Ничего собой не представляет, а туда же – цену набивает.
Не сказать, что меня это взбесило, но из колеи выбило точно. Я опешил, даже растерялся. Замухрыга какая-то – серая, невзрачная, мелкая, – радоваться должна, что на нее вообще кто-то внимание обратил, а она нос задрала, еще и послала меня подальше.
Весь настрой сбила. Хотя… Кажется, азарта только прибавилось.
– Мне нужно идти! – Девчонка дернула плечом, и пиво, которое я держал в руках, полилось через край.
– Не спеши! – Недолго думая я отбросил стаканы на траву. – Я тебя не отпускал.
Она отвлеклась, провожая взглядом стаканчики, упавшие на газон, и я воспользовался моментом – схватил ее за предплечья двумя руками. Клянусь, в эту секунду жалкая ботаничка посмотрела на меня с вызовом. Ее глаза сверкнули самой настоящей злостью. И для меня это было… непривычно. Обычно те, кто прикидывался недотрогами, были не в состоянии скрыть удовольствие от того, что их лапали «против их воли».
– Слушай, ты, кем бы ты себя ни возомнил… – Девчонка запнулась, потому что я к ней наклонился. Близко – к самому лицу. Сам от себя не ожидал, что могу так сделать. И едва не задрожал от этой опасно цепляющей близости.
– Как тебя зовут?
Она вся сжалась.
Ежиха, звучало в голове, Страшила. Именно так обидно называли ее утром.
– Как зовут? – повторил.
Вцепилась руками в свои авоськи. Губы поджала. Могла бы и не стараться, отчаянно строя из себя неприступную крепость. Все они на самом деле одинаковые: продажные, доступные, легкомысленные дешевки. Рискни перед такой открыться, и с радостью укусит тебя побольнее при первой же возможности.
– Настя, – проблеяла она, словно пытаясь своим писклявым голоском меня разжалобить.
И звук ее голоса, и имя это – какое-то хрупкое и излишне нежное, во мне такую острую горечь вызвали, которая в одну секунду по венам ядовитой тоской разлилась.
Разозлился еще сильнее. На нее – за взгляд этот невинный. И на себя – за то, что так на него реагирую. Поддаюсь. Ведусь. Будто верю, что есть в ней что-то настоящее, непритворное – в глазах этих серовато-голубых. Почему так больно царапает где-то внутри, стоит только в них посмотреть?
– Послушай, Настя! – Мне даже вдохнуть было больно в такой близости от ее лица, но я все же сделал над собой усилие и попытался обворожительно улыбнуться. – Я надолго тебя не задержу. – Заметил, как она вздрогнула, и ее ресницы испуганно задрожали. – Эй, да не съем я тебя, расслабься.
– Мне нужно идти, – сказала тихо.
Я легонько ее встряхнул.
– Тебе не нравится вечеринка?
Честно сказать, она вообще не была похожа на завсегдатая подобных мероприятий. Смотрела по сторонам затравленно, вздрагивала от громкого звука. Да еще и одета была в обычной своей манере – в шмотки, позаимствованные у бабуси или деревенской мамаши, нелепые, старомодные и явно дешевые.
Я наслаждался произведенным на нее впечатлением и хотел продлить это ощущение как можно дольше. Мне нравилось, как в ее переполненных ужасом глазах сочетались и страх, и гордость одновременно. Это возбуждало.
– Пусти! – ботаничка попыталась отстраниться.
– Я тебя надолго не задержу, вот увидишь. Мне просто нужна твоя помощь.
– Гай! – снова этот отвратительный голос за спиной. Тим Левицкий.
– Что тебе? – обернулся.
Я по-прежнему не отпускал Ежиху.
– Если эта милашка не согласна, оставь ее мне.
Я усмехнулся лишь уголками губ:
– Ты все еще здесь, Тим?
Он прищурился. Меня всегда бесила его кривая ухмылка, и, клянусь, я быстро стер бы ее с его лица, если бы моя сестра не повела себя как последняя шлюха, спутавшись однажды с этим придурком.
– А куда я денусь? – Он пошатнулся, пьяно улыбаясь. – Хочу взглянуть на твою дуэль с Кирюсиком. Не знаю, с чего вы закусились и кого делите, но с удовольствием посмотрю, как ты уделаешь моего бывшего лучшего друга.
У меня будет еще возможность, чтобы разобраться с Левицким, поэтому я мысленно приказал себе остыть.
