Разбитые часы Гипербореи

Глава третья. Нежданная весть

– Привет! – в комнату к Анфисе заглянул Николай Шепилов, сотрудник фонда, который должен был поехать на место и там уже скоординировать маршрут.

Анфисе Николай нравился. Спортивный подтянутый мужчина, бывший военный. При одном взгляде на него сразу можно было отметить такую его черту, как надежность. Про таких говорят: как за каменной стеной.

– Добрый день! Завтра вылетаете?

– Так точно!

– Сегодня надо это отметить.

– Да, главный обещал приехать, дать последние наставления. Не по телефону, – подмигнул ей Николай.

– Дать нагоняй в реале?

– Это начальство завсегда любит.

– Чай, кофе? – спросила Анфиса, вставая из-за стола.

– Давайте чай. Покрепче.

– Будет сделано, – отрапортовала Анфиса.

Они дружно рассмеялись.

Приготовив чай, она поставила чашку перед Николаем.

– Вы всегда такой загорелый.

– Я так и говорю всем: вернулся с Мальдив, чтобы окружающих немного подразнить. А они все принимают за чистую монету. Легковерный все-таки у нас народ. А на самом деле этот загар в меня уже въелся намертво за всю жизнь. Не вытравишь. Когда начал с Нелей вместе работать, так регулярно и стал загорать.

Неля, жена Шепилова, являлась руководителем туристической фирмы, специализирующейся на экстремальном отдыхе.

Анфиса поставила перед Николаем блюдце с печеньем и круассанами.

– Я уже позавтракал. Но от такого аппетитного круассана не откажусь.

Теперь Анфиса смогла разглядеть Николая ближе. От нее не укрылось, что он чем-то сильно озабочен. На лбу залегла вертикальная морщинка.

– Все в порядке?

– Да. Только… – он замялся… – Я могу на вас положиться?

– Конечно! Разве я давала повод думать как-то иначе!

– Это все между нами… Не хотелось бы прослыть паникером. Это мне не к лицу. Но…

– Что-то случилось?

– Сегодня утром получил одно письмо по электронной почте. А там… Хотелось бы вам перекинуть. Но не по корпоративному адресу.

– Пришлите на мой личный.

Анфиса продиктовала электронный адрес. Николай достал сотовый и перекинул ей письмо.

– Вы сами все увидите… Так сказать, информация к размышлению… Взгляд со стороны тоже иногда бывает полезен. А то один человек может что-то понять неправильно.

Николай еще посидел немного, потом ушел. В четыре часа был сбор всех в большой комнате.

Оставшись одна, Анфиса открыла письмо, которое ей переслал Шепилов.

«На одном из перевалов Кольского полуострова недалеко от Сейдозера погибли четверо туристов. Ребята лежали цепочкой, вытянувшейся от перевала до ближайшего жилья. Последнего нашли в двух сотнях метров от дома, где погибший надеялся найти спасение. Признаков насилия на телах не обнаружено, но на лицах застыла гримаса ужаса. Кругом были большие следы: не звериные, но и не человеческие. Эта трагедия очень напоминает другую, которая произошла в 1959 году на Северном Урале со свердловскими туристами. Правда, там тела были в жутком состоянии. Спасатели нашли погибших только через несколько дней. Загадочные смерти объединяет характерная деталь. Около горы Отортен, где были поставлены палатки, находится священное для народов манси урочище Ман-Папуньер: шесть огромных каменных столбов. По легенде, шесть великанов преследовали одно из племен манси, и когда они их почти настигли, на пути встал шаман и заколдовал великанов, превратив в шесть каменных столбов. Сейдозеро на Кольском полуострове – тоже священное место и до сих пор вызывает благоговейный трепет у местного населения. В 1920–1921 годах в этом районе побывала географическая экспедиция. Руководителем ее был Александр Барченко, заведующий лабораторией нейроэнергетики Всесоюзного института экспериментальной медицины. Он занимался изучением экстрасенсорных способностей, поиском снежного человека и следов Гипербореи. Эту экспедицию курировало ОГПУ. Одной из задач, стоявших перед Барченко, являлось изучение распространенного в этих местах странного заболевания – «мереченье», при котором меняется психическое состояние людей. На Кольском полуострове были обнаружены странные артефакты: сопки, похожие на сложенные пирамиды, камни правильной формы, словно обточенные непонятно кем. Здесь участники экспедиции часто испытывали чувство безотчетного ужаса, слабость, головокружение.

