Рэмбо 3

1

Они укрылись от черной бури под одеялами. Наметенный песок прижимал их к земле. Оглушенный ревом бури Рэмбо шепотом успокаивал лошадей. Под одеялами становилось жарко и душно. Мысли путались. В бреду Рэмбо увидел Коу, умиравшую в конвульсиях у него на руках. Видения были туманны и расплывчаты. Фигура Коу раздвоилась и превратилась в Траутмэна, которого он в последний раз встретил в литейной. Голос Траутмэна эхом донесся издалека:

— Никаких личных обид.

Рэмбо хотелось зарыдать. Черт подери, ему нужно было спасти полковника!

Рэмбо уже настолько привык к реву ветра, что когда снаружи стихло, ему все еще казалось, будто буря продолжается. Внезапно он понял, что не слышит ничего, кроме дыхания и звона в ушах.

Дышать… Дышать скорее…

Рэмбо попробовал скинуть одеяла, но ему не удалось. Тогда он попытался выбраться из-под них. И не смог.

Попробовал подняться. Не вышло.

Нет воздуха. Слишком ослаб.

Медленно подтягивая колени и упираясь руками в землю, он со всей силы выгнул спину, но не смог сдвинуть одеяла. Уперся сильнее, но вновь безрезультатно!

Мы здесь задохнемся!

Лошади едва дышали. Легкие жгло. Он терял сознание. Нет!

Он боролся с желанием лечь на землю и заснуть. Дюйм за дюймом Рэмбо подтягивал руку к груди. Наконец ему удалось разорвать рубаху. Теперь у него оставалось одно-единственное средство.

Ему нужно дотянуться до ножа. Вынуть из ножен. Разрезать одеяла.

Когда это удалось, песок хлынул ему на голову, забивая уши, глаза, рот. Он начал разгребать песок, уперевшись коленями в землю и стремясь разогнуться.

Его легкие разрывались. Он сопротивлялся желанию вдохнуть. Но сознание его затуманилось, и он вдохнул песок.

И тут же выскочил из своей могилы навстречу такому яркому солнцу, что, казалось, будто в глаза его впились сотни раскаленных игл. Он начал выкашливать песок из легких.

Его вырвало.

Он выпрямился и зарыдал, когда увидел, что ему еще предстоит. Он-то выбрался из-под трехфутовой горы песка, но Муса и лошади оставались погребенными. Они умрут, если он им не поможет выкарабкаться.

Он заработал как безумный. Мощными гребками начал раскапывать наметенную на одеяла гору песка. С возгласом радости Рэмбо наконец добрался до одеял в том месте, где они были разрезаны. Он рванул одеяло и увидел лежащего ничком Мусу рядом с одной из лошадей.

Афганец не дышал.

— Муса!

Рэмбо заработал еще яростнее, отрыл его и рывком перевернул лицом вверх. Обычно смуглое лицо афганца было серым. Глаза закрыты, грудь не двигалась. Рэмбо надавил ему на ребра, стараясь заставить работать легкие. Затем он открыл рот Мусы, чтобы убедиться, что там нет песка, и, глубоко вдохнув, сделал выдох ему в рот. Потом еще. И еще.

И еще.

И…

Муса закашлял.

Облегченно вздохнув, Рэмбо сделал еще одну попытку.

Муса опять закашлял. При следующей попытке он приподнял руку, слабо отстранил Рэмбо и судорожно задышал.

Рэмбо сел на кучу песка. Он успел освободить голову одной из лошадей и теперь начал раскапывать остальных животных.

Добравшись до них уже на исходе сил, он проверил, не попал ли им в ноздри песок. Две лошади из четырех дышали, другие не подавали признаков жизни.

Рембо сделал еще усилие и освободил от песка их тела. Теперь можно было отдохнуть. Справа от него лежал Муса и тяжело дышал.

— Как это чудесно, какой подарок Аллаха — дышать… — сказал Муса.

