Реликвии Священной Римской империи германской нации

IV Сокровища австрийских императоров

Обширный комплекс венского дворца Хофбург — или, в просторечии, Бурга — представляет собой старинную императорскую резиденцию. В письменных источниках Бург упоминается еще в XIII столетии. В первые века своего существования Хофбург был настоящей крепостью. В 1462 году в его стенах укрывался император Священной Римской империи Фридрих III, осажденный сторонниками своего брата и соперника в борьбе за власть — эрцгерцога Альбрехта. Свой современный облик Хофбург в основном приобрел на рубеже XVII–XVIII веков, когда была проведена коренная реконструкция старого замкового ансамбля. Сегодня в нем соседствуют и остатки средневековых построек, и сооружения второй половины XIX века. Хофбург и по сей день остается правительственной резиденцией, но часть его залов обращена в музейные.

В самой старой части Бурга находится Швейцарский двор. Когда-то здесь постоянно располагался караул швейцарской гвардии. Дворец, выходящий на этот двор, сегодня носит название Старого Хофбурга. Его строительство началось еще в XIII веке. Император Фердинанд I (правил в 1556–1564 гг.) сделал его своей резиденцией; к этому времени относится перестройка дворца в духе Ренессанса. Ныне в Старом Хофбурге размещаются Камеры светских и духовных ценностей — великолепный музей, родившийся на основе бывшей императорской сокровищницы, где хранятся выдающиеся памятники ювелирного искусства прошедших веков. Среди них — корона, держава и другие реликвии Священной Римской империи, а также реликвии и сокровища династии Габсбургов. Собрание Старого Хофбурга является сегодня крупнейшей в Европе и наиболее важной с художественной и исторической точек зрения коллекцией монарших регалий, драгоценностей и облачений. Эта обширная коллекция, ценность которой даже невозможно выразить в денежном эквиваленте, складывалась на протяжении девяти веков: с X по XIX столетие. Она состоит из нескольких отдельных комплексов, разнящихся происхождением и составом входящих в них предметов: знаки отличия австрийского императорского дома, сокровища Габсбургов-Лотарингских, «бургундское наследство» и орден Золотого Руна, собрание религиозных реликвий. Произведения искусства, входящие в состав венского собрания, воплотили в себе почти тысячу лет европейской истории.

Сокровищница Хофбурга, представляющая собой одно из подразделений Венского музея истории искусств, состоит из двух камер: камеры светских сокровищ и камеры духовных сокровищ. В экспозиции первой хранятся клейноды Священной Римской империи — меч Карла Великого, императорская корона, имперский крест, Священное копье, имперский меч, держава и скипетр, имперская Библия, коронационная мантия. Центральное место в собрании австрийских регалий занимают знаки отличия австрийского императорского дома. Они включают в себя императорскую корону, крест, державу и мантию. Здесь же хранятся коронные драгоценности государств и областей, которыми некогда управляли Габсбурги. Отдельный раздел экспозиции посвящен парадным униформам и знакам отличия четырех главных орденов Австрийской империи. Эти пышные одежды и тяжелые золотые знаки изготовлены уже в XIX столетии в соответствии с традициями средневековой геральдики, но не без влияния личных вкусов последнего императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа I. Обширное собрание предметов, входящих в состав сокровищницы дома Габсбургов-Лотарингских, содержит преимущественно изделия, предназначавшиеся для бытовой стороны жизни монархов. В их число входят крестильные принадлежности — кувшины, купели, покровы, облачения. Здесь же можно познакомиться с обширной коллекцией предметов из частной жизни Габсбургов, в числе которых колыбель Римского короля, подаренная Парижем сыну Наполеона Бонапарта, и многочисленные ювелирные изделия и драгоценности, среди которых особенно выделяется знаменитый изумрудный унгентарий. Собрание включает в себя также загадочную агатовую чашу, которая, как считалось в старину, и является легендарной Чашей Святого Грааля, и бивень нарвала длиной почти 2,5 метра — в прежние времена бытовало убеждение, что это самый настоящий рог единорога. Во всяком случае оба эти предмета считались столь ценными, что приобрели статус фамильных реликвий дома Габсбургов: они принадлежали не какому-либо одному лицу, но всей семье в целом, передавались из поколения в поколение, и были предприняты все меры юридической защиты для того, чтобы никто из членов семьи не смог продать или заложить их.

В Камере духовных сокровищ хранится большая коллекция религиозного искусства и реликвий, накопленных Габсбургами в течение столетий, — реликварии, кресты, дарохранительницы, крещальные купели и другая утварь, а также облачения. Центром всего обширного собрания является уникальный набор редких религиозных реликвий, среди которых — частицы Креста Господня, один из гвоздей, которыми Христос был прибит к кресту, шип от Тернового Венца и части скатерти, использовавшейся на Тайной вечере. В составе собрания много редких произведений ювелирного искусства — таких, например, как чрезвычайно искусно изготовленная «колонна Девы Марии» высотой более одного метра, выполненная из позолоченного серебра; колонна заключена в драгоценный футляр, на украшение которого пошло более 3700 драгоценных камней.

Сформировалась уникальная коллекция Хофбурга, разумеется, не единовременно, а на протяжении многих веков. Она начала складываться еще в XIV столетии. Первоначально императорская сокровищница располагалась в подвалах под дворцовой часовней. Здесь хранились не только материальные ценности — золото, серебро, драгоценные камни и ювелирные изделия, но и монаршие инсигнии — символы власти, а также наиболее важные политические и финансовые документы и религиозные реликвии, обладание которыми призвано было освятить светскую власть. По воле императора Рудольфа II (правил в 1576–1612 гг.), прославившегося как страстный коллекционер, к северо-западному крылу Старого Хофбурга было пристроено новое отдельное крыло, получившее название «Kunsthaus» — «Дом искусств» (некоторые помещения которого сегодня все еще занимают часть музейной экспозиции). Королевская сокровищница к тому времени превратилась в настоящую палату искусств, которая наряду с монаршими регалиями, драгоценностями, ювелирными изделиями из драгоценных металлов, драгоценных и полудрагоценных камней и слоновой кости включала в себя коллекции часов, механических птиц, зверей и фантастических животных, минералов, картин, скульптур, изделий прикладного искусства. Это собрание в итоге положило начало современному Музею истории искусств в Вене.

Самые ранние из дошедших до нас подробных описей императорской сокровищницы относятся ко временам императора Леопольда I (правил в 1658–1705 гг.). Они содержат весьма ценную в историческом отношении информацию о составе тогдашней коллекции. По заказу императрицы Марии-Терезии (правила в 1740–1780 гг.) была произведена обширная реконструкция и переоборудование сокровищницы; тогда, в частности, для хранения экспонатов из древесины грецкого ореха были изготовлены великолепные витрины, которые можно видеть в музее до сих пор. Эпоха наполеоновских войн вызвала к жизни существенное изменение состава сокровищницы и значительное ее расширение: в 1794–1800 гг. в Вену по соображениям безопасности были эвакуированы из Нюрнберга и Аахена клейноды, драгоценности и реликвии Священной Римской империи, а из Брюсселя — сокровища ордена Золотого Руна. Когда в 1804 году Франц I поднял австрийские наследственные владения до статуса империи, частные королевские регалии Габсбургов были объявлены официальными символами государства. С другой стороны, клейноды Священной Римской империи утратили свой официальный характер в связи с упразднением этой империи в 1806 году.

В 1891 году на базе сильно разросшихся императорских коллекций был создан Венский музей истории искусств. В сокровищнице Хофбурга остались храниться только фамильные реликвии и символы власти дома Габсбургов. После распада Австро-Венгрии и провозглашения в 1918 году Австрийской Республики бывшая императорская сокровищница (наряду с бывшей императорской резиденцией Хофбург) стала национальным достоянием. Коллекцию реорганизовали в соответствии с научными критериями, и в таком виде она ныне доступна широкой публике.

Каждый экспонат этой древней сокровищницы притягивает внимание, будит воображение; ценность многих из них попросту невозможно выразить в денежном эквиваленте. Некоторые драгоценные камни, ювелирные изделия и украшения связаны с легендами и подлинными историческими событиями. Вот, например, комплект драгоценных украшений из опала, традиционно называемых «венгерскими». Бельгийская принцесса Стефания получила этот изысканный набор драгоценностей в подарок от венгерской столицы Будапешта по случаю ее брака с австрийским кронпринцем Рудольфом, заключенного 10 мая 1881 года. Изготовленный известными ювелирами братьями Эггер, чрезвычайно красочный ансамбль состоит из пояса, ожерелья, серег, двух браслетов, пяти шпилек для волос и десяти застежек корсажа. Главное звено ожерелья украшено гербом Бельгии, а в центральном медальоне пояса помещен герб Будапешта. Весь комплект создан в духе и традициях венгерского национального костюма — об этом, в частности, напоминает набор ювелирных застежек для корсажа. Ношение корсажа никак не соответствовало придворной моде того времени, но для народного венгерского женского наряда это была вещь вполне обычная. Предметы, входящие в набор, выдержаны в едином стиле и щедро украшены опалами. Этот полудрагоценный камень, за которым в эпоху Средневековья и Ренессанса закрепилась слава «камня камней», традиционно добывался в горах Верхней Венгрии (так в старину именовалась Словакия, земли которой входили в состав Венгерского королевства). Богатое декоративное оформление, выполненное из золота и эмали, соответствует традициям венгерской ювелирной школы XVI–XVII веков.

Брак принцессы Стефании с наследным принцем Австро-Венгерской монархии оказался недолгим: в 1889 году кронпринц Рудольф трагически погиб при загадочных обстоятельствах. Его тело было обнаружено утром 30 января 1889 года в одной из комнат замка Майерлинг, куда накануне принц приехал на охоту со своими друзьями и, как позже выяснилось, со своей любовницей — 17-летней баронессой Марией фон Вечера, труп которой был найден в соседней спальне: голова девушки была прострелена навылет. Рудольф и Мария уже три месяца встречались почти в открытую — их видели вместе не только в столице, в главных общественных местах столицы, но и во дворце Хофбург. Каким образом юная баронесса оказалась в ту злосчастную ночь в Майерлинге, неизвестно, поскольку живой ее в замке никто не видел; предполагается, что Марию доставили туда тайно. Как и баронесса, принц Рудольф погиб от выстрела в голову, совершенного с близкого расстояния. Убийство это было или самоубийство? Императорский двор был не склонен оглашать подробности гибели кронпринца; согласно официальной версии, санкционированной императором Францем-Иосифом, принц Рудольф покончил с собой на почве психического заболевания; что же касается баронессы, то правительство сделало вид, что ее просто не было. Тайна трагедии в Майерлинге не разгадана до сих пор. На этот счет высказываются самые различные версии — считается, например, что кронпринц застрелился сам, а Мария либо также покончила с собой, либо ее убил Рудольф.

После гибели кронпринца замок Майерлинг был почти полностью снесен, а овдовевшая принцесса Стефания вернулась на родину и в 1900 году вступила в повторный брак. Не принесшие ей счастья «венгерские драгоценности» она оставила в Вене. Набор украшений из опала поступил во владение дома Габсбургов, и император Франц-Иосиф распорядился поместить их в сокровищницу.

К первой трети XVIII столетия относится другой экспонат сокровищницы — золотое генеалогическое древо Габсбургов, созданное нюрнбергским мастером Кристофом Доршем. С причудливо изгибающихся золотых ветвей древа, высота которого составляет чуть более 29 см, свисают медальоны из полупрозрачного голубоватого халцедона, на каждом из которых мастер вырезал портрет одного из правителей рода Габсбургов, начиная от Рудольфа I (правил в 1273–1291 гг.) до Карла VI (правил в 1711–1740 гг.). Этот маленький шедевр, выполненный с высоким мастерством, служит своеобразным мемориалом дому Габсбургов.

Одним из наиболее известных экспонатов сокровищницы является знаменитый гиацинт «Ла Белла». Этот кроваво-красный камень — разновидность циркона — массой 416 каратов некогда являлся частью фамильных драгоценностей Габсбургов. Надпись на обратной стороне оправы сообщает, что император Леопольд I (1640–1705) приобрел этот «несравненный драгоценный камень под названием гиацинт „Ла Белла“» в 1687 году у одной венгерской аристократической семьи. В связи с этим к прежней оправе, относящейся еще к началу XV столетия и состоящей из золотых ветвей, покрытых белой эмалью, был добавлен богато украшенный эмалью двуглавый орел, увенчанный императорской короной; в своих когтях орел сжимает меч и скипетр с гербами Венгрии и Чехии. Это приобретение фактически стало актом выкупа: огромный гиацинт впервые упоминается в описи имущества скончавшегося императора Матвея (правил в 1612–1618 гг.), датируемой 1619 годом, но позже он по неизвестным причинам покинул императорскую сокровищницу и перешел в частные руки. Новое великолепное дополнение к оправе в виде золотого двуглавого орла, очевидно, было призвано подчеркнуть высокий статус драгоценного камня в императорской сокровищнице. Действительно, исключительные размеры и красота гиацинта делают его центром внимания посетителей музея. Однако наряду с этим здесь можно увидеть и другие исторические драгоценные камни: огромный аметист в форме слезы, принадлежавший императору Леопольду I, молочный опал, впервые упомянутый в описи имущества императора Рудольфа II в 1607 году, и ограненный аквамарин весом 492 карата; стоимость последнего камня такова, что на вырученные от его продажи средства можно было бы покрыть внешний долг какой-либо развивающейся страны.

