Ремейк кошмара

Вне бункера

…И открыла глаза. Кто-то держал ее за руку, и Юлия, крича, попыталась увернуться. Но вместо этого как-то неудачно накренилась – и полетела куда-то вниз. Ей хотелось только одного: чтобы Великий Белк не прикасался к ней.

Не прикасался к ней…

– Великий Белк, – прошептала она и посмотрела на монстра, державшего ее за руку.

Только это был вовсе не монстр, а миловидная, облаченная в светло-зеленый медицинский комбинезон женщина, пытавшаяся ее успокоить.

Юлия затравленно осмотрелась – и поняла, что выпала из кровати, больничной кровати, располагавшейся вовсе не в непонятном бункере и не в камере без окон, а в просторной комнате, вернее, палате.

– Где он? – спросила Юлия женщину, а та, продолжая держать ее руку, ответила:

– Все в порядке, все в полном порядке… Ведь это был сон, всего лишь сон!

Юлия, вдруг поняв, что ее голову опутывают провода, подсоединенные к странным сверкающим и попискивающим приборам, принялась срывать их с висков, шеи и запястий.

Дверь растворилась, в палату быстрым шагом прошел полноватый лысый врач в огромных размерах очках-велосипеде – такие были популярны, если судить по старым фильмам, еще до войны, потом надолго и надежно вышли из моды и вот недавно снова сделались шикарным аксессуаром.

Юлия уставилась на него, пытавшегося ей что-то объяснить и желавшего, чтобы она оставила провода в покое. Женщина же думала над словами медсестры.

Все это был сон, всего лишь сон…

И помещение, и обстановка разительно отличались от того мрачного, гиблого места, в котором… В котором она только что находилась. Или, во всяком случае, считала, что находилась.

Да и врач, все еще пытавшийся что-то ей объяснить, не был тюремщиком-Квазимодо. А миловидная медсестра ничуть не походила на девочку с пустыми глазницами.

– Юлия Васильевна, мы же договаривалась. Это в ваших же интересах! Вы же хотите избавиться от кошмаров, не так ли?

Юлия непонимающе посмотрела на него – и вдруг вспомнила. И от сердца тотчас отлегло. Господи, а ведь она все это время считала, что то, что происходило в страшном подвале, реальность.

А это в самом деле был только сон, пусть и страшный.

Доктор отдал распоряжения медсестре, назначив внутривенную инъекцию какого-то препарата. Когда та склонилась над Юлией со шприцем, женщина инстинктивно отпрянула и закричала:

– Нет, оставьте! Я не хочу! Не делайте мне никаких инъекций!

Доктор пожал плечами, медсестра, на лице которой возникла недовольная гримаска, так и замерла со шприцем в руке.

– Юлия Васильевна, ну я же подробно вам объяснил, что препарат легкий и что вам в вашем состоянии обязательно требуется…

Лысый доктор замолчал, потому что в палату вошел высокий темноволосый мужчина со стильной щетиной на мужественном лице и завораживающими пронзительными синими глазами.

В течение секунды или, может быть, двух Юлия смотрела на него, не понимая, кто это, а потом в голове словно щелкнуло – и все стало на свои места. Она едва не покраснела, стыдясь того, что не узнала в первый момент своего собственного мужа, Романа.

– Солнышко, с тобой все в порядке? – спросил он, подходя к по-прежнему сидевшей на полу Юлии, не дожидаясь ответа, с легкостью подхватил ее и бережно усадил на кровать, с которой той довелось свалиться.

Затем мужчина склонился и поцеловал Юлию в висок.

– И все же я настоятельно рекомендую, чтобы после сеанса сонотерапии… – бубнил доктор, а муж, внимательно взирая своими пронзительными синими глазами на Юлию, отрывисто произнес:

– Благодарю вас, Эдуард Андреевич. Однако никакая инъекция, как уже сказала моя супруга, нам не требуется. И не могли бы вы оставить нас наедине.

Врач и медсестра удалились, а последняя даже прикрыла за собой дверь. Юлия вздрогнула, потому что на мгновение представила, что это совсем иная дверь. Та самая, черная, за которой притаилась ужасная девочка с зашитым ртом и пустыми глазницами.

– Солнышко, на тебе лица нет. Извини, что пришлось подвергнуть тебя всему этому. Однако мы сейчас отсюда уедем и больше никогда не вернемся, – проговорил муж, обнял ее, и Юлия, чувствуя его поцелуи и крепкие объятия, устыдилась того, как могла забыть о том, что уже почти два года замужем за Романом. Нет, она не могла этого забыть, не имела права – и тем не менее во время этого жуткого сна напрочь упустила это из виду.

Как будто попала в иную реальность.

– Ну, все хорошо, солнышко! – Муж прижал ее к себе, и Юлия, уткнувшись ему в широкую грудь, вдруг разревелась.

– Это было так… так ужасно! И, что еще хуже, так… так правдоподобно! Я думала, что все то, что мне приснилось, и является… Является реальностью. И происходит со мной на самом деле… И эта девочка…

Юлия перестала плакать, подняв голову, потому что в палату вошла другая медсестра, которая принесла на подносе стакан и бутылочку минеральной воды.

Точно такой же марки, как и в бункере. Том самом бункере, в котором Юлия оказалась во сне.

Юлия вздрогнула, Роман нетерпеливо махнул рукой, давая понять, что момент более чем неподходящий. Медсестра, виновато улыбаясь, прикрыла дверь – и Юлия вдруг закричала.

Потому что за мгновение до того, как дверь оказалась прикрытой, увидела в коридоре знакомую фигуру – бледную изможденную девочку с косичками, в странном потрепанном платье, с зашитым ртом и с пустыми глазницами.

– Там, там… Она там! – крикнула Юлия, указывая дрожащей рукой на дверь. Роман ринулся к двери, распахнул ее, чем до смерти напугал медсестру с подносом.

В коридоре, разумеется, не было никакой девочки.

– Она только что была там! – упрямо заявила Юлия, понимая, насколько абсурдно, более того, идиотично звучат ее слова.

Роман, схватив за локоть медсестру с подносом, требовательно произнес:

– В коридоре кто-то был?

Та, к ужасу Юлии, кивнула, а Роман потребовал сказать, кто же именно.

– Эдуард Андреевич был. Потом Женя, одна из наших медсестер. Ну, и только что один из пациентов прошел…

Роман пожелал знать, что именно за пациент и не была ли этим пациентом девочка с косичками. Медсестра, вытаращив на него глаза, ответила:

– У нас детей в качестве пациентов нет. Потому что сонотерапия применяется только ко взрослым. А если к пациентам и приезжают дети, то здесь они не ходят. И нет, никакой девочки здесь нет и в помине. И мальчика, кстати, тоже. А теперь отпустите, прошу вас, мой локоть. Вы делаете мне больно!

Сухо извинившись, Роман закрыл дверь, подошел к Юлии и, усевшись рядом с ней на широкую больничную кровать, обнял. Та, снова зарыдав, склонила ему голову на плечо.

– Господи, Рома, я схожу с ума. Твоя жена – псих! Причем не в переносном значении, а в самом настоящем. Крайне опасный клинический псих!

Роман нежно погладил ее по голове и, поцеловав в ухо, произнес:

– А если я скажу тебе, что тоже только что видел эту самую девочку в коридоре…

Юлия отпрянула, уставившись на мужа, и медленно произнесла:

– Не надо меня жалеть. И врать, чтобы подыграть мне, тоже не надо. Так ты видел девочку в коридоре или нет?