Руки Рэмбо кровоточили. Но сейчас даже боль он ощущал с наслаждением. Он приподнялся на локтях и взглянул на лошадей.

Две были мертвы. Рэмбо подполз к курдюку с водой и смочил рты дышавшим лошадям. Языки их тут же заработали, облизывая губы. Рэмбо попробовал поставить лошадей на ноги.

Они сопротивлялись. Он осторожно потянул за поводья. А что если они не подымутся? Но лошади беспокойно задвигались и медленно поднялись. Он наполнил водой металлическую миску и дал попить сначала одной лошади, потом другой. Сразу много пить он не позволил, так как опасался, что им станет плохо.

Оставалось еще одно дело. Он так ослаб, что оно показалось ему самым тяжелым за всю его жизнь. Взнуздать лошадей. Закончив, Рэмбо опустился рядом с Мусой и протянул ему курдюк.

— Нет, — ответил Муса. — Ты спас мне жизнь. Пей первым.

Рэмбо не спорил. Он глотнул чудесную живительную влагу, и она потекла по его пересохшему горлу. Не смахивая капель с губ, он протянул курдюк Мусе, и тот взял его теперь с благодарностью.

— Нам повезло, — сказал Рэмбо, — у меня почти не было сил, чтобы…

— Нет, — не повезло, — возразил Муса. — Аллах хотел, чтобы у тебя хватил сил.

— Тогда скажи ему за меня спасибо.

— Почему бы тебе самому не поблагодарить его?

— Я не знаю, как.

— Я тебя научу.

На заре они уже почувствовали себя достаточно отдохнувшими, чтобы продолжить путь. Умелый уход Рэмбо быстро восстановил силы лошадям. Муса помолился. Они поели и зарыли корзины с грузом. Муса отметил место валуном, но выглядел обеспокоенным:

— Если черная буря вернутся, она засыплет камень. Мы никогда не найдем это место.

Оседлав двух оставшихся лошадей, они отправились в путь.

— На все воля Аллаха!

— Да, — сказал Рэмбо, — на все воля Аллаха.

3

— Я хочу, чтобы ты меня научил, — сказал Рэмбо.

— Исламу? — спросил Муса.

— Говорить по-афгански.

Муса с сомнением покачал головой.

— Я знаю, что за короткое время не выучусь хорошо говорить, — сказал Рэмбо, — но понимать основные слова я смог бы.

— В Афганистане десять национальностей, восемь языков, тридцать два диалекта. Нет такого понятия как афганский язык.

Рэмбо вспомнил, что ему говорил Муса, когда началась черная буря. Земля, полная сюрпризов.

— А какой самый распространенный?

— Два. Пашто и дари.

— Тогда научи меня хоть некоторым словам одного из них.

Далекие отзвуки превратились в могучий рев. Вздрогнув, Рэмбо осадил лошадь. Еще одна черная буря?

Сквозь усиливающийся рев он услышал раскатистое вумп-вумп-вумп и внезапно понял, что этот звук означал нечто более опасное, чем черная буря.

Это летели два советских боевых вертолета. Сначала они находились справа за кряжем. Теперь появились над пустыней. МИ-24. В причудливых разводах, с крыльями и смотрящими вниз пулеметами.

Рэмбо спрыгнул с лошади и повел ее к груде валунов. Муса устремился за ним. Они достигли укрытия и спрятались от быстро увеличивающихся машин.

— Они нас видят, — сказал Муса.

Вертолеты двигались в сторону хребта в четырехстах футах впереди, Рэмбо схватил гранатомет.

Однако стрелять пока необходимости не было. Вместо того чтобы лететь к камням, где они прятались, вертолеты продолжали кружить над хребтом. И вдруг будто свалились за него, тут же пропав из виду. Через пять секунд Рэмбо услышал пулеметные очереди и щелчки попадавших в мишень пуль.

Он вскочил на лошадь и рванулся к хребту.

— Нет! — завопил Муса.