Этот легендарный лимонно-желтый алмаз в 137,27 карата известен под несколькими именами — «Флорентиец», «Тосканец», «Великий герцог Тосканы», «Австрийский», «Австрийский Желтый». О том, как он выглядел, сегодня могут рассказать лишь несколько старых черно-белых фотографий, сделанных до 1921 года, да рисунок известного французского путешественника и торговца драгоценными камнями Жана-Батиста Тавернье. Этот рисунок опубликован в его книге «Шесть путешествий Жана-Батиста Тавернье», изданной в Париже в 1676 году, и изображает девятиугольный, ограненный «розой» камень в форме щита. Тавернье видел этот алмаз в 1657 году во Флоренции, в числе сокровищ великого герцога Тосканского.

Рассказы о ранней истории «Флорентийца» основаны на ненадежных источниках. Считается, что это один из древнейших известных алмазов. Он попал в Европу из Индии в XIV столетии. Ювелир Людвиг ван Беркен огранил его для Карла Смелого, герцога Бургундского (1433–1477). По преданию, Карл потерял алмаз в 1467 году на поле битвы при Грансоне. Камень нашел солдат-швейцарец (по другой версии — местный крестьянин), и, полагая, что это просто кусок желтоватого стекла, продал его всего-навсего за один флорин (флорин — золотая или серебряная флорентийская монета, имевшая широкое хождение в средневековой Европе). После этого алмаз прошел через множество рук. Он принадлежал миланскому герцогу Сфорца, затем папе Юлию II, потом перешел в собственность тосканских герцогов Медичи. Подлинная история камня начинается только с середины XVII столетия.

Когда в 1737 году герцог Джан Гастон, последний из представителей семейства Медичи, скончался, алмаз вместе с титулом великого герцога Тосканского достался Франциску (Францу) I Стефану, герцогу Лотарингскому и будущему императору Священной Римской империи (в 1745–1765 гг.). Почти за год до этого, в феврале 1736 года, он женился на австрийской эрцгерцогине Марии-Терезии, ставшей в 1740 году полноправной хозяйкой всех земель, подвластных монархии Габсбургов (ее муж, Франц Лотарингский (император Франц I), до 1765 года являлся ее соправителем). Вместе с ним в Вену переехал и алмаз — наряду с другими сокровищами Лотарингского дома. Он был помещен в собрание реликвий и драгоценностей короны Габсбургов во дворце Хофбург. Уже в то время стоимость «Флорентийца», в пересчете на современные деньги, составляла около 750 тысяч долларов.

На протяжении полутора столетий камень оставался в собственности Габсбургов и был выставлен для широкого обозрения в Музее истории искусств в Вене. В 1918 году, после падения Австро-Венгерской империи, семья свергнутого императора Карла, отправляясь в изгнание в Швейцарию, взяла «Флорентиец» с собой. После 1921 года все сведения о камне исчезают. Предполагается, что алмаз похитил некий человек, близкий к семейству экс-императора, и вывез его в Южную Америку. Циркулировали слухи, что некий большой желтый алмаз в 1920-х был привезен в США, там был переогранен и продан.

Многолетние розыски «Флорентийца» были безуспешны. По всей видимости, алмаз действительно был повторно огранен — ведь из-за необычной формы «Флорентийца» очень легко опознать, а следовательно, любая попытка продать его заведомо была обречена. Сегодня в мире имеются лишь четыре лимонно-желтых алмаза весом более 70 каратов. Три из них подозрений не вызывают — их происхождение известно. Но вот желтый алмаз, который был выставлен (и куплен) на аукционе в Швейцарии в 1981 году, вызвал повышенный интерес у специалистов. Из бесед с пожилой женщиной, выставившей алмаз на аукцион, удалось узнать, что в ее семье камень появился вскоре после Первой мировой войны. Она помнила, что алмаз сперва был очень необычной формы, но ее отец распорядился переогранить его…

Неужели следы пропавшего «Флорентийца» нашлись? С полной уверенностью, увы, утверждать это не возьмется никто. Алмаз бургундских герцогов и римских пап, правителей Флоренции и австрийских императоров официально по-прежнему числится в розыске.

Этот небольшой темно-зеленый флакончик на первый взгляд выглядит довольно невпечатляюще. Несведущий человек может даже принять его за стеклянный. Тем не менее он занимает одно из первых мест среди самых ценных экспонатов в коллекции Хофбурга. Этот флакон изготовлен по заказу императора Священной Римской империи Фердинанда II в 1641 году в Праге мастером Дионисио Мизерони из… огромного, одного-единственного изумруда!

Унгентарий — флакон для духов или ароматических масел и мазей. Термин «unguentarium» происходит от латинского слова, обозначающего мазь или другое мягкое, сальное и густое вещество, используемое для смазывания. Как свидетельствуют материалы археологических раскопок, унгентарии различных размеров и форм, сделанные из керамики или стекла, использовались еще со времен глубокой древности, получив особенно широкое распространение в Древней Греции и Римской империи. Унгентарии использовались в погребальных ритуалах — сегодня их очень часто и в больших количествах находят при раскопках древних некрополей. Археологи полагают, что эти контейнеры использовались для хранения ароматических масел, мазей, бальзамов, благовоний, ароматических порошков, притираний, краски для век и другой косметики. В последующие века языческие погребальные ритуалы исчезли, но небольшие флакончики-унгентарии тем не менее остались в повседневном обиходе.

Изумрудный унгентарий, хранящийся в сокровищнице венского дворца Хофбург, — единственный в мире. Этот сосуд уникален и фактически бесценен, хотя отыскать ему подходящий денежный эквивалент пытались на протяжении всех истекших столетий. Изумруд, из которого он изготовлен, является самым большим в мире изумрудом, когда-либо подвергавшимся обработке. Точный вес первоначального, необработанного кристалла неизвестен. Вероятно, он составлял более 3000 карат, то есть по тем временам это был самый большой в мире изумруд! Изготовленный из него флакон весит сегодня 2860 каратов (572 г), и он по-прежнему входит в число крупнейших в мире изумрудов.

История этого гигантского зеленого кристалла довольно проста и не связана с тайнами и легендами, которыми окружено большинство других исторических драгоценных камней. Огромный изумруд был найден в Колумбии, наиболее вероятно — в изумрудных копях Мусо, обнаруженных испанцами в 1558 году. Испанские конкистадоры, высадившиеся на побережье Нового Света в начале XVI столетия, были несказанно поражены обилием больших и красивых изумрудов, принадлежавших индейцам, которые не только использовали эти камни в качестве украшений, но и как объекты религиозного культа, и как погребальный инвентарь, принося изумрудные кристаллы в дар своим ушедшим из жизни предкам. Испанцы неоднократно пытались выяснить источник происхождения драгоценных камней, но всякий раз их попытки оставались безрезультатны.

Так продолжалось до 1537 года, когда Гонсало Хименес де Кесада вторгся в земли колумбийских индейцев чибча (муисков). Этот народ создал удивительную цивилизацию, которую сегодня называют цивилизацией золота. Художники-чибча, обладавшие богатым даром воображения, с невероятным искусством создавали золотые украшения и фигурки драконов и других неведомых зверей, а также людей, застывших в молитвенных позах, с суровым и торжественным выражением лица. Именно здесь, на землях чибча, родилась знаменитая легенда об Эльдорадо — стране золота. Однако страну чибча с гораздо большим основанием можно было бы назвать страной изумрудов — именно здесь располагались два крупнейших в Южной Америки изумрудных месторождения, Мусо и Сомондоко. На эти драгоценные камни, а также на соль индейцы чибча выменивали у соседей необходимое им золото, поскольку собственных золотых месторождений они не имели.

Вступив в страну чибча, отряд Гонсало Хименеса де Кесады достиг долины Гуачета, где местный вождь одарил предводителя девятью крупными изумрудами. С этого момента испанцы лишились покоя. Их охватило страстное желание овладеть сокровищами чибча, однако индейцы ревниво оберегали тайну изумрудных копей. Наконец одному из солдат Кесады после почти года поисков удалось отыскать источник происхождения изумрудов: высоко в Андах, приблизительно в 70 км к северо-востоку от Боготы. Эта местность была известна как Сомондоко (Чивор). Однако испанцы не были в состоянии сразу приступить к разработке месторождения, поскольку оно лежало в труднодоступной и малонаселенной местности. Только в середине 1550-х годов шахты Сомондоко начали поставлять изумруды испанской казне. Добыча продолжалась более 100 лет. Условия работы здесь были невероятно тяжелы, и в итоге испанский король Карл II своим декретом 1675 года распорядился закрыть рудник. Заброшенные шахты более двухсот лет зарастали лесом и были повторно открыты только в 1896 году.

Овладев страной чибча, испанцы вскоре услышали и о другом изумрудном месторождении, издревле разрабатывавшемся индейцами, — Мусо, расположенном приблизительно в 200 км к северо-западу от рудников Сомондоко. Добраться до этих копей оказалось непросто, поскольку местное индейское племя оказало отчаянное сопротивление конкистадорам. На протяжении 20 лет индейцы успешно отражали все попытки испанцев проникнуть в заветную область и были частично подчинены только к 1555 году. Однако они наотрез отказались показать местонахождение изумрудных шахт. Только спустя сорок лет, в 1594 году, испанцы сумели самостоятельно отыскать заброшенные копи Мусо. Они немедленно приступили к их разработке, и в первые десятилетия рудник дал невероятное количество драгоценных камней. Изумруды из Мусо имеют ряд особенностей, к числу которых в первую очередь относится глубокий, ярко-зеленый (травяной) цвет, наиболее ценимый знатоками этих драгоценных камней. Изумруды из Мусо обычно содержат мало включений и потому обладают высокой чистотой и прозрачностью; что же касается включений, то они преимущественно газовые, жидкие или состоят из кристаллов галита (каменной соли). Другие твердые включения представляют собой кристаллы кальцита и паризита. При этом индекс преломления у изумрудов Мусо выше, чем у изумрудов, добываемых в рудниках Сомондоко.

В 1620-е годы добыча изумрудов в Мусо быстро начала уменьшаться: невероятно тяжелые условия работы привели к гибели сотен индейцев, а новых рабочих найти было трудно — окрестное население разбежалось, не желая гнуть спину на испанцев и гибнуть на рудниках. Пожар, произошедший в середине XVII столетия, окончательно поставил точку в истории изумрудных шахт Мусо, и они пришли в полное бездействие. Шахты вновь начали разрабатываться только после того, как в 1819 году Колумбия (в колониальную эпоху — Новая Гранада) получила независимость.

Пятая часть изумрудов, добытых в шахтах Сомондоко и Мусо, поступила в собственность испанской короны. Остальные камни широко экспортировались во все страны Европы и Азии. Колумбийские изумруды в огромных количествах покупали турецкие султаны, персидские шахи и императоры Индии из династии Великих Моголов. В числе европейских монархов, покупавших колумбийские изумруды у испанцев, были и австрийские Габсбурги. Так в самом начале XVII столетия в их руках оказался огромный, самый большой в мире изумруд. Судя по его глубокому, ярко-зеленому цвету, он происходит из Мусо, где в ту пору добывались самые лучшие в мире изумруды.

Огромный изумрудный кристалл, а точнее, сросток двух кристаллов — большого и маленького — впервые упоминается в инвентарной описи императорской сокровищницы в 1619 году, хотя приобретен он был скорее всего гораздо раньше — при императоре Рудольфе II (правил в 1576–1612 гг.). Императором Священной Римской империи в ту пору был Фердинанд И, начало правления которого совпало с началом Тридцатилетней войны (1618–1648). Главным полем битвы этой войны стала Германия, земли которой сильно пострадали в результате военных действий. Вестфальский мир 1648 года, ознаменовавший конец многолетней бойне, полностью изменил карту Европы.

Готовя своего сына Фердинанда себе в преемники, император в 1621 году сперва пожаловал ему титул эрцгерцога Австрии, в 1625 году короновал в качестве короля Венгрии, а в 1627 году сделал королем Чехии. В 1634 году наследник Фердинанд стал командующим армий Габсбургов и успешно провел несколько кампаний Тридцатилетней войны. В 1637 году, после смерти отца, он стал новым императором Священной Римской империи под именем Фердинанда III. Будучи более склонным к компромиссам, чем его отец, он с готовностью пошел на переговоры с протестантскими монархиями, закончившиеся в итоге подписанием Вестфальского мира. Фердинанд III прославился также как меценат, покровитель наук и искусств, он был искушенным музыкантом и даже прославился как композитор.

Все годы, пока шла война, огромный изумруд хранился в сокровищнице Габсбургов — императорам не было до него никакого дела, поскольку на повестке дня стояли другие, более насущные вопросы. Но вот военная гроза пошла на убыль. Фердинанд III заинтересовался драгоценным камнем и показал его известному итальянскому огранщику и резчику Дионисио Мизерони, которому полностью доверял. Использовать этот гигантский камень для изготовления украшения не было никакого смысла — кому придет в голову надеть на себя, к примеру, брошь весом в полкило? По мнению императора, из изумруда следовало изготовить флакончик-унгентарий, но таким способом, чтобы свести к минимуму расход драгоценного материала. Для мастера эта сложная работа таила в себе большой риск, но вместе с тем являлась и смелым вызовом. В итоге Мизерони принял предложение императора. Он был готов бросить на чашу весов все свои знания, навыки и опыт для того, чтобы изготовить шедевр, равного которому нет в мире и который стал бы ярким примером его высокого мастерства и вместе с тем образцом красоты и художественного совершенства.

Дионисио Мизерони происходил из семьи потомственных камнерезов и огранщиков драгоценных камней из Милана. Его отец Оттавио Мизерони был в 1588 году приглашен в Прагу императором Рудольфом II, который назначил его придворным огранщиком и отдал в распоряжение резчика мастерскую в пражском пригороде Бубенец. Оттавио Мизерони был женат на Лауре ди Кастелло, которая родила ему девять детей. Но из них только Дионисио проявил живой интерес к семейной профессии. Уже в юные годы он стал прилежным учеником отца, быстро освоив все секреты и премудрости сложного мастерства. Немного повзрослев, Дионисио помогал своему отцу в деле управления императорской коллекцией произведений искусства, хранившейся в королевском дворце на Градчанах, — пост хранителя достался Оттавио Мизерони по распоряжению императора Рудольфа II, помимо его работы в качестве королевского огранщика.

