Разрушенная судьба. История мира глазами мусульман

2. Хиджра

В конце VI столетия христианской эры на побережье Аравии процветало множество городов, очагов торговли и коммерции. Арабы скупали товары в портах Красного моря, а затем везли их верблюжьими караванами через пустыню в Сирию и Палестину: так перевозили пряности, ткани и другие товары на продажу. Караваны ходили на север, на юг, на запад и на восток, так что арабы знали всё и о христианском мире и его идеях, и о Зороастре и его идеях. Среди арабов жило множество иудейских племен: они поселились здесь после того, как были изгнаны римлянами из Палестины. И арабы, и евреи были семитами и возводили свое происхождение к Аврааму (а через него к Адаму). Арабы считали, что происходят от Измаила, сына Авраама и его второй жены Агари. Истории, которые обычно связывают с Ветхим Заветом – Адам и Ева, Каин и Авель, Ной и его ковчег, Иосиф в Египте, Моисей и фараон и прочее – были частью и арабской традиции. Хотя большинство арабов в это время были язычниками-политеистами, а иудеи оставались решительными монотеистами, за исключением этого в том, что касалось культуры и образа жизни, эти две группы были практически неразличимы: иудеи в этом регионе говорили по-арабски, и их племенная структура очень напоминала арабскую. Некоторые арабы были кочевниками-бедуинами и жили в пустыне, другие обитали в городах. Мухаммед, Пророк ислама, родился и вырос в космополитическом городе Мекка близ побережья Красного моря.

Жители Мекки торговали всем на свете; но самым крупным и престижным их бизнесом была религия. В Мекке имелись храмы, по меньшей мере, сотни языческих божеств с именами вроде Хубал, Манат, Аллат, аль-Узза или Фальс. В город стремился мощный поток паломников, желавших посетить здесь храмы, исполнить ритуалы, а заодно и подзаработать; так что Мекка обладала развитой туристической инфраструктурой – гостиницами, тавернами, лавками, всевозможными услугами для пилигримов.

Мухаммед родился около 570 года. Точная дата нам неизвестна, поскольку в то время никто не обратил на него особого внимания. Отец его был бедняком и умер, когда Мухаммед был еще во чреве матери, оставив жену буквально без гроша. Затем, когда Мухаммеду было всего шесть лет, умерла и его мать. Хоть он и относился к курайшитам, одному из самых могущественных племен в Мекке, это мало ему помогало, поскольку Мухаммед принадлежал к одному из беднейших кланов этого племени, Бану («дом» или «клан») Хашим. Есть ощущение, что мальчик рос, остро чувствуя себя сиротой без роду, без племени. Впрочем, он не был брошен на произвол судьбы; его взяли на попечение близкие родственники. Сперва мальчик жил с дедом, а после его смерти – с дядей Абу Талибом, который вырастил его как сына. Однако факт, что в рамках своей культуры мальчик был никем – и за пределами дома дяди, быть может, сталкивался с презрением и пренебрежением, выпадавшим на долю сирот. Детство заронило в нем семя глубокого сострадания к вдовам и сиротам, пронесенного через всю жизнь.

Когда Мухаммеду было двадцать пять, богатая вдова-купчиха по имени Хадиджа наняла его, чтобы он водил ее караваны и вел ее дела. В целом арабское общество было не слишком благосклонно к женщинам, однако Хадиджа унаследовала состояние своего мужа; и то, что ей удалось его сохранить и приумножить, говорит о незаурядном уме и силе духа. Взаимное уважение и привязанность привели Мухаммеда и Хадиджу к браку; их супружеский союз, связанный теплыми чувствами, просуществовал четверть века, до смерти Хадиджи. И хотя Аравия была полигамным обществом и мужчине здесь редко случалось иметь всего одну жену – вплоть до смерти Хадиджи Мухаммед больше не женился.

Как видим, став взрослым, прежний сирота оказался весьма успешен и в деловой, и в личной жизни. Он заработал себе репутацию искусного переговорщика, и спорящие нередко приглашали его рассудить их спор. Однако, приближаясь к сорока годам, Мухаммед начал страдать от того, что мы назвали бы кризисом среднего возраста. Его беспокоил смысл жизни. Оглядываясь вокруг себя, он видел богатое, процветающее общество; но среди этого всеобщего преуспеяния питались скудной милостыней вдовы и голодали сироты. Почему так происходит?