Но Рэмбо его уже не слышал. Из-за хребта доносились взрывы. Добравшись почти до края хребта, он резко остановился и спешился.

Довольно большой участок открывшейся внизу долины еще не был разрыт снарядами. Земля зеленела всходами, поле пересекал ручей. На дальнем краю долины виднелись глинобитные домики, карабкающиеся вверх по склону горы. Домишки напомнили ему пуэбло в Аризоне. В деревушке было около пятидесяти домиков, и вертолеты уничтожали их ракетами и снарядами.

Деревня находилась довольно близко, поэтому можно было видеть разбегавшихся в панике местных жителей. Женщины в чадрах тащили детей в дома. Мужчины отстреливались из допотопных ружей и пулеметов.

Но вертолеты держались на таком расстоянии от земли, что даже если пули и достигали их, то не причиняли им вреда.

Глиняные стены занялись огнем, и деревню заволокло дымом. Но вертолеты продолжали стрелять. Дом, куда спрятались три женщины, внезапно исчез. Тела мужчин, укрывшихся за большим каменным резервуаром для воды, были изрешечены пулями.

Вертолеты продолжали обстрел, превращая дома в груды мусора.

Рэмбо, наконец, дал волю бушевавшей в его душе ярости. Он вернулся к лошади и выхватил оружие. Муса подъехал к нему.

— Они убить тебя! Ложись!

Но Рэмбо, не обращая на него внимания, заряжал гранатомет. Он прищурился и окинул взглядом деревню. Пять афганских мужчин лежали разрезанные пополам пулеметной очередью. На левом краю деревни он увидел девочку, выбравшуюся из объятий убитой женщины и в ужасе убегавшую от скакавших вокруг нее пуль. Девочка бежала от развалин деревни к рощице, а вертолет преследовал ее.

Деревня была в сотне футов от Рэмбо, но вертолеты находились совсем рядом. Он прицелился, левой ногой уперевшись в камень и положив локоть на согнутое колено.

Девочка почти добежала до деревьев, вертолет дал еще одну очередь вдоль тропы.

Рэмбо выстрелил. Граната рванулась к цели, и он увидел, как она попала в носовую часть вертолета. Окно разлетелось вдребезги. Кокпит взорвался, и машина начала разваливаться. Обломки на мгновение зависли в воздухе, а затем, кружась, объятые пламенем, рухнули на поле. Последовал еще один взрыв.

Рэмбо посмотрел на девочку. Она поняла, откуда стреляли. Бросив безумный взгляд на край хребта, где стоял Рэмбо, девочка со всех ног понеслась к деревьям.

Земля под ногами Рэмбо содрогнулась от взрыва. Его подбросило, и он тяжело упал на камни. Вокруг него клубился черный дым. Еще один взрыв потряс землю. Пилот второго вертолета видел, как был уничтожен его напарник, и теперь направил ревущую машину к краю хребта. Муса, скакавший к Рэмбо, остановился, развернул коня и пытался уйти от следующей атаки. Как раз вовремя. Последовал новый взрыв.

Лошадь Мусы понесла. Муса попытался ее успокоить. Она промчалась мимо камней, за которыми они только что прятались, внезапно на полном скаку остановилась, встала на дыбы и развернулась в другую сторону.

Пулемет поливал свинцом хребет. Рэмбо катался по земле в тучах пыли. Земля под ним вдруг вздрогнула. На мгновение он почувствовал, что оказался в воздухе, но тут же вскрикнул, ударившись спиной о скалы. Ошеломленный, он лежал на дне оврага. По мере приближения шквала пулеметного огня его замешательство все усиливалось. Земля содрогнулась от нового взрыва. Тучи пыли и клубы черного дыма накрыли его.

Вдруг огонь прекратился. Звук пропеллера вумп-вумп-вумп был очень близким, будто пилот вертолета ждал, когда осядет пыль, чтобы посмотреть на результат атаки.