Оттавио Мизерони умер в 1624 году в возрасте 57 лет, и его молодой сын Дионисио, которому тогда было всего-навсего 17 лет, был немедленно назначен придворным огранщиком и помощником хранителя императорской коллекции. Этот шаг достаточно красноречив и наглядно показывает, каким признанием пользовался при дворе юный мастер. Он продолжал получать зарплату своего отца — 20 талеров. Однако отцовской мастерской управляла его мать — вплоть до 1628 года, когда Дионисио наконец достиг 21 года, и, как совершеннолетний, получил право подписывать коммерческие контракты. В том году семья Мизерони купила дом «У белой розы» на Нерудовой улице, что ведет от Малой Страны на Градчаны; в этом доме Дионисио оборудовал себе мастерскую — ту самую, где спустя полтора десятилетия им будет создан знаменитый изумрудный унгентарий. В 1634 году Дионисио Мизерони был назначен хранителем императорской коллекции произведений искусства; в круг его обязанностей входило также наблюдение за постройками и фортификациями Пражского Града. За шесть лет до этого, в 1628 году, Дионисио женился на Юдите Майер фон Бургрид, которая родила ему четырех сыновей. После смерти жены в 1646 году он повторно женился на Марии Людмиле фон Госсенау; во втором браке у него родились сын и три дочери. На картине известного чешского живописца Карела Шкреты, датируемой 1653 годом и ныне экспонируемой в Национальной галерее в Праге, мы можем видеть всю большую семью придворного мастера: самого Дионисио Мизерони, его жену Марию Людмилу и шестерых детей (еще два ребенка умерли во младенчестве).

Император Фердинанд III высоко ценил искусство придворного огранщика. По его заказам мастер создал несколько ювелирных композиций, а также выполнил декор новой часовни в королевском дворце, для которой он изготовил золотую дарохранительницу, украшенную драгоценными камнями. Фердинанд III поручил Дионисио Мизерони надзирать за строительными работами на Градчанах, а в 1642 году назначил его королевским камердинером; эта должность принесла Мизерони дополнительный доход в 15 талеров. Дионисио Мизерони помнят сегодня как искусного создателя резных фигурок, сделанных из полудрагоценных камней — цитрина, халцедона, дымчатого кварца, горного хрусталя и т. д., но самым выдающимся его произведением стал изумрудный унгентарий, с невероятным мастерством вырезанный им из огромного кристалла, добытого рудокопами-индейцами в далекой Колумбии.

Дионисио Мизерони приступил к работе в 1641 году. Задача, которая стояла перед ним, была чрезвычайно сложной и трудоемкой. Стремясь избежать слишком большой потери материала, Мизерони, обрабатывая изумрудный кристалл (который фактически представлял собой двойниковый сросток), старался неукоснительно следовать за естественной формой камня, чтобы минимизировать потери, в результате чего унгентарий получил неправильную форму. Однако необходимость вырезать декоративные листья, спускающиеся от горла сосуда и покрывающие всю его поверхность, а также листья аканта у основания привела к потере очень большого числа каратов. В законченном виде унгентарий получил размеры в длину 8,5 см, ширину 7,2 см, и высоту 10,9 см. Круглая крышка флакона имеет высоту 3,6 см и диаметр 4,9 см. Как крышку, так и ножки сосуда мастер изготовил из материала, извлеченного из внутренней части кристалла при сверлении камня. Нижнюю часть крышки Мизерони оправил в золото, украсив оправу гравированными цветами и вставками из прозрачной зеленой эмали. Поскольку из-за формы сосуда оправу пришлось разместить на неровной поверхности, ювелир добавил к ней золотое кольцо, покрытое зеленой эмалью, чтобы тем самым обеспечить оправе поддержку в горизонтальной плоскости. Мастер создал также грани различных форм на поверхности сосуда и крышки, которые затем отшлифовал, чтобы тем самым подчеркнуть естественную красоту изумруда.

Глубокий ярко-зеленый цвет унгентария связан с особенностью изумрудов, происходящих из рудников Мусо. Исключительная чистота и прозрачность изумруда хорошо заметна особенно на некоторых верхних гранях сосуда и крышки. Судя по ним, а также по цвету камня, можно предположить, что кристалл, из которого вырезан унгентарий, действительно являлся превосходным изумрудом самого высокого качества.

После почти двух лет сложнейшей, трудной работы, основные этапы которой включали в себя сверление, резьбу и полировку камня, маленький шедевр был закончен, и Мизерони представил готовое изделие императору. Фердинанд III пришел в неописуемый восторг. Он распорядился выплатить мастеру поистине королевское вознаграждение в размере 12 тысяч гульденов (правда, в рассрочку). И хотя эта роскошная безделушка не имела практической ценности, унгентарий стал одной из главных достопримечательностей императорской сокровищницы и одним из наиболее ценных ее экспонатов, олицетворяющим богатство и власть Габсбургов. Его стоимость затруднялись определить уже в XVII веке. По некоторым сведениям, необработанный изумруд, из которого позднее был вырезан сосуд, стоил около 65 тысяч талеров; по сегодняшним рыночным ценам стоимость подобного изумруда может составлять 100 миллионов долларов. Сегодня некоторые знатоки даже сожалеют о том, что Фердинанд III решился обработать камень. Между тем после обработки ценность изумрудного сосуда, как оценивалось, составила уже около 300 тысяч талеров. Когда Мизерони отдал готовое изделие императору, у него после обработки остались еще фрагменты изумруда, за которые пражские ювелиры предложили ему взамен золото и драгоценные камни стоимостью 2500 гульденов.

В 1645 году, когда Тридцатилетняя война уже шла к концу, император Фердинанд III, нуждавшийся в средствах на военные расходы, попытался продать или хотя бы заложить изумрудный унгентарий в Генуе, однако ювелиры отказались оценить драгоценность, поскольку, по их словам, им еще не приходилось иметь дело со столь огромными суммами, а кроме того, найти покупателя такой уникальной вещи по тем временам было практически невозможно — во всем мире достаточными средствами могли обладать лишь пять-шесть человек. В итоге император отказался от этой затеи. Правда, позже несколько раз объявлялись покупатели, желавшие приобрести изумрудный унгентарий: московский царь, по слухам, предлагал за него несколько сундуков жемчуга, а великий герцог Тосканский оценил его в три тонны золота. Однако всякий раз австрийские императоры отказывались расстаться с изумрудным сосудом, ставшим семейной драгоценностью, и таким образом унгенгарию навсегда суждено было остаться в императорской сокровищнице в Вене.

Эта таинственная реликвия волнует человеческое воображение на протяжении уже многих столетий. Множество окутывающих ее легенд до такой степени исказили ее реальный облик, что сегодня уже почти невозможно сказать, где у этой истории начало и есть ли у нее окончание?

Существуют две абсолютно взаимоисключающие основные версии по поводу того, чем является Святой Грааль. По одной версии, которую условно можно назвать «христианизированной», это — чаша, в которую Иосиф Аримафейский собрал капли пролитой на Голгофе крови Иисуса Христа. Возможно, она была и той самой чашей, из которой апостолы пили вино на Тайной вечере: «И взяв чашу и благодарив, сказал: приимите ее и разделите между собою; ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие» (Лк. 22: 17–18).

Другая версия — назовем ее «эзотерической» — считает Грааль большим изумрудом, или чашей, изготовленной из изумруда. По преданиям герметиков, предводитель падших ангелов Люцифер, он же сатана, имел на лбу (вариант — в короне) изумруд, который потерял при своем свержении с небес. Впоследствии из этого изумруда и была изготовлена Чаша Грааля. Этой чашей якобы обладали тамплиеры, а позднее она стала символом некоторых еретических антицерковных учений, что, вообще говоря, неудивительно, раз этот «эзотерический» Грааль был связан с самим сатаной.

Хотя обе эти версии уходят своими корнями если не в предначальную эпоху, то по крайней мере к началу нашей эры, в реальности легенды о Святом Граале появились довольно поздно: лишь в XII веке. Именно в это время один за другим увидели свет несколько поэм и рыцарских романов о Граале, в том числе «Рассказ о Граале» Кретьена де Труа, начатый в 1182 году, но так и не законченный; поэма «Парсифаль», которую Вольфрам фон Эшенбах написал, как считается, между 1185 и 1210 годами; и, наконец, «Смерть Артура» — эпопея, написанная Томасом Мэлори уже в середине XV столетия. В последующие годы сочинение Мэлори послужило отправной точкой для ряда книг и кинофильмов, рассказывавших о поисках Святого Грааля.

Мэлори представил христианизированную версию «единственного истинного поиска» Грааля. Он описывал реликвию как «золотой сосуд», который подавала «прекрасная чистая дева» и который содержал кровь Иисуса Христа. По-видимому, таков был образ, долго и бережно хранимый в народной памяти, где Грааль всегда представлялся в виде чаши (обычно той самой, в которую Иосиф Аримафейский собрал несколько капель крови Христа). В то же время рассказ Вольфрама фон Эшенбаха, которого считали тайным тамплиером, напротив, был более «мирским», он совершенно лишен символизма Нового Завета, а сама реликвия — которую также несла дева, как и у Мэлори, — описывалась как камень.

Между тем в самом раннем произведении, где упоминается Святой Грааль — «Сказании о Граале» Кретьена де Труа, — не говорится четко, что Грааль был Чашей. Из контекста романа, однако, вытекает, что Кретьен де Труа видел его именно таковым. В нескольких местах он упоминает главного персонажа — «царя-рыбака», которому «подавали в Граале», и позже добавляет: «Ему подавали одну-единственную освященную облатку, приносимую в граале, который поддерживает его жизнь в полном расцвете, настолько божественен этот грааль». Кстати, слово «грааль» — производное от старофранцузского «градаль» (латинского «градалис»), означающее «широкий, с углублением, сосуд». В разговорной речи времен Кретьена де Труа «градаль» часто произносилось как «греаль». В более поздние времена слова «гразаль» и «гриаль» использовались в южных районах Франции для обозначения разного рода емкостей.

Кроме упоминания «освященной облатки», Кретьен не дает никакой иной недвусмысленной связи с христианством. Подобно Вольфраму фон Эшенбаху, французский поэт вовсе не упоминает кровь Христа и уж определенно не намекает на то, что реликвия служила для ее хранения. Выходит, что образ «святой крови», связанный с Граалем в народной культуре, был добавлен более поздними авторами. Этот процесс «христианизации» Грааля, по всей видимости, направлялся монашеским орденом цистерцианцев. В свою очередь, цистерцианцы находились под влиянием святого Бернара Клервоского, крупнейшего религиозного деятеля Европы XII столетия. Именно Бернар Клервоский предложил на обсуждение мистическую точку зрения на кровь Христа, которая была включена составителями «Поисков» в новое представление о Граале. С тех пор «камень» Вольфрама фон Эшенбаха оказался совершенно преданным забвению, а «сосуд» Кретьена де Труа оказался наполненным кровью Христа.

Кретьен де Труа «изобрел» Грааль в 1182 году. До того года Грааль не существовал ни в истории, ни в мифологии. Правда, рассказывались легенды, связанные, например, с подвигами короля Артура и его рыцарей, из которых придворные поэты и рассказчики черпали вдохновение для своих историй о Граале. Эти предания, передававшиеся из уст в уста, из поколения в поколение, были хорошо известны и апробированы, знакомы всем без исключения и вполне годились для того, чтобы придать творческий импульс новому циклу романов о Граале, начало которому положил Кретьен де Труа в конце XII столетия.

Великий французский поэт так и не закончил свое знаменитое «Сказание о Граале». Спустя несколько лет Вольфрам фон Эшенбах воспользовался им, расширив и закончив историю, начатую предшественником, одновременно грубо обвинив Кретьена в ее «дурном изложении» и заявив, что его собственный текст является «истинной историей». Подобные заявления выглядят странными, если учесть, что Вольфрам явно заимствовал многие подробности из «Сказания о Граале» и в целом сохранил верность его сюжету и персонажам. Имеется лишь одно вызывающе очевидное отличие — причудливое нововведение, превратившее Грааль в камень. Речь не может идти о простой ошибке Вольфрама — он был слишком умным и точным рассказчиком, чтобы совершить столь вопиющую ошибку. Отсюда следует единственный вывод: Вольфрам описал реликвию таким образом по какой-то особой, известной только ему, причине. Может быть потому, что был приверженцем «эзотерической», нехристианской версии? Характерно, что в своей поэме Вольфрам утверждает, что Грааль хранил рыцарский орден Templaisen — в этом искаженном немецком названии легко угадывается знаменитый орден тамплиеров…

Главным связующим звеном между ранними легендами о короле Артуре и христианским апокрифом о Граале, использующим образы Нового Завета, стал сборник «Поиски Грааля», составленный цистерцианскими монахами в XIII столетии. В аллегорической форме Святой Грааль иногда даже отождествлялся с Девой Марией. Такая аллегория подкреплялась следующей аргументацией: Грааль (согласно поздним вариантам легенды) содержал кровь Христа; Мария до Рождества содержала Христа в своем чреве; следовательно, Грааль является — и всегда был — символом Марии: ведь в соответствии с подобной логикой Мария Богородица (греч. Теотокос) являлась священным сосудом, который содержал Слово, ставшее плотью.