Мухаммед завел привычку время от времени удаляться в пещеру на горе и там предаваться размышлениям. Там однажды и настиг его опыт, точная суть которого остается тайной, поскольку до нас дошли об этом разные истории – быть может, основанные на том, как по-разному рассказывал об этом сам Мухаммед. Установившаяся традиция гласит, что ему явился ангел Гавриил. Согласно одному преданию, Мухаммед рассказывал, что уснул и, проснувшись, обнаружил на себе «шелковое покрывало с какими-то надписями»[8]. По наиболее распространенной версии, это была личная встреча, разговор, произошедший, когда Мухаммед, размышляя в глубокой тьме пещеры, вдруг ощутил чье-то мощное и пугающее присутствие: кто-то еще был в пещере с ним рядом. Вдруг он почувствовал, как кто-то схватил его сзади, да так, что он не мог дышать. А затем раздался голос – голос, который Мухаммед не столько слышал, сколько ощущал всем телом; и он приказал: «Читай!»

Мухаммед как-то сумел выдавить из себя, что не умеет.

– Читай! – снова приказал голос.

И снова Мухаммед отвечал, что не умеет, да и не понимает, что читать; но ангел – голос – импульс – вновь прогремел у него в мозгу и в сердце: «Читай!» И Мухаммед ощутил, как в сердце его рождаются слова, исполненные грозного величия, и начал читать:

Мухаммед спустился с горы, дрожа от страха, думая, что, должно быть, им овладел джинн – злой дух. Выйдя из пещеры, он ощутил присутствие, наполняющее мир до самого горизонта. Согласно некоторым рассказам, он увидел свет, имеющий форму или образ человеческий, но от этого еще более грозный и пугающий. Дома он рассказал о случившемся Хадидже, и та заверила мужа, что он в здравом уме, что ему действительно явился ангел и что он призван служить Богу. «Я верю в тебя», – сказала она. Так Хадиджа стала первой последовательницей Мухаммеда – первой мусульманкой.

Сперва Мухаммед проповедовал лишь близким родственникам и друзьям. Некоторое время новых откровений не было, и это его угнетало: ему казалось, что он потерпел неудачу. Но затем откровения начали являться снова. Постепенно Мухаммед стал рассказывать о своих откровениях всё чаще и всё более открыто, пока наконец не начал проповедовать по всей Мекке: «Есть лишь один Бог, подчинитесь его воле, или будете обречены на ад!» – и уточнял, что значит подчиниться воле Божьей: бросить разврат, пьянство, оставить жестокость и тиранию, уделять внимание бедам кротких и нищих, помогать беднякам, быть справедливыми и, несмотря ни на что, стремиться к высшему благу.

Среди множества храмов в Мекке была одна почитаемая святыня – храм кубической формы, в фундаменте которого был один отполированный черный камень, как говорили, давным-давно упавший с небес, быть может, метеорит. Этот храм назывался Кааба, и в местных преданиях говорилось, что возвел его сам Авраам с помощью своего сына Измаила. Мухаммед считал себя потомком Авраама и знал о его бескомпромиссном единобожии. На самом деле Мухаммед не думал, что учит чему-то новому: он считал, что лишь обновляет то, чему учил Авраам (и бесчисленные другие пророки), поэтому проповедовал в Каабе. Этот храм, говорил он, должен стать единственным в Мекке – храмом Аллаха.

«Аль» – по-арабски определенный артикль, а «лах», стяженная форма от «илах», означает «бог». Итак, Аллах – это просто «Бог». Вот ключевая мысль ислама: Мухаммед говорил не о каком-то «том боге» или «этом боге». Он не говорил: «Верьте в бога, именуемого Лах, ибо он – сильнейший и величайший из богов», не говорил даже, что Лах – единственный истинный бог, а все остальные – ложные. Можно думать нечто подобное и всё равно представлять себе Бога как отдельное существо, обладающее сверхъестественными силами, может быть, кого-то вроде Зевса – могущественное существо, которое наслаждается бессмертием, способно одной рукой поднять сотню верблюдов, и нет на свете второго, подобного ему. Такова будет вера в одного бога. Но Мухаммед предлагал нечто иное и более возвышенное. Он учил: есть один лишь Бог, всё охватывающий, всё включающий в себя, слишком универсальный, чтобы связывать его с какими-то конкретными образами, атрибутами, ограничениями. Есть один лишь Бог, а всё прочее – Его творение: эту весть нес он всем, кто был готов слушать.