Муж, посмотрев на нее, отвел взгляд своих синих глаз и беспомощно вздохнул. И Юлии даже не потребовался его ответ, чтобы понять – нет, не видел.

– Вот видишь, медсестра не видела! Ты не видел! А я видела! Эту самую девочку-монстра с зашитым проволокой ртом и ужасными пустыми глазницами. Сначала я вообразила, что она появилась в подвале нашего особняка. Потом она стала приходить ко мне в этих ужасающих, невероятно реалистичных снах. А теперь она преследует меня везде!

Юлия снова заплакала, чувствуя, однако, что слезы иссякли. Она и так в последние месяцы и недели слишком много плакала. Сначала гибель мамы в автокатастрофе. Потом смерть отца – причем она не знала, был ли это несчастный случай или завуалированное самоубийство. А потом кутерьма с этой чертовой девочкой с зашитым ртом и пустыми глазницами.

Чертовой…

И сны – ужасающие, такие затягивающие, похожие на параллельную реальность сны.

– Ну, солнышко, для этого мы и здесь, в этом частном медицинском институте, который специализируется на пациентах с нарушениями сна, чтобы вылечить это…

Роман, как всегда, пытался приободрить ее и настроить на позитивный лад.

Юлия, оторвавшись от груди мужа, посмотрела на него и, вздохнув, ответила:

– А что, если это неизлечимо? Что, если я схожу с ума или, кто знает, уже сошла? И если меня посадят в психушку, в закрытое отделение для буйных?

Поцеловав ее в нос, Роман заявил:

– Тогда я тоже заявлю, что вижу девочку с зашитым ртом, и меня запрут в то же отделение, где находишься и ты, солнышко. И мы таким образом воссоединимся!

Юлия невесело усмехнулась и, сорвав последний провод с головы, ответила:

– Но вся разница в том, что ты ее не видишь, а я вижу. Значит, со мной что-то в самом деле творится страшное! И что я больна!

Муж положил ей на плечо руку и, нахмурившись, сказал:

– Ты это брось. Мы уже об этом говорили. Слава богу, что это никакая не опухоль в мозгу, которая приводит к галлюцинациям.

– Лучше бы была опухоль! – заявила в сердцах Юлия. – Ее можно было бы вырезать. Или лечить. И я бы знала: все эти девочки с зашитыми ртами – результат того, что опухоль в моем мозгу давит на определенные участки и провоцирует галлюцинации. А так… Так приходится смириться с мыслью, что я сошла с ума!

Роман, строго посмотрев на нее, произнес:

– Миллионы людей отдали бы все на свете, чтобы они сами или их родные и близкие никогда бы не заработали опухоль головного мозга, а ты сожалеешь, что у тебя ее нет. Мне это не нравится, солнышко!

Юлия вздохнула и ответила:

– Думаешь, мне это нравится? Эта девчонка преследует меня везде… Ведь именно из-за того, что она привиделась мне в подвале нашего дома, нам пришлось оттуда съехать и перебраться в московскую квартиру. Там я на нее еще пока что не натыкалась, однако она возникла здесь, в клинике! И это – вопрос времени, пока она не доберется и до нашей спальни!

Взглянув на нее, муж сказал:

– В триллере в итоге бы выяснилось, что девчонка существует. Только видишь ее только ты, потому что обладаешь паранормальными способностями и можешь (тут он понизил голос и скорчил уморительно-страшную гримасу) говорить с мертвыми…

Юлия прыснула – чего Роману было не занимать, так это легкого, веселого отношения к любой проблеме. Только вот как он отнесется к тому, если выяснится, что его жена шизофреничка? Или страдает еще каким-то тяжелым психическим заболеванием.

– Или что эта девочка пришелец и что пришельцы окружают нас, не видимые для обычных, глупых, людишек вроде доктора и меня. И только избранные могут узреть их в полной красе!

Юлия больше не улыбалась, потому что на мгновение ей показалось, что за спиной Романа возникла, а потом исчезла…

Бледная девочка с косичками, в старом платьице с зашитым проволокой ртом и с пустыми глазницами.

– Тебе нехорошо? – спросил супруг, заметив, как переменилось ее лицо, но Юлия уверила его, что все в порядке.

Видение (если оно вообще было) исчезло, и никто за спиной Романа конечно же не возникал и не пропадал. Эта чертова девочка была только в ее воображении, вернее, в ее голове, в ее мозгах.

И во снах.

А с некоторых пор – и в окружавшей ее действительности.

– Опять ее увидела? – спросил муж отрывисто, и Юлия знала, что если он говорит в таком тоне, значит, он чем-то взволнован или недоволен.

– Да нет же, – соврала Юлия. – Просто устала.

Муж, кажется, не поверил ей, однако настаивать на своем не стал. Снова поцеловав Юлию, он произнес:

– Нет, зря мы сюда подались. Похоже, это новомодная сонотерапия только все ухудшает, а не избавляет тебя от проблем…

Юлия, бросив взгляд на стоявшие около кровати приборы, медленно произнесла:

– Я так не думаю. Потому что….

Она смолкла, а Роман взял ее за руку:

– Солнышко, что ты хочешь сказать?

Юлия, запинаясь, выпалила:

– Потому что… Потому что если это и можно побороть, то там… Во снах!

Муж взглянул на нее с неподдельным изумлением, а Юлия зачастила:

– Да, понимаешь, это ведь сон… Но какой-то очень странный… У всех нас есть повторяющиеся мотивы, даже несколько, которые то и дело приходят к нам ночью. Однако стоит мне закрыть глаза – и ко мне является рано или поздно эта чертова девочка! И если этому и можно положить конец, то только если узнать, откуда она пришла… Откуда он пришел…

– Он? – произнес обеспокоенно Роман. – Ты хотела сказать она?

Юлия не знала, говорить ли ему о том, что привиделось ей во сне. О Великом Белке, о котором она узнала от Квазимодо. И который, судя по всему, говорил с ней через девчонку с черными глазницами.

Откуда Квазимодо взялся, она уже поняла – из реальности, ее собственной. Она помнила, как, побывав на мюзикле «Собор Парижской Богоматери», том самом, на котором и познакомилась с Романом (их места оказались случайно рядом), впечатлилась поистине зверским обликом зловещего, а по сути, несчастного горбуна, который наверняка отложился в глубинах ее памяти.

И перенесся в таинственный бункер, служивший инфернальной декорацией ее повторяющегося кошмарного сна.

– Да, извини… Конечно, я хотела сказать – откуда она пришла. Понимаешь, если это не органика, то мои анализы должны указывать на это, то это однозначно психическое заболевание!

Роман снова привлек ее к себе и, обняв, сказал:

– Бедное мое солнышко! Если я правильно понимаю всех этих эскулапов, то больная психика в итоге тоже результат нездоровой органики. Слава богу, никакой опухоли, даже в зачаточном состоянии, у тебя нет. Никакой травмы головного мозга, никакого микроинсульта, никакой закупоренной артерии, никакого тромба, никакой аневризмы…

– Говорю же – лучше бы были! – заявила упрямо Юлия, а муж снова нахмурился:

– Нет, далеко не лучше! Потому что мы побывали у многих специалистов, но не у всех. Не исключено: наши столичные светила ничего найти просто не могут. Значит, обратимся к заграничным. Тут нужны не все эти профессора и академики, а медицинский гений наподобие доктора Хауса. Он бы вместе со своей командой в два счета выяснил, что у тебя, не исключено, какое-то редкое гормональное заболевание, приводящее в итоге к галлюцинациям. Или что это последствия какого-нибудь отравления невесть какими тяжелыми металлами, о котором мы сами не имеем представления. Или банальный защемленный нерв… Или крайне редкий синдром, который возникает у пяти человек на три миллиарда. Или только у тебя, солнышко!

