Истории Рейбора: Разбойник

Глава 2. За лесами, за горами…

Над лесом протяжно крикнула какая-то птица. Ей, словно отвечая, отозвались заскрипевшие верхушки деревьев. Едва уловимо для слуха, но всё же различимо журчали бесчисленные ручейки, спускавшиеся с холмов и возвышенностей, пробивающие себе между ними путь. Земля была устлана покрывалом из мха, припорошённым кое-где листвой, кое-где – хвоей, но большей частью какими-то зелёными катышками, похожими на свёрнутые в трубочку ростки папоротника.

У одного из ручьёв, прочно стоя на четырёх длинных ногах с высокими копытами, утоляло жажду какое-то существо. Человек, тем более человек из какого-нибудь другого мира, наверняка принял бы его за оленя. И на то были основания: такая же пятнистая шкура, длинные ноги, милые ушки. Но, присмотревшись, внимательный наблюдатель бы понял, что такой вывод преждевременен. Хвоста у животного не было и в помине, задние ноги были в два раза толще и мощнее передних, глаза косили вертикальным зрачком, похожим на козлиный, а в пасти при каждом глотке обнажались короткие острые клычки.

За животным наблюдали. Это был зверёк, которого при большом желании по треугольной морде и сероватому меху можно было бы принять за енота. Но и тут пришлось бы столкнуться с массой различий: у зверька был длинный гибкий хвост, как у обезьяны, короткие, но сильно загнутые когти на передних четырёхпалых лапках, с большим пальцем, противопоставленным остальным. Но, самое главное, на существе висело два пояса с мешочками, ножнами и чехольчиками. А в лапах оно держало какой-то мудрёный деревянный инструмент, со множеством верёвок и воротов.

Оленеподобное существо продолжало мирно пить воду, а охотник бесшумно наблюдал за ним из ближайших кустов. Медленно и осторожно он поднял инструмент и принялся крутить один из воротов. Пара движений – и верёвки натянулись, длинные дуги выпрямились. Оленеподобное существо дёрнуло ухом, начало поднимать голову. И в тот же момент охотник нажал на небольшой рычажок.

Из механизма, со стуком схлопнувшегося, вылетел обитый железом болт. Просвистев в воздухе, он вонзился в шею оленеподобного существа, прошив её насквозь. Существо дёрнулось, вскинуло голову, но закричать не смогло: болт перебил голосовые связки. Охотник не терял времени: приподнявшись на задних лапах, он зацепился хвостом за ветку и, бросив себя вперёд, оказался на спине животного. То снова дёрнулось, замотало головой, но было уже поздно. Загнутыми коготками на передних лапах охотник схватил добычу за ухо, резко повернул его морду и пырнул сверкнувшим ножом в сочленение шеи и ключицы.

Оленеподобное существом хрипло вздохнуло, обмякло и медленно опустилось на землю. Зверёк спрыгнул и отошёл на пару шагов. Осмотрев тело, он удовлетворённо кивнул. Только что он двумя движениями убил малдангваниша, одно из самых неуловимых и прытких животных лесов. Обыкновенно лиглинги, как он, устраивали огромные облавы для того, чтобы словить лишь пяток малдангванишей. Некоторым малдангванишам даже присваивали имена – нечто неслыханное для животных. Обыкновенно именами наделялись только лиглинги и нашвагуны – существа, способные к труду.

Но у Квадунгурарашавы, вытащившего болт из шеи малдангваниша, было множество причин сомневаться в традициях племён лиглингов.

Положив труп на бок, Квадунгурарашава снял с пояса две длинных ворсистых верёвки. Малдангваниш – слишком ценная добыча, чтобы упускать хоть что-то из его частей. Несколько движений – и ноги и голова малдангваниша были связаны. Квадунгурарашава ухватился за узел и потащил добычу вверх по холму. Труп шуршал по листве, то и дело задевал веточки, но Квадунгурарашава уже не особо заботился о скрытности. Он поймал свою добычу, и сейчас главное было добраться до логова.

Квадунгурарашава вышел на гребень холма и бросил осторожный взгляд между деревьями. Лес простирался до самого горизонта, и даже тут, на вершине, было сложно что-нибудь отчётливо разглядеть. Но это было и не нужно. Лиглинги тропами не пользовались, особенно – такие следопыты, как Квадунгурарашава. Свой родной лес они знали лучше, чем свои четыре пальца.

Спустившись с холма, Квадунгурарашава резко остановился и навострил уши. Лес и был ему знаком с детства, а до того – дюжинам дюжин поколений его предков, но в последнее время он становился всё более не похожим на себя прежнего, и тому были веские причины. Вот и сейчас лиглинга отвлёк какой-то необычный звук: слишком громкий и слишком резкий, чтобы принадлежать самому лесу.

