Поникнув головой, Лилиана медленно спустилась по ступеням Цитадели. Она обернулась лишь раз: Болас и не думал следить за ней, словно вовсе забыл про неё, приняв её сотрудничество — её служение — как должное. Вместо этого он ещё раз оглядел дело рук своих и довольно улыбнулся.

Глава VI Тейо Верада

Тейо Верада стоял на четвереньках, отплёвываясь от песка. Первое, что он заметил — под ним был камень. Не зыбкая дюна. Камень.

Потом он заметил, что всё ещё жив.

С ног до головы он был покрыт песком. Покрыт им, а не погребён под его толщей. Он потёр глаза испачканной в песке рукой, тщетно пытаясь вернуть себе ясность зрения, и посмотрел вверх, ожидая увидеть там сполохи. Но сполохи куда-то исчезли. Вместо них он увидел свет единственного солнца, встающего между двумя исполинскими зданиями из камня и стекла. Каждое из них с лёгкостью могло бы вместить в себя примерно четыре монастыря Ордена.

Погодите — одно солнце? Куда подевалось второе?

Тейо решил, что он, наверное, спит, хотя и не верил, что его воображение способно нарисовать то, что он видел перед собой. Это была не пустыня, не его деревня и не монастырь. Это был даже не Оазис.

Во имя Бури, где я?

Всё ещё сплёвывая песок, он опустил голову и увидел девочку с бронзовой кожей и тёмными волосами, которая сидела на железных перилах и разглядывала его с явным любопытством. На вид ей было примерно шестнадцать лет, и она носила очень чуднýю одежду: её украшали клочки меха и звериные клыки, с плеч свисали ленты и бубенчики, а тунику увивали плетёные лозы с листьями и ягодами. Продолжая внимательно изучать Тейо, девочка оторвала от пояса маленькую кроваво-красную ягодку и сунула её в рот.

Ему самому в рот попала кровь из свежей раны от алмаза, добавив песку медный привкус. Он снова сплюнул, зашёлся в кашле, и — по-прежнему стоя на четвереньках — позвал девочку на помощь.

Та удивлённо указала на себя и переспросила: — Ты мне?

Тейо обречённо кивнул и прокашлял: — Прошу…

Девочка широко улыбнулась, соскочила с перил и помчалась к нему. — Обычно меня не замечают. Никому нет до меня дела, — она помогла ему подняться и принялась отряхивать его одежду от песка.

Тейо нечленораздельно поблагодарил её, стараясь при этом навести в мыслях хоть какой-то порядок.

— Где я? — наконец спросил он.

— На Гильдейском променаде, — ответила она, пожав плечами.

— Чего?

— Ты на Гильдейском променаде. И в любой момент здесь могут поехать трулльи повозки. В обе стороны. Так что если не хочешь, чтобы тебя раздавили в лепёшку, нам лучше поживее убраться с дороги.

Тейо позволил ей утянуть себя вперёд. Следуя по невероятных размеров мосту за миниатюрной темноволосой девочкой в странной одежде, он яростно водил рукой по волосам, стараясь вычистить из них остатки песка. Его спутница тем временем трещала без умолку, произнося слова с бешеной скоростью.

— Мы ведь так и не представились друг другу. Я Крыска. То есть, конечно, это не моё настоящее имя. Скорее прозвище. Так меня зовут люди. Ну, не то чтобы многим людям нужно было меня звать, но мысль ты уловил. Моё настоящее имя — ну, знаешь, то, которое дали при рождении — Кларысия. Кларысия Шокта. «Крыска» звучит короче, да и запомнить проще. Ты можешь звать меня Крыской. Меня это совсем не обижает. По правде говоря, это имя мне идеально подходит. Гораздо идеальнее, чем Кларысия. Хотя Кларысия как-то покрасивее, да? Моя мама до сих пор зовёт меня Кларысией. И папа тоже. Но, кроме них, почти никто. Хотя есть у меня один знакомый кентавр, но он мне вроде крёстного, так что это не считается. Родители привыкают к именам, которые выбрали они. Но я не против быть Крыской. Так что и ты называй меня Крыской, идёт?

— Я...

— Я пока что из неприкаянных, если тебе вдруг интересно, хотя родилась среди груулов, и мои родители ждут, что я официально вступлю в их гильдию. Но мне кажется, что я для этого недостаточно сердитая, понимаешь? Вдобавок у меня есть хорошие друзья в Ракдосе и Селезнии — да, да, я знаю, между ними нет ничего общего, но иногда мне кажется, что я больше похожа на одних, а иногда — что на других. В любом случае, вот моя большая тройка: Груул, Ракдос, Селезния. Я точно выберу одну из них. Наверное. А ты в какой гильдии? Не могу понять по одежде.

— Я...

— О, кстати, а как тебя зовут? Наверное, с этого надо было начать. Я нечасто говорю с новыми людьми, так что могу спутать порядок. У меня всегда так много вопросов, но обычно мне приходится додумывать ответы самой, понимаешь?

— Я...

— Это был риторический вопрос. Мы едва знакомы. Я не жду, что ты мгновенно поймёшь мои проблемы. К тому же у нас здесь беседа. Зачем торопиться? Рано или поздно мы обсудим все важные темы, верно? Как твоя голова? Порез кажется серьёзным. Вряд ли понадобится накладывать швы, но промыть уж точно не помешает — очистить от песка и наложить повязку. А может, найти целителя, который сотворит небольшое лечебное заклинание. Я могу отвести тебя туда, где этим занимаются, но даже небольшое лечебное заклинание может влететь в кругленькую сумму. Хотя порез такой мелкий, что они могут сделать всё бесплатно, если ты хорошо попросишь. Или, если ты стесняешься попросить помощи у незнакомца, — ты кажешься стеснительным, но я не хочу делать поспешных выводов, ведь мы только встретились, — я могу сама тебя подлатать. Наверное, меня тоже можно считать незнакомцем. Но мне кажется, мы уже успели немного сблизиться. В любом случае, я довольно неплохой лекарь. За годы жизни мне пришлось научиться заботиться о себе. Не то чтобы моя мама не желала обо мне заботиться, но она — воин-груул, знаешь ли, и не всегда бывает рядом. Кроме того, у меня никогда не было настолько серьёзных травм. Так, ссадины и царапины. Я не очень высокая, и прохожие часто натыкаются на меня, если я не успеваю посторониться. Равника — людное место, ты же понимаешь.

— Я...

— Имей в виду, я не владею никакой целебной магией, и у меня вряд ли найдётся что-то, что сгодится для повязки, но я запросто могу что-нибудь стащить. Или ты против краденой повязки? Я забыла, что не всем нравятся воры. Задержатели Азориуса этого точно бы не одобрили… Эм, ты ведь не азориус, правда?

— Я...

— Да нет. Посмотри на себя — какой из тебя азориус? Я думаю, ты...

Окончательно потеряв терпение, Тейо заступил ей дорогу, грубо схватил её за плечи и громко крикнул ей прямо в лицо: «Да выслушай же наконец!» От собственной грубости он тут же стушевался, опасаясь, что сделал ей больно.

Но она, казалось, была даже рада его прикосновению и с улыбкой подняла на него свои яркие глаза. Он заметил, что радужка у неё насыщенного фиолетового цвета.

— Я слишком много болтаю, да? — сказала она. — Прости, я провожу много времени в одиночестве и постоянно разговариваю с собой. Всё время твержу себе, что надо бы с этим завязывать. А потом я схожусь с другими людьми, и вроде бы должна учиться слушать. Я хочу научиться слушать. Конечно, я тебя выслушаю, ммм… Знаешь, ты ведь так и не сказал мне своего имени. Начни с него, и я обещаю, что буду слушать.

Взволнованный и сбитый с толку, он выпалил: «Тейо», в конце повысив голос так, словно спрашивал у неё, правильно ли он произнёс собственное имя. Он был настолько потрясён, что, поправь она его, он бы ничуть не удивился.

— Тейо, — повторила она. — Красивое имя. Ты состоишь в гильдии, Тейо? Ты ранен и явно побывал в передряге. Может, мне тебя куда-нибудь отвести? Или к кому-нибудь?

— Нет, я не состою в гильдии. Я — послушник в Ордене Щитовиков.

— Хм. Ни разу о таком не слышала.

— Не слышала об Ордене? Как такое возможно? Что же вы делаете во время алмазных бурь?

— О них я тоже ни разу не слышала, но, наверное, это очень красиво. Алмазы здорово блестят. Мне нравятся блестящие штучки. Знаю, это ребячество, но ничего не могу с собой поделать. Если вижу красивую блестяшку, сразу же её хватаю. Я ведь говорила, что я воровка, да?

Тейо отпустил её руки и, подойдя к каменному ограждению моста, поглядел на широкую реку, медленно текущую внизу. Никогда ещё ему не доводилось видеть столько воды в одном месте. Единственное солнце только что взошло. Было утро, раннее утро, практически рассвет. Но ветер с Восточного Облака поднялся поздним вечером; в этом он был уверен. Как и в том, что не мог провести под песком всю ночь. Будь это так, он давно бы погиб.

И куда подевалось второе солнце?

Вцепившись в ограждение с такой силой, что у него побелели костяшки, Тейо бормотал себе под нос: «Никогда не видела алмазной бури? Не слышала об Ордене? Что за ерунда? Монашеский Орден Щитовиков известен по всему Гобахану. Люди зависят от него».

Подойдя к ограждению, девочка улыбнулась и пожала плечами, а затем произнесла гораздо тише и медленнее, чем раньше: — Знаешь, я и о «Гобахане» ни разу не слышала.

В сердцах он шлёпнул ладонью по камню и топнул ногой по земле.

— Вот это — Гобахан! Весь наш мир — Гобахан! Ты стоишь на Гобахане!

Она взяла его под руку и повела за собой, продолжая говорить медленно, тихо, мягко. — Тейо, это…, — не сбавляя шаг, она слегка подпрыгнула на мостовой, тихонько звякнув своими бубенчиками, — …Равника. Этот мир называется Равника. Тейо, мне кажется, ты уже не в Гобахане. Я думаю, ты один из ходящих.

— Мы с тобой сейчас идём. Я иду. Разумеется, я из ходящих! — он был зол, однако суть сказанных ею слов — насколько он мог их понять — начала постепенно доходить до него.

— Не в этом смысле. Я сама мало об этом знаю. Только то, что сумела подслушать из разговора мастера Зарека и госпожи Враски, когда они не знали, что я рядом, — её речь снова начала ускоряться. — На самом деле, это Гекара попросила меня проследить за мастером Зареком, так что можно считать это заданием, миссией, да? Она хотела знать, где они бывают, когда бывают там без неё. Это, между прочим, почти точная цитата. Она всё время так говорит, Гекара. В общем, я должна была просто следить за ними, но я ещё и немного подслушала. Наверное, не стоит в этом признаваться, но я обожаю подслушивать. Ничего не могу с собой поделать.

— Клянусь Бурей, я понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Ну и ну. Да уж. Теперь-то всё встало на свои места. Я хочу сказать, мне следовало сразу догадаться, когда ты возник из ниоткуда, весь в песке. Но сначала ум всегда выдаёт тебе самое простое объяснение, понимаешь? Я решила, что ты умеешь телепортироваться из одного места в другое. Ты умеешь телепортироваться из одного места в другое?

— Нет!

— О том и речь. Потому что, если я всё правильно поняла, на самом деле ты умеешь телепортироваться из одного мира в другой. С плана на план.

— Уверяю тебя, что этого я тоже не умею!

Однако, произнеся эти слова, — прокричав их во весь голос, — Тейо Верада заподозрил, что он, вероятно, неправ.

— Я думаю, что в первый раз это происходит случайно, то есть, ммм, без умысла. Типа непроизвольного полёта. Может быть, чтобы спасти свою жизнь? Твоей жизни что-нибудь угрожало?

Она выжидающе замолчала. Он смотрел на неё, вытаращив глаза.

— Как... Как ты узнала?

— Ну, в общем, никак. Я просто предположила, как это может работать. Я ведь уже говорила, что часто подслушиваю всякое. И вдобавок я очень догадливая. А ты действительно был весь в песке. Погребён заживо, я угадала?

Он глупо кивнул. Во всяком случае, чувствовал он себя при этом очень глупо.

— Значит, я больше не в Гобахане?

— Равника.

— Равника, — это слово имело странный привкус. Песчинки, которые он до сих пор выплёвывал изо рта, казались его языку более родными.

— И ты никого здесь не знаешь — не можешь знать, верно?

— Видимо, только тебя.

Она улыбнулась и стиснула его руку.

— Тогда я официально тебя усыновляю. Пока ты не решишь уйти, мы с тобой будем одной семьёй. Не бойся; я о тебе хорошенько позабочусь. Уж это я умею — ведь мне пришлось научиться заботиться о себе. Ты же понимаешь.

— Угу, — он до сих пор не оправился от потрясения.

— Так, давай-ка прикинем, что тебе нужно знать, чтобы жить в Равнике, — она задумчиво постучала пальцем по подбородку. Пару мгновений Тейо смотрел на неё с чувством, похожим на восхищение. Он был благодарен этой девочке, но она не на шутку его пугала. Или, может быть, не она сама, а то, что она могла ему поведать.

С трудом оторвав от неё взгляд, он начал осматриваться по сторонам. Этот мир, эта Равника, была явно больше... просто больше всего того, что он видел или о чём слышал в Гобахане. Они проходили мимо людей, одетых в сотни видов одежды из полированной кожи, шёлка и материалов, которые Тейо не мог опознать. Он во все глаза смотрел на здания из камня, стекла — и магии: своды, основания или зубцы у некоторых из них свободно парили в воздухе. Город был огромен, полон углов и теней. В воздухе стоял сильный запах дождя. Хотя сейчас вовсю светило солнце, улицы всё ещё блестели от предрассветной мороси, которая, должно быть, прекратилась всего за пару минут до его… прибытия.

— Ладно, — сказала она наконец. — Вот что тебе нужно знать: Равника — один большой город. И здесь живёт много народу. Очень много. В основном люди, как ты и я. Но хватает и эльфов, минотавров, циклопов, кентавров, гоблинов, ангелов, ведалкенов, виашино, великанов, драконов, демонов — короче говоря, всех, кого ты только можешь себе представить. Госпожа Враска, например, горгона. Я их видела всего трижды в жизни, но мне кажется, что они очень-очень-очень красивые. Ты согласен?

— Я… по-моему, я не встречал ни одной горгоны.

— Они нечто. Уж можешь мне поверить. В общем, я не знаю, кто заправляет всем в Гобахане...

— Аббат Баррез? Хотя нет, он заправляет всем только в нашем монастыре.

— Выходит, ты вроде монаха? Я думала, всем монахам положено бриться налысо.

— Я пока ещё не монах. Только послушник. И бриться налысо вовсе не обязательно. По крайней мере, мне так кажется, — он всплеснул руками, — Прямо сейчас я уже ни в чём не уверен!

— Успокойся. Поэтому я тебе всё и рассказываю. Так вот. В вашем Гобахане всем заправляет аббат, а здесь, в Равнике — гильдии. Всего существует десять гильдий, и они делят между собой всю власть.

— В Оазисе тоже есть гильдии. Это большой город в Гобахане, — они миновали мост, и Тейо остановился перед внутренним двором, в который Оазис мог бы прекрасно вписаться целиком, — но, полагаю, не настолько большой.

— Но достаточно большой, чтобы иметь свои гильдии?

— Да. Там есть гильдия плотников, гильдия конюхов, но я не думаю, что они чем-то заправляют. По-моему, они просто собираются вместе, чтобы выпить эля и пожаловаться на жизнь. По крайней мере, мне так показалось. Но я провёл в Оазисе всего пару дней.

— Ну, наши гильдии вроде как поважнее. Хотя я уверена, что они тоже пьют эль и жалуются на жизнь. Мой папа часто пьёт и много жалуется, а он — уважаемый воин в Кланах Груул.

— Значит, ты состоишь в этой гильдии Груул?

— Я уже тебе объясняла: я неприкаянная. Это значит, что сейчас я не принадлежу ни к одной гильдии. Груул, Ракдос, Селезния. Все они как будто манят меня. Я просто нарасхват! — она засмеялась. Он не понял причины. — Да я шучу, — продолжила она. — Я вовсе не нарасхват.

— Ну ладно, как скажешь.

— Ты милый.

— Правда?

— По-моему, да. Ты мне уже нравишься. Я рада, что тебя усыновила.

— Я…, — он рассмеялся, хотя и не был уверен, над чем именно. Возможно, ему просто нужно было выпустить пар. — Я тоже этому рад.

Внезапно смутившись, она улыбнулась и отвела взгляд. — Перестань, — пробубнила она под нос, обращаясь скорее к самой себе, чем к нему.

Он сделал глубокий вдох и спросил: — О чём ещё мне следует знать?

— О, эм, дай-ка подумать… Гильдии вечно ссорятся. Лично я считаю это полнейшей глупостью. Они все настолько разные, что должны легко находить общий язык — ведь им буквально нечего делить. Но они думают, что различия — повод задирать друг друга и всё в таком духе. Поэтому, если они вздумают зайти слишком далеко, их споры должен решать один парень по имени господин Джейс Белерен. Его называют Живым Договором Гильдий, и всё, что он скажет, сбывается. Ну, знаешь, по волшебству. Беда в том, что о нём нет вестей уже несколько месяцев. Я думаю, он похож на тебя. Путешествует из мира в мир. Но только намеренно. В любом случае, когда он исчез, всё пошло наперекосяк. Поначалу все гильдии пытались договориться и остановить какого-то злого дракона, который вроде бы должен скоро прийти. Но потом госпожа Враска — гильдмейстер Гольгари — убила госпожу Исперию, гильдмейстера Азориуса.

— Погоди. Как это — убила?

— А вот так. И теперь гильдии ненавидят друг друга. Или, скорее, больше не доверяют друг другу, понимаешь?

— А злой дракон?

— Понятия не имею. Наверное, он всё ещё идёт.

Они свернули за угол, и она встала, как вкопанная. Тейо проследил за её взглядом и увидел высокий обелиск, увенчанный статуей дракона. Злого дракона, насколько он мог судить.

— Хм, — заметила Крыска. — Это что-то новенькое.

Глава VII Джейс Белерен

В вихре перекрещенных голубых линий Джейс Белерен шагнул в свой кабинет, свою святая святых, Покои Договора внутри одноимённой Канцелярии. Он сразу же ощутил, как знакомая петля затягивается на его самой сокровенной и первобытной Искре — той неотъемлемой части его естества, которая и делала его мироходцем. Ему казалось, что он знает причину, но эта гипотеза нуждалась в проверке, а для проверки сейчас не было времени.

Равника — ловушка Боласа, напомнил он себе и на всякий случай заранее приготовился к нападению, создав своего иллюзорного двойника в другом конце тёмной комнаты и прикрыв себя настоящего аурой невидимости.

Ничего не произошло — кроме того, что в потоках золотого света в комнате возникли Гидеон и Аджани, а следом и Джайя, объятая пламенем. Голубой вихрь возвестил о прибытии Тефери, а появлению Карна предшествовал чистый и звонкий серебряный тон.

Встревоженный Гидеон огляделся вокруг, и едва успел сказать: «А где же Чандра?», как она возникла в языках красно-оранжевого пламени. Джейс услышал, что Гидеон испустил вздох облегчения. Солдат боялся потерять очередного товарища. И Джейс не мог его в этом винить.

Повернувшись к иллюзорному Джейсу, Аджани предостерёг: — Будь начеку. Это твоя резиденция. Он рассчитывает, что ты придёшь сюда.

Иллюзорный Джейс кивнул и поднёс палец к губам, в то время как настоящий Джейс объединил всех в ментальную сеть (подсоединить к ней Карна было нелегко — неорганический разум голема оказался слишком чуждым, но Джейс справился) и начал транслировать свои мысли: Двигайтесь тихо и осторожно. Здесь повсюду пыль. Похоже, что никто не заходил сюда уже несколько недель.

Чандра мысленно ответила: Да уж, Лавиния в жизни бы не допустила, чтобы хоть где-нибудь скапливалась пыль. Тут пахнет беспорядком, а твоя заместительница ненавидит беспорядок. Интересно, куда она подевалась?

Интересно, жива ли она, мрачно подумал Гидеон и нахмурился. Джейс понял, что Гидеон не собирался думать это «вслух». Простите. Сколько раз мы уже это делали, а я всё никак не привыкну.

Заслышав быстро приближающиеся шаги, каждый из них не раздумывая принял боевую стойку (а Джейс — сразу две).

Дверь распахнулась. На пороге стояла Лавиния.

Наверное, ей икалось, подумала Чандра.

— Рада видеть вас, Договор, — холодно поприветствовала Лавиния.

Развеяв иллюзию, невидимость и ментальную сеть, Джейс криво усмехнулся: — Да уж, вижу. Тебе почти удалось улыбнуться.

Проигнорировав колкость, невозмутимая женщина отыскала взглядом настоящего Джейса и обратилась к нему: — Я надеялась, что Маяк приведёт Живой Договор домой. Я рада, что так и вышло.

— Но Равника — не мой…, — начал было Джейс и осёкся. Сейчас это не имело значения. — Лавиния, — продолжил он, — у нас есть основания полагать, что дракон Никол Болас собирается захватить Равнику. Более того, он может быть уже здесь.

— Да что вы говорите, — вскинула бровь Лавиния.

Она подошла к окну и распахнула ставни. Все посмотрели наружу, и Джейс едва не вскрикнул. В самом центре площади возвышался громадный столп, обелиск, которого раньше там не было. На его вершине красовалась исполинская статуя самого Боласа. Мало того, в дальнем конце площади словно из ниоткуда возникла гигантская каменная пирамида. Цитадель.

Лавиния, бывший задержатель, наложила на оконное стекло простое телескопическое заклятие. Теперь все могли разглядеть Боласа собственной персоной, восседающего на троне, который парил над пирамидой.

— Не нравится мне, как он сидит, — пробормотала Джайя Баллард. — Раздражает. Вот что он там делает?

Гидеон обнажил свой пожирающий души Клинок и заявил: — Ждёт своей смерти. Повернувшись, он решительно направился к дверям.

Путь ему преградили Аджани и Карн.

— Всё не может быть настолько просто, — сказал Карн.

— Это ловушка, — напомнил Аджани, не сводя с Гидеона своего единственного здорового глаза.

Гидеон помедлил… затем кивнул и вложил меч обратно в ножны.

Джейс вновь обратился к Лавинии: — Посвяти нас в курс дела.

Доклад Лавинии был кратким и ёмким. Оказалось, что Болас несколько месяцев вёл закулисную игру, пытаясь уничтожить гильдии — а точнее, невероятно хрупкое доверие между ними.

— Он собирался получить контроль над Лигой Иззет через Раля Зарека, который в прошлом, по-видимому, имел связи с драконом. К счастью, Зарек решил пойти против Боласа и объединить все десять гильдий, чтобы внести в Договор поправки. В ваше отсутствие, — она указала на Джейса, — иззеты планировали наделить собственного дракона-гильдмейстера, Нив-Миззета, требуемой силой, чтобы он мог сразиться с Боласом на равных.

— И?

— Затея потерпела крах. К тому моменту Никол Болас уже завербовал наёмную убийцу Враску, сделав её новым гильдмейстером — королевой — Роя Гольгари. Во время переговоров она убила Исперию, гильдмейстера Азориуса, и тем самым настроила гильдии друг против друга.

Джейс слушал её с каменным лицом, но внутри него кипела злость на самого себя.

Это я во всём виноват!

Они с Враской были союзниками. Больше, чем союзниками. И они разработали собственный план. Враска начала выполнять для Боласа грязную работу ещё до того, как поняла, с кем имеет дело. Узнав правду, она не меньше Джейса захотела остановить дракона. Но сначала ей нужно было как-то обмануть Боласа и его способности к телепатии. По её собственной просьбе, ради обеспечения ей временной защиты, Джейс стёр из её разума все воспоминания об их альянсе, об их чувствах друг к другу, о самом существовании Джейса Белерена. А ещё он стёр знание об истинной сущности Боласа. Ей предстояло вернуться в Равнику, пока Джейс заново собирает Дозор и придумывает новый план. Затем Джейс должен был прийти в Равнику, отыскать там Враску и пробудить её настоящие воспоминания, чтобы вместе они одолели дракона. Но на воссоединение Дозора потребовалось больше времени, чем он предполагал — в основном из-за Лилианы, которая убедила большинство помочь ей свести личные счёты в Доминарии. Впрочем, Джейс и сам порядком задержался. Он отправлялся в Зендикар в надежде выследить там Ниссу Ревейн, одну из основателей Дозора. На её поиски ушли недели, и ещё несколько дней понадобилось на то, чтобы понять, что она не собирается возвращаться. Всё, что Враска сделала за это время по приказу Боласа, произошло не по её вине.