На этот раз Юлия привлекла к себе мужа и сказала:

– Ты прав. Мы побывали не у всех специалистов, однако ходить по врачам я уже больше физически не могу. Так что тебе придется смириться с мыслью, что жена у тебя сумасшедшая!

Она нервно рассмеялась, наверное, даже чересчур нервно, потому что Юлия заметила, как Роман изменился в лице, однако затем снова ее поцеловал.

– Все будет хорошо, солнышко! – заявил он, а Юлия, не желая разочаровывать его и думая над тем, что все очень даже плохо, вдруг произнесла:

– Нам надо найти ее.

– Кого, солнышко? – спросил Роман, а Юлия ответила:

– Эту чертову девочку с зашитым проволокой ртом и пустыми глазницами.

Она ощутила, как муж вздрогнул, а потом, быстро взяв себя в руки, нейтральным тоном произнес:

– Что значит – найти, солнышко? Она ведь…

Он запнулся, а Юлия завершила его мысль:

– Она ведь плод моего больного воображения, хочешь ты сказать? Да, ты прав, она плод моего больного воображения, и это так. Потому что нет и не было у меня никогда дара видеть мертвых девочек. Однако я ведь читала о повторяющихся сновидениях и галлюцинациях в Интернете. То, что приходит раз за разом, не случайно. У всего имеется своя причина. Это вовсе не значит, что девочка имелась на самом деле. Скорее всего, нет. Но она или символ чего-то, и я хочу узнать, чего именно. Или это образ, который отчего-то застрял у меня в голове и отчего-то терзает меня. Поэтому я и хочу найти ее…

Дверь снова открылась, на пороге возник, вежливо кашлянув, лысый доктор.

– Думаю, для первого сеанса достаточно, – произнес он, на что Роман несколько грубовато заявил:

– Мы того же мнения. Моей жене требуется еще какое-то время. Если вы будете столь любезны оставить нас…

Доктор, посмотрев на Юлию, поправил очки и заявил:

– Хорошо. Однако зайдите ко мне, я покажу и прокомментирую вам энцефалограмму…

Когда он ушел, Роман сказал:

– Не нравится мне эта сонотерапия, солнышко. Они обещали погрузить тебя в твой кошмар… И они это сделали! И вот именно это мне и не нравится. Мы были здесь в первый и последний раз…

Юлия, сползая с кровати, ответила:

– А вот я не разделяю это мнение. Да, в этот раз все было гораздо дольше, интенсивнее и… И невероятно реалистичнее. Однако… Однако только так можно с этим бороться, поверь мне, Рома!

Муж скептически уставился на нее. Юлия не стала говорить ему, что в последние дни изучила в Интернете массу статей о контролируемых сновидениях. И ведь она явно видела во сне только то, что было в какой-то степени контролируемым: она совершала ряд осмысленных, взаимосвязанных действий. Например, обманула Квазимодо, стащила ключ на зеленой тесемочке, пробралась в коридор и открыла камеру, в которой, как выяснилось, сидела эта самая чертова девочка с пустыми глазницами.

Девочка, которая в то же время каким-то непостижимым образом являлась Великим Белком…

– Что ты сказала, солнышко? – раздался голос мужа. – Белка? Какая такая белка? Великая? То есть крупная, ты хочешь сказать? Но что это значит?

Юлия поняла, что произнесла последнюю свою мысль вслух. И явно озадачила тем супруга.

– Извини, вырвалось… Подумала отчего-то о зверушках, которых… Которых мы с тобой когда-то видели в зоопарке. Помнишь?

Никаких таких зверушек, во всяком случае белок, они ни в каком зоопарке не видели, однако ничего иного выдумать Юлия не смогла. Ей было очень стыдно – вот, докатилась. Мало того что сумасшедшая, так еще и любимого мужа обманывает.

А то, что муж был любимым, не подлежало сомнению.

– Гм, зверушек? Ну, если честно, но не особо… Но теперь, кажется, что-то припоминаю…

Юлия усмехнулась: то ли муж был готов припомнить даже то, чего не было на самом деле, то ли ей удалось вложить ему в голову ложное воспоминание. Какая же она, однако, гадкая!

Она посмотрела с любовью на Романа и подумала, что не заслуживает его. А он не заслуживает больной, истеричной, явно сумасшедшей жены. То есть такой, какой была она. И поэтому она во что бы то ни стало желала изменить все. Ну, все не получится, ведь в последнее время несчастья обрушились на ее семью одно за другим.

Родителей не вернешь, а вот попытаться вернуть себе здоровье можно. Тем более у них есть средства, они молоды и полны энергии и любят друг друга…

Да, только так, а не иначе – контролируя сновидение раз за разом все сильнее и сильнее, – она сможет…

Сможет избавиться от этой девочки! Даже если ей для этого придется убить ее – конечно же во сне.

В собственном сне.

– Ты уверена? – произнес озадаченный муж, а Юлия, направляясь босиком в туалет, ответила:

– Я знаю!

Зайдя туда, она затворила дверь, пустила в умывальнике воду и долго-долго стояла, вцепившись руками в раковину, не смея взглянуть в висевшее напротив нее зеркало.

Потому что по всем законам жанра она должна была посмотреть в него – и увидеть отражение стоящей за ней мертвой девочки. Непременно с ехидной сатанинской ухмылкой. И пустыми глазницами, из которых струилась черная кровь.

Юлия пересилила себя, взглянула в зеркало – и с облегчением отметила, что никакой мертвой девочки у нее за спиной не стояло. И вообще, с чего она взяла, что девочка была мертвой?

Правильно, на этот вопрос она уже дала себе ответ: потому что ложно быть живым с вырванными глазами.

Только откуда она в курсе, что глаза у девочки были вырваны?

Она снова схватилась за края раковины, вспоминая свое первое видение. Или это было не первое?

Темный коридор… Мертвенный свет… Комната… Стол, на котором лежит нечто, накрытое неким подобием целлофана. Она тянет на себя целлофан, тот сползает…

И она видит мертвую девочку с зашитым проволокой ртом и пустыми глазницами.

А потом… Потом эта девочка вдруг резко садится и раскрывает рот в беззвучном крике…

Юлия едва сдержала крик, потому что воспоминания были настолько сильные, что ей сделалось страшно. Очень страшно. Наверное, почти столь же страшно, как тогда, когда Роман обнаружил ее саму в глубоком обмороке в ванной комнате супружеской спальни в их подмосковном особняке. Ей крайне повезло, что, упав, она не разбила висок об угол мраморной ванны.

Юлия боялась взглянуть в зеркало, потому что была уверена, что в этот раз ее страшная спутница возникнет там. И все же она приказала себе посмотреть туда – и убедилась, что в зеркале отражается исключительно она сама.

Приступ паники прошел столь же быстро, как и накатил. Юлия закрутила воду и подошла к столику, на котором лежала ее одежда – перед тем как подвергнуться сеансу сонотерапии, она переоделась в некое подобие ночнушки.

И только сейчас поняла, что это та же самая хламида, в которой она привиделась самой себе в качестве узницы в последнем кошмаре.

Раздался шорох (или Юлии так показалось), и она увидела, что из-за занавески душа что-то выглядывает.

Это была острая детская коленка, прикрытая серой юбкой.