Но независимо от того, какой именно смысл вкладывали разные рассказчики в понятие «Святой Грааль», Чаша Святого Грааля, возможно действительно существует. Как считается, с 1437 года она хранится в Испании, в капелле дель Санто-Калис кафедрального собора города Валенсия. По преданию, эту драгоценную чашу высотой 17 см, выточенную из агата и украшенную драгоценными камнями и жемчугом, доставил из Палестины в Рим сам первоверховный апостол Петр. Первый научный анализ предполагаемой «Чаши Грааля» был произведен в 1960 году; тогда исследователи пришли к выводу, что она была изготовлена на Ближнем Востоке не ранее IV в. до н. э. и не позднее I века н. э., то есть время земной жизни Христа вполне укладывается в эту дату. Немецкий исследователь Михаэль Хессман справедливо отмечает: «Никто не может с достоверностью доказать, что речь идет о той самой чаше, которой пользовались Христос и Его ученики на Тайной вечере; этот факт остается вопросом веры». Как бы то ни было, валенсийская чаша официально признана Римско-католической церковью как великая христианская святыня. Только в последние полвека папы Иоанн XXIII, Иоанн Павел II и Бенедикт XVI (последний — в 2006 году) трижды подтверждали за этой чашей статус реликвии.

Между тем среди фамильных сокровищ австрийского императорского дома Габсбургов находится еще одна любопытная чаша, за которой молва еще много веков назад закрепила название Чаши Святого Грааля. Речь идет о так называемой Агатовой чаше — семейной реликвии Габсбургов. Она целиком, включая ручки, вырезана из монолитной глыбы агата и на сегодняшний день является самым большим в мире произведением средневековой глиптики, дошедшим до наших дней. Диаметр чаши составляет от 58 до 58,5 см, промежуток между ручками — 76 см.

Чаша имеет весьма почтенный возраст — около 1600 лет, но до наших дней она дошла в отличном состоянии. Предположительно, ее изготовили византийские мастера при дворе императора Константина (306–337), а в Западную Европу она попала, вероятно, после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 году. Во владение дома Габсбургов чаша перешла от Карла Смелого, герцога Бургундии (1433–1477). Документ, датированный 1564 годом, впервые упоминает ее в числе реликвий австрийских императоров — наряду с бивнем нарвала, который, как полагали, представлял собой рог легендарного единорога. В 1564 году сыновья и наследники императора Фердинанда I объявили эти два объекта «неотделимыми семейными реликвиями дома австрийских Габсбургов». Из-за особой ценности этих предметов было решено, что они не могут принадлежать никому из членов дома Габсбургов лично и в отдельности (из-за искушения продать их) — только вся семья в совокупности могла владеть этими реликвиями.

В чем же причина такого поистине благоговейного отношения к этой чаше? Несомненно, она представляет собой немалую художественную ценность, отличается высоким совершенством изготовления и во многих отношениях уникальна, однако не эти причины выдвинули ее в число важнейших фамильных реликвий дома Габсбургов. Необычность этой чаши заключается в таинственной надписи, которая время от времени становится видимой в камне.

При определенных условиях освещения на чаше время от времени появляется надпись «XRISTO(S)» — «ХРИСТОС». Буквы высотой приблизительно 3 см начинаются от маленького углубления у левого края чаши и тянутся слева направо, растворяясь в пятне дымчато-белого агата. Поскольку буквы могут быть заметны только под определенным углом зрения и при определенном освещении, в прошлые времена существовало убеждение, что таинственную надпись могут видеть только избранные. Это окутывало чашу еще более плотным туманом мистики. Так как надпись не была ни нарисована, ни вырезана, а имела необъяснимое происхождение, имя Христа на ней было признано нерукотворным, а саму чашу стали считать легендарной Чашей Святого Грааля. Предпринимались попытки объяснить происхождение надписи и естественными причинами — например, особенностью фактуры камня, особым рисунком агатовых жил, образовавших столь причудливый рисунок. Но тогда почему каменный рисунок «произвольно» сложился именно в имя Христа?

Реставрация чаши, проведенная в 1951 году, позволила более подробно изучить это произведение древних мастеров. После расчистки чаши австрийский историк искусства Рудольф Эггер предположил, что надпись следует читать иначе: «ARISTO». Эта надпись, по его мнению, содержит имя камнереза, изготовившего чашу. Однако, даже если буквы разобраны верно, подобная трактовка никак не объясняет загадку происхождения надписи, которая по-прежнему считается «нерукотворной».

Собрание австрийских императорских регалий включает в себя регалии, знаки отличия и одеяния, использовавшиеся австрийскими монархами во время церемоний коронации и в других торжественных случаях: короны, скипетры, державы, мечи, перстни, кресты, реликвии святых и церемониальные одеяния. К числу наиболее ранних экспонатов принадлежат знаки отличия австрийского правящего дома.

Первоначально Австрия была лишь маленьким герцогством, статус которого позднее был поднят до статуса эрцгерцогства. Первым правящим домом Австрии было семейство Бабенбергов. После смерти в 1246 году последнего герцога из этой династии, Фридриха II Бабенберга, опустевший герцогский трон на некоторое время занял чешский король Отокар II. В 1278 году он был побежден королем Германии Рудольфом Габсбургом и погиб в сражении, а в 1282 году Рудольф Габсбург сделал эрцгерцогом Австрии своего сына Альберта (Альбрехта), а герцогом Штирии и Швабии — другого своего сына, Рудольфа. Тем самым было положено начало возвышению дома Габсбургов.

Церемония возведения на престол нового эрцгерцога Австрии не являлась коронацией в строгом смысле этого слова, а скорее, принесением присяги от представителей разных сословий. Новый правитель в свою очередь гарантировал сохранение их прав и привилегий. Однако, несмотря на полуофициальный характер этой церемонии, в ней использовались специальные знаки отличия и регалии: корона, скипетр и держава. Две последних регалии в дальнейшем использовались при коронации королей Чехии вплоть до начала XVII столетия.

Эрцгерцогская корона впервые была запечатлена на портрете Рудольфа IV, герцога Австрии в 1358–1365 годах, хотя в реальности эта корона, вероятно, никогда не существовала. Известно, что по заказу герцога Эрнста Железного (правил в 1406–1424 гг.) была изготовлена некая корона, которая не дошла до наших дней. Другая корона была сделана для погребения эрцгерцога Фердинанда II в 1595 году. Заключительный вариант эрцгерцогской шапки (Erzherzogshut), служившей официальной короной эрцгерцогства Австрия, был изготовлен в 1616 году по заказу Максимилиана III. Место ее изготовления остается неизвестным. С тех пор и до наших дней шапка хранится в августинском аббатстве Клостернейбург (Нижняя Австрия). Впервые она была использована для коронации в 1620 году, в последний раз — в 1835 году.

До конца XV столетия Габсбурги следовали немецкой практике раздела наследственных территорий между сыновьями правящего монарха, так что временами Верхняя и Нижняя Австрия, Штирия, Каринтия и Тироль (все эти земли позже составили ядро Австрийской империи) управлялись разными членами семьи. Поэтому помимо «большой» эрцгерцогской короны в число австрийских герцогских регалий входят еще две: герцогская корона Штирии, ныне хранящаяся в музее «Иоаннеум» в Граце, и корона, изготовленная по заказу Иосифа II для его коронации во Франкфурте в 1764 году в качестве императора Священной Римской империи. Внешний вид этой короны соответствует скорее не прежней короне с восемью зубцами, хранящейся в Клостернейбурге, а древней диадеме XIV столетия, запечатленной на портрете Рудольфа IV. Эрцгерцогская корона образца 1764 года имеет двенадцать высоких зубцов, соединенных высокой дугой, увенчанной золотым шаром с крестом. Верх короны изготовлен из красного бархата.

Герцогская корона Штирии, хранящаяся сегодня в земельном музее «Иоаннеум» в Граце, изготовлена из позолоченного серебра, как считается — в XV столетии. В 1766 году она была реконструирована, получив новое художественное оформление из жемчуга и эмали. Тогда же корону увенчал новый крест (первоначально, как считается, она имела конический верх). До 1790 года она хранилась в Вене, но затем по просьбе представителей всех сословий Штирии ее переместили в столицу этой земли, город Грац. В XIX столетии корону реконструировали повторно. В своем нынешнем виде она имеет высоту 20,5 см и диаметр 20 см.

Во время торжественных церемоний австрийские эрцгерцоги пользовались специальными облачениями. Дошедшее до наших дней парадное эрцгерцогское платье датируется 1764 годом и представляет собой длинную узкую рубаху из красной шелковой ткани, сплошь затканную узором из золотых роз. Общий ее покрой, длинные рукава, разрезанные в длину до середины локтя, маленький стоячий воротник и асимметричный разрез спереди, застегивающийся на три пуговицы, заставляют вспомнить о мужских домашних одеждах, которые носили в XVIII столетии, но типологически это одеяние восходит скорее к парадным облачениям ордена Золотого Руна. Эрцгерцог Иосиф носил это облачение во время церемонии его коронации в качестве короля римлян, свершившейся 27 марта 1764 года в соборе Святого Варфоломея во Франкфурте; платье было изготовлено специально для этой цели. К нему полагался пояс из той же самой ткани, с застежкой из позолоченной бронзы и перевязью для меча. Дополнявшая наряд красная, подбитая горностаем бархатная мантия с годами была, к сожалению, утрачена.

К числу самых старых привилегий правителей Австрии принадлежало право несения перед ними наследственного знамени. Знамя являлось одним из знаков отличия австрийских эрцгерцогов. В сокровищнице Хофбурга сегодня хранится наследственное знамя, изготовленное в 1705 году. С обеих сторон его украшают вышитые гербы Верхней и Нижней Австрии. Император Леопольд I пожаловал должность Великого знаменосца Австрии в качестве наследственной представителям мужской линии графского рода Абенсберг-и-Траун; гербы этого рода также вышиты с обеих сторон знамени. Первым представителем этого дома, который занял этот наследственный пост, стал граф Отто Эренрайх Абенсберг-и-Траун, рыцарь ордена Золотого Руна, герб и монограмма которого выгравированы на навершии знамени. Впервые он исполнял обязанности Великого знаменосца 22 сентября 1705 года на церемонии принесения сословиями присяги императору Иосифу I. Дошедшее до наших дней знамя, очевидно, было изготовлено как раз по этому случаю.

Австрийская императорская корона (sterreichische Kaiserkrone), известная также как корона Рудольфа II, является наиболее важным экспонатом в собрании регалий Австрийской империи. Она была изготовлена в Праге в 1602 году и первоначально предназначалась лично для императора Рудольфа II. Подобная практика была широко распространена в ту пору: дело в том, что корона и другие знаки отличия Священной Римской империи постоянно хранились в Нюрнберге и использовались только для церемоний коронации. Для всех других случаев — например, во время сессий рейхстага — императоры должны были пользоваться своими личными коронами, подавляющее большинство которых сохранилось до наших дней только на картинах и книжных иллюстрациях. Самое старое изображение такой личной короны можно увидеть на гравюре Альбрехта Дюрера, изображающей императора Максимилиана (правил в 1508–1519 гг.); возможно, дизайн этой короны повлиял на дизайн созданной столетие спустя короны императора Рудольфа.

Австрийская императорская корона никогда не использовалась для коронации, так как Австрийская империя, в противоположность Священной Римской империи, была наследственной монархией, управляемой династией Габсбургов, и поэтому подобный акт узаконивания власти нового монарха не был необходим. Церемония вступления нового монарха на трон фактически являлась актом его введения в должность.

Императорская корона была изготовлена Яном Вермейеном, выдающимся голландским ювелиром, которого для этой цели специально пригласили в Прагу (где тогда постоянно находился императорский двор) из Антверпена. В результате на свет появилось одно из наиболее значительных произведений европейского ювелирного искусства, одна из наиболее красивых королевских корон в мире. По счастью, эта корона избежала судьбы многих других личных корон и не была разбита после смерти императора Рудольфа в 1612 году, став тем самым счастливым исключением из общего правила. 11 августа 1804 года, незадолго до краха Священной Римской империи, император Франц II принял титул императора Австрии, чтобы тем самым остаться равным Наполеону, в том же году провозглашенному императором Франции. В качестве короны Австрийской империи он избрал старую корону Рудольфа II.

По форме корона напоминает епископскую митру. Она изготовлена из чистого золота и украшена эмалью, бриллиантами, рубинами, шпинелями, сапфирами и жемчугом. Высота короны составляет 28,3 см, диаметр венца — 22,4 см, наибольший диаметр (по геральдическим лилиям) — 27,8 см. Конструктивно корона состоит из трех частей, каждая из которых в символической форме выражает право императора на власть: венца, арки и митры.

Венец, имеющий форму королевской короны, является главным элементом; арка и митра, по сути, лишь дополняют его. Венец в символической форме изображает королевскую власть (Рудольф II был королем Чехии (Богемии) и Венгрии). Его дизайн, очевидно, был вдохновлен дизайном чешской короны Святого Вацлава. По кругу венца идут восемь золотых лилий, которые иногда связываются с геральдическими лилиями («флер-де-лис») французской королевской династии Валуа. Восьмичастность австрийской императорской короны восходит, как считается, к восьмичастности короны Священной Римской империи; ее украшают множество драгоценных камней — шпинели, цирконы и жемчуг. Цирконы огранены таким способом, что передняя часть их выглядит плоской; к слову, огранка драгоценных камней по тем временам была относительно новой. Состав камней и их число имеет, как считается, свой аллегорический и мистический смысл: например, восемь алмазов, украшающих корону, соответствуют восьмиугольной форме короны Священной Римской империи; вместе с тем алмаз является символом Христа, из рук которого император получает свою власть и от имени которого правит.

Вторая часть короны, митра, также символизирует божественное происхождение императорской власти и духовный сан императора (при возведении на престол его символически посвящали в сан дьякона). Изготовлена она целиком из золота; ее гладкую поверхность украшают изящные эмалевые вставки с изображениями птиц и растений — высокохудожественная работа по эмали характерна для придворного искусства времен Рудольфа II. Митра разделена на четыре секции в виде треугольников с полукруглыми завершениями. В каждой из этих секций помещены медальоны с изображениями, прославляющими императора Рудольфа II. Здесь последовательно изображены его победа над турками (в передней части короны), его коронация в Регенсбурге в качестве императора Священной Римской империи, его поездка после коронации в качестве короля Венгрии в Братиславу и торжественная процессия в Праге в честь его коронации как короля Чехии.

