Разгром советской державы. От "оттепели" до "перестройки"

«ЯЙЦЕГОЛОВЫЕ» ЗА РАБОТОЙ

Систему «Советский Союз» погубила такая же большая и сложная система, но только с противоположным знаком. Эта враждебная система включала в себя руководящие круги, спецслужбы, другие организации Запада, все те элементы, которые по команде из Вашингтона повернулись против СССР. Механизм разгрома СССР включал подсистему учреждений и ведомств США, занимавшихся вопросами национальной безопасности, как на территории страны, так и вне ее; мир ученых, публицистов, общественных деятелей, тесно соприкасавшихся с государством, но так, чтобы в любой момент оно могло дистанцироваться от острых заявлений своего гражданина; на территории Штатов имелось множество организаций, на вывесках которых значилось «международная», но они имели более прочную привязку к стране пребывания, чем ко всему миру. Важнейшей составляющей этой системы была подсистема мозговые центры США, задачей которых была выработка методик и метрической информации по удушению России, разгрому коммунизма. Роль этой подсистемы настолько велика, что ее невозможно переоценить. Главным достижением этих центров является невозможность обнаружить очевидную связь между деятельностью этих заокеанских учреждений и советской «перестройкой» (исключая, пожалуй, целенаправленное, всестороннее и внимательное исследование, чем я и стараюсь заниматься в данной главе).

Собственно говоря, об этих учреждениях достаточно много было написано в свое время, чтобы мы чрезмерно увлекались, давая этим институтам развернутую характеристику. Нас интересуют все те учреждения, как государственные, так и негосударственные, которые принимали участие в разработке планов разрушения СССР и претворении их в жизнь.

Условно говоря, первая советологическая, или, по-другому, русистская, организация «Общество по изучению России» была создана еще в 1913 г. в Германии при ведомстве по колонизации министерства иностранных дел. Следующая — «Школа славянских исследований» была создана при Лондонском университете в 1915 г. и существует до сих пор.

Гуверовский институт войны, революции в мира Стэнфордского университета— старейший среди американских мозговых центров данного направления. Он был создан еще в 1917 г. для изучения «зла марксизма». С этой целью осуществлялся сбор материалов, касающихся революционного движения в России. Начало библиотеке и архивам института положили документы, которые вывез в 1921–1923 гг. из Советской России Г. Гувер (Н. Hoover), возглавлявший американское Управление по делам помощи — орган, руководивший центрами по оказанию помощи Европе после Первой мировой войны. Так в библиотеке института, насчитывающей более миллиона книг и занимающей основную часть возвышающейся над территорией Стэнфордского университета «башни Гувера», оказались важные материалы, касающиеся не только СССР, но и дореволюционной России. К числу наиважнейших материалов отнесен захваченный немецко-фашистскими войсками в 1941 г. архив Смоленского обкома партии, обнаруженный на части территории Германии, оккупированной американскими войсками в 1945 г. Этот архив многократно изучался американскими учеными и разведчиками, на основе этих изучений до сих пор пишутся труды (см., в частности: [4.01]).

Значительно расширив диапазон своих исследований после второй мировой войны и всецело подчинив их антисоветским и антикоммунистическим целям, Гуверовский институт претендует на роль «национального центра по сбору документальных материалов по проблемам политических, социальных и экономических изменений в XX веке». Основной для института остается деятельность, которую Г. Гувер определил в 1959 г. как «исследования и публикации, направленные на борьбу с учением Карла Маркса».

Другой «лабораторией» по изучению России в Америке является т. н. Рижская школа в лице группы дипломатов из консульства в Латвии в 1920-е гг. Именно эти дипломаты составили костяк первого посольства в Москве. В конце 1940-х гг. они имели исключительное влияние в Государственном департаменте. Особенно выделялся Джордж Ф. Кеннан — младший (J.F. Kennan Jr.), племянник Дж. Кеннана-старшего (1845–1924), путешественника и публициста, автора русофобской книги «Сибирь и ссылка» (1891), высоко оцененной Ф. Энгельсом. Родился в 1904 г. Образование: бакалавр — Принстонский университет, 1925 г. В 1926–1949 гг. — на дипломатической службе. Весной 1945 г. для Госдепартамента США составил записку «Международное положение России по окончании войны с Германией». Запад, по его мнению, должен был приложить руку к развитию событий в СССР. В 1949–1952 гг. — посол США в СССР. Автор т. н. «длинной телеграммы» от 22 февраля 1946 г. [4.02. С 140–147] и статьи в журнале «Foreign Affairs», в которой голословно обвинял СССР в экспансии коммунизма, за что был отозван из СССР как персона нон-грата, 1961–1963 гг. — посол в Югославии, руководитель отдела планирования госдепартамента. Профессор политических наук Принстонского университета. Основатель и директор Института углубленных русских исследований в Вашингтоне им. Дж. Кеннана-старшего. Председатель совета института, член СМО. Автор 12 книг.

В 1940-е гг. в Соединенных Штатах ощущалась острая нехватка не только специалистов-аналитиков по Советскому Союзу, которые способны были бы обрисовать ситуацию в СССР и американский подход к ней, но даже людей, владеющих русским языком и способных перевести материалы советских газет об Америке [4.03. С. 40].

Однако положение было быстро исправлено, была создана целая «советологическая» система, и такие центры разрослись до нескольких сотен. Но был один центр, о существовании которого мы уже трижды говорили и который имел особые отличия, и на нем следует остановиться подробно.

RANDCORPORATION: ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ЛОКОМОТИВ

Адрес: RAND Corporation 1700, Main Street, Santa Monica, CA 90406, USA.

По сути дела, именно эта корпорация является родоначальницей других специализированных научно-исследовательских центров. Она резко выделяется по интеллектуальным способностям своих работников, степени влияния на разработку методологии принимаемых решений. Кроме того, RAND Corporation является самым знаменитым и одним из наиболее влиятельных учреждений среди элитной группы американских научно-исследовательских организаций, известных в качестве мозговых центров. Учреждения, которые вполне заслуживали подобного названия, существовали и в прошлом, но развитие в этом направлении приобрело реальный характер только с появлением RAND Corporation в послевоенный период. Она стала основным образцом для десятков организаций, занимающихся разработкой современной политики и созданием новых политтехнологий.

Она учреждена в 1948 г. в качестве некоммерческого независимого предприятия. Как указывалось в свидетельстве о ее регистрации, она создавалась «для того, чтобы содействовать достижению целей в области науки, образования и благотворительности, в интересах общественного благополучия и безопасности Соединенных Штатов Америки».

RAND нуждался в решении двух проблем, которые бы сделали первичную прибыль возможной. «Первая была Советом Попечителей; другая была оборотный капитал, — вспоминал вице-президент RAND Дж. Голдстейн (Goldstein). — Было трудно добиться решения одной без другой и относительно легко добраться через одну с помощью другой».

Совет Попечителей RAND Corporation был выбран по тому же принципу, что и в других некоммерческих правлениях. Впоследствии в 1962 г. Ф. Коллбом (Collbohm) сказал Конгрессу, что RAND намеревается выбирать членов правления по принципу: «одна треть — от промышленности, одна треть — от академической области, и одна треть — от того, что мы называем общественным интересом». Помощь пришла от некоего R Гайтера (Gaither) и за его способности он был выбран Председателем Правления RAND. Фонд Рокфеллера (Rockefeller Foundation) вложил круглую сумму в исследования отдела социальных наук [4.04; 4.05. Р. 124–126, 318].

RAND Corporation имеет довольно разветвленную структуру.

Руководство состоит из Директора, Академического Совета, включающего 10 профессоров — специалистов в самых разных областях знаний (Совет дважды в год на своих заседаниях обсуждает тематику предстоящих научных исследований), и Попечительского Совета, в который входят президенты различных крупных корпораций и банков, профессора престижных университетов. Срок пребывания в членах в составе Попечительского Совета — 10 лет. Кроме того, имеется Консультативный Совет, ведающий преимущественно организационными вопросами — учебными планами, приемом аспирантов и экзаменами, бюджетом корпорации.

Штаты RAND Corporation разбиты на отделы:

• внутренних проблем;

• проблем национальной безопасности;

• Военно-Воздушных Сил;

• проблем управления;

• анализа ресурсов;

• инженерных наук;

• изучения систем;

• экономики;

• прикладной техники;

• информатики;

• физики;

• общественных наук;

• международных исследований;

• наук об окружающей среде;

• изучения проблем материально-технического снабжения;

• анализа себестоимости.

Институт аспирантуры создан в 1969 г. Если в других центрах, функционирующих вне университетов, лишь подготавливаются исследования для защиты ученой степени доктора философии, то RAND Corporation получила право присваивать эту степень. В аспирантуру принимаются по конкурсу лица, окончившие преимущественно престижные частные университеты. Аспиранты не только учатся, но и принимают участие в выполнении готовящихся корпорацией работ, посещают конференции и симпозиумы. Темы диссертаций соответствуют профилю исследований корпорации. Обучение платное. После защиты диссертаций доктора поступают на службу в федеральные учреждения, часть из них оставляют работать в RAND Corporation.

Кроме того, имеются трехлетние курсы по эконометрике, математической теории игр, статистике. Совместно с Калифорнийским университетом осуществляется программа подготовки специалистов по советской (ныне российской) внешней политике на уровне доктора по философии.

Библиотека насчитывает около 70 000 книг и 225 000 докладов.

Естественно, что имеются и вспомогательные службы. Развернута обширная издательская деятельность.

Длительное время RAND Corporation проводила работу для штата Калифорния на основании ряда контрактов. Вскоре власти Нью-Йорка совместно с корпорацией RAND создали «фабрику мысли», получившую название Нью-йоркский РЭНД-институт (New-York City— Rand Institute), который начал свою деятельность в апреле 1969 г.

Имеются филиалы.

Центр изучения поведения СССР за рубежом корпорации РЭНД и Калифорнийского университета, Лос-Анджелес. (Center for The Study Soviet international behavior, RAND-University of California, Los Angeles.)

Прежде чем мы приведем некоторые сведения об этом центре, требуется дать объяснение самого замысла его создания. И истолковать его можно только с позиций системного понимания. Дело в том, что такая сложная социальная система, как современное государство, не может находиться в пределах только своих границ, что отображены на политической карте мира. СССР не был исключением. Во многих странах — в Восточной Европе и в «третьем мире» — было столь значительное «советское присутствие», что невозможно представить себе устойчивое развитие этих стран без нас. Обратно этому— невозможно представить себе СССР без этих государств. Этот момент вроде бы на первый взгляд был незаметен, но «советское присутствие» было как корни для дерева по имени «Советский Союз». И если уничтожить эти корни, то дерево неминуемо должно рухнуть. Конечно, только сами по себе эти мероприятия не гарантировали успех, они дублировали и подстраховывали действия на территории СССР, они имели большое значение, т. к. воздействовали на всю социалистическую систему. Я полагаю, что именно такими были соображения по созданию в 1983 г. этого центра, хотя официальная точка зрения, высказываемая Президентом RAND Corporation Дональдом Райсом (Rice), расходится с вышеназванной. По его словам, необходимость создания RAND исходила из нехватки специалистов по советской внешней и военной политике, и центром проводилась только их подготовка. Кроме того, в фокусе внимания специалистов центра были взаимосвязи между внутренними и внешними факторами советской стратегии.

Директором центра являлся Арнольд Хорелик (Horelick), бывший до этого штатным исследователем отдела общественных наук, руководителем Группы по изучению СССР и Восточной Европы RAND Corporation.

Основные направления деятельности Центра — подготовка высококвалифицированных кадров для госаппарата и СМИ, подготовка докторантов, которым читались курсы лекций: роль СССР в международной политике; отношения между СССР и странами Восточной Европы; советская внешнеэкономическая политика; американо-советские отношения; внутренние факторы советской внешней политики; советская политика в области обороны. Кроме того, проводились исследования: взаимосвязи внутренней и внешней политики СССР; внешней и военной политики СССР; отношений СССР и стран Восточной Европы. Под особым надзором центра была деятельность советских МИДа, Министерства внешней торговли, Государственного Комитета по внешним экономическим связям.

Столичный филиал: ВашингтонскоеотделениекорпорацииRAND Corporation (RAND Corporation, Washington office).

Адрес: RAND Corporation, Arlington VA 22202—5050. Tel. 703–413—1100, fax 703–413—8111. В филиале 40 научных и 40 научно-технических сотрудников. Разбит на 4 сектора: внутренних проблем; гражданского судопроизводства; национальной безопасности (по планам госдепартамента); национальной безопасности (по планам RAND Corporation).

Проводятся исследования по проблемам: тыловое обеспечение действий ВВС США; прикладная наука и технология; стратегическая оборона и вооруженные силы; людские ресурсы; информационные системы и др. Ежегодно отделение направляет несколько сотен секретных инесекретных докладов, памятных записок в военные ведомства, корпорации, а также в 300 библиотек.

Кроме этих филиалов имеется также отделение в г. Дайтон (штат Огайо), близ военно-воздушной базы Райт-Паттерсон.

В 1946 г. весь кадровый состав корпорации насчитывал несколько человек; в 1949 г. уже до 200 чел.; 1957 г. — 2605 чел.; в 1965–1970 гг. — 1 100 чел., из них половина — специалисты; в 1986 г. — 840 чел. [4.06. С. 24; 4.07. С. 68; 4.08; 4.09. С. 150, со ссылкой на: Harvard Business Review, 1970, Mar.-Apr., P. 104].

RAND Corporation обладает уникальными способностями. По мере роста ее создателям стало ясно, что эксперимент оказался удачным. Дело было не только в том, что частично удалось сохранить талантливый научный коллектив, созданный во время войны, но, кроме того, военное ведомство получило в свое распоряжение творческий аппарат такого масштаба и таких возможностей, который было бы невозможно создать иным путем. RAND предоставляла рассчитанные на длительную перспективу теоретические изыскания в самых разнообразных областях, причем эти рекомендации нельзя разработать в кабинетах правительственных учреждений, сотрудники которых приспособили свое мышление к повседневным потребностям и решению узких задач. Стало также очевидным, что организация, подобная корпорации RAND, является более маневренной и более управляемой по сравнению с любым университетским центром, где возникает слишком много проблем в связи с преодолением ведомственных границ между факультетами при комплектовании крупных научных коллективов для изучения проблем, затрагивающих различные научные дисциплины.

Нельзя не признать, что в корпорации царит атмосфера живой мысли, которая является несколько неожиданной для учреждения, поставленного на службу военному делу. Бригадный метод, применяемый RAND при решении разного рода проблем, и та легкость, с которой устанавливаются контакты между представителями различных дисциплин, обеспечивают ему динамичность, которую не так-то легко найти в обычном научном заведении, где, как правило, царит суровый академический формализм.

RAND Corporation смогла процветать и создала для своих сотрудников сугубо интеллектуальную, стимулирующую мысль атмосферу лишь потому, что все, на что наклеен ярлык «национальная безопасность», при распределении государственных средств считается бесспорно первоочередным.

Как выразился один специалист, его рассуждения относительно китайско-советских отношений, вероятно, в конце концов попадут на стол президента Соединенных Штатов или одного из его ближайших помощников, и на такую возможность вряд ли может рассчитывать кто-либо из университетских профессоров. Подобное осознание своего могущества и способности к действию наблюдается во всех подразделениях корпорации. По словам сотрудников, для их деятельности характерны срочные выезды в Вашингтон с целью проведения консультации с Комитетом начальников штабов, свободный доступ в высшие сферы государственного департамента, ощущение повседневной причастности к важнейшим проблемам.

Авиация и космос — первая и постоянная область внимания для RAND Corporation. Даже в самые «худшие годы» на ВВС и НАСА работала треть оборота этой фирмы.

Одной из главных проблем в предстоящей войне с СССР была геополитическая неуязвимость некоторых отдаленных районов. Эта задача была решена с помощью разработок RAND Corporation [4.10] о развертываниии вокруг СССР авиационных баз. Однако требовалось еще и создание системы беспосадочных перелетов на небывало большие расстояния для барражирования в воздухе, с тем чтобы часть самолетов была в постоянной готовности к нанесению удара по территории СССР. Для дозаправок бомбардировщиков путем «мозговых штурмов» была разработана идея о создании «воздушного танкера». Впоследствии она была реализована, и уже в начале марта 1949 г. был совершен первый беспосадочный полет вокруг земного шара стратегического бомбардировщика американских ВВС с неоднократной дозаправкой в воздухе. Это было демонстрацией как технической новинки, так и грозный вызов Кремлю, которому было дано понять, что теперь зон вне досягаемости атомной бомбы просто нет. Конец этому был положен только в октябре 1957 г., когда была продемонстрирована ракета-носитель, способная запускать космические спутники.