Дрожа, Юлия подошла к душу и, осторожно взявшись за край занавески, хотела рывком отвести ее в сторону, чтобы убедиться, что никакой мертвой девочки с зашитым ртом и пустыми глазницами там не было и в помине.

И по определению не могло быть.

– Великий Белк? – произнесла она, и вдруг на нее нахлынула новая волна паники, и женщина, не переодеваясь, опрометью бросилась вон, выбежала из палаты и оказалась в коридоре, где едва не налетела на миловидную медсестру, ту самую, которая хотела сделать ей инъекцию. Однако медсестра, несмотря на свои смазливые черты, отчего-то ей решительно не нравилась.

– Где мой муж? – спросила Юлия с вызовом, а медсестра, поджав губы, ответила:

– Беседует с Эдуардом Андреевичем. Вы еще не переоделись? Вам помочь?

Игнорируя ее колкий тон, Юлия вместе с медсестрой (одна бы она туда войти не решилась) вернулась в палату и велела той принести со столика в туалете ее одежду.

Та раскрыла дверь, прошла в смежную комнатку, а Юлия, стоя на почтительном расстоянии от двери, все вглядывалась, пытаясь понять – притаился кто-то за душевой занавеской или нет.

Вынеся ее вещи, медсестра заметила ее внимательный взгляд и вытянутую шею и спросила:

– Вы что-то ищете?

Юлия, схватив вещи, ответила:

– Да, там… В душе, за занавеской… Там я оставила, когда купалась…

Она запнулась, не зная, что бы такое изобрести. А в голову, как назло, ничего не лезло. Медсестра же, странно на нее взирая, явно ждала завершения фразы.

– Я там оставила свои тапочки… Такие малиновые… С вышитой белочкой.

Юлия вдруг замолчала, поняв, что взяла эти тапочки из своего кошмара.

– Извините, но у вас не было тапочек. И душ вы не принимали…

Тон медсестры был колким. Юлия же, сердито тряхнув головой, крикнула:

– Идите в душ и посмотрите! Раз я вам сказала, значит, оно так и есть. В конце концов, вам за это деньги платят…

Она осеклась, потому что о деньгах можно было и не говорить. Медсестра, ничего не возразив, двинулась в душ, отодвинула занавеску и провозгласила крайне любезным тоном:

– Как видите, ни тапочек, ни лабутенчиков. Ни с белочками, ни без оных. Мне еще что-то поискать прикажете?

Естественно, она была права – в душе, за занавеской, не скрывалась никакая девочка с зашитым ртом и пустыми глазницами, которой никогда не было и быть не могло.

Или она все же была?

– Извините. Я не хотела. Сорвалась… – произнесла примирительным тоном Юлия, а медсестра, ничего не ответив, вернулась в палату, прикрыла дверь санузла и чуть более мягко заметила:

– Переодевайтесь. Или вы все же хотите, чтобы я вам помогла?

Юлия очень хотела, точнее, она желала, чтобы медсестра не уходила из палаты, оставляя ее одну – вернее, не одну, а с мертвой девочкой, – но сказать такое было бы верхом безумия.

Да, именно что верхом безумия. Впрочем, если она была сумасшедшей, то ничего иного ожидать от нее было и нельзя.

Едва медсестра удалилась, Юлия быстро сбросила больничную хламиду, натянула платье, в котором приехала, решив не надевать бюстгальтер. Все это заняло несколько секунд, и все эти нескончаемые несколько секунд она не сводила глаз с двери санузла, будучи уверенной в том, что та распахнется и на пороге возникнет мертвая девочка с зашитым ртом и пустыми глазницами.

Вылетев в коридор, Юлия заметила всю ту же медсестру, которая, похоже, ждала ее.

– Вы проводите меня к доктору? – спросила она и сообразила, что зажала в одной руке собственный бюстгальтер. А в другой держала сумочку и свои элегантные туфли. Не лабутены, а кое-что получше и подороже, купленное в Милане.

– Да, конечно, – заметила медсестра несколько саркастическим тоном, а Юлия стала яростно запихивать бюстгальтер в сумочку, отчего туфли полетели на пол.

– Прошу вас, – сказал проходивший мимо и наклонившийся, чтобы поднять туфли, врач в белом халате. Юлия, поблагодарив услужливого эскулапа, двинулась вперед за медсестрой, которая провела ее по коридору, ввела в стильно обставленный офис и сдала ее на руки сидевшей там особе.

Та, мило улыбнувшись, сказала, что доктор занят, но вот-вот освободится.

– Знаю. Он говорит с моим мужем. Обо мне, – ответила Юлия, прошла по ворсистому ковру к двери, на которой висела изящная табличка «Э.А. Черных. Д-р мед. наук, профессор», и открыла ее.

На мгновение ей показалось, что она попала в камеру, ту самую, мрачную, в которой находилась чертова девочка с зашитым ртом и пустыми глазницами. Но это было сиюминутное наваждение, не более, потому что она прошла в кабинет Эдуарда Андреевича, основателя и владельца клиники «Сон в руку».

Роман и лысый доктор замерли на полуслове, завидев Юлию. Та, подойдя к свободному креслу и плюхнувшись в него, заявила:

– Извините, что помешала, однако я хочу сказать, доктор, что готова продолжить сеанс конфронтации с моими кошмарами, или как вы это там называете…

Роман, мрачнея на глазах, заявил:

– Нет, солнышко, я как раз объяснял уважаемому Эдуарду Андреевичу, что мы не намерены пользоваться его услугами и что…

– Ты, не исключено, и не намерен, это твое право, – отчеканила Юлия, поражаясь собственной холодности. – А вот я намерена! Я хочу, чтобы вы снова нацепили мне на голову эти штучки, дали мерзкую микстуру, сделали инъекцию и я снова погрузилась… Погрузилась в свой кошмар!

Эдуард Андреевич посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Романа и мягко заметил:

– Я тоже пытался объяснить уважаемому Роману Глебовичу, что результат превзошел все ожидания. И что конфронтацию вашего подсознания с генерируемым им же самим кошмаром удалось организовать! И что надо продолжить…

– Не надо! – заявил достаточно резко Роман, вставая. – Вы что, не увидели, что моя жена пробудилась после этой вашей сонотерапии чуть живой? И вообще вся эта пляска с погружением в сны, с конфронтацией с кошмарами напоминает мне фильмы про Фредди Крюгера, где несчастных, преследуемых этим монстром, тоже подвергают пыткам в каких-то сомнительных лабораториях. А в итоге приходит Фредди и всех преспокойно убивает!

«Пять-шесть – Фредди тебя съест…» Нет, не Фредди, а Великий Белк…

Юлия вздрогнула, ужасаясь тому, какие мысли лезут в голову. Ее бывший, Стас, тоже любил фильмы про Фредди. А после Стаса был Игорь, без пяти минут муж. Юлия поморщилась – воспоминания о ее прежнем женихе, который едва не стал мужем, были ей неприятны. Ни с Игорем, ни тем более с его папашей, тоже Игорем, ей иметь общих дел не хотелось – ни раньше, ни теперь, после смерти мамы и отца.

– Великий Белк придет и всех нас без горчицы пожрет! – сказала вдруг Юлия и онемела: неужели она произнесла эту глупую фразу?

Ту самую, которую услышала от Квазимодо в своем последнем кошмаре.

– Как-как? Великий Белк? – проронил, поправляя свои огромные очки, доктор Черных, явно чем-то заинтересовавшись. – Какой оригинальный образ! Может, нам стоит поговорить об этом, Юлия Васильевна?

