Ремонт мозгов

Римма Казакова Ремонт мозгов

Двадцать лет назад, уже будучи известной поэтессой. Римма Казакова написала свой первый фантастический рассказ. Было это так: друзья заключили с ней пари и заперли ее в комнате наедине с пишущей машинкой. Через четыре часа рассказ под названием «Эксперимент» был написан. Его охотно напечатал журнал «Смена» (для «Смены» Римма Федоровна написала и второй рассказ — «Чужой муж»). Удивленная публика бурно отреагировала на публикацию, рассказы попали в сборник фантастики и пошли гулять по миру, потому что их перевели в Японии, Чехословакии, Германии, Штатах и до сих пор переиздают.

Не так давно мы разговорились, и Римма Казакова сказала, что собирается вернуться к этому популярному жанру. Наши читатели могут убедиться, что слов на ветер она не бросает.

Наталья АРИШИНА

Дарк шел по улице и лениво ел мороженое. Одна мысль смутно просвечивала в его сознании, время от времени вселяя тревогу. Дарк вспоминал забытое и слегка успокаивался: с этим действительно можно было повременить. В последний раз все обошлось настолько удачно, что, казалось, так будет всегда. Но, нет, начались сбои, уже известные ему, он понимал, что, хочешь — не хочешь, заняться этим придется. Но как? Опять повезет, и операция будет простой и точкой?

Дарк скомкал бумажку с палочкой и бросил в мусоросток, желобком протянувшийся вдоль ходовой части улицы. Округа вдруг проявилась для него, погруженного до этого мгновения в себя. Как фотография, когда на непорочном листке вдруг возникают очертания предмета. И первое, что он увидел, была вывеска, словно специально возникшая на его пути: «РЕМОНТ МОЗГОВ». Дальше в элегантных скобках стояло мелкими, но отчетливыми буквами: (замена).

Дарк обрадовался. Замена-то и была ему нужна! Как же прекрасно в прошлый раз его прооперировали! Собственно, операцией это называлось по медицинской аналогии. Глотаешь таблетку, погружаешься в приятную дрему, а в это время прибор обшаривает твой мозг и что-то меняет в отработанных блоках. Полагалось делать это время от времени, а когда — каждый сам определял. Род недомогания, сбой в памяти, разлаженность движений. И человек шел в ремонтную мастерскую. А в последний раз Дарк угодил, видимо, в какой-то эксперимент. Ему сказали, что все будет заменено целиком: один всецелый блок мозговой деятельности взамен его хромающего в отдельных звеньях мыслительного органа.

— Что беспокоит? — спросил ласковый, похожий на парикмахера оператор.

— Да ничего определенного, — ответил Дарк, — Просто время подходит. А не хочется, знаете ли, чтобы Инспектор приходил…

К Дарку Инспектор не приходил ни разу. Но от знакомых он слышал, что не дай Бог дождаться инспекторской проверки. Это было связано с крупными неприятностями. Люди вроде бы вообще исчезали. И поэтому каждый спешил при любом варианте дискомфорта идти в мастерскую по доброй воле. Может, даже перестраховавшись.

Парикмахер-оператор криво улыбнулся.

— Дайте вашу карту!..

Посмотрел карту через лупу, покрутил.

— Да вообще-то по времени пора обновляться.

— А нельзя ли заменить целиком? — робко попросил Дарк.

— Что-то не слышал о таком, чтобы целиком меняли. Вы где это делали?..

Дарк пытался вспомнить, где. Не вспомнил.

— Вот видите, и вправду барахлит. Забыл, где…

— Ну, ладно, — примирительно улыбнулся оператор. — Пройдите в кабину…

Дальше был темный плывущий провал. Очнувшись, Дарк спросил служащего ремонтной конторы:

— И как?..

Служащий, которому не положено было распространяться, вдруг вопреки инструкции, которую знали и он, и клиент, сказал быстро, отводя глаза:

— Да что-то странное, однако. Пришлось понемногу все подкорректировать…

— Спасибо, — рассеянно поблагодарил Дарк и пошел прочь.

За услуги ремонта платило государство, поэтому «спасибо» было нормальной точкой, завершающей стереотипическую операцию. Дарк вышел на улицу. Было солнечно. В ярком свете дневных лучей город вдруг показался ему незнакомым и неприятным. Он как бы впервые увидел длинные многоэтажные здания из серого металла, которые отгораживали мир от города и создавали ощущение, что за двумя линиями построек ничего больше нет. Существовал ли и вправду мир там, за этими казарменными постройками — однообразными, с маленькими квадратными окнами?