Похоже, на Севере скрыты многие тайны, разгадать которые пока никому не под силу. Каждого, кто приблизится к этим тайнам, вероятнее всего, ждет смерть».

Прочитав этот текст, Анфиса задумалась. Кому и зачем понадобилось отправлять это письмо накануне отъезда Николая? Это предостережение? Его пугают? Хотят, чтобы он отказался от поездки? Кто это сделал? Тот, кто был в курсе их дел? Кто знал, чем они занимаются, хотя все, что касается экспедиции, держалось в строгом секрете?

Перед общим собранием Николай снова заглянул к ней.

– Ну как? Прочитали? Что скажете?

– Я думаю, что это сделано каким-то врагом нашего босса. Он хочет, чтобы экспедиция развалилась, не успев начаться. Поэтому отправил письмо вам. Как человеку, который непосредственно едет в те края. Не относитесь к этому серьезно, прошу вас. Это чья-то злая шутка с дальним прицелом. Если мы будем паниковать – дело развалится.

– Вы так полагаете?

– Если все принимать близко к сердцу, то ничего не следует делать. Просто лечь и умирать. Но я думаю, что вы не тот человек, которого легко напугать и заставить отказаться от планов.

– Вы совершенно правы, я тоже так думаю.

Но сама Анфиса не знала, насколько ее слова убедили бывшего военного. Судя по его взгляду, брошенному на нее, – не очень. Шепилов ушел, а Анфиса задумалась. Дело в том, что она пару раз говорила Воркунову, что хотела бы поехать в эту экспедицию, но тот обрывал ее, говорил, что нет, женщинам там не место. Он не может рисковать ею. Это работа для мужчин, крепких, спортивных. Вообще это все довольно рискованно… На этом он обрывал себя, больше ничего не говорил, только сдвигал брови. Анфиса понимала, что он крайне раздражен и продолжать разговор не намерен. Поэтому она немного завидовала Шепилову. Вся эта экспедиция представлялась ей крайне авантюрным и увлекательным делом. А тут она сидит в офисе и занимается рутиной. Анфиса тряхнула головой. А вот это письмо… Входило ли оно в понятие «опасность», о которой предупреждал Воркунов… Предвидел ли он такого рода «вехи» на пути к экспедиции?

В четыре часа Воркунов, директор фонда «За развитие Русского Севера», всех собрал в зал… был уже накрыт стол – по-домашнему: шампанское, красное и белое вино, водка, закуски.

Герман Салаев пришел с дочерью Луизой. Он иногда брал ее на разные торжества. Девятнадцатилетняя Луиза была знакомой Анфисы, пару раз они встречались в кафе, по-девичьи трепались. Луиза тяжело переживала развод отца, у Анфисы сложилось впечатление, что ей не хватало женского участия. Мать сочла Луизу предательницей из-за того, что она после развода продолжала общаться с отцом. Луиза металась между двух огней. Но отца она обожала и отказаться от него не могла.

Анфиса помахала ей рукой. Луиза кивнула головой и улыбнулась.

Как только люди расселись за столом, Воркунов встал с рюмкой водки в руке.

– Сегодня у нас знаменательный день. Экспедиция, которую мы готовили больше года, наконец-то стала обретать конкретные очертания. Мы провожаем в дорогу нашего сотрудника – Николая Александровича, который едет на разведку на место, как первая ласточка. Все сделает, обоснуется и доложит нам, – шеф любил иногда изъясняться витиевато и красочно. – Надеемся, что это принесет свои должные плоды, и мы вскоре тоже присоединимся к нему.

Когда возникла пауза в застолье, Анфиса с Луизой вышли на улицу.

– Привет! Как ты? – сказали они почти одновременно и рассмеялись.