Лидеры делового мира Мекки начали ощущать в проповеди Мухаммеда угрозу, поскольку делали хорошие деньги на религиозном туризме; если эта идея единого Бога укоренится, страшились они, поклонники всех иных богов перестанут посещать Мекку, и их бизнес рухнет. (По иронии судьбы, в наше время более миллиона людей приезжают в Мекку каждый год, чтобы поклониться Каабе: этот ритуал стал самым многолюдным ежегодным собранием на земле!)

Кроме того, большие деньги делались в Мекке на выпивке, игорных притонах, проституции и тому подобных развлечениях, и местные коммерсанты не желали терпеть человека, выступающего против того, что принесло им богатство – пусть у него и была всего горстка последователей, и многие из них ничтожные бедняки или рабы. Впрочем, надо сказать, не все из них были ничтожными бедняками и рабами: были среди них богатые и уважаемые купцы Абу Бакр и Усман, а скоро в их число вошел великан и силач Умар, прежде злейший враг Мухаммеда. Тенденция была тревожная.

На протяжении почти двенадцати лет Абу Талиб, дядя Мухаммеда, защищал его от любой критики. По убеждению большинства мусульман, сам Абу Талиб так и не обратился в ислам, но защищал племянника из личной преданности и любви – и слово его имело вес. Хадиджа также всегда оставалась на стороне мужа, и ее поддержка была для него бесценна. Однако в один ужасный год оба самых дорогих для Мухаммеда человека, дядя и жена, скончались, оставив его беззащитным перед врагами. В этом же году семеро старейшин племени курайшитов решили убить Мухаммеда во сне и так избавиться от смутьяна, наносящего ущерб экономике. Возглавил заговор один из нескольких дядей Мухаммеда. В сущности, все семеро заговорщиков приходились Мухаммеду родственниками, но это не смягчило их решимость.

По счастью, Мухаммед вовремя узнал о заговоре и вместе с двумя близкими друзьями придумал, как ему противостоять. Один из этих друзей был его двоюродный брат Али, подросток, которому вскоре предстояло жениться на дочери Мухаммеда Фатиме и стать Пророку зятем. Другой – его лучший друг Абу Бакр, первый последователь Мухаммеда за пределами семейного круга и ближайший его советчик, которому скоро предстояло стать Мухаммеду тестем.

Пророк уже встречался с посланниками из Ясриба, еще одного города близ побережья Красного моря, в двухстах пятидесяти милях к северу от Мекки. Этот город был не торговым, а скорее сельскохозяйственным – и страдал от постоянных конфликтов, ибо его населяли представители нескольких враждующих племен. Жители Ясриба хотели, чтобы какой-нибудь посторонний человек, честный и справедливый, приехал и стал модератором на переговорах между племенами; они надеялись, что, если уступят такому человеку судебную власть, он сможет принести в город мир. У Мухаммеда была репутация справедливого и умелого модератора, он уже играл подобную роль в нескольких серьезных спорах, так что ясрибцы решили, что этот человек им подойдет. Несколько жителей Ясриба посетили Мекку, чтобы увидеться с Мухаммедом, и были им совершенно очарованы. Они обратились в ислам и пригласили Мухаммеда приехать в Ясриб и стать судьей в их бесконечных спорах, чтобы принести городу мир; и Пророк согласился.

