Разбитое сердце Лорелеи

Действующие лица и события вымышлены,

и сходство их с реальными лицами и

событиями случайно.

Автор

Разбитое сердце Лорелеи

Пролог

Солнце не торопилось выбираться из сонма тополиных ветвей и сидело там, точно жар-птица в гнезде. Только золотые перья лучей просачивались наружу. Интересно, какие дети бывают у жар-птиц…

Маленькая смешная мордашка выглянула из-за края белого пушистого облака и с любопытством посмотрела вниз, оглядывая окрестности.

В голубом заливе на медленных ленивых волнах качалась белая яхта. Смеющаяся голубоглазая девушка с рассыпавшимися по плечам и спине светлыми волосами влюблённым взглядом смотрела на своего загорелого мускулистого спутника. И он отвечал ей не менее влюблённым взглядом.

— Это и будут мои мама и папа, — прошептала забавная милая мордашка, бережно поправила примятый краешек белого пушистого облака и скрылась из виду.

Что это было? Ангелочек? Или просто видение…

Их любовная история начиналась, как начинаются многие истории любви, независимо от того, счастливым или печальным будет её завершение.

Глава 1

Её звали Настя, Настенька, Анастасия…

Это имя для дочки выбрала мама девочки ещё во время беременности, взяв его из старых добрых русских сказок, в надежде, что Настенька вырастет умной, доброй, красивой и счастливой. И изначально всё складывалось именно так, как и мечтала мама: Настя росла смышлёной, милой и жизнерадостной.

Но потом мамы не стало. Чудесная сказка неожиданно оборвалась. Мужчина и маленькая девочка осиротели. На время. Потом Настя стала самой обычной девочкой… в самой обычной семье… Папа Артур — инженер. Мама Ася, вернее мачеха, — медсестра. Но назвать Асю мачехой у Насти никогда язык не поворачивался.

Папа женился на Асе, когда той было всего 19 лет, то есть всего на год больше, чем скоро исполнится Насте. Папе было 30 лет. А ей, его любимой доченьке, в ту пору было 10 лет. И получалось, что разница в их с Асей возрасте составляла всего девять лет.

Настя, ещё не оправившись от потери матери, Асю приняла с тяжёлым сердцем и смирилась с её появлением в доме в роли хозяйки только ради отца, которого очень любила и жалела больше, чем себя.

Окружающие безжалостно нашёптывали ей со всех сторон, что родители Насти вроде бы сильно любили друг друга, да только отец её погоревал всего ничего и привёл Асю, едва шесть месяцев прошло после кончины первой жены.

К счастью, Ася вовсе не была классической мачехой-злодейкой всё из тех же русских сказок. Она была самой обычной земной девушкой, мечтавшей о браке с любимым мужчиной и о детях от него.

Если и было в ней что-то сказочное, то только коса до пояса и походка лебёдушки. Точно она не медсестрой в детской больнице работала, а жила неспешной жизнью в уютной русской деревеньке позапрошлого века и каждый день по воду к колодцу ходила, неся на плече коромысло с двумя вёдрами, полными чистой колодезной воды.

Потом как-то само собой получилось, что Настя переняла Асину походку и ходила так же плавно и грациозно, точно несла невидимое миру коромысло с двумя вёдрами хрустальной воды.

Девочке повезло в том, что Ася искренне любила отца Насти и её, папину дочку, приняла как кровиночку любимого человека, как часть его самого и честно старалась заменить Насте мать. Но, увы, из её стараний ничего не вышло. Ничьей тут вины нет. Хорошо было уже то, что они ладили друг с другом и не ссорились. Ведь они обе любили одного мужчину и ради него старались сохранить мир в семье. Потом у Аси родился сын, которого назвали в честь дедушки Василием. И мачеха вся погрузилась в атмосферу материнства. Настя помогала ей, жалела её, когда Васька болел, плакал целые ночи, Ася сама от усталости еле ползала по стенке.

Сколько Настя помнила себя, она старалась делать всё, чтобы не огорчать отца. Не дерзила мачехе, была послушной. Училась на отлично, окончила школу с золотой медалью, результаты ЕГЭ были лучшими в школе. Она подала документы сразу в несколько вузов. Ни она сама, ни её родители не сомневались в успехе, поэтому решили порадовать Настю и отправить её отдыхать на море, благо, там жила родная тётка близкой Асиной подруги Раи — добрая пожилая женщина, которая с удовольствием согласилась приютить девочку на два летних месяца. Звали тётушку Анютой.

Узнав о том, что поедет на море, Настя так обрадовалась, что заплясала на месте, и Васька, выбежав из спальни, стал весело прыгать рядом с ней.

— Вася! Перестань! Ты эдак пол проломишь, на голову соседям свалишься, — старательно притворяясь рассерженной, проговорила Ася.

Но маленький Вася был смышлёным ребёнком и маму свою видел насквозь. Не сердится она на него. Она в принципе серьёзно рассердиться не может. Но прыгать он перестал. Вместо этого повис на шее у отца. И только тут Ася заметила, что радость исчезла с лица Насти.

— Ты чего, Настюха? — спросила она.

— Ой, а как же Васька? — воскликнула девушка.

— Васька? А что ему, лбу здоровому, сделается за время твоего отсутствия? — усмехнулась мачеха.

— Тебе же одной тяжело будет.

— Не говори глупостей, — отмахнулась Ася, — я прекрасно справлюсь. И папа мне поможет.

— Да, Настёнок, — усмехнулся отец, — пора нам отвыкать от твоей опеки.

Отпустив сына, отец приобнял дочь и чмокнул в макушку.

— Это ещё почему? — искренне испугалась девушка.

— Как почему? — он лукаво подмигнул дочери. — Выросла ты, невестой стала. Оглянуться с Аськой не успеем, как ты замуж выскочишь и нас сделаешь бабушкой и дедушкой.

Настя почувствовала, как жар прилил к её щекам, и опустила глаза. Как и все девочки её возраста, Настя мечтала о прекрасном принце и неземной любви. Но не рассказывать же об этом отцу.

— Мне ещё выучиться надо, работу хорошую найти, — пролепетала девушка.

— Это, конечно, правильно, — согласился отец, — сейчас без образования нахлебаешься лиха.

— И надеяться на мужчин в наше время не слишком осмотрительно,’ такие благородные, как твой отец, вымерли, как мамонты, — Ася нежно посмотрела на мужа. — Так что лучше самой твёрдо на ноги встать.

— Вот и я об этом же, — поддержала мачеху Настя.

— А, по-моему, одно другому не мешает! — заспорил отец. — Мы, когда с твоей матерью поженились, оба были студентами.

Но под перекрёстными взглядами молодой жены и взрослой дочери Артур стушевался и махнул рукой.

Вечером Ася накрыла праздничный стол, вкладывая душу в импровизированные проводы дочери к морю. Настя впервые уезжала из дома одна. И, хоть девочка не была ей родной по крови, она давно привыкла считать её своей полудочерью, полусестрой, и поэтому сильно волновалась, хоть и не показывала виду, чтобы не огорчать мужа.

Настя тоже была переполнена эмоциями — радость, опасение и нетерпение боролись в её сердце, и ни одно чувство не могло одержать победу над другим. Поэтому, устав бороться, они просто переплелись между собой и держали Настю в состоянии птенца, готового, несмотря на все страхи, выпрыгнуть из родительского гнезда и начать махать своими крыльями. Только птенец покидает гнездо навсегда, а Настя собиралась вернуться и задержаться в отчем доме ещё на несколько лет.

После бокала шампанского девушка слегка опьянела и сказала, что больше пить не будет.

— Это правильно, — похвалил отец, — всегда держи голову в трезвости, тогда и беды никакой с тобой не случится.

После ужина Артур увёл сына прогуляться перед сном. Ася с Настей убрали со стола, перемыли посуду и стали укладывать чемодан. Особо шикарных вещей не было ни у мачехи, ни у падчерицы, но Ася, понимая, что девочке захочется выглядеть нарядной на курорте, достала из шкафа своё вечернее платье, которое надевала всего два раза и, зная, что оно очень нравится Насте, стала его аккуратно укладывать.

— Что ты, Ася, не надо! — испугалась девушка.

— Надо, надо, — отозвалась та.

— Вдруг я его испачкаю, сомну, нет, я не возьму! Ни за что! — упёрлась Настя.

— Ещё как возьмёшь, — рассмеялась Ася, — я тебе мать или кто?

Девушка выглядела растерянной. Ася приобняла её за плечи.

— Брось, Настя, подумаешь платье, испачкаешь — отстираем.

В крайнем случае, купишь мне другое с первой зарплаты.

— Так когда она ещё будет моя первая зарплата… — протянула Настя.

— Когда будет, тогда и купишь, — отмахнулась Ася и принесла из своего шкафа ещё и новую блузку персикового цвета, яркий пёстрый сарафанчик и изящные туфли на небольшом каблуке.

Настя смотрел на всё это действо, как заворожённая. Верхом щедрости Аси стал импортный купальник, который она ещё и не обновила, — вот, носи.

Настя кинулась мачехе на шею. Они нежданно-негаданно обнялись, обе заревели в голос. Прибывшие с прогулки мужчины, застав их в таком состоянии, лишились дара речи, замерев на пороге.

— Это что за разведение сырости? — спросил пришедший в себя Артур.

После вопроса отца собравшийся было зареветь за компанию Васька передумал и принял вид, по его мнению, пристойный, подходящий настоящему мужчине, то есть свёл брови и насупился. Ни дать ни взять царь Иван Васильевич Грозный в исполнении Юрия Яковлева.

— Ой, мальчики вернулись, — воскликнула Ася и принялась оправдываться: — Мы тут так по-бабьи слегка разнюнились от избытка чувств.

— Понятно, а чаи сегодня пить будем? — спросил Артур и обнял сына, переминающегося с ноги на ногу.

— Конечно, будем, сейчас закончим сборы, а вы пока марш в ванну мыть руки, а потом поставьте на плиту чайник и достаньте из холодильника торт, — распорядилась Ася.

— Мам! А нарезать его можно? — завопил обрадованный Васька, тотчас забыв о сохранении солидности на лице.

— Можно! — разрешила Ася.

Спать в этот вечер отправились поздно. Даже для Васьки вопреки заведённому распорядку было сделано на этот раз исключение. И он провертелся допоздна возле Насти, изо всех сил стараясь быть полезным.

На деле, конечно, Васька путался под ногами и мешался, но любящая брата Настя этого не замечала. Время от времени она прижимала его к себе, чмокала в макушку и шептала: «Котёночек ты мой миленький».

— Я скучать буду, — басил Васька.

— И я тоже, — признавалась Настя, — но время летит быстро, ты не заметишь, как я приеду домой.

— С гостинцами? — шмыгал носом брат.

— Конечно, с гостинцами, — прижимала его к себе Настя.

Вставать всей семье пришлось рано. До вокзала ехать больше получаса, а в девять утра поезд уже должен был отойти от перрона.

Глава 2

В начале лета в городе светать начинало ночью, вернее, в третьем часу утра. А в семь утра уже день стоял. Оранжевый солнечный шар, рассыпая золотистые искры, медленно и величаво плыл по небосводу. В ослепительной синеве неба не было ни единого облачка.

«Какой сегодня замечательный день!» — подумала Настя.

— Ну, ты готова? — окликнул её отец.

— Всегда готова! — весело отозвалась девушка, вспомнив, как он красочно рисовал ей своё пионерское детство, летние лагеря, походы. А ещё смотрела старые фильмы про детство советских детей и читала книги про «Артек».

«Наверное, в то время тоже было немало хорошего, — думала Настя, — ведь, когда папа вспоминал о тех временах, его взгляд становился добрым и грустным одновременно».

До вокзала добрались быстро и с комфортом. Отец специально для этого случая заказал такси. Приехали пораньше, не удержались и забежали в кафе-мороженое. Взрослые пили кофе, а счастливый Васька объедался миндальным мороженым.

Немного позднее, несмотря на то, что родные ещё были в купе, мысли Насти уже были далеко-далеко от них, она словно наяву слышала шёпот набегающих на ракушечник волн, видела скользящие мимо белые лёгкие яхты и большие корабли.

— Просьба провожающим покинуть вагоны, — раздался строгий голос.

Все сразу вскочили на ноги и стали говорить одновременно, перебивая, не слушая друг друга, потом почти одновременно рассмеялись. И вот последние объятья и поцелуи. Поезд медленно оторвался от перрона и двинулся в путь, сначала как бы нехотя, лениво двигая колёсами, а потом всё быстрей и быстрей. Настя смотрела на бегущих следом родителей, улыбалась и махала им рукой.

Вася так высоко подпрыгивал на руках у отца, что, казалось, сейчас он взлетит и помчится догонять поезд, уносящий прочь его сестру.

— Настя! Звони нам почаще! — прокричала Ася, сложив руки рупором.

Эта была последняя фраза, которую расслышала Настя. Выйдя за пределы города, поезд помчался ещё быстрее. «Вот она, настоящая свобода! — пронеслось в голове у девушки. — Или воля?»

Она неосознанно попыталась проанализировать, чем одна отличается от другой, но вскоре бросила это занятие.

Тем более, что в купе вернулось временно отлучавшееся семейство её попутчиков, состоявшее из мамы Сони, бабушки Аллы Дмитриевны и внучки — подростка Мариши. Женщины быстро заполнили столик едой и предложили Насте присоединиться.

— Спасибо большое, — отозвалась девушка и достала свою жареную курицу, варёные яйца, помидоры, огурцы.

— Это дело! — похвалила Алла Дмитриевна. — Сразу видно, что вас мама собирала в дорогу.

Настя согласна кивнула и улыбнулась. Она никогда никому не говорила, что Ася ей не мама…

А когда кто-то начинал допытываться, почему мама такая молодая, обе со смехом ссылались на наследственность.

Насте нравилось ехать в поезде. Ночью стук колёс убаюкивал её надёжней всякой колыбельной, а днём она смотрела на проносящиеся за окном пейзажи, лёжа на своей верхней полке или стоя в коридоре.

Пассажирки, ехавшие с ней, оказались на удивление сдержанными. Они не донимали её вопросами и не пытались излить душу. Алла Дмитриевна читала Чехова, Соня листала толстый журнал на английском языке, кажется, про историю моды, а Мариша редко отрывалась от своего айфона. В общем, все были при деле, и сама поездка всё более и более увлекала Настю. Вот они добрались до пролива. Вагоны переместили на паром. Все принялись любоваться водной гладью. Прямо над головами пассажиров с громкими криками проносились чайки. Возле борта колыхались медузы огромные, как блины из студня.

Когда некоторые из них попадали под винты и разрывались на части, у Насти замирало сердце. Её богатое воображение рисовало ей муку мученическую, которую испытывают эти безмолвные создания.

И вдруг раздались восторженные восклицания, почти все пассажиры радостно загомонили и защёлкали фотоаппаратами.

Настя повернула голову в ту сторону, куда смотрели другие, и тоже чуть не завопила от восторга — их паром сопровождало сразу несколько дельфинов. Они гигантскими свечами взмывали в воздух, влажные тела морских животных блестели на солнце и падали снова в воду.

— Какие красивые! — выдохнула девушка и принялась снимать это чудо природы, надеясь поймать наиболее удачный ракурс. «Вот Васька обрадуется», — подумала она. Брат ещё ни разу не был на море, а её в детстве родители возили несколько раз.

Тогда ещё была жива мама, и она считала, что море просто необходимо для того, чтобы ребёнок рос здоровым и счастливым. Настя вспомнила их самую последнюю поездку. Ей было семь лет. Они вот так же переправлялись на пароме. Отец держал её на руках, несмотря на протесты смеющейся мамы и сетования, ведь Настя — уже взрослая девочка. Отец же отвечал, что с высоты дочке лучше видно море. И почти точно так, как сейчас, появились дельфины.

— Настюш, а ты знаешь, — спросил папа, — что дельфины могут не спать пятнадцать суток подряд и оставаться полными сил?

Настя, конечно, этого не знала и наивно спросила:

— Это потому, что в море нет бабушкиных снотворных таблеток? Папа весело рассмеялся.

— Нет, не поэтому, хотя таблеток в море и впрямь нет. Понимаешь, Настёнок, природа так устроила дельфинов, что каждое мгновенье у них отдыхает лишь одна из половин мозга, а вторая бодрствует. По мнению учёных, это свойство помогает дельфинам выжить. Ведь дельфины не могут, как рыбы, постоянно находиться под водой, им нужно всплывать на поверхность, чтобы сделать вдох.

— Прямо как Ихтиандру, да, папа? — вспомнила Настя недавно прочитанную вместе с отцом книгу Александра Беляева «Человек-амфибия».

— Ну, примерно так, — согласился отец. — И, чтобы вовремя заметить хищника, один глаз дельфина следит за происходящим над водой, а второй — за возможным появлением хищников внизу.

— Круто! — восхитилась Настя и покрепче обняла отца.

Минуту спустя он опустил её на палубу, виновато улыбнувшись, проговорил: — Тяжёлая ты стала.

— Я расту, — серьёзно ответила Настя.

— Конечно, растёшь, — приобняла её мать, и девочка счастливо улыбнулась.

— Папа, а что дельфины едят? — неожиданно спросила девочка.

— Рыбу, моллюсков, рачков разных…

— А клювы у них как у птичек?

— Ну…

— Как жалко, что они не разговаривают, — вздохнула Настя.

— Почему же не разговаривают! — возразил отец. — У них свой язык, состоящий из почти четырнадцати тысяч звуковых сигналов, и на нём они общаются между собой.

— Но с людьми они не говорят… — стоял на своём ребёнок.

— Может, люди ещё не доросли до понимания дельфиньего языка, — пошутил папа.

— Наверное, — серьёзно согласилась Настя. — А дорастут ли когда-нибудь?

— Будем надеяться.

— Папа! А сказки о дельфинах есть?

— Сказок не слышал… Но есть легенды.

— Расскажи!

— Хорошо, слушай. Помнишь, мы читали с тобой Куна «Легенды и мифы Древней Греции»?

Настя кивнула.

— Так вот древнегреческий бог света и покровитель искусств Аполлон часто изображался верхом на дельфине и, по легендам, нередко превращался в дельфина. Однажды, приняв образ дельфина, Аполлон доставил жителей Крита в Дельфы для того, чтобы они воздвигли там храм. После этого Аполлона стали называть Аполлоном Дельфийским и Дельфиниусом…

— Ещё, папа! — захлопала в ладоши Настя.

— Настёнок, наш паром вот-вот достигнет берега…

— Папочка, ты успеешь рассказать ещё одну историю.

— Хорошо, но только одну.

Девочка согласно кивнула.

— Жил-был в античном мире юный музыкант Орион. Как-то раз он отправился в морское путешествие. Но, по-видимому, не слишком тщательно выбирал владельца судна.

«Или туроператора», — невольно усмехнулась про себя выросшая Настя, но, вернувшись в прошлое, снова услышала голос отца.

— Команда корабля решила избавиться от музыканта, чтобы завладеть его имуществом. Убивать его своими руками никто из разбойников не захотел, и ему предложили выброситься за борт. Юноша пропел прощальную песню и бросился в морскую пучину. Но случилось чудо! Он не утонул, на помощь ему приплыл дельфин и отвёз музыканта домой. Разбойники же были сурово наказаны. А дельфинов древние греки с тех пор стали боготворить.

— Дельфины, правда, могут спасти человека? — спросила Настя.

— Правда, — ответил Артур, — и таких случаев за историю человечества набралось немало.

Пролив остался позади, вагоны снова поставили на рельсы, и впереди у семьи был самый счастливый отдых на море. Повториться ему было не суждено.

Настя кончиком мизинца смахнула невольную слезу и отошла от борта.

В Симферополе девушка направилась на автобусную остановку, чтобы отправиться в маленький прибрежный городок к тётушке Анюте. Но тут она услышала, как кто-то закричал: «Настя, Настя!»

Замедлив шаг, девушка оглянулась.

— Фух! Успел! — выдохнул облегчённо приблизившийся к ней мужчина среднего роста с намечающейся лысиной посреди каштановых волос и большими внимательными глазами. Насте он почему-то напомнил оленя из старой сказки про Снежную королеву.

— Вы кто? — растерянно спросила девушка.

— Я Гриша, сын Анны Васильевны Ситниковой.

— Тёти Анюты?

— Тёти Анюты, — улыбнулся он.

— Но вы совсем не похожи на тётю Раю…

— А почему я должен быть на неё похож? — ещё больше развеселился мужчина.

— Так она же ваша сестра… — не слишком уверенно проговорила девушка.

— Двоюродная. Ну, поехали?

Она кивнула. Гриша взял из её рук чемодан и хотел стянуть сумку с плеча.

— Сумку я сама, она лёгкая, — запротестовала Настя.

— Сама, так сама, — легко согласился он и быстро пошёл в сторону выхода. Настя едва успевала за ним.

Вскоре они оказались на площади перед вокзалом, и багаж Насти был помещён в багажник синего «жигулёнка». А сама Настя села на переднее сиденье рядом с Гришей…

Она мучительно раздумывала о том, как ей его называть: дядя Гриша или просто Гриша? И Настя решилась на маленькую хитрость.

— А вы старше тёти Раи или моложе?

— Старше на 2 года. У меня у самого такая же дочура, как ты.

Настя облегчённо вздохнула: быть сыну тёти Анюты дядей Гришей. И бросила пробный камень:

— Дядя Гриша, а вы живёте вместе с тётей?

— Нет, ну что ты! — рассмеялся он. — Я давно живу отдельно, сначала сам по себе, а потом с семейством. Пятнадцать лет назад мы купили квартиру в новом микрорайоне. Ты ведь знаешь, теперь и в курортных городах высотки ставят?

Она кивнула.

— Мама живёт недалеко от моря в нашем старом, но уютном домике. Я уверен, тебе у неё понравится.

— А других жильцов там много? — осторожно спросила Настя.

— Каких других? — удивился он.

— Но ведь на лето много туристов приезжает…

— A-а, это… Нет, мама не сдаёт жильё. Мы с братом ей помогаем, да и пенсия у неё неплохая. Опять же маленькое хозяйство, свои овощи, фрукты. Хотя время от времени приезжают отдыхать и останавливаются у неё и мамины, и наши с братом знакомые, сейчас она одна, поэтому будет очень рада твоей компании.

— Спасибо, дядя Гриша.

— Не за что. Отдыхай, набирайся сил. А то вы все, северяне, такие бледные, как спаржа, которую от света укрывали.

Настя весело рассмеялась от его сравнения и ответила:

— Дядя Гриша, я не северянка. Мой город в средней полосе России.

— По мне всё равно, в какой ты там полосе. Если у вас зима шесть месяцев, солнца кот наплакал да моря тёплого нет, то все вы в моём понимании северяне.

— Скажете тоже, — отмахнулась девушка.

— Скажи спасибо, что в чукчи или в якуты не записал тебя, — пошутил он.

— У моей подруги сестра за якута вышла, — сообщила Настя.

— И как? — спросил мужчина.

— Хорошо. У них уже два малыша.

— В юрте?

— Нет, — рассмеялась Настя, — они в городе живут.

— Холодно там у них, — поёжился мужчина, — поди, зуб на зуб не попадает.

— Подруга рассказывала, что в Якутии все очень переживают из-за потепления климата.

— Надо же… — покачал головой Гриша.

— Боятся, что вечная мерзлота растает.

— Если это и случится, то не в этой жизни, — уверенно заявил мужчина.

Настя посмотрела на тянущиеся за окном горы, потом на береговую полосу и вдруг увидела пологий холм сиреневато-лилового цвета.

— Ой, что это? — спросила она.

— Где?

— Да вон же, вон, — она махнула рукой в сторону проплывающего мимо холма.

— А, это лаванда, — он опустил стекло, и в салон ворвался опьяняющий аромат, от которого у Насти сразу закружилась голова.

— Тогда знаю, — тихо проговорила она. — Ася лавандовое масло в аптеке покупает и добавляет в ванну.

— В аптеке, — хмыкнул он. — Ну северяне вы даёте!

— Правда-правда! — заверила его Настя. — И пахнет хорошо, но не так сильно, как здесь, — признала девушка.

— Это она на солнышке разомлела.

— Кто?

— Лаванда, — улыбнулся Григорий, — кто же ещё…

— Я бы так хотела увидеть её поближе.

— Увидишь, у мамы она на грядке растёт.

— Как на грядке? — не поверила Настя.

— Как капуста… Но и в совхоз можно съездить. Вот обживёшься, акклиматизируешься, и съездим.

— Ой, спасибо, дядя Гриша! — Настя от радости была готова броситься на шею сыну тёти Анюты.

— Когда съездим, тогда и будешь благодарить, — заметил он философски. — Вообще-то, невелик труд для меня.

— Всё равно спасибо вам.

Девушка хотела добавить: «Вы такой добрый!» — но постеснялась.

Незаметно они въехали в городок, и Григорий снизил скорость. Город показался Насте таким ярким и сонным, как рисунок старинных мастеров на лакированной шкатулке. Парки, скверы, фонтаны, кафе, множество зелени и цветов, упоительная смесь ароматов и яркие вереницы отдыхающих.

Но вот свернули в частный сектор, миновали несколько улиц, стало непривычно тихо, и даже жара, кажется, ослабела, напуганная соленым ветерком с моря. Вскоре подъехали к деревянной калитке густо оплетённой вьющейся зеленью, на фоне которой покачивались граммофончики розовых, белых, голубых цветков на длинных стебельках.

— Мама, — закричал Григорий и толкнул калитку, которая оказалась открытой.

Навстречу им выпрыгнул большой пёс, покрытый длинной рыжей шерстью с большими белыми пятнами. Он зарычал, но, увидев Григория, высоко запрыгал, норовя лизнуть того в щёку.

— Какой красивый! — вырвалось у Насти.

Пёс замер и внимательно посмотрел на девушку блестящими карими глазами.

— По-моему, ты ему понравилась, — усмехнулся Григорий и обратился к собаке. — Каштан, не обижай гостью.

Каштан лёг на землю и пару раз вильнул хвостом.

— Ну вот и договорились, — мужчина ласково потрепал пса.

И тут из дома вышла полная женщина в голубом платье в мелкий горошек и в кружевной шляпке.

— Гриша! — воскликнула она радостно. — Привёз Настеньку.

— Как видишь, — хмыкнул сын и чмокнул мать в щёку.

Женщина тем временем подошла к Насте и обняла её.

— Я очень-очень рада, — сказала она, — Раечка так много писала мне о вашей семье и о тебе. Надеюсь, тебе понравится у меня.

— Я тоже, — смущённо отозвалась Настя.

— Да ты не смущайся! Пойдём в твою комнату. Переоденься и приходи пить чай вот сюда, — она указала на летнюю веранду и тут же обратилась к сыну: — Ты останешься чаю попить, Гриша?

— Рад бы, — отозвался он, — да грехи в рай не пускают. Дел по горло. Так что, мать, я побежал.

— Пока, пока, — сказала пожилая женщина, не выказывая особого сожаления из-за скорого ухода сына.

Настя догадалась, что Гриша так часто навещает мать, что та не успевает соскучиться.

— До свиданья, Настя, — попрощался Григорий с девушкой, — ещё увидимся.

— Спасибо вам, дядя Гриша, до свиданья.

Хозяйка отвела Настю в небольшую, но такую уютную комнатку, что та от удовольствия чуть в ладоши не захлопала.

— Нравится? — спросила тётя Анюта.

— Очень, — искренне ответила девушка.

— Тогда располагайся, а я пока на стол накрою, — и она вышла, тихо прикрыв за собою дверь.

— Какая я счастливая! — воскликнула Настя и подошла к окну. Она увидела розы, растущие на клумбе, трельяж, увитый виноградом, дальше персиковые деревья, абрикосы, кажется, алычу, груши и… услышала шум моря. «Значит, оно совсем близко», — с замиранием сердца подумала Настя.

Девушке понравилась не только её комнатка, но и тётя Анюта. По рассказам маминой подруги тёти Раи, Настя представляла тётушку Анюту этакой доброй феей. Она именно такой и оказалась.

— Как здорово! — Настя закружилась по комнате. Потом спохватилась, умылась в крохотной ванной комнате, переоделась и отправилась на террасу, которую ей перед этим показали.

Тётушка хлопотала возле накрытого стола, расставляя тарелки с пирожками, ватрушками и разливая ароматный чай, пахнущий мятой и мелиссой.

— А вот попробуй лавандовый мёд, — обратилась она к Насте, — я уверена, что раньше тебе лакомиться им не доводилось.

— Не доводилось, — легко согласилась Настя и зачерпнула чайной ложкой духмяную густую жидкость прозрачно-жёлтого цвета. Поднесла ложку ко рту, осторожно взяла губами совсем немного и замерла. От удовольствия у неё даже дыхание перехватило. И целая гамма послевкусия — сладость, горечь, фруктовые нотки…

— Вы правы, тётя Анюта, в жизни такой вкуснятины не ела.

— Ну так ешь, пока гостишь у меня хоть каждый день, сколько хочешь. Ты, Настенька, пирожок возьми. Этот вот с зелёным луком, а этот с капустой да яйцами.

— Спасибо большое, я всё непременно попробую, — поблагодарила девушка.

После чая тётя Анюта показала Насте свой садик, они вместе набрали целую корзину груш, винограда и персиков. Абрикосы, уже переспевшие, уложили в отдельное блюдо. Часть решили съесть, а часть засыпать сахаром, чтобы завтра сварить варенье.

Кроме фруктов, в саду пахло цветами, травой, влагой от мини фонтанчиков, разбрызгивающих воду.

Правда, систему полива тётя включала ненадолго, привыкла беречь воду. Однако с непривычки от разнообразия ароматов у девушки закружилась голова. Ведь, живя в огромном городе, ей приходилось изо дня в день дышать совсем другими запахами…

— Теперь пойдем, я покажу тебе своих курочек, — сказала тётя Анюта, — а то, как солнце опустится, они спать уйдут.

Куры были большие и ярко-рыжие. Но самое большое впечатление на Настю произвёл петух. Он был тёмно-зелёного цвета, только в хвосте всеми оттенками изумруда сверкали более светлые перья, тоже все зелёные. Большой гребешок был словно вырезан искусной рукой мастера из цельного куска рубина, а глаза отливали оранжевым янтарём.

Настя ни разу не видела такого петуха — абсолютно зелёного, и, не удержавшись, она воскликнула:

— Какой красавец!

Петух, вероятно, оценив её искреннее восхищение, склонил голову сначала направо, потом налево, внимательно посмотрел и одобрительно пробормотал: «Ко-ко-ко».

— А когда он будет петь? — спросила шёпотом Настя.

— Скоро. В полночь, потом до зорьки и на зорьке.

— Всегда в одно и то же время? — спросила Настя.

— Примерно, — улыбнулась тётушка Анюта.

Каштан, которому хотелось получить свою порцию внимания и восхищения, крутился у них под ногами. Когда хозяйка ласково потрепала его, как Настин братишка Вася, запрыгал на месте, а потом, тихо поскуливая, завертел хвостом.

Девушка, мечтающая с детства о собаке, но не имеющая возможности поселить ту в их маленькой квартире, быстро подружилась с Каштаном и всегда откладывала лакомый кусочек, чтобы угостить новоприобретённого друга.

Оставшуюся часть вечера они просидели на террасе. Тётя Анюта интересовалась, как там живёт Рая, и вообще, как жизнь в далёких российских городах.

Темнота наступила неожиданно для Насти, то есть практически мгновенно. Точно кто-то опустил фиолетовый бархатный занавес и горстями рассыпал по нему крупные мерцающие звёзды, а для полного очарования повесил и луну, ослепительно яркую и низкую. Казалось, если привстать на цыпочки, то до луны можно достать рукой.

Когда глаза девушки, привыкли к ночному освещению, Настя увидела, как над петуниями и левкоями порхают большие ночные бабочки. В этом приморском городе всё было таким удивительным и волшебным…

— Пошли-ка в дом, — донёсся до неё голос тёти Анюты, — у тебя уже глаза слипаются.

И тут девушка почувствовала, что у неё не только глаза слипаются, но и ноги стали как ватные. Добравшись до своей постели, она тотчас уснула. А под утро ей приснился странный сон…

По голубому небесному лугу бежали облака, курчавые, как ягнята, и между ними то там, то здесь появлялась смешная улыбающаяся мордашка маленького ангелочка.

— Мама, это я, — пропел он хрустальным голосочком.

И Настя проснулась.

— Приснится же такое, — пробормотала девушка и расстроилась. — Ну вот, я проспала всё на свете и не слышала, как пел петух тёти Анюты.

Глава 3

Настя умылась и вышла на веранду. День был жарким и душным с утра. Под ноги ей сразу кинулся Каштан, улыбнувшись, она ласково коснулась пальцами рыже-белой густой шерсти собаки.

Тётушка Анюта уже не спала.

— Поешь, — сказала она девушке, — я там тебе яйца сварила, госты приготовила, а чай нальёшь сама.

Настя поблагодарила хозяйку, наскоро перекусила, съела одно яйцо, второе отдала Каштану. Очистить не успела, и пёс сжевал его вместе со скорлупой. На морде его было разлито такое наслаждение, что вначале оторопевшая Настя подумала, что собакам, наверное, кальций только на пользу. Погладив пса, девушка заспешила к морю. Увидев его совсем близко, она радостно запела:

— Купаться, купаться, а гном идёт купаться! — и вприпрыжку, как юная козочка, приблизилась к берегу.

Вот и оно, море, во всех своих проявлениях не раз запечатлённое и воспетое кистью Айвазовского. Одухотворённая стихия, обладающая необъяснимой магией притяжения для миллионов людских сердец во всём мире. Настя протянула руки и замерла в предвкушении погружения в это чудо из чудес.

Море переливалось голубым и зелёным, а золотые солнечные блики качались на волнах, точно звёзды, не пожелавшие уплывать вместе с отступившей ночью в потаённые уголки вселенной.

Как хорошо, что тётя Анюта жила так близко от дикого пляжа, вокруг не было ни души! Даже чаек не было слышно.

Настя медленно дошла до границы ракушечника и воды, позволила волнам дотянуться до её ног и облизать ступни. Потом сделала шаг навстречу, ещё один и ещё, наконец, погрузившись в воду по грудь, оттолкнулась от дна ногами и поплыла.

— Как хорошо! — воскликнула девушка. — Как хорошо!

Плавала Настя, по словам отца, не хуже Ихтиандра, поэтому воды совсем не боялась. Даже в реке она рисковала доплывать почти до середины. А море отличалось своей благо склонностью и к начинающим пловцам. Оно, как заботливая няня, и поддержит, и поможет. Поэтому девушка плыла и плыла, пока слегка не притомилась. После чего легла на спину и позволила морю нести себя туда, куда ему захочется.

Настя смотрела на ярко-синее небо, залитое солнцем, слушала крики появившихся чаек. Слегка повернула голову и увидела скалы, вернее, нагромождение серых скал, напоминающих разрушенную древнюю крепость или старинный замок. Заметив грот, наполовину заполненный водой, Настя вспомнила битву Ихтиандра со спрутами. Но в Чёрном море, насколько она знала, осьминоги не водились, поэтому она вплыла в грот.

К счастью, там были только маленькие рыбки и мидии, облепившие стены. Было слышно, как с другой стороны о скалы разбиваются волны и тихо урчат, как раздражённые непреодолимым препятствием молодые львы. Настя выплыла из грота.

«Ой, кажется, я далеко заплыла, — спохватилась она, — наверное, надо возвращаться. А впрочем, пройдусь обратно по суше. Это будет даже интереснее. Заодно изучу окрестности».

И Настя поплыла к берегу. Она коснулась босыми ступнями дна и с любопытством оглядела незнакомое место. Небольшая, но аккуратная тропинка вела к пляжу, усыпанному белым песком. Ей казалось, что на пляже нет ни души, и, весело плескаясь, вышла на берег.

— О, русалка! — раздался восхищённый мужской голос.

Настя невольно вскрикнула и замерла на месте.

— Простите, — тихо сказала девушка, — я думала, что это дикий пляж.

— Он вполне может считаться таковым, — незнакомец ослепительно улыбнулся напуганной девушке. — Как вас зовут? — спросил он.

— Настя, — её ресницы испуганно затрепетали.

— А меня Олег. Вы отдыхаете где-то поблизости?

— Да, наверное, — отозвалась она растерянно.

Он весело рассмеялся.

— Вы не знаете, где живёте?

— Знаю. У тёти Анюты. Просто я пошла купаться, забылась и заплыла дальше, чем думала. И теперь… — Настя растерянно оглянулась вокруг.

— Понял, не знаете, где оказались, — пришёл он ей на помощь.

Она кивнула.

— Ничего, это дело поправимое. Хоть я и сам неместный, — он снова рассмеялся, — но вашу тётю мы легко отыщем.

— Как?

— Насколько я понимаю, она живёт в частном секторе недалеко от моря.

— Да, в Бирюзовом переулке.

— Вот видите, дело, как говорится, и выеденного яйца не стоит. Так что ноу проблем! — он подошёл поближе, и Настя затаила дыхание.

Ни разу в жизни ей ещё не доводилось стоять рядом с таким потрясающим мужчиной. Она смотрела в его насмешливые карие глаза и видела скачущих в них бесенят.

— Не надо меня бояться, — сказал он слегка охрипшим голосом, — я не кусаюсь.

— Да? — она отступила на шаг.

— Абсолютно точно, — он снял с плеча полотенце и накинул его на плечи вздрагивающей девушки.

— Мне не холодно, — прошептала она.

Он и сам догадался, что её дрожь не от холода, а от нервов.

— Всё равно вам не мешает согреться, — прошептал он, приподнял одним пальцем её подбородок и заглянул в бездонные глаза.

«Господи, какие они голубые», — изумился он. Ему и впрямь казалось, что он видит… седьмое небо.

Она понравилась ему с первого взгляда. У него ещё никогда не было таких девушек, пахнущих первозданной чистотой.

— Русалка, — выдохнул он зачарованно.

— Я Настя, — напомнила она по-детски доверчиво.

— Я буду звать тебя Туся, не возражаешь? — незаметно он перешёл на ты.

Настя покачала головой.

— Идём, — он взял её за руку.

— Куда?

— Ты же не можешь идти домой в таком виде? — спросил он, с улыбкой обозрев её с ног до головы. — Хотя я нахожу твой купальник очень милым.

— Но…

— Никаких но. Я живу у своего близкого друга. Сейчас мы подберём тебе одежду, я возьму машину и отвезу тебя домой.

— Нет, нет, что вы! — Настя вырвала руку. — Я никуда не пойду!

— Но почему? — изумился он.

— Просто я…

— Просто ты трусиха. Я ведь уже сказал, что не кусаюсь, — он шагнул к ней с намерением взять её снова за руку, в крайнем случае, если будет упираться, просто подхватить на руки и унести в дом.

Он знал, что у жены его друга Ольги гардероб ломился от одежды. Олег быстро прикинул, что тряпки Ольги примерно такого же размера, что и одежда Насти. Так что он оденет девушку, познакомит с друзьями, напоит кофе и отвезёт домой. Именно такой он представлял программу завоевания её доверия.

Но планам его не суждено было сбыться. При первом же его шаге в её сторону Настя сорвалась с места и буквально стрелой полетела к морю, добежав до воды, поднырнула под волну и поплыла.

— Туся! — закричал он. — Туся!

Она не только не отозвалась, но и не оглянулась.

— Русалка… — пробормотал он, глядя с улыбкой ей вслед. — Плыви, плыви, от меня всё равно не уплывёшь.

Вернувшись в дом друга, он нашёл Сергея и Ольгу сидящими за накрытым столиком под зонтиком.

— Ты куда пропал? — спросил друг.

— Да вот хотел искупаться,

— Искупался?

— Нет.

— Что же тебе помешало? — улыбнулась Ольга.

— Не что, а кто, — поправил он.

— Ну и кто же?

— Русалка.

— Русалка?! — выдохнули одновременно супруги. — Шутишь?

— Ничуть, — и Олег с удовольствием рассказал им о своей встрече с девушкой.

— Странно, — сказала Ольга, — как она сюда попала?

— Случайно заплыла.

— Ты, надеюсь, сказал ей, что это частный пляж?

Супруг Ольги весело расхохотался.

— Дорогая, какой же дельфин станет отпугивать русалку?

— У вас только бабы на уме, — сказала она, шутливо щёлкая мужа по носу.

— Я пас, дорогая, ты ведь знаешь: после свадьбы я ни-ни. А Олегу можно, он пока холостой.

— Холостой-то, холостой, но ненадолго, — она погрозила мужчинам пальцем, — позвоню вот Рите.

— Сплетничать, дорогая, нехорошо, — укорил её муж.

— Ольга, ты не знаешь, где находится переулок Бирюзовый? — встрял Олег в шутливую перепалку супругов.

— Знаю, конечно. Я ведь выросла здесь. Не всегда мой папочка ворочал нынешними капиталами.

Да, капиталы у отца Ольги были знатные, и Олег порой слегка завидовал другу. Ольгу нельзя было назвать красавицей, но и дурнушкой та не была. Среднестатистическая девушка. А ради таких денег и с крокодилом многие пойдут под венец.

— Ты объяснишь, как туда проехать?

— Значит, русалка обитает в Бирюзовом переулке? — насмешливо спросил друг.

— Гостит у тёти Ани. Вернее, Анюты, — поправил себя с улыбкой Олег.

— А как фамилия этой тёти?

Олег развёл руками.

— И как же ты её собираешься искать?

— Этот переулок Бирюзовый большой?

— Не очень.

— Тогда, уверен, что проживает там не так уж много тётушек с таким забавным именем.

— Ничего оно не забавное, — фыркнула Ольга, — а очень даже милое и навевает приятные воспоминания детства.

— Это, какие же, такие воспоминания? Поделись с законным супругом, — муж поймал руку Ольги и пощекотал пальцем её ладонь.

Она довольно хихикнула и сказала:

— Когда я была маленькая, папа по утрам брился электрической бритвой и всегда напевал песню про цветочницу Анюту, которая круглый год обитала в цветочном магазине, пахнущем полевыми ароматами и цветочной пылью. И каждому желающему прикалывала на грудь розу.

