Размывая грани

3

Адское создание загонов, придурок чертов! Ну, куда несется! На пожар что ли, или скорость крепче к байку прижимает. Эфира, держа в поле зрения Вала, следовала за ним, но он успел оторваться от нее на приличное расстояние, пока она возилась со следующим за ним соглядатаем.

И почему мужики такой упертый народ. Ему говорят опасно, а он не слушает. Герой выискался! Ладно, хоть этому убогому приказали только следить и не трогать, а то в какой канавке потом искать любимый бездыханный трупик и ее ускользающую на небеса душу.

От мысли, что в этом случае произойдет с ней, стало тошно, потому как результат мог быть самый разнообразный и непонятный. Лучше вообще не думать об этом, а поднажать на ветер и гнаться за своей судьбой на всех парах.

Наконец Валентин съехал с шоссе на грунтовку и слез с байка. Эфира резко взмыла ввысь, оглядывая поляну внутри лесной посадки. Пустынно и тихо. Успокоившись, она, припоминая, что не следует попадаться на глаза некоему злобному Виру, отмерив на ее взгляд достаточное расстояние, окружила поляну кольцом.

Видимо место подошло идеально, поскольку спустя некоторое время Эфира почувствовала исходящий изнутри мощный поток первородной силы.

Вот, зараза! Валентин не преувеличивал, создание, оказавшееся внутри, было по силе сравнимо с той женщиной, выкинувшей ее из себя и из дома. Казалось, каждая ее частичка покрылась инеем и обрела вес, притягивая ее к земле. Именно такие, как этот, очищали загоны, и Эфира не могла не испытывать животного ужаса перед ним.

Тогда, много лет назад ей с трудом удалось избежать их внимания, и уж точно не хотелось его привлекать сейчас, когда до заветной мечты оставалось пару-тройку ритуальных убийств.

Гнетущее ощущение ослабло, видимо этот Вир отключил свой гребанный радар, и она, наконец, смогла взмыть вверх, разбрасывая свои частицы еще дальше друг от друга. Просто так, из предосторожности.

Ждать долго не пришлось, вскоре Валентин оседлал свою железяку и опять же, выжимая всю немалую скорость из нее, понесся обратно. Уверившись, что через пару поворотов за ним снова не образовался хвост, она решила срезать дорогу и появиться дома задолго до него.

Валентин был безумно рад, что Вир взял на себя подготовку места, освободив их с Ольгеном для восстановления сил перед ритуалом. Эфира была права, такой усталости он не испытывал никогда. Сейчас он чудом сохранял вертикальное положение, но, видимо это была заслуга чистого упрямства. Валентину не хотелось ударить перед ней в грязь лицом, причем в прямом смысле этого слова, а потому с видимой легкостью соскользнул с байка и сделал пару шагов в сторону сверкающего черненького автомобиля, чувствуя рядом ее не афишируемое присутствие.

- Как видишь, со мной ничего не случилось, и твои страхи были напрасными, - произнес он уверенно в пустоту.

Рядом прозвучал ехидный смешок.

- Да уж, вижу! Ты просто источаешь здоровье, силу и могущество. Меня так и пригибает от твоей мощи. Ладно, милый побаловались и хватит, как планируешь возвращаться в нормальное состояние? Надеюсь, хоть здесь-то мне будет позволено помочь.

- Котенок, я знаю, что ты хотела поохотиться, но мне реально не до этого. Ты права, мое упрямство и обязательность дорого обошлись. Но чем быстрее и с меньшими усилиями мы найдем парочку жертв, тем лучше. Мне еще защитный экран ставить и место подготавливать. Проще всего прокатиться по городу и поискать проституток, их точно быстро никто не хватится.

- Какая разница, кого. На первых, кто встретится нам по дороге, я нагоню такого страха, что они сами к тебе в машину запрыгнут. И даже не заметят, как утрамбуются на заднем сидении. Вал, а ты уверен, что эта машина рассчитана более чем на двух человек? – Валентин не понимал с чего такое благодушное настроение, ведь всего час назад она почти срывалась на крик из-за его решения не брать ее с собой.

- Ну, я достаточно уверен в твоих способностях, дорогая, нагнать столько жути, чтобы они сами не то что в машину, а в подарочные коробочки с бантиками упаковались. Хотя особого выбора у нас все равно нет. Ты видишь здесь что-нибудь другое, более вместительное? – Как бы в доказательство своих слов он обвел рукой просторный гараж. И потом, любовно погладив бока своего Porsche 911 GT3, добавил, - Правда, красавчик?! Мы обязательно прокатимся на нем с ветерком, поверь, это незабываемые ощущения.

- Верю, только мне трудно понять красоту какой-то железячки, - голос Эфиры просто сочился скепсисом.

Вал на секунду прикрыл глаза, смакуя интонации ее голоса. Он чувствовал себя слепцом, влюбленным в душу: вечно молодую, любознательную, язвительную и наивно-жестокую. Многие ли могли похвастаться этим? Да, никто. Но даже слепые могли познавать мир через осязание, а у него не было и этого. Был только голос.

Перед глазами вспыхнула сиреневая пустота и три звезды в ней: алая, слепяще-черная и цвета червонного золота. Лучи красной подобно паутине стремительно оплетали две другие, сближая, изменяя, соединяя. И вот в пространстве вспыхнула новая кроваво-черная звезда, которая стремительно понеслась вниз, оставляя за собой еле теплящуюся маленькую красную точку. Яркий свет и громкий плач за двоих.

Черт, похоже, он только сорвался на самое дно воронки своего импровизированного кинотеатра. Его жизнь… ее. В них не было случайностей. Все было определенно и предрешено, и некто очень могущественный хотел, чтобы он знал об этом. Знал, что от них зависит судьба третьего, чья энергия живет в них.

Он обошелся бы и без дополнительных напоминаний, ведь единственное, что ему до боли в руках, до рези в глаза хотелось: почувствовать и увидеть ту, которая окрасила его внутренний мир в свои цвета.

- Эй! Ты что, спать удумал? Вал, очнись!

Резкий выброс адреналина в кровь смыл усталость, заставляя сердце биться на пределе возможностей.

- Нет, малыш! – Со счастливым смехом выдохнул он, открывая глаза и распахивая дверцу машины. - Просто задумался. Ну что, мой ужас в рассветном тумане, не отставай!

Валентин запрыгнул в машину и со свистом сорвался с места. Не сбавляя скорости, Порш идеально вошел в поворот и черной кометой понесся прочь. Привлеченные шумом зрители высунулись в окна, но не увидели ни стриттрейсера, ни девушки, чей заразительный смех эхом бился в окна.

Вал почувствовал, как Эфира поравнялась с ним. Проказница сильной волной воздуха ударила в бок машину, заставляя ее вильнуть, и понеслась вперед, увлекая за собой вихрь опавших листьев. Поддавшись азарту, он надавил на газ, намереваясь обогнать маячивший перед самым его носом разноцветный плащ.

Но этот импровизированный маяк внезапно начал мягко опадать на землю. Вал резко вдавил педаль тормоза, полностью доверяя своему норовистому железному коню. Просвист шин и тот как вкопанный встал на пяточке, обозначенном листьями, заставляя их снова взвиться вверх.

Распахнув соседнюю дверь, он откинул сиденье, ожидая появления намеченной Эфирой жертвы. На губах мужчины играла довольная усмешка. Кто сказал, что глупо ловить воздух, он только что гонялся за ним и был чертовски счастлив.

Эфира была довольна, что ей удалось заставить Вала глотать пыль за собой. Только вот азарт сыграл в этом второстепенную роль. Ни секунды из устроенной ими забавы она не забывала о цели вылазки. Нетерпение и страх вызывали почти безумие, заставляя выплескивать его в бешеной гонке, при этом все ее чувства работали на пределе. Часть ее существа подобно невидимым, неосязаемым щупальцам сканировала дворы и проулки, попадающиеся им на пути.

Внезапно она уловила хлопок двери через несколько домов от дороги, и разговор двух девушек, спешащих на центральный автовокзал. Они жаловались, считая верхом несправедливости вставать в такую рань и тащиться в другой город, из-за преподавателя, решившего устроить консультацию спозаранку. То, что для них было разочарованием, для нее с Валом оказалось удачей.

Сразу две жертвы и искать особо не надо.

Она оставила свой шлейф в покое и метнулась в сторону, надеясь, что ее чародей все поймет без слов.

Полностью окутав пространство двора, по которому двигались худенькие фигурки, Эфира приступила к тому, что удавалось ей довольно неплохо, несмотря на то, что она предпочитала охоту, а не гон. Тьма стала впитывать частицы воздуха, делая его разреженным, смазывая естественные звуки улицы.

Созданная ею глухая тишина, давила на подсознание девушек, заставляя все чаще оборачиваться назад и оглядываться по сторонам. Эфира чувствовала, как внутри них нарастает сильная волна неосознанной паники. Липкий аромат страха, обволакивая, частично насыщал ее, возбуждая охотничьи инстинкты, но памятуя о том, что это жертвы для любимого Тьма не прикасалась к ним. Она давно уяснила, что любое существо интуитивно ощущает угрозу собственной жизни, но когда предчувствия не находят зрительного, слухового или осязательного подтверждения, то разум поддается панике и гонит потенциальные жертвы туда, где, как им кажется, опасности нет.

Вот и студентки, перестав щебетать как сороки, прибавили шагу, идя навстречу живой, наполненной звуками улице, стараясь убежать от страха засевшего внутри. Раздраженная тем, что они двигались слишком медленно, Эфира, приобретая форму густого тумана, издала злобный смешок за их спиной, который вопреки законам физики, звонко повторился эхом каждой ее частичкой. Ей даже не пришлось проецировать образ женщины, поскольку девушки, вздрогнув, припустили в сторону услужливо распахнутой дверцы автомобиля.

Вал встретил их такой душевной сочувствующей улыбкой, что Эфира невольно разозлилась. Его зачаровывающий голос вызывал невольное доверие и расположение, так что, недолго раздумывая, две глупышки со всеми своими пожитками запрыгнули в машину обаятельного красавца. У них не было ни единого шанса устоять перед чарами, искусно наложенными магом.