– Говорить не о чем. Лучше снова погрузите меня в сон, так, чтобы я попала… попала опять туда, в это место… Ну, где я была…

Доктор, нервничая еще сильнее, провозгласил:

– Мы ведь так толком и не поговорили о том, что вы видели во время конфронтации с кошмаром. А ваша энцефалограмма просто грандиозна! Вы пережили такое!

– Солнышко! – заявил, игнорируя лысого доктора и обращаясь только к ней, Роман: – Солнышко, пойдем! Я не хочу иметь дело с шарлатаном, который к тому же заставляет тебя мучиться от кошмаров!

– Я не шарлатан, а профессор! – заявил лысый доктор, но Роман не обращал на него внимания, обращаясь исключительно к Юлии.

Та же, смотря исключительно на супруга, проронила:

– Доктор не шарлатан. И для того чтобы побороть кошмар, мне нужно погрузиться в него. И убить наконец…

– Великого Белка? – произнес визгливо доктор Черных, что заставило Юлию и Романа уставиться на эскулапа.

– Откуда вы знаете? – спросила в ужасе Юлия, а доктор, на лице которого выступили бордовые пятна, заявил:

– Ну, вы же сами это сказали, Юлия Васильевна, причем только что. Вот я и подумал, что это… Что это монстр, который является корнем всех проблем! Так сказать, центр вашего индивидуального кошмара!

Юлия посмотрела на врача и спросила:

– Вы можете снова погрузить меня… В мой кошмар?

– Солнышко, нет! Я же видел, что ты едва-едва перенесла этот сеанс погружения. Новый повредит тебе еще сильнее. И кто знает. Сведет с ума!

На лице мужа застыла гримаса боли, а Юлия произнесла:

– Ну, мне это не повредит. Ведь я, вероятно, уже сошла с ума.

Доктор Черных, сверкая стеклами очков, произнес:

– Но Роман Глебович прав! Потому что такие погружения должны происходить подконтрольно и не чаще чем раз в две недели, а то и в месяц. Это новейшая методика, разработанная лично мной и до конца, надо признать, еще не отшлифованная…

– Шарлатан, как и было сказано! – заявил Роман, подходя к жене и беря ее за руку. – Солнышко, он же выкачивает из нас деньги. И я видел, как ты мучилась, мечась по кровати во время этого погружения… На тебе лица не было…

– Но я все равно хочу нового сеанса погружения! – заявила упрямо Юлия и обратилась к доктору Черных: – Сколько вы берете? Получите двойной гонорар!

Тот, сняв очки и снова водрузив их на нос, гневно заявил:

– Так не пойдет! Ваш супруг подвергает сомнению мою научную квалификацию и медицинские достижения…

– Подвергает сомнению! – передразнил его Роман. – Да я в них просто не верю! Шарлатан, к тому же лысый!

Доктор нервно провел по своей блестящей лысине и заявил:

– Попрошу не переходить на личности! У меня семнадцать монографий, двести девяносто шесть статей…

– Как пить дать – шарлатан! – заявил муж, и Юлия закричала:

– Прекратите! Я требую, чтобы вы снова погрузили меня в… в мой кошмар. Я хочу попасть туда! Я должна… Должна довести до начала начатое!

И победить Великого Белка!

Доктор, снова сняв очки и вертя их в руках, ответил:

– Вы, однако, очень трудные клиенты. Я не могу погрузить вас в ваш кошмар, потому что это можете только вы, вернее, ваш мозг. А повлиять на его работу я могу лишь крайне опосредованно. Я могу создать подходящие условия, все остальное – за вами. Это во-первых. Погружать в неприятные воспоминания, тем более кошмары, можно с достаточным перерывом, длина которого сугубо индивидуальна, однако составляет не менее двух недель. Это во-вторых…

– И мы уходим, солнышко. Немедленно. Я уже оплатил эту первую и последнюю консультацию в этой клинике «Рога и копыта». Это в-третьих!

Муж протянул Юлии руку. Женщина застыла, размышляя над сложившейся ситуацией. Она заметила поперечную складку над переносицей мужа и сверкание его синих глаз, означавшее, что он удивлен тем, что она колеблется. Крайне удивлен.

Затем Юлия, бросив на пол туфли, вложила свою ладонь в руку супруга и сказала:

– Хорошо. Ты прав. Мы сейчас уйдем. Но ты разрешишь мне надеть туфли или мне, как в моем кошмаре, придется бегать повсюду босиком?

Черты лица мужа смягчились, он погладил большим пальцем ладонь Юлии и произнес:

– Ну конечно, солнышко.

Юлия опустилась в кресло и стала надевать туфли. Мужчины молчали, потому что говорить им было не о чем.

Наконец доктор Черных подал голос:

– И все же я не довел до конца свою мысль. Потому что есть еще и в-третьих, и это вовсе не то, о чем вел речь ваш уважаемый супруг. Вы сами знаете, что вы с некоторых пор страдаете провалами в памяти и очень многого просто не помните. Уверен, что регулярные сеансы погружения по разработанной мной методике смогут вам помочь. Потому что я считаю, что вам нужно через три или четыре недели снова обратиться ко мне, дабы провести новый сеанс погружения. А за это время мы с вами пройдем тренинг, направленный на управление вашими сновидениями для того, чтобы вы, опять оказавшись в своем кошмаре, смогли бы целенаправленно совершить то, что требуется в данной ситуации, и тем самым…

Юлия, встав на ноги, произнесла:

– Благодарю вас, доктор, однако ваши услуги нам не требуются. Мой муж абсолютно прав.

Роман распахнул дверь, доктор выкатился в приемную, а Юлия проследовала за мужчинами. Доктор попрощался с ней, заметив, что он считает, что продление сеанса лечения может привести к важным позитивным переменам и что…

– Шарлатан! – заключил Роман и взял жену за руку.

Когда они уселись в красный «Порше»-кабриолет с откинутым верхом (уже вторую неделю в Москве царила аномальная жара), Роман произнес:

– Извини, солнышко, что не сдержался, но в руки этому шарлатану я тебя больше не сдам. И как я только мог согласиться, чтобы ты пошла на эти муки…

Кабриолет тронулся в путь. Горячий вечерний воздух обдувал лицо Юлии, приятно шевеля волосы. Женщина закрыла глаза. Господи, у нее ведь все есть. Любящий красавец муж. Хорошо налаженный, очень выгодный бизнес. Счастливая семейная жизнь.

И, как бесплатное приложение, бледная девочка в старом платьишке, с косичками, зашитым ртом и пустыми глазницами. И то ли вещающий через нее, то ли являющийся ею, по крайней мере, в одной из своих ипостасей, Великий Белк.

Роман молчал, то и дело в беспокойстве поглядывая на жену, а Юлия наконец не выдержала:

– Со мной все в порядке, уверяю тебя!

И почувствовала, что снова готова разрыдаться. А раз так, то ничего с ней конечно же не в порядке. Тут ей пришла в голову простая мысль – что это она все о себе и о себе. А каково ее мужу, который вынужден носиться как с писаной торбой со своей капризной, истеричной, сложной женой.

Бросив на Романа долгий взгляд, Юлия услышала его спокойный голос:

– Солнышко, хочешь прогуляться? Может, в кафе заедем или в ресторан? Или махнем на пляж? Температуры просто тропические.

Да, с ней наверняка сложно. Любому бы было сложно – если бы он являлся мужем сумасшедшей жены.

