Ребро беса

2

После неудачных переговоров Былеева с Пузырем и неудачного посещения могилы матери Кир находился почти в прострации, в полупаническом состоянии. Его ожидания не оправдались. Ниоткуда никакой информации. Результат – разбитое корыто. Корозов никогда не видел его таким расстроенным, не знающим, что делать дальше. Сейчас Былеев смотрел на Глеба как на единственную соломинку, что могла помочь ему. Весь этот круг тревожных событий как будто замкнулся на Корозове.

Черт побери, думал Глеб, вот попал как кур в ощип. Ничего не попишешь и не отшвырнешь. В этих обстоятельствах Кир оказался один как перст. А одному Былееву не справиться. Глеб нахмурился. Кто еще может помочь Киру сейчас? На горизонте никого не видно. Стало быть, придется ему устраивать суету сует. Думал помочь приятелю по мелочи, а мелочь вдруг превращается во что-то немелкое. Но куда денешься, приятеля надо вытаскивать.

И Корозов решил сам потрясти Пузыря и Крючка. Как знать, а вдруг какие-то нужные слова просыплются из их ртов. Поставил задачу начальнику охраны своего бизнеса, Исаю. Парень тридцати лет, быстрый в движениях и делах, в джинсовой рубахе с засученными рукавами, джинсовых штанах с широким ремнем на поясе, выслушал, кивнул и, не откладывая, принялся за дело. С охранниками быстро отыскал могильщиков, проследил и выяснил их места обитания. После чего, получив от Глеба добро, взял с собой пару ребят и отправился навестить Пузыря. Подъехал к дому, где могильщик жил.

Подъезд был грязным с приторно-кислыми запахами. Дверь в квартиру облезлая, выщербленная. Исай тронул ее, она скрипнула и подалась. Он увидал маленький захламленный коридорчик. Интуиция напрягла. На всякий случай предупредил своих, чтобы ничего не трогали. Вошли. Двухкомнатная квартира с оборванными обоями по стенам. Заглянули в кухню и комнату – никого. Толкнули дверь в ванную комнату и замерли в оцепенении. В ванной лежал истыканный ножом окровавленный труп Пузыря. На полу в луже крови – тело женщины. Судя по еще жидкой крови, убили их недавно, может быть, прямо перед появлением Исая.

Узкое лицо Исая еще больше вытянулось, щеки побледнели. Он машинально потер пальцами лоб. Похоже, каша заваривалась еще та. Аккуратно прикрыл дверь ванной комнаты, стер следы своих пальцев. И все тихо вышли на площадку, затворив двери квартиры.

Из машины Исай позвонил Корозову, сообщив о случившемся.

Глеб закипел. Да что же это творится, куда ни ткнешься – везде неудачи. Убирают свидетелей. Но кто? Сыч или заказчик? Если Сыч, то на могильщиках остановится, а если заказчик, то за могильщиками – очередь Сыча. Тогда после этого не останется никаких концов. Но главное, что за жизнь Былеева нельзя будет дать ломаного гроша. Вот такой расклад получается. Все против Кира.

Что теперь-то? Стоп. А Крючок? Что с Крючком? Может, тоже уже нет в живых? Срочно к Крючку! Если повезет, то не только Исаю, но и Крючок будет спасен от смерти.

С Крючком Исаю повезло. Тот был жив. Один коптил небо в маленькой однокомнатной квартирке без избытка мебели, но чисто убранной. Открыл двери по пояс голый, в шортах, из коих торчали тонкие, волосатые, не очень ровные ноги. На груди и плечах также торчали пучки серых жиденьких волос. Рыжими волосами пялились подмышки.

Перепугался, когда его взяли в оборот и заставили собираться. Не понимая, кто ворвался к нему, трясущимися руками натянул на себя серые брюки, красную рубаху и поплелся из квартиры. Разволновался сильнее, когда ему завязали глаза и повезли в незнакомое место. Но еще больше обеспокоился, увидав помещение, куда привезли. Большое, без окон, с тусклым светильником, с одним стулом посередине. Его сразу ошпарила мысль, что сейчас привяжут к стулу и станут выбивать сведения, как он нередко видел в фильмах-боевиках по телевизору. Тем более что обращались с ним по дороге сурово.

Страхи Крючка особенно утвердились после того, как Исай насильно усадил его на этот злосчастный стул. Он задергался, бегая глазами по лицам охранников. И успокоился лишь тогда, когда увидал, как в двери вошли двое, один из них был Былеев. Корозова могильщик не знал.

Быть может, Крючок сумел бы окончательно преодолеть собственный страх и выложить Киру все, что ему было известно о Сыче. Но Былеев сделал непростительную ошибку, сразу сообщив могильщику об убийстве его напарника. Кир ожидал, что Крючок обрадуется и будет благодарен своим спасителям, но получил обратный результат. Крючок полностью закрылся, и уже никакие посулы больших денег не имели положительного воздействия.