Квадунгурарашава оставил малдангваниша на земле и стал подниматься на дерево. Оружие, недавно выменянное им, работало безотказно, а жизнь уже не раз научила его: лучше бросить добычу и найти новую, чем рисковать собственной шкурой. Карабкаясь по дереву, хватаясь когтями и хвостом, Квадунгурарашава уже почуял в воздухе острый запах дыма.

Оказавшись на вершине, он внимательно посмотрел в сторону источника запаха. Он находился на западе, там, где вековечный лес постепенно уступал место всё распространяющимся лугам. Там немедленно появлялись самые необычные для лиглингов вещи: деревянные дома, земляные валы, каменные стены. Землю пересекали песчаные дороги, то тут, то там возникали глубокие траншеи. Часто на окраинах леса пылали огромные костры, разбрасывающие вокруг искры. У всего этого была одна-единственная причина: нашвагуны. Или, как они называли себя, люди.

Квадунгурарашава беспокойно приподнялся на дереве и внимательно посмотрел на запад. Он хорошо знал это место, недалеко от священного озера Нашмардун. Дюжина дюжин поколений предков как один рассказывали своим детям, что именно у этого озера впервые остановились лиглинги в этой части света. На его берегах были запрещены любые раздоры между племенами; любой, кто подойдёт к нему, будь то днём или ночью, мог рассчитывать, что ему окажут должное гостеприимство. Ещё год назад сама мысль о том, что на его берегах будут копошиться люди, казалась немыслимой. И вот, тем не менее, люди уже были здесь, с их топорами, с их длинными железными ножами (Квадунгурарашава, вслед за людьми, называл их мечами) и кострами.

«Они никогда не заходили так далеко, – лиглинг поёжился и пошевелил ушами, прислушиваясь. – И их никогда не было так много…»

Квадунгурарашава обратил свой взор в другую сторону, подальше от священного озера. Сам он уже давно не питал к святыням лиглингов того пиетета, который разделяли все племена, но он не испытывал никаких иллюзий по поводу нахождения у него людей. Эти высокие, лысые существа распространяли свою власть над землёй невероятно быстро. Если они появились в одном месте – значит, совсем скоро они будут уже у другого. Никогда до этого люди не продвигались в леса так быстро – но в течение поколения Квадунгурарашавы что-то изменилось. И теперь люди были уже меньше, чем в дне перехода от земель племени.

Квадунгурарашава задумчиво пощёлкал ртом. Конечно, неуклюжим людям куда сложнее пробираться сквозь густые леса, чем юрким лиглингам, но это компенсировалось бесчисленными инструментами, которыми владели люди. Само Нашмардун, конечно, находилось за пределами племенных земель, но сразу рядом с ним начинались уже племенные угодья. Они были в опасности…

Квадунгурарашава поёжился. У него было много причин скверно относиться к своему племени. И всё же он ничего не мог с собой поделать: всякий раз, когда он думал о нём, он думал о нём, как о своём доме. Допустить, чтобы оно просто пропали под ударами жестоких нашвагунов, он никак не мог. Его дело – предупредить, а добычу он заберёт позже. Решительно цокнув когтями, он стал спускаться.

***

Весь остальной лес, казалось, не заметил той опасности, которая ему грозит. Всё также шумели деревья, всё также журчали ручейки, лесная живность всё также стремилась по своим делам. Также жизнь била ключом и вокруг большого холма с высоким кривым деревом на вершине. Вокруг были разложены кучи хвороста, сплетённые причудливым образом. То и дело доносилось мерное постукивание, обозначающее работу каких-то простых инструментов. Над холмом стоял тихий гомон от разговоров. Даже сквозь густой растительный покров можно было с лёгкостью различить тёмные точки, снующие туда-сюда по холму. Именно здесь и было логово Квашнамдрангулмуш, Племени Ястреба.

Квадунгурарашава, как обычно, остановился на соседнем холме, не подходя к логову. Всегда, когда он видел логово, его охватывала странная смесь чувств, слова для выражения которых были только в языках людей. Это был и трепет, будто перед сверхъестественным, и горечь от того, как близко и быстро к этому святому месту продвигались люди. Это была и радость от того, что он видел дом, где родился и вырос, где он по-настоящему чувствовал себя своим, и печаль от того, что больше не мог быть там. Это была и надежда, что однажды, когда он это заслужит, всё снова вернётся на круги своя. Но и страх, что это всё пустые мечты.

Под деревом, где сидел Квадунгурарашава, послышался шорох. Инстинктивно прижавшись к стволу, лиглинг посмотрел вниз. Там, осторожно водя мордой из стороны в сторону, стоял другой лиглинг, внимательно смотрящий на дерево. Даже среди всех звуков дневного леса было слышно, как лиглинг часто втягивает носом воздух.