Черный Порш уносил их в совершенно противоположном направлении, но они никак не реагировали на это, забыв об опасности и цели своей утренней прогулки. Эфира знала, какое сокрушительное действие оказывает магия на людей, но все равно искренне удивлялась произведенному Валом эффекту, будучи полностью иммунной к любой волшбе.

Автомобиль с мягкой бесшумностью, почти крадучись - если сравнивать с их выездом – заехал в гараж. Автоматическая дверь закрылась, отрезая от любопытных глаз соседей.

Вал вышел из машины и деловито оглядел оставшуюся незанятой площадку в гараже. Девушки остались сидеть на заднем сидении, как безмолвные болванчики, глядя в какую-то видимую только им точку. Эфира с любопытством осмотрела эти пока живые, неподвижные статуи и вернулась к Валентину, мягко обвивая его.

- Что дальше, милый? – Ласковым голосом она пощекотала ему ухо.

- Я думаю, может, здесь ритуал провести. В доме уже не осталось ни одного чистого места, кроме гостиной и кухни. Даже при добровольном изъятии энергии, не желательно наложение старых магических отпечатков, а в нашей ситуации так вообще противопоказано.

Эфира хоть и не чувствовала упрека в словах любимого, но не смогла удержаться от замечания: - Я убила Закиру без магии.

- Ты да, но она воспользовалась своей силой, чтобы поставить защиту на крови, - бросил Вал, выходя из гаража. Она следовал за ним по пятам, наблюдая, как он один за другим с грохотом распахивает шкафчики на кухне. Сразу видно, что он здесь не был частым гостем. Наконец выудив начатую упаковку соли, мужчина, оставляя за собой разгром и беспорядок, направился обратно.

- Вал, а что существуют идиоты, которые добровольно жертвуют собой?

Мужчина рассмеялся приятным грудным смехом, который согрел каждую ее частичку теплом.

- Поверь, мир не без добрых существ. Далеко ходить не надо, от Мариэль даже праха не осталось, - при этих словах он вдруг резко остановился и, что-то бормоча себе под нос, отправился обратно к дому. Этого его сосредоточено-растерянное мельтешение изрядно забавляло Эфиру.

Достигнув вместе с ним второго этажа, она, уже не скрываясь, рассмеялась, когда чародей, прыгая на цыпочках и сыпля отборными словечками, попытался пробраться к ошейнику сквозь плотный ковер кусочков плоти демоницы.

- Котенок, пообещай, пожалуйста, что больше не будешь наводить такой бардак, - мужчина потряс ботинком, стряхивая с него прилипшие останки.

Сделав пару пробных шагов и убедившись, что ничто не хлюпает и не чавкает, он зашел в другую комнату, чтобы забрать второй.

- Ты хочешь, сделать с ними тоже, что и с Мариэль?

- Нет, милая, немножко другое. То, что я сделал с ангелком, больше похоже на наполнение и смешение ее первородной энергии с моей физической и духовной оболочкой. Здесь будет просто преобразование их страха, боли и крови в магическую силу, а ошейники будут выступать просто в качестве проводников, минимизируя потери.

- Зачем тогда ставить круг из соли, ведь именно для этого, ты взял ее, да?

- Чтобы избежать вмешательств извне, разве ты не чувствуешь отголосков чар? – Вал аккуратно тонкой струйкой высыпал белый песок на пол, - Хотя, что я спрашиваю, ты у нас абсолютно немагическое создание, но при этом очень волшебное.

Валентин закончил свои манипуляции с солью и пошел к машине. Выведя одну из девушек, он защелкнул на ее шее ошейник и проводил в незавершенный круг. Потом то же самое сделал со второй. Зайдя вслед за ними, он высыпал остатки соли и несколькими каплями своей крови активизировал защиту.

Эфира с любопытством наблюдала за ним, Вал ошибался, она чувствовала чары и даже видела купол как нечто осязаемое, просто отголоски, о которых он говорил, для нее были слишком тонкими, чтобы улавливать их. Она не помнила, кем была до того как стать проклятой тенью, но сомневалась, что обычный человек мог бы заслужить подобное наказание.

Тем временем Валентин вывел из ступора одну из девиц и хладнокровно как мясник начал наносить ей ножом раны, сначала легкие, призванные просто причинить боль и напугать, затем серьезные, несущие угрозу для жизни. К тому времени, когда мужчина вонзил нож в сердце, жертва уже не сопротивлялась. Кровь, залившая пол внутри круга, медленно просачивалась в щели между плиткой. Удивительно, но Вал при этом выглядел довольно чистым и опрятным несмотря на то, что ему приходилось утихомиривать брыкающуюся жертву, пока та окончательно не выбилась из сил, поняв всю тщетность своих усилий. Он расправлялся со второй, а Тьма тем временем отстраненно рассуждала, о том, зачем все же было устраивать резню, если он мог вытянуть из девушек энергию другим менее грязным и уж точно безотходным способом.

Когда он закончил, Эфира не удержалась и спросила его об этом. Ответ Валентина удивил и показался несколько странным.

- В этом не было необходимости, котенок, - просто и совершенно не информативно, но это уже не имело значения.

- Котенок, что ты медлишь? – Валентин смотрел прямо на нее, хотя и не мог видеть.

Эфира с восхищением и дрожью наблюдала за своим мужчиной, удивляясь его самообладанию. Он был спокоен, собран и решителен, чертовски решителен. Ни мысли сомнения внутри, лишь глубокая вера в нее, в себя, в их любовь. Она чувствовала это каждой своей частичкой, но этого было мало для ее спокойствия.

Почему так происходит? Ты отчаянно стремишься к чему-то, жаждешь этого до сумасшествия. Но вот он шанс! До исполнения заветной мечты осталось сделать один малюсенький шажочек, и ты медлишь, отступаешь, нервно мечешься. Почему?

Тьма неосознанно хваталась за его эмоции, улавливая их и вместе с воздухом вбирая в себя.

Дыхание Вала становилось все тяжелее.

- Милая, успокойся, ты задушишь меня. Мы пройдем этот путь вместе, я неотступно буду с тобой.

- Нет! Ты запрячешь свое сознание от меня как можно дальше. Вал, обещай, мне! Мы не должны столкнуться внутри.

Чародей коротко хохотнул.

- И как ты себе это представляешь? Выйти на секундочку из тела, предоставив его в твое полное распоряжение.

- Не ерничай! Ты прекрасно понял, что я имела в виду. Ни одна моя проклятая частица не должна вцепиться в тебя ни физически, ни ментально. Я впитаю энергию этой Мари… соединюсь с собой и уберусь из твоего тела со скоростью звука.

В эти моменты Эфира впервые с четкостью осознала свою чудовищность. Но, чтобы это произошло, на кону должна была оказаться жизнь самого дорогого ей существа.

Хотя с другой стороны она была благодарна своему непомерно разросшемуся в реальном мире аппетиту, толкавшему ее на эксперименты с жертвами и контролем над своей сутью.

- Эфира, - в его тоне появились непреклонные нотки, - Чем дольше ты будешь блуждать внутри, тем опасней это будет для меня. Энергия ангелка не безгранична. Этот вопрос не обсуждается. Я буду твоим проводником. Ну же, котенок, не тяни!

Осознано или нет, он щедро делился с ней своей решимостью, и это помогало. Его эмоции буквально обволакивали ее, заставляя впитывать чуждые ее природе расчетливость и хладнокровие.

Не торопиться и не медлить, сохранять ясность рассудка. Это было ее личной мантрой в миг, когда Эфира неспешным потоком потекла внутрь гостеприимно распахнутого сознания. Вал уже ждал ее. Сохраняя дистанцию, он, тем не менее, все же был рядом. И не смотря на все свои рассуждения, Тьма была рада, что он настоял на своем.

Чувство единения, мгновенно протянувшееся между ними, заставило пошатнуться ее контроль. Губительная нежность своим теплом топила холод рассудка. Хрупкое равновесие нарушилось, и образ Вала вздрогнул впереди нее. Боль причинная любимому заставила Тьму сжаться в тугой комок от сознания собственной вины.

Кто бы мог подумать, что именно их чувства друг к другу будут представлять наибольшую опасность. Но Валентин смог уже однажды полностью отрешиться от эмоций, ради спасения их жизней, и она сможет. Сможет!

Вал манил ее вглубь, но Тьма оставалась неподвижной. Она стягивала все свои частички как можно ближе к ледяному ядру сдержанности, дающейся ей с таким трудом. Энергия, обильно впитываемая ею еще секунду назад, теперь просачивалась внутрь скудными каплями.

Лишь задушив зародыш удовлетворения на корню, Эфира позволила себе последовать за удаляющейся по лабиринту мужской фигурой. Ей казалось, что секунды растянулись в вечность. С таким трудом ей давалось добровольное заточение, глухой вакуум эмоций внутри и снаружи, пустота там, где всегда рядом отдавалось эхом биение родного сердца. Хотелось поскорее покончить со всем, но спешить было нельзя, как и медлить…

Но вот, показалась опаленная массивная дверь, поворот, еще один, переходящий в длинный туннель, зияющий кромешной тьмой вдалеке. На ее фоне образ любимого как путеводная звезда ярко сиял белизной. Еще чуть-чуть, еще мгновенье…

Тьма тоже имеет свои оттенки. Эфира поняла это когда оказалась в просторном зале. То, что представлялось ей непроглядной чернотой, было на поверку просто тусклой мглой. Настоящая Тьма – Она, мирно клубилась в углу. Вал стоял рядом, с нежностью взирая на невесомое, будто сотканное из воздуха создание.

Даже зная наперед, Эфира оказалась не готова к наглядной демонстрации доказательства своей раздвоенности. Непонятная скованность охватила ее. Тьма боялась преодолеть последнее мизерное расстояние, разделяющее ее со своей изначальной сутью. Разум говорил, что это она же, просто спящая. И если две половинки соединятся в одно целое, сон превратится в реальность, но эмоции, крушащие искусственно созданный барьер изо льда, твердили об обратном.

