Разговоры под водку

— Кончай поминать мою мать, Джози, лучше иди, застегни мне молнию, — едва проговорила я, чувствуя себя продуктом питания в вакуумной упаковке.

— Я не могу, Кэсс. Я же говорила, это платье тебе мало.

— Ничего подобного!

— Мало! Когда зубчики впиваются прямо в тело, это означает, что платье мало.

Я спиной попятилась к зеркалу, стараясь разглядеть через плечо, как они там впиваются. Действительно, в глубоком вырезе кожаного платья виднелась зажатая молнией полоска покрасневшей кожи.

— Ты права. Наверное, оно село.

— Ага. Пока ты за обе щеки уплетала конфеты «Эм-энд-Эмс».

Я едва стащила платье вниз к стрингам и задумалась:

— Что же мне надеть? В чем идти охмурять Тони Дэнса, который считает себя круче всех на свете?

Насупившись, я наблюдала, как Джози, одетая в почти невидимое мини, пытается сесть. Обычно лучшие подруги имеют всякие изъяны, но в этот вечер было особенно заметно, что Джози — исключение. И она явно не собиралась мне помогать.

— Господи боже, я же работала официанткой на роликах! У меня обязательно найдется что-нибудь сексуальное.

— Кэсс, у тебя вагон барахла, но по-настоящему сексуального прикида нет ни одного.

Может, Джози и моя лучшая подруга, но со вкусом у нее всегда была напряженка. Иными словами, пока я читала продвинутый журнал «Зе фейс», она листала глянцевые издания вроде «Харперс базар».

Согласившись выйти на охоту вместе, Джози, похоже, уже жалела о своем решении. Наверно, перебрала вчера вечером. Она показала мне на короткое зеленое платьице:

— А это тебе как?

— Слишком короткое. В нем у меня ляжки — как холодец.

— Спасибо за яркий образ, — вздохнула Джози и достала нечто длинное и розовое. — А это что такое? Пара колготок или шарф?

И так и этак повертев непонятную вещь, приложив ее к себе и, наконец, натянув на руку, она, понизив голос, спросила:

— А может, это использованный презерватив?

Я выхватила у нее один конец и просунула в него голову, и Джози, вцепившись в другой, постаралась натянуть его на меня.

— Я его купила год назад, в Мельбурне, специально на Хэллоуин, — объяснила я, пытаясь разгладить растянувшееся платье. — В нем я была похотливой вампиршей Баффи, но, увы, на меня в очередной раз никто не клюнул. Не знаю, Джози, может, конечно, я в нем и выгляжу сексуально, но, наверное, все-таки не как шлюха.

— Не как шлюха? Да ты просто расписалась в этом, причем ярко-розовым маркером.

Я посмотрела на себя в зеркало. Ну, не так уж и плохо.

— Как думаешь, в нем видно, что я всю неделю ела шоколадный мусс?

Она вздохнула, постно улыбнулась особой улыбкой, которая говорила «на обед ешьте только салат», и подытожила:

— Это платье сгодится на праздник Хэллоуин, Кэсс, но превратить тебя в стройную красавицу ему не под силу, оно не волшебное.

Действительно, я была похожа на гирлянду розовых воздушных шаров, которыми украшают улицы. В среднем шаре, там, где угадывался желудок, лежал сладкий, студенистый комок из шоколада с взбитыми сливками и желатином. Втянув живот, я плюнула и решила идти так.

Когда мы собрались, Джози подошла к зеркалу и в последний раз окинула свое отражение оценивающим взглядом.

— В своей неотразимости я могла бы убедиться и на улице, но никогда не забываю посмотреться в зеркало и накинуть пальто, — сказала она и цапнула свою сумочку от Фэнди. — А ты что, подумала, я так и пойду, в чем мать родила? В этом наряде я просто голая!

