Разворот в никуда. Россия в петле Кудрина

Пороки российской казны продолжают цвести пышным цветом[8]

Пороки бюджетной политики России общеизвестны и, за редкими исключениями, сохраняются в трогательной неприкосновенности со времен кудринщины.

Средства регионов и муниципалитетов высасываются в федеральный бюджет, который потом выдает их часть обратно в индивидуальном порядке, – с понятными ошибками вроде недофинансирования необходимого и перефинансирования ненужного. Вспоминать о требовании Бюджетного кодекса оставлять регионам не менее половины собранных в них доходов (не связанных с внешней торговлей) так же неприлично, как об экстремистском для либералов лозунге Манежной площади «Закон един для всех!»

Федеральный бюджет может захлебываться от денег и изнемогать под бременем сверхдоходов (560 млрд. руб. только за январь-апрель 2018 года), – но дети будут умирать с официальным диагнозом «нехватка бюджетных средств». Бюджетные резервы немногим не достигают половины годовых доходов, международные резервы превышают необходимый для гарантирования валютной стабильности уровень (определяемый международно признанным «критерием Редди») более чем вдвое, – но страна может рассчитывать лишь на «отлитое в граните»«денег нет, но вы держитесь».

Безусловным достижением стало прекращение с осени прошлого года вывода бюджетных резервов (только за январь-май они выросли на 1,6 трлн, руб. – до 7,8 трлн.) за рубеж, на поддержку стран Запада, развязавших против нас пока холодную войну на уничтожение. Но мысль о том, что деньги России должны служить России, похоже, остается абсолютной ересью для либералов правительства Медведева. При этом они прилагают колоссальные усилия для усиления фискального давления на экономику и, соответственно, ее торможения.

Бюджет замораживает на своих счетах не только средства налогоплательщиков, но и все новые займы. Только за первые четыре месяца 2018 года и только на внутреннем рынке через размещение ценных бумаг привлечен заведомо не нужный триллион рублей. Выплачиваемые по займам проценты, с одной стороны, – заведомо бессмысленные траты, чудовищная бесхозяйственность, длящаяся самое позднее с 2004 года, а с другой – систематическая подкормка финансовых спекулянтов за счет налогоплательщиков.

Другой порок бюджетной системы – прощение колоссальных внешних долгов (не менее 151 млрд, долл.), включая долги весьма платежеспособных государств (вроде Вьетнама, Алжира и Ливии Каддафи), – при абсолютной беспощадности к долгам российских граждан, в том числе таким, в которых они заведомо не виноваты, и лютом нежелании обеспечивать им достойный уровень жизни. Так, после решения президента В.В.Путина о привязке минимального размера оплаты труда к прожиточному минимуму с 1 мая 2018 года (то есть о гарантии права на жизнь официально занятым полный рабочий день) – и, возможно, в ответ на него, – тогдашняя глава Счетной палаты Голикова заявила о желательности отмены самой категории «прожиточного минимума» (и, вероятно, прав на жизнь вместе с ней). После этого в либеральном правительстве Медведева Голикова стала вице-премьером – и как раз по социальной сфере!

Эти режущие глаз и рвущие душу пороки бюджетной политики, которыми, похоже, искренне гордятся либералы, отвлекают внимание наблюдателей от других ее недостатков, которые также дезорганизуют социально-экономическую жизнь, – в частности, от неравномерности исполнения бюджета.

Она стала нормой после отставки правительства Е.М.Примакова – Ю.Д.Маслюкова, стабилизировавшего страну после чудовищной катастрофы дефолта 1998 года, и остается таковой по сей день.

В течение года Минфин, как правило, всеми силами сдерживает выдачу средств бюджетополучателям. В «нулевые» причиной называлась их неспособность оформить документы, но последние годы к этой смехотворной отговорке в силу ее откровенной нелепости, чтобы не сказать лживости, уже не прибегали, просто не комментируя собственные действия. Возможно, чиновники таким образом наивно пытаются сдерживать инфляцию в течение года (вправду веря, что бюджетные расходы влияют на нее), а, возможно, Минфин стремится выдавать средства как можно позже потому, что неистраченное бюджетополучателями до конца года возвращается в бюджет.

Так или иначе, каждый декабрь расходы резко увеличиваются: недоданные в течение 11 месяцев средства приходится выплачивать «в последний момент», создавая порой дикий хаос и «траты ради трат», на фоне которых меркнет любая советская неэффективность. Дезорганизуя работу бюджетополучателей, это резко снижает эффективность бюджетных расходов и может даже сделать их контрпродуктивными.

Министр финансов (в новом правительстве – еще и первый вице-премьер) Силуанов, не говоря об этой проблеме официально, похоже, осознавал и пытался ее решить. Если в 2011 году, основную часть которого Минфином руководил Кудрин, декабрьские расходы федерального бюджета превысили среднемесячные расходы предыдущих 11 месяцев в 2,7 раза, то в 2012 превышение было сокращено до 2,4, а в 2013 году – и вовсе до 2,2 раз. В 2014 году в силу внешнеполитического шока и двукратной девальвации декабрьские расходы превысили средние более чем втрое, но уже в 2015 году неравномерность была снижена до прежних 2,2 раз. В 2016 она подскочила до 2,7 раз, но в 2017 году произошла маленькая тихая революция: декабрьские расходы превысили среднемесячный уровень января-ноября менее чем вдвое.

Никто не бил по этому поводу в литавры, но это безусловное достижение, похоже, сыграло свою роль (пусть и второстепенную) в карьерном росте министра финансов.

К сожалению, неравномерность другого рода, – между исполнением расходных статей федерального бюджета, – при этом не только не уменьшилась, но даже выросла.

Все статьи бюджета финансируются по-разному: одни с опережением графика, другие с отставанием (что затрудняет работу бюджетополучателя), а третьи и вовсе недополучают деньги даже по итогам года. Приход Силуанова на пост министра финансов сопровождался восстановлением и даже увеличением прозрачности исполнения бюджета, что позволило судить и об этой стороне дела.