Рай

Палио — августовские бега в тосканской Сиене. Развевающиеся на фоне собора и Палаццо Пубблико цветные флажки. Мчащиеся лошади. Оглушительное пение. На маленькой улочке, отходящей от площади, видна телефонная будка.

Регина — ей двадцать восемь лет — нажимает кнопки телефона. Она нервничает.

— Филипина! Филипина! — кричит она в трубку. — Не делай этого, слышишь? Не делай, пожалуйста! Ну пожалуйста! — Помолчав, она продолжает еще громче: — Алло! Алло! Филипина, не клади трубку! Филипина!

Потеряв надежду, она вешает трубку. Закрывает лицо руками. Видно, что она дрожит, плачет. Медленно сползает вниз по стеклу телефонной будки и, опустившись на пол, затихает.

Филипина сидит на тахте, глядя на телефон. Ей еще нет тридцати, у нее короткая стрижка, свитер чуть свободнее, чем надо, мягкое, спокойное лицо. Позади за окном простирается пейзаж большого города (возможно, Турина).

Филипина тщательно, сверяясь со своими часами, устанавливает время на каком-то электронном приборе и нажимает кнопку. Прибор принимается отмерять время. У Филипины есть тридцать минут. Движения девушки очень осторожны, но когда она освобождает маленький рюкзачок от своих вещей, чтобы засунуть туда прибор, то делает это так энергично, что едва его не роняет. Испугавшись, ловит его у самого пола и облегченно вздыхает. Комкает несколько заранее приготовленных листков бумаги, кладет их в карман и выходит.

Автобус останавливается в центре города у тротуара. Водитель вывешивает табличку «авария», и все пассажиры выходят.

Филипина выбирается из толпы. Оглядывается. Быстро бежит, задевая прохожих. Едва не попадает под завывающий на высоких оборотах мотоцикл. Отскочив в сторону, толкает полицейского.

— Слишком торопитесь, — говорит тот.

Несмотря на спешку, Филипине неудобно убежать вот так сразу.

— Кто? — спрашивает она.

— Все. И вы тоже, — отвечает полицейский и улыбается.

Филипина делает несколько шагов и снова бросается бегом. Влетает в шикарный высотный дом. Мгновение колеблется, не сесть ли в лифт, но увидев, что он занят, бежит на четвертый этаж по лестнице. Девушка уже собирается открыть дверь, на которой висит медная табличка с названием одной известной компьютерной фирмы, но тут ее взгляд падает на часы. В панике она отпускает дверную ручку и ищет в длинном коридоре туалет. Вбежав туда, закрывает дверь и достает из рюкзака прибор. Осталась минута и… Таймер отмеряет секунды. Филипина выключает его и вздыхает с облегчением. Снова устанавливает стрелки — на этот раз она оставляет себе пять минут. Нажимает кнопку.

К высотному зданию подъезжает машина. Из нее выходит отец с двумя девочками — двенадцати и четырех лет. Он закрывает машину и ждет, пока младшая полюбуется высоткой.

— Мы на лифте поедем? — спрашивает она.

— На самый верх, — улыбается отец.

Филипина открывает дверь с медной табличкой. Входит в просторную приемную. Секретарша интересуется, к кому она. Филипина якобы договаривалась о встрече с шефом.

— Шеф занят, — сообщает красотка секретарша. — А вы по какому делу?

— По эротическому, — отвечает Филипина.

Несколько удивленная секретарша идет в кабинет. Прежде чем за ней закрывается дверь, Филипина успевает взглянуть на мужчину, сидящего за столом, — чуть за тридцать, худой, в очках, волосы ежиком. Девушка быстро снимает рюкзак, вынимает прибор и кладет его в мусорную корзинку возле кабинета. Достает из кармана скомканную бумагу и бросает туда же — для маскировки.

Мужчина и две его дочки ждут в холле у лифтов. Оба лифта заняты — табло показывает, на каком они сейчас этаже. Один начинает спускаться.

— Двадцать первый, двадцатый, девятнадцатый, остановился. Двадцатый, двадцать первый… — считает младшая.

— Нажми, — отец указывает ей на кнопку лифта.

Девочка нажимает кнопку и снова принимается считать этажи.

Филипина выбегает из приемной и мчится вниз по лестнице. В холле пролетает мимо девочек с отцом — младшая сообщает, что лифт уже на пятнадцатом этаже и спускается. Опираясь на палку, к ним подходит пожилая женщина.

Филипина выскакивает из здания и бежит вперед. Смотрит на часы. Входит в телефонную будку, набирает номер. Услышав «алло» секретарши, с которой только что разговаривала, произносит:

— Кто-то пытается открыть вашу машину. Снизу звонили, идите скорее!

Повесив трубку, она тут же снова ее снимает, чтобы позвонить еще раз, не опуская вторую монетку.

— Полиция, — раздается на другом конце провода.

— Я вам уже несколько раз звонила, — говорит Филипина. — Вы ничего не сделали, так что теперь через… — Филипина снова смотрит на часы. — Через десять секунд офис человека, о котором я вам твержу уже несколько месяцев, взлетит на воздух вместе с ним.

— Кто говорит? — слышит она взволнованный голос.

— Филипина, — отвечает Филипина.

Она кладет трубку и, отвернувшись, смотрит на здание.

Раздается мощный взрыв. В окнах на четвертом этаже виден столб пламени и густой дым, на соседних этажах вылетают оконные стекла. Все это длится какую-то секунду.

Филипина отворачивается и прячет лицо в ладонях.

Среди дыма, грохота, пламени мы видим лифт, камнем летящий вниз. Крик ужаса — и лифт со всей силы ударяется о бетонный пол, из которого торчат железные конструкции. Пыль…

На рассвете Филипину будит треск выламываемой двери. В квартиру врываются несколько мужчин в камуфляже. У них пистолеты, короткие автоматы, фонарики, и они моментально занимают квартиру, высаживая двери в ванную, кухню и комнаты.

Филипина в одной майке садится на кровати — у ее висков уже два пистолета.

— Не двигаться, — предупреждают девушку. — Ты арестована.

Они зажигают свет. Филипина хочет одеться. Пожалуйста, но в их присутствии.

Филипина надевает трусики, тянется к дверце шкафа.

— Нет, — ударом приклада мужчина останавливает ее руку. — Что тебе?

— Джинсы, — отвечает Филипина, и он одну за другой достает из шкафа нужные ей вещи.

Филипу лет двадцать, у него очень юное лицо. Он надевает полицейскую форму, явно впервые. Отец помогает завязать галстук и с гордостью смотрит на сына.

— Сними это дерьмо, — показывает он на часы.

Филип снимает с запястья цветной «Свотч». Отец идет в свою комнату и через минуту возвращается с изящной золотой «Омегой».

— Им двадцать один год, — сообщает он сыну. — Я завел их, когда ты родился — а погляди-ка … — он демонстрирует, как точно — секунда в секунду — идут часы.

Филип с благоговением застегивает совсем новый ремешок. Отец отступает на несколько шагов и оглядывает сына.

— Повернись, — просит он.

Филип поворачивается и мгновение стоит неподвижно — чуть слишком высокий и чуть слишком худой в этой первый раз надетой настоящей форме. Отец улыбается и тихонько, сам себе, говорит:

— Хорошо.

Решетка с лязгом открывается, и Филипина оборачивается. Она стоит у окна.

— На допрос! — охранник орет совершенно зря, потому что девушка и так уже идет к открытой массивной двери камеры.

В коридоре дежурят еще несколько вооруженных охранников. Тот, который пришел за Филипиной, звонко защелкивает на ее запястьях наручники.

Помещение, в котором следователь допрашивает Филипину, старое, как и все здание. Потертая мебель — и тут же современная техника. Включены магнитофоны. Перед следователем кипа документов, несколько мужчин в форме ходят туда-сюда по кабинету. Следователь спрашивает имя, фамилию, возраст, место рождения, адрес. Филипина отвечает бесстрастно, словно заполняя анкету. На вопрос о профессии реагирует так же механически: «Учительница». И только когда ее спрашивают, замужем ли она, отвечает не сразу:

— Не знаю.

Следователю, однако, нужно знать точно. Филипина задумывается.

— Мы как раз разводились… Это было почти десять лет назад… Муж умер как раз в это время, — говорит она.

— Суд вынес решение о разводе? — спрашивает следователь.

— Не успел.

— Тогда вы вдова, — разрешает ее сомнения следователь и говорит ведущему протокол: — Вдова.

Только теперь мы видим, что протокол пишет Филип. Он кивает и вписывает нужное слово.

— Вы обвиняетесь во взрыве бомбы в нежилом здании, который привел к гибели четырех человек, — зачитывает следователь по своим бумагам официальную формулировку.

Филипина кривит губы.

— Четырех? — переспрашивает она.

— Вследствие взрыва в здании оборвался лифт. В нем находились четыре человека. Отец с двумя дочерьми и неопознанная шестидесятилетняя женщина. Три человека погибли на месте, младшая девочка умерла ночью в больнице, — читает следователь по протоколу.

Филипина резко отворачивается к окну. Филип пишет и, машинально повернув голову, видит лицо девушки. На глаза Филипины наворачиваются слезы, они медленно текут по щекам. Филипина закрывает лицо и плачет уже в голос. Филип записал показания и смотрит на нее, такую беспомощную, как она всхлипывает, спрятав лицо в ладонях. Юноша встает, подходит к столу. Наливает в стакан воды и протягивает Филипине. Она, не глядя, хватает и жадно пьет.

— Вам нечем заняться? — жестко спрашивает следователь, и Филип возвращается за свой столик.

Филипина успокаивается и до нее вдруг доходит весь смысл услышанного.

— А еще в чем? — спрашивает она. — Еще меня в чем обвиняют?

— В принадлежности к террористической организации, в покушении на жизнь владельца фирмы, — сухо сообщает ей следователь.

Филипина прерывает его:

— А погибли только эти четыре человека? — откровенно спрашивает она.

— Да, четыре. В офисе, куда вы подложили бомбу, ничего не случилось. Владельца воздушный поток отбросил к стене — у него сломана рука. Секретарша вышла перед самым взрывом, — отвечает следователь.

Над столом склоняется один из расхаживавших по комнате мужчин.

— К какой организации ты принадлежишь?! — спрашивает он громко, почти переходя на крик. — От кого получила оборудование? Откуда взяла бомбу? Где прошла обучение? Кто конкретно — имя, фамилия, адрес, кличка — дает тебе задания? Кто?! — мужчина орет уже прямо в лицо Филипине.

Филипина отшатывается от его крика.

— Никто, — тихо отвечает она.

К столу наклоняется второй мужчина.