Мозг Крючка переваривал все по-своему. Он понимал, что Былеев и все, кто находился сейчас рядом с ним, не были опасны для него – напротив, они были его защитой. Но защитой временной. Нянчиться с ним станут до тех пор, пока он им нужен. А нужен будет до того момента, пока не получат от него необходимые сведения.

Итак, все закольцовывалось и вращалось вокруг Крючка. Его жизнь теперь была как бы в кредит.

Корозов рассердился на Кира. Кто того тянул за язык? Понятно, что это его проблема и он стремится быстрее разрешить ее, но не таким же образом. Опять тупик.

Глеб отвел в дальний угол Исая и распорядился перевезти Крючка в новое место, опасаясь, что от дома Крючка за ними мог притащиться хвост. Предупредил:

– Смотри, чтобы не сбежал. Поговорю с ним завтра. – Внимательно посмотрел Исаю в глаза и добавил: – На кладбище возле жены Былеева крутился какой-то ее дальний родственник, Сынянов Сергей Степанович, неизвестная личность. Не понравился он мне. Займись-ка им тоже. Разнюхай побольше.

Исай кивнул, помолчал, прикинул в голове, спросил, не отрывая взгляда от глаз Корозова:

– А за Былеевой не стоит приглядеть? На всякий случай, мало ли что. Как водится, жена в таких происшествиях часто бывает или объектом следующего нападения, или соучастницей предыдущего.

Глеб удивленно качнулся – как-то не подумал о подобном развитии событий, а ведь Исай прав, все возможно, все возможно. Сказал:

– Как знать. Исключать ничего нельзя. Дерзай. Присмотрись ненавязчиво и к ней. Только эта задачка с тремя неизвестными. Есть еще сын Кира. Его почему-то на кладбище не было. Младшего Былеева. Не явился на годовщину смерти своей бабушки. А по слухам, она в нем души не чаяла. Однако помни, время – деньги! – Корозов круто развернулся и пошел к выходу из помещения.

Кир, ожидавший, что сейчас начнут из Крючка трясти информацию, недоуменным взглядом проследил за Глебом и, подчиняясь взмаху его руки, несколько ошарашенно последовал за ним.

Ближе к обеду нового дня Корозов намерился поехать поговорить с Крючком.

Но, когда он уже подходил к машине, прищуривая глаза от жгучих лучей солнца, ему неожиданно позвонил Былеев и попросил проверить, не случилось ли чего-нибудь с бабушкой Марьей. Что-то на душе у него было неспокойно, как бы Пузырь не проболтался про нее. Тогда старушка пострадает ни за что. Он уже не сомневался, что Пузырь со страху заложил его, но от старушки могли узнать, что Былеев от нее звонил Глебу. И тогда станет понятно, у кого он скрывается. А дальше дело техники, найти его не составит труда. В конце своего монолога Кир попросил взять его с собой.

Естественно, Былеев беспокоился о себе, но Корозов понял, что при таком раскладе полностью открывается его участие в этой заварухе – и тогда неизбежен его прямой конфликт с исполнителями, а может и с самим заказчиком. Глеб недовольно порассудил, что мог бы сам сообразить и заранее предпринять необходимые шаги. Не докумекал. Раздумывать и корить себя было некогда. Он подозвал Исая, объяснил изменение маршрута и сел в авто.

Исай с двумя охранниками поехал следом. События развивались непредсказуемо, следовало быть осторожными.

– Слышь, Серега, – Исай глянул на одного из своих ребят, – на всякий случай смартфон настрой. Зафиксируй все на видео. Мало ли чего. Вдруг пригодится.

Наконец подъехали к дому старушки. Высадились из машин. Исай с охранниками направился к крыльцу. Корозов и Кир остались у автомобиля. Улочка была неширокая. Дорога с выбитым асфальтом, как на окраинах многих малых провинциальных городов. С двух сторон – частные дома. Заборы, калитки, местами нескошенная трава вдоль оград.

Исай быстро забежал по скрипучим ступеням на истертое подошвами деревянное крыльцо, аккуратно толкнул двери. Раздался тихий писк петель, и дверь подалась.

Вошли в дом. В прихожей порядок. Чистая дорожка, будто по ней только что прошлись пылесосом. Диван и кресла – словно недавно из магазина и точно на них никто ни разу не сидел. Чистый стол посередине с заботливо расставленными простенькими, но ухоженными стульями вокруг. Прислушались. Тихо. Аккуратно прошли по дому. Заглянули во все углы. Никого. Странно. Почему же дверь без замка? Входи кто ни попадя. Где же старушка? Может, к соседям вышла? Надо проверить.

Они покинули дом, аккуратно прикрыли за собой двери.

