Разведенная помощница для генерала

Глава 2

— Михалыча! — радостно вскрикнула Наташка. — Он холостой, завидный, добрый, повысить, наверное, не сможет, у нас тут и расти-то некуда, на свое место не посадит, но в может в центральный офис порекомендовать. Не на повышение, так все равно там зарплаты побольше, и место куда как приличнее нашего.

Задумчиво оглядели с коллегами обшарпанные старые стены кабинета, заваленные пыльными толстыми книгами и папками столы, да и не только столы, документация стопками навалена всюду, под столами, на ободранных подоконниках, тесня пышные комнатные цветы, заботливо годами поливаемые нашими падкими на природу и уют женщинами, залепленные скотчем не менее ободранные и старые, продуваемые окна, а за окнами мрак и снег заводского района с рыхлыми всклокоченными дорогами, стаями собак и трубами. Место у нас, конечно, тут так себе по антуражу, но зато тут спокойно, коллектив в целом, хороший, спокойно можно отпроситься или уйти пораньше.

— Да ну, Михалыч в возрасте уже, обойдется без нашей молоденькой Анечки, — кривит нос Софья Петровна, дама в возрасте, степенная, гордая.

— А что мужикам возраст? — удивляется Наташа. — Только выдержаннее и лучше становятся.

— Чего ж он, такой хороший и выдержанный не женат до сих пор? — фыркает Софья Петровна.

— Мужик, он и есть мужик, чего нос воротить? — спорит Наташа.

— Сама-то чего с ним не переспишь тогда?

— Ну здрасьте, я замужем. Это Михалычу просто не повезло, что мы тут все замужние, честные и верные, приткнуться не к кому.

Завязался неожиданно горячий спор о том, с кем из мужчин с нашей работы мне надо переспать. Коллеги даже достали юбилейный альбом с общими фото нашего коллектива и отдельными с крупными боссами. Всех обсудили, всем косточки перемыли, в итоге выбрали молчащей и шокированной происходящим мне двух наиболее подходящих кадидатур.

— Вот, Анька, выбирай, — мне суют под нос альбом, словно какой-то каталог духов, где можно выбрать любой понравившийся вариант и запросто приобрести.

Поправив очки на носу и поддавшись всеобщему безумию, беру альбом в руке. По крайней мере, теоретически выбирать себе в рабочем коллективе мужчину на ночь, куда интереснее и веселее, чем думать об измене мужа.

— Ну, определенно, вот этот, что помоложе, лучше, чем наш Михалыч, — замечаю я, листая альбом. — Михалычу пенсия скоро светит, пузо такое, что ничего ценного за ним, уже наверное, давно не видит. А этому всего тридцать семь. Почти подтянут, должность повыше.

Начинаю глупо хихикать из-за абсурдности ситуации. Надеюсь, Михалычу не доложат об этом нашем разговоре и моей оценки его потенциальных качеств в качестве любовника. Интересно, ему там в кабинете сейчас не икается? Его уже долго обсуждаем.

— Ой, ну и зря, — в очередной раз фыркает Наташка. — Михалыч свой, почти родной, с ним спокойнее было бы.

— Знаете, меня на самом деле вообще тут никто не цепляет в альбоме. Костю все равно люблю.

Ну вот, опять непрошеные слезы льются по щекам.

Меня снова утешают, заговаривают, переключают внимание, и вот уже болтаем обо всем на свете. Обед давно закончился, но Михалыч свой человек, не торопится приходить и наводить порядок.

Постепенно беседа о мужчинах и начальниках в частности доходит до еще одной горячей темы. В компанию должен прийти новый генеральный директор взамен старого. Пока никто не знает, кто это будет, человек со стороны, или кто-то свой. Сейчас вокруг этой темы много обсуждений, сплетен, интриг. Поменяется наверняка и штат, прежних мегер при большом боссе переведут, а он себе новеньких наберет, под себя, вот эта тема тоже очень многих волнует, кто займет тепленькие места.

Я не вступаю в в обсуждение борьбы офисных кресел, у меня своя личная трагедия, думаю о своем.

Домой возвращаюсь все в том же раздрае. Приготовила лучший ужин, на какой в принципе способна, первое, второе, три вида салатов. Думаю, хотя бы может, муж ценить будет за вкусную еду. Жду его возвращения, а он все не приходит. Звоню.

— Ой, Анечка, а я же тебе утром говорил, ты что, забыла? Командировку перенесли на день раньше, я в обед домой заехал, сумку собрал, сейчас уже в аэропорту.

— Всего сумку? Не мало ли для зимы?

— Да нет, там тепло, не волнуйся. Плавки, пару футболок с шортами кинул, ну и для выезда деловой комплект. Мне больше и не надо.

— Плавки? Командировка будет на море?

— Ну, конечно, Ань, ты что? Я же говорил, что это Турция.

Костя говорит что-то еще, но слушать не получается, слова сливаются в единый шумовой фон.

— …ну все, пока, Ань, мне некогда, сейчас контроль буду проходить.

Тишина в телефоне, отключился. Ничего он мне утром не говорил, либо это было очень тихо, где-то уже за дверью по пути на работу.

Оседаю на пол. Из горла рвуться рыдания, и я уже больше не сдерживаюсь. Реву с подвываниями и взахлеб.

Долго не могла успокоиться. Было ощущение, что привычная жизнь рушится. Обнять бы хоть кого-то, чтобы почувствовать тепло и участие, что я не одна, но детей мы с Костей не завели, нет ни кота, ни собаки. Костя говорил, что не хочет животных в маленькой однушке, что у него аллергия, да и вообще их надо содержать и ухаживать, а в бюджете мы ограничены. Родителей давно нет, чтобы позвонить, спросить совета, поплакаться.

Утром, собираясь на работу, после долгой ночи раздумий, решила, что сделаю, как советуют коллеги. Отомщу. Может, легче и не станет, но и правда будет не так обидно.

Выхожу в темное холодное утро и еле бреду по нечищенной от снега, дорожке спального района на отшибе. Вокруг вижу только серость и унылость, грязный снег, хмурые неулыбчивые люди, спешащие перейти дорогу на короткий сигнал светофора. Дует сильный промозглый ветер. На мне теплая куртка, но еще никогда так сильно не мерзла.