Корпорация RAND осуществила ряд секретных программ по разработке технических средств для военных нужд, в том числе вращающейся сканирующей фотокамеры для воздушной разведки, загоризонтной радарной установки, «бесшумного» самолета для ночной воздушной разведки, а также новых методов бомбометания. Примером постоянно ведущейся секретной работы RAND является составление, проверка и обновление перечня объектов для ядерной бомбардировки на территории Советского Союза. Сходный характер носит и значительная часть секретных работ для ВВС по изучению возможности использования радиоактивных осадков в качестве «смертоносного оружия». При этом делаются попытки решить некоторые специфические проблемы: например, каким путем можно добиться, чтобы при бомбардировке красного Китая максимум радиоактивных осадков выпал на его территории и чтобы эти осадки не выпали на Тайвань и Японию.

Пожалуй, самая важная работа, когда-либо выполнявшаяся корпорацией RAND в области стратегических разработок, началась с обычного запроса от ВВС о предоставлении консультаций, а привела к принятию Соединенными Штатами новой оборонной концепции. Исследование, послужившее основой для ее создания, стало упоминаться как «новое евангелие сдерживания», о котором следует сказать подробнее.

В 1951 г. руководство ВВС обратилось к корпорации с просьбой оказать помощь при выборе мест расположения дополнительных авиабаз, которые предполагалось создать за рубежом в период 1956–1961 гг. Запрос передали Альберту Уолстеттеру (Wohlstetter), специалисту по применению экономико-математических методов, который впоследствии стал одним из главных авторитетов корпорации в области стратегического анализа. А. Уолстеттер решил провести его не столько с тем, чтобы разработать требующуюся рекомендацию, а скорее исходя из рассмотрения предположений, связанных с самой постановкой вопроса. На протяжении полутора лет он и его сотрудники анализировали те варианты, которые имелись у страны для размещения ее стратегических сил. Они пришли к выводу, что создание дополнительных баз не только крайне рискованно (по их мнению, самолеты, размещенные в других странах, вблизи Советского Союза, в наземном положении слишком уязвимы для внезапной атомной атаки), но и связано с огромными дополнительными расходами. Альтернатива, выработанная группой А. Уолстеттера, предусматривала строительство большего числа баз в Соединенных Штатах, дополняемых небольшими комплексами для обеспечения дозаправки самолетов, расположенными в других странах. Доклад представлен командованию ВВС и дополнен путем проведения инструктивных совещаний и обсуждений. Последствия доклада были потрясающими. Дело не только в том, что были приняты рекомендации корпорации относительно размещения баз (данное решение, согласно последующему подсчету штаба ВВС, сэкономило более миллиарда долларов только за счет сметы на строительство), а в том, что эти взгляды в значительной мере изменили американские стратегические концепции. До проведения этого исследования политика Соединенных Штатов была направлена на создание потенциала первого удара или же обеспечение способности сдержать возможных агрессоров, внушая им страх перед первым ударом, который нанесет Америка. В исследовании, однако, выдвигалась концепция способности ко второму удару или способности выдержать первоначальную атаку противника, сохранив достаточно сил, чтобы разгромить его. Короче говоря, благодаря этому исследованию американская ядерная оборонная политика претерпевала изменения и ее задачей стало обеспечение способности Соединенных Штатов выиграть во втором раунде, даже если бы почти все жители страны погибли после первого удара. Концепция второго удара, выдвинутая в докладе, была принята и до сих пор является главным догматом американской «политики сдерживания».

В данном случае корпорация RAND, отвечая на обычный запрос, осуществила фундаментальный анализ и пересмотр стратегии. Это исследование не только привело к перестройке ВВС, но и оказало значительное влияние на саму корпорацию. Выступая с сообщением об этом исследовании на заседании Международного совета по научному управлению, Роджер Э. Левьен (Levien), руководитель программы RAND по системным наукам, перечислил четыре вывода, которые были получены или подтверждены благодаря этому исследованию и в известной степени другим исследованиям этого периода и включены в выработанный RAND комплексный подход к решению проблем. Во-первых, подчеркивалась необходимость разработки новой формулировки поставленного вопроса, с тем чтобы выяснить, не основан ли этот вопрос на неправомерных или устаревших предположениях. Во-вторых, было доказано, что отрешенность полезна для подобного рода исследований. Третий урок заключался в том, что прогнозируемые будущие события должны стать существенным фактором исследования. При проведении исследования, посвященного базам, специалисты, осуществлявшие анализ, приняли во внимание все наиболее существенные, по их мнению, технические, стратегические и экономические соображения, касающиеся того периода, когда базы вступят в строй, а также более отдаленного будущего. Наконец, в работе еще раз была подчеркнута необходимость тесного контакта с заказчиком при разработке мероприятий в соответствии с его запросом.

Последующие исследования, проведенные группой А. Уолстеттера и другими учеными, привели к новым изменениям в политике. В одной из работ рекомендовалась «гарантийная процедура» для ядерных бомбардировщиков, которая была принята стратегическим авиационным командованием. В соответствии с этой процедурой американские бомбардировщики получают преимущество перед своими противниками, так как вылетают в направлении вражеских объектов при получении даже сомнительной информации. Однако они должны автоматически вернуться на свои базы, достигнув заранее намеченного «гарантийного» пункта, если только от президента не поступит конкретный приказ лететь дальше и осуществить атаку. А. Уолстеттер также отстаивал концепцию (и она была принята) о необходимости размещения ракет в подземных шахтах — эта идея подкрепляет концепцию второго удара, поскольку в этом случае ракеты, вероятно, уцелеют после первой атаки противника [4.04. Р. 195–240].

Во время реального ядерного конфликта в сторону цели, очевидно, полетят не только настоящие ракеты, но и безобидные их макеты, рассчитанные на отвлечение оборонительных систем, а также части ракет, с помощью которых доставлялись боеголовки. Одна из основных проблем Пентагона заключалась в том, что существующие приборы были не в состоянии отличить подлинную угрозу от мнимой. Таким образом, возникла опасность, что средства противоракетной обороны будут израсходованы на перехват никчемного хлама. Поэтому RAND предприняла в середине 1950-х гг. ряд исследований с целью разработки новых методов обнаружения ракет. В качестве одного из путей было решено использовать зрение и разум человека, а не самостоятельно действующий автоматический прибор. Опыты показали, что люди в состоянии удивительно точно отличать макеты, и специалисты RAND пришли к заключению, что диапазон человеческого зрения может быть значительно расширен в сторону инфракрасной полосы спектра и радиочастот и тогда глаз будет функционировать лучше любого автоматического прибора [4.11].

К следующей категории изысканий, проводимых корпорацией RAND, не менее важных, чем деятельность в области стратегии и тактики, относится создание принципиально новых подходов к политическим исследованиям. Некоторые из этих приемов и методов возникли в ходе осуществления многочисленных исследований, проводимых корпорацией, тогда как другие были предложены теми специалистами, которые уже с момента ее создания занимались главным образом поисками новых методов анализа. Многие из этих методов были разработаны в стенах корпорации, а затем усовершенствованы другими организациями. Отдельные приемы были предложены другими исследовательскими группами, но использованы и доработаны RAND Corporation. Одни методы являются математическими, они настолько сложны и трудны, что неспециалисту трудно разобраться в их деталях. Другие же в такой мере опираются лишь на здравый смысл, что представляются самоочевидными. В совокупности все эти методы определяют непревзойденный стиль корпорации.

Первой ее работой в области советологии был цикл исследований, предпринятых в 1948 г., которые были посвящены экономическому и военному потенциалам Советского Союза, — это была первая попытка прозондировать систему советских взглядов. RAND первой среди американских учреждений стала разрабатывать науку «холодной войны» с использованием методов, которые предусматривают интенсивное изучение потенциального противника с некоторого расстояния. В одном из ранних исследований в данной области делалась попытка определить руководящие принципы (своего рода операционный код), которые направляют советское внешнеполитическое поведение. Исходя из того условия, что советская политика твердо опиралась на базу сочинений В.И. Ленина и И.В. Сталина, исследователи провели скрупулезный анализ всех работ классиков марксизма, а также изучили в историческом аспекте действия Советского Союза, после чего на свет появился соответствующий доклад, имеющий право на название «Эксплуатационный кодекс Политбюро» [4.12]. Этот доклад широко использовался американскими дипломатами, пытавшимися предугадать действия коммунистов. В качестве конкретного примера можно упомянуть, что во время переговоров о перемирии в Корее он был их настольной книгой. Как заявил впоследствии глава делегации, «каждому союзному дипломату было вменено в обязанность прочесть этот доклад».

Другая ранняя работа RAND, озаглавленная «Советская военная доктрина», была первой монографией подобного рода, опубликованной на Западе и в дальнейшем пополнилась несколькими работами на такую тему [4.13— 4.16]; в другом сочинении, написанном Маргарет Мид (Mead), рассматривался советский национальный характер [4.17].

На протяжении значительной части раннего этапа своей деятельности по изучению советской экономики корпорация сталкивалась со значительными трудностями. Из России поступало очень мало сведений о ее экономике. В корпорации был создан штат экономических экспертов, которые приступили к созданию надежных статистических и оценочных материалов. В рамках RAND Corporation была создана организация, под руководством Абрама Бергсона (Bergson) [4.18. С. 55–93], которая рассчитывала свои показатели советской экономики, в частности цены, индексы стоимости жизни и заработной платы, а также покупательную способность рубля.

Текущая продукция такого непрестанного изучения СССР представлена, в частности, журналом «Обозрение советской кибернетики» (The Soviet Cybernetics Review), в котором помещаются и анализируются сообщения о русских достижениях в области электроники и вычислительной техники. В данном журнале можно найти наглядные примеры того, как ведется научно-разведывательная работа. В одной типичной сноске, например, читателю сообщается, что о существовании одного из компонентов советских ЭВМ стало известно из данных, «которые были погребены в табличном материале одной малоизвестной (советской) книги, выпущенной в 1968 г., о применении ЭВМ на морском транспорте».

Аналогичным образом RAND является одним из важнейших центров по сбору и анализу информации о материковом Китае. Работа в этой области была начата в 1955 г. и в значительной степени ведется посредством такого же изощренного анализа документов, докладов и периодики, как и в отношении СССР. В качестве типичного примера, относящегося к Китаю, можно назвать специальное исследование, проведенное с целью определить структуру армии и технический потенциал китайской промышленности. В докладе, опубликованном в 1969 г., который явился результатом углубленного изучения китайской экономики, оказалось, что многие недавние китайские утверждения об экономических успехах содержали завышенные сведения; по данным RAND, фактический темп экономического роста составлял не 9 %, как сообщалось, а около 3.

Из RAND Corporation ушли многочисленные специалисты для того, чтобы основать новые центры: в частности, Г. Кан (Kahn) в 1961 г. основал Гудзоновский институт (The Hudson Institute) [4.04. P.ix]. В связи с тем, что об этом человеке мы будем еще говорить, считаю нужным дать о нем небольшую биографическую справку. Кан Герман родился в 1922 г. Образование: Калифорнийский университет, Калифорнийский технологический институт. В 1945–1946 гг. — сотрудник корпорации «Дуглас аэйркрафт», работал в RAND Corporation. С 1961 г. — создатель и директор Гудзоновского института, занимавшегося проблемами военно-политической стратегии США, консультант комиссии по атомной энергии, корпорации «Боинг», мобилизационного управления Министерства обороны США, министерства ВВС США. Философ с мировым именем. Умер в 1983 г.

Однако нельзя утверждать, что все существование RAND Corporation является триумфальным шествием, не омраченным никакими коллизиями. Таковых было немало. Самая невинная — это незамеченные перспективные идеи, выдвигаемые «рэндовцами». Так, например, в одной из книг была высказана идея, не получившая своего дальнейшего развития. Суть идеи в создании центрального правительственного органа для выработки комплексной национальной стратегии исследований и их организации в общегосударственном масштабе, оценки и проведения ревизии конструктивных предложений. Тогда в этом было отказано [4.19. С. 434, 528].

Книга Г. Кана «В термоядерной войне» («On thermonuclear war»), наоборот, была замечена и сразу же была воспринята обществом в штыки. Считалось, что в ней очень много неприкрытого цинизма вокруг применения ракетно-ядерного оружия и связанного с ним неизбежного уничтожения всего живого на Земле. Книга появилась в 1960 г., а на следующий год Г. Кан ушел из RAND [4.20. С. 245]. (Последний случай из этого ряда, когда «RAND Corporation неправильно поняли», касается уже послеперестроечной России. Был написан и попал в открытую печать доклад «Заключение о степени упадка России. Тенденции. Последствия для США и ВВС США». На русском языке он опубликован в книге «Геополитика России. Возрождение или гибель?» [4.21. С. 288–309]).

RAND занимается не только своими работами, ему доверено быть и главным научным экспертом чужих программ. Комплексный подход к оценке каждого исследовательского проекта отражен прежде всего в организационной структуре. Поскольку для оценки проектов требуются специалисты многих профилей, экспертные коллективы формируются из представителей различных отделов, в результате чего происходит миграция ученых из одних отделов в другие. Это способствует образованию гибкой организационной структуры, позволяет быстро и основательно проверять проектную документацию, сокращать сроки и стоимость выполняемых работ [4.09. С. 149]. В 1962 г. Р. Макнамара (McNamara) издал приказ, который обязывал всех руководителей военных ведомств (министерства армии, флота и авиации) представлять на проверку все исследовательские проекты. Статус независимости экспертизы прежде всего включает в себя анонимность и отсутствие административного давления [4.04. Р.55, 228].

Связи с НАСА привели к участию в измерении эффективности выполнения космических программ. В 1968 г. вышел «Исчерпывающий каталог научных целей в космосе», содержащий 1033 наименования в пяти основных направлениях исследований: Земля и ее среда; жизнь на других планетах; Солнечная система; Вселенная; космос как научная лаборатория. Также RAND Corporation проводила анализ эффективности программы «Спейс Шаттл».

За первые 25 лет, с тех пор как RAND стала корпорацией, было подготовлено более 11 тыс. книг и отчетов, а также бесчисленное количество памятных записок, инструктивных материалов и сообщений. Эта колоссальная словесная продукция содержит огромное многообразие исследований и мнений, которое, взятое в целом и по любым здравым стандартам, оказывает значительное воздействие на образ жизни и поведение нации. Джозеф Крафт (Kraft) в статье, опубликованной в журнале «Harper's» в 1960 г., весьма удачно сформулировал результаты работы корпорации: «Хотя деятельность этого учреждения малоизвестна, она оказала огромное влияние на стратегические концепции нации и ее системы оружия и тем или иным образом сказалась на жизни каждой американской семьи».

RAND Corporation вовлечена в процесс перестройки работы органов государственного управления [4.09. С. 147]. Именно она консультирует правительство, какова должна быть структура государственных органов США.

RAND достигла таких интеллектуальных высот, что выполнить разработки по созданию «перестроечных» процессов в какой-либо стране не представляло никакого особого труда. Хотя бы потому, что для этого практически не пришлось разрабатывать новых методов ведения политики, внедрения в чужие структуры — все было уже проработано и апробировано заранее. Эта задача была для нее не труднее и не легче остальных. Разумеется, можно только приветствовать, когда лица, сомневающиеся в наличии американского следа во внутренних делах СССР 1980-х гг., требуют тому убедительных доказательств. Но на сегодня можно опираться только на крайне недостаточные свидетельства, в том числе добытые и оперативным путем, и немногие открытые документы, и потому дело не в том, что кто-то ими не располагает, а дело в том, что на всем еще лежит гриф секретности — причем весь парадокс в том, что в этом заинтересованы обе стороны.

Вопрос о том, насколько глубоко американские институты прорабатывали подобные задачи, можно ставить в такую плоскость: разгром СССР — это сложная задача, не имевшая решения традиционными политическими средствами. Для ее решения требовалось применить наиболее совершенный механизм делания политики и весь набор совершенных методов, и пока мы выделяем только тот фрагмент всей системы, который создал эти методы. Они во многом универсальны: с их помощью можно запускать космические корабли, но можно и уничтожить противника. Мы, по своей основной профессии зная о наличии RAND, указываем на то, что она и только она одна способна на такое достижение, как, повторюсь, наиболее совершенная фабрика мысли.

Я должен признать, что вследствие отсутствия достаточной фактуры наша доказательная база имеет слабые места, будто бы в деле убийства СССР, как говорили на Диком Западе, нет дымящегося кольта. И нам пришлось идти не от факта, который полагают историки в основу своих умозаключений, а скорее отметода, пришлось идти от замысла, утешая себя тем, что знание большинства принципов легко возмещает незнание некоторых фактов.

Да, весь механизм, начиная от ЦРУ и до какого-нибудь советолога, предпочитавшего трудиться в одиночку, убивал СССР каждый по мере своих сил, но в целом науку «холодной войны» могли создать именно в RAND Corporation. И именно поэтому сегодня мы уделяем ей наше особое внимание.

Мы ориентируемся здесь не на выявление тех, кто был на месте преступления в момент его совершения (о них уже сказано достаточно). В данном случае мы имеем дело с работой настолько виртуозной, на которую (по почерку) способен только один-единственный коллективный специалист — RAND Corporation. Это организация сегодня — самый совершенный киллер, который берется за дело тогда и только тогда, когда оно касается какой-то сложной системы.