— После провала переговоров, — продолжила Лавиния, — Раль решил перейти к плану Б. Нив-Миззет приказал ему построить Маяк, и Раль активировал его, чтобы призвать сюда мироходцев со всей Мультивселенной. По-видимому, это сработало.

— Это сработало, — подтвердил Гидеон. — Но мы бы всё равно пришли.

— Это очень эффективное устройство. Оно заманит сюда гораздо больше мироходцев, чем нас семерых, — мрачно произнёс Джейс.

— «Заманит?» — переспросила Чандра, которой совершенно не понравился его тон.

Он не обратил на неё внимания и поинтересовался у Лавинии: — Что ещё нам следует знать?

Лавиния вернулась к докладу, по очереди поведав им о текущем положении дел в каждой гильдии.

Рой Гольгари.

— Враска ушла в другой мир, оставив различные фракции внутри Гольгари соперничать за власть. Мы не можем ждать от них никакой помощи.

— И что, с тех пор Враска больше не объявлялась? — уточнил Джейс самым равнодушным голосом, на который был способен.

— Нет, — отрезала Лавиния и выразительно вскинула бровь, давая понять Джейсу, что его попытка изобразить равнодушие полностью провалилась.

Ассоциация Симик.

— Они покинули сорванные переговоры и забаррикадировались внутри своих территорий, не желая никого слушать.

Конклав Селезнии.

— Болас внедрил в Селезнию своих агентов, но Раль помог эльфийской целительнице Эммаре Тандрис вычислить и обезвредить перебежчиков. Однако селезнийцы, подобно симикам, замкнулись в себе. Ходят слухи, что их гильдмейстер, дриада Тростани, внезапно умолкла. А Тандрис не рискует делать какие-либо шаги без её одобрения.

Джейс снова содрогнулся. Когда-то он испытывал к Эммаре сильные чувства — чувства, так и оставшиеся без ответа. Но она всегда была добра к нему. А он не смог её защитить. Эммара, Лилиана, Враска.

Кажется, привязанность к Джейсу Белерену — это что-то сродни проклятью.

Кланы Груул.

— Циклоп Борборигмос явился на переговоры, невзирая на протесты многих других вождей. Когда переговоры провалились, он потерял лицо и был свергнут с поста гильдмейстера. Его заменил глупый юнец по имени Домри Рейд, который, по-видимому, недостаточно глуп, чтобы повторить «ошибку» своего предшественника.

Культ Ракдоса.

— Гекара, посланница Ракдоса, была убита… во время сражения с Враской. Сам Ракдос очень тяжело воспринял эту утрату и оборвал с нами все контакты.

Джейс заметил в речи Лавинии подозрительную паузу. Она явно умолчала о чём-то, связанном с гибелью Гекары. Но, зная Лавинию достаточно хорошо, Джейс был уверен, что она не станет скрывать факты, которые могу иметь значение в долгосрочной перспективе, поэтому закрыл на это глаза.

Сенат Азориус.

— После гибели Исперии Довин Баан стал...

— Довин Баан? — воскликнула Чандра. — Как этот сукин... он ведь даже не из Равники; он из моего родного мира!

— Ну, он появился здесь и быстро завоевал огромную популярность, посодействовав созданию тысяч «топтеров», крошечных механических средств слежения, которые...

— Мы знаем, что это такое, — прервал её Аджани. — Баан любил пользоваться подобными инструментами в Каладеше.

— Они пришлись очень кстати и в Азориусе, — печально призналась Лавиния. Азориус был её гильдией, и Джейс чувствовал, что ей не нравится говорить о ней плохо. Но она была слишком прагматичной, чтобы приукрашивать неприглядную правду.

— Топтеры Баана сновали повсюду и следили за каждым. Собирали всё больше и больше сведений о преступлениях, о наших врагах… о наших друзьях. Такая осведомлённость давала Сенату всё больше контроля над городом. Исперия была поражена. Она оценила способности Баана, и вскоре тот был повышен до Верховного Арбитра — а после гибели гильдмейстера занял её место.

— Гильдмейстер? Но Баану нельзя верить! — гнев Чандры вспыхнул в её глазах алыми отблесками. Вокруг её волос заплясали огоньки.

Джайя подошла к Чандре и мягко положила руку ей на плечо. — Дитя, — предупредила она, — тебе нужно остыть. Во всех смыслах.

Чандра коротко кивнула, и её пламя угасло — но не её гнев. Она процедила сквозь стиснутые зубы: — В Каладеше Баан работал на Теззерета, который работал на Боласа.

— Да, это знание очень бы пригодилось нам пару месяцев назад. Но мы слишком поздно догадались о связи Баана с драконом. Убийство Исперии положило конец любым надеждам на сплочённое противодействие гильдий Николу Боласу, и оно же сделало гильдмейстером Баана, который оказался послушной пешкой Никола Боласа.

— Но теперь, когда вы знаете правду...

— Теперь, когда мы знаем правду, я лично возглавляю повстанческую фракцию в Сенате. Мы хотим свергнуть Баана, но, к сожалению, членам Азориуса чужд бунтарский дух. Баан — их законный гильдмейстер, а Сенат ставит закон превыше всего. Мне удалось переманить кое-кого на свою сторону, но нас очень мало.

— Это все плохие новости на сегодня? — спросил Гидеон. — Пока что перечисленные гильдии либо активно работают на дракона, либо трусливо забились в норы, не желая участвовать в битве против него.

— У нас есть несколько союзников, — заверила его Лавиния и продолжила доклад.

Синдикат Оржов.

— Болас нанял призрачную убийцу Кайю, чтобы устранить Призрачный Синод Обзедат, и она успешно справилась с задачей, не пощадив ни единого духа. Неожиданным итогом стало то, что Кайе невольно пришлось взять на себя обязанности нового гильдмейстера Оржова.

— Новый гильдмейстер Оржова мёртв? — уточнил Карн.

Вопрос, казалось, поставил Лавинию в тупик.

— Что? Нет.

— Ты назвала её призрачной убийцей.

— Я имела в виду, что она убийца, которая специализируется на убийстве призраков. Она не призрак, который вдобавок ещё и убийца. Она живая.

Карн нахмурился. — В таком случае, «призрачная убийца» — очень неудачный термин.

— Так значит, эта Кайя тоже подчиняется Боласу? — вмешался Тефери, пытаясь вернуть разговор в нужное русло.

— Нет. Очевидно, что Болас рассчитывал на это, но Кайя отказалась помогать ему в его дальнейших делах, и я думаю, что она надёжный союзник. Хотя я не уверена, какой поддержкой она пользуется в собственной гильдии. Видите ли, она стала прощать долги.

— О, от такого оржовские банкиры наверняка пришли в неописуемый восторг, — саркастично заметил Джейс.

— Вы всё поняли верно.

Дом Димир.

— Болас сумел внедриться даже в гильдию шпионов, но гильдмейстер Лазав, похоже, навёл в доме порядок. Не то чтобы Лазав сам заслуживал большого доверия, но он, тем не менее, считает дракона серьёзной угрозой, и потому остаётся нашим — возможным — союзником.

Лига Иззет.

— Без необходимых поправок в Договоре Нив-Миззет был вынужден сражаться с Боласом собственными силами.

— Я так понимаю..., — начал Джейс.

— Битва была очень короткой, и после неё от Нива остались лишь обугленные кости. Новым действующим гильдмейстером стал Зарек, и он по-прежнему готов противостоять дракону всеми доступными способами.

Легион Борос.

— Гильдмейстер Аурелия всецело на нашей стороне.

— По-другому и быть не могло, — произнёс Гидеон с довольной улыбкой.

— Так-то оно так, — продолжила Лавиния, — но вы только что пропустили их первую попытку обезвредить Боласа. Через несколько минут после появления цитадели и статуи боросы атаковали двумя звеньями. Дракон обратил их в бегство. Без малейших усилий. Даже не вставая с трона. Аурелия приказала Легиону отступить для перегруппировки. Они держат широкий периметр вокруг площади, не пуская туда зевак. Но за периметром по-прежнему остаётся несколько тысяч гражданских, и до сих пор не было предпринято ни единой организованной попытки их эвакуировать.

Джейс подвёл краткий итог:

— Итак, у нас есть две гильдии, на которые можно положиться. Иззет и Борос. Ещё две, Димир и Оржов, в качестве возможных союзников. Четыре — Симик, Селезния, Груул и Ракдос — считают, что смогут отсидеться в стороне.

— Глупцы, — сказал Аджани.

— До настоящих глупцов мы ещё не дошли. Азориусы, которых Баан ухитрился перетянуть на сторону Боласа. И…, — он умолк.

— Гольгари, — подсказала Лавиния, в который раз вскинув бровь.

Джейс прочистил горло.

— Да, гольгари. Погрязли в хаосе, лишившись руководства. Если, конечно, Враска вдруг не объявится.

— Если она объявится, — сказала Лавиния, — за её головой будут охотиться все девять гильдий. Особенно Азориус, за убийство Исперии. И Иззет. Зарек доверял ей, даже подружился с ней. Он ни за что не простит ей предательства.

Джейс медленно кивнул и повернулся к Гидеону. — Попробуй перейти в другой мир, — сказал он.

— Что? Я никуда не уйду.

— В этом я не сомневаюсь. Но всё-таки попробуй.

Гидеон бросил на него подозрительный взгляд, закатил глаза и растворился во вспышке золотистого света. Его не было меньше двух секунд, а потом он вновь возник в комнате, крича не то от боли, не то от негодования — сложно было разобрать. Золотой круг, вписанный в треугольник — герб Азора — на миг загорелся над его головой… и тут же исчез.

— Что это было? — спросила Чандра.

Быстро взяв себя в руки, Гидеон ответил: — Я только что побывал в Каладеше, в доме твоей матери. Но я не смог там удержаться. Меня вытащило — выдернуло — назад. Я пытался с этим бороться. Не знаю, почему. Мне очень хотелось вернуться, но это чувство казалось каким-то ненастоящим, поэтому я сопротивлялся тяге изо всех сил. Не помогло.

— Я предполагал, что так и будет, — подойдя к книжной полке, Джейс снял с неё какой-то томик и перелистнул несколько страниц. — Вот оно, — сказал он, читая про себя. — Думаю, лучше будет вам показать.

Он подошёл к стене с окнами, выходящими на восток. Остальные встали рядом. Джейс вытянул вперёд руку, повернул её на тридцать градусов и прошептал всего одно слово: «Проявись».

В нескольких милях от них, в небе над резиденцией Азориуса в Новой Прави, возникла исполинская и крайне замысловатая версия круга в треугольнике.

Джейс услышал за спиной сразу несколько удивлённых возгласов, но не стал утруждать себя догадками, кто из его товарищей испытал большее потрясение.

— Это Бессмертное Солнце, могущественный талисман, созданный самим Азором с целью поимки Боласа. Очевидно, теперь Баан активировал его для дракона. Его сила не даст нам покинуть этот мир, в то время как Маяк Зарека будет притягивать сюда всё больше и больше мироходцев.

— Ловушка Боласа во всей красе, — сказал Аджани.

— Именно так, — подтвердил Джейс. — Никто из нас не сможет сбежать отсюда, пока Солнце активно.

— То есть, — хладнокровно заключил Гидеон, — пока жив Никол Болас…

Глава VIII Гидеон Джура

Гидеон устал притворяться, что ему есть дело до каких-то планов.

Стратег? Тактик? Это всё не про меня. Генерал? Тоже нет. Я простой пехотинец. Сержант, в лучшем случае. Боец. Забияка. И может быть, в какой-то мере, знаток оружия.

Им нужно было убить дракона, Старшего дракона, и Гидеон раздобыл оружие, — Чёрный Клинок, — которым однажды уже убивали Старшего дракона.

Подобраться поближе и зарезать гадину.

Вот такой план был Гидеону по душе.

С другой стороны, его попытка убить Боласа в Амонхете — пускай и неподходящим для этого оружием — доказала, что «подобраться поближе и зарезать» легче сказать, чем сделать. Тогда Болас в прямом смысле пинал Гидеона, как каучуковый мячик. Волшебная неуязвимость спасла его, но он так и не сумел подобраться к жизненно важным органам Боласа, чтобы хотя бы попытаться его зарезать.

Поэтому сейчас Гидеон согласился на компромисс. Небольшой отряд. Джейс, Тефери, Лавиния и сам Гидеон. Джейс уже применил свою магию иллюзий, сделав всех четверых невидимыми. Поначалу он настаивал, что эту вылазку нужно посвятить исключительно сбору сведений. Но Джейсу не нужно было владеть телепатией, чтобы понимать: если Гидеону преставится шанс, он его не упустит.

Когда они подберутся на достаточное расстояние, Тефери в нужный момент замедлит время вокруг дракона и позволит Джейсу, в качестве Живого Договора Равники, применить свою власть над магическим законом, чтобы в прямом смысле арестовать Боласа, пригвоздив его к месту. После этого Гидеон сможет нанести Клинком верный удар. Лавиния — сама по себе прекрасный воин и единственная уроженка Равники в их отряде — будет прикрывать тылы на случай, если один из бесконечной череды приспешников Боласа вздумает спасти своего хозяина. (Лавиния признавалась, — тихим голосом, от которого даже у Гидеона побежали мурашки, — что в роли такого приспешника ей хотелось бы видеть Теззерета. Кажется, у неё к нему были личные счёты). Опять же, простой план.

Прямой. Чёткий. Без всяких глупостей. Ну ладно, почти без глупостей.

Разумеется, Чандра сразу начала возмущаться: «Ну же, Гидди! Ты не можешь оставить меня здесь!»

Гидеон уже готов был уступить, но Джайя Баллард указала своей протеже на то, что ни один пиромант не сможет сотворить достаточно огня и жара, чтобы причинить вред Старшему дракону. Магия огня была первой, которую освоил Болас — возможно, ещё находясь в яйце. Он в прямом смысле вдыхал и выдыхал огонь. От Джайи и Чандры было мало проку, а чем меньше людей должен был прикрывать Джейс, тем лучше.

По этой же причине с ними не пошли Аджани и Карн. Или почти по этой. Гидеон мог и не подмечать краткий кивок Белерена в их сторону, чтобы догадаться, что они остаются в резиденции Джейса для подстраховки. Аджани, Карн, Джайя и Чандра сумеют сплотить других мироходцев, призванных Маяком, и поднять их на битву с Боласом, если отряд Гидеон потерпит поражение. Гидеон не боялся умереть. Его неуязвимость делала смерть весьма маловероятной, но, откровенно говоря, он не страшился смерти с тех пор, как был уличным мальчишкой в Теросе. Кифеон Иора — это имя он носил с рождения, ещё до того, как чуждое произношение переиначило его в «Гидеон Джура» — задолжал Мультивселенной собственную смерть. Если сегодня ему придётся вернуть долг, то так тому и быть. Но будь он проклят, если отправится на тот свет, не захватив с собой дракона.

Площадь Десятого района была почти пустой. Те, кто не успели сбежать во время появления Цитадели Боласа и его статуи, по большей части оставались в укрытиях. Но некоторым хватало смелости (или глупости) бегать и суетиться у всех на виду. Четверо невидимых воинов разминулись с пятью или шестью людьми, парочкой гоблинских малышей и синекожим ведалкеном.

Дойдя примерно до середины площади, они остановились, чтобы взглянуть на исполинский обелиск, который Болас украсил собственным изваянием. Гидеон с трудом подавил в себе жгучее желание опрокинуть статую. Конечно, ему бы не хватило на это сил, и это наверняка предупредило бы Боласа, но всё же на краткий миг он готов был рискнуть вторым, если бы не первое.

Джейс, сведя телепатическое общение к абсолютному минимуму, жестом поманил их вперёд. Они миновали ещё троих детей — человека, эльфа и очередного гоблина.

Откуда на площади столько детей? Неужели некому приглядывать за ними и беречь их от опасностей?

Разумеется, у Кифеона в их возрасте не было никого подобного. По крайней мере, из взрослых. Только его ополченцы, старшему из которых было немногим больше, чем ему самому, когда...

Как бы то ни было, насколько он знал, почти обо всех его товарищах никто не заботился большую часть их детства. Наверное, для мироходцев такое было в порядке вещей.

Но должны же хоть в каком-нибудь мире существовать ответственные родители и опекуны, разве нет?

Ему снова пришлось бороться с желанием совершить что-нибудь благородное, героическое и глупое. Остановиться, развернуться и вывести детей с площади. Но вместо этого он продолжил идти вперёд. Если взглянуть на вещи шире, то чем скорее Гидеон расправится с драконом, тем скорее малыши окажутся в безопасности.

Так что не останавливаться. И не оборачиваться.

И в следующий миг он остановился и обернулся.

Оглушительная звуковая волна и порыв горячего пустынного ветра ударили Гидеону и его товарищам в спину, едва не сбив их с ног.

Услышав треск ломающейся каменной кладки, все четверо как один посмотрели назад.

К их вящему ужасу, гигантский — пятьдесят ярдов в высоту — портал, раскрывшийся позади них, рассёк Канцелярию Договора почти пополам, мгновенно обратив здание в руины. Из портала струился мягкий фиолетовый свет, казавшийся почти умиротворяющим — в противовес тем разрушениям, которые вызвала и до сих пор вызывала эта брешь в ткани реальности.

Гидеон с ужасом наблюдал, как споткнулась и рухнула на землю огрица, которой портал испарил верхнюю четверть тела. Затем он увидел, как потрескавшийся фасад Канцелярии обвалился, похоронив ещё двух несчастных под грудой некогда полированных камней. Он был слишком далеко, чтобы хоть чем-то помочь.

Это был Межпланарный мост, который Теззерет похитил для Боласа из Каладеша. С его помощью они могли перемещать неорганическую материю из одного мира в другой. Джейс предупреждал их, что Болас использует Мост в своём плане, но Гидеон и представить себе не мог, что он окажется настолько огромным, настолько разрушительным. А хуже всего...

Я бросил там Чандру! Она с остальными до сих пор внутри Канцелярии!

Глава IX Дак Фэйден

Окутанный клубами лилового дыма, Дак Фэйден появился в Равнике с пустыми руками и в дурном настроении. И в четырёх футах над землёй.

— Ах, чтоб тебя! — громко выругался он и неуклюже плюхнулся на мостовую. Это происходило с ним так часто, что он уже сбился со счёта. У него было немного знакомых-мироходцев, но никто из них никогда не рассказывал ему о своих появлениях в воздухе и дурацких падениях. Разумеется, сам он тоже никогда о них не рассказывал, так что, возможно, время от времени подобное случалось с каждым.

Но почему-то мне в это не верится, думал он, поднимаясь с мостовой в переулке и потирая ушибленный зад.

Дак не рассчитывал вернуться так скоро. Возможно, Равника и была для него местом, больше всего напоминающим дом, но он потратил уйму сил и времени, собирая коллекцию ценных предметов в Иннистраде, и уйти оттуда ни с чем означало бросить тень на репутацию человека, когда-то называвшего себя Величайшим вором Мультивселенной.

Тем не менее, он снова очутился в Равнике, причём без амулета Кральмара, без Зеленштайна, без Кровопускателя, без Кающейся гаргульи, без Книги Эонов и без Гримуара Мёртвых. Не к чему было применить его знаменитую психометрию, чтобы выведать магические секреты создания. И нечего было сбагрить Й’даше в Нижнем Шестом. Дак занял кругленькую сумму у этой Величайшей скупщицы краденого в Мультивселенной (по её собственному мнению) в сане оржовского понтифика, а спустя пару недель Й’даша скончалась. Иннистрадской добычей Дак надеялся рассчитаться с её призраком, но теперь проценты по займу продолжат капать.

Ненавижу выплачивать долги мертвецам. Они такие нетерпеливые!

Й’дашу больше не интересовали деньги. В конце концов, какой прок ей был от них сейчас? «Я забочусь о сути» — сказала ему призрачная скупщица перед самым его отбытием в Иннистрад. Но Фэйден не сомневался, что на самом деле Й’даша говорила не о сути, а о ссуде… с процентами.

Зачем же я вернулся?

Правда заключалась в том, что он попросту ничего не мог с собой поделать. Сочетание ужаса и предвкушения — не говоря уже о потрясающем световом представлении прямо посреди улицы Стольного города Трабена, которое, впрочем, видел только он один — призвало его обратно в Равнику.

Всему этому не было разумного объяснения, кроме очевидного: магия. Какая-то неизвестная магия. Магия, достаточно могущественная для того, чтобы призвать мироходца. И для того, чтобы разжечь любопытство Дака.

Ну что же, придётся ему докопаться до истины, и чем скорее, тем лучше. В конце концов, сокровища Иннистрада сами себя не украдут.

Дак настроил тактильные чары, которые когда-то добыл из амулета Тарантуаля, и шустро пополз по стене переулка. Желая хорошенько осмотреться, он залез на крышу ближайшего здания, но понял, что с такой высоты не увидит ничего, что помогло бы ему вникнуть в суть происходящего.

Он двинулся по крышам, ловко прыгая, скользя и карабкаясь, когда это было нужно. Эта часть всегда ему нравилась.

Вот что значит свобода!

Он жалел лишь об одном: что сейчас было утро, а не ночь. Прохладная ночь с тонким полумесяцем в небе. Воровская пора. При свете дня он чувствовал себя почти голым. Сейчас ему только и не хватало, что попасться на глаза патрульным Бороса или задержателям Азориуса. Хорошо, что в кои-то веки он не имел при себе краденых вещей (откровенно говоря, он не имел при себе почти ничего. Даже от займа Й’даши мало что осталось). С пустыми карманами можно было спокойно разгуливать у всех на виду. Поэтому, когда он всё-таки увидел патруль небесных рыцарей Бороса (а за ним ещё один, и ещё), Дак Фэйден, знаменитый вор, остановился, улыбнулся и помахал им рукой.

Он направлялся на северо-восток, к центру города, рассудив, что именно там он скорее всего увидит то, что стоит увидеть, и узнает то, что следует знать.

Он не ошибся. Спустя пару минут Дак перемахнул через городской каньон, приклеившись ладонями к стене из песчаника. Та была немного скользкой после предрассветного дождя, и тактильные чары цеплялись за неё с переменным успехом. Но ему всё-таки удалось вскарабкаться на высокую крышу, с которой открывался вид на площадь Десятого района.

С такой высоты он сразу же разглядел три вещи, которых не должно было здесь быть. Три вещи, которых определённо здесь не было, когда он покидал Равнику месяц назад: гигантскую цитадель в форме пирамиды, грозный обелиск со статуей дракона на вершине... и чёртову дыру в другой мир!

Глава X Чандра Налаар

Чандра так и не поняла, что же её ударило.

Со стоном она попыталась встать на четвереньки, упёршись ладонями и коленями в пол библиотеки Джейса. Пол, который теперь был наклонён под углом в сорок пять градусов. Окружённая завесой пыли и полупрозрачной лиловой дымкой, она попробовала собраться с мыслями и понять, что же произошло. Вся комната внезапно накренилась. Нет, не вся комната. Потому что добрая треть этой комнаты попросту исчезла. Всего в каком-то футе от её правого плеча, там, где ещё недавно были пол, потолок, ряды книжных полок и половина длинного деревянного стола, за которым иногда собирался Дозор, теперь виднелась лишь дуга фиолетового света.

Межпланарный мост! Он открылся!

Его активация уничтожила внушительный кусок здания, наклонив и опрокинув то, что осталось от Канцелярии, прямо в разверзшийся зев портала. Чандра опустила взгляд. На её руке покоилась часть старого, переплетённого кожей фолианта, который выглядел так, словно какой-то очень аккуратный монстр откусил идеально закруглённый кусок от его уголка. Она пошевелила рукой, и фолиант соскользнул по наклонному деревянному полу прямо в иссиня-фиолетовую бездну.

Если бы я стояла всего на фут правее… Или если бы с нами была Нисса...

