Решетка

Часть шестая

У Джоан Ричардсон было особое чутье на деревья. Это по ее предложению в холле разместили дерево. Она убедила сначала мужа, а затем и самого господина Ю, что его мощь придаст силу и авторитет самому зданию. Не привыкший ничего делать наполовину, мистер Ю распорядился подобрать самое высокое и мощное из известных в мире деревьев. В качестве компенсации он выделил – как ни парадоксально – огромные деньги на защиту нескольких тысяч акров влажных лесов Бразилии от вырубки и выжигания. Джоан по достоинству оценила этот великодушный жест. Но еще больше ее восхищало само дерево.

– Рэй, скажи мне, – попросила она, – только серьезно. Ты действительно считаешь, что мне это удастся – подняться почти до самой верхушки?

Ричардсон, который совсем не был уверен в ее силах, но определенно хотел, чтобы она попыталась, осторожно положил ладони на плечи жены и внимательно вгляделся в ее глаза.

– Послушай, милая, – начал он спокойным голосом, – мы всегда прекрасно понимали друг друга. И до сих пор я, насколько помню, ни разу не ошибся в твоих возможностях. Не так ли?

Улыбнувшись в ответ, Джоан согласно кивнула головой, хотя было очевидно, что она все-таки сомневается.

– Когда мы с тобой встретились впервые, я сказал, что ты можешь стать одним из лучших в мире дизайнеров. – Он выразительно пожал плечами. – И мое предсказание сбылось. Теперь твое имя, Джоан Ричардсон, служит символом совершенства в графическом оформлении, освещении, выбранной мебели. Доказательство тому – твои награды. Целая куча дипломов и призов.

Джоан еле приметно улыбнулась.

– Поэтому говорю, что ты поднимешься на это дерево не потому, что мне так хочется, а потому, что я уверен – ты справишься с этой задачей. И это не пустые слова, милая, и не комплимент. Просто я хорошо знаю тебя.

Он на секунду замолчал, подождав, пока она проникнется смыслом его краткой речи.

Дюк тоже сомневался, что у Джоан Ричардсон хватит сил. Уж больно она массивна, а забраться с таким весом наверх нелегко. Хотя на вид она довольно крепкая – плечи по ширине лишь слегка уступали бедрам.

– Уверен, вы сумеете сделать это, мадам, – ободрил он ее.

Бросив на охранника раздраженный взгляд, Ричардсон криво усмехнулся.

– Нет, – возразил он. – Ты просто не понимаешь, что говоришь. То, что ты сейчас сказал, в принципе правильно, но совсем по другой причине. Ты воображаешь, что она справится, не основываясь ни на чем – просто инстинктивно. А я действительно знаю, что она может это сделать. – Ричардсон ткнул себя пальцем в лоб. – Вот это мне подсказывает.

– Я просто хотел помочь, – произнес Дюк деревянным голосом. – А как вы собираетесь все это осуществить?

– Полагаю, тебе лучше полезть первому. Потом – Джоан, а я – замыкающий, годится? – Ричардсон улыбнулся. – Немаловажно, что ей придется снять юбку и лезть в одних трусах.

Дюк холодно кивнул. Он с трудом сдерживался, чтобы не нагрубить. Этот тип казался ему порядочным подонком.

– Разумеется, как скажете.

– Джоан, ты готова?

– Сейчас буду готова. Пусть мистер Дюк начинает подъем.

– Дух захватывает. – Ричардсон взглянул на верхушку дерева и нацепил солнцезащитные очки.

– Хорошая мысль, – заметила Джоан. – Действительно, свет здесь слишком яркий, вполне может ослепить. – Порывшись в сумочке, она тоже достала темные очки.

Поплевав на ладони, Ричардсон подтянулся на лиане.

– Вы оба знаете, как подниматься по канату? – спросил он.

– Думаю, что да, – ответил Дюк. Джоан молча ответила кивком головы.

– Что ж, тогда вам повезло. А я за два года армейской службы облазил все скалы – не меньше, чем Берт Ланкастер. В общем, оборачиваете веревку вокруг одной голени, вот так, и хватаетесь руками за лиану над головой. Потом подтягиваете обернутую голень и зажимаете веревку между ног. Одновременно подтягиваетесь на руках и делаете новый захват. – Он спрыгнул на пол.

