Разносчик пиццы

Глава 1

Дождь разразился внезапно, и в гостиной сразу сильно потемнело. Артур, чиркнув спичкой, зажег огонь и поправил тяжелую бархатную скатерть.

– Лидия! В комнате слишком темно, неси свечи!

Он откинул крышку старинного черного рояля, тронул верхнее ля, пробежал арпеджио по клавишам. Диссонансный аккорд слился с трелью входного звонка.

– Лидия, не надо свечей! Уже, кажется, дали свет.

Филипп, друг Артура и партнер по совместному бизнесу, вошел в прихожую, отфыркиваясь и сдувая с носа капли дождя.

– Чего сидите в темноте? Вся улица ярко освещена, только вы сумерничаете.

Он эффектным жестом выдернул из кармана платок, встряхнул его и аккуратно промокнул лицо.

– Так электричества часов с трех не было во всем районе, авария, должно быть. У тебя что-то случилось? – спросил хозяин.

– Не умеешь ты, Артуша, гостей принимать. Сначала накорми, напои, а потом вопросы спрашивай.

Он снял с плеча невидимую пылинку, придирчиво осмотрел себя в зеркале, и красивое породистое лицо его тут же приняло выражение высокомерия и скуки. Не ожидая приглашения, Филипп прошел в гостиную и с размаху плюхнулся в кресло у камина. Впрочем, приглашения ему и не требовалось. Он был настолько частым гостем в доме, что к нему относились почти как к члену семьи.

– Нет, это же черт знает что за погода! – посетовал Филипп. – Решил прогуляться, по тропинкам Лосиного острова пройтись. Машину специально не стал брать. И ведь было же тепло! Я и оделся почти по-летнему. Главное, успел уже прилично от дома отойти, когда вдруг случился этот безумный дождь. Холодный какой-то, промозглый. Если вообще можно к дождю такой эпитет применить. Но я бы применил. Еще и ветер остервенелый, с ног сбивает. Не хватает только заболеть. Вот, горло уже болит.

Он кашлянул и болезненно поморщился. Артур, зная мнительность друга и его трепетное отношение к своему здоровью, улыбнулся.

– Ничего страшного, сейчас зажгу камин, быстро обсохнешь. Могу даже предложить чашку горячего чая и уютный халат, будешь чувствовать себя как дома.

– Вот это лишнее. У вас тут проходной двор. Это без обид, просто в плане констатации факта: Лидия любит гостей. Наверное, и сегодня, как пить дать, толпу созвала.

– Не преувеличивай.

– Ерунда, ты знаешь, что я прав. Кстати, где она? И Валерии нет. Она дома?

– Жаждешь реванша?

– Не то чтоб очень…

Филипп старательно изобразил скуку, за которой скрывался болезненный интерес. Давний и привычный настолько, что уже не замечался им самим.

– Ну и зачем тогда она тебе? – Артур зажег длинную спичку и направил в дымоход, чтобы прогреть его, перед тем как зажечь камин. – И вообще, что вы с ней не поделили?

– Не люблю ханжей. Вот просто не люблю, и все. Даже не спрашивай, почему.

– Резкая оценка. Возможно, Валерия ее все-таки не заслужила.

Филипп вскочил и нервно забегал по комнате.

– Может быть. А может, и нет! И вообще, я имею право на собственное мнение?!!

– Имеешь, имеешь. Чего возбудился-то? – примирительно сказал Артур. – Но все равно я не понимаю, за что ты так не любишь мою свояченицу.

Филипп затормозил у каминной полки, побарабанил по ней пальцами и вдруг, склонившись, принюхался.

– Странный какой-то запах, не находишь? – буркнул он. – Будто духами пахнет.

– У тебя просто дурное настроение, вот все и раздражает.