– Пусто, – доложил Исай Глебу и отправился с охранниками по соседям.

– Напрасная потеря времени, Семеныч, – глянул на Кира Глеб и развел руками.

– Но ведь бабушки Марьи нет, – по лицу Былеева пробежала виноватая улыбка, – а должна быть.

Корозов не стал спорить, просто отошел на несколько метров в сторону от машины, смотря на соседский дом с резными элементами ручной работы вдоль веранды, с резными накладками на дверях, куда нырнули охранники. Хозяин дома определенно старался украсить фасад, но явно не обладал достаточными способностями или опытом дизайнера, потому смотрелось все кустарно и не очень привлекательно.

Прошло не более двух минут, Кир нервно топтался возле машины, блуждая взглядом по траве у заборов и щурясь от въедливо-яркого солнца. Он даже не успел сообразить, откуда вдруг перед ним возник вертлявый парень. Вроде только что никого поблизости не было. Из какой подворотни тот вывернулся? Кир увидал лезвие ножа, но смог защититься локтем, почувствовав, что руку обожгло порезом. Отпрыгнул и закричал.

Глеб повернулся на крик. На секунду ошеломленно замер. И сорвался с места. Но его опередил водитель. Буквально вывалился из салона авто, сбоку ударил нападавшего по запястью. Нож выпал у того из руки. Водитель прыгнул на него и судорожно вцепился в хрипящее горло. Пальцы как пиявки впились в жилистую шею. Человек рычал, извивался, хаотично тыкал кулаками по телу водителя и сумел-таки ударить его в пах. Водитель выпустил из рук извивающееся тело, согнулся от боли.

Но в этот миг подоспел Корозов. Подмял под себя незнакомца и напрочь придавил к земле. От соседнего дома уже бежал Исай с охранниками. Пинками подняли поножовщика на ноги, скрутили, заткнули рот, затолкнули в багажник седана. Былееву перевязали руку, Глеб усадил его в машину рядом с собой. Кир дергался и горячился, паникуя от бессилия:

– Я так и думал, так и думал. Пузырь все рассказал им. Им известно, что я остался жив. Они охотятся за мной, Глеб. Кто они, в конце концов? Почему хотят убить меня?

– Не гадай на сырых бобах, – сказал Корозов. – Скоро узнаем. Исай выбьет из этого подонка! – Чуть помолчал задумчиво. – А дело-то, по-видимому, круто закипает. Что же все-таки является причиной? Неужели не догадываешься, Семеныч?

– Представь себе, Глеб! – пожал плечами Кир. – Ничего не пойму, что происходит! Я же говорил уже. Какое-то невероятное безумие, как будто я до сих пор нахожусь в этой могиле! У меня кожа съеживается от этой мысли! Ты знаешь, какой ужас я испытал, когда стоял на краю той ямы?! Это представить невозможно, это нужно испытать самому. Когда человек понимает, что он еще живой, но что он уже мертв!

Былеев застучал зубами, и Глеб отчетливо услышал это.

– Я просто в трансе, я как будто живой труп, – добавил он с лихорадочным отчаянием в голосе. – Думалка толком не работает.

Он втянул голову в плечи и умолк, углубляясь в собственные мысли.

В соседних домах никто ничего не знал о старушке. Соседи не видели ее. Оставалась надежда на то, что схваченный поножовщик что-нибудь прояснит. Корозов распорядился, чтобы Исай отвез того под надежную охрану. Теперь у него в руках было два козыря. Один – Крючок. Второй – сегодняшняя добыча. Сейчас главное – вытянуть из них все, что они знают.

Вечером Глеб вошел в полупустую комнату, где держали Крючка. Топчан, пара стульев и стол у окна. Там уже находился Исай. До этого он успел определить под охрану поножовщика и по душам потолковать с могильщиком.

Два охранника выскользнули за дверь. Крючок стоял с разбитым носом, прислонившись к стене. Он вздрагивал от всякого движения Исая. Лицо начальника охраны пугало его. Ребра болели от костистых железных кулаков Исая. Увидав Глеба, Крючок сильнее зажался и насторожился.

Корозов прошел к столу, сел на стул. Облокотился на столешницу. Могильщик следил за ним, часто моргая, как будто глаза слезились, а он движением век старался сбросить влажный налет. Глеб присмотрелся к Крючку: тот предстал перед ним невзрачным, испуганным, с торопливыми движениями. Могильщик не выдержал его взгляда и опустил глаза. Корозов спросил у Исая:

– Он что-нибудь сказал?

– Нет, – начальник охраны отрицательно покрутил головой.

– Ну, раз ему жить надоело, – Глеб снова глянул в глаза могильщику, нервозность в поведении того нарастала, – то какого черта ты его тут держишь? Зачем он нужен нам? – Корозов намеренно изобразил на лице равнодушие.