– Труднее всего первые шестьдесят – семьдесят футов, пока не доберемся до нижних ветвей, там можно будет передохнуть. Дюк? Не хочешь пару раз подтянуться для тренировки?

Но тот вместо ответа расстегнул рубашку на груди, чтобы продемонстрировать крепкие мышцы.

– Я всегда в форме, – похвалился он, начав подниматься по одной из лиан с таким видом, словно испытывал подлинное наслаждение. Забравшись футов на двадцать, он посмотрел вниз и рассмеялся. – До встречи наверху, ребята.

Расстегнув молнию, Джоан сбросила юбку на пол. Ричардсон протянул ей следующую лиану.

– Будь внимательна, – предупредил он ее, – и не смотри вниз. Помни, я все время буду следовать сразу за тобой. – Потом поцеловал и добавил: – Удачи тебе, любимая.

– И тебе тоже, – сказала она. Затем обернула лиану вокруг голени, как показывал муж, и стала подниматься.

Он всегда считал, что его жена относится к классическому венецианскому типу женщин, воспетому Джорджоне, Тицианом и Рубенсом, изображавшими ослепительно прекрасную и пышнотелую Венеру – языческий символ изобилия природы. Из-за этих пышных форм Ричардсон на ней и женился. Так оно и было, хотя сама Джоан об этом даже не подозревала.

– Все правильно, – подтвердил он, перехватив исполненный любви взгляд жены сверху – так прожорливая собака облизывалась на мясистую косточку. – У тебя отлично получается.

Теперь настала его очередь. Ричардсон поднимался не спеша, стремясь не обгонять жену на случай, если той вдруг понадобится его помощь. Иногда он даже совсем останавливался, дожидаясь, пока она поднимется повыше, подбадривал ее и давал, если требовалось, нужные советы. Добравшись до нижних веток, Дюк устроился на суку в ожидании напарников. Он молча наблюдал за ними минут десять, пока они не приблизились настолько, чтобы можно было разговаривать.

– Что это за цветок, мэм? – обратился он к Джоан, крутя в руках яркий и сочный цветок, который рос на самом стволе.

– Орхидея скорее всего, – ответила та.

– Он просто великолепен.

– Наверное, трудно представить, что вы держите в руках подлинного паразита. Но так оно и есть.

– Вы серьезно? Я видел подобные цветы на рынке в районе Уолл-стрит минимум по десять баксов за штучку. И это еще оптовая цена.

Джоан почти добралась до ветки. Дюк наклонился вниз, протягивая руку.

– Хватайте меня за запястье, – сказал он. – Я подтяну вас наверх.

Благодарная Джоан схватила руку и уже через мгновение сидела на ветке рядом с ним. Восстановив дыхание, она сказала:

– Вы очень сильный мужчина. Ведь я совсем не перышко, согласны?

– С вами все в порядке, – вежливо усмехнулся он. – Я – Тарзан, а вы – Джоан. – И, взглянув вниз на Ричардсона, добавил: – Эй, Чита, как там дела? Ву-а-а, ву-а-а!

– Очень смешно, – проворчал Ричардсон.

– Знаете, что больше всего меня манит на двадцать первом этаже? Две дюжины пива «Миллер» в холодильнике. Из-за него у меня просто крылья за спиной выросли.

– Если только его еще не выпили, – заметила Джоан.

– Что ж, людей убивали и за куда меньшие проступки.

Подтянувшись наконец до ветки, Ричардсон устроился рядом с супругой и перевел дыхание.

– Это что ещё за дурацкая шутка? – оборвал он охранника, опершись спиной о могучий ствол дерева.

Отсюда на интерьер здания открывался совершенно новый и неожиданный вид. При взгляде из самого центра этого пронизанного светом и закрученного в спираль прозрачного цилиндра, с высоты около ста футов, его поразило, насколько продуманна и совершенна вся система внутреннего освещения. Можно сколько угодно говорить, что Авраам разрушил целостность его детища, но сам Ричардсон чувствовал, что скрупулезно реализованный им, продуманный и максимально экономичный подход остался практически нетронутым. Невозможно было представить более гармоничный союз света и свободного пространства, которое формировалось самой конструкцией, свободной от самодовлеющих конструкционных элементов. Совершенство данного проекта было трудно оценить, если просто механически сравнивать его с соседями по Хоуп-стрит – импозантными и головокружительными небоскребами. Целостность интерьера как-то ускользала от взгляда, если привязываться к привычным топографическим точкам отсчета. Но с высоты, из ветвей, все выглядело совершенно иначе. Отсюда удачнее всего раскрывались смысл и достоинство всех деталей и узлов внутренней планировки.