Третья часть короны, арка, напоминает арку короны Священной Римской империи. Она украшена восьмью алмазами и увенчана большим синевато-зеленым изумрудом, в символической форме изображающим небеса. Изумруд не огранен, мастера, изготавливавшие корону, только отполировали его. На арке выгравирована надпись по-латыни: «RVDOLPHVS II ROM[ANORVM] IMP[ERATOR] AVGVSTUS HVNG[RIAE] ET BOH[EMIAE] REX CONSTRVXIT MDCII» («Сделана для Рудольфа И, Римского императора, короля Венгрии и Богемии, в 1602 году»).

Для своей коронации в 1576 году император Рудольф II использовал регалии предшественника, императора Фердинанда I, сохранившиеся от 1530-х годов. Однако, когда к власти пришел брат и преемник Рудольфа, Матвей (1612–1619), прежние регалии были заменены новыми. Между 1612 и 1615 годами пражский золотых дел мастер Андреас Осенбрюк изготовил по заказу императора скипетр, а также, вероятно, золотое яблоко (державу). При этом ювелир старался максимально точно следовать стилистической и декоративной концепции, заложенной в короне Рудольфа II (позже ставшей австрийской императорской короной). И скипетр, и держава выполнены из золота и украшены эмалью, рубинами, сапфирами и жемчугом; в их декоративном оформлении бросается в глаза почти «дословное» повторение эмалевого убранства короны.

Своей формой, напоминающей булаву, императорский скипетр заметно отличается от своих «предшественников» и представляет собой поистине виртуозное произведение ювелирного искусства. Главная особенность скипетра — то, что его рукоять изготовлена из «рога единорога» (в действительности — из бивня нарвала). В древности существовала легенда, согласно которой единорог своим рогом очистил воду, отравленную змеем; рассказывали также, что буйный нрав единорога может смирить только непорочная дева. Привлеченный ее чистотой, единорог приблизится к деве и, если та приласкает его, мирно уснет, положив свой грозный рог ей на колени. В Средние века эта легенда трансформировалась в поэтизированную христианскую аллегорию: в образе непорочной девы усматривался образ Девы Марии, а единорог, очистивший отравленный змеем колодец, стал символом Христа, искупившим первородный грех человечества, в который впали Адам и Ева, соблазненные наущением змея (сатаны). Эта аллегория способствовала тому, что рог единорога превратился в один из символов духовной и светской власти; ему приписывались также целебные свойства. Но поскольку найти настоящий рог единорога было невозможно, вместо него оборотистые торговцы продавали по всей Европе довольно редкие в ту пору бивни нарвала, привозившиеся с далекого севера Норвегии.

Сравнительно тонкая рукоять скипетра укреплена изнутри железным стержнем, чтобы тяжелое золотое навершие не обломило ее. Щедро украшенные эмалью и драгоценными камнями детали ажурного навершия отличаются большим разнообразием форм, на первый взгляд почти недоступным взгляду. Набор камней, украшающих скипетр, соответствует набору камней австрийской императорской короны. В ребра навершия вделаны крупные бриллианты и рубины, расположенные поочередно, причем декор ребер, украшенных рубинами, выполнен заметно скромнее, чтобы подчеркнуть изысканность «бриллиантовых» соседних граней. Увенчивает скипетр большой темно-синий сапфир. Сверху и снизу навершие скипетра обрамляют изящные жемчужные пояски, а увенчивает его — как и императорскую корону, и державу — большой темно-синий сапфир. На капсуле в нижней части рукояти сохранилась подпись ювелира, сделанная по-латыни: «Andreas Osenbruck fecitt. Anno 1615».

Золотая императорская держава (ее диаметр составляет 26,9 см) в стилевом отношении также соответствует концепции, заложенной создателем короны Рудольфа II Яном Вермейеном. Она символизирует собой земной шар и служит эмблемой универсальности императорской власти. Ее декоративное убранство, как и убранство короны, состоит из алмазов, рубинов и жемчуга; так же, как и корону, ее увенчивает огромный синий сапфир. Широкая, обрамленная рядами жемчужин золотая полоса, огибающая экваториальную часть круглого золотого яблока, украшена крупными бриллиантами и спаренными жемчужинами, вставленными в эмалевые розетки. Промежутки между камнями заполнены эмалевыми арабесками. Золотые, покрытые цветной эмалью полосы с изображениями плодов и животных, опоясывающие державу вертикально, напоминают аналогичные полосы на короне Рудольфа И, но выполнены они с меньшим изяществом. Передняя часть увенчивающего державу креста украшена алмазами и рубинами, а оборотную сторону покрывает витиеватый эмалевый узор. Крупный сапфир, служащий завершением креста, не огранен, а просто отшлифован. В нем просверлено отверстие, свидетельствующее о том, что когда-то этот камень использовался в качестве украшения. По мнению специалистов, этот сапфир имеет весьма почтенный возраст — возможно, он происходит еще со времен Античности и был повторно использован создателем императорской державы. Имя этого создателя в точности неизвестно, однако стилистические особенности державы и ряд других параллелей позволяют заключить, что им был тот же Андреас Осенбрюк, который изготовил императорский скипетр, — очевидно, император Матвей заказал ему оба знака отличия монаршей власти, выполненные в стиле, родственном стилю более ранней императорской короны. Осенбрюк, биография которого известна плохо, ранее работал над заказами императора Рудольфа II, а в ноябре 1612 года стал придворным ювелиром императора Матвея; держава была изготовлена им, очевидно, между 1612 и 1615 годами.

Скипетр и держава использовались еще задолго до провозглашения Австрии империей — иногда для коронаций королей Чехии, иногда в ритуале принятия присяги эрцгерцогом Австрии. Лишь с 1804 года они стали официальными символами австрийской монархии. В эти первые годы XIX столетия окончательно сформировался и весь комплект императорских регалий.

Когда в 1830 году австрийский император Франц II задумал короновать своего сына и наследника Фердинанда в качестве короля Венгрии, он столкнулся с неожиданной проблемой: оказалось, что Австрийская империя, формально провозглашенная в 1804 году и в династическом смысле ставшая преемницей Священной Римской империи, не имеет собственных коронационных облачений! Использовать для этой цели облачения, оставшиеся от Священной Римской империи, было невозможно. Оставалось только одно: спешно, буквально на пустом месте, изготовить новые.

Это ответственное задание было поручено заведующему гардеробом императорского и королевского придворного театра Филиппу фон Штубенрауху. В короткое время он разработал эскизы новой коронационной мантии и представил их на трех листах императору. Эти листы сохранились; на втором из них крестиком помечены два эскиза, расположенные слева, — очевидно, императору они понравились больше всего. Именно на их основе и была изготовлена ныне существующая коронационная мантия. Замысел Филиппа фон Штубенрауха воплотил в 1830 году в жизнь Иоганн Фритц, известный в ту пору золотых дел мастер из Вены. В дальнейшем эта мантия использовалась при коронациях других австрийских императоров.

Мантия длиной 276 см (со шлейфом) сделана из красного бархата, белого шелка и горностаевого меха и богато расшита золотом. Основной мотив вышивки — австрийские двуглавые орлы с мечом и державой в лапах и красно-бело-красным (цвета национального флага) щитком на груди. Край мантии украшен широкой каймой из переплетающихся дубовых и лавровых листьев. Мантия крепилась посредством золотых шнуров, переплетенных крест-накрест; обшивка нижнего края горностаевым мехом не сохранилась.

Отдельное место в числе регалий австрийского императорского дома отведено коронационным облачениям королевства Ломбардии-Венеции.

В 1815 году, после краха Наполеона и по решению Венского конгресса, на землях Северо-Восточной Италии было создано королевство Ломбардии-Венеции, подвластное Австрийской империи; остальная Италия по-прежнему оставалась разделенной на мелкие государства. При подготовке коронации императора Фердинанда I в качестве короля Ломбардии и Венеции, состоявшейся в Милане 6 сентября 1838 года, возник вопрос о выборе соответствующих регалий и коронационных одеяний. В качестве короны была выбрана древняя Железная корона Ломбардии, однако все остальное требовалось изготовить заново. Проект коронационных облачений также разработал Филипп фон Штубенраух, а изготовил их в 1838 году в Вене Иоганн Фритц. Мантия королевства Ломбардии-Венеции была фактически скопирована с австрийской императорской мантии, но сделана она из синего и оранжевого бархата, с вышивкой золотом и серебром и с отделкой из белого муара и меха горностая. Мантию обрамляет линия медальонов с изображением Железной короны Ломбардии. Параллельно ей тянется широкая декоративная кайма, составленная из листьев пальмы, дуба и лавра.

Когда австрийцы были вынуждены уйти из Италии в 1859 году, ломбардские королевские облачения были вывезены в Вену.

Отдельную группу предметов, хранящихся в сокровищнице Хофбурга, составляет так называемое «бургундское наследство». Это — остаток некогда огромных сокровищ, накопленных герцогами Бургундии, род которых по мужской линии пресекся со смертью последнего герцога, Карла Смелого (1467–1477) из династии Валуа. После смерти Карла Смелого все имущество бургундских герцогов перешло к его дочери Марии и ее супругу, австрийскому эрцгерцогу Максимилиану Габсбургу (впоследствии ставшему императором Священной Римской империи под именем Максимилиана I). Таким образом «бургундское наследство» оказалось в венской сокровищнице Габсбургов.

«Бургундское наследство» включает в себя драгоценный кубок высотой 46 см, выточенный из огромного, невероятно прозрачного и мастерски ограненного кристалла горного хрусталя, оправленного в золото и украшенного эмалью, алмазами, рубинами и жемчугом. Этот кубок был изготовлен между 1453 и 1467 годами для бургундского герцога Филиппа III Доброго (1419–1467) и после смерти Карла Смелого перешел в собственность французской короны. В 1570 году он был подарен Карлом IX эрцгерцогу Фердинанду II Тирольскому, который представлял французского короля во время его брака с австрийской эрцгерцогиней.

Сегодня «Бургундский кубок» считается наивысшим достижением средневековой техники огранки. Внешние стороны высокой конической чаши и полукруглой крышки имеют шестнадцать граней, в то время как навершие, ножка и основание — десять граней. Поверхность чаши украшена круглыми, равномерно расположенными углублениями. Устье, крышка и богато декорированное основание оправлены в золото и украшены гербами герцога Филиппа Доброго; крышку дополнительно увенчивают несколько крупных жемчужин. Оправы основания и крышки украшены группами драгоценных камней и жемчужин, расположенными поочередно, а также геральдическими лилиями дома Валуа, каждая из которых состоит из пяти ограненных алмазов.

Наследием Карла Смелого стал и «Единорожий меч», перешедший через Марию Бургундскую в собственность Максимилиана I Габсбурга. Ценность этого изящного, отделанного золотом клинка с относительно сдержанным декором, датируемого 2-й третью XV столетия, заключается прежде всего в материале его ножен и рукоятки: считалось, что они изготовлены из рога легендарного единорога. На самом деле ножны и рукоятка сделаны из бивня нарвала. В эпоху Средневековья около 1200 таких бивней, порой достигавших весьма значительной длины, были проданы по всей Европе за колоссальные суммы под видом «рога единорога». Из этого «рога» изготавливались особо ценные регалии: как светские (например, королевские скипетры), так и духовные (например, посохи епископов). Поскольку «рог единорога» сам по себе считался невероятной ценностью, оправы ножен и рукояти меча выглядят сравнительно просто. Они скромно украшены жемчугом, рубинами, а ножны — еще и золотыми полосами, на матовом поле которых изображены гербы бургундского герцога Филиппа Доброго (кремень и огниво).

Важную часть «бургундского наследства» составляют знаки, геральдические и литургические одеяния и прочие принадлежности рыцарей ордена Золотого Руна. Этот орден был учрежден в честь Девы Марии и апостола Андрея в 1430 году бургундским герцогом Филиппом Добрым, по случаю бракосочетания его с португальской принцессой Изабеллой. Первоначально орден состоял из 24 рыцарей, но в 1433 году это число было увеличено до 30, а в 1516 году — до 50 плюс гроссмейстер ордена. Кавалерами ордена могли быть только представители древних знатных родов, а гроссмейстерами — герцоги Бургундии. Знаком ордена стало изображение похищенного аргонавтами в Колхиде золотого руна, висящего на цепи из 28 звеньев. Почему герцог Филипп выбрал мифологическое руно в качестве символа христианского ордена — неизвестно, однако этот выбор не вызвал больших противоречий, поскольку подвиги Ясона были знакомы всем, а епископ Шалона, он же канцлер ордена, сумел подвести под это теологическую базу, связав золотое руно с руном Гедеона, орошенного росой с небес (Суд. 6: 33–40).

Орден Золотого Руна был одним из самых престижных в эпоху позднего Средневековья. После того как род бургундских правителей пресекся, гроссмейстерство перешло к австрийскому эрцгерцогу Максимилиану Габсбургу, женатому на дочери Карла Смелого. Таким образом, путем брака с дочерью бургундского герцога Максимилиан не только укрепил авторитет своей династии, но и стал гроссмейстером ордена Золотого Руна. В дальнейшем гроссмейстерами ордена были все императоры Священной Римской империи из династии Габсбургов. При вступлении на трон императрицы Марии-Терезии в 1740 году проблема наследования титула гроссмейстера (который мог передаваться только по мужской линии) была решена путем его передачи мужу императрицы, герцогу Лотарингскому.