Оба мужчины не выдержали и громко расхохотались.

— Несерьёзные вы люди, — сказала Ольга, — если будете продолжать ржать, то Бирюзовый переулок будете искать методом тыка.

— Мы серьёзны, как никогда, — проговорил Олег. — Олечка, красавица, ну, пожалуйста, хочешь, я упаду на одно колено?

— На оба! — воскликнула она азартно.

И мужчина театрально рухнул на оба колена возле её ног. После чего Ольга смиловалась и подробно описала, как найти влекущий его переулок.

Переулок он нашёл довольно быстро, легко выяснил, где живёт тётушка Анюта, и одна из старушек под большим секретом поведала ему, что Анюта комнат приезжим не сдаёт. К тому же сейчас у неё гостит молоденькая девушка, то ли родственница, то ли приятельница.

Олег, когда ему было нужно, умел очаровывать женщин любого возраста — от восьми до ста. Старушка не была исключением, она поддалась воздействию его чар и настолько расчувствовалась, что предложила вежливому молодому человеку пожить у неё столько, сколько захочется. Но Олег поблагодарил женщину и расстался с ней, сославшись на то, что хотелось бы жить… подальше от моря.

Та растерялась от неожиданности и не нашла, что ответить. Пока думала, учтивый молодой человек уже исчез.

Олег же осмотрел окрестности и вычислил тропинку, по которой Настя могла спускаться к морю. Именно там он и поджидал её на следующее утро.

— Вы?! — изумилась девушка, увидев его.

Он галантно поклонился, приложив руку к груди.

— Как вы нашли меня?!

— Кто ищет, тот всегда найдёт, — отшутился он строками из известной песни.

— Ну и ну, — сорвалось с её губ.

— Не понял, вы одобряете или осуждаете мой поступок, сударыня? — улыбнувшись, решил он временно отыграть назад и обратился на вы.

— Я и не знаю даже, что мне делать, — призналась Настя.

— Зато я знаю, — быстро нашёлся он, — пойдёмте купаться!

— Собственно, за этим я и шла…

— Ну, вот и отлично, составлю компанию.

— А вы хорошо плаваете?

— Как рыба! — заверил он.

— Хорошо, так и быть, — вздохнула она, — идёмте.

Они пришли на небольшой дикий пляж, Настя сбросила свой пёстрый сарафанчик и бросилась в воду. Олег сначала стоял и смотрел на девушку. Любование ею доставляло ему огромное удовольствие. Невольно он признался самому себе, что такое происходит с ним впервые в жизни.

«Как она хороша, как естественна, точно ребёнок, выросший вне цивилизации, или цветок, расцветший там, где не ступала нога человека, — думал он. — Кажется, я становлюсь поэтом», — усмехнулся мужчина.

Потом наклонился, открыл её сумку, бегло просмотрев содержимое, вытащил телефон и послал с него сообщение на свой сотовый. Теперь у него был номер девушки. Он положил телефон на место, разделся и бросился в воду. Через несколько минут он догнал Настю, хотя для этого ему пришлось приложить серьёзные усилия. Девушка плавала великолепно.

Олег и сам вдруг почувствовал себя ребёнком. Они резвились в воде, догоняя друг друга, ныряя и выбивая фонтаны брызг. Потом доплыли до одной из скал и забрались по довольно удобным уступам наверх.

— На этой скале я выгляжу как Лорелея! — воскликнула девушка и засмеялась, не в силах сдерживать радость.

— Кто? — Олег выгнул правую бровь.

— Лорелея. Ну, помните, немецкие народные сказки?

Он улыбнулся.

— На крутой скале, на восточном берегу Рейна, можно часто было увидеть сидящую прекрасную деву или речную нимфу, — охотно пояснила Настя.

Мысленно поблагодарив отца-филолога за знания, которые тому удалось вбить в его голову, Олег процитировал Гейне: «И всякий так погибает от песни Лорелей».

— Ну, — улыбнулась Настя, — не всегда же всё так печально заканчивается.

— Надеюсь, — улыбнулся он в ответ девушке и подошёл к ней ближе.

Она замерла. В это время высоко-высоко в небе чья-то маленькая ручка дотронулась до облака, похожего на белый парус, потом показалась фигурка, напоминающая облачко. Но голубые глаза и улыбка на детской мордашке были такими отчётливыми, что любой поднявший в это время голову и взглянувший на небо рассмотрел бы их без труда.

— Мама, — тихо-тихо выдохнули пухлые губки и добавили нежно: — И папа.

Олег сделал ещё пару шагов и, ощутив волны её прерывистого дыхания, прошептал:

— Что? — выдохнула Настя тоже шёпотом.

— Что с тобой, моя прекрасная Лорелея?

— Ничего. Клеменс Брентано?

— Возможно…

— Ну так вот, на самом деле Лорелея страдала, потому что её покинул возлюбленный.

— Как он мог, — прошептал мужчина, наклоняясь к её лицу.

Неожиданно для Олега Настя упёрлась ему в грудь и оттолкнула с такой силой, что мужчина не удержался, взмахнув руками, сорвался со скалы.

Девушка испугалась, ойкнула и закричала:

— Олег, Олег, вы живы?

— Кажется, — откликнулся он, подплывая к уступам, — спуститесь или мне подняться снова к вам?

— Нет. — она прыгнула в воду и направилась в сторону пляжа, с которого началось их плавание.

— Вы дикая, — вздохнул он, когда выбрались на берег.

— Может быть, но вы ведёте себя несдержанно.

Он запрокинул голову назад, и весело расхохотался.

Настя, как завороженная, смотрела на завитки его мокрых каштановых волос, на лицо, покрытое красивым загаром цвета созревающих персиков, твёрдые чувственные губы, широкие плечи, мускулистую грудь, на волосках которой сверкала вода. Ниже её взгляд опуститься не решился.

Она приподнялась на цыпочки и прижалась к его губам. Он тотчас поймал ее руки и притянул девушку к себе.

— Ой, нет, что я делаю! — воскликнула она, опомнившись, вырвалась и убежала.

— Настя! Настя! — закричал он ей вслед, но догонять девушку не стал.

Вместо этого вечером он набрал номер её сотового.

Да, — отозвалась она удивлённо, — кто это?

— Олег.

— А откуда у вас номер моего телефона?

— Я бы мог сказать, что от верблюда, но воздержусь…

— Я не понимаю.

— Когда вы бросились в воду, я заглянул в вашу сумочку и узнал то, что мне нужно было.

— А разве вам не говорили, что лазать без спросу в чужие сумки нельзя? — возмутилась она так искренне, что Олег поспешил покаяться:

— Простите, Настя, этого больше не повторится.

— Ладно… — смягчилась она. — Зачем вы мне звоните?

— Хочу пригласить вечером погулять по городу.

— Не знаю даже… — пробормотала она растерянно.

— Настя! Вы боитесь меня?

— Нет! Если только слегка опасаюсь вашей несдержанности… — призналась она с наивной искренностью.

— Обещаю вести себя примерно. Тем более мы всё время будем среди других людей, вам нечего опасаться.

— Хорошо, я согласна.

— Приеду за вами в восемь.

— Так поздно?

— Настя! — рассмеялся он. — Восемь часов вечера — детское время.

Она тихо вздохнула, прошептала с лёгким отчаянием: «Хорошо», — и отключилась.

Олег повернул голову и встретился взглядом со своим отражением в зеркале, подмигнул двойнику и обронил небрежно:

— Кажется, друг, мы с тобой утратили квалификацию. Как ты думаешь?

Но персонаж из Зазеркалья не проронил ни слова. Можно было подумать, что его абсолютно не волнует происходящее в реальном мире…

Вечер был душным. Пахло розами и кипарисами, настоянными на зное ушедшего дня. Олег сидел в машине и смотрел на часы. Настя опоздала на шесть минут. Она, точно мотылёк, выпорхнула из-за калитки, быстро оглянулась по сторонам и почти бегом направилась к его машине.

— Привет, — сказал он, открыв перед ней дверцу и не удержавшись, чмокнул её в щёку.

— Ты обещал, — укорила она смущённо.

— Но так принято во всём цивилизованном мире, — попробовал он оправдаться.

— В штатах, что ли? — фыркнула она.

— Ну почему именно в штатах, и в Европе тоже.

— Давайте лучше придерживаться того, что принято у нас.

Своим строгим тоном она напомнила Олегу его первую учительницу — юную тонкую, как тростник, девушку, только-только окончившую педагогический университет.

— Давайте, — покладисто согласился он, и невольная улыбка проскользнула по его губам.

Он привёз её на набережную, поставил машину на платную стоянку.

— Ты не против, чтобы мы погуляли пешком? — спросил он и осторожно взял её за руку.

— Не против…

В приморском парке аллеи переливались разноцветным светом, на крыльях взлетающих ввысь фонтанов плясали радуги, волны цветов накатывали на тротуары и выложенные плиткой дорожки.

Он привёл её в кафе «Приморское», которое вечером работало как ресторан. Настя вопросительно посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

— Не бойся, — шепнул он интимно, — тебе понравится.

— Но… — она замедлила шаг.

— Ты никогда не была в ресторане?

— Почему! — возмутилась Настя. — Двоюродного дедушки семьдесят лет отмечали в ресторане «Золотой ключик».

— Как? — переспросил он и, не удержавшись, хихикнул.

— Ничего смешного, — парировала она серьёзно, — это очень хороший ресторан.

— Но тебе там не понравилось? — он осторожно провёл пальцем по её щеке.

Она покачала головой.

— Почему?

— Шумно, душно и невкусно, то есть не по-домашнему, — пояснила Настя.

— Понятно. А здесь, — Олег кивнул на ресторан, светящийся яркой иллюминацией, — тебе понравится. Обещаю, — его губы почти уткнулись в мочку её уха.

Сердце у Насти забилось быстро-быстро, а ноги начали подгибаться в коленях.

— А если?… — прошептала она, утрачивая решимость.

— Если не понравится, мы сразу уйдём, — заверил он.

— Обещаешь? — она тоже невольно перешла на ты.

— Обещаю, — сразу ответил Олег, заметив её оговорку, и сразу отнёс её к своей маленькой победе.

Ресторан поразил Настю не только роскошью внутреннего убранства, но и царящим вокруг уютом. Особенно ей понравилось, что в зале много растений, начиная от пальм и розанов и заканчивая ампельными, висевшими в ажурных кашпо и изящно спускавшимися в самых неожиданных местах.

— Красиво, — вырвалось у неё.

Олег кивнул и повёл её к заранее заказанному столику.

Когда им принесли меню, он протянул его девушке, которая стала читать названия и увидела цены… Сердце её ухнуло в бездну.

— Я не голодная, — сказала она, не поднимая на него глаз.

— А я голоден, как волк, — улыбнулся он ей обезоруживающе.

— Тогда сам выбери. Потому что я не знаю…

— Хорошо, — легко согласился он.

Сначала Настя старалась есть неторопливо, понемногу. Но не заметила, как постепенно съела всё, что было на её тарелках. Признаться, она никогда в жизни не ела ничего подобного. Олег не забывал подливать девушке шампанское, и у нее, не привыкшей к дорогим игристым напиткам, довольно скоро закружилась голова.

Потом они танцевали. Ноги плохо слушались Настю, и девушка почти висела на своём спутнике. А он, пряча довольную улыбку в уголках губ, прижимал к себе её ставшее послушным тело, жадно вдыхал аромат её волос.

Настя чувствовала, как горячие руки Олега скользят по её телу, и ей казалось, что танцует с ним нагая… Великолепное платье мачехи не защищало девушку от огня, исходящего от возбуждённого мужчины.

Когда он поднял её подбородок и коснулся губами её губ, то девушка чуть не рухнула прямо посередине тала. Он подхватил её на руки и отнёс за столик. Налил воды, и Настя залпом её выпила.

— Отвези меня, пожалуйста, домой, — попросила девушка жалобно.

Олег посмотрел на её слегка растрепавшуюся причёску, разглядел отчаяние, плескавшееся в её глазах, и решил, что форсировать события не стоит.

Конечно, проговорил он, успокаивающе улыбаясь и накрывая ее прохладную руку своей горячей ладонью.

Ощутив тяжесть руки Олега, Настя замерла, как кролик перед пастью удава. Нo удав оказался на этот раз добрым, он не стал набрасываться на перепуганного насмерть зайчика…

Довезя девушку до дома, Олег проводил её до калитки, на миг, не больше, задержал в своих объятиях и поцеловал сначала в правый глаз, потом в левый, проговорив:

— Спокойной ночи, Тусенька. До завтра.

— До завтра, повторила она, как эхо, и скрылась в темноте.

Он посипел некоторое время, прислушиваясь к шороху её шагов. Потом решил провести эту ночь с размахом. Но неожиданно для самого себя передумал и поехал домой.

Хозяев дома не было, и Олег, переодевшись, спустился к морю. Сначала он смотрел на тёмные волны и слушал, как они гудят в гроте, а потом разделся, вошёл в воду и поплыл в направлении серебряной лунной дорожки…

Олегу казалось, что в его сердце, не спросив на то согласия, поселилась Лорелея, теперь его внутренний мир освещается её голубыми глазами, а вместо солнечных лучей светят лёгкие пряди её золотистых волос.

— Какая она, однако, несравненная, — пробормотал он вслух, и тотчас волна закрыла ему рот, самым прозаическим образом разбив его романтические фантазии. Сердито отплёвываясь, Олег поплыл к берегу.

Глава 4

Утро наступило слишком рано…

Хотя, если честно, то это просто он лёг спать слишком поздно. Первая же мысль, навестившая его при пробуждении, была о ней, о Насте…

Олег не считал себя ни романтичным, ни сентиментальным человеком, он никогда не жил высокими чувствами…

К тридцати годам, по его собственному мнению, он многого добился в жизни. Всегда выбирал правильных друзей, поступил в правильный вуз и, окончив его, нашёл правильную работу. Сейчас он уже дорос до начальника отдела кредитования в крупном банке и собирался продолжить карьеру по восходящей. Оставалось только правильно жениться, не допустив ошибку при выборе тестя.

С собственными родителями, как считал Олег, ему, мягко говоря, не повезло…

Его отец — филолог, наивный романтик — посвятил всю свою жизнь служению науке, не менее наивная мать всю жизнь несла крест отцовской Музы. Им было всё равно, что они едят, во что одеваются, на чём спят. Зато последнюю копейку они и сейчас готовы отдать за какую-то древнюю книжку, покрытую плесенью веков. Оба родителя мечтали, чтобы сын продолжил династию и писал никому не нужные в наше потребительское время научные работы по древней и классической литературе.

«Смешно», — думал сын. Нет уж, с него достаточно того, что он натерпелся в детстве. И от этих — ах, Вергилий, ах, Ронсар, ах, Достоевский — у него скулы сводит.

У Олега свой путь. Духовность хороша, когда ты сыт не только хлебом, но и икрой, одет от Версаче, Армани, Брионии или Живанши, обут от Гуччи, Белуччи, Кельвин Кляйн и нос в табаке от Голден Лаялина или Сошл Смоук.

Хотя курить он бросил год назад опять же, исходя из правильного понимания момента: зарубежные партнёры в подавляющем большинстве курение считают плебейской привычкой.

Задумавшись, он не услышал, как подошёл Сергей и прилёг рядом.

— Мечтаешь? — спросил друг.

— Задумался немного, — ответил Олег, обернувшись.

— А, по-моему, ты влюбился, — Сергей сорвал какую-то травинку и засунул её в рот.

— Скажешь тоже, — усмехнулся Олег и добавил немного грустно: — Ты же знаешь, в моём случае это невозможно.

— Невозможного в этом мире нет, — философски заметил друг.

— Вот если бы ты, например, встретил Настю? — живо спросил Олег.

— Я встретил Ольгу.

— То-то и оно, — усмехнулся Олег.

— Ты почему-то с самого начала был уверен, что я женился на Ольге только потому, что у её папы куры денег не клюют.

— А разве не поэтому?

— Скажем так, деньги были не единственной причиной моей женитьбы.

— Но главной, — засмеялся Олег.

— Смейся, смейся, — подзадорил Сергей, — но, когда я познакомился с Ольгой, я не знал, кто её отец.

— А если бы он был грузчиком в хлебном магазине или сборщиком винограда, ты бы женился на ней?

— Вполне возможно, — задумчиво кивнул друг.

Олег хлопнул друга по плечу:

— Ты только мне не заливай! Я тебя, Серёга, сто лет знаю!

— Может, плохо знаешь, — лениво проговорил Сергей и перевернулся на живот.

— Помнишь, как мы у твоей бабушки в детстве в деревне два месяца жили?

— Помню.

— Ты тогда тоже всё травинки на лугу жевал.

Сергей улыбнулся.

— Не только…

— Ну, да молоко мы с тобой из-под коровы пили…

— На речку ходили, помнишь, каких карасей ловили? А бабуля их в сметане жарила. Вкуснотища! — Сергей зажмурился от удовольствия.

— Два дня назад на твоей яхте в море ходили, и улов у нас был повесомей тех деревенских карасей, — вздохнул Олег.

— А знаешь, Олежка, — Сергей приподнялся, отряхнул песчинки и уселся по-турецки, — дело ведь не в яхте и не в старой деревянной лодке деда Никифора. Да и нет разницы в том — река это или море.

— В чём же тогда разница?! — неожиданно разозлился Олег.

— В философии восприятия жизни. Можно есть картошку с постным маслом и селедочкой и быть счастливым, а можно икру запивать шампанским, но маяться от тоски.

— Ну да, тебе легко философствовать, — не скрывая сарказма, заметил Олег.

— Ладно, — сказал Сергей примирительно, — давай не будем ссориться. Горшки твои, тебе и решать: перебить их или на ярмарку свезти. — И, не дожидаясь ответа друга, Сергей бегом побежал к морю и плюхнулся в воду. — Эх, не вода, а парное молоко! — воскликнул он и быстро отплыл от берега.

— Про какие такие горшки мне тут Серёга сказ сказывал? — пробормотал Олег, поднимаясь с песка и вглядываясь вдаль.

Оставшиеся утренние часы он весело провёл, развлекая Ольгу байками о своей студенческой жизни.

На дикий пляж к Насте Олег не пошёл, решив дать ей возможность соскучиться и подумать… Лишь ближе к вечеру снова набрал номер её телефона.

Ответила девушка сразу, и Олег понял, что она ждала его звонка. Осознание этого пролилось бальзамом на его душу. Он попросил Настю о свидании, и она тотчас согласилась на его предложение. Только на этот раз девушка отказалась от ресторана, и они отправились в приморский парк, где бродили около часа, а потом сидели, обнявшись на скамейке возле фонтана.

«Вот бы кто из знакомых посмотрел на меня со стороны, — усмехнулся про себя Олег. — Ромео чистой воды…»

Заметив его ухмылку, Настя встревожилась,

— Я делаю что-то не так? — спросила она испуганно.

— Ну что ты, моя русалка, — он уткнулся губами в её тёплую макушку. Ему показалось, что её волосы пахнут молоком и сеном. — Чем ты моешь волосы? — спросил он.

— Шампунем. А что?

— Пахнешь хорошо, кажется, что я лежу в деревне на сеновале и пью парное молоко.

Она тихо засмеялась.

— Просто это шампунь травяной.

— И где ты его взяла?

— Ася дала.

— Ася это кто? — лениво спросил он.

— Вторая жена моего отца.

— Твоя мачеха?

— Нет, Ася не мачеха. Она добрая и папу любит.

— Понятно. А где твоя мать?

— Её нет. Уже давно.

Он увидел, как дрогнули её длинные ресницы, и прошептал:

— Извини, я же не знал.

— Ничего.

— Не хочешь пройтись?

— Хочу.

Он повёл её на дикий пляж, который про себя уже называл «Туськин пляж».

Закат уже отгорел, даже его обрывки давно растворились в море, но зато светила луна и вокруг бродили таинственные тени, плетя сети интимности и соблазна, чтобы накинуть их на влюблённых, забредших на безлюдный берег в этот вечер. Что-то сонно бормотало море, едва колыхая медленные волны.

— Как здесь хорошо, — сказала Настя.

Олег развернул девушку и прижал её к себе, вновь вдохнул аромат её волос, коснулся их губами. Потом поднял её подбородок и поцеловал в губы.

Она закрыла глаза, отдаваясь сладкой истоме, вмиг охватившей её. Через какое-то время она почувствовала его руки на своей груди. Движения этих рук становились всё сильнее и настойчивее, и она уже едва держалась на ногах.

— Не надо, — прошептали её губы.

— Почему, Тусенька? Милая моя девочка… — спросил он ласково.

— Не надо, пожалуйста, Олежек, я… я боюсь.

— Хорошо, — покровительственно улыбнулся он одними губами, — не будем торопиться.

Она облегчённо вздохнула и склонила голову на его грудь. Если бы Настя была опытной женщиной и прижалась к нему бёдрами, то почувствовала бы всю мощь распирающей его страсти.

Чтобы не взорваться, Олег осторожно отстранил от себя девушку и шепнул:

— Уже поздно, твоя тётя Анюта может забить тревогу. Давай, я провожу тебя домой.

Настя покорно кивнула, но он сумел разглядеть при зыбком свете луны промелькнувшее в её глазах сожаление. Расставаться с ним девушке явно не хотелось, но Олег решил, что самое время завершить свидание. Романтики с него довольно. Глядишь, поворочается его Туся без сна ночку, другую и станет сговорчивее.

Глава 5

Настя и впрямь почти не спала всю ночь, забывшись лишь под самое утро коротким тревожным сном. Она, конечно, понимала, чего хочет от неё Олег, и книжки читала, и подружки просветили. Не говоря уже о бесстыдстве интернета…

Но ей так хотелось, чтобы у них это произошло после свадьбы, после венчания. Она представляла себя в белом платье и длинной фате. А в руках у неё белые лилии. Вокруг горят свечи, и они клянутся друг другу в вечной любви. И чтобы первая брачная ночь в самом деле была у них первой… Разве в наше время это невозможно?

«Хотя у Олега, наверное, были другие женщины, ведь он уже такой взрослый мужчина…» — подумала девушка с тихим сожалением.

Неожиданно зазвонил Настин телефон. Она молниеносно схватила его и уставилась на дисплей. Но это звонил не Олег…

Звонок был от отца.

— Папа, — выдохнула Настя.

— Настёнок! Как ты там? — жизнерадостно прогудела трубка.

— Хорошо. Отдыхаю, купаюсь, хожу гулять.

— А как у тебя с питанием? — в голосе отца Настя расслышала некоторую озабоченность.

— И с питанием всё хорошо. Меня ещё и тётя Анюта подкармливает. Я хотела отдать ей деньги, как велела Ася, но та рассердилась и не взяла. Что же делать?

— Ну я не знаю…

Настя вздохнула.

— Не отчаивайся, дочура, сейчас у Аси спросим, — и Артур передал трубку жене.

— Наська! Мы тут все о тебе соскучились! — защебетала Ася.

— А как Васька?

— Превосходно! — прыгает рядом и требует, чтобы ты привезла ему самую большую ракушку.

— Скажи, что привезу, — засмеялась Настя.

— Ты хорошо устроилась? У тебя всё есть?

— Устроилась я лучше, чем просто хорошо. Море рядом, пляж, правда, дикий, но зато там почти никого не бывает. Местные редко ходят купаться.

— Настя, а там не опасно? — встревожилась Ася.

— Нет, нисколечко! И ты же знаешь, как я плаваю.

— Знаю, но всё равно будь осторожна.

Настя представила, как Асины губы расплылись в мягкой улыбке.

— Ася, а что же мне делать с деньгами для тётушки Анюты?

— Узнай, о чём она мечтает и что бы хотела иметь, купи, а, когда будешь уезжать, оставь в том месте, где она обнаружит подарок не сразу.

— Ой, Аська, ты гений! — Настя чуть было не запрыгала от радости на месте, точно как её сводный брат Василий. — Я даже уже знаю, что ей купить.

— Но вот и умничка.

Настя ещё немного поговорила с отцом, потом трубку дали Васе, и он стал расписывать сестре, какую именно хочет получить ракушку. Как она называется, мальчик забыл и от огорчения едва не разревелся в голос. Но Настя напомнила ему, что он мужчина, и Вася мужественно сдержал уже рвущиеся наружу вопли. Девушка тем временем начала перечислять все известные ей названия раковин. К счастью, на днях они с тётей Анютой ходили в морской музей, там целая витрина была заполнена образцами ракушек Чёрного моря и их описанием.

Когда она дошла до рапана, Васька так громко завопил в трубку, что Настя чуть не оглохла.

— Да, да! — кричал брат. — Рапан! Рапан!

И Настя, невольно улыбаясь, отчётливо представила какой танец, состоящий из прыжков и подскоков, выделывает её брат.

— Очень рада, что ты вспомнил, — проговорила она, стараясь удерживать серьёзный тон, — теперь я знаю, что мне именно искать.

— А ты не забудешь? — забеспокоился брат.

— Вася! — укоризненно вздохнула Настя, — разве я когда-нибудь тебя подводила?

— Нет, — ответил мальчик, поразмыслив с минуту, — ты всегда выполняла свои обещания.

— Ну, тогда пока-пока.

— Чмоки-чмоки, — сказал Вася так важно, что Настя прыснула со смеха.

— Этот телевизор до греха доведёт, — пробормотала Ася, отобрав трубку у сына. — Артур вообще хочет сослать его в кладовую.

— Ваську? — испугалась Настя, вспомнив, что брат боится темноты, хоть и старается не показывать виду.

— Телевизор! — расхохоталась Ася.

— А-а-а… — облегчённо вырвалось у Насти. — Но учти, тогда Васька поселится в планшете.

— Планшет у меня под контролем, — уверенно проговорила Ася.

Настя знала, что так и было, но не сомневалась в сметливости Васьки: такой найдёт выход из положения. Однако Асе она говорить ничего не стала. И перед тем как отключить связь, Ася проговорила ласково:

— Ладно, Настюша, отдыхай и звони, не забывай. Мы тебя любим и ждём.

— Я вас тоже всех люблю.

— Но Ваську больше всех, — поддразнила её та и отключилась.

Не успела Настя убрать сотовый, как он снова требовательно затрезвонил. На этот раз это снова был не Олег, а близкая подруга Лиза.

— Эх, Наська, как я тебе завидую! — пропела Лиза в трубку, едва услышав Настино «алло».

— Чему же ты завидуешь? — удивилась Настя.

— Ну как же! Ты на море! А я тут пыль глотаю… — Лиза притворно вздохнула.

Лизины родители приобрели чудесную квартиру в новостройке, и теперь вся семья занималась ремонтом, надеясь до осени довести жилище до ума и переехать в него.

— Лиза, не расстраивайся, — утешила подругу Настя, — потерпишь немного, будете жить в просторной удобной квартире.

— Так-то оно так…

— На следующий год вместе сюда отдыхать приедем.

— А не брешешь? — ухватилась за её предложение Лиза.

— Нет, конечно, — засмеялась Настя, — ты прямо как мой Васька.

— А что он?

— Да тоже требует твёрдых обещаний.

— На море хочет?

— Пока нет, ракушку просит привезти.

— Так привези.

— Привезу. А тебе что привезти?

— А мне пучок лаванды. Но только настоящей. Будет?

— Да. Меня дядя Гриша, сын хозяйки, обещал отвести в совхоз, где растят лаванду, и я там спрошу немного для тебя.

— Лучше мно-о-ого, — просительно протянула Лиза.

— Посмотрим, сколько дадут, — рассмеялась Настя.

— Как у тебя на личном фронте? — перешла в наступление Лиза.

— В смысле? — растерялась Настя.

— Ты познакомилась там с кем-нибудь?

— Пока не знаю…

— Как это не знаю?! — возмутилась Лиза.

— Понимаешь, я пока не могу этого объяснить.

— Чего — этого?!

— Того, что между нами происходит.

— Между кем?

— Между мной и одним молодым человеком, — вынуждена была признаться Настя.

— Вы с ним встречаетесь?

— Ходили гулять, а так купались вместе.

— В ванной?!

— Глупая! В море.

— Почему сразу глупая? — обиделась Лиза, но ненадолго. Через секунду она продолжила свой допрос с пристрастием: — Ты спала с ним?

— Нет. Ты же знаешь, что я…

— Знаю, знаю, — перебила Лиза, — собираешься остаться старой девой.

— Ничего я не собираюсь! — голос Насти стал раздражённым. — Просто не в моих правилах сразу прыгать в койку.

— Наська, не злись. Но, если дело дойдёт до секса, проследи, чтобы он нацепил на своё орудие страсти презерватив.

— Лизка!

— Это самый мудрый совет, который я могу тебе дать на правах старшей подруги.

— Подумаешь, ты меня старше всего на три месяца! — фыркнула Настя.

— Три месяца — тоже срок, — важно заметила Лиза. — И к тому же у меня опыт в этих делах есть!

Сославшись на то, что её зовёт квартирная хозяйка, Настя торопливо распрощалась с подругой. Положив телефон рядом с собой, она вздохнула. Лиза была девушкой без комплексов, с кавалерами не церемонилась и всегда добивалась своего. Характер у неё был не сахар. Но у Лизы было одно очень ценное качество — она не бросала друзей в беде, всегда приходила на помощь, даже если накануне поцапалась. И ещё Лиза умела хранить секреты. И, хоть это было на грани фантастики, она никогда никому не рассказывала, о чём ей поведала та или иная подруга. Так что, как ни крути, Лиза — клад, и другой такой подруги Насте вовек не сыскать.

Тётя Анюта в это время возилась со своими розами.

— Вам помочь? — спросила Настя.

— Нет, деточка, я уже заканчиваю. Если тебе не трудно, покорми курей.

Настя кивнула и с удовольствием отправилась кормить пеструшек и Петю-петушка. Это на какое-то время могло ей помочь отвлечься от мыслей об Олеге.

Куры, завидев чашку в её руках, тотчас окружили, радостно кудахтая, петух попробовал сохранить важность, но вскоре присоединился к своему толкущемуся у ног девушки гарему. Настина рука невольно потянулась к пернатому красавцу и осторожно погладила переливающиеся всеми оттенками зелёного крылья птицы. Петух посмотрел на неё сначала одним оранжевым глазом, потом другим, решив не возражать против девичьей ласки.

Вскоре накормленные птицы разбрелись по ограждённому участку. Кто-то принялся купаться в песке, кто-то прилёг отдохнуть, а кто-то пытался раскопать землю и извлечь парочку жирных червячков. Настя тихонько вздохнула, любуясь мирным препровождением куриной семьи, и захотела сходить на море. Она крикнула тёте Анюте, что сбегает искупаться.

— Только не задерживайся, Настенька, скоро ужин готов будет.

— Хорошо, тётя Анюта.

Настины ноги ступили на прогретый солнцем песок, и она почувствовала, как приятная истома разлилась по всему телу. На берегу, кроме чаек, никого не было.

По кромке песка и воды быстро бежал маленький крабик, совсем близко от берега в воде сверкали маленькие рыбки. Настя так задумалась, глядя на эту незатейливую красоту, что не заметила, как солнце начало скатываться с неба. И опомнилась только тогда, когда оно уже погрузило в воду половину своего пунцового диска.

«Ой, время, наверное, уже много», — подумала она. Вошла в воду до щиколоток, прошлась по берегу, но нырять не стала, вернулась на берег, подобрала свой сарафанчик и отправилась в уютный домик за зелёной калиткой. Когда она пришла на террасу, было уже темно. Тётя Анюта зажгла над столом розоватый светильник, который напомнил Насте майскую луну. Вокруг летали стаи мотыльков и других насекомых.

— Если закрыть окна, жарко будет, — вздохнула хозяйка дома. — Гриша всё уговаривает меня поставить кондиционер, а я опасаюсь…

— Почему? — спросила Настя, в тайне радуясь, что тётя Анюта не стала укорять её за опоздание к ужину.

— Понимаешь, я как-то в юности прочитала книжку про то, как летом 1976 года собрались в отеле ветераны Американского легиона и 221 человек оказался заражен неведомой доселе лёгочной инфекцией. Люди умирали, а ни врачи, ни спецслужбы долгое время ничего не могли обнаружить. И лишь потом выяснилось, что причина трагедии таилась в гостиничном кондиционере… — тётушка Анюта сокрушённо вздохнула.

— Ну, это было так давно, — сказала Настя, — ещё в прошлом веке…

Тётя Анюта печально улыбнулась.

— Это для вас, молодых, прошлый век кажется давним прошлым. А для нас он не так уж и далёк.

— Я понимаю, — кивнула Настя, — но всё равно технологии шагают семимильными шагами, и теперь кондиционеры вполне безопасны.

— А я слышала, что люди и сейчас заражаются через кондиционеры бактериями, способными вызвать лёгочное заболевание, — не сдавалась женщина.

— Просто за ними нужно следить, чистить их. Я уверена, что дядя Гриша сумеет проследить за их безопасностью, — попыталась переубедить хозяйку Настя.

— Эх, Настенька, у Гришани и своих дел по горло, ещё я буду на него свои вешать, — отмахнулась старая женщина.

— Тогда можно вентилятор поставить. Правда, при открытых окнах смысла в этом нет.

Они переглянулись и рассмеялись.

— Ладно, — сказала тётушка Анюта, — тебе чая подлить горячего? А то твой совсем остыл.

— Он у вас и остывший очень вкусный, — отозвалась Настя и взяла пирожок со щавелем.

….Олег так и не позвонил. Настя, проворочавшись всю ночь с боку на бок. решила, что лучше всего перестать думать о нем совсем. Например, представить, что сам он и встречи с ним были всего лишь красивым сном. Она вспомнила, как Ася учила ее вытеснять негативные мысли позитивными. Например, чтобы не думать о чёрной обезьяне, стоит всею лишь представить белую и думать о ней.

В детстве у Насти не сложились отношения с учителем пения, он так ее доставал, что, придя домой из школы, она не могла удержаться от слёз. Именно тогда ей и пришла на помощь белая обезьяна… А если быть точной, то олень. Как только Настя видела нелюбимого учителя, она сразу рисовала в своем воображении оленя с большими рогами, и до того допредставлялась, что, увидев педагога, сразу же видела на его голове рога. Такие большие и ветвистые, что не могла сдержать улыбку.

Эта улыбка сначала настораживала учителя, потом стала пугать, да так сильно, что он стал игнорировать Настю. Девочку это вполне устроило, и она успокоилась. Но каково же было изумление и растерянность Насти, когда по школе разнеслась новость: учитель пения застукал свою жену с каким-то драматическим артистом. Дальше — больше, жена педагога наставляла ему не просто рога, а развесистые, в списке её любовников оказались юный лейтенант, менеджер средних лет и два хориста. Учитель не вынес личной трагедии и уволился из школы.

Настя прибежала домой после этой новости испуганная и бросилась к Асе:

— Ася, Асечка, это всё я?

— Что ты? — не поняла та.

Навлекла на него эту беду.

Ася посадила девочку рядом с собой и велела рассказать всё по порядку. Когда Настя, всхлипывая и размазывая слёзы по щекам, закончила, Ася рассмеялась.

— Настёнок, — сказала она, — ну у тебя и самомнение! Ты что, фея и баба яга в одном флаконе?

— Нет, — девочка растерянно покачала головой.

— Тогда успокойся, умойся, и пойдем обедать. Я приготовила наивкуснейшую запеканку.

— Значит, это не я? — на всякий случай уточнила Настя.

— Конечно, нет, — улыбнулась Ася. — Мысли могут влиять только на твою собственную жизнь. Поняла?

— Поняла, — успокоилась девочка и уткнулась заплаканным типом в Асино плечо.

Та погладила падчерицу по голове, пригладила растрепавшиеся волосы и вскоре они уже с аппетитом уписывали творожную запеканку с изюмом и курагой.

Теперь этим же способом Настя решила избавиться от постоянных мыслей об Олеге.

Глава 6

Сам Олег, ничего не подозревающий о планах девушки и претворяющий в жизнь собственные планы, появился на дик» пляже неожиданно, приплыв, как когда-то Настя, по морю. Он надеялся застать девушку печальной и, может быть, даже заплаканной. Но она сидела, поджав по-турецки ноги, смотрела неведомо куда и… улыбалась. Она даже не сразу заметила его.

— Чем это ты занимаешься? — спросил он, подходя к ней вплотную.

— Ой, это ты? — удивилась она.

— Представь себе, — он натянуто улыбнулся и не удержался от сарказма: — Я не заслоняю тебе солнце?

— В общем-то, нет…

— Чем же ты всё-таки занимаешься, хотелось бы узнать?

— Медитирую.

— Ах, медитируешь…

Она не расслышала иронии в его голосе.

— А ты чем занимался?

— Я был очень занят, — он придал своему лицу выражение непроницаемой важности.

— Поэтому и не звонил? — доверчиво спросила она.

— Конечно! Но я постоянно думал о тебе, — он потупил глаза.

— Прости, а я думала, что ты забыл обо мне, — простодушно призналась она.

— Как я мог забыть о такой девушке! — выдохнул он жарко. И это было правдой. Теперь он понимал, что она оказалась совсем не похожей на всех других девушек, когда-либо бывших у него.

— Почему ты не купаешься? — спросил он.

— Я только собиралась…

— Вот как?

Он смотрел на её тонко очерченный профиль, волосы, вспыхивающие на солнце множеством золотистых искр, мягкие губы… Ему захотелось дотронуться до неё сию же минуту и попробовать на ощупь и на вкус каждую частичку её юного тела.

Он присел с ней рядом, тихонько провёл указательным пальцем по её щеке, подбородку. Она замерла, однако не отклонилась. Расценив это, как разрешение к продолжению, он развязал ленточки на её сарафане и медленно опустил ткань вниз, обнажая сначала её плечи и покрывая их поцелуями, потом грудь…

Ощутив прохладу его влажного тела и огонь его рук и губ, Настя ослабела, у неё закружилась голова. Но, когда её спина коснулась песка, а его тело нависло над ней, девушка изо всех оставшихся сил упёрлась руками в грудь мужчине.

— Подожди, не торопись.

— Тебе неприятно? — спросил он, почти не отрывая своих губ от её.

— Приятно. Но я должна тебе кое-что сказать.

— Что же? — спросил он без особого интереса.

— Завтра у меня день рождения.

— Замечательно. И сколько же лет исполнится моей русалке? — улыбнулся он, поглаживая её округлое плечо. — Или это тайна?

— Нет, почему же, никакой тайны. Мне исполнится восемнадцать лет.

— Боже! — воскликнул он, отрываясь от неё. — Я был уверен, что тебе за двадцать.

— Я так старо выгляжу? — простодушно улыбнулась она.

— Нет, ты выглядишь слишком сочно и аппетитно для своего возраста, — вырвалось у него.

— Это плохо?

Он пожал плечами, но тотчас улыбнулся.

— Так, значит, завтра тебе исполняется восемнадцать?

— Паспорт показать? — рассмеялась она.

— Нет, не надо, я тебе верю.

Он сел на песке, подтянув колени к подбородку.

— О чём ты думаешь? — тихо спросила Настя.

— Прикидываю, как романтичнее отметить твоё совершеннолетие.

— Ты собираешься отмечать его со мной?

— А с кем же ещё?! — изобразил он удивление.

— Ну… — она засмеялась.

Он коснулся губами своего пальца и приложил к её губам, и девушка тихонечко прикусила его. Он шутливо ойкнул и улыбнулся:

— Не знал, что русалочки кусаются.

Её губы разжались.

— Туся, — спросил он, — ты согласна встретить своё совершеннолетие в моей компании?

— Да.

— Тогда я предлагаю яхту!

— Яхту?! — возглас изумления вырвался из её груди.

— Да, как место встречи твоего дня рождения.

— У тебя есть яхта? — спросила она недоверчиво.

— Пока ещё не моя собственная, но на один вечер, ночь и утро она будет нашей…

— Вечер, ночь и утро? Почему не день?

— Потому, что день рождение приходит в двенадцать часов ночи.

— Но я не знаю, во сколько родилась…

— Тем более! Его нужно встретить на пороге начала нового дня.

— Как Новый год?

— Типа того. Ведь у тебя начнётся новая жизнь.

Она смотрела на него, точно завороженная, и не смела спросить о том, что он подразумевает под новой жизнью. В глубине души Настя надеялась, что он таким завуалированным образом намекает ей на их совместную жизнь. Может быть, в двенадцать часов ночи, как только наступит её день рождения, Олег сделает ей предложение, и они поженятся? Настино сердце сладко замерло.

— Так ты согласна? — спросил он, поднимая её подбородок и заглядывая в бездонно-синие глаза.

— Да, ради тебя я на всё согласна.

— Ну, вот и умничка, — он чмокнул её в губы и быстро поднялся на ноги.

— Ты уже уходишь? — спросила она разочарованно.

— Милая моя, — ласково сказал он, — мне ведь ещё нужно всё приготовить к празднику, а времени не так уж много.

— Да, действительно, — её губы озарила счастливая улыбка.

— Жди меня завтра здесь в восемь вечера.

— На берегу?

— Яхта, к сожалению, не может ходить по суше, — сказал мужчина и рассмеялся.

— Да, не может, — согласилась она, глядя в его весёлые глаза своими влюблёнными глазами.

Он помахал ей на прощание, прыгнул в волны и уплыл. А она всё стояла на берегу и глядела ему вслед. Потом девушка, так и не искупавшись, медленно пошла домой, очарованная своими мечтами о завтрашнем дне и не только.

Наблюдая за её задумчивым лицом и блуждающей улыбкой, тётушка Анюта спросила осторожно:

— Настенька, с тобой всё в порядке?

— А? — очнулась девушка от своих мыслей.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — повторила обеспокоенная хозяйка дома.

— Хорошо, тётя Анюта! Даже больше, чем хорошо! — воскликнула Настя и рассмеялась.

— Ну, тогда ладно, — сказала женщина слегка успокоенная. — Я тебе там мятный чай заварила.

— Спасибо! Сейчас выпью чашечку и лягу пораньше спать.

— Конечно, ложись, — ответила тётя Анюта и подумала про себя: «Наверное, на солнышке перегрелась или в море перекупалась». — Если тебе что-то понадобится, — проговорила она вслед удаляющейся девушке, — буди меня, не стесняйся.