Возможно, одну из самых точных оценок работе RAND мог бы дать… театральный критик. Да-да! В этом деле все было как в хорошем спектакле. Были актеры, были режиссеры, были зрители. Но был и автор сценариев— причем в буквальном смысле (один из методов прогнозирования так и называется). И опять имя ему — RAND Corporation…

Говоря о различных тематиках, проработанных в RAND, мы уже несколько раз ссылались на составленный нами библиографический список трудов корпорации, но только сейчас обращаем внимание читателя на него. Добротные, высокоинтеллектуальные материалы вышли под маркой «Made in RAND Corporation». Они отличались совершенно особой, неповторимой логикой мышления, способностью описать проблему с различных сторон, как следствие того, что в учреждении работали ученые разных специальностей, готовые помочь друг другу математически точными, проверенными данными. Они называют такой уровень и направление мысли термином «randomization», по-русски это слово переводится как «рэндомизация», и хотя бы однажды, но такой термин уже использовался [см. 4.22. С. 535].

Первая опубликованная работа корпорации была датирована 1 июня 1946 года и носила пророческое название «Предварительный проект экспериментального космического корабля, вращающегося вокруг Земли». Несмотря на то что искусственные спутники в то время считались преимущественно достоянием научной фантастики, в этом документе давалась детальная оценка перспектив использования научных спутников в деле изучения космоса, подготовленная 50 учеными. Поскольку данное исследование оказалось удивительно продуктивным, оно впоследствии в огромной мере способствовало укреплению престижа фирмы. Космические исследования RAND Corporation оказались пророческими не только в этом случае. Так, когда в середине 1957 г. была названа предполагаемая дата запуска первого спутника, то, как выяснилось впоследствии, погрешность составила всего две недели.

В любой момент корпорация может одновременно заниматься разработкой около двухсот различных тем. В течение года выпускается около семи тысяч различных публикаций, включая 2700 технических работ и около 70 книг. Однако, известно, что наибольшее значение среди исследований, которые когда-либо осуществляла корпорация, имеют ее работы в области анализа систем и анализа стоимости [4.06. С. 24].

Невзирая на то, что временами внутри RAND может проявляться инакомыслие, существуют некоторые постоянные факторы, которые налагают свой отпечаток на нормальную академическую манеру выступать и печататься. Большинство работ имеет секретный (Secret) или хотя бы ограничительный (Unpublisher) режим доступа к информации, поэтому по вполне понятным причинам мы вынуждены пользоваться только хорошо известными и рассекреченными (Dcclassfied).

Незасекреченные работы корпорации имеют широкое распространение в 100 американских и 50 зарубежных библиотеках.

В ссылках я привожу библиографический список работ RAND Corporation, имеющих открытый характер и наибольший индекс цитируемости. Сразу же хочу извиниться за то, что он столь велик, но такова необходимость; к тому же мы уже обращались к его темам, будем делать это и впредь, и потому нет нужды знакомиться с ним полностью — это можно будет делать по мере чтения. Следует также обратить внимание на то, что междисциплинарный характер исследований, проводимых учеными, заставлял их одновременно обращаться к самому широкому диапазону источников — поэтому в книгах по советологии, которые интересуют нас, часто можно было встретить ссылки на самые различные труды RAND Corporation, формально далекие от рекомендаций, к примеру на тему, что предпринимать правительству Америки по советской проблеме.

В многочисленных ежегодных отчетах (Annual Report), исследовательских проектах (Research Project), памятных записках (Rand Memorandum), печатных материалах (Paper), докладах (Report), отчетах о проведенных конференциях или «мозговых штурмах» (Report of a Conference) [4.04. P. 144] содержатся совокупные результаты труда работников RAND Corporation. Здесь можно встретить материалы: по вопросам авиации, астронавтики, воздушной войны [4.10]; о Советских Вооруженных Силах [4.23—4.38]; о различных аспектах советской политики, и в том числе и о конфликтах внутри СССР [4.12, 4.17, 4.39—4.49]; по советской экономике [4.50—4.68]; о Китае и по советско-китайским взаимоотношениям в частности [4.69—4.76]; об американской политике; по проблемам ядерной войны, по военному планированию, по исследованию операций и теории игр, по анализу стоимости, по научной политике, по системным исследованиям и разработкам, прогнозированию, по компьютерам, по психологии, бихевиористике и физиологии; в СССР было издано лишь несколько работ «рэндовцев» [4.77—4.84], мы перечисляем их не все — некоторые работы носят узкий характер и могут быть понятны только математикам; для нас, конечно же, особый интерес представляют книги, изданные в 1980-е гг. по советской проблеме [4.85—4.148].

В течение 1950—1980-х гг. советологи пропагандистского плана работали на текущий момент, а советологи-исследователи — на перспективу. Говоря о вторых, следует отметить, что профильный сотрудник мог вести исследования только по отдельным акциям, направленным на разрушение Советского Союза. Так, например, экономист был способен дать совет только в рамках того процесса, который нами уже назван «финансово-экономической войной» против СССР. Разгром же в общем плане был под силу только системным технологам. В этом ракурсе главный успех в разрушении СССР принадлежит не столько «агентуре влияния», но в значительно большей степени Неизвестному Аналитику из заокеанских штабов «перестройки».

Особую роль должны были сыграть люди, являвшиеся выходцами из Советского Союза, особенно «свежие», только что оттуда прибывшие и согласные добросовестно (если здесь, конечно же, уместно оперировать понятием «совесть») помогать Штатам. При этом мы понимаем, что и без них среди советологов было много русских, потомков выходцев из России, и не только потому, что им лучше, чем кому бы то ни было, известна фактура, но и потому, что престиж русских исследователей всегда был очень высок. Кто-то из них оказался за границей по стечению самых различных обстоятельств, а кто-то, особенно из «третьей волны», — в итоге спланированной игры спецслужб по выдавливанию их из СССР, или, согласно модному термину, «утечки мозгов». Среди них — А.Г. Авторханов, И.Я. Бирман, М.С. Восленский, И. Г. Земцов, А.А. Зиновьев (который все доказательства своего прямого использования при разгроме СССР приводит сам [4.149. С. 10, 30; 4.150. С. 4; 23. С. 71, 191; 25. С. 18–19]), И.Б. Калмыков (псевдоним — Г.П. Климов, автор знаменитых книг «Князь мира сего» и «Красная каббала»), В.А. Лефевр, А.С. Шевченко, В.Э. Шляпентох и др.

Понятно, что не только бывшие граждане СССР интересовали заокеанскую сторону, но также и ученые из стран Восточной Европы. Ситуация еще больше усугублялась тем, что созданные ими труды автоматически попадали в закрытые спецхраны, и советские ученые не могли ими пользоваться.

ПРОДУКЦИЯ МОЗГОВЫХ ЦЕНТРОВ: ИССЛЕДОВАНИЯ И РАЗРАБОТКИ (R&D), ДОКТРИНЫ

Теперь зададимся вопросом: для чего, собственно, создавались мозговые центры? Или, говоря языком кибернетиков: что у них было «на выходе»?

Прежде чем начать говорить о методах, которые использовала внешнеполитическая часть госаппарата США по отношению к СССР во второй половине 1980-х гг., нужно обратить внимание на то, что сами русские подходы в области мышления и образования существенно отличаются от американских. Русско-германская школа, как в прошлом, так и в настоящем, стремится к раскрытию факта, выявлению его причинно-следственных связей, его позитива и негатива, структурности. Это относится ко всей гуманитарной сфере образования. В Англии и Америке сам стиль мышления иной. Они сильнее в анализе, особенно многостороннем. Они сильнее в синтезе. Причем если в России мышление построено в рамках всей системы, то в США будут рассматриваться более детально отдельные явления, случай и т. п., но на таком уровне, когда что-либо добавить будет трудно — скорее это будет уже повтор. Поэтому когда в советской прессе писалось, например, что и взрослые, и школьники не знали о Второй мировой войне наипростейших вещей (когда? где? кто против кого? и т. д.), то это неудивительно: они знают другое — не владея фактурой, они могли продемонстрировать при раскладе событий совершенно парадоксальный вывод. И тогда пришлось бы удивляться тем, кто знал только факты: под таким углом хорошо знакомое явление рассматривать не приходилось.

Теперь перейдем к теме. RAND Corporation в основном пользовалась понятием «исследования и разработки» (Research and Development — в дальнейшем сокращенно: R&D), поэтому мы не будем изобретать свое, а шаг за шагом последуем за «рэндовцами».

В общем понимании R&D — это совокупность методов по получению, перепроверке, обработке, изменению состояния, доведению до готовности к потреблению информационного продукта. R&D различается по тем средствам, с которыми исследователь собирается работать и чаще всего носит методологический, общенаучный характер. R&D — это прежде всего работа по сбору информации. В дальнейшем — это перепроверка полученных сведений, как правило, сверка с уже имеющейся информацией (методически-обобщенного характера или же экспериментально-исследовательским путем). Затем создаются модели целенаправленных систем, и их удачное построение свидетельствует о безошибочности прежних подходов.

Следующий этап — это анализ полученной информации. Созданное делится на законченное число составляющих, заполняются ячейки с неполной информацией. Этот момент широко известен как анализ. Затем через полученные ранее результаты осуществляется сбор и окончательное слияние полученной информационной системы, изучение внешней среды. (Таким образом производится синтез.) В том случае, если все предыдущие операции были выполнены верно, появляется возможность сделать прогноз на перспективное будущее. Для этого вся лишняя информация отбрасывается. Остается лишь та, которая удовлетворяет трем требованиям: «ограниченность — точность — локальность».

Из всего полученного и переработанного массива информации выбирается, как правило, востребованная. Именно она, соответствующим образом обработанная, т. е. разбитая на рубрики, с учетом психологии человеческого восприятия, соответственно подтвержденная, оформленная стилистически с наглядным материалом, предлагается для потребления следующему пользователю. Причем делается это достаточно оперативно — когда последний в этом нуждается. Такова обобщенная картина. Но у каждой R&D имеются свои отклонения от этой картины.

R&D — это прежде всего работа мозга человека, отсюда, даже при самых лучших результатах, она будет связана с известным ограничением возможностей, с которыми борются, как правило, двумя способами: первый — применяя компьютерную технику, второй — путем коллективного творчества. Таким образом облегчается работа, обеспечивается достаточное качество, расширяются возможности одного индивидуума, совершается переход на уровень следующего звена (самого подготовленного) в работе с информацией. В работе временного творческого коллектива, специально созданного для написания документа и т. п., могут быть использованы нижеследующие методы.

Возможно употребление выражения близкого к синониму: «системный подход» — System Approach. Прежде чем дать какие-то определения, считаю нужным провести небольшое сопоставление советского системного подхода и американского System Analysis. В СССР тоже были неплохие системные познания, но наши школы разительно отличались. Советский системный подход, если судить по открытым материалам, весьма мало занимался проблемами именно военного системного анализа, не открывал те возможности, что имеет эта наука для противодействия двух и более систем. Советская школа больше всего внимания уделяла вопросам устройства системы, ее целостности, управления, принятия решений, в том числе и в условиях неопределенности с применением математического аппарата, теории развития системы, информатики, прогнозирования, вопросам сложности систем, их функционирования и самоорганизации, энтропии и упорядоченности, моделирования, искусственному интеллекту и т. п. При этом ссылались и клялись в верности историческому материализму. В СССР абсолютное большинство трудов начиналось с простых объяснений: есть некая система, что это такое, ее окружает внешняя среда, что это такое, а теперь… И дальше шло объяснение какого-то частного вопроса. (Я, естественно, значительно упрощаю картину). Советские ученые были заняты искусством решения своих проблем (но никак не создания проблем другому.) Из всей известной советской литературы по системам лишь немногие избрали своей темой показать возможности прикладной диалектики [4.151—4.156]. Я сужу, повторяю, по открытым источникам. Нисколько не сомневаюсь, что ученые-систематики вносили непосредственный вклад в разработки оружия, ракет, особенно в область сложных математических вычислений, знаю некоторые фамилии, но, повторяю, как прикладная диалектика системный подход рассматривался недостаточно. Я не упоминаю никаких фамилий в отрицательном контексте: в этом мало кто виновен. Советский системный подход, чьи корни уходят к трудам великого русского философа А. А. Богданова (Малиновского) [4.157], так сложился исторически. Никто и никогда не ставил перед советскими учеными задания: разработать план захвата всего мира через уничтожение главного противника — США. Разработка таких планов— всегда функция агрессора.

А теперь — американская школа (очень коротко): есть система «А» и система «В»; «А» характеризуется тем-то и тем-то, она противостоит системе «В»; задание: как системе «А» уничтожить систему «В»? — и дальше решение в контексте задания. Я думаю, что каждый мог подставить вместо «А» и «В» две страны: США и СССР. Вот что такое американский System Analysis. Он действительно все время военный (Military). Или можно это же уточнить еще и с помощью такой формулировки: советский подход направлен на выяснение и разрядку проблемы внутри своей системы, а американский — на выявление проблемы внутри и вокруг чужой системы, и доведении этой чужой системы до катастрофы. Итак, пока советские доктора философских наук «лишь различным образом объясняли, как устроен мир», пользуясь известными словами основоположника марксизма, американские математики думали, «как этот мир изменить».

Сама история создания американского System Analysis такова. В начале Второй мировой войны командование американских ВВС предложило Высшим курсам делового администрирования при Гарвардском университете (Harvard University School of Business Administration) в кратчайшие сроки найти решение следующей задачи: требовалось найти способ увеличить за один год ВВС с имеющихся 4000 боевых самолетов и 300 000 человек личного состава до 80 000 самолетов и 2,5 млн чел. Конгресс смог выделить только 10 млрд долл. Требовалось еще и уложиться в эту сумму. Чтобы справиться с этим заданием, при Курсах была создана особая «статистическо-контрольная секция». В ее работе, в частности, принял участие Р. Макнамара. Проблема была решена в заданный срок [4.158. С. 29].

Теперь перейдем к тому, что, собственно, представляет предмет нашего внимания. Одного и того же, принятого всеми определения системного анализа не существует. Даже внутри самой RAND Corporation имеются несколько школ, которые трактуют эту науку по-разному. Приведем лишь два, ставших нам известными. Бернард Рудвик (В.Н. Rudwick), в книге «Системный анализ для эффективного планирования: принципы и примеры» [4.159. Р. 3] утверждает, что «Системный анализ— это исследование, цель которого помочь руководителю, принимающему решение, в выборе курса действий путем систематического изучения его действительных целей, количественного сравнения (там, где возможно) затрат, эффективности и риска, которые связаны с каждой из альтернатив политики или стратегии достижения целей, а также путем формулирования дополнительных альтернатив, если рассматриваемые недостаточны». (Цит. по: [4.160. С. 459].)

«В военном контексте термин «анализ систем» применяется очень широко для обозначения любого системного подхода к сравнению альтернатив. Таким образом, хотя характер анализа, предлагаемый для решения такой, например, проблемы, как улучшение боевых характеристик радиолокационной сети, вероятно, по своей сущности отличается от анализа, целью которого является достижение устойчивого термоядерного равновесия в мире, они оба будут служить примерами анализа систем. <…>

На основании его развития и применения анализ систем можно было бы охарактеризовать как исследование, которое помогает тому, кто принимает решение, выбрать направление действий путем системного изучения своих собственных целей, количественного сравнения затрат, эффективности и степени риска, связанных с осуществлением альтернатив политики или стратегии, необходимых для достижения поставленных целей, а также путем формулирования дополнительных альтернатив, если изученные альтернативы окажутся недостаточными. Анализ систем представляет собой подход к рассмотрению или способ рассмотрения сложных проблем выбора в условиях неопределенности (например, проблем, связанных с национальной безопасностью). При рассмотрении таких проблем преследуемых целей обычно бывает много, и они могут быть противоречивыми; анализ, позволяющий облегчить принятие решений, должен по необходимости включать в себя немалую долю суждения.

Понятие анализа систем отнюдь не является понятием, связанным исключительно с военными системами. <…> Он является средством отыскания рекомендаций, как спроектировать или эффективно использовать со временем технически сложную структуру, в которой различные компоненты могут иметь явно противоречивые назначения, т. е. как найти подход к выбору стратегии, которая дает наилучшее соотношение степени риска, эффективности и затрат. Цель анализа систем — путем рассмотрения каждого элемента системы в его собственной среде добиться того, чтобы в конце концов система в целом могла выполнить свою задачу при минимальном расходе ресурсов» [4.83. С. 26–27], еще одно его же определение в [4.161. Р.1–2] любопытно, но несколько расплывчато, поэтому я его опускаю. Тот системный анализ, что разработан RAND Corporation, имел именно прикладной характер, и прежде всего — атакующий. О таких свойствах американской системы в целом мы говорили выше.

В RAND Corporation было выпущено много книг непосредственно по технологии системного подхода, а остальная литература писалась строго на его базе. Авторы первой книги— Г. Кан и Дж. Манн (Mann) [4.162]. Вторая книга— см. [4.163].

