Разжигая пламя на снегу (СИ)

Глава 15

Макс

Какой дурак назначает рабочие встречи на девять утра? Мерзкий циклон, никак не желающий покидать город, желание поспать и скверное настроение не перекрыть ничем — ни чашкой любимого кофе перед выходом из дома, ни видом, оставшейся спать в моей кровати, красивой и соблазнительной девушки.

Включаю зажигание, следом дворники и еду на переговоры. Гриша должен подтянуться в ресторан бизнес-центра с опозданием, так что мне нужно быть вовремя.

Неприятное душевное состояние тяготит и отвлекает от дел. Никогда такого не было, все мысли крутятся в одном направлении. Я снова запер Лизу одну. Казалось, нет у меня чувства жалости и сентиментальности. Но сейчас скребущие душу кошки, настолько явно не дают мне свободно дышать, что впервые в жизни я сомневаюсь в своих решениях и поступках.

К сожалению, не всегда удается поступать так, как считаешь правильным, не причинив боли другому. Но если раньше меня не заботило это обстоятельство, то сегодня я чувствую угрызения совести. Да-да, оказывается, во мне еще сохранились ее остатки.

Рабочий день забит плотно, домой попаду только вечером. И черт знает, что она за это время себе надумает и как себя поведет. Обиженная женщина всегда опасно, а обиженная Лиза — взрывоопасно.

Эта заноза, единственная из всех, кто у меня был, а их было немало, кромсает все мои понятия, ценности, мои границы и убеждения, ни взирая ни на что. Поступает так, как считает нужным, говорит все, что думает, даже в заточении умудряется вынести мне мозг и вывести из себя. Но цепляет, пи*дец. Хрен ее знает, чем — характером, яркой внешностью или этим ее ангельским, бархатным голосом, просто наваждение какое-то.

В пелене тумана и мелкого моросящего по стеклам дождя, погружаюсь в события минувших суток. Когда она спустилась по ступенькам во время визита отца, я чуть не обмер, решил все — фиаско. Но когда понял, что она решила подыграть, ошалел, в себя пришел уже, когда пили кофе в унисон задушевной беседе. Мне не давал покоя вопрос — почему? Раз ей так плохо здесь, почему? Догадывался, что запала, а вчера и сегодня ночью окончательно убедился.

После приезда из ресторана, у нас снова был секс. Не спонтанный, как до этого, а запланированный, долгий. Даже про презервативы не забыл.

Перед глазами встает картина, как Лиза опускается на колени и захватывает губами член. Твою мать! Сразу обдает жаром, и в штанах начинает ныть возбужденная плоть. Минет был оху*тельный, королевский, как все у Снежиной. Я знал темпераментных женщин, но Лиза какой-то особый экземпляр. Заводится мгновенно, настолько чувственная, что можно лишь прикосновениями довести до края. Хочется плюнуть на все, повернуть машину и помчаться назад к ней, в теплую постель, в шлейф запаха, нежного голоса, ощутить под руками гладкую, упругую кожу, насадить на член и трахать до умопомрачения. Бл*дь! Если бы не договорились с Ловцовым, что он задержится, так бы и сделал.

До вечера немного прихожу в себя, работа в офисе отвлекает и затягивает в паутину дел. Цифры требуют полного погружения, чем я и стараюсь заняться. Иногда выныриваю и жалею, что нет возможности просто нажать на вызов и спросить, как у нее дела. И, черт возьми, мне очень хочется услышать, что она меня ждет.

Выехав из офиса, заказываю доставку из любимого ресторана. Хотя Лиза могла и приготовить что-то. Но лучше отдам охраннику, если так. А если Королева в настроении, то совместный ужин с бутылкой вина, будет не лишним.

Натыкаюсь на нее сразу в гостиной. На ней домашний костюм цвета фуксии — шорты и короткая кофточка. Один ее край небрежно спадает и открывает плечо с белой бретелькой от лифчика. Одного взгляда хватает, чтобы меня коротнуло.

— Привет, — снимаю пиджак, сажусь рядом и притягиваю ее к себе.

— Привет, — похоже не в настроении. Хотя не отстраняется, когда целую в щеку.

— Я очень старался приехать быстрее, но сегодня плотный день выдался.

— Ты оправдываешься? У тебя каждый день плотный, иногда переходящий в плотную ночь. Я привыкаю, все идет по плану.

— Лиза, я не могу не ездить на работу.

— Конечно не можешь, а я вот могу. Даже не знаю, что там думают мои подчиненные о моем исчезновении. И, знаешь, ведь получается, ничего без меня не встало. И, даже если я здесь останусь навсегда, у всех жизнь будет бить ключом, ничего не изменится. Обо мне даже забудут со временем. Кроме ненавистного тебе Разумовского. А я, развлекаясь с тобой в постели, предаю единственного человека, который еще помнит, что я здесь и пытается вытащить.