Не обращая внимания на его реплику, Филипп нагнулся еще ниже, шумно втянул носом воздух, как поисковая собака, берущая след, и торжествующе воскликнул:

– Вот, от коробки с сигарами дух идет! Ты слышишь, что я тебе говорю? От твоих сигар разит…

– …духами Валерии, – ехидно подсказал Артур.

– Кстати, да. А что, ты тоже почувствовал?

– Нет. Думаю, ты по ней скучаешь, потому что поспорить и поупражняться в остроумии не с кем. Вот тебе и мерещится.

– Глупости. Я хотел как лучше, но делать нечего – курите свою гадость. Сигары не должны вонять женским парфюмом, это противоестественно!

Филипп уселся в кресло, вальяжно развалился в нем и подвинул ноги к разгоравшемуся камину.

Артур пожал плечами.

– Если ты бросил курить, это еще не значит, что и всем остальным табак должен опротиветь.

– Да ради бога! – фыркнул Филипп. – Мне-то что!

Ветер взвыл в каминной трубе, подняв сноп искр, и дрова весело затрещали. Дверь стремительно распахнулась, и в гостиной появилась Лидия.

– Дорого-о-ой, – нараспев протянула она, – звонили Аманда с Максом, они приедут сыграть с нами партию в бри-и-идж. Ты не возражаешь?

– «Блистательна, полувоздушна, смычку волшебному послушна, толпою нимф окружена…» – продекламировал гость.

– Ах, простите, Филипп, я вас не заметила, – Лидия звонко рассмеялась. – Составите нам компанию?

– Знаете ли, я не люблю бридж. Разве что так, понаблюдать… – Он состроил презрительную гримасу.

– А я люблю. Элегантный азарт и легкая гимнастика для ума.

– Вот потому и не люблю. По мне, так лучше что-нибудь помощнее. Шахматы, например. Кстати, Артур, зря я с тобой пари не заключил, сейчас был бы уже обладателем бутылки шампанского.

– Я с тобой спорить бы не стал. И потом, два-три человека – еще не толпа.

– О чем идет речь? – Лидия постаралась задать вопрос беспечно, но в глазах ее отчего-то промелькнула тревога.

– Ничего особенного. Просто Филипп заявил, что у нас сегодня вечером будут гости.

– Ах, это… – Она рассеянно взглянула на маленькие наручные часы и беспечно махнула рукой: – Ну и ладно. Пойду на кухню, посмотрю, чем можно гостей накормить. Кухарку-то я уже отпустила. Отпросилась к давней подруге с ночевкой.

И она, уходя, рассмеялась, а Филипп задумчиво посмотрел ей вслед.

– Что это с ней? Она как-то странно оживлена, не находишь?

– Глупости, Лидия всегда такая. Я даже и не помню, было ли когда-нибудь иначе.

– На кухню, говорит… неужели она научилась готовить? – Филипп скептически усмехнулся.

В этот момент где-то рядом с окном залаяла, подвывая, собака. Ее тоскливый вой подхватили окрестные псы, и он покатил эхом к лесу, устроив настоящую какофонию звуков, способную ввергнуть в уныние человека с нежной и трепетной душой. Но совсем другое дело Филипп. На него это предзнаменование несчастья не произвело ни малейшего впечатления. Напротив, он оживился и, вскочив, подбежал к окну.

– Никак вы наконец собаку завели? Вот это дело, давно пора. Какой она породы?

Он вытянул шею, пытаясь разглядеть воющего пса, но, кроме серых веток, в чернильной мгле ничего не увидел. Тогда он дернул за ручку раму и попытался ее открыть.

– Не надо! – предупреждающе крикнул Артур. – А то пепел из камина по всей комнате полетит.

Филипп разочарованно опустил руку.

– Жаль, не видно. Так какой породы, говоришь? Взрослую уже взяли, решили не заморачиваться со щенком?

– Да нет никакой собаки. Ты же знаешь, Лидия терпеть не может животных в доме.