Главное в системном анализе заключается в том, как сложное превратить в простое; в поиске эффективных средств управления сложными объектами; как трудно-понимаемую проблему оптимизировать в серию задач, имеющих метод решения (выделено мною. — А.Ш.) [4.164. С. 324]. И последнее весьма важно в нашем исследовании, так как задача разгрома СССР как задача в целом не имеет однозначного положительного решения, да, нашему противнику вполне по силам было развязать несколько конфликтов в «горячих точках», провести ряд кампаний в прессе, нужные голосования в парламенте… Продолжить этот ряд при желании может каждый. И лишь в сумме своей они дали тот результат, что мы все сейчас имеем. Кроме того, такой системный эффект дает дополнительный — сохранение тайны замысла, ибо «.. каждое мероприятие по отдельности не выглядело как контрреволюция, а их связь не обнаруживала себя очевидным образом» [24. С. 3].

Считается, что с системным анализом связана еще одна функция: он соединяет в одно целое все остальные методы RAND Corporation. Это своеобразная квинтэссенция стиля работы корпорации, для которой характерно стремление по-своему смотреть на вещи, неуемная жажда к нахождению новых путей и методологий, а также прямо-таки фанатическое стремление к применению многодисциплинарного подхода к решению проблем. При применении системного анализа трудности, естественно, возрастают, поскольку специалисту приходится начинать с нуля.

На деле системный анализ представляет собой сложный, бесструктурный, приблизительный и индивидуализированный подход к рассмотрению новой системы, будь то новое оружие или массовая кампания против недоедания, в котором используются различные аналитические методы — от высшей математики до интуиции. Это не формальный способ анализа, опирающийся на застывшие догмы, а скорее концептуальный подход, требующий использования максимального диапазона дисциплин и исследовательских приемов для рассмотрения какой-либо одной проблемы [4.04. Р. 8—14, 110–111, 160–164, 316–320; 4.07. С. 84–85; 4.08. Р. 64–65].

Мы еще вернемся к системному подходу в контексте описания событий 1985–1991 гг.

«Мозговая атака» — известный оперативный метод. Его создатель — А.Ф. Осборн (Osborn) использовал его впервые еще в 1938 г., назвав его «brainstorming» («мозговой штурм»). «Мозговая атака» — способ генерации идей, с помощью которых в дальнейшем можно решить ту или иную проблему. Применяется в случае необходимости полного, оперативного и неконфликтного учета и структурирования мнений участников, включенных в некоторый процесс, в том числе и политический. Метод «мозговой атаки» коренным образом отличается от дискуссионного и предполагает отказ от всякой критики идей. Его лучше всего использовать для решения задач, которые не являются точными и специальными. При решении очень сложных задач и задач технического характера эффективность применения этого метода менее вероятна, чем при решении задач более общего типа.

Предварительный этап. На стадии организации «мозговой атаки» должны быть выполнены следующие задачи. 1. Определение групповой цели и стимулирование группы к размышлению о том, что она хотела бы получить в результате «мозговой атаки». 2. Руководитель группы «мозговой атаки» укомплектовывает группу из 4— 12 человек. Он сообщает членам группы суть решаемой проблемы за 2–3 дня до ее проведения. Проблема должна быть обозначена как можно более четко и комплексно. В случае если компетенция членов группы по обсуждаемой проблеме недостаточна, требуется пригласить к участию экспертов со стороны, хорошо информированных по данной проблеме. 3. Руководитель временного творческого коллектива как минимум за два дня сообщает членам коллектива место и время проведения совещания и информирует о проблеме, подлежащей решению. Информация помогает членам коллектива сориентироваться и дает им возможность обдумать проблему еще до совещания. Руководитель должен за это время разработать контрольный список вопросов, если в этом есть необходимость, и как только у членов коллектива ослабевает способность выдвигать новые идеи, руководитель должен предложить свои идеи, которые будут стимулировать дальнейшую работу.

Состав и число участников. Ограничение числа участников обсуждения исходит из того, что мозговая атака наиболее эффективна тогда, когда состав группы не превышает определенного количества человек. Если это число все-таки больше, целесообразно проведение мозговой атаки в подгруппах, а затем суммирование результатов их работы. Разные авторы численность коллектива определяют по-разному, но ставят ее в зависимость от специфики проблемы. Однако цифры лежат в пределах от 4 до 12 человек (некоторые авторы настоятельно рекомендуют включить в состав группы 2–3 женщин). Наиболее оптимальная структура постоянного коллектива: руководитель, заместитель, пять постоянных членов и примерно пять приглашенных специалистов. Постоянные члены — это обязательно люди, способные выдвигать новые идеи. В качестве гостей приглашаются специалисты из отделов, для которых данная проблема решается, или из отделов, работа которых связана с данной проблемой.

Главное в отборе — это то, что участники должны представлять собой группу лиц, отобранных для генерации альтернатив; главный принцип отбора — разнообразие профессий, квалификации, опыта (такой принцип поможет расширить фонд априорной информации, которой располагает группа).

Все члены такого коллектива должны находиться в равном положении. Члены группы не должны быть связаны отношениями «руководитель — подчиненный», так как может не сложиться атмосфера доверия.

Атмосфера обсуждения. Эффект «мозговой атаки» основывается на возникновении свободных ассоциаций. «Мозговая атака», как правило, обычно проводится в первой половине дня, когда участники еще не успели устать, но может проводиться и в любое другое время дня.

Требуется изменение привычной для членов группы обстановки. Нужен подбор такого времени и места, которые бы как можно больше отличались от ситуации обычных дискуссий. Руководитель должен заботиться о создании неформальности атмосферы. Во время проведения «мозговой атаки» необходимо размещение участников рядом друг с другом, лучше всего в круг — тот факт, что участники команды сидят бок о бок, сам по себе стимулирует желание сообща заняться проблемой.

Все собираются в одной комнате вокруг круглого стола — не должно быть ни «галерки», ни «президиума»: это очень важно для облегчения психологического барьера «начальник — подчиненный» — здесь все равны. Руководитель занимает позицию не ведущего, а просто присутствующего. По одним рекомендациям жестко определяется время обсуждения — в этом случае дефицит времени порождает стресс, стимулирующий мозговую деятельность, по другим — время обсуждения может быть увеличено до тех пор, пока не иссякнет источник стимулирования идей и участники не устанут.

Требуется раздача участникам вспомогательных материалов.

Поощряется генерация идей, выдвижение возможно большего количества идей, подхода к обсуждаемой проблеме со всех сторон, принятие к сведению даже «диких» идей, так как при появлении идей, находящихся вне сферы возможного, группа начинает в ответ генерировать другие варианты, которые реальны и о которых никто прежде не задумывался.

Свободные ассоциации чаще появляются при коллективной деятельности каждого индивида и стимулируются при этом двумя импульсами. Как только у члена коллектива возник замысел, это автоматически стимулирует его на разработку следующих замыслов. Это способствует возникновению ассоциаций у всех остальных членов коллектива. Следующим импульсом воображения является соревнование, соперничество. Так как творчество в значительной степени зависит от прилагаемого усилия, соревнование мотивирует затрату усилий. «Мозговая атака» использует эти усилия одновременно.

Руководитель коллектива обращает внимание его членов на четыре основных правила проведения «мозгоатакующего» совещания:

• Критика исключена; внесение суждения — благоприятного или неблагоприятного — также не допускается. Единственной задачей «мозгоатакующего» коллектива является выдвижение идей; категорически запрещается всем участникам начинать фразы со слов «Нет…», «Это невозможно…» и т. п. Это связано с тем, что 95 % людей не могут творчески работать в условиях «моральной угрозы».

• Свободные ассоциации приветствуются; чем смелее и необычнее замысел, тем лучше; члены коллектива должны высказать все появившиеся у них идеи.

• Весьма важно множество замыслов; чем больше замыслов, тем больше вероятность их использования; доказано, что количество замыслов рождает их качество.

• Комбинирование и улучшение замыслов желательны; участники совещания должны взаимно улучшать, комбинировать и направлять замыслы остальных. Замыслы других могут быть использованы как «трамплин» для замыслов индивида. Наилучшие замыслы индивида являются, как правило, комбинацией замыслов других членов коллектива.

«Мозгоатакующее» совещание никогда не должно носить формальный характер. Единственным формальным моментом является запись мыслей. Совещание ведется в форме дружеской беседы. Шутливые предложения по решению проблемы тоже фиксируются.

При проведении мозговой атаки следует создать непринужденную атмосферу в группе. Этому содействуют состав группы, поведение руководителя, помещение, освещение и т. д. Никто из участников не должен бояться того, что его высказывания не представляют ценности. Предложения или идеи нельзя негативно оценивать ни словом, ни жестом, ни интонацией. Наоборот, желательны их поддержка и развитие. Свои идеи участники должны высказывать откровенно и свободно. Не надо бояться нереальных идей. Нередко именно они ослабляют скованность группы и являются первопричиной рождения оригинальных идей. Чем больше идей, тем лучше. Надо стремиться к тому, чтобы предложения поступали быстрее, это тоже уменьшает скованность группы. Хотя опыт проведения «мозговых атак» и показывает, что с увеличением числа предложений ухудшается их качество, но зато в конечном счете увеличивается количество оригинальных предложений. В некоторых случаях группа выдвигает более 200 идей в час!

В первые минуты неизбежно должны звучать банальные и стереотипные идеи (если, конечно, не имеются «домашние заготовки»). Отбирайте лучшие идеи, а не отбрасывайте худшие! Не устанавливайте авторство идей. Самые лучшие идеи — плод коллективного творчества.

Совещание. Выбранная для работы комната может быть соответствующим образом оформлена: иметься соответствующее проблеме наглядное справочное оформление или может быть совершенно нейтральная обстановка. Руководитель собирает группу «мозговой атаки» в отведенное помещение и еще раз формулирует проблему. Сначала участники группы решают какую-либо легкую проблему, проводя разминку. Приглашенные специалисты и новые члены, которые еще никогда не участвовали в «мозгоатакующем» совещании, могут начать обсуждение с решения какой-либо элементарной проблемы.

Затем следует перейти к собственно «мозгоатакуемым» проблемам. Руководитель просит членов коллектива высказывать предложения по решению данной проблемы. Количество предложений, высказанных приблизительно в течение первого часа «мозгоатакующего» совещания (при хорошем руководстве совещанием), быстро возрастает.

В первый час (если совещание длительное) мысли возникают относительно легко и быстро. Это обычно замыслы и предложения, которые мог бы придумать каждый. После такой интенсивной «мозговой атаки» большинство участников устают и думают, что они не способны что-либо предложить. Однако совещание следует продолжать. В заключительной части «мозгоатакующего» совещания у членов коллектива возникают обычно две-три наиболее оригинальные идеи. Новые и оригинальные мысли возникают тогда, когда кажется, что исчерпаны все мысли и ассоциации.

Эффективность «мозгового штурма» снижается при постоянном привлечении к сеансам одних и тех же лиц, наличии в группе «сильной личности», невысокой квалификации привлекаемых специалистов, а также при большом числе участников сеанса.

Член коллектива может за одно выступление предложить только один замысел — иначе было бы трудно управлять ходом совещания. Иногда запрещается пользоваться предложениями, подготовленными заранее. Если одновременно хотят высказаться несколько членов совещания, то предпочтение отдается тем авторам, чьи предложения возникли по ассоциации с предыдущими предложениями или вызваны этими предложениями.

Абсолютно все, без исключения, произнесенные идеи должны обязательно фиксироваться. Варианты для этого: на доске или большом листе бумаги (это может делать специально выбранный протоколист; есть вариант, когда участники сами записывают их на карточках; запись на диктофон) и таким образом, чтобы это всем было видно, — визуальная фиксация идей создает у группы ощущение коллективного достижения, снижает тенденцию к повторению и стимулирует новые идеи. При этом соблюдаются следующие правила: ни одна мысль не записывается вместе с именем того, кто ее предлагает — она могла непосредственно исходить из мысли, которую предложил кто-то иной, или ее мог бы предложить чуть позднее другой член коллектива. Нумерация мыслей даст возможность руководителю моментально фиксировать их количество и в конце совещания определенным образом стимулировать коллектив.

Обработка полученных данных. После окончания «мозговой атаки» необходимо обработать его результаты. Провести: 1. Уменьшение перечня идей (за счет синтеза сходных). 2. Выделение консенсусных (самых приемлемых) идей. Наиболее простой способ здесь — определить такого рода идеи с помощью принципа «вето», когда членам группы задается вопрос: «Есть ли кто-то несогласный с тем, что данная идея считается важнейшей?» При любом количестве несогласных идея снимается с консенсусного рассмотрения. 3. Формирование рейтинга (иерархии) оставшихся идей хотя бы с помощью вопроса «Кто голосует за то, что данная идея является важнейшей!» При этом каждый член группы голосует неограниченное количество раз, после чего рядом с формулировкой каждой идеи проставляется число поданных в ее поддержку голосов. 4. Детализация самых лучших идей, обсуждение путей их улучшения. Можно предложить членам группы начинать такое обсуждение со слов: «Данная идея станет лучше, если…»

По окончании совещания его участникам рассылается список высказанных предложений, в который каждый может дописать новые мысли.

На второй или третий день после «мозгоатакующего» совещания созывается следующее совещание, которое должно из множества предложенных мыслей выбрать наилучшие и решить, какие из них можно реализовать. В новом совещании могут принимать участие и те, кто не участвовал в «мозговой атаке» — это повышает объективность оценок. После проведения окончательных испытаний, экспериментов и т. д. используется примерно 10 % предложенных мыслей.

Различные варианты «мозговых штурмов» взяты из обзора Дж. Р. Хинрикса, который частично излагается в [4.19. С. 164–166, со ссылкой: Hinrichs J.R. Creativity in Industrial Scientific Research, A Critical Survey of Current Opinion, Theory and Knowledge. // AMA Management Bulletin, 12.N.Y., 1961].

Фон Фанге обращает особое внимание на формулирование проблемы, для чего требуется выделить единственный центральный пункт [4.19. С. 164, со ссылкой: Fange Е.К. von, Professional Creativity].

Исследования позволили прийти к некоторым ободряющим выводам: ситуация «мозговой атаки» может превысить продуктивность мышления ее участников, при соблюдении правила, по которому требуется подхватывать идею любого рода, даже если ее уместность кажется вам в это время сомнительной. Поэтому «хороших» идей возникает больше в свободном обсуждении, чем если бы выискивали одни только «хорошие» идеи [4.19. С. 165, со ссылкой: Mesdow A., Parnes S.J., and Reese H. Influence of Brainstorming and Problem Sequence on a Creative Problem Sequence on a Creative Problem Solving Test. // Jornal of Applied Psychology, Vol. 43, 6, Dec. 1959].

При подходе, основанном на «операционном творчестве», вводится следующее уточнение: только руководитель группы знает истинный характер проблемы и организует обсуждение таким образом, чтобы найти решение — причем предполагается, что имеется единственное решение [4.19. С. 165, со ссылкой: Gordon W. Operational Approash to Creativity. // Harvard Business Review, Vol. 34, 6, Nov. / Dec. 1965].

В настоящее время «мозговая атака» используется в качестве одного из элементов более крупной системы, которая охватывает аналитические функции до и после «совещаний по методу «мозговой атаки» — если этот термин можно еще применить к заседаниям комитетов или к встречам для «перекрестного опыления». Комитеты или «мозговые тресты», не опирающиеся на постоянный персонал, занятый анализом (в тех случаях, когда члены комитета сами не производят детального анализа), все больше выходят из моды. Некоторые модификации можно ныне обнаружить чаще в промышленности европейских стран, особенно во Франции, чем в США.

Заключительный этап. Итогом проведения «мозгового штурма» становится документ. Это может быть изложение нескольких идей на выбор заказчика; какая-то одна рекомендация; или же детально проработанный многооперационный план. В последнем случае, если заказчику по той или иной причине требуется, чтобы полнота информации была дана по всей глубине проработки, то тогда создается описание по отдельным, далее неделимым, элементам или, в терминологии RAND Corporation, на уровне «гаек и болтов» (nuts & bolts). Главным здесь является поиск числа элементов операции, которое позволило бы описать все полностью, но при этом ни разу не повториться. В разных редакциях это описывают по-разному, но из классической литературы нам известна наилучшая. Римский ритор Квинтиллиан (Quintilianus) (ок. 35–95 гг. до н. э.) предлагал своим ученикам ответить в выступлении на семь вопросов: «quis? quid? ubi? quibusauxilles? cur? quomodo? quondo?» (кто? что? где? какими средствами? зачем? как? когда?). Такой подход позволял не забыть о чем бы то ни было и в то же время избежать повторов. Нам известна более современная трактовка полноты информации, которую мы и предлагаем: «кто? что? как? где? когда? зачем? сколько?». Как правило, заключительная стадия «мозгового штурма» в этом случае сводится к тому, чтобы заполнить пустые классы. Тогда получается довольно объемная таблица, где левый столбец — номера производимых операций по порядку, их наименования, а остальные это — содержание, где будут расписаны ответы на все 7 вопросов.