- Вал уходи, снизь свое присутствие здесь до минимума, заблокируй себя. Мне трудно сдерживать контроль, - Энергия Мариэль волнами наполняла ее, стекаясь в одну горящую точку, которой Эфира казалась себе сейчас, а вместе с ней и древние закрытые знания. - Сейчас же! – Выкрикнула она Валу, устремляясь к клубку Тьмы.

Его сомнения нахлынули на нее, но все же он подчинился, напоследок одаряя ее согревающим потоком тепла и надежды. Похоже, его самоконтроль тоже был не безграничен.

У нее были секунды, нет миг, чтобы пробудить свою суть, прежде чем стекающая лавиной энергия переполнит ее и вытолкнет из сознания Вала. Сомнения и страх были отброшены прочь. Ее частицы опутывали клубок первоначальной Тьмы и, проникая внутрь, смешивались с ним. Крик ее… его боли вырвался одновременно.

Не было раздвоения сознания, просто что-то утерянное сплеталось с новым и упрочнялось, скрепляемое небывалой мощью. Эфира чувствовала, что ее стало слишком много. Ей более не хватало места здесь. Она уже давно должна была оказаться снаружи, но энергия все продолжала прибывать, много, так много, что она захлебывалась в ней, забывая себя.

Она не справлялась! Она подвела их!

Ей казалось, что это конец, но в этот момент Эфира почувствовала крепкую опору. Сила, другая, приливала к ней, указывая путь. Как слепой котенок, следуя за ее манящим теплом, Тьма пробиралась наружу. Абстрагируясь от боли скручивающей ее, она цеплялась за единственную ниточку, как за спасательный круг.

Вдруг энергия резко перестала прибывать. Эфира попыталась увидеть хоть что-то вокруг, но это было ей не под силу. Она оказалась замурованной внутри себя собой, ни звуки, ни запахи, ничего не проходило сквозь тот пульсирующий энергетический кокон, которым она себя сейчас ощущала. Она барахталась в панике, пытаясь разбить вдребезги сковывающую паутину.

- Это перерождение, дитя. Успокойся и прими его. – От этих слов, произнесенных мягким женским голосом, веяло теплом и спокойствием уже знакомой силы.

Странно, но постороннее вмешательство вызвало не испуг, а мир и гармонию внутри. Стоило Эфире перестать сопротивляться, как чужеродная энергия нежной лаской заструилась по ней.

Миг раздумий, кто она и кем хочет стать, а затем ликующее ощущение свободы и легкости. Она чувствовала стремительные изменения в себе, малейшее желание, бессвязная мысль и форма перетекала, как глина под рукой мастера. Но не только внешность претерпевала изменения, менялась ее суть.

Тьма не хотела оставаться полностью «немагическим созданием», но и терять свою неуязвимость не желала. Она балансировала на тонкой грани выбора, стараясь измениться, не изменяя себе. Наконец, последние приливы силы стихли, и тут же запахи, звуки… ощущение прохладной ласки осеннего воздуха на коже буквально оглушили ее. Дрожь пробежала по телу от громкого вздоха, сорвавшегося с любимых губ.

Эфире нестерпимо захотелось открыть глаза, чтобы увидеть его реакцию на нее, но в то же время непонятное чувство смущающего страха заставляло трепетать веки в нерешительности.

Сделав усилие над собой, Тьма несмело, порхая ресницами, как крыльями бабочки, открыла глаза, чтобы увидеть нежно-ошеломленный взгляд Вала.

Валентин заворожено смотрел на девушку не в силах отвести глаз.

Неуверенность, боль - все отошло на второй план, когда сияющие энергетические нити, вырвавшись из него, начали приобретать форму. Он перестал дышать, ошеломленный причастностью к чуду творения. Сомнение все еще теплилось внутри, особенно в те секунды, когда в образе проглядывались черты Мариэль. Но оно не успевало оформиться в сознании, поскольку на смену яркому сиянию света тут же приходили красные и жгуче черные всполохи, а вместе с ним менялся и образ девушки.

Время то убыстряло, то замедляло свой бег, так что Валентин не смог бы с уверенностью сказать, сколько простоял вот так бездыханный, напряженно ожидая ее.

В момент, когда потоки силы стихли и в ряби влажного марева проявились черты любимой незнакомки, он, наконец-то, позволил воздуху с шумом вырваться из легких.

Валу все еще не верилось, что у них все получилось, что им удалось сделать это, но чувство облегчения уже разливалось по телу, лишая его скованности.

Притягиваемый неуверенным взглядом небесно-голубых глаз он в мгновенье преодолел расстояние, разделявшее их. Руки обвили хрупкую фигурку, крепко прижимая к себе.

- Котенок, - он ласково потерся щекой о ее белокурые слегка вьющиеся локоны, - Ты не фантом, ты рядом. Я никак не могу поверить...

Она подхватила его мысль таким до боли знакомым голосом: - Что это не сон.

От ее теплого дыхания, согревшего кожу в распахнутом вороте на груди, дрожь удовольствия пробежала по телу Вала. Маленькие ладошки, забравшиеся под рубашку, лихорадочно исследуя его тело, сводили с ума.

Эфира немного отстранилась, чтобы заглянуть в его глаза, нарушая их тесно сплетенные объятия. Всего пара сантиметров, но и их хватило, чтобы нелогичное чувство потери вспыхнуло внутри. Они так долго были одним целым, что сейчас их обособленность болью отдавалась в сердце.

- Ты тоже чувствуешь это? Словно без тепла друг друга душу сковывает холод? – Пошептала она, снова резко утыкаясь ему в грудь, крепко до боли впиваясь пальцами в его плечи, словно боялась, что он испарится, исчезнет.

- Да, котенок. – Вал озадаченно нахмурился. Раньше мысли и чувства друг друга не представляли для них тайны. От осознания этого неприятный холодок прошел по телу. – Нам придется ко многому привыкать. Но я ни о чем не жалею.

Его руки, живя собственной жизнью, безотрывно исследовали совершенное тело, и жар, разливающийся от этих прикосновений, прогонял неприятный озноб изнутри, рождая чувство радости обретения.

Довольный вздох, вырвавшийся с губ любимой, заставил его позабыть о сдержанности. Крепко прижимая Эфиру одной рукой к себе, другой он приподнял ее подбородок, заставив оторваться от рисования узоров язычком на его груди.

Глаза девушки сверкнули озорством за миг до того, как их губы встретились в жадном поцелуе. Удивленный выдох Вала смешал их дыхание.

Чертовка! Она понимала его, как никто другой. Промокшая от крови одежда была слишком большой преградой между их тянущимися друг к другу телами.

Ощущение ее обнаженной кожи сливающейся с его, нежной мукой отозвалось во всем теле. Он углубил поцелуй, полностью сдаваясь воле безумного желания. Ее ловкие пальчики с острыми коготками, с бесстыдством изощренной соблазнительницы ласкающе прошлись по ягодицам, слегка царапая его кожу и, ловко нырнув между их телами, затеяли игру с до боли жаждущим ее членом.

Еще никогда его самоконтроль не подвергался таким испытаниям. Одно ее присутствие рядом превращало Вала в безумца.

Оторвавшись от сладких припухших губ Эфиры, Валентин прохрипел: - Ты мое сумасшествие, котенок, бешенное, необузданное помешательство.

Томная, загадочная улыбка на ее по-детски невинном лице смотрелась чертовски эротично.

- А ты, мое!

Поймав ее шаловливую ручку, Валентин, не отрывая гипнотизирующего взгляда от ее сверкающих желанием глаз, поднес маленькие пальчики к своим губам и, благоговейно нежно поцеловав их, мягко опустил на свое плечо.

- Чуть позже, крошка! Сейчас я слишком плохо контролирую себя, чтобы долго продолжать эти игры.

Промелькнувший в ее глазах огонек чисто-женского удовлетворения вырвал у него агрессивный рык. Обхватив ягодицы девушки, Вал легко, как пушинку, приподнял ее над полом. Эфире не нужно было объяснять, что делать, ее ноги тут же крепко обвились вокруг его талии, а тело выгнулось, подставляя его губам свои полные груди с вызывающе торчащими розовыми сосками.

Вся она была для него шальным вином, безумным соблазном, дурманом, сводящим с ума. Вал взглядом смаковал ее подрагивающее в предвкушении ласки тело, показывая, как она прекрасна и желанна для него. Ее маленький розовый язычок смочил пересохшие от учащенного дыхания губы, срывая последние оковы его сдержанности.

Резко наклонив голову, Валентин поймал ртом твердую вершинку и, жадно посасывая, втянул ее внутрь. Тело любимой дернулось от удовольствия доставленной лаской, при этом уютная складка между ее упругих ягодиц нежно потерлась о его возбужденный член, вызывая в его теле ответную дрожь.

Искусительница.

Почувствовав реакцию его тела, Эфира начала раскачивать бедрами, нагнетая желание. Слегка прикусив сосок и лизнув его, Вал с довольным урчанием обратил свое внимание на его близнеца. Ее нежно-музыкальные вскрики еще больше заводили его, делая прикосновения жестче, грубее, но еще желаннее. Обильная влага ее возбуждения, втираемая в кожу паха, превращала кровь в стекающую лаву, вызывая дикую жажду оказаться внутри ее гостеприимного обволакивающего жара. Где-то на задворках сознания маячила мысль, что в гостиной должен был быть стол и даже диван, но отвлекаться на их поиски не было ни желания, ни сил.

Эфира громко стонала и, впиваясь в кожу, буквально раздирала ее, не в силах сдержать страстного порыва. Ее тело, напряженное, как туго скрученная спираль, буквально умоляло об облегчении, как и пламенно-чувственный взгляд, прожигающий клеймо в его душе, и так безраздельно принадлежащей ей.

- Вал?! – Полушепот-полустон, и он был более не в силах ждать.

У них еще будет время для неспешных ласк и нежных слов, сейчас же голод, жажда, потребность стать с ней снова единым целым буквально сжигала изнутри.

- Да, котенок…

Немного отстранив Эфиру, он зафиксировал ее бедра в нужном положении и одним резким толчком ворвался глубоко внутрь.

- Ах! – Возглас удовольствия приправленного болью, вырвался с ее губ.