Полуоглохший, Рэмбо перезарядил гранатомет и направил его в сторону обрыва. Пыль и дым застилали цель. Запах кордита мешал дышать. Он прицелился в направлении грохота. Дым немного рассеялся. Они заметили друг друга почти одновременно, Рэмбо успел увидеть изумленные глаза пилота.

Рэмбо нажал на спуск и тут же скатился вниз. Вертолет взорвался. Хотя он не видел взрыва, но услышал и почувствовал его. Обломки посыпались в лощину. Искореженный винт рухнул на склон, раздался еще взрыв, и упали останки корпуса.

Рэмбо встал, преодолевая боль, и начал двигаться вверх. Когда он стрелял, вертолет висел прямо над склоном. Теперь пылающие обломки кувыркались по долине к ручью.

Рэмбо со злостью выдохнул. Напряжение спало, и на него навалилась усталость, как это обычно с ним бывало после боя.

Время, казалось, остановилось. Он посмотрел вниз, на дымящиеся развалины деревни, на рощицу, в которой скрылась девочка, потом повернулся в ту сторону, где оставил Мусу. Во время боя он смутно осознавал, что Муса сначала был где-то рядом, но потом укрылся от второго вертолета. Вдруг он услышал испуганное ржание его лошади.

Сейчас Рэмбо заметил ее вдалеке без седока. Он начал искать взглядом Мусу, но вдруг застыл, увидев второе животное ярдах в тридцати от себя. Лошадь лежала на боку. Из развороченного бока вываливались внутренности. Рэмбо избавил животное от страданий, пристрелив ее.

Муса попытался встать, но тут же завалился на спину. Рэмбо бросился к нему на помощь.

Он снял с него афганскую круглую шапочку и тщательно осмотрел затылок. Крови не было, зато была большая шишка.

— Тебя не мутит?

— Нет.

— Посмотри на меня. На мою руку.

Рэмбо поводил пальцем перед его лицом. Глаза Мусы следили за пальцем.

— У тебя не двоится в глазах?

— Нет.

Рэмбо посмотрел на шапку густых волос афганца.

— Похоже, они спасли твою голову. Тебе повезло, что шапочка не свалилась.

Муса попытался возразить.

— Молчи, — приказал Рэмбо, — я знаю, что ты мне скажешь. Аллах пожелал, чтобы шапочка не свалилась с головы. На все воля Аллаха.

Невзирая на боль, афганец улыбнулся.

— Как ты думаешь, с тобою будет все в порядке, если я тебя оставлю? — спросил Рэмбо. — В деревне могут быть люди. Я умею снимать боль, может, смогу им помочь.

— Иди с Аллахом.

Рэмбо бросился к краю обрыва.

4

Рэмбо в отчаянии осматривал дымящиеся руины деревни. Он был не новичок на войне, но до сих пор не мог смириться с ее безумием. В деревне почти ничего не осталось. Трудно было даже вообразить, что здесь жили люди. Повсюду лежали трупы. Некоторые были без головы, некоторые с оторванными конечностями. Многие тела обгорели. Над раздавленными стенами трупами и лужами крови уже вились тучи мух. В небе кружили стервятники.

Рэмбо услышал стон и рванулся к обломкам. Под ними он нашел старика с простреленной головой. Старик умер при первом прикосновении Рэмбо. Стукнул камень. Рэмбо повернулся и увидел макушку маленькой головки за кучей мусора. Он кинулся туда, но испуганная девчушка бросилась бежать по тропе, ведущей к роще за деревней. Он подумал, что это та же девочка, которую он видел с хребта, и рванулся за ней.

— Подожди!

Но девчушка бежала от него как от дьявола.

— Стой! Я не трону тебя!

Это было бесполезным занятием. Она не понимала, что он кричит. Но он надеялся, на нее подействует успокаивающий тон.

— Пожалуйста, не убегай! Я хочу помочь! Но она не останавливалась.