Перефразируя известное выражение, можно сказать, что при «мозговом штурме» рождается истина. Его значение для решения проблем очень велико, хотя и не исчерпывающе. Применение методов типа «мозгового штурма» очень широко, оно ограничено только некоторыми опытно-конструкторскими разработками научно-технической сферы, в политических же технологиях используется везде [4.19. С. 164–166; 4.165. С. 243–245; 4.166. С. 40–46; 4.167. С. 3; 4.168. С. 329; 4.169. С. 70–74; 4.170. С. 334–335; 4.171." С. 726–727; 4.172. С. 79–81].

Это один из наиболее распространенных методов, применяемых в США Для прогнозирования международных отношений. Сценарий — это еще не прогноз; последний, как правило, в этом случае будет строиться на выводах, полученных в результате разработки целого ряда сценариев. В ходе такой разработки проверяются различные комбинации внешнеполитических целей, предпосылок и различных факторов, определяющих и развитие международных событий, и возникновение той или иной гипотетической ситуации. Сценарий — пошаговый список наиболее вероятных ситуаций и их решений, и, как правило, является плодом коллективного труда потому, что сценарий — это довольно объемный труд, который нужно создать в кратчайшее время [4.173. С. 122–125]. Сценарий отличается неформализованным подходом, т. е. каждая научная школа и каждый ученый, выполняющий определенную часть, в зависимости от того, как ими формулируется данная проблема, может предложить свое видение ее решения и изложить по-своему. Сценарий легко включает в себя любые методики — от математически строгих, системных до нечетких. Сценарий включает в себя такое понятие, как «формализация». Если решение математической задачи (пусть и многовариантное) будет предполагать ее исполнение через строго определенный аппарат формул и кратких словесных комментариев, то сценарий предполагает использование графиков, рисунков, формул, словесных описаний и т. д. Если характерным недостатком обычного прогнозирования является описательный характер, то здесь он устраняется опытным разработчиком через включение в себя четкого планирования необходимых, по мнению авторов, компонентов, без которых достигнуть поставленной цели невозможно в принципе.

Сценарий — преимущественно качественное описание возможных вариантов развития исследуемого объекта при различных сочетаниях определенных условий. Он в развернутой форме показывает возможные варианты будущих событий для их дальнейшего анализа и выбора наиболее реальных и благоприятных условий. Этот метод является средством первичного упорядочения проблемы, получения и сбора информации о взаимосвязях решаемой проблемы с другими и о возможных и вероятных направлениях будущего развития. Группа квалифицированных профессионалов начинает с того, что составляет план сценария, где стремится наметить области, которые не должны быть упущены из внимания при постановке и решении проблемы. Различные виды сценария обычно пишутся разными группами людей, где развертывается вероятный ход события. Использование разных специалистов помогает потом проследить разветвление информации.

Сценарии могут быть написаны как полные документы, так и в качестве отдельного этапа более общего системного анализа. В этом случае он будет выступать в качестве начального этапа (анализ проблемы) и одного из промежуточных (прогноз и анализ будущих условий) [4.164. С. 240–246].

Метод сценария был разработан RAND Corporation в качестве вспомогательного средства для исследований в области стратегических проблем. При использовании данного метода предпринимается тщательно продуманная попытка написать искусственный сценарий будущих событий, который служит основой для рассмотрения еще не возникших политических проблем. Сторонники составления сценариев утверждают, что их метод помогает воображению, что это прием, который заставляет учитывать реалистические детали вместо абстрактных концепций, создает возможности, которые могли бы не возникнуть при обычном анализе, позволяет разработать и рассмотреть будущие альтернативы, а также сосредоточить внимание на взаимосвязи событий. При этом не предполагается, что сценарии должны быть точными или предсказывать будущее [4.07. С. 80; 4.08. Р. 61].

Имитационные игры относятся к одному из разделов высшей математики, поэтому изложить их суть для широкого читателя представляется несколько затруднительным, и мы вынуждены рассказать о них лишь крайне поверхностно. «Теорию игр можно определить как теорию математических моделей принятия оптимальных решений в условиях конфликтов. Подчеркнем, что здесь «конфликт» понимается в широком смысле, охватывая способы разрешения любых, в том числе социальных, противоречий: антагонистических и неантагонистических, открытых и завуалированных, острых и смягченных, важных и несущественных. <…> Она представляет один из первых примеров сложных математических выводов, относящихся исключительно к вопросам, возникающим в общественных науках. Идея теории игр возникла из нефизических задач, и для трактовки этой идеи был разработан математический аппарат. <…>

В большинстве наук, содержательно изучающих конфликты, основные понятия задаются пока еще при помощи чисто словесных описаний, оставляющих возможности различного их понимания и истолкования» [4.174. С. 29–31]; «Теория игр— математическая теория оптимальных решений в конфликтных ситуациях. Поскольку участники конфликта, как правило, заинтересованы в том, чтобы скрывать от противника свои действия, ситуация задач теории игр является ситуацией принятия решений в условиях неопределенности. Логической основой теории игр является формализация понятий конфликта, принятия решения в нем и оптимальности этого решения. Конфликтом называют явление, в котором присутствуют участники (игроки), имеющие различные цели и располагающие определенным множеством способов действия — стратегий. Игроки могут объединяться в коалиции, т. е. объединять свои интересы в конфликте. В этом случае рассматривают стратегии коалиции, а не отдельных игроков. <…> Наиболее распространены бескоалиционные игры двух игроков — игры антагонистические…» [4.170. С. 189].

В RAND Corporation ею занимались очень плотно [4.04. Р. 111–112] и довольно большое число сотрудников, из которых выделяют, например, философа по образованию Нормана Долки (Dalkey), автора нескольких трудов [4.175—4.178], который много рабочего времени проводил за военными играми. Эти игры, имитируя условия подлинного кризиса, помогли научным работникам RAND уточнить проблемы, встающие перед людьми, на которых возложена обязанность принимать решения в области обороны.

Порой эти игры имитируют дипломатические конфликты, в которых сотрудники RAND играют роль государств, сталкивающихся друг с другом в ООН. Так, два отставных генерала по много часов проводили в т. н. красной комнате, обсуждая детали внезапного бомбового налета. Электрический календарь на ее стенах показывал дату на десятилетие вперед. Стены были увешаны картами Азии — это «поля сражений».

«Красная комната» находится в подвальном этаже одного из корпусов RAND. Ведущая в нее дверь напоминает дверь огромного сейфа— ее толщина около 30 сантиметров. По соседству расположены еще две комнаты; на дверях одной из них красуется табличка «красная армия», на другой — «синяя армия». Сообщение их с «красной комнатой» осуществляется через раздвижные окошечки — «двери Иуды», через которые находящиеся в двух боковых комнатах красные и синие офицеры передают генералам свои решения о дальнейшем ходе операции. Эти решения принимаются после многочасового обсуждения.

Отметив на карте Азии передвижение войск, воздушные атаки, подсчитав потери личного состава и техники, генералы вызывают из смежных комнат офицеров и сообщают им свои выводы по проведенной операции. Такого рода войны RAND Corporation проводит ежедневно с середины 1960-х гг.

Военные игры проводятся отделом операционных систем. Во время игр создаются ситуации, близкие к действительности. Выявляется действенность разведки, различных систем вооружения, радарных установок. В результате игр выявляются многие недостатки. Так, например, одним из последствий этих игр явилась замена некоторых видов вооружения на более современные.

Другой пример. Участник одной из игр, генерал морской пехоты, понеся огромные «потери» из-за плохо налаженной связи наземных войск с авиацией, создал устройство, представляющее собой переносный радиопередатчик, который гарантирует связь с тем или иным родом войск. На щитке расположены кнопки, каждая из которых пронумерована. Такие передатчики могут быть использованы также агентами американцев для сигнализации и наведения бомбардировщиков на цели противника.

На вопрос, не считает ли он несовместимой свою специальность — философию — с игрой в воображаемую ядерную войну, Н. Долки ответил: «Я давно уже примирил это кажущееся противоречие. Если вас тревожит характер войны, подобные игры — наилучший способ оценить все проблемы ядерной войны в их совокупности, в том числе и моральные. Военная игра является орудием анализа — она нейтральна. Полезно понять, из-за чего происходит та или иная война» [4.06. С. 25–26].

Обширная литература убедительно свидетельствует о том, как многократно прорабатывались эти методы. Достаточно было подставить вместо абстрактных «синих» и «красных» конкретных людей, организации, страны, группировки, как происходящее наполнялось реальным содержанием; но математическая суть игр оставалась неизменной. Мы не можем выделить какой-то даже один характерный пример по теории игр и привести убедительные доводы по его использованию против СССР — это потребовало бы весьма глубокой проработки вплоть до использования математического аппарата, что многие читатели просто бы не поняли.

Как метод прогнозирования международных отношений игры используются для разработки возможных вариантов будущих международных (прежде всего кризисных) ситуаций путем имитации развития событий. Конфликтом, где антисоветская руководящая элита объединилась в тайную коалицию с внешней средой в борьбе с СССР в целом, можно рассматривать всю перестройку. Популярность имитационных игр, несмотря на некоторый спад в увлечении ими в конце 1960-х гг., и сейчас остается весьма высокой. Они применяются в десятках исследовательских центров и высших учебных заведений США.

Главное в этой интеллектуальной технологии для нашего исследования то, что конфликты в теории игр делятся на два класса — игры со строгим соперничеством и игры с нестрогим соперничеством. В первом случае интересы сторон прямо противоположны и непримиримы. Победа одной стороны означает поражение другой. Суммы выигрыша и проигрыша в играх со строгим соперничеством равны нулю, поэтому их также можно назвать играми с нулевой суммой. В игре с нестрогим соперничеством интересы сторон сталкиваются, но их нельзя считать прямо противоположными, поскольку существует более или менее обширная область компромиссов, уступок, сотрудничества. Итог игры не является строго определенным, как в случае игры со строгим соперничеством. Эксперты по теории игр не могли уйти от того, чтобы не навязать СССР игру с нестрогим соперничеством, они это сделали и одержали свою «викторию».

Метод военных игр, разработанный RAND Corporation, находится в тесной связи с методом составления сценариев. В наиболее простой форме он предусматривает, что участники игры принимают на себя роль государства в целом, отдельной группы или лица, принимающего решение, например, выступают в качестве «Испании», «католической церкви в Испании» или «Генерального секретаря ООН» и изображают их действия в ответ на критическую ситуацию. Наиболее часто RAND Corporation использовала игры для искусственных экспериментов с условиями, которые не могут быть созданы в реальности. В простейшей кабинетной форме они часто использовались в качестве средства подготовки сотрудников с учетом требований, возникающих в кризисной ситуации. Особенно популярной такая форма была в Пентагоне и государственном департаменте в начале 1960-х. Упрощенная игра этого типа могла начинаться с предположения об атомном взрыве в штате Юта, и участник игры, выступающий в роли президента США, не знал, произошел ли взрыв в результате преднамеренной иностранной диверсии, какой-либо неисправности или же это дело рук доморощенного безумца.

Для осуществления операций в некоторых играх используются ЭВМ, причем действия лиц, принимающих решения, влекут за собой вычисления таких переменных, как оптимальная структура вооруженных сил или количество потерь, которые, вероятно, будут вызваны какой-либо акцией. Например, в игре «RAY 2», организованной министерством обороны и проводившейся в RAND Corporation в 1970 г., ряд групп, которые находились в различных «фабриках мысли», военных учреждениях и в Агентстве по контролю над вооружением и по разоружению, были связаны сетью телетайпов и ЭВМ, охватившей всю страну. Игра состояла из нескольких этапов, во время которых имитировались кризисы и войны, возможные в конце 1970-х гг., с тем чтобы определить, в какой мере такие переменные, как технический потенциал, оружие, а также численность и состав вооруженных сил великих держав, могут повлиять на окончательный исход.

Эти игры потребовали от специалистов RAND Corporation полного напряжения сил и привели к разработке различных альтернатив, о которых раньше бы не подумали, но они также оказали влияние на эволюцию важнейших политических решений. В 1950-х гг. был начат цикл игр, в которых изучалась возможная роль авиации в случае войны на Среднем Востоке, а другой цикл, начатый в этот же период, назывался «Проект Сьерра» (Project Sierra) и был в основном посвящен войнам ограниченного характера [4.04. Р.111–112; 4.07. С. 80–81; 4.08. Р. 62–63].

Весьма важным для качественного значения данной разработки является то, что она имеет и программно-компьютерное обеспечение.

Эта компьютерная программа зародилась в стенах RAND Corporation, где был написан ряд работ на эту тему (см. [4.177, 4.179—4.181]), а позднее подхвачена рядом других ученых, в том числе и в СССР. Наибольшее практическое применение техника имитации нашла при специально выбранном пути изучения советской системы. Эта программа позволяла учесть сколь угодно большое число постоянно меняющихся и неопределенных факторов и она была принята как методологически обслуживающее средство для разведывательно-исследовательских разработок в США, направленных против Советского Союза. «Сложные системы логично рассматривать только в динамике, понимая, что изменения, происходящие в них на наших глазах, вызваны отнюдь не только что оказанным на них существенным воздействием, а опосредованы целой цепочкой воздействий и ответных реакций систем на протяжении прошлого периода времени, неопределенно уходящего в глубь лет, десятилетий и даже веков.

Для моделирования таких систем <…> начали широко применять методы имитации поведения систем с использованием ЭВМ. Имитационная модель описывает структуру и внутреннее взаимодействие в системе. Модель записывается на специализированном алгоритмическом языке имитации. <…> Методы имитации более трудоемки, чем математические методы, менее изящны и лаконичны, но зато имитация обладает большей эвристической силой, проста в использовании и широко доступна для восприятия людьми, не подготовленными специально к работе с моделями.

В отличие от математической модели имитационная модель допускает вмешательство в ее работу на любом этапе моделирования, перестройку, вставление, устранение или замену отдельных блоков модели без существенной перестройки остальных; ее структура независима от характера используемых переменных и от точности исходных данных. В силу своей гибкости, хорошей адаптируемости к условиям моделирования, нечувствительности к его условиям, нечувствительности к изменениям структуры и характера переменных имитационные модели отлично соответствуют особенностям применения системного анализа к исследованию сложных систем» [4.182. С. 9].

Электронное моделирование или же создание при помощи ЭВМ системы, имитирующей работу другой системы, которая может быть всем, чем угодно — от модели человеческого сердца до проектируемой системы оружия. Подобные возможности открывают перспективу для проведения экспериментов в условиях, не существующих в реальном мире [4.07. С. 81–82; 4.08. Р. 63].

Шаги Советского Союза становились все более непредсказуемыми, и прогнозы, построенные на методах «оперативного кода» Н. Лейтеса [4.12], с каждым годом все более и более не совпадали с реальностью. Такое происходило в следствие того, что само руководство КПСС и СССР размежевалось по большому счету как минимум на два лагеря, а по отдельным вопросам и того более, и все труднее было выработать компромиссное решение. Американским аналитикам требовалась иная методика, и она была выработана. Такая «система была разработана и введена в действие в 1984 г. специалистами ЦРУ США. Главная ее цель — составление с помощью специальных компьютерных программ прогнозов динамики развития политической и экономической обстановки в зарубежных странах. <…> Эксперты, занимающиеся исследованиями в рамках этой системы, заявляют, что на основании многолетнего опыта ее использования можно с большой долей уверенности говорить о высокой точности прогнозов. В частности, по их словам, с помощью методики «Фэкшенз» в мае 1991 года был предсказан августовский путч. Долгое время методика была строго засекречена… <…>

…Следует отметить очень высокий профессиональный уровень этих специалистов (из ЦРУ и других учреждений США. — А.Ш.): в процессе общения они демонстрировали знание таких нюансов российской политики, в которых разбираются далеко не все отечественные журналисты, пишущие на политические темы» [4.183. С. 1].

Хотя сказанное относится уже к постсоветским временам, приведенное описание мы можем смело переносить на предыдущий промежуток в жизни страны — применялась эта система и в годы «перестройки».

«Сама же работа более всего напоминала то, что в наших научных и деловых кругах называется мозговой атакой. То есть дискуссию, в которой сначала каждый участник высказывает свое суждение по обсуждаемой проблеме, мотивируя его насколько возможно, а окончательное решение принимается консенсусом. Методика исследования на первый взгляд оказалась несложной. Прежде всего следовало определить объекты исследования. Таковых в итоге оказалось три: пути развития российской экономики; отношения, складывающиеся между центром и регионами; политика России по отношению к США. Затем составлялась команда «игроков» — личностей или групп, наиболее влиятельных в исследуемой области. В каждом из трех случаев состав немного менялся <…> Естественно, что главными «игроками» во всех случаях являются…» например, ведущие политики (вставка моя. — А.Ш.). «Каждый игрок получает оценки в баллах (от одного до ста) степени своего влияния на проблему и степени своей заинтересованности в ней. После чего игроки распределяются по шкале, также разделенной на сто единиц между крайними позициями. Таково весьма краткое описание технологии того политологического полуфабриката, в котором мы участвовали и который загружается в конечном счете в компьютер и появляется из него уже в виде готового продукта — экспертной оценки и диаграммы, показывающей место и влияние самых главных игроков» [4.183. С. 1].