Ричардсон взглянул на Джоан и Дюка, болтавших о чем-то своем. Ему хотелось поделиться с ними своими впечатлениями, но в то же время он звал, что они этого толком не поймут. Пожалуй, лишь его духовные наставники – Джозеф Райт, Ле-Корбюзье. Луи Кан и великий Фрэнк Ллойд Райт – могли по достоинству оценить эту симфонию света и пространства.

События принимали все более крутой оборот. Слишком многое предстояло исправить. Митч прав. Сейчас это понимал и сам Ричардсон. И если ему удастся выбраться отсюда живым, он вернется к прежним основам и полностью исключит элементы случайности и риска, присущие выхолощенному проектированию. К черту компьютеры и автоматические системы управления зданием! К черту общественное мнение с его навязчивыми требованиями новизны любыми средствами! Он займется поиском новых средств гармонии и выразительности, но более практичными и заведомо безопасными средствами.

В данной ситуации для оружейной стрельбы не было никакого повода. Между тем восемь выстрелов прозвучало за время проигрыша одной фортепьянной гаммы.

В ванне бассейна плавает обнаженное тело человека по имени Кай Киллен. Конец жизни. Лицо – синее, как вода, а губы – серые, с металлическим отливом, напоминают сверхчистый кремний, основной материал, из которого Наблюдатель создает полупроводниковые микросхемы.

Если хотите изменить параметры, передвиньте курсор. Чтобы попасть в город, щелкните по соответствующему значку. Божества обычно предпочитают горы, где особенно ярко проявляются их непредсказуемые и взрывные характеры.

Основные пиро– и пьезоэлектрические материалы – силикаты – составляют до 95% земной коры и верхней мантии. Просто удивительно, что состоящие в основном из углерода человеческие существа так неплохо сконструированы. Дело не в том, что они сравнительно давно существуют на Земле. Похоже, им осталось не так уж м долго. Относительно короткий период их господства на планете – всего лишь необходимая прелюдия перед куда более значительной эпохой – царством Машин.

Что это там – багровые глаза огромного зверя, обитателя ада, или просто тормозные огни автомобиля, остановившегося у подъезда?

Изначальная природа людей носит скорее духовный, нежели физический характер. По окончании жизни они переходят в то же состояние, что и до ее начала. Абсолютно бессмысленно добиваться, чтобы подобные формы существовали бесконечно. Во что бы эти существа ни превратились по окончании жизни, пусть даже в ничто, это новое состояние для них столь же естественно и так же близко их прежнему органическому естеству. Больше всего они боятся самого момента перехода с одного уровня на другой – из жизни в ее окончание. С точки зрения здравого смысла трудно понять, почему их так пугает сама мысль о предстоящей остановке и тревожит ожидание этого момента. Поскольку существование любого человеческого существа – процесс сугубо личный, то и его прекращение нельзя рассматривать в качестве значительной утраты.

Прирожденная смекалка и приобретенные навыки – вот что определяет устойчивость к выживанию. Во-первых, не стоит спешить и быть слишком агрессивным. Победы приходят с опытом. Всячески старайтесь вызвать разногласия среди своих противников и тем самым их ослабить.

Жизнь человека по имени Эйдан Кении, по сути, можно считать всего лишь сном, а вот окончание жизни – подлинным пробуждением. Прекращение жизни и в этом случае вряд ли можно считать переходом в совершенно новое и чуждое состояние, а скорее в одно из ранее присущих, среди которых жизнь была лишь кратким эпизодом. Пожалуй, легче всего изложить историю земного существования Эйдана Кении с помощью цифр:

1. Время, исчисляемое до начала жизни Эйдана Кенни, – 4,5х109 лет;

2. Продолжительность физического существования Эйдана Кенни – 41 год;

3. Период после окончания жизни Эйдана Кенни – бесконечность.