Настя остановилась и вдруг бегом вернулась к хозяйке дома, от всей души чмокнула её в щёку.

— Спасибо вам, тётя Анюта, вы такая замечательная?

— Да, ладно, скажешь тоже, — несколько смущённо ответила женщина.

Настя, как и обещала, выпила мятный чай и даже не одну, а целых две чашки. Есть девушке нисколько не хотелось.

Она легла в постель и с наслаждением ощутила прикосновение прохладного белья, пахнущего то ли морским бризом, то ли какими-то горными травами, к своему разгорячённому телу.

Мимо окна не спеша проплыло маленькое лёгкое облачко, посеребрённое тончайшим отсветом луны. И на этом облачке без вёсел и плеска волн проплыл кто-то, заглянувший в Настино окно и прошептавший нежно-нежно:

— Мама… — а потом добавил, залившись счастливым смехом: — И папа…

Никто на свете, кроме луны, звёзд и высшей силы не слышал этого шёпота. И Настя тоже не слышала…

Она думала о том, какие сюрпризы ей готовит завтрашний день, вернее, вечер. И представляла, как она стоит на берегу в своём голубом шёлковом платье, которое одолжила ей Ася, и смотрит вдаль. На набегающие волны падает отблеск заката, и всё вокруг расцвечено красками заходящего солнца. И вот, наконец, становятся видны алые паруса! Её Олег приплывёт к ней точно так, как приплыл когда-то капитан Грэй к своей Ассоль. И увезёт её далеко-далеко, в мир, где исполняются заветные девичьи мечты. И они будут всю жизнь любить друг друга и жить друг для друга. И у них родятся дети…

— Ах, какая я счастливая, — выдохнула Настя и спокойно заснула, утомлённая переполнявшими её эмоциями грядущего счастья.

Пока Настя предавалась мечтам и спокойному сну, Олег был занят приготовлениями к завтрашнему празднику.

Одолжить ему на время яхту Сергей согласился легко, правда, спросил:

— Ты хочешь провести на ней время с той девушкой?

Олег кивнул, не желая вступать в дискуссию.

И Сергей не стал настаивать, лишь обронил тихо, так, чтобы не слышала Ольга:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Будь спокоен, — Олег с улыбкой поднял вверх правую руку.

Глава 7

Настя пришла на дикий пляж задолго до назначенного времени. Она стояла на берегу в голубом платье, шёлк которого обтекал её тело, подчёркивая все достоинства гибкой стройной фигуры. Ветер осторожно перебирал пряди её чистых, мягких волос, впитывающих в природную золотистость яркие краски заката, и оттого отливающих то медью, то червонным золотом.

Девушка боялась отвести взгляд от моря хотя бы на секунду, ведь алые паруса могли появиться на фоне пылающего неба в любую секунду.

Но они не появились…

Было почти восемь часов вечера, когда Настя заметила не спеша приближающуюся к берегу яхту. Но только она была белой. И даже закат не превратил её паруса кремового цвета в алые…

Увидев стоящего на палубе Олега, Настя забыла обо всём.

С яхты спустилась на воду небольшая шлюпка, которая вскоре замерла на полосе прибоя.

— Ты разочарована? — спросил Олег. — Или мне показалось?

— Я? — выдохнула она. — Нет.

— Что ты нет? — он весело рассмеялся. — Подозреваю, ты высматривала алые паруса.

Она кивнула и зарумянилась.

— Но, Туся, белый — цвет победителей.

Она снова кивнула. Мужчина подхватил её на руки и опустил в шлюпку. Через несколько минут они уже была на борту, и Настя зачарованно наблюдала, как быстро её любимый управляется с канатами.

Олег весело процитировал:

— Что это?

— Так когда-то говорили английские матросы, судившие о погоде по поведению чаек.

— Но ведь погода будет хорошей? — спросила она, пытливо вглядываясь в море.

— Метеопрогноз обещал, но не гарантировал, — рассмеялся мужчина, подмигнув Насте.

Яхта развернулась, и налетевший ветер надул её паруса. Волны заплескались и зашипели за бортом, швыряя пригоршни белой пены.

Настя ни разу в жизни до этого не была на яхте, поэтому некоторое время просто наслаждалась движением судна и скалами вдалеке. Она не заметила, как яхта оказалась в открытом море. Очнулась Настя лишь тогда, когда к ней подошёл Олег, чья рука легла ей на плечи. Девушка подняла глаза и увидела, что в его глазах всё ярче разгорается костёр желания. Она уткнулась ему в плечо, потом потёрлась о него щекой.

— Я не стану торопить тебя, — прошептал он, приподнимая её подбородок, и их губы слились в долгом нежном поцелуе. Потом Олег осторожно отстранился и спросил: — Ну что, юнга, видите землю?

— Где? — спросила Настя, вглядываясь в темноту. На окружающем их мире уже дрожала накинутая луной тончайшая сеть из зыбкого света и неведомо откуда набегающих теней.

— Справа по борту, юнга.

Настя посмотрела туда, куда указывал Олег, и вскоре разглядела небольшой островок. Они подошли ближе и бросили якорь.

— Мы будем спускаться на берег? — спросила она, зябко поёживаясь.

— Нет. Если только ты этого не захочешь.

— Я хочу остаться на яхте, — ответила Настя, разглядывая берег, густо заросший какими-то деревьями и кустарниками. И тихо добавила: — Там могут водиться разные существа…

— Типа пиратов? — засмеялся он.

— Нет, пауки, змеи…

— Не думаю, но ты права, моя русалка, на яхте нам будет удобнее, — и он снова прильнул к её губам.

Настя чувствовала, что её сердце бьётся и трепещет, а она сама как маленькая птичка, раненая тонкой золотой стрелой… Наверное, в нее и впрямь попала стрела Амура.

— Знаешь, — услышала она шёпот Олега прямо возле своего уха, — во времена моей юности пели такую песенку: «Восемнадцать мне уже — и целуй меня везде».

Она покраснела и опустила глаза.

— Мне ещё нет восемнадцати.

— Ну, пару часиков, я, так и быть, подожду, — он приподнял двумя пальцами её подбородок и поцеловал в губы так страстно, что у девушки задрожали ноги и подогнулись колени. Если бы он не подхватил её на руки, то Настя упала бы на палубу.

— Моя русалочка, моя милая девочка, радость моя, — его руки быстро расправлялись со всеми пуговицами и застёжками.

— Подожди, — прошептала она.

— Зачем? — удивился он.

— Ещё хотя бы совсем немного.

— Ну что ж, воля новорожденной — закон, — усмехнулся он, изображая покорность, и решил подождать до полуночи.

Притихшая Настя стояла на палубе и пыталась разобраться в своих чувствах. Ей безумно хотелось стать женой Олега. Она уже не сомневалась в своей любви к нему. Но любит ли её он? Она понимала, что мужчина хочет её. И если она согласилась поехать с ним ночью и остаться наедине, должно свершится то, чего он так жаждет. Так что всё просто и понятно — или она уступит ему, или они расстанутся врагами.

А расставаться с Олегом Настя не хотела ни за что на свете, поэтому настроилась на то, что так красиво описывается в женских романах, которыми зачитывались многие её подружки.

Да и как ими не зачитываться девушкам, которым так не хватает красоты и романтики в реальной жизни? К тому же в женских романах всё всегда заканчивается свадьбой. Вот и Олег непременно на ней женится, как только поймёт, что он у неё первый.

А Олег тем временем хлопотал на камбузе и в каюте. Он не первый год общался с девушками и женщинами, даже женские журналы почитывал иногда в целях расширения кругозора, прекрасно зная, чем и как растопить сердце красавицы, чтобы получить доступ к её телу.

Когда всё было готово к празднику, Олег посмотрел на часы — без двадцати двенадцать. Он поднялся на палубу и застал Настю, любующуюся тёмной водной гладью, в которой отражалось безмятежное мерцание звёзд. Мужчина чмокнул её в макушку и осторожно пробежал пальцами по волосам сверху и до самых кончиков.

— По-моему, нам пора спуститься в каюту, — сказал он тихо и, взяв её за руку, потянул за собой.

Уже всё решившая для себя Настя не сопротивлялась, и вскоре пара оказалась в каюте. От роскоши её убранства у девушки невольно округлились глаза.

— Где мы? — спросила она.

— В раю, — улыбнулся он, — и ты моя гурия.

— А до этого была русалкой, — ответила она улыбкой на его улыбку.

— Видишь ли, твоя красота столь многообразна, что я теряюсь и не могу остановиться на каком-то одном сравнении или образе.

— Правда? — тихо рассмеялась она.

— Правда, и ничего кроме правды, — он усадил её за стол, уставленный блюдами из рыбы, птицы, овощей, икры, всевозможных сладостей и напитков.

— Нам ни за что не съесть столько, — выдохнула Настя.

— Ничего, здесь есть холодильник. А что-то можно и за борт выбросить, — проговорил он, одаривая её лукавым взглядом.

— Меня? — спросила девушка.

— Ну что ты! — рассмеялся он искренне. — Я имел в виду продукты, чтобы и обитатели этих вод могли отпраздновать с нами твоё совершеннолетие.

— Я согласна…

Из серебряного ведёрка наполненного льдом, он достал бутылку шампанского, откупорил её и разлил напиток в фужеры.

— За тебя? — сказал он тост.

«Дзинь!» — мелодично пропели бокалы.

— За тебя, — повторила она шёпотом.

Неизвестно, от чего больше пьянела Настя: от шампанского или от присутствия любимого мужчины.

Олег не сводил глаз с её разрумянившегося лица, дрожащих ресниц, пытающихся скрыть золотые искры, вспыхивающие в глубине её синих глаз, казавшихся ему теперь бархатисто-чёрными.

— Туся, — прошептал он, — милая моя Туся, русалочка…

Он поднялся со своего места, приблизился к ней вплотную и, не переставая шептать ласковые слова, смысл которых уже не доходил до её сознания, и только его шёпот одурманивал, как морок, и лишал девушку сил. Олег подхватил её на руки, она обвила шею и уронила голову ему на грудь. Прямо под её ухом бешено билось его сердце. Девушка вздохнула и закрыла глаза.

Ни на секунду не переставая бормотать нежности, он опустил её на заранее разобранную постель и лёг рядом с ней. Настины волосы разметались по подушке, глаза по-прежнему были закрыты, а грудь высоко вздымалась от волнения, возбуждения и страха. Сознание его помутилось от страсти, которую удерживать в узде Олегу было всё трудней.

— Настя, открой глаза, — попросил он.

Но она только медленно качнула головой.

— Настя…

Слабый мерцающий свет делал её кожу похожей на кожу русалки… Несмотря на позолоту загара, она была светлой и прохладной, как лепестки лилии в пруду. Он прильнул к ней всем телом, стал целовать её плечи, руки, шею, грудь… Ему казалось, что Настя пахнет малиной.

Никогда и никого в жизни ему не хотелось ласкать так бесконечно долго — то нежно, то страстно, то зарываясь лицом в волосы желанной, то отстраняясь и любуясь каждым изгибом её тела, каждой крохотной складочкой, лёгким почти незаметным пушком, покрывающим её тело, как тот покрывает плод созревшего персика.

Настя же уже полностью была в его власти. В слиянии сладостном она невольно вскрикнула от мгновенно пронзившей её боли. Олег удивлённо посмотрел и тут же сообразил, что девушка была невинной. Кажется, намекала ему об этом…

Мужчина всё же был уверен, что у Насти мужчины уже были до него. Ну и что, если только сегодня ей исполнилось восемнадцать. Сейчас и в двенадцать лет девственниц не сыскать. А Настя, значит, берегла себя… «Для меня», — подумал он. И такая удивительная нежность захлестнула его, что он был готов заплакать от умиления, мельком подумав, что родителям всё же удалось заронить в его душу кроху сентиментальности.

И едва он коснулся языком её губ, как те приоткрылись, точно лепестки роз, растущих на склоне перед домом его приятеля. А когда мужчина стал ласкать её язык, пьянея от молочно-медового вкуса, она тихо застонала…

Чуть позже, когда Олег задремал, Насте стало страшно. Мужчина проснулся, услышав её приглушённый всхлип. Из-под ресниц катились слёзы — одна, две, три, а потом ручейком побежали по щекам, как катятся капли дождя по прозрачному серебру оконного стекла…

— Туся, — ласково сказал он, — ну, не надо.

Олег обнял её и поцеловал в мокрые от слёз глаза, губы. Она судорожно вздрогнула всем телом.

— Какая ты у меня солёная, совсем как море, — ласково пробормотал он, — не зря я назвал тебя русалкой.

— Я Лорелея…

— Глупости, — сказал он, закрывая ей рот поцелуем.

Она отогрелась в его объятиях, успокоилась сердцем и заснула. Время летело незаметно. Ночь на цыпочках приближалась к утру, чтобы, заглянув в его глаза, тотчас броситься наутёк, роняя на траву и песок крупные капли росы, которые до недавнего времени вполне могли быть звёздами…

…Когда Настя проснулась, Олега рядом не было. Она села на постели, испуганно прижав колени к подбородку. Девушка поняла, что яхта больше не стоит на месте, а движется. Значит, они возвращаются домой. Настя торопливо умылась, расчесалась, надела платье и поднялась на палубу. Олег стоял на носу судна и смотрел вперёд. Она тихо подошла к нему сзади, что тот не слышал, и уткнулась носом в его спину.

— Ты проснулась? — он обернулся, обнял её, прижал к груди и чмокнул в макушку.

— Мы уже возвращаемся? — спросила Настя грустно и попыталась заглянуть в его глаза.

— Увы, — кивнул он.

— Мне так не хочется, — призналась она.

— Мне тоже…

— А мы не можем остаться на яхте ещё хотя бы на денёчек? — проговорила она умоляющим голосом.

Он покачал головой.

— Нет, Тусенька. Подумай сама: если мы не вернёмся, твоя квартирная хозяйка поднимет на ноги всю полицию. А оно нам надо?

— Не надо, — грустно согласилась Настя.

— Да и мои друзья станут беспокоиться.

— Что же нам делать? — она снова пытливо уставилась в его лицо.

— Ничего особенного, — улыбнулся он. — Будем встречаться и любить друг друга. Ты ведь не против?

— Нет… — она опустила голову.

— Нет, не против, или нет, против? — улыбнулся он, взял её лицо в ладони и стал покрывать поцелуями глаза, щёки, губы, подбородок…

— Я сейчас опять стану пьяной и упаду, — прошептала она.

— Ни в коем случае, я удержу тебя, — его дыхание снова стало жарким, и он стал срывать с неё платье.

— Не надо, не здесь!

— Почему? Ты стесняешься чаек?

— Олег!

— Хорошо! — он подхватил её на руки и снова понёс в каюту. Бросил на неприбранную постель, стащил с себя рубашку и расстегнул брюки.

— Олег…

— Да, да, моя русалочка, я здесь, — он стал снимать с неё платье.

— Осторожно, ты порвёшь платье!

— Неважно!

— У меня вечернее одно.

— Я куплю тебе другое!

— Пожалуйста.

— Хорошо, сними сама…

Стараясь быть ласковым, он целовал её губы, гладил девушку до тех пор, пока та не стала мягкой под ним, как расплавленный воск.

После первого раза он не отпустил девушку. Сначала просто держал за руку, потом снова стал пробуждать в ней желание, дразня губами её трепещущее от каждого прикосновения тело.

….Когда позднее они расстались на берегу, Настя была уверена, что Олег неравнодушен к ней. Впрочем, и сам он не стал бы этого отрицать.

— Ну, теперь пора, — прошептал маленький ангелочек, проплывая на облаке розовом от утренней зари.

Глава 8

«Нужно попасть в свой внутренний домик и хорошенько там закрепиться», — было первой мыслью готовящегося воплотиться в новом облике существа.

Дни пролетали за днями стремительно, как чайки над морем. Насте казалось, что она не идёт по жизни, по земле, а парит, и она чуть лй не физически ощущала крылья за своей спиной.

Олег осыпал её небольшими подарками, цветами, конфетами… Большие она брать категорически отказалась, и тот не стал настаивать, поняв, что девушка не переменит своего решения, и плюс к этому будет чувствовать себя оскорблённой.

Но главное, он осыпал её своими ласками. Ещё ни одну женщину на свете он не хотел так сильно и так часто. Когда её не было рядом, она была в его мыслях. Можно смело сказать, что они не расставались ни на минуту. Олег даже решил, что свою первую яхту непременно назовёт «Анастасия».

Настя! Его Туся, Тусенька… Разве можно было представить, что в наше время, когда почти каждый настроен на то, чтобы потребить как можно больше материальных благ, когда супермаркеты заменили музеи, театры, спортивные площадки. А главные кормчие нашей жизни — телевизор и интернет — постоянно вопят, чуть ли не уписываясь от восторга: «Хватай! Потребляй! Жуй! Пей! Хвастайся не умом, талантом, добрым сердцем, а супермашиной и этикетками на супермодных тряпках от заграничных дизайнеров!» И как существуют такие чистые, доверчивые существа, как Туся.

Его Туся! Как же ему повезло в этой жизни.

Наверное, это чудо равно тому, как идти по пустыне год, два, десять лет и вдруг наткнуться на чистый святой источник, упасть на колени, припасть к нему в благоговейном исступлении и пить, пить, пить…

«Я, кажется, начал дышать…» — подумало маленькое чудо и вдруг осознало: «Я мальчик, маленький мальчик». И чудо счастливо рассмеялось хрустальным смехом, который по-прежнему могли слышать только ангелы на небесах.

Настя не сразу сообразила, что задерживаются месячные. И лишь когда у неё под вечер голова закружилась так сильно, что чуть не упала, сердце девушки испуганно сжалось. Она вспомнила, что по утрам её пару раз подташнивало и часто хотелось чего-то солёного.

— Ах, — она приложила холодную ладонь к вспыхнувшему жаром лицу, — я вчера перетаскала все огурцы из трёхлитровой банки, которую утром открыла тётушка Анюта. Она ещё на меня потом так странно посмотрела, но ничего не сказала и ни о чём не спросила…

Настя слишком долго прожила рядом с медицинским работником, чтобы не понять, что с ней произошло. Она пошла в аптеку и купила тест. Её подозрения подтвердились.

«Ты рада, мама?» — спросил голосок, которого она не расслышала.

Некоторое время Настя сидела, не зная, что делать, куда бежать. А потом на неё внезапно нахлынула радость. Она беременна! У неё будет ребёнок! Ребёнок от любимого человека. Настя представила, как обрадуется Олег её сообщению.

«Ну, конечно, наш папочка обрадуется!» — ликовало маленькое чудо и заливалось нежным смехом, похожим на перезвоны чашечек ландыша, о которых все знаки, но редко кому удавалось его слышать.

Сначала Настя хотела обрадовать Олега немедленно по телефону, но решила не спешить, выждать подходящий момент и рассказать. Пока же она будет наслаждаться своим состоянием, ной маленькой тайной. Какое счастье — совсем скоро она станет мамой.

«Да, мамочка, совсем скоро», — пролепетало чудо и погрузилось в сон, слегка утомлённое своими и её эмоциями. Ведь все чувства, переполнявшие Настю, были и его чувствами.

Он ещё смутно помнил, как жил на небе, как порхал среди облаков и выбирал себе родителей. Но постепенно его воспоминания становились всё более смутными — яркий свет, ярче обычного света, но не ослепляет, а омывает, небесная синева, облака…

И мама! И папа! Оба красивые, молодые и такие родные!

У мамы глаза синие, как небо, волосы золотистые, как солнечные лучи. А у папы глаза коричневые, как жареные каштаны, и волосы тёмные, как кора дуба. Когда они касаются друг друга, ему становится тепло-тепло и в душе поют птицы.

Они оба любят море, папа катает маму на яхте, мама прыгает от восторга, когда видит дельфинов, а ещё она любит кормить чаек и собирать ракушки. А папа смотрит на неё и улыбается. И как нежно он произносит странное и непонятное слово: «Туся». Почему-то именно так он зовёт маму, хотя все остальные называют её Настей.

Но больше всего маленькому чуду нравилось, когда мама и лапа купались в море. Они оба плавали, почти как рыбки, снующие возле них. Ему нравилась солёная вода, она была такой комфортной и естественной…

А ещё ему нравилось, когда мама и папа сидели, взявшись за руки, у фонтана. Струи фонтана шумели так умиротворяюще, что маленькое чудо спокойно засыпало. А просыпалось оно от жаркого шёпота и страстных поцелуев.

«Папа опять хочет маму», — улыбалось чудо и окончательно просыпалось, когда пара перемещалась в более укромное место и жадно набрасывалась друг на друга. Хотя набрасывался, конечно, папа. А мама… Мама была сама нежность. И с каждым днём мама становилась всё ласковее и прекрасней. А глаза её с каждым днём становились всё насыщеннее и бездоннее, приобретая цвет того самого неба, что приходило к нему теперь во сне…

«Папа, кажется, ни о чём не догадывается… — тихо вздыхало чудо. — Разве он не видит, что сначала мама была похожа на едва приоткрытый бутон нежно-розовой розы, что постепенно раскрывается всё больше и больше?»

Чудо было уверено, что совсем скоро его юная мама затмит все розы, распустившиеся в садах этим летом. Но папа, похоже, этого пока не замечает…

«Какой смешной у меня папа», — озорно хихикнуло чудо.

Оно всё больше отдалялось от воспоминаний о небе, о своих полётах среди облаков и с каждым мигом его формирующийся организм всё больше настраивался на появление на свет в этой земной реальности. Когда кроха забывался короткими снами, ему снились кусочки мозаики, которая позднее должна сложиться в его будущую жизнь.

Вот он рождается, и папа берёт его на руки, улыбается и поднимает его высоко над головой с радостным криком: «Сын! У меня родился сын! Люди! Радуйтесь, у меня родился сын!» Потом его отдают маме, и перед внутренним взором мелькает что-то про Млечный Путь, слышится слово «богиня».

Ну да, конечно! Как он сразу не сообразил, богиня — его мама! Ведь она подарила ему жизнь. А Млечный Путь, звёзды — это её молоко, амброзия, которой она его поит. И он растёт, крепнет.

Папа каждый раз вечером, возвращаясь с работы, берёт его на руки и говорит маме: «Настенька!» Или пусть даже так: «Туся! Смотри, как быстро растёт наш русский богатырь!» Подбрасывает его вверх. Мама вскрикивает и испуганно закрывает глаза. Но папа, конечно же, ловит его. И подбрасывает снова, приговаривая при этом: «Русские витязи ничего не боятся! Им любое дело по плечу».

«Папа, я полечу к звёздам!» — хочет сказать сын, но пока получается только «гу-гу».

— Смотри, Туся, — говорит папа, — наверное, он будет философом или крупным учёным.

— А, может артистом или политиком?! — смеётся счастливая мама.

Потом он скажет свои первые слова, ему хотелось бы произнести одновременно и мама, и папа, ведь он любит их обоих и ни одного из них не хочет огорчать.

Затем первые шаги. И плавать, плавать! Родители обязательно научат его плавать так же хорошо, как плавают сами. Наверное, он пойдёт в детский сад. Ведь маме надо ещё учиться…

В другом сне ему приснились георгины, такой огромный букет, что поначалу он даже растерялся. И только потом за георгинами заметил себя. Ну, конечно же, он идёт в школу. А вон и его первая учительница! Какая смешная! Совсем молоденькая, с двумя рыжими хвостиками и зелёными глазками. Она похожа на лисичку! Но только не хитрую, а умную и добрую! Он будет её любить и никогда не станет обижать.

Последующие его сны напоминали быстрое листание страниц чьей-то невидимой рукой. Там были посиделки у камина, много книг, кажется, их принёс дедушка…

Да, у него есть дедушка. И даже целых два! И бабушки. Потом дядя Вася, такой добродушный и весёлый! С ним всегда здорово!

А ещё поездки на море! Как их любят родители! Сколько с ними связано добрых воспоминаний. И он любит их, ведь одна из таких поездок подарила встречу маме и папе, а ему самому — жизнь.

И вот, наконец, он вырос, окончил школу, поступил в вуз. Ему приснилась его первая любовь… Тоненькая, голубоглазая, с золотистыми волосами. Да, она похожа на его маму!

В одном из снов увидел своё место работы, и оно ему очень понравилось, пожалуй, он непременно станет врачом, чтобы спасать жизни других людей, а потом помогать им жить полной жизнью и приносить радость и пользу.

Следующий сон показал ему его свадьбу. «Ого!» — радостно воскликнул он. Да ему несказанно повезло: он женился на своей первой любви.

В другом сне у него родился сын, и он точно так, как когда-то папа, взял ребёнка на руки и закричал от радости: «Люди! У меня родился сын! Богатырь земли русской!» Жена решила назвать его Никитой, а он согласно кивнул. И все вокруг радовались его счастью.

Из роддома их встречали папа, мама, бабушки, дедушки, дядя Вася и множество друзей. Чуть позже они с женой ещё раз вернулись в этот роддом. У них родилась девочка, и мама осторожно попросила назвать её Василисой.

Посмотрел на жену. Первая и единственная любовь ласково улыбнулась его маме и сказала:

— Я согласна, пусть будет и Василисой Премудрой, и Василисой Прекрасной. А ты как считаешь, Илюша? — обратилась жена к нему.

Он закивал в знак согласия.

— Кто же решится спорить с богиней? — засмеялся он счастливо и добавил, глядя на мать: — Даже с двумя богинями. Не зря говорят французы: «Чего хочет женщина, того хочет Бог».

В следующих снах невидимая рука снова стала быстро листать страницы, и он успел только рассмотреть, как росли его дети. Потом женился сын, дочь пошла под венец, и у них с его первой любовью появились внуки, а у мамы Насти и папы Олега-правнуки. И жизнь покатилась дальше, как вечное колесо надежд, мечтаний и желаний.

Оставалось только верить, что никто и никогда не остановит его, не подставит ему подножку, не пустит под откос. Иначе как же быть и процветать земле русской без русских витязей и богатырей, без Василис Премудрых и Прекрасных, Марий-искусниц?!

Глава 9

Очнувшись от очередного короткого сна, он чутко прислушивался, как там его мама, мамочка, Настя, Настенька и даже Туся…

Очень нравилось ему её имя, звучание её ласкового голоса, переливчатого смеха, лёгких шагов. Ему нравилось, как она пела, сидя на пляже, как поливала цветы, убиралась в своей комнате, помогала готовить пожилой фее, которую называла тётушка Анюта.

В папе ему нравилось, что он такой сильный, уверенный в себе, нравилось, что он носит маму на руках, дарит ей цветы и фрукты, а ещё нравилось, как он целует её и смотрит ей в глаза.

Настя проснулась так рано, что успела заметить растворившуюся в густом вишнёвом соке зари маленькую жемчужину утренней звезды.

— Утро — это такое чудо! — воскликнула она, спрыгнула с постели и побежала в душ. Уже на кухне взяла пару овсяных печений и налила себе стакан молока. После завтрака ей захотелось прогуляться, и она прошлась босиком по небольшому лужку перед домом, который холила и лелеяла тётушка Анюта.

Переполненная радостью и ощущением, что весь мир принадлежит ей, Настя легла на спину и устремила взгляд ввысь. По голубому небесному лугу бежали облака, курчавые, как ягнята.

Здоровенный тяжёлый шмель уселся на ароматный цветок, оказавшийся возле Настиной щеки. Цветок покачнулся и расплескал из своей чашечки крупные капли прохладной росы. Настя ойкнула и села. Теперь уже шмель испугался её резких движений и, проворчав что-то недовольное, улетел.

Девушка рассмеялась. Погладила ладонью растущую вокруг траву и прикрыла глаза. В ней зародилась жизнь. Ребёнок. Какое чудо!

Настя представила, как обрадуется Олег, когда она ему расскажет об этом. И снова рассмеялась от удовольствия. Родители, наверное, удивятся её скоропалительному замужеству. Но возражать не станут, оба уверены, что сердцу не прикажешь. А как обрадуется Васька, узнав, что станет дядей.

— Ой, умора! — прыснула Настя, снова вспугнув, надумавшего вернуться шмеля. — Васька — и дядя! Прыганья и топота в нашей квартире точно прибавится. — И тут же оборвала себя: — Почему в нашей?

Ведь она, скорее всего, переедет жить к Олегу. Но даже не знает, есть ли у него квартира и какая. А может, он живёт с родителями? «Но это неважно, — отмахнулась Настя от назойливой мысли, — в конце концов, какая разница, где они будут жить?» Главное, что у них будет ребёнок, и они будут счастливы вместе.

Она надела босоножки и отправилась на набережную. Ей вдруг захотелось смешаться с потоком отдыхающих, быть среди людей и в то же время наедине со своей тайной, о которой пока знают только она и Он.

Он? Почему Он?… Настя была уверена в том, что у неё родится сын. Её маленький сыночек… Интересно, слышит ли Он её? Ей даже показалось, будто почудился тихий голосок: «Конечно, я тебя слышу, мама».

Мама! Как красиво звучит слово «мама»! Точно мяуканье пахнущего молоком котёнка, такого тёплого и мягкого. И в то же время, как мольба, как молитва, как заклинание и святая вера в то, что мама может сделать мир безопасным и добрым. Мама и накормит, успокоит и научит быть счастливым. Потому что мама — это всё! Она даёт жизнь и дарует новорожденному человеку весь мир.

Настя присела возле фонтана. Солнце постепенно начинало нагревать воздух, и ей хотелось освежающей прохлады. Струи певуче взмывали ввысь, точно пытались дотянуться до небес. Но, увы… Ниспадая, они превращались в сверкающую пыль, на которой отливала всеми семью цветами беспечно играющая радуга.

Встревоженные ветром, к подножью журчащей чаши льнули волны голубых, белых и розовых петуний. Их аромат, ещё не настоянный на дневном зное, был слаб и нежен. И девушка вдыхала его с удовольствием.

Она ласково погладила свой живот. Ася говорила, что маленькие рано начинают слышать голос матери…

— А ты слышишь меня, малыш?

«Слышу, мама», — и он тихонько засмеялся от счастья.

Правда, Настя не услышала его голоса, но не огорчилась, решив, что малыш пока может только слушать, а отвечать ей будет, когда появится на свет и научится говорить.

— Интересно, как мы тебя назовём? — спросила Настя то ли маленькое чудо, то ли саму себя. Задумчиво погладила свой живот и принялась рассказывать: — Когда я была совсем маленькой, то спала в деревянной детской кроватке, а на стене висел коврик с изображением трёх русских богатырей — Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алёши Поповича. Это я потом узнала, что написал картину великий русский художник Виктор Васнецов и что трудился он над ней почти двадцать лет. Теперь она находится в Третьяковской галерее. А тогда я была маленькая… Но папа сказал, чтобы я не боялась ни темноты и никаких чудовищ, так как три богатыря всегда на страже и не позволят меня обидеть… Папе я всегда верила, — тихонько вздохнула Настя.

Девушка внимательно посмотрела на свой живот, никаких изменений на глаз заметить ещё было невозможно, но она всё равно умилилась и нежно добавила:

— Когда я подросла, папа про этих богатырей стал мне разные былины рассказывать. Ты вырастешь, я тебе тоже все их перескажу, — пообещала она маленькому чуду.

К ней внимательно прислушивалась стайка воробьёв, прилетевшая к фонтану утолить жажду, а заодно и искупаться. Девушка настолько им понравилась, что они даже перечирикиваться между собой перестали, сидели смирно и косились своими глазками-бусинками.

Налетевший ветерок, как дворовый сорванец, стал трепать её волосы, Настя вытащила из сумочки заколку, поправила пряди и сколола их в конский хвост на затылке.

— Знаешь, о чём я думаю? — спросила девушка, обращаясь к тому, кто был в ней. — А не назвать ли нам тебя Ильёй? Илюшей?

«Назвать, назвать! — возликовало маленькое чудо и стало повторять на разные лады: — Илья, Илюша, Илюшенька…»

— Мне нравится, — тем временем сказала Настя. — Если твой папочка не будет возражать, быть тебе Ильёй.

«Быть, быть!» — подхватило чудо.

— Знаешь, а теперь я бы чего-нибудь перекусила, — Настя потянулась всем телом, как засидевшаяся на солнышке кошка, и поднялась со скамьи. — Ты ведь, наверное, тоже проголодался, — погладила она живот.

«Вообще-то да, — согласилось чудо и проворчало: — Я будущий мужчина, защитник, поэтому могу и потерпеть».

Когда Настя купила тонкий лаваш и фрукты, примостилась за столиком уличного кафе под ярко-голубым зонтиком, чудо обрадовалось. Оно бы, конечно, не отказалось от кружечки молока, но пока согласилось и на чай.

Едва Настя допила последний глоток, как зазвонил телефон. Это был Олег! Он пригласил покататься на яхте и даже больше — велел предупредить квартирную хозяйку, что, возможно, ночевать она не придёт.

— Это на тот случай, чтобы твоя тётушка Анюта не волновалась и не переполошила весь городок.

— Хорошо, любимый, — отозвалась Настя. Она готова была немедленно бежать на зов родного человека. Олег прав: тётю Анюту обязательно нужно предупредить.

Тётя выслушала её с грустным видом и осторожно спросила:

— А намерения у него какие?

— У кого? — вскинулась Настя.

— У того парня, с которым ты встречаешься.

— Ой, а откуда вы знаете?! — почему-то испугалась Настя.

— Так я же не первый десяток лет на свете живу, молодой тоже была.

— Да, конечно… — пролепетала девушка.

— Так свадьба у вас скоро?

— Мы ещё об этом не говорили, — покраснела Настя и потупилась.

— Ну вот, какие нынче времена, о свадьбе и не говорили, а ночи вместе проводите.

— Тетя Анюта, это совсем не то, что вы подумали!

— А что же? — спросила женщина.

— Ну… — Настя не умела лгать, и поэтому замолчала, кусая губы.

— Я бы на твоём месте, Настенька, спросила его про намерения-то, не откладывая в долгий ящик. А то не ровен час… — тётя Анюта махнула рукой и пошла на террасу.

— Я спрошу, обязательно у него спрошу! — пролепетала ей в спину девушка.

«Неужели тётя Анюта о чём-то догадалась? — подумала Настя. прижимая руки к животу. — Ведь в зеркало вчера смотрела на себя, ничего не было заметно».

«А кто целую банку солёных огурцов слопал? — ехидно напомнил ей внутренний голос. — И синяки под глазами у тебя знатные».

— Не дай Бог ещё токсикоз начнётся, — вздохнула Настя печально, выходя за калитку. Наверное, придётся сегодня рассказать Олегу, что она беременна. Чем скорее они сыграют свадьбу, тем лучше.

Но встретивший её Олег был настроен так романтично, что не давал начать серьёзный разговор, всё время закрывая рот поцелуями. Девушка отказалась от шампанского, но его это нисколько не насторожило.

Когда Настя стала жадно есть солёную икру, он весело рассмеялся:

— Вот видишь, как здорово лопать икру ложками!

— Прости, я не хотела… — зардевшись, она быстро отодвинула от себя чашку, в которой осталось икры не больше чайной ложки.

— Ничего, Туся, доедай, я неудачно пошутил.

Есть икру Насте расхотелось. Она вышла на палубу, разделась и прыгнула за борт.

— Ты с ума сошла?! — услышала она перепуганный голос Олега.

Тут же раздался плеск. Он прыгнул следом за ней, быстро нагнал её и развернул к себе.

— Что это ты вытворяешь? — спросил он сердито.

— Ничего, искупаться захотелось.

— Ночью?!

— Но мы ведь купались уже с тобой ночью!

— Да, но это было не так далеко от берега. А здесь, знаешь, какая глубина?

— Мне всё равно, — повела она плечами.

— То есть?! — спросил он.

Настя при лунном свете заметила, как взмыла вверх его правая бровь.

— Ну ты же не дашь мне утонуть? Спасёшь?

— Спасу, но, когда вытащу на палубу, непременно отшлёпаю.

— Так ты же не маркиз де Сад! — рассмеялась она.

— Причём здесь этот извращенец? Я отшлёпаю тебя в воспитательных целях, — проговорил он назидательно.

— А своих детей ты тоже будешь шлёпать?

— Надеюсь, что нет, — ответил он, отфыркиваясь. — Надеюсь, мои дети не будут ночью сигать с яхты в море.

— Олег, а сколько детей ты хотел бы иметь?

— Не знаю, мне ещё рано об этом думать, — он подхватил её послушное тело и поплыл к яхте.

На палубе, к счастью, сразу повёл девушку в душ.

— Так ведь можно и ушибиться об воду, и простудиться, — бормотал он, осторожно намыливая её тело.

— Тепло, лето стоит, — отозвалась она, слабея от его прикосновений.

— Всё равно.

Он намылил ей голову, как она вскрикнула.

— Что такое?

— Глаза щиплет.

— А ты разве их не закрыла? — удивился он.

— Нет.

— Ничего сейчас всё пройдёт, — он сунул её под душ.

…В эту ночь она так и не сказала ему, что беременна и хочет назвать их сына Илюшей, как одного из русских богатырей.

Глава 10

Вернувшись домой ближе к полудню, Настя постаралась не сталкиваться со своей квартирной хозяйкой. Тенью проскользнула в комнату и забралась под одеяло. У неё слегка кружилась голова. Где-то в глубине души Настя немного побаивалась. Хотя, спрашивается, чего?

Отношения у них с Олегом были безоблачные. Только один раз и набежала небольшая тень. Так опять же в этом была виновата сама Настя, вернее, её нетерпение и глупая ревность. Произошло это три недели назад. Олег обещал, что они встретятся на диком пляже часов в восемь утра. Настя была уже там полвосьмого. Но наступило восемь, полдевятого, девять, а его всё не было. На эмэм-эски он не отвечал, телефон его был всё время занят. В полдесятого Настя психанула и поплыла к пляжу, туда, где они встретились первый раз. Олег полулежал на шезлонге и с кем-то разговаривал по мобильнику. Настю он не заметил. Выйдя на берег, девушка подобралась к нему совсем близко и даже расслышала обрывки разговора. Сердце её рухнуло в бездну, охнув, она выдала себя.

Олег повернулся, лицо его исказила злая гримаса, и спросил:

— Что ты тут делаешь?!

— Я?!

Он опомнился, отключил связь и заговорил уже спокойнее:

— Туся, я же сказал, что сам приду.

— Но тебя так долго не было! — она хватала воздух ртом, чтобы не расплакаться.

Олег подошёл и ласково приобнял:

— Ты же видишь, я человек не праздный. То деловые партнёры достают, а сегодня сестра с утра замучила. У неё проблемы, наворочала дел, а я разгребай.

— У тебя есть сестра? — спросила она удивлённо.

— Есть, — кивнул он и нажал ей на нос указательным пальцем. — Би-би!

Настя невольно хихикнула.

Олег поцеловал её в висок, а потом в губы.

— Русалочка, — сказал он, — ты сейчас вернёшься в наш тайный уголок и будешь там терпеливо ждать меня, хорошо?

Она кивнула:

— Хорошо, — ответила и спросила осторожно: — Долго?

— Что долго?

— Ждать.

— Столько, сколько понадобится, поняла? — проговорил он строго.

— Поняла.

— Тогда быстро в море и поплыла! Ну, Туся, не разочаровывай меня.

Когда девушка была в воде, до неё донёсся голос Олега:

— Извини, птичка, не та ту кнопку нажал.

«Как он ласково называет сестру», — подумала Настя и почему-то взгрустнула.

Олег в этот день так и не пришёл на пляж, зато позвонил уже в десятом часу вечера и предложил встретиться на въезде в посёлок. Когда принарядившаяся Настя села в машину, он сразу стал её жадно целовать. Потом повёз её в самый шикарный ресторан, и они кутили до часу ночи, а после предались страсти в машине…

Ему было нетрудно угадать чувства девушки. Уже у дома Олег сказал:

— Извини, я понимаю, ты хорошая девушка, но я так изголодался, так соскучился по тебе, что набросился… В следующий раз исправлюсь и компенсирую всё.

— Всё? — переспросила она, широко раскрыв глаза.

И он заметил дрожащие на её ресницах слезинки.

— Все те ласки, которые ты недополучила сегодня, — он осторожно провёл рукой по её щеке. — Прости меня, Туся, — вздохнул он покаянно, пряча улыбку.

И девушка невольно рассмеялась:

— Я и не сержусь, просто обидно стало.

— Всё-всё… Если сама только не попросишь.

— Не дождётесь, сударь! — крикнула повеселевшая Настя, выскочив из салона, бегом понеслась к зелёной калитке.

— Спокойной ночи, моя русалка! — донеслось до неё.

Потом рыкнул мотор, и автомобиль унёсся прочь.

Больше секса в машине не было, и Олег всегда дарил девушке удовольствие, заставляя стонать от наслаждения за время их близости.

«Ведь это ужасно глупо! — ругала себя Настя. — Он отец и должен узнать обо всём». К тому же Насте совсем не хотелось играть свадьбу с уже всем заметным животом. Засыпая, она поклялась себе, что вечером или в крайнем случае завтра всё ему расскажет.

И как только Олег сделает ей предложение, она позвонит родителям и своей любимой подружке: то-то удивится. А когда увидит Олега, то даже, может быть, позавидует. Хотя это вряд ли… Настя знала Лизу уже давным-давно, но ни разу не видела, чтобы та кому-то или чему-то завидовала. Лиза считала: у неё есть всё, что ей необходимо в данный момент, а то, что понадобится завтра или послезавтра, тогда и появится. И ещё добавляла уверенно:

— Счастье, девчонки, не в деньгах и даже не в их количестве.

— А в чём, Лизка? — прыскали подружки, многие из которых в тайне мечтали об олигархе или хотя бы банкире.

Лиза окидывала их всех внимательным взглядом и серьёзно отвечала:

— В здоровье, в миске чечевичной похлёбки, кувшине чистой воды, крыше над головой, огне в очаге и в человеке, с которым в беде нестрашно, а в радости сладко вдвойне.

— И всё? — тянули иные разочарованные девушки.

— И всё, — отвечала Лиза уверенно. — Всего остального можно достигнуть, работая головой и руками.