— Чандра! Чандра, ты там? — это был голос Джайи. Он раздался из кабинета Джейса, откуда Чандра всего пару мгновений назад выбежала, хлопнув дверью, потому что Гидеон и Джейс не взяли её с собой в разведку.

— Да, — ответила она хрипло — и слишком тихо, чтобы её услышали. Она поднялась на ноги, прочистила горло и крикнула: — Я здесь! Я в порядке!

— Тогда иди сюда и помоги!

Спотыкаясь, Чандра двинулась «в гору» по направлению к двери, сумев ухватиться за дверную ручку и подтянуться на последнем отрезке пути. Стоило ей повернуть ручку, как дверь распахнулась ей навстречу, и она едва не потеряла равновесие, едва не разжала руку, едва не соскользнула по гладкому полу вниз и не упала с края прямо в… она не была уверена, куда именно.

Но она удержалась. Даже смогла ухватиться за косяк и втащить себя в другую комнату. Затем она плотно затворила и заперла за собой дверь, чтобы никто больше не свалился в неизвестность, поджидающую по ту сторону гигантского круглого портала.

Кабинет Джейса оказался ещё более пыльным, чем его библиотека. Крикнув «Я здесь», Чандра прищурилась и стала вглядываться во мглу, пока не заметила пламя Джайи. Наклонившись вперёд, она медленно пошла к старой пиромантке, которая с помощью точных огненных залпов прожигала рухнувшую дубовую балку, придавившую Аджани Златогривого к гладкому деревянному полу. Из пореза над здоровым глазом Аджани сочилась кровь, но его волшебство уже залечивало рану под полупрозрачной пеленой белого сияния.

— Мне помочь? — спросила Чандра.

— А сумеешь, — ответила Джайя (слегка раздражённо, как показалось Чандре), — не спалив при этом всё, что ещё держится?

Чандра собиралась было возмутиться, но сразу же поняла, что сейчас не время для мелочных обид. Мысленно похлопав себя по плечу за это маленькое проявление зрелости, она спросила: — А где Карн?

— Здесь, — откликнулся голем сквозь дымку, пытаясь спихнуть с серебряной ноги тяжёлый кедровый стол Джейса.

Откуда-то издалека её позвал взволнованный разум Джейса: Чандра? С вами всё в порядке?

В ответ к нему устремились её спутанные мысли, выплеснувшись в его сознание громкой телепатической мешаниной: Я в порядке. Мы в порядке. Что с вами? Гидеон цел? А Лавиния? Тефери? Джейс, это тот самый Межпланарный мост, который украл Теззерет. Он открылся прямо внутри твоей библиотеки. То есть внутри здания. То есть сквозь здание. Я отсюда вижу только часть его дуги, так что он, наверное, огромный. Больше Канцелярии. Он мог запросто поглотить нас целиком. Нам повезло, что…

Чандра, постой. Приведи свои мысли в порядок. Мне нужно, чтобы ты сосредоточилась. Я не хотел бы оставлять ментальную связь открытой слишком долго и производить слишком много телепатического шума. С нами всё хорошо. Когда портал открылся, мы прошли уже половину площади. Но это действительно ужасно. Тут снаружи гибнут люди. Вам четверым нужна помощь? Сумеете самостоятельно выбраться оттуда?

Да, пожалуй. В смысле, нет, нам не нужна помощь, и да, мы сумеем выбраться.

Тогда я временно прекращаю связь. Не хочу, чтобы она предупредила Боласа о нашем присутствии. Он знает, что мы придём, но может не знать, что мы уже здесь. Во всяком случае, пока. Как бы то ни было, я не хочу, чтобы он вычислил наше точное местонахождение. Берегите себя.

Связь прервалась. Разум Джейса в её голове умолк. Обычно ей не нравились его ментальные вторжения, — чьи бы то ни было ментальные вторжения, — но прямо сейчас исчезновение его «голоса» казалось непоправимой утратой, ещё одной пустотой. Она сразу же начала по нему скучать. А ещё она сомневалась, что от всех этих предосторожностей был хоть какой-то прок. Ей было сложно поверить, что Мост открылся именно здесь по чистой случайности. Чандра уже успела изучить Боласа достаточно хорошо, чтобы понимать: у всего, что он делает, есть причина. Или две причины. Или двенадцать.

И всё-таки Джейс прав. Нам не стоит выдавать себя раньше времени. Если есть хоть крохотный шанс, что дракон не знает, где мы, нужно использовать его, несмотря ни на что. Мы непременно до него доберёмся. Болас ещё своё получит.

Глава XI Никол Болас

Не будь эти муравьи столь оскорбительно самоуверенными, я бы, пожалуй, даже счёл их забавными. Неужели Налаар, Белерен и прочие их маленькие друзья действительно верят, что могут спрятаться от Никола Боласа?

Нет, дракон ощутил прибытие каждого из них в тот самый момент, когда они ступили в Равнику. Как они до сих пор не поняли, что Болас отслеживал каждый шаг, каждое движение «Могучего Дозора»? Поистине, эти так называемые герои были ещё наивнее, чем он предполагал.

Белерен, Джура, Тефери и эта женщина-азориус, Лавиния, находились на площади прямо под ним, питая нелепую уверенность в том, что какое-то жалкое заклятье невидимости сможет скрыть их от разума Старшего дракона. Даже его слабый братец Угинь, и тот заметил бы их присутствие. А они решили, что сумеют одурачить Боласа?

А их союзники? Златогрив, Налаар, Баллард и Карн по-прежнему оставались внутри Канцелярии. Болас вынужден был признать: то, что во время открытия Моста им всем удалось выжить, следовало считать маленьким чудом. Но это будет последнее чудо, которое они увидят сегодня.

Весс, разумеется, уже заняла свою позицию, готовая исполнить любую прихоть хозяина ради спасения своей татуированной мистическими знаками шкуры. Ещё один его приспешник, Баан, охранял Бессмертное Солнце.

Болас простёр свой разум шире. Сколько ещё мироходцев находилось сейчас в Равнике? Вот незнакомый ему мальчишка, недавно зажёгший Искру и насквозь пропахший Гобаханом. Он был совсем рядом, как и этот вор Фэйден. Бывшие марионетки дракона, Кайя и Зарек, тоже направлялись сюда после того, как порознь попытались отстоять власть внутри своих гильдий, которые они теперь по умолчанию возглавляли (никто из них не добился в этом значительных успехов, поскольку своим возвышением оба были обязаны Боласу. Когда они отказались служить ему, дракон, в свою очередь, отказался от них. А без его поддержки они не сумели бы отстоять даже кусок мясного пирога, не то что власть в гильдии). Точно так же «гильдмейстер» Рейд сидел у костра в груулском котловане, стараясь не растерять свой хилый авторитет. Болас мог бы помочь ему, если бы захотел, и даже подумывал об этом. Ведь возвышению Рейда тоже поспособствовал он. Но сейчас он не видел в этом смысла. Больше от Рейда не было никакой пользы.

Кроме одной.

Всего пару минут назад на другом конце города появились Тамиё и Киора, и теперь искали членов Дозора. По отдельности на зов Маяка откликнулись Нарсет и Самут.

И буквально только что ещё один мироходец возник на территориях Ракдоса.

Кто там у нас? Ах да. Об Никсилис. Этот, по крайней мере, хоть немного интересен. Впрочем, пожалуй, «интересен» — не вполне подходящее слово. Чуть менее скучен?

Их прибывало всё больше. И это только начало. Болас знал все их имена; все их способности. Их сильные и слабые стороны. Малейшие трещинки в их броне. Осведомлённость давно стала его вторым именем. До конца дня на зов Маяка Нив-Миззета прибудут несколько сотен мироходцев. Изобретение было запасным планом этого инфантильного дракона. Если все прочие затеи провалятся, Зарек должен был активировать Маяк и призвать мироходцев, которые придут и спасут мир. Поскольку все прочие затеи действительно провалились, поскольку Болас превратил Миззета в груду обгоревших костей, Маяк был активирован. И ни одна из этих жалких пародий на разумное существо даже не заметила, что именно Болас заронил идею создания Маяка в то, что Нив-Миззет с гордостью именовал своим «Пылающим Разумом».

Болас не удержался от улыбки.

Мироходцы всё прибывают — может, и не все, но их будет достаточно. Вполне достаточно.

Последовав за Маяком, они будут заперты в Равнике силой Бессмертного Солнца и окажутся во власти махинаций Боласа. Его план работал с точностью часового механизма. Теззерет находился в Амонхете, и уже позвонил в первый колокол этих часов судного дня, открыв Мост.

Болас понял, что злорадствует, и на миг задумался, подобает ли такая эмоция его высокому статусу. Он решил, что ему не в чем себя упрекнуть. До сих пор ни один из его противников так и не преподнёс Старшему дракону никаких сюрпризов. Ни один. Единственное, что вызвало у него по крайней мере подобие удивления — то, насколько плохо Дозор подготовился к этому дню. После той жестокой расправы, которую он учинил над ними в Амонхете, можно было надеяться, что для нынешней встречи с ним они припасут хотя бы какой-то план.

Хоть что-нибудь! Конечно, он был бы глупым и безнадёжным, но это, по крайней мере, была бы стратегия.

Но муравьи не способны строить планы. У муравьёв нет стратегии. Они просто следуют своим инстинктам, бесконечно повторяя одни и те же действия, снова и снова проходя один и тот же путь, невзирая на результат.

О да, конечно, в этот раз муравьи могут свернуть на несколько футов влево, а не вправо. Но они всё равно продолжат упорно ползти вперёд, даже если впереди их ждёт верная гибель.

Они просто ничему не учатся.

Откровенно говоря, Боласу было даже немного стыдно за них.

Единственным мироходцем из Равники, чьё местонахождение он никак не мог определить, была Враска. Прочесав мир-город вдоль и поперёк своим мысленным взором, он убедился, что на этом плане бытия её больше нет. Должно быть, она сбежала на другой. Это тоже не стало для него неожиданностью, но заставило испытать лёгкое разочарование. Уж очень он хотел покарать её за все мимолётные попытки неповиновения. Но рано или поздно он обязательно до неё доберётся. Рано или поздно он доберётся до каждого мироходца в Мультивселенной, неважно, придут они сегодня в Равнику или нет.

В конце концов, ему некуда торопиться. Когда-то он был бессмертным. Был богом. И скоро — очень скоро — Никол Болас станет им вновь…

Глава XII Джейс Белерен

Время для шуток кончилось.

В конце концов, Джейс был Живым Договором Гильдий. Не то чтобы он сильно жаждал этой власти. Напротив, он терпеть не мог связанные с ней обязанности. Причиной всему были древний сфинкс, головоломка, лабиринт, судебный пристав и дар, который больше напоминал проклятье. История вышла очень запутанной, но в итоге свелась к одному: магия, которая связывала Равнику воедино через десять её правящих гильдий и лей-линии, пролегающие под городом, обрела точку средоточия в лице Джейса Белерена.

Волшебные «мускулы», доставшиеся ему вместе с титулом Живого Договора, были поистине велики. То, что Джейс объявлял законом, моментально вступало в силу. Приходилось быть осторожным — или, по крайней мере, очень избирательным. Он не мог злоупотреблять этой силой. Делая свои заявления, он, подобно судье, должен был ссылаться на писаные законы настоящего Договора. Нельзя было просто пожелать всё, что вздумается — или отменить, если уж на то пошло. Пару раз он проверял это на всяких мелочах. Желал кусочек глазированного трдельника и тому подобное. Разумеется, никакого трдельника он не получил, поскольку нигде в законе не значилось, что гражданин имеет право на бесплатный десерт просто потому, что ему так захотелось. Но в более важных вопросах Джейс обладал непререкаемым мистическим авторитетом, если, конечно, следовал букве закона, духу закона, или тому и другому сразу.

Именно поэтому до недавнего времени он колебался. Будь это в его власти, он бы с радостью изгнал Никола Боласа из этого мира. Или пожелал бы ему смерти. Но в Договоре не было ничего, что делало бы появление дракона в Равнике незаконным. Даже самовольная установка пирамиды и статуи были сомнительными нарушениями, поскольку площадь Десятого района считалась нейтральной территорией. Если бы Джейс приказал убрать их, или использовал бы их в качестве предлога для нападения на Боласа, это могло сработать. Но, учитывая значительную мощь самого Боласа, могло и не сработать. При этом Джейс раскрыл бы все карты — и предел своих возможностей.

Когда они вчетвером покидали Канцелярию, их план был достаточно прост. Используя ментальные способности Джейса к созданию иллюзий и власть Тефери над временем, подобраться к Боласу как можно ближе, чтобы Джейс мог выписать магический ордер на его арест по какому-нибудь простому обвинению вроде нарушения общественного порядка. Джейс «трактовал» бы этот ордер как заклятье временного паралича, после чего Гидеон убил бы обездвиженного дракона своим Чёрным Клинком. Разумеется, по закону Гидеону пришлось бы ответить за это преступление. Но Джейс мог бы использовать все упомянутые в Договоре смягчающие обстоятельства, чтобы свести наказание к минимуму. Общественные работы. Например, уборка улиц. Гидеону бы даже понравилось.

Всё изменил Межпланарный мост. Открытие портала привело к гибели людей и уничтожило Канцелярию Договора. Любое покушение на Договор Гильдий влекло за собой множество вариантов наказания, — включая смертную казнь, — и любая серьёзная угроза Равнике безусловно находилась в юридической компетенции Джейса. Теперь он не сомневался, что должен использовать силу Договора. Закрыть этот Мост и положить конец угрозе Боласа, раз и навсегда покончив с самим Боласом.

Для всех остальных Джейс, Гидеон, Тефери и Лавиния по-прежнему оставались невидимыми. Гидеон хотел было вернуться в Канцелярию, но Джейс взял его за плечо и потянулся к нему своим разумом. С ними всё в порядке, телепатически зашептал Джейс через ментальную связь. Я проверил. Они живы, невредимы, и сейчас ищут путь наружу.

Хорошо. Но пострадало много случайных прохожих, и они до сих пор в опасности. Мы должны помочь, настаивал Гидеон.

И мы поможем. Но позволь мне пару минут побыть Живым Договором, и я обещаю, что положу этому конец. Когда дракон будет мёртв, а портал закроется, «помочь» будет значительно легче.

Джейс видел, что Гидеону всё ещё не терпится поскорее начать действовать, но даже Великий и Могучий Герой не мог не признать, что в словах мага был смысл.

Две минуты, подумал Гидеон.

Или даже меньше.

Джейс переглянулся с Лавинией и Тефери. Лавиния коротко кивнула. Кому-то этот жест показался бы пустяковым, но Джейс знал, что для неё он был равносилен пламенной речи, и это придало ему уверенности. По правде говоря, Лавиния всегда (скрепя сердце) верила в потенциал Джейса в роли Живого Договора гораздо сильнее, чем сам Джейс верил в себя.

Тефери слегка пожал плечами и пожелал: Удачи.

Джейс подобрался и воззвал к магии Равники. Что-то показалось ему не таким, как всегда. Разобщённым. Сломанным. Возможно, причина крылась в его собственных сомнениях, его неуверенности в себе. Размышлять об этом не было времени. Напоследок коснувшись разума Лавинии и зарядившись её твёрдой решимостью, Джейс Белерен призвал всю мощь Договора Гильдий: — Дракон Никол Болас обвиняется в гибели граждан Равники и покушении на Договор Гильдий путём уничтожения его Канцелярии. В качестве Живого Договора я выношу свой вердикт: Закрыть портал. Казнить Боласа.

Ничего не произошло.

— ЗАКРЫТЬ ПОРТАЛ.

Ничего.

— КАЗНИТЬ ДРАКОНА НИКОЛА БОЛАСА.

Снова ничего.

Джейс принялся отчаянно искать исчезнувшую силу Договора. Он погрузился в себя. Простёр свою волю в Равнику.

Ничего. Ничего.

В чём дело? спросил Гидеон с нотками нетерпеливости, за которые Джейсу захотелось его стукнуть.

Я не знаю.

Но в действительности Джейс, кажется, уже догадался. Он понял, что последние несколько минут пытался убедить себя сделать то, в успех чего заранее не верил.

Я потерял её. Потерял силу.

Джейс...

Проклятье, Гидеон! Я больше не Живой Договор!

Как это?

Союз десяти гильдий всегда был в лучшем случае ненадёжным, мысленно вмешалась Лавиния. Когда Враска убила Исперию и предала всех нас, последствия оказались катастрофическими. Доверие между гильдиями разбилось вдребезги. Возможно, что и сам Договор Гильдий угас.

Так разожгите его снова, чёрт побери! мысленно воскликнул Гидеон.

Если бы это было так просто, подумал Джейс про себя, а затем мрачно добавил по ментальной связи: Дело не в гильдиях. Они никогда не доверяли друг другу — из-за этого им и понадобился Договор. Нет, причина в лей-линиях. Лей-линии Равники сходятся на Канцелярии Договора. Вот почему её построили именно здесь. И вот почему именно здесь открылся Межпланарный мост Боласа. Чтобы повредить лей-линии. И это сработало. Договор Гильдий и вся его магия испарились. Возможно, навсегда.

А как же «моё слово — закон»?

Больше нет. Всё. Баста. Мы потеряли ещё одно оружие из нашего арсенала...

Где-то на задворках собственного разума Джейс Белерен услышал издевательский смех дракона.

Глава XIII Гидеон Джура

Гидеон зарычал и со всех ног бросился к порталу, чтобы спасти от катастрофы тех, кого ещё мог.

Во имя Девяти Преисподен! Гидеон, постой! Я уже не в том возрасте, чтобы поспевать за тобой! крикнул ему вслед Тефери через телепатическую связь Джейса.

— Мы должны спасти этих людей! — крикнул Гидеон вслух, не оборачиваясь.

Нельзя ли потише? Мы здесь вроде как пытаемся спрятать твой меч от Боласа! напомнил ему Джейс.

Только Лавиния оказалась достаточно быстра, чтобы схватить Гидеона за руку. Он резко развернулся к ней. В его глазах стояли слёзы.

Мы обязаны им помочь. Каждый миг на счету.

Она обхватила его лицо ладонями, закованными в латные перчатки, и зашептала, обращаясь только к нему: — Я знаю. Это мой мир. Это мои сограждане. Но ты не имеешь права выдать себя. Чёрный Клинок — наша последняя надежда.

Он кивнул и вытер глаза.

Очевидно, что прямо сейчас мы не пойдём убивать Боласа, мысленно произнёс Джейс. Я намерен убрать чары невидимости вокруг нас, чтобы направить всю энергию на сокрытие Клинка и его мощи.

Они начали медленно отступать к Межпланарному мосту.

Именно тогда Гидеон и увидел её, осторожно ступающую среди обломков. Поднявшись на вершину рухнувшей балюстрады, она выпрямилась и остановилась.

Лилиана Весс.

Она всё-таки добралась до Равники.

Гидеон повернулся и с улыбкой взглянул на Джейса.

Я же говорил! Говорил, что она обязательно придёт!

Джейс не ответил. Он не сводил глаз с Лилианы.

Подсоедини её, сказал Гидеон. Нам нужно ввести её в курс дела.

Джейс по-прежнему не реагировал. Гидеон понял, что маг смотрит не на Лилиану, а на портал позади неё.

Гидеон обернулся.

Из портала что-то показалось.

Армия. По Межпланарному мосту маршировала армия.

Но это невозможно, подумал Гидеон. Ничто живое не способно пройти через портал.

В тот же миг он всё понял. Эту армию составляли не живые существа. Уже не живые. То были вечные воины из разорённого Амонхета — мира, уничтоженного Николом Боласом.

В Амонхете Дозор узнал об ещё одном долгосрочном плане Боласа. На протяжении десятилетий жители этого мира тренировались, чтобы стать непревзойдёнными воинами. Затем, когда лучшие из лучших достигали совершенства, их убивали и мумифицировали, слой за слоем нанося на них синий минерал лазотеп, пока они не оказывались с ног до головы покрыты им, словно непроницаемой бронёй. От их прежних органических тел почти ничего не оставалось. После этого их воскрешали, сохраняя все навыки и умения — но полностью лишая свободы воли. Отныне они служили лишь Боласу.

В Амонхете Гидеону довелось увидеть этих воинов в действии. Они безжалостно истребляли всех на своём пути. Брат убивал брата. Родители убивали детей. Возлюбленные убивали тех, кого любили больше всего на свете.

Такую же судьбу Болас уготовил и Равнике. Эта Жуткая орда была его армией вторжения. И Дозор опять не сумел её остановить.

Если только...

Гидеон снова повернулся к Лилиане. Она была самым могущественным некромантом из всех, кого он когда-либо знал.

Если она сумеет подчинить вечных себе...

Он увидел, что она надевает Кольчужную Вуаль, сверкающую в лучах солнца своими золотыми звеньями. Гидеон закусил губу. Вуаль давала Лилиане огромную силу, но эта сила могла в любой момент её прикончить. И он вовсе не был уверен, насколько Лилиана контролирует своё опасное украшение — или это оно контролирует её.

Тем не менее, если ради успеха нужно пойти на риск...

Вуаль закрывала большую часть её лица. Но даже с такого расстояния он мог видеть, — а скорее, даже чувствовать, — как мистическая энергия артефакта струится вокруг неё и сквозь неё. Символы, вырезанные на открытых участках её кожи — на лбу, груди и пальцах — загорелись фиолетовым светом. Тем же светом вспыхнули её глаза под Вуалью. Гидеон видел, как во все стороны от неё волнами расходится колдовская сила. Слышал, как Лилиана Весс кричит.

Она и впрямь делает это...

Он посмотрел на вечных воинов. Их глаза тоже светились фиолетовым. Марширующая орда дружно замерла и повернулась к своей повелительнице.

Она подчиняет их себе. Она использует их как оружие против дракона...

Но по мановению её руки вечные воины направились к гражданам Равники, которые ещё не успели оправиться после вызванных порталом разрушений и теперь тупо взирали на приближающуюся Орду. Гидеон убеждал себя, что Лилиана пошлёт мёртвых на помощь живым. Он отчаянно хотел в это верить. Но при этом, сам того не замечая, снова перешёл на бег.

Пожалуйста, пожалуйста...

Впереди него вечный воин приблизился к молодой женщине, пытавшейся вытащить своего мужа, или возлюбленного, или брата, из-под каменного завала. Подняв глаза и увидев вечного, она оцепенела от ужаса и не смогла пошевелить ни единым мускулом, даже когда тот подошёл вплотную и свернул ей шею. Гидеон был всё ещё далеко, но отчётливо расслышал мерзкий хруст, ощутил его всем своим телом.

Нет...

Джейс, Лавиния и Тефери догнали Гидеона, и теперь все они бежали прямо в гущу разгорающейся бойни. Вне себя от горя, Гидеон оглянулся через плечо на мрачные лица своих товарищей. Ментальная связь молчала. Он ожидал услышать Я же вас предупреждал от Джейса, который неделями только и твердил о том, что Лилиане нельзя верить, что она лишь использовала Дозор, чтобы убить своих личных демонов и избавиться от контракта, вынуждавшего её исполнять их волю. И они действительно это сделали. Вместе Гидеон и Лилиана убили последнего из её демонов с помощью Чёрного Клинка. Он лично позаботился о том, чтобы вернуть ей свободу. Ради этого даже отложил прибытие в Равнику. Он верил, что вместе со свободой она обретёт силу, которая поможет им разделаться с Боласом. Верил ей, когда она говорила, что хочет использовать эту силу, чтобы разделаться с Боласом. Но вместо этого она использовала её, чтобы служить дракону.

Возглавила армию, которая завоюет для него этот мир...

Я же вас предупреждал от Джейса так и не последовало. Но это было и не нужно. Гидеон искренне верил в Лилиану, а она оставила их. Она предала их.

Значит, теперь Лилиана Весс должна умереть...

Глава XIV Лилиана Весс

Она была в Амонхете во время первого появления вечных воинов. Но Лилиана Весс и представить себе не могла, что их настолько много. Они всё шли и шли через портал, сверкая в лучах утреннего солнца синими металлическими отблесками лазотепа, заменявшего им плоть. Фаланги увековеченных людей и минотавров наступали на Равнику; над их головами летели эскадры увековеченных авенов, ангелы, демоны, дрейки, и даже три увековеченных дракона. Независимо от вида, каждый вечный был искусным амонхетским воином, с детства обученным сражаться, лучшим из лучших, ныне начисто лишённым всякого подобия воли. Всех их украшали лазотеповые картуши — они светились нежно-голубым светом, когда воины только появлялись из портала, но тут же меняли цвет свечения на фиолетовый, стоило им попасть под её заклятье.