– Я чую твою полосу, Квадунгурарашава, – наконец сказал он. – Можешь спуститься.

Как обычно, Квадунгурарашава вздрогнул. Невольно он потрогал тонкую, но пахучую полосу у себя на носе – то, что осталось у него от племени. Ни одно существо, кроме лиглинга, учуять её не могло – зато лиглингам сразу становилось ясно, кого они нашли. Сейчас выбора у Квадунгурарашавы не было. Тем более, что целью его путешествия было найти кого-нибудь из племени. Тем более, что нашедший его мог быть гораздо менее приветливым.

Цепляясь когтями и хвостом, Квадунгурарашава спустился с дерева. Лиглинг, который всё ещё ждал его у корней, был чуть выше и крепче него, более тёмного меха. Кроме того, в отличие от сородича, на нём не было ни поясов, ни инструментов – только набедренная повязка и притороченный к ней костяной нож. И этот самый нож, и черты морды лиглинга Квадунгурарашава знал очень хорошо – ведь это был один из его старших братьев, Мушгандарваранива.

– Мир твоему чуму, – произнёс он.

– И твоему – тоже мир, – ответил Квадунгурарашава. Брат внимательно оглядел его.

– С какими ты новостями? Я сомневаюсь, чтобы ты явился сюда без веской причины.

– С новостями дурными, брат мой. Нашвагуны добрались до Нашмардуна.

Мушгандарваранива нахмурился.

– Ты в этом уверен?

– Видел собственными глазами и чуял собственным носом.

– Это плохо… Нашвагуны никогда раньше не осмеливались заходить так далеко… – сомкнув челюсти, Мушгандарваранива глухо зарычал. – Кода Нарвангурдарагаш об этом узнает, он заставит нашвагунов поплатиться!

Мех Квадунгурарашавы встал дыбом при упоминании этого имени.

– Если только он не сможет убедить соседние племена пойти вместе с ним, он ничего не добьётся.

Его старший брат наклонил морду.

– Ты сомневаешься в силе и мудрости Нарвангурдарагаша?

– Я не сомневаюсь в силе и мудрости нашвагунов. Они проглатывают лес рощу за рощей – одному племени не остановить их продвижения.

Мушгандарваранива хохотнул.

– Если бы я не знал тебя и услышал такие твои слова, я бы с лёгкостью поверил всему, что говорит про тебя Нарвангурдарагаш.

Притворяясь, что он абсолютно спокоен, Квадунгурарашава пожал плечами.

– Видел собственными глазами и чуял собственным носом, брат.

Мушгандарваранива примирительно кивнул.

– Я верю тебе, брат.

Воцарилось молчание, в котором слышны были звуки логова и животных в лесу. Квадунгурарашаве даже показалось, что он различил отдалённый стук топоров. Он поёжился.

«Совсем близко…»

– Хотя ты принёс очень важные вещи, – вдруг заговорил его брат, – и, что бы там ни было, я рад видеть тебя невредимым и здоровым, тебе не стоит так близко подходить к логову.

Квадунгурарашава горько фыркнул.

– Ничего не изменилось, да?

Мушгандарваранива покачал головой.

– Что сделано, то сделано. Решения не поменять. А ты знаешь, что думает по поводу всего этого Нарвангурдарагаш и остальные.

– Всё равно. Я должен был вас предупредить.

– Такие предупреждения могут дорого тебе обойтись, брат. И… Тем более, раз вокруг так много нашвагунов… Может, тебе лучше уйти глубже в лес.

Квадунгурарашава ощетинился – в этот раз не от страха.

– Уйти так далеко от логова? Ни один лиглинг не может прожить без логова и без племени! Разве я не лиглинг?!

– Лиглинг. Но ещё ты – это… – Мушгандарваранива слегка запнулся. – Это ты.

Квадунгурарашава обнажил клыки.

– Давай! Скажи, что я – угроза племени!

– Ты – нет. А вот некоторые в племени – угроза тебе.

Квадунгурарашава не хотел спорить с братом. Тем более, что он был прав, дюжину дюжин раз прав. И, словно вновь указать ему на его заблуждения, судьба подбросила лиглингу новый подарок.

Кусты за братьями зашуршали, и на поляну выскочил ещё один лиглинг. Не останавливаясь, он вихрем подлетел к старшему брату и размашисто ударил его по морде.

– Мушгандарваранива!!! – взревел он. – Как смеешь ты заговаривать с изгнанником?!

Тот отпрыгнул и зашипел, обнажая клыки и угрожающе размахивая хвостом.

– Тебе не следует меня бить, Нарвангурдарагаш! Я нахожусь вне земель логова, и волен говорить с тем, с кем захочу!