Дарк пошел вперед, интуитивно понимая, что дом его где-то там. «Ни деревца…» — подумал Дарк. «Деревца… А что такое деревца? Где он это видел, откуда знает? И трава… И птицы. А небо должно быть синим». Дарк посмотрел вверх. Солнечно… Но солнца не было. Откуда-то лился яркий, белесый свет. То, что Дарк про себя назвал небом, выглядело как высоченный, подсвеченный купол цвета тех же металлических зданий.

Дарк свернул в переулок, подошел к подъезду, открыл дверь ключом и попал в лифт, который, вознес его, куда надо. Как будто лифт знал, какой Дарку нужен этаж. Открылась раздвижная металлическая дверь, Дарк шагнул в прихожую и услышал голос Алси:

— Ты уже вернулся? Вот хорошо! Иди скорее, парсбол уже начался!

Дарк вошел в столовую, где у огромного, во всю стену экрана сидела жена и не отрывала глаз от игры, разворачивающейся на экране. По экрану бегали свинцовые и золотые парсы, они стукались друг о друга, словно ждали приказ на построение для серьезного сражения.

Алси дернула мужа за руку:

— Садись! Чур, я сегодня — за сереньких…

Дарк плюхнулся рядом с женой на диван и протянул руку к клавиатуре. И пошла нормальная, только очень уж примитивная, как показалось Дарку, электронная игра: кто — кого. Через несколько минут Дарк подумал, а почему он занимается таким идиотизмом? Несколько раз он пытался прекратить, но Алси нервно хватала его за руку, не давала встать. Более того, Дарк видел: она искренне болела за игру, ноздри ее раздувались, она орала истошно, когда ее парсы забивали золотых противников, постанывала, проигрывая.

Дарк невольно всмотрелся в свою подругу жизни и ужаснулся безмятежной тупости ее добротного лица с крепким подбородком и непроницаемыми водянистыми глазами. Когда-то они были нежно-голубыми.

В сознании Дарка возник образ давних — или недавних? — дней: прозрачноглазая, тоненькая девушка, которую он мог приподнять от земли одной рукой. Волосы у нее были светлые, невесомые, губы пахли терпко, как ромашки в поле. Он любил ее…

В это время Алси взвизгнула, парсы стукнулись и вспыхнули ослепительным разрядом на экране, который тут же погас.

— Обедать пора — сказала Алси, выключая видеостену.

Откуда-то с потолка спустился желоб, заполненный чем-то прозрачным и пахучим. Не то чтобы, противным, но… Алси сунула мужу в руку трубочку и присосалась к желобу. Дарк последовал ее примеру, скорее по инерции, чем с желанием. Он сосал желе и думал: «Жареной картошки бы… Или — бифштекс с луком!..» Он хотел сказать об этом жене, но она, все так же постанывая, как при игре, сосала студенистую пищу, и Дарк не стал ее отвлекать. Насосавшись, Алси протянула, расслабленно и довольно:

— Сегодня кулл ну просто — ах!..

Дарку вдруг стало нехорошо. До тошноты. Кулл. Парсы. Отсутствие неба и солнца и свинцовые казармы. А работа? Где он работает?

Что за дикий вопрос! Работает он по контракту в закрытом городе. Он работает в кричарне, а жена — в пойнишне. Он месит криче, другие его выпекают, а женщины, вроде Алси, шьют пайн. Разные виды пайна. Пайн, крич… Ситец, хлеб. Эти-то слова откуда? Какие слова настоящие, а какие — жутковатая подделка? Ситец, хлеб… Это оттуда, из раньшей жизни, где были цветы, птицы, небо…

Дарк скомкан в руке пластиковую трубочку и заорал.

— Что с тобой? — всполошилась жена.

— Ничего, ничего… Подавился. Уже прошло. А знаешь, что я ел на улице? Мороженое. Эскимо на палочке!..

— Эскимо? А что это такое? — испуганно спросила Алси.

— Как что? Ну, мороженое, ну, эскимо! Неужели непонятно?

Алси покачала головой,

— Ты там, мне кажется, перегрелся в твоей кричарне. Ты, наверное, хотел сказать — ледяной кулл?

Дарк покачал головой и ничего не ответил. Он задумался. Потом сказал жене:

— Пойду, пройдусь…

— Кулла ледяного принеси, ладно?

— Ладно, — обалдело ответил Дарк и, нажав кнопку, вошел в лифт.

Но гулять среди свинцовых шпалер под колпаком похожего на лампу дневного света неба не хотелось. Он поспешно вернулся домой, прихватив из раздаточного желоба в стене дома то ли эскимо, то ли ледяной кулл — он уже сам запутался.

Когда он возвратился, его встретили остановившиеся от ужаса глаза жены.

— Инспектор приходил…

Дарк забеспокоился.

— Что ему надо? Я ремонтировался только что!