— Да уж, двести пятьдесят баксов — дороговато для полоски ткани, едва прикрывающей соски. Ну ничего, в пабе тебя ждут еще двести пятьдесят! 1 И хоть тебе нельзя к ним даже прикасаться, не плачь, чтобы подсластить пилюлю, я куплю тебе коктейль!

Взглянув напоследок в зеркало, я захлопнула за собой дверь своей небольшой квартирки. Раньше тут была старая контора. Чтобы изгнать казенный дух, все было снесено и переделано по моему собственному дизайну. Стены я перекрасила в темно-коричневый цвет. Зимой в квартире было холодновато без батарей, но мне нравилось. Зато просторно и светло. В тысячу раз лучше, чем мое прежнее жилье в Мельбурне. Выражение «чертова дыра» обрело в моем сознании новое значение, когда я без работы, без друзей, обреталась там в сырой и темной каморке. Возвращение в Аделаиду сулило мне, по крайней мере, обилие солнечного света и непринужденный стиль жизни.

В Мельбурне я прожила шесть тоскливых месяцев. А потом, поджав хвост, сбежала домой, в Аделаиду.

С тех пор прошел год. Друзья ехидно щурились, но помогали мне наладить новую жизнь на старом месте. Думаю, они понимали, что в моем случае они безнадежно увязли, но давно смирились с этим и безотказно откликались на мои просьбы. Я же беззастенчиво этим пользовалась — например, брала поносить их платья, поскольку свои выбросила в надежде начать новый образ жизни. История хэллоуинского платья как нельзя лучше живописует, в каком состоянии был сейчас мой гардероб и вся жизнь вообще. Чтобы успокоить свой ум и очистить сознание от постоянных переживаний, я попробовала даже гипноз, но от этого только снова стала страдать по сигаретам.

Я вздрогнула, задумавшись, когда позади меня споткнулась Джози. Мы спускались вниз по тротуару к машине.

Пятьсот баксов только за то, чтобы узнать, клюнет ли на нас какой-то неизвестный! Я не знала, как далеко нам придется зайти, но была уверена: мы ввязываемся в это дело исключительно из благих побуждений.

— Итак, расскажи мне еще раз, зачем мы это делаем? — спросила подруга, пытаясь запихнуть бюст в крохотный разноцветный топ без бретелек. — Когда я двигаюсь, это подобие лифчика ужасно трет между грудями!

На свои буфера, чтобы они не болтались, она наклеила специальные чашечки. На мне же был такой тесный лифчик, что мой подбородок словно покоился на двойном кургане. На самом деле мы вовсе не были грудастыми девушками. Но сейчас выглядели как стриптизерши, готовые выйти в задымленный зал к шесту.

— Из-за Амандиного жениха. Ну, Аманда, из магазина. Ты что, не слышала, о чем я тебе вчера вечером говорила? — сказала я, не отрываясь от дороги.

— Как я могла слышать, когда этот твой так называемый бойфренд все заглушил хитами девяностых, — пробормотала Джози, скинув туфли и принявшись массировать большие пальцы ног. — Если я еще раз услышу эту долбаную «Нирвану», то кого-нибудь точно придушу. Я просто ненавижу песню «Smells Like Teen Spirit»! Сколько можно наматывать эти розовые сопли!

— Джози! — поразилась я.

Моя подружка никогда не была грубой. Наверно, подцепила вирус вульгарности на последних показах Гуччи как побочный эффект от просмотра его невероятно тупой коллекции.

Мы почти уже доехали, когда она вдруг застонала, еще раз внимательно себя осмотрев:

— Какой ужас! Ты выглядишь, как безвкусно одетая каланча, а я — как наркоманка и к тому же дальтоник. На нас большими буквами написано: «Мы никогда, никогда не смотрим модные показы!»

— Пятьсот баксов, Джози, — напомнила я ей. — И он мне никакой не бойфренд.