— Кто твой муж? — спрашивает он.

— Он умер.

— Кем он был?

— Студент, — отвечает Филипина.

— От чего он умер? — мужчина говорит тихо, но твердо.

Филипина молчит.

— От чего? — шепчет мужчина.

— Передозировка, — так же тихо отвечает Филипина.

— К какой партии он принадлежал? К левакам?

Филипина пожимает плечами — она не знает.

— У кого брал наркотики?

— У однокурсника, — устало отвечает Филипина.

— Фамилия?

— Вы же знаете, — говорит она. — Я вам два года звонила по его поводу.

Следователь заинтересовался этой информацией.

— Все телефонные разговоры записываются. Мы проверим, — обращается он к присутствующим.

Первый полицейский снова подходит к Филипине. На этот раз он не кричит:

— Что ты преподаешь?

Филипина отвечает с трудом, тихо:

— Математику.

— Где?

— В школе имени Аполлинера.

Филип снова поднимает глаза от своего протокола. Рассматривает Филипину.

— В каком классе? — спрашивает мужчина.

Филипина, прикрыв глаза, наклоняется к нему.

— В каком классе ты преподаешь? — голос звучит по-прежнему спокойно.

Филипина не отвечает.

— В каком классе? — повторяет он.

Филип вскакивает со стула.

— Господин следователь, — говорит юноша, — она в обмороке.

Мужчина отстраняется, и Филипина без чувств сползает на пол. Полицейский хватает стакан и выплескивает остатки воды ей в лицо. Филипина не реагирует. Следователь набирает номер и раздраженно бросает трубку.

— Болтают. — И, обращаясь к стоящему над девушкой Филипу: — Беги за врачом.

Филип неуклюже бежит по коридору, потом по лестнице, задевает полицейских, ведущих арестованного. Открывает дверь кабинета.

— Она потеряла сознание! — кричит он.

Врач, продолжая улыбаться и не отрывая от уха телефонную трубку, спрашивает:

— Кто?

— Женщина, — объясняет Филип. — В комнате для допросов. Арестованная.

Филип пропускает врача вперед. Тот легонько бьет Филипину по щекам, затем, поскольку она не реагирует, собирается сделать укол. Остальные ходят по комнате и разговаривают, заслоняя свет из окна. Филип наклоняется над девушкой. Врач, не попав в вену, ругается. Филип чувствует, как пальцы Филипины сжимают его руку. Ее лицо теперь прямо перед его глазами. Филипина приходит в себя. Она явно не помнит, что произошло, и на всякий случай улыбается.

— Где я? — тихий голос теряется в шуме комнаты.

— В полиции, — отвечает Филип.

Филипина все еще не совсем понимает.

— А вы кто?

— Полицейский, — говорит Филип.

Пальцы Филипины разжимаются.

— Простите, — говорит она и хочет убрать руку.

Ее лицо искажает гримаса боли — врач наконец находит вену.

— Ничего, — говорит Филип, и пальцы снова сжимают его руку.

— Вы мне мешаете! — орет врач. — Выйти всем отсюда!

Филип осторожно высвобождает руку и последним выходит из комнаты.

В коридоре один из полицейских, поручик, открывает дверь в соседнюю комнату. Филип машинально провожает его глазами. Войдя в маленькое помещение, поручик подходит к тому, кто наблюдал за происходящим через зеркальное стекло. Они закрывают за собой дверь, но в последний момент Филип успевает заметить — у того второго рука на перевязи. А мы узнаем в нем стриженного ежиком мужчину в очках — владельца фирмы, которому Филипина подложила бомбу.

Филип, заслонив глаза от ярких лучей заходящего солнца, смотрит наверх. Он во дворе полицейского участка. Огромное старое здание. В окнах лестничной площадки на пятом этаже мелькает несколько фигур — кого-то ведут (а может, несут носилки). Свернув в коридор, они исчезают из поля зрения Филипа — теперь юноша видит одни только маленькие зарешеченные окошки тюрьмы. Он стоит здесь еще какое-то время, пока здание полиции не накрывает быстро передвигающаяся тень: осеннее солнце садится за крыши.

Утро. Отец провожает младшего сына в школу.

— Видел Филипа в форме? — спрашивает он худого и высокого для своих десяти лет мальчика.

Сын кивает, закидывая за спину рюкзак с учебниками.

— Ты ему часы дал. Он мне показывал. А у меня теперь его старые, — демонстрирует мальчик «Свотч» на запястье. — Он со мной разговаривал.

— О чем? — интересуется отец.

— О нашей учительнице, — отвечает сын и выбегает из дому.

Отец смотрит ему вслед и идет в ванную. Заперто. Отец нажимает ручку, прислушивается. Из ванной доносятся непонятные звуки. Он стучит. Дверь открывается — на пороге стоит Филип в майке, в руках у него мокрая простыня.

— Что ты делаешь? — спрашивает отец, заглядывая внутрь.

Филип в ответ улыбается милой широкой улыбкой.

— Стираю — я описался.

— Описался? — удивляется отец. — Пятнадцать лет ничего подобного с тобой не случалось! — Он всматривается в лицо сына. — Что произошло?

Филип, чуть смутившись, молчит и снова улыбается той же улыбкой — неожиданно обаятельная и мальчишеская, она всегда трогает отца.

— Ты мне скажешь? — спрашивает тот.

— Я влюбился, — отвечает Филип.

Филип выходит из аптеки и садится в свою маленькую машину, стоящую у тротуара.

Снова допрос. Усталая, бледная Филипина, не поднимая головы, в очередной раз отвечает на те же самые вопросы. Филип у окна ведет протокол. Дело к вечеру, тени бледнеют. Филипина объясняет, что, работая в школе, она уже несколько лет наблюдает за мелкими торговцами наркотиками. Более десяти ее учеников бросили школу, двое умерли, а месяц назад покончила с собой пятнадцатилетняя девочка. Филипина давно знает, что ее бывший однокурсник, которого она обвиняет в смерти мужа, держит в своих руках торговлю сильными наркотиками. Он ворочает огромными суммами под прикрытием компьютерной фирмы. Филипина пыталась с ним поговорить, но он выставил ее за дверь, а потом прислал двух парней в кожаных куртках — показав ей револьвер и автомат, они объяснили, что часто и охотно пользуются этими игрушками. Она писала в полицию и в МВД, много раз звонила, сообщая о местах встреч торговцев и о том, каким образом происходит оплата. Никакой реакции.

— Мы проверили — ни в одном рапорте ваши звонки не упоминаются, — говорит следователь.

— Именно поэтому я и купила бомбу, — отвечает Филипина и вдруг вспоминает: — В моей квартире есть копии писем. Я сначала посылала их по почте, но последние приносила сама. Там есть печать полиции, что они приняты.

Следователь просит кого-то принести протокол обыска и объявляет короткий перерыв. Филип поднимается со своего места, извиняется и выходит.

В туалете он подходит к зеркалу и вынимает из верхнего кармана мундира маленькую отвертку и кусочек провода. Развинчивает вилку автоматической сушилки. Меняет местами проводки, подключает принесенный с собой и снова все закручивает.

В коридоре он бросает несколько жетонов в автомат c кофе. На маленький поднос ставит несколько пластмассовых стаканчиков. Оглянувшись — не идет ли кто-нибудь, бросает в один из них маленькую белую таблетку. В коридоре уже темно, и Филип включает свет.

В комнате для допросов уже зажгли все лампы, за окном ночь. Полицейские и следователь допивают принесенный Филипом кофе. Филип внимательно следит за ними и облегченно вздыхает, увидев, что мужчина с большим перстнем на пальце делает последний глоток и отставляет пустой стаканчик.

Следователь спрашивает, находились ли копии писем в зеленой бамбуковой шкатулке в верхнем ящике стола. Филипина кивает — да, именно там. Следователь зачитывает опись вещей, найденных в шкатулке. Несколько любовных писем мужа. Филипина снова кивает — да. Письма сестры, живущей в Канаде — да, все правильно. Копия автобиографии, написанная Филипиной для дирекции школы семь лет назад, — тоже верно. Два тоненьких золотых обручальных кольца — да. И сверху короткое трагическое письмо, написанное месяц назад ее ученицей. Филипина утвердительно кивает, ожидая продолжения, но его нет. Следователь, заметив удивление Филипины, протягивает ей протокол обыска.

— Подписано поручиком и сержантом, проводившими обыск, — говорит он.

Филипина внимательно читает.

— Это ваша подпись? — спрашивает она поручика.

Тот подтверждает.

— И там больше ничего не было?

— Ничего, — говорит поручик.

Филипина опускает голову. Филип, наблюдающий за мужчиной с перстнем, видит, как тот беспокойно ходит по комнате. Подойдя к открытому окну, делает несколько глотков свежего воздуха, сжимает челюсти.

— Может, вы их куда-нибудь еще положили? — спрашивает следователь, но Филипина отрицательно качает головой.

Поручик повышает голос.

— Кто тебе дал бомбу? — спрашивает он.

Филипина не отвечает.

— Фамилия человека, который дал тебе бомбу!

Филипина, опустив голову, молчит. Мужчина с перстнем извиняется и быстро выходит из комнаты. Филип провожает его взглядом — теперь он явно чего-то ждет. Филипина неожиданно поднимает голову и, глядя поручику прямо в глаза, говорит так же громко, как он:

— Купила у серба. Чуть-чуть дешевле огнемета или пушки. Его зовут Милан, я могу сказать, где он бывает. Но я хочу назвать вам другие фамилии. Ближайших сотрудников человека, которого я хотела и сейчас хочу взорвать. Его курьеров, связных, наркодилеров и тех, кто отмывает его деньги в Швейцарии.

Поручик прерывает ее:

— Тебя обвиняют в убийстве четырех человек… — кричит он уже громко, — и ты не выйдешь отсюда до конца своих дней! Твою организацию мы расколем — все дадут показания против тебя. Этим обычно и кончается. А ты здесь помрешь, — заканчивает он, наклоняясь к Филипине.

— Там действительно было двое детей? — спрашивает она.

— Да! Было! И их отец! И старая женщина! — продолжает орать поручик.

Но Филипина уже не реагирует. Она машинально вытирает нос — похоже, плачет. Ее просторный свитер с карманами висит на спинке стула.

Филип записывает, то и дело поглядывая на дверь. С того момента как мужчина с перстнем пошел в уборную, прошло уже две минуты.

— Вы будете давать показания? — спрашивает следователь.

Филипина качает головой. В это время гаснет свет.

— Что, черт возьми, происходит? — кричит поручик.

Он подходит к светлому квадрату окна и выглядывает.