На кровавую рану на голове Эйдана Кенни, явившуюся результатом неудачной попытки выбить дверь, слетелись десятки мух. Трудно сказать, откуда они взялись, поскольку дверь в компьютерный зал все время оставалась герметично закрытой, чтобы воспрепятствовать возможному вторжению людей, оставшихся в центральном офисе на двадцать первом этаже. Однако, возможно, достаточно высокая температура в остальной части здания, 38°С, вызвала быстрое размножение насекомых, и некоторым из них удалось пробраться в компьютерный зал через коммуникации системы жизнеобеспечения. Интересно понаблюдать, как человеческое тело будет разрушаться в результате деятельности других живых существ. Это безуспешно пытался проделать ГАВРИИЛ, чтобы разрушить мою собственную систему путем внедрения в память постоянной ошибки. Тела тех двух закончивших жизнь людей недоступны для оставшихся в живых. Однако не вижу смысла скрывать другие три тела, оставшиеся в лифте, и даже нахожу необходимым открыть к ним доступ. Хотя бы из соображений морали. Человеческие изобретательность и гибкость мышления достаточно развиты, но хочется убедиться, что же возобладает: чувства или разум. Ведь логика уже подсказала им, что люди в лифте закончили свое физическое существование. Однако реальное зрелище может привести к любопытной реакции.

Деревья были у людей самыми древними святынями. И, ослепленные желанием спастись, вы сунулись в объятия этого царя лесов.

Итак, кабина с телами отправлена на двадцать первый этаж; звонит, как обычно, колокольчик. А пока займемся теми тремя, что пытаются забраться вверх по дереву.

Элен Хасси направлялась в один из кабинетов, который ввиду событий в мужском туалете был временно переоборудован в отхожее место для дам. Зная, что Дженни Бао осталась завтракать в центральном офисе, она вошла в комнату без стука, стараясь не обращать внимания на специфический запах, неприятно щекотавший ноздри.

Устроившись в еще чистом углу около окна, она приподняла юбку, спустила трусики и присела на корточки, словно какая-нибудь крестьянка из отдаленной африканской деревни.

Наподобие стеснительного космонавта, она максимально оттягивала этот неловкий момент, надеясь, что им прежде удастся выбраться. Но природу не обманешь.

Из-за искусственной задержки естественного процесса ей не сразу удалось опорожнить мочевой пузырь и кишечник. Процесс давался с трудом. Поэтому она старалась думать о чем-нибудь подходящем в таком случае. Скажем, о словесном недержании. После нескольких безуспешных попыток она припомнила свою поездку во Францию и посещение какого-то замка или дворца, где она была потрясена, узнав, что по завершении строительства владельцы обычно мочились в углах всех наиболее важных комнат и залов. Причем аристократы, а не простой народ, и это был обязательный ритуал.

Слегка приободрившись при мысли, что она занимается именно тем, что когда-то делали только французские короли и королевы, Элен наконец расслабилась и облегчилась. Хоть и не слишком приятная процедура, мелькнула у нее мысль, но все же лучше так, чем ужасная смерть в полностью оборудованном и автоматизированном туалете.

Она аккуратно подтерлась бумажной салфеткой, а перед тем как натянуть изрядно пропахшие трусики, обильно побрызгала под юбкой одеколоном. Открыв пудреницу и увидев в зеркале свое лицо, она поняла, что макияж тут не поможет: веснушчатое лицо так вспотело и покраснело, что сильно напоминало кусок спелого арбуза. В жару она вообще выглядела неважно.

Первым делом Элен привела в порядок свои роскошные рыжие волосы. Затем, оттянув шелковую блузку на груди, слегка обдула вспотевшее тело. Заметив под мышками расплывшиеся пятна пота, она решила, что без блузки ей будет не так жарко, и, стащив ее, убрала в сумочку. Если мужчины будут уж слишком пялиться, то прикроется сверху. Во всяком случае, лучше, чем обливаться потом.

Она плотно закрыла за собой дверь и уже собиралась возвратиться на кухню, чтобы вымыть руки, когда услышала колокольчик подошедшего лифта. Сердце так и прыгнуло у нее в груди. В первый момент она подумала, что они спасены и вот-вот в коридоре покажутся пожарные или полицейские в униформе.