Уже с XVII века орден Золотого Руна перестал рассматриваться как рыцарский союз, а знаки принадлежности к нему превратились в знаки особой монаршей милости, практически орден стал высшей наградой Европы (и продолжает существовать до сего дня). Сегодня в сокровищнице Хофбурга демонстрируются средневековые знаки отличия и облачения ордена Золотого Руна — гербовые цепи, литургические одеяния, алтари и т. д. К числу старинных реликвий ордена принадлежит и золотой крест, на котором рыцари приносили присягу. Благодаря гладким, чистым линиям и сдержанному декору, состоящему из 21 сапфира ромбовидной формы и пяти рубиновых кабошонов, крест выглядит просто и изящно. На его кожаном футляре сохранился герб Жана де Франса, герцога Беррийского, в описи имущества которого, датируемой 1401–1402 годами, впервые упоминается этот крест. Основание креста украшено гербом и эмблемами его внучатого племянника Филиппа Доброго, герцога Бургундии. Таким образом, можно предположить, что основание было изготовлено позже, как считается — между 1453 и 1467 годами. В эти годы и родилась традиция, согласно которой рыцари ордена Золотого Руна приносили на этом кресте клятву верности. Инвентарная опись 1487 года упоминает этот крест уже как собственность ордена, а до этого он хранился в сокровищнице герцогов Бургундии.

От раннего периода истории ордена Золотого Руна до наших дней дошла только одна-единственная шейная цепь. Она изготовлена во 2-й пол. XV столетия и состоит из перемежающихся золотых звеньев в виде кремней и огнив. Кремни представлены в виде черных эмалевых полукружий с белыми каплеобразными точками, имитирующими вспышки огня и окруженными золотыми языками пламени; ажурные звенья-огнива в форме переплетающихся инициалов «В» сцеплены с кремнями с помощью ручек в форме крюка. Каждому из тридцати рыцарей ордена соответствует одно огниво, а гроссмейстеру — два. Таким образом, орденская цепь символизирует равенство и братство среди членов ордена. Вместе с тем эта цепь, состоящая из свободных элементов, которые образуют целое только тогда, когда они соединены вместе, служит ярким символом единства. Герцог Филипп Добрый, вступивший на трон в 1419 году, включил кремень и огниво в свой герб, сопроводив его девизом «Ante ferit quam flamma micet» («Ударяет прежде, чем вспыхнет пламя»). Эти символы были позднее также приняты орденом Золотого Руна.

Другая дошедшая до наших дней шейная цепь некогда являлась частью парадного облачения герольда ордена Золотого Руна. Она состоит из собственно орденской цепи и воротника, составленного из 26 пар выпуклых пластин трапециевидной формы, объединенных в два горизонтальных ряда. В каждую пластину мог вставляться щиток с гербом того или иного рыцаря, чтобы таким образом на орденской цепи могли быть представлены все действительные на данный конкретный момент времени члены ордена (однако это правило не всегда соблюдалось). Еще две пластины зарезервированы для герба гроссмейстера ордена. Таким образом, вся цепь состоит из 51 герба, соответствующего 51 рыцарю, — количество, установленное императором Карлом V на капитуле ордена в 1516 году. Изготовленная в 1517 году, эта цепь заменила собой прежнюю орденскую цепь с 16 парами звеньев, соответствовавших предыдущему количеству рыцарей. На двух пластинах, предназначенных для гроссмейстера, изображен герб Карла V и его девиз: «Plus Oultre» («Еще дальше»). Этот девиз дополнен Геркулесовыми Столбами, символизирующими утесы Сеуты и Гибралтара. В старину эти утесы отмечали западную границу Старого Света, и таким образом девиз Карла выражал его намерение распространить свою власть «Еще дальше» — «Plus Oultre»!

Пышность богослужений, совершавшихся с участием рыцарей ордена Золотого Руна, подчеркивалась пышностью литургических облачений. Каждое из них представляет собой настоящий шедевр. Плувиал (полукруглый плащ с большим декорированным воротником, спускающимся на спину, и без рукавов, надевавшийся во время процессий и торжественных литургий), датируемый 1425–1440 годами, создававшие его мастера постарались изготовить как символ Покрова Девы Марии. Искусная вышивка на воротнике изображает Богоматерь, погруженную в молитву, в то время как орфрей (широкая декоративная лента, принадлежность плувиала) расшит изображениями апостолов и пророков. Вся поверхность полукруглого плаща покрыта тремя поясами вышивки с изображениями святых — причем только женщин.

Обязательным элементом литургических облачений являлась казула (орнат) — расшитая риза без рукавов. Казула, использовавшаяся для богослужений рыцарей ордена Золотого Руна и ныне хранящаяся в сокровищнице Хофбурга, изготовлена в 1430-х годах. Она украшена тремя поясами вышивки, перекрывающими друг друга и выполненными столь мастерски, что на первый взгляд вся эта великолепная работа кажется одним сплошным парчовым узором с плавно перетекающими из одной в другую деталями. Умелое сплетение трех поясов вышивки с различными оптическими эффектами явилось замечательным достижением мастеров. Вся картина выглядит как готический храм, распахнутый в небеса, в интерьере которого развертывается основное повествование. Торжественно застыли парящие в небесах фигуры ангелов, вписанные в уходящие в небо стрельчатые арки; ниже в таких же торжественных позах расположились святые. Фронтальную часть ризы занимает сцена Крещения Христа, тыльную — Преображения Господня. Мастерское использование всех возможностей, предоставляемых искусством вышивки, особенно очевидно в сцене Преображения: лицо Христа переливается огненными сполохами, создаваемыми переплетением красных и золотых нитей, дословно иллюстрируя соответствующий текст Евангелия: «…просияло лицо Его, как солнце» (Мф. 17: 2).

Еще большую художественную ценность представляет собой антепендиум — шитая алтарная завеса. Он датируется первой половиной XV века. По мнению специалистов, антепендиум создавался по эскизам выдающегося фламандского мастера, имя которого осталось неизвестным. В историю искусства он вошел как Флемальский мастер. Некоторые исследователи отождествляют его с известным фламандским художником Робером Кампеном (1375–1444), однако это отождествление спорно. Несомненно одно — Флемальский мастер был наряду с братьями ван Эйк в числе пионеров раннего нидерландского реализма.

В центре антепендиума помещена крупномасштабная, глубоко реалистичная картина, сюжет которой довольно редок в христианской иконографии и не имеет никаких прямых соответствий в текстах Нового Завета. Она изображает Бога Отца, сжимающего в объятиях тело Своего Сына, отданного Им в жертву во имя искупления и спасения человечества. Святой Дух, присутствующий на картине в виде голубя, расширяет сюжет, превращая его в олицетворение Святой Троицы. Подобная манера изображения Троицы, где Бог-Сын представлен в образе Мужа Скорбей, с отпечатками Страстей на теле, непосредственно связана с таинством Евхаристии (причастием), которая представляет собой бескровную благодарственную жертву, повторение акта искупления, совершенного Христом на кресте. Весь образ, наполненный драматизмом и отеческим состраданием к Сыну, оказывает большое эмоциональное воздействие на зрителя. С первого взгляда даже невозможно поверить, что это не картина, а чрезвычайно искусная вышивка!

Эта историческая реликвия напоминает о полной драматизма эпохе наполеоновских войн.

Одержав в 1809 году чрезвычайно трудную победу над Австрией, Наполеон поспешил завершить победоносную войну политическим браком. Получив от русского императора Александра I отказ выдать за него замуж свою сестру, Наполеон решил жениться на Марии-Луизе, дочери австрийского императора. При императорском дворе в Вене это предложение было воспринято с величайшей готовностью. Император и его ближайший советник, тогдашний министр иностранных дел Австрии Меттерних, увидели в этом браке счастливый шанс уладить, наконец, напряженные отношения с воинственной Францией: на протяжении последних тринадцати лет австрийцам пришлось сражаться с наполеоновской армией уже четыре раза. В то же время Наполеон полагал — весьма наивно, как это показало будущее, — что, породнившись с одним из наиболее влиятельных царствующих домов Европы, он тем самым упрочит свое положение в качестве императора и укрепит свою династию. Ради брака с австрийской принцессой он, ломая все законы, даже пошел на развод со своей первой супругой Жозефиной.

2 августа 1810 года в Лувре состоялось долгожданное венчание (днем раньше в Сен-Клу был торжественно оформлен гражданский брак Наполеона с Марией-Луизой). В Париже и во всей империи были устроены большие торжества. А 20 марта 1811 года сто один пушечный залп возвестил жителям французской столицы, что у императора родился сын — Наполеон-Франсуа-Жозеф-Карл, наследник престола. Давнее желание Бонапарта сбылось. Все первые десять лет своей диктатуры, и особенно с 1804 года, когда он провозгласил себя императором, Наполеон жил с ощущением непрочности совершаемого им дела: у него не было законного наследника, и будущее империи виделось неясным. Но теперь это будущее, кажется, приобретало вполне отчетливые формы! Спеша закрепить за сыном юридические права наследника, Наполеон немедленно пожаловал новорожденному ребенку титул «короля римлян» — в полном соответствии с традицией Священной Римской империи (той самой, которую тот же Наполеон за три года до этого упразднил).

Между тем городские власти Парижа уже готовили драгоценный дар для наследника императорского престола. У парижан эти раздавшиеся на рассвете 20 марта 1811 года пушечные выстрелы вызвали чувство радости и облегчения: многие считали, что рождение преемника престола означает укрепление мира и злосчастная эпоха беспрерывных войн отойдет, наконец, в прошлое. Почти двадцать лет Франция находилась в состоянии войны. Теперь же, весной 1811 года, мир, как казалось, был обеспечен надолго, а появление на свет наследника создавало иллюзию стабильности династии.

Над подарком для «короля римлян», заказанным парижскими властями, трудилось сразу несколько известных мастеров золотых дел и краснодеревщиков — Пьер-Поль Прудон (1758–1813), Анри-Виктор Рожье (1758 — после 1830), Жан-Баптист-Клод Одио (1763–1850) и Пьер-Филипп Томир (1751–1843). Итогом их труда стала роскошная колыбель, выполненная в форме трона, — явный намек на то, что короля-младенца ждет великое будущее. Изготовленная из позолоченного серебра (для того, чтобы изготовить колыбель, потребовалось около 280 кг этого драгоценного металла!), она щедро украшена золотом, позолоченной бронзой, перламутром и покрыта бархатом, шелком и тюлем с золотой и серебряной вышивкой.

Богатая символика, присутствующая во всех деталях колыбели, подчеркивает то обстоятельство, что современники придавали исключительную, общенациональную важность такому событию, как рождение наследника трона. Ножками колыбели служат скрещенные золоченые рога изобилия — символы богатства. Крылатый гений держит над изголовьем золотой лавровый венок, который одновременно служит навершием спускающегося к краям колыбели балдахина. На лавровом венке покоится другой венок — из звезд, в центре которого помещена звезда с монограммой Наполеона. Наружные стенки колыбели украшены аллегорическими фигурами, изображающими Правосудие и Власть, и затканы сплошным узором из золотых пчел. Наполеон избрал золотую пчелу (образ которой был вдохновлен золотыми цикадами, найденными в могиле меровингского короля Хильдерика, ок. 457–481 гг.) в качестве своей геральдической эмблемы вместо прежних лилий династии Бурбонов. Золотыми пчелами было расшито и драгоценное тюлевое одеяло (оно сохранилось до наших дней только во фрагментах). В ногах колыбели сидит золотой орленок (намек на прозвище юного принца — LAiglon, Орленок). Мастера с необыкновенным мастерством изваяли его образ: очевидно, что орленок еще слишком молод, он не умеет летать, но уже горделиво расправляет крылья, устремляя свой взор к звезде с монограммой «N» («Наполеон»)…

Драгоценная колыбель представляла собой, конечно, предмет мебели исключительно церемониального назначения. Она стояла на подиуме в парадном зале парижского дворца Тюильри, в то время как для повседневного использования служила значительно более простая колыбель (ныне ее можно увидеть в Лувре).

Брак с Марией-Луизой не дал Наполеону тех выгод, на которые он рассчитывал. Дальнейшие события известны: спустя три года после рождения долгожданного наследника империя пала. Наполеон хотел отречься от престола в пользу своего сына-младенца, но объединенные силы союзников воспротивились этому. 29 марта 1814 года императрица Мария-Луиза, сопровождаемая свитой, вместе с сыном оставила дворец Тюильри и уехала в загородный замок Рамбуйе, где встретилась со своим отцом — австрийским императором. 23 апреля мать и сын под защитой австрийского конвоя уехали в Вену, навсегда покинув Францию. Она захватила с собой и многое из личного имущества императорской семьи, включая серебряную колыбель.

Меттерних очень опасался, что юный принц, войдя в возраст и заняв французский трон, станет реальным продолжателем династии Бонапартов и вновь доставит Австрии и другим европейским державам много хлопот. Поэтому было решено превратить сына французского императора в австрийского принца. Отца ему фактически заменил дед — австрийский император Франц II, во дворце которого воспитывался мальчик (Мария-Луиза, получившая титул герцогини Пармской, уехала в Италию, где увлеклась романом с графом Адамом фон Нейппергом, лихим одноглазым гусаром). Между тем Наполеон, сосланный на остров Эльба, оставался в полном неведении в отношении своей семьи. Он даже не мог допустить мысли, что у него попросту отнимут сына, и терялся в догадках: то ли жена его оставила, то ли ее с ним насильственно разлучили?

1 марта 1815 года Наполеон высадился на побережье бухты Жуан и спустя двадцать дней вся Франция вновь была у его ног. Все крупнейшие европейские державы грозили ему войной, но Наполеон все еще продолжал сохранять иллюзии в отношении Австрии: он ждал возвращения Марии-Луизы и сына и надеялся, что император Франц будет считаться с интересами своей дочери и внука. Однако полученное им из Вены письмо поставило крест на его надеждах.