Через пару кварталов я въехала на автостоянку, купила парковочный талон и положила его в бардачок. Мы прихорошились, за пару минут разгладили слегка помятые наряды и двинули к пабу.

— Ради бога, что я тут делаю? Я, занятой человек, владелица ресторана? — заныла Джози, когда мы подошли к зданию.

— Не ресторана, а кафе. А я, между нами говоря, в данный момент вообще дама без каких-либо определенных занятий. В общем, мы делаем это как одолжение, в свое свободное время.

— Ты работаешь в видеопрокате, корова ты этакая.

— Потише, а то я покраснею и вспотею.

— Да уж, ты покраснеешь, — сказала она и фыркнула, оглядывая свои торчащие соски. — Значит, говоришь, не выделяться? — Я ее проигнорировала. Она шумно вздохнула: — Скажи хотя бы, как он выглядит?

— Темноволосый, высокий, похож на полицейского, но не молодцеватый, без выправки. Как напьется, так ему сразу сносит крышу. Так что Аманда просила, чтобы мы подвалили сразу, как только он пропустит рюмочку-другую, но не позже, когда он уже вовсю будет разговаривать с автоматом по продаже сигарет. У него тут встреча с дружками, в девять.

Джози посмотрела на свои часы:

— Уже девять.

— Знаю. Слушай, в этом чулке так неудобно! Но вообще-то, мы с тобой просто очаровашки. Только надо занять выгодную позицию. Если он в баре, садимся здесь. Если в кабинке, ошиваемся поблизости, хихикаем как дурочки, но никому другому не даемся.

— А что, если мы наткнемся на кого-нибудь из знакомых?

Я остановилась и посмотрела на нее:

— У тебя что, есть такие знакомые, которые ходят в бар для красношеих? 2

— Все давно поменялось, — запричитала она. — Теперь везде, как в ирландском пабе. Сюда кто угодно может запереться. Не столкнуться бы тут с сестрой нос к носу.

— Хватит ныть. Она тоже застесняется. Как и ты.

— Только она будет одета, — пробормотала Джози, когда мы протискивались в дверь. — Думаю, мне пора выпить.

Стараясь скрыть нервозность от незнакомой обстановки, я натянула на лицо широкую улыбку. Поджилки у меня тряслись, под ложечкой сосало так, как будто это не я сорок минут назад объедалась пиццей.

— Ты стой тут и гляди в оба. А я пойду к стойке, — распорядилась я и исчезла, не дав Джози и слова вымолвить.

Ее заметили. Сидящие неподалеку семнадцатилетние мальчишки завертели головами в предвкушении спектакля. Джози выглядела так, как будто ее ограбили и бросили здесь в одном нижнем белье. И в крупных серьгах.

Признаю, я очень плохая подруга.

Она поковыляла было за угол, но тут какой-то верзила в зеленом свитере выпрыгнул из своей кабинки прямо на нее. Джози споткнулась и чуть не упала, но он ее поймал. Я заказала два коктейля и, бросив деньги на стойку, начала напряженно вслушиваться в стоящий вокруг гвалт.

— Ух ты, красотка! Ты когда замуж собираешься? — заорал Зеленый. И, прежде чем на минуту заглохли колоритные ирландские наигрыши (черт бы побрал это завывание!), все, кто стоял в радиусе десяти метров, услышали: — А то я как раз завтра свободен. Примем вместе свадебный душ? Только, чур, нагишом!

Пока я с двумя коктейлями пробиралась ей на помощь сквозь толпу, Джози вдоволь натешила свое самолюбие. Это уже была не Джози, а вылитая Кэтлин Тернер: те же знойные пухлые губы, тот же жесткий взгляд голливудской дивы. Не могу сказать, однако, что мужчины это оценили, так как все их внимание было приковано к ее пупку.

По фотографиям, выданным Амандой, я опознала одного из дружков Зеленого. Это и был Тони — наша добыча.