– Нет, домой… – произнесла устало Юлия, вдруг поняв, что дома-то у них не было. Нет, конечно, имелся их загородный особняк, однако после того, как ей померещилась в подвале эта самая чертова девочка, они срочно оттуда съехали. Юлия ни за что бы не смогла провести там еще одну ночь.

Просторная столичная квартира, в которой они сейчас обитали, точнее, самый настоящий пентхаус с видом на Москву-реку, никогда ей не нравилась, и в ней она останавливалась лишь тогда, когда дела требовали ночевку в столице.

Наконец имелся еще особняк родителей, который и был для нее подлинным домом, но из-за смерти родителей ей тоже стало там неуютно.

И вот теперь это…

А что, если история с чертовой девочкой – это реакция ее мозга на произошедние трагедии? Несколько врачей предлагали такую трактовку, и Юлия была готова согласиться. А вот Роман никак не мог смириться, что…

Что жена у него страдает галлюцинациями.

– Думаю, что нам после этого сеанса магии и ее разоблачения у лысого шарлатана стоит смотаться за город, – сказал муж и при первой же возможности повернул в противоположную сторону.

Прогулка так прогулка, Юлии было все равно. Она даже была рада, что не так быстро попадет домой. Потому что…

Потому что там все начнется сначала.

– Пусти меня за руль, Ромочка! – сказала вдруг Юлия, и супруг воззрился на нее.

– Солнышко, доктор же сказал, что тебе после этого сеанса сонотерапии водить день или два нельзя. Они же давали тебе какие-то лекарства…

– Я хочу! – настаивала на своем Юлия. – Или ты… боишься?

Она не была за рулем с момента гибели мамы, разбившейся на МКАДе. Тогда она дала отцу слово, что не будет водить.

Но отец вскоре сам умер, так что обещание ее больше не действовало.

Роман, ничего не говоря, затормозил, и они поменялись местами. Юлия резко взяла с места, и муж, бледнея, заметил:

– Солнышко, прошу…

Занятно, что аккуратным, даже педантичным водителем-перестраховщиком был именно он, а Юлия же, напротив, лихачкой и сорвиголовой.

Юлия, чувствуя, что в ушах свистит ветер, стала набирать и набирать скорость, намеренно сгоняя с крайней левой водителей-черепах.

– Солнышко, прошу, следи за знаками. И за скоростью…

Юлия подставила лицо ветру. Невидима и свободна! Наверняка нечто подобное ощущала и булгаковская Маргарита, путешествуя на метле по ночной Москве.

Только вот она сама была не невидима и уж точно не свободна. Да и ведьмой она не являлась, а всего лишь…

Всего лишь сходящей или – кто знает? – уже сошедшей с ума особой, которой в конце года, помимо всех несчастий, должно было стукнуть тридцать.

Юлия надавила педаль газа, а затем резко ушла направо, обгоняя справа какого-то недотепу, тащившегося со смехотворной скоростью по крайней левой.

– Солнышко! – буквально закричал Роман. – Не гони так! Мне страшно!

Юлия сбросила скорость и даже пропустила кого-то, хотя ужасно не любила, когда ее обгоняли.

Да, ему страшно… Нечасто приходится жене слышать подобное признание от собственного мужа. И страшно ему вовсе не из-за того, что она несется с непозволительной скоростью, наплевав на правила дорожного движения.

Ему страшно с ней!

Они ехали вперед с буржуазной, Юлией презираемой, скоростью. И женщина вдруг поняла – если она и пытается от кого-то убежать, то от самой себя.

Но в этом-то и дело: от себя она убежать не могла.

А вот потерять мужа могла запросто.

– Роман, скажи, – произнесла Юлия внезапно, положив мужу руку на колено и внезапно почувствовав, как мужчина напрягся. – Ты считаешь меня сумасшедшей?

Супруг повернул к ней свое мужественное лицо и, чуть поведя бровями, лаконично ответил:

– Нет.

А потом снова отвернулся, делая вид, что сосредоточенно рассматривает окружавший их скудный пейзаж. Юлия ощутила небывалое облегчение. Вот если бы он стал уверять ее, что не считает, и приводить разнообразные доводы. Или если бы он отвел глаза. Или бы замешкался с ответом.

А так он откровенно и явно дал понять – нет, не считает. Однако значило ли это на самом деле, что она не была сумасшедшей?

– Ромчик, – продолжила она, выждав несколько минут, – а считаешь ли ты, что я являюсь сумасшедшей?

На этот раз супруг не торопился с ответом. Юлия даже подумала, что он не услышал вопроса, хотя такого быть не могло, однако не рискнула повторить его снова.

Потому что боялась услышать столь нелицеприятный для нее ответ.

– Нет, не считаю.

Муж, однако, не смотрел на нее, и тон у него был какой-то… Какой-то неуверенный.

– Ты ведь считаешь, что я являюсь? – быстро заговорила Юлия. – Ты ужасно не хочешь, чтобы я являлась, однако понимаешь, что реальности это не изменит. Значит, я псих? Значит, я свихнувшаяся тетка, которую надо сдать в элитный санаторий для спившихся и спятивших на фоне приема наркотиков толстосумов?

– Ну, имеется еще вариант с бюджетной психбольницей, но лучше все же санаторий для спившихся толстосумов, – заявил муж, и по его тону Юлия поняла, что разговор ему крайне неприятен, поэтому он и дал язвительный ответ.

Что же, значит, это в самом деле так. Роман считает, что она является сумасшедшей. Хуже того, что она сама придерживалась такого мнения.

– А скажи, Рома, – Юлия энергично схватила супруга за коленку и вдруг поняла, что тому наверняка не так уж комфортно и, не исключено, даже больно. – Думаешь, я опасна для окружающих?

Юлия снова стала увеличивать скорость, хотя понимала, что Роман это явно не одобряет. Но ей требовалось нестись вперед – только вот что ее там ждало?

Муж ничего не говорил, Юлия повернула голову – и вдруг увидела что-то, метнувшееся под колеса их автомобиля.

Юлия резко затормозила и выехала на обочину, за которой виднелась уходившая в глубь лесополоса.

Странно, но место было ей отчего-то знакомо. Лесополоса, дальше бывший пионерский лагерь, еще чуть дальше железнодорожный переезд… Все это она знала, однако не могла вспомнить, почему и как. Эти провалы в памяти…

(Веселые бельчата, веселые бельчата, веселые бельчата…)

– Что это? Кто это? – вскричала женщина, поворачивая голову.

И видя что-то маленькое, неподвижно лежавшее на дороге, Роман, присмотревшись в зеркало заднего вида, произнес:

– Кажется, какое-то мелкое животное. Мне очень жаль, но такое случается…

Такое случается… Как и то, что жена вдруг окажется буйным психом. Хотя, кто знает, быть может, она псих спокойный?

– Может, зверушка еще жива! – закричала, чувствуя, что ее изнутри колотит, Юлия. – Мы должны ей помочь, отвезти в ветеринарную клинику…

Роман, вынув ключи из замка зажигания, произнес:

– Я сам посмотрю. Подожди меня здесь…

Он вышел наружу, пропустил несколько автомобилей, а затем метнулся на проезжую полосу, схватил неподвижно лежавшую тушку и вернулся обратно. Юлия, все еще сидевшая в кабриолете, нетерпеливо спросила:

– Это кто? Кошка? Или ежик?

– Белка. Вернее, даже бельчонок, – ответил муж, и Юлия пулей вылетела из автомобиля. Подбежав к мужу, она увидела неподвижно застывшего крошечного зверька с большим пушистым хвостом, уместившегося в большой ладони мужа.

