Разноцветная история

СЕНЬКА

Ночью щенок заскулил. Ему было холодно и неуютно на жёсткой подстилке. Он всегда начинал скулить, когда замерзал. И мать прижималась к нему животом. Не открывая глаз, он находил горячий сосок и сосал. В рот ему брызгали острые, сладкие струйки молока, и по всему телу разливалось тепло.

Так было всегда. Но сегодня, сколько щенок ни пищал, сколько ни ворочался, матери он не нашёл. И тут он всё вспомнил.

Вспомнил, как пришёл чужой человек, взял его на руки, долго ласкал, а потом положил за пазуху и унёс. На улице щенку стало страшно, и короткий хвостик его мелко-мелко задрожал.

Оттого, что щенок вспомнил всё это, он заскулил жалобней и протяжней.

Вдруг яркий свет резанул ему глаза. Он увидел девочку, которая стояла над ним. «Что ей надо? - забеспокоился щенок. - Куда ещё меня понесут?» Но, прежде чем он так подумал, он уже прижался к её тонкий голым ногам, таким же тёплым, как живот матери. Девочка сжала щенка ногами, и тот сразу примолк. Потом она взяла его на руки, погасила свет и унесла к себе в комнату. Она положила его на что-то мягкое, и всё стихло. Скоро щенок услышал лёгкое посапывание, точно дуновение ветерка, в потёмках пополз на этот звук и добрался до лица девочки. Та обняла его, а он лизнул её в нос, уцепился за мочку уха и радостно зачмокал.

Через несколько минут девочка и щенок спали…

Прошли первые месяцы новой жизни. Щенок привык к своему новому дому и забыл старый. Он теперь знал, что в этой квартире, кроме него, живут двое. Один из них говорит громким голосом, и руки у него большие и сильные. Этот голос всегда нужно было слушаться. Другой, тоненький, высокий, принадлежал девочке. Его, наоборот, можно было совсем не слушаться, потому что девочка прощала всё. Скоро щенок запомнил, что девочку звали Таней, а человека с громким голосом - папой.

Когда Тани не было дома, а папа произносил её имя, щенок начинал визжать и поглядывать на дверь. Тогда папа показывал зубы и говорил какие-то слова.

Однажды папа подошёл к щенку. Тот перестал шалить, хотя это было ему трудно, и поднял голову. Из всего, что говорил папа, он смог выделить только одно слово:

Сенька.

Он бросился бежать, но властный голос крикнул: «Сенька!» - и он вернулся. За это ему дали белый твёрдый, хрупающий на зубах сладкий камешек. «Вкусно!» - решил щенок и с тех пор всегда откликался, когда его звали Сенькой.

Сенька спал на половичке у Таниной кровати.

Утром, когда Таня вставала, он грохал басовитым лаем, то и дело срываясь на унизительный визг, потому что лаять по-настоящему не умел. Таня одевалась, а Сенька крутился возле и мешал. То ботинок утащит, то ленту. Таня вырывала у него свои вещи, а он не отдавал. Ему нравилась эта игра. Потом Таня умывалась и брызгала на Сеньку водой, а он отскакивал и тряс головой, отчего его большие чёрные уши похлопывали, точно бумажные хлопушки.

Но вот Таня уходила, и Сенька оставался один..Сначала скучал, но понемножку привык и к тишине. Он принюхивался ко всем углам, добирался до Таниных игрушек, обнюхивал их, как старых добрых знакомых, и укладывался тут же, рядом, поспать.

Самое интересное начиналось с возвращением Тани. Они приступали к обеду: Таня - в столовой, Сенька - в кухне. Но щенок был недисциплинированный и каждую минуту отрывался от обеда. Поест немного и летит в столовую. Посмотрит - Таня на месте, обратно в кухню. Если он не наедался, то начинал колотить лапой по своей алюминиевой тарелке: ещё хочу! Сенька настойчиво требовал добавки. Но добавки не полагалось. Аппетит у щенка был отменный и есть он мог без конца.

После обеда Таня отправлялась со щенком на прогулку. Когда Сенька в первый раз попал на улицу, он растерялся. Дело в том, что у Сеньки была страсть бегать за человечьими ногами. Дома это было просто, а тут вдруг ноги пошли на него со всех сторон. Он храбро попробовал броситься за первыми, но на него наступали вторые, третьи, четвёртые, и Сенька окончательно струсил. Он присел, заскулил и уставился на Таню.

«Что это такое?» - спрашивал его взгляд.

- Вот чудак, - сказала Таня, - испугался улицы!

Она погладила Сенькину спину и почесала за ухом. Тот успокоился.

Понемногу Сенькино познание мира расширялось.

Он теперь знал, что людей на свете много и не все они одинаковые: у каждого свой запах. Это было немаловажное открытие!