Пока Рэмбо гнался за ней по тропе, он почувствовал теплое дуновение в лицо и услышал отдаленный гул, но звук не был похож ни на вой черной бури, ни на рев советских вертолетов. Он помнил его из детства, когда жил в резервации. Кони. Много коней.

Рэмбо заколебался. За деревьями он увидел быстро приближающиеся клубы пыли. В них просматривались фигуры всадников. Афганская конница.

Всадники внезапно появились из клубящейся пыли между Рэмбо и убегающей девочкой. Лица их были искажены ненавистью. Окружив его, они принялись толкать его лошадьми, хлеща нагайками и кнутами.

Вдруг они остановились. Командиром оказался самый высокий из них. Его бородатое лицо как бы сошло с фотографии из исторической книги. Он хмуро смотрел на Рэмбо.

— Русси! — прорычал он.

Рэмбо не нужен был переводчик, чтобы понять, что его приняли за русского.

— Нет! Я американец!

— Русси! — командир отдал какие-то приказы. Рэмбо их не понял.

Его ударили прикладом по шее, он качнулся вперед, но тут же получил удар в грудь. Кольцо лошадей вокруг него сомкнулось. На шею ему накинули веревку. Один из конников надел ему веревочную петлю на правую руку, другой — проделал то же с левой рукой. Концы веревок всадники привязали к седлам и начали двигаться в разные стороны. Рэмбо оказался растянутым между лошадьми.

— Нет! Я американец! Я пытался…

Всадники продолжали тянуть. Рэмбо чувствовал, что руки его вот-вот выскочат из суставов. Они сейчас разорвут меня!

С отчаянным криком он схватился за веревки и начал тянуть изо всех сил. Лошади споткнулись. Всадники издали какие-то звуки и пришпорили лошадей.

— Я здесь чтобы помочь! — закричал Рэмбо. — Я не русский!

Афганский командир дал знак всадникам двигаться. Рэмбо почувствовал, что жилы его вот-вот начнут рваться.

— Нет!

Его крик слился еще с чьим-то криком. Это кричал Муса, приближавшийся к конникам. Всадники приостановились. Муса говорил быстро и яростно. Командир афганцев сделал знак ослабить веревки.

— Продолжай говорить, — попросил Рэмбо Мусу.

Командир о чем-то спросил, Муса ответил. Командир взмахнул рукой в сторону вертолетов и что-то добавил.

Муса повернулся к Рэмбо.

— Он не верит, что ты сбивал вертолеты.

Тоненький голосок заставил мужчин повернуть головы.

Какая-то девочка стояла на тропе, ведущей к роще. Ее голос дрожал от волнения. Она показала сначала на горевшие обломки вертолетов, потом на Рэмбо.

Группа всадников замолкла. Они посмотрели друг на друга, и скептицизм их сменился изумлением, когда они услышали ее рассказ. На сей раз командир дал знак своим людям снять с Рэмбо веревки.

Руки Рэмбо были так напряжены, что некоторое время еще оставались в прежнем положении, а затем, упав, повисли словно плети. Он ослабил петли и стал растирать затекшие кисти.

Командир спешился и стоял теперь с Рэмбо лицом к лицу. Горячий ветер раздувал полы его рубахи. Он так внимательно смотрел в глаза Рэмбо, что, казалось, мог читать в его душе. После нескольких слов благодарности, афганец положил сильные руки на плечи Рэмбо и расцеловал его.

Рэмбо почувствовал щекой жесткую бороду и увидел слезу, блеснувшую в уголке глаза воина.

Афганец подошел к девчушке, наклонился и обнял ее. Всхлипывая, она еще крепче прижалась к нему.

Муса стоял рядом с Рэмбо:

— Его зовут Халид. Великий воин. Это, — кивнул он на дымящиеся руины, — его деревня.

— Скажи ему, — Рэмбо сглотнул. — Скажи ему, я сожалею.

— Скажу в свое время. Девочку зовут Халима. Халид твой должник.

— За что он мне должен? За сбитые вертолеты? Что в этом хорошего? Деревня-то разрушена.

