Разгадай меня

Глава 5. Здравствуй, мымра

Агния

"И пускай капает, капает с неба. Иду в мокрых кроссах к тебе, где бы я не был…"

Я ненавижу каблуки. Это официально. Эту песню тоже, но каблуки все же больше.

Если бы могла – устроила революцию в женской индустрии моды: долой каблук, стринги и колготки. Последние – чисто детская психотравма.

А вот каблуки – приобретенная. Наверняка в средневековье таким орудием пытали: заставляли идти по ухабам, пока кровавые слезы не устилали дорогу, а путник не молил о пощаде. Но правила современного мира жестоки: хочешь жить, умей вертеться, хочешь есть – умей ходить на десятисантиметровых ходулях.

Достаю единственные и неповторимые – потому что такое говно вряд ли можно сотворить в большом количестве – туфли из Kari и в последний раз оглядываю себя в зеркало. Выгляжу… сносно. В смысле, как дом перед сносом: весь внешний вид кричит о том, что жить здесь нельзя. Да и не хочется.

На мне самый убогий из костюмов, что я смогла отыскать: коричневый в тонкую полоску, с безразмерным жакетом и свободной юбкой до колен. Волосы аккуратно зачесаны назад, на лице только слой тональника и тушь. Здравствуй, мымра. Сколько-сколько тебе лет? Двадцать четыре? Протянешь на все сорок!

Могла бы так не стараться, знаю, но если мне предстоит работать на одного красивого мерзавца, я предпочту, чтобы он так и не вспомнил меня. Меньше шансов лишиться столь привлекательного заработка и своего сердца.

Всё-таки он…

Нет, не думать об этом.

– Рабочее место, – меня встречает Света с ресепшена и кратко вводит в курс дела. – Ничего не переставляй и ни в коем случае, слышишь, ни в коем, не украшай: никаких рамочек, сердечек, цветов. У Алексея Викторовича пунктик, если не хочешь словить один из его "приходов", лучше ничего не менять.

– Приходов?

– Ну, это когда у него пена изо рта и глаз левый дергается. Увидишь – поймёшь, – она выразительно выкатывает глаза, комично изображая приступ.

Я понимающе киваю, хотя ни черта не понимаю. Он что, псих? Врун, бабник и шизофреник с приходами заодно? Вот и раскрыт секрет кругленькой зарплаты. И как мало, оказывается, можно узнать человека, проведя с ним сутки.

– Пароль под клавиатурой, расписание шефа в файле "график" на рабочем столе. Там же файлик "контакты", если он скажет с кем-то связаться. Должностная инструкция, – кладет она скрепленные степлером листы передо мной. – Изучи. Если что звони мне 10-01 по внутреннему. Я у него временной помощницей на полставки последние пару недель была, подскажу, что смогу. И… удачи.

Света улыбается мне, но как-то подозрительно жалостливо. И я напрягаюсь еще больше.

Руки немного трясутся в ожидании нашей второй встречи. А что, если его озарило и он меня вспомнил? Или узнает сейчас? Притвориться, что я не знаю о чем вообще речь и уйти в отрицание до победного? Тактика для трусов, да-да.

Ввожу пароль от компьютера, изучаю приветственную заставку, нервно постукиваю пальцами по столу. Кристально чистому, надо признать, столу. Никаких тебе цветастых стикеров или разбросанных бумаг, сплошная стерильность: холодное серое дерево, органайзер для бумаг, монитор, клавиатура, мышь. Чертов педант.

– Света! – гремит над головой.

Поднимаю глаза и упираюсь взглядом в сосредоточенное лицо, что-то высматривающее на своем телефоне. Мягкие кудри – я помню, помню их наощупь, и как забавно они торчат, стоит немного извалять этого мужчину на полу – снова зализаны назад. Веселые синие глаза почти черные, сосредоточенные. Все лицо словно состоит из углов: острое, непроницаемое.

– Агния, – тихо произношу я.