– Мы должны его спасти! – закричала она, а Роман, опуская бельчонка на гравий, заметил:

– Думаю, что он умер мгновенно. И ему уже ничем не поможешь…

Как всегда, супруг размышлял логично и убедительно. Юлия сама видела, что бельчонок мертв.

«Веселый бельчонок», отчего-то возникло в ее голове. Но почему веселый? Наверное, очень даже расстроенный…

Точнее, мертвый-премертвый. Мертвее не бывает.

А что, если бы они даже отправились бы тотчас в ветеринарную клинику, то там подтвердили бы неутешительный диагноз – животному уже ничем нельзя было помочь.

Она присела перед зверьком и дотронулась пальцами до его рыжей шерстки. Внезапно ей показалось, что лапка бельчонка дернулась – и Юлия в ужасе отпрянула.

Но что, если это не несчастный зверек, ставший жертвой собственной беспечности и достижений человеческой цивилизации, а…

А Великий Белк? Или если не он сам, то его брат…

Младший брат?

– Мы должны его похоронить, – заявила Юлия, и муж уставился на нее.

– Солнышко, конечно, мы можем взять его с собой. Только во что бы завернуть его…

– Мы похороним его здесь и сейчас! В конце концов, это ведь я его убила!

Роман не стал возражать, только спросил:

– И где же ты его хочешь похоронить?

Юлия посмотрела по сторонам. В самом деле, где? Никакой иной возможности, кроме как устроить погребение бельчонка (или Великого Белка? Или его младшего брата?) в близлежащей лесополосе, не было.

– Вон там. Ты мне поможешь?

Спрашивать, однако, не требовалось – Юлия знала, что Роман бы ее в лесополосу одну ни за что бы не отпустил.

Он взял бельчонка, но Юлия потребовала:

– Дай мне его!

– Солнышко, это все-таки дикое животное, у него могут быть паразиты, и он может являться переносчиком бешенства…

– Рома, дай! Как я могу заразиться бешенством, если зверек уже мертв? А руки я совать в рот не намереваюсь и потом тщательно вымою. Дай мне его. Ведь это я его убила…

Младший брат… Младший брат… Великий Белк?

Муж передал ей бельчонка, и Юлия ощутила, что невесомое тельце было еще горячим. Однако сердечко не билось – зверек, без сомнения, был мертв.

Младший брат Великого Белка.

Убит ею.

(Веселые бельчата, веселые бельчата, веселые бельчата…)

Она двинулась в лесополосу, муж следовал за ней.

– Может, не будем углубляться так далеко, солнышко? – спросил нервно Роман. – Вот смотри, тут полянка имеется. Давай я помогу выкопать ямку…

Юлия же двигалась вперед, словно… Словно знала, куда идти. Однако она была в этом месте в первый раз в жизни – в этом она не сомневалась.

Или все же…

– Солнышко! – услышала она голос Романа. – Прошу, остановись! Я не хочу идти дальше.

Юлия замерла, чувствуя, что муж обнял ее за талию.

– Солнышко, никогда так больше не делай…

– Я тоже не хотела, – ответила угрюмо женщина, глядя на мертвого бельчонка. – Я не хотела, чтобы он умер…

– Ты ведь сама могла умереть! – повысил вдруг голос Роман. – Солнышко, неужели ты этого не понимаешь? Дело не в этом глупом зверьке, которого, конечно, жаль. Но это мог быть и человек. Или ты сама! Вернее, мы оба!

Юлия повернулась к мужу и вдруг поняла. Ну конечно, когда она, лихача, неслась по дороге, муж думал об одном: а что, если их ждет такой же конец, как у матери Юлии, которая разбилась на машине…

Юлия вспомнила: ну да, в самом деле где-то не так уж и далеко от этого места.

В голове снова мелькнуло: «Веселые бельчата». Но Юлия не помнила, почему веселые. Она многого не помнила…

– Извини. Ты конечно же прав! – сказала Юлия, чувствуя, однако, что ни в чем не раскаивается и, окажись за рулем, повторила бы все снова.

За исключением смерти бельчонка конечно же.

Или Великого Белка?

– Ты думаешь, у него есть родители? – спросила Юлия, рассматривая зверушку у себя в руках. – Например, отец… так сказать, белк… Великий…

– Родители? У белки? – Муж никак не мог взять в толк, что она имеет в виду. – Ну, наверное, кто-то произвел его на свет. Однако такие животные, кажется, живут не стаями, а по отдельности… У каждого свое дупло…

У каждого свое дупло. А в нем – Великий Белк!

– Думаю, родители будут его искать. Его старший брат – или сестра… Но не найдут. Потому что он умер! – заявила Юлия и, прорвавшись сквозь плотный кустарник, оказалась на небольшой полянке.

Она вдруг уставилась на странную, зиявшую посередине поляны яму. Судя по всему, яма была свежая и вырыта недавно.

И так походила на могилу.

– Мы похороним его здесь! – сказала она, указывая на яму.

Роман, озираясь и поеживаясь, заметил:

– Ну здесь так здесь… Только не нравится мне это место, солнышко. Давай сделаем это побыстрее и поедем обратно в Москву.

Солнце начинало садиться, над кустами вилась мошкара, и место, в котором они оказались, было совершенно безлюдным.

– Он нас ждал, – произнесла, опуская бельчонка на дно ямы, столь смахивавшей на могилу, Юлия.

– Он? – переспросил муж, а Юлия пояснила:

– Великий Белк. Поэтому и приготовил эту могилу. Не исключено, что для меня!

Роман вдруг закричал, да так, как не кричал еще ни разу за все время их знакомства и супружеской жизни:

– Солнышко, что такое говоришь! Почему ты ведешь речь о таких вещах? Это просто яма в этой чертовой лесополосе…

Чертовая была подходящим эпитетом.

– Надо забросать его, – сказала Юлия, начиная лихорадочно сталкивать землю с верхушки громоздившейся около ямы кучи. – Чтобы он не выбрался.

– Как это – не выбрался? – В голосе мужа впервые прозвучали нотки паники. – Солнышко, ну о чем ты? Звереныш точно мертв…

– Вот это-то и ужаснее всего, – заявила Юлия, спихивая ногой землю на дно ямы с бельчонком. – Великий Белк тоже мертв, однако это не мешает ему появляться везде, где только угодно…

Муж, не задавая лишних вопросов, видимо, убедившись, что это бесполезно, принялся помогать ей и руками спихивать землю в яму.

– Думаю, хватит… Солнышко, ты устала, тебе пора домой. Нас ждет отличный ужин, а потом я хочу, чтобы мы любили друг друга…

Юлия спихивала землю все быстрее и быстрее, с таким же маниакальным упорством, как до этого неслась на шоссе. Муж что-то говорил, кажется, дотронулся до нее, пытаясь даже оторвать от земли…

И в этот момент, когда земля из кучи перекочевала в яму, в черной почве что-то тускло сверкнуло.

Юлия принялась рыть дальше – и в руках у нее оказалась яркая детская заколка с веселой белкой. Такая же, какая была на этой чертовой девочке с косичками, зашитым ртом и пустыми глазницами.

– Это он сюда подкинул! – заявила Юлия, а муж, перехватив у нее заколку, воскликнул:

– Ну это же просто здесь кто-то потерял, солнышко… И ты в земле нашла…

А Юлия, поднявшись, осмотрелась по сторонам и уверенно заявила:

– Думаю, она находится здесь.