– Что, совсем никаких? – Филипп вытаращил глаза. – Ну и зря. Не устану это повторять. Ваш дом на отшибе стоит, и лес рядом, – лакомый кусок для маргиналов. А с собакой было бы гораздо спокойней.

Артур устало покачал головой:

– Бесполезно, я даже разговоров на эту тему не завожу. Она злиться начинает.

Оба замолчали, прислушиваясь к собачьему вою, несущемуся со всех сторон.

– Что-то они сегодня не на шутку разошлись.

– Да, странно.

– А вот скажи-ка, – вдруг без всякого перехода начал Филипп, – нравится ли тебе тихая семейная жизнь? Каждый день одно и то же, одно и то же. Скукота.

– Не замечал.

– Значит, ты особенный, мне вот совместная жизнь быстро надоедает. Потому я и не женат. Хотя, не скрою, две попытки окольцеваться были: первый раз бросили меня, второй раз ушел я сам.

– Уж чем-чем, а скукой наш брак не отмечен. И потом, не сочти за занудство, но каждому свое. Кому и уксус сладкий, а кому и халва горькая.

– Могу поспорить.

Возможно, Филиппу вполне удалось бы переспорить Артура, но сделать это он не успел. На пороге гостиной возникла Лидия под руку с тоненькой хрупкой девушкой.

– А вот и мы! Знакомьтесь, это – Эка.

– Что, вот так прям – Эка? Как собака?

– Филипп! Не смейте задирать моих гостей! – Лидия грозно сдвинула брови и погрозила ему пальчиком.

Девушка же, похоже, ничуть не смутилась. Она встряхнула черными густыми кудряшками и засмеялась, обнажив ровные белые зубы:

– Что вы, я не обижаюсь. Даже забавно.

– Хм, забавно ей, – фыркнул Филипп. – А полное имя-то какое? Мама с папой как нарекли?

– Эрикой. Но все-таки лучше – Эка. Мне так комфортнее.

Филипп наклонился и, ухватив стул за ножку, с грохотом проволок его по паркету, придвигая к себе.

– Садитесь, Эка, поближе. Будете исповедоваться.

Она растерянно моргнула и не стронулась с места.

– Не обращайте внимания, – подбадривающе улыбнулся ей Артур. – Филипп иногда бывает страшным занудой. Но в целом он весьма обаятельный человек.

Эрика опять рассмеялась и так мило смутилась, что стала похожа на ребенка. А может быть, этому способствовал ее не слишком высокий рост и свежий цвет лица. В глазах – больших, шоколадно-темных, замешательство вдруг сменилось озарением. Она всплеснула руками, и браслеты на ее тонких запястьях сухо щелкнули.

– Ох, я и растяпа! Лидия, я же тебе подарок принесла! А уже и забыла.

Она быстро расстегнула сумку и достала оттуда небольшую плоскую коробочку, перевязанную атласной лентой.

– Вот, держи.

– Ах, какая прелесть! И что внутри? – Лида нервно и торопливо развязала бант, открыла коробку и восторженно ахнула. – О, какая красота!

Филипп старательно вытянул шею, но Лидия ехидно ухмыльнулась и демонстративно повернулась к нему спиной, заслоняя собой картину. Тогда он встал и не менее демонстративно заглянул ей через плечо.

– Солнце, небо и кроваво-красные маки, – саркастически прокомментировал он. – Тривиальная бесхитростность.

– Море цветов на горной поляне, роковая страсть, скрывающаяся за безмятежностью… Это восхитительно, великолепно! Но откуда ты узнала, что я люблю маки, Эрика? – Губы Лидии источали патоку, синие глаза светились от счастья. Казалось, эта картина – то, о чем Лидия не могла и мечтать.

Филипп, уже почти дошедший до своего кресла, повернулся и с удивлением посмотрел на Лидию. Маки – единственные цветы, которые она не выносит. Он хорошо это знал.