Убийство Мухаммеда было назначено на сентябрьскую ночь в 622 году н. э. Этой ночью Пророк и Абу Бакр бежали в пустыню. Али потихоньку лег в постель Мухаммеда, чтобы казалось, что он все еще здесь. Убийцы, ворвавшись и обнаружив в постели Али, пришли в ярость, однако пощадили мальчика и отправили за Пророком отряд преследователей. Мухаммед и Абу Бакр успели добраться лишь до пещеры неподалеку от Мекки; однако легенда гласит, что, стоило им туда войти, как паук заплел вход в пещеру своей паутиной. Преследователи, проходя мимо, увидели эту паутину, рассудили, что в пещере никого быть не может, и пошли дальше. Мухаммед и Абу Бакр спокойно добрались до Ясриба, куда к тому времени уже переселились некоторые последователи Мухаммеда, а вскоре к ним присоединились и остальные. Большей части этих переселенцев из Мекки пришлось бросить дома и всё свое достояние, порвать с другими членами племени и даже с собственными семьями, отказавшимися обращаться в ислам. Но, по крайней мере, теперь они были в безопасности – и более того, жили в городе, куда их вождя Мухаммеда пригласили для исполнения высшей власти, для того, чтобы стать арбитром в спорах между враждующими племенами.

Верный своему обещанию, Мухаммед сел за стол переговоров между племенами и предложил им заключить договор – так называемый Мединский пакт. В договоре было сказано, что город становится конфедерацией, каждому племени предоставляется право жить по своей вере и обычаям, однако все горожане подчиняются законам, призванным хранить мир. Свои внутренние дела члены племен разбирают сами, согласно своим обычаям, а суд в межплеменных распрях переходит к Мухаммеду. Важнее же всего, что все подписавшие договор, как мусульмане, так и немусульмане, поклялись вместе с остальными защищать Медину от внешних врагов. Этот документ называют первой письменной конституцией, хотя в сущности это было, скорее, многостороннее соглашение.

Кроме того, Мухаммед поставил по одному мусульманину из Ясриба наставлять каждую семью мусульман из Мекки и помогать им. Местный должен был принять приезжих у себя дома, помочь им укорениться на новом месте и начать новую жизнь. С тех пор мусульмане из Ясриба начали называться «ансарами», то есть «помощниками».

Изменилось и название города. Ясриб стал Мединой, что означает просто «город» (сокращение от выражения «город пророка»). Переселение мусульман из Мекки в Медину стали называть Хиджра. Дюжину лет спустя, когда мусульмане создали собственный календарь, они начали отсчет времени от этого события, чувствуя, что Хиджра знаменовала собой поворотный пункт истории и их судеб, момент, разделивший все время на «до Хиджры» (д. Х.) и «после Хиджры» (п. Х.).

Некоторые религии отсчитывают свое основание с даты рождения основателя, другие с даты его смерти, третьи – с ключевого момента просветления своего пророка, его главной встречи с Богом. В буддизме, например, исходным считается момент, когда Сиддхартха Гаутама, сидя под деревом бодхи, достиг просветления. Христианство приписывает ключевое религиозное значение смерти и воскресению Христа (а также его рождению). Ислам, напротив, уделяет рождению Мухаммеда мало внимания. Я вырос мусульманином, но не знал, когда он родился, поскольку в Афганистане эта дата никак специально не отмечалась. В некоторых других странах, как в Египте, этот день отмечается – однако ничего похожего на христианское Рождество, никакого «Рождества Мухаммеда» в исламе нет.

Ночь откровения в пещере для благочестивых мусульман стала священным праздником: ее называют Ночью Силы, Лейлат аль-Кадр, и выпадает она обычно на двадцать седьмой день Рамадана, месяца поста, или близко к нему. Но в историческом календаре мусульман это событие произошло за десять лет до истинного начала новой эры – Хиджры.

Почему же сделался так важен переезд из одного города в другой? Хиджра занимает среди событий мусульманской истории такое почетное место, поскольку знаменует собой рождение мусульманской общины, Уммы, как называют ее в исламе. До Хиджры Мухаммед был проповедником с горсткой последователей. После Хиджры – стал лидером общины, которая обращалась к нему за законодательством, политической властью и общественным руководством. Само слово Хиджра обозначает «разрушение уз». Люди, присоединившиеся к общине в Медине, отказались от прежних племенных обязательств и утвердили свою лояльность этой новой группе: эта община должна была стать альтернативой обществу Мекки времен детства Мухаммеда – так что перед нами не только новая религия, но и масштабный социальный проект.