После поражения при Ватерлоо Наполеон отказался от престола в пользу своего 4-летнего сына, которого он не видел, начиная со своего изгнания на Эльбу. Юный Орленок, вошедший в историю под именем Наполеона II, оставался французским императором всего 15 дней: с 22 июня по 7 июля 1815 года. Четырехлетний ребенок, живший в это время в Австрии, так никогда и не увидел своего отца и, возможно, так никогда и не узнал, что когда-то в течение двух недель он был императором (следующий представитель династии Бонапартов, взошедший на императорский трон в 1852 году, из уважения к своему правившему лишь номинально кузену принял имя Наполеона III).

После 1815 года молодой принц, которого теперь все чаще называли Франц (по имени его деда, австрийского императора Франца II), постоянно жил в Австрии. В 1818 году ему был пожалован титул герцога Рейхштадтского, а 22 июля 1832 года Орленок, которому тогда исполнился только 21 год, скончался от туберкулеза. Ходили разговоры, что истинной причиной смерти принца стал мышьяк, подброшенный ему агентами Меттерниха, но никакого подтверждения эти слухи не получили.

15 декабря 1940 года Адольф Гитлер, аннексировавший Австрию и оккупировавший Францию, распорядился перенести останки Наполеона II из Вены в Париж «в дар французскому народу». С этого времени прах Орленка покоится под куполом собора Дома Инвалидов рядом с его отцом. Что же касается серебряной колыбели «короля римлян», привезенной Марией-Луизой в Вену, то после смерти в 1832 году юного принца она перешла во владение семьи Габсбургов и была включена в состав императорской сокровищницы.

Не менее интересно и исторически значимо собрание религиозных реликвий, хранящихся в сокровищнице Хофбурга. Оно включает в себя кресты, реликварии, домашние алтари, статуи святых и другие объекты религиозного назначения, использовавшиеся при дворе и в домашнем быте Габсбургов.

История этой уникальной коллекции восходит к далекому XIV столетию. Документ, датированный 1337 годом, сообщает нам, что в ту пору все сокровища Габсбургов хранились в ризнице императорской придворной часовни. Только в середине XVI столетия император Фердинанд I переместил сокровищницу из ризницы в специально оборудованное хранилище у Швейцарских ворот Хофбурга. Однако основное собрание дарохранительниц, чаш, облачений и церковного серебра осталось в ризнице, под опекой капеллана императорского двора.

В 1585 году в северной части Хофбурга было выстроено новое крыло, верхний этаж которого заняла императорская сокровищница. В правление императора Фердинанда II (1619–1637) увеличившееся количественно собрание сокровищницы было разделено на светскую и духовную части. Самая ранняя из дошедших до наших дней инвентарных описей духовной сокровищницы, относящаяся к 1758 году, содержит перечень из почти пятисот объектов. Для их хранения и демонстрации были специально изготовлены девять витрин из мореного дуба, со стеклянными передними стенками. В правление императрицы Марии-Терезии (1740–1780) духовная сокровищница была открыта для публичного посещения. Правда, ежедневное количество посетителей не должно было превышать семи, а входная плата была чрезвычайно высока — 25 гульденов с человека. После смерти Марии-Терезии доступ в сокровищницу был закрыт, а преемник императрицы, Иосиф И, прославившийся как церковный реформатор, распорядился передать все собрание духовной сокровищницы в ведение капеллана императорского двора. В связи с этим собрание было объединено с коллекциями церковных реликвий и произведений прикладного искусства, ранее хранившихся во дворцовых часовнях, и вплоть до конца австро-венгерской монархии оно оставалось в ризнице часовни императорского двора, фактически недоступное для широкой публики.

В 1918 году бывшие императорские коллекции были реорганизованы. Духовная сокровищница вошла в состав Музея истории искусств и объединена со светской сокровищницей. Спустя три года инвентарь духовной сокровищницы пополнился реликвиями из венского монастыря капуцинов. Этот монастырь был основан императрицей Анной, женой императора Матвея, в 1618 году; этот же год стал годом ее смерти. Умирая, императрица пожертвовала свою коллекцию драгоценных реликвий, литургических предметов и облачений монастырю. Поскольку монахи-капуцины давали обеты бедности, эти сокровища формально были переданы в монастырь на хранение, но оставались в собственности дома Габсбургов.

Сегодня коллекция духовной сокровищницы настолько обширна, что в экспозиции музея постоянно демонстрируется лишь малая ее часть, а прочие объекты выставляются лишь время от времени. В их числе выделяются золотой крест венгерского короля Лайоша Великого, сделанный в Венгрии или в Неаполе между 1370 и 1382 годами, Яшмовый алтарь, созданный Оттавио Мизерони около 1620 года, реликварий с гвоздем от Креста Господня, изготовленный в Аугсбурге в середине XVII столетия, и уникальный образ Девы Марии, сделанный из перьев птицы колибри и перьев попугаев индейским мастером Хуаном Баптистом Куирисом из Мичоакана (Мексика) между 1550 и 1580 годами. Изготовление предметов и украшений из птичьих перьев являлось традиционным промыслом мексиканских индейцев. Всего в сокровищнице австрийских императоров сегодня хранится семь подобных картин — это крупнейшая в мире коллекция произведений такого рода.

Одна из наиболее известных реликвий духовной сокровищницы — сударион святой Вероники. Каталог 1856 года определяет его как одну из «наиболее драгоценных реликвий, принадлежащих императорской и королевской духовной сокровищнице и императорской резиденции в Вене».

Согласно апокрифической легенде, Вероникой звали некую благочестивую женщину, которая отерла платком кровавый пот с лица Иисуса, когда Его вели на казнь; при этом на платке запечатлелся нерукотворный образ Христа. Согласно некоторым версиям легенды, позже Вероника приехала в Рим, где предстала перед римским императором Тиберием. Как оказалось, привезенный ею с собой платок с нерукотворным образом обладал удивительными свойствами: с его помощью можно было исцелять слепых, избавляться от жажды и даже воскрешать мертвых. При помощи этого платка Вероника будто бы даже исцелила самого императора Тиберия.

В канонических Евангелиях никакого упоминания о Веронике нет, а весь приведенный выше сюжет, отдельные детали которого встречаются в некоторых ранних апокрифических текстах (например, «Актах Пилата»), известен сегодня только по сочинениям европейских книжников XI–XIII веков. Вряд ли его следует считать историчным. Скорее всего его происхождение связано с историей нерукотворного образа Иисуса Христа, известного как «Манд ил ион» («Спас Нерукотворный»), а тот в свою очередь — с Туринской плащаницей. Как бы то ни было, изображение «судариона Вероники» получило широкое распространение в средневековой Европе, где оно почиталось как «истинный образ» Христа (само имя Вероника, как считают некоторые авторы, происходит от vera icona— «истинная икона», «истинный образ»; святой с таким именем скорее всего никогда не существовало, поскольку она не упоминается ни в одном из ранних мартирологов). В 1617 году папа римский Павел V под угрозой отлучения от церкви запретил делать копии сударионов и распространять их.

Один из сударионов, претендовавший на то, чтобы считаться подлинным, долгое время хранился в римской семье Савелли, известной своим древним аристократическим происхождением, уходящим корнями в эпоху Римской империи. Согласно преданию, Велусиан Савелли, чиновник при дворе императора Тиберия, получил сударион прямо из рук святой Вероники. После смерти в марте 1712 года Джулио Савелли, последнего представителя этого рода, его вдова Катарина Джустиниана Савелли подарила драгоценную реликвию императору Священной Римской империи Карлу VI. Произошло это в 1720 году, а в следующем году сударион был привезен в Вену. Поскольку существовали еще как минимум две другие реликвии подобного рода, было высказано предположение, что Вероника свернула ткань в три раза, и таким образом пот Христа впитался во все три слоя. Поэтому церковь подтвердила подлинность всех трех сударионов, и в том числе венского. Эбеновая рамка, в которую вставлен сударион, вероятно, была сделана в Риме в 1617 году (в пользу этого говорит подпись Паоло Строцци, секретаря папы Павла V, сохранившаяся в правом нижнем углу рамки). Серебряная риза с камеями добавлена в 1721 году венскими придворными мастерами. Она заменила прежнюю, поврежденную бронзовую ризу. Сам сударион еще не подвергался научной экспертизе.

Помимо этого, коллекция духовной сокровищницы изобилует драгоценными произведениями искусства: реликвариями, распятиями, дарохранительницами, чашами, скульптурой. Хранящиеся здесь реликвии связаны не только с историей Австрии и Германии, но и многих других стран.

Вот, например, так называемый кошель венгерского короля Стефана Великого. Этот красный шелковый мешочек, датируемый 2-й пол. XI–XII веком, впервые упоминается в инвентарной описи сокровищницы монастыря капуцинов в 1752 году. Эта же опись определяет данный предмет как кошель (по-латыни — crumena) короля Стефана Венгерского. Сегодня специалисты с сомнением относятся к этому утверждению, считая его скорее данью традиции. На самом деле «кошель» представляет собой уникальный образец древнерусской вышивки. Возможно, это самая ранняя из дошедших до наших дней работ вышивальщиц Древней Руси; ее художественная и историческая значимость просто неоценима. Точная функция мешочка неясна — возможно, он использовался в качестве реликвария. Передняя часть «кошеля» полностью покрыта искусной золотой вышивкой. На золотом поле размещены несколько медальонов с фигурами, вышитыми разноцветным шелком. В центре изображен Христос, сидящий на престоле, окруженном четырьмя архангелами, серафимом, херувимом, святым Василием и святым Николаем. Имена изображенных людей вышиты кириллицей. На тыльной части «кошеля» имеются другие кириллические надписи, включая тексты псалмов 32: 22 («Да будет милость Твоя, Господи, над нами, как мы уповаем на Тебя») и 66: 1 («Боже! будь милостив к нам и благослови нас, освети нас лицом Твоим»). Оба текста фигурируют в литургии византийского обряда. Вся вышивка выполнена настолько искусно, что напоминает собой драгоценную мозаику или произведение золотых дел мастеров. Чрезвычайно высокое качество работы (один квадратный сантиметр вышивки содержит около 700 стежков) указывает на то, что «кошель» был изготовлен высококвалифицированными мастерами в одном из крупных женских монастырей Киевской Руси, являвшихся в эпоху Средневековья важными центрами художественной вышивки. Устье мешочка закрывается посредством булавки, пропущенной через узкие цилиндрические петли. Большой дымчатый кварц, прикрепленный к краю мешочка, впервые упоминается в инвентарной описи 1752 года; он и гранатовый крест в верхней части «кошеля» представляют собой поздние дополнения, возможно, сделанные в XVII столетии.

С именем другого венгерского короля, Лайоша Великого (правил в 1342–1382 гг.) из династии неаполитанских Анжу, связан золотой крест-реликварий, именуемый иногда Анжуйским крестом. Этот двойной (патриарший) крест, сделанный из золота и позолоченного серебра и украшенный эмалью и драгоценными камнями, был изготовлен в Венгрии или в Неаполе между 1370 и 1382 годами; в некоторых источниках называется имя его предполагаемого создателя — Пьетро ди Симоне да Сиена. Династические связи между Неаполем и Венгрией позволяли королю Лайошу размещать заказы на художественные работы в Венеции, Тоскане и Неаполе, а также приглашать итальянских мастеров к венгерскому двору. Ряд особенностей эмалевого декора креста соответствуют технике, использовавшейся неаполитанскими художниками. В средокрестии, под кристаллом горного хрусталя, хранилось несколько частиц Креста Господня. Боковые и верхняя лопасти креста украшены пятью гербами Венгрии и династии Анжу, нижняя — гербом Польши (с 1370 года венгерский король Лайош был избран также королем Польши под именем Людовика I).

В 1918 году, в соответствии с соглашением о разделе бывших императорских сокровищ между Австрией и Венгрией, крест был передан Венгрии. Позже, однако, обнаружилось, что этот крест — подделка! Как оказалось, еще в конце XIX столетия реставратор, которому было поручено восстановление реликвии, похитил оригинал креста, заменив его точно сделанной копией; подлинный же крест был продан в частные руки. Но в 1957 году благодаря счастливому стечению обстоятельств Венскому музею истории искусств удалось выкупить крест по частям: основание его хранилось в музее в Лондоне, а сам крест — в частной коллекции в Копенгагене. Таким образом, реликвия вновь вернулась в Вену.

В собрании духовной сокровищницы хранится множество драгоценных реликвариев, изготовленных с самой изощренной фантазией. Великолепный реликварий-дарохранительница в форме алтаря изготовлен в 1600–1605 годах известным мастером Маттеусом Вальбаумом и, по единодушному мнению специалистов, является одной из самых прекрасных его работ. Реликварий изготовлен в строгом соответствии с «настоящим» алтарем: он разделен на пределлу (подножие), центральную часть, фронтон и венчающую часть. В пределле изображена Дева Мария, которой поклоняются ангелы, а в венчающей части помещена композиция «Пьета» (оплакивание Христа), окруженная святыми и ангелами. Деревянный корпус украшен богатым декоративным орнаментом из серебра, создающим впечатление изумительной роскоши. При этом мастер сумел соблюсти гармонию между резным деревянным корпусом и обильным серебряным декором: одно усиливает эффект другого. В семнадцати небольших нишах помещены рельефы различных святых. Алтарь фланкируют четыре аллегорические фигуры на консолях, изображающие Милосердие, Умеренность, Веру и Надежду.