На его пораженное оцепенение она ответила взглядом кошки, объевшейся сливками, слегка сжав потаенными мышцами его твердую плоть. Мягкая, тугая, исходящая соками для него, Эфира пробуждала в нем необузданного зверя, стремящегося к утолению своих желаний.

Его Чертовка. Единственная. Желанная. Тьма и Свет его души.

Эти мысли кружились в голове Вала, пока их тела с диким восторгом встречали друг друга, стремясь к освобождению.

Их стремительная горячая вспышка закончилась на гладком паркете гостиной. Ошалелые, с в унисон бьющимся сердцами, так и слитые воедино, они не ведали неудобств, лежа в объятиях друг друга на полу.

Только сейчас, когда маленькие ладошки с бездумной ленивостью выводили каракули на его коже, а кончик языка нежно зализывал оставленные царапины, Валентин осознал, что его тело, так любовно неженное ею, все еще было покрыто ржавыми кровавыми разводами, убитых им жертв. Но похоже у его Тьмы это не вызывало не смущения, ни отвращения. И от того, что она принимала его таким, каков он есть, тепло разливалось внутри.

- Эфира, зачем? – Вал задал вопрос не столько из желания узнать ее мотивы, сколько для того, чтобы услышать нежный как перезвон колокольчиков голос. Он понимал, что ему еще долго придется привыкать к отсутствию ее эмоций и мыслей внутри себя.

Девушка отвлеклась от своего увлекательного занятия и, упершись руками в грудь, села на нем.

- Чтобы все, как у людей, было, - ее небесно-чистые глаза с вдумчивой серьезностью глядели на него. Эфира была так мила и непосредственна, что он, не удержавшись, снова коснулся ее губ легким поцелуем.

- Но не ты, не я, строго говоря, не люди, - заметил Валентин, вальяжно откидываясь обратно, и с удовольствием глядя, как розовеют ее щечки под его пристальным взглядом. Однако решив не усугублять ее смущение, он уже с нежностью добавил: - Спасибо, котенок.

Тряхнув волосами, она фыркнула, как настоящая представительница семейства кошачьих.

- Не за что, - произнесла она с показным безразличием, но тут же испортила эффект яркой вспышкой любопытства в глазах. – Валентин, а какая я?

- Тебя интересует насколько сияет белизной новая шкурка моего черного котенка? – За свою неуместную иронию он тут же поплатился очень ощутимым ударом в грудь. – Все, сдаюсь! – С улыбкой произнес он, поднимая ладони вверх.

Валентин как-то не задумывался об этом всерьез. Он полюбил бестелесный голос, живую душу. И не сказать, чтобы ее внешность не имела значения, но первое что он испытал после ее воплощения – это облегчение, что им удалось совершить его. А затем… затем с таким же желанием как они до этого хотели обособленности, они рвались наполнить друг друга. Страсть бездумная, обжигающая, сметающая все на своем пути, завладела ими.

И только сейчас после этого нечаянного вопроса, Валентин по-другому увидел ее, сознавая, что и здесь Эфира смогла удивить его. Девушка в его руках была не просто прекрасна, а совершенна.

- Ты хочешь серьезности, котенок? Хочешь, узнать какой я вижу тебя?

Улыбка ушла из его глаз, оставив после себя тлеющие угольки страсти. Рука потянулась к ее волосам, медленно пропуская несколько прядей сквозь пальцы - Твои блестящие белые локоны мягче пуха ласкают кожу, - Вал нежно продолжал свое исследование дальше, - у тебя лицо распутного ангела, с глазами цвета весеннего неба и сочными губами, будто созданными для моих поцелуев.

Эфира заворожено следила за ним, трепеща от каждого произнесенного слова и сопутствующей ему ласки.

- Полные округлые груди, идеально ложащиеся в мои ладони… тонкая талия… упругая попка… стройные ножки…твоя кожа нежнее бархата и ты такая теплая и тесная внутри... Ты прекрасна, великолепна, совершенна, котенок. Но даже не будь это так, я все равно любил бы тебя.

Каждое его слово, уносило безвозвратно частичку сомнений, притаившихся в глубине глаз любимой.

- Вал, - она импульсивно накинулась на него, покрывая возбужденными короткими поцелуями лицо, в перерывах умудряясь вставлять, - любила… люблю… люблю.

День стремительно перетекал в вечер. Ночь еще не вступила в свои права, но черные тучи, внезапно укрывшие ясное небо, погрузили гостиную в приятный полумрак. Эфира, щурясь от удовольствия как кошка, лениво перебирала пальцами мягкие пряди волос Вала.

В удовлетворенном, наполненном истомой теле, казалось не осталось ни одной косточки, такой воздушной и легкой она ощущала себя, более невесомой, чем в своей исходной форме. Сейчас она с полной уверенностью могла бы опровергнуть известную поговорку, что любовью сыт не будешь. Чушь! Такого полного насыщения она не чувствовала еще ни разу за все 500 лет.

Лежа на диване в объятьях любимого, Эфира томным взглядом осматривала просторную комнату и не находила в ней ни одного миллиметра, который они не испробовали бы на удобство и прочность. Ощущения гладкой твердости пола, расслабляющих струй воды, пощипывающей прохлады воздуха... и неотступно с ними прикосновения Вала каждую минуту, каждую секунду, пока она делала первые уверенные шаги в этом мире. Девушка улыбнулась. Им все же как-то удалось добраться до душа - хвала хозяевам, предусмотрительно расположившим подобное удобство на первом этаже.

Казалась бы такая мелочь - горячая дробь капель на теле, но ей она показалась чудом. Необычайно чувствительная кожа, как губка с жадностью впитывала любой малейший контакт с этим миром, заново открываемым ею вместе с любимым. Удушливый пар обильно заполнял легкие, когда их тела сплетались в яростно-страстном порыве. Резкое трение внутри, нежная ласка скользящих тел снаружи и его страстный благоговейный шепот дарили ни с чем несравнимое наслаждение, которое до сих пор мягким дурманом окутывало ее.

Вот и сейчас руки Валентина то до боли сжимали ее, словно боясь потерять, то неосознанно гладили. Сильный, необузданный, нежный - ее любимый воин. Ее главное и величайшее открытие, ее находка, ее завоевание.

Отвечая на невысказанную им потребность, Эфира щекой потерлась о плечо Вала и как лиана крепко обвилась вокруг его распростертого под собой тела.

Валентин был прав, им многому предстояло научиться, а в частности откровенности. Все время от рождения и до воплощения – даже находясь в загонах – она ощущала хотя бы отголоски его эмоций и мыслей, будучи неразрывно связанной с ним. И именно поэтому так трудно было ей сейчас. Гораздо тяжелее, чем Валу, который из-за наложенных на него чар большую часть времени просто ощущал незримое присутствие Тьмы в себе.

Не раз за сегодняшний день она испытала острое сожаление от того, что пока полное единение для них невозможно, но, невзирая на это, не собиралась поддаваться сиюминутным желаниям и открывать ментальную связь между ними, предусмотрительно сохраненную в процессе перерождения.

Действовать разумно, просчитывая каждый свой шаг, было чуждо ее импульсивной природе, но у нее не оставалось выбора. Слишком хорошо Эфира изучила характер своего мужчины, зная все его поступки и действия наперед. Даже во вред себе он будет стараться уберечь ее, забывая, что перед ним не изнеженная девушка, а сильное бессмертное существо, которому очень трудно навредить, и которое практически нельзя уничтожить.

Эфира как никто другой понимала этот безотчетный страх потери, слишком новым и хрупким казалось их счастье. Но при этом в отличие от Вала сознавала, что вместе они сильнее, чем порознь. Осталось только убедить в этом упрямого чародея, который, похоже, не собирался делиться с ней своими проблемами, хотя она чувствовала, как с каждым мгновением опускающихся на город сумерек в нем все более возрастало напряжение. Это напомнило Эфире о так и не состоявшемся разговоре. Неприятное щемящее ощущение сковало сердце, омрачая светлую радость в душе, но укрепляя волю. Она ни за что не позволит кому или чему бы то ни было разлучить их. Не теперь, когда после долгих мытарств они все же обрели друг друга.

Из мыслей двух чародеев, которыми она закусила на досуге, Эфира узнала, что на людей Ковена готовится нападение, и главной мишенью будут члены Совета. Лишь два момента сдерживало атаку заговорщиков: ожидание окончания ритуала, который в значительной степени должен был ослабить противника, и получение в свои руки мощного оружия, способного стереть даже память о неуязвимом бессмертном существе, коим являлся Глава Совета - Вир.

У Эфиры вызывало сильное сомнение существование подобного артефакта, но собственный фантастичный опыт воплощения, не позволял сбрасывать со счетов курьезы, подстраиваемые Вселенной. И если помешать последнему было не в ее власти, то попытаться отговорить от проведения непонятного ритуала она могла.

- Милый, тебя что-то тревожит? - Ее голос полный неподдельного беспокойства вырвал Вала из задумчивой отрешенности.

- Что, котенок? - Мужчина ласково коснулся губами ее макушки.

- Я просто поинтересовалась, почему ты так напряжен. Тебя беспокоит ритуал, к которому вы готовились утром? - Осторожно приподняв голову. Эфира посмотрела ему в лицо и тут же все разумные мысли выветрились из головы от жгучей нежности взгляда, прикованного к ней. Валентин переместил руку и, зарывшись пальцами в волосах на затылке, ласково, но настойчиво приближал ее к своим губам.

- Ум-м-м, - нечленораздельно выдохнул он, прежде чем безраздельно отдать свое внимание ей.