— А я, например, яхту хочу! — взрывалась одна из подружек.

— И в какой луже ты собираешься её разместить? — хмыкала Лиза.

— Я, может, хочу жить на Средиземном море!

— Понятно, родина побоку, сейчас это модно. А свою маму тётю Клаву ты на Клаудию Шиффер не собираешься поменять?

— Причём здесь моя мама?

— Ну, она родила тебя, одевает, обувает, кормит. Только вот воспитала не очень…

— Лизка!

— Что Лизка? Выучись, получи профессию, устройся на хорошую работу и тогда мечтай о яхте.

Вот такая она, Лиза-Лизавета.

На следующее утро Олег назначил Насте свидание довольно рано. И не опоздал ни на минуту. Они лежали вдвоём возле самой кромки моря и смотрели на набегающую на берег пену. Он был неразговорчивым и грустным. Настя взяла руку Олега и прижалась к ней щекой. Он лениво поднял вторую руку и погладил девушку по голове, потом по плечу.

— Что-то случилось? — набравшись смелости, спросила она.

— Нет, ничего особенного не случилось, — ответил он. — Просто мой отпуск закончился, и я завтра, вернее, сегодня ночью, вылетаю домой.

— Домой?! — вырвалось у неё. — Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Не хотел портить тебе праздник. Ты так искренне радовалась всему, и мне было приятно смотреть на тебя.

— А теперь?

Он пожал плечами. Настя горько разрыдалась.

— Не плачь, — утешал он её. — По счастливому совпадению, мы живём с тобой в одном городе, и ничто не может помешать нам продолжить наши встречи после возвращения.

— Ты живёшь там же, где я? — спросила она удивлённо. — Но ты не говорил…

— Ты не спрашивала, вот я и не говорил, — он ободряюще подмигнул. — Зато ты всё о себе разболтала.

Настя смутилась и опустила голову.

— Ты считаешь меня болтушкой? — прошептала она тихо.

— Нет, конечно, — улыбнулся он. — Я упомянул о твоей откровенности не в укор тебе, скорее, наоборот, благодаря полученной от тебя информации, я не убиваюсь теперь из-за предстоящей разлуки, так как заранее предвкушаю встречу. Хотя расставаться даже ненадолго не хочется.

— И мне! — она бросилась ему на шею.

— Настя, ты не могла бы улететь домой пораньше? — спросил он, тихонько разжав её руки.

— Пораньше?

— Ну да, вместе со мной?

Она покачала головой.

— Родители велели пробыть мне здесь два месяца. У меня уже есть обратный билет на поезд.

— Что ж, ничего не поделаешь… — вздохнул он и жадно привлёк её к себе.

В домик тётушки Анюты Настя вернулась глубоко за полночь. Она проплакала в своей комнате почти до утра. Олег улетел, а Настя так ничего и не сказала ему о своей беременности.

Заснула она от того, что у неё закончились силы. Проснулась поздно, в дверь её комнаты постучала хозяйка и позвала пить чай.

— Да, да, тётя Аня, я сейчас, — отозвалась Настя хриплым спросонья голосом. Быстро умылась, причесалась, оделась. Долго смотрела на себя в зеркало, пытаясь понять, можно ли по её лицу заметить, что она проплакала большую часть ночи.

Тётушка Анюта ничего не заметила или только не подала виду. Она вела весёлый разговор, подливала девушке в чашку чай и пододвигала поближе тарелку с оладьями и вазочку с грушевым джемом.

Настя старалась быть воспитанной — кивала, благодарила и улыбалась. Потом вызвалась покормить кур и провела с ними почти час. После чего отправилась к морю.

И если раньше дни просто летели за днями, то теперь они ползли медленно, как улитки на виноградном листе. Настя, коротая время, сидела с книгой на веранде, гуляла по бepeгy моря и много купалась.

Но без Олега ничего её не радовало. Грела только мысль о ребёнке, которого она носила под сердцем.

Олег звонил ей каждый вечер. Но почему-то все звонки его были ближе к полуночи. Когда Настя спросила его о причине, он отговорился занятостью на работе. Уточнять девушка не стала, хотя точно знала, что разница во времени у её родного города с приморским городком ровно один час.

Не говорила Настя ничего Олегу и о ребёнке. Она не представляла, как о таком можно говорить по телефону. Нет, она должна видеть его глаза!

Приближалось время отъезда, и Настя радовалась этому. Тётушка Анюта уехала к внучке и Каштана с собой забрала, так что Настя осталась совсем одна, не считая кур и петуха, которых она кормила и обхаживала.

Правда, почти каждый день забегал дядя Гриша, чтобы полить сад. Как всегда торопился, на ходу спрашивал:

— Как дела, отдыхающая?

— Отлично, — отзывалась Настя.

— Ну вот и молодцом! — одобрял он, а однажды пообещал: — Скоро поедем с тобой в совхоз на лаванду глядеть.

Она обрадовалась, что он не забыл, и обещала ждать. Хотя теперь ничего уже не радовало её так сильно: ни лаванда, ни солнце, ни море… Подумав немного, Настя решила, что увидеть поля с лавандой всё-таки хочется.

Дядя Гриша выполнил своё обещание почти перед самым отъездом домой. Так что в поезд она садилась с огромной охапкой лаванды, аккуратно упакованной вернувшейся от внучки тётушкой Анютой. Пожилая женщина постаралась так завернуть ароматное растение, чтобы запах не проникал сквозь упаковку и не кружил головы попутчикам Насти по купе. Но тонкое благоухание, несмотря на все старания и ухищрения тётушки, всё-таки давало о себе знать.

Безотказный дядя Гриша отвёз Настю на вокзал, посадил в поезд и долго махал ей вслед. Потом сложил руки в трубочку и прокричал:

— На следующий год приезжай снова!

Поезд уже набрал скорость, и Настя скорее догадалась, чем услышала его слова. «Какой же он хороший!» — подумала девушка.

Два дня в пути Настя не отрывалась от окна и мысленно разговаривала то с Олегом, то со своим ребёнком. Ей очень хотелось позвонить любимому. Но Олег запретил ей это делать. Настоял на том, что звонить будет сам. Причину не объяснил, и Настя не попыталась узнать у него её. Незаметно для себя почти полностью подчинилась Олегу, ей не хотелось противоречить ему ни в чём и тем более спорить с ним.

Хотя очень огорчило сообщение по телефону накануне отъезда о том, что он не сможет встретить её. Она даже хотела заплакать. Но он, словно предвидя её реакцию, сказал, что позвонит ей на следующий день, они встретятся и всё обсудят. И Настя согласилась.

Так что на перроне в родном городе её встречали папа Артур, Ася и Вася. Куда же без Васи. Братишка буквально завизжал от восторга и не отходил от Насти до самого вечера ни на шаг. Даже посуду после праздничного ужина помогал мыть по собственному почину. Асе еле удалось уложить сына спать. Вася тут же достал из-под подушки привезённую раковину рапана, приложил её к уху да так и уснул.

Ася от кровати сына сразу пришла к Насте и сказала:

— Наш сорванец так скучал о тебе, дни считал.

— Я тоже, — сказала Настя.

— Спасибо за подарок, — сказала Ася.

Настя, кроме охапки лаванды привезла мачехе красивый шерстяной шарф тёмно-синего цвета, вытканный алыми маками. Ася пришла от него в восторг. Она вполне могла бы запрыгать от радости, но не сделала этого, чтобы не подавать, как она считала, дурной пример сыну.

Отцу Настя привезла красивые плавки из тёмно-синей шерсти и с большим белым парусником сбоку. Отец растрогался, поцеловал дочь в лоб и потёр кипенно-белым платком оба глаза.

— Теперь расскажи мне, как ты съездила, как отдохнула? — спросила тем временем Ася.

— Хорошо, — улыбнулась Настя.

В глубине души она опасалась, как бы Ася не догадалась о том, что она в положении, поэтому старалась быть немногословной. А вскоре и вовсе сделала вид, что сильно хочет спать.

— Ладно, отдыхай, — сказала Ася, чмокнула её, как маленькую, в лоб и, выйдя из комнаты чуть ли не на цыпочках, тихо затворила за собой дверь.

«Папе повезло, — подумала Настя, — Аська так любит его. Да и меня она тоже любит». Настя наморщила лоб и попробовала вспомнить хоть один случай, когда Ася в чём-то обделяла её в пользу Васьки. Не удалось. После чего она почему-то сразу успокоилась и заснула сладким спокойным сном. Может быть, на неё так благотворно подействовала не только уверенность в Асином хорошем отношении, но и вся атмосфера отчего дома.

Олег, как и обещал, позвонил на следующий день, и пара встретилась в городском парке возле огромного зелёного бегемота с красным ведром на голове. Бегемот был артфигурой. Он состоял преимущественно из корпуса, заполненного грунтом, в который были помещены семена травы, покрывающей с весны до осени фигуру бегемота зелёным одеянием.

Иногда можно было даже услышать краем уха, как один человек говорит другому: «Встретимся возле бегемота!».

Влюблённые крепко обнялись, а потом Олег посадил Настю в свою машину и повёз на окраину города, где они поужинали в маленьком, но уютном кафе. Именно за столиком этого кафе Олег сказал, что снял для неё чудесную маленькую дачку на берегу реки.

— Зачем? — искренне удивилась Настя.

— Ты будешь там жить, — ответил он.

— Жить на даче? Но, у меня же есть дом!

— Настя, дорогая, — он взял её руки в свои я же, но предлагаю тебе жить там вечно. Всего лишь до октября.

— А потом? — просила она растерянно.

— А потом всё изменится в лучшую сторону, — заверил он её. И снизошел до объяснения: — Просто нужно утрясти некоторые вопросы. И в то же время я хочу, чтобы ты была у меня под рукой.

— Олег! Нo, ведь мне нужно будет ездить в институт!

— А ты не могла бы взять на год академический отпуск? — спросил он.

— Что ты! — испугалась Настя. — Я ведь только поступила!

— Хорошо, хорошо, — быстро проговорил он. — Выход можно найти из любого положения…

Настя молча смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он испугался, что та заплачет.

— Не вижу причины для расстройства. Все ночи мы будем проводить вместе, а утром я буду отвозить тебя в институт. Мне же тоже нужно в город на работу. Ты меня слышишь, Настя?

— Слышу, — ответила она не совсем уверенно. — А если ты не сможешь приехать?

— Доедешь на электричке, — беззаботно отозвался он.

В душу Насти закрались смутные сомнения о том, что у Олега в жизни появились какие-то трудности. Какие именно, он ей не говорит и вряд ли скажет. Она забеспокоилась о нём и решила, что нужно довериться мужчине и подождать. Ведь он старше и знает, что делает.

— Так ты согласна? — вывел её из задумчивости его вопрос.

— Да, я согласна. Только как я объясню это родителям? — снова разволновалась девушка.

— Скажешь, что пока тепло, решила пожить у подруги на даче. — Хорошо, — согласилась полностью доверявшая ему Настя. Правда, родители, как и ожидалось, приняли идею в штыки.

— Что за вздор! — кричала Ася. — Жить за городом во время учебного года!

— Ася совершенно права! — соглашался с женой Артур.

Но Настя стояла на своём:

— Я уже взрослая! Совершеннолетняя! И сама могу распоряжаться своей жизнью.

Рассерженный отец хлопнул дверью, у Аси от обиды слёзы брызнули из глаз. Нo, в конце концов, родители смирились, тем более Настя заверила их, что к середине октября она обязательно вернётся к домашнему очагу.

Вот только Ваську переубедить не удалось. Братишка набычился и отказался разговаривать с ней. Все «Васечка, миленький» разбились о холодную стену его молчания.

— Вот уж не ожидала, что ты такой упрямый! — в сердцах воскликнула Настя.

Васька в ответ одарил её сердитым взглядом и ещё больше замкнулся в себе.

В любое другое время Настя бы бросилась к брату и стала уверять, что останется с ним на веки вечные. Но сейчас на кону стояла не только её собственная судьба, но и благополучие её ребёнка. Поэтому Настя вздохнула и поступила так, как решила сама. Вернее, как решил Олег.

С собой на дачу девушка взяла минимум вещей, как он и просил. В основном Настя уложила в саквояж то, что потребуется для занятий в вузе.

Дом, в который привёз её любимый, понравился Насте с первого взгляда. Он был миниатюрным, хотя и двухэтажным, с флигелем, окрашенным в зелёный цвет, чем невольно напоминал Насте петуха тётушки Анюты. Девушка скучала о своей приморской фее и надеялась встретиться с ней на следующий год или через год.

Настя была в восторге от того, что сад, окружающий домик, буквально пропах ароматами спелых яблок, груш и винограда. Вдоль дорожек росли розы, астры, бархатцы и петунии, на клумбах — георгины, гладиолусы, хризантемы.

«Как же он любит меня, — думала Настя об Олеге, — если нашёл для нас такой чудесный приют». Недалеко от дачи бежала речка, наполовину заросшая камышом и тростником. Был там и небольшой песчаный пляж. Хотя купаться было уже холодновато.

Почти все ночи влюблённые проводили вместе, вот только приезжал Олег поздно, ближе к полуночи. Настя добиралась из города на электричке, это было не слишком удобно, но она смирилась. Главное, что до утра они были вместе. К приходу Олега Настя успевала не только подготовиться к лекциям, но и убраться в доме, приготовить ужин.

Огорчало Настю то, что Олег совсем не оставался с ней в субботу, в воскресенье приезжал так же поздно, как в будни. Когда это случилось в первый раз, он смущённо пробормотал: «Извини, бизнес».

И больше ничего не объяснял. Настя предположила, что Олег начал поднимать с нуля свой собственный бизнес, чтобы им потом жилось комфортно. Удовлетворившись собственным мыслям, она ни о чём не стала спрашивать Олега. Просто радовалась каждому часу, каждой минуте, которую они проводили вместе.

Пару раз к ней приезжала Лиза, уезжая с двумя корзинами фруктов. Одну корзину Лизавета честно завозила Настиной семье, другую забирала себе. Олег не знал, что Настя не выдержала и рассказала подруге об их тайном гнёздышке. Нельзя сказать, чтобы Елизавета одобряла всю историю Настиных отношений с Олегом, но с советами к подруге не лезла, так как Настя у неё их не просила.

Только и задала вопрос лишь раз:

— Настюха, а ты уверена, что твой Олег не женат?

— Уверена, — ответила Настя.

Олег в самом деле был не женат. Пока.

Его душа разрывалась надвое. В ней боролись два непримиримых начала — осознанное понимание того, что жениться ему следует на Рите, дочери своего босса, которая и не думала скрывать к нему своих чувств. Женитьба гарантировала быстрый карьерный рост и обеспеченную жизнь. Второе начало тянулось к нежной беззащитной Насте, которая ничего не могла ему дать, кроме своей преданной любви и простых житейских радостей, которые так ценили его родители и которых всю свою сознательную жизнь чурался сам Олег.

В глубине души он знал, как поступит и кого выберет. Конечно, Риту! Но отпустить Настю было свыше его сил, хоть он и понимал, что рано или поздно будет вынужден сделать это. Каждый вечер он откладывал неизбежный разговор с Настей.

Девушка же не торопилась признаваться в том, что ждёт от него ребёнка. Ей казалось, что нужно подождать, пока Олег разберётся со своими проблемами и душа его будет открыта для радостного известия, готового сорваться с её уст в любое подходящее мгновение.

И, кажется, такое мгновение настало. Олег приехал в этот вечер раньше обычного и был в хорошем настроении. Он улыбался, говорил Насте ласковые слова, шутил, чего не делал давненько, а после ужина предложил посидеть возле реки. Она с радостью согласилась.

Насте даже в голову не приходило, что радость Олега связана с тем, что будущий тесть в виде свадебного подарка пообещал презентовать молодым третью часть принадлежащих ему акций. После их получения Олег становился вторым человеком в банке после тестя. А там не за горами время, когда он станет первым и единственным. Рита не в счёт, её никогда не интересовал бизнес. А тесть не вечен. Мысль об этом сладко грела душу Олега.

«Итак, решено, Рита», — думал он, глядя на светящуюся радостью Настю. А ведь были такие минуты, когда Олегу хотелось забить на карьеру и соединить свою судьбу с Настиной. Но голос разума брал верх над чувствами.

Судьба подарила ему ещё один небольшой, но приятный подарок: Рита перед тем как начать готовиться к свадьбе и свадебному путешествию на целую неделю уехала в столицу. И он может на прощанье со своей вольной холостой жизнью провести с Настей несколько не только ночей, но и восхитительных длинных вечеров, а также два выходных дня.

До этого в субботу, как было сказано выше, Олег вообще не приезжал к Насте, поскольку они всю ночь с субботы на воскресенье кутили в ночных клубах с Ритой. Хорошо ещё, что невеста не требовала водить её в ночные увеселительные заведения и в будни. Этим он был обязан будущему тестю. Тот не потерпел бы на работе невыспавшихся сотрудников, даже будущего зятя, клюющего носом. Рита, если и не была особо умна, понимала, что с отцом конфликтовать не стоит.

Воскресным вечером Олег приезжал к Насте. Дни поводил с Ритой. Он хвалил себя за ловкость и изворотливость, умудряясь проскакивать между Сциллой и Харибдой.

Но в глубине души он удивлялся терпению Анастасии. Другая на её месте закатила бы скандал и выяснила, где её любовник проводит время, которое должен был бы уделять ей. Но Настя верила и не сомневалась, что Олег занят решением возникших в его жизни проблем. Её наивность то умиляла, то раздражала его. И всё-таки в глубине души он сожалел о том, что банком владеет отец Риты, а не Насти.

Девушка тем временем положила в большую сумку махровую простыню, которую они обычно расстилали на берегу реки, пирожки, фрукты и бутылку воды.

— Идём? — спросила она.

— Идём, — ласково улыбнулся он и взял сумку из её рук.

Придя на берег реки и расстелив простыню, они первым делом съели пирожки. Вернее, ел в основном Олег. Насте достался всего один пирожок.

— Вкусно, — похвалил он её кулинарные таланты в который уже раз.

И она привычно ответила:

— Меня Ася научила.

Потом они посмотрели друг на друга. Олег ничего сегодня не собирался говорить возлюбленной, он уже решил, что всё скажет ей в самый последний день, накануне приезда Риты. А вот Настя подумала, что настало время рассказать Олегу обо всём, что так долго было её секретом.

— Я хотела тебе кое в чём признаться, — набралась она смелости.

— И в какой же шалости хочет покаяться моя маленькая русалка? — спросил он шутливо и ласково провёл пальцами по её щеке. Потом клюнул губами в уголок её рта и лениво растянулся на простыне во весь рост.

— Это не шалость, Олег, а очень серьёзно.

— Да ну? — улыбнулся он. — Иди ко мне.

— Нет, подожди, пожалуйста. Дай мне сказать.

— Говори, — согласился он.

— Олег, у нас будет ребёнок! — выпалила она.

— Что у нас будет? — от изумления он подпрыгнул на месте и больно ударился задом о песок.

Ребёнок, — прошептала Настя, не поднимая глаз.

— Ты с ума сошла?! — прошипел он.

— Нет, — она удивлённо посмотрела на него. — Ты не рад?

— Разве ты не принимаешь противозачаточные?

— Нет, никогда, — она покачала головой.

— Но, когда мы впервые остались с тобой наедине на яхте, я собственными глазами видел, как ты пила розовые пилюли!

— Да, — кивнула она.

— Что, да?!

— Пила. Но это были витамины, мне их Ася дала с собой, чтобы я лучше перенесла акклиматизацию.

— Какая ещё Ася?! — завопил он. — Ах, да, помню, твоя мачеха. Она что, чокнутая?!

— Почему чокнутая? — растерялась Настя. — Она заботливая.

Олег вскочил на ноги и прошёлся туда-сюда, стукая себя при этом по лбу и приговаривая: «Какой же я дурак, какой дурак!»

Он был зол и на себя, и на Настю, и на её мачеху, и на жену своего друга Ольгу. Именно у Ольги он видел розовые пилюли, точь-в-точь такие, что принимала Настя.

Он ещё тогда поинтересовался ими, и Ольга ответила, что они с Сергеем решили повременить с детьми, поэтому пьёт противозачаточные. Теперь он сам не мог понять, как мог решить, что девственница таскает с собой противозачаточные пилюли. Впрочем, тогда он ещё не знал, что у Насти никого до него не было.

«Что же теперь делать? — думал он с ужасом и отвращением. — Никогда в жизни он ещё так глупо не влипал».

Настя не заметила сама, как сдвинулась с простыни и теперь сидела на песке, смотрела на его метания, прижав руки к животу.

Наконец Олег остановился перед ней и спросил:

— Какой у тебя срок?

— Скоро двенадцать недель, — прошептала она испуганно. И сама удивилась тому, как быстро пролетело время.

— Идиотка! — Он схватил её за плечи и тряхнул. — Почему ты раньше не сказала?!

— Я… я хотела выбрать момент. Олег! Олеженька! — слёзы полились из её глаз.

— Довыбиралась! — процедил он сквозь зубы, достал сотовый и стал звонить кому-то по телефону.

Сердце её ёкнуло.

— А разве мы не поженимся? — беспомощно пролепетала Настя. Лицо её ещё больше побледнело, губы дрожали, казалось, она сейчас потеряет сознание.

Он отошёл в сторону и продолжил разговор с нужным ему собеседником. Через несколько минут Олег отключил связь.

«Как ей вообще могло прийти в голову, что речь могла зайти о женитьбе? — думал он, стараясь не смотреть на Настю. — Разве он чего-то ей обещал?»

«Ах, да, она же девственницей была, — наливались его мысли сарказмом. — Сама виновата. Могла бы и предупредить!»

— Олеженька… — жалобно прошептала Настя.

Он не ответил. Не объяснять же ей, что он не может позволить себе такой роскоши, как женитьба на дочке какого-то там инженера. Голытьба! Конечно, она расписывала, что папа у неё умный, красивый, благородный. Вообще чуть ли не семи пядей во лбу мужик. И рабочие его любят, и начальство уважает. И зовут его Артуром!

«Родители, небось, были, как мои, полоумные филологи! Хранители прекрасного! Никому от этого ни жарко, ни холодно. Если он такой умный, то почему до сих пор сидит в простых инженерах? А не стал владельцем хотя бы небольшой нефтяной скважины, сети колбасных магазинов или банка, как отец Риты?»

Приготовления к их свадьбе шли полным ходом. Хотя Рита ничего об этом не знала, отец готовил дочери сюрприз, к которому, неизвестно, как она отнесётся. Рита любит сама во всём участвовать. Но Олег благоразумно занял сторону тестя. Приглашения гостям вот-вот разошлют. Лучший номер в отеле на престижном курорте Средиземноморья забронирован.

«Рита, конечно, не красавица и Туське в подмётки не годится, но деньги её отца помогут подняться», — думал Олег, глядя на заливающуюся слезами Настю.

— Тебе нужно сделать аборт, — сказал он, едва сдерживая распиравшую его ярость.

Она почувствовала себя незащищённой, но всё-таки попыталась слабо протестовать:

— Нет, Олег, я не хочу! — она поднялась с песка и теперь стояла перед ним бледная, как полотно.

— Тебя никто не спрашивает! — рявкнул он.

— Я боюсь! — она протянула к нему руки.

И он принял их, даже тихонько пожал.

— Боли ты не почувствуешь, — постарался произнести как можно мягче. — Ты проспишь всю процедуру.

— Процедуру? — спросила она недоумённо.

— Ну, то время, за которое тебя избавят от этого, — он кивнул на её живот.

Она отшатнулась:

— Но ребёночек, наш ребёночек, он живой! — её лицо исказила боль.

«Так, уговаривать её бесполезно, — подумал он зло, теряя терпение. — Надо встряхнуть, испугать, как следует».

— Если ты его оставишь, — осведомился он со снисходительной насмешкой, — то повезёшь к своим нищим родителям?

Она молчала, до крови кусая губы. Её мечта о неземной любви разбилась на такие мелкие осколки, что их не то, что склеить, даже собрать невозможно.

Она ошиблась, Олег не любит её, он не рад их ребёнку, и она теперь одна, совсем одна! Никто не поможет ей! Она не может вернуться домой беременной, не может привезти родителям своего малыша. Им и так нелегко, они вырастили её, растят Ваську.

— Как я понял, — тем временем, угадав её мысли, продолжил мужчина её разбившейся мечты, — у них ещё свой ребёнок маленький. Ты можешь смело забыть об институте и обо всём остальном.

— Олег! Олеженька!

— Ладно, успокойся, всё поправимо. Я обо всём уже договорился. От тебя требуется лишь быть послушной.

Настя тихо всхлипнула, он привлёк её к себе, поцеловал в мягкие губы и почувствовал, как его охватывает нестерпимое вожделение.

Всё произошло быстро и прямо на песке. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его ласки. Лежала, как неживая, и смотрела куда-то высоко в небо, где невесть откуда взявшиеся тучи заволакивали солнце.

— Кажется, гроза собирается, — пробормотал он и бросил ей одежду — Одевайся, надо успеть до дождя.

Настю знобило, уже было прохладно. Она покорно оделась, не проронив ни слова, села в машину и позволила отвести себя домой. Он сунул ей в руки сумку и сказал:

— Извини, сегодня не могу остаться у тебя.

Настя услышала, как за её спиной непривычно холодно клацнула закрывшаяся калитка. Раздался звук отъезжающей машины.

«Уехал», — промелькнуло в её голове. Раздался громкий грохот грома. Будто невидимый миру великан изо всех сил тряс потемневшее от гнева небо. Молнии пролетали одна за другой, как оперённые стрелы и вонзались в землю где-то неподалёку. И тут полил дождь, который почти мгновенно перешёл в ливень такой силы, что на расстоянии двух метров уже ничего не было видно.

Пока Настя дошла до крыльца дома, вся промокла. Но ей и это было всё равно… После отречения от неё Олега Насте был не мил весь белый свет. Она вспомнила слова Олега, обронённые им как-то вскользь: «Тебе ещё вообще рано думать о замужестве!» Тогда она не придала его словам значения, лишь похихикала смущённо. Настя снова зашилась слезами.

За окном по-прежнему бушевала гроза. Сильный ветер гнул деревья и бился с размаху об окна, деревянные рамы, хоть и кряхтели, но выдерживали его напор и не пускали непогоду в дом. Берегли хозяйское добро…

Гроза прекратилась так же неожиданно, как началась. Настя, подволакивая ноги, как глубокая старушка, подошла к окну и распахнула его. Несколько дождевых капель упали ей на лицо и подоконник. Повеяло свежестью, в саду тихо шуршали начинающие желтеть деревья, точно рассказывали друг другу, какого натерпелись страху. Где-то совсем рядом затрещал сверчок. Настя вернулась к постели и легла прямо поверх одеяла.

Проснулась она рано утром от телефонного звонка, схватила трубку. Это звонил Олег.

— Как ты там, Туся? — спросил он, как показалось, виноватым голосом. И в её сердце шевельнулась надежда. Но едва он заговорил, надежда угасла. — Выходи сейчас к калитке, я отвезу тебя в больницу.

На улице она увидела недалеко его машину. Настя шла, не глядя под ноги, и чёрные зеркала луж разбивались от её шагов.

— Ты хотя бы смотри, куда ступаешь, — проворчал он, подхватив её под локоть.

Она не отстранилась, не вырвалась, но не произнесла ни слова.

— Ну что ты на меня надулась, как мышь на крупу? Мы оба виноваты.

Она кивнула.

— Вот и хорошо, что ты это понимаешь, — он погладил её по голове.

Две крупные слезинки выкатились из её глаз.

— Ну, ну… — сказал Олег, опасаясь, что она снова разрыдается.

Но Настя больше не плакала. Только подумала: «Как же он спешит избавиться от нас».

— Операцию тебе сделают на следующее утро, доктор опытный, у него таких, как ты, за день по несколько человек.

Девушка подняла на него свои когда-то синие глаза, а теперь чёрные, как самая беззвёздная ночь.

— Не смотри на меня так, как будто я везу тебя на казнь. Настя! — он тряхнул её за плечо. — Не ты первая, не ты последняя, и нечего устраивать шекспировские трагедии. Я договорился, что в больнице тебя подержат пару дней. Чтобы точно знать, что никаких осложнений. Поняла?

Она кивнула.

— Вот и умница, позвонишь в институт, скажешь, что приболела.

Настя промолчала. Доехав до больницы, он помог ей выйти из машины и сдал на руки медсестре, которой заранее щедро заплатил. Врача он тоже не обидел. Чмокнув Настю в щеку, Олег быстро сбежал по ступеням, сел в машину и умчался с такой скоростью, словно за ним гналась стая оборотней.

Расставаясь с девушкой, Олег надеялся, что больше они никогда не встретятся. По крайней мере в этой жизни. Ни для кого не секрет, что в мегаполисе люди могут прожить десятки лет и ни разу не встретиться с бывшими одноклассниками, сослуживцами и даже родными.

И его надежды сбылись…

Но ни он, ни она ни разу не посмотрели на небо, так и не увидев милую детскую мордашку, наблюдавшую за их встречей и расставанием, вытирающую слезинки краем пушистого белого облака…

Глава 11

А в это время маленькое чудо сжималось в своём домике…

«Мама, мамочка! — кричало крохотное существо. — Не убивай меня! Пожалуйста! Мне страшно!»

Но его никто не слышал…

Ему оставалось жить несколько часов. Его приговорили к смерти, хотя он не совершал никаких преступлений. Единственной его виной был шанс родиться на свет и прожить долгую, счастливую жизнь…

«Нужно было позвонить Лизе, она обязательно бы что-нибудь придумала», — подумала Настя с неизбывной тоской перед тем как отключиться.

И он остался один на один с неотвратимостью лютой казни. Ему стало страшно, так страшно, что нет слов, чтобы передать весь этот нечеловеческий ужас. Он молил: «Не надо, пожалуйста, не надо, мама! Не предавай меня!»

Но мама спала…

Кюретка — ложка-убийца на длинной ручке — была всё ближе и ближе. Как ангел ни сжимался, она дотянулась до него и стала разрывать на части его крохотную беззащитную плоть. Беспощадное железо было безразлично к крику невыносимой боли, тем более крик этот был никому не слышан, кроме матери-природы. Перед разорванным существом в последние мгновенья не пронеслась вся его земная жизнь, потому что ей было не дано свершиться…

Она осталась несложившейся мозаикой его снов. Но зато пронеслись сияющие от любви глаза его несостоявшейся матери, её мягкие податливые губы, смятые нетерпеливым поцелуем несостоявшегося отца… Он ощутил блаженство после оргазма, растёкшееся по всему ее телу теплыми расслабляющими волнами несказанной неги. Услышал тихий шёпот отца, почувствовал касание его руки на волосах матери, на её животе, где уже зарождался и начинал радоваться будущему появлению на свет Он — плод любви, страсти, наслаждения…

День за днем он слушал биение её сердца и потихоньку рос, из точки превращаясь в существо, предтечу человечка. Но вот всё закончилось кровавой лужицей… И душа отлетела в бездну. Но не в черную, а в голубую-голубую, как неизбывная печаль, как несбывшаяся надежда…

В самый последний миг он вспомнил лицо своего отца. О, если бы он не бросил его мать, то ангел появился бы на свет в свое время и прожил долгую и счастливую жизнь. И продолжилась бы цепочка их рода, и покатилось бы в будущее колесо вечной жизни.

«Папа!» — закричал он, и дотянувшийся до него крюк завершил начатое, окончательно разорвав на части.

Глава 12

Олег благодарил судьбу за то, что ему удалось убедить будущего тестя по поводу немедленной командировки. Что он подумал, когда Олег позвонил ему ночью и попросил разрешения утром уехать из города? Скорее всего, удивился, но спрашивать ни о чём не стал и велел ехать в Ирчинск, пообещав все документы прислать по электронной почте позднее.

Задание не могло быть серьёзным. Но Олегу было всё равно. Ему было важно уехать из города хотя бы на пару дней. Настроение у мужчины с утра было отвратительным. Он знал, что сегодня Насте предстоит пройти через неприятную, мягко говоря, процедуру. Но чем он мог бы ей помочь теперь? Он учтёт свою ошибку и больше никогда не совершит такой оплошности. Надо надеяться, что и она, наученная горьким опытом, тоже.

Самое глупое, что тогда у него были с собой презервативы. Но то ли вид таблеток усыпил его бдительность, то ли он на самом деле потерял голову от этой девушки…

Но, как ни суди, его вина не так уж велика. Это случается с множеством мужчин. К тому же он поступил благородно — не оставил девчонку наедине с возникшей проблемой, договорился с врачом и дал деньги на аборт. Она благодарить его должна.

Единственное, чего хотелось Олегу, это как можно скорее забыть обо всём. Он решил ехать в аэропорт немедленно. Сегодня же он будет в Ирчинске, снимет номер в приличной гостинице и найдёт утешение с какой-нибудь случайной подружкой. Рите он позвонит, только когда придёт в себя. Но Сергею он набрал из машины, тот сразу включил громкую связь, мол, у него от Ольги, любимой жены, тайн не было. В другой раз Олег бы обругал друга, но сейчас ему было не до этого. Бог с ней, с Ольгой! Пусть слушает. И он выложил другу всё! Или почти всё. Сергей заикнулся о том, что ребёнка можно было бы оставить. Олег не обеднеет, если будет давать на него деньги.

— А что я Рите скажу?! — завопил Олег.

— Ничего. Деньги можешь передавать через меня. Мы с Ольгой будем молчать.

— Да идите вы оба!

Друзья стали уговаривать его не пороть горячку и не уезжать. Но Олег заупрямился, хотя и сам себе не мог объяснить причину этого. Он ведь точно знал, что Настя не станет его преследовать. Просто хотел уехать немедленно и всё! Баста! Он никому и ничего не обязан, тем более оправдываться.

Дождь лил как из ведра, дворники не справлялись с потоками воды лившейся на лобовое стекло. Всё, что он увидел это вспышка молнии, рассекшая мир пополам, а потом плавно, как в замедленной съёмке, падающий молодой дуб.

Дуб! Здесь этих дубов раз-два и обчёлся! Откуда он взялся?!

И тут Олег вдруг услышал прямо рядом с собой душераздирающий крик отчаяния: «Папа!» Что-то горячее и красное ударило ему в лицо. Он ощутил на губах солёный привкус, крутанул руль, выехал на встречную и только тут увидел мчавшуюся на встречу фуру. Олег отчаянно попытался свернуть, но машина не послушалась его и столкнулась с фурой.

«Папа! — снова закричал рядом чей-то такой родной голос. — Папа!»

И Олег провалился в чёрную бездну, понимая, что у него уже нет ни шанса, ни сил выбраться из неё.

Высоко-высоко в синем небе летел белый ангел. С земли он казался всего лишь пушистым облаком.

Очнувшись от наркоза, Настя подумала, что её душа умерла. Она посмотрела в окно и увидела, как в небе плыли белые облака, похожие на лица маленьких ангелочков.

Окно было приоткрыто, и кто-то нежно подул на её прядку, прилипшую к влажному лбу, и тихо шепнул: «Я так сильно тебя любил, мама… Тебя и папу…»

Настя вздохнула и закрыла глаза.

Должно быть, это был ветер…

Ей предстояло учиться жить заново. И кто знает, может быть, судьба пошлёт ей новую любовь и возможность дать жизнь ангелочку, желающему возродиться на земле.

Дорога к счастью

Действующие лица и события

вымышлены, сходство их с реальными

лицами и событиями случайно.

Автор

Глава 1

Когда два человека с детства живут в одном дворе, то они привыкают друг к другу и, повзрослев, продолжают воспринимать себя так же, как девчонку и мальчишку с нашего двора.

Хотя, конечно, бывают исключения.

Но у Вадима и Лены всё получилось несколько иначе…

Вадик Самойлов родился и вырос в пятиэтажном доме старой застройки. Его родителям квартира досталась от родителей отца, и им так и не пришло в голову поменять свою старую, но такую удобную, а главное привычную квартиру на жилплощадь в одном из многоэтажных домов новостройки. Дед Вадима называл эти строения не иначе, как скворечниками, и при этом презрительно усмехался в свои седые пышные усы.

Вадим был согласен с дедом, да и никуда уезжать из двора, заросшего черёмухой, сиренью и шиповником, ему не хотелось. Осенью двор не только расцвечивался многообразием красок осенних листьев, но и полыхал на ветру мягким золотом золотых шаров. Кстати, их учительница ботаники Изабелла Сергеевна утверждала, что эти цветы следует называть рудбекиями. Бабушки, сидевшие на лавочках возле подъездов, беззлобно подсмеивались над строгой учительницей. Но Изабелла Сергеевна и ухом не вела, наставляя своих учеников на путь истинной ботаники. Ребята учительнице не перечили, но, когда ботанички не было в поле их зрения, естественно, называли цветы золотыми шарами.

А ещё во дворе, с точки зрения его обитателей, был особенный воздух. В каждое время года он пах по-разному. Осенью, например, несмотря на возросшее количество машин на автомобильной площадке, он был пронизан горьковатым ароматом хризантем и пряным послевкусием оранжевых бархоток, застилающих мягкими коврами газоны почти до морозов. Кстати, по мнению Изабеллы Сергеевны, эти цветы правильно было называть тагетес.

Зимой во дворе тоже было замечательно. Вадим с детства любил лёгкий морозец, пушистый снег, переливающийся на солнце всеми цветами радуги, а особенно новогодние каникулы. Отцы и старшие братья к этому времени заливали для детворы катки и возводили ледяные горки. За домом тогда было много места, и взрослые проложили там для своих детей лыжню. Надо сказать, что и сами они охотно составляли компанию своим сыновьям и дочерям. Сколько было радости! Девичьего визга и мальчишеского хохота.

Весна пахла свежими огурцами и обещала скорое завершение учебного года и свободу до сентября!

Вот только лето во дворе проходило мимо Вадима, так как он уезжал к своей второй бабушке в деревню. Там он набирался сил, пил парное молоко, ходил в ночное, купался в речке Малютке, помогал, как мог, бабушке и дедушке по хозяйству. А когда ему исполнилось одиннадцать лет, дед научил его косить и стал брать с собой на луга. Заливные луга описать словами практически невозможно! Какое раздолье! Аромат разнотравья! Гудение пчёл, шмелей, порхание бабочек и мелькание на солнце прозрачно-золотистых крыльев стрекоз. Небо над головой словно купол! Синее! Безмятежное! И высоко-высоко в этой благодатной синеве заливающиеся песней жаворонки. И, конечно, неповторимый звук косы, рассекающей воздух и срезающей травы.

Земная благодать! Но лето каждый раз подходило к своему логическому завершению, и Вадима, навьюченного всевозможными деревенскими дарами, отправляли в город. Так было и в тот год, когда он впервые увидел Лену.

Впрочем, это лето с самого начала было особенным. Вадим понял, его внезапно озарило! Он больше не сможет приезжать к бабушке с дедушкой на целое лето, потому что перешёл в одиннадцатый класс! Через год с небольшим у него начнётся совершенно иная, почти взрослая жизнь. После ЕГЭ поступление в вуз, получение высшего образования, а там устройство на работу. И деревня будет только сниться. Нет, он, конечно, сможет приезжать в отпуск и время от времени в выходные. Но это, согласитесь, уже совсем не то. И Вадим, сам до конца не понимая отчего, тяжело вздохнул.

Когда ехал в автобусе и смотрел на проплывающие мимо поля, луга, леса, деревеньки, ему даже в голову не приходило, что совсем скоро он увидит человека, девчонку, которая так много станет значить в его жизни. Можно сказать, полностью её переменит.

В день приезда Вадим во двор не вышел. Провёл время с родителями, бабушкой и дедом, отвечая на их многочисленные вопросы. Тем более мама с бабушкой приготовили к его приезду не только праздничный обед, но и ужин, ревниво следили за тем, чтобы на его тарелке не осталось ни крошки.

— Ба! Ma! — жалобно воскликнул в конце концов Вадим. — Я уже сейчас лопну!

— Ничего! Зашьём! — оптимистично успокоил его дед. — Уже и нитку суровую заранее приготовил.

Отец же, подмигнув сыну, проговорил:

— Мама с бабушкой просто ревнуют тебя.

— Меня? Ревнуют? К кому это? — изумился Вадим.

— Ни к кому, а к чему! Им кажется, что в деревне тебя кормили слаще и сытнее.

— Да нормально кормили, — отмахнулся паренёк, — а главное — просто! Никаких тебе разносолов! С утра горбушка хлеба, кружка молока, свежие яйца. Потом варёная картошка, лук, помидоры, огурцы.

— А сметана? — спросил дед.

— Сметана была, — кивнул внук. — Пирожки, окрошка.

— Вот видишь! — всплеснула руками бабушка.

— Уже ничего не вижу, — заявил внук, сонно зевая, — глаза слипаются.

Вскоре он и впрямь отправился к себе и проспал до утра. Сразу же после завтрака мама велела ему приготовить к школе всё необходимое. Как ни странно, на это у него ушёл почти весь день. И только ближе к вечеру, наскоро поужинав, он отмахнулся от всех внушений взрослых и чуть ли не бегом выскочил из квартиры. По лестнице он точно сбежал. Наконец, распахнулась дверь подъезда, и мир двора раскрыл перед ним свои объятья.

— Вадька! — раздался радостный голос Лёхи Смирнова. — Наконец-то!

— Вадик, ты где пропадал? — присоединился к нему ломкий пока ещё басок Бориса Крапова.

— В деревне был, — солидно ответил Вадим, — помогал бабушке с дедом по хозяйству. Знаешь, сколько там работы летом?

— Не-ка, — беззаботно ответил Борис.

— У него бабушка — профессор, живёт в Питере. Он ей письма пишет, — ответил за Бориса Илья Синицын.

— Электронные, — передразнил Виталик Шпагатов.

— И не говорите, — вздохнул Борька.

— А мне бы деду письмо написать, — вклинился Гриша Гудков.

— На деревню дедушке? — хмыкнул Андрей Матвейчук.

— Сам ты на деревню! — огрызнулся Гриша. — В Саратов!