— Оставил карточку явки. Через два часа ты должен быть у него…

— Но почему?!

— Не знаю. Но с этим не шутят…

В голове у Дарка крутился какой-то хоровод, мысли путались, ломались, но постепенно выстраивались в логическую цепочку. Ом вспомнил, как задолжал за дом и за машину, как накануне последнего срока к нему пришел вкрадчивый вербовщик и уговорил отправиться на три года в город закрытого типа. О таких городах Дарк что-то слышал, но никогда не встречал кого-либо, кто там побывал и вернулся назад. Вербовщик, назвав астрономическую сумму вознаграждения, обещал погашение задолженности, и Дарк почти с легким сердцем подписал контракт.

Потом был приемный пункт, собеседование и сон в гостинице перед отправкой. Дальше — провал в памяти… И — воскрешение в этом мире, где нет неба, где он работает в какой-то кричарне, ест через трубочку из круглого корыта, как свинья, в загоне, катает электронные шары на экране и охлаждает пыл ледяным куллом, черт бы его драл! Что за чушь! Надо бежать из этой западни! Но куда? И что все это такое?

— Ты пойдешь к Инспектору? — робко спросила жена.

— Да, да! — резко ответил Дарк, чувствуя отвращение к этой, еще недавно близкой и любимой женщине.

«А с ней-то что? — подумал Дарк. — Она-то понимает, что человек должен работать по специальности; он — инженером по холодильным установкам, она — учительницей младших классов. Что на обед должны быть суп и жаркое, а на десерт едят не кулл ледяной, а компот или там мороженое. И в пятницу надо отправиться за город с приятелями, покупаться в озере, половить рыбку…»

— Я передумал, — вдруг заявил он, — Я не к Инспектору пойду. Я пойду на речку, рыбу ловить…

Выражение лица Алси было таким, будто ее ударили по лицу.

— Дарк, ты сошел с ума… Не ходи никуда, через два часа, если ты не пойдешь, Инспектор сам будет здесь…

Дарк опять нажал кнопку и съехал вниз.

«Ну а со мной-то все же что? — размышлял он. — И что это за ерунда: ремонт мозгов. Бред! Как можно мозги менять? Можно дать по мозгам, как говорит всякая шпана, но менять мозги… Нет, это, что ли, массовый гипноз? Бандитизм, ужас! Что делать? Надо бежать, бежать!» — опять пришло ему в голову. И опять он не знал, куда бежать, как.

Он шел по бесконечно длинной дороге между свинцовыми кишками домов. Казалось, дорога никогда не кончится.

И вдруг он столкнулся с человеком, шагавшим прямо на него. Дарк остановился, чтобы не сбить прохожего с ног. Человек был одет так же, как и Дарк: в серый свитер и брюки из синтетики. Это неприятно поразило Дарка. Он не помнил, чтобы он вообще кого-либо встречал на улице во время прогулок. Да и на работе у него была своя комната-камера. Механизмы были, людей не было…

— Дарк, — сказал человек, — как ты себя чувствуешь, Дарк?..

Глаза у него были осмысленные, внимательные.

— Вы…

— Называй меня доктор Свен. Я рад, что все получилось.

— Что получилось?

— Долго рассказывать, а времени у нас в обрез. Но коротко так: представь себе, что группа талантливых и преступных людей предложила правительству, точнее ее самой отвратительной и коррумпированной части, выход из социального тупика. Решить проблему безработицы, обнищания. Ведь сам ты небось, когда кругом задолжал, не знал, что делать. То ли повеситься, то ли эмигрировать…

И доктор Свен засмеялся поразившим Дарка, не очень приятным смехом.

— Вот тебе и предложили на льготных условиях уехать в неведомый рай. А рай — вот эта коробка для человекожуков, где такие, как ты, производят еду и одежду для мира за пределами металлической тюрьмы, а сами живут — тебе не надо рассказывать, как…

— Разве такое может быть?

— Выходит, что может. Изобрели способ заблокирования мозга, настройки его на самый неразборчивый и примитивный уровень потребностей. Обработанный мозг уже сам занимается постоянной коррекцией и регулировкой. Подзаряжается, так сказать. Для этого и существуют в городе ремонтные мастерские.

— А что же произошло со мной?

— Группа, к которой принадлежу и я — мы спецы, восставшие против этой криминальной банды, — проникла в город. Мы создали несколько своих ремонтных пунктов. Ты попал к нам, и вот тогда тебя не просто подремонтировали, а, как тебе было сказано, все заменили. Замена — такой вид обучения, который медленно стирает внушенные стереотипы. Твоя тревога проистекала оттого, что ты начал возвращаться к самому себе, хотя и не осознавал этого поначалу. Ты ведь уже и мороженое на улице ел, как мороженое, перестал понимать, зачем тебе парсбол или питание из лоханки — не так ли?