– Хорошо. – Я снова посмотрел на ботаничку. Ловким движением вырвал из ее рук небольшой пластиковый чемоданчик и пакет. Интересно, что в нем? Опять книжки? Почему она с ними никогда не расстается? Обернулся и передал вещи Тиму:
– Отнеси в дом, ладно?
Тот нехотя развернулся и направился к крыльцу.
– Отдай! Это мое! – метнулась девчонка, но я ее удержал.
Настя уставилась на меня с ненавистью и отвращением:
– Куда этот козел поволок мои вещи?
– Тише, малышка, тише! – я попытался ее успокоить, обхватив за локти и бесцеремонно притянув к себе. – Я их верну после того, как ты мне немного поможешь.
Она будто поняла, что находится в безвыходном положении. Дернулась и затихла. Боязливо оглянулась по сторонам. Толпа расступалась, оставляя нас в центре круга.
– Это просто состязание, – шепнул я ей на ухо. – Мы меряемся силой. От тебя требуется посидеть у меня на шее и побыть хорошей девочкой. Если наша команда выиграет, я тебя отпущу.
– Хочешь, чтобы надо мной опять все смеялись? – Девчонка не ждала ответа. Она была в этом стопроцентно уверена. Думала, что я над ней издеваюсь. Ее трясло, да так, что захотелось пожалеть. – Решил второй раз за день выставить меня идиоткой?
Ее голос дрожал, когда она шептала мне это в ухо.
– Нет! – ответил я твердо и прижал к своей груди ее руку. – Пока ты со мной, никто не посмеет над тобой смеяться. Обещаю!
– Иди к черту! – процедила она, вырываясь из моих объятий.
– Поздно, – прошептал я, крепко удерживая ее запястье.
Кто-то направил на нас свет.
– Итак, – из толпы вышел Денис. Он отхлебнул пива и даже присвистнул, увидев рядом со мной ботаничку: – Я вижу, все нашли себе пары.
Ослепленная светом, Настя смущенно опустила лицо.
– Давай без лишнего базара! – попросил я.
– Хорошо. Вставайте, – друг указал на пространство перед собой. – Правила, как всегда, просты: приседаете лицом друг к другу, девушки сидят на ваших плечах. Кто первым сдается, тот проиграл. Все понятно?
– Да, – ответил Кирилл.
– Да, – кивнул я.
Мой соперник воинственно дернул плечами. Этот жест меня раззадорил. Посмотрев на стоящую подле него девицу, я скептически ухмыльнулся: он выбрал самую тощую напарницу, какую только смог найти среди пришедших на вечеринку. Хитро!
Я повернулся к своей напарнице, на ней лица не было. Она не понимала, что происходит, и все еще пыталась вырваться. Уперлась руками в мою грудь в безуспешной попытке оттолкнуть и еще чаще захлопала глазами.
– Эй, Настя. Настя! – Я взял в ладони ее маленькое личико. – Посмотри на меня. Ну ты чего? Мы их уделаем.
– Это кто у него там? – пискнул знакомый голосок из толпы. Лидка. Вот же стерва. – Ого! Страшила, что ли? Да ла-а-дано!
Я повернулся и посмотрел на нее гневным взглядом.
Настя тоже посмотрела в ту сторону, откуда раздался голос, и решительно выдохнула:
– Ладно, Гай, я согласна.
– Ты знаешь, как меня зовут? – усмехнулся я.
Она облизнула губы, повернулась и стойко выдержала мой взгляд:
– Только попробуй облажаться.
– Чего? – я прямо-таки опешил.
Она бросила короткий взгляд на наших соперников, встала на цыпочки и шепнула прямо мне в ухо:
– Если ты проиграешь ему, то над тобой все будут ржать, а не надо мной, усек? Так что лучше сдохни, но выиграй!
Я не смог разобраться, что это было – внезапно охватившая меня ярость от ее дерзкого поведения или радость от того, что она вдруг согласилась, но улыбнулся.
– Ну что ж, постараюсь не сдохнуть.
Как она вообще могла во мне сомневаться?
Я быстро снял рубашку и накинул девчонке на плечи:
– Надевай, не на землю же бросать.
Она неуклюже продела руки в рукава и пошатнулась, словно теряя сознание.
– Эй, ты чего? – Меня умиляло, как эта кроха злилась. – Ежа? Тебе плохо, что ли?
У нее щеки раздулись от возмущения, одуванчиковые волосы еще сильнее распушились, а брови гневно сошлись на переносице, заставив ярче сиять большие голубые глаза.