Моё заклятье...

Она продолжала убеждать себя, что у неё не было иного выбора. Она стала мироходкой в те незапамятные времена, когда это слово ещё что-то значило. Тогда Искры, дарующие способность пересекать границы миров, не раздавали всяким ходячим бифштексам, только и умеющим, что держать меч, или детишкам, способным сотворить немного огня. Тогда мироходцы были бессмертными. Тогда мироходцы были почти богами.

И Лилиана Весс тоже была — богиней!

А затем случилось проклятое Исцеление. Мультивселенная изменилась, и мироходцы снова стали смертными. Лилиана мгновенно ощутила на себе весь груз прожитых столетий. Ей предстояло состариться и умереть. Бóльшая часть её некогда великой силы была уже утрачена; остальное развеется вместе с её прахом или будет пожрано могильными червями, которые устроят пиршество на её останках.

Теперь она задавалась вопросом, как всё могло бы сложиться, если бы тогда она просто покорилась судьбе. Но даже в таком разрезе её разум упорно отвергал этот вариант. В любом случае, уже было слишком поздно и совершенно бессмысленно рассуждать о подобных вещах. Она никогда не отличалась покорностью.

Отчаявшись вернуть свою силу, свою молодость, своё бессмертие, она обратилась к тому, кто как никто понимал её потерю. Она обратилась к Николу Боласу, ещё одному мироходцу с большой буквы, ещё одному бывшему богу Мультивселенной. И дракон нашёл выход из положения — по крайней мере, так ей тогда казалось. Он заключил для неё договор, сделку, контракт между Лилианой Весс и четырьмя демонами — Котофедом, Гризельбрандом, Разакетом и Вельзенлоком. Те сделали её своей прислужницей, но взамен Лилиана снова стала Лилианой. Молодой, привлекательной — в особом, тёмном смысле. И могущественной.

А самым приятным было то, что в итоге она всех одурачила. Демоны сделали её слишком могущественной. Она убила их, одного за другим. Либо убедила Дозор сделать за неё эту грязную работу. Когда Гидеон помог ей убить Вельзенлока, поразив того своим Чёрным Клинком, она искренне думала, что обрела свободу. Она была готова явиться на их встречу в Каладеше. Готова к битве с Боласом в Равнике. Лилиана не отрицала, что была тем ещё монстром, но она и в подмётки не годилась Боласу. Он должен был умереть.

Она по-прежнему так считала. Но в Доминарии всё внезапно изменилось. Именно там Болас поведал ей крайне неприятную правду. Он был посредником в её сделке с демонами, и, когда все четверо умерли, её контракт перешёл к нему. Теперь она стала его прислужницей — как он и планировал с самого начала. Её демоны были высокомерны и достаточно глупы, чтобы оставить ей слишком много самостоятельности и тем самым подписать себе смертный приговор. Болас же был высокомерен, но отнюдь не глуп. Он держал её железной хваткой. При малейшей попытке неповиновения её ждала смерть. Это было так просто — и так ужасно.

Но...

Но если сейчас она ему подыграет, у неё останется шанс — шанс — обратить ситуацию себе на пользу, убить Боласа и стать свободной навеки!

Ей так хотелось в это верить. Верить в себя. И всего несколько часов назад у неё это получалось.

Но сейчас, даже пытаясь найти оправдание своим действиям, подспудно она понимала, что занимается именно этим: ищет оправдание.

По её команде — и в полном соответствии с драконьим планом — вечные воины атаковали горожан. Мечи покинули ножны; секиры поднялись для удара. Они опустились, со свистом рассекая утренний воздух. И снова поднялись, обагрённые кровью.

Она отчаянно пыталась понять, для чего всё это нужно. Дошло даже до того, что она прямо спросила дракона, зачем ему убивать «своих будущих рабов».

Но Болас был непреклонен: Нужно сделать так, чтобы твой маленький Дозор вылез из норки и попытался остановить кровопролитие. Значит, кровь должна литься рекой. Все мироходцы должны поверить, что они противостоят вторжению — тогда они не успеют подготовиться к тому, что ждёт их на самом деле.

— Я не стану этого делать, — сказала она.

Тогда ты умрёшь мучительной смертью, просто ответил он.

Над площадью раздавались крики. Это была настоящая бойня. На её глазах, повсюду вокруг неё, невинные умирали мучительной, страшной смертью. Она поставила свою жизнь превыше всех прочих жизней. Предпочла одну заповедь всем остальным. Джейс был прав насчёт неё.

Все могут умереть... пока жива Лилиана Весс.

Глава XV Кайя

Кайя и Раль уже приближались к Канцелярии, когда впереди них раздался оглушительный взрыв. Они обменялись тревожными взглядами и перешли на бег.

Почти сразу же Кайя почувствовала усталость. Усталость и раздражение.

Я же не настолько себя запустила! Я не должна...

Потом до неё дошло. Дело было вовсе не в её физической форме. Причиной её усталости, слабости и одышки был магический груз, который она с недавних пор на себе таскала.

Кайя была не только мироходкой, но ещё и высококлассной призрачной убийцей. Никакой метафоры: она действительно убивала призраков за деньги. Насильно отправляла в последний путь тех духов, которые отказывались добровольно покидать мир(ы) живых. Точнее, так было до недавнего времени, пока она по наивности не заключила с Боласом контракт на истребление всего Обзедата, Призрачного Синода Синдиката Оржов. Кайя блестяще выполнила работу, но с гибелью каждого бесплотного патриарха или матриарха её душа принимала на себя все их мистические контракты. А Обзедат владел тысячами мистических контрактов. Они были заимодавцами, ростовщиками, и такие пустяки, как отсутствие пульса, не могли помешать им взыскать проценты.

Устранение Карлова, приснопамятного председателя Обзедата, стало последней каплей. Бюрократическая формальность — на которую и рассчитывал дракон — сделала Кайю новым гильдмейстером Оржова и взвалила ещё тонну контрактных обязательств на плечи её несчастной души. Теперь это сказывалось на всём, что она делала, и ей приходилось постоянно бороться с усталостью. Болас предложил устроить её освобождение, но взамен ей пришлось бы стать его марионеткой, и эта цена показалась ей чересчур высокой. Она решила смириться и пожить с грузом ответственности — хотя бы какое-то время.

Последние несколько дней она из жалости прощала долги бедным семьям, которые поколениями несли непосильное бремя того, что поначалу казалось им крошечным и безобидным займом. Это немного облегчило её собственную ношу — но породило сложности в гильдии, которую она возглавляла. Синдикат, мягко выражаясь, состоял из алчных ублюдков. Они не одобряли благотворительные наклонности Кайи, и Кайя нутром чуяла, что в гильдии назревает бунт, главной вдохновительницей которого была живая правнучка Карлова, Тейза. Поначалу Тейза и Кайя были заодно, но те времена, по-видимому, ушли безвозвратно.

Парень Раля, Томик Врона, кое-как помог ей разобраться в хитросплетениях Оржова, однако Томик был учеником Тейзы, и последние пару лет тайно пытался помочь ей свергнуть Обзедат и занять пост гильдмейстера. Кайе нравился Томик, но она была не настолько глупа, чтобы полностью доверять ему.

Как бы то ни было, все они имели общего врага в лице Боласа, который обманул Кайю, Тейзу, Раля и практически каждого жителя этого чёртова мира. Поэтому прямо сейчас вероломство собственной гильдии Кайя считала меньшей из своих проблем.

И она была права.

Свернув за угол, они с Ралем очутились на площади аккурат в тот момент, когда там началась бойня. Гигантский портал исторгал из себя полчища немёртвых существ, покрытых чем-то вроде синего минерала, и те сразу же начинали безжалостно убивать всех и каждого, кто оказывался в пределах их досягаемости.

Раль не медлил ни секунды. Зарядив Аккумулятор у себя на спине, он принялся расстреливать армию нежити разрядами молний, зачастую испепеляя двух или трёх за раз. Он шёл вперёд с гримасой ярости на лице. Его волосы встали дыбом, ладони от электричества раскалились добела, и синие воины разлетались на куски, едва оказавшись у него на пути.

Кайя, напротив, замешкалась. Её накрыла очередная волна усталости, но она заметила рыжеволосую мать, в отчаянии прижавшую к себе своего рыжеволосого ребёнка, и поняла, что усталость подождёт. Обнажив два длинных кинжала, которые носила у бедра, она бросилась на немёртвого убийцу, уже занёсшего меч над головой молодой женщины. Объятые лиловым светом её магии, кинжалы Кайи глубоко вошли в спину существа. Способности и оружие Кайи были особенно хороши для уничтожения духов, призраков, зомби, и кем бы там ещё ни были эти минерализованные ходячие трупы. Существо рухнуло бесформенной грудой прямо перед визжащей матерью, которая прижала сына к груди и смотрела на Кайю скорее с ужасом, чем с благодарностью.

— Бегите! — крикнула им Кайя.

Дважды моргнув, женщина, наконец, сбросила вызванное страхом оцепенение, пригвоздившее её к мостовой, и с ребёнком на руках бегом бросилась к ближайшему зданию. Кайя едва успела увидеть, что они вошли внутрь, как к ней устремилось ещё двое монстров. Ближайший из них, тот, что покрупнее, взмахнул топором. В ответ Кайя будто бы сама превратилась в призрака, применив свой величайший мистический дар, способность становиться бесплотной, и топор прошёл сквозь неё, не причинив никакого вреда. Это, похоже, озадачило нападавшего, а Кайя, воспользовавшись замешательством, вернула себе осязаемость и перерезала горло второму существу. Казалось, что бледно-фиолетовое сияние её кинжала пару мгновений боролось с насыщенным тёмно-фиолетовым светом, исходящим из глазниц и картуша немёртвого воина. Но в конце концов сила Кайи, подобно яду, просочилась в ходячий труп, пропитав его насквозь. Он упал.

Она повернулась к обладателю топора, который вновь замахнулся на неё. Она опять стала неосязаемой, и топор прошёл насквозь, а противник, раскрывшись, получил оба кинжала в живот, однако удержался на ногах. Вернув своему телу плотность, Кайя рванула кинжалы вверх, вспоров ему брюхо. Её кинжалы были остры, но сейчас ей пришлось приложить гораздо больше усилий, чем обычно требовалось для убийства призраков. И по-прежнему она ощущала, как оржовские контракты отягощают её руки, делая их неподъёмными. Ей уже стало трудно дышать.

А с каждой секундой из портала появлялось всё больше этих тварей.

Впереди она увидела Раля, который занял оборону наверху парковой скамейки, защищая ещё троих детей. Один из них прижимал к себе резиновый мячик с той же самоотверженностью, с которой ранее мать прижимала своего сына. Раль разил металлических воинов направо и налево, но Кайя заметила, что каждая попавшая в цель молния была чуть слабее предыдущей. Рано или поздно Аккумулятор Раля полностью разрядится.

И тогда их попросту задавят числом.

Кайя побежала к Ралю, рассекая кинжалами существ, оказавшихся на её пути. Она повалила на землю одного, перекувырнулась через другого и пронзила третьего. Затем низкой подсечкой опрокинула опомнившегося второго и вогнала оба кинжала ему в грудь. На бегу порезав ещё одно существо и просочившись сквозь него, она наконец-то добралась до Раля.

— Что, заряд на исходе? — спросила она.

— Я пытаюсь вызвать грозу, но в такой обстановке сложновато сосредоточиться.

— Попробую выиграть немного времени.

Она повернулась к очередным жертвам и крикнула: «Бегите!» Дети мгновенно подчинились и стремглав бросились к тому же безопасному убежищу, где недавно скрылась мать.

Интересно, сколько ещё это убежище пробудет безопасным, только и успела подумать Кайя, как на неё снова напали.

В который раз её тело утратило осязаемость. Воин споткнулся, прошёл прямо сквозь неё и развернулся. Она тоже развернулась, уплотнилась и вогнала ему кинжал глубоко в глазницу, пронзив то, что осталось от его мозга. Воин рухнул, как марионетка, у которой обрубили ниточки.

Она засмотрелась на это дольше, чем следовало. Минерализованный минотавр врезался в неё, отправив в недолгий полёт через площадь, в конце которого она беспомощно распласталась по брусчатке. Кряхтя, она попыталась подняться. Её рёбра ныли, а ноги никак не могли нащупать опору; казалось, что оржовские контракты вдавливают её в булыжники мостовой. Минотавр неумолимо приближался, и Кайя изо всех сил старалась стряхнуть с себя бремя мистических обязательств, но у неё по-прежнему кружилась голова, а её глаза застилал туман. Внезапно мимо неё, ловко уклонившись от минотавра, пробежала девочка. Существо не обратило на неё ни малейшего внимания и продолжило наступать на Кайю с явным намерением прикончить мироходку.

И так же внезапно молодой мужчина — не мужчина даже, а совсем ещё юнец — встал над Кайей и сотворил треугольный щит из яркого света, заслонив им и её, и себя. Существо с размаху ударило по треугольнику булавой, тот ослепительно вспыхнул, но уцелел. Паренёк скривился, но устоял, продолжая тихо напевать. Кайя дважды моргнула, как недавняя испуганная мать, и осознала, что смотрит на идеальный круг света, который паренёк носил в правом ухе на манер серьги.

Минотавр вновь замахнулся булавой, но девочка, обнажив пару собственных маленьких кинжалов, запрыгнула ему на спину и вонзила лезвия в шею чудища. Оно заревело, взбрыкнуло и сбросило её с загривка. Девочка отлетела в сторону, по-прежнему крепко сжимая в руках кинжалы. В следующий миг разряд голубовато-белого электричества поджарил существо, и оно взорвалось, оставив после себя догорающую кучу оплавленных синих обломков.

Когда Раль подошёл к ним, паренёк с облегчением выдохнул и развеял щит. Маленький кружок света у его уха тоже исчез, а его плечи поникли. Он помог Кайе подняться на ноги. Её разум наконец-то прояснился, и она принялась искать взглядом девочку. Раль опустил на глаза пару защитных очков, посмотрел на паренька и заявил: — Ты мироходец.

— Я кто? — удивился паренёк.

— Откуда ты знаешь, что он мироходец? — спросила у Раля Кайя. Но не успел он ответить, как она, наконец, заметила девочку. Та сновала среди воинов, которые, казалось, не замечали её до тех пор, пока она не колола их кинжалом. Одному она подрезала подколенные сухожилия, а когда у него подкосились ноги, пронзила ему глазницы. Затем она шустро подбежала к Кайе, Ралю и пареньку, походя увернувшись от очередного монстра.

Кайю это впечатлило, и она насмешливо заметила: — Кажется, они не больно-то на тебя реагируют. В чём твой секрет?

Девочка недоумевающе посмотрела на Кайю.

Раль заполнил возникшую паузу: — Я здесь от недостатка внимания не страдаю.

Пропустив его слова мимо ушей, Кайя вновь обратилась к девочке: — С тобой всё в порядке?

— А, да, — ответила она. — Просто не ожидала, что всемогущий гильдмейстер Оржова меня заметит. Затем она пробормотала себе под нос: — Ничего себе — двое за один день. Это даже страннее, чем огромная дырка в мире.

Глава XVI Раль Зарек

Очки Раля Зарека, разработанные самим Нив-Миззетом, позволяли обнаруживать мироходцев, призванных Маяком. Точнее говоря, мироходцев вообще, но принцип обнаружения всё равно был завязан на Маяке. В очках Раль мог разглядеть Искру юноши, которая имела вид дорожки из золотистой энергии, протянувшейся от него к самому Маяку.

Раль повернулся к Кайе, чья аура виделась ему ещё одной золотистой дугой, соединяющей её с Маяком. Он мельком взглянул на свои ладони, которые искрились собственной аурой. Затем посмотрел вверх и увидел, что и сам он купается в золотистом свете Маяка. Мысль о том, что в нём так легко можно распознать мироходца, внезапно заставила его почувствовать себя неуютно.

— Откуда ты знаешь, что он мироходец? — спросила Кайя.

Раль задумался, что бы ей на это ответить. Потом спросил себя, почему он не может просто сказать правду.

Возможно, почувствовав его замешательство и не желая чрезмерно давить на него, она сменила тему: — Кажется, они не больно-то на тебя реагируют. В чём твой секрет?

Сперва он решил, что «они» относилось к очкам, но потом понял, что она имела в виду синюю орду, которая — познакомившись с его молниями — временно образовала вокруг них крохотный островок безопасности. И всё-таки он не обладал какой-то особой неприкосновенностью, поэтому с лёгким раздражением ответил: — Я здесь от недостатка внимания не страдаю.

— С тобой всё в порядке?

— Всё нормально, — заверил он. — Прости. Дело в очках. Их изобрёл Пылающий Разум. С их помощью я могу видеть мироходцев. И от этого... слегка не по себе.

— Тут есть другие? В смысле, мироходцы, а не очки. А то нам бы не помешала помощь.

Отвернувшись от Кайи и паренька, — который, судя по всему, стал мироходцем так недавно, что даже не слышал этого слова, — Раль окинул взглядом небо и проследил, куда ещё тянутся золотые дорожки от Маяка. Примерно в пятидесяти ярдах от себя он сразу же заметил Белерена. С ним была Лавиния и ещё двое мироходцев. Одного из них Раль ни разу прежде не видел. В другом он тут же опознал приятеля Живого Договора.

Кажется, его зовут Гидеон.

По-настоящему Раль и Гидеон никогда не встречались, но однажды Раль видел его издалека, и такую фигуру было сложно забыть.

Пока квартет Джейса прокладывал себе дорогу сквозь толпы существ, Раль попробовал мысленно позвать Белерена. Он не был экстрасенсом, но понадеялся, что телепатия Договора возьмёт не себя всю тяжёлую часть работы. Это сработало. Маг разума повернулся и принялся искать его глазами.

Раль, ты где?

Здесь, но — Джейс! Сзади!

Одно из существ прыгнуло на Джейса, но это, разумеется, был не настоящий Джейс, а всего лишь иллюзия. Монстр беспрепятственно прошёл сквозь фальшивого Белерена и в прямом смысле ударил в грязь лицом. Раль не видел настоящего Джейса, который, очевидно, укрыл себя пеленой невидимости, зато увидел, как упавшее существо разрывается на части силой телекинеза.

О, Раль, выходит, я всё-таки тебе не безразличен. Ты даже назвал меня по имени, донеслись до него язвительные мысли Джейса.

Иди уже сюда, Белерен. Нам нужно…

Сверить записи.

Я собирался сказать «придумать план».

И это тоже.

Раль увидел, как иллюзия Белерена подаёт знак его товарищам. Они начали с боем прорываться к нему и Кайе. И пареньку, чьего имени Раль до сих пор не знал.

Незнакомый союзник Белерена использовал некую магию времени, замедляя любого синего злодея, подходившего к их маленькому отряду ближе чем на десять ярдов. Это делало их лёгкими мишенями для Белерена и Лавинии, которая, как обычно, мастерски управлялась с мечом. Но настоящим открытием для него стал тот самый Гидеон, который, как выяснилось, мог похвастаться не только симпатичным лицом и потрясающим телом. Обычным палашом он превращал этих существ в мелкое крошево, неважно, замедлены они были или нет.

Раль выпустил молнию, убрав парочку монстров с пути Белерена и Гидеона, который ответил ему признательным кивком. Затем Гидеон заметил что-то позади Раля и радостно воскликнул: «Чандра!»

Раль обернулся. Ещё несколько мироходцев пробивались к ним со стороны Канцелярии Договора — или, точнее, того, что от неё осталось. В одной из них, пиромантке с огненно — в прямом смысле — рыжими волосами, он опознал очередную знакомую Джейса. Она выпускала колоссальные залпы огня, превращавшие врагов в лужицы расплавленного лазотепа. Её сопровождала ещё одна пиромантка, с длинными седыми волосами; леониец, который, как предположил Раль, был родом из Алары; и огромный серебряный автомат, которого в иной ситуации Раль ни за что не счёл бы живым, однако очки не врали — несомненно, он тоже обладал Искрой.

Две группы встретились около Раля, Кайи и парнишки. Сквозь очки Раль видел столбы великолепного золотого сияния, поднимавшиеся ото всех, кроме Лавинии. В общей сложности десять мироходцев, готовых сражаться за Равнику. Несмотря на их незавидное положение, — и вопреки своему неизменному цинизму, — Раль вынужден был признать, что их присутствие его немного успокоило.

И в этом он был не одинок. Одноглазому леонийцу не нужны были очки, чтобы воодушевиться их сплочённостью. Он воздел руки к небу и заревел. То был победный клич, и, пускай несколько преждевременный, он возымел желаемое действие. Впервые за весь день Раль почувствовал что-то, напоминающее надежду.

— Сомкнуть ряды! — зычно крикнул Гидеон.

Вблизи он ещё внушительнее, подумал Раль, проследив за взглядом Гидеона до разрушенной Канцелярии. Новые монстры продолжали выходить и вылетать из портала. Надежда Раля мгновенно улетучилась.

Гидеон отдал новую команду: — Вечные продолжают наступать! Нужно спасти столько людей, сколько сможем!

Раль оценил его заботу, его стремление сплотить собратьев-мироходцев, чтобы спасти собратьев-равничан. Но, когда эти «вечные» снова бросились на них в атаку, Раль засомневался, что они сумеют спасти хотя бы себя...

Глава XVII Враска

Вдали от Равники, в плавучем городе, который в мире Ишалан был известен под названием Суши-Вёсла, квартирмейстер Амелия, штурман Малкольм и матрос Подштанник радостно напивались в знаменитой таверне «Задница Боцмана».

Общительный гоблин Подштанник был уже вдрызг пьян и каждые шестнадцать секунд, как по часам, что есть мочи выкрикивал «капитан, капитан!» Почти великанша Амелия и сирена Малкольм, которые пока что держались в полушаге от вдрызга, всякий раз охотно ему поддакивали.

Виновница их неумеренного восторга лишь слабо улыбалась. Конечно, ей было приятно вновь увидеть свою команду. Но капитан Враска была не в том настроении, чтобы праздновать, погружённая в раздумья о своих (пустяковых) ранах и своём (большом) горе. Она чувствовала, как Маяк Раля Зарека призывает её и остальных мироходцев в Равнику, и втайне надеялась, что на этот зов откликнется много настоящих героев.

Но горгоны Враски среди них не будет.

Ни с того ни с сего Подштанник трижды обежал вокруг дубового стола, затем остановился перед своим обожаемым капитаном, склонил голову, как ребёнок, и громко выпалил: «Джейс? Джейс?»

Враска едва сдержалась, чтобы не заскрипеть зубами. Во время её прошлого визита в Ишалан Джейс стал для неё верным товарищем по команде — и, возможно, чем-то большим. Но сейчас казалось, что это происходило в другой жизни. До того, как она повелела Джейсу изъять её воспоминания. Это было частью их гениальной стратегии, призванной уничтожить Боласа.

И нас обманывает рок, или как там было...

Память Враске вернул уже другой телепат: Кседдик, один из преданных ей насекомоподобных краулов и, пожалуй, её единственный настоящий друг во всей Равнике — перед тем, как отдать за неё жизнь.

Получив назад свои воспоминания, она узнала, кто такой Болас на самом деле, — узнала, что он её использовал, — но не нашла в себе сил применить это знание. Хотя она была абсолютно искренней, когда примкнула к Ралю, Кайе и Гекаре, предложив свои услуги и помощь своей гильдии в их битве против дракона, в конечном итоге она предала их… и саму себя.

Не сумев совладать со своей жаждой мести, она убила гильдмейстера Азориуса, Исперию, в качестве расплаты за страдания юности.

Когда-то Исперия приказала посадить её в тюрьму просто за то, что она была гольгари. Это заключение стало сущим кошмаром: переполненные камеры, голод и постоянные избиения. Она ни капли не жалела о смерти Исперии. Но убив её именно в том месте и именно в то время, она растоптала надежды Зарека объединить гильдии против Боласа. Она прекрасно понимала, что так будет, понимала, что убийство Исперии — это именно то, чего хочет Болас. И всё равно убила её.