Исай понял Глеба и сразу принял его игру. Как бы озабоченно задумался, а затем серьезно ответил:

– Может, за ум возьмется!

– Гони его в шею, к чертовой матери! – Корозов стукнул кулаком по столу, показывая взрыв эмоций, голос покатился по комнате.

Крючок испуганно задрожал, взгляд заметался как неприкаянный. Еще секунду назад могильщика не покидала уверенность, что он находится под защитой от покушения на него, и вдруг разом все обрушилось. Вмиг жизнь повисла на тонком волоске. Страшно было представить, что его колея стремительно сольется с колеей Пузыря. Хватит нескольких секунд, чтобы душа отошла в мир иной.

– Пусть выметается на улицу! – ударил Глеб по перепонкам Крючка. – Ему там недолго гулять!

Могильщик прилип к стене. Корозов не обращался к нему, как будто его уже не было в живых, и это больше всего обескураживало и пугало. Вот так, одним махом решалась его судьба. Он уже боялся улицы, потому что там виделся конец его жизни. Тело покрылось мурашками и уже, казалось, начинало мертветь, испуская дух жизни, чтобы никогда не ожить.

Исай кликнул из-за двери охранников:

– Вывезите в центр города и выбросьте на улице!

Охранники, недоумевая, переглянулись между собой, переваривая распоряжение, затем шагнули к Крючку, оторвали от стены:

– Шагай!

– Глаза ему завяжите, – для пущей убедительности напомнил Исай, – чтобы не видел, откуда везете!

– Как водится! – отозвался охранник.

Крючок снова прижался к стене, ноги его стали подкашиваться, губы неслышно прошептали: «Мама, маманька». Последние сомнения у него отпали, когда охранник произнес: «Само собой», – и, опять отрывая от стены, повторил: «Топай!» Но ноги Крючка идти отказывались.

Корозов с Исаем наблюдали за испугом могильщика. Глеб надеялся, что этот испуг развяжет Крючку язык, ибо клин вышибается клином. Но не тут-то было. Могильщик, конечно, испугался – но оказалось, не настолько, чтобы развязать язык, поскольку в нем сейчас сцепились два испуга. Испуг быть убитым, подобно Пузырю, и испуг, что после его откровений эти люди не защитят.

Охранник настойчиво оттолкнул Крючка от стены:

– Припаялся, что ли, или оглох?

Могильщик вдруг быстро-быстро перекрестился, ошалело глянул вокруг и начал упираться. Охранник вытаращил глаза:

– Ты чего, пень дубовый? Тебя на все четыре отпускают – гуляй, рыжий, а ты упираешься, как баран! Дай-ка я тебе моргалки завяжу!

Охранник подхватил с подоконника темную повязку, в которой сюда привезли Крючка, наложил на глаза, завязал на затылке тугой узел.

Могильщик не сопротивлялся, лишь дрожал крупной дрожью, тер вспотевшими ладонями о штаны и по-прежнему не чувствовал ног.

Корозов испытывал недовольство собой. Если сейчас Крючка выведут, а затем вернут обратно, он поймет, что с ним разыграли спектакль, и тогда разговорить его станет еще сложнее. Надо было что-то придумать. Глеб глянул на Исая. Тот мгновенно сообразил и отчеканил:

– Я вот что подумал. Не стоит выпускать его. Какой нам прок от этого? Он же, наоборот, напакостит нам своим языком, разболтает про нас. Какая разница, кто его на тот свет отправит: мы или те, кто Пузырю кишки выпустил? Отвезем ночью на кладбище. Сам себе выроет могилку. А мы аккуратненько живьем закопаем его в ней. Так вернее будет, так точно будем знать, что он все без остатка унес с собой.

Крючок, услыхав это, перепугался не на шутку, почуял запах сырой земли, схватился обеими руками за повязку и начал поднимать на лоб. Похоже, шар угодил в цель. В эту секунду могильщик вспомнил о Былееве. Вот кто сейчас мог бы защитить его. Но того не было здесь. А от этих он не ведал, чего можно ждать. Деревянным языком пролепетал:

– Снимите повязку.

В ответ охранник молча стукнул ему под дых. Крючок охнул, присел от боли, хватая ртом воздух, затем сбивчиво выпихнул:

– Дайте подумать!

И сам сорвал повязку.

Корозов ответил не сразу, выждал время, наблюдая за прыгающим взглядом могильщика, пока тот не сник. Кажется, лед начал трогаться, могильщик видел, что спасать себя должен сам.

– Подумай, но недолго, у меня нет желания возиться с тобой! – сурово произнес Глеб.

Ноги Крючка ослабли, подогнулись и он, скользя спиной по стене, безвольно опустился на корточки. Охранник взял из его рук повязку, бросил на подоконник. Исай стоял без движения, ждал.