– Признаться, я и сама их люблю, – смущенно улыбнулась Эрика. – Наверное, это говорит о сходстве наших натур?

– Картина как картина, – фыркнул Филипп, – ничего особенного. Не шедевр.

Эрика порозовела:

– Эту картину написала я. Воспоминание о лучших днях в моей жизни, времени, когда я по-настоящему была счастлива. Я хотела, чтоб вы это поняли. Наверное, мне это не удалось.

Она пожала плечами и грустно засмеялась. Филипп собирался что-то добавить, но Артур бросил на него такой испепеляющий взгляд, что он поперхнулся.

– Простите, Эрика. Картина и в самом деле хороша, просто я…

Он замялся, подбирая слова.

– На самом деле он хотел сделать гадость мне, – засмеялась Лидия. – Ты, Эрика, здесь совершенно ни при чем.

Филипп внимательно посмотрел на нее, потом повернулся к Эрике и кивнул:

– Ну, где-то так. Простите. Вышло по-дурацки.

Он сел в свое кресло у камина и затих, пытаясь разобраться в собственных мыслях. В самом деле, последнее время Лидия изрядно раздражала его. Он постоянно ловил себя на мысли, что ему хочется сказать ей колкость, и хотя чаще он все-таки сдерживался, иногда его прорывало.

«Нехорошие желания, согласен, – думал он, – когда-нибудь это должно было произойти: досадный ляп, как сегодня. Обидел ни за что ни про что хорошего человека».

Он бросил быстрый взгляд в сторону Эки. Миниатюрна и мила. Массивные браслеты на тонких запястьях и экзотический наряд, напоминающий, что уже наступило лето, а значит, и пора отпусков. Бледное одухотворенное лицо с тонкими чертами и непослушная копна темных волос.

– Чем занимаетесь, Эрика? – спросил он нарочито небрежно.

Она тихо засмеялась:

– Дрессирую собак.

– Правда, что ли?!!

– Шучу.

– Оригинально. И что делаете на самом деле?

– Эка работает со мной в театре, – вмешалась Лидия.

– О, так вы служитель Мельпомены! Что ж вы сразу не сказали, к актрисам у меня отношение особое, им я прощаю все.

– Я костюмер. Это гораздо прозаичнее, так что придется мне довольствоваться вашим обычным отношением.

В этот момент в гостиную стремительно вошла высокая стройная женщина, затянутая в черный шелк. Она кинула мимолетный взгляд на Филиппа, поглощенного беседой с Эрикой, и, обернувшись к двери, громко сказала:

– Миша, ну где ты там? Не стесняйся, проходи. Верно, не первый раз в гостях, пора бы уж и привыкнуть.

На пороге появился крупный лысоватый мужчина в слегка помятом льняном пиджаке и с двумя пакетами снеди в руках. Грубые, простоватые черты его лица на первый взгляд казались лишенными обаяния, но стоило ему улыбнуться, как впечатление тут же переменилось. Лицо его стало не только привлекательней и добрей, оно озарилось внутренним светом, и он стал похож на рождественского Деда Мороза.

– Познакомьтесь, это друг моей сестры, Михаил, – Лидия счастливо засмеялась. – Друг недавний, но, насколько я могу судить, – верный.

– Спасибо, голубушка, за представление. Не сочтите за труд, распакуйте продукты, – он поставил на стол два пакета. – Это мой скромный вклад в благородное дело сервировки стола к ужину.

– Ой, что вы, Миша! – всплеснула руками Лидия. – Мне даже как-то неловко. В самом деле, не надо было!

– Лидушка, не могу же я очаровательную хозяйку заставить у плиты стоять.

– Ты кого имеешь в виду? – обернулась Валерия. – Ее?! Да когда она там стояла? И вообще, у нас кухарка есть.

– Видишь ли, дорогая, кухарку я уже отпустила. – Лидия изобразила улыбку, но глаза ее при этом остались холодными и злыми.