— В Саратов?! — ещё больше обрадовался Матвейчук. — Как же, как же! Помню! В деревню к тётке! В глушь! В Саратов! Карету мне!

— На вот тебе велосипед, иди покатайся, — предложил ему подоспевший Паша Садков.

Андрей не стал спорить и, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, схватил велосипед и укатил.

А Вадим посмотрел на Гришу и сказал:

— Гриш, а ты просто позвони деду.

— Так я ему почти каждый день звоню, — пожаловался Гудков, — а он хочет, чтобы я ему письмо от руки написал, запечатал в конверт и отнёс на почту. Представляете, какая морока? — обратился он к ребятам, ища поддержки.

— Не дед, а динозавр какой-то! — посочувствовал кто-то.

— Сами вы динозавры! — вклинилась неизвестно откуда взявшаяся Рита Гаманова, обратилась непосредственно к Грише: — Не переломишься. К тому же твой дед прав, писание от руки развивает мелкую моторику!

— И мозги! — постучал костяшками пальцев по лбу Борис.

— Ладно, чего тут рассусоливать, — проговорил Гудков с самым что ни на есть солидным видом. — Город помогает селу, село кормит город. А ты, Вадька, ещё не видел, как нам тут благоустроили футбольное поле. А какие ворота отгрохали!

— Кто же это так расстарался? — спросил Вадим.

— Кто-кто! Дед Пыхто! Городская администрация.

— Идёмте играть в футбол.

Вся компания помчалась в сторону обновлённого футбольного поля.

В самом конце всё ещё длинного по-летнему вечера, растирая разбитую коленку, Леха Смирнов сказал:

— Вадька! Ты же ещё не знаешь, что у нас новые жильцы появились!

— А куда старые делись? — спросил Вадим просто потому, что друг ждал от него этого вопроса.

— Переехали. Да ты их знаешь, это старики Костины, они с семьёй сына решили разъехаться.

— Понятно. Весь двор слышал, как тётя Катя со снохой каждый день собачится.

— Ага, — флегматично кивнул Лёха.

— А новые кто? — лениво пожёвывая только что сорванную травинку, спросил Вадим.

— Логуновы! Муж с женой, а с ними девчонка!

— Девчонка?

— Ага. Дочка их, Леной зовут.

— Хорошенькая?

— По мне так да, — ответил Лёха, напустив на себя вид знатока девичьей красоты.

— А чего у этих Логуновых две квартиры было? С кем они съехались-то? Не с девчонкой же своей? — полюбопытствовал Вадим от нечего делать.

— Тётка Лукерья из второго подъезда, да ты её знаешь!

— Кто же не знает тётки Лукерьи, — ухмыльнулся Самойлов.

Лукерью и впрямь знали все, скорее всего, из-за её привычки совать свой нос в дела всех соседей, а потом оповещать других о ходе дел первых.

— Так вот, — продолжил Лёха прерванную Вадимом речь, — тётка сказала, что родители Лены, ну ты понял меня, Логуновы, объединили свою однушку с бабушкиной двушкой.

— Ты не говорил, что с ними бабушка.

— Бабушки с ними нет, видать, померла старушка, — вздохнул Смирнов сокрушённо, точно это была его собственная любимая бабушка.

— А девчонка эта, Лена, большая?

— Тётка Лукерья сказала, что ей пятнадцать лет.

— Выходит, помладше нас будет, — Вадик выбросил травинку и почесал указательным пальцем переносицу.

— Всего-то на год, — отмахнулся Лёха.

— Да я так… — почему-то начал оправдываться Вадик. — Она может попасть в наш класс.

Не попадёт, — со знанием дела ответил Лёха. — А в школу точно будет ходить. Ей тут больше и деться некуда.

— Ага.

Солнце уже давно склонилось к закату, последние отсветы его оранжевых брызг впитало потемневшее небо. Осень, которой оставалось до пункта назначения всего несколько дней пути, привстала на цыпочки, дотянулась до успевшей заалеть рябиновой грозди, оторвала ягоду и забросила в рот. И этот лёгкий горьковатый вкус поспешил разнести по окрестностям подоспевший ветер.

— В школу, однако, скоро… — тяжело вздохнул Лёха.

— Не вздыхай, — Вадим шутливо шлёпнул друга по плечу. — Ещё один год и…

— И мы вольные птицы! — оптимистично перебил его Смирнов.

— Не скажи, — усмехнулся Вадим, — посмотрю я на тебя годика через два-три, небось, взвоешь: «Чего мне за школьной партой не сиделось?»

Друзья рассмеялись и разошлись по домам.

О Логуновых Вадим и думать забыл. Когда спустя два дня увидел во дворе длинноногую, длинноволосую незнакомку, невольно присвистнул. Её фигура только-только начинала превращаться подростковой в девичью. Но уже сейчас всё говорило о том, что растёт и расцветает на глазах окружающих настоящая красавица.

Лёха Смирнов толкнул друга в бок:

— А я что говорил?!

— Что? — переспросил Вадик.

— Это и есть она самая, Лена Логунова, — рассмеялся Лёха.

Вадик шмыгнул носом и почему-то сказал:

— Подумаешь…

— Хочешь, познакомлю? — спросил Лёха.

— Ещё чего! — ответил Вадим и вопреки логике спросил: — А ты с ней уже познакомился?

— А то! — подмигнул ему Смирнов. — Так что и тебя могу.

— Обойдусь, — ответил Вадим.

— Моё дело предложить, — пожал плечами друг.

Вадик и сам не понимал, чего заупрямился. Ведь это такое обычное дело — познакомиться с новенькой девочкой. Взять, например, Гошку, Игоря Силуянова, который тоже переехал с родителями в их двор. Было это полгода назад. Так Вадик первым познакомился с парнишкой. Но Гоша был пацаном. А Лена…

Если бы Смирнов мог читать мысли, то сказал бы, а Лена — пацанка. И лично он не видит разницы.

Может, это и так. Может, вообще никто, кроме Вадима, этой разницы не заметил. А он впал в ступор, точно его при первом же взгляде на Лену Логунову током шарахнуло. Хотя нет! В этот раз ему досталось сильнее. Вадик прекрасно помнил тот случай, когда у них в доме неожиданно погас свет. Было ему тогда лет десять. В квартире никого, кроме бабушки, не было. Вадик не раз видел, как дед или отец, сняв коробку с выключателя, что-то там поправляли при помощи отвёртки, потом всё приводили в первоначальный вид. И — о чудо! Свет вспыхивал снова. Вадик решил последовать их примеру, снял с выключателя крышку и полез с отвёрткой. Эх, и долбануло же его! Он помнил, как затрясся всем телом и рухнул на пол. И только потом узнал, что бабушка подняла крик, сосед вызвал скорую, и его привели в чувство. Врачи сказали, что мальчишке повезло, мало досталось.

Так вот теперь, когда он увидел Лену, ему досталось много.

И тут, наверное, сработал инстинкт самосохранения: Вадик решил выбросить поразившую его воображение девчонку из головы. И не думать о ней никогда. Но не тут-то было! Образ прекрасной девочки то и дело всплывал перед его глазами. Она снилась ему даже ночью. Именно во сне Вадик рассмотрел, что у неё большие ярко-синие глаза. Он вспомнил, что васильки на ржаном поле точно такого же цвета.

Глава 2

Лёха оказался прав. Лена Логунова стала учиться в одном из десятых классов их школы. Об этом Вадима чуть ли не в первый день начавшегося учебного года проинформировал Смирнов. Но Вадик пропустил это сообщение мимо ушей. Или сделал вид, что не обратил внимания. Тем не менее, целых две недели ему удавалось не пересекаться с новой соседкой по двору. Нельзя сказать, чтобы Вадик прилагал к этому специальные усилия. Нет, всё складывалось само собой. И он был этим доволен. Но в третий понедельник сентября, когда Вадим, пребывая в самом распрекрасном расположении духа, вышел из школы, он заметил суетливо носившегося по двору Лёху, который вышмыгнул из класса всего на пару минут раньше.

«Эх, — почему-то подумал Вадим, — говорят же, что понедельник — день тяжёлый», — и дальше всё было по классике жанра в том смысле, что предчувствия его не обманули.

Увидев Вадима, Лёха со всех ног кинулся к нему:

— Вадик! — закричал он на весь школьный двор. — Лена ногу подвернула! Надо велосипед!

— Если Лена подвернула ногу, то зачем ей велосипед? — выдал первое, что пришло в голову, Вадим.

— Затем, чтобы отвезти её домой! — Лёха выразительно постучал по лбу костяшками пальцев. — Идти-то она не сможет!

— Где она? — спросил Вадим.

— Вон, на ступеньке сидит, — Смирнов обернулся назад и указал рукой вниз.

Только тут Вадим разглядел скрюченную девичью фигурку на предпоследней ступеньке лестницы. «И зачем надо было делать такую крутую лестницу к школьному крыльцу», — машинально подумал он. Легко сбежав вниз, Вадим остановился возле девушки, небрежно обронив:

— Привет!

— Привет, — с трудом ответила она сквозь стиснутые зубы.

— Чего тут с тобой приключилось? — спросил он.

— Я оступилась, сломала каблук, на ногу встать не могу, очень больно.

— Чего ты к ней пристал, — рассердился на друга Лёха, — не видишь: больно ей! Явный вывих!

— Не факт, — возразил Вадим.

— Так как насчёт велосипеда? — нетерпеливо напомнил Смирнов.

— У меня есть идея получше, — ответил Вадим.

— Понесёшь девушку на руках? — ехидно подколол друга Лёха.

— Дурак! — беззлобно обругал его Вадим. — У нашего физрука машина, живёт он по соседству, то есть ехать ему в нашу сторону, да и домой выезжает примерно в это же время. Только надо поторопиться, а то уедет без нас.

Смирнов раскрыл было рот, но, ничего не сказав, закрыл его, клацнув при этом зубами то ли от досады на то, что сам не догадался, то ли ещё по какой-либо причине.

— Ты сторожи девушку, а я побегу искать физрука! — распорядился Вадим.

Лёха покорно кивнул.

Вадима не было минут десять. Лене этот промежуток времени показался целой вечностью. Она кусала губы, чтобы не кричать и не плакать, но слёзы сами собой градом катились по её щекам. Лёха между тем, ни на миг не умолкая, тараторил. Но до сознания Лены, затуманенного болью, смысл произносимых им слов не доходил. Она подняла голову и сквозь пелену слёз, застилающих глаза, увидела, что Смирнов держит в одной руке её новую модную туфельку, а в другой — высокий каблук от неё.

— Вот зараза, обломался, — между тем бормотал под нос Смирнов, размышляя, где же Вадик, куда друг мог запропаститься.

На Лене парень старался не задерживать надолго свой взгляд. Девушка была такой бледной, что он боялся до дрожи в коленках, как бы та не упала в обморок.

Его бабушка была большой любительницей старых фильмов. Будучи маленьким, Лёхе приходилось просматривать их вместе с нею. И как-то случилось, что фильмы вложили в мозг Лёхи информацию о том, что тогдашние барышни только и делали, что падали в обморок. «Сделайся как бы без чувств», — давался совет одной героине старого фильма. И та сделалась. Лёха тяжело вздохнул, посмотрел на Лену. Падать в обморок она вроде бы не собиралась. И Лёха напомнил себе, что Логунова всё-таки не тогдашняя, а теперешняя барышня. Теперешних же не так-то легко уложить в обморок.

Наконец-то к крыльцу подъехал автомобиль физрука. Из салона первым выскочил Вадим, потом выбрался физрук Сергей Эдуардович Яхнов, крепкий мужчина не первой молодости.

Лёха считал, что ничего особенного в физруке не было. Но большинство из школы придерживалось противоположного мнения. И Яхнов слыл в школе «первым парнем на деревне». Правда, при этом нужно было учитывать, что «в деревне один дом». Хотя, если быть непредвзятым, то были в школе и другие учителя. Разницу между Яхновым и другими Лёхе объяснила соседка по парте Галя Иванова.

— Какой же ты, Смирнов, малосообразительный, — сказала она. — Яхнов холост и плюс к этому имеет собственную двухкомнатную квартиру! Хотя проживает он один!

— Не один, а с котом! — возразил ей тогда Лёха.

— Кот это тебе не свекровь! — парировала Галя и почему-то показала Лёхе язык.

Смирнов тогда подумал и решил не спорить с соседкой. Ведь кот и в самом деле нисколько не похож на свекровь. Свекровь может сходить в магазин, убраться в квартире, сварить обед и даже напечь пирогов. А кот ничего этого делать не может. Тем не менее, женщинам кот по неизвестной причине милее имеющей столько практических плюсов свекрови. Но не зря же умные люди говорят, что женскую логику понять невозможно.

Вадим на бегу обернулся к физруку:

— Вот, Сергей Эдуардович, Логунова ногу подвернула. Надо бы её домой отвезти.

Яхнов не спеша подошёл к девушке и спросил небрежно:

— Что тут с тобой приключилось? — увидев белое лицо Лены, сам переменился в лице, присел на корточки, осторожно коснулся рукой отёкшей ноги девушки, пригляделся к ней внимательнее и присвистнул. — Ты родителям звонила?

Лена покачала головой.

— Давайте осторожно перенесём её в машину, — распорядился мужчина.

И мальчишки бросились ему помогать. Разместив ребят на заднем сиденье и проверив, хорошо ли они пристегнулись, физрук сел за руль и тронул автомобиль с места.

Лена, уверенная в том, что она скоро будет дома, а там и мама с работы придёт, немного успокоилась и изо всех сил старалась не обращать внимания на боль, которая вовсе не думала утихать.

— Сергей Эдуардович! — неожиданно воскликнул Вадим. — Вы не туда едете!

— Туда, — буркнул физрук.

— Но вы пропустили поворот! Нам налево!

— Успокойся, Самойлов! — прикрикнул на него Яхнов и пошутил, надеясь разрядить атмосферу: — Налево тебе ещё рано ходить.

Вадим прикусил язык, обидевшись на учителя за довольно грубую шутку.

Смирнов же, взглянув на насупившегося друга, сказал:

— Там, наверное, проезд закрыли.

— Ничего там не закрыли! — поморщился физрук и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь. — Вы ногу её видели?

— Ну-у… — протянул Лёха.

— Лапти гну! — отрезал физрук, наконец, объяснив странности своего маршрута: — В травматологию ей надо.

— Я не хочу! — испуганно пискнула Лена.

— А тебя никто и не спрашивает, — отрезал Яхнов.

— Но если она не хочет… — начал было Лёха.

— Без ноги остаться хочет? — перебил его физрук.

Вадим в перепалку не вступал. Он уже понял, что учитель прав, и только покрепче сжал ладошку девушки, которую взял в свою руку, как только они оказались в машине. Лена уронила голову на грудь и затихла.

В травматологию физрук внёс девушку на руках и довольно спутано пересказал принимающему медперсоналу версию случившегося в том варианте, в котором услышал её сам от мальчишек.

— Гражданин, вы её отец? — строго спросила фельдшерица.

— Нет, я её учитель!

— Какой ещё учитель? — не сразу поняла женщина.

— Физкультуры! — рявкнул, начинающий терять терпение физрук.

— То есть ребёнок, в смысле девушка, покалечилась на уроке?! — вытаращила она на него глаза.

«Вот коза», — рассердился на неё из-за непонятливости про себя физрук. Вслух же довольно спокойно сказал:

— На моих уроках, гражданка медик, никто никогда не калечится! Девочка упала с лестницы! У неё каблук сломался! — И мужчина сунул под самый нос отобранные у Смирнова туфлю и каблук.

Фельдшер отстранилась и быстро-быстро заморгала.

— Теперь въехали?

— Въехала, — подтвердила она.

— Тогда окажите ребёнку помощь!

— Фамилия, имя, отчество? — потребовала она.

— Сергей Эдуардович Яхнов, — по-военному отчеканил физрук.

— Да не ваши! — бросила на него сердитый взгляд фельдшер. — Лена Логунова.

— Отчество?

— Не знаю, сами у неё спросите. Но сначала ей нужен врач!

Женщина открыла было рот, чтобы поставить мужчину на место, но. встретив его разъярённый взгляд, подумала про себя, что связываться с таким агрессивным типом себе дороже. Того и гляди, всё разнесёт. Поэтому она молча укатила кресло, на которое, по её распоряжению. Яхнов посадил Лену в кабинете врача. Дверь за ними тихо закрылась. И больше не доносилось ни звука. Яхнов сначала прислушивался, пытаясь догадаться, что же там доктор делает с его подопечной, а потом махнул рукой и. выйдя из приёмного отделения, присоединился к нетерпеливо ёрзающим на стульях, обитых тёмно-коричневым заменителем кожи, парням.

— Чего там? — вытянул шею в его сторону Смирнов.

Физрук лишь пожал плечами.

— Понятно, — пробурчал Лёха под нос.

А Вадим сидел не шелохнувшись.

Прошло минут сорок, прежде чем в дверях появилась фельдшер, поманив физрука к себе. Он тотчас заспешил к ней.

— Доктор хочет с вами поговорить, — произнесла она и бесцеремонно подтолкнула мужчину к двери.

Тот послушно открыл дверь кабинета и вошёл. Но первое, что увидел, удивило и испугало его. В кабинете находился пожилой мужчина в очках и белом халате.

— А где Лена? — спросил физрук.

— Вас ведь зовут Сергей Эдуардович Яхнов? — произнес доктор, не отвечая на его вопрос.

— Совершенно верно. А где Лена? — повторил не на шутку встревоженный физрук.

— Елена Логунова — ваша ученица? — продолжил доктор свой импровизированный допрос.

— Можно сказать и так. Я преподаю физкультуру.

— Замечательный предмет, — одобрил врач.

— Вы издеваетесь? — начал наливаться гневом Яхнов.

— Что вы! Боже упаси! — махнул на него обеими руками врач. — Просто я должен удостовериться, кто именно привёз к нам девочку. Документы у вас с собой?

Физрук достал из внутреннего кармана документы и швырнул их на стол. Тот осторожно взял их в руки, раскрыл паспорт, прежде чем начать его рассматривать, зачем-то поднял на лоб очки. Спустя минуту он вернул документы Яхнову.

— Превосходно, — пробормотал он и, наконец, ответил на вопрос физрука: — Девочка пока останется у нас. Травма оказалась более серьёзной, чем можно было предположить при поверхностном осмотре. А вы, голубчик, сообщите о произошедшем её родителям, и пусть они приедут по этому адресу, — он сунул в руку физрука бумажку. — А теперь идите, голубчик. Мне, знаете ли, работать надо.

Когда оторопевший поначалу физрук пришёл в себя, то первым делом спросил:

— Я могу видеть Лену?

— Это абсолютно незачем, — ответил врач.

— То есть?

— Девочка погружена в сон. До свиданья.

Физрук развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал к выходу. Мимо фельдшерицы он прошёл, как мимо неоживлённого предмета. «Даже не попрощался невежа», — подумала она, глядя тому в спину. Едва учитель вышел в коридор, так оба парня бросились к нему:

— Что с Леной? — поспешили они с вопросами.

— Я сам не знаю, — признался физрук, — но врач решил пока оставить её в больнице. Просил проинформировать родителей Логуновой.

— Чего же он им не позвонил? — спросил Смирнов.

— Наверное, чтобы не пугать родителей, — устало предположил учитель физкультуры.

— А если нам завалиться к Логуновым домой и сообщить, что их дочь в больнице, они не испугаются? — недоверчиво хмыкнул Смирнов.

— Одно дело, — назидательно проговорил физрук, — когда тебе что-то сообщают чужие люди по телефону, и совсем другое, когда приходят те, кто хорошо знаком, и разъясняют что да как.

— Погодите, Сергей Эдуардович, — не выдержал Вадим, — а вы хорошо знакомы с родителями Лены?

— Я вообще с ними не знаком! — отрезал Яхнов.

— Но как же так? Вы сами только что сказали…

— Сказал! Но доктор же не знал, что Логунова только что пришла в нашу школу, — проговорил физрук.

— Логично, — вздохнул Лёха. — Что же будем делать?

— Пойдём к Логуновым, — махнул рукой физрук.

— Точно, — охотно согласился Смирнов, — деваться-то некуда. А ты, Вадик, чего молчишь? — обратился он к другу.

— Чего тут говорить? Сергей Эдуардович прав. Придём, скажем, что Лена неудачно подвернула ногу, пришлось отвезти её в травматологию. Они позвонят дочери, и та сама им остальное расскажет.

— Да! — обрадовался Лёха. — Может, она им позвонит раньше, чем мы расскажем.

— Вряд ли, — остудил его пыл Яхнов.

— Это ещё почему? — Лёха не хотел просто так отказываться от появившейся у него надежды.

— Как я понял, — ответил физрук, — ей ввели снотворное, и неизвестно, сколько она проспит.

— Вот незадача-то, — приуныл Смирнов.

— Ничего страшного, — сказал физрук, — нечего тут лясы точить, поехали. Логуновы вот-вот с работы вернутся, а дочери дома нет.

— Ага, — согласился Смирнов.

И троица двинулась к выходу.

Во дворе было тихо и спокойно. Кто-то ещё не пришёл с работы, а кто-то принялся уже за приготовление ужина или разогревал приготовленный заранее. Даже старушек не было на лавочках, все разбежались по своим делам. Дворовый пёс Шарик дремал на куче травы, скошенной и уже превратившейся в мягкое ароматное сено. Сверху на него время от времени падали пожелтевшие листья берёзы. Если один из листьев, падая, задевал а ухо пса, то Шарик ненадолго приоткрывал глаз, чтобы потом снова закрыть его.

Пёс пару раз гавкнул, заметив незнакомый автомобиль. Но, когда из него вместе с мужчиной выбрались знакомые ребята, он приподнялся и приветливо замахал хвостом. Лёха вынул из школьного рюкзака недоеденный бутерброд с докторской колбасой и кусочком сыра, протянув тот псу. Шарик принял угощение, осторожно взяв его из рук паренька.

— Ешь, дружочек, ешь, — Лёхина ладонь ласково прошлась по густой шерсти пса.

— В какой квартире живут Логуновы? — спросил физрук Вадима.

— Идёмте, я провожу, — отозвался тот и направился в нужный подъезд. Они были уже на втором этаже, когда их догнал Смирнов.

Преодолев ещё один этаж, Вадим указал:

— Вот их дверь.

Лёха посмотрел на друга с нескрываемым удивлением, он и не догадывался, что Вадим запомнил номер квартиры Лены.

— Так, — сказал учитель, — в квартиру, если, конечно, Логуновы дома, я войду один.

— А мы? — удивился Лёха.

— А вы подождёте здесь, ни к чему вваливаться к людям табуном, — назидательно проговорил физрук.

— Они нас так и так увидят, если мы здесь стоять будем, — рассудительно заметил Вадим.

— Может, нам спуститься на одну площадку вниз? — предложил Смирнов. — Или наоборот, подняться наверх?

— Лично я ни спускаться, ни подниматься не буду, — решительно заявил Вадим.

— Тогда я тоже не буду, — присоединился к другу Смирнов.

— Тем более Ленины родители нас видели во дворе, а вас они вообще не знают, — заявил Вадим.

— Ладно, стойте тут! — сдался физрук и нажал на кнопку звонка.

Некоторое время за дверью было тихо, потом до слуха стоявших на площадке донеслись звуки быстрых шагов и почти тут же встревоженный женский голос спросил:

— Вам кого?

— Вас, — ответил физрук.

— Кого-кого? — ещё больше встревожилась женщина и добавила: — Я вас не знаю.

Стало понятно, что Логунова рассматривает их в глазок. Как это им сразу в голову не пришло. И тут Смирнов вспомнил, что маму Лены зовут Верой. Он вышел вперёд и проговорил:

— Меня-то вы, тётя Вера, точно знаете! Я Лёха Смирнов!

— Да, я видела тебя во дворе… Второго мальчика тоже, Но что за мужчина с вами?

— Тётя Вера! Это не мужчина! — на одном дыхании выпалил Лёха. — Это наш физрук! Учитель физкультуры Сергей Эдуардович Яхнов, — тут же поправился он.

К этому времени Яхнов сообразил, что нужно делать, вытащив свой паспорт, развернул его и приложил первой страницей к глазку.

Женщина открыла дверь, хотя она вряд ли успела бы рассмотреть документ физрука. Устремив взгляд на Вадима, Логунова проговорила:

— Лена пропала! Она до сих пор не пришла домой! И телефон её не отвечает.

— Так мы как раз по этому поводу и пришли к вам! — чуть ли не с радостью сообщил Лёха.

— Что значит «по этому поводу»? — женщина испуганно попятилась.

— Смирнов! Ты можешь помолчать хотя бы пять минут, — сердито оборвал паренька физрук и проговорил: — Я вам сейчас всё объясню, Вера?…

— Вера Максимовна, — подсказала она торопливо.

— Так вот, Вера Максимовна, вы только не волнуйтесь. Леночка, спускаясь по лестнице, подвернула ногу, и я отвёз её в травматологию.

— Мы отвезли, — не утерпев, встрял Лёха.

— Совершенно верно, мы отвезли, — не стал пререкаться со своим учеником учитель.

— А где же она теперь? — спросила женщина дрожащим от волнения голосом.

— Её решили пока оставить в больнице, — сказал физрук.

Женщина схватилась за сердце.

— Вера Максимовна! Да не волнуйтесь вы так! — он сунул ей в руки бумажку. — Вы можете поехать и навестить свою дочь. А телефон её молчит по той причине, что Лене дали снотворное и отключили телефон, чтобы он не беспокоил её. Вы ведь знаете, что сон — лучшее лекарство? — уговаривал учитель мать своей ученицы, точно малого ребёнка.

Самое удивительное было в том, что слова подействовали на женщину, её руки перестали трястись, она задышала ровнее. Впрочем, может быть, на самом деле в этом и не было ничего удивительного. Наверное, каждому из нас время от времени требуется, чтобы кто-то взял нас за руку и утешил, как малого ребёнка.

— Спасибо! Сейчас же поеду сюда, — произнесла она и потрясла полученным адресом. — Только позвоню мужу. А то он с ума сойдёт, если не застанет дома ни меня, ни Лену.

— У вас есть машина? — спросил физрук.

— Нет, я вызову такси, — ответила Логунова.

— Тогда собирайтесь, довезу вас. А мужу из салона позвоните.

Логунова не стала отказываться.

— Спасибо, — сказала она и бросилась в комнату, забыв пригласить оставшихся за порогом вестников.

Через несколько минут они вышли. В дверях подъезда столкнулись с мужчиной, который удивлённо воскликнул:

— Вера, ты куда?

— Ваня! Ох, это муж мой Иван Петрович, отец Леночки.

А это, — она обернулась к мужу, — учитель Лены.

— Учитель? — удивлённо переспросил Логунов.

— Сергей Эдуардович Яхнов, — представился физрук. — Вера Максимовна, ведите мужа в машину, по дороге всё ему объясните.

Лёха и Вадим уже было направились в салон, но физрук прикрикнул:

— Марш домой! Вас, небось, уже тоже родители обыскались.

Парни вздохнули и отошли от автомобиля. Машина тронулась с места, друзья обменялись взглядами, в которых читалось: делать, мол, нечего, и поплелись домой.

Вера Максимовна, сидя на заднем сиденье автомобиля ещё раз расспросила о случившемся. Учитель, вздохнув, пересказал все снова. Оставшуюся часть пути Вера Максимовна причитала:

— Это я во всём виновата! Если бы не я, Леночка не оказалась бы в больнице!

— Вера, ну в чём ты можешь быть виноватой? — пытался образумить её муж. — Это роковая случайность. И нет в этом ничьей вины.

— Ты не понимаешь, Ваня! — возражала жена. — Если бы я не пошла на поводу у дочери и не купила ей эти туфли на высоком каблуке, то ничего бы и не случилось. Лена давно просила достать их. Я всё отнекивалась, а потом пообещала, что куплю, если она с хорошими оценками перейдёт в десятый класс. Вот и случилось! А ты, Ваня, ещё говоришь, будто я ни в чём не виновата.

— Вера! — продолжил безуспешно взывать к разуму жены Иван Петрович. — Если Лена сильно хотела иметь такие туфли, то она рано или поздно купила бы их сама.

— Вот и пусть бы сама покупала!

— К тому времени дочка могла бы оказаться далеко от нас! И мы ничем не могли бы ей помочь. А сейчас она рядышком. Вот скоро Сергей Эдуардович довезёт нас до больницы, мы увидим дочку. Ты убедишься, что с ней всё хорошо, и успокоишься. — Логунов ласково погладил жену по плечу, и Вера Максимовна, к явному облегчению Яхнова, притихла.

Высадив супругов возле больницы, Яхнов предложил подождать их.

— Ну что вы! — возразил отец Лены. — Неизвестно, сколько мы там пробудем. Мы вам бесконечно благодарны: так много для нас сделали!

— Ерунда, — отмахнулся физрук. — Это мальчики молодцы, обратили внимание на то, что с Леной беда приключилась, и позвали меня.

— Да, мы их обязательно поблагодарим, — пообещал Логунов, подхватив жену под руку, потащил в направлении больницы.

Физрук подумал: «Надеюсь, что их пропустят к дочери, ведь уже поздно».

— Может, вас всё-таки подождать? — крикнул он вдогонку супружеской паре.

— Нет, нет, Сергей Эдуардович, поезжайте. А мы, если что, такси вызовем.

«Моё дело предложить», — подумал Яхнов, забрался в свою машину и наконец-то поехал домой, где его уже заждался успевший как следует проголодаться Барсик.

Сумерки сгущались. Загоревшиеся фонари проливали рассеянный свет на дороги и улицы города. Время от времени они поглядывали на небо в ожидании появления звёзд. Они знали, что звёзды городского неба не могли соперничать с ними, ослабленные блеском многочисленных реклам. Но всё-таки фонарям было приятно ощущать, что они не одиноки в огромном мире и что там, далеко наверху, есть те, кто, как и они, проливает свет, в меру своих сил, разгоняя тьму.

Глава 3

Вадим дома ни слова не сказал домашним о том, что случилось с Леной Логуновой. На вопрос бабушки, отчего он так сильно задержался, ответил кратко: школьные дела.

И все удовольствовались его ответом. Сразу после ужина он ушёл к себе, сославшись на то, что задали много заданий на дом.

Семья только порадовалась желанию Вадима столь старательно грызть гранит науки. Все осознавали, что этот учебный год решающий. Да и сам Вадим понимал: если заниматься спустя рукава, хороших результатов по ЕГЭ не получить, а значит, и высшего образования не видать, как своих собственных ушей. Тянуть его на платном факультете родителям было бы очень трудно, да и парню самому совесть не позволит требовать от семьи таких жертв. Поэтому Вадим на самом деле засел за учебники. Он постарался сосредоточиться на учебном материале, однако время от времени в его голове всплывала мысль: как там Лена?…

А ночью она приснилась ему. Девушка шла по узенькой тропинке между двумя колосящимися полями. Вокруг синели цветки васильков точно такого же цвета, как Ленины глаза. В своём сне Вадим не видел Лениных глаз, так как снилась она ему со спины. Девушка уверенно ступала по земле длинными стройными ножками. Передвигалась она легко и грациозно. И главное — не хромала.

Именно с этой мыслью Вадим и проснулся утром. Во двор он вышел в бодром состоянии духа и с хорошим настроением, где нос к носу столкнулся с Лёхой.

— Ты чего так долго? — сердито спросил Смирнов.

— Я долго? — искренне удивился Вадим.

— Кто же ещё? — буркнул Смирнов. — Я тебя тут почти целый час жду.

Вадим присвистнул и спросил:

— Чего же тебе не спалось?

— А ты, выходит, хорошо спал?

— Спал я просто отлично! — порадовал друга Самойлов. — Занимался допоздна и уснул, едва коснувшись головой подушки.

— А я плохо спал, — признался Лёха, — и задание домашнее толком не сделал. Всё у меня через пень-колоду, — пожаловался он и добавил: — Это всё из-за Ленки!

— Ленка-то тут при чём? — сделал вид, что удивился Вадим.

— Я всё думал о ней!

— Да ты никак влюбился, — подколол друга Самойлов.

— Сам ты влюбился! — неожиданно обиделся Лёха. — Боюсь я, как бы она хромой не осталась. Представляешь, такая красивая девчонка и хромоножка?

— Представляю, — ответил Вадим, — но это не про Лену Логунову. У неё всё будет хорошо.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Смирнов.

— Знаю, и всё! — ответил Вадим. — А этот случай послужит ей наукой.

— Какой ещё наукой? — удивился Лёха.

— Той! Что нечего по городу на ходулях бегать!

— Ты чего несёшь? — Лёха подозрительно покосился на друга. — Я имел в виду её высокие каблуки!

— А-а-а, — облегченно вырвалось у Лёхи.

— Кстати, — сказал Вадим, — теперь большинство девчонок поумнели и носят обувь на низком каблуке, а то и вовсе без оного. Мода на ходули прошла.

— Вот-вот, мода, — закивал Смирнов. — Не зря моя бабуля говорит: «Выдумал чёрт моду, а сам ушёл под воду».

Вадим засмеялся:

— Моя говорит практически то же самое.

— Бабушки наши, как ни крути, поумнее нас будут, — вздохнул Лёха.

— Золотые слова, гамарджоба, генацвале! — весело хлопнул друга по плечу Вадим.

— Какая ещё жоба? — обиделся Лёха.

— Темнота! Лета не знает, — нараспев проговорил Самойлов. — Гамарджоба генацвале можно перевести с грузинского как «победа, друг».

— А ты грузин, что ли?

— Я нет, а из нашего класса грузины Гиви Чаурелли и Георгий Магарадзе. А все мы, как сказал классик, одной крови.

— Заумный ты какой-то в последнее время стал, Вадик, — посетовал Смирнов.

— Ничего, привыкай, — усмехнулся друг, — у каждого, как говорится, в голове свои тараканы.

— Типун тебе на язык! — не выдержал Смирнов. — Только тараканов нам и не хватает.

— Ладно, не буду больше доставать, — хмыкнул Вадим.

— Скажи хоть, в чём победа-то?

— В том, что с Леной всё будет хорошо. А теперь пошли в школу, иначе опоздаем.

— Пошли с унылой покорностью, — согласился Смирнов и поплёлся следом за бодро шагающим другом.

— Ты про Ленку дома кому-нибудь рассказал? — спросил он немного погодя.

— Нет, — ответил Вадим, не оборачиваясь.

— Я тоже не сказал, — признался Лёха.

На этот раз Вадим обернулся и посмотрел на друга с нескрываемым удивлением, так как признание, прозвучавшее из уст словоохотливого Лехи, никак не выписывалось в его привычный образ.

— Ну ты даешь! — только и оставалось сказать Вадиму.

Незаметно пролетела неделя, и физрук как бы вскользь, проходя мимо двух друзей, обронил:

— Логунову завтра выписывают.

— Завтра?! — воскликнул Лёха.

Учитель кивнул и уже собирался продолжить свой путь, как Смирнов громко спросил:

— Сергей Эдуардович, а она не хромает?

— Кто? — сделал вид, что не понял Яхнов.

— Как кто? Лена Логунова!

Физрук пожал плечами, но, увидев, как на глазах вытягивается от огорчения лицо его ученика, похлопал его но плечу и заверил:

— С Логуновой все в порядке. Так что, Смирнов, не переживай. — И, обернувшись к Вадиму, спросил: — А ты, как я погляжу, Самойлов, не особо волнуешься за девчонку.

— Почему же это, — нахмурился Вадик.

— Просто у него нервы покрепче, чем у меня, — влез Лёха со своими объяснениями.

— Toгда ладно, — усмехнулся физрук и отправился по своим делам.

— Видал? — сказал Лёха, кивая в ту сторону, куда ушёл физрук. — Ленку выписывают, a мы и не знали.

— Эх, Лёха, с притворной скорбью проговорил Вадик, — я уже в который раз убеждаюсь, что система оповещения в нашем дворе работает из рук вон плохо.

— Какая ещё система оповещения? — вытаращился на него Смирнов.

— Как какая?! Тётка Лукерья, разумеется!

Друзья расхохотались. Лёха рассмеялся аж до слёз, не переставая приговаривать:

— Ой, не могу! Тётка Лукерья — система оповещения! Нуты, Вадька, даёшь!

— Ладно, — сказал Вадик, — посмеялись и будет. Хочу посоветоваться с тобой.

— Co мной? — удивился Смирнов.

— А с кем же еще? Может, нам Ленку навестить? — осторожно проговорил Вадим. — Всё-таки как-никак приложили руку к её спасению.

— Точно, приложили, — согласился Лёха и почесал пятерней затылок.

— Вот видишь, — Вадим поторопился закрепить, как ему показалось, достигнутый успех.

— Чего и говорить, — важно проговорил Лёха, — мы с тобой, как два рыцаря на белых конях, кинулись на выручку прекрасной дамы. И спасли её.

— И я примерно о том же, — кивнул Вадим,

В этот момент ребята напрочь забыли о том, что если в той ситуации и был рыцарь-спаситель, то это физрук Сергей Эдуардович Яхнов. Именно он донёс Лену на руках до машины, отвёз её в травматологию, а потом ещё и привёз к девушке родителей. Но в понимании ребят физрук и романтика — вещи несовместимые. Это как две параллельные линии, которые никогда не пересекаются.

— Я вот и думаю, Вадик, — проговорил Смирнов, наконец, оторвав свою пятерню от затылка, — после всего произошедшего мы, как порядочные судари…

— Ты хотел сказать, джентльмены? — улыбнулся Вадим.

— Тьфу на них, на этих джентльменов! Разве они бывают порядочными? Нет, я сказал именно то, что хотел. Итак, мы, как порядочные судари, должны нанести спасённой барышне…

— Девушке, — снова поправил его Вадим.

— Да нет же! — Лёха от нетерпения даже топнул нотой. — Не перебивай меня! Не видишь, что ли, я выражаюсь высоким стилем! Мы должны нанести спасённой нами барышне визит вежливости.

— Эко, как высоко тебя занесло, — усмехнулся Вадим, радуясь в глубине души, что проведать Лену предложил именно Смирнов, а не он.

— Только давай по-взрослому, — неожиданно заявил Лёха.

— Что ты имеешь в виду?

Лёха переступил с ноги на ногу и выдал:

— Цветы ей! Тёте Вере! И торт! Большой!

— Что значит большой?

— Можно и не очень большой… — пошёл на попятную Лёха. — Но красивый!

— Согласен, — кивнул Вадим. — Когда пойдём?

— Сразу после уроков. Сначала в магазин за тортом, потом в цветочную лавку. И уже к Логуновым.

— Возражений не имею.

— Принято единогласно, — подвёл итог Лёха.

— Только вот что…

— Возражения всё-таки имеются? — спросил Смирнов.

— Никаких возражений у меня нет, однако нужно пересчитать имеющуюся у нас наличность.

— Точно! — Лёха выгреб из кармана несколько смятых бумажек и почти горсть мелочи.

— Да, ты у нас, как я посмотрю, богатенький Буратиночка, — усмехнулся Вадим.

— А то! — Лёха важно шмыгнул носом.

— У меня наличных немного, — задумчиво проговорил Самойлов, — но есть деньги на карточке.

— О, голова, два уха! — Смирнов чуть не изо всей силы шлёпнул себя ладонью по лбу.

— Эй, ты, осторожнее! Голова тебе ещё пригодится, — заметил Вадик.

— Да я к тому, что на карточке и у меня деньги есть.

— И это здорово, Лёха! — искренне обрадовался Самойлов.

— Ещё как здорово, Вадя.

Как и договаривались, сразу после школы друзья отправились в магазин, долго рассматривали выставленные там торты, но ушли оттуда с пустыми руками: ни один из них не приглянулся.

— Знаешь… — протянул Вадик, когда за их спиной сомкнулись стеклянные двери.

— Что? — спросил Лёха.

— Тут не так далеко есть кондитерская. Может быть, именно там и поджидает торт мечты?

— Кондитерская — это дорого, — грустно вздохнул Смирнов.

— Давай сначала сходим, посмотрим, а потом уже решим, что делать дальше.

— Пошли, — согласился Лёха.

Он практически всегда соглашался со своим другом.

И тут произошло чудо! В кондитерской их на самом деле поджидал тот самый торт. Они увидели его чуть ли не с порога, кинулись к нему со всех ног, слегка перепугав продавца.

— Вадька! — восторженно воскликнул Лёха. — Смотри какой он красивый!

— Точно!

— А какие милые цветочки на нём!

— Молодые люди, — обратилась к ним продавщица, — этот торт украшают ландыши и незабудки. Но у нас есть и другие торты.

— Мы хотим этот, — решительно заявил Лёха и ткнул указательным пальцем в стеклянную витрину.

— Этот, так этот, — согласился Вадим.

Торт оказался небольшим. Кроме красоты, у него было и ещё одно немаловажное для ребят достоинство: не только хватало денег на его покупку, но ещё и на цветы оставалось.

Продавщица упаковала всё в красивую фирменную коробку с прозрачным верхом, перевязав ярко-красной с золотыми вплетениями лентой.

— Для мамы? — спросила она.

— Для девушки, — ответили они в один голос.

Продавец посмотрела на лица парней. Так и хотелось спросить, не рано ли им дарить торты девушкам, но благоразумно промолчала.

Зато Лёха выдал:

— И для мамы тоже.

— И для папы, — тихо добавил Вадим, стараясь не улыбаться.

— Шутники, — сказала продавщица и отвернулась, давая понять, что их обслуживание завершено.

— Спасибо, — тем не менее, поблагодарили парни.

— Пожалуйста, — отозвалась женщина и, не выдержав, улыбнулась.

Смирнов и Самойлов расплылись в ответной улыбке и по спешили к дверям. Тихо прозвенел колокольчик за их спинами, а с ближайшего клёна слетел большой красный лист и, подхваченный ветром, впечатался прямо в рот Смирнова. Вадим прыснул со смеху. А Лёха, оторвав листок, проворчал недовольно, обращаясь к клёну:

— Чего это ты мне рот затыкаешь.

— Это не он, — сказал Вадим.

— А кто же? — удивился Смирнов.

— Осень.

— Скажешь тоже — осень. Разве у неё руки есть?