— Блеск! Ну и предложение я получила… — начала было подруга.

— Бинки, дорогая, вот твой напиток. — Я с высоко поднятыми руками, чтобы не пролить напитки, наконец приблизилась к ней. Подав Джози огромный бокал с коктейлем, я вопросительно подняла бровь: — А кто эти симпатичные ребята?

Тони вылупился на мои соски, находящиеся на уровне его глаз. Я чуть-чуть отодвинулась, наблюдая, как его пристальный взгляд, словно приклеенный, следует за ними. Парень чуть не свернул себе шею, наклоняясь через плечо Зеленого.

— Я собиралась сесть вон ту… — указала Джози на дальний угол.

— Ты что, Бинки, — попробовала я хихикнуть, но вышло нечто похожее на предсмертный хрип. — Не успеешь и глазом моргнуть, как таких симпатяг уведут.

Пока они, развалившись, сидели в кабинке, мы к нашей шумной радости выяснили, что Зеленого зовут Боб, а его друга в бейсбольной кепке и широченных брюках — Саймон. Я не ошиблась: третьим был Тони. Высокий, мускулистый, просто инспектор Гвидо, гроза сутенеров, из детектива «Донна Леон». Я многозначительно посмотрела на Джози, а она соответственно вытаращилась на меня.

Боб пошел взять на всех по второй, а я тем временем все свое внимание обратила на Тони. Инструктаж Аманды гласил: флиртовать, но без прикосновений, и наблюдать ответную реакцию ее жениха. Напирать не рекомендовалось. Тони бы не поверил, что две еще не пьяные тетки вдруг бросились строить ему глазки. А может, мужик просто не играет в открытую? Но Аманда хотела удостовериться, что и в покер на раздевание он тоже не играет.

Я попыталась понять, что же Аманда в нем нашла. Она была привлекательной девушкой, особенно с тех пор, как сделала дорогущую пластическую операцию по исправлению формы носа. И вообще, может, она и с легким приветом, зато неплохо зарабатывает в архитектурной фирме. Когда не вкалывает ночами в видеопрокате, чтобы оплатить предстоящий медовый месяц. А Тони, похоже, и слова «фасад» не выговорит. Я о нем почти ничего не знала. Только то, что он работает шофером грузовика, балдеет под музыку кантри и имеет особое пристрастие к отделу женского нижнего белья в универмаге, находя примерочные кабинки самым подходящим местом для оргазма.

— Тони? — улыбнулась я и подалась к нему как можно ближе, не давая, однако, его носу уткнуться в мою грудь. — Скажи: «фасад».

Тони повернулся ко мне. Бессмысленный взгляд исподлобья, плохо стриженные волосы:

— Это что, коктейль такой?

На этом разговор как-то завял, и я отвлеклась на Джози. Она как раз пихала меня большим пальцем ноги, обутой в белую босоножку на шпильке. К девушке, которая в свое время встречалась с двумя солиситорами и судьей, всегда стоит прислушаться. Тогда она избежала банкротства, однако отделаться от них окончательно смогла лишь несколько месяцев спустя.

— Знаешь, а ты бы могла работать в автосалоне, ты классно смотришься на машине, — вещал Саймон, разглядывая ее пышную грудь.

Он обернулся к Тони, как будто его осенила гениальная идея:

— Она бы классно смотрелась на капоте «порша». А ты че думаешь, Бинки? Хочешь на выставку?

Парень разошелся. Его глаза горели, нос покраснел от пива. Тоже мне, любитель раскладывать девушек на капоте. Джози скривилась:

— В иные дни только об этом и мечтаю.

Я легонько пнула ее в ответ. Вообще-то — по крайней мере, мне так кажется, — я люблю мужчин. Но эти… С такими, как с собаками: чтобы не бросились, нужно разговаривать ровным тоном. Я не хотела рисковать, а то еще потеряем над собой контроль и запорем все дело. Над нами и так явно нависла угроза, и хорошо, если наши тактильные ощущения ограничатся простым лапаньем.