Этот социальный проект, воплотившийся в Медине после Хиджры, и составляет сущность ислама. Ислам – определенно религия; однако с самого начала (если брать за «начало» Хиджру) он представлял собой и политическую организацию. Верно, ислам объясняет, как быть хорошим человеком; верно, всякий благочестивый мусульманин надеется, выполняя эти рекомендации, попасть на небеса; однако вместо того, чтобы сосредоточиться на индивидуальном спасении, ислам предлагает план создания праведной общины. Отдельные люди «зарабатывают» себе место на небесах, становясь членами этой общины и участвуя в исламском социальном проекте – проекте строительства мира, в котором сироты не будут заброшены, а вдовы не будут голодать, скитаться и бояться всего на свете.

Едва Мухаммед стал лидером в Медине, люди начали приходить к нему за советами по всем жизненным вопросам, большим и малым: как воспитывать детей, как правильно мыть руки, какую сделку считать честной, что делать с ворами, и так далее. Вопросы, которые во многих других общинах решало бы множество специалистов – судей, законодателей, политических лидеров, врачей, учителей, полководцев и так далее – здесь оказались в ведении одного-единственного Пророка.

Тексты Корана, полученные Мухаммедом в Мекке, целиком написаны примерно таким языком:

Читая стихи, открытые в Медине, можно найти куда более живые, страстные, лирические пассажи; однако есть среди них и такие:

Законодательство – новая тема и новый жанр, появившийся у мусульман в Медине.

После Хиджры арабы в Медине постепенно обратились в ислам, однако три иудейских племени, живших в городе, в основном противились обращению, и со временем между ними и мусульманами начались трения. Среди арабов тоже встречались недоброжелатели Мухаммеда – в основном те, кого он отодвинул от власти, хоть они и тщательно скрывали свои чувства.

Тем временем племя курайшитов не прекратило своих попыток убить Мухаммеда, хоть он и жил теперь в двухстах пятидесяти милях от них. Вожди курайшитов не только назначили за голову Мухаммеда огромную награду в сотню верблюдов, но и стремились стереть с лица земли всю его общину. Богатейшие купцы Мекки отправили в путь караваны, чтобы профинансировать нападение на Медину. В ответ Мухаммед со своими мусульманами начал нападать на эти караваны (это помогло разрешить еще одну проблему, с которой столкнулись эмигранты из Мекки: чем поддержать себя теперь, когда они потеряли работу и всё свое добро).

Через год таких рейдов мекканцы решили повысить ставки. Тысяча жителей Мекки, вооружившись, отправились в поход, чтобы покончить с этими выскочками. Мусульмане встретили их в месте, называемом Бадр, силами всего трехсот человек – и одержали решительную победу. Коран говорит о битве при Бадре как о доказательстве, что исход любого боя, каковы бы ни были силы противников, решает Аллах.

До Бадра некоторые бедуинские племена находились на службе у мекканских купцов в качестве телохранителей. После Бадра эти племена начали переходить на сторону их противника. Растущая сплоченность мусульманской общины в Медине стала тревожить иудейские племена. Одно из трех племен отказалось соблюдать Мединский пакт и попыталось поднять против Мухаммеда восстание, чтобы вернуть прежние порядки – однако это восстание потерпело неудачу, и племя было изгнано из Медины.

Наконец курайшиты действительно стали серьезной причиной для беспокойства. Казалось, они стремились не столько уничтожить Мухаммеда, сколько поглубже закопать себя. В 3 году п. Х. они решили победить мусульман, воспользовавшись пока сохраняющимся численным превосходством. Свою армию они увеличили втрое: теперь на Медину двинулись три тысячи человек. Мусульмане же смогли набрать всего девятьсот пятьдесят воинов. Снова соотношение три к одному – но важно ли это после Бадра? Важно лишь одно: Аллах на их стороне.