— Да! — взволнованно подтвердил Дарк. — И оператор чего-то во мне не понял после сеанса подзарядки…

— Это понятно. Твой мозг уже не подчинялся воздействию его аппарата. Он-то и сообщил Инспектору, что что-то не так. К тому же ты — уже не первый случай в городе.

— Но что же делать?

— Выбираться отсюда. На той стороне тебя встретят. И мы надеемся: ты будешь нашим соратником в борьбе против негодяев. Они отнимают у людей право быть людьми, мыслить, выбирать свою судьбу…

Вдруг доктор Свен замолчал. Вдали замаячила какая-то фигура.

— Скорей!

Он схватил Дарка за руку и потащил за собой, объясняя на ходу:

— Через небольшие промежутки в домах есть ниши с дверьми, ведущими наружу. Эти двери — для Инспекторов и Операторов. Они живут вне стен города. Ни одному жителю невдомек, что свобода рядом… Ну, шагай, Дарк! Смело! И всего тебе доброго!..

Дарк даже не успел поблагодарить доктора Свена, не успел спросить, что будет с Алси, точно ли встретит его кто-то «на той стороне», как выразился доктор.

Он шагнул в открывшуюся дверь и остановился, ошеломленный.

Была ночь, благостная после бессмысленно слепящего дня. Дарк вздохнул полной грудью. Его голова закружилась. Он не знал, а точнее — забыл, как потрясающе пахнет трава!

…Чьи-то крепкие руки схватили Дарка. И он потерял сознание. Иногда оно возвращалось, и тогда он смутно различал склоненные над ним фигуры, слышал разговор, который почти не имел для Дарка никакого смысла.

— Значит, новый комплект напрочь не подходит?

— Ну да. Он возвращает все к исходным, и пробиться потом вообще невозможно. Сейчас надо полностью стереть то лучевое напыление и вернуться к принятому варианту. Наэкспериментировали, черт возьми! Но как резко он рванул на выход, а?..

— Слушай, а тебе их не жалко?

— Кого этих!..

— Неужели у них нет никакой надежды?

Пауза. Короткий, смутно знакомый Дарку смешок.

— Если у них будет надежда, надежды не будет у нас…

Дарк очнулся в собственной постели. Жена будила его на работу.

— Дарк, Дарк, вставай скорей! Успеем хотя бы одну партию в парсбол сгонять!

Экран-стена уже светилась, парсы беспорядочно мотались вверх, вниз, по диагонали. Всасывая серебристый кулл, Дарк одновременно с удовольствием нажимал на клавиши игры. Он вообще был очень доволен. Почему, он не знал. Но доволен. Парсбол — чудесная игра, легкая, веселая. Кулл — чудная еда, легкая, вкусная, самая лучшая. Алси — чудная жена, легкая, простая, заботливая. На улице, по дороге из кричарни, когда кончится трудовой день, он прихватит ей ледяной кулл. И будет уже совсем доволен своей легкой, чудесной, самой лучшей жизнью. Доволен совсем. Совсем. Доволен. Совсем.

«А странно, — вдруг подумал Дарк, — чего это я так доволен?» И внезапно в бедной его голове что-то рвануло, взорвалось, и он вспомнил сразу все: и как по-настоящему называется ледяной кулл, и Алси, молодую, смешливую, с невесомыми светлыми волосами и голубыми глазами, и дверь в нише здания, и запах травы. «Так, значит, у них, у этих приятелей Свена, не сработало после той «замены»? Мозги, что называется, встали на место и ничего уже не в состоянии было их затуманить?..»

Дарк вышел, почти выбежал из дома и пошел вдоль раздающих и принимающих мусор желобов — искать первую же дверь «на ту сторону». В никуда. Ведь он не знал о той стороне уже ничего. Доктор Свен обманул его, завершая эксперимент с «заменой». И Дарк не знал, что происходит на белом свете. Есть ли сам белый свет? Сколько длится это безобразие с городом-тюрьмой или городами-тюрьмами? Сколько людей впутано в беду? Он не знал ничего о том, что теперь за дверью, ведущей из города в его покинутый мир. Знал только, какая там ночь и как пахнет трава. Остро, мучительно, прекрасно. Есть ли там такие же, как он, прозревшие и спасшиеся жертвы? И есть ли другие, нормальные люди? Известно ли им о том, что происходит за окнами их уютных домов, за стеклами их автомобилей?

Дарк ничего не знал, но у него появился шанс. И он пошел через свободно открывшуюся дверь — прочь от ничего не подозревающих высокоученых надсмотрщиков, навстречу запаху травы и надежды.

Журнал «Работница», № 9 за 1993 год