В кабинку с выпивкой в руках вломился Боб и плюхнулся рядом с Джози. Та отпрянула, но он придвинулся еще ближе и картинно склонился над ней. Я опять включила свою улыбку мощностью в сто ватт и развернулась к Тони. Судя по выражению его лица, уровень его интеллекта Ай-Кью резко упал еще на пару баллов. «А что, — подумала я, — зарабатывать деньги слежкой, оказывается, довольно приятное занятие. Как будто блуждаешь по зоопарку с дикими хищниками — в потемках и с коктейлем в руке». Накалившаяся обстановка все больше напоминала затишье перед бурей, когда в розовых кучевых облаках назревает гроза.

— Боб, — сказала Джози, вызывающе улыбаясь, — похоже, ты уже бухой. Вот тебе рассол. А я так хочу пить…

И она так медленно начала облизывать губы, что я тем временем успела осушить целый стакан. Обезвоживание мужских организмов достигло критической точки. Они жадно проводили глазами ее исчезающий в бокале язык.

Тоже мне, мисс Монро!

Джози тем временем нацепила свой самый опасный оскал — улыбку старлетки. В воздухе запахло горючей смесью пота и тестостерона.

Я, разинув рот, наблюдала, как она, улыбнувшись, обвела пальцем край стакана с пенистым коктейлем и слизнула сливки. Попытавшись обратить свой шок в эротическую пантомиму, я чуть не выронила сигарету. Тони осклабился. От его пылающего страстью взгляда, в котором так и мелькали картины безумных совокуплений, порожденные воспаленным воображением, едва не вспыхнула прядь моих волос. Пришлось слегка отодвинуться.

Перемещаясь, я немного отвлеклась и вспомнила, что поздно вечером ко мне заскочит пообщаться Зара. Ремешки босоножек ужасно натирали. А перед моими глазами, обливаясь потом, все крутила динамо моя подружка.

Поэтому я бросилась ей на помощь с энтузиазмом целой команды девочек на разогреве перед футбольным матчем:

— Тони, ты всегда так — сразу со всеми зараз?

Минут через сорок кто-то постучался ко мне домой. Я резко распахнула выходящую на маленькую лестничную площадку входную дверь, и Зара в испуге шарахнулась к дверям моих ворчливых соседей.

— Чтоза хреновину ты на себя натянула? — взвизгнула она. — Жевательную резинку? У тебя волосы на лобке видно.

— Да ты что? — рассеянно глянула я вниз. — Тогда понятно, почему все мои шутки проходили сегодня на ура.

— Ну, вы даете! — фыркнула Зара, протискиваясь мимо меня. — Стоило мне оставить вас вдвоем всего на десять минут, как в ваши тела тут же вселились Барби.

— Мы работали, — сказала Джози, входя в комнату из единственного имеющегося в квартире закутка — ванной. — Пытались узнать, ходит ли налево жених одной бабы с работы у Кэсс.

— Она что, ненормальная? Если он повелся на вас, то он — сексуальный маньяк. И каждый вечер заказывает какую-нибудь девушку по номеру восемнадцать ноль ноль — «Дешевые киски».

— Как приятно это от тебя слышать, Зара. Но вообще-то ты права, он был готов заказать девушку по имени Кэсс. И девушку по имени Джози. И любую девушку по имени Девушка. Урод.

— Объясни, Кэсс, как так получилось, что ты занимаешься такой фигней? — спросила Зара и плюхнулась на диван. — Ты же умная женщина. Вполне могла бы управлять своей собственной компанией. — Она заозиралась вокруг голодными глазами: — Чипсы есть?

— Не хочу я управлять никакой дурацкой компанией. И чипсов у меня тоже нет. Я думала, ты не будешь просить есть, а будешь рассказывать, какая ты толстая.