Сама методика «Фэкшенз» носила закрытый характер, но ее первооснова была уже известна и в примитивном виде заключается в том, что западные журналисты, аккредитованные в Москве, и кремленологи были заняты поиском расклада сил на советском политическом Олимпе: «Десятилетиями зарубежная пресса писала о «тайнах Кремля», подразумевая под этим процесс принятия решений на высшем уровне советского политического руководства, а также борьбу между сторонниками различных тенденций развития, между ведущими политиками, претендующими на лидерство. Вообще говоря, ничего удивительного в наличии таких тайн нет и быть не может — во всех странах политическое руководство вынуждено ограждать свою деятельность от чрезмерного любопытства прессы и повышенного внимания зарубежных политических разведок» [4.184. С. 5]. Учитывая, что многое было недоступно рядовым журналистам, то и методы сбора информации были самыми примитивными и косвенными: «Специалисты по Советскому Союзу зачастую основывали свои представления и прогнозы о СССР по расположению членов Политбюро на мавзолее Ленина» [4.185. С. 35]. Исходя из «борьбы между сторонниками различных тенденций развития» и делались выводы о том, каким именно путем СССР пойдет дальше.

Спустя три недели те же «Известия» опубликовали возражение к уже цитированной нами статье. Подписано оно было и Юрием Батуриным, который на тот момент занимал должность помощника Президента РФ по национальной безопасности. Оценка методу «Фэкшенз» давалась довольно высокая: «Даже по косвенным признакам, которые содержатся в газетной публикации, можно дать оценку методических достоинств «Фэкшенз».

Первый важный аспект этой модели заключается в ее подтексте, согласно которому считается принципиально возможной адекватная формализация динамики политических процессов. <…>

Методика «Фэкшенз» как раз и отличается <…> способом представления, в котором параметры состояния общества, отражающие политическое устройство, социально-политическую систему, расщепляются в спектр своеобразной «призмой» — интеллектом экспертов.

Такой подход, безусловно, является строго научным. Основной практической проблемой на этом пути описания является лишь ширина спектра, необходимого и достаточного для построения достоверных прогнозов. <…>

Отдадим должное достоинствам «Фэкшенз». Прежде всего измерению процессов в трех ракурсах: ведущих хозяйственных отраслей, регионов и политиков. Каждая из действующих сил развития общества имеет свою направленность и свой «вес» [4.186. С. 4].

Понятно, что методика «Фэкшенз» имеет гораздо более широкое поле применения, нежели упомянутое.

Газета «Известия» сообщает, что «После Второй мировой войны американский бизнес и правительство США были обеспокоены вопросами, что станет делать население с весьма значительными сбережениями, накопленными за время войны? Будут ли их тратить? Если будут — то как и на что? Это важно было знать, потому что в рыночной экономике именно рядовой массовый потребитель является главной фигурой. Потребительские расходы, скажем, в США составляют, по разным расчетам, от двух третей до трех четвертей валового внутреннего продукта. Следовательно, потребительское поведение является главным фактором экономики. Вот почему в 1946 г. в университете штата Мичиган, что в городе Анн Арбор, надумали исследовать показатель, получивший название consumer sentiment index (CSI). <…>

В основе лежат данные опроса 2400 человек в 101 точке страны, отобранных по социальному положению, полу и возрасту так, чтобы они наиболее точно представляли мнение всего населения страны» [4.187. С. 4].

Индексом потребительских настроений (ИПН) в Америке занимался Центр изучения закономерностей реакции потребителя. В переводной литературе указывалось, что это была «первая «фабрика мысли», выражающая интересы потребителей». На самом деле она не выражала интересы потребителей, она их учитывала, делая, скажем откровенно, из этих же самых потребителей управляемые объекты. В Советском Союзе за все время только известный аналитик СЕ. Кургинян, о котором мы еще будем говорить ниже, лишь один раз сказал о взаимосвязи между уровнем жизни и сменой строя [36. Ч. 1. С. 70]. Сделал он это в январе 1991 г. в закрытых материалах для ЦК КПСС, а потом они были опубликованы. В RAND Corporation этими вопросами занимался О. Хелмер [4.188], причем первая конференция состоялась еще в сентябре 1947 г. [4.04. Р.35].

Стоит указать на то, что ИПН сам по себе есть метод только отслеживания информации, но в целом, благодаря огромному прогнозирующему эффекту, он применим и в технологиях социальной кибернетики. Итак, для того чтобы знать о тенденциях развития общества, оказывается, много и не надо — достаточно опросить несколько его представителей. Конечно, нужно только посочувствовать тем, кто обрабатывал данные по СССР — с его-то тотальным дефицитом, но работа была проведена на самом высоком уровне и здесь. В одиночку западным технологам было не справиться — обязательно должна была поставляться информация из той страны, которую исследовали.

Предполагаю, что «помощь» Западу в сборе информации о советском обществе с советской стороны была и была довольно качественной. Как нам представляется, информацию могли доставлять Центр по изучению общественного мнения при ЦК КП Грузии, социологические службы, действующие при Ставропольском крайкоме и Свердловском обкоме КПСС [4.189. С. 28]. Обращаю внимание на то, что они находились под контролем и прикрытием соответствующих первых секретарей региональных комитетов партии — Э.А. Шеварднадзе, М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина. Особое внимание уделялось поведению жителей Москвы и Ленинграда — в самом деле, масса событий перестройки произошла именно в этих городах, а не где-то на периферии. Здесь исходили из того правила, что бунты — удел провинций, а революции — столиц. Поэтому обе столицы должны были рассматриваться как отдельные социальные системы, и для них должны были даваться отдельные оценки и, соответственно, здесь должны быть свои ИПН.

Дополнительно укажем, что сейчас это дело в РФ поставлено на более существенную основу — в России работает над этим ВЦИОМ, с американской стороны — Альбина Бирман, которая 23 года использовала этот показатель в США, а до этого являлась экономистом в СССР Нашему читателю такой прием уже знаком. Новыми являются только имена.

CASE— ComputerAidedSystemEngeneering(компьютерная поддержка проектирования систем). Современный рынок насчитывает не менее 10 °CASE-продуктов. CASE-технологии отличаются стремлением вскрыть логику процессов там, где обыденное сознание видит лишь груду ничем не связанных между собою феноменов. Там же, где ученые видят лишь компоненты, принципиально не сводимые в единое целое, специалисты по CASE-технологиям видят процессы, различные по типологии, но тем не менее способные к сводимости по общим знаменателям.

Так, например, одна из наиболее часто используемых и простейших методологий — IDEF0 — методология создания функциональной модели производственной среды или системы. Она была основана на базе метода функционального проектирования SADT, сформулированного в середине 1970-х гг. С тех пор системные аналитики всего мира используют этот подход для разработки компьютерных программ долгосрочного и стратегического планирования, создания программного обеспечения оборонных систем, управления ресурсами. В рамках специальной программы методы SADT были стандартизованы, после чего и получили название методологии IDEF0. С 1981 г. ВВС США потребовали, чтобы все фирмы, конкурирующие за заключение контрактов, представляли и обосновывали свои предложения в терминах IDEF0. Это произошло вследствие того, что с помощью данной методологии легко описываются управление, обратная связь и механизм исполнения. Основной конструкцией IDEFO-модели является функциональный блок. В основе методологии лежат следующие правила: функциональный блок преобразует входы в выходы; управление определяет, когда и как это преобразование может или должно произойти; механизм непосредственно осуществляет это преобразование. IDEFO-модели — это не блоки и не диаграммы, а предписывающие диаграммы, которые представляют вход/выход преобразования, а также подсказывают правила этих преобразований.

Методология IDEF1X— один из подходов к семантическому моделированию данных, основанных на ER-концепции (EntityRelationship) (сущность — отношение), созданной ученым Ченом (Chen), которая, в свою очередь, появилась на базе т. н. «концептуальной схемы». Компонентами является сущность, отношения между сущностями, атрибуты сущностей. Одним из важнейших компонентов является отношение «многие-ко-многим», характеризующее связь между двумя сущностями, при которой каждый элемент первой сущности связан с произвольным (в том числе нулевым) числом элементов второй сущности, а каждый элемент второй сущности связан с произвольным (в том числе нулевым) числом элементов первой сущности. Такого рода подход позволил детализировать любой анализ до такого уровня, что все бесконечно сложные виды отношений типа «многие-ко-многим» были раскрыты и заменены соответствующим множеством простых отношений [4.190. С. 9—14].

Методологии применялись для проектирования деятельности, как отдельных лиц, так и целых организаций союзного уровня, чья деятельность должна была иметь воздействие на всю сложную систему «СССР»; проведение анализа наиболее важных подсистем, в том числе полный учет управленческих связей, а также изменений комбинаций связей, в том числе неформальных; рекомендации по встраиванию чужеродных элементов, связанных с определенными сегментами в системе с целью свертывания программ, и изменению (отказу) от достижения целей, а также совершенствованию управленческой деятельности самих США таким образом, чтобы ряд элементов СССР стал их гармоничным продолжением. Именно CASE-технологии и математический инструментарий позволяют достичь успешного решения такого рода задач.

RAND Corporation разработала также целый ряд весьма сложных и тонких математических методов, в частности линейное программирование (linear programming), динамическое программирование (dynamic programming), метод Монте-Карло (Monte Carlo method), нелинейное программирование (nonlinear programming), определение очередности проблем (problems scheduling), а также новые подходы в области методов футурологии и технического прогнозирования. Самый знаменитый метод известен под названием «Дельфи» (Delphi) [4.175, 4.191]. В свое время он был в большой моде в правительственных учреждениях, в университетах и в коммерческих фирмах. «Дельфи» — это комплекс процедур, используемых для опроса специалистов с целью определения вероятности будущих событий. Он предусматривает последовательный индивидуальный опрос экспертов и последовательное сведение их мнений к единому. Метод считается достаточно полезным, однако указывается на многие его недостатки: процедурные сложности, недостаточный учет взаимозависимости между событиями и международной обстановкой, трудность выявления факторов, определяющих сближение мнений экспертов, и т. п. Есть также метод, называемый по-разному: разработка системы финансирования программ, разработка бюджета с учетом требований политики, а также система планирования — программирования — разработки бюджета (ППРБ) (ThePlanning, ProgrammingandBudgetingSystem— PPBS). Существовала разработка этой системы, конкретно осуществленная для внешнеполитических операций (ForeignAffairsPlanningSystem—FAPS), впрочем, пользовались ею недолго — посчитав, что традиционный набор средств дает такой же результат.

США для прогнозирования своей внешней политики использовали и обычные методы, но делалось это через использование новейших средств. Так, например, в рамках Межуниверситетского консорциума политических исследований в Мичиганском университете работает архив внешнеполитических исследований. Накопленная в архиве памяти ЭВМ информация становится достоянием всех членов консорциума, а также за определенную плату предоставляется и исследовательским центрам других групп. Эта информация является, правда, почти исключительно информацией о прошлых событиях, но она служит базой для проведения многочисленных новых прогностических исследований с применением математических методов.

Можно привести ряд примеров таких «блоков данных», которые активно используются самым широким кругом исследователей:

1. По внутриполитическому развитию в отдельных странах, например — «Исследование политических изменений в Великобритании, 1963–1970 гг.» — т. е. события, в результате которых была уничтожена система британских колоний, что по-своему можно рассматривать как «генеральную репетицию» уничтожения Советской империи; данные специального выборного опроса 2922 человек в 14 турах по 28 пунктам (главный блок).

2. По двусторонним отношениям отдельных стран — «Региональное взаимодействие в Азии, 1956–1968 гг. Попарное взаимодействие азиатских стран друг с другом»; исследованы 272 различных сочетания азиатских стран по 21 показателю: торговля, дипломатический обмен, договоры, конфликты, членство в международных организациях.

3. По развитию политической обстановки в отдельных регионах — закодированные и разбитые на 7 «переменных» данные по 10 000 внешнеполитических событий на Ближнем Востоке в 1949–1969 гг. с участием Израиля, Египта, Сирии, Иордании, Ливана, Ирана.

4. По политическим событиям глобального масштаба— «Проект Запад—Восток»; данные по 15 000 событий во взаимоотношениях стран НАТО и Организации Варшавского Договора плюс Югославия и КНР (за 1945–1965 гг.).

5. По международным союзам и коалициям— «Данные по международным военным союзам: 1920–1957»; данные по 44 показателям для 137 союзов, заключенных между 1920 и 1957 годами. Показатели включают в себя принципы, на которых строится союз, основные характеристики его членов, судьбы союзов.

6. По развитию системы международных отношений — «Международные регионы и международная система»; исследование содержит данные по частям системы международных отношений с «социальной и культурной однородностью», по группировкам с подобными «политическими подходами и внешним поведением» (измеренным по результатам голосования в ООН) и т. д.

7. По международным организациям — «Объединенные Нации и колониализм»; данные по 1166 случаям голосования в ООН по этому вопросу за 1946–1967 годы.

8. По международным конфликтам и кризисам — «Политические конфликты: 1944–1966»; данные для 323 конфликтов в различных странах и районах мира по показателям степени их остроты, типам имевших место военных операций, методам разрешения и результатам для внешней политики США.

9. По войнам — «Международные подсистемы: данные по войнам»; данные собраны для войн в период с 1649 по 1963 год для 21 международной «подсистемы», «переменные» включают в себя длительность войны, тип, участников, интенсивность боевых действий, результаты войны.

Пользуется не меньшей популярностью в правительственных ведомствах и концепция «издержки — эффективность» (cost— effectiveness) (советский аналог этого термина соотношение цена — качество), т. е. применение экономического анализа к принятию решений. Этот метод, используемый при перспективном планировании, уделяет основное внимание задачам, а не объектам и применяется в тех случаях, когда имеется несколько возможных путей для достижения какой-либо цели. Анализируя экономический аспект альтернативных способов действия, лицо, осуществляющее планирование, получает представление о наиболее экономных путях достижения своей цели. Последний метод предназначен для решения ряда физических проблем путем проведения серии статистических экспериментов, причем точность зависит от количества предпринятых попыток. Многие математики утверждают, что без этого метода водородную бомбу не удалось бы создать столь быстро. RAND Corporation использует эти методы в таких областях, как определение траекторий искусственных спутников, анализ атмосферы других планет и проектирование систем связи [4.07. С. 82; 4.08. Р. 63].

Другие методы применялись столь же часто и о них известно давно.

Метод записной книжки. Как правило, применяется при составлении различных докладов, статей и проч. Каждым участником заранее ведется запись всего того, что приходит на ум, вспоминается в связи с заданным. Затем всеми участниками составляется собственно итоговый документ. Что-то в процессе его составления отсеивается, и не все записи оказываются нужными. Может применяться и одним человеком.

«Мечты о невозможном». Без применения этой технологии совершенно не представляется возможность осуществить столь сложное дело, как разгром СССР, нужно было прежде всего представить себе такое, прежде чем осуществить столь грандиозный замысел, предстояло еще отыскать его. Такая технология своего рода базовая. Она определила саму возможность получения результата. При этом конструктивные идеи, высказываемые в иных R&D, здесь не приветствуются. Совсем наоборот. Они заменяются предложениями типа: «Если бы унас было это, то мы бы могли сделать то-то». Первая часть предложения, уместная при редком сослагательном (контрфактном) анализе, отбрасывается. Работа ведется именно со второй частью такой фразы, она ставится на поток. Фантазия, легкий «абсурд» — вот как будет уместно охарактеризовать эту технологию. Если при этом будет присутствовать посторонний, то он может усомниться в психическом здоровье участников. Можно смело сказать, что главный принцип, которым руководствуются при решении этих задач, будет звучать так же, как и название известного фильма: «Никогда не говори никогда».

Семинары информационно-аналитический и общенаучный мало чем отличаются друг от друга. Единственное различие состоит в том, что иногда первый применяется как занятие, на котором специалисты-эксперты доводят те или иные принципы (дополняемые фактическими справками, полученными из спецслужб) до сведения тех или иных высокопоставленных официальных лиц.

(Так, например, для Дж. Буша-старшего проводились консультации перед его полетами в Москву на встречи с новыми лидерами СССР в ноябре 1982 г., в феврале 1984 г., в марте 1985 г.; а также при заступлении в должность президента США.)

Контент-анализ. Как в социологии, так и в добыче информации из открытых источников для информационно-аналитических подразделений спецслужб это в принципе одно и то же. В этой связи хочется привести одно свидетельство: «Стрелы спецслужб США, других западных стран, конечно, направлены прежде всего на Россию — страну, богатую в области научных достижений военных технологий и практически открытую для разведок. Так, как был открыт и СССР, хотя секретилось в советской империи многое. Сошлюсь на мартовскую 1989 г. публикацию в американской газете «Вашингтон пост».

