Развод. Стать мамой вопреки

ГЛАВА 6

«Татьяна, Вы извините меня. Я не знала, что Николай подарил мне Ваше кольцо. Я всё поняла, когда увидела, как Вы на него смотрите. Берегите Олю. Прощайте», — говорилось в записке.

Рядом с запиской лежало кольцо и тест ДНК подтверждающий отцовство Николая по отношению к Оле.

Они действительно родные по крови и теперь никто не мог в этом усомниться.

Мой Коля родной отец Олечки — это странно было осознавать. Больно, что он так многое от меня скрывал, изменял мне, но с другой стороны, Олечка — лучшее, что со мной случалось. Ради нее я готова вытерпеть всю эту боль.

Когда она мне улыбается, я забываю обо всем мире. Все невзгоды проходят.

— Я сохраню это колечко для Оли, — шептала я, словно Марина могла меня услышать. Хотя, кто знает? Может, она в лучшем мире и отсюда наблюдает за нами с Олечкой.

Глаза наполнились слезами. Мне казалось, что я ненавижу эту женщину, но оказалось, что это не так. Мне ее было безгранично жаль. Такую тяжелую судьбу даже злейшему врагу не пожелаешь.

А Марина даже не была моим врагом, она оказалась даже более несчастной жертвой, чем я.

По крайней мере, я до сих пор жива, но даже если бы и оставила этот мир, как Марина — Николаю все равно было бы плевать на мою смерть.

Кажется, он не способен любить по-настоящему. Ни женщину, ни ребенка, даже своего. Его сердце сделано из камня.

Я думала о том, что Оля — несчастный ребенок. Нет у нее мамы и папы. Нет. С самого рождения она была обречена расти без заботы родителей. Отцу она не нужна, и мама ее оставила, пусть и не по своей воле.

Олечка еще ничего не понимает, но мне кажется, что иногда в ее ясных глазках появляется грусть. И тогда мое сердце разрывается от боли.

Одиночество — это худшее, что может произойти с человеком. Тем более, с такой крохой. Ей же обязательно нужно человеческое тепло! Особенно в таком нежном возрасте.

Но потом я осознала, что Оля не одинокая. У нее есть я.

И я готова на все, чтобы подарить ей счастливое детство, просто потому что судьба почему-то решила, что Олечка этого недостойна.

Я с этим не согласна. Если нужно, я готова переписать ее судьбу!

Этот маленький ангелочек вырастет в любви.

Я долго качала ее на ручках, и шептала ей в маленькое розовое ушко, что обязательно ее заберу. Такая чудесная девочка должна непременно жить в любящей семье.

Олечка будто понимала меня, крепко прижималась и обнимала меня маленькими ручками…

А потом все по новой… моя скверная жизнь начиналась с плохих событий каждое утро.

Николай с самого утра был не в духе.

— Я запрещаю тебе выходить из дома! Хватит тебе бегать по всяким подкидышам, — заявил он мне, даже не смотря в мою сторону.

— Коль, я больна, и мне нужно показаться доктору. Последнее время сердце так и хочет выпрыгнуть из груди. Я записалась к врачу, а из-за твоего запрета я не смогу его посетить, — просила я, гладя его рубашку.

У меня действительно с сердцем творилось что-то не понятное. Оно болело чаще обычного.

— Вечно у тебя какие-то проблемы. Зачем мне больная жена? Хорошо, иди, только долго не задерживайся. Знаю я тебя — опять в дом малютки побежишь! — Николай с презрением посмотрел на меня.

В сердце словно ужалила змея. Я покачнулась и сползла на пол. Николай, посмотрев на меня, развернулся и ушел.

«Разбирайся сама со своими проблемами» — наверняка подумал он. Ему на меня плевать.

В понедельник утром я взяла такси и поехала в поликлинику.

— Опишите мне свои симптомы, — попросил доктор, барабаня костяшками пальцев по столу.

— Сердце то вылетает из груди, то его вообще не слышно, — рассказывала я, держась рукой за сердце. Я боялась, что с ним что-то серьезное.

Если я заболею, то не смогу ходить к Олечке.

Лучше мне быть здоровой.

Доктор взял стетоскоп и долго, методично прослушивал мою грудную клетку.