– Да, точно, – на секунду отрывает взгляд от экрана. – Подружка Барби, – и тут же утыкается обратно, даже не заглянув мне в глаза. – Назначь встречу с отделом рекламы на десять двадцать, скажи, пусть Георгиева захватит вазелин или красивые цифры по охвату, – тук, тук, по экрану андроида. – Посмотри на сколько записан Федоров, перенеси его на завтра на вторую половину дня и пусть притащит с собой свои корявые исходники.

– Тоже с вазелином? – дурацкий, дурацкий язык.

– Лучше с жертвоприношением, иначе платой возьму его голову, – тут же отвечает шеф и наконец, удостаивает меня продолжительным взглядом с прищуром.

Я вся подбираюсь и распрямляю спину. Смотрю прямо ему в глаза, совершенно не чувствуя страха быть узнанной. За последние несколько секунд я совершенно очевидно осознала: это не тот человек, с которым нас ненароком свела судьба. Передо мной был разыгран спектакль в трёх действиях, а я купилась. Таких как я у него, очевидно, вагон и маленькая тележка с тележками. А может и целый флот потонувших кораблей, что шли на дно сраженные харизмой, острым языком и синими океанами.

Это герой не моего романа. И ему никогда им не стать.

Он смотрит на меня с холодной прямолинейностью несколько секунд, а затем изгибает один уголок губ слегка вверх.

– Сработаемся, – говорит он и снова погружается в мир своего идиотского телефона.

Скрывается за дверью справа от меня. Я выдыхаю.

Это вряд ли. Ведь я всегда буду помнить о его сказочном мудизме, а он никогда так и не узнает меня.

Я без труда нахожу контакты людей, которых, судя по всему, скоро ждёт порка, и передаю им слова, сказанные шефом. И если Георгиева, начальник рекламного отдела только тяжело вздыхает в трубку, то тот самый Федоров с кривыми исходниками, чтобы это не значило, без конца повторяет "черт, черт, черт" мне в трубку, не давая ее повесить.

К десяти двадцати перед моим столом собираются пять нервных человек, в гробовой тишине не сводящих глаз со стрелок часов. Ровно в двадцать минут следует один нерешительный стук в дверь шефа, и глухое "войдите" с той стороны.

Спустя двадцать минут телефон на столе оживает, определяя "Рижский Алексей".

– Света! – жёстко звучит с той стороны.

– Агния, – поправляю я.

– Сделай чай. С мятой, – игнорирует мою ремарку тот.

– Всем?

– С мятой только мне, – язвительно отзывается шеф. – Остальным с мышьяком.

И кладет трубку.

Комик недоделанный.

Святая Света, как окрестила я девочку с рецепции, помогает мне найти кухню и все для чаепития, которое решил устроить Рижский для отдела рекламы. Она же объясняет, что "чай с мятой" – это действительно чай с мятой, босс употребляет его для успокоения, а вот с "мышьяком" означает, что всем крепкий черный, с хорошей дозой сахара, чтоб простимулировать работу мозга сотрудников. Со странностями чувак, да.

– Он всегда с гаджетом наперевес ходит? – не удерживаюсь от волнующего вопроса.

– Ага. Все время держит руку на пульсе, соцсети, фотосессии, продажи, производство. Ты ещё поймёшь, насколько он погружен в процесс, – отсчитывает по три ложки сахара и засыпает в каждую кружку.

– Он меня все время Светой называет, – может и этому феномену есть объяснение?

– А меня Мариной первую неделю звал. Привыкнет, – пожимает она плечами, помогает устроить на подносе шесть небольших чашек и открывает мне дверь.

– Вообще он нормальный, в широком смысле слова, – пытается успокоить меня Святая Света. – Просто… специфичный такой. Не все к нему подход находят. А работать у нас весело! – бодро говорит она, провожая до кабинета начальника. – Ты, главное, не ведись на эти его синие глазищи, – заговорщицки тихо добавляет она у самой двери и открывает мне проход.

Поздно.

Я ж уже.