— У неё есть ветер, — неопределённо проговорил Самойлов.

— Эх, Вадька, я же говорю, ты какой-то странный стал. Вот опять заговариваешься.

— Да не заговариваюсь я, — отмахнулся Вадим от друга. — Лучше скажи, ты знаешь, где поблизости есть приличная цветочная лавка?

— Цветочный магазин есть на углу, — ответил Лёха и задумался.

— Ты чего? — спросил Вадим.

— Да вот думаю, приличный он или нет.

Друзья рассмеялись. Магазин, в который они вошли спустя несколько минут, оказался подходящим. По крайней мере, у одноклассников глаза разбегались от разнообразия представленных букетов, а голова закружилась от, казалось бы, лёгкого, но настойчивого цветочного аромата.

За прилавком стоял парень лет двадцати пяти. Вадиму он показался манерным. А Лёха ничего такого в нём не заметил. На бейдже продавца было написано: «Геннадий Васильевич Селиванов».

«Всё понятно, — подумал про себя Вадим. — Гена, но без Чебурашки».

— Чем могу быть полезен, молодые люди? — спросил Геннадий, чуть склонив голову на бок.

— Нам нужны цветы, — сказал Лёха.

«Ясно, что не помидоры», — прочитал Вадим в глазах продавца и уточнил:

— Два букета.

— Для кого? — спросил продавец.

— Молодой девушке и женщине.

— Женщина перешагнула бальзаковский возраст? — продолжил допытываться Гена.

— Ничего она не перешагивала, — почему-то обиделся Лёха за мать Лены.

— Я не в этом смысле, — начал было продавец, решаясь разъяснить, что же он имел в виду.

— Мы всё поняли, — перебил его Вадим. — Женщине около сорока.

— Тогда вам, наверное, подойдёт букет из хризантем. Какой цвет вы предпочитаете?

Смирнов сунул нос в цветы, на которые указывала рука продавца, сморщился, вытащил свой нос наружу и чихнул:

— Нет, нам эти не надо. Они какие-то горькие.

«Вам же их не есть», — ответил взглядом продавец.

— Мы хотим розы! — сказал Лёха.

«Но это так банально», — прочитал Вадим в глазах Гены, как вдруг его внимание привлекли тёмно-вишнёвые, оранжевые и жёлтые цветы. Они зачаровали его несколько тяжеловатой роскошью. Вадим знал, что эти цветы называются георгинами.

— Вот эти! — указал он на них.

— Они дорогие, — предупредил Гена.

— Сколько стоят три штуки?

Гена назвал цену.

— Берём! — быстро сказал Лёха и оглянулся на друга.

— Да, берём, — подтвердил Вадим.

Для Лены они выбрали небольшой изящный букет из голубых незабудок и маленьких белых цветов, названия которых Вадим не знал. В целом букет напоминал переплетение кружев ручной работы. Он выглядел таким хрупким, что до него было боязно дотронуться.

— Ленке должно понравиться, — тихо шепнул на ухо другу Лёха.

Вадим молча кивнул. Выйдя из магазина, Смирнов усмехнулся и, позвенев мелочью в кармане, сказал:

— Нам тут ещё на два стакана кофе осталось. Выпьем?

— Выпьем! — с решимостью заправского пьяницы махнул рукой Вадим.

Они рассмеялись и, отыскав кофе навынос, купили себе по стаканчику и выпили с превеликим удовольствием. Хотя, положив руку на сердце, стоило бы признать, что кофе был так себе. Однако напиток придал сил для дальнейшего следования по намеченному плану. Друзья не забыли позвонить домой и предупредить родных, что идут навестить заболевшего товарища. Естественно, они не сказали, что товарищ этот девушка.

В маленьком магазинчике возле дома они купили мешок тёмного цвета, куда и спрятали торт и букеты.

— Как ты думаешь, цветы не задохнутся? — с беспокойством спросил Смирнов.

— Не должны… — ответил Вадим. — Мы им для дыхания щёлочку оставим.

Теперь перед ними возникала ещё одна проблема: надо было так пройти по двору, чтобы не попасться на глаза своим родителям, бабушкам и дедушкам. Соседских стариков они в расчёт не брали.

— Вадь, — сказал Лёха, — может, надо было надеть парики и маски, чтобы нас никто не узнал?

— Ага, чтобы весь двор таращился, пытаясь выяснить, к кому это клоуны приехали.

— Я как-то об этом не подумал… — признался Смирнов.

Парни по очереди осторожно выглянули из-за угла дома.

— По-моему, путь свободен, — проговорил Лёха.

— Мне тоже так кажется, — почему-то шёпотом ответил Вадим, и скомандовал: — Пошли! Только не бегом и не оглядываясь по сторонам.

Если бы их спросили, к чему вся эта конспирация, они бы толком ответить не смогли. Тем не менее, друзья благополучно пересекли двор и вошли в подъезд дома, в котором находилась квартира Логуновых.

Глава 4

Крадучись чуть ли не на цыпочках, они поднялись на лестничную площадку и переглянулись.

— Вадик, давай, — сказал Лёха, прижимая к животу мешок с дарами.

Самойлов набрал в грудь воздуха и нажал на кнопку звонка, раздавшаяся трель заставила их вздрогнуть.

— Они, кажется, сменили звонок, — сказал Вадим.

— Зачем? — спросил Лёха.

Самойлов пожал плечами. После чего воцарилась тишина. Друзья затаили дыхание. Их обострившийся слух готов был уловить малейший шорох.

«Неужели никого нет дома?» — подумал Вадим и почувствовал, что обливается холодным потом, хотя в подъезде было довольно прохладно. Взглянув на мокрый лоб друга, он догадался, что в голове Смирнова бродят подобные мысли.

Но вот за дверью прозвучали шаги, знакомый женский голос спросил:

— Кто там? — и, не дожидаясь ответа, воскликнул, как показалось друзьям, радостно: — Ах, это вы, мальчики!

— Мы, — промычал Лёха, отвечая за обоих.

Дверь распахнулась. На пороге стояла улыбающаяся Вера Максимовна.

— Заходите! — пригласила она.

Когда они вошли в прихожую, мать Лены увидела в руках Смирнова мешок, который тот прижимал к груди.

— О! Да вы прямо как Дед Мороз! Только с опережением графика.

— Почему это? — не понял Лёха.

— Ведь принесли подарки в сентябре! А до января ещё ого-го сколько.

— А откуда вы знаете, что в мешке подарки? — теперь, не выдержав, спросил Вадим.

— Догадалась, — ответила женщина и подмигнула парням.

«Как это у неё так выходит?» — подумал Вадим.

— Пойдёмте, нечего топтаться у порога! — Вера Максимовна направилась в сторону комнат и поманила рукой за собой ребят.

Мальчики разулись.

— Гостевые тапочки перед вами.

Они послушно надели их и поспешили за хозяйкой дома. Ленина мама привела их в комнату, которая исполняла роль гостиной. В семье Вадима такую комнату называли залом.

— Посидите здесь, — сказала Вера Максимовна и кивнула в сторону дивана. — Мы сейчас с Леночкой придём, дайте нам минут пять. Дамам нужно припудрить носики!

Когда она ушла, Лёха повернулся к другу и спросил:

— Ты не знаешь, зачем им понадобилось пудрить носы?

Вадим усмехнулся.

— Они вовсе и не собираются их пудрить.

— Как это?! Когда я это своими собственными ушами слышал… — Лёха выразительно подёргал свободной рукой за правое ухо.

Вадик тихо засмеялся.

— Это только так говорят. Например, женщине нужно в туалет отлучиться, вот она и говорит: «Попудрить носик».

— Странно… А она не может просто вслух сказать о своём желании?

Вадим с трудом удержался от того, чтобы не расхохотаться в полную силу. Вместо этого он закашлялся и пояснил:

— В туалет они сейчас тоже не пойдут. Скорее всего, Вера Максимовна хочет угостить нас чаем.

— Тогда я ничего не понимаю… — ответил Лёха и развёл руками, демонстрируя степень своего непонимания.

Мешок при этом выпал у него из рук. Неизвестно каким образом Вадим успел поймать его.

— Лёха! Торт!

— Ой! Я и забыл о нём. Цел?

— Думаю, что с ним не случилось ничего плохого. Давай уже вынем всё из мешка.

— Давай. — Лёха сунул руку в мешок, извлёк один за другим лежащие сверху букеты и вручил их Вадиму. — Держи! — Потом достал коробку с тортом и поставил тот на пол.

— Куда?! — прикрикнул на него Самойлов.

Лёха поспешно поднял коробку и застыл в руках с ней.

В это время послышались звуки шагов, позвякивание посуды и какое-то непонятное шуршание. Дверь гостиной отворилась, и в комнату въехал сервировочный столик.

— Будем пить чай! — объявила Вера Максимовна и велела дочери: — Разгружай!

Логуновы стали переставлять угощения на обеденный стол. Вера Максимовна оглядела всё и, оставшись довольной увиденным, сказала:

— Мальчики и девочки, за стол!

— Тут только одна девочка, — хихикнул Смирнов.

— А я что же, по-вашему, мальчик? — мама Лены сделала большие глаза, и все четверо весело рассмеялись.

Лёха, наконец, вспомнил про торт, который всё это время держал в руках:

— Это от нас! — он грохнул коробку с тортом на середину стола.

Вадим, вспомнив о букетах, поспешно вручил их дамам.

— Какая красота! — воскликнула Вера Максимовна.

— Как это мило, — проговорила Лена и уткнулась носом в кружевное изящество подаренного ей букета.

— Лена, неси вазы для цветов! — распорядилась Логунова-старшая.

Девушка легко вспорхнула с места и исчезла за дверью. Через некоторое время она вернулась с большим кувшином и узкой хрустальной вазочкой на небольшой ножке. В неё она и поставила свой букет, после чего расположила вазочку в середине стола. Вера Максимовна поставила георгины в массивный кувшин, водрузив его на горку.

— Какая красота!

После чего была открыта коробка с тортом, женщины не смогли скрыть своего восторга. Парни расплылись в довольных улыбках. Вера Максимовна, нарезав всё на кусочки, отложила один из них на отдельную тарелку и велела дочери поставить в холодильник. Пока девушка отлучилась на кухню, хозяйка объяснила ребятам:

— Это для Ивана Петровича.

Мальчишки понимающе кивнули.

За чаем ребята рассказали о школьных делах, а Лена поведала о том, как проводила время в больнице.

— Короче, скукотища? — завершила она свой рассказ, наморщив свой маленький хорошенький носик.

— А когда тебе в школу? — спросил Смирнов.

— Уже завтра, — ответила Лена.

— Тогда мы за тобой зайдём, — проговорил важно Смирнов. — Теперь за тобой глаз да глаз нужен. Да, Вадь?

Тот согласно кивнул.

— Никакого глаза не нужно, — отмахнулась девушка. — Я больше не буду надевать эти туфли.

— Правильно? — одобрил Лёха. — Выбрось их на помойку! Носи туфли без каблуков.

— Говорят, что девушки на каблуках нравятся мужчинам… — робко заметила Лена.

— Вот пусть они их сами и носят, — резюмировал Лёха. — Кто только придумал эти каблуки?

Вопрос, казалось, был риторическим, но Лена Логунова ответила на него:

— Считается, что впервые каблуки как раз и появились на мужских сапогах, чтобы при верховой езде нога лучше держалась в стременах.

— А я читал, — проговорил Вадим, — что подобие современного женского каблука изобрёл Леонардо да Винчи.

— Всё может быть, — поспешил поддержать друга Смирнов, — он ведь башковитый был.

— Кто?

— Как кто? Да Винчи этот!

— Зато Французская революция 1789 года, — снова заговорил Вадим, — запретила ношение высоких каблуков. И француженки в течение пятидесяти лет носили сандалии на плоской подошве.

— Мне ясно только одно, — сказала Вера Максимовна.

— Что? — чуть ли не в один голос спросили молодые люди.

— ЕГЭ вы сдадите на отлично!

— Ага, — кивнул Лёха, — если только на экзамене будет вопрос о каблуках.

Всё заулыбались. Хозяйка дома наполнила опустевшие чашки свежим чаем. Заметив, что Вадим нет-нет, да и скользнёт взглядом по ногам её дочери, Логунова старшая заметила:

— Согласна с тобой, Вадим! Там есть, на что полюбоваться.

— Вы о чём это? — отвлёкся Смирнов от торта.

— О Леночкиных ногах, — невозмутимо ответила женщина.

— О ногах? — удивился Лёха, отодвинулся от стола, внимательно осмотрев ноги девушки, заявил: — Ноги как ноги.

Хозяйка дома рассмеялась, а Леночка и Вадим покраснели. Последний, справившись со смущением, проговорил:

— Я вглядывался, чтобы убедиться, что с ногой Лены всё хорошо.

— А-а, — протянула Вера Максимовна. — Я-то уж подумала невесть что.

— Мама! — укоризненно прикрикнула дочь.

Шучу, я шучу, — отозвалась со смехом Логунова-старшая.

Вадим и Лёха уже собрались уходить, когда домой пришёл хозяин дома. Иван Петрович пожал парням руки.

— Спасибо вам большое за всё, что вы сделали для нашей Леночки.

— Ничего особенного мы не сделали… — смущённо проговорил Вадим.

А Лёха с солидным видом заверил Логунова-старшего:

— На нашем месте так поступил бы каждый.

— Если бы не Сергей Эдуардович, — решил расставить точки над «1» Вадим, — от нашей помощи мало было бы толку.

— Да, мы очень и очень ему благодарны, — заверила парней Вера Максимовна. — Дай Бог ему здоровья.

— Обязательно даст, — с выражением всё той же солидности на лице кивнул Лёха.

Вадим подумал, что Бог и так не обделил физрука здоровьем, но лишнее здоровье ещё никому не помешало, так что пусть молитвами Веры Максимовны ещё добавит.

Когда ребята оказались на улице, Смирнов осторожно погладил свой слегка раздувшийся живот и пожаловался другу:

— Вадик, у меня такое ощущение, что я вот-вот лопну.

А не надо было налегать на столько сладостей, — назидательным тоном ответил Самойлов.

— Тебе что, нисколько меня не жаль? — недоверчиво поинтересовался Лёха.

— Ну почему же жаль… — пожал плечами Вадим. — Просто вынеси из этого урок, в следующий раз ешь поменьше.

— Вадик! Я тебе просто удивляюсь! — Лёха уставился на друга.

— Чего же тебя во мне так удивляет? — спросил Вадим, тщетно пытаясь скрыть иронию.

— То, что ты умудряешься удерживаться от соблазна перепробовать всё, что выставлено на стол.

— Просто я знаю меру, — пожал плечами Вадим.

— Ты прямо как мой дед, — тяжело вздохнул Лёха.

— В смысле?

— Тоже всегда говорил, что Неру велел во всём соблюдать меру.

— Хороший совет. Я бы на твоём месте больше прислушивался к тому, что говорит дед.

— Посоветовать легко, — вздохнул Смирнов, — советом воспользоваться трудно.

— Тогда сам думай, — отмахнулся Вадим. — Ладно, я домой пошёл. До завтра.

— До завтра, — ответил Лёха и вдруг встрепенулся: — А ты не забыл, что я пообещал Вере Максимовне за Леной присматривать?

— Тоже мне дуэнья! — хмыкнул Самойлов.

— Ничего не дуэнья! И нечего обзываться. Просто мы можем ходить в школу вместе. В смысле не вдвоём, а втроём! Ты против, что ли?

— Нет, я не против. Втроём, так втроём. Пока, Лёха!

— Покедова, — отозвался Смирнов и, засопев, двинулся к своему подъезду.

Когда на следующее утро Вадим, насвистывая весёлую песенку под нос, вышел во двор, Лёха уже топтался там.

— Привет!

— Привет!

— Ты чего такой сосредоточенный?

— Да вот жду, когда Логунова соизволит появиться.

— A-а, да, — Вадик сделал вид, что совсем забыл об уговоре ходить в школу втроём.

— Может, позвать её? — предложил Лёха.

— В смысле позвать? Сходить за ней, что ли?

— Зачем? Можно крикнуть! — и Смирнов уже сложил руки рупором, готовясь закричать на весь двор.

— Ты с ума сошёл! — остановил его Вадим. — Весь двор переполошишь!

— А что тут такого? — сделал обиженный вид Лёха.

— Надо было спросить у неё вчера номер мобильника, — сказал Вадим.

— Я не спец по выспрашиванию номеров телефона у девушек, — поддел друга Смирнов.

— Я спец, что ли? — удивился Вадим. — На что ты намекаешь?

— Ни на что. Просто ты в прошлом году дружил вон с Инкой Тимохиной.

— Скажешь тоже, дружил… — фыркнул Самойлов. — Пару раз в клуб сходили и раз в кино.

— А вы с ней целовались? — спросил Лёха с любопытством.

— Нет, не целовались! Успокойся уже, — начал сердиться Вадим. — И вообще это была её идея! Все три раза! Но больше она мне неинтересна. Понял?

— Чего ты завёлся-то? — начал отбояриваться Смирнов. — Я просто так спросил. Нельзя, что ли?

— Нельзя! — отрезал Самойлов. — Чем глупые вопросы задавать, лучше бы уже давно за Леной сходил.

— Сам иди!

— И схожу!

Но Вадим не успел сделать даже шага, как на крыльце подъезда появилась Лена Логунова. Она легко сбежала по ступенькам вниз и, увидев ребят, воскликнула удивлённо:

— Мальчики! Вы чего ждёте?

— Не чего, а кого, — буркнул Лёха.

— Тебя и ждём, — сказал Вадим.

Лена перевела взгляд с одного на другого и спросила взволнованно:

— Вы поссорились?

— Ещё чего! — отверг её предположение Лёха.

— Мы никогда не ссоримся, — заверил её Вадим.

— Тогда ладно, — произнесла она. — Пойдём в школу?

— Пойдём, — ответили ей друзья.

По дороге Лена расспрашивала о школе, и ребята, как могли, отвечали. Оба друга учились здесь с первого класса и считали, что со школой им повезло. Да и расположена она рядом с домом, учителя адекватные, никаких серьёзных происшествий за время их учёбы в стенах родной школы не случалось.

— А мы раньше жили на окраине, — Лена назвала район. — Школа у нас вроде была неплохая, да и ни на кого из учителей пожаловаться я не могу. Но идти до неё от дома, в котором мы жили, было далеко. Особенно плохо в мороз и в распутицу, там в некоторых местах даже тротуара не было, приходилось идти по краю дороги. То ещё удовольствие, скажу вам! А ещё у нас один раз загорелась раздевалка! Прямо во время урока!

— Вот ужас-то, — посочувствовал Смирнов.

— И не говорите, хорошо, охранник вовремя заметил, пожар быстро потушили.

— Отчего же загорелось? — спросил Вадим. — Поджёг кто-то?

— Нет, было проведено расследование. Здание старое, его ещё в прошлом веке построили, где-то сразу после войны.

— И ни разу не ремонтировали? — не поверил своим ушам Смирнов.

— Почему же? — ответила Лена. — Только ремонт проводили исключительно косметический. Тем временем проводка в труху превратилась.

— А потом её заменили? — спросил Вадим.

— Да, после пожара, да и родители взбунтовались, заменили во всей школе.

— Это хорошо, — кивнул Лёха.

— Хорошо, — согласилась Лена, — но в новой школе всё-таки учиться лучше.

— Наша школа тоже не такая уж новая, — заметил Вадим.

— Но всё-таки не в прошлом веке построена, — улыбнулась девушка.

— В прошлом, только в самом конце, — сказал Самойлов.

— Ладно, не будем зацикливаться на возрасте, — решила пойти на компромисс девушка и добавила: — Тем более и учиться-то мне осталось всего два года.

— А мы уже в этом вылетим из стен родной школы, как птенцы из отчего гнезда.

— Придётся мне год проучиться без вас! — сказала Лена.

— Придётся! — ребята беззаботно рассмеялись.

Они сами не заметили, как оказались в школе, разошлись по своим классам.

— А она ничего, правда? — спросил Лёха друга, когда они остались вдвоём.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Вадик.

— Не вредная, не кривляка и не зазнайка, — стал перечислять Лёха самые ценные качества в девушке, с его точки зрения.

— Это точно, — согласился Вадим.

— Я и говорю, что Ленка — свой парень! — с энтузиазмом подытожил Смирнов.

— Вообще-то, она девушка, — осторожно напомнил Самойлов.

— Конечно, девушка, — не стал спорить Лёха. — Я просто имел в виду, что с ней можно дружить.

— Ты собираешься с ней дружить?! — спросил Вадик.

— А ты разве нет?

— Не знаю. Но я не считаю её своим парнем.

Лёха посмотрел на друга озадаченно и произнёс сокрушённо:

— Опять ты, Вадька, со своими тараканами. И когда уже ты их из своей головы выведешь?

Вадим в ответ только рассмеялся. И в это время прозвенел звонок на урок, так, что Лёха добавить ничего не успел.

Когда у них закончились занятия, друзья пошли искать Лену Логунову. Нo оказалось, что у неё было меньше на один урок, чем у них, и девушка уже ушла домой.

— Не могла нас подождать, — недовольно проворчал Лёха.

— Нашёл дурочку, — рассмеялся Вадим, — лишний час в школе отираться.

— Могла бы на лавочке посидеть, — не унимался Смирнов, — почитала бы учебник.

— Какое интересное занятие! — поддразнил его Вадим.

— Интересное, неинтересное, а домашнее задание ей ведь всё равно делать надо, Вог и совместила бы приятное с полезным, — продолжил ворчать Смирнов.

— Лёха, не занудствуй, а? — попросил его Вадим.

— Я не занудствую, а рассуждаю, — стал оправдываться Смирнов.

Для самого Вадима был неприятным не сам факт, что Лена не стала дожидаться их после уроков, а то, что он почувствовал лёгкое разочарование от этого. Хотя, казалось бы, с чего Логуновой их дожидаться? Разве они дорогу домой не найдут? В общем, абсолютная нелепица, а на душе кошки скребут. Кто бы мог подумать, что такое может случиться с ним из-за какой-то девчонки! И тут же сам себе находил оправдание: Лена Логунова не какая-то! Она особенная! Неповторимая! По крайней мере, мальчишка за всю свою жизнь не встречал девчонки хоть немного похожей на Лену. И пусть кто-то скажет, что шестнадцать лет, а если быть точным, то почти семнадцать, — невелик отрезок жизни. Однако это его жизнь, он имеет полное право судить о том, что в ней происходило, и сравнивать одно с другим. Так вот Лену сравнить не с кем.

После осознания этого Вадим почувствовал себя моллюском, под створки раковины которого просочилась крохотная песчинка…

Он ещё пока не давал себе отчёта в том, что этой песчинке суждено превратиться в жемчужину.

Глава 5

На следующее утро друзья как ни в чём не бывало встретились во дворе. И вскоре к ним присоединилась Лена. Ни Вадим, ни Лёха не стали выговаривать Лене, что вчера, обманув их ожидания, о которых сама девушка и не догадывалась, она ушла домой.

Вадим спросил:

— Лен, а сегодня у тебя сколько уроков?

— Пять, — беззаботно отозвалась она.

Друзья многозначительно переглянулись. У них было шесть уроков.

Как и следовало ожидать, Лена в этот день, как и в предыдущий, отправилась домой одна. Друзья, хоть и не надеялись увидеть в холле или во дворе девушку, всё-таки не смогли скрыть друг от друга разочарования. Но довольно скоро привыкли, что в школу идут втроём, а обратно возвращаются вдвоём. Зато какую радость приносил им тот день, когда и у Лены было шесть уроков. Тогда ребята возвращались домой вместе.

Незаметно отшуршала облетевшими листьями и отшумела дождями осень.

Наступил декабрь. Но ребята не сразу осознали, что в их город пожаловала зима, так как на улице стояла по-осеннему промозглая погода, дули влажные ветра, снежинки, если и появлялись в воздухе, таяли в воздушном пространстве, не успев долететь до земли.

Но в конце первой недели декабря снег всё-таки выпал! Самый настоящий! Белый и пушистый!

Ни для кого не было секретом, что к вечеру он посереет и напитается влагой. Но утром смотреть на него было одно сплошное удовольствие.

— Зима! — сказал Лёха.

И голос его прозвучал с таким восторгом, что Вадим поспешил согласно кивнул и добавил:

— Скоро Новый год!

— А ведь точно, — расплылся в улыбке Смирнов.

— И последние зимние каникулы, — с едва уловимой грустинкой в голосе проговорил Вадим.

— Школьные каникулы, — поправил его Лёха. — У студентов ведь тоже они есть.

Вадим неопределённо пожал плечами и хотел сказать, что Лена Логунова ещё целый год будет учиться без них в школе, но промолчал…

— Лёха, скажи честно, как ты относишься к Ленке? — вдруг выпалил он.

— Не понял? — вытаращил глаза Смирнов. — Хорошо отношусь. Мне кажется, что я уже говорил тебе об этом.

— Я помню, — тихо обронил Вадим, — но имел в виду совсем Другое.

— Другое?

— Да, — Вадим отвёл глаза в сторону и пробормотал: — Я не знаю, как тебе объяснить…

— А ты попытайся, — посоветовал Смирнов, в голове которого промелькнула смутная догадка.

— Вот, например, — решился Вадим, — ты обидишься, если я приглашу Лену в кино?

— С чего же мне обижаться? — Лёха улыбнулся. — Сходим в кино.

— Нет, ты не понял! Я приглашу Лену! А ты с нами не пойдёшь!

— Это ещё почему? — обиженно засопел Смирнов.

— Вот видишь, ты уже обижаешься, — констатировал Самойлов.

— Я, кажется, понял, — вздохнул Лёха. — Ты же в прошлом году уже ходил с Инкой на всякие там мероприятия без меня.

— Но тогда ты не обижался, — напомнил Вадим.

— Откуда ты знаешь, обижался я или нет, — возразил Лёха.

— Ты мне ничего не говорил.

— Это потому, что ты не спрашивал.

— Вот такие пироги с котятами, — вздохнул Вадим.

— Ладно, не заморачивайся! — Смирнов похлопал друга по плечу. — Ты же не думаешь, что я такой глупый, ничего не замечаю? — спросил он.

— А чего ты замечаешь? — спросил Самойлов.

— То, что ты влюбился в Ленку! — выдал Лёха.

— С чего ты взял? — начал было отпираться Вадим, но потом лишь махнул рукой. — Не знаю, влюбился я или нет, но тебе признаюсь: — Лена мне очень нравится.

— Угу, — прогудел Лёха. — Ты там что-то про кино говорил. Так я не возражаю, приглашай Лену.

— А ты?

— А я скажу, что у меня горло заболело. Только не злоупотребляй! А то мои родители заподозрят чего-то неладное, и не дай Бог решат лишить меня… — Лёха загадочно улыбнулся.

— Чего лишить? — переполошился Вадим.

— Гланд, естественно, — хмыкнул Смирнов.

— Я что-то не понимаю…

— Чего же тут не понимать? Я сижу дома с замотанным шарфом горлом, жалуюсь на першение, пью вкусный чай с малиной, — Смирнов зажмурил глаза и облизнулся.

— Ты можешь не делать всего этого, — резонно заметил Вадим, — и тогда у родителей не будет повода волноваться о твоих гландах!

— Тоже мне умник нашёлся! — фыркнул Смирнов, — он будет с Ленкой в кино прохлаждаться, мороженое трескать, а мне, значит, никакой компенсации?!

— Не понимаю, какая может быть компенсация в изображении болезни?

— А такая! Все вокруг тебя на цыпочках ходят! Кормят вкусным куриным бульоном. И главное — малиновое варенье?

— А ты что, не можешь лопать варенье, не притворяясь больным?

— Конечно, нет! — возмутился Лёха. — У бабушки всё под контролем! Малина дорого стоит, и варят варенье из неё в ограниченном количестве. Выдают только в случае простуды.

— Всё понятно с тобой, — отмахнулся от друга Вадим. — Тоже мне, Карлсон нашёлся! Варенье — лучшее лекарство от всех болезней?!

— А кто-нибудь доказал, что он не прав?!

Самойлов невольно улыбнулся:

— По-моему, нет.

— Вот, видишь! — Лёха поднял вверх указательный палец. — К тому же я ради тебя стараюсь!

— Только собираешься стараться, — усмехнулся Вадим.

— А разве я тебя подводил когда-нибудь?

— Нет, — серьёзно ответил Вадим и пожал Смирнову руку. — Спасибо, Лёха! Ты настоящий друг!

— А то, — расплылся в улыбке Смирнов.

У Вадима сложилось такое впечатление, что Лена ничуть не удивилась, когда он предложил ей сходить в кино, уточнив на всякий случай: вдвоём. Она кивнула, но даже не поинтересовалась, почему же Лёха Смирнов не составит им компанию.

Вадиму не пришло в голову, что девочки быстрее парней соображают, что к чему. Вадим же решил как бы обелить друга в её глазах и сообщил доверительно:

— У него горло разболелось.

Лена понимающе улыбнулась и сказала:

— Да, конечно. Только идём на дневной сеанс.

— Тогда в воскресенье, — предложил он.

Девушка кивнула и улыбнулась так ласково, что сердце Вадика ёкнуло в груди и тут же сладко заныло. Все оставшиеся до воскресенья дни Вадим ходил в приподнятом настроении, как ни старался он притушить поселившуюся в нём радость, она выдавала его с головой, сверкая яркими искорками в глазах.

Лёха Смирнов обо всём догадался, едва взглянув на друга.

— Согласилась, — скорее констатировал, чем спросил он.

— Представляешь, да, — ответил Вадим.

— Можно подумать, будто ты сомневался, — насмешливо проговорил Смирнов.

— Было дело, — потупился Самойлов.

— На-а-адо же, — удивленно протянул Лёха.

— Лёх, — Вадим вопросительно посмотрел на друга, — а ты точно не обижаешься?

— Точно, точно, и вообще, проехали.

— Спасибо! — порывисто произнес Вадим и крепко сжал руку Смирнова.

И вот настало воскресенье. Первое, что увидел Вадим, выглянув в окно, — весь снег растаял. Вчера вечером еще был, а за ночь сплыл. И никаких чудес, просто оттепель. «Ладно, — подумал Самойлов, — главное, чтобы не пошёл дождь». Время после завтрака тянулось так медленно, что Вадим еле дождался часа, когда можно было выйти из дома.

Родителям он сказал, что идёт в кино с Лёхой, а сам направился под арку, где они заранее договорились встретиться с Леной. Вадим пришёл первым и стал ожидать девушку. Лена не опоздала, она пришла по-королевски вовремя, минута в минуту. Вадиму это очень понравилось, и невольно вспомнились слова Лёхи о том, что Лена «не кривляка, и вообще, свой парень». Правда, для Вадима Лена никакой не парень, а самая настоящая любимая девушка. Неожиданно Вадим поймал себя на том, что впервые назвал Лену любимой. Пусть пока и не вслух, а только про себя. «Но это не меняет сути вещей», — подумал он. Отныне и на веки веков Лена Логунова его любимая девушка.

— Вадик, ты о чём задумался? — спросила Лена, подняв на него свои васильковые глаза.

— Да так, ни о чём, — ответил он, обволакивая её ласковой улыбкой.

Лена вспыхнула, и щёки её покрылись лёгким румянцем.

— Тогда, пойдём, — предложила она тихо.

— Пойдём, — ответил парень и впервые решился взять её за руку. Правда, он уже держал её ладонь в своей руке, когда они ехали в машине физрука в травматологию. Но тот раз не считается. Всё, что тогда испытывал Вадим по отношению к почти что незнакомой девушке, было нормальным человеческим состраданием и страхом за неё.

Теперь всё было иначе. Вадиму казалось, что они так давно были знакомы с Леной, что их могли видеть гуляющими в тропическом лесу динозавры. А если даже и не динозавры, то античный философ Диоген, сидящий в своей бочке, точно приметил их и, несомненно, отпустил малопонятную окружающим остроту по поводу влюблённой парочки, да и самой любви — субстанции хоть и возвышенной, но неопределённой.

Вадим снова не заметил, что начал улыбаться своим мыслям.

— Вадик, — опасливо проговорила Лена, — я очень смешно выгляжу?

— С чего ты это взяла?

— Просто… Просто ты почему-то постоянно улыбаешься.

— Ах, это, — улыбнулся он ещё шире и пояснил: — Я улыбаюсь своим мечтам.

— Мечтам? — недоверчиво переспросила она и, не сумев скрыть девичьего любопытства, поинтересовалась: — О чём же ты мечтаешь?

— Конечно, о нас!

— Да уж, — только и обронила девушка.

— Лена, ты бы хотела жить в Древней Греции?

— Нет, — покачала она головой. — Я хотела бы жить здесь и сейчас.

— Понял и принял к сведению!

— Вот и отлично! А какой фильм мы будем смотреть?

— Кажется, про Чебурашку.

— Почему кажется?

— Потому, что там ещё есть Гена! Вот только он никакой не крокодил!

Молодые люди в хорошем настроении поспешили в сторону кинотеатра «Юность».

Когда они уже сидели на своих местах и в зале погас свет, Вадим наклонился к её уху и спросил:

— Лен, а что ты сказала родителям? В смысле с кем и куда ты пошла.

— Сказала, что пошла в кино с подругой, — так же тихо ответила она.

— Ты неоригинальна в своём обмане, — притворно вздохнул он.

— Что ты этим хочешь сказать? — шепнула она.

— Только то, что я сказал своим, что иду в кино с Лёхой. Вообще-то, обманывать нехорошо.

— Так, может быть, и не будем больше? — предложила она. — Скажем в следующий раз правду.

Ответить Вадим не успел, так как начался фильм. Но про себя подумал радостно: «В следующий раз! Значит, она собирается продолжить совместные походы в кино. И не только…». У Вадима от этой мысли даже дух перехватило.

В дальнейшем всё складывалось как нельзя лучше. За несколько дней перед Новым годом они перестали скрывать свои отношения от родителей. Вадим вывалил за ужином, что они встречаются с новенькой соседкой по двору Леной Логуновой.

— Не такая уж она и новенькая, — усмехнулся дед в свои пышные усы.

— Вот-вот, — не менее иронично подтвердил отец.

— Тоже мне конспираторы, — добавила свою лепту мать.

А бабушка проговорила:

— Что ж, Леночка — хорошая девушка.

— Так вы что же всё знали?! — возмущённо спросил Вадим.

— Не то чтобы знали, — за всех ответил дед, — но догадывались.

— Эх, вы! — выкрикнул Вадим и выскочил из-за стола.

— До чего нервная теперь молодёжь, — вздохнула мама Вадима.

— Ничего, — ответил отец, — не надо думать, что мы глупее их, — он не стал уточнять, кого именно «их»: сидящие за столом и так его прекрасно поняли.

Вадим же, закрывшись в своей комнате, позвонил Лене. Она сразу же откликнулась, точно держала мобильник в руках.

— Лен, — начал Вадим с места в карьер, едва услышав её голос. — Представляешь, мои обо всём догадывались и молчали!

— Мои тоже, — ответила она.

— И как после этого быть? — спросил он то ли в шутку, то ли всерьёз.

— Хорошо, — ответила ему Лена, — я бы даже сказала, счастливо!

— Возражений не имею.

— Вот и отлично! Вадя, приходи к нам завтра на чай’.

— На чай?

— Да! Мои родители тебя приглашают.

— Я приду, — ответил он твёрдо, после чего добавил: — Только без Лёхи.

Лена в ответ весело рассмеялась.

Знакомиться с родителями Лены Вадиму не пришлось, ведь они уже были представлены друг другу. Своим родным на этот раз парень сказал правду, куда идёт. В ответ лишь донеслось:

— Иди, конечно, раз пригласили.

А перед самым уходом бабушка вручила ему довольно длинный широкий свёрток.

— Что это? — удивлённо спросил Вадим.

— Пирог с вишней, — ответила бабушка, — не с пустыми же руками тебе идти.

— Спасибо, ба, — растроганный внук чмокнул бабушку в щёку.

— Он ещё не успел остыть, — проговорила растроганная не менее внука бабушка. — Неси аккуратно, не помни.

— Не помну! — пообещал он. — Будь спок! Доставлю твой шедевр Логуновым в лучшем виде.

В отличном качестве бабушкиного пирога Вадим нисколько не сомневался. Её творения были шедевром вкуса. Для начинки бабушка использовала вишню без косточек, которую называла «живой».

Приготовление вишни было целым ритуалом. Сначала бабушка с дедом ехали за вишней на рынок. Потом привозили ведро ягод домой, тщательно мыли, рассыпав на белую ткань просушиваться. И лишь после этого из вишни дамской шпилькой по старинке бабушка с мамой вынимали косточки. Готовая вишня укладывалась в стерильные банки и закатывалась в собственном соку.

Вкусной она была и без пирога. Вадик с самого детства обожал её есть прямо из банки столовой ложкой. Правда, такой номер можно было провернуть только в бабушкино отсутствие. Мама смотрела на это сквозь пальцы. Зато бабушка называла такое поедание внуком вишни безобразием. Сразу же отнимала и банку с вишней, и ложку, накладывая лакомство на блюдце в весьма ограниченном количестве. После чего, вручив внук чайную ложку, говорила: «Ешь!» Поступала она так вовсе не из жадности: основную часть «живой» вишни берегла для своих замечательных пирогов.

Как и следовало ожидать, родители Лены от бабушкиного пирога пришли в полный восторг. Хотя её мама тоже расстаралась и испекла вкусный заварной торт, украшенный маленькими кремовыми розочками по краю и с одной большой розой в середине. Часть этого торта, как Вадик ни упирался, дали ему с собой.

На следующий день Смирнов сообщил Вадиму:

— Родители купили мне путёвку на лыжную базу. Так что я завтра уезжаю. А ты тут не скучай без меня.

Вадик пообещал:

— Не буду.

Ему показалось, что друг вполне доволен предстоящей поездкой. И это успокоило совесть Вадима, время от времени посылающую ему укоры.

Зимние каникулы пролетели как один день. Вадим и оглянуться не успел, как те уже закончились. Правда, осталось море впечатлений. Вадим и Лена в силу возраста не могли, конечно, посещать детские утренники и так называемые «ёлки», они из них, как говорится, выросли. Но всё-таки мать Вадима купила им два билета во Дворец спорта, где они посмотрели ледовое шоу, в котором принимали участие многие знаменитые фигуристы…

Дедушка посоветовал им посетить выставку картин, привезённых на несколько недель из музеев Великого Новгорода. Ребята прислушались к его совету, заодно прошлись и по некоторым залам родного художественного музея. Весь музей за один день обойти сложно.

Ребята проводили очень много времени на катке или просто гуляли по заснеженным аллеям Струковского сада и Загородного парка.

Вернувшись с лыжной базы, Лёха Смирнов встретил парочку во дворе и потряс перед носом какими-то билетами.

— Что это? — спросил Вадим.

— Три билета в цирк! Пойдёте?

— Конечно! — радостно воскликнула Лена и сообщила с гордостью: — Моя мама, когда была маленькая, тоже ходила в цирк! И, не поверите, она видела живого Юрия Никулина!

— Эка невидаль! — фыркнул Смирнов. — Его каждый Новый год по телевизору показывают.

— То по телевизору! — возразила Лена горячо и неожиданно для Лёхи показала ему язык. — А то живого! Мама с родителями сидели на первом ряду. Юрий Никулин покинул арену и, проходя мимо сидений, пожимал детям ноги. И моей маме пожал!

— Счастливая твоя мама! — сказал Вадик.

— Ещё бы! — согласилась Лена.

— Твоя мама, наверное, эту ногу целый год не мыла! — Лёха переводил взгляд с Вадима на Лену и улыбался во весь рот.

Глава 6

Зимние праздники плавно перетекли в весенние.

На День святого Валентина Вадим подарил Лене большое плюшевое сердце ярко алого цвета и букет белоснежных роз. А главное, он впервые сказал, что любит её.

Глаза девушки так ярко вспыхнули, что Вадиму показалось, будто с неба пролился ливень из васильков. Весь мир стал ярко-синим! И у парня от счастья закружилась голова. Когда же её губы прошептали:

— И я тебя тоже, — парень ощутил себя на седьмом небе от счастья.

А потом наступило Восьмое марта. Вадим с утра поздравил маму и бабушку, вручил заранее приготовленные подарки, и сломя голову помчался к Лене. Девушка как-то проговорилась, что её мама обожает мимозы, поэтому вместе с букетом для Лены Вадим прихватил с собой большую ветку, усыпанную мягкими ароматными жёлтыми шариками.

Папа Вадима называл мимозы веснушками весны. Он сетовал на то, что многие девушки не понимают, что веснушки придают их лицам особую миловидность, и беспощадно борются с ними.

— Жаль, очень жаль, — добавлял мужчина с огорчением в голосе.

А Вадим улыбался, потому что у Лены не было веснушек. Он был уверен: она настолько прекрасна, ей абсолютно незачем что-то исправлять в своей внешности. Может быть, от того, что он смотрел на неё глазами влюблённого. А может, Лена Логунова и впрямь была писаной красавицей…

Вера Максимовна, получив от Вадима ветку мимозы, растрогалась чуть ли не до слёз. А в глазах Елены Вадим успел заметить промелькнувшую благодарность, несмотря на то, что девушка почти сразу же потупила взгляд.

Вадим заранее запланировал отвести любимую девушку в кафе. Больших денег в его распоряжении, естественно, не было, он и так уже растратил почти всё, что копил, начиная с лета. Так что кафе он выбрал скромное. Оно и называлось соответственно — «Гостеприимная малютка».

Кафе было небольшим — всего несколько столиков, накрытых белой скатертью. Одни из них были рассчитаны на двоих обедающих, другие — на четверых.

Вадим заказал столик и с затаённой гордостью усадил за него Лену. После чего с умилением наблюдал за тем, как его спутница старается выбирать не самые дорогие блюда. Не выдержав, он осторожно взял из её рук меню и спросил:

— Ты любишь коктейль из креветок?

— Да, — ответила она, и быстро добавила: — Но…

— Никаких но, — не дал парень ей договорить. После чего предложил Елене отведать местную уху из морского окуня и отбивные с гарниром из хрустящего картофеля. На десерт заказали по куску торта с кремовой прослойкой с добавлением миндаля.