– Кто? – подалась она вперед. Хотела ухватиться за меня, да только руки полностью скрылись в длинных рукавах моей рубашки. И прошипела: – Как ты назвал меня?
– Тише, тише, – выдохнул ей в ухо, подтягивая к себе, – все на нас смотрят. Я думал, тебе понравится. Это же ласково.
– Не смей меня так больше называть!
– Готовы?
– Да, – поспешно отозвался я.
– Еще раз обратишься ко мне не по имени, – предупредила малявка, закатывая рукава моей рубахи, – и тебе придется вместо меня тягать свою толстозадую подружку.
– Это какую?
– Вон, – она кивнула в сторону Лидки, стоящей на краю образованного круга со стаканчиком в руке и с застывшей на лице недовольной миной.
– Лидку, что ли?
– Ее самую.
– Да какая ж она мне подружка? Я свободен.
– Судя по ее физиономии, она так не думает. – Настя покосилась в ее сторону и поморщилась: – Если у меня будут проблемы, ты, мажорчик, ответишь своей головой.
– Кто? – усмехнулся я. – Как ты меня назвала?
– Лучше разомнись как следует, чем языком чесать, – с деловым видом предложила напарница. – Что-то твой соперник бодрее тебя выглядит.
– Шутишь?
– Вообще-то, он спортом занимается. И на занятия боксом трижды в неделю ходит. Это, если что, я тебя предупреждаю. Мало ли ты с ним в рукопашную полезешь – так Кирилл тебя в два счета вырубит.
– Слушай, кнопка, ты, вообще, за чью команду? – Я ощутил, что мое самолюбие сейчас больно уязвили. – Откуда ты про него столько знаешь? Я начинаю ревновать.
– Если честно, у него гораздо больше шансов, чем у тебя. Без обид, Гай. Если бы нужно было выбирать из вас двоих, то…
– Понял! – Я шумно выдохнул, приседая, чтобы она взобралась на мои плечи. – Ты просто хотела меня разозлить, и тебе это удалось.
– Вообще-то, это чистая правда. – Под дружный свист Настя аккуратно устроилась на моих плечах. – И Кирилл гораздо симпатичнее тебя. Не знаю, куда девчонки смотрят и что они такого в тебе находят…
Ее руки блуждали по моему телу, выбирая место, где лучше ухватиться. Пальчики скользили по шее, щекотали за ушами, путались в волосах и наконец ухватились за подбородок.
– Ай! Ой! – доносилось сверху.
– Осторожнее, Ежа, глаза мне не выцарапай! – мотнул я головой, поднявшись на ноги.
Маленькие пальчики вцепились в челку.
– Еще. Раз. Назовешь. Меня… – Девчонка была невесомой, но ерзала будь здоров.
Но стоило только схватить ее за колени, как она замерла. По моему телу побежали, сменяя друг друга, волны жара и холода. Мгновенная реакция на ее тепло и тяжесть. Дух захватило от ощущений – невероятно приятных, надо заметить. И даже то, как на нее, сидящую на моих плечах неуклюжую ботаничку, все сейчас смотрели – раскрыв от удивления рты, мне жутко нравилось. Это прибавляло сил.
Я казалась себе ужасно жалкой, посмешищем. И все-таки – вопреки мольбам внутреннего голоса и здравому смыслу – поддалась на уговоры Гая. А еще, чего уж там, так захотелось позлить Лидку, которая чуть не лопнула, увидев меня рядом с ним.
Гай не проиграет! Он крепкий, а какие у него мускулы! И весь он такой… Я чуть сознание не потеряла, когда он скинул рубашку и небрежно набросил на меня. Принялась болтать что попало, опьяненная его запахом, и пялилась как завороженная на голый торс.
Слишком красивый и мощный. Я была не в силах отвести взгляд. Когда его губы, чувственные и мягкие, расплывались в торжествующей ухмылке, он был неотразим. И становилось понятно, как у него получалось подчинять себе девиц. И меня в два счета очаровал, чего уж тут!
А когда пришлось взобраться на его широкие плечи, я, сведенная с ума его парфюмом и запахом терпкого мужского пота, медленно погрузилась в безумие – трогала дрожащими руками его волосы и шею. Нагло и беспардонно пользовалась тем, что нужно было ухватиться за него покрепче. И, кажется, совершенно потеряла голову.
– Поехали! – раздался голос Дэна.