Роман, вздохнув и уже не скрывая своего раздражения, воскликнул:

– Кто, солнышко, скажи мне, кто? Очередная белка?

– Нет, – ответила Юлия. – Эта девочка. С зашитым ртом и пустыми глазницами. Думаю, ее тело зарыто на этой поляне или поблизости.

– Ты думаешь? – выдохнул Роман, а Юлия, рассмотрев чуть заметную тропку, уводившую куда-то вглубь, ответила:

– Я знаю. Она здесь. Потому что он не зря привел нас сюда.

Он – Великий Белк.

Она двинулась вперед, прямо по бурелому, а Роман спешил за ней, тщетно взывая к ее разуму. Юлия присмотрелась – и вдруг заметила сбоку знакомую фигуру.

Да, это была она, чертова девочка.

– Смотри, смотри! – закричала Юлия, хватая мужа за руку, а когда обернулась, никакой девочки меж деревьев конечно же не было.

Роман, схватив жену за запястья, с силой сжал их и отчетливо произнес:

– Солнышко, ты хотела похоронить зверька, и мы это сделали. Но больше нам здесь делать нечего. Прошу, поедем домой. Потому что солнце вот-вот сядет.

– Она там! – закричала Юлия, пытаясь вырваться. – Понимаешь, она там!

Роман вздохнул, двинулся в направлении, которое Юлия отчаянно показывала взмахами головы, и, замерев между двух странно изогнутых берез, произнес:

– Ну нет здесь никого! Убедилась, что ошибалась? А теперь нам пора домой, солнышко…

Юлия, подбежав к мужу, опустилась на землю и стала ощупывать ее руками. Роман был прав – тут ничего не могло быть зарыто, по крайней мере, в последние годы.

– Это же ее заколка! – заявила Юлия. – И могила была для кого-то подготовлена…

– Даже если и так, солнышко, – заявил муж, – то мы устроили здесь кладбище домашних животных. Ну что, поедем обратно?

Юлия обернулась, вдруг осознав, что все ее спонтанные сумасбродные акции выглядели, по крайней мере….эксцентрично?

Да нет же, реально сумасшедше!

Она еще раз уставилась на поросшую плотной зеленой травой землю меж странно изогнутых берез и сказала:

– Извини. Ты конечно же прав. Как всегда, прав, Рома… Думаю, нам в самом деле надо поехать обратно…

– Только, чур, вести буду я! – заявил повеселевший муж, повернулся, желая возвращаться к шоссе, и в этот момент Юлия увидела то, что искала.

Конечно, дело было не в том, что нечто было зарыто меж двух странно изогнутых берез, а в том, что только оттуда можно было, повернувшись под нужным углом, рассмотреть большой дуб в глубине.

И овальное, похожее на распахнутый в немом крике рот, дупло.

Юлия устремилась к дубу, задела ногой корень, полетела на землю и ушиблась. К ней подоспел Роман, который подхватил ее на руки, а Юлия закричала:

– Там, там! В дупле! Там!

И при этом ударила мужа по спине кулачками. Роман, вздохнув, поставил ее наземь и произнес:

– Солнышко, ну с чего ты взяла? Наверное, там в самом деле что-то есть. Или даже кто-то. Большой мохнатый паук. Или бешеный енот.

– Или Великий Белк! – заявила Юлия и двинулась к дубу.

Муж покорно следовал за ней. Когда она, замерев перед мощным стволом, попыталась дотянуться до дупла, но не достала, то велела:

– Подсади меня!

Вместо этого муж громко вздохнул, подошел к дереву и, вытянув руку, с опаской запустил ее в дупло.

– Смотри, солнышко, если я сейчас заору, потому что какая-нибудь тварь откусит мне палец…

Юлия обвела взглядом окружавшие их кусты. Нет, чертовой девчонки видно не было.

– Солнышко, я же говорил тебе, что быть здесь ничего не может…

И он вдруг осекся.

– Что-то нашел? – спросила Юлия, и муж, кивнув, осторожно извлек из дупла руку, в которой была зажата поломанная пластмассовая расческа, практически лишившаяся всех зубьев.

– Интересно, сорока, что ли, сюда притащила или дети играли и забросили? – предположил Роман, а Юлия заявила:

– Дай мне! Прошу, Рома, подсади меня!

Муж подчинился и, бережно взяв Юлию за талию, поднял ее вверх. Она запустила руку в дупло, ощутила извилистую кору, а затем гладкую поверхность дупла. Ее руки ухватили ворох старых прелых листьев.

– Вряд ли это то, что ты искала… – промолвил муж, и Юлия еле сдержала вздох разочарования.

Что бы она подумала, если бы Роман, переехав зверька и решив хоронить его в лесу, стал потом устраивать все то, что только что устроила она…

Она бы подумала, что супруг явно слетел с катушек.

– Солнышко, извини за тавтологию, но солнышко село. Сейчас стемнеет, а шляться по лесополосе ночью не очень-то хочется.

Юлия снова запустила руку в дупло, понимая, что слишком далеко зашла в исполнении своих странных желаний, объяснить которые не могла себе сама.

И вдруг кончиками пальцев нащупала что-то массивное.

– Подними меня, Рома, ну, еще чуть-чуть! – попросила она, а муж ответил:

– Солнышко, я, конечно, готов носить тебя на руках и от данного обещания не отрекаюсь, но не кажется ли тебе, что наша экспедиция в подмосковные чащобы немного вышла из-под контроля и что…

Однако приподнял ее – и Юлия смогла ухватиться за нечто, что извлекла из дупла. Последние лучи заходящего солнца, рассыпая в воздухе золотые искры, осветили находку.

Это был продолговатый сверток – нечто, завернутое в пластиковую холстину и перевязанное зелеными тесемочками.

Точно такими же, на которой висел ключ от камеры с чертовой девочкой в ее кошмаре.

– Господи, солнышко, что ты тут раскопала? – произнес муж, опуская ее на землю и явно заинтересованный находкой. Весь его скептицизм как рукой сняло. – Ты позволишь?

Юлия прижала сверток к груди и сказала:

– Давай пойдем обратно. А то становится прохладно. Да и я проголодалась…

И вдруг ощутила невероятный голод, понимая, что нашла все, что было спрятано в дупле… Но кем?

Ответ был очевиден: Великим Белком.

Они в быстро сгущающейся темноте прошествовали через поляну, на которой был погребен сбитый бельчонок, умудрились даже заблудиться, однако Роман сумел сориентироваться и вывел их к шоссе.

Их «Порше» ждал их. Юлия направилась к водительскому месту, но Роман был непреклонен:

– Солнышко, поведу я. Ты отдохни. В наш любимый ресторан или домой?

– А какой наш любимый? – спросила Юлия, вдруг осознав, что вопрос был не самый учтивый. Кажется, в последние недели и месяцы она полностью наплевала на семейную жизнь и на мужа.

Сначала трагедия с мамой, а затем с отцом. А теперь…

А теперь Великий Белк.

Да и в голове все как-то сливалось и путалось. Эти странные провалы в памяти… Какие-то вещи были выпуклые, словно произошли вчера, а какие-то терялись в невесть откуда взявшемся зыбком тумане. Юлия могла сказать, как познакомилась с Романом, но не помнила, как приехала сегодня (или это было уже вчера или даже позавчера?) в клинику доктора Черных. Она помнила все детали их чарующей свадьбы, но не могла сказать, как прошли похороны мамы. Она знала, как прошел их последний отпуск в Коста-Рике, но не могла вспомнить, каким был ее последний разговор с отцом.