— Похоже, везде погасло, — сообщает он следователю, который встает и тоже подходит к окну.

Филип поднимается, чтобы дать ему пройти и, пока те смотрят на темный двор, быстро подходит к стулу Филипины и, наклонившись, кладет что-то в карман ее свитера. Тихонько говорит:

— Я вам кое-что положил в карман. — И возвращается на место.

Спустя мгновение зажигается тусклое аварийное освещение.

— Ну вот… — с облегчением говорит следователь, садясь за свой стол.

Мужчина с перстнем входит в комнату.

— Только поднес руки к сушилке — пробки вылетели, — говорит он.

Следователь потягивается.

— Хватит на сегодня.

Он берет трубку и просит увести арестованную.

Филипина встает и надевает свитер. Один карман явно что-то оттягивает. Филипина на мгновение задумывается, не зная, как быть, бросает взгляд на Филипа, который тоже обеспокоенно смотрит на нее, и сует руки в карманы. Появившийся охранник выводит ее из комнаты. Филип облегченно вздыхает.

Филипина дожидается, пока охранник запрет все замки и закроет окошко глазка. Лезет в карман и обнаруживает там маленький диктофон с миниатюрными наушниками. Вкладывает наушник в ухо, нажимает кнопку.

Филип копается отверткой в штепселе сушилки. Вынимает свой проводок и вновь соединяет остальные. Закручивая последние гайки, слышит, что дверь туалета открывается. Филип подносит руки к сушилке — она включается. Мужчина с перстнем удивленно смотрит на юношу. Филип равнодушно произносит:

— Работает.

Филипина слышит в наушниках голос Филипа.

— «…я разговаривал с братом. Ему десять лет, он учится в вашем классе. Он сказал, что вы его любимая учительница. Сказал, что никто в школе не верит, что вы могли сделать что-то плохое. Сказал, что вы хорошая. Я тоже так думаю. Мы с братом считаем, что вы хорошая, и я не хочу, чтобы вы тут сидели. Они правы — если ничего не делать, вы здесь и умрете. Но я так не хочу. Если вы согласны, скажите „да“ и оставьте кассету под столиком в комнате для допросов. Там, под столешницей есть маленькая полочка. Положите, пожалуйста, кассету туда. Я ее заберу, когда надо. Я вам все это говорю и все сделаю. Сделаю, потому что люблю вас. Я никогда никого не любил и никого другого любить не буду».

На этом запись кончается. Филипина на мгновение задумывается над услышанным. Нажимает кнопку «стоп», потом перематывает пленку к началу.

В помещении, заставленном разной техникой и отделенном от комнаты для допросов темным стеклом, двое мужчин внимательно прислушиваются к раздающимся из мощных усилителей звукам в камере Филипины.

— Что это было? — спрашивает знакомый нам поручик.

— Вроде как кнопка радио или магнитофона, — отвечает техник.

Какое-то время они вслушиваются, и техник различает звук перематываемой магнитофонной пленки. На специальных катушках крутится лента. Поручик просит техника, чтобы тот попытался убрать шумы, сделал четче звук и направил микрофон на Филипину. Техник нажимает разные кнопки и мгновение спустя уже более отчетливо слышно, как Филипина включает магнитофон. Можно также смутно различить тихий голос Филипа, доносящийся из маленьких наушников.

— «Вы меня не заметили — я сижу у окна и веду протокол, а на первом допросе дал вам воды…»

Филип, стоя в парке на другой стороне улицы, смотрит на здание полиции. В одном из окон на несколько секунд появляется едва различимая фигурка. Юноша, не шевелясь, вглядывается в нее.

Запись закончилась. Филипина прячет наушники и диктофон. Ложится на неудобную узкую койку. Кладет голову на подушку и закрывает глаза.

Охранник уводит Филипину — допрос только что закончился. Следователь и полицейские собираются и не спеша выходят.

Филип приводит в порядок внесенные в компьютер показания, возится с принтером. Из соседней комнаты выходит поручик. Вместе с мужчиной с перстнем он подходит к Филипу.

— Покажи две последние страницы, — говорит поручик, не обращая внимания на юношу.

Филип показывает на экране две последние страницы показаний. Поручик внимательно прочитывает несколько строк. Когда они выходят, Филип неуверенно глядит им вслед. Включает принтер, открывает дверь в коридор и в соседнюю комнату, проверяя, пусто ли там. Подходит к столику, за которым сидела Филипина и протягивает руку под столешницу. Несколько секунд с разочарованным видом ищет. Неожиданно в углу полочки его рука нащупывает кассету. Филип незаметно кладет ее в карман брюк.

В маленькой машине, выезжая из ворот отделения полиции, он вставляет кассету в магнитофон. Включает его и ясно слышит голос Филипины: «Согласна». Дальше — тишина. Ничего больше девушка не сказала.

В небольшой мастерской Филип по оттиску на пластилине делает маленький ключ к американскому замку. Он работает миниатюрными тонкими напильниками, а младший брат, стоя рядом, сравнивает ключ с оттиском.

— Не боишься? — спрашивает он Филипа.

— Боюсь, — отвечает тот. — Но другого выхода нет. А ты?

— Я тоже, — отвечает брат.

Закрыв глаза и сосредоточившись, Филип медленно говорит в магнитофон:

— …около десяти у вас заболит живот. Вы выйдете в туалет, вернетесь через несколько минут. Если найдете там то, что я оставил, пожалуйста, дайте мне знать…

Филипина в своей камере слушает продолжение инструкции Филипа.

— «…около одиннадцати вам опять станет нехорошо. Вы выйдете в туалет и все приготовите. Услышите, как в коридоре звонит телефон. Потом звонки прекратятся — охранник возьмет трубку. Тогда вы выйдете из туалета, сядете в лифт, спуститесь в гараж, по лестнице подниметесь на полуэтаж».

За темным стеклом поручик вместе с техником, делая пометки, слушает нечеткий голос Филипа.

«…Вы выйдете через маленькую дверь на задний двор, потом по тропинке вокруг ограды на улицу. Выбросите свитер в мусорный контейнер и пойдете прямо на вокзал. Там сядете на южный поезд и выйдете на третьей остановке. Вечером я приеду на машине…»

Когда звучат последние слова, в комнату входит коротко стриженный мужчина с рукой на перевязи. Глядя на него, поручик дожидается признания Филипа в любви и щелчка кнопки «выключить».

— Ну что — дадим им сбежать? — тихо обращается мужчина с рукой на перевязи к поручику.

Тот согласно кивает, потом говорит технику:

— Сотри это все.

Техник перематывает пленку и нажимает кнопку «стереть».

— Я не должен тебе напоминать… — говорит поручик.

Техник улыбается:

— Никому, — говорит он.

— Ни слова, — серьезно подтверждает поручик.

Филип с братом на толкучке. Возле лотка с джинсами они сравнивают несколько пар. Филип смотрит, как брат сосредоточенно подбирает цвет.

— Почти такие, — говорит он.

— Почти или точно? — спрашивает Филип.

Мальчик на мгновение задумывается.

— Точно такие, — решает он наконец.

— Две пары таких джинсов, — обращается Филип к продавщице и ребята подходят к лотку с кроссовками.

В здании полиции еще тихо. Филип осторожно пытается вставить ключ в американский замок. Ключ легко входит. Филип поворачивает его и оказывается внутри. Это какой-то специальный туалет с одной-единственной кабинкой посередине. Между полом и дверцей — полуметровый просвет. Филип быстро входит в кабинку, и через приоткрытую дверь мы видим, как он вешает на крюк большую сумку, записку и ключик. Выходит, закрывает тем же ключом дверь и идет в глубь коридора. У лифта лежит его битком набитый рюкзак. Филип берет его и исчезает в лифте.

Охранник открывает дверь и вводит в комнату для допросов Филипину. Следователь, полицейские и Филип за своим столиком у окна явно ее ждали.

— Вам лучше? — спрашивает следователь.

Филипина качает головой — мол, не очень — и садится.

Филип пытается поймать ее взгляд, но Филипина смотрит только на следователя.

— В туалете я нашла сумку, записку и ключик, — говорит Филипина.

— Когда? — спрашивает следователь.

Филип сглатывает слюну.

— Месяц назад, — говорит Филипина и бросает короткий взгляд на Филипа. — В записке было написано: «Не мешайте мне». Ключ оказался от старой ботанической мастерской. Карла висела там уже три дня, а вы искали ее по всей стране. Она была на четвертом месяце беременности и полгода носителем вируса СПИ Д. Ваши коллеги не желали слушать, откуда у нее героин, а в особенности, — не желали знать, откуда он у продавца. Отец ребенка умер в больнице неделю назад.

— От чего? — интересуется следователь.

— От передозировки, — отвечает Филипина.

Брат Филипа — он в джинсах и ярко-красной футболке, — то и дело поглядывая на часы, кружит вокруг телефонной будки. Перекладывает из руки в руку набитый полиэтиленовый пакет. Проверяет, работает ли телефон и выходит из будки. Теперь видно, что автомат как раз за углом улицы, на которой находится внушительное здание полиции.

— Охранник! — кричит следователь, а когда тот появляется, указывает на морщащуюся Филипину. — Отведите в туалет.

Филипина встает и в сопровождении охранника выходит из комнаты.

Охранник открывает туалет, в который утром заходил Филип, пропускает туда Филипину и закрывает дверь. Смотрит в глазок и видит, как она запирается в кабинке. Теперь в полуметровой щели над полом видны уже только ее ноги в джинсах. Охранник прохаживается рядом по коридору.

В телефонной будке брат Филипа набирает номер.

— Внутренний триста пятьдесят четыре, пожалуйста, — говорит он, когда на другом конце провода снимают трубку.

Слышно несколько гудков внутреннего телефона, наконец кто-то отвечает.

— Подождите, пожалуйста, — произносит мальчик, — соединяю вас с ординатором кардиохирургии. Вам придется немного подождать, — добавляет он и, оставив трубку болтаться в воздухе, выскакивает из будки и бежит к зданию полиции.

Охранник ждет у телефона — он явно обеспокоен. Время от времени он повторяет: «Алло, алло…» — и снова ждет. Телефон стоит за поворотом коридора — отсюда не виден туалет. Наконец он оставляет трубку висеть и бежит проверить, все ли там в порядке. Открывает дверь и по-прежнему видит в щели под дверцей ноги Филипины. Возвращается к телефону и снова говорит: «Алло!»

В ожидании Филипины все пользуются передышкой. Полицейские звонят, Филип ест бутерброд. Окно открыто. Вдруг Филип выглядывает во двор.

— Господин следователь! — восклицает он.

Следователь и полицейские подбегают к окну.