Однажды Сеньку взял гулять сам папа. Сенька старался вести себя достойно, шёл на поводке смирный, не путался под ногами и не тянул вперёд. Зато папа волновался: он то и дело одёргивал Сеньку, хотя щенок не давал к этому повода.

Они остановились на углу улицы. Сенька затоптался, но потом ему надоело: сколько можно стоять на одном месте? И он слегка потянул поводок, скосив глаза на папу.

Папа не обратил на это ровно никакого внимания, не видел скошенных Сенькиных глаз. Он смотрел совсем в другую сторону и улыбался. И тут же к ним подошла высокая женщина. Сеньке ударил в нос резкий запах, тот самый, который в последнее время папа часто приносил с улицы.

Папа разговаривал с женщиной и всё время теребил поводок. Сенька тявкнул, чтобы его зря не беспокоили, и принялся изучать женщину: обнюхал узкие носки её туфель и высокие, тоненькие каблуки.

Женщина нагнулась к Сеньке, что-то сказала ему, но не потрепала по спине, как это делали случайные Сенькины знакомые.

Медленно пошли по улице, потом снова долго стояли и наконец разошлись. Когда вернулись домой, Сенька ещё долго фыркал и встряхивал головой, чтобы отделаться от назойливого запаха духов той женщины.

И вдруг в их квартиру вторгся этот запах. Случилось всё так. Папа и Таня куда-то ушли в неурочное время. Сенька не любил, когда они уходили вместе, оставляя его одного, и с нетерпением ждал их возвращения. Но вот за парадной дверью послышались голоса. Сенька начал повизгивать: «Ну скорее, что вы так долго возитесь!»

Дверь открылась, пропустила Таню, папу… И тут Сенька увидел женщину. Он глухо заворчал и попятился, но никто не обратил на него внимания. В квартиру внесли вещи и сложили их в передней. Появилось столько новых запахов, что Сенька забыл о своём недружелюбии и носился среди всего этого, путался в ногах и смешил всех.

День был суматошный, и Сенька так набегался, что улёгся спать раньше Тани, чего с ним раньше не бывало. Утром проснулся, почесался, встал, прогнул спину.

Потянул носом: здесь! Но это не вызвало у него ни страха, ни злобы - он уже привык к появлению нового человека.

Всё пошло по-старому. Когда на дворе темнело, в квартире зажигали свет, потом гасили и укладывались спать. Утром папа и Таня уходили, а Сенька вместе с женщиной провожали их до дверей.

Но постепенно Сенька почувствовал, что изменения всё же наступают. Он никогда теперь не оставался один и навсегда пропала та тишина, к которой Сенька так привык, когда папа и Таня уходили из дому.

Как-то он, по давней привычке, улёгся днём среди Таниных игрушек и был безжалостно изгнан оттуда новой хозяйкой.

В один из вечеров пропал его постельный половик. Он лежал обычно у Таниной кровати. Сенька быстро отыскал половичок в тёмном коридорном проходе за шкафом - это для него был пустяк, - ухватил зубами за край и принёс на старое место.

Женщина увидела, оттолкнула щенка ногой и отнесла половичок за шкаф.

Сенька растерялся и не знал, что делать. Попробовал улечься без половичка, но было жёстко.

Женщина сказала Тане:

- Отведи его, пусть привыкает. Ему не место в комнате.

Сенька догадался, что разговор идёт о нём, и обиженно заворчал. Но жалоба не помогла: Таня уложила Сеньку в тёмном проходе. Сенька ворочался, скулил, чихал от пыли и паутины, которая здесь оказалась, и ждал. Наконец в комнатах всё утихло. Тогда он взял половичок в зубы и неслышно отправился на своё законное место.

Утром Таня увидала Сеньку у своей кровати и рассмеялась.

А женщина, видно, крепко рассердилась,потому что, когда все ушли, она выгнала Сеньку в коридор и плотно прикрыла двери.

Сеньке, конечно, скучно было бродить по коридору. Он забрёл в ванную, от скуки вскочил на табуретку и разбил какой-то флакон. За это он изведал на своей шкуре силу хозяйкиных длинных пальцев. Они уцепились за его ухо и долго выкручивали и тянули, пока Сенька не запросил пощады.

Для Сеньки наступили тяжёлые времена. Он успокаивался, лишь когда женщина вместе с папой куда-нибудь уходила. Это теперь бывало часто. Но всё равно настоящего веселья не получалось, потому что Таня была печальная. Она напевала одну и ту же монотонную песенку, от которой Сеньку забирала такая тоска, что хотелось подвывать.

И вообще дома стало плохо. По утрам Сенька никогда не заскакивал в комнаты, больше лежал в своём тёмном углу. А папа что-то совсем потерял голос, перестал громко разговаривать и показывать зубы.