А ещё Враска не сумела совладать со своей жаждой власти. Она позволила Боласу шантажировать себя, и была вынуждена сражаться на его стороне, чтобы сохранить титул королевы Гольгари. Она доверилась Мазиреку, жрецу смерти краулов и повелителю незапамятных, гольгарской нежити. Краулы и незапамятные были двумя опорами, на которых зиждилась её власть гильдмейстера. Но Мазирек оказался очередным приспешником дракона. Она могла бы самостоятельно прикончить подлого жреца, но опасалась, что без поддержки Мазирека — без поддержки Боласа — краулы и незапамятные отвернутся от неё, и она будет свергнута. Она понимала, что, если ничего не предпринять, ей придётся вновь служить Боласу. И всё равно смирилась с ролью приспешницы дракона.

Подштанник снова намекнул: — Джейс? Джейс?

— Джейса здесь нет! Его никогда не бывает там, где он нужен! — огрызнулась Враска.

В этих словах была доля правды. Джейс обещал ей, что вернётся в Равнику с подмогой. Что займёт её сторону, поможет ей сразиться с Боласом и спасти её родной мир. Но он так и не вернулся. Или, может быть, это она ушла слишком рано?

Подштанник не понял намёка, но Амелия и Малкольм услышали своего капитана чётко и ясно. Они уволокли пьяного гоблина, который продолжал попеременно орать то «капитан, капитан!», то «Джейс? Джейс?»

Враска осталась одна за столом. Одна в целой таверне, если не считать бармена, беспрестанно вытиравшего грязную стойку такой же грязной тряпкой.

В конце концов, она сделала для Гольгари лучшее, что могла, окончательно освободив свой народ от власти Боласа.

Так почему же я сама продолжила на него работать? Зачем я сражалась с Зареком?

На этот вопрос она не могла найти ответ, который бы её устроил. Раль не сделал ей ничего плохого, а она была готова убить его. Да, это можно было списать на самозащиту, но, скорее всего, истинная причина крылась в том, что он служил ходячим напоминаем о её предательстве. Или, может быть, ей просто нужно было доказать себе, что она и в самом деле то чудовище, которое видел в ней весь остальной мир.

И Раль был так зол на неё, чувствовал себя таким обманутым. Его последняя молния наверняка уничтожила бы её, если бы она не сбежала в другой мир, если бы не покинула Равнику. Навсегда.

Потому что мне больше нет места в моём родном мире.

Она знала, что не сможет вернуться в качестве гильдмейстера Роя. Без поддержки краулов и незапамятных её авторитет в гильдии быстро сойдёт на нет. И она не могла ждать помощи от своих бывших союзников после того, как предала Раля, Кайю и Гекару.

Гекара…

Гекара — последний друг, который у неё оставался — погибла, пытаясь спасти Равнику от Боласа. От Боласа и его верной горгоны Враски.

Кседдик. Гекара. Дружить с горгоной — опасное занятие, не так ли?

Кроме того, вдруг Маяк действительно призовёт Джейса? Как она сможет смотреть ему в глаза после всего того, что совершила?

Нет. В Равнике нет места для такого чудовища, как Враска...

Глава XVIII Лилиана Весс

До чего же предсказуемо.

В окружении телохранителей-вечных Лилиана шла через площадь к Цитадели, издали наблюдая за тем, как Гидеон повёл Джейса и остальных в атаку.

Все они придерживались совершенно разных стилей. Даже две пиромантки, Чандра и Джайя, не имели почти ничего общего. Первая, с её массивными извержениями, поджаривала по двое или трое вечных за раз; вторая точными огненными выстрелами убивала врагов поодиночке, но делала это наверняка и с большей скоростью.

Их первоочередной целью было расчистить площадь: так называемые герои эвакуировали так называемых невинных с пути наступающей армии Боласа (её армии).

Мечи, кинжалы и пламя. Временны́е помехи, щиты, телекинез, иллюзии и грубая сила. Сами по себе вечные, со своей ограниченной волей и ограниченным арсеналом, имели мало шансов выстоять против мироходцев, несмотря на годы тренировок в Амонхете. Даже Лавиния была им не по зубам. Не помогало и то, что Лилиана дала им весьма туманные инструкции и почти не контролировала их действия, но она не видела причин что-либо менять. Покорение Равники было нужно Боласу, а не ей. От неё требовалось всего лишь выполнять условия контракта. Не более того.

Она смотрела, как этот расширенный состав Дозора хватает на руки беспризорников — в какой-то момент Гидеон держал сразу троих — и уносит их подальше от опасности. Смотрела, как они заступаются за прохожих, которые были слишком напуганы, чтобы защищаться самостоятельно. Смотрела, как они уничтожают одного вечного за другим. И качала головой от жалости к ним, которая граничила с отвращением.

Дозор совершенно упускал из виду общую картину. Гидеон, пожалуй, всё равно не сообразил бы, что к чему, но даже Джейс был слишком занят, спасая этих недотёп по одному. Они не сделали буквально ничего, чтобы устранить главную угрозу. Потому что вечные, повинуясь приказу Боласа (приказу Лилианы Весс), уже покидали площадь и разбредались по городу. При этом каждую секунду из портала появлялись всё новые и новые воины. Пускай Дозор и преуспел в спасении отдельных людей, он определённо не сумел спасти город. Спасти Равнику.

А что насчёт «остановить Боласа»?

Похоже, теперь об этом не было и речи.

Неудивительно, что Болас всё время побеждает. Хотя дракон уже раскрыл девять десятых своего плана, он по-прежнему умудряется водить за нос этих абсолютно предсказуемых идиотов.

И почему она вообще решила, что у них есть шанс?

Она заметила, что кивает в такт своим мыслям. Она сделала правильный выбор, положившись на свои таланты, свою хитрость, чтобы выждать время и нанести Боласу смертельный удар. Если бы она хотя бы помыслила сохранить союз с Джейсом, Гидеоном, Чандрой и остальными, то уже была бы мертва, а они всё так же с упоением рыли бы себе могилу. Отрицать это было бессмысленно. Факты говорили сами за себя.

Так почему же ей до сих пор так сильно хотелось плакать?

Глава XIX Тейо Верада

Тейо выбился из сил. Даже в дни тяжелейших тренировок послушников, даже во время сильнейшей алмазной бури прошлым летом он ещё не возводил так много световых щитов за столь короткий промежуток времени.

И, тем не менее, он продолжал снова и снова творить геометрические формы, защищая мужчин, женщин, детей и… других существ — причём не от разбушевавшихся стихий, не от алмазов и песка, а от немёртвых воинов, — вечных, как назвал их Джейс Белерен, — нападавших с бездумной жестокостью (хотя, на его взгляд, недостаточно бездумной). Послушник Верада выколдовывал то треугольник, то четырёхугольник, отражая выпады клинков и удары палиц.

Давление, говорите?

Даже в самом дурном расположении духа аббат никогда не оказывал на Тейо такого давления. Если его щиты рухнут, погибнут люди. Погибнет Крыска.

И сам я тоже погибну!

Он понимал, что ему здесь не место. И дело было вовсе не в смертельной опасности, и не в том, что это не его битва, и даже не его мир. А в том, что он не чувствовал себя достойным находиться среди этих героических незнакомцев. Почему для этого путешествия провидение выбрало именно его? Как часто аббат Баррез сокрушённо качал головой над своим самым неспособным учеником? По меньшей мере раз в день. Любой из его друзей-послушников справился бы не в пример лучше.

Во имя Бури, ну почему не кто-нибудь из них? Или из монахов с поясами? Почему не сам аббат, в конце концов?

Возникнув словно из ниоткуда, Крыска наклонилась к нему и сказала: — Ух ты, а у тебя здорово выходит.

Тяжело сглотнув, он кивнул ей и выставил очередной щит, круглый, который растянулся перед его простёртой восточной вершиной, вовремя прикрыв двух эльфийских ребятишек, чтобы те могли спастись от преследования закованных в минерал — лазотеп, как назвал его Гидеон Джура — вечных воинов. Щит Тейо справился со своей задачей, помешав вечным добраться до их добычи. Но щит не мог уничтожить этих существ.

Убийца призраков Кайя делала это при помощи светящихся клинков. Громовержец Раль — при помощи мощных электрических разрядов. Даже Крыска ловко вскакивала вечным на загривок и тыкала своими маленькими кинжальчиками им в глазницы, пронзая то, что осталось от их мозга. Она проделала это уже четыре или пять раз. Поначалу Тейо думал, что его стошнит, но теперь он, кажется, привык даже к такому.

Они наскоро представились друг другу. Тейо познакомился с Ралем и Кайей, Джайей и Чандрой (или это были Раль и Джайя, Кайя и Чандра?), Джейсом и Гидеоном, Тефери и Лавинией, Аджани и Карном. Плюс сам Тейо и Крыска — хотя остальные, похоже, не замечали Крыску. Возможно, потому, что она не относилась к этим мироходцам, одним из которых, как бы нелепо это ни звучало, был он сам. Тейо ни разу не встречал никого похожего на Аджани или Карна. Первый чем-то напоминал минотавра, только вместо бычьей головы у него была голова большого одноглазого кота. Второй целиком состоял из твёрдого, и в то же время податливого металла. Он не мог отвести глаз от этих чудес, затмевавших собой Оазис и всё, что он когда-либо видел в Гобахане, но у него не было времени, чтобы хоть немного их осмыслить. В его ушах постоянно звучал сердитый окрик аббата: «Клянусь Западным Облаком, малец, пора возводить щиты!»

Пора было возводить щиты. Вечный лупил по его кругу бронзовым цепом, и каждый удар отдавался в руке Тейо до самого плеча. Но, хотя ему приходилось несладко, он чувствовал нечто сродни облегчению. У ударов был свой ритм, и каждому предшествовала пауза. Алмазы во время шторма не обладали и половиной подобной аккуратности. Пускай они били не так сильно, зато сыпались градом и без перерывов. Вдобавок песок мешал послушникам разглядеть хоть что-нибудь вокруг себя, а сейчас Тейо прекрасно видел каждый взмах цепа. Он обнаружил, что может вклиниваться в эти взмахи, перехватывая их до того, как они достигнут наивысшей точкой, тем самым смягчая удар.

— Эй, Тейо Икрыска! Подтолкни-ка этого сюда!

Это был Гидеон. Он, как и почти все остальные, решил, что Тейо Икрыска — настоящее имя Тейо (видимо, от волнения Тейо мямлил слишком неразборчиво, представляя себя и Крыску, и все решили, что он говорит только о себе).

— Я Верада! — пискнул он, стараясь исполнить то, что от него требовалось. Сотворив для равновесия небольшой круг за правым ухом, он направил силу устава через восточную вершину, чтобы увеличить щит в левой руке, одновременно изменяя его геометрию с круга на четырёхугольник. По его меркам это было непростой задачей, но он кое-как справился. Сумел. Окрылённый этой маленькой победой, он попробовал применить ещё один сложный трюк: задействовав обе руки, придал своему ромбическому щиту объём и пошёл с ним вперёд.

Стань геометрией!

Цеп вечного отскочил от щита под немыслимым углом, лишив монстра равновесия. Тейо наклонился вперёд и толкнул. Вечный неуклюже попятился от него, и Гидеон отсёк ему голову.

— Неплохо, — проронил Гидеон перед тем, как переключить своё внимание на нового врага.

Тейо понял, что улыбается.

Больше похвалы, чем я когда-либо слышал от аббата Барреза.

Голос аббата вновь раздался у него голове: «Не время ухмыляться, послушник! Один случайный успех ещё не делает тебя щитовиком!»

Тейо поспешно спрятал улыбку и развернул щит, чтобы прикрыть спину Джайи.

Или всё-таки Кайи?

— Нужно призвать гильдии! Убедить их вступить в бой! — прокричал Джейс, их негласный командир.

Раль подстрелил очередного вечного и крикнул в ответ: — Не уверен, что это возможно! Я могу привести иззетов — и, может быть, у Кайи получится сделать то же самое с оржовами. Он покосился на темнокожую женщину с копной чёрных кудрявых волос, наконец-то развеяв сомнения Тейо по поводу того, кто есть кто.

Лавиния закончила мысль Раля: — Остальные гильдии отступили, защищая собственные территории. Друг другу они не доверяют сильнее, чем Боласу.

— И это не считая гильдий, которые и так уже служат Боласу. Гольгари и азориусов. И ещё, вероятно, груулов.

Тейо заметил, что при упоминании азориусов Лавиния нахмурилась. Он понял, что это её гильдия, и на миг задумался, какие вообще могут быть обязанности у здешних гильдий.

По крайней мере, с гильдией плотников в Оазисе всё было понятно.

Стоя спина к спине с Кайей, которая обменивалась ударами с вечными, Тейо заметил, как между врагами проскользнула Крыска. Наклонившись к Кайе, она прошептала: — Позовите Гекару. Она приведёт за собой весь Культ.

Кайя прирезала своего вечного и, помедлив, печально покачала головой. — Гекара мертва.

— Как будто я этого не знаю! — огрызнулся Раль Зарек.

Впервые с момента их знакомства Тейо увидел, как с лица Крыски сползла улыбка. — Гекара была моим другом, — растеряно пролепетала она. — Она меня знала. Она меня видела.

Тейо не знал, что ему делать. Сместив геометрию к левой руке, правой он потянулся к Крыске и легонько сжал её плечо в ободряющем жесте. По крайней мере, он постарался, чтобы этот жест казался ободряющим.

Крыска ответила ему печальной, но благодарной улыбкой.

— Возможно, у нас есть кое-что получше гильдий. Мироходцы! — крикнул Раль.

— Я сообщила им о Маяке, — сказала Лавиния.

— Он должен призвать каждого мироходца Мультивселенной в Равнику. Они слетаются сюда прямо сейчас. Глядите!

Тейо посмотрел туда, куда указывал Раль. Вспышка пламени возвестила о прибытии внушительных размеров минотавра с раскалённой железной цепью в руках. Похоже, что окружающая обстановка и толпы вечных застали его врасплох, и он едва не поплатился за это жизнью. Но вскоре он уже вовсю раскручивал цепь у себя над головой, раскалывая каждого вечного, подходившего к нему слишком близко.

— Кажется, его зовут Анграт, — заметил Джейс. — А вон Киора и Тамиё. И та девушка из Амонхета...

— Самут, — отозвался Гидеон. — Её имя — Самут.

Тейо снова повернулся, чтобы проследить за взглядом Джейса. Он увидел, что к ним бегут четыре женщины.

— Кто четвёртая? — спросил Раль.

— Впервые её вижу, — ответил Джейс.

— Она мироходка.

— С чего ты взял?

— Его очки, — подала голос Кайя из-за спины Тейо.

— Дай-ка взглянуть, — вмешался Карн и стащил очки прямо с головы Раля.

— Эй, не трожь! — на секунду всем показалось, что Раль собирается запустить в Карна молнией.

Тейо едва успел подумать, навредит ли молния металлическому человеку, как Карн пробормотал: «Всё с вами понятно». Он вернул очки Ралю и сотворил какое-то волшебство, описав в воздухе круг своей левой ручищей, похожей на дубину. Тейо увидел, как из металлической ладони голема ударили лучи золотистого света.

Один из этих лучей попал Тейо прямо в глаза. На миг он ослеп, его концентрация на уставе пошатнулась, и его щит развеялся.

— Какого Крокта! В следующий раз хотя бы предупреждай, Карн! — прокричал кто-то. Тейо не смог понять, кто именно. Но, когда зрение вернулось к нему, он увидел золотистую ауру, окружающую каждого члена их отряда, кроме Лавинии и Крыски. Такая же аура окружала минотавра Анграта и четырёх приближающихся женщин.

— Не беспокойтесь; это не навсегда. Действовать будет только до заката. Но пока что мы все сможем узнавать мироходцев, когда они прибудут, — как ни в чём не бывало пояснил Карн.

Тейо заметил, что Раль слегка нахмурился, словно обидевшись, что его трюк так легко повторили. Но громовержец сразу же стёр с лица это выражение, как сам Тейо недавно стёр свою довольную улыбку.

— Не каждый мироходец годится в Дозор, знаете ли, — заметила седовласая Джайя. — А некоторые так и вовсе отпетые негодяи.

Тейо задумался, что же подразумевалось под «годится в Дозор» — и только потом вспомнил, что остался без защиты.

Видимо, сам я не гожусь в Дозор, что бы это ни значило.

Он тихо запел и создал новый четырёхугольник.

Но почему-то теперь мне гораздо легче творить фигуры, подумал он с немалым удивлением.

— Негодяи или нет, но большинство мироходцев вряд ли будет в восторге от Никола Боласа. Нам нужно разделиться. Рассредоточиться по городу. Спасти как можно больше людей и поднять на бой каждого мироходца, которого мы встретим, — сказал Гидеон.

Тейо окинул взглядом собравшихся. Все они в ответ кивнули и прокричали что-то вроде «да!» или «согласны!»

Все, кроме Джейса. Тейо увидел, что тот наморщил лоб, но так ничего и не сказал.

Глава XX Дак Фэйден

Не оставляя идеи добраться до площади Десятого района, Дак проворно перебирался с крыши на крышу. Он по-прежнему был слишком далеко, чтобы в подробностях разглядеть, что там происходит, но, насколько он мог судить, небольшая армия выходила из огромного портала, который стёр с лица земли Канцелярию Договора.

Услышав крики внизу, Дак остановился и посмотрел на улицу с края крыши. Он ничего не увидел, зато услышал новые крики, перешёл к противоположному краю и снова посмотрел вниз.

На улице фаланга синих с металлическим отливом воинов, источающих фиолетовое сияние, атаковала горожан. Нет, не атаковала. Косила их одного за другим. Без устали. Без пощады. Мечом, топором, булавой и голыми металлическими руками. Повсюду гибли невинные.

Дак был вором, а не воином. Но это переходило всякие границы. Здесь попахивало резнёй в Дрейкстоне, его родном городке в мире Фиора. Всех людей в нём убили, когда Дак отлучился в другой мир. А теперь людей убивали прямо у него на глазах.

Он начал спускаться по стене ещё до того, как принял осознанное решение это сделать — и уж точно до того, как успел придумать мало-мальски вменяемую тактику против этих существ.

К тому времени, как он ловко спрыгнул на землю прямо позади орды, он уже понял, что имеет дело с нежитью. Это немного облегчило задачу. Дак не был некромантом, но как-то стащил перстень адского пламени у одного вампира в Доминарии. Сам перстень он уже давно загнал Й’даше, однако перед этим выудил из него заклинание, которое сейчас не раздумывая применил к минерализованному воину в тылу фаланги. Существо начало дымиться, разгораясь изнутри, и в конце концов вспыхнуло ярким пламенем.

Выгоревший остов воина рухнул на мостовую. Дак ухмыльнулся. И сразу же вслед за этим ощутил лёгкую панику, когда вся замыкающая шеренга как по команде развернулась к нему.

Это нехорошо.

Его заклинание взялось из перстня — который предполагалось надевать на палец будущей жертве, и поэтому им можно было уничтожить лишь одного мертвеца за раз. Дак поспешно применил свою магию против ближайшего к нему воина. Тот задымился и рухнул на колени, но ещё до того, как всё было кончено, его обступили трое других существ.

Дак прыгнул на стену и прилип к ней, оставаясь вне досягаемости, но тут к нему, расправив крылья, ринулся немёртвый авен. К счастью, упавший на колени воин уже успел хорошенько прожариться, позволив Даку обратить заклинание против металлического авена. Тот начал дымиться, но по-прежнему стремительно пикировал на Дака, который, повинуясь инстинкту, создал своего иллюзорного двойника на стене в пяти футах от себя. Дымящийся авен замешкался, не зная, которого из Даков ему атаковать — и в результате врезался в каменную стену примерно посередине между иллюзией и реальностью.

Падая, авен загорелся, и — вот свезло так свезло — приземлился на парочку своих товарищей, которые тоже занялись от его пылающих крыльев.

К этому моменту Дак уже привлёк к себе внимание целой фаланги. У него не было даже приблизительного плана, однако он добился того, чего хотел. Горожане спешно подбирали раненых — оставляя убитых там, где они лежали — и бросались врассыпную. Теперь Даку оставалось лишь как-то броситься врассыпную самому.

В спину ему полетели копья, когда он — в компании нескольких магических двойников — шустро пополз по стене. Некоторые копья попали в цель, превратив иллюзии в снопы голубых искр. Одно копьё зацепило его руку. Плоть осталась невредимой, но пострадала дорогая кожаная куртка, которую Дак по случаю стащил в Иннистраде не далее как прошлой ночью.

К счастью, в фаланге больше не осталось летунов. Увернувшись от очередного копья, Дак достиг крыши и остановился, чтобы глянуть вниз. Фаланга, словно забыв о его существовании, отправилась на поиски новых невинных жертв. Дака так и подмывало спалить их всех, но…

Он обернулся и посмотрел в сторону площади. Эти существа были частью той треклятой армии, что выходила из портала.

Сейчас на улицах Равники их уже, наверное, сотни.

Какое бы удовольствие ему это ни доставило, он понимал, что не сумеет сжечь их всех, тем более по одному. Должно было существовать иное решение, и искать его следовало не здесь. Его первоначальное чутьё подсказывало, что нужно направляться к площади, а за годы воровской жизни он научился доверять чутью.

И Дак продолжил свой путь по крышам…

Глава XXI Гидеон Джура

Аджани и Гидеон прорывались сквозь очередной сноп вечных — уже третий с тех пор, как они отделились от группы и покинули площадь. На сей раз это были копейщики, поэтому атаку возглавлял Гидеон, заслоняя собой товарища. Вечные копья на поверку оказались не такими уж и вечными, легко обламываясь при встрече с его яркой аурой неуязвимости. Пока вечные бросали сломанное оружие и тянулись за мечами, Гидеон и Аджани успевали разбить их строй и разорвать их на части. Гидеон исступлённо орудовал Чёрным Клинком, отсекая головы, конечности и всё, что попадалось под руку. Или же точными ударами пронзал вечным сердца. Кажется, сам волшебный меч больше склонялся ко второму способу убийства. Это было странное ощущение, но Гидеон действительно мог чувствовать желания Клинка, которые распространялись по всей длине его руки, и дальше, до самого копчика. Глубоко внутри он понимал, что потакать кровожадным наклонностям оружия было плохой идеей, но решил не обращать внимания на внутренний голос. Он почти забыл, сколь неохотно поначалу использовал Пожиратель Душ, даже против нечистого демона Вельзенлока. Сейчас от его сомнений не осталось и следа. Помогло и то, что эти вечные были уже мертвы, что они были осквернёнными телами величайших воинов Амонхета, вынужденными служить Боласу посредством Лилианы. Он чувствовал, что оказывает им услугу, обрывая их мучительную не-жизнь. И всё же, глубоко внутри, он понимал, что не отпускает их души на свободу. Если предположить, что у них по-прежнему были души, то он, по сути, просто скармливал их мечу.

Но почему-то прямо сейчас ему было на это наплевать.

Гидеон мельком взглянул на Аджани. Уничтожение вечных не доставляло большому коту никакого удовольствия, но он всё равно был чертовски в этом хорош. Когти и клыки, усиленные мышцами и магией, раздирали лазотеповых воинов в клочья.

Всего за несколько минут целый сноп превратился в ошмётки под ногами двух мироходцев. Они двинулись дальше.

Их путь лежал к Дому Солнца, резиденции Легиона Борос. Гидеон рассчитывал поговорить с гильдмейстером боросов, архангелом Аурелией, и заручиться поддержкой старого друга. Он знал, что небесные рыцари Бороса первыми вступили в бой с драконом. Однако, потерпев сокрушительное поражение, они отступили, чтобы выставить оцепление вокруг площади.

Но этого было недостаточно.

При его силе и праведности Легион обязан был сделать нечто большее, чем просто охранять условную границу. Легион обязан был вмешаться. Обязан атаковать. И желательно, чтобы при этом он согласовывал свои действия с прибывающими мироходцами, число которых росло ежеминутно.

За примерами не требовалось далеко ходить: прямо перед ними в сопровождении вспышки зеленоватого призрачного света возникла очередная мироходка. С тёмной кожей, короткими волосами, крепким телосложением и луком, который она тут же нацелила на них.

— Мироходка? — уточнил Аджани, хотя это и так было понятно по её появлению и по золотистому следу, который они могли видеть благодаря магии Карна.

Помедлив, она кивнула.