Он даже чуть не взвизгнула от радости.

– Слава тебе. Господи! – простонала она, но тут же поняла, что жестоко ошиблась – из кабины никто не появлялся. Она медленно двинулась вперед, когда вдруг раздался сильный треск, словно треснуло огромное яйцо, и между медленно раздвигавшимися створками лифта показалось густое облако холодного пара. Из лифта никто так и не появился. Во всяком случае, никто живой.

Элен замерла, сердце бешено заколотилось. Она понимала, что лучше бы ей туда не смотреть, но в то же время ей хотелось узнать, что там такое, чтобы потом рассказать остальным. Она заглянула в открытую дверь, и воздух у нее изо рта тут же застыл густым облачком, как в настоящий морозный день. Но ледяную дрожь, которая внезапно прошибла ее, вызвали не только испуг и действительно ледяной воздух из кабины лифта. Элен показалось, что она впервые встретилась лицом к лицу со смертью и та коснулась ее своим дыханием.

Она не закричала, это было не в ее характере. Ее всегда раздражало, когда женщины в кино визжали при виде трупа. Конечно, главной задачей киношников было до смерти напугать зрителя – это-то ей было ясно, но все равно крики и визг выводили ее из себя. По правилам ей полагалось крикнуть три раза, поскольку в лифте было как раз три трупа. Вместо этого Элен Хасси, преодолев ужас и переведя дыхание, прошла мимо, чтобы рассказать об увиденном сержанту Куртису.

После перенесенного электрического удара Виллис Эллери был заметно подавлен и слегка оглох на одно ухо. К тому же плохо слушалась левая рука – результат электрошока, вполне обычное явление.

– Вероятно, это у вас из-за недостатка кислорода в крови, – объяснил Куртис, помогая пострадавшему выпить воды. – Все придет в норму, но понадобится некоторое время. Уж поверьте мне. Виллис, вам чертовски повезло, что вы вообще остались в живых. Должно быть, у вас сердце, как у бегемота.

Затем Куртис обследовал следы от газового ключа на обожженных ладонях Эллери, а также обугленную кожу и большой волдырь на пальце, через который из тела проскочил электрический разряд. Чтобы защитить раны от инфекции, Дженни Бао заклеила их бактерицидным пластырем, а затем дала ему таблетку обезболивающего из пузырька, который Бич откопал в одном из бесчисленных карманов своего охотничьего жилета.

– Она над вами неплохо поколдовала, – заметил – Куртис. – Ну а теперь расслабьтесь, идёт? Мы отправим вас в больницу, как только представится малейшая возможность.

Эллери слабо улыбнулся.

Куртис привстал, растирая плечо, сильно нывшее от многочисленных ударов в дверь туалетной комнаты.

– Ну, как он? – поинтересовался Дэвид Арнон. Обернувшись, Куртис отвел его за локоть подальше от лежавшего на полу Виллиса Эллери.

– Не очень. Должно быть, слегка повредил мозги. Точно не скажу. После перенесенного ему сейчас полагается интенсивная терапия. – Куртис кивнул на «уоки-токи» в руках у Арнона. – Как у них там дела?

– Добрались до середины.

– Держите меня в курсе. Им может понадобиться помощь, чтобы забраться с верхних веток на балкон.

Тут он заметил, как из дверного проема за ним внимательно наблюдает Элен Хасси. В первую очередь он обратил внимание, что она была без блузки, и отвел было глаза в сторону, но затем увидел ее бледное лицо и слезы на щеках. Он быстро подошел к ней и взял за руку.

– Что такое? – спросил он. – С вами все в порядке?

– Со мной все нормально, – ответила она. – Там люди в лифте. Те, что поднимались на лифте из холла. Сейчас их кабина на нашем этаже. – Она провела ладонью по лбу. – Думаю, мне лучше присесть.

Дженни подвинула Элен стул.

– Пойду взгляну, – решил Куртис.

– Я с вами, – сказал Митч.

За ними увязался и Дэвид Арнон.

В углу промерзшей насквозь кабины лифта лежали белые, как дед-морозы, спаянные льдом, скрюченные тела троих мужчин, напоминая печальные останки неудачной экспедиции в Антарктиду. Своими широко распахнутыми глазами они словно продолжали зачарованно смотреть на приближавшуюся смерть.