— Смотрите! — показывает юноша. — Это не она?

К воротам быстрым шагом направляется не очень четко различимая с такого расстояния фигура в джинсах, кроссовках и свободном свитере Филипины. Мужчина с перстнем выхватывает пистолет и начинает целиться, но поручик выбивает оружие у него из рук.

— Не стреляй! — кричит он и хватает свой радиотелефон.

Фигура в джинсах и свитере исчезает за воротами.

— Где вы там? — орет поручик.

— У заднего входа, — отвечает кто-то так громко, что слышно Филипу.

— Давайте к главным воротам — она бежит на улицу! — приказывает поручик и сам выскакивает из комнаты.

Раздается визгливый сигнал тревоги. Охранник влетает в туалет и дергает дверцу кабинки — она, оказывается, не заперта. Возле сиденья стоят набитые чем-то джинсы, снизу они вложены в кроссовки.

Выйдя из ворот полиции, брат Филипа тут же снимает свободный свитер и бросает его в мусорный контейнер.

Филипина выходит из лифта на последнем этаже. Разворачивает записку, оставленную Филипом в кабинке. Сворачивает в узкий коридор.

Брат Филипа — теперь он в красной футболке — переходит на другую сторону улицы и вешает все еще болтающуюся трубку телефона-автомата. Садится в подошедший автобус как раз в ту минуту, когда из ворот полиции выбегают поручик и двое полицейских в штатском.

Филипина, глядя в инструкцию, поднимается по лесенке, которой пользуются, видимо, довольно редко. В конце длинного коридора находит в потолке люк. Поднимает его и оказывается на чердаке. Здесь одеяла, подушка, минеральная вода и металлические скаутские кружки — все это из стоящего рядом рюкзака Филипа. Чердак огромный, с толстыми деревянными балками. На потолке полустершиеся рисунки. По углам — много лет стоящая без употребления мебель.

— Испарилась, — говорит поручик двум полицейским, стоя на улице перед зданием полиции.

Одного он посылает на вокзал, другого — на третью станцию по южному направлению.

Следователь складывает свои бумаги.

— Похоже, на сегодня конец. А может, и вообще, — обращается он к Филипу.

Юноша вставляет в принтер бумагу.

— Я все распечатаю. К завтрашнему дню, — обещает он выходящему из комнаты следователю и включает принтер — в нем одна за другой исчезают белые страницы.

Филип приподнимает люк в полу чердака и беспокойно оглядывается. На первый взгляд чердак пуст. Филип входит и лишь мгновение спустя замечает, что в уголке, возле небольшого окна лежит Филипина. Он тихо подходит, последние шаги делает на цыпочках. Филипина спит, укрывшись одеялом и положив голову на подушку. Филип садится на корточки и разглядывает ее вблизи. Смотрит, как она дышит, ему кажется таким трогательным и то, как она держит руку, и короткие волосы на затылке. Филип не хочет ее будить, он прислоняется к старому креслу и внимательно наблюдает за ней.

На потертом полу — отсветы заходящего солнца. Филипина стоит у окна, пытаясь головой заслонить солнечные лучи, которые медленно приближаются к лицу Филипа — он спит, прислонившись к креслу и раскинув руки. Изображая из себя ширму, Филипина наклоняется к юноше. Теперь уже она внимательно рассматривает его. Протягивает палец к раскрытой ладони Филипа. Тот открывает глаза.

— Сколько тебе лет? — спрашивает Филипина.

— Двадцать один, — отвечает Филип.

— Ты сжал мой палец, как младенец, — говорит Филипина.

— Да, — соглашается юноша.

— Почему ты изменил план? На пленке говорилось, чтобы я вышла через главный вход, а в записке, в уборной…

— Я испугался, что план уж слишком прост. Через главный вход вышел мой брат в таком же, как у тебя, свитере. Они приняли его за тебя, а ты уже поднималась в лифте. Отец всегда говорил, что в соответствующий момент нужно сделать то, чего никто от тебя не ожидает…

— Откуда ты знаешь этот чердак, все эти лифты, выходы?.. — спрашивает Филипина.

Филип улыбается.

— В детстве я болтался здесь целыми днями. Отец несколько лет был шефом районной полиции.

— Ты хотел, чтобы я убежала… — говорит Филипина. — Когда это пришло тебе в голову?

— Когда я понял, что они уничтожили твои письма в полицию. Они специально это сделали, — объясняет Филип.

— Знаешь, почему я тогда сказала: «Согласна»? — продолжает спрашивать Филипина.

Филип качает головой — нет, он не знает.

— Я не хочу избежать наказания. Я убила нескольких невинных людей и хочу нести за это ответственность. Но прежде… — Филипина делает паузу, — чем это произойдет, я хочу уничтожить того, кто виновен во всем. Поэтому я и хотела убежать.

— Только поэтому? — уточняет Филип.

Филипина все еще совсем рядом с его лицом. Она опускает глаза.

— Теперь мне кажется, что да. Не знаю.

— Надо узнать, — спокойно произносит Филип.

— Как?

— Нужно его убить, — отвечает Филип.

В кабинете поручика Филип набирает записанный на бумажке номер и звонит в офис, находящийся в элегантном высотном здании, — мы узнаем приемную, в которую Филипина когда-то принесла бомбу. Он просит секретаршу соединить его с шефом. Тот занят. Тогда Филип просит передать, чтобы шеф как можно скорее позвонил поручику. Секретарша спрашивает, знает ли он телефон. Филип говорит, что да. Уже ночь, в полиции на этом этаже пусто. В ожидании звонка Филип обнаруживает в столе поручика ключик и открывает небольшой сейф. Достает пистолет, привинчивает глушитель и протягивает Филипине. Телефонный звонок. Филип поднимает трубку и сообщает звонящему, что поручик хочет как можно скорее с ним увидеться.

— Где? — спрашивает мужчина.

— В своем кабинете, — объясняет Филип.

— Вы ее поймали? — интересуется тот.

— Да… — говорит Филип. — Ее тяжело ранили при попытке к бегству.

Он кладет трубку.

Из освещенного элегантного высотного здания выходит коротко стриженный мужчина с рукой на перевязи. Подъезжает машина, мужчина садится и говорит водителю:

— Подбрось меня к полиции. Потом ты свободен — меня отвезут.

Машина трогается.

Коридор. Приближается мужчина с рукой на перевязи. Перед кабинетом поручика его ждет Филип.

— Внизу сказали, что поручика нет, — говорит мужчина.

— Ему пришлось выйти — она умерла. Он просил вас немного подождать, — объясняет Филип и открывает дверь.

Мужчина входит и тут же видит Филипину с направленным на него большим пистолетом.

— Узнаешь меня? — спрашивает девушка.

— Да, — отвечает тот и хочет выйти, но Филип закрывает дверь и придерживает ручку, которую мужчина изнутри пытается повернуть. Филипу приходится держать изо всех сил, наконец из-за закрытой двери раздается глухой хлопок выстрела. Юноша ждет еще минуту и входит. У двери лежит мужчина с рукой на перевязи, вместо лица у него огромная рана. Филипина стоит напротив и все еще целится куда-то вперед. У нее дрожат руки. Пистолет направлен в лицо Филипу.

— Все, — говорит она после долгого молчания.

Филип подходит к девушке, вынимает из ее рук пистолет и старательно его вытирает. Откручивает глушитель и тоже вытирает. Затем убирает все это в сейф. Запирает его на ключ. Вытирает ключ и захлопывает ящик стола. Обернувшись, видит, что Филипина села.

— Это ничего не изменит, — говорит она.

— Наверное, ничего, — соглашается Филип.

— Я останусь здесь, — сухо заявляет девушка.

Филип какое-то время смотрит на нее, подходит и садится на стул рядом.

— Я тоже, — говорит он спокойно.

Филипина глядит на него. Юноша опускает голову. Филипина встает.

— Пошли обратно.

В лифте Филипина широко раскрытыми глазами смотрит на Филипа. У кончика его скривившегося рта тоненькая струйка слюны. Филипина вытирает ее рукавом. Они открывают люк чердака. Филипина входит первая и, сделав несколько шагов, едва не падает. Филип отпускает люк и в последний момент подхватывает ее. Подводит к одеялам и укладывает. Филипина сворачивается клубочком. Филип неловко гладит ее по голове.

— Больше нет никаких причин, чтобы бежать? — спрашивает он.

Филипина качает головой — она не знает.

— А какие еще? — спрашивает она мгновение спустя.

— Жить, — отвечает Филип. — Еще немножко пожить.

Филипина закрывает глаза — кажется, что она спит.

— Я бы хотел, чтобы ты показала мне город, где родилась, свою школу, свою церковь или дерево… — тихо говорит Филип, а Филипина все лежит с закрытыми глазами. — Я могу сейчас уйти домой — и тогда искать будут только тебя. Могу остаться — и будут искать нас обоих, — продолжает Филип, словно сам для себя взвешивает эти возможности.

В этот момент Филипина открывает глаза.

— Они нас убьют, — говорит она. — Лучше, если убьют только меня.

Филип качает головой — нет, не лучше. Потом ложится рядом и закрывает глаза.

Они просыпаются от лучей солнца. Почти одновременно открывают глаза. Долго и внимательно смотрят друг на друга. На губах Филипины появляется осторожная улыбка. Филип улыбается более смело. Протянув руку, берет стоящую в изголовье бутылку с содовой и дает Филипине. Она жадно делает несколько глотков и возвращает Филипу. Он приникает к ней губами и медленно, большими глотками пьет — видно, как двигается сильно выдающийся кадык. Затем ставит бутылку на пол.

— Мне так хорошо спалось, — говорит Филипина. — Вчера я выстрелила ему прямо в лицо, а потом всю ночь спала спокойно, первый раз за несколько лет.

— Может быть, потому, что ты выстрелила ему прямо в лицо? — размышляет Филип.

— Нет, не поэтому, — говорит Филипина. — Ты спал рядом, и я чувствовала себя в безопасности.

Снизу, со двора до них доносятся какие-то крики, мгновение спустя раздается сирена «скорой помощи». Филип, а за ним Филипина сбрасывают одеяла и встают у окна. Во двор въезжают две «скорые» и еще несколько автомобилей, из которых выходят мужчины. Между машинами крутятся полицейские. Даже отсюда можно узнать поручика. Он ведет приехавших в здание, а несколько других полицейских закрывают главные ворота, чтобы сдержать толпу журналистов, фоторепортеров и телеоператоров.

— На этот раз им даже не надо никуда ехать, все на месте. Мы в том числе, — Филип поворачивается к Филипине.

Филипина беспокойно топчется на месте.