Она ожидала поцелуя полного отчаянной жажды, требования, яростного напора, которыми он так щедро одаривал ее ранее. Но губы Вала нежно прикоснулись к ее вискам, теплом дыхания шевеля короткие, мягкие, как пух, волоски. Легкая дрожь удовольствия пробежала по коже, вызывая трепет во всем теле. Мысли путались и сбивались, когда он с маниакальной медлительностью исследовал ее лицо воздушными еле ощутимыми поцелуями, намеренно обходя полураскрытые ждущие его внимания губы. Она дернулась, чтобы завладеть его ртом, увлекшимся ямочкой на щеке, но его пальцы тут же резко сжали ее волосы, удерживая голову в нужном положении. Мягкая ласка языка, сглаживающая жесткую непреклонность рук, заставляла кровь Эфиры искриться сумасшествием. Мир сузился до него одного. Упираясь в грудь Вала руками, девушка пыталась найти внутри себя якорь, опору для стремительно исчезающего контроля, но в этот момент его язык обведя контур губ, глубоко ворвался внутрь жестко, властно овладевая ее ртом. Несколько маленьких частичек ее второй сути, не удержавшись, проникли в его сознание, вызнавая об истоках расчетливого жара ласк.

Да, желание Валентина было на вкус необузданным, густым и раскаленным, как лава, но в то же время он не утратил полностью контроля как она, умело подводя ее к грани забытья.

Несмотря на то, что те крупицы ее тьмы ни в коей мере не могли навредить ему, испуг, что она настолько потеряла власть над собой, заставил девушку резко собраться и вспомнить о том, от чего ее так искусно уводили в сторону.

Эфира дернулась, попытавшись разорвать опаляющие сети желания, мастерски сплетаемые вокруг нее Валом. Сердиться на мужчину не имело смысла, он поступил именно так, как она ожидала, и все же озноб сковал ее тело, прогоняя прочь пьянящий восторг. Почувствовав изменение в ее настроении, Валентин отстранился и, ослабив хватку, ласково погладил волосы.

- В чем дело, Котенок? Я сделал что-то не так? – Его глаза взволновано следили за ней.

- Нет. Ты не виноват. – Эфира, поежившись, отвела взгляд и попыталась сесть, но он не позволил отстраниться, большими ладонями прогоняя холод из ее тела. – Я испугалась…

Вал молчал, давая ей возможность продолжить.

Что ж, похоже, она должна подать ему пример откровенности.

- Мне показалось, что я теряю контроль над тьмой, - выпалила она, наблюдая за его реакцией.

- Ты испугалась за меня? – Мужчина, сохраняя спокойствие, нежно заправил непокорный локон ей за ухо.

Она помотала головой, отчего несколько волнистых прядей снова выскользнули из густой массы и накрыли его ладонь.

- При перерождении… - Эфира на секунду задумалась, как лучше объяснить что она сделала с собой, и вздохнув продолжила, - … там, в туннеле сознания, помнишь, я нечаянно вместе с энергией Мариэль ухватила кусочек твоей? Я и раньше, поглощая чью-либо суть, не растворяла ее в себе. Она, сплавляясь со мной, становилась частичкой меня. Так я приобретала необходимые знания и опыт, изменялась. Во мне хранится множество информации о первоначальных владельцах жизненной энергии, но так как никого из них нет более в живых – кроме тебя – это не имело значения. Сейчас же моя истинная суть частично твоя. – В ее глазах на мгновение промелькнула неуверенность, но тут же исчезла, - Так вот при перерождении я сделала так, чтобы моя тьма воспринимала тебя как себя. По идее я не должна причинить тебе вред.

- Так откуда этот страх у самой бесстрашной малышки? – Его губы изогнулись в легкой улыбке, но Эфира не поддержала его шутливого тона.

- Для меня твоя жизнь бесценна, а потому я всегда буду беспокоиться о твоем благополучии, и не важно, мнимая это угроза, как в случае со мной, или реальная, связанная с делами Совета.

Лицо Валентина в миг стало серьезным.

- Котенок, не придумывай, нет ни какой угрозы.

- Тогда почему ты так переживаешь из-за этого ритуала? Что в нем такого важного, что его непременно нужно проводить сейчас? Не лучше ли восстановить силы и провести его позже? Я видела людей Ковена на улицах. Они измотаны, Вал. И я не думаю, что верхушка чувствует себя лучше, если судить по состоянию, в котором находился ты. Вы слабы сейчас, а это опасно.

- Я же говорю, нет никакой опасности, Эфира, - категорично заявил он, - Я свои силы восстановил, У Вира вообще бездонный запас, но на крайний случай он может потянуть энергию из Ольгена. Я не знаю, кто будет третьим, но скорее всего, Рэм. И хотя этот чародей более щепетилен в вопросах морали, чем я, все же думаю, что он тоже не забыл позаботиться о себе.

Эфира чувствовала, как в ней закипает злость от этой мужской самоуверенности.

- Ты говоришь, что ритуал будут проводить сильнейшие из вас, ведь это не случайно? Как вы будете себя чувствовать после?

- Лучше, чем если его не проводить вовсе или отложить на более поздний срок. Женщина, в доме которой мы столкнулись, и сила, которой вытолкнула нас за город, несознательно открывает двери в загоны и параллели. Мы их закрываем, латаем, но почти каждую ночь все повторяется вновь. Это нескончаемый круговорот, истощающий наши силы. Мы просто обязаны остановить ее.

Эфира вздрогнула при упоминании Валентином того случая. Он был прав, в сложившейся ситуации отмена ритуала не решит проблемы. Но Вал недооценивал степень опасности, исходящей от женщины. Она сильно сомневалась, что даже если все пойдет так, как запланировано, они смогут справиться с той первородной, ужасающей по мощи силой.

- Я пойду с тобой, - задумчиво прошептала она, и тут же пожалела, что произнесла это вслух.

Глаза Валентина полыхнули бешенством. Кожу покалывало от вышедшей из-под контроля мощи.

- Нет! И это не обсуждается!

Эфира поморщилась от его крика и неприятных ощущений: «Кто бы сомневался!»

- Не нужно выходить из себя, милый. Ты же знаешь, на меня это не действует.

Кажется, она опять сказала, что-то не то, поскольку вместо того, чтобы поутихнуть, его гнев только усилился.

Вал взял ее за плечи и встряхнул, как куклу, - Вир не должен встречаться с тобой, пока все не утрясется. Он псих. И в настоящее время не будет разбираться, кто к кому какие чувства испытывает. Он просто уничтожит тебя, так как ты не вписываешься в общую схему устройства знакомого ему мира. А у него есть и сила и оружие для этого, поверь!

Эфира даже не попыталась вставить слова во время его яростной тирады. Зачем? Все равно она поступит по-своему, и Валу уж точно не обязательно было об этом знать.

Она открыла рот, чтобы рассказать о тех других чародеях, но он грубо прервал ее.

- Если уж так хочешь помочь, убери за собой бардак в доме! Неизвестно сколько нам еще придется здесь жить!

Это было последней каплей. Такого отношения Эфира уж точно не заслужила. Захлопнув рот, она вскочила с него и понеслась вверх по лестнице, шепча под нос: - Шовинист чертов!

На этот раз она даже не почувствовала, как сменила форму и осознала это только, когда картинка воспринимаемого мира стала объемной, выпуклой, многогранной. Эфира видела приближающийся коридор второго этажа и Вала, в раскаянии ерошащего свои густые волосы. Тонкий слух уловил так нужные ей сейчас слова, произнесенные шепотом.

- Прости, котенок. Но я не переживу, если с тобой что-то случится.

Натянув штаны на голое тело, мужчина вышел из дома.

- Конечно же, прощу, - вслед ему бесшумно прошелестела она.

Жесткая от засохшей крови одежда причиняла дискомфорт, но Валентин гонимый чувством вины и раскаянья не мог более задерживаться в доме. Слишком велико было желание ринуться за Эфирой и умолять простить его.

Но, нет! Пусть лучше она сердится на него, чем подвергает свою жизнь опасности. Так будет лучше... для них обоих.

Войдя в гараж, он открыл багажник машины и достал запасной комплект одежды - точную копию той, что была на нем с утра. Быстро скинув с себя штаны, он откинул их в круг, где сломанными куклами лежали два обескровленных тела. Одеваясь, Вал не переставал думать об обидных бездумных словах брошенных любимой.

Всего пара фраз... Черт! Мог же он убедить ее по-другому. Нет… Возможно, да. Просто у него не было опыта подобного общения. Игрушки были не в счет. Привлекаемые аурой опасности излучаемой им, эти женщины готовы были простить ему все. Даже самые сильные из них, в конце концов, признавали свое подчиненное положение. Он же никогда не беспокоился, как они отреагируют на его слова или действия. Но они и не были частью его, ровней ему во всем, не были Эфирой.

Меньше всего Валентин хотел унизить своего котенка, но от тихого задумчивого "Я пойду с тобой" что-то перевернулось в душе. Перед глазами ясно предстала картина их столкновения с Виром.

Века общения с неуравновешенной разрушительной личностью коим являлся нынешний Глава Совета, научили его осторожности. И то, что сейчас тот демонстрировал нетипичную для него пугающую сдержанность и скрытность, не предвещало ничего хорошего. Конечные цели Вира оставались непонятными для всех, ясно было только одно, что этот ритуал, был очень важен для него. Если бы Вал не знал Вира так долго, то мог бы подумать, что здесь присутствует личная заинтересованность. А при таком раскладе Глава точно, не разбираясь, сметет любую помеху со своего пути. Как он это сделал с предыдущим Советом.

Прямых доказательств ни у кого не было, только ничем не подтвержденные слова Александра. Но каким бы немыслимым не казалось, что самые сильнейшие из них - да что там, практически весь Ковен – в одночасье мог быть стерт с лица земли одним чародеем, Вал был склонен поверить рассказу несостоявшегося члена Совета, когда тот попытался заручиться его поддержкой в уничтожении самозванца, узурпатора, клятвопреступника – Вира.