— Такое бывает, если сильно нервничать. Я пропишу Вам успокоительное, и через две недели все пройдет. — Сказал он, выписывая мне рецепт и кивая головой с очками в толстой роговой оправе.

Выйдя в коридор, я почувствовала сильную боль в груди. Упершись рукой в стену, я попыталась устоять на месте.

Все перед глазами плыло. Казалось, что сердце стучит где-то в горле с такой неуемной силой, словно собралось за раз выплеснуть всю свою силу и остановиться навсегда.

Вскоре ноги перестали удерживать тело, меня повело в бок, и я потеряла сознание.

Очнулась уже в больничной палате. Возле меня бегали и суетились молоденькие медсестрички, постоянно поглядывая в какие-то бумаги.

— У Вас сильное нервное истощение, — сказал молодой приятный доктор и, словно невзначай, подмигнул, прокашливаясь в кулак.

Я смутилась. Почувствовала, как щеки вспыхнули жаром.

— Как долго мне придется лечиться? — спросила я и голова у меня закружилась. Пришлось ненадолго прикрыть глаза и забыть о всяком смущении.

— Останетесь здесь на несколько дней. Надо сделать дополнительные анализы. Будем лечить Вашу нервную систему, — ответил доктор и дождавшись моего вялого согласия, вышел из палаты.

Я целую неделю лежала в больнице. Доктор сказал, что сказывается нервное напряжение последних месяцев жизни. Мне ставили капельницы и кормили таблетками.

В больнице было скучно. У меня не было ни любимых книг, ни работы, чтобы отвлечься.

Хорошо, что проведывать меня приходили мама и подруга детства Наташа.

Сколько себя помню, мы с Наташей всегда были вместе.

В детстве она была веселой болтушкой с большими глазами. Мы с ней постоянно встревали в какие-то неприятности, и еще у Наташи вечно были израненные коленки и ладошки, потому что она любила лазать по деревьям.

Во взрослой жизни она превратилась в настоящую красавицу с шелковистыми волосами и улыбкой, из-за которой на щеках появляются ямочки.

— Доченька моя, как же так? Я очень за тебя волнуюсь, — причитала мама, вытирая слезы платком.

Я вдруг заметила, что на ее лице появилось больше морщин и сердце сжалось. Мама всегда очень за меня переживала.

— Все будет хорошо, — отвечала я ей и гладила ее дрожащую руку.

Мама кивала и улыбалась мне сквозь слезы.

— Если что надо — звони, я мигом примчусь, — Наташа ерзала на стуле. Ей явно здесь не нравилось. Наташа никогда не любила больничную атмосферу.

— Обязательно позвоню, — улыбалась я ей.

Муж так ни разу и не пришел. Я думала, что не стану ждать его, но в глубине души надеялась, что у него появится хоть капля совести.

Не появилась.

Мне прописали успокоительное еще на две недели и выписали домой, взяв с меня обещание, что я не буду нервничать.

Я очень обрадовалась выписке, и решила съездить к Оленьке. Накупила кучу памперсов, с десяток игрушек и платье. Помчалась к своей маленькой принцессе, ничего вокруг не замечая.

Я знала, что Оля меня ждёт. А когда я прихожу, то она очень радуется. Тянет ко мне ручки, и улыбается. Прижимая её к себе, я чувствую себя нужной. Моя жизнь становится наполненной! В ней появляется смысл. Я начинаю по-настоящему жить, а не существовать!

Я хочу стать для неё настоящей мамой. Заботливой и любящей. Такой, как эта девочка заслуживает!

— Моя миленькая, малышка, ты у меня красавица, — говорила я, наряжая её в платьице. В этом розовом наряде она была похожа на цветок ароматной розы, который по ошибке посадили не на ту клумбу.

Оля очень спокойный и милый ребенок. Сидя возле кроватки этого маленького чуда, я мечтала забрать ее домой. Представляла, как мы будем гулять в нашем чудесном парке, как буду читать ей много замечательных книг.

Так, думая об Оле, и о ее нелегкой жизни, я потихоньку дошла домой. Медленно подошла к двери, долго рылась в сумочке и, наконец, достав ключи, открыла дверь.

В прихожей было темно, окна везде зашторенные, но на втором этаже горел приглушенный свет. Слышался голос Николая.

Я поднялась по ступенькам, и заглянула в комнату…