— Им и в голову не придет, что мы несколькими этажами выше, — продолжает Филип и останавливается.

— Мне кое-куда надо… — говорит Филипина.

— В туалет? — спрашивает Филип.

Девушка кивает. Юноша ведет ее к люку и открывает его. Показывает короткую лесенку в коридор и дверь.

— Там туалет и душ. Ими давно никто не пользуется, но вода есть, я проверял, — говорит он.

Филипина делает несколько шагов по ступенькам и исчезает за указанной дверью. Филип выглядывает, проверяя, все ли в порядке. Вдруг он слышит приближающиеся снизу женские голоса и, подавшись назад, чуть прикрывает люк. Это две уборщицы. Оживленно разговаривая, они входят в дверь рядом с той, за которой исчезла Филипина. Филип делает щель пошире и слышит, как женщины гремят ведрами и щетками. Через несколько секунд снова прикрывает дверцу. Уборщицы, уже без халатов, появляются из кладовки и идут в туалет. Филип готов броситься вниз и вмешаться, если что, но вскоре женщины спокойно выходят и скрываются в глубине коридора.

Он облегченно закрывает люк и вынимает из рюкзака банку растворимого кофе. Ложечкой насыпает кофе в металлические кружки и заливает холодной водой из бутылки. Снова роется в рюкзаке, находит плитку шоколада и старательно разламывает ее на мелкие кусочки. Опять сирена. Филип подходит к окну. Перед закрытыми воротами, облепленными журналистами, стоит полицейская машина с включенной мигалкой. Журналисты пытаются заглянуть внутрь. Филип не замечает, как люк в полу открывается и Филипина — в одной майке, с мокрыми волосами, держа в руках свою одежду и ботинки, — подходит к нему. Он испуганно вздрагивает, когда девушка дотрагивается до его руки.

— Это я, — успокаивающе говорит она и хочет что-то добавить, но Филип показывает ей на происходящее во дворе.

Полицейская машина въехала во двор. Из нее выводят брата Филипа.

— Это мой брат, — говорит Филип.

Полицейские ведут мальчика в здание, стараясь, чтобы его не заметили стоящие снаружи журналисты.

— Что они с ним сделают? — спрашивает Филипина.

— Ничего, — отвечает Филип. — Ему еще нет двенадцати — они ничего не могут сделать.

— А он об этом знает? — спрашивает Филипина.

Филип пожимает плечами. Он хочет повернуться, но Филипина останавливает его.

— Не оборачивайся. Я в одной майке, вся мокрая. Мне надо высохнуть. Кто это был?

— Где? — спрашивает Филип.

— Я хотела принять душ, собиралась было пустить воду и вдруг услышала женские голоса. Женщины вошли в туалет, вымыли руки и вышли.

— Уборщицы, — говорит Филип. — Я не знал, что у них тут есть комнатка.

— Одна из них утром обнаружила мужчину с пробитой головой, — говорит Филипина. — Они как раз это обсуждали. Она сказала, что такую картину не забудешь до конца своих дней.

— Я приготовил кофе, — говорит Филип.

— Подожди, я уже высохла. Сейчас оденусь.

Филипина касается пальцами век Филипа и отходит.

Несколько секунд юноша послушно стоит с закрытыми глазами, но потом открывает их и оборачивается. Видит, как Филипина, спиной к нему, натягивает джинсы. Спина у нее голая — теперь она надевает майку. Оборачивается и встречает взгляд Филипа. Какое-то время они стоят, глядя друг на друга. Филип спокойно произносит:

— У тебя попка яблочком, — и улыбается.

— Что? — переспрашивает Филипина.

— Говорят, у женщин попка бывает яблочком, а бывает грушей. У тебя яблочком.

Филипина внимательно смотрит на него. Потом не спеша подходит. Теперь она совсем близко.

— Хочешь меня поцеловать?

— Если ты меня любишь — да, — отвечает Филип.

Филипина мгновение стоит неподвижно, а потом очень медленно приближает губы к губам Филипа и нежно целует его. Поцелуй становится более страстным. Оба стоят с опущенными руками, не касаясь друг друга. Филип начинает целовать ее все более горячо, он дрожит. Филипина отводит губы.

— Ты весь дрожишь, — говорит она тихо.

Филип так же тихо спрашивает:

— Ты меня любишь?

Филипина не отвечает. Глядя ему в глаза, снова приближает губы к его губам, и они страстно целуются. Теперь они обнимаются, и, видимо, поэтому Филипина не замечает, что Филип медленно сползает вниз по стене. Когда он тянет ее за собой, Филипина отрывает губы. Филип садится на корточки.

— У меня голова кружится, — признается он.

Филипина присаживается рядом.

— Я это в кино несколько раз видел. Не похоже, чтобы у кого-нибудь кружилась от этого голова. А у меня кружится…

Филипина улыбается.

— Ты когда родился? — спрашивает она.

— Второго сентября тысяча девятьсот семьдесят шестого года, — отвечает Филип, и Филипина начинает смеяться.

— В котором часу? — уточняет она.

— Утром. В восемь, — отвечает Филип и, заметив, что Филипина смеется, спрашивает, в чем дело.

— Я знаю, где я тогда была, причем совершенно точно, — объясняет девушка. — Это был мой день рождения и первый день учебного года. Мама подарила мне новое платье. Оно было велико. В восемь начался первый урок. Я сидела в классе, гордилась своим новым платьем и стеснялась, что оно велико и все это видят. Поэтому в восемь утра, как раз когда ты родился, я расплакалась.

— Ты родилась в тот же день, что и я? — спрашивает Филип.

Филипина подтверждает.

Филип на мгновение задумывается.

— Странно… — говорит он.

Филипина возражает:

— Второго сентября родились несколько миллионов человек.

Филип готов согласиться, но быстро находит контраргумент.

— Да, — говорит он. — Но мы вдвоем сидим на этом чердаке.

Ему вдруг что-то приходит в голову.

— У них там наверняка есть электрический чайник. Необязательно пить холодный кофе, — говорит он, встает, берет обе кружки, поднимает люк и спускается по лесенке.

Комнатка уборщиц не заперта. На столе, среди ведер и порошков, Филип обнаруживает электрический чайник. Проверяет, есть ли вода и включает. На мгновение замирает, увидев на подоконнике телефон. Поднимает трубку. Набирает три цифры и, услышав ответ, быстро и сухо спрашивает:

— Младший Ариэль сказал что-нибудь?

— Сказал, что ему нет двенадцати и мы ничего сделать не можем, — отвечает мужской голос и, в свою очередь, спрашивает: — Кто говорит?

Филип молчит.

— Кто говорит? — уже громче повторяет мужчина на другом конце провода.

Филип нажимает на рычаг. Потом снова набирает тот же номер и, снова услышав мужской голос, произносит прежним решительным тоном:

— Перезвоните мне, все время разъединяется, — и, не дожидаясь вопроса «кто говорит?», вешает трубку.

Вода в чайнике кипит. Филип выплескивает холодный кофе в раковину и наливает в кружки кипяток. Держа их перед собой, поднимается по лесенке и открывает люк.

Филипина ждет его.

— Я до сих пор не знаю, как тебя зовут, — говорит она.

— Филип, — отвечает он, все еще стоя на лесенке.

— Можно было догадаться — это же так просто, — говорит она.

Филип захлопывает люк.

Филип, одетый, лежит на Филипине, сильно вжавшись между ее ног. На ней синие джинсы и майка. Они наконец оторвались друг от друга после долгого утомительного поцелуя. У обоих учащенное дыхание. Филип держит руку над ее грудью.

— Можно до тебя дотронуться? — спрашивает он.

И Филипина кивает — да, можно.

Филип медленно опускает ладонь и касается ее груди под тонкой материей. Филипина помогает ему, направляя руку под майку. Филип, дыша еще более взволнованно, слушается. Страстно гладит ее грудь. Когда он хочет поднять майку, Филипина чуть замирает. Филип дотрагивается до ремешка ее джинсов. Филипина уже не помогает ему, но и не мешает. Филип дрожащими руками расстегивает пояс и только сейчас замечает, что девушка лежит неподвижно, глядя ему прямо в глаза. Филип останавливается.

— Ты хочешь? — спрашивает он, помолчав.

Филипина мотает головой — нет. Филип застегивает пояс, опускает майку и, немного смутившись, улыбается. Очень осторожно гладит девушку по голове, ероша короткие волосы.

— Прости, — говорит он.

— Не извиняйся, не надо, — тихо отвечает она.

Филип все гладит ее по голове, дотрагивается до носа, губ. Какое-то время они не слышат все усиливающиеся раскаты грома и барабанящий по крыше дождь. И лишь когда первые капли падают Филипине на лицо — видимо, крыша течет — замечают, что началась гроза. Филипина пытается увернуться от капель. Вода начинает лить уже струей, и Филип поднимается. Крыша протекает не только здесь — на полу видны темные пятна.

Филип расставляет на полу металлические кружки от кофе, разрезает большим складным ножом пластмассовую бутылку, превращая ее в дополнительную посудину. Выглядывает в окно. Над городом висит большая черная туча. Он опускает глаза и видит, как к воротам подходит насквозь вымокший, но словно бы не замечающий дождя отец. Филип смотрит на часы.

— Уже пять, — говорит он Филипине. — Видишь?

Филипина глядит на входящего в здание мужчину.

— Кто это? — спрашивает она.

— Мой отец. Он идет за братом. Они могут задержать его только до пяти, и папа об этом знает, — отвечает Филип, а когда отец исчезает в дверях, добавляет: — Я бы хотел, чтобы вы с ним когда-нибудь познакомились. Он бы тебе понравился.

Филипина улыбается.

— Вряд ли мы еще с кем-нибудь в жизни успеем познакомиться, — говорит она без грусти или отчаяния и на мгновение задумывается. — Но, может, мы лучше узнаем себя. Это да.

— Ты с ним познакомишься. Я тебе обещаю, — заявляет Филип решительно и снова высовывается в окно — из двери выходят отец с братом.

Отец обнимает сына за плечи, укрывает его, насколько это возможно, полицейской плащ-палаткой. Когда они проходят через ворота, мальчик на секунду останавливается и провожает взглядом проезжающие по улице нагруженные грузовики. Они сворачивают и въезжают в ворота внутреннего двора — из окна их не видно.

— Что он такое увидел? — спрашивает себя Филип.

— Что? — переспрашивает Филипина.

Филип пожимает плечами.

— Не знаю, — говорит он. — Брат остановился и внимательно на что-то посмотрел.

Стемнело. Отыскав в рюкзаке фонарик, Филип подходит к окну.

— В десять малыш должен рассказать мне, как дела, — говорит он ничего не понимающей Филипине.