Она встает с дивана и, с чувством смиренной безысходности, и достойным спокойствием, гасит пультом экран телевизора.

— На ужин только яичница.

— Давай.

Кажется, охраннику сегодня с ужином повезло больше, чем мне. Я уже даже не заикаюсь по этому поводу, пока Лиза идет на кухню готовить, тащусь за ней, отправляю ему смс, чтобы забрал доставку себе.

Яичница оказывается шедевром с беконом, помидорами, сыром и зеленью, вкусно и сытно. Без вина и мяса по-французски, которое уплетает мой рабочий, ну и фиг с ним. Сидя напротив и наблюдая, с каким аппетитом я это поглощаю, моя пленница немного остывает.

— В прогнозе погоды сказали, дождь сегодня последний день.

— Угу, и он решил напоследок затопить нас ливнем, — поворачиваю голову на панорамное окно. Там действительно льет, как из ведра, воды настолько много, что она даже не уходит с террасы. Газон затоплен, а на плитке виден поток в виде бушующей реки, которая уносится в стоковые отверстия. Где-то в гостиной раздается звонок моего мобильного, и я спешу туда. Башир.

— Привет, есть новости.

— Здорово, валяй, — подхожу к окну, молния разрезает небо и освещает периметр ярким светом.

— Плотников блаблакаром выехал из Турции в Болгарию. А дальше оттуда вылетел в Испанию. Дальше ниточки обрываются. Но самое интересное, что в аэропорту Коста Брава он приземлился за два часа до рейса Снежиной в Москву.

Что-то неприятно дергается в горле и кровь ударяет в виски.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Чем не вариант, что Снежина замутила все это с Плотниковым в обход Разумовского? Он положил деньги на счет и свалил. Они встретились в аэропорту, обсудили дальнейшие действия. Племянница, вся белая и пушистая, приехала с курорта домой, а он затерялся на время где-то в Испании. Она получит часть денег, а старый дурак отдаст за нее долги. Только, по ходу, у них затык. Она же сидит без связи у тебя?

— Да, — одна рука крепче стискивает телефон, другая сжимается в кулак, а внутри пробегает холодок, набирает объема и распространяется по всему телу, вводя организм в ступор.

— Поэтому он и залег на дно. Они не могут связаться.

Нет! Я отказываюсь в это верить, только не это. Но как же, мать твою, складываются пазлы.

— Ладно ей, а ему это зачем?

— Ты же мне сам сказал, что врачи дали ему всего ничего. Надоело по свету колесить, работа нелегкая. Ему вообще летать не желательно. Что-то заработал, остальное украл. Так и доживет в каком-нибудь Аликанте до смерти, ни в чем не нуждаясь. Будет есть апельсины и купаться в море. Так что, потряси эту Снежину. Мне кажется, ее частью работы был старик, чтобы не оставлять ей долги, он вывернется, но отдаст. Она как там, поняла серьезность своего положения? Готова говорить?

— Ты во сколько вылетаешь? — перевожу разговор на другую тему, в ушах набатом бьют колокола, разрушая все, что наслоилось в моей голове за эти дни.

— Через час вылет, выезжаю в аэропорт. Завтра сделка в четырнадцать, ты наличные, кстати, нашел? А то продавца другой покупатель чуть не перехватил, хорошо, меня проинформировали. Так бы и клуб просрали.

— Нашел. До завтра.

Отключаюсь, бросаю трубку на диван и, с трудом понимаю, что мне делать. Мозг отказывается принимать такой неожиданный поворот событий. Вспоминаю хоть что-то, что может подтвердить или опровергнуть версию Башира. Что она искала в моем кабинете? Может, средство связи? Не провернула ли что-либо, когда выезжала в торговый центр за покупками? В остальном казалась искренней. Нет, невозможно так сыграть. Или возможно? Отца очаровала за пять минут, да и меня в нокаут отправила. Есть в мире еще такая баба, из-за которой бы я отказался от нормального ужина и жрал яичницу?

Захожу на кухню, все убрано и перемыто, по полу ездит робот-пылесос, а Лиза задвигает стулья под стойку. Едва взглянув на меня, она сразу транслирует тревогу. Видимо, все написано у меня на лице.

— Перед вылетом из Коста Брава ты встречалась с кем-нибудь в аэропорту?

— С кем я там могла встречаться?

— С Плотниковым.

— Кто такой Плотников?

— Ну хватит! В твоем случае лучше будет все рассказать самой.

— Что рассказать? Я не понимаю, чего ты хочешь от меня?

Она испугана и это работает как спусковой крючок, мне кажется, еще немного и дожму.

— Сейчас проверяется версия о том, что ты в сговоре с Плотниковым, человеком Разумовского, устроили кражу денег с его счетов, ты встретилась с ним перед вылетом с Испании, куда уехала, чтобы отвезти от себя подозрение, и обсудили дальнейшие планы. Родственника подставили, перекинув на него решение этой проблемы, а дальше должны были поделить эту сумму. Ты чистая, Плотникова не найдут, а этот лох разгребет.