– Раз! – начала дружно отсчитывать толпа.
– Мамочки! – пискнула я.
Гай опустился на корточки и встал так легко, словно я ничегошеньки не весила. Только его мышцы напряглись, туго перекатываясь под кожей.
– Два!
Кирилл покраснел, распрямляя ноги, но все-таки поднял девушку.
– Три!
Я опускалась и поднималась вместе с Гаем, ощущая каждой клеточкой его движение, слушая сквозь свист и крики окруживших нас людей его дыхание. Что будет, когда все это закончится?
– Двадцать!
Я закрыла глаза, погружаясь в его мускусный запах и наслаждаясь ощущением его близости.
– Сорок!
Рома покачнулся, но все-таки удержал равновесие. Его руки едва ощутимо задрожали, дыхание стало прерывистым. Ему было трудно, но я никак не могла ему помочь. Его соперник приседал все медленнее и разгибался уже с трудом.
– Пятьдесят!
Почти касаясь носом мягких волос Романа, я прошептала:
– Не сдавайся!
– И не думал, – соврал он, сильнее впиваясь в мои ноги пальцами.
– Пятьдесят пять!
Я чувствовала, как мышцы Гая налились железом – они почти звенели, как струны. Я закусила губы, словно это могло ему помочь, а мое тело тем временем прошивали яркие молнии.
– Шестьдесят!
С замиранием сердца я вслушивалась в хриплое дыхание Ромы и не знала, как реагировать на охватившие меня вдруг чувства. Я словно ощутила его пробуждение: из-под маски холеного красавца вырвалось что-то дикое, неукротимое, настоящее, живое.
– Шестьдесят пять!
Во рту у меня пересохло, голова кружилась, пальцы покалывало от прикосновений к его коже.
– Все! – Чей-то радостный возглас вернул меня к реальности. – Победа!
Противник был повержен! Только убедившись, что Кирилл стоит на четвереньках, тяжело дыша, а его напарница уже прогуливается рядом, Рома остановился. С его губ сорвался длинный стон – не то рык раненого зверя, не то радостный всхлип. Только через пару секунд я поняла, что это был смех. Он медленно опустился на колени и позволил мне слезть.
Ему аплодировали. Не зная, как себя вести, я робко отошла в сторону.
– Поздравляю, Рома! – Отделившаяся от толпы Лида буквально впорхнула в его объятия, стоило только Гаю подняться на ноги.
Она обвила его руками и беззастенчиво прижалась к влажной груди.
Я отвернулась. Это было очень… отрезвляюще. Просто игра. Просто напарница. Одна из тех, чье имя он и не вспомнит. Потоптавшись на месте, я побежала прочь. Нужно найти Пашу и мои вещи.
– Настя! – голос Гая заставил меня вздрогнуть.
Я обернулась. Та же ухмылка. Она снова заняла свое законное место. Но он хотя бы помнил мое имя. Хотя зачем это мне? И ему?
– Что-то еще? – спросила я, пытаясь казаться равнодушной.
Но оставаться хладнокровной, глядя на его мощную грудь, покрытую капельками пота, было невозможно…
– Ага! – Он улыбнулся, и это подействовало как выстрел в сердце. – Рубашку не хочешь отдать?
– Конечно! – спохватилась я.
Стянула с себя его рубашку и протянула. А Гай перехватил мою руку и крепко сжал.
– Вот так просто уйдешь? – спросил он, приблизившись к самому лицу.
Я сглотнула комок в горле.
– А надо было спросить у тебя разрешения? – Попыталась выдернуть руку, но Гай не спешил отпускать.
Его глаза будто пытались прожечь во мне дыру.
– Я еще не все тебе сказал.
– Например?
– Не знаю! – он пожал плечами, придвинулся еще ближе. – Например, что ты красивая.
Я рассмеялась. Неужели он думает, что я глупа настолько, что на меня подействуют эти примитивные уловки?
Но Роман был серьезен. Смотрел на меня, сжав челюсти так сильно, что по его лицу гуляли желваки.
– Отпусти! – попросила я, чувствуя дрожь, пробирающую до костей.
– Не хочу! – ответил он.
– Отпусти ее! – вмешался вдруг кто-то.
Это прозвучало как угроза – отрывисто и сухо. Но даже это не заставило Гаевского разжать пальцы. Он просто не реагировал. Даже не посмотрел в сторону говорившего.
Тогда мне пришлось повторить:
– Отпусти!