Рецепт одной войны

6. Чудеса в решете

Жюли ждала, что в тот их первый вечер, после мороженого и парка аттракционов, Жан-Жак попросит номер ее телефона – это было бы естественно. Но он почему-то не попросил.

«Ну и ладно! Подумаешь! – решила Жюли. – Не очень-то и хотелось…»

Но в понедельник днем, вскоре после того, как Жюли вернулась домой из школы, кто-то позвонил ей на мобильник с незнакомого номера.

– Алло? Это кто? – проговорил чей-то голос. И Жюли сразу догадалась, что это Жан-Жак. – К кому я попал?

– А кому ты звонишь? – рассмеялась девушка.

– Это ты, Жюли?

– Я.

– Ого! Вот круто! Я почему-то так и подумал. Это Жан-Жак, узнала?

– Узнала. А о чем ты так и подумал?

– Ну что к тебе попаду! Прикинь, мне этот телефон сегодня ночью приснился! Сплю я, значит, и вдруг цифры какие-то… Как будто с крылышками и с неба спускаются… Я даже проснулся от неожиданности и на всякий случай записал цифры на клочке бумаги. А утром смотрю – чей-то телефон. Оказывается, твой…

Жюли рассмеялась. Нет, вы видели такого враля? Во сне ему телефон приснился. Узнал, наверное, у кого-то из знакомых или в Сети раскопал, а потом напридумывал – сорок бочек арестантов.

Впрочем, они мило поболтали. А потом договорились встретиться через час в центре развлечений «Шоколадный жираф» и посмотреть какое-нибудь кино.

Собираясь на встречу, Жюли пританцовывала. И еле высидела дома положенное время, чтобы не выбежать раньше, чем нужно. И летела на тот берег как на крыльях. И еще издали заметила Жан-Жака, который с важным видом прохаживался перед дверями «Шоколадного жирафа».

Выбор фильмов в кинотеатре был небольшой: в первом зале шел американский триллер, во втором – американская комедия. Они выбрали комедию – в том веселом возбуждении, в каком оба находились, им, собственно, было всё равно. Прихватив ведерко с попкорном, Жан-Жак сразу направился на последний ряд. Начало фильма было неплохим, главный герой – смешным и симпатичным. Полупустой зал охотно смеялся, Жюли и Жан-Жак – тоже. И через некоторое время, вроде как случайно, увлекшись, Жан-Жак поднял руку и закинул ее Жюли на плечо.

Жюли замерла. Не то чтобы она совсем не ожидала ничего подобного, но класть руку на плечо вот так, будто невзначай… Это было неправильно. Помедлив немного, она сделала движение плечами и вывернулась из-под его руки. Не слишком поспешно (иначе получилось бы, что она оскорблена и сердится, а это было не так), но и не раздумывая слишком долго (чтобы не вышло так, будто она кокетничает и ломается, ведь это тоже не соответствовало действительности).

Жан-Жак, кажется, хмыкнул и новых попыток заявить свои права на Жюли не предпринимал. Он даже как будто немного расстроился и перестал следить за сюжетом. Два раза вздохнул… Жюли почувствовала: это не от того, что она, вопреки ожиданиям, повела себя недотрогой, Жан-Жак корит себя за то, что поторопился, мог ее этим обидеть, и теперь чувствует себя дураком. Ей стало его жалко. И через некоторое время, подумав как следует над ситуацией, она – не слишком скоро, но и не слишком откладывая – сама отыскала в темноте его руку и вложила свою ладонь в его горячие сухие пальцы. И почувствовала, как Жан-Жак замер. Так они и просидели до самого конца сеанса, боясь пошевелиться. И это было приятно!

Комедия, кстати, оказалась так себе, удачное начало так и не получило достойного развития, а финал и вообще был смазан. Но ни Жюли, ни Жан-Жак не только не расстроились, а совсем наоборот, вышли из кинотеатра в приподнятом настроении.

Они договорились встретиться в четверг. Но уже на следующий день, во вторник, еще до окончания уроков выяснилось, что четверг – это очень нескоро и ждать так долго совершенно невозможно. Жюли и Жан-Жак списались по телефону и после школы пошли в зоопарк, смотреть на новорожденного бегемота, о котором писали «Вафельные ведомости».

А дальше всё понеслось, как отцепленный вагон под горку.

В среду они катались на роликах. Вообще-то Жюли неплохо гоняет на роликах, легко и уверенно, но оказалось, что Жан-Жак – просто мастер. Он привел ее на роллердром и минут двадцать вытворял там разные штуки: перекатывался с одной поверхности на другую, взлетал над краем рампы, красиво изгибаясь и зависая в воздухе, отставив одну руку в сторону, а другой ухватившись за колесики своих роликов. Народ собрался посмотреть на его катание, в конце ему устроили овацию, и Жюли очень им гордилась. И когда после этого они, никуда не торопясь, просто ехали, взявшись за руки, по дорожкам, на них с завистью оборачивались новички – так классно они смотрелись рядом!

В четверг ходили в «Макдональдс». И оказалось, что и Жан-Жак, и Жюли в последнее время подсели на куриные макнаггетсы и роллы, а вот бигмаки и чизбургеры им обоим порядком поднадоели. Жареной картошки они съели по самому большому пакету, и Жан-Жак научил Жюли смешивать для картошки кетчуп и майонез – вкус оказался неожиданным. Картонный стакан можно было наполнять колой столько раз, сколько захочешь, так что Жан-Жак всё ходил и ходил к аппарату, сначала потому что никак не мог напиться, а потом уже просто так, для смеха. Всё говорил, что хочет наполниться колой доверху, так, чтобы в ушах было слышно, как пузырьки лопаются внутри, и чтобы это слышал не только он, но и Жюли. Короче, оба жутко повеселились.

В пятницу к родителям Жюли приезжала тетя с побережья, и пойти гулять она не смогла. Но Жан-Жак приехал на своем скутере к ней под окна, она выбежала на минутку, и они проболтали почти целый час, качаясь на детских качелях в соседнем сквере.

Зато в субботу они провели вместе целый день. Гуляли по набережной, кормили лебедей, ели мороженое, сидели на скамейках и говорили, говорили, говорили – обо всем на свете.

К концу недели Жюли уже и представить себе не могла, как она столько лет (пятнадцать, почти шестнадцать!) жила без Жан-Жака.

Просто кошмар какой-то был, а не жизнь!