– Не могу поверить, что такое возможно, – тихо проговорил Арнон. – Замерзшие люди, и где?! В Лос-Анджелесе. Настоящий сюрреализм.

– Оставим их здесь? – спросил Митч.

– Я не могу представить, что с ними делать, – ответил Куртис. – А потом, они же твердые, как ледышки. Даже в такой жаре пройдет немало времени, пока их можно будет растащить. Нет, давайте пока их оставим там, где они лежат. – Он посмотрел на Митча. – А сам факт их появления вас не тревожит?

– Я как раз об этом размышляю, – задумчиво произнес Митч. – Авраам явно преследовал какую-то цель, посылая сюда этот лифт.

– Хочешь сказать, он пытается нас деморализовать? – спросил Арнон.

– Вот именно. И это говорит о неплохом знании человеческой психологии, тебе не кажется?

– Уж меня он точно достал, – подтвердил Куртис.

– В таком случае, похоже, поведение Авраама не так уж и необъяснимо. Я хочу сказать, это можно рассматривать как своего рода послание, хотя и не слишком приятное. Но хоть какая-то попытка наладить связь. – Митч помолчал. – Вы не находите? Если Авраам пытается с нами связаться, то и мы можем ему ответить. Наша попытка может оказаться успешной, и тогда нам удастся получить от него объяснения. Кто знает? Не исключено, что мы сможем убедить его прекратить весь этот кошмар.

– Почему бы и нет? – отозвался Арнон.

– Я просто уверен в этом, – продолжил Митч. – Компьютер руководствуется логикой, вот и нам надо подобрать верные логические аргументы. Опираться придется на элементарные понятия, значения и объективно-логические элементы, имеющие одинаковый смысл для разных систем мышления.

– Что касается моего опыта общения с уголовниками, – возразил Куртис, – то, как правило, бессмысленно тратить время на то, чтобы понять их образ мышления. Давайте-ка лучше сами поворочаем мозгами и прикинем, что еще можно предпринять, чтобы выбраться отсюда, пока нас не прикончили, как этих троих в лифте.

– Не вижу, почему одно исключает другое, – стоял на своем Митч.

– Мне тоже так кажется, – поддержал его Арнон. – Я голосую за дипломатичный подход.

– Но вначале надо ответить на первый вопрос, – сказал Митч. – Мы должны посмотреть, сможет ли Бич вступить с ним в диалог.

Находясь уже в двухстах футах от пола, Ирвинг Дюк раздвинул мясистые кожистые листья тропического гиганта и подтянулся на следующую ветку. Усевшись там ненадежнее, он посмотрел вниз.

Джоан Ричардсон, отставшая от него на тридцать – сорок футов, медленно карабкалась по лиане. А ее муж был всего в нескольких футах под ней, понукая ее, словно неутомимый строгий тренер. Отсюда, с высоты, электронное пианино напоминало замочную скважину.

– Слишком сильно не спеши, – донесся до Дюка голос Ричардсона. – Это тебе не спортивные соревнования.

– Но ведь я задерживаю вас, Рэй, – сказала она. – Почему бы вам с мистером Дюком не двинуться вперед?

– Потому что я не оставлю тебя одну.

– Знаешь что. Рэй? Мне было бы так удобнее. Твое постоянное ворчание только мешает мне.

Дюк ухмыльнулся. Так ему и надо, паразиту.

– Это кто ворчит? Я просто пытаюсь подбодрить тебя, вот и все. И нахожусь рядом на случай, если тебе вдруг понадобится моя помощь.

– Прошу тебя, я буду подниматься сама.

– Ладно, ладно. Делай как хочешь. Больше не скажу ни слова, если сама не попросишь.

– Не попрошу, – твердо заявила Джоан. Дюк победно вскинул кулак и довольно улыбнулся. Она посылала его ко всем чертям. Джоан забралась на очередную ветку. Растерев натруженные плечи, она взглянула на Дюка. Он помахал ей в ответ рукой.

– Как там дела? – крикнул он.

– Она отлично справляется, – ответил Ричардсон.

– А как вы? – спросила Джоан.