Другой реликварий-алтарь, известный под названием Яшмового, был создан Оттавио Мизерони, придворным ювелиром императора Рудольфа II, и представляет собой высшее достижение европейского ювелирного искусства начала XVII века. Императрица Анна, жена императора Матвея, получила этот алтарь в подарок от савойского герцога Карла Эммануэля I (правил в 1580–1630). Эбеновый корпус реликвария украшен золотым орнаментом, который почти полностью покрыт эмалью и усыпан алмазами, рубинами и жемчугом. Маленькие яшмовые колонны обрамляют нишу из полупрозрачной зеленой яшмы, в которой стоит выточенный из агата крест с алмазами и жемчугом. К черному агатовому кресту с помощью алмазных гвоздиков прикреплена фигура Христа, вырезанная из белой яшмы. По обеим сторонам креста стоят покрытые цветной эмалью золотые фигуры Девы Марии и Евангелиста Иоанна. Весь этот драгоценный алтарь-ковчежец создавался для хранения одной-единственной реликвии — шипа от Тернового Венца Иисуса Христа. Он помещен в особый сосуд, выточенный из горного хрусталя. Этот сосуд является несколько более поздним дополнением, он изготовлен в Праге между 1618 и 1622 годами.

Работе Оттавио Мизерони принадлежат и две небольших парных дарохранительницы-реликварии в форме алтарей. Мастер создал их около 1620 года согласно желанию императрицы Анны, которая заказала эти дарохранительницы для монастыря капуцинов в Вене, — том самом, где завещала себя похоронить. Изготовленные из драгоценных и полудрагоценных камней дарохранительницы установлены на высоких ножках из травянисто-зеленого агата. Миниатюрные алтари опираются на изящные волюты из позолоченного серебра и розового агата; такие же волюты, дополненные вазами из лазурита, служат завершением алтарей. В центре помещены овальные мозаичные иконки, обрамленные алмазами: на одной дарохранительнице изображена Дева Мария с Младенцем, на другой — святая Анна с Марией и Младенцем Христом; Анна держит маленького Иисуса в правой руке и обнимает Марию левой. Эти изображения выполнены в необычной технике: они составлены из многоцветных резных камней, образуя нечто вроде мозаичной камеи; подобная техника считается изобретением Оттавио Мизерони. Обрамлением этих камей, выполненных в высоком рельефе, служат парные колонки из гелиотропа с капителями и базами из яшмы. Под иконками устроены крохотные ящички, где хранятся реликвии: одна из дарохранительниц заключает в себе фрагмент Покрова Девы Марии, другая — частицу одежд святой Анны. Обе дарохранительницы были увенчаны бриллиантовыми крестами, но сегодня крест можно видеть только на реликварии святой Анны; на реликварии Девы Марии он не сохранился.

Фантазия мастеров, работавших по заказам императорской семьи, кажется, не знала границ. В 1613–1620 годах известный резчик по слоновой кости из Мюнхена Кристоф Ангермайр изготовил необычный реликварий в виде маленькой часовни из эбенового дерева. Этот реликварий впервые упоминается в описи имущества монастыря капуцинов в Вене, датируемой 1752 годом. Мастер, вырезавший фигуру Христа из слоновой кости, следуя традициям поздней готики, изобразил Его в образе Мужа Скорбей. Венчающий ореол из позолоченного серебра, украшенного альмандинами, как считается, содержит частицу колонны, к которой был привязан Христос во время бичевания. В нижней тумбе реликвария устроены ящички, в которых, вероятно, хранились другие реликвии, но сегодня они пусты.

На протяжении нескольких поколений фамильной реликвией дома Габсбургов являлась частица Креста Господня. Император Леопольд I вверил ее попечению своей мачехи, императрицы Элеоноры Гонзага, вдовы императора Фердинанда III. В феврале 1668 года весь дворец Хофбург был охвачен чудовищным пожаром. Императрицу с трудом удалось спасти, однако драгоценная реликвия осталась в огне. Но пять дней спустя она была обнаружена среди обгорелых руин спальни императрицы совершенно неповрежденной, хотя золотой сосуд, в котором хранилась частица Креста Господня, совершенно расплавился! В память об этом чуде и в знак благодарности императрица Элеонора заказала мастеру Гансу Якобу Майру новый драгоценный реликварий, сохранившийся до наших дней. Частица Креста Господня, имеющая крестообразную форму, вложена в нишу, устроенную в центре золотой дарохранительницы, на фоне цветной миниатюры, изображающей Иерусалим. Оправой для реликвии служит крест из горного хрусталя, обложенный золотом и увенчанный алмазной короной. Все поле вокруг креста заполнено многоцветной эмалью, изящным переплетающимся узором из гранатов и вставками крупных зеленых хризолитов.

В 1711 году император Карл VI получил в подарок от папы римского Климента IX еще одну частицу Креста Господня. Специально для нее он заказал своему придворному ювелиру и скульптору Иоганну Баптисту Кенишбауэру фон Хоэнриду золотой реликварий. Работу над этим маленьким шедевром барочного искусства мастер закончил в 1726 году. Он создал реликварий в форме триумфального памятника, прославляющего жертвенный подвиг Иисуса Христа, искупившего мир через свою смерть на кресте, и через эту искупительную смерть и последующее Воскресение прославленного как Царь Вселенной. Четыре символа Евангелистов служат основанием всей композиции. Над ними мастер поместил покоящийся на золотом облаке земной шар, выточенный из горного хрусталя и окруженный лавровым венком, дополненным надписью «NASCENDO TULIT, MORIENDO RELIQUIT» («Он получил это при рождении, и оставил это в смерти»). В центре сферы помещена частица Креста Господня — как центр мира. Над земным шаром парит золотая фигура Иисуса Христа со знаменем Воскресения; его рука поднята в благословляющем жесте. Представленный в образе бесконечного, вечного Сына, он окружен ореолом из золота и полированных стеклянных бусин (первоначально вместо них были вставлены сверкающие алмазы). Концепция этого великолепного произведения, очевидно, восходит к творчеству выдающегося австрийского архитектора Иоганна Фишера фон Эрлаха, который ввел центральный мотив земного шара при работе над главным алтарем паломнической церкви Мария-Целль (1693); этот алтарь был закончен Иоганном Баптистом Кенишбауэром в 1722 году. Вдохновляясь этим примером, Кенишбауэр сумел придать своему маленькому шедевру поистине монументальный характер, создав таким образом одно из наиболее значительных произведений ювелирного искусства эпохи барокко.

Одним из наиболее драгоценных и известных экспонатов духовной сокровищницы является реликварий с гвоздем от Распятия. По всей видимости, он попал в Вену в качестве подарка императору Фердинанду III, однако никаких письменных документов на этот счет не сохранилось. Первое упоминание об этом реликварии относится к 1660 году; создан же он был, очевидно, в Аугсбурге в середине XVII столетия. Два золотых ангела, стоящие на коленях на облаках, держат в руках две пальмовые ветви, которые сплетаются в венок, составленный из драгоценных и полудрагоценных камней. Между ветвями помещен большой изумруд, украшенный инициалами IHS (Иисус Христос). Выше расположен миндалевидный стеклянный сосуд, в котором хранится гвоздь, которым, как считается, была прибита к кресту правая рука Христа. Согласно прилагаемому к реликвии документу — булле папы римского Иннокентия II (понтифик в 1130–1143 гг.), император Священной Римской империи Конрад III (правил в 1138–1152 гг.) представил папе этот гвоздь для освидетельствования на предмет подлинности.

Потир (чаша для причастия) — непременный атрибут христианской литургии. В собрании венской духовной сокровищницы Хофбурга особенно выделяются два потира, один из которых датируется еще 1438 годом. Сохранившаяся на чаше надпись «A.E.I.O.U.» указывает на то, что она некогда принадлежала Фридриху III Габсбургу (1415–1493, герцог Австрии с 1424 г., король Германии с 1440 г., император Священной Римской империи с 1452 г.). Эта надпись представляет собой аббревиатуру его девиза «Austria Est Imperare Orbi Universo» — «Австрия правит всем миром», олицетворявшего притязания дома Габсбургов на власть над всеми землями Германии и Священной Римской империи. На двух восьмиугольных поясках на ножке потира имеется другая надпись: «GOT BUES ZU DIER AMEN» («Бог искупил тебя. Аминь»). Первоначально потир хранился в часовне Святого Георгия, заложенной императором Фридрихом III в Винер-Нойштадте, и была передана в императорскую сокровищницу только в 1831 году. Вероятно, она была изготовлена нюрнбергскими ювелирами. Совершенно гладкая, простая поверхность чаши резко контрастирует с богатым оформлением ножки, с выпуклым ажурным золотым яблоком в середине и широким восьмилепестковым основанием, украшенным орнаментом. Предполагается, что ажурное яблоко представляет собой результат реставрации, произведенной в XVII столетии.

Другой потир, изготовленный венским ювелиром Йозефом Мозером в 1775 году, представляет собой одно из наиболее оригинальных изделий подобного рода. Мозер сумел дать свою собственную интерпретацию традиционной формы чаши. Трехстороннее, богато декорированное подножие служит основанием для треножника, который в свою очередь поддерживает сравнительно небольшое яблоко, сделанное в форме дымящегося кадила. От него исходит золотое облако курящегося ладана. Поднимаясь вверх, это облако внезапно кристаллизуется в совершенно гладкую золотую чашу, окованную золотыми полосами со вставками эмали и драгоценных камней. В середине каждой из трех сторон основания помещены овальные медальоны с эмалевыми миниатюрами, изображающими сцены из Ветхого Завета: Авраам и Мелхиседек, воздвижение медного змея, Иона и кит. Им типологически соответствуют три таких же медальона на чаше, где изображены сцены из Нового Завета: Тайная вечеря, Воздвижение Креста и Воскресение. Декоративные мотивы чаши свидетельствуют об отходе мастера от пышных рокайльных форм в сторону более строгого неоклассицизма.

Скульптура в собрании духовной сокровищницы представлена преимущественно распятиями, в числе которых немало редких, даже уникальных работ. Известно, например, что из всего обширного наследия выдающегося мастера австрийского барокко, скульптора и архитектора Маттиаса Штайнля, до наших дней дошло очень немного созданных им произведений из слоновой кости. Здесь же, в собрании Хофбурга, можно увидеть одну из наиболее внушительных его работ, хотя и сохранившуюся лишь фрагментарно. Речь идет о «Распятии с предстоящими», от которого уцелел только пьедестал и три фигуры из слоновой кости, некогда стоявшие у подножия креста с распятым на нем Христом. Маттиас Штайнль, как считается, изготовил эту скульптурную группу в Бреслау (ныне Вроцлав, Польша) в 1685–1687 годах, еще до того, как он приехал в Вену, чтобы поступить на службу к императору Леопольду I. Три фигуры, вырезанные в стиле, заставляющем вспомнить лучшие образцы классической монументальной скульптуры, изображают Богоматерь, Евангелиста Иоанна и Марию Магдалину, застывших у подножия креста в скорбный час Распятия. Мария Магдалина опустилась на колени, Мария, мать Иисуса, устремляет наполненный печалью взор к своему Сыну, поза Евангелиста Иоанна наполнена сдержанным пафосом. Крест, некогда являвшийся центром композиции, ныне утрачен. В центре пьедестала — аппликация из слоновой кости, изображающая сударион святой Вероники как напоминание о Страстях Христовых.

Необычным для германского искусства в целом является сюжет, избранный скульптором Леонардом Керном при создании им скульптурной группы «Христос с разбойниками» (1626 г.). Он изобразил не одно, а три распятия. На центральном кресте застыло в муке тело Христа. Оно вытянуто почти точно вдоль вертикальных и горизонтальных перекладин, образуя «крест на кресте». Нераскаявшийся разбойник, распятый на кресте слева от Христа, со всей очевидностью страдает, но гордость и озлобление не позволяют ему воззвать к Сыну Божьему; он демонстративно отвернул свое лицо в сторону. Разбойник, распятый с правой стороны, в порывистом движении тянется к Христу, его тело, пригвожденное к кресту, напряглось, полный надежды взгляд устремлен на Спасителя. Со своего креста распятый Христос обращает к нему полный любви и ободрения взор: «Ныне же будешь со мною в Раю!» (Лк. 23: 43). В этом маленьком шедевре Леонарда Керна высокое техническое мастерство сочетается с блестящим знанием человеческой анатомии; решительные жесты, динамичные позы и выражения лиц создают ясно ощущаемые эмоциональные отношения между фигурами.

Распятие из слоновой кости работы фламандского скульптора Габриэля Групелло принадлежит к числу наиболее драгоценных экспонатов духовной сокровищницы. Созданное в 1700 году, оно спустя три года было подарено мастером будущему императору Карлу V, когда тот посетил мастерскую художника в Дюссельдорфе. Резчик невероятно динамично сумел передать страдания умирающего на Кресте Христа: Иисус возводит свой наполненный надеждой и болью взгляд к небесам, в то время как истерзанное тело буквально бьется в конвульсиях. Отчетливо видны напрягшиеся мускулы, взбухшие вены… Мастер тщательно проработал все детали, вплоть до самых второстепенных, существенно обогатив ими фигуру Христа, но не нанеся при этом ущерба композиции в целом.

Контрастом к наполненным скорбью и мукой распятием служит яркая, праздничная скульптура святого Иосифа, изваянная Гансом Якобом Бахманом около 1620–1625 годов. Напряженная эмоциональность, столь типичная для религиозных образов, уступает здесь место радостному повествованию. Мастер запечатлел святого Иосифа в образе странствующего плотника. Он идет широким шагом, держа посох в правой руке и закинутый на плечо топор в левой. На его правой руке висит корзина, мастерски сплетенная из тонкой серебряной проволоки, в которой уместились девятнадцать миниатюрных плотничьих инструментов; еще три инструмента висят на поясе. Точность, с какой изготовлены эти крохотные клещи, пилы и молотки, просто поражает; некоторые из этих инструментов полностью функциональны! Эта статуэтка — одно из наиболее выдающихся произведений аугсбургской школы ювелиров.