— Когда-нибудь слышала о драконе Николе Боласе? — продолжил Аджани.

Она ничего не ответила, но ярость, вспыхнувшая в её глазах, была красноречивее любых слов.

— Да, мы разделяем твои чувства, — сказал Гидеон. — Я Гидеон. Это Аджани. Болас сейчас в этом мире. Он считает, что сможет его захватить. Мы собираемся прикончить его раньше. Хочешь помочь?

Наконец она заговорила, и с каждым словом в её голосе всё отчётливее слышался гнев: — Меня зовут Вивьен Рид. И я не хочу никому помогать. Я хочу убить дракона собственными руками.

— Нам не важно, от чьей руки он умрёт, — примирительно сказал Аджани.

Она глубоко вдохнула, пытаясь обуздать свою ярость. Ей это удалось.

— Неважно, от чьей руки, — согласилась она.

— Тогда иди с нами, — скомандовал Гидеон, проходя мимо неё.

Вивьен и Аджани обступили его с двух сторон.

— У меня есть вопросы, — сказала она.

— Задавай. Возможно, у нас найдутся ответы, — предложил Аджани.

— Но только позже! — вскричал Гидеон.

Прямо над ними пронеслась эскадра крылатых вечных — ангелов, авенов, демонов и дрейков. Гидеон со всех ног бросился в погоню. Двое его товарищей поспешили за ним.

Свернув за угол, они оказались на Главном плацу Четвёртого округа. Вечные уже взяли его в кольцо, атакуя каждого в пределах видимости. Гидеон попробовал вмешаться, но летуны ловко пикировали и взмывали снова, ухитряясь оставаться вне досягаемости Чёрного Клинка.

Аджани тоже нечем было похвастаться, зато лук Вивьен оказался невероятно эффективным. Каждый раз, пуская стрелу, она пронзала одного летающего вечного — и одновременно высвобождала нечто вроде зелёного сияющего призрачного животного, будь то филин, ястреб или птеродактиль, которое успевало атаковать и зачастую убить ещё одного врага перед тем, как испариться.

— Вот это лук! — уважительно заметил Аджани.

Она молча кивнула и вновь натянула тетиву.

Но даже с помощью новой союзницы битва явно складывалась не в их пользу. Врагов было слишком много, и прикованный к земле Гидеон ощущал себя совершенно беспомощным. Лучшее, что он смог сделать — собрать вокруг себя мирных жителей и с помощью меча отгонять от них то лазотепового авена, то лазотепового демона. Но неизбежно какой-нибудь бедолага, отбившись от основной группы, оказывался схвачен, поднят высоко в небо и отпущен, чтобы разбиться в лепёшку о мостовую. Каждую смерть Гидеон ощущал как личное поражение.

Он посмотрел на север. Отсюда был прекрасно виден Дом Солнца, и Гидеон проклинал себя за то, что не успел добраться до Аурелии прежде, чем началась эта атака.

Но его переживания оказались напрасными.

Паргелий II — гарнизон быстрого реагирования, Воздушная Цитадель, Летающая Крепость — поднялся над Домом Солнца и завис в воздухе, словно идеально симметричный символ славы и доблести. Даже вечные, казалось, прониклись зрелищем и на миг прервали бой. А затем из двух больших каменных бастионов Паргелия посыпались боросы. Боевые ангелы встали на крыло. Небесные рыцари верхом на грифонах спикировали на врага.

Гидеон выискивал в небе Аурелию, внезапно ощутив непреодолимое желание вновь её увидеть. И он её нашёл. Белоснежные крылья почти десяти футов в размахе. С мечом в одной руке и копьём в другой, она вела своё войско в атаку, выкрикивая отрывистые команды и самолично выкашивая ряды вечных.

То была почти чистая победа. Почти. Гидеон сопроводил шестерых человек и двух гоблинов, которых защищал, к ближайшему зданию, ближайшей открытой двери. Аджани сделал то же самое со своей группой. Вивьен продолжала выпускать, казалось, бесконечный запас стрел, создавая почти бесконечную вереницу духов и поддерживая боросов с земли. Воздух над ними гудел от звуков сражения — сражения, в котором Гидеону не терпелось поучаствовать.

Будь осторожнее со своими желаниями...

Едва захлопнув двери кафе, которому предстояло стать временным убежищем для восьми его подопечных, Гидеон взглянул вверх и увидел, как отважный легионер верхом на пегасе устремился к троице увековеченных авенов. Ему удалось сразить мечом двоих, но третий взмахнул крылом и выбил легионера из седла. Он полетел вниз. Пегас спикировал, пытаясь подхватить своего всадника, но тот уже воткнулся головой в каменную брусчатку. Раздался хруст сломанной шеи — звук, которым Гидеон был уже сыт по горло.

Не этого я хотел, сказал он себе.

И он почти убедил себя — но воистину, не упускать же такой шанс!

Не теряя времени, Гидеон бросился к трупу, достигнув его одновременно с пегасом. Схватив поводья крылатой лошади, он одним махом запрыгнул в седло и слегка ударил пятками в бока зверя, понукая того вновь подняться в воздух. Он боялся, что лошадь откажется подчиняться, из преданности прошлому хозяину или из страха перед незнакомой рукой. Но пегас мгновенно принял нового седока, и вскоре Гидеон уже возносился ввысь, преследуя третьего авена. Чёрный Клинок начисто отсёк ему одно лазотеповое крыло, и немёртвая тварь сорвалась в крутой штопор, в конце раздробив свои тонкие кости о брусчатку всего в паре футов от мёртвого легионера.

Гидеон развернул пегаса и уже всерьёз вступил в воздушный бой. Как и в случае с копейщиками, вечные падали замертво от его ударов.

— Да ты вовремя, — раздался знакомый голос. Это была Аурелия с её знаменитой воинственной улыбкой. Так она улыбалась только в пылу сражения. У неё была и другая улыбка, для более спокойной обстановки, но Гидеону доставляло радость видеть любую из них.

— Это дипломатическое опоздание, — отозвался Гидеон со своей знаменитой кривой ухмылкой. Он понимал, что сейчас не время для смеха и дружеских пикировок, но ничего не мог с собой поделать. Он вспомнил, как Лилиана однажды сказала ему: «Гидеон-пустозвон никому не нужен, Бифштекс».

Что ж, сейчас уже незачем пытаться ей угодить.

Аурелия поравнялась с ним и кивком указала на пегаса.

— Нравится?

— Славная лошадка.

— Ещё бы. Я лично её тренировала.

— У неё есть имя?

Аурелия снова улыбнулась и порхнула в сторону, напоследок крикнув: — Её зовут Клятва Гидеона.

Улыбка Гидеона стала шире. Он прошептал «но, Клятва, пошла!», и пегас, прибавив ходу, устремился к тающему на глазах войску противника.

Возможно, не всё ещё потеряно...

Глава XXII Чандра Налаар

Чандра, Джайя и Лавиния следовали за снопом (а может, и десятком снопов) вечных вглубь селезнийских владений. При каждом удобном случае пиромантки подстреливали парочку воинов сзади, надеясь, что фаланга развернётся и примет бой. Но Жуткая орда не обращала внимания на потери и не сворачивала с пути. Их было много, и они двигались быстро, так что трём женщинам приходилось буквально бежать, чтобы только не отстать от них.

Чандра в очередной раз убедилась, что Равника — по большей части город узких улиц и закоулков, высоких массивных зданий и густых теней — меняла лица на каждом шагу. Территории, принадлежащие Конклаву Селезнии, были просторными и светлыми, с газонами, садами и белокаменными воздушными строениями, которые нередко представляли собой лишь стены, окружающие очередной сад. Селезния была лесом, застроенным соборами под открытым небом… Или огромным собором под открытым небом, заросшим лесами.

И самым величественным собором по праву считалось мировое древо Виту-Гази, которое гордо возвышалось над всеми владениями Конклава. На протяжении десяти тысяч лет оно служило его резиденцией, со сводами, террасами и кельями, возведёнными внутри него или на нём. Чандра не считала себя любительницей природы, — даже близко, — но у неё всё равно перехватило дыхание при виде такой красоты. И от мысли, что вечные будут карабкаться по его коре, корням и веткам, ей становилось физически плохо.

К счастью, Виту-Гази не был беззащитным. Шеренга гвардейцев-ледевов — людей и эльфов в доспехах верхом на волках размером с медведя — встретила вечных во всеоружии. Волки свирепо набросились на Орду, и завязалось эпическое сражение. Но Чандра заметила, что гвардейцы чересчур полагаются на своих лучников. Их стрелы без промаха разили вечных, пробивали их лазотеповое покрытие и совершенно им не мешали. Многие немёртвые существа продолжали упорно идти вперёд с пятью, десятью, двадцатью стрелами, торчащими из груди и конечностей. Такого ущерба было недостаточно, чтобы остановить их наступление.

Наконец-то настигнув Орду, Чандра и Джайя принялись испепелять вечных с тыла. Но те, как и прежде, не замечали потерь, сосредоточив все усилия впереди и наседая на ледевов в стремлении пробить себе путь к мировому древу.

Лавиния собралась было зайти спереди и присоединиться к сражению, но её остановил зычный низкий голос: — Назад, Лавиния из Азориуса! Тебе здесь не рады! Повернувшись, все увидели могучего бронированного кентавра, старшего копейщика Конклава. Он топтал вечных всеми четырьмя копытами, но при этом не сводил глаз с Лавинии. — Забирай своих «друзей» и уходи. Нам здесь не нужны задержатели Азориуса! — крикнул он.

— Ты глупец, Боруво! Мы здесь, чтобы помочь!

— Сдаётся мне, называть его глупцом — скверный способ его переубедить, — прошипела Джайя.

Лавиния пропустила её слова мимо ушей. — Кроме того, копейщик, я больше не задержатель, и даже не член Сената!

— И ты решила, что я в это поверю? Так кто же из нас глупец?

— По-прежнему ты!

— Селезнийцы не доверяют азориусам, особенно вашему новому гильдмейстеру Баану!

— Я тоже не доверяю Баану!

Их разговор был прерван внезапно прилетевшей эскадрой вечных воинов верхом на лазотеповых дрейках. Они начали стаскивать гвардейцев с их волков и с силой швырять их об дерево и камень. В строю ледевов образовалась брешь, в которую тут же хлынула Орда. Чандре показалось, что она узнала вечного, возглавляющего атаку: в прошлом это была девушка по имени Макари, с которой Чандра познакомилась в Амонхете. Макари была без памяти влюблена в парня по имени Генуб, и на миг Чандре стало любопытно, что же случилось с Генубом, был ли он жив или мёртв, и убил бы он существо, в которое превратилась его возлюбленная, если бы мог.

— Может, пора забыть старые обиды, копейщик? Или ты скорее позволишь Виту-Гази пасть? — крикнула Лавиния, обращаясь к Боруво.

Боруво в ответ проворчал что-то нечленораздельное, а тем временем снопы под командованием Макари уже рубили и секли ствол священного древа, пока дрейки оплёвывали огнём его листья и толстые ветки.

— Довольно! — распаляясь, прорычала Чандра. — С дороги, кентавр! Она испустила непрерывный поток ревущего пламени, начав поджаривать фалангу с тыла и быстро продвигаясь вперёд, к вечным, атаковавшим дерево.

Джайя схватила её за руку и одёрнула, предупредив: — Нельзя спасти чёртово дерево, подпалив его!

Чандра хотела было возразить. Ведь она вовсе не собиралась сжигать мировое древо.

Ну ладно, может, пара веток и обуглится, но дрейки всё равно…

Однако что-то помешало ей произнести это вслух. Она не могла понять, что именно, хотя оно казалось очень… знакомым. Повинуясь странному чутью, она посмотрела вверх, огляделась по сторонам. На балконе здания, расположенного на противоположном конце зелёной лужайки, она разглядела крошечную фигурку, — маленькую женщину, — объятую вихрящейся зелёной магией. Нет, переполненную зелёной магией, которая неудержимо рвалась из неё наружу. Без сомнения, то была Нисса Ревейн.

Сила Ниссы воплотилась в зелёном вихре, который, вращаясь, устремился от неё не к вечным, а к Виту-Гази. Мировое древо словно впитало вихрь в себя — а затем пришло в движение. Корни высвободились из земли, стряхнув с себя вечных, пытавшихся их обрубить; Жуткая орда теперь походила на ничтожных блох, облепивших восставшее в полный рост дерево. Его ветки стали руками и пальцами. Стволы и корни стали сильными и крепкими ногами. Виту-Гази сделал свои первые могучие шаги. Священное древо превратилось в живого, ходячего и топчущего элементаля больше сотни футов высотой. По-прежнему прикреплённые к нему арки и здания теперь выглядели и действовали как доспехи на этом новом исполинском страже, который вступил в битву и стремительно завоёвывал победу.

Макари и окружавшие её воины были растоптаны. Огромными ладонями вековое дерево прихлопнуло дрейков, словно мух, оставив от них лишь лазотеповую крошку.

Боруво и Лавиния дружно разразились ликующими возгласами (хотя за Лавинией подобного никогда прежде не замечалось), а Виту-Гази двинулся дальше, давя каждого вечного на своём пути и небрежно стряхивая тех, кто до сих пор цеплялся за его корни и ствол. Вскоре стало ясно, что поход великого элементаля только начался. Он направлялся к центру города, к Вечной армии, к самому Боласу.

Но Чандра не замечала исполинского элементаля и тот хаос, что он учинил на своём пути. Всё её поле зрения занимала Нисса Ревейн. Глаза Чандры наполнились слезами, хотя она уже настолько раскалилась, что слёзы мгновенно обращались в пар. Она неотрывно наблюдала за тем, как Нисса спускалась на землю, ловко перепрыгивая с балкона на террасу, с террасы на балкон, пока не очутилась среди них.

Боруво и даже Джайя Баллард были потрясены ею — или, по крайней мере, тем, что она совершила.

Лавиния поприветствовала её.

Нисса не ответила. Она смотрела на Чандру. Чандра смотрела на Ниссу. Чандра сглотнула. Нисса выдавила смущённую улыбку. Никто не проронил ни слова.

Глава XXIII Раль Зарек

Раль знал, что он должен был делать. Он должен был помогать Кайе и этому новому пареньку Тейо сражаться с вечными, вербовать мироходцев и всё в таком духе. Но, когда он рассказал Кайе, что ему хотелось сделать, — необходимо было сделать, — та просто кивнула и ответила: «Ступай».

Его совесть немного успокаивало лишь то, что перед уходом он не забыл приказать камергеру Мари повести Лигу Иззет в битву против Жуткой орды. Но правда заключалась в том, что если кто и должен был повести иззетов в битву, то только их новый гильдмейстер. Поставив на первое место личные интересы, он вряд ли продемонстрировал выдающиеся лидерские качества.

Но ему было всё равно. Все его мысли занимал Томик.

Он пригладил свои серебристые волосы и проверил Аккумулятор. Заряда оставалось лишь сорок шесть процентов. Он так и не успел его восполнить. Раль подумал было призвать очередную грозу — но прямо сейчас у него не было на это ни времени, ни магических сил.

Он опять заметил вечного. Взвод, или фаланга, или сноп, или как там они себя называли — если предположить, что немёртвые болванчики вообще утруждали себя названиями — рассыпался по всему Пёсьему углу, чтобы убивать каждого, кто попадётся им на глаза.

— Эй, ты! — окликнул его Раль.

Вечная воительница обернулась и немедленно бросилась на него, высоко занеся оба топора для удара. Раль вытянул руку, его волосы встали дыбом, и он выстрелил в неё молнией. Вид того, как она корчится, шипит и поджаривается, принёс ему глубокое удовлетворение.

Но это было глупо. Ей бы хватило и половины той мощности, что ты потратил. Тебе нужно беречь заряд.

Он снова проверил остаток: сорок два процента.

Идиот.

Его путь лежал к апартаментам, которые он делил с Томиком Вроной. Они остановились на Пёсьем углу, потому что это был захолустный район, который только-только начали облагораживать: миленький, но не настолько, чтобы привлекать ненужное внимание. Вдобавок он был равноудалён от территорий как Иззета, так и Оржова, а значит, здесь они вдвоём реже попадались бы на глаза представителям своих гильдий. Но оказалось, что он напрасно беспокоился. Судя по всему, их «секретные» апартаменты были самым очевидным секретом во всей Равнике. И теперь это только усиливало его страх. Болас знал об этом месте. И дракон вряд ли был в восторге от того, что Раль отказался ему служить. Если Болас решит отомстить ему через Томика…

Впереди замаячил ещё один вечный. На этот раз Раль проявил больше сдержанности и точным выстрелом снёс твари голову. Она рухнула, подёргиваясь, и вскоре затихла.

Он проверил снова: сорок один процент.

По крайней мере, теперь я проигрываю эту битву медленнее.

Гильдмагу Иззета не полагалось влюбляться в личного помощника наследницы Оржова. И Раль до самого конца упорно отрицал, что его отношения с Томиком имеют хоть что-то общее с настоящей любовью. Но теперь всё это осталось в прошлом. Не было смысла хвататься за удобные фантазии. Правда заключалась в том, что за всю жизнь Раль никем не дорожил сильнее, чем сейчас Томиком.

До его цели оставался целый квартал. Он свернул за угол и обнаружил там вечного, который убивал молодую женщину, пока двое её спутников-мужчин смотрели на это, скорчившись от страха, и не делали ничего, лишь лепетали её имя: «Эмми, Эмми. Нет, только не Эмми». Он подстрелил вечного и пронёсся мимо её друзей, процедив на ходу: — Убирайтесь с улицы, идиоты.

Очередная проверка: тридцать девять процентов.

Примерно с десяток вечных шли по улице в другую сторону. Слишком много, чтобы ввязываться в драку. Он широко развёл руки в стороны и одновременно выстрелил в крайних вечных слева и справа. Ему повезло, что лазотеп оказался таким хорошим проводником. Почти без усилий он создал замкнутый контур между собой и десятком врагов. Они дёргались и извивались, словно бабочки, пришпиленные к стене, пока он не вырубил ток, а затем, дымясь, дружно попадали на мостовую.

Тридцать четыре процента.

Он был уже перед входной дверью, даже потянулся к дверной ручке, когда позади него раздался пронзительный визг. Резко обернувшись, Раль увидел увековеченного ангела, спускавшегося к нему с высоты.

Он выстрелил.

Мимо.

Ему едва удалось увернуться. Перекатившись по мостовой, он остановился, лёжа лицом вверх.

Тридцать три процента.

Он чувствовал себя перевёрнутой черепахой. Аккумулятор на его спине был настолько лёгким, насколько это было возможно при его конструкции. То есть не тяжелее, чем это было необходимо. То есть всё равно чертовски тяжёлым. Он привык к нему, специально упражнялся с ним, сражался с ним во множестве битв, но от этого сейчас ему было ничуть не проще перевернуться, подняться и вновь приготовиться к стрельбе.

И всё-таки он справился.

Ангел снова пошёл на снижение. Костяшки его пальцев украшали острые бронзовые когти.

Раль выстрелил снова.

И снова мимо.

Снова перекат — но на этот раз он оказался недостаточно проворным. Когти на правой руке ангела располосовали его кожаную куртку и прочертили неглубокие борозды на его плече. Раль с шипением втянул в себя воздух — и понадеялся, что когти не были пропитаны каким-нибудь ядом.

Тридцать два процента.

Ангел начал разворачиваться для очередного захода. Раль развёл руки в стороны, скрипнул зубами и стал бормотать слова заклинания, то и дело морщась от боли.

Он сотворил перед собой в воздухе сеть из перекрещенных молний.

Ангел ушёл от неё бочкой, набрал высоту и спикировал на ту сторону сети, где находился Раль.

Двадцать семь процентов.

Раль рывком прижал кулаки к груди, и электрическая сеть устремилась к нему — только чуть быстрее, чем жуткий ангел.

Она опутала покрытые лазотепом крылья ангела, и с тварью было покончено — что, впрочем, не помешало ей сбить Раля с ног и придавить его к земле, дёргаясь в предсмертных конвульсиях.

Ралю чертовски повезло, что он был невосприимчив к собственному электричеству, потому что существу понадобилось добрых тридцать секунд на то, чтобы окончательно поджариться. И, поскольку Раль не был невосприимчив к жару, которым сопровождалась его смерть, он орал как резаный, пока раскалённый докрасна вечный прожигал его куртку, рубаху и добрую порцию штанов.

Наконец он спихнул с себя выгоревший остов.

Двадцать один процент.

Он поднялся на ноги так быстро, как только смог. То, что осталось от его одежды, представляло собой обугленные лохмотья, а некоторым участкам его кожи не помешала бы хорошая целебная магия. Но сейчас всё это было неважно.

Он огляделся в поисках притаившихся вечных, и, никого не обнаружив, наконец-то взялся за дверную ручку и вошёл в дом.

Он бросился вверх по лестнице, чтобы поскорее увидеть Томика и заключить его в объятья.

Но когда он достиг апартаментов, то обнаружил, что там никого нет.

Глава XXIV Кайя

По неизвестной причине вечные до сих пор — насколько Кайя могла судить — не вошли ни в одно здание. Фаланги и снопы Жуткой орды прочёсывали улицы Равники, но горожанам, оставшимся дома, по крайней мере временно ничего не угрожало. Вряд ли стоило надеяться, что так продолжится и дальше. Не в привычках Боласа было вежливо стучать перед тем, как устраивать кровавую бойню. Но мироходцы были рады воспользоваться этой небольшой передышкой, пока она не закончилась.

Поэтому Кайя, Тейо и Крыска прокладывали себе путь через городские улицы, улочки, переулки, сражаясь с вечными и заодно спасая случайных прохожих. После этого оставалось лишь сказать спасённым, чтобы они нашли укрытие, — какое угодно и где угодно, — и троица могла двигаться дальше, больше не беспокоясь о тех, кого они оставили позади. Кроме того, они ни разу не заходили внутрь сами, что приносило им огромное облегчение. Переходить от дома к дому, от здания к зданию, было бы гораздо опаснее и отняло бы гораздо больше времени.

Они направлялись к Оржове, Собору Роскоши, чтобы призвать силы Синдиката Оржов на битву с врагом. Поскольку их было всего трое, — и поскольку способности Тейо были по большей части (ну ладно, почти полностью) оборонительными, — они старались избегать больших скоплений. Однако то, как блестяще они расправлялись с отдельными вечными или небольшими снопами, поистине заслуживало восхищения.

Кайя брала на себя основную работу, когда дело по-настоящему доходило до убийства этих существ. Оказалось, что они были особенно уязвимы к её призрачным кинжалам. К тому же они не могли ничего ей сделать, пока она оставалась бесплотной. Разумеется, ей приходилось всё время быть начеку; всегда существовала опасность, что, пока она убивает одного вечного, другой может улучить момент. Но призрачной убийце было не привыкать к такой осторожности. Как, впрочем, и к убийству нежити. Кроме того, Тейо был рядом и прикрывал ей спину.

Он называл себя всего лишь щитовиком-недоучкой, и действительно, парень явно работал на пределе сил, но он справлялся со своей задачей, защищая их сзади, спереди и с боков. Он оказался шустрым и сообразительным, и, не будь ситуация настолько отчаянной, Кайя посмеялась бы над тем, как сам он то и дело поражается своему стремительно растущему мастерству.

И Крыска тоже была не промах — маленькая и юркая.

В общем, не зря её так назвали.

Вдобавок она талантливо управлялась с собственными маленькими кинжальчиками. Выждав подходящего момента, она выныривала из-за ромбических щитов Тейо, уворачивалась от пары-тройки вечных и разила того, кто меньше всех ожидал её нападения, вгоняя оба лезвия ему в глазницы, глубоко в мозг. Существо сразу же падало замертво, а Крыска проворно убегала, прежде чем другие вечные успевали хоть как-то среагировать на её присутствие.

Во время краткой передышки, когда они пересекали широкий, но пустой проспект, — пустой, за исключением нескольких трупов, свидетельствующих о том, что вечные уже успели побывать здесь раньше, — Тейо повернулся к Кайе и спросил: — Выходит, мы теперь Дозор?

— Я не знаю, — ответила она. — Ни разу не слышала ни о каком «Дозоре» до сегодняшнего дня. И с трудом представляю себе, что это такое.

— Мне кажется, это хорошие парни, — сказала Крыска.