Делаю к ней шаг, оторопевшая Снежина, отступает назад, в ее глазах страх, она сглатывает.

— Макс, что ты несешь? — Она машинально выставляет руку вперед, я останавливаюсь.

— Если эта информация подтвердится, ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю!

Не контролирую ни голос, ни интонацию. Мне плевать на эти деньги, мне уже даже плевать, что меня кинули. Меня разрывает от мысли, что все это время, я все дальше и глубже впускал ее в свою жизнь, я буквально начал сходить с ума, она стала потребностью номер один. А она в это время дурачила меня и за спиной продолжала строить собственные планы.

— Если тот, кто придумал эту дичь, грамотно ее тебе преподнесет, то конечно, ты поверишь в его версию! Это же проще всего, Плотникова нужно искать, а я здесь. Меня можно наказать и закрыть вопрос, правильно?

Слезы брызгают из ее глаз и крупными горошинами скатываются по щекам. Я стопорюсь, впервые вижу ее в слезах, какой-то тормоз щелкает в голове, я пережестил. Она испуганна в смерть.

— Ведь дело не в деньгах? Дело в твоем незыблемом авторитете? Сейчас главное назначить виновного?

— Не бывает таких совпадений, вы оказались в один день, в одно время в одном аэропорту. Ты, бл*дь, можешь это объяснить?!

Мы говорим на повышенных, всякие приличия уже летят в тартарары.

— Нет! Не могу! И не стану! Мне нечего тебе сказать! Хочешь убей меня, прямо здесь, и никто никогда не узнает, куда я исчезла! А признаваться мне не в чем!

Она срывается с места и быстрым шагом выходит на террасу, оставляя дверь открытой. А потом выскакивает под ливень, как есть, в тонком костюме, мгновенно намокает и быстрыми шагами, удаляется по газону в темноту сада. Куда ж тебя несет?

Я выбегаю следом, темень, вкупе с дождевыми потоками, сводят видимость к нулю, иду по памяти в ту сторону, куда она убежала.

— Лиза!

В ответ лишь шум падающей воды, ветра и грома где-то вдалеке.

— Лиза! Вернись в дом, простудишься! Хватит, не дури!

Упорное молчание выводит меня из себя, если найду, ей Богу, отшлепаю.

Вспышка молнии освещает сад, и я вижу под деревом прислонившуюся к стволу фигуру. Обняв себя за плечи и рыдая навзрыд, она стоит, прижавшись виском к дереву. Ее трясет, она в истерике. Иду туда.

— Зайди в дом, ты вся дрожишь! — беру ее за плечи.

— Катись к черту!

— Лиза, все, успокойся, — обнимаю, кутаю в объятиях, но ледяные струи обжигают пронизывающим холодом, одежда промокла насквозь у обоих.

— Как вы мне все надоели! — потоки ливня хлещут по щекам, стекают с волос, мы по щиколотки в воде — Ты, твои друзья со своими дурацкими обвинениями, эта тюрьма, ежедневное одиночество! И всему ни конца, ни края!

Она кричит, выплевывая в лицо каждую фразу, в голосе такая горечь, что это просто невыносимо слышать. Я уже не верю в версию Башира, я готов верить ей безоговорочно, лишь бы она не выворачивала мою душу наизнанку. Она выглядит не просто жалко, она похожа на затравленного зверька, и это все сделал с ней я.

— Ты жестокий, бесчувственный кретин, уверовавший в свою правоту и безнаказанность! Ненавижу тебя!

Она пытается вырваться, а я не хочу отпускать. Понимаю, что это конец, моей она уже не будет. Невыносимая, разрывающая боль пронзает грудь, мне нечем крыть, заслужил.

— Больше не будет тюрьмы, сейчас соберешь свои вещи и поедешь домой, — говорю громко, пытаюсь достучаться сквозь ее истерику.

Она затихает в моих руках, поднимает глаза, заглядывает в мои не ослышалась ли.

— Что?

— Тебе нужно в горячий душ, приведешь себя в порядок, и я отпущу тебя.

Она не верит, ищет подвох в моих словах. Поднимаю на руки и несу в дом, дрожащими окоченевшими руками она цепляется за мою шею и умолкает.

На пол опускаю только в душевой ее комнаты. Дождевая вода все еще стекает на пол.

— Тебе помочь?

— Нет, — отвечает отрешенно.

Я выхожу и спускаюсь вниз. Вытираюсь полотенцем, душ оставляю на потом. Приношу из кабинета ее телефон, сажусь на диван в гостиной и жду, когда она спустится.

В голове кавардак, в висках барабанная дробь, а на душе подавленность и мрак.