Но даже с заблокированной, измененной памятью о годах своей юности Валентин не собирался поддаваться на уговоры полусумасшедшего фанатика с маниакальным взглядом и идти против новой власти. Алекс бесследно исчез также как и многие другие, подвергшие сомнению право Вира возглавлять Ковен. И может именно поэтому разговор с бывшим послом при дворе Луайне навсегда врезался в его память. Пропитанные злобой и желчью слова постоянно напоминали Валу об осторожности: «Ты пожалеешь, что не пошел со мной Валентин, поддержав этого выродка. Вир не человек и не чародей, он – безудержная энергия разрушения, вмещенная в обманчивую оболочку. Неопределенная константа междумирья, непредсказуемая и непонятная. Хаос, призванный уничтожить все и вся на своем пути. Настанет день, и ты осознаешь, что сделал неправильный выбор, и вспомнишь, что не поддержал единственного человека, который знает, как справиться с этим существом, но будет слишком поздно, как и в случае со старым Советом, который наивно заблуждался, что сможет контролировать это создание…»

Вопреки злосчастным предсказаниям, Вал ни разу не пожалел о своем решении, а теперь зная, что с ним сотворил старый Совет, был безмерно благодарен Виру, сожалея лишь об одном, что не сам осуществил эту грандиозную расправу. Однако это не мешало ему опасаться, что Эфира столкнувшись с «разрушителем», который за последние две недели так часто проскальзывал в чертах Вира, станет очередной его мишенью. Вал считал свое поведение полностью оправданным, но все же не мог уйти, просто хлопнув дверью.

Его взгляд медленно скользил по полу и стенам гаража, а губы тихо, но четко выговаривали слова заклинания. Меленькие сверкающие искры редким дождем начали крапать с потолка вниз. Однако, не долетая до пола, утрачивали кажущуюся плотность и, подхватываемые незримым потоком, образовывали дикий переливающийся вихрь. Эта мерцающая воронка проносилась по помещению и, облепляя останки, превращала их в пепел, который тут же втягивался в беснующийся хоровод частиц. Убедившись, что ничего в гараже более не напоминает о кровавом утре, Валентин позволил вихрю исчезнуть.

Чародей надеялся, что Эфира поймет его способ сказать «Прости».

Вызвав портал к месту запланированной встречи, Вал решительно шагнул внутрь, желая как можно скорее расправиться с насущными проблемами, чтобы, наконец, целиком и полностью посвятить себя своему котенку. А тогда… тогда он найдет тысячи способов загладить свою вину.

Тьма невидимым потоком проследовала за Валом, стоило тому выскочить за дверь. Раскаянье и сомнения, так явно читавшиеся на его лице, стирали горький привкус обиды из души Эфиры, оставляя только желание окутать, укрыть скованное напряжением тело своего чародея. Она не обольщалась, зная, что, даже сожалея, Вал не отступится от своих слов и решения, но, невзирая на это, ей все же нестерпимо хотелось разгладить резкие морщинки на лбу, взлохматить непослушные пряди, смягчить жесткую линию губ поцелуем, заставить забыть тревожные мысли…

Огромным усилием воли Эфира сдержалась, напомнив себе, что как бы она не любила этого хама, сейчас было не время для слабости. Он должен научиться считаться с ее мнением, а вот позже... потом они вместе откроют для себя науку примирений.

Внезапно тихий вкрадчивый голос Валентина нарушил тишину комнаты. Слова непонятного заклинания лились текучим осязаемым потоком, и Эфира, сама до конца не сознавая зачем, как губка впитывала, запоминала их. Перед ее удивленным взором проносились мириады сверкающих искр, которые беспрепятственно проходя сквозь нее, как самое жаркое пламя сжигали все улики, оставляя за собой кристальную чистоту. С каждой каплей засохшей бурой крови, уносимой ими, Тьма чувствовала, как рушатся оковы решимости, сдерживающие ее. Когда все закончилось, на лице Вала вспыхнуло и тут же пропало беззащитно-тоскливое выражение. Всего лишь миг и его черты вновь обрели жесткость, словно и не было ничего. Любой другой, глядя на него сейчас, усомнился бы в своем зрении, но только не она. Душу мягко наполняло тепло от понимания мотивов его поступка. Не сознавая своих действий, Эфира всем своим существом потянулась к мужчине, забыв или выбросив из памяти причины, почему этого делать нельзя.

Она была в нескольких миллиметрах от тела любимого, чувствовала теплое дыхание его кожи, когда перед ним распахнулся портал. Это было подобно отрезвляющему арктическому холоду в жарких тропиках ее мыслей. Досада и облегчение, не желающие уживаться вместе, вырвались из нее тяжким вздохом, который гулким эхом наполнил гараж, как только мерцание портала поутихло.

Стремительно переместившись в дом, Тьма приняла свою новую форму. У нее еще было немного времени в запасе, но все же Эфира торопилась, зная что не рискнет воспользоваться порталом как Вал, чтобы попасть прямо на место проведения ритуала. Оказавшись перед распахнутой дверью в спальню, девушка пренебрежительно скривилась.

"Если чародей рассчитывал, что она будет выгребать эту мерзость руками, он глубоко ошибался!" – Но, несмотря на мятежные мысли, у нее руки чесались от желания испробовать и проверить на практике вновь обретенные способности.

В случае неудачи, ей будет не так обидно, как если бы это происходило на глазах ее «могущественного» чародея. А если после ее неумелых экспериментов бардака в доме прибавится, то ей не составит труда аргументировано объяснить свое нежелание подчиняться "примитивным приказам" зарвавшегося самца. Задорная улыбка появилась на губах Эфиры, стоило ей представить реакцию Вала и то, как они будут мириться. Правда, жутковатый вид темно-бурого, кое-где примятого "солнца" не способствовал к погружению в эротические фантазии, постоянно напоминая о реальности.

Обратившись к той новой частичке себя, которую заново обрела во время воплощения, Эфира сосредоточилась на точном повторении заклинания, которое мозг услужливо восстанавливал в памяти, дополняя, превращая в нечто иное, намного более правильное, по ее ощущениям. До ломоты впившись пальцами в ладонь, девушка напряженно вглядывалась в потолок, ожидая чуда, но ничего не происходило. Она уже собиралась уйти, досадуя на свою самодеятельность и не уверенная, что дело только в ней, когда мягкое щекочущее ощущение заставило ее разжать кулаки.

Мизерные переливающиеся золотом пузырьки подобно бабочкам взмывали вверх с ее ладоней. При соприкосновении с твердой поверхностью они вопреки ожиданиям не лопались, а вбирая в себя нечто невидимое, становились больше, увеличиваясь на глазах. Однако это не касалось останков демоницы, которые попадая внутрь прозрачных мешочков, растворялись лишь спустя некоторое время.

Да уж, это точно не было так же завораживающе красиво как у Вала!

Безразличные к разочарованию своей создательницы пузырьки, деловито очистив спальню, разделились. Одни плавно перетекли в соседнюю комнату, другие направились к гаражу. Эфира ошарашено наблюдала, как двери гостеприимно распахиваются, пропуская невесомые контейнеры, которые, казалось, жили собственной жизнью.

Девушка пыталась понять, что ее смущает во всем происходящем, но никак не могла уцепить дразнящую мысль. И лишь спустя несколько минут, когда пузатые переливающиеся всеми цветами радуги пузырьки, неуклюже переваливаясь, возвратились к ней и, ласково потираясь о ее кожу, начали впитываться внутрь, она разобралась, что это было.

Магическая энергия, власть, скрупулезно собранная по крупицам и очищенная ее маленькими помощниками, питала ее. Контрастные оттенки силы стали настоящим открытием для Эфиры. Она чувствовала, как заполняется еще один кусочек пустоты внутри нее, но это ощущения насыщения было отличным от того, которое возникало у нее, когда она поглощала эмоции и плоть. Сила, власть, мощь заполняли каждую клеточку ее нового хрупкого тела, даруя чувство защищенности, неуязвимости… гармонии, стирая различия между двумя ее ипостасями, заставляя Эфиру даже в человеческом обличии ощущать себя опасной хищницей, а не жертвой.

Несмотря на эйфорию, девушка не хотела вдумываться, что оставалось скрытым, утерянным внутри ее сознания, предпочитая действовать интуитивно. Для нее было вполне достаточно, что поддавшись древней памяти, она смогла очистить их с Валом временное пристанище не только от видимых следов их деятельности, но и от магических отпечатков. Что-то подсказывало ей, что не стоит пока копаться глубже в закрытой копилке своих знаний.

Бросив взгляд на часы, Эфира поняла, что ее маленький эксперимент занял больше времени, чем она рассчитывала. Кляня свою нерасторопность и любознательность, не в силах совладать с растущей тревогой, она Тьмой выскользнула из дома в ночь.

Все сразу как-то не заладилось. И началось это с Андрея, который вместо того, чтобы выполнить свою часть задания и отвалить, медлил, доводя и без того взвинченного Вира до бешенства. Хотя, непонятно о чем думал Глава, поручая влюбленному мальчишке доставить женщину на место проведения ритуала. Следя за тем, как тот мечется и сыпет проклятьями, Валентин уже неоднократно похвалил себя за предусмотрительность. Сейчас, когда рядом не было Ольгена, способного пресечь вспышку ярости Вира, четко стало видно то, о чем говорил Александр - в облике Главы осталось мало человеческого: заострившиеся черты лица, болезненно бледная кожа, маниакальный взгляд, пугающе черных глазниц…

Не желая более наблюдать за этой метаморфозой, Вал обратился мыслями к Эфире, представляя, как бушует сейчас его котенок. Слабая ухмылка, появившаяся на его губах, тут же сменилась озабоченностью, стоило ему представить, что было бы с ним, если кто-то свыше не даровал им шанс.

А вот он в своем эгоистичном порыве до самой последней минуты, не хотел предоставлять женщине возможность выжить, потому что так было легче и проще. Да и решение остальных поддержал, исходя из тех же соображений. Валу было странно сознавать, что с последнего Совета прошло не более суток, а его мнение успело кардинально измениться. Сейчас он действительно хотел, чтобы им удалось заблокировать силу этого создания, не прибегая к радикальным мерам. Желал, чтобы у нее тоже был хоть маленький, но шанс на нормальную счастливую жизнь в кругу семьи.

Наконец, когда в центре пентаграммы появилась спящая женщина, Валентин бросил взгляд на Вира, пытаясь угадать, что же тот ожидает от этого ритуала. Но лицо мужчины уже вновь обрело нормальный вид, и только глаза, безотрывно следящие за фигурой в центре, по-прежнему горели яростной чернотой. Обдумать, что это могло значить Валу так и не удалось. Вир без предупреждения резко потянул из них с Рэмом энергию и, сплетая ее со своей, начал ритуал. Он своей кровью поочередно призывал каждую из стихий сковать неконтролируемую мощь. Вал с Рэмом тем временем укрепляли охранные круги, боясь несвоевременного пробуждения силы, которая пыталась разорвать связывающие ее оковы, как зверь, ревя, бушуя, пытаясь вырваться наружу. Но каждый последующий толчок ее был слабее предыдущего, пока, наконец, не наступило полное затишье.