Тейо кивнул: — Равницкая версия Ордена Щитовиков.

Кайя помотала головой. — Не думаю, что он ограничен Равникой. Все его члены — мироходцы. Скорее, это мультивселенская версия твоего Ордена.

Крыска пожала плечами: — Ну, то есть… всё равно хорошие парни.

— Да.

— Тогда, я думаю, вы оба теперь в Дозоре. Я-то, понятное дело, нет. Я же не мироходка. Внезапно девочку осенила некая мысль, и она рассмеялась: — Я не в Дозоре и не в гильдии. Такова уж Крыска — вечно сама по себе.

— Но ты убила больше вечных, чем я, — возразил Тейо.

— Ой, это так мило с твоей стороны, Тейо. Ты очень милый парень. Ну скажите, госпожа Кайя, разве он не милый?

— Невероятно милый, — ответила Кайя, высматривая впереди очередной сноп или фалангу.

Тейо слегка нахмурился и обратился к Крыске: — Я уверен, что я старше тебя.

Она пропустила его слова мимо ушей. — Вот поэтому-то я его и усыновила.

— Я...

Она повернулась к нему, не дав договорить: — Как твой порез? Я даже шрама не вижу.

Ошарашенный столь внезапной сменой темы, Тейо потёр лоб в том месте, где ещё недавно красовался порез. — Вроде бы нормально. Я его совершенно не чувствую.

— Господин Златогрив был очень любезен, когда нашёл время его залечить. Не сказать, чтобы у него не было других забот, со всеми этими вечными, которых он убивал направо и налево. Скажите, госпожа Кайя, ведь правда господин Златогрив был очень любезен?

— Невероятно любезен, — рассеянно кивнула Кайя, размышляя о том, как именно она будет убеждать оржовов принять участие в войне. Она уже видела, что Мари повела на бой иззетов, и теперь они сражались бок о бок с био-воинами из Ассоциации Симик под командованием морянина-гибрида по имени Ворел. То был редкий случай единения гильдий, а симики приятно удивили всех, покончив со своей изоляцией и вовремя придя на помощь.

Как бы мне теперь заставить мою гильдию сделать то же самое?

Она сильно сомневалась в своих шансах на успех, но понимала, что эти шансы будут и вовсе равны нулю, если она не сумеют добраться до Оржовы.

Она уже могла разглядеть зазубренные шпили и воздушные (в буквальном смысле) контрфорсы Собора Роскоши, возвышающиеся над более близкими и гораздо более скромными строениями. Стремясь поскорее попасть туда, Кайя бросилась в боковую улочку, — практически переулок, — показавшуюся ей наиболее коротким путём, пролегающим наискосок между двумя высокими зданиями. Крыска сцапала Тейо за руку и поспешила за ней.

Преодолев примерно сотню ярдов вглубь переулка, Крыска заметила: — Не думаю, что нам нужно сюда.

— Нужно, если мы хотим побыстрее попасть в Оржову.

— Но здесь тупик.

Кайя резко затормозила и повернулась к Крыске. — Могла бы и раньше сказать.

— Да, но вы казались такой уверенной. Я подумала, вдруг вы знаете секретный проход. То есть, в Равнике ведь полно секретных проходов. Полным-полно. И я знаю их все — ну, большую часть так точно. Но я решила, что гильдмейстер Кайя может знать такой, о котором неизвестно мне, верно?

— Крыска, я пробыла гильдмейстером без году неделю. Я и в Равнике-то пробыла всего пару месяцев. Я знаю этот город немногим лучше, чем Тейо.

— Я прибыл только сегодня утром, — добавил Тейо, хотя в этом не было необходимости.

— Я знаю, — прорычала Кайя.

Крыска согласно закивала. — Да, верно. Значит, с этого момента ведёт местный. Сюда.

По-прежнему не отпуская руки Тейо, она потянула его назад, туда, откуда они пришли. Он не сопротивлялся. Кайя последовала за ними, чувствуя раздражение и злость на саму себя.

И с чего мне вообще взбрело в голову идти первой?

— Ладно, — подала голос Крыска, — пожалуй, всё-таки не сюда.

— Почему? — спросила Кайя за секунду до того, как узнала причину. В двадцати футах впереди в переулок вошёл сноп вечных. Их было слишком много, чтобы сражаться с ними в этом замкнутом пространстве. Существа заметили троицу и сразу же ринулись к ней. Кайя, Крыска и Тейо развернулись и пустились наутёк.

— Ты же говорила, что здесь тупик! — прокричала Кайя.

— Так и есть!

— Тогда куда мы бежим?

— В конце переулка есть дверь в подпольную рюмочную. Оттуда нельзя попасть в собор, но, может, эти страшилы забудут о нас, если мы спрячемся внутри?

Такой вариант был не хуже прочих.

Вечные двигались быстро, но у них на кону не стояла жизнь. С большим отрывом Крыска, Тейо и Кайя достигли тяжёлой железной двери в конце переулка. Наконец-то отпустив Тейо, Крыска подёргала дверную ручку. Заперто. Она принялась колотить в дверь кулаками. Никто не откликнулся. Тогда она присела на корточки и сказала: — Ну ладно. Я умею вскрывать замки.

— Я тоже, — ответила Кайя, глядя на приближающихся вечных, — но не думаю, что у нас хватит времени.

— Я выиграю вам время, — заявил Тейо. Он начал напевать и сотворил внушительных размеров ромбический щит из белого света, отделивший их от преследователей всего за миг до того, как толпа вечных с размаху врезалась в него. Тейо натужно крякнул, но удержал щит, и даже расширил его до прямоугольника, перегородившего весь переулок так, чтобы ни одно существо не могло украдкой обойти его.

— Я и не знала, что ты так умеешь, — бросила через плечо Крыска, по-прежнему ковыряясь в замке.

— Я тоже. Никогда раньше этого не делал. Но я могу использовать стены переулка в качестве замены геометрии. Это как строить по трафарету.

— Как скажешь.

Он не ответил. Кайя стояла к нему достаточно близко, чтобы видеть бисеринки пота, выступившие на лбу и щеках парнишки. Он напевал себе под нос, не разжимая побледневших от напряжения губ. Вечные без устали долбили его щит своим оружием, и он, казалось, ощущал каждый удар всем телом. Кайя не могла сказать, как долго он ещё продержится под таким натиском.

Что-то тихонько щёлкнуло. — Готово! — воскликнула Крыска, вставая в полный рост. Она подёргала ручку, но дверь по-прежнему не поддавалась. — Она точно отперта! Наверное, внутри есть щеколда.

— Предоставь это мне, — сказала Кайя и просочилась сквозь дверь.

То, что она увидела внутри, её совершенно не обрадовало. Дверь была закрыта на тяжёлый железный засов — с навесными замками на обоих концах. Кайя почти не сомневалась, что сумеет их вскрыть — но не могла гарантировать, что справиться с этим достаточно быстро, чтобы впустить детей до того, как щит Тейо даст слабину.

Я могла бы их бросить.

В самом деле, они были едва знакомы. До сегодняшнего дня она и не подозревала об их существовании. Кайя была наёмной убийцей и мироходкой — вечно в пути, вечно оставляя позади людей, и даже целые миры. Не в её привычках было привязываться к кому-то надолго. Она понимала, что при её работе друзья — скорее обуза.

Мне бы следовало их бросить.

Но я не стану.

Она просунула голову сквозь дверь и предупредила: — Я открою эту дверь, но вам придётся продержаться немного дольше.

Тейо, зажмурив глаза, лишь коротко кивнул и ничего не сказал. Он уже не напевал, а лишь скрипел зубами, упёршись обеими руками в свой щит, пока лазотеповый минотавр снова и снова бодал его, а остальные вечные колотили по нему булавами или навершиями своих серповидных мечей. От каждого удара щит вспыхивал ярким белым светом. Было очевидно, что долго он не протянет.

Осознав нависшую над ними опасность, Кайя просочилась в переулок целиком. Обнажив кинжалы, она погрузилась внутрь себя, взывая к силе множества оржовских контрактов, которыми она, как гильдмейстер, теперь владела, преодолевая их сопротивление, чтобы призвать всю мощь, доставшуюся ей вместе с её привилегированным положением, всю присущую ему власть, в это самое место. Она знала, что многие высокопоставленные члены Синдиката считают её самозванкой (кем она и вправду являлась), самовольно освободившей множество несчастных душ от непосильного бремени долгов (что она и вправду сделала), и будут нарочно тянуть время, чтобы позволить ей погибнуть (что и вправду могло вот-вот случиться). Ей не приходилось рассчитывать, что они явятся вовремя или хотя бы поделятся с ней мощью, необходимой для того, чтобы взорвать всех этих вечных.

К счастью, помощь пришла к ним с другой стороны. Позади снопа раздались вопли, гогот и улюлюканье. Кайя не поняла, в чём дело, но увидела, как Крыска улыбнулась и ободряюще положила руку на плечо Тейо. — Потерпи ещё пару секунд, — сказала она, — и всё будет хорошо.

Воины-груулы — мужчины и женщины — напали на вечных с тыла. Топоры разрубали лазотеп. Бивни пронзали врагов насквозь. Молоты обрушивали на них град ударов. Один особенно крепкий мужчина с длинными чёрными волосами столкнул двух вечных лбами с такой силой, что их черепа превратились в мешанину лазотеповых и костяных осколков.

Вечные мгновенно позабыли про троицу и повернулись к новому противнику. Тейо развеял щит и без сил осел на землю. Крыска бдительно встала рядом, держа наготове кинжал.

Размахивая своими длинными ножами, Кайя принялась атаковать вечных сзади.

Какой-то груулский мальчуган с широкой ухмылкой отсёк вечному голову своей длинной утяжелённой косой. Кайя увидела, что от него тянется след золотистой энергии, уходя ввысь в направлении Маяка. Он был мироходцем.

Он оглянулся на неё и хрипло прокаркал: — А ты, кажись, гильдмейстер Кайя, всемогущая убийца призраков? Тебе повезло, что Домри Рейд оказался рядом, упиваясь кровавым угаром!

— Так ты и есть Рейд?

Казалось, что вопрос его оскорбил. — Конечно, Рейд! Кто ж ещё?

Кайе доводилось слышать о Домри Рейде, новом гильдмейстере Кланов Груул. Его предшественник, циклоп Борборигмос, потерял уважение кланов, согласившись присоединиться к попыткам Раля сплотить гильдии. Когда всё пошло наперекосяк, — когда Враска всё испортила, — циклоп лишился должности, и его место занял Рейд. Но Кайя прежде никогда не видела Домри вживую.

И чем же этот самоуверенный сопляк — даром что мироходец — умудрился так впечатлить свирепых груулов, что они начали всерьёз рассматривать саму возможность сделать его своим командиром?

Она сразу же заподозрила в нём очередную пешку Боласа. Но всё-таки он убивал вечных, и — к счастью — спас её задницу.

— Я тебе признательна, — выдавила она.

— Ещё бы, чёрт тебя дери! — ответил он, весьма довольный собой. К тому времени большинство вечных лежали растерзанными на земле. Домри удовлетворённо хмыкнул и заорал своим воинам: — Ладно, братва, здесь мы оторвались как следует! Айда искать другое место!

Они двинулись к выходу из переулка. Процессию возглавлял Домри, а замыкал крепкий темноволосый воин. К несчастью, один из вечных оказался недостаточно мёртвым. У него отсутствовала рука, но это, видимо, его совершенно не беспокоило. Он вскочил на ноги и взмахнул мечом, намереваясь всадить его в спину Крепыша.

Тейо опомнился первым. Выбросив вперёд руку, он метнул существу в затылок небольшую, но плотную сферу из белого света. От сильного удара вечный покачнулся, произведя достаточно шума, чтобы Крепыш заметил опасность. Огромный воин обернулся в тот самый момент, когда Тейо запустил в вечного ещё одной сферой.

В следующий миг Кайя подскочила к вечному и вонзила оба кинжала ему в живот. Вечный умирал — но, похоже, ещё не понял этого. Он по-прежнему тянулся к Крепышу своим мечом.

Внезапно загривок вечного оседлала Крыска. Отточенным движением она вогнала лезвие кинжала глубоко в его глазницу, и он рухнул под ней, как подкошенный.

Крепыш нахмурился. Он неохотно поблагодарил Кайю и Тейо, при этом не сказав ни слова Крыске. Затем он потопал прочь, догонять своих товарищей-груулов.

— Кто это был? — спросил Тейо.

Крыска пожала плечами. — Здоровяк-то? А, это Ган Шокта. Мой отец.

Глава XXV Джейс Белерен

Только Джейс, Карн и Тефери остались на площади, пытаясь задержать поток вечных, марширующих по Межпланарному мосту. По команде Гидеона остальные из тех десяти с чем-то мироходцев, которых они успели выявить, рассыпались по городу. Кто-то — как Зарек и эта Кайя — чтобы попытаться заново призвать гильдии на битву, другие — чтобы находить и вербовать новых мироходцев по мере их прибытия. И все — чтобы уничтожить столько вечных, сколько сумеют найти.

И Джейс не сомневался, что они убьют много, но между «много» и «достаточно» имелась существенная разница, особенно когда Жуткая орда всё продолжала прибывать из Амонхета.

Миссия Дозора в Амонхете завершилась абсолютным провалом, опустошающим ужасом. Но Джейс и представить себе не мог, что тогда они стали свидетелями лишь толики истинного ужаса. Несомненно, те вечные, которых они видели в тот день, были лишь малой частью настоящей армии Боласа. Кроме того, после расправы над населением Амонхета осталось множество свежих трупов, которые уже успели переделать в новых лазотеповых воинов. Та же участь была уготована жителям Равники.

И всё-таки, здесь должно быть что-то ещё.

Если Болас и впрямь хотел всего лишь захватить Равнику, — даже если предположить, что это был только первый шаг на пути к созданию большей Орды, которую в дальнейшем можно напустить на Доминарию, Иннистрад, или... всю Мультивселенную, — тогда планы дракона были излишне сложными. Зачем приносить и активировать Бессмертное Солнце, тем самым вынуждая своих сильнейших потенциальных противников оставаться и вступать в бой? Не лучше ли было провернуть всё без лишнего шума? И можно ли считать простым совпадением то, что Маяк Нив-Миззета призывал мироходцев прямо в ловушку Солнца?

Нет.

Джейс готов был побиться об заклад, что путём неких хитрых манипуляций Болас нарочно заставил Нива и Зарека построить и включить Маяк. Вместе Маяк и Солнце составляли важную деталь этой головоломки. Они были чем-то большим, чем просто ловушкой для изрядно потрёпанных остатков Дозора.

Это ловушка для каждого чёртова мироходца в Мультивселенной.

Джейс был уверен в этом настолько, словно знал наверняка.

Но последнего кусочка по-прежнему не хватает. Ловушка установлена. Как и когда она захлопнется?

Тефери бросил все силы на то, чтобы замедлить время вокруг Моста, замедлить продвижение вечных и их реакцию. Джейс творил иллюзии как можно ближе к порталу, натравливая вечных друг на друга и создавая заторы прямо перед его распахнутым зевом. Карн встал таким образом, чтобы иметь возможность размозжить как можно больше лазотеповых черепов тех вечных, которые всё же обойдут заклинания Тефери и Джейса. Втроём они действовали слаженно и эффективно, но этого было недостаточно. Они будто пытались заткнуть плотину пальцем, пока бурный поток вечных прорывался наружу со всех сторон.

Применив свою версию телескопического заклинания Лавинии, Джейс взглянул на Никола Боласа, восседавшего на троне. Несмотря на иллюзию невидимости, которой Джейс укрыл от вечных себя, Карна и Тефери, он не сомневался, что Боласу известно, где они находятся.

И ему просто всё равно. Не удивлюсь, если он даже рад этому.

По-прежнему используя заклинание, Джейс перевёл взгляд на Лилиану Весс. Он попробовал бегло прочитать её мысли, но в них было слишком много психического шума от призраков онакке, которые населяли её Кольчужную вуаль. К тому же Болас наверняка блокировал любые попытки прочитать мысли своей пешки или внушить ей что-либо.

Джейс злился на Лилиану, но одновременно жалел её. Встав на сторону Боласа, она лишилась настоящих друзей. А во всей Мультивселенной вряд ли нашёлся бы тот, кому друзья были нужнее, чем Лилиане Весс.

Гидеон начал доверять ей и полагаться на неё, начал в неё верить. Чандра любила её как сестру. А Джейс…

Любил ли я её?

Возможно, однажды. Но Лилиана только и делала, что пользовалась Джейсом и предавала его. Она обращалась с ним, как с игрушкой — или с инструментом.

Во всех смыслах этого слова.

Но это не отменяло того факта, что когда-то он испытывал к ней настоящие чувства. А точнее, если быть до конца честным с собой, он до сих пор испытывал к ней чувства. Да, он больше не был без памяти влюблён в неё, не был очарован пленительной загадочностью чаровницы Лилианы Весс.

Но чёрт побери, она мне по-прежнему не безразлична!

И он не мог избавиться от мысли, что подвёл её. Что должен был существовать какой-то способ достучаться до неё, тронуть её за живое, вытащить эту закоренелую тёмную некромантку на свет. Он знал, что она тянулась к нему, что даже в те моменты, когда она манипулировала им, на самом деле она пыталась, пускай неуклюжим и даже нездоровым способом, установить с Джейсом Белереном настоящую связь. И он точно знал, что пару раз, когда его выбор мог бы всё изменить, он умышленно отвергал эти попытки.

Она заслужила это после всего того дерьма, что натворила.

Но она также заслуживала от него лучшего отношения.

Конечно, она была далеко не единственной, кого он подвёл. Список вышел бы очень длинным, и начинался бы он с десяти гильдий Равники.

Проклятье, не только с гильдий.

Теперь он мог занести в этот список каждое живое существо в Равнике. Джейсу никогда по-настоящему не нравилось быть Живым Договором, но сейчас ему определённо не хватало этой власти. Раль и Лавиния объяснили ему, что именно пошло не так в их попытках сплотить гильдии и наделить Нив-Миззета силой, способной уничтожить Боласа. И Джейс хотел было как следует попенять им за самоуправство, но у него и самого было рыльце в пуху. Если бы Живой Договор был на месте и делал свою чёртову работу, то никаких усилий Раля и Нива вообще бы не понадобилось.

Хуже того, не сделай Джейс с Враской то, что он сделал, не сотри он её память и знания о злой сущности Боласа, она, возможно, и не похоронила бы все надежды на альянс гильдий. Если бы он вернулся в Равнику, когда обещал, и вернул бы ей воспоминания, как обещал, она могла бы стоять сейчас здесь, сражаться с ним бок о бок, имея за спиной мощь десяти объединённых гильдий и всю магическую силу Живого Договора.

Это всё из-за меня, подумал он.

Мне её не хватает, подумал он следом.

И за всеми этими раздумьями Джейс продолжал поддерживать собственную невидимость, невидимость Карна, невидимость Тефери и иллюзии у створа портала, из-за которых каждый вечный начинал считать всех окружающих его вечных живыми существами и потенциальными жертвами. Это было утомительным, но не самым сложным чародейством из тех, что ему доводилось творить. Далеко не самым.

Мне следовало сделать больше.

Мне следовало принять командование на себя.

Джейс позволил Гидеону, с его врождённым и неоспоримым моральным авторитетом (не говоря уже о его врождённом и неоспоримом обаянии), отдать распоряжения и рассредоточить их силы. Частично — ну хорошо, всецело — Джейс понимал, что это слишком необдуманное решение. В этом был весь Гидеон — благонамеренность, прямолинейность и отсутствие любых попыток просчитать последствия на пару шагов вперёд. Гидеон Джура боролся с симптомами, не думая о том, как победить причину болезни. Но это не заставило Джейса хоть что-то ему возразить.

Почему? Чтобы потом я мог осуждать всех, как обычно?

Он больше не желал быть таким Джейсом.

Время, проведённое в Ишалане с Враской, изменило его — к лучшему, как ему хотелось бы верить. Он не желал становиться дешёвым подобием Лилианы, играя в игры, решая загадки и манипулируя друзьями, чтобы они взваливали на себя всю ответственность, которую сам он отказывался принять или хотя бы разделить.

Сумев разглядеть свой истинный потенциал сквозь золотистые глаза Враски, он решил было, что нащупал другой путь. Но, лишившись её постоянного влияния, он стремительно возвращался к старым привычкам.

Я не обязан быть язвительным заместителем Гидеона. Не обязан быть обиженным бывшим Лилианы. Я способен самостоятельно принять брошенный вызов и стать...

Внезапный боевой клич, раздавшийся сверху, прервал внутренний монолог Джейса и его рутинное создание иллюзий.

Голос звучал знакомо, и ещё до того, как задрать голову, Джейс знал, что он возвещает о возвращении Гидеона Джуры. Который, между прочим, летел на пегасе.

Вы только поглядите на него. Да Гидеон буквально создан для того, чтобы ездить на чёртовой крылатой лошади.

Гидеон был не один. По обе стороны от него верхом на грифонах летели Аджани Златогривый и женщина, вооружённая впечатляющим луком. Три золотистые ауры, отмечающие их как мироходцев, стелились позади них, как реактивный след.

Следом появилась гильдмейстер Бороса, архангел Аурелия, во главе эскадры ангелов и небесных рыцарей. А за ними медленно плыла Небесная крепость Бороса, Паргелий II.

Джейс передал Гидеону краткое телепатическое послание, предупредив, чтобы он не атаковал створ портала, где по-прежнему действовала их с Тефери магия. Меньше всего им сейчас было нужно, чтобы войска Бороса оказались замедлены темпоральным полем Тефери или сбиты с толку иллюзиями Джейса. К тому же и за пределами Межпланарного моста хватало вечных, чтобы с ними подраться.

Гидеон подал Аурелии знак рукой: несколько скупых армейских жестов, которые непостижимым образом вместили в себя всю важную информацию.

Солдатская телепатия, с толикой зависти подумал Джейс.

Аурелия просигналила своим небесным рыцарям. Часть из них взлетела ещё выше, чтобы дать бой вечным летунам, находившимся вне досягаемости Карна. Часть пошла на снижение, осыпая лазотеповых воинов градом стрел и копий.

По правде говоря, всё складывается довольно неплохо.

Вновь применив телескопическое заклинание, Джейс взглянул на Лилиану Весс, но её выражение лица скрывала Вуаль. Однако в её позе ничего не поменялось, что вызывало лёгкую озабоченность.

Джейс перевёл взгляд на Никола Боласа. Его поза и выражение лица тоже ни капли не изменились, и это вызывало уже отнюдь не лёгкую озабоченность.

Что я упускаю?

Он простёр свой разум вширь, но его слух уловил что-то раньше. Постепенно он различил размеренные гулкие удары. Когда те стали громче, земля задрожала им в такт.

Что на этот раз? Это оно? Кульминация замысла Боласа?

Джейс посмотрел на портал, но источник возмущения находился не там. И к этому времени он уже был не единственным, кто его заметил.

— Это доносится сзади! — крикнул Карн.

Да, он был прав.

Джейс обернулся именно в тот момент, когда могучий зелёный элементаль показался над крышами зданий. Он обошёл мраморную башню, переступил через гостиницу из известняка и направился прямо в гущу событий.

Неужто это… Виту-Гази?

Джейс сфокусировал телескопическое заклинание на крошечных фигурках, оседлавших ветви и колонны элементаля.

Неужто это Чандра? Джайя? Лавиния?

Неужто это Нисса Ревейн?

От его бывшей соратницы из Дозора исходило золотистое сияние. Хотя Нисса сказала ему, что не вернётся, она всё-таки вернулась, позволила Маяку призвать себя в Равнику, вступила в битву на их стороне.

Осторожно коснувшись её разума, он сумел вымолвить только Спасибо.

Она ответила ментальной версией своей сдержанной улыбки. Та омыла его разум, словно тёплый летний дождь. Джейс ощутил мгновенный прилив облегчения. А затем ощутил потребность испытать его.

Он покосился на Лилиану Весс. В ней всё было по-прежнему.

Проклятье.

Он посмотрел на Никола Боласа. Дракон сидел на своём троне, выпуская из пасти клубы дыма.

Кажется, работает!