Только что появившийся лиглинг, почти на голову выше обоих братьев, зарычал и подошёл почти вплотную к Мушгандарвараниве.

– Ты сомневаешься в том, что значит моя сила и моя мудрость?!

Квадунгурарашава сделал шаг вперёд.

– Я пришёл к нему, Нарвангурдарагаш. Ты будешь отказывать брату в праве говорить с братом?

В мгновение ока Нарвангурдарагаш оказался рядом с Квадунгурарашавой и теперь нависал уже над ним. Страшная морда, пересечённая через пустую левую глазницу не менее страшным шрамом, скалила длинные для лиглинга желтоватые клыки.

– Захлопни свою пасть, проклятый духами и покинутый предками, Волунарарашава!!!

Раньше Квадунгурарашава замирал в такие моменты. Он боялся сделать что-нибудь не так, боялся сделать вообще хоть что-нибудь, не представлял себе, как это – противостоять вождю. Но за пять лет он понял, что стоит делать. Поэтому он отскочил назад, поднял высоко хвост и положил лапу на один из своих ножей.

– Моё имя – Квадунгурарашава, – спокойно произнёс он. – Старейшины сочли, что из меня будет хороший охотник, что подстережёт в кустах любую добычу1. И ты знаешь об этом, Нарвангурдарагаш.

Вождь племени Квашнамдрангулмуш зарычал.

– А по мне ты – проклятие для племени, что прячется в кустах2! Порождение Той Стороны, как и нашвагуны! Тебя стоило умертвить, как только ты явил свою истинную природу!..

– Старейшины решили изгнать Квадунгурарашаву, а не убивать! – вдруг крикнул Мушгандарваранива.

– Ты защищаешь отродье тех же духов, что привели в этот мир нашвагунов?! Все в племени знают, как он презренен и опасен – а ты защищаешь его?! Нашвагуны появляются там, где он ходят, сжигают леса – а ты!..

– Он сказал, нашвагуны дошли до Нашмардуна.

Глаза вождя расширились.

– Это он привёл их!!!

– Он пришёл, чтобы предупредить нас!!! – возмутился старший брат. Нарвангурдарагаш вновь ударил его. Мушгандарваранива слегка отступил от удара, но потом зарычал и выхватил свой костяной нож. Вождь тихо засмеялся.

– Что, Мушгандарваранива, ты и правда хочешь бросить мне вызов?

Борьба двух начал отразилась на морде лиглинга: оскорблённой чести и страха перед вождём племени Квашнамдрангулмуш, Бичом Леса, Грозой Нашвагунов. Второе, как и ожидалось, победило. Молодой лиглинг убрал нож в ножны.

– Ты свободный лиглинг, Мушгандарваранива, но ты не волен бросать вызов всем, кому вздумаешь, – процедил Нарвангурдарагаш. – Помни об этом. А теперь – иди в логово. Раз нашвагуны осмелились явиться к Нашмардуну, нам предстоит большая охота.

Поколебавшись лишь мгновение, бросив прощальный взгляд на брата, Мушгандарваранива развернулся и рысью направился к логову. Вождь же развернулся к Квадунгурарашаве. Единственный его целый глаз пылал жгучей ненавистью.

– Ты – презренный машарагадунгва, – бросил он. – Ты не лиглинг. Ты не можешь быть частью племени. Если ты ещё раз попадёшься на глаза любому лиглингу Квашнамдрангулмуша – клянусь предками, мы убьём тебя.

С этими словами Нарвангурдарагаш развернулся и тоже направился к логову. Квадунгурарашава остался же стоять там, где стоял, по-прежнему держа лапу на рукояти кинжала.

Да, каждый лиглинг в возрасте года удостаивался своего имени от Старейшин. Каждый лиглинг был частью племени, был его верным воином, охотником, а каждый другой соплеменник – его другом и роднёй. Каждый лиглинг был привязан к логову, где он всегда мог получить всю помощь, которая могла бы ему пригодиться. Где он неизменно оказывался бы в кругу друзей.

Конечно, если лиглинг – не машарагадунгва. Тогда племя отторгало его себя, как проклятого духами и оставленного предками, как чудище с Той Стороны, грозящее разрушением и упадком племени. Его помечали полосой сока особого дерева вандушмаргун, который чуял всякий лиглинг, и изгоняли прочь. Тогда у такого лиглинга не было своего имени, ведь Старейшины давали его только члену племени. Тогда у лиглинга не было и племени, которое делилось бы с ним едой и защищало от опасностей. Не было у него и логова, где он мог бы провести время среди сородичей и почувствовать себя в безопасности.

И Квадунгурарашава за пять лет изгнания убедился: если и можно умереть, оставшись живым – то для этого надо родиться машарагадунгвой.