Им уже казалось, что они справились, как внезапно тело женщины воспарило над землей и ураганная мощь, еще более разрушительная, чем им с Эфирой пришлось испытать на себе тогда в доме, вырвалась на свободу, сметая защитные круги один, за другим. И хотя последний значительно ослабил ее, все же острые жалящие иглы настигли свои цели, вызывая жгучую боль и дезориентацию. Только Вира, казалось, это совсем не затронуло, так как он продолжал выдирать из них энергию, направляя всю свою смертоносную силу на непонимающую, беззащитную женщину. Спустя секунду они с Рэмом уже чувствовали себя лучше и могли помочь Главе, но, похоже, ему в действительности не требовалась помощь.

Женщина побелела от боли, но стойко стояла, сверля Вира своим пронзительным взглядом, словно запоминая кому ей предстоит отомстить, однако и тот не отводил своих пугающих глаз от нее, сжимая руки в кулаки, но не прекращая ритуала. Первоначальное предположение Вала, оказалось верным - это было личное, очень личное для Главы Ковена действо.

Они с Рэмом вплели свои голоса в заклинание, творимое Виром, призванное уничтожить не только плоть, но и душу. Тело женщины обмякло и, упав на усыпанный осколками пол, превращалось в пепел, но освобожденная от бренного тела душа была еще здесь, и она пылала ненависть и злобой.

- Проклинаю! – даже не голос, а оглушительно-кричащий свист воздуха, подобно раскаленной добела лаве пролетел по ветхому сараю, заставляя их всех корчиться от ее боли, усиленной стократно.

Губы немели, отказываясь повиноваться импульсам посылаемым мозгом, удушливый, смрадный пепел забивал горло, не давая вырваться последним словам. Вал потерял счет времени, и ему уже казалось, что еще секунда, и он задохнется, забьется в агонии, но внезапно дышать стало легче. Это Вир вместо их энергии теперь вбирал в себя всю силу проклятья женщины.

Вместе с облегчением вернулась способность мыслить и чувствовать. Ему с Рэмом не требовалось подсказок, чтобы перехватить инициативу в проведении ритуала на себя. Они старались успеть закончить его до того, как последняя еще более сокрушительная волна проклятья обрушится на них, даруя им смерть, а этой неконтролируемой мощи полную, безграничную свободу. Они делали все, что было в их силах, и даже больше, но все равно не успевали…

Тьма без труда миновала все охранки, установленные по периметру, уединенного, скрытого от любопытных глаз поля, так как ни одна из этих ловушек не была рассчитана на то, чтобы отпугивать пустоту. Подгоняемая гнетущим чувством тревоги, она сама не заметила, как оказалась внутри полу разрушенного сарая. Эфира не видела ничего перед собой кроме Вала, воспринимая остальное просто как фон. Не решаясь приближаться слишком близко, она педантично оглядывала его, не пропуская ни единой мелочи: ни бледности лица, ни напряженной скованности тела, ни решимости во взгляде, ни отголосков боли разлитых в воздухе вокруг него.

Стоило Тьме убедиться, что с ее любимым ничего непоправимого не произошло, как беспокойство начало потихоньку отступать, и она смогла, наконец, воспринимать происходящее вокруг. Однако увиденное не воодушевляло, так и хотелось, словно сварливой жене, уперев руки в бока с упреком сказать: «Я же предупреждала!»

Последнее дело ввязываться в разборки двух Древних, а именно это умудрились сделать Вал и еще один неизвестный ей чародей. Тьма прекрасно сознавала, что в любой другой ситуации ей не удалось бы остаться незамеченной тем темноволосым, прекрасным как сам грех существом, все внимание которого сейчас было безраздельно отдано злой рыжеволосой фурии внутри пентаграммы.

Ее обоняние эмоций еще ни разу не подводило ее, но то, что в данный момент происходило здесь, никак не вязалось с чувствами, испытываемыми главным лицедеем в этом жутко реалистичном спектакле. Воздух сотрясался от шквальных волн проклятия Древней, а он, несмотря на боль, с мазохистским удовольствием упивался ими, жадно впитывая в себя большую часть, словно это было самым изысканным лакомством. Эфира не понимала, как он мог, любя и боготворя эту опасную женщину, так поступить с ней, с собой…

Сила ненависти, неподозревающей ни о чем души, была настолько велика, что будь Тьма в другой своей форме, то уже давно валялась распластанной на полу. Но Вир – а это был именно он – стойко выдерживал напор, лишь изредка содрогаясь от особо мощных волн. И в такие мгновенья, будто скованные с ним одним нервом, следом спотыкались в словах два чародея, но словно не замечая едких уколов боли, продолжали разыгрывать отведенную им роль в этой драме.

Чертов кукловод! Неужели он не видит, что своим геройством, только еще больше злит неприкаянную душу.

Горечь от боли и злобы уже просто зашкаливала, но женщина не собиралась сдаваться, желая в полной мере насладиться своей местью. Удары силы становились реже, но мощнее, пока, наконец, глаза духа не сверкнули насмешкой. Это и нотка фатальной безнадежности, исходящая от чародеев, заставили ее действовать. Тьме стало абсолютно безразлично выдаст она свое присутствие или нет. Она просто не могла позволить губительным щупальцам коснуться любимого мужчины.

Не раздумывая и не сознавая до конца последствий своего поступка, Эфира буквально вырвала из под носа у Вира густой, насыщенный остротой последок проклятья. Но даже для ее неуемного голода этого оказалось слишком много. Она давилась, но всасывала в себя отраву, не давая ей распространиться дальше, и, только убедившись, что душа женщины исчезла и Валентину больше ничего не грозит, она позволила себе сбежать из этого жуткого места.

Обратная дорога заняла у Эфиры намного больше времени, каждая минута, проведенная в пути казалась ей вечностью и вместо привычной невесомости, она ощущала себя тяжелым смрадным облаком. Проклятье, словно обладая разумом, не желало подобно остальным эмоциям приживаться внутри, борясь с ее сутью. Каждая толика становилась частью ее с огромным трудом. Тьма была уже у порога дома, когда свет для нее померк…

Что по ту сторону бытия? Раньше бы Эфира ответила, что жизнь. Но сейчас после столкновением с отражением своей сути, балансируя на грани, она сказала бы – ПУСТОТА! НИЧЕГО! ВАКУУМ! Хотя даже эти слова предполагали наличие чего-то и не могли отразить всю пугающую бесконечность небытия. Эфира не сознавала, кто или что она, и была ли она вообще, пока не пришел жар. Она не знала, что значит это ощущение, несущее с собой агонию и ломоту, но именно оно заставило ее пытаться вспомнить, думать, бороться. Отодвинуть, отделить от себя нечто чуждое, что циркулировало внутри нее в безрезультатных поисках ниши, причиняя адскую боль.

В море ее безумия был только один уголок спокойствия и прохлады – связь с другим существом, родным, дорогим, любимым. Вал! Едва различимые звуки его голоса, еле ощутимая ласка любимых рук, но даже если все это было плодом ее воспаленного воображения, Эфира цеплялась за эту связь между ними, находя в ней, опору и возможность противостоять чужеродной энергии, следующей за ней попятам. В какой-то момент она осознала, что сила, соединившая их, щитом отгородила ее от проклятья, принимая на себя удар за ударом жадной энергии, оборачивая злобу умиротворяющим коконом, пока не обхватило ее всю и, укачивая, словно обиженное дитя, подарила той покой в своем собственном укромном уголке, пропитанном любовь, закаленной веками.

Боль отступала, унося с собой жар, и Эфира наконец-то с трудом смогла разомкнуть слипшиеся от слез глаза. Она ощутила руки Вала, крепко прижимающие ее к своей груди, услышала бешеный стук взволнованного сердца. Сила его объятий была настолько велика, что ей было трудно сделать вдох, но Эфира наслаждалась этим, чувствуя себе снова живой. Видимо она все же пошевелилась, потому что хватка, удерживающая ее, ослабла. Девушка подняла голову вверх, чтобы встретить обеспокоенный взгляд любимого. Слабая улыбка появилась на ее губах:

- Вал… - каркающий резкий звук, вырвавшийся из ее горла, заставил Эфиру на мгновение умолкнуть, чтобы прочистить першащее горло, - …милый, кажется, мы оба немного переоценили свои возможности.

- Сумасшедшая, ты еще шутить надумала! Пришиб бы своими собственными руками, ей Богу. – Но в противовес грозному тону, его пальцы нежно, почти благоговейно порхали по ее телу, словно боясь причинить боль.

Глаза мужчины, неотрывно глядящие на нее, еще несли в себе отпечаток отчаянья и муки, пережитые им. Словно боясь, что она начнет возражать, он без паузы продолжил: - Я должен был догадаться, предвидеть, что ты не послушаешься и последуешь за мной. Ты хоть представляешь, что я испытал, увидев тебя бездыханную на пороге дома? Никогда, слышишь, никогда не смей подвергать себя опасности. Котенок, милая моя, ты живая… ты рядом. Таким беспомощным я не чувствовал себя никогда. Я даже не знал, чем помочь тебе, Понимаешь? Твое мер.. тело без единого признака жизни. Я умирал рядом…

- Чшш, - Эфира приложила трясущуюся руку к его губам, прерывая его речь, причиняющую им обоим муку, - Просто поцелуй меня так, чтобы я навсегда забыла о небытии.

Чародея не нужно было уговаривать. Его губы смяли ее рот в жадном порыве, заставляя кровь быстрее течь по венам, заменяя память об ужасных мгновениях ощущением торжества жизни. Они вздрогнули оба одновременно, когда разделили горечь пережитого, но страх отступал под напором радости их единения.

Прибегнув к связи, соединившей их, Эфира невольно открыла сдерживаемую ею способность читать мысли и чувства друг друга, но ни капли не жалела об этом, испытывая сейчас горечь и счастье вместе со своей второй половинкой.