– Покурим? – предложила Луиза. – Главное, чтобы отец не увидел, иначе все – трындец!

– Ну, давай, – Анфиса курила редко, если только за компанию.

Луиза достала сигареты из сумки и протянула Анфисе.

– У нас, как видишь, все по-старому, – протянула Анфиса. – Особо нового ничего нет. Вот Николая провожаем. А ты-то как?

– Тоже без новостей.

– Как Сергей?

– Расстались.

– Жалеешь?

Луиза задумалась.

– Наверное, нет. Не мой человек. Все прошло так быстро. Не успела опечалиться.

– А тот?.. – понизив голос, спросила Анфиса.

«Тот» – это давняя любовь Луизы – женатый человек, с которым она виделась примерно раз в месяц, урывками. Старше ее на тридцать лет. Холодный, недоступный. Девушка мучилась от его невнимания, но ничего поделать с собой не могла. Слишком увлеклась этим человеком.

– Тоже… по-старому, – тихо сказала Луиза. – Так и живу… У тебя как?

– Да никак…

– А этот… твой друг?

– Лавочкин-то? Ну, друг и есть друг!

– Странная ты, Анфиса. Судя по твоим словам, молодой человек положителен со всех сторон. А ты на него внимания не обращаешь. Неужели ты никогда не была влюблена?

– Получается, что нет. Такой вот холодной я родилась.

– Моя мама всегда говорила, что нет холодных женщин, есть такие, которые не встретили своего мужчину.

– Может быть, – Анфиса стряхнула пепел на землю. – Может быть.

– Отец, – шепнула Луиза, быстро убрав за спину сигарету. Потушила ее о дерево. Таким же молниеносным движением достала из сумочки духи, обрызгала себя и Анфису.

Герман Салаев подошел к ним.

– Я тебя ищу, – обратился он к Луизе. – А ты тут.

– Да мы беседуем.

– Очень хорошо. Но надо быть на вечере. За столом. Иначе неудобно. Все сидят там, а ты гостей игнорируешь. Так, что ли, получается?

Он говорил, не глядя на Анфису. После того случая, когда она отвергла его, Салаев обращался с ней подчеркнуто холодно, словно она нанесла ему страшное оскорбление, которое он никак не мог забыть.

– Идем, идем! – и Луиза подмигнула Анфисе.

Весь вечер Анфису мучил вопрос: кто же все-таки прислал Шепилову это письмо? А главное – зачем?

– А ты думаешь – нам было легко? – Он перевел взгляд на своего собеседника. – Нам пришлось очень, очень трудно. Но кто сейчас об этом помнит? Кажется – никто. Это большая ошибка.

Он перевел взгляд наверх. Свод пещеры поднимался высоко, потолок терялся в темноте. Освещение от фонарика было слабым, но немолодого мужчину, стоящего напротив, он видел довольно четко: тот опирался на палку. Седые волосы отливали тусклой желтизной, от этого казалось, что на голове – золотой шлем. Седые усы, спокойные манеры, чуть глуховатый голос.

– Главная ошибка состояла в том, что нас никто не воспринимал всерьез. Все думали, что нас разгромили, но это не так… – возникла пауза. Было слышно, как где-то совсем рядом капает вода. Глухой голос собеседника зазвучал громче. – Я иногда думаю: а не напрасны ли оказались жертвы, все те загубленные жизни. Эти миллионы людей, канувших в безвестность. – Он посмотрел на него, словно ожидая ответа. Но тот перевел взгляд наверх. На потолок пещеры, скрывающийся в темноте. – Сам себе я отвечаю – нет, напрасного ничего нет в нашем мире. Иногда нужно время, чтобы увидеть весь замысел целиком.

Он слушал отрешенно, думая о своем. Но обстановка отвлекала. Он подумал, что пришел сюда за вполне конкретным делом, но пока никак не мог приступить к нему. Собеседник не хотел говорить прямо, а все кружил вокруг да около.