Спустя мгновение он видит, как далеко в кустах начинает мигать свет.

— Есть, — говорит он и, пытаясь объяснить понятнее, добавляет: — Мы с ним в одной скаутской дружине. Выучили азбуку Морзе.

Филипина наблюдает за мигающим вдалеке светом фонарика и Филипом, который тоже зажигает и гасит фонарь.

— Что он говорит? — спрашивает она после очередного обмена сигналами. — Ты мне переведешь?

— Они ничего не знают, — медленно переводит Филип. — Ничего плохого ему не сделали.

И Филип снова начинает сигналить.

— Я говорю брату, чтобы он возвращался домой, я позвоню, — объясняет он, но тут далекий огонек быстро зажигается и гаснет. — Опасность, — говорит Филип. — Он сказал: «опасность».

Фонарик в кустах зажигается и гаснет, передавая какую-то длинную фразу.

— На внутреннем дворе свалили черепицу и кровельный толь, — переводит каждое слово Филип. — Ремонт крыши.

Фонарик опять зажигается и гаснет несколько раз, но Филип молчит.

— Что он сказал? — спрашивает обеспокоенная Филипина.

— Он говорит — мы объявлены в розыск, — неохотно отвечает Филип.

Фонарик в кустах гастен, потом мигает еще три раза на прощание и связь обрывается. Филип задумывается. Они идут в другой конец чердака. Филип высовывается в маленькое окошко и действительно видит внизу кучи черепицы, толя и других материалов, приготовленных для ремонта крыши. Он оборачивается к Филипине.

— Придется отсюда уходить, — говорит он.

— А ты знаешь, как? — спрашивает Филипина.

— Знаю.

— А куда нам деваться, тоже знаешь?

Филип молчит — этого он не знает. Филипина улыбается.

— Вчера ночью ты хотел, чтобы я тебе показала несколько мест… — говорит она.

Филип помнит их ночной разговор.

— Вот туда и поедем. Для нас это самое худшее место из всех возможных, но мы поедем, — спокойно говорит девушка и серьезно смотрит на Филипа.

— Самое лучшее — около пяти утра, — говорит Филип, ложась рядом с Филипиной на расстеленные одеяла.

— Прижмись ко мне, — просит Филипина, и он, придвинувшись поближе, обнимает девушку. — Еще ближе.

Филип крепко обнимает ее, и Филипина расслабляется. Они прижимаются друг к другу всем телом.

— А ты проснешься? Будильника у нас нет… — спрашивает Филипина шепотом.

— Да. Я проснусь без десяти пять, — шепчет в ответ Филип.

— Как? — интересуется Филипина.

— Очень просто, — шепчет Филип. — Я хочу проснуться без десяти пять, вот и проснусь.

— Они правду сказали о лифте? И детях? — спрашивает Филипина.

Филип кивает — правду.

— Спи спокойно, — говорит он.

— Ты тоже, — отвечает Филипина, и они одновременно закрывают глаза.

На рассвете Филип берет битком набитый рюкзак, и они с Филипиной спускаются по коротенькой лесенке. Юноша открывает дверь кладовки. Они входят внутрь. Филип берет телефон, набирает хорошо знакомый городской номер. Несколько гудков — и раздается голос отца.

— Папа, извини, что разбудил. Это я, — говорит Филип.

— Ты меня не разбудил, — отвечает отец. — Телефон прослушивается.

— Да, — говорит Филип. — Я только хочу сказать, что жив. Мы во Франции, — и сразу кладет трубку. — Он не спал, ждал, — говорит он Филипине и улыбается, словно собирается теперь устроить дурацкий розыгрыш.

Снова снимает трубку, выходит на городскую линию и набирает другой, тоже знакомый номер. Когда после первого гудка отвечает мужской голос, Филип, зажав нос, быстро произносит:

— Я только что проехал туннель под Монбланом. Сразу после туннеля, возле первой телефонной будки стояли люди, которых вчера показывали по телевизору. Он куда-то звонил, а она хотела меня задержать. Меня зовут… — он называет первые попавшиеся фамилию и адрес и вешает трубку.

Они выходят из кладовки и спускаются вниз. На одном из этажей Филип слегка высовывается и показывает Филипине охранника, спящего возле крепкой решетки в конце коридора.

— Вот там ты сидела, — говорит он, и они спускаются дальше.

Лестница крутая, ею явно редко пользуются. По тесному коридору они доходят до ступенек, ведущих в огромный — на несколько десятков автомобилей — гараж. Массивные ворота, через которые могут проехать два грузовика, открыты. Возле них вдоль стены тянется платформа для разгрузки товара. Видны решетки грузовых лифтов, а за воротами — задний двор. В гараже горит только дежурный свет.

Филип замечает, как во двор на большой скорости въезжает полицейская легковушка. Юноша прижимается к стене, придерживая Филипину. Из машины выскакивает поручик, а от здания, похожего на казарму, бегут три десантника в пуленепробиваемых жилетах. Все они, пригнувшись, подходят к вертолету — он уже готов к вылету. Садятся. Вертолет с ревом, поднимая пыль, взлетает.

— Они летят, чтобы нас убить? — спрашивает Филипина.

— Да. Во Францию, — говорит Филип.

В гараж въезжает небольшой пикап. Филип показывает его Филипине:

— Здесь живут около пятидесяти таких снайперов. Им по утрам молоко привозят.

Водитель пикапа — крепко сбитый мужчина чуть за тридцать — открывает заднюю дверцу и вынимает несколько бидонов с молоком. Покряхтывая, поднимает их на платформу возле грузовых лифтов. В этот момент Филип тянет за собой Филипину, и они вскакивают в машину. Находят свободное место у самой кабины и садятся. Водитель захлопывает дверцу и трогает с места. Пикап спокойно проезжает охраняемые ворота гаража, затем ворота полиции и оказывается на улице.

Филип вынимает свою металлическую кружку и принимается один за другим открывать бидоны. Полный обнаруживается только у самой дверцы. Юноша протягивает Филипине кружку с молоком, потом пьет сам. Вкусно. Движение на улицах уже оживленное, машина останавливается на светофоре, затем сворачивает. Только теперь видно, что они въезжают в ворота тюрьмы.

Филипина и Филип прячутся за бидонами.

— Я не знал, — произносит Филип, он явно испуган.

Пикап, однако, минует лишь первые, внешние ворота, разворачивается и останавливается у входа в кухню. Водитель снова повторяет тот же ритуал — вынимает полные бидоны и вносит их в кухню. Рядом с открытым пикапом прогуливается охранник. Поставив ногу на ступеньку, он широко зевает. Филип и Филипина сидят, затаив дыхание. Стражник завязывает шнурок и отходит. Водитель возвращается, забрасывает внутрь пустые бидоны и выезжает из тюрьмы.

— Он едет на ферму. Сорок километров от города, — говорит Филип довольно тихо, потому что кабина водителя плохо изолирована.

В пригороде пикап на минуту притормаживает возле высокого жилого дома. Дав два коротких гудка и один длинный, водитель сразу отъезжает и останавливается позади здания, на маленькой улочке, между старыми гаражами. Из дома, через черный ход выходит худая женщина. Она оглядывается — не заметил ли ее ли кто-нибудь — и, успокоенная, подбегает к машине. На ней платье с застежкой спереди. Она садится рядом с водителем и, не говоря ни слова, расстегивает платье. Водитель тут же снимает брюки и всей тяжестью наваливается на женщину. Все это происходит буквально на глазах Филипа и Филипины — между кабиной и задней частью пикапа большое окно, и получается, что мощный зад водителя и раскинутые ноги женщины в каких-то нескольких сантиметрах от ребят. Двигаться нельзя, поэтому Филипина зажмуривается, а когда женщина начинает стонать, затыкает уши.

Женщина спрашивает:

— Можно?

Водитель бурчит «да», и она начинает все быстрее и громче повторять в такт движениям:

— Так, так, вот так…

Пикап сотрясается. Филипина отворачивается. Филип придерживает ее голову. Наконец водитель со стоном заканчивает акт. Минуту они лежат, глубоко дыша, потом женщина вылезает из машины и без единого слова идет к дому. Водитель трогает с места, открывает окно и принимается напевать неожиданно тоненьким голоском.

Пикап приближается к окраине. Двое вооруженных полицейских, охраняющих выезд из города, дружески приветствуют водителя, а он тормозит, чтобы услышать их вопрос:

— Уже?

— Уже, ясное дело. Иначе для меня и день не день!

Пикап проезжает небольшой городок, минует маленький вокзал. Дважды останавливается на красный свет. Водитель, все еще напевая, замечает, что его догоняет легковая машина. Поравнявшись с ним, шофер сигналит.

— У вас сзади дверца открыта! — кричит он.

Пикап тормозит и останавливается. Водитель вылезает из кабины. Задняя дверца действительно болтается на петлях. Внутри перекатываются бидоны. Водитель входит и аккуратно их расставляет. В машине никого нет.

Филип и Филипина выбегают из здания вокзала и вскакивают в тронувшийся пригородный поезд. Во всех купе уже сидят люди. Наконец одно почти пустое. Здесь только один старик, он дремлет, надвинув на лоб шляпу. Они садятся, Филип забрасывает рюкзак на полку. Филипина, доверчиво улыбаясь, прижимается к Филипу. Он обнимает ее. В этот момент старик открывает глаза. У него очень загорелое обветренное лицо, натруженные руки и светло-голубые, почти прозрачные глаза. Он внимательно смотрит на сидящих перед ним пассажиров. Филипина замирает. Старик глядит еще несколько секунд, потом снова безмятежно засыпает.

— Пойдем отсюда, — шепчет Филипина.

Не отводя взгляда от старика, они тихонько встают. Неожиданно тот, не открывая глаз, обращается к ним.

— Сидите, сидите, — спокойно произносит он, не повышая голоса. — Я бы этого сукина сына еще и на кусочки порезал.

Поезд проезжает несколько коротких туннелей — начинаются горы — и оказывается на солнечной зеленой долине.

Филип и Филипина идут по узкой дороге между полями. Прямо перед ними постепенно и все отчетливее открывается из-за холма город. За ним садится солнце. Филипина останавливается при виде этой умиротворяющей красоты.

— Вот если бы так… — говорит она, — ни того, что было, ни того, что будет…

Филип останавливается рядом.

— Только то, что сейчас? — полувопросительно продолжает он.

Филипина кивает — да, так было бы лучше. Они садятся у дороги, Филип вынимает из рюкзака два бутерброда и бутылку с водой. Проголодавшаяся Филипина с жадностью ест.

— Выйдешь за меня замуж? — спрашивает Филип.