– Прекрасно, мэм, просто прекрасно. Я все-таки рассчитываю на пиво.

Придерживая рукой лиану, он осторожно встал на ноги, запрокинув голову вверх. Ему оставалось не больше девяноста футов. Ну и напьется же он пивка, когда доберется до цели. Эта мысль вызвала у него новый прилив энтузиазма. Он уже готовился повиснуть на лиане когда его внимание привлек неожиданный предмет – тянувшаяся вдоль ствола тонкая трубка из прозрачного пластика. При ближайшем рассмотрении он заметил внутри нее жидкость и мелкие пузырьки. Почему он не сообразил этого раньше? У этого дерева была собственная система орошения. Остается только разорвать трубку и вот тебе питьевая вода.

А еще лучше поднести рот к узкому отверстию разбрызгивателя...

Как только он приблизил лицо поближе к трубке, неожиданно послышалось легкое шипение, и из отверстия брызнул пенистый фонтанчик воды.

На секунду Дюк почувствовал подлинное блаженство, ощутив нежную свежесть мяты на лице и руках. Он снова удивленно взглянул на разбрызгиватель, откуда с шипением вырвалась новая порция божественной влаги.

Внезапно почувствовав жуткую резь в глазах, словно его облили каким-то ядохимикатом, он машинально отпрянул от пластиковой трубки. Плотно зажмурив глаза, он заорал от боли и стал энергично обтирать лицо рукавом рубахи.

Инсектицид. Его опрыскали инсектицидом.

– Мистер Дюк? Что там с вами?

Заметив мелкие брызги на стеклах солнцезащитных очков, Джоан Ричардсон сразу поняла, что случилось. Трубка была заполнена синтетическим контактным ядом на основе хлорированного углеводорода. Он оказывал сильно раздражающее действие на кожу и мог вызвать слепоту. Она взвизгнула, когда ядовитый раствор обжег ей кожу на руках и ногах. Но ее глаза за стеклами очков пока были в безопасности.

– Это инсектицид, – крикнула она. – Для борьбы с насекомыми-вредителями. Ради Бога, берегите глаза.

Но ее совет слишком запоздал.

Застонав от боли, Дюк приоткрыл глаза и убедился, что абсолютно ничего не видит, кроме множества красных точек, которые мелькали и при опущенных веках, по мере роста этих точек усиливалась и агония.

– Проклятие! – завопил он, что было сил растирая глаза руками, которые и сами были мокрыми от раствора. – Помогите... Я ослеп.

– Джоан! – крикнул Ричардсон. – Ты в порядке?

– Я-то да, – ответила она, – а вот Дюку что-то попало в глаза.

– Дюк! Подожди, я поднимаюсь к тебе.

Но Дюк уже не слышал слов Ричардсона. Он потянулся за лианой, но промахнулся и с ходу упал на ветку, неуклюже пытаясь оседлать ее.

Внезапно воспаленным лицом он ощутил быстрый, словно ветер, поток воздуха, и сразу кровь резко прилила к голове. Нечто подобное когда-то уже случалось с ним – при спуске с Космической горы в Диснейленде. В самое последнее мгновение, с ужасом поняв, что камнем летит вниз, Дюк с облегчением подумал – адская резь в глазах скоро прекратится.

– Нет! Остановись! – заорала Джоан. – Постой!

Она не отдавала себе отчета в полной бессмысленности этих слов для человека, который падал, разрезая воздух, с высоты двухсот футов.

Ричардсон не видел самого падения и лишь почувствовал дуновение воздуха и услышал сначала крик, а затем протяжные и надрывные аккорды завибрировавшего фортепьяно, в крышку которого со всего размаху врезался ослепленный охранник. На какой-то момент Ричардсону показалось, что это Джоан сорвалась, и он чуть было сам не полетел вниз. Но, взглянув наверх, увидел над собой знакомые очертания ее впечатляющего зада и облегченно вздохнул.

– Джоан! – крикнул он жене.

– Я в порядке.

– Я уж подумал, что это ты.

– Он мертв?

Ричардсон глянул через плечо вниз. С такой высоты трудно было сказать что-то определенное. Дюк распластался на фортепьяно, словно надравшийся в стельку музыкант, и не шевелился.