У них получилось задеть дракона за живое. Или, по крайней мере, застать его врасплох. Теперь он в любой момент мог вступить в битву, поэтому Джейс спешно направил мысленные предупреждения Ниссе, Карну, Тефери, Гидеону, Аджани, Аурелии и Лавинии. Он решил не трогать новую мироходку, лучницу. Они не были знакомы, и он не знал, как она отнесётся к телепатическому вторжению.

Аурелия широко взмахнула рукой. Паргелий II развернулся к Боласу, нацелив на него свою магическую пушку — и замер в ожидании приказа.

Нисса, напротив, не стала ждать. Она не совершала никаких армейских жестов и не подавала никаких сигналов. Ей это было не нужно. Огромный древесный элементаль повернулся — но не к самому Боласу, а к обелиску в центре площади и статуе Боласа на его вершине. Он мозолил глаза и символизировал собой презрение, которое дракон испытывал к ним всем.

Виту-Гази потянулся к исполинскому столпу и крепко обхватил его своими руками-ветками. Могучие деревянные мышцы вздулись от напряжения. Мрамор пошёл трещинами, колонна сдвинулась с основания, и, когда Виту-Гази сделал шаг назад, обелиск и статуя опрокинулись на землю. Поднялся невообразимый шум.

Зрелище было ему под стать.

Как и последовавшая реакция. Торжествующие возгласы солдат-боросов гремели над площадью с такой силой, словно это сам Болас был повержен наземь. Жители Равники, попрятавшиеся в окрестных домах и с ужасом взиравшие на Орду сквозь закрытые окна, теперь распахивали эти окна и присоединялись к всеобщему ликованию. Некоторые из них даже отважились выйти наружу — хотя опасность далеко не миновала.

И, словно те прибыли из других миров лишь для того, чтобы принять участие в праздновании, Джейс заметил двух, трёх, нет — четырёх незнакомых ему мироходцев, которые возникли посреди площади, красноречиво источая золотистый свет заклинания Карна.

Джейс видел, как Виту-Гази развернулся к Межпланарному мосту и принялся давить вечных ногами. Он поспешно развеял чары невидимости, укрывавшие его, Карна и Тефери.

Не хватало ещё, чтобы нас случайно растоптали.

Джейс услышал хлопанье крыльев, и рядом с ним приземлился пегас Гидеона. Его всадник не стал спешиваться, но наклонился в седле и обменялся с Джейсом довольными ухмылками. — Удача повернулась к нам лицом, — сказал Гидеон.

Джейс кивнул. Он понимал, что присутствует при переломном моменте. Болас был ещё не побеждён, но нечто наподобие надежды уже витало в воздухе.

Виту-Гази ненадолго остановился, чтобы опустить Ниссу, Чандру, Джайю и Лавинию на землю рядом с Джейсом, Гидеоном и его пегасом. Гидеон всё-таки вылез из седла, чтобы крепко обнять Ниссу. Джейс, не удержавшись, покачал головой. Все знали, что Нисса не любит, когда её обнимают. Но она, по крайней мере, оценила жест.

Чёрт возьми, даже Лавиния улыбается. Кажется. Вроде бы это улыбка. Ну, по крайней мере, она точно не хмурится.

— Держу пари, теперь-то гильдии вступят в битву, — сказал он ей, усмехаясь.

— Все хотят быть на стороне победителей, — с невозмутимым видом ответила она.

Краем глаза Джейс продолжал приглядывать за Боласом. Из его пасти и ноздрей вырывались клубы дыма. Но он по-прежнему и не думал покидать свой трон.

Джейс снова услышал размеренные, постепенно усиливающиеся гулкие удары. С улыбкой он повернулся к Ниссе.

— Ты пробудила ещё одного? — озвучил Гидеон то, о чём подумал Джейс.

Но Нисса смотрела на портал и не улыбалась.

Джейс взглянул на Боласа. Тот тоже смотрел на портал и улыбался во всю пасть.

Гулкие шаги доносились из Межпланарного моста. А затем, согнувшись в три погибели, сквозь портал прошла она: Бонту — исполинская богиня амбиций из Амонхета, погибшая от руки Боласа во время часа полнейшего опустошения, когда весь мир разваливался на части. Теперь её воскресили в виде покрытой лазотепом богини-вечной. И она была не одна. Вслед за ней показался Кефнет, бог знаний. Затем Окетра, богиня порядка. И, наконец, Ронас, бог силы. Мёртвые. Увековеченные. Ростом не уступающие Виту-Гази.

Вечные боги двинулись вперёд. Паргелий II выстрелил в них из пушки, но это оказалось бесполезно, и воздушной крепости пришлось отступить.

Виту-Гази вышел навстречу новым противникам — и едва удержался на ногах, заработав мощный удар от Бонту.

На земле Нисса, казалось, ощутила этот удар так, словно его нанесли ей самой. Она сложилась пополам, и Гидеон с Чандрой одновременно бросились к ней, чтобы подхватить её.

В мгновение ока четверо мёртвых богов окружили Виту-Гази и принялись безжалостно избивать элементаля. Ронас оторвал ему одну руку. Нисса закричала… и оборвала с ним связь. Неподвижный элементаль рухнул на землю.

Ни на что особо не надеясь, Гидеон всё-таки спросил Ниссу: — У тебя ведь есть ещё один?

Джейс увидел, как она отрицательно помотала головой и без чувств рухнула на руки Гидеону.

Глава XXVI Тейо Верада

Их троица по-прежнему не достигла собора, но теперь они были не одни. Тейо, Крыску и Кайю сопровождала постоянно растущая толпа воинов-груулов Домри Рейда, включая отца Крыски Гана Шокту, а также шаманов, друидов, огра и парочку двуногих женщин-ящериц, которых Крыска называла «виашино». Во время битвы с очередной фалангой вечных к ним также примкнули «терраформаторы, супер-солдаты и моряне», как назвала их Крыска, из Ассоциации Симик под командованием «биоманта» Ворела, и иззетские «меха-маги» — люди, гоблины и синекожие ведалкены — во главе с камергером Мари. После следующей битвы их ряды пополнились ещё двумя мироходками: морянкой Киорой из мира под названием Зендикар и молодой человеческой девушкой Самут из Амонхета, который, как понял Тейо, являлся источником всей этой угрозы вечных.

Самут сражалась с яростью и рвением, подобных которым Тейо никогда прежде не видел. Она, похоже, знала всех лазотеповых врагов поимённо, и при каждом убийстве мрачно приговаривала: «Ты свободен, Экнет. Ты свободен, Теммет. Ты свободна, Нейт».

Тейо начал осознавать, что Гобахан — с его алмазными бурями и монахами, его людьми, гномами и джиннами — мог считаться относительно спокойным и скучным миром по сравнению не только с Равникой, но и со всеми остальными мирами, откуда были родом другие мироходцы. Но сейчас он воспринял это открытие спокойно. Он уже так далеко вышел за пределы простого человеческого изумления, что всё примечательное, поразительное, сенсационное проходило мимо него, словно постоянный круговорот светил в небе, оставляя его в состоянии благоговейной оторопи, с которым он уже успел свыкнуться.

Это, однако, не переставало забавлять Крыску: — Ты что, никогда прежде не видел морян?

— У нас в Гобахане не очень много воды.

— Ты никогда не видел ведалкенов?

— Я видел людей с чёрной кожей, коричневой кожей, жёлтой кожей и просто загорелой кожей. Но видеть кого-то с синей кожей мне ещё не приходилось.

— Ты никогда не видел виашино?

— Может быть, какие-нибудь из наших ящериц вырастают в виашино?

Она смеялась на каждый его ответ. Это был прелестный звук, похожий на журчание драгоценной воды, льющейся из чудесного сливкового крана. Он понимал, что она его дразнит, и прежде он всегда бесился, когда его поддразнивали другие послушники — но почему-то в случае с Крыской он был совсем не против этого.

— Когда-нибудь видел крысу?

— Я видел много крыс в Гобахане. Но не таких, как ты.

Она снова рассмеялась и ткнула его кулаком в плечо (довольно ощутимо).

Если какая странность и вызывала неподдельное любопытство Тейо Верады, так это необъяснимая пропасть между отцом и дочерью. Ган Шокта не желал даже смотреть на дочь, не то что заговорить с ней, не то что поблагодарить её за спасение своей жизни. Кларысия Шокта иногда украдкой поглядывала на отца, но не пыталась подойти к нему, дотронуться до него или пообщаться с ним любым другим способом. Сироту Тейо так и подмывало спросить, в чём дело, подмывало узнать историю их трагической размолвки, но, хотя внешне Крыска выносила отцовское пренебрежение с удивительной стойкостью, он видел, что внутри оно причиняет его новой подруге ощутимую боль. Возможно, когда-нибудь он всё же спросит её об этом, при условии, что они доживут до того момента, когда смогут побеседовать наедине.

Сейчас же они находились в самой гуще очередного сражения с очередным снопом вечных. Жуткая орда заняла выгодную позицию на вершине мощённой булыжником возвышенности, и Ворел отдал команду выбить оттуда захватчиков.

Предводительница иззетов Мари собиралась было возмутиться тем, что какой-то биомант-симик вздумал ею командовать, но не успела она и рта раскрыть, как Рейд презрительно посоветовал Ворелу скатать свои приказы в трубочку и засунуть их в такое место, что Тейо засомневался в самой возможности подобного действия с точки зрения анатомии.

Тем не менее, Рейд повёл своих воинов на возвышенность, крича при этом: «За мной, братва! Будут ещё эти подопытные крысы учить нас, как бить морды!»

Тейо покосился на Мари, которая определённо решила, что лучше станет союзницей Ворела, чем опустится до уровня Домри Рейда.

Итак, груулы, симики и иззеты двинулись на штурм возвышенности в сопровождении Тейо, Крыски, Кайи и Киоры. Тейо огляделся в поисках Самут и понял, что та уже успела забраться наверх и теперь вовсю убивала вечных: «Ты свободен, Хак. Ты свободен, Кавит».

Едва Тейо достиг вершины, как перед ним на расстоянии вытянутой руки возникли две женщины. Заклинание Карна сразу же определило обеих как мироходок с золотистыми аурами, уходящими ввысь — на случай, если появление из ниоткуда ещё оставляло какие-то сомнения. Обе мироходки имели кожу тёплого коричневого оттенка — но на этом их сходство заканчивалось. Одна из них — которую, как он позже выяснил, звали Уатли — была в доспехах и при оружии, с длинной, туго сплетённой чёрной косой, торчащей из-под шлема. Она была невысокой, но крепко сложенной, с внимательными глазами и решительно сжатыми губами. Другая — впоследствии представившаяся как Сахили Рай — носила длинное нарядное платье, украшенное обильной золотой филигранью. Она была выше, а её густые локоны, собранные в пучок на макушке, лишь добавляли ей роста. Она была изящной и гибкой, с любопытным взглядом и широкой улыбкой.

Несмотря на все различия, мироходки явно были подругами. Пытаясь оценить ситуацию, они обменялись удивлёнными взглядами, но продолжили стоять, ничего не делая — видимо, не знали, чью сторону им выбрать. Тейо ненароком ответил на их немой вопрос, швырнув небольшую геометрическую конструкцию, чтобы отразить брошенный кем-то из вечных топор, который угрожал раскроить череп высокой девушки.

Она поблагодарила его, и её низкорослая подруга присоединилась к благодарностям.

Мельком взглянув в сторону новоприбывших, Крыска пронеслась мимо них, чтобы напасть на очередного вечного. Они не обратили на неё внимания, и Крыска ответила им взаимностью.

Тейо увеличил свой четырёхугольник, прикрыв им себя и двоих мироходок.

— Можно поинтересоваться, что тут происходит? — спросила Сахили.

— Или хотя бы где мы очутились? — добавила Уатли.

— Вы в Равнике. Я сам здесь недавно. Я пробыл мироходцем всего четыре часа, поэтому, наверное, не мне вводить вас в курс дела, но мы все тут вроде как сражаемся с этими немёртвыми чудовищами. Они вторглись в этот мир и теперь атакуют и убивают всех, кого видят. Их называют вечными, и они работают на злого дракона по имени Болас. Это если вкратце. Крыска может объяснить лучше.

— Вторглись? — переспросила Сахили. — Они что, все мироходцы?

— Нет. Они вышли — вернее, до сих пор выходят — из штуковины под названием «Межпланарный мост». Это большой портал. Что-то вроде окна в другой мир.

Губы Сахили вытянулись в прямую линию, а её глаза стали узкими щёлочками. — Я знаю, что это такое, — произнесла она ледяным тоном. Запустив руку в небольшой кошель на боку, она вытащила оттуда нечто, поначалу казавшееся маленьким клубком золотой проволоки. В мгновение ока клубок размотался, превратившись в механическую колибри из золота, которая зависла перед лицом Сахили. Та коротко кивнула. Птичка кивнула в ответ.

Затем она стремительно взмыла в воздух, перелетев через щит Тейо. Не сбавляя скорости, она врезалась прямо в лоб вечному, прошила его голову насквозь и вылетела из затылка. Вечный споткнулся и упал. Но птичка и не думала останавливаться: она проделала то же самое ещё с одним вечным. И ещё с одним.

Уатли обнажила короткое изогнутое оружие, подобных которому Тейо никогда прежде не видел. Она кивнула ему. Он не понял, чего она хочет, но кивнул в ответ. Кажется, это было признаком хорошего тона.

— Выпусти меня, — отрывисто произнесла она.

Тейо, чувствуя лёгкое смущение, снова кивнул. Его четырёхугольник уменьшился до треугольника, прикрывающего только Сахили и его самого. На миг Тейо отвлёкся на мысль о том, что он сумел провернуть столь аккуратный трюк со щитом, ничего при этом не напевая. Он не мог вспомнить, в какой момент прервал песнопения, но уже некоторое время он творил сложные фигуры без слов, даже не замечая этого.

Он мрачно усмехнулся: Аббат бы не одобрил.

Уатли, между тем, весьма недурно справлялась с убийством вечных.

Сражение не обошлось без жертв. Груулский огр вырвался вперёд, оставив товарищей слишком далеко позади. Хотя он успел размозжить пять или шесть лазотеповых черепов своим каменным молотом, в конце концов вечные облепили его со всех сторон, повалили наземь и нанесли ему примерно тридцать колотых ран. Шаманка симиков слишком долго творила очередное заклинание, и в результате была обезглавлена. Перед смертью упавшая голова успела произнести несколько последних слов, нужных для завершения ритуала, и убившее её существо взорвалось, забрызгав всё вокруг жижей вперемешку с лазотепом.

Несмотря на эти ужасные несчастья, битва завершилась всего несколько минут спустя. Они победили, не оставив в живых — или в немёртвых — ни единого вечного. Пока маленькая толпа героев пыталась перевести дух, Тейо услышал далёкий, но всё равно оглушительный ТРЕСК, словно от грозовых раскатов в сердце Западного Облака. Все повернулись на звук. С их наблюдательной точки на возвышенности было хорошо видно четвёрку исполинских вечных, грозно нависшую над далёкой площадью Десятого района.

— Ух ты. Какие большие, — сказала Крыска.

Самут выругалась.

— Что они такое? — спросила Кайя.

— Они были нашими богами, — с горечью ответила Самут. — Но Болас убил их, или приказал их убить. Теперь они принадлежат ему. Его Вечные боги.

Впервые за несколько часов Тейо вспомнил, что значит «изумление».

Вся группа безмолвно взирала на то, как четверо огромных Вечных богов вцепились в не менее огромного элементаля и повалили его на землю.

Тишину нарушил Домри Рейд... своим радостным возгласом: — Юхху! Нет, вы видали? Да они же отметелили Виту-Гази! Крокт подери, они преподали этим селезнийским слюнтяям неплохой урок!

Двое или трое из его людей кивнули и одобрительно хмыкнули. Остальные таращились на него, не веря своим ушам.

— Груулы, мы выбрали не ту сторону! — продолжил Рейд. — Этот дракон умеет отрываться на полную катушку! Он сотрёт в порошок гильдии! Сотрёт в порошок всю Равнику! Разве не этого мы всегда хотели? Когда гильдии падут, воцарится хаос, а когда воцарится хаос, главными будут груулы! Сечёте, что говорю? Мы теперь за дракона!

Ган Шокта пристально посмотрел на Домри и прошептал, с трудом держа себя в руках: — Рейд, ты правда станешь служить такому хозяину?

— Не служить, братан. Помогать.

— Ты не видишь разницы, мальчик. Ты не вождь. Ты ведомый. Я возвращаюсь к Борборигмосу.

Рейд, казалось, опешил. Здоровяк угрюмо посмотрел на него сверху вниз, затем развернулся и зашагал прочь, даже не взглянув — снова — на Крыску.

Вместо него это сделал Тейо; она, как водится, пожала плечами, видимо, считая, что в его безразличии к ней нет ничего необычного.

Домри понадобилась пара мгновений, чтобы проглотить обиду. Затем он воскликнул: — Забудьте Гана Шокту! Он тоже старый слюнтяй! Вы что, не видите — это наш шанс!

— Ты глупец, Рейд, — отрезала Кайя. — Болас не держит слово даже с теми, кого сам выбирал себе в союзники. Ты хочешь явиться к нему незваным и надеешься, что он примет тебя с распростёртыми объятьями?

Но Домри не придал значения её словам. Он повёл воинов вниз с возвышенности, к площади, выкрикивая на ходу: — Помощь идёт, дракон! Вместе мы их всех размажем!

Кайя выглядела настолько рассерженной, что казалось, сейчас она бросится за ним и за шиворот притащит обратно.

Но с другой стороны возвышенности к ним уже поднимался новый сноп вечных. Испустив коллективный тяжкий вздох, они приготовились к следующей битве.

Глава XXVII Дак Фэйден

Дак Фэйден стоял на крыше, которая смотрела прямо на площадь Десятого района. Но сам Дак Фэйден при этом смотрел вверх.

Он успел занять это удобное место поближе к сцене аккурат перед вселяющим надежду появлением ожившего Виту-Гази. С мрачной ухмылкой Дак наблюдал за тем, как элементаль — которого он прежде считал просто вычурным домиком на дереве — давил ногами лазотеповых вредителей.

Теперь от его ухмылки осталась лишь мрачность. Боги из какого-то чужого мира прошли сквозь портал и едва не разобрали Виту-Гази на запчасти. Как бы то ни было, элементаль выбыл из игры. Однажды Дак собственноручно спас мировое древо от угрозы иного рода, но сейчас ни солдаты, ни герои, ни могущественные маги, будь то на земле или в небе, ничего не смогли поделать с этой четвёркой титанов, не говоря уже об огромном драконе, восседавшем на вершине новой пирамиды-Цитадели, которая грозно нависала над площадью. Даже летучая крепость Легиона Борос обратилась в бегство.

Дак нутром чуял, что ему следует поступить так же.

Но он не успел, поскольку стал свидетелем шумного появления груулов. Их возглавлял Домри Рейд, что несколько удивило Дака.

С каких это пор Рейд стал важной шишкой в Кланах?

Дак знал Рейда, знал, что Рейд был мироходцем, а ещё знал, что Рейд точил огромный зуб на всех и каждого. Домри всегда мечтал стать главным, но не имел достаточного веса, — в прямом и переносном смысле, — чтобы завоевать столь желанный им авторитет.

И теперь этот маленький генерал ни с того ни с сего всеми командует? Воистину, мир перевернулся с ног на голову. Что за чертовщина здесь творилась, пока я был в Иннистраде?

Домри и груулы направлялись прямиком к Цитадели и дракону. Дак слышал, как Домри что-то орёт, но не мог разобрать ни слова. Воспользовавшись довольно простеньким заклинанием, когда-то срисованным с Локсодонского горна (который тоже давно осел в руках Й’даши), Дак направил разглагольствования Рейда прямо себе в уши.

«Слышь, дракон! Я Домри Рейд, защитник и вожак всех Кланов Груул! Нам с тобой надо потолковать, братан! Как насчёт того, чтобы я присягнул на верность тебе и твоему делу, а? Вместе мы спалим Равнику дотла!»

Дак почувствовал, как ярость закипает в его груди и заливает жаром лицо.

Домри клянётся в верности монстру, зная, что именно он устроил здесь весь этот ад?

Дак был настолько взбешён, что едва не пошёл разбираться с Рейдом лично. Конечно, вор и не думал бросать вызов дракону, но ему было бы чертовски приятно надавать по шее этому предателю Равники.

Он хотел было уже признаться себе, что вряд ли отважится пересечь кишащую врагами площадь ради такой сомнительной цели, как вдруг заметил что-то краем глаза. Странная магическая вспышка устремилась в небо от драконьего трона.

Это что, какой-то сигнал? Или, может, заклинание?

Ещё до того, как что-либо успело произойти, Дака захлестнуло внезапное ощущение неописуемого ужаса, которое пробрало его до костей и буквально сковало его движения. Это было гораздо хуже, чем сполохи, призвавшие его в Равнику из Иннистрада. Это было первобытное, старшее волшебство. Ни с чем подобным он ещё не сталкивался.

На его глазах лазотеповые воины в мгновение ока окружили Домри Рейда и груулов. Груулы были грозными воинами. Все это знали. Но их смерть стала мгновенной и беспощадной. Дак поверить не мог, что всего несколько минут назад ему удалось уничтожить сразу четырёх таких существ.

Они что, поддавались? Или их внезапное мастерство как-то связано с только что высвобожденной древней магией?

Одно из существ, высокий воин с впечатляющим шлемом на голове, схватило Рейда, при этом, по-видимому, глубоко вонзив пальцы в грудь Домри. Рейд завопил так громко, что его было слышно даже без Локсодонского горна. Но настоящий кошмар начался следом. Дак в ужасе наблюдал за тем, как воин в шлеме погрузил пальцы не просто в грудную клетку Домри, но в саму его душу, поглощая яркое ядро маны, которое — откуда-то Дак точно это знал — было Искрой Рейда, той частью его естества, что делала его мироходцем. Той частью его естества, что делала его Домри Рейдом. Домри умолял о пощаде тихим шёпотом, который эхом отдавался в ушах вора.

Но о пощаде не могло быть и речи. Из тела Домри стремительно утекала Искра, душа, жизнь и даже влага. Без Искры от него осталась лишь мёртвая оболочка, некогда бывшая Домри Рейдом. Воин в шлеме выпустил её из рук, и она с противным звуком упала на землю.

Вечный запер Искру Домри внутри собственного лазотепового тела. Но удержать такое средоточие чистой магической энергии было не под силу немёртвой твари. Воин сразу же взорвался изнутри, и Искра Домри вылетела из него, направившись... к дракону.

Всё внимание Дака было приковано к Домри и воину в шлеме, но теперь, когда оба были мертвы, обратившись в сухую оболочку и пепел, он начал прочёсывать взглядом площадь. Лазотеповые воины хватали других людей — мироходцев, как запоздало догадался Дак — и поглощали их Искры, превращая их в высушенные безжизненные остовы. В свою очередь Искры мироходцев поджаривали своих убийц, и магия возносила их ввысь в виде лиловых огоньков, которые сразу же устремлялись к дракону. Скоро воздух наполнился Искрами, которые наперегонки летели к Цитадели и чистому злу, восседавшему на троне.

Это не может быть наяву. Нельзя украсть Искру у мироходца! Нельзя!

Но именно это и делал дракон. Снова, и снова, и снова. Дак буквально видел, как с каждым новым трофеем чудище становится больше и внушительнее.

Дак тяжело сглотнул.

Ладно, такая смерть определённо не входит в планы Дака Фэйдена. Возможно, сражаться с немёртвыми жнецами и драконами — всё-таки не воровское занятие.

Он попытался перейти в другой мир — и обнаружил, что не может этого сделать. Раньше такого никогда не случалось. В панической ярости он надавил на границы пространства и примерно на секунду вновь оказался под луной Иннистрада — пока его не выдернуло обратно, в залитую солнцем Равнику. Нет, не выдернуло.

Втянуло.

Он чувствовал себя растянутой резинкой, которая достигла пределов эластичности и схлопнулась до первоначального состояния. Он попробовал в последний раз, но не сумел даже исчезнуть. Что-то приковало его к плану Равники.

Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет...

Он оказался в ловушке. И это пугало его гораздо сильнее, чем сама ужасная жатва.

Он понял, что плачет.

Проклятье, Дак, возьми себя в руки!

Он вытер глаза. Прямо сейчас он ничего не мог со всем этим поделать. И, когда синие с металлическим отливом боги повели драконью орду в наступление, Дак развернулся и сбежал с площади…