Филипина глотает кусок.

— Да, — отвечает она.

— Сегодня? — спрашивает Филип, помолчав.

— Сегодня или завтра…

Услышав шум приближающегося вертолета, они прижимаются к земле. Вертолет с ревом проносится над ними, делает над городом два круга и улетает.

На рассвете они идут по улочке в предместье Сиены. Филипина останавливается у невысокой ограды.

— Вот там лежит мама, — показывает она ухоженную скромную могилу недалеко от стены.

— Хочешь войти и посидеть там немного? — спрашивает Филип.

Филипина улыбается — нет.

— Я всегда себе представляю, как она стоит на верхней ступеньке и улыбается, встречая меня. Протягивает руки, вот так… — показывает она, протягивая руки к Филипу. Возле них на ветку садится птица. — Смотри, птица, — говорит Филипина, глядя на нее.

— Это ласточка, — поправляет Филип. — Так она называется, — ласково объясняет он.

Собор огромный, но внутри, хотя он и пуст, кажется уютным. Филипина показывает Филипу места на скамьях и возле алтаря.

— Здесь меня крестили, здесь было первое причастие, здесь мы сидели, когда я была маленькая, каждое воскресенье.

Две пожилые женщины зажигают у алтаря свечки, то и дело опускаются на колени и крестятся. В боковых нефах — исповедальни.

Филипина останавливается.

— Здесь я исповедовалась… — говорит она и задумчиво глядит на одну из них.

Затем извиняется и, пройдя между скамьями, опускается перед исповедальней на колени.

Филип садится у противоположной стены собора. Издалека он видит, как Филипина стучит в решетку и начинает говорить. Две женщины заканчивают украшать алтарь и выходят из собора. Их шаги отзываются долгим эхом.

Филип замечает, что теперь Филипина молчит, все еще стоя на коленях перед исповедальней. Потом встает, заглядывает внутрь и отходит. Садится рядом с Филипом.

— Я исповедовалась… — говорит она. — И только потом увидела, что там никого нет.

— Попробуй здесь, — предлагает Филип, показывая на исповедальню, рядом с которой сидит.

Филипина встает, заглядывает внутрь и возвращается.

— Здесь тоже пусто.

Они какое-то время молчат.

— Я хочу закончить, — тихо говорит Филипина. — Можно тебе?

— Ты думаешь, это все равно? — спрашивает Филип.

Филипина на минуту замолкает.

— Думаю, да.

— На чем ты остановилась?

— Я сказала, что не исповедовалась пятнадцать лет. Наделала много глупостей, многих обидела, много раз лгала родителям и сестре, однажды изменила мужу, не сделала все возможное, чтобы его спасти… Не знаю, можно ли вообще сделать все? — вполголоса говорит Филипина, не глядя Филипу в глаза.

Филип тоже опустил голову и не смотрит на нее — подсознательно он принял позу исповедника.

— Я не буду рассказывать тебе, что я сделала, — ты все знаешь, — продолжает Филипина. — Из-за меня погибли четыре человека, с этим я жить не могу и не смогу никогда. Даже если бы там не было детей, все равно. Я застрелила эту скотину… это ты тоже знаешь. Но ты не знаешь, что я перестала верить.

Филип поднимает глаза.

— Во что?

— В смысл. В справедливость, в то, что каждая жизнь необходима и осмысленна. Я не хочу больше…

Как когда-то в комнате для допросов, по ее щеке катится слеза.

Филип протягивает руку.

— Я тебя люблю… — произносит он.

— Я тебя тоже, — отвечает Филипина. — И буду любить до конца. Я только хочу, чтобы он наступил быстро.

Современное школьное здание посреди старого города выглядит уродливо. Но именно здесь Филипина и училась. Она показывает Филипу школу, дорогу, которую переходила, возвращаясь домой. Улицы узкие, дома выкрашены в цвет ржавчины, краска большей частью выцвела. Девушка проводит Филипа по нескольким таким улочкам — она хочет показать ему свой дом. Но юноша вдруг резко останавливается и прячется за угол — перед одним из домов стоит темный автомобиль, а в нем трое мужчин.

— Это они, — говорит Филип.

Незамеченные, они осторожно бегут по переулкам. Филипина показывает дорогу — ей знакомы все подворотни и проходные дворы.

Парикмахер стрижет Филипа. В середине остается чубчик, который парикмахер с помощью желатина пытается поставить вертикально. Филипину постригли под ноль. Совершенно лысая, она разглядывает чубчик Филипа. Все это их явно развлекает.

Филип уверенной походкой возвращается из бара с двумя большими порциями разноцветного мороженого. На рынке идет подготовка к параду средневековых всадников. Шумно и людно. Филип и Филипина сидят на скамейке.

— Такое? — спрашивает Филип.

Филипина кивает головой — такое. Она пробует, не изменился ли вкус. Нет, мороженое прежнее.

Девушка нахально, глядя полицейским прямо в лицо, рассматривает патруль. Те проходят, бросив на ребят равнодушный взгляд.

Филип и Филипина наклоняются над своими цветными бокалами.

— Ну как? — спрашивает девушка.

— Лучше не бывает, — отвечает Филип.

В толпе на площади Филипина кого-то замечает. Среди всадников есть и женщины, одну из них девушка и разглядывает.

— Это моя подружка, — показывает она.

— Ты ей доверяешь?

Филипина отвечает утвердительно.

— Тогда подойди и спроси, были ли они у нее, — просит Филип.

Филипина встает и протискивается сквозь толпу. Подходит к Регине.

— Ты меня узнаешь? — спрашивает она, задрав голову.

Регина колеблется лишь секунду. Потом кивает подруге и отъезжает за высокую машину. Филипина идет следом.

Регина соскакивает с лошади.

— Что ты наделала? — спрашивает она, когда Филипина обнимает ее.

— Не плачь, — говорит та, и Регина постепенно успокаивается.

— У меня была полиция. Дважды. А вчера они прилетели на ферму на вертолете… — говорит она сквозь слезы. Рассматривает Филипину. — А ты хорошо постриглась.

Филипина улыбается.

— Мы бы хотели у тебя переночевать. И денег у нас нет, — произносит она, будто не слыша слов Регины.

— Вас схватят, — уверенно говорит подруга.

— Да, — соглашается Филипина.

Регина внимательно смотрит на нее.

— Что они с вами сделают? — спрашивает она.

— Убьют, — спокойно отвечает Филипина.

Когда Филипина возвращается, Филип доедает мороженое. Улыбаясь, девушка качает головой — нет, здесь они не появлялись. Филип внимательно смотрит на нее.

— Можно будет помыться, — говорит Филипина.

Филип бросает взгляд на часы.

— Я тебе кое-что обещал, — говорит он. — Надо позвонить.

Он встает и отходит за угол, к спрятанному в нише автомату. Набирает длинный номер. Услышав женский голос, говорит:

— Это Ариэль. Мой сын у вас?

Ждет, пока брат подойдет к телефону.

— Не пугайся, — говорит он. — Это Филип. Делай вид, что разговариваешь с отцом. Скажи громко: «Ладно, папа, я вернусь пораньше». — Юноша ждет, пока брат выполнит его указание, затем медленно продолжает: — Попроси отца, чтобы через два часа позвонил в уличный автомат. Вот телефон… — он смотрит на номер, с которого звонит и диктует брату: — Шестьсот семьдесят один — девятьсот — четырнадцать — десять. Не надо повторять громко. Очень просто: первые два числа — номер нашего дома, а остальное — начало первой мировой войны и разница в возрасте между нами. Запомнишь?

Мальчик, видимо, отвечает, что запомнит. Филип повторяет инструкцию и просит брата еще раз сказать: «Хорошо, папа».

— Сейчас десять минут двенадцатого. Я буду ждать здесь через два часа, — добавляет он и вешает трубку.

Он возвращается на площадь и видит Филипину — доев мороженое, девушка идет ему навстречу. Филип улыбается, а она подбегает, словно за эти несколько минут успела соскучиться. Они уходят и не видят, как двое полицейских, которые только что равнодушно прошли мимо них, возвращаются на площадь уже с каким-то определенным заданием. Они заглядывают в лица девушкам и парням с бритыми головами, татуировкой, цветными чубами и в разорванных джинсах. То же самое по другую сторону площади делают несколько мужчин в штатском.

Филип нежно, один за другим, целует пальцы Филипины, в этот момент звонит телефон в нише. Филип смотрит на часы и снимает трубку.

— Да, папа, это я, — говорит он, услышав голос отца.

— Я от них ушел, — сообщает тот. — Они не знают, что я звоню. Думают, я дома.

— Мы в Сиене. Я хотел бы с тобой увидеться. Мы бы хотели.

— Я тоже, — отвечает отец. — Я возьму напрокат машину. Вам что-нибудь нужно?

Филипу ничего не нужно. Глядя на протянутую Филипиной карту, он подробно объясняет, где они могут встретиться. Сразу за городом есть съезд с автострады, оттуда видны корпуса большой больницы. Возле больницы парк. В этом парке Филип и назначает встречу.

— Я буду там в пять, самое позднее в пять тридцать, — заканчивает разговор отец.

Филип вешает трубку и говорит Филипине, которая ждет рядом:

— Он приедет. В пять.

Больница огромная, парк тоже. Во второй половине дня здесь много пациентов и посетителей. Отец вынимает полиэтиленовый пакет, закрывает машину и входит в парк. Он внимательно оглядывается по сторонам — Филипа нет. Отец ведет себя так же, как и все окружающие, — спокойным неторопливым шагом пересекает парк, затем возвращается. Не останавливаясь, проходит мимо Филипа с чубом на голове и лысой Филипины. Сын окликает его:

— Папа…

Отец останавливается. Филип улыбается. Отец стоит еще минуту, не узнавая его.

— На кого ты похож… — начинает он и умолкает.

— Мы немножко изменились, — говорит Филип.

Отец крепко пожимает ему руку. Филип представляет Филипину. Отец внимательно смотрит ей в глаза, затем показывает на скамейку. Они садятся. Отец вынимает из кармана конверт и дает его Филипу.

— Я привез вам немного денег, — говорит он и протягивает полиэтиленовый пакет.

Филип дотрагивается до него и нащупывает пистолет.

— Хотите? — спрашивает отец.

Филип серьезно качает головой и возвращает пакет отцу.

— Это хорошо, — произносит тот.

Какое-то время они молчат.

— Папа, что нам делать? — спрашивает Филип.

Отец вынимает сигарету и закуривает. Филип удивленно глядит на него.

— Ты же не куришь!