«Открытость Советов, — писала газета, — во многих технических вопросах анекдотична. Однако это не просто феномен перестройки. Бывший армейский инженер, работавший в начале 1960-х гг. в Управлении по ядерному оружию, рассказал об ученом из «РЭНД корпорейшн», которого попросили собрать из открытых советских публикаций всю информацию о последствиях применения ядерного оружия в космосе. Когда спустя шесть месяцев он пришел с докладом, американцы были вынуждены собрать секретное совещание».

В той же публикации «Вашингтон пост» говорилось и о способах получения доступа к новейшим российским разработкам. Каковы же они? По мнению авторов, искусство заимствования идей главным образом заключается в чтении литературы, издающейся в России. Другой способ получения доступа к разработкам лежит в заключении прямых контактов на исследовательские работы» [4.192. С. 225].

Интуитивно-логические методы основаны на использовании знаний и интуиции экспертов по различным проблемам международных отношений. Предполагается, что специалист всегда знает и готов сказать о будущем больше, чем он может обосновать и доказать.

В связи с этим ныне в США получает развитие модификация метода Дельфи — метод перекрестной корреляции, позволяющий учитывать взаимное влияние возможных будущих событий и поэтому повысить достоверность прогнозов. Идея использования «перекрестной корреляции» событий для прогнозирования в принципе проста. Все события записываются в матрицу, и между ними устанавливаются, а затем количественно оцениваются перекрестные связи. Чем больше вводится в матрицу событий, тем большая ожидается точность прогнозов. При использовании ЭВМ в их память может быть введено до 1 000 000 случаев «перекрестной корреляции». С помощью ЭВМ при этом создается большее число сценариев и определяется вероятность их осуществления. Считается, что, применяя этот метод, можно также определить более непосредственно внешнеполитическую стратегию, с помощью которой станет возможным добиться ускорения наступления желаемых событий или, наоборот, замедлить развитие явлений нежелательных.

Из математических методов исследователи в первую очередь используют построение математических моделей, которые становятся методом, инструментом исследования после того, как они созданы и проверены.

В американской практике имеются два основных построения таких моделей: «эмпирический» и «нормативный». Эмпирический путь выражается в анализе большого числа количественных данных, собранных на базе какой-либо весьма общей, предварительной гипотезы исследования. Нормативный путь предполагает с самого начала весьма точное определение структуры и процессов объекта исследования на основе имеющихся теорий.

На протяжении последних лет заметное развитие получили комбинированные методы и методики, направленные на то, чтобы компенсировать специфические недостатки отдельных методов.

Одна из интересных комбинированных методик разработана Т. Робинсоном из RAND с участием сотрудников Института проблем войны и мира Колумбийского университета. Первым вариантом этой методики является так называемое «прогнозирование альтернативных вариантов рельефного будущего». Суть этой методики заключается в последовательном прогнозировании будущей военно-политической обстановки (без учета ее вероятности); проблем и возможностей, возникающих перед политическим руководством; в определении его целей и возможных действий в условиях создающейся неопределенности. Используется, в частности, матрица проблем и характера будущих правительств в отдельных странах, а для окончательной оценки вероятности событий применяется метод «Дельфи» [4.19. С. 122–125].

Метод коллективной экспертизы (в отличие от дельфийского) основан на независимых мнениях экспертов в заочных и анонимных процедурах.

Метод линейной экстраполяции — продолжение прошлых и нынешних ситуаций на будущее с помощью графоаналитических построений.

Графоаналитический метод основан на анализе системы с выделением нескольких уровней иерархии через построение триады: «дерево целей— дерево решений — дерево ресурсов».

Экспертные системы (expertsystem) — создание компьютерных программ для компьютеров 5-го поколения с тем, чтобы они оперировали не только данными, но и знаниями, как это делают эксперты при выработке умозаключений. RAND Corporation стала одной из организаций, активно работающих в области таких систем, основанных на использовании знаний.

ПАТТЕРН-проектирование(Planning Assistance Through Technical Evalution Relevance) — дословный перевод: «помощь планированию посредством относительных показателей технических оценок». Слово «pattern» означает «шаблон, модель, схема», и сама аббревиатура умышленно воспроизводит это слово. Применяется ПАТТЕРН при планировании научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок для достижения целей в условиях неопределенности (т. е. в сложных, противоречивых системах); при выделении функциональных подсистем; в принятии решений с помощью компьютерных программ; позволяет наиболее четко сформулировать политические цели по уровням — число которых может быть сколь угодно большим, но при этом они должны быть взаимосвязаны: от глобальных целей до функциональных элементов.

«Intelligence» (Разведывательная информация). Для обозначения информации, необходимой для принятия внешнеполитических решений, в англо-американской литературе используется термин «intelligence», только семантически равнозначный словам «информация», «новости», «сведения». Это первоначальное его значение было частично утрачено в связи с тем, что данным термином стали обозначать разведку в целом, с тем чтобы скрыть истинное содержание ее деятельности. Поэтому «intelligence» часто употребляется как синонимы слов «разведка», «шпионаж», «тайные операции». Одно из лучших определений понятия «intelligence» содержится в докладе Конгрессу США «Комиссии Гувера», проводившей в середине 1950-х гг. расследование деятельности информационных органов правительства: «Intelligence» имеет отношение ко всему, что необходимо знать до принятия определенного курса действий» [4.193. С. 28–29, прим.].

Отставной генерал западных спецслужб трактует это понятие также в связи с информацией: «Разведывательная информация — есть осмысленные сведения, основанные на собранных, оцененных и истолкованных фактах, изложенных таким образом, что ясно видно их значение для решения какой-либо конкретной задачи текущей политики» [4.194. С. 34–35]. Эта система имеет и программно-машинное обеспечение в лице Единой Компьютерной Разведывательно-информационной Системы DOD Intelligence Information System [4.195. С. 84].

В ходе «холодной войны» была создана Система индикации, которая позволяла снимать информацию во многих плоскостях, давая объемную картину, как ныне существующей, так и с учетом изменения во времени; перспективной; вычислить достаточное число «болевых точек» СССР в отдельности, а также логические взаимосвязи между ними в сумме. Более того, такого рода действия в совокупности с обычной политической практикой, скажем, такой как политическое проникновение, и целым рядом других политтехнологий, позволило через принятие решений самыми высшими органами власти социалистического мира с оглядкой на Запад вовлечь СССР в контур управления западного мира. Это кажется несколько невероятным, но следует понимать, что в простой системе это могло бы быть обнаружено быстро, а в сложной это сделать затруднительно, а когда учтем советскую специфику, — секретность по принимаемым решениям от своего собственного народа, отсутствие гласной критики действий правительства, — то тогда станет понятно, что это позволило довести ситуацию до такого порога, после преодоления которого уже не было хода назад.

Но система индикации носила преимущественно пассивный характер, а соответствующим образом устроенная Система тестирования СССР имела особое значение именно через свои активные способности. Приступая к формированию этой разветвленной структуры, в США стремились лишь получить какую-то дополнительную к основной разведывательной информации о странах социализма в целом и об СССР в частности. Они не предполагали, что она еще может иметь очень четкий характер с математически точными данными. Поставив перед собой задачу получить информацию, как может руководящий аппарат СССР реагировать на те или иные воздействия с внешней стороны, предполагалось, что это будет оказывать лишь помощь дипломатам и аналитикам в разведке. Однако с применением компьютеров они получили массу данных и рекомендации по самому широкому кругу вопросов.

Тестируя реакцию руководства системы на тот или иной раздражитель (совсем как у «собаки Павлова»), США через свою систему индикаторов (еще раз уточним, что мы здесь имеем в виду: индикатор — здесь и в дальнейшем — показатель, надежно регистрирующий зарождение того или иного явления, его количественные значения, в том числе опасные или пороговые для той системы, которой и принадлежит индикатор — так или примерно так трактуется этот термин в аналитических и разведывательных службах) получали массу самой различной информации, обработанные соответствующим образом результаты, потом сводили к общему знаменателю (также через компьютерные программы). Когда речь на ранних стадиях работ еще шла об отсутствии умышленного воздействия, когда тот или иной показатель существовал вне связи с внешней средой, его значение принималось за «О», всякие же последующие воздействия, повлекшие за собой изменения хотя бы одного показателя, влияли на всю картину в целом. Полученные суммированные данные давали столь многомерную мозаику, что это позволяло выискивать и находить данные, которые нельзя было получить агентурным путем. Каждый такой опыт давал бесценную прямую рекомендацию, как действовать дальше для усугубления кризиса в СССР.

Значение этих двух систем настолько велико, как в прошлом, так и в настоящем, насколько информации о них чрезвычайно мало — о них говорят очень кратко, двумя-тремя словами или приводя отдельные примеры [4.196. Р. 37, 155–159], и мне пришлось реконструировать их, опираясь больше на результаты деятельности этих систем, нежели на разрозненные данные, как это делается во всех других проблемных моментах в этой книге. Благодаря этим системам в RAND Corporation и в «рэндоподобных» (RAND-type) организациях были накоплены банки ситуационных и управленческих решений. И на каждую реакцию СССР во время «перестройки» у них был готов свой ответ в виде домашней заготовки.

В качестве примера приведу обширную цитату, свидетельствующую об изменении методологии разведывательных служб в последнее время. «Важным направлением <…> является аналитическая работа специальных служб, которые обладают уникальными разведывательными, контрразведывательными и оперативно-розыскными технологиями, реализация которых позволяет своевременно обнаруживать, фиксировать и пресекать тщательно маскируемые действия лиц и организаций, посягающих на безопасность.

Эффективность указанных технологий предполагает соответствующую организацию деятельности спецслужб, значительное место в которой отводится информационно-аналитической работе. Задача аналитиков спецслужб — охватить все те стороны жизни <…>, где возникают и формируются угрозы государственной безопасности и которые недоступны открытому наблюдению со стороны других органов исполнительной власти.

Задача весьма сложная, с учетом роста количества источников опасности и их качественного разнообразия <…> При этом необходимо учитывать, что аналитики спецслужб (если исключить из рассмотрения локальные аналитические задачи по информационному обеспечению текущего оперативного процесса), как правило, имеют дело с событиями и процессами, которые с трудом поддаются уголовно-правовой квалификации, а наступление их вредных последствий носит вероятный характер, взаимообусловлено проводимым руководством страны политическим курсом. <…>

Всякая организация, и спецслужба здесь не является исключением, эффективно функционирует лишь в том случае, если четко определен спрос на ее продукцию-Спрос на аналитическую продукцию спецслужб определяется через то, какие потребности государства обслуживаются. Другими словами, существенное значение приобретает четкая постановка потребителем, в данном случае высшими органами <…> власти, аналитических задач. В противном случае неминуемо возникновение негативных тенденций в их деятельности. Первая заключается в подмене аналитическими структурами спецслужб соответствующих подразделений других ведомств, постановке не свойственных им исследовательских, информационных и других задач, что может привести к постепенному выхолащиванию их основной функции. Другая негативная тенденция, как ни парадоксально это звучит, может выразиться в предоставлении спецслужбам излишней самостоятельности в выборе предмета аналитической работы, что также может привести к распылению их ресурсов. <…>

Тесное и постоянное взаимодействие, например, в рамках консультативных советов и экспертных групп, позволит наиболее полно и эффективно использовать аналитический ресурс спецслужб, сосредоточить их усилия на решении ключевых, в соответствии с текущим политическим моментом, аналитических задач, избежать распыления сил и средств. Тем самым обусловливается активное, а с другой стороны, контролируемое влияние спецслужб на политику государства. <…>

Вместе с тем азбучные истины системного анализа говорят о том, что объективная оценка событий, затрагивающих интересы обеспечения государственной безопасности, может быть сделана лишь при условии их анализа во всем многообразии внутренних и внешних связей. Это тем более важно, поскольку спектр угроз национальным интересам страны <…> становится все более разнообразным, менее предсказуемым и исходящим от большего числа источников опасности. Поэтому дальнейшее совершенствование аналитической работы спецслужб <…> увязывается нами с созданием внутри сообщества спецслужб межведомственного координационного аналитического центра, позволяющего активизировать внутрисистемные связи и реализовать интегративное качество сообщества в целом. <…>

Важнейшая функция аналитической работы спецслужб состоит в организации системного противодействия возникающим угрозам безопасности. Она служит выработке общего замысла и тактики такого противодействия, координации усилий отдельных спецслужб и обеспечению их взаимодействия путем существенного расширения информационных ресурсов за счет включения в них аналитической составляющей» [4. С. 94–96].

Сами по себе даже самые гениальные и самые современные R&D будут мало что значить, если блоки информации будут использоваться недостаточно продуманно. Для реализации всех методов на деле должен существовать и успешно функционировать механизм использования информации государственным аппаратом: «Глубокий анализ всех собранных разведывательным сообществом сведений давно стал в ЦРУ обязательным и обыденным делом. Это достойно зависти и подражания: исследуют здесь информацию капитально, всесторонне, качественно.

Конечная продукция, как грифованная, так и открытая, отличается широтой охвата проблем — внешняя политика, внутреннее положение иностранных государств, военные вопросы, наука и техника, природные ресурсы и многое другое. Наиболее значительный документ — так называемая «национальная разведывательная оценка». (Первое ее применение относится к 1971 г., когда математик из RAND Corporation Эндрю Маршалл (Marshall) возглавил Группу итоговых оценок СНБ США в составе 4 своих коллег [4.193. С. 103–104] — А.Ш.) Он докладывается президенту США, и в нем содержится оценка положения в интересующем Вашингтон регионе или отдельной стране. Важнейшее значение для правящей верхушки Соединенных Штатов, особенно во времена президентства Рейгана и Буша, имела информация, касавшаяся Советского Союза, его вооруженных сил, обороноспособности, экономического потенциала, планов и намерений. Разведывательная информация об СССР подгонялась под вкусы и пристрастия хозяев Вашингтона, отличалась антисоветской направленностью, была выдержана в жестком, откровенно ругательном тоне. Нередко такая информация содержала прямые домыслы о политике и экономике Кремля и, попадая на стол президента или в конгресс, стимулировала решения вашингтонской администрации по основополагающим проблемам — бюджету, противодействию политическому курсу СССР, направленному на разрядку международной напряженности.

Значение и сила любой разведки — в добываемой информации, в ее своевременной и качественной обработке, в оперативном доведении ее до руководящих инстанций» [34. С. 43–44]; «Основные предложения о создании информационной системы для Совета Национальной Безопасности, разработанные по заданию администрации в РЭНД корпорейшн, изложены в специальном меморандуме, представленном в СНБ (Меморандум RM-6054, август 1965 г.)» [4.197. С. 20].

Как известно, при любых исследованиях и разработках достаточно глубокого научного уровня применяются общенаучные методы логического познания —= анализ и синтез, дедукция и индукция, аналогии. Они также применялись в методах научного обслуживания разгрома СССР. Кроме них и уже упомянутых технологий также применялись нижеследующие:

• бихевиористика (наука о поведении, предсказуемых шагах, их последствиях);

• вопросник (часто применяется вразведке);

• доразведка (под видом консультирования, социологических опросов и проч.);

• изучение будущего (Futures research);

• исследование операций (Operation research — статистические методы оценки эффективности действий и определение количественных основ для принятия наиболее выгодного решения руководителем операции);

• когнитивные технологии (Cognitive technology);

• компьютерная поддержка принятия решения (Computer support of decision making);

• морфологический анализ (Morphological analysis) —: формальный метод генерирования альтернатив с помощью перечисления всех возможных сочетаний значений заданных параметров альтернативы [4.168. С. 332, 333, 357], то есть при составлении альтернатив реально произошедшему, каковыми могли бы стать: постепенное поглощение другими странами (исторический пример — полный раздел Речи Посполитой в конце XVIII века); военный вариант — в том случае, если бы военная элита играла более заметную роль (Китай в начале XX века); с элементами деления по религиозным конфессиям (Индия и Пакистан), тогда разделение прошло бы по границам: Прибалтика (Латвия, Литва, Эстония), Великая Россия (РСФСР, Украина, Белоруссия), Закавказье (Азербайджан, Армения, Грузия) и «Великий Туран» (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан), мусульманский Азербайджан мог войти сюда же, в этом случае остается открытым вопрос с Молдавией;

• ситуационный анализ (Situation Analysis);

• сопоставительный анализ (как таковой применялся только для того, чтобы объяснять «советскую действительность»);

социальная кибернетика (или, как ее называли в RAND Corporation, Social Technology — социальная технология [4.188]), один из ее Теоретиков Карл Поппер (Popper) сказал: «Мы можем влиять на историю или изменять ее в соответствии с нашими целями» (Цит. по: [61. С. 59]);

• теория катастроф (Disaster Theory), как отмечают ныне, в США «появилась и стала интенсивно разрабатываться теория вялотекущих социальных катастроф. Почти сразу же все работы по этой тематике на Западе были закрыты, а в СССР и не «открывались» [15. С. 3];

• техника перехвата и удержания власти;

управление проектами (Project management). Таковы, в общих чертах, наработки американских

институтов. Эти институты, по-моему, вполне заслуживают название «Коллективный Даллес» (выражение принадлежит доктору философских наук, профессору В.Ю. Троицкому), которое недавно появилось в политической литературе, хотя и несколько по иному поводу [4.198. С. 87].