Получив заказанное, девушка испуганно проговорила:

— Не думала, что будет так много… Я столько не съем!

— Ешь, сколько сможешь, — великодушно разрешил Вадим.

Но еда оказалась настолько вкусной, что Лена съела всё! И, оглядев опустевшие тарелки, произнесла с долей смущения и удивления:

— В твоей компании я, кажется, превращаюсь в бегемотика.

— Никогда в жизни не видел таких симпатичных и милых бегемотиков, — пошутил Вадим.

— Он ещё и дразнится, — надула свои небольшие, но пухлые губки девушка.

— Так я же пошутил, — заверил он её. — Раз в год можно позволить себе поесть сытно и вкусно.

— Ты собираешься водить меня в кафе всего раз в год? — с притворным негодованием воскликнула Лена.

— Пока, представь себе, да. В лучшем случае два раза в год. А вот когда завершу образование и устроюсь на хорошую работу, постараюсь баловать тебя как можно чаще.

— Хорошо, я подожду, — серьёзно ответила она и пообещала.

После десерта Вадим решил затеять интеллектуальную беседу:

— А ты знаешь, — спросил он, — что твоё имя переводится с греческого языка, как «свет»?

— Нет, я этого не знала, — призналась Лена.

— Теперь будешь знать, — ласково улыбнулся он. — Ты, конечно, читала, или слышала миф о Елене Прекрасной…

— Да, из-за неё началась война, и Троя превратилась в пепел.

— Вот-вот! — почему-то обрадовался Вадим. — По древнегреческим мифам, Елена Прекрасная была дочерью Зевса и Леды, дочери царя Фестия.

— Угу, Зевс превратился в лебедя, чтобы соблазнить Леду, — улыбнулась Лена.

— Точно!

— Теперь мужчинам не нужно прибегать к таким ухищрениям, — не скрывая иронии, ответила Лена.

— Как знать, — загадочно отозвался Вадим.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Лена.

— В общем, ничего, кроме того, что Елена была Прекрасной. Овидий утверждал, что лицо Елены не нуждалось в косметике, которой злоупотребляли почти все гречанки того времени.

— Ну ещё бы, если она вылупилась из лебединого яйца, — насмешливо прокомментировала Лена.

— Думаю, что в реальности всё было гораздо прозаичнее, — притворно вздохнул Вадим. — Леда родила Елену Прекрасную, как и всех остальных детей, от своего мужа царя Тиндарея.

— Скорее всего, — охотно согласилась с этим Лена.

Вадима так и подмывало сообщить девушке, что по легенде, у Елены была божественная грудь, и по форме груди Елены Прекрасной вылиты чаши для алтарей Афродиты. Ему так же хотелось сказать, что грудь Лены так же хороша, но он вовремя прикусил язык.

— Отец Елены Прекрасной, — вместо этого продолжил он, — вопреки существовавшим тогда законам, по совету Одиссея, разрешил Елене самой выбрать себе мужа из большого числа желающих на ней жениться. И она выбрала прекрасного и храброго сына Атрея, Менелая.

— Ага, — усмехнулась Лена, — чтобы потом сбежать от успевшего надоесть мужа с юным красавцем Парисом.

— Там было всё не совсем так, — заметил Вадим, решив заступиться за Елену Прекрасную.

— Знаю, знаю, как всегда, в греческих мифах в ситуацию вмешались боги, наломали дров. Мне же больше всего жалко ни в чём не повинных жителей Трои. Хотя старого царя Приама тоже жалко, как и всю царскую семью, кроме легкомысленного Париса.

— Ты слишком категорична в своих суждениях, — сказал Вадим.

— То есть?

— Я согласен с тобой, что Парис виноват. Но Елена-то невиновата!

— Это ещё почему? — удивилась Лена.

— Парис влюбил её в себя при помощи Афродиты. Мало того, что он похитил у Менелая жену, так ещё и прихватил с собой казну Спарты.

— Проходимец, — вздохнула девушка.

— А Елена во время путешествия в Трою намеревалась бросить изнеженного Париса и вернуться к мужу, но Афродита не дремала и воспрепятствовала её благородному порыву.

— Печальная история, — вздохнула девушка.

— Хорошо, что Менелай впоследствии простил супругу. Да и мудрецы, увидев Елену Прекрасную, воскликнули: «Она неподсудна!» Гомер называл её «благороднейшей из женщин».

— Думаешь, Елена Прекрасная на самом деле существовала? — с неожиданно проснувшимся любопытством спросила Лена.

Вадим пожал плечами и ответил:

— Скорее всего, да. По словам учёных, в то время недалеко от Спарты было святилище Елены, а в самом городе находился её священный платан. Елене преклонялись в Кафиях и на Родосе. Хотя, возможно, Гомер соткал чарующий многие сотни лет образ Елены Прекрасной из разрозненных кусочков распространённых тогда историй о Елене или Еленах.

— Вадик! — воскликнула Лена.

— Что?

— А тебе нравится моё имя?

— Очень! — искренне заверил он любимую девушку.

— А если бы я поступила с тобой так, как Елена с Менелаем, ты бы простил меня? — спросила она, лукаво стрельнув в него своими васильковыми глазами.

— Да, — не задумываясь ни на секунду, ответил он и через паузу спросил: — А ты меня?

— Не знаю, — честно ответила девушка. — Но ты ведь не собираешься мне изменять?

— Нет, конечно!

После праздников их встречи стали редкими по той простой причине, что у Вадима должен был состояться ЕГЭ. Они по-прежнему встречались по утрам во дворе и шли втроём в школу.

Лена, чтобы побыть с Вадимом хоть какое-то время, стала дожидаться его после занятий в школе, даже если у неё было меньше уроков, чем у друзей. Она находила пустой класс и сидела там, либо делая домашние задания, либо читая какую-нибудь интересную книжку. Конечно, обратная дорога из школы домой была не совсем тем, о чём мечтала Лена, да и Вадим тоже. С ними был Лёха. Не могли же они прогнать друга.

И лишь в выходные Вадим время от времени выкраивал часа два на свидания с Леной. Это казалось паре самым счастливым временем не только суток, но и целой недели.

Время, как известно, если ты занят делом, бежит быстро. Вот и влюблённые не заметили, как миновал первый календарный месяц весны, пришёл апрель. Застучала барабанная дробь капелей, побежали ручьи, появились первые проталинки. По краю дорог, совсем рядом с колёсами пролетающих мимо машин, распустились жёлтенькие цветочки бесстрашной мать-и-мачехи.

«Какое чудо!» — умилялась Лена, всё чаще прогуливаясь одна по просыхающим буквально на глазах тротуарам. Чего греха таить, девушке очень хотелось сорвать хотя бы один цветочек. Но подбираться к обочине дороги было опасно. Девушка прекрасно понимала, что цветок уже успел впитать в себя немалое количество выхлопных газов и покрыться пылью.

Вот и в этот день с мыслями о цветах она быстро переключилась на более актуальную для неё тему. «Сегодня четверг, — думала Лена, — а это значит, что до воскресенья осталось всего ничего! Какая-то пара дней! И у нас с Вадимом будет свидание!» Они пойдут в кино или кафе-мороженое. На худой конец просто прогуляются по парку. Но тоже неплохо. Какая разница, где им находиться? Главное — быть вместе!

Но на этот раз планам Елены не суждено было сбыться. В пятницу утром Вадим предупредил её, что в это воскресенье встретиться с ней не сможет, так как у их одноклассника Григория Гудкова будет день рождения, на который приглашён весь класс.

— Вот спроси у Лёхи, — кивнул он в сторону стоящего рядом Друга.

— Точно, — подтвердил Смирнов, не дожидаясь Лениного вопроса. — Мне сегодня в школу пораньше надо прийти, так что пойду побыстрее, а вы пока тут договорите, — и он быстрым шагом стал удаляться.

Лена почувствовала, что к её глазам подступили слёзы. «Глупости», — тотчас одёрнула она себя.

— Лена! Ты расстроилась? — спросил её Вадим.

— Совсем нет, — ответила она.

— Но я же вижу, ты чуть ли не плачешь. Лен, я не могу не пойти, понимаешь?

— Понимаю… — печально отозвалась девушка. — Иди, конечно.

— Ты говоришь таким тоном, будто я собрался отправиться в кругосветное путешествие, оставив тебя на год! Подумаешь, не встретимся одно воскресенье, — в его голосе Лене послышалось лёгкое раздражение.

«Это для тебя подумаешь, а для меня каждая минуточка, проведённая вместе, на вес золота». Вслух, разумеется, она этого говорить не стала, так как была воспитана на том, что у девушки должна быть гордость. Поэтому, взяв себя в руки, она как можно спокойнее сказала:

— Вадик, я всё прекрасно понимаю. Тебе нельзя отрываться от класса, да и одноклассник может обидеться, если ты не придёшь. А от того, что у нас не будет одного воскресного свидания, действительно, ничего страшного не произойдёт.

— Вот и умничка! — обрадовался он и чмокнул девушку в щёку.

Когда ребята подходили к школьному крыльцу, Вадим сказал:

— Гриша, может, и не обиделся бы на меня, но, если не пойду со всеми, то буду выглядеть белой вороной. А мне этого вовсе не хотелось.

— Конечно, конечно, — заставила себя прощебетать как можно беззаботнее Елена.

У Вадима отлегло от сердца.

Весь воскресный день Лена откровенно скучала, несмотря на то, что старалась занять себя то одним, то другим. А потом на неё напало какое-то необъяснимое томление. Сердце сдавливала тоска, а душа буквально рвалась наружу. С ней никогда такого не было и, не найдя объяснения своим ощущениям, она испугалась: «Наверное, я неврастеничка». С наступлением сумерек ей стало легче, и Лена рано легла спать.

Воскресный день Вадима, как и следовало ожидать, прошёл более насыщенно. Утром они созвонились со Смирновым, встретились во дворе и вместе пошли к Гудкову. Пришли они далеко не первыми, можно сказать, дом уже был полон гостей.

— Самойлов со Смирновым, как всегда, опаздывают! — одарила их насмешливым комментарием группа одноклассниц, среди которых была и Инна Тимохина.

— Ничего мы не опаздываем! — не смолчал Леха. — Просто не рвёмся прибежать к столу первыми.

— Точно! Поэтому и приходите к шапочному разбору, — продолжали острить девчонки.

— Что-то никакого разбора не заметно, — не выдержал Вадим.

— Ага, — хмыкнул Лёха, — вон и шапки все на месте.

Прозвучал дружный смех. Сквозь сгрудившиеся ряды гостей протиснулся хозяин дома, чтобы обменяться приветствиями со вновь прибывшими. Лёха и Вадим вручили подарок — большую коробку, попросили открыть её, когда гости уйдут.

— Почему? — удивлённо захлопал длинными, как у девчонки, ресницами Гриша.

— По кочану! — ответил Смирнов. И это значило, что вопрос исчерпан.

Гриша вздохнул и показательно с самым обречённым видом потащил коробку с подарком в свою комнату. Вслед ребята и девчонки зашушукались. Кто-то даже сострил строчкой из стихотворения Агнии Барто: «Купили в магазине резиновую Зину…» Все остальные рассмеялись.

Виталина Воронина сказала:

— Вообще-то, день рождения лучше отмечать в кафе. А здесь такая теснота!

— Ладно, Виталинка, ныть, — ответил один из парней, — никакой тесноты тут нет, три комнаты! Хоть пляши!

— Именно это я и собираюсь сделать, — скорчила гримасу Виталина.

Длинный стол был накрыт в зале. Родителей Гриши дома не было. Приготовив всё для праздника, они ушли к друзьям, оставив великовозрастное чадо встречать своё семнадцатилетние в компании одноклассников.

Денег на угощение для гостей единственного сына родители не пожалели. Снедью был заставлен не только накрытый стол, но и полки холодильника. Кола лилась рекой. Родители оговорили запрет на пиво. И сын пообещал — ни-ни. Однако не обошлось без напитка, символизирующего праздник! Хотя шампанское как бы было безалкогольным. Но алкогольное тоже просочилось. Сколько именно, никто не знал. Но многим игристые пузырьки ударили в голову и заметно подняли градус настроения, сделав тех более легкомысленными и раскрепощёнными.

Вадим раскрепощался вместе со всеми. Он смеялся над шутками товарищей, шутил сам, поднимал тосты, танцевал с девушками и в это время совсем не думал о Лене. Её образ как бы потускнел и отошёл на второй план. Но с кем такого не было, особенно в ранней юности. Тем не менее, он вёл себя вполне прилично, а в своей весёлости не выходил за рамки дозволенного.

Было утке четыре часа дня. Лёха Смирнов успел пару раз намекнуть Вадиму, что погостили — и честь пора знать. Завтра с утра всё-таки в школу. Вадим был близок к тому, чтобы согласиться, как вдруг кто-то позвал его из другой комнаты:

— Вадик! Самойлов!

Он не сразу узнал голос Инны Тимохиной. Увидел её в проёме двери и удивился: чего это она его зовёт?

Сначала он даже спросил:

— Ну чего тебе?

— Иди сюда на минуточку, — она призывно поманила его рукой.

Парень неохотно поднялся.

— Чего тебе? — переспросил одноклассницу.

— Не кричать же мне через всю комнату, — ответила она и рассмеялась.

И Вадим пошёл к ней. Едва он оказался в проёме, как девушка втянула его в комнату и закрыла дверь.

Прошло пять минут, десять… Вадима всё не было. Лёха начал беспокоиться, чего они там делают. Он оглянулся по сторонам. Ему показалось, что никто не замечает отсутствия Инны и Вадима.

Когда прошло двадцать минут, Лёха не выдержал и пошёл, как он сам про себя решил, спасать друга. И перед самым его носом дверь распахнулась, из комнаты вывалился то ли всклокоченный, то ли растрёпанный Вадим. И, не замечая стоявшего перед ним друга, устремился прямиком к выходу, забыв попрощаться с именинником.

Лёха обернулся на приоткрытую дверь в комнату. Из глубины комнаты донёсся хохот Инны, а потом её приглушённые рыдания.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Смирнов и оросился догонять друга.

Во дворе Вадима не было, и Лёха догадался, что тот ушёл домой. Лёха припустил бегом. Друга он нагнал не сразу; а после схватил за рукав.

— Погоди!

— Отпусти! — вырвался тот.

— Вадик, ты чего?! — спросил немного запыхавшийся Лёха.

— Отстань!

— Не отстану! — проявит упорство Смирнов и загородил другу дорогу. — Говори, что у вас там с Инкой произошло?!

— Что произошло?! Что произошло?! — огрызнулся Вадим. — Эта дура бросилась мне на шею! Представляешь?

Не совсем, — признался Смирнов.

Я тоже не мог представить, пока она не повисла на мне! И всего обслюнявила! — лицо Самойлова приобрело брезгливое выражение.

Как обслюнявила?! — вытаращил глаза Лёха.

А так! Сказала, что жить без меня не может.

— А ты?

— Я сказал, что люблю другую девушку.

— А она?

— Соблазнить меня попыталась! Идиотка!

— А ты?

— А я дал деру! Не видишь, что ли?!

— Вижу, — ответил Лёха. — А она, в смысле Инна, кажется, плачет там…

— Поменьше пописает! — зло ответил Вадим.

— Вадик! Ты чего? — Лёха снова потянул друга за рукав. Он никогда не видел Вадима таким рассерженным. И это путало.

Вадим стряхнул руку друга со своего рукава и проговорил устало:

— Лёха, давай по домам. Я спать хочу.

Спать? — спросил ошеломлённый друг. — Как спать?

— Обыкновенно, как все люди спят, на своей кровати под одеялом.

Смирнов переступил с ноги на ногу.

— А Лене ты про Инну расскажешь?

— Зачем?

— Не знаю…

— Я тоже не знаю, поэтому ничего никому рассказывать не стану.

— Наверное, ты прав.

— Лёх, а ты не заметил, видел ли кто-нибудь, как Инка меня затянула в комнату? — в его голосе послышалось опасение.

— По-моему, никто, — ответил Смирнов. — Все уже весёлые были, и каждый старался привлечь внимание к себе любимому.

— Это хорошо, — облегчённо вздохнул Вадим и, попрощавшись с другом, поспешил к своему подъезду.

Смирнов постоял пару минут на месте, о чём-то сосредоточенно раздумывая.

— Такие вот пирожки с котятами, — пробормотал он и тоже направился домой.

Глава 7

Ночью Вадиму пришла эсэмэска с угрозами от неизвестного абонента. Вадим увидел её утром и стёр, ни сколько не сомневаясь, что автором является Инна. Он не собирался реагировать на её уколы и тем более поддаваться шантажу. У него есть Лена. А Инна для него — пустое место, и что бы она ни предпринимала, он не будет испытывать ничего, кроме презрения.

Утром во дворе Вадим, как всегда, встретился с Лёхой.

— Как спал? — спросил друг.

— Отлично! — ответил Вадим.

Судя по выражению лица Смирнова, Самойлов догадался, что Лёха провёл ночь без сна. Оттого он и выглядел, как нахохлившийся воробей. Вскоре к ним присоединилась Лена. Заметив её на подходе, Вадим шепнул Смирнову:

— Лёха, будь другом, сотри с лица постную печать и прицепи улыбку.

— Только ради тебя, Вадька, — тяжело вздохнул Смирнов и лучезарно улыбнулся подошедшей к ним девушке.

«Вот артист! — восхитился про себя мгновенным преображением друга Вадим. — Спасибо, Лёха! Уважил».

— Как прошёл день рождения Гриши? — поздоровавшись, спросила Лена.

Вопрос был вполне естественным, Но друзей он застал врасплох, оба пробормотали что-то маловразумительное.

Девушка обвела их подозрительным взглядом.

— Всё понятно! Кто-то принёс на праздник спиртное, и теперь у вас у обоих трещит голова.

— Что ты! — гневно хором возразили друзья. — Разве мы похожи на идиотов, которые напиваются, когда у них ЕГЭ на носу?

— Вообще-то не похожи… — помедлив, ответила Лена.

— Вот видишь! — обрадовались друзья.

Два последующих воскресенья Лена и Вадим провели вместе по нескольку часов. Но дальнейшие свидания пришлось отложить до лучших времён. Вадим плотно занялся подготовкой к ЕГЭ. Время от времени они обменивались эсэмэсками. Лена очень скучала, но, смирившись, безропотно довольствовалась совместным хождением до школы и обратно.

Потом десятый класс отпустили на каникулы. А одиннадцатый погрузился в экзаменационную пору. И времени не только встречаться, но и посылать Лене эсэмэски у Вадима не было. И лишь перед самым сном он находил силы написать ей пару слов: «Люблю, целую» или «Потерпи, Зайчонок!»

И Лена отвечала:

— Терплю, люблю, целую.

У библейского царя Соломона был перстень, на котором было написано: «Всё пройдёт». И царь смотрел на него, когда ему было невмоготу. У Лены Логуновой перстня с такой надписью не было. Но она и без него знала, что рано или поздно ЕГЭ, как и всё на свете, завершится. Так и есть! Испытания закончились, Вадим и Лёха получили по экзамену столько баллов, что могли претендовать в вуз на бюджет. Парни были просто счастливы так как у их родителей не было лишних денег, и тянуть сыновей на платном семьи могли только ценой множества ограничений и лишений.

Уже оба знали, куда поступят.

Узнав результаты, Вадим первой сообщил благую новость Лене. Услышав её радостный визг в трубке, чмокнул мобильник и отключил связь. После обрадовал родителей, уже дома все рассказал деду и бабушке. Никто из домашних, как и следовало ожидать, визжать не стал. Зато мама с бабушкой приготовили праздничный ужин, на который пригласили и Лену. Девушка сначала засомневалась:

— Ты уверен, что это удобно?

— Конечно!

— Но это же, насколько я понимаю, семейный ужин, — заметила она осторожно.

— А разве ты не собираешься в будущем стать частью этой семьи? — спросил парень прямо.

Лена смутилась и тихо ответила:

— Это ведь не только от меня зависит.

— От тебя и от меня, — проговорил он уверенно.

Ужин в доме Самойловых и впрямь прошёл по-семейному. Лена не чувствовала себя лишней. Родители Вадима, дед и бабушка относились к ней так, словно она занимала своё место за столом уже не один год.

В этот вечер, провожая Лену, Вадим крепко обнял девушку, и она не сделала попытки освободиться. Тогда он нашёл её губы, и у них случился первый взрослый поцелуй. После чего Лена выскользнула и скрылась в подъезде. А парень ещё долго стоял во дворе, освещённом единственным фонарём да луной, и улыбался, ощущая на своих губах волнующий привкус. Почему-то показал язык луне и рассмеялся.

«Молодо-зелено», — прошептали над головой ветви пирамидального тополя, разбуженного тёплым летним ветром.

Вадим же, решив быть последовательным в своих поступках, пригласил Лену на свой выпускной. И она согласилась. Девушка долго выбирала платье, в котором собиралась появиться на одном из главных торжеств в жизни дорогого ей человека.

Лена понимала, что платье не должно быть вычурным и бросаться в глаза окружающим, но и совсем уж серой мышкой ей выглядеть тоже не хотелось. Она долго советовалась с мамой, наконец, они остановились на платье светло-соломенного цвета, по полю которого были рассыпаны синие васильки на стеблях с зелёными резными листиками. Цветки выглядели как настоящие. Даже складывалось впечатление, что кто-то, нарвав охапку цветов в ржаном поле, бросил их на платье девушки. И только ветер осторожно разглаживает гладкий шёлк её платья.

— Замечательно, — сказала Вера Максимовна, с трудом оторвав восхищённый взгляд от собственной дочери.

Лена и сама видела в зеркало, что это платье ей к лицу. И выглядит она в нём свежо и трогательно.

После торжественной части — вручения аттестатов и медалей, поздравлений со стороны учителей, заверений и выражения благодарности со стороны учеников и множества пролитых слёз радости и грусти одновременно со стороны и тех и других — начался праздник с чаепитием и танцами.

Девчонки наконец-то смогли продемонстрировать свои наряды и причёски, ревниво поглядывая на подруг.

Инна Тимохина пришла в белом платье, по краю которого были нашиты бутоны небольших алых роз. Издали они казались каплями крови, и у всякого видящего их по спине пробегали мурашки. Большая красная роза пламенела на груди девушки. Её тёмные волосы оказались уложены на голове в виде короны. Инна — красивая девушка. Отрицать это было глупо. Но, как известно, сердцу не прикажешь. Поэтому взгляд Вадима едва скользнул по её яркому облику и притянулся к тонкой фигурке Лены.

— Васильки, — произнёс Вадим вслух и улыбнулся.

Инна тоже заметила Лену. Да и как ей было её не заметить, если Вадим шёл прямо к ней, приблизившись, руки протянул навстречу Лене. Взгляд же Инны, точно тонкой, но крепкой цепью прикованный, следовал за Вадимом.

— Ничего, — прошептала она злобно, — ты свой выпускной бал на всю жизнь запомнишь. Крылья я тебе пообломаю, и никуда ты от меня не денешься! Как миленький в загс поведёшь!

— Инка! Ты чего там шепчешь? — остановил её Гриша Гудков. — Давай потанцуем!

— Я не хочу! — сказала она, увернувшись от его рук.

Ну и зря! рассмеялся Гриша. — Ты разве не знаешь, что я лучший танцор в нашем классе.

— А мне по барабану! — огрызнулась Инна и скрылась в толпе.

— Чего это она сегодня не в духе? — пробормотал опешивший Гриша, но, увидев Галину Мишину, тотчас забыл об Инне. — Галка! Привет!

— Привет, Гришаня, — улыбнулась та в ответ.

— Пойдём, потанцуем, — предложил он, — погремим костями.

— До твоих костей ещё добраться надо, — рассмеялась девушка. — Но против танцев я никогда не возражаю, даже с таким неумелым партнёром, как ты.

— Кто неумелый? Я неумелый? — возмутился он. — Это потому, что ты меня в деле не видела.

— Видела, видела! Ты что, забыл, на своём дне рождения ты меня дважды приглашал танцевать?

— Смутно припоминаю, — признался Гриша.

— И оба раза мне все ноги отоптал. Слонопотам ты эдакий! — рассмеялась девушка.

— Теперь всё будет иначе, — заверил её Гудков.

— Свежо предание, да верится с трудом. — Однако руку Грише подала.

И Гриша утянул её к танцующим парам. К удивлению Галины, на этот раз Гриша двигался легко, можно даже сказать, грациозно, попадал в такт и ни разу не наступил ей на ногу.

— О, да ты просто переродился! Я приятно удивлена!

Гудков не стал сообщать ей, что специально к выпускному балу брал уроки танцев. Он просто гордо выпятил грудь.

— Гришечка! — громко сказала Галина, стараясь перекричать музыку. — Два следующие танца тоже мои!

— Арендуй меня уже на весь вечер! — так же громко ответил он, чем вызвал смех окружающих.

— Мне на сегодня и трёх танцев хватит, — ответила Мишина, — я ещё и с другими мальчиками хочу потанцевать.

— Ишь, какая ты непостоянная, — протянул он.

— Смена партнёра в танцах вовсе не говорит о непостоянстве характера, — парировала она.

— Это ещё надо проверить, — многозначительно проговорил Гудков.

— Как?

— Провести научный эксперимент, — он придал своему лицу выражение солидной сосредоточенности.

А она рассмеялась и исчезла сразу же, как только закончилась музыка.

— Галя! А как же ещё два танца?

Ответа не последовало.

— Вот и доверяй после этого женщинам. Либо обманут, либо под монастырь подведут.

— Какая ты сегодня красивая, — сказал Вадим, осторожно взяв Лену за руку.

— Только сегодня? — с лёгким девичьим кокетством спросила она.

— Ну что ты! Я хотел сказать, что ты всегда красивая! Просто в этом платье ты выглядишь замечательно, как луговая нимфа или русалка.

— Скорее всего, русалка, — проговорила она серьёзно.

— Почему же? — не понял он.

— На Руси нимф не бывает, — тихо рассмеялась Лена.

И тут из-за плеча Вадима донёсся голос девушки в белом платье:

— Вадим, можно тебя на минутку?

— Нет, нельзя, — ответил он, не оборачиваясь: голос Инны он узнал сразу.

— Ты пожалеешь! — сказала она.

— Ты повторяешься, — ответил он.

— Что? — переспросила Инна сердито.

— Я говорил, что ты повторяешься, — все так же насмешливо отвечал Вадим.

Инна резко развернулась и ушла.

— Кто это? — испуганно спросила Лена.

Эта девушка ей совсем не понравилась. Она пугала ее, чем именно, Лена не знала.

— Да так, пылкая поклонница, — небрежно усмехнулся Вадим. — Прохода мне не даёт, как рыба прилипала.

— Она твоя одноклассница? — спросила Лена.

— Типа того.

— Почему типа того? — удивилась Лена. — Разве ты не знаешь этого точно?

— Знаю, Лена, знаю! Просто она уже бывшая одноклассница! Ты что, забыла, моя школьная жизнь — тю-тю! Завершилась! Поэтому все одноклассницы и одноклассники стали бывшими.

— Кто тут у нас перешёл в разряд бывших? — весело спросил вынырнувший из-за спины Вадима Лёха.

— Одноклассники, — закатил глаза Вадим.

— Надеюсь, я-то не стал бывшим? — спросил Смирнов.

— Лёха, ты чего?! Ты же мой друг! — Самойлов шутливо шлёпнул Смирнова ладонью по лбу. — Друг! А друзья бывшими не бывают. Правда, Лена? — обратился он к девушке.

— Правда, Вадя, — ответила она.

— Эх, ребята, — вздохнул Смирнов, — вашими бы устами да мёд пить.

— А ты чего такой грустный? — спросил Вадим.

— А чего веселиться-то? Столько лет были вместе, а теперь разбежимся в разные стороны.

— Такова жизнь, как говорят французы, — улыбнулся Вадим и, хлопнув друга по плечу, сказал: — Главное, что мы никуда разбегаться не собираемся.

— Что верно, то верно, — согласился с ним Лёха и заметно повеселел. — Ладно, воркуйте, дети мои, а я пойду с Клавой Ветровой из параллельного потанцую, пока она тоже куда-нибудь не разбежалась.

До завершения вечера оставалось совсем чуть-чуть, когда на горизонте возник Лёха, бочком приблизился к влюбленной паре, отцепил Вадима и отвёл его в сторону.

— Ты чего? — недовольно спросил Самойлов.

— Инка какая-то странная, — проговорил он нерешительно.

— И что? Какое дело мне до её странностей?

— Мне кажется, у неё на уме что-то нехорошее.

— Если у неё вообще есть ум! — огрызнулся Вадим.

— Ты поосторожнее, мало ли, чего она выкинет.

— Пусть выкидывает, что хочет! Наплевать! — рассердился друг и вернулся к Лене.

— Чего он хотел? — спросила девушка.

— Ничего, ерундовые разборки, — подмигнул он ей с видом заговорщика.

Праздник приближался к своему логическому завершению, когда раздался голос Инны Тимохиной:

— Прошу минуту вашего внимания! У меня важное сообщение!

— Прикалывается, — раздался чей-то смешок.

— Я говорю абсолютно серьёзно! — громко произнесла Инна. Неожиданно она запустила свою руку в сумку и что-то вынула из неё. — Вот!

— Что это?

— Тест на беременность!

— Я же говорил, прикалывается, — раздался голос, звучавший до этого.

— Ничего подобного! — выкрикнула Инна.

— И кто отец ребёнка?

У Вадима всё похолодело в груди. Инна развернулась в его сторону и, ткнув в него пальцем с кроваво-красным длинным ногтем, произнесла:

— Он!

Никто даже не успел опомниться, как девушка подошла к Вадиму. Звук пощёчины прозвучал оглушительно в тишине притихшего зала:

— Мерзавец! Я от тебя беременна! А ты малолетке мозги втираешь.

— Врёшь, подлая! — вырвалось у Вадима.

— Ничего подобного! Это скоро узнают все, кому надо! И ты сядешь, если не женишься на мне!

Зал в мгновение пришёл в волнение, все заговорили разом, перебивая и не слушая друг друга.

— Инна сошла с ума! — кричал Лёха Смирнов. — Она говорит неправду!

С Инной тем временем случилась истерика. Кто-то вызвал скорую, кто-то — полицию…

Красивая романтичная атмосфера выпускного бала разбилась вдребезги.

Лена вырвала руку у державшего её Вадима и убежала. Она мчалась по пустым улицам, на ходу глотая слёзы. Ворвавшись в подъезд, она быстро поднялась по лестнице и вдавила палец в кнопку звонка.

Открывшая дверь Вера Максимовна замерла на пороге, потом всплеснула руками. Дочь промчалась мимо неё и заперлась в своей комнате.

— Доча! Что с тобой? — воскликнула Логунова-старшая.

До поздней ночи родители по очереди стучались в дверь комнаты Лены и просили:

— Лена, открой! Ради всего святого, скажи, что случилось! Где Вадим?!

В полночь дверь распахнулась, зарёванная дочь попросила охрипшим голосом:

— Пожалуйста, оставьте меня в покое! Пожалуйста!

— Где Вадим? — спросил отец.

— Он бросил меня, — ответила Лена и посмотрела на отца потухшим взглядом.

Как ни странно, эта фраза успокоила родителей, и они оставили дочь одну.

— А я-то уж Бог знает что подумала, — облегчённо сказала Вера Максимовна мужу. — Вадим её бросил! Ни в жизнь не поверю.

— Просто они поссорились, — сказал Иван Петрович.

— Вот-вот, — закивала жена, — как поссорились, так и помирятся. Помнишь, Ваня, сколько раз мы с тобой накануне свадьбы ссорились?

— Помню, — усмехнулся он. — Последний раз из-за того, что ты не одобрила мой свадебный костюм, заявив почему-то, что в нём только свежемороженой рыбой торговать.

— Наверное, Лена приревновала Вадима к какой-нибудь девчонке. Я в молодости так тебя ревновала, — она широко раскрыла глаза, — помнишь?

— Помню, — усмехнулся он. — Ты нашла на моём пиджаке короткий рыжий волос и требовала, чтобы я признался, чей он. Я и сказал, что Мишкин. Как ты тогда взъерепенилась! А Мишкой-то был пёс бабы Любы! Я помогал отвозить его к ветеринару.

— Да, я была так расстроена, что ни сразу поверила, что волос собачий.

— Вот-вот. И где только были твои глаза?

— Это были не мои глаза, — вздохнула Вера Максимовна.

— А чьи же?

— Это были глаза ревности!

Позднее Вера Максимовна отнесла дочери чай, заваренный из листьев мяты и мелиссы. А ещё спустя какое-то время уговорила её принять душ и лечь спать, ласково приговаривая:

— Утро вечера мудренее.

Глава 8

Однако на этот раз пословица не сработала.

Вадим звонил Лене, но она не брала трубку. Вадим слал ей эсэмэски, в которых клялся и божился, уверяя в своей невиновности. Но девушка удаляла их, не читая. А потом и вовсе заблокировала его номер. Она ничего не хотела знать, желая только одного — навсегда забыть о его существовании.

Лена не узнала, что после её побега разразился грандиозный скандал.

Вадим всё отрицал. На его стороне был Лёха и большая часть их класса. Но Инна тыкала полицейским под нос тестом на беременность. А потом, окончательно войдя в раж, написала на Вадима заявление. Плохим для парня было то, что родственница Инны работала в местной администрации…

Лена, не дожидаясь завершения этой кошмарной истории, уехала в Питер, где жила вдовая, бездетная тётка её матери — Алевтина Петровна Устюгова. Женщина с радостью согласилась принять в свой дом внучатую племянницу, даже не поинтересовавшись у Веры Максимовны, почему они с мужем решили отправить дочь в Петербург. «Решили — и слава Богу», — подумала она, искренне радуясь тому, что нежданно-негаданно в жизни появится человек, который скрасит её старость.

Тётя Аля, как сразу же по приезде стала называть девушка свою двоюродную бабушку, понравилась ей с первого взгляда, в отличие от города, который встретил Лену настороженно. Впрочем, может, Лене это только показалось из-за того, что Санкт-Петербург встретил её дождём. В её родном городе стояло лето. Жара за тридцать, а в Питере столбик термометра едва поднимался до плюс пятнадцати. Она не отрицала, что город Петербург величественен и прекрасен. Но создалось такое впечатление, что город Великого Петра требовал почтительного отношения. Как она сформулировала для себя это внутреннее ощущение — преклонения и соблюдения дистанции, в отличие от её родного города, готового обнять и приласкать как коренного своего жителя, так и приезжего. В общем, Лене не хватало тепла как внутреннего, так и внешнего.

К городу она всё же в течение нескольких месяцев привыкла.

Девушка заметила одну характерную черту петербуржцев: большинство из них любили собак. Четвероногие питомцы встречались почти на каждом шагу. Но это Лену как раз не угнетало, собак она и сама любила. Вот и у тёти Али был четвероногий член семьи — спаниель Дакси.

Собака и девушка приглянулись друг другу сразу. И как-то само собой получилось, что вскоре все заботы о Дакси Лена взяла на себя. Пёс настолько привязался к девушке, что ждал её возвращения домой, крутился у ног, если же она была занята и не могла уделить ему внимания, просто лежал возле места, где та находилась.

В Питере Лена окончила школу и институт, устроившись после на работу. Ей казалось, что время течёт неспешно. Вечера она проводила в обществе тёти Али и Дакси. Время от времени они с Алевтиной Петровной выбирались в театры. Устюгова просто обожала оперу!

И, конечно же, Алевтина Петровна считала своим долгом приобщить внучку к высокой культуре Северной столицы, поэтому они не только регулярно посещали Эрмитаж, но и бывали во многих других замечательных и интересных местах.

Лена же больше всего полюбила Петергоф, вернее, его потрясающие воображение фонтаны.

— Что по сравнению с Петергофом Версаль? — философски говорила тётя Аля, и на её лице появлялась снисходительная гримаска. — Европейцам не дано понять русского размаха.

Лена была с ней согласна на все сто, хотя Версаль видела только на картинках и по телевизору. Зато Устюгова видела его и другие города мира воочию. Её муж Гаврила Игнатович был крупным учёным, поэтому Алевтина Петровна вдоволь поездила по европейским и не только городам вместе с ним.

Лена была вполне довольна своей жизнью. Единственное, что её тяготило, — это разлука с родителями. Несмотря на то, что они постоянно созванивались, а раз в год Логуновы приезжали в Питер навестить дочь, и жили по полумесяцу, Лене этого было мало.

Однако возвращаться домой она не планировала. Ей почти удалось забыть о своей первой и, как она думала, единственной любви Вадиме Самойлове. Она не узнавала о Вадиме. Родители ни разу не обмолвились о нём ни письменно, ни устно.

Лена считала, что Вадику пришлось жениться на Инне Тимохиной. Она не хотела знать, кто у них родился и насколько гладко протекает их семейная жизнь. Сама про себя решила, что замуж не выйдет. Зачем? Разве ей плохо живётся с тётей Алей и Дакси? Нет! Живётся ей отлично!

Устюгова время от времени поглядывала на Лену с беспокойством. Её опасения, что двоюродная внучка останется вековухой, особенно усиливались в последние годы. Сначала она намёками подталкивала Лену к знакомству, как сама выражалась, с «мальчиками», а потом и вовсе перешла к решительным мерам: знакомила девушку с внуками своих подруг и знакомых.

Но Лена, некоторое время молча сносившая потуги тёти Али выдать её замуж, в конце концов взбунтовалась и решительно пресекла дальнейшую деятельность самозваной свахи.

— Тётя! Прекрати, пожалуйста! — попросила она. — Я не хочу выходить замуж.

— Но это ненормально, Леночка! — всплеснула руками Алевтина.

— А выйти замуж за человека, которого не любишь, по-твоему, нормально? — сердито спросила Лена.

— Но ведь должна же ты кого-то полюбить! — не желала сдавать позиций Алевтина Петровна.

— Тётушка милая! Я никому и ничего не должна. Я люблю тебя, Дакси и своих родителей! И с меня довольно этой любви.

— Леночка…

— Тётя, если ты будешь принуждать меня к замужеству, то я от тебя съеду! — пригрозила Лена.

— Что значит съедешь? — удивилась тётка. — Куда ты направишься?

— На съёмную квартиру! Денег, как ты знаешь, я зарабатываю достаточно.

— Ах, Боже мой! И у тебя поворачивается язык говорить мне такое?

— Ты сама виновата, — тихо сказала Лена. — Я не хотела тебя обижать. Но ты замучила своим сватовством.

— Хорошо, — сдалась Алевтина Петровна, — если ты решила остаться старой девой, оставайся. Я больше тебе ни слова не скажу! — сердито проговорила Устюгова.

— Спасибо, тётушка, — искренне обрадовалась Лена и, заключив старушку в объятия, расцеловала её в обе щёки.

Растроганная Алевтина Петровна расплакалась.

— Леночка, я ведь хочу для тебя всего самого лучшего.

— Я знаю, — девушка прижала старушку к груди, — всё-всё, успокойся, пойдём пить чай.

— Пойдём, — покорно вздохнула Устюгова, — я только пойду умоюсь.

— Вот и отлично! — воскликнула Лена и принялась сервировать стол к чаепитию. Это действо всегда доставляло ей удовольствие. И всё потому, что у тёти Али в наличии имелась посуда, привезённая из разных стран. Каждый предмет из гарнитуров отличался своеобразным колоритом, радуя глаз то изяществом линий, то непривычной формой, то оригинальным рисунком.

Лена никогда не задумывалась о том, что когда-нибудь вся эта красота будет принадлежать ей. Она лишь наслаждалась и удивлялась способности мастеров творить такое чудо.

Однажды коллега Вероника пригласила Лену на каток, и та согласилась составить ей компанию. Почему, собственно, и не пойти, тем более день выдался солнечным и в меру морозным. Насколько известно было Лене, Вероника являлась девушкой одинокой. К тому же у неё не было ни тёти, ни собаки, жила Вероника на съёмной квартире. Зато у неё была весьма приличная иномарка и большой родительский дом в Подмосковье. Вероника то ли в шутку, то ли всерьёз называла его усадьбой и уже дважды приглашала Лену вместе погостить там.

— Мама и папа будут безмерно рады, — уверяла она Лену. — К тому же овощей и фруктов наедимся от пуза! — при этих словах Вероника делала большие круглые глаза.

Лена смеялась в ответ и всякий раз находила вежливый предлог для отказа.

Они катались уже второй час, когда Вероника предложила сбегать в ближайшую кафешку и взять кофе на вынос, на что Лена согласилась. Девушки направились в кафе на углу со смешным названием «Трюфелька», хотя никаких трюфелей там не продавали.

Взяв стаканчики, коллеги решили выпить ароматный напиток в припаркованной машине Вероники. Вылетев из кафе, Лена лоб в лоб столкнулась с каким-то парнем. Она услышала, как тот воскликнул:

— О, представляю, какая шишка будет!

Второй мужской голос произнёс укоризненно:

— Девушки, нужно смотреть, куда идёте!

— Извините, — пробормотала Лена, прижимая руку ко лбу. От боли у неё брызнули слёзы, и сквозь их пелену она не очень хорошо могла видеть парня, которого наградила шишкой.

И тут послышался голос Вероники:

— Вот это да! Столкновение лоб в лоб! Однако все живы и здоровы. — добавила она тоном спортивного комментатора. — Главный потерпевший — кофе!

Напиток и впрямь оказался разлит, когда стаканчик вылетел из рук Лены.

— Предлагаю примирение сторон! — оптимистично проговорила Вероника. — Кто против?

— Лично я за, — проговорил потерпевший парень.

— Я тем более, — усмехнулся второй.

Первый спросил:

— А что скажет наша налётчица? Кстати, как вас зовут? обратился он непосредственно к Лене.

— Я не налётчица, — ответила она. — Нечаянно ведь…

— Извинение принято, — улыбнулся он. — Как ваше всё-таки имя?

— Меня зовут Вероника, а её — Лена, — отозвалась Вероника.