Чтобы добраться до этого места, им пришлось пройти значительный путь в темноте, с одним фонариком, друг за другом, стараясь ступать как можно тише. Все равно казалось, что каждый шаг отдавался гулким эхом. Пару раз нога чуть не уехала в сторону. Он мог поскользнуться, упасть, но вовремя скоординировал свои движения и, выпрямившись, перевел дух. Не хватало только погибнуть здесь – в этих пещерах: это был бы бесславный конец.

– Нужно смотреть под ноги, – негромко сказал мужчина. Его звали Герберт. Он подозревал, что это было не настоящее имя, но о большем не спрашивал. Это было ни к чему.

– Я смотрю. Ступаю осторожно, здесь неудобно идти. Кругом одни камни: неровные. Скользкие.

– Здесь когда-то были обвалы. Но сейчас вроде все спокойно, хотя бдительность никогда не помешает.

«Бдительность никогда не помешает», – отдавалось эхом в ушах… К чему это было сказано? Предупреждение или скрытая угроза…

– Вы здесь были давно? – спросил он. Но тут же понял, что его вопрос неуместен.

В ответ раздался тяжелый вздох. И была произнесена какая-то фраза на латыни.

– Я бываю здесь, чтобы отдать дань памяти, хотя для меня это очень тяжелое бремя.

– Я понимаю, – тихо пробормотал он. – Понимаю…

Когда они прошли еще несколько метров, Герберт сказал:

– Остановимся здесь.

Когда его глаза больше привыкли к темноте, он увидел небольшой холмик.

– Здесь лежат кости наших, – сказал Герберт, подчеркнув последнее слово.

Совсем рядом он услышал легкий всплеск воды и шорох. Он посветил фонариком и увидел красные глазки и розовый хвост.

– Здесь водятся крысы, – утвердительно сказал его собеседник. – Странно, что их боятся. А ведь крысы очень умные и хитрые животные. Недаром наши тропы называли «крысиными». Понимаешь, о чем речь? Умные люди уходили по хитрым тропам. Мы были не одни: нам помогали могущественные силы, одно перечисление чего стоит: это и швейцарские банки, и американские корпорации. В основе нашего могущества, которое со стороны выглядело как невероятное чудо, лежали древние корни, история, внезапно ставшая не пережитком прошлого, а реальным настоящим, – Герберт помолчал, какое-то время он стоял, шевеля губами, словно читал молитву. – Надо всегда помнить о том, что в конце XIX – начале ХХ века тот самый могущественный и загадочный Тевтонский орден, о котором впоследствии слагали легенды, распродал огромную часть своей земельной собственности и, не обнаруживая себя, инкогнито приобрел на полученные деньги банки, а кроме этого – вложил средства в промышленность: военную, химическую и угольную. Но это еще не все. Нам также помогали в Ватикане. Казалось, Гитлер и католическая церковь находились в антагонизме. Но это только внешне. Этот спектакль был для профанов. На самом деле папа вел прогитлеровскую политику, и в его окружении это не являлось тайной. Мы не были одинокими. Нам помогали те, кто понимал, что нужно сохранить историю. Великий германский рейх был не просто совершенной военной машиной. Он имел прежде всего мистическую подоплеку – на нем лежал отблеск древних верований. На нас возложена почетная обязанность сохранить их и помнить, что этот груз налагает двойную ответственность.

– Я понимаю, – пробормотал он. – Понимаю. – На секунду у него закружилась голова, он подумал, что сейчас упадет и уже не встанет. – Давайте ближе к делу, – против воли его голос прозвучал довольно резко.

– К делу, – эхом откликнулся Герберт. – Мы вели серьезные разработки в области древнего наследия, мы искали чашу Грааля, копье Лоэнгрина, другие артефакты. Мы пытались найти ключ, который изменит сознание человека. Как ты знаешь, кто сумеет воздействовать на психику людей, тот станет властелином мира. Как бы пафосно это ни звучало.

Он сделал невольный жест рукой.

– Ты что-то хочешь сказать? – спросили его.

– Нет. То есть да… – он замолчал и тут же устыдился своего робкого голоса. – Я принес часть той самой рукописи.

– Это хорошо. У меня хранится неполный текст. Часть – у тебя. А вот недостающие фрагменты… – слова повисли в воздухе.