Эти методы позволили государственному аппарату США — главным образом Совету Национальной Безопасности (с привлечением специалистов из независимых «мозговых центров») — создать ряд рабочих документов, которые получили названия доктрины СНБ США, в которых раскрывался конкретный механизм разрушения СССР. Еще в 1950-е гг. в Соединенных Штатах Америки были разработаны планы внедрения в контур управления СССР с целью изменения его строя, планирования такого рода международных отношений, которые позволили бы осуществлять вмешательство во внутренние дела СССР и стран социализма. Эти доктрины заложили основы будущих действий США по слому советской системы.

Мягко говоря, США — странная страна. Только у нее имеется множество законодательных актов, которые касаются других стран, причем вопросов жизни и смерти этих государств. Нас больше всего интересует т. н. «Закон о порабощенных нациях» (P.L. 86–90), который принят 9 июля 1959 г. Текст был подготовлен доцентом Джорджтаунского университета (Вашингтон) Львом Добрянским: «Так как начиная с 1918 года империалистическая и агрессивная политика русского коммунизма привела к созданию обширной империи, которая представляет собою зловещую угрозу безопасности Соединенных Штатов и всех свободных народов мира, и…

Так как империалистическая политика коммунистической России привела, путем прямой и косвенной агрессии, к порабощению и лишению национальной независимости Польши, Венгрии, Литвы, Украины, Чехословакии, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Румынии, Восточной Германии, Болгарии, континентального Китая, Армении, Азербайджана, Грузии, Идель-Урала, Тибета, Казакии, Туркестана, Северного Вьетнама и прочих, и прочих…

Так как эти порабощенные нации, видя в Соединенных Штатах цитадель человеческой свободы, ищут их водительства в деле своего освобождения… именно нам следует надлежащим официальным образом ясно показать таким народам тот исторический факт, что народ Соединенных Штатов разделяет их чаяния вновь обрести свободу и независимость…

Президент Соединенных Штатов уполномачивается и его просят обнародовать прокламацию, объявляющую третью неделю июля 1959 года «Неделей Порабощенных Наций» и призывающую народ Соединенных Штатов отметить эту неделю церемониями и выступлениями. Президента… просят обнародовать подобную же прокламацию ежегодно, пока не будет достигнута свобода и независимость для всех порабощенных наций мира… Принятие этой резолюции — часть кампании по дискредитации коммунизма и имеет цель нанести удар по коммунизму в одном из его уязвимых мест — контроль над различными национальными группами».

Р. Пайпс признает, что Р. Рейган подписал целый ряд секретных политических документов, которыми определялось главное направление политики США по отношению к СССР: подталкивание этой страны в направлении внутренней либерализации. Речь здесь, по-видимому, идет о следующих Директивах: NSDD-32 (март 1982 г.) — посвящена «нейтрализации» влияния СССР в Восточной Европе и прежде всего в Польше; NSDD-66 (ноябрь 1982 г.) — подрыв экономики, в т. ч. через снижение цен на сырье, прежде всего на нефть (через соответствующее принуждение к этому стран Ближнего Востока), что в конечном итоге приводило к резкому сокращению валютных поступлений в СССР. В последующем к упомянутым были добавлены: NSDD-75 (январь 1983 г.) — направлена на подрыв фундаментальных основ советской системы; NSDD-166 (март 1985 г.) — сформулированы специфические цели афганской войны в контексте общей стратегии, усиление исламского фактора, разложение в Средней Азии, «угнетение» Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Их текстов нет в открытых источниках, и потому мы приводим лишь свидетельства знающих лиц..

NSDD(Директива по защите национальной безопасности) № 32 (Март 1982 г.)

«Президент подписал секретную директиву по национальной безопасности № 32, санкционировавшую ряд экономических, дипломатических и тайных мер для «нейтрализации усилий СССР по удержанию в своих руках Восточной Европы. В практической плоскости самые серьезные из предпринятых тайных операций были осуществлены в Польше. Главными целями директивы № 32 были: дестабилизировать польское правительство путем осуществления тайных операций, включающих пропаганду и организацию помощи «Солидарности»; муссировать вопрос о правах человека, особенно в связи с положением рабочих и католической церкви; оказывать экономический нажим; осуществить дипломатическую изоляцию коммунистического режима. В документе, в котором подчеркивалась необходимость защитить усилия по осуществлению демократических реформ по всей советской империи, также содержался призыв к усилению пропаганды и подпольного радиовещания в Восточной Европе. Это, по мнению помощников Рейгана и диссидентов в Восточной Европе, было бы особенно полезно для того, чтобы подорвать представление о советской неуязвимости» [5. С. 12]; Директива «рекомендовала «нейтрализацию советского влияния в Восточной Европе и применение тайных мер и прочих методов поддержки антисоветских организаций в этом регионе. <…> Через несколько недель родился документ, составленный Ричардом Пайпсом и поправленный У. Кларком. Он был весьма радикален: «Цель Соединенных Штатов — «нейтрализация усилий Советского Союза, предпринимаемых с целью сохранения власти в Восточной Европе. <…>— предписывала более активную позицию и порывала с прошлым (то есть — односторонне порывала с Ялтинскими и Хельсинкскими соглашениями. — А.Ш.). Рональд Рейган ясно изложил позицию Соединенных Штатов, которые не соглашались с советским преобладанием в Восточной Европе. Мы стремились создать широкомасштабную стратегию, имеющую своей целью ослабление советского влияния, а также укрепление внутренних сил, борющихся за свободу в этом регионе. В сравнении с такими государствами, как Болгария, Румыния и Чехословакия, Польша создавала уникальную возможность сопротивления режиму. Это не значит, что в остальных странах мы тоже не искали возможностей, чтобы как открыть, так и тайно ослабить влияние Москвы. <…> «NSDD-32» ставила несколько принципиальных целей:

• тайную поддержку подпольной деятельности, направленной на свержение власти коммунистов в этом регионе;

• интенсификацию психологической войны, прежде всего с помощью радиостанции «Голос Америки» и «Свободная Европа»;

• поиск дипломатических и торговых способов ослабления зависимости польского правительства от Москвы» [60. С. 13, 143, 144].

NSDD№ 66. (Ноябрь 1982 г.).

«Директива СНБ-66 <…> намечает меры по подрыву советской экономики. Главный рычаг здесь — технологическая блокада, использование механизма КОКОМ для того, чтобы не допустить Советский Союз к новейшей высокой технологии в масштабе всего зависящего от Вашингтона и Запада мира. Низвести Советский Союз до положения источника сырья, лишить его возможности развивать обрабатывающую промышленность» [34. С. 127]; «13 ноября <…> Рейган подписал наиважнейший в истории США секретный документ, касающийся советской экономики, в форме директивы. «NSDD-66», подготовленная Роджером Робинсоном, отражала переворот в стратегии Соединенных Штатов: она означала отказ от санкций в пользу других средств <…>, была равнозначна объявлению тайной экономической войны Советскому Союзу. <…> Этот документ, который в сочетании с ростом вооружений в Соединенных Штатах, а также со Стратегической оборонной инициативой обрекал СССР на окончательную смерть. <…>

«NSDD-66» охватывала три главных вопроса:

• США должны добиться согласия европейских союзников выделять Москве кредиты только по рыночным курсам;

• США не допустят доступа советской экономики и армии до современной западной технологии. Деятельность КОКОМ будет расширена;

• США и союзники будут искать альтернативные источники энергии, чтобы уменьшить зависимость Европы от поставок советского природного газа. Принимается во внимание переходный период. Поставки в Европу советского газа не могут покрыть больше 30 процентов потребностей (на практике это означает, что вторая линия газопровода не будет построена и что новые контракты не будут заключены)» [60. С. 216–218].

NSDD№ 75. (Январь 1983 г.)

Директива NSDD-75, принятая в январе 1983 г., шла еще дальше. Она предусматривала дополнительное финансирование оппозиционного движения в странах Восточного блока в размере 108 миллионов долларов. По словам одного из ее авторов, Р. Пайпса, директива «четко формулировала, что нашей следующей целью является уже не существование с СССР, а изменение советской системы. В основе директивы лежала убежденность, что изменение советской системы с помощью внешнего нажима вполне в наших силах». Директива формулировала, что «США не будет участвовать в улучшении состояния советской экономики и в то же время сделают все, чтобы ограничить пути, ведущие к этой цели…». Прямая помощь Америки советской экономике после провала разрядки уже не стояла на повестке дня, но грозное дополнение — «сделают все, чтобы ограничить пути» — означало тайную экономическую войну. «Замысел заключался в том, чтобы сделать ставку на нашу силу и их слабость. А это означало — делать ставку на экономику и технологию», — вспоминал министр обороны США К. Уайнбергер» [63. С. 66]. «Она ставит цель — добиваться фундаментальных изменений в государствах Восточной Европы и в других странах социалистической ориентации. Средства достижения поставленных задач замаскированы под «публичную дипломатию» и «демократию». Витиеватые фразы не оставляют сомнений: речь идет об отрыве стран Варшавского договора от СССР, ликвидации социалистического строя на Кубе, дестабилизации положения в советских прибалтийских республиках, подрыве режимов в Анголе, Мозамбике, Южном Йемене, Вьетнаме, Эфиопии, Лаосе, Камбодже, Никарагуа и других развивающихся странах, идущих в фарватере Кремля. Но особое внимание — Польше и Афганистану. Это — «болевые точки» СССР, считают в Белом доме. Победа «Солидарности» — это отрыв Польской Народной Республики от Советского Союза, это — удар большой силы по Варшавскому Договору» [34. С. 127]; «США обладают необходимой мощью для разрушения СССР. <…> Следовательно, США должны приложить все силы в стремлении развалить СССР, что привело бы не только к силовому переделу мира, но и к глобализации американской сферы влияния и установлению американского мирового господства. Основной постулат директивы — отрицание принципа мирного совместного сосуществования с Советским Союзом, являющегося фундаментом и основным принципом существующего международного права. Основная политическая цель — дестабилизация ч в конечном счете разрушение СССР при помощи массированных подрывных операций и огромных денежных субсидий «пятой колонне» [10. С. 412]. «Директива NSDD-75 означала разрыв с прошлым. <…> Это первый документ, утвердивший, что дело не только в самой советской системе. Директива четко формулировала, что нашей следующей целью является уже не сосуществование с СССР, а изменение советской системы. В основе директивы лежала убежденность, что изменение советской системы вполне в наших силах. (Со слов автора документа Р. Пайпса. — А.Ш.) Стратегической целью Соединенных Штатов стало расшатывание советской системы через использование его внутренних слабостей. Политические подпорки советской системы были слабы и должны подвергнуться испытанию, в надежде, что это станет причиной «свертывания» советского влияния на земном шаре. <…> Новый документ был всесторонний, он формулировал политические рецепты и очерченные цели американской политики по многим направлениям. «Мы изо всех сил старались, чтобы в «NSDD-75» выработать план интегрированной политики, охватывающей действия на многих фронтах, — говорил Джон Пойндекстер, участвовавший в создании документа. — Думаю, именно это и было одним из самых успешных аспектов такой политики».

Документ был очень четкий, начинался с «рабочих принципов»:

• США не одобряют существующей сферы влияния СССР за пределами государства и будут стараться уменьшить ее;

• США не будут участвовать в улучшении состояния советской экономики и в то же время сделают все, чтобы ограничить пути, ведущие к этой цели (документ называл здесь прежде всего технологии, кредиты и твердую валюту, зарабатываемую на экспорте энергоносителей);

• США будут искать все возможности, позволяющие уменьшить уровень советского влияния за границей.

Этот базовый документ подтверждал, что стратегия США основана на использовании советских слабостей. «NSDD-75» не уточняла, что мы идем на конфронтацию с Советами во всем. Она лишь предполагала, что мы будем выискивать слабые места и использовать их» [60. С. 224–226].

NSDD№ 166. (Март 1985 г.)

«Вместе с сотрудниками Совета Национальной Безопасности Винесентом Каннистраро, Дональдом Фартье и адмиралом Джоном Пойндекстером, Макфарлейн отредактировал документ, который принципиально менял цели США в этой войне (в Афганистане. — А.Ш.). Директива «NSDD-166», подписанная в марте 1985 года президентом Рейганом, впервые формулировала специфические цели афганской войны в контексте общей стратегии. <…>

Новая директива содержала несколько ключевых моментов. Во-первых, нужны более качественные поставки и распределение оружия моджахедам. Усилие было сделано на технологически новые виды оружия. Вместе с тем американская разведка получила задание собирать больше информации о советских военных намерениях. Особое внимание нужно уделить советским военным приказам, тактике и структуре армии. Политические и военные планы высшего советского руководства должны подвергаться анализу и контролю. Третий ключевой момент — увеличение политической цели войны на международной арене. С помощью таких организаций, как ООН, США будут оказывать максимальный нажим на то, чтобы вытеснить Советы. Нужно также дать понять, что улучшение отношений с США напрямую связано с советской оккупацией Афганистана.

Но более существенная цель «NSDD-166» содержалась в приложении <…> — победа, решительный разгром Советских Вооруженных Сил в Афганистане» [60. С. 353–354].

Реализованная «Доктрина Освобождения», или Доктрина Рейгана, которая непосредственно была направлена на разгром СССР, была разработана в начале 1980-х гг. специалистами из «мозговых центров» и советологических организаций, набравшимися к тому времени большого опыта. Разработки «мозговых центров» «были положены в основу разработанного администрацией Рейгана в начале 80-х годов плана дестабилизации своего главного противника (СССР), известного под названием «Нашим по всем направлениям» [15. С. 3].

Мотивы его «коренились в том, что Советский Союз являлся для США главным геополитическим соперником, главным препятствием в деле установления нового мирового порядка по-американски. Эта «Доктрина» содержит большой свод секретных документов, проходящих под общим наименованием «Мандат на руководство» и подвергающихся корректировке каждые четыре года, накануне очередного президентского срока. В 1980 и 1984 гг. они готовились для президента Рейгана, в 1989 г. — для президента Буша, а затем — для президента Клинтона. Рейган, возглавивший «крестовый поход» против СССР, называл «Мандат» своей настольной книгой, потому что уже в документах того периода колоссальные природные богатства Советского Союза рассматривались американскими стратегами как потенциальный источник жизнеобеспечения США в перспективе XXI века. И не случайно в нынешних документах, входящих в категорию «Мандата на руководство», Россия попадает в разряд «исключительно ресурсовывозящей страны» [61. С. 8]. Выдержки, непосредственно касающиеся СССР и стран Восточной Европы, из упомянутого «Мандата на руководство — 3» приведены в моей книге «Загадка гибели СССР. История заговоров и предательств. 1945–1991» (см. приложение № 5).

Однако все эти доктрины и R&D остались бы только радужными мечтаниями, красиво изложенными на бумаге, и никогда не стали бы черной реальностью уже прошедших дней, если бы к системе «СССР» (к ее элементам и подсистемам) не были бы приложены еще и методы непосредственного воздействия (как модернизированные, так и традиционные, в частности весь набор разведывательных дисциплин, так и некоторые «ноу-хау»): вербовка агентуры; внешнеполитическое давление; выборные технологии; генезис, поддержка и координация совместных действий с диссидентством; двойная-тройная агентурная игра; дезинформация; дискредитация коммунизма и СССР на мировой арене и в самих странах социализма; использование каналов культурного и научного обмена для идеологической обработки населения (например, крупных городов при проведении выставок и проч.) см. [4.199]; конспирация; оперативно-боевые мероприятия, в том числе т. н. пикадилья: «В работе спецслужб термином «пикадилья» обозначается прием, используемый при необходимости вывести из состояния неустойчивого равновесия две противодействующие силы, когда скрытыми ударами в обе стороны так называемой «третьей силы» провоцируется резкая эскалация конфликта» [4.200. С. 473], хорошо известно о применении этого приема в Вильнюсе [62. С. 224] и в Румынии, повтор — в Москве в октябре 1993 г.; партизанские действия или «малая война»; политическое проникновение; привлечение отдельных агентов влияния и создание из них целой сети; пропаганда американского образа жизни; психологическая обработка руководства стран социализма и их семей; психологическая обработка толпы; психологическое изматывание военными конфликтами и провокациями военного командования; стимуляция перехода на Запад невозвращенцев, организация побегов из стран социализма; убийства (в том числе с явными признаками террора для достижения эффекта устрашения); фальсификация документов, которым должно приписываться советское авторство; экономический саботаж, организация забастовок. Об одних методах внешнего давления мы уже рассказали в главе III, о других будет сказано ниже.