— А теперь курю, — объясняет отец. — Они затеяли крупную, очень серьезную акцию. По всей стране. Мимо меня в город проехали четыре полицейские машины. С противоположной стороны автострады, у выезда поставили пост. Боюсь, что на обычных шоссе меня тоже проверят и тогда уже точно будут знать, что вы здесь. Можете поехать со мной. Есть небольшой шанс, что вас не застрелят, если с вами в машине буду я…

— Какой? — спрашивает Филипина.

— Пятьдесят на пятьдесят, — отвечает отец.

— Я с вами не поеду, — решительно говорит Филипина. — Но я бы хотела… очень бы хотела, чтобы вы забрали Филипа.

— Он мне говорил… — отец кивком головы указывает на сына. — Сказал, что вас любит.

— Он меня любит, — уверенно подтверждает Филипина.

— А вы? — спрашивает отец.

Филипина довольно долго молчит. Опускает голову, потом поднимает и, глядя на Филипа, отвечает:

— Я тоже.

Услышав это признание, Филип закрывает глаза. К скамейке подходит пожилая женщина.

— Вы не видели моего мужа? — спрашивает она. — Полусогнутый, седой, с красивым лицом…

— Очень жаль, но мы не видели, — отвечает отец.

Женщина отходит.

— Я с тобой не поеду, папа, — говорит Филип.

— Знаю, — отвечает отец, затем, глядя на Филипину, спрашивает: — Вы не знаете, почему в самый ответственный момент нам никогда не удается ничего сделать?

— Не знаю, — голос Филипины звучит глухо.

Отец поднимается со скамейки.

— Если бы не малыш, я бы просто пошел с вами. Но даже это я не могу сделать.

— Не можешь, — соглашается Филип, вставая.

Филипина тоже поднимается. Отец подает ей руку, потом обнимает девушку и целует ее в щеку. Филипина не протестует.

— Не знаю, как с вами… — начинает отец.

Но Филипина прерывает его:

— Не надо прощаться.

Отец прижимает Филипа к груди, и секунду они стоят неподвижно.

— Поцелуй его и обними, — просит Филип, имея в виду брата.

— Ты хороший.

Отец все не отпускает Филипа, видимо, чтобы тот не заметил появившиеся у него в глазах слезы. Потом еще раз прижимает к себе сына и, не оборачиваясь, идет к стоянке.

Филип смотрит ему вслед. Из боковой аллейки выходит женщина — под руку она ведет полусогнутого старика с красивой седой головой.

— Спасибо, я его нашла, — говорит она с улыбкой.

Уже в сумерках они подходят к ферме. Здесь несколько хозяйственных построек и большой старый жилой дом. Все ухоженное, во дворе рядами стоят сельскохозяйственные машины. В окнах горит свет, некоторые открыты настежь — какое-то время Филип и Филипина молча наблюдают за жильцами. Толстая крепкая женщина готовит ужин, две девочки делают уроки и, видно, рассказывают друг другу что-то смешное, потому что то и дело разражаются громким смехом. Парень чуть постарше Филипа собирается уходить.

— Ты был прав, — тихо говорит Филипина.

— Насчет чего? — спрашивает Филип.

— Насчет отца.

Регина, которая помогала готовить ужин, прерывает свое занятие, что-то говорит матери и выходит. Они встречаются у живой изгороди. Оглядываясь по сторонам, Регина здоровается с Филипом и целует Филипину.

— Я надеялась, что вы не придете… — говорит она.

Филипина пожимает плечами.

— Мы пришли. Ты нас выгонишь? — спрашивает она.

— Тут внизу душ, — говорит Регина, внимательно глядя на ведущую к ферме дорогу. — Я приготовила вам ужин, спать можете на втором этаже, матрасы и одеяла там есть.

Регина ведет Филипа и Филипину к маленькому домику — он стоит позади большого, среди конюшен и овинов. Открывает дверь и, впуская их внутрь, предупреждает:

— Я вас разбужу в пять. Будет уже светло.

Филипина, завернувшаяся после купания в большое полотенце. Филип со своим мокрым чубом. Они доедают ужин. Допивают из больших кружек молоко. Под носом у Филипа остаются белые усы. Они молчат, внимательно глядя друг на друга.

— Сегодня? — спрашивает Филип спустя несколько секунд.

— Да. Сейчас.

У ножика Филипа длинное острое лезвие. Филип медленно открывает его, поддев ногтем. Над столом покачивается голая тусклая лампочка, по лицам пробегают тени.

— Дай мне палец, — просит Филип.

— Зачем? — спрашивает удивленная появлением ножа Филипина.

— Дай, — повторяет Филип. — Средний.

Девушка осторожно протягивает средний палец, и Филип коротким уверенным движением прокалывает подушечку. Точно так же прокалывает палец себе. На пальцах выступают капельки крови. Филип подносит свой палец к губам Филипины, она делает то же самое. Вокруг совершенно тихо. Они нежно целуют пальцы друг друга, глотая каплю крови.

— Все? — спрашивает Филипина.

Филип кивает — да.

— Откуда ты знал, как это делается?

— Я так себе это представлял, — отвечает Филип.

Филипина прижимает его к себе и легонько целует. У обоих во рту терпко-сладкий вкус крови. Филипина слегка запрокидывает голову, Филип закрывает глаза. Дрожащими руками он касается обнаженных плеч Филипины, она сплетает ладони на его голове. Их дыхание становится все более учащенным. Филип опускает руку и находит узел полотенца, которым опоясана Филипина. Когда девушка чувствует, что узел вот-вот развяжется, она отстраняет Филипа. Какое-то время они молчат. Филип успокаивает дыхание.

— Не здесь, — говорит Филипина.

— Почему?

— Полиция была здесь вчера и сегодня тоже может прийти. Я не хочу, чтобы они застали нас так, — объясняет Филипина.

— Ты об этом знала? — спрашивает Филип.

— Да.

— Поэтому мы сюда пришли? — продолжает Филип.

— Да.

— А почему… — Филип непонимающе глядит на нее. — Почему же теперь ты хочешь уйти?

— Потому что утром… — отвечает Филипина. — Тогда я не знала, а сейчас уверена.

Уходящий в темноту длинный ряд фруктовых деревьев недалеко от фермы. Филипина и Филип идут вдоль них. Филипина останавливается, снимает майку и брюки. Филип повторяет ее движения. В темноте кажется, что они движутся неторопливо, даже немного торжественно. Обнаженные, они прижимаются друг к другу и медленно опускаются на землю. Филип, глядя Филипине прямо в лицо, хочет о чем-то спросить, но она прикладывает палец к его губам.

— Шшш… — говорит она. — Да. Ты же знаешь.

Очень медленно Филипина отдается Филипу. Они одновременно набирают в легкие воздух и одновременно едва слышно выдыхают. Успокаиваясь, смотрят друг другу в глаза. Филип хочет лечь рядом, но Филипина удерживает его.

— Не надо, — просит она. — Так хорошо.

— Мы так и заснем, — говорит Филип, помолчав. — И так проснемся. Есть только сейчас.

Они просыпаются от шума моторов — к ферме с погашенными фарами приближается несколько автомобилей. Филипина быстро надевает майку, Филип невольно повторяет ее движения. Машины останавливаются, и около десятка мужчин бесшумно окружают ферму. Слышен шум подлетающего вертолета. Загораются фары, включаются полицейские мигалки и поворотные огни. Воют сирены. Только сейчас мы видим, что все полицейские вооружены автоматами и пистолетами. В руках у них мощные фонари. Картину дополняет вертолет, с громким тарахтением приземляющийся в облаках пыли. До земли остается еще пара сантиметров, когда из него выскакивают поручик и полицейские особого отдела. Пилот выключает мотор и выходит, чтобы понаблюдать за акцией.

Поручик и несколько полицейских вбегают в большой дом, другие открывают или прикладами высаживают двери хозяйственных построек и домика, где ужинали Филип и Филипина. Они оба наблюдают за шумными действиями полиции. Поручик выскакивает из дома и что-то орет в мегафон.

Филип смотрит на Филипину.

— Хочешь туда?

После минутной паузы Филипина медленно качает головой. Нет, она не хочет.

— Еще день? — спрашивает Филип.

— Может, два… — отвечает Филипина.

— Можно убежать… — Филип спокоен. — Это даст день. Можно улететь — он показывает на стоящий вдали от машин вертолет.

— Ты умеешь? — спрашивает Филипина.

— Не знаю. В школе я несколько часов просидел в имитационной кабине… Может, что-нибудь и вспомню.

Увидев, что пилот отошел от вертолета, он протягивает Филипине руку и они, пригнувшись, бегут. Полицейские сирены продолжают выть, поручик кричит что-то в мегафон. В этом шуме, крике и суете Филип и Филипина незаметно забираются в кабину. Полицейские выводят во двор жителей дома.

— Где они?! — орет поручик в мегафон стоящей рядом с ним Регине.

В саду раздается автоматная очередь. Филип, закрыв глаза, водит в воздухе руками, припоминая движения, которые показывали в полицейской школе. Филипина внимательно смотрит на него. Страшная суматоха вокруг резко контрастирует с сосредоточенностью юноши. Наконец он открывает глаза и смотрит на Филипину.

— Попробуем?

— Да, — говорит Филипина.

Филип касается кнопки стартера, и винт начинает вращаться. Юноша увеличивает обороты, и шум мотора усиливается настолько, что пилот оборачивается. Увидев, что в кабине кто-то есть, он бежит к вертолету. Филип переключает рычаг. Когда пилот уже совсем рядом, вертолет неуверенно поднимается в воздух. Пилот хватает пистолет и стреляет, но пуля отскакивает, высекая искры из шасси. При звуке выстрела поручик и другие полицейские бегом бросаются к пилоту.

Вертолет поднимается все выше. Поручик на бегу выхватывает у одного из полицейских автомат и стреляет вверх. Другие полицейские тоже поднимают оружие.

Пули с короткими искрами отскакивают от металлической обшивки вертолета. Небо темно-синее, предрассветное.

— Да выключите же сирены! — кричит, не прерывая стрельбы, поручик.

Сирены постепенно смолкают. Тишину нарушают теперь только автоматные очереди и затихающий рокот вертолета. Видя, что он уже слишком далеко, полицейские один за другим перестают стрелять. Поручик тоже. Становится совершенно тихо. Вертолет летит вертикально вверх.

— Господи, — произносит пилот. — Он же не может так высоко…

Однако вертолет продолжает подниматься. Поручик, полицейские, Регина, ее мать, сестры, брат — все стоят, запрокинув головы. Вертолет еще виден, затем он сливается с синевой неба. Его сигнальный огонь напоминает теперь одну из звезд в вышине над глядящими вверх людьми.