А потом разразился скандал. Сенька, изголодавшись, сцапал из-под носа женщины кусок говядины и ни за что не отдавал. Он влез под Танину кровать и рвал мясо зубами. Женщина пыталась достать его оттуда лыжной палкой, но Сенька только свирепо огрызался и продолжал своё дело. Женщина перешла к иной тактике. Она начала униженно выманивать Сеньку всякими ласковыми именами. Но и это не помогло. Тогда, распластавшись на полу, она потянулась рукой, и Сенька куснул её. Он очень испугался, потому что ещё никогда в жизни не слыхал такого пронзительного крика.

До самого вечера Сенька просидел под кроватью. Пришла Таня, потом её отец, но в комнату никто не входил, и Сенька подвывал от скуки.

Наконец дверь открылась, и Сенька почувствовал запах той, которая откликалась на имя «Таня», которая ласкала его и кормила разными вкусными вещами.

Кровать ухнула над Сенькиной головой, и он услышал жалобное Танино похлюпывание.

Сенька ждал, что Таня окликнет его, но, так и не дождавшись, сам выполз из укрытия. Он легко и неслышно вскочил на кровать, подполз к девочке на животе и лизнул её лицо. На язык ему попало что-то мокрое и горьковатое. В это время к двери Таниной комнаты подошла та, другая. Сенька выпрямился, глухо зарычал, и шерсть у него поднялась дыбом.

Утром женщина открыла дверь в подъезд, и Сенька убежал.

Сенька никогда ещё не был на улице один и от этого трусил. Он всё время пригибал голову и поджимал хвост. Шёл дождь, и Сенькина шерсть намокла и обвисла. Он забрёл в какой-то незнакомый двор и нашёл закуток в штабелях брёвен.

Тут его увидели двое мальчишек, потому что только мальчишки могли шататься в дождь по таким завалящим местам.

- Смотри, щенок! - сказал один. - Дрожит. Холодно ему.

- Породистый, - ответил другой, - уши висячие.

Сенька понял, что его не обидят, и стал их обнюхивать.

- Я бы взял его к себе, - мечтательно сказал один и вздохнул.

- И я бы взял, - ответил другой и почесал затылок.

Мальчишки повернулись и пошли по домам. А Сенька за ними.

Потом они долго стояли в парадном и смотрели на дождь. Сенька сидел тут же и поскуливал.

- А он умный, уже привык к нам, - снова заметил один.

- Точно, - ответил другой. - Может, мать и не выгонит. Эх, если бы не выгнала!

Он решил попытать счастья, свистнул Сеньке, для храбрости запел песню и отправился домой.

Дожди кончились. Наступило тёплое время. И вот в один из таких хороших солнечных дней Сенька выскочил на улицу. Он теперь часто так делал, когда бывало скучно, гулял во дворе, выбегал на улицу. Постоит у ворот, посмотрит на проходящих людей, загонит кошку на забор, а если увидит собаку, сразу лезет драться. Его так мальчишки воспитывали. Сенька к этому привык и к мальчишкам тоже привык.

Сенька выскочил на улицу и не остался у ворот, как всегда, а побежал вперёд.

Бежал, бежал, потом почему-то свернул во двор, огляделся и узнал. Это был тот самый старый двор, который Сенька никогда не мог забыть.

Сенька бросился вверх по лестнице, прыгая через две ступени, остановился у знакомой двери и стал царапаться, лаять и визжать, пока Таня не открыла дверь.

Тогда он уткнулся ей в колени, повизгивая от радости, облизывая её худенькие руки, ощущая забытое приятное почёсывание за ухом.

Сенька гулял на поводке с папой и Таней. Он нетерпеливо дёргал поводок, когда слышал громкий голос папы и Танин смех.

Вдруг Таня остановилась, посмотрела на бумажку, прикреплённую на столбе, и сказала:

- Папа, смотри, это наш Сенька.

Папа тоже остановился, и они стали рассматривать белую бумажку с приклеенной Сенькиной фотографией. А под фотографией большими печатными буквами было написано:

«Пропала собака, белая с чёрными пятнами, уши висячие, глаза синие, откликается на имя «Бродяга». Очень просим вернуть по адресу…»

Сенька услышал, что разговор идёт о нём, и начал прыгать на столб. Прыгал, прыгал, до бумажки так и не достал и потянул поводок.

А когда пришли домой, Таня взяла бумагу и ручку и сочинила письмо: «Дорогие неизвестные мальчики! Эта собака не ваша, а моя. И зовут её совсем не Бродяга, а Сенька. Сенька убежал из дому, потому что у нас поселилась одна вредная женщина, а теперь мы снова живём с папой вдвоём. А Сенька к нам вернулся сам. И ещё большое спасибо, что вы приютили Сеньку.

Если вы о нём скучаете, то можете в любой день прийти к нему в гости. Наш телефон: 3-18-67. Мы живём совсем близко от вас.

С пионерским приветом Таня».

Вот и вся Сенькина история.