— Угу. Я все время скулю об этом, — вздохнула она и взяла с кофейного столика деревянную шкатулку. — Что это?

— Подарок от нашего малыша, — смеясь, вмешалась Джози. — Это шкатулка желаний, как у всякой приличной восьмилетней девочки. Кэсс загадывает желания и складывает их туда.

— Очень смешно. Между прочим, это было очень мило с его стороны — подарить мне этот сувенир. Я знаю, мы не пара. Но только он от меня не отстает. И, к вашему сведению, я не собираюсь с ним спать.

— Но он же об этом не знает, да и подарок что-то значит.

Я простонала, откупоривая бутылку вина, и швырнула меню из ресторана с доставкой Заре на коленки. Пить я уже больше не хотела. Все, что я хотела, это заполучить десять тысяч баксов.

— Оставьте Диклэна в покое. И я знаю, что делаю.

— Что я делаю? — бурчала я часа через три, когда при свете ламп, окаймляющих большое зеркало в ванной, пыталась расчесать посеченные концы волос. По мне сох несовершеннолетний подросток, а одежду я покупала по почтовым каталогам.

— Все так печально, Джок, — обратилась я к своему маленькому длиннохвостому попугаю. — Я, в свои двадцать девять лет, уже как старая миссис Робинзон.

В ответ Джок что-то проскрежетал в своей клетке. Я выпустила его на волю и почистила лоток. Он чирикнул, метнулся на диван и спланировал мне прямо на волосы. Вообще-то, я любила, когда он садился мне на плечи. Хотя ему всегда удавалось замарать карман моих джинсов, что бы я ни делала. Попугай поклевал мне ухо, и четыре из пяти прикосновений его клювика были очень нежны. От этого мне стало немного грустно. Я подумала, что порой отчаянно нуждаюсь в близких отношениях. Конечно, непрестанное птичье верещание меня утешало, но мне не хотелось признаваться, как я ценю компанию какого-то попугая. Не такая уж я одинокая. И вообще, каждому свое: некоторые девять месяцев выращивают компаньона в своем собственном животе, а другие покупают его за девять долларов и девяносто пять центов в зоомагазине. Я решила, чтосделала правильный выбор.

На моей кредитной карточке — перерасход в десять тысяч долларов. И те четыреста тридцать пять в неделю, что я получаю в видеопрокате, ни за что не смогут его покрыть, потому что проценты все увеличиваются. Но я не собираюсь съезжать с квартиры, поскольку отрицательные моменты проживания в ней (отсутствие садика, внезапные приступы клаустрофобии, мой ворчливый сосед мистер Крабтри) ничем не перевешивают положительных. Лучше я прикую себя к холодильнику, если меня будут выселять. Если.

Я и раньше подозревала, что транжирю на красивое нижнее белье слишком много денег, но лишь отмахивалась от таких мыслей. Мне ужасно нравилось само ощущение, что на мне дорогая вещь. Наверно, в месяц я проматывала не меньше тысячи. Всего-то по двести пятьдесят баксов в неделю. Люди еще больше выкидывают на компакт-диски и журналы. На нижнем белье я совершенно разорилась. Цветные трусы, кружевные трусы, стринги — меня словно закружил вихрь запретных удовольствий… Я внимательно следила за скидками на стринги и каждый месяц покупала новые. В моем бюджете прочно обосновалась стринговая строка.

Я подошла к окну и задумчиво посмотрела на расстилавшуюся внизу Аделаиду. Звезд не было видно из-за облаков, на горизонте неясно вырисовывались холмы. Я отвернулась и ощутила надежность своей ярко освещенной комнаты. Теплые розовые оттенки согревали. Мне нравился мой образ жизни. Нравился мой дом-капсула. Ни за что на свете не стану я больше снимать жилье вместе со всякими… с другими людьми. Я надеялась найти способ заработать настоящие деньги, и очень скоро.