– Я не знаю, где они.

– Я думал, ты в курсе.

– Нет. Я же уже говорил об этом.

– Говорил. Но я все же предполагал, что ты вспомнишь.

«Ты просто мне не доверяешь, – мелькнуло в голове, – поэтому проверяешь. Ты хочешь все знать наверняка, но у тебя это не получается».

При этом он получил прилив сил. Все пока складывалось неплохо, в его пользу. Только бы не сбиться с верного тона.

– Так ты дашь мне ту рукопись?

– Да. Но сначала деньги.

– Конечно, – Герберт протянул ему пакет, перевязанный веревкой. – Можешь пересчитать.

Он заколебался – пересчитывать или нет…

Он протянул руку, но тут сделал одно неловкое движение… и Герберт с силой ударил его, а он упал и прохрипел:

– Подонок…

Николай размышлял над полученным письмом. Он перебрал в памяти всех своих знакомых, даже добрался до тех, с кем давно не виделся. Но на ум ничего не шло. Кто-то хотел его испугать? предупредить? Воркунов, когда он стал работать над этим проектом, предупредил, чтобы он не болтал лишнего, нельзя, чтобы информация об этой экспедиции, не дай бог, просочилась за стены фирмы. Говорил Воркунов это таким тоном, что было ясно – лучше этого не делать… и вдруг это письмо. Кто этот шутник? Что он хотел этим сказать? Как его вычислить? Он поделился информацией с Анфисой, но, может быть, надо было пойти прямо к Воркунову? Сообщить ему об этом? А если потом будут неприятности, то расхлебывать станет он один? А все потому, что не поделился с начальством этим письмом. Но, если Воркунов скажет, что экспедиция откладывается из-за угроз, это тоже не вариант: тогда проект будет свернут, а он пошел сюда на эту работу, потому что дочери нужно выплатить ипотеку. Он написал по обратному адресу, но компьютер выдал ему, что такого адреса не существует. Как ни странно, он ожидал нечто подобное. Вряд ли тот, кто отправил это письмо, станет открыто оставлять свои координаты. Хотя сейчас в Сети вполне можно спрятаться под любым ником. Но если серьезно копать, то можно вычислить и его… Николаю от этого письма было не по себе. Когда в фирме отмечали его отъезд, он не мог до конца радоваться, как это было бы еще недавно. До получения этого письма. Нельзя сказать, что ему не нравилась эта работа. Напротив. Раньше он работал с женой, Нелли.

У нее была своя туристическая фирма. После того как он отслужил свое в гарнизонах и вышел на пенсию, осев в Москве, перед ним встал вопрос: что делать. Он понимал, что еще не старому мужику – нет и пятидесяти – прозябать в качестве пенсионера – невозможно. Они с женой решили создать не просто туристическую фирму, а специализирующуюся на экстремальном туризме. Они хотели занять свою нишу, пойти неизбитым путем. Фирма становилась не просто, не сразу они смогли привлечь клиентов, встать на ноги. Предложить на туристическом рынке, как говорится на языке менеджмента, привлекательный продукт. Путем проб и ошибок они создали эту фирму. Но в последнее время заработки стали падать, появились другие фирмы с таким же набором услуг, да еще эта пандемия…

Нужно было помогать дочери с ипотекой, а тут подвернулось заманчивое предложение перейти работать в фонд «За развитие Русского Севера». Он немного колебался, но Нелли уговорила. Теперь ему предстояло выехать и все решить на месте. Продумать маршрут. Логистику. В принципе здесь не было ничего сложного: та самая работа, которую он выполнял и раньше. Правда, в других местах.

Он готовился к поездке старательно, но вот это письмо… Нельзя сказать. что он испугался. Нет… Но какой-то легкий холодок скользнул змейкой в сердце… Он думал: поделиться с женой этим письмом или нет. Но потом подумал, что у Нелли и так много дел и хлопот. А потом она может все воспринять слишком близко к сердцу, испугаться, станет уговаривать бросить эту работу. А сейчас этого делать было нельзя. Дочери нужно приобрести квартиру… Нет, он промолчит…