— Нам весьма приятно, — заверили их парни. — Гена. Слава. Того, с кем столкнулась Лена, звали Славой.

Более смелым из них, судя по всему, являлся Геннадий. Именно он и предложил:

— Чтобы мир стал нерушимым, нам обязательно нужно сходить в кафе-мороженое.

— Почему именно туда? — не выдержав, улыбнулась Лена.

— Потому, что Гена тешит себя надеждой, — протянул Слава, — что нам с вами, кроме мороженого, выдадут по куску льда, и наши шишки не превратятся в рога.

Все дружно рассмеялись.

— Скажете тоже, рога! — проговорила Вероника. — Уже есть на примете такое кафе?

— Конечно, это «Снежинка».

— Так туда ехать надо!

— Ну и что же? — сказал Слава. — Поедем на моей машине.

— У нас тоже есть авто, — сказала Вероника.

— Вот и отлично, — не растерялся Геннадий, — мы поедем на Славиной машине, а вы с подругой — за нами.

«Интересно, — промелькнуло у Лены в голове, — как этот ушлый парень сразу догадался, что машина принадлежит Веронике?» Ответа на этот вопрос она так и не нашла. Зато позже удивилась тому, что легко дала себя уговорить поехать в кафе с незнакомыми парнями. Успокаивала себя тем, что сейчас день и они едут не в ресторан или стриптиз-клуб, а всего-навсего в кафе-мороженое. Как ни странно, её внутреннее «Я» скушало это объяснение с превеликим удовольствием.

Геннадий предложил разместить пострадавших за столиком рядом, он на самом деле выпросил для них по кусочку льда, которые они обернули салфетками и приложили к местам ушиба. Лена представила, как комично она выглядит. Посмотрела на Славу и расхохоталась от души.

— И она ещё смеётся, — притворно обиженно проговорил тот.

— Пусть на себя в зеркало посмотрит! — поддержал друга Геннадий.

— Я себя и без зеркала представляю, — ответила Лена, — поэтому и смеюсь.

— Значит, не только надо мной, — на всякий случай уточнил Слава.

— Не только, — заверила его Лена.

Через некоторое время они отложили салфетки с растаявшим льдом и принялись навёрстывать упущенное — Вероника и Геннадий уже успели расправиться с двумя порциями мороженого. По мере общения девушки узнали, что молодые люди работают в компании по продаже автомобилей.

И уже перешли на ты, поэтому Вероника спросила Геннадия:

— А почему ты безлошадный? Или сапожник без сапог?

— Нет, — рассмеялся в ответ Геннадий, — я только продал старую машину, а новую пока не приобрёл. Но нахожусь в активном поиске. И не только по покупке машины, — он весело подмигнул Веронике.

Но та оставила его намёк без внимания.

Выйдя из кафе часа через два, молодые люди сообщили спутницам, что домой они не торопятся и предложили продолжить знакомство, отправившись в кино. Лена хотела было сказать, что ей уже пора домой, но Вероника опередила её:

— Мы тоже не особо торопимся. Семеро по лавкам нас не ждут. Да, Лен?

И Лена, чтобы не подводить Веронику, согласно кивнула в ответ. Но после кино она решительно отказалась идти куда-либо ещё. Вероника была не против, но, видя решительный настрой подруги, на просьбы друзей только развела руками. Распрощавшись с Геннадием и Славой, девушки на машине двинулись в сторону дома Устюговой. Они с самого начала договорились, что после катка Вероника довезёт Лену домой.

Лена вспомнила о том, что не позвонила тёте Але, и теперь боялась, что тётка встретит её расстроенной. Ничуть не бывало! Алевтина Петровна встретила её в прекрасном расположении духа и прямо с порога заявила:

— Леночка! Ты как раз вовремя. У меня ужин поспел.

Приготовленные Леной извинения и оправдания не успели сорваться с её языка, она только и сказала:

— Я в ванную минут на пятнадцать.

— Да, не задерживайся, — сказала Алевтина Петровна.

За столом она не задала внучатой племяннице ни одного вопроса, смутно догадываясь, что та провела время не с одной Вероникой. Молчала, боясь спугнуть чирикнувшую над головой Лены птицу счастья. «И потом, — думала она, — если девочка захочет, то сама всё расскажет».

Лена в глубине души чувствовала к тёте Але искреннюю благодарность за проявленную тактичность. Ей пока совсем не хотелось рассказывать о своём знакомстве со Славой. Да и что, собственно, рассказывать? Разве что-то было? Вот Вероника сказала ей в машине, что они с Геной телефонами обменялись. Слава же у неё номера не спрашивал. Она у него тем более. Да и пока она не была готова ответить на вопрос, хочет ли продолжить это так нелепо начавшееся знакомство.

Утром Лена заметила у себя на лбу едва заметный синяк. Значит, выпрошенному Геннадием для них со Славой льду всё-таки не удалось до конца устранить последствия судьбоносного удара, как в шутку назвала его сама Лена. Чтобы тётя не заметила синяк, девушка тщательно замазала его тональным кремом. И в этот миг ей ужасно захотелось посмотреть на синяк Славы. Она гадала, как же он выйдет из положения. Неужели тоже прибегнет к помощи тонального крема? Лена улыбнулась себе в зеркале и скорчила смешную гримасу. На работу она пришла в прекрасном настроении.

— Лена, что случилось? — весело спросила удивлённая Вероника.

— В смысле?

— Ты вся светишься!

— А! Это внутреннее свечение полученного мной вчера синяка.

— Где же сам синяк? — Вероника тщательно вгляделась в лоб подруги, где, по её мнению, должен был бы сиять оный.

— Ну, тональным кремом замазала, — небрежно пояснила Лена.

— Как ты спала? — спросила Вероника.

— Хорошо спала, — ответила Лена.

— А я плохо, — со вздохом призналась Вероника.

— И чего так?

— О Гене думала. Как считаешь, позвонит? Не позвонит?

— Позвонит, непременно позвонит, — обнадёжила Лена подругу.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую.

— А про себя со Славой что чувствуешь?

— Я про Славу ничего чувствовать не могу, — деланно рассмеялась Лена. — Мы же с ним номерами телефонов не обменивались.

— Всё равно'. Если Гена позвонит и пригласит куда-нибудь, то пригласит нас обеих. Они же со Славой друзья.

Лена ничего на это не ответила. Только и сказала:

— Ладно, давай работать.

Уже прошли понедельник, вторник, среда… Вероника заметно приуныла. Вильнул хвостом четверг, не принеся ни капли дождя. «Так что звонка от Геннадия ждать не стоит и после дождичка в четверг», — думала, мрачнея, Вероника. Ведь дождя в этот четверг не было. Да и стоило ли ждать дождь зимой, когда за окном мороз? Но как хочется чуда!

Веронике очень хотелось замуж, и она уже успела настроить кучу планов на совместную жизнь с Геннадием.

Глава 9

Но всё-таки Лена оказалась права. Геннадий позвонил в пятницу и предложил увидеться вчетвером. Вероника, как девушка практичная, уточнила:

— А куда вы нас приглашаете?

— Разве вам не всё равно? — засмеялся Гена.

— Конечно, нет! — возмутилась Вероника. — Мы же девушки! И должны знать, как нам одеться.

— Вообще-то, — сказал Геннадий, — мы со Славой хотели предложить вам лыжную прогулку в Удельном парке Приморского района. Знаете, где это?

— Да, метро «Удельная».

— Точно! Совсем рядом… Как вы на это смотрите?

— Мы согласны! — ответила Вероника за себя и за Лену.

— А ты не хочешь посоветоваться с подругой? — хмыкнул в трубку парень.

— Я и без спрашивания знаю, что она согласится, — отмахнулась от его предложения девушка.

— Ну смотри, — сказал Геннадий. — Если ты придёшь без Лены, Славка мне голову оторвёт!

— Неужели запал на мою подругу?! — засмеялась Вероника.

— Об этом нужно спросить у него. Я только за себя могу ответ держать.

— Но ты-то, надеюсь, не на Лену запал, — поддела его Вероника, явно напрашиваясь на хотя бы маленькое признание симпатии парня к ней самой.

— Угадала, мне нравится совсем другая девушка, — и, не давая ей сказать что-либо, быстро проговорил: — Завтра ждём вас в девять утра у метро. Там есть стоянка.

— Так рано?! — воскликнула Вероника притворно испуганно.

— Ничего, в воскресенье выспитесь. Пока-пока!

— Интересно, — прислушиваясь к коротким гудкам, вслух произнесла Вероника, — они, что же, в воскресенье с нами встречаться не собираются?…

В обеденный перерыв она сообщила счастливую весть Лене, надеясь обрадовать и её. Но вместо радостного визга услышала спокойно-бесстрастное:

— А что я тебе говорила.

— Угу, — прогудела Вероника. — Как ты думаешь, почему он так долго не звонил? Наверное, испытывал?

— В смысле?

— Выжидал!

— Чего?

— Какая ты недогадливая! — укорила её Вероника. — Не позвоню ли я ему сама!

— Не думаю, — покачала головой Лена, — Наверное, по будням они сильно заняты.

— Интересно, чем?

— Предполагаю, своей карьерой, — усмехнулась Лена, — уж поверь, хорошо оплачиваемая работа в наше время для мужчин значит гораздо больше, чем знакомство с девушками.

— Даже с такими, как мы? — бросая вызов, изогнула правую бровь Вероника.

Лена, глядя на неё, весело рассмеялась.

— А что в нас такого особенного? Две, как говорили раньше, лимитчицы.

— Ага, хороши лимитчицы, — презрительно скривила свой хорошенький ротик Вероника. — У твоей тётки шикарная четырёхкомнатная квартира в элитном доме!

— Так это у тётки… — попыталась возразить Лена.

— Ладно, не заливай, — отмахнулась от неё Вероника. -

А у моих родителей огромный коттедж с большим участком в Подмосковье! Это тебе, между прочим, не баран начихал.

— Да, барану такое не под силу, — с улыбкой согласилась Лена. — Но парни ничего не знают ни про квартиру моей тётки, ни про коттедж твоих родителей.

— А мы им и не скажем! — сказала Вероника.

— Конечно, нет, — согласилась Лена.

— И потом, мы с тобой красавицы! Ты знаешь об этом?

— Смутно догадываюсь, — улыбнулась Лена.

Когда автомобиль Вероники остановился рядом с метро, парни уже ждали их в машине Славы. Девушки были тронуты тем, что друзья прихватили лыжи им также.

— Надеюсь, что подойдут, — говорил Геннадий, помогая Веронике встать на лыжи.

Лена сказала Славе, что справиться сама.

— Сама, так сама, — пожал он плечами.

Катались до полудня, потом обедали в кафе, расставшись рано, в четвёртом часу. Договорились встретиться в воскресенье в пять вечера.

— Почему так поздно? — спросила Вероника.

— Хотим дать вам отоспаться, — отозвался Геннадий и добавил шутливым тоном: — Приходите, не пожалеете.

— Надеюсь, не к амбару? — сострила Вероника.

— Нет, — на этот раз ответил Слава.

— Мы пойдём в ресторан? — допытывалась неугомонная Вероника.

— Не совсем, — серьёзно ответил Слава.

— Но оденьтесь всё-таки поприличнее, — рассмеялся Геннадий.

— Чего вы нам морочите головы? — на этот раз возмутились обе девушки.

— Мы не головы вам морочим, — сказал Слава, — просто приготовили сюрприз.

— Вот-вот, — кивнул Геннадий.

Смирившись с тем, что друзья не намерены до поры до времени посвящать их в свои планы, девушки смирились и вопросов больше не задавали.

Собираясь на следующий день на свидание с парнями и Вероника, и Лена нарядились и подкрасились так, словно собирались выйти в высший свет Санкт-Петербурга девятнадцатого века, правда, на современный лад. Друзья для начала повезли их в кафе, где они провели всего часа полтора. А потом был театр! Каким-то образом парням удалось купить билеты на премьеру в Мариинку. Девушки были в восторге.

…Прошло полтора месяца, и как-то само собой получилось, что они разбились на пары. И теперь всё свободное время Вероника проводила с Геннадием, а Лена — со Славой.

Однажды Алевтина Петровна не утерпела и проговорила за завтраком:

— Леночка, ты бы познакомила меня со своим женихом.

— Что ты, тётя, какой же Слава мне жених?!

— Ах, так его зовут Славой?! — радостно воскликнула Устюгова.

— Да, Станислав Рощин, — ответила Лена.

— Красивая фамилия, — одобрила Алевтина Петровна. — Значит, ты будешь Еленой Рощиной.

— Тётя! Ну что ты выдумываешь?! — смутилась и возмутилась Лена одновременно.

— Это не выдумки, Леночка! Пригласи Славу к нам на обед в воскресенье. Я очень хочу с ним познакомиться.

— Он с тобой тоже, — вынуждена была признаться Лена.

Слава на самом деле уже не раз просил её познакомить со своей тётей. О том, что её родители живут в другом городе, она сказала почти сразу.

— Вот видишь, — обрадовалась Алевтина Петровна, услышав о том, что юноша сам изъявляет желание познакомиться с ней. «Это говорит о том, что у него серьёзные намерения», — удовлетворённо подумала про себя Устюгова.

Лена, услышав предложение тёти привести Славу на обед, сначала растерялась, а потом подумала: «Почему бы и нет. Ведь это никого ни к чему не обязывает». Тут она слегка лукавила.

Слава принял приглашение с большим удовольствием. Он принёс в подарок для Алевтины Петровны целую корзину алых роз, чем сразу же покорил сердце женщины. Кроме цветов, была ещё бутылка дорогого шампанского и красивый торт ручной работы. Лене он подарил несколько ослепительно-белых роз на длинных стеблях.

Кушанья для обеденного стола Алевтина Петровна готовила сама, близко не подпуская в этот день Лену к кухне. Поэтому торжественно накрытый стол был для Лены таким же сюрпризом, как и для Славы. Надо сказать, что приготовленное Алевтиной Петровной было выше всех похвал. О чём и сказал ей Слава после ужина, данного в честь встречи.

А когда поздно вечером он откланялся, Устюгова решительно заявила внучатой племяннице:

— Леночка! Лучшего мужа, чем Слава, тебе не найти.

Сердце Лены неожиданно сжалось от тоски, к глазам подступили слезы, и всплыл перед ними, казалось бы, давно выброшенный из сердца, но такой родной образ Вадима Самойлова. Всё, что смогла сделать Лена, это пробормотать:

— Он вроде бы ко мне не сватается…

— Пока не сватается, — уверенно проговорила тётка, — но я думаю, что вот-вот сделает тебе предложение. И не вздумай отказываться, — предупредила она. — Это твой верный шанс на счастье.

— Я подумаю, тётя, — пролепетала Лена и, чувствуя, что сейчас расплачется, убежала в свою комнату.

— Дурочка, — ласково проговорила Алевтина Петровна, глядя вслед племяннице, да и сама прослезилась, вспомнив сватовство покойного мужа и долгую счастливую жизнь с ним.

Тётка оказалась права, спустя две недели Слава сделал ей предложение. При этом он сказал:

— Я бы очень хотел познакомить тебя со своими родителями, но, к сожалению, они скончались до моего совершеннолетия.

— Как это печально! — с искренней болью вырвалось у Лены.

— Да, печально, — согласился он, — тут уж ничего не поделаешь. Я хотел бы попросить твою руку и сердце у твоих родителей. Но сначала я хочу узнать: согласна ли ты выйти за меня замуж?

— Я согласна, — тихо ответила Лена.

Она долго думала над словами тёти Али, пролила немало слёз в подушку по ночам и пришла к выводу, что Алевтина Петровна права. Лучшего мужа ей не найти в целом свете.

Нельзя сказать, что Лену прельщало замужество как таковое.

Нет! Просто ей очень хотелось родить ребёнка. И чтобы при этом у её малыша был заботливый и любящий отец. Именно по этой причине перед свадьбой она с пристрастием расспросила Славу, любит ли тот детей.

— Конечно, люблю, — ответил он.

По глазам парня Лена поняла, что он говорит правду, и успокоилась. Руку и сердце Лены Слава попросил у её родителей по Скайпу. Вера Максимовна и Иван Петрович, предварительно умело обработанные Алевтиной Петровной по телефону, ответили:

— Если Леночка согласна, то у нас возражений нет.

— Согласна, — лишь произнесла дочь.

Родители Лены приехали за две недели до свадьбы и помогли устроить торжество, которое получилось не столь шикарным, сколько по-семейному уютным. Свидетелями на их свадьбе были Вероника и Геннадий, свадьба которых состоялась через полтора месяца.

Вероника была на седьмом небе от счастья. Геннадий также выглядел очень довольным.

…Немного позже подруга, обсуждая с молодой произошедшие события, поделилась неожиданно-приятной новостью:

— Лен, я беременна!

— Я, надеюсь, тоже, — ответила Лена, не будучи уверенной в том, что это случилось.

Но всё-таки так и произошло. По срокам Лена забеременела чуть ли не в первую брачную ночь, во время которой несказанно удивила молодого мужа тем, что оказалась девушкой.

— Ну ты даёшь! — сказал он.

— Ты не рад? — смущённо спросила Лена.

— Что ты, Ленок! Я счастлив, — ответил он искренне.

Как не просила и даже не настаивала Алевтина Петровна, жить молодые переехали в Славину квартиру, хоть и не такую уж большую.

Тётя Аля сначала обиделась, но потом поняла и приняла решение молодых, успокоив себя тем, что её квартира никуда от них не уйдёт. Всё Лене со временем достанется. Ещё Алевтину Петровну порадовало то, что квартира молодых находилась всего в двух кварталах от её жилья. Поэтому не только Лена забегала к старушке на минутку почти каждый день, но и сама она, предварительно созвонившись, могла приходить в гости. И всегда с гостинцами.

— Зачем вы, Алевтина Петровна, так утруждаете себя, — не слишком уверенно выговаривал Слава, с удовольствием уплетая приготовленные ею вкусности.

— Мне это нс в тягость, — с добродушной улыбкой отвечала Устюгова, — а в радость.

Лена же молча расцеловывала тётку в обе щёки.

…Отшумела пышными снегами зима, запахло первой пробивающейся зеленью. У Лены было чудесное настроение. Если она и жалела о чём-то, то только о том, что весна в Питере наступает не так быстро, как в её родном городе. Там люди уже давно плащи за ненадобностью сбросили, а здесь всё ещё приходится носить пальто.

Неторопливо шагая по тротуару, Лена прислушивалась больше к своим внутренним ощущениям, чем к тому, что происходит в окружающем мире. Поэтому Лена не придавала значения шуму со стороны, будто ее кто-то окликал.

И лишь когда прозвучало громко и почти рядом: «Лена! Логунова!» — она обернулась и с изумлением уставилась на молодого мужчину. Медленно растаяли препоны, которые она выставила в своей памяти, как вдруг узнала мужчину.

— Лёха, — прошептали её губы. — Смирнов!

— Он самый, — расплылся тот в довольной улыбке.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Лена.

— Прибыл в командировку. А ты?

— А я здесь живу, — тихо ответила Лена, понимая, что отпираться глупо.

— Так вот где ты скрывалась всё это время, — проговорил он. — А мы-то искали тебя на Урале, в Сибири.

— Кто мы? — спросила она машинально.

— Вадик и я.

— Почему в Сибири и на Урале?

— Мы узнали, что у твоего бати, там родня имеется.

— Понятно, — обронила Лена.

— Пытались не раз расколоть твоих родителей. Но они стиснули зубы и молчали.

— Да, я же просила их ничего не говорить о моём местонахождении.

— Почему ты поступила так, жестокосердная? — Смирнов посмотрел на неё с явным осуждением.

— Я жестокосердная? — удивилась Лена.

— А кто же ещё? — спросил он сердито. — Вадик попал в беду! И ты была нужна ему, как никто другой! А ты сбежала! Сбежала, как крыса с корабля!

— Не смей? — вырвалось у неё. — Твой друг предал меня!

— С чего ты это взяла, глупая?!

— Инна при всех сказала… — её голос сорвался.

— Что? — переспросил Лёха напористо.

— Что у неё будет ребёнок! — выкрикнула Лена. — И я не верю, что девушка, говоря такое, может солгать.

— Она и не солгала, — нахмурился Смирнов.

— Вот видишь! — неожиданно из глаз Лены брызнули слёзы.

— Инка на самом деле забеременела, — мрачно проговорил Лёха, — но не от Вадика.

— А от кого же? — не поверила своим ушам Лена.

— Она залетела от мужчины после посещения ночного клуба. Ни имени его, ни тем более фамилии она не знала. Вот и решила повесить ребёнка на Вадика. Сначала ей многие поверили. Особенно её родственники. Стали на полицию давить. Одна из родственниц в администрации работала. Сама знаешь, как это бывает. Хотя ты же… — и махнул на неё рукой.

— Я же тогда была совсем девчонкой, — тихо сказала Лена, — поверила тому, что сказала Инна. Думала, что Вадик меня предал!

— Ребята из нашего класса и почти все девчонки за Вадика горой стояли. Да и учителя не очень-то верили в то, что Вадик мог так поступить.

— И как же всё разъяснилось? — тихо спросила Лена.

Всё раскрылось в процессе разбирательства. Лёха, хоть и был сердит на Лену, решил рассказать ей всё:

— Инкины родные пёрли тараном, требуя, чтобы Вадик женился на ней, а Вадька стоял на своём: «Знать ничего не знаю»! И отец у него оказался не лыком шит. Добился проведения экспертизы. Так что Вадик не отец ребёнка. Я в этом никогда не сомневался.

— Почему?

— Хорошо знаю Вадика. Мы с детства не разлей вода. И если он сказал, что ничего с Инкой не было, значит, не было. Хоть она и вешалась ему на шею ещё с десятого класса.

— А он?

— Ходил пару раз с ней в клуб и в кино, — нехотя признал Лёха.

— Вот видишь! — воскликнула Лена.

— Чего я должен видеть? — разозлился Лёха.

— Может, Инна думала, что он ей надежду подаёт.

— Ленка, ты дурочку-то из себя не строй.

— Я и не строю, — потупилась Лена.

— Повинилась бы лучше.

— Не в чем мне виниться! — отрезала она.

— Но ты же предала Вадьку!

— Никого я не предавала! — стояла на своём Лена, хоть сердце её сжималось от боли. — Просто уехала. Имею право!

— Имеешь… — понурился Лёха.

— Рада была тебя повидать, — сказала она.

— Вот только врать не надо, — не поверил он ей.

— Правда, правда, — заверила она. — А теперь прощай.

— Прощай!

Лена не солгала Смирнову. Она ощутила облегчение, узнав, что её Вадик не изменял ей. Хотя теперь какой он её? Слёзы лились ручьём, но она шла, не замечая их. Дома Лена обрадовалась тому, что Слава ещё не пришёл, иначе как она объяснит ему свои слёзы? Хотя беременная женщина всегда может сослаться на своё состояние.

До прихода мужа она успела умыться и привести себя в порядок.

— Как я голоден, — сказал Слава, едва переступив порог.

И Лена бросилась накрывать на стол.

Глава 10

Лене даже в голову не пришло, что Смирнов проследит за ней. И выяснит не только, в какой подъезд и какого дома она зашла, но и, незаметно проскользнув, на каком этаже остановился лифт.

Вернувшись домой, Смирнов всё выложил Самойлову. Вадим, выслушав друга, принял твёрдое решение ехать в Питер.

— Ты уверен, что она нужна тебе после того, как сбежала, бросив в беде?

— Уверен, — ответил Вадим, — я люблю её. Она была тогда глупенькой перепуганной девчушкой, не понимала, что делает.

— А потом? — спросил Лёха.

— Потом, думаю, ей совестно было возвращаться. И мы не имеем права строго судить её.

— Тебе видней, — буркнул Смирнов.

Вадим молча кивнул. На следующий день он взял билет и самолётом полетел в Санкт-Петербург. Город и его, как когда-то Лену, встретил проливным дождём. Но Вадим так был занят своими мыслями, что не обратил внимания на не слишком гостеприимный приём величественного города. Мужчине не было дела до настроения города Петра. Он думал только о том, как произойдёт встреча с Леной.

На такси он доехал до бульвара, на котором жила любимая им девушка. На её дом он посмотрел издали, решив ждать, сколько потребуется, пока та выйдет из подъезда и не отправиться по своим делам. Разговаривать с Леной во дворе дома, возможно, на глазах соседей Вадим не хотел.

Ждать пришлось не очень долго, всего пару часов. Несмотря на то, что Вадим не видел Лену целых восемь лет, он узнал её сразу. Ему показалось, будто она почти не изменилась. Разве только немного пополнела и походка слегка отяжелела. «Не больна ли она? — забеспокоился Вадим. — Хотя нет, идёт и сама себе улыбается».

Он пошёл следом за ней, гадая, куда же она идёт. В магазин? На работу? К подруге? Но нет, Лена зашла в сквер, выбрала лавочку возле фонтана и, присев, достала из сумки книгу.

«Надо же, — промелькнуло в голове Вадима, — почти все уже читают книги с планшетов и смартфонов, а Лена как любила бумажные книги, так и продолжает отдавать им предпочтение». Сердце Вадима защемило от нежности. Он потихоньку подошёл к скамье, на которой сидела она, присел рядом.

— Лена… — позвал тихо-тихо.

Реакция её была неожиданной. От звука голоса Вадима она невольно вздрогнула. Уставившись на него во все глаза, Лена побелела. Испугавшись, что ей станет плохо, Вадим протянул руки, чтобы успеть придержать её. Но она отшатнулась.

— Лена, ты что, не узнаёшь меня?

— Узнаю, — прошептала она непослушными губами. Облизала их и спросила: — Зачем ты приехал?

— Чтобы увидеть тебя, — ответил он.

— Увидел?

— Да.

— Теперь уходи!

— Лена! Нам нужно поговорить!

— Нам не о чём говорить, Вадим. Всё, что между нами было, кануло в Лету. Знаю, что виновата перед тобой. Прости меня, если сможешь.

— Я ни в чём тебя не виню… Сам виноват, что не побежал за тобой сразу, не попытался всё объяснить.

— Тебе бы тогда не дали побежать за мной, — обронила она печально.

— Да, верно, — признался он, — но мне нужно было прорваться к тебе позднее. А я… Я был в отчаянии! Мне было так трудно!

— Я поняла это много позднее…

— Когда?

— Когда Смирнов мне всё рассказал. Ведь это он навёл тебя на меня?

— Да, Лёха проследил за тобой и узнал, где ты живёшь.

— Лучше бы он не делал этого, — грустно проговорила она.

— Как настоящий друг, он не мог поступить иначе.

— Прошло столько лет…

— Но я по-прежнему люблю тебя! И мы можем всё исправить, продолжить наши отношения с той точки, в которой они прервались.

— Это невозможно, Вадим! — вырвалось у неё с болью.

— Почему? — недоумённо спросил он.

— Я замужем.

— Ну и что?! — он посмотрел ей прямо в глаза.

Лена переменилась в лице.

— Ты любишь своего мужа? — спросил он внезапно охрипшим голосом.

Она опустила глаза.

— Тогда что тебя держит? — спросил он.

Она молчала. Вадим взял её за плечи и слегка встряхнул.

— Лена, очнись! Ответь мне!

— Мой муж очень хороший человек, — сказала она.

— И что? Сейчас не девятнадцатый век, чтобы жить с нелюбимым только по той причине, что он хороший.

— Почему нет? — сказала Лена. — Века меняются, но ценности остаются.

— Помню, помню, — проговорил он сердито. — «Но я другому отдана и буду век ему верна»! Глупости всё это, Лена! Женская блажь!

— Ты сам не понимаешь, что говоришь, — остановила она его. — Вадим, пожалуйста, не будем ссориться.

— Разве мы ссоримся? Я лишь пытаюсь тебя вразумить.

Лена привела свой последний аргумент:

— Вадим, я жду ребёнка! И очень хочу его родить.

Он опешил, а потом сказал:

— Рожай… Кто тебе запрещает? Я буду ему хорошим отцом.

— Я не хочу лишать моего ребёнка родного отца, а мужчину, доверившегося мне, — отцовства. Не могу его предать, — проговорила она твёрдо.

— А меня ты предала! — вырвалось у него от отчаяния.

— Прости.

— Хорошо, я ухожу. Если передумаешь, позвони, — он положил ей на колени свою визитку и ушёл без оглядки.

Дома Лена включила в ванной воду и зарыдала навзрыд. Лгать себе было бесполезно, она по-прежнему любила Вадима. Но менять что-то было уже поздно. Сама Лена была на шестом месяце беременности.

Лена рано легла в постель, но проплакала всю ночь, благо, муж был в отъезде и возвращался только вечером следующего дня. Утром она с трудом заставила себя проглотить завтрак. Потом достала из сумочки визитку Вадима, попробовала порвать её. Но у неё ничего не получилось. Тогда Лена взяла самые острые ножницы и, изрезав её на мельчайшие кусочки, спустила в унитаз. «Всё, с прошлым покончено навсегда», — решила она при этом.

Мужа Лена встретила в свободном, но очень красивом платье.

Получив от него букет, поцеловала его в губы и сказала:

— Ты самый, самый!

— Спасибо, ты тоже, — улыбнулся он ласково.

Пока Слава плескался в ванной, Лена накрыла стол. Войдя в столовую, Слава воскликнул:

— Какая роскошь! У нас сегодня праздник?

— Конечно! — весело отозвалась она. — Муж вернулся домой!

Он одарил её счастливой улыбкой, не догадываясь, сколько усилий Лена прилагала для поддержания своей видимой беззаботности.

Первым у Рощиных родился сын Никита. А ещё через четыре года Лена снова забеременела. Оба супруга хотели девочку, и судьба пошла им навстречу. По крайней мере, именно об этом сообщило УЗИ.

Но тут случилась беда; слегла Алевтина Петровна. Это было вполне ожидаемо, ведь старушке перевалило за девяносто. Но Лена была в отчаянии, она привязалась к Устюговой, как к родной бабушке.

Мать Лены приехала помогать дочери ухаживать за старушкой. Тётя Аля продержалась до появления на свет правнучки. Услышав, что родилась девочка, она попросила:

— Назовите её Анной, — закрыла глаза и уснула навсегда.

Почему тётя Аля выбрала это имя, Лена не знала, но просьбу выполнила. Хотя изначально хотела назвать дочь Алевтиной. Именно это имя они и с мужем обговаривали. Слава возражать не стал:

— Анна, так Анна. Красивое, светлое имя.

Родители уехали домой, а у Рощиных потекла размеренная семейная жизнь, если можно так назвать жизнь с двумя детьми, один из которых грудной. Как ни странно, Лену хлопоты по уходу за детьми не утомляли. Может, дело было в том, что она их очень любила, и время, проведённое вместе, казалось ей самым счастливым.

Но тут беда вновь постучалась в их дом: заболел Слава. Сначала он не обращал внимания на своё, казалось бы, лёгкое недомогание. Он ни о чём не сказал Лене, не желая волновать жену, как он сам считал, по пустякам.

А через два дня ему стало настолько плохо, что пришлось ночью вызывать скорую. Мужчину увезли в больницу. С каждым днём ему становилось хуже. За два месяца Слава буквально сгорел на глазах практически не покидавшей его Лены. С детьми сидела, срочно прилетев в Питер, Вера Максимовна. А следом за ней присоединился и Иван Петрович. Супруги Логуновы, как могли, поддерживали дочь. Но Лена, казалось, была безутешна.

— Леночка, — говорила мать, поглаживая её, как в детстве, по голове, — ты должна взять себя в руки ради детей. Глядя на тебя, Анечка тоже постоянно плачет, даже Никита стал кукситься.

Мальчику было вдвойне тяжело: он уже понимал, что папы нет и не будет. И очень боялся потерять ещё и мать.

Лена нашла в себе силы и, послушав мать, стала потихоньку приходить в себя. Родителям нужно было возвращаться домой, отпуска у обоих закончились. Если бы не пенсионная реформа, тысячи раз помянутая недобрым словом миллионами пенсионеров, среди которых было немало тех, кто с трудом заставлял себя в прямом смысле слова тащиться на работу, оба родителя Лены были бы уже на пенсии. И полностью могли бы посвятить себя внукам. Но, увы!

Вероника, взяв отпуск, решила помочь Лене и посидеть с детьми, пока та занимается неотложными делами.

На семейном сонете Логуновы решили, что дочери лучше переехать в родной город. Оставаться в Питере одной с детьми на руках она не могла. Большую квартиру тёти Али решили пока сдавать. А квартиру Рощиных выставили на продажу. На вырученные деньги Лена собиралась обзавестись жильём в родном городе. Квартира должна была быть удобной и находиться недалеко от дома родителей.

Вероника тоже в скором времени собиралась уезжать из Питера. Её мужу Геннадию предложили работу в Москве. С одной стороны, Вероника радовалась:

— Буду жить ближе к родителям, дети всё лето будут гостить у деда с бабушкой. — Вероника родила сыновей погодок. На этом они с мужем решили остановиться.

С другой стороны, ей было жаль уезжать. Она привыкла к городу, полюбила его, обросла знакомствами. Особенно не хотелось расставаться с Леной.

— Ничего, — говорила та, — станем ездить друг к другу в гости.

— Точно, — соглашалась Вероника, — будем семьёй приезжать к вам недельки на две. У вас на Волге пляжи не хуже, чем на море.

— Действительно, — улыбалась Лена через силу, — только вода на пару градусов холоднее.

— Ничего, — отмахивалась Вероника, — мы, питерцы, люди закалённые.

Оформить покупку двухкомнатной квартиры и благоустроить её Лене помогли родители. Их новый дом оказался с довольно просторной кухней и прихожей. Плюс к этому в зале была застеклённая лоджия, а на кухне — балкон. Лена осталась довольна приобретением недвижимости. Она считала, что, пока дети маленькие, имеющихся квадратных метров им хватит с лихвой. Главным же достоинством новой квартиры Лены было то, что к дому родителей можно дойти пешком минут за десять. Для неё это сейчас было очень важно.

Перебравшись в родной город, Лена довольно скоро нашла работу, сидеть с дочкой до трёх лет не стала. Ей хотелось поскорее приняться за работу и зарекомендовать себя на новом месте с хорошей стороны. Никита пошёл в детский сад, а для Анечки пришлось нанять няню на полдня. А там приходила бабушка. Вере Максимовне удалось перевестись и работать на половину ставки.

Наступила осень…

Несмотря на то, что стоял только сентябрь, погода не радовала, почти каждый день лили дожди. В прошедшее воскресенье Лена планировала свозить детей в загородный парк, покататься на лошадях, а потом побродить с ними по аллеям старого парка, набрать больших пожелтевших кленовых листьев и сплести детям короны, точно такие, как когда-то плела ей мама.

Но куда там! Дождь не дал им высунуть носа из дома. Так что играли, мастерили и пили чай на лоджии.

Вот и сейчас с неба сыпалась изморось, мелкий и противный дождик. Лена захотела было вынуть из сумки зонт. И тут какая-то машина промчалась так близко от края тротуара, что Лена с испугом шарахнулась в сторону. Она уже с ужасом думала о том, что сейчас её новый светлый плащ покроется разводами грязи. Но ничего такого не случилось. Вероятно, колёса машины не угодили в лужу. Лена с удивлением наблюдала за тем, как автомобиль сбросил скорость, попятился назад, остановившись возле бровки. Открылась дверь со стороны водителя.

— Лена! — окликнул её знакомый голос.

Повернувшись, она встретилась глазами с Вадимом Самойловым.

— К родителям идёшь? — спросил он и приветливо улыбнулся.

И тут Лене пришло в голову, что Самойлов в курсе всего того, что случилось в последнее время в её жизни.

— Да, — коротко ответила она на его вопрос.

— Давай подвезу? — предложил он.

— Да тут же недалеко, — сказала Лена.

— Я знаю, но мне тоже в ту сторону.

Лена подумала и села в машину. Женщина догадалась, что он едет к своим родителям, но на всякий случай спросила:

— Твои родители не переехали из нашего двора?

Он заметил, что она сказала «нашего». И это согрело его душу.

— Нет, — ответил он. — Куда им на старости лет?

— А бабушка с дедушкой живы?

— Деда не стало в прошлую зиму, — вздохнул Вадим.

— Извини.

— Не за что. А бабушка скрипит потихоньку. С моим пацаном возится.

— У тебя есть сын? — широко распахнула глаза Лена.

— Чему ты так удивляешься? — горько усмехнулся он. — У тебя двое детей. Почему у меня не может быть сына?

— Извини, Вадик, это я не подумавши, — смутилась Лена.

— Ну, конечно, ты была уверена, что я сижу старым девом и жду тебя.

— Нет, ничего такого и в мыслях не было. Прости, сама не знаю, что ляпнула.

— Ладно, проехали, — сказал он. — Я был женат.

— Был? Она что, умерла?

— Кто?

— Твоя жена.

— С чего ты взяла? Жива-живёхонька!

— Просто я подумала, раз сын у бабушки, значит, он с тобой.

— Конечно, со мной! Для бывшей жены мой Сёргунька и не ребёнок вовсе, а спиногрыз.

— Как же так? — вырвалось у Лены с искренним возмущением.

— Она в Италии костями гремит, — сказал Вадим.

— Что-что? — изумилась Лена.

— В смысле моделью подвизается у какого-то голубого.

— Голубого?

— Да, ты не в курсе, что у них это модно? Содом и Гоморра, одним словом! — он махнул рукой.

— У тебя большой сын? — спросила Лена.

— Пять лет.

— А моему на следующий год в школу…

— Ну, вот мы и приехали, — сказал Вадим, притормаживая возле подъезда Лениных родителей.

Уже выбравшись из салона, женщина спросила:

— Как Алексей?

— Лёха? — слегка озадачился Вадим.

— Ну да, Смирнов!

— Ах, Лёха!.. Процветает! Счастливо женат. Двое детей! Любимые тесть и тёща.

— Я рада за него, — сказала Лена и пошла к подъезду.

— Был рад с тобой повидаться! — крикнул он ей вслед.

— И я с тобой тоже, — ответила она, входя в подъезд.

В доме родителей после ужина, когда уже пили чай, Лена, как бы невзначай спросила:

— Родители Вадима Самойлова всё ещё здесь живут?

— Куда же им деться, — ответила мать.

— Только дед у них умер в прошлом году. Жалко, хороший был старик, — добавил отец.

— У Вадика ведь сын есть? — спросила Лена.

— Есть, — ответила мать и замолчала.

И тогда Лена, набрав в грудь воздуха, выдала:

— Я сегодня шла к вам, и меня Вадим на машине нагнал да подвёз.

— Понятно, — проговорил отец.

— Они сказал мне, что у него есть сын.

— Есть! — Веру Максимовну прорвало. — Женился Вадик на модельке. Да только жизнь у них сразу не заладилась.

— Это почему же?

— Какая у мужика может быть радость, если его жена перед мужиками задницей вертит? — сердито проговорил отец.

— Зачем же он на ней женился? — спросила Лена.

— Тётка Лукерья сказала, что она сама к нему в штаны залезла! — презрительно выдала Вера Максимовна. — Бесстыжая девка! Вадик тогда откуда-то приехал сам не свой, вот она и улучила момент.

Лена догадалась, откуда же Вадик приехал…

— И что дальше? — спросила она, старательно помешивая ложечкой чай в чашке, забыв положить сахар.

— Дальше? — переспросила Вера Максимовна. — Залетела она, Вадик и женился.

— Но ей спокойно не жилось, — вклинился Иван Петрович. — Вадик на работу, а она дитё на стариков бросит — и пошла гулять губерния! Неизвестно, где целый день шастает! А вечером по барам. Вадиму говорила, что работает.

— Ссориться они стали, — вздохнула Вера Максимовна.

— А потом эта, — снова заговорил отец, — с любовником за границу уехала!

— Вот парень и развёлся с ней. Ребёнка себе отсудил, — сказала Вера Максимовна.

— Хороший у него пацанчик, — тепло проговорил Иван Петрович, — в честь дедушки Сергеем назвали.

— Плохо ему, наверное, без матери… — сказала Лена.

— Да уж, конечно, не мёд, — согласилась Вера Максимовна.

— Ему бабушка мать заменяет.

…Прошла осень, зима. Весна ступила на порог и неторопливо двинулась в путь, украшая всё, что встречала на своём пути.

Лена в этот вечер, как часто случалось, пришла к родителям с полной сумкой продуктов.

— Лена, опять ты руки надрываешь, — мягко укорила мать.

— Нет, мне нетяжело, — ответила дочь и улыбнулась.

— Ты чего сегодня такая возбуждённая? — заподозрив что-то, спросила мать.

— Мама! Папа! — выпалила Лена. — Я замуж выхожу!

У отца с носа свалились очки, а газета, которую он читал, упала на пол.

— За кого? — спросила мать, всплеснув руками.

— За Вадика Самойлова! — ответила, сияющая от счастья Лена.

— Трое детей у вас будет! Как ты справишься?

— Справлюсь, — уверенно проговорила Лена, — тем более четвёртый на подходе.

Вера Максимовна промокнула фартуком выступившие на глазах слёзы.

Раздался звонок в дверь, и она побежала в прихожую. А Иван Петрович повернулся к дочери и проговорил решительно:

— В таком случае со свадьбой тянуть не следует.

— А мы и не думаем! — весело проговорил Вадим, появившись в комнате. — Правда, Лен? — обратился он к любимой женщине.

— Правда. Пап, мам! Мы уже и заявление в загсе подали!

— Вера, — обратился Иван Петрович к жене, — сколько у нас денег на книжке?

— На свадьбу единственной дочери хватит, — уверенно ответила та.

Наталия Николаевна Антонова

Творческая биография теперь уже известного автора начиналась с поэзии, позже появились и прозаические произведения. Они публиковались в газетах родного города Самары, а в 1990-х — в газетах и журналах разных городов России, Беларуси, Украины, Болгарии. Сотрудничала с заводской многотиражкой, с сайтом журнала «Суперстиль».

В Беларуси впервые книга автора «Сон без пробуждения» увидела свет в издательстве «Четыре четверти» в 2013 г. С 2019 г. 35 книг вышло в серии «Уютный детектив» издательства «ЭКСМО» (Россия).

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.