— Ты спас его дочь.

У Рэмбо перехватило дыхание. Шум сзади отвлек его. Мужчины спешились. Привязав лошадей к торчащим балкам, молча вошли в то, что недавно было их деревней.

— Они хотят разыскать тела тех, кто был им дорог, — сказал Муса. — Чтобы похоронить их.

Рэмбо услышал их горестные стоны и побрел за ними.

— Куда ты? — спросил Муса.

— Я помогу выкопать могилы.

5

Они копали найденными среди развалин лопатами. Времени, чтобы приготовить тела для захоронения, не было. Они знали, что новые вертолеты будут посланы на поиски этих двух. Из-за нехватки людей и лошадей афганцы не могли отвезти такое большое количество тел к подножью гор, где обычно совершались захоронения, и потому вынуждены были все сделать на месте. Со всеми возможными в этот момент почестями они опустили тела в траншеи и начали забрасывать их землей. На могилы положили зеленую ткань — цвет Ислама. Афганцы быстро прочитали молитвы. Хотя голоса звучали скорбно. Муса объяснил, что слова молитвы были радостные.

— Те, кто здесь умер, — все мученик. Они сейчас уже в раю.

Рэмбо не стал возвращаться к их давнему спору. Хотя и вспомнил его. Прославлять погибших за их жертву, радоваться, что их мучения закончились, но не выбирать смерть, и никак уж не желать ее себе. Заставить умереть врага.

— А теперь — месть, — сказал Муса.

Халид подал сигнал к окончанию ритуала. С глазами, полными слез, он отвернулся от могилы жены, поднял всхлипывающую дочь и посадил на коня. Остальные тоже вскочили в седла. Рэмбо и Муса сели позади двух всадников и обхватили их, чтобы не упасть.

Все отправились в предгорья. В тот момент, когда они достигли сосен, Рэмбо услышал отдаленный рев приближавшихся боевых машин.

«Вовремя, — подумал он. Еще бы минута — и нас засекли».

На все воля Аллаха, — сказал Муса.

6

Траутмэн дернулся, когда дверь его камеры распахнулась. Бок жгло. Спина разламывалась. Разбитые губы распухли. Лицо было сплошным синяком. Больше всего болели глаза. Даже когда он их плотно зажмуривал, яркий свет ламп все равно добирался до зрачков и щипал глаза, будто в них ему насыпали белого раскаленного песка. Спать. Если бы я мог хоть немного вздремнуть…

Из-за открытой двери послышался хриплый голос.

— Лейтенант, он готов отвечать? — Траутмэн понял, что говорили по-русски.

Неуверенный голос ответил:

— Полковник, он не спит уже тридцать шесть часов. Когда он начинает дремать, мы поднимаем его вот этим.

Клаксон загудел так громко, что Траутмэн вскрикнул и схватился за голову, опасаясь за барабанные перепонки.

К счастью, звук прекратился. Послышались шаги. Съежившийся в углу камеры Траутмэн покосился на вошедшего прямого, как палка, полковника, сообщившего, что его имя Зейсан.

Лишенным эмоций голосом, полковник объявил:

— Я хочу, чтобы вы ответили на вопросы.

Траутмэн прикрыл рукой глаза, защищая их от яркого света, и облизнул вспухшие, в трещинках, губы.

— Вы зря страдаете, — сказал Зейсан. — Может быть, глоток холодной воды? Ответьте на мои вопросы — и вам дадут. Итак, можете ли вы сообщить, где сейчас главарь повстанцев Мосаад Хайдар? И с какой целью вы здесь сами?

— А зачем вы здесь? — спросил Траутмэн. — Почему бы вам не убраться к дьяволу из Афганистана?

— Вы хотите мучиться? Что ж, у меня есть время. — Зейсан сделал знак кому-то в коридоре.

Вошел бритоголовый прапорщик по фамилии Кауров. Он схватил Траутмэна за волосы и ударил головой об стену.

Снова началось неописуемое…