В каждом прикосновении, в каждой мысли, эмоции Вала она чувствовала его сжигающую потребность в ней и, отдавая, требовала взамен не меньше. Их равноценные по силе желания, словно две огромные волны, сталкиваясь, не стихали, а наоборот возрастали до необъятных размеров, заставляя их воспринимать себя одним разумом, одним сердцем, одним телом, горящим и плавящимся в безумной страсти.

Эфира не успела осознать его поступок, настолько внезапным он стал для них обоих. Просто губы Валентина, резко оторвавшись, оставили ее бездыханной, тянущейся вслед за ним, но крепкая хватка удерживала ее, не позволяя приблизиться и вызывая тем самым искреннее непонимание и негодование.

- Нет, котенок. – Его твердый, но мягкий с хрипотцой голос с трудом пробивался сквозь плотный туман в ее мыслях. - Тебе нужно отдохнуть. Ты еще слишком слаба.

Как он мог закрываться от нее, отстраняться, после того единения которое они испытали, когда каждый миллиметр увеличивающий расстояние между ними, словно заживо сдирал кожу, каждая скрытая, утаенная мысль заставляла кровоточить душу. Вот это действительно делало ее слабой, а не их любовь.

Эфира, не собиралась мириться с этим.

- Я думаю иначе, милый. – Утомленная Тьма всколыхнулась в ней вызовом, придавая голосу опасную ласковость.

Она не стала более ничего добавлять, позволяя своему телу сделать это за себя. Перекинув ногу, Эфира оседлала бедра Вала, давая возможность его возбужденной плоти почувствовать гостеприимный жар своих нежных складок, готовых принять, вобрать его в себя. Руки мужчины еще жестче впились в ее плечи, оставляя синяки на нежной коже, когда она сильнее вжалась в него и скользяще медленно повела бедрами.

Наслаждаясь ощущением его мощи под собой, девушка с затаенным торжеством наблюдала, как одна за другой рушатся оковы его сдержанности.

В замкнутом льдистом взгляде Вала сверкнули яростные искорки.

- Эфира… - резко выдохнул он, пытаясь еще раз достучаться до ее разума, - прекрати, я и так с трудом держу себя в руках.

- А стоит ли? – Ее бровь провоцирующе приподнялась вверх. Девушка уже устала от этих пустых пререканий. Внутри нее наряду с бурлящим возбуждением зрело раздражение, что ее зудящие от желания почувствовать мягкую бархатистость его плоти ладони не в силах дотянуться до нее. Впившись ногтями в напряженные мышцы сковывающих ее рук, она соблазнительно выставила вперед грудь и облизала губы. – Ты ведь не желаешь этого Вал, а я… тем более.

- Черт, нет! – Валентин резко наклонился к ней, зарываясь лицом в ее жаждущие ласки полные округлости. Хватка, удерживающая ее, не ослабла, но теперь его руки не отталкивали, а давили на плечи, заставляя Эфиру еще сильнее выгибаться навстречу его жадному рту.

Она вскрикнула от удовольствия, когда сдавив зубами сосок Вал начал посасывать его, сильно и жестко, именно так как ей хотелось в данный момент. Импульсы дрожи, расходясь по телу, заставляли ее напряженно сжимать коленями его бедра, и истово царапать кожу там, докуда могли дотянуться ее пальцы.

- Дикарка… безумная… моя, - обдавал теплом шепот Вала, когда он немного отодвинулся, чтобы припасть к другой груди.

Наслаждаясь своей маленькой победой, Эфира сама не заметила, как ее внезапно ставшие свободными руки оказались в волосах любимого. Постанывая, она крепко прижимала голову Валентина к себе, пока он лихорадочно гладил ее тело, приближаясь к месту судорожного сплетения их тел. Не дожидаясь, когда она благосклонно пропустит его к вожделенной цели, Вал, сжав ягодицы Эфиры, приподнял ее вверх.

Вскрик протеста не успел созреть в горле, поскольку украденное тепло его давящей сквозь материю возбужденной плоти, тут же сменила ласковая ладонь, целиком накрывшая ее изнывающее от желания лоно. Язык Вала яростно ворвался вглубь ее рта, оплетая вздох удовольствия, когда его пальцы, проникнув внутрь, задали свой резкий ритм, нагнетая ожидание большего.

Тело, плавясь в огне желания сотканного ими, с диким восторгом воспринимало каждую ласку, каждое прикосновение Валентина, но изголодавшаяся внутри Тьма требовала полной капитуляции и потери контроля чародеем, так упрямо не допускающим сплетения их чувств и мыслей.

Хоть она и была зачинщицей, но оказалась ведомой в сжигающей их страсти, полностью подвластной его умелым манипуляциям. Валентин предугадывал желания ее тела, до того как в ее голове порожденная потребностью оформлялась мысль. И Эфира, подчиняясь, плыла по выбранному им руслу, зная, что он не подведет ее ожиданий.

И вот сейчас она была полностью открыта для него, но Вал отказывался прислушиваться к желаниям ее души, побуждая тем самым перехватить у него инициативу.

Не без труда извернувшись из доставлявших ей неземное наслаждение рук и губ, Эфира заставила чародея раскинуться на кровати в попытке удержать ее.

- Что за игры, детка? Ты передумала? – Грубоватый тон и нахмуренные брови Вала, не произвели на Эфиру должного впечатления.

- Не дождешься, милый.

- Тогда в чем дело? – Стремительно выбросив руку, чародей попытался схватить ее, но добыча снова ловко ускользнула от него.

- Ты знаешь. – Категорично заявила девушка, при этом ее грудь соблазнительно вздымалась в такт разозленному дыханию. Вал не предпринимал новых попыток поймать ее, молча следя за ее передвижениями хищным взглядом, который искушал и будоражил кровь.

- Вернись, - вкрадчивая мощь принуждения его голоса столкнулась с ее волей.

«Уже». – Девушка, с обманчивой покорностью медленно крадучись поползла верх по его ногам, как бы невзначай едва ощутимо задевая их. Ее отказ общаться вслух и сдержанная сексуальная агрессивность капля за каплей разрушали его контроль, давая ей возможность впитать в себя проблески его сомнений и сумбура чувств. Эфира не отводила от него зачарованно-гипнотического взгляда, пока не добралась до вожделенной цели. – «Но все будет по-моему, ты поймешь, что так лучше». – Ее пальцы ловко расстегнули молнию, освобождая его возбужденную требующую внимания плоть. Обхватив ее, Эфира дала почувствовать любимому упрямцу, какое блаженство доставляло ей ощущение бархатистой твердости пульсирующей в ее руке, когда она чередовала нежную ласку с чувствительным нажимом.

Тело Вала под ней напряглось как струна и его мысли взрывным выплеском ворвались в ее сознание, стоило ее язычку сначала несмело, словно пробуя, а затем более уверенно начать лизать чувствительно-тонкую кожу с солоноватым вкусом.

Его возбуждение, удовольствие, злость на себя, страх за нее наложились на ее чувства, вызывая бурю в душе.

«Вот так милый, - Эфира вобрала его в рот и слегка надавила зубами, распаляясь от собственных ощущений, и его чувств омывающих ее, - Всегда вместе, со всеми нашими безумными тараканами в голове. Ты чувствуешь всю красоту и силу нашего единения?»

«Котенок, ты действительно думаешь, что это удачная идея? Выплескивать на тебя клубок противоречивых чувств? И зная твою опасную упертость, каждый раз испытывать ужас от того, что какая-то мысль стала для тебя сигналом к действию?» - На эти внутренние рассуждения накладывались его шумные глубокие вдохи, от которых по телу девушки проходила приятная дрожь.

Плотно сжав губы, Эфира с намеренной медлительностью втягивала в себя его плоть и дразняще быстро отступала, чтобы в следующий раз вобрать еще больше. При этом ее глаза неотрывно наблюдали за лицом Валентина, на котором отражалось почти мучительное наслаждение. Руки незаметно стягивали штаны, открывая его еще больше для ее ласк.

«Зато мои затеи не будут для тебя секретом».

И в подтверждение она представила, как головка его члена упирается в ее гортань, когда он полностью погрузится в ее рот, и она словно пытаясь проглотить, сильно сожмет его внутри. Горячее дыхание носа опалит пах, а пальцы затеют игру с чувствительной кожей мошонки.

Вал вздрогнул и, открыв глаза, опалил ее сиянием своих нереально синих глаз.

Ее фантазия еще невоплощенная в жизнь, возбуждала жгучее желание в них обоих, заставляя терять терпение. Вал потянулся к ней руками и, зарывшись в серебристом блеске ее волос, резко поддался бедрами вверх, воплощая ее замысел в жизнь. Секундный дискомфорт от его грубости, потонул в волне удовольствия мужчины, накрывшей их обоих.

Он был на грани, готовый выплеснуть свое наслаждение, но сдерживал себя, желая оказаться внутри ее влажного теплого лона и потонуть в божественной неге вместе с ней. Она не сопротивлялась, когда он решительно потянул ее вверх.

Эфира всхлипнула, стоило его языку нежно обвести ее распухшие, побаливающие от напряжения губы, когда направляемая уверенными руками она резко опустилась на его возбужденный член. Его пальцы сжимали ее ягодицы, помогая поймать нужный ритм – бешенный и прекрасный, как стук их сердец, бьющихся в унисон. Даже в этом диком танце страсти они ни на секунду не разъединялись полностью. Каждый толчок, приближающий к вершине, все больше растворял их друг в друге, делая их единым целым на пике наслаждения.

Голова девушки покоилась на плече любимого. Разметавшиеся в порыве страсти волосы, закрывали обзор. Мышцы внутри еще конвульсивно содрогались вокруг отдавшего свое семя члена, не желая отпускать, пытаясь растянуть ощущение глубокого насыщения. Но на губах Эфиры блуждала довольная улыбка чисто женского удовлетворения, от понимания насколько приятно Валу чувствовать ее плоть туго сжимающую его внутри. И она наслаждалась своим триумфом, поскольку ее чародей более не закрывался от нее.