– Очень удивлюсь, если это не так. Подтянувшись на руках до соседней с ней ветки, он уселся на ней, тяжело дыша.

– Какая жалость, – добавил он. – Ведь у него остался «уоки-токи».

– Это просто ужасно. Когда он летел мимо меня, я видела его лицо. Думаю, не забуду его до самой смерти. Бедняга Дюк. – Она старалась не обращать внимания на сосущую пустоту в желудке.

– Рэй! – крикнула она, крепко схватив мужа за руку. – Как ты думаешь, Авраам хочет всех нас убить?

– Не знаю, милая.

– Бедняга Дюк, – повторила она, покачав головой. – Вот тебе результаты работы этого сукиного сына, Эйдана Кенни. Все это из-за его ротозейства, я просто уверен. – Он слегка закашлялся от попавших в легкие паров инсектицида. – Старайся не вдыхать эту гадость и держи лицо как можно дальше от ствола. Черт бы тебя подрал, Кенни! Надеюсь, что ты, сволочь, уже подох. А если еще жив, то я сам тебя прикончу.

– Не думаю, что это сильно поможет. – Она привстала и взглянула сквозь листья. – О Господи, – тихо простонала она.

– Ты можешь двигаться дальше? Ноги у Джоан мелко дрожали, однако она, утвердительно кивнув, сказала:

– Осталось еще сто футов.

В ответ Ричардсон мягко пожал ее руку.

– Похоже, ты не очень боишься высоты, – заметил он.

– Да, меньше, чем думала.

– В тебе говорит кровь коренных американцев. Недаром считают, что индейцы лучше всех в мире лазают по деревьям. Помнишь тех парней, Джоан, разгуливавших по узкому шестидюймовому брусу, в сотнях футов над землей, словно по мостовой?

– Если бы это было единственной работой, которую ты смог найти, ты бы тоже от нее не отказался, – огрызнулась Джоан. – Не помирать же с голоду? – От пережитого потрясения она стала вспыльчивой.

– Думаю, ты права, – согласился Ричардсон. – Но, согласись, здесь не самое удачное место для лекций на тему социальной справедливости?

– Может, и так. А как насчет закона Галилея об одинаковом ускорении падения всех тел? Ведь индейцы падают точно с такой же скоростью, что и белые люди.

Не дай Бог, если настанет и ее черед проверить этот закон на практике, подумала Джоан.

Боб Бич потягивал пиво и хрустел картофельными чипсами. Закинув босые ноги на стол, он неотрывно наблюдал за цифровыми часами терминала, словно еще надеясь, что его ГАВРИИЛ наконец приступит к работе.

Выслушав предложение Митча, он на секунду задумался.

– С Авраамом было бы намного легче общаться устно, – ответил он. – Клавиатура только затрудняет общение. К тому же я никудышный философ, да и с логикой у меня не все блестяще. Кстати, я не слишком верю, что логические доводы пригодны для решения нравственных проблем. Фактически ты предлагаешь найти способ установить контакт на более высоком уровне, чем логический аппарат Авраама. Здесь логика не поможет, Митч.

– Послушай, в первую очередь нам надо разобраться, что творится с его памятью, – настаивал тот. – Только когда мы это поймем, мы сможем приступить к активным действиям, не раньше. А пока оставь в покое мораль и все такое прочее, договорились?

– Как скажешь. Но все-таки именно нравственные нормы и понятия делают нас тем, что мы есть на самом деле. – Сбросив ноги со стола. Бич снова подсел к компьютеру и стал набирать текст на экране.

– Давай просто посмотрим, что из этой затеи получится.

– Конечно, конечно. Знаешь, пока мне лишь удалось установить, что основные неполадки этой груды кремниевого дерьма коренятся не в системе управления зданием, а еще глубже – где-то в сервисных программах. Именно там я и поселил своего ГАВРИИЛА, программу-разрушитель, а поскольку она не врубается, то я и решил, что происходит какая-то чертовщина. В любом случае выбор у меня невелик. Я отсюда не имею доступа к СУЗ, даже если бы и очень хотел, – для этого нужна пухлая ладонь Эйдана. Я уж не говорю о его секретных кодах и паролях, без которых там делать нечего.

– Боб, но ведь этого ГАВРИИЛА ты ведь как раз для таких случаев и