Вторая из трех прославленных битв ислама состоялась в местечке под названием Ухуд. Поначалу казалось, что мусульмане снова побеждают; однако, когда мекканцы начали отступать, несколько мусульман нарушили прямой приказ Мухаммеда – вышли из строя и в беспорядке бросились бежать через поле, преследуя отступающих, чтобы не упустить свою долю военной добычи. Но тут мекканцы, под командованием Халида ибн аль-Валида, военного гения, который позже обратился в ислам и стал одним из ведущих полководцев Уммы, ударили с тыла! При Ухуде сам Пророк был ранен, семьдесят мусульман убиты, а из оставшихся многие бежали. Умма не погибла, но битва окончилась серьезным и болезненным поражением.

Эти первые сражения в исламской истории, по обычным историческим масштабам, были так ничтожны, что их даже трудно назвать битвами. Однако каждая из них включена в мусульманское богословие и наделена своим значением. Так, битва при Бадре показала, что исход сражения определяют не материальные факторы, а воля Аллаха. Но битва при Ухуде поставила перед мусульманами тяжелый богословский вопрос. Если Бадр показал мощь Аллаха – что показал Ухуд? Что Аллах тоже иногда проигрывает? Что Он вовсе не всемогущ, как учит о нем Мухаммед?

Но нет, Мухаммед обрел в поражении совсем иную мораль. Аллах, объяснил он, на этот раз позволил мусульманам проиграть, чтобы преподать им урок. Мусульмане, сообщество праведников земных, призваны сражаться за правое дело. Вместо этого при Ухуде они забыли о своей миссии и бросились за добычей, презрев прямой приказ Пророка – и так утратили расположение Аллаха. Божественная поддержка не дается по умолчанию: мусульмане должны заслужить расположение Аллаха, делая то, что им заповедано, и подчиняясь Его воле. Такое объяснение поражений стало образцом, к которому мусульмане часто обращались и в последующие годы, например, после монгольского «холокоста» XIII века, когда кочевники-захватчики из Центральной Азии овладели большей частью мусульманского мира, а также в ответ на господство Запада, которое началось в XVIII веке и длится по сей день.

Следующее свое нападение курайшиты планировали два года. Призвав на помощь союзников из других племен, они собрали армию в десять тысяч человек – для того времени и места цифра неправдоподобно огромная. Услыхав о том, что эти силы движутся на Медину, Мухаммед приказал мусульманам окружить город рвом. Курайшиты прибыли на верблюдах, которые не могли перебраться через ров. Тогда, разъярившись, они решили взять Медину в осаду и уморить горожан голодом.

Однако оборонительная стратегия сорвала секретный план, на который полагались курайшиты. После злосчастной битвы при Ухуде выяснилось, что с мекканцами сотрудничает еще одно иудейское племя. Как и первое, оно было осуждено и отправлено в изгнание. Третье племя, Бану Курайза, объявило о своей верности Мединскому пакту. Но теперь, в ходе Битвы у рва, его вожди тайно сговорились с курайшитами и пообещали напасть на мусульман с тыла, пока силы мекканцев будут атаковать их с фронта.

Но лобовой атаки так и не произошло, и в конце концов заговорщики из Медины потеряли терпение. Тем временем и осаждающие силы начали разваливаться: ведь они представляли собой союз племен, большая часть которых не враждовала с мусульманами и согласилась участвовать в войне лишь из благорасположения к своим союзникам-курайшитам. Битвы всё не было, и они начинали нервничать. Когда случился ураган – бедствие, в этих краях нередкое – иные племена рассеялись, а затем и сами курайшиты снялись с места и отправились домой.

В результате Бану Курайза оказались в тяжелом положении. Их заговор был раскрыт, а союзники разошлись по домам. Мухаммед отдал под суд всё племя, назначив судьей одного из своих последователей, когда-то призвавших его в Медину. Суд признал племя виновным, и судья провозгласил, что вина их – в измене, а наказание за измену – смерть. Некоторые наблюдатели возражали против такого приговора, но Мухаммед его одобрил, и около восьмисот мужчин-иудеев были казнены на площади, а женщины и дети их племени отправлены в изгнание, к племенам, изгнанным ранее.

Вся эта драма глубоко поразила Аравию. Суд над Бану Курайза и их казнь показали, что мединские мусульмане не шутят. В строго военном смысле Битва у рва окончилась вничью; но курайшиты с такой помпой шли на войну, так гордились своей силой в десять тысяч воинов, что отсутствие победы для них стало равнозначно поражению – и это поражение внесло свой вклад в растущий миф о непобедимости мусульман, создающий впечатление, что перед нами не просто еще одно сильное племя, но нечто странное, доселе неслыханное. Мусульмане вели совершенно иную жизнь, исполняли собственные религиозные ритуалы; у них был вождь, который, если возникали какие-то проблемы, входил в транс и передавал советы, полученные, как он говорил, от сверхъестественного помощника, столь могущественного, что с ним мусульмане не боялись вступать в бой с армией, втрое их превосходящей.

Кто же был этот помощник?

Поначалу, быть может, многие необращенные думали: «Это какой-то могущественный бог». Но постепенно до них доходила главная мысль ислама: не «какой-то», а один-единственный Бог, единственно возможный. И что, если Мухаммед говорит о себе правду – если он действительно единственный человек, находящийся «на прямой связи» с творцом вселенной?

Найти кого-то, кто согласится убить этого человека, становилось всё труднее. Трудно было отыскать и воинов, готовых сражаться с его силами. После Битвы у рва ручеек обращений в ислам превратился в мощный поток. Легко предположить, что люди обращались из эгоистических побуждений, желая быть на стороне победителя. Но мусульмане считают, что дело было в чем-то большем. В присутствии Мухаммеда, верят они, люди переживали религиозный опыт.

Мухаммед никогда не претендовал на обладание сверхъестественными способностями. Не говорил, что способен оживлять мертвых, ходить по воде или возвращать зрение слепым. Он утверждал лишь одно: его устами говорит Бог – хотя отнюдь не всякое слово из его уст есть слово Божье. Иногда устами Мухаммеда говорил только сам Мухаммед. Как же люди должны были понимать, где Бог, а где Мухаммед?

По-видимому, в то время это было очевидно. Сейчас мусульмане при чтении Корана используют особый способ произношения, называемый кираат. Звук этот непохож ни на какие другие звуки, производимые человеческим голосом. Он музыкален, произносится медленно и нараспев, но это не пение. Он вызывает сильные чувства даже у тех, кто не понимает слов. Каждый, кто исполняет кираат, делает это по-своему, но каждое прочтение ощущается как подражание, или воспроизведение, или истолкование некоего мощного подлинника. Когда Коран излагал Мухаммед – должно быть, он делал это именно таким голосом, эмоциональным и проникновенным. Слыша Коран от Мухаммеда, люди не только слушали слова, но и воспринимали их эмоциональную силу. Возможно, поэтому мусульмане настаивают на том, что ни один перевод Корана Кораном не является. Истинный Коран неразделим: в нем важны не только слова и их значения, но и сами звуки, и даже внешний вид букв, которыми записан Коран в своей изначальной форме. Мусульмане полагают, что силой, обращавшей людей в ислам, был не сам Мухаммед, а ниспосылаемый через него Коран.

Еще один фактор привлекал людей в общину и побуждал верить утверждениям Мухаммеда. В этой части света постоянно шли военные стычки – как, по-видимому, и в любом месте, населенном небольшими кочевыми племенами, торговля между которыми легко смешивается с разбойничьими набегами и переходит в набеги (то же можно сказать о лесах востока Северной Америки до Колумба, или о Великих Равнинах вскоре после него). Добавьте к этому арабскую традицию кровной мести, передающейся из поколения в поколение, добавьте сложный узор нестойких племенных союзов, которыми была отмечена история полуострова в то время – и получите мир, сочащийся непрерывным взаимным насилием.

Везде, где побеждал Мухаммед, он наставлял людей жить друг с другом в мире, и новообращенные выполняли это требование. Он вовсе не призывал мусульман отказаться от насилия как такового: исламская община, не колеблясь, защищала себя. Мусульмане по-прежнему вели войны, но не друг с другом; свою агрессивную энергию они выплескивали на «внешних», угрожающих их существованию. Те, кто присоединялся к Умме, сразу входили и в Дар-аль-Ислам, что означает «область повиновения (Богу)», но подразумевает также и «область мира». Все прочие жили в Дар-аль-Харб, области войны. Но тем, кто присоединился к Умме, больше не приходилось опасаться удара в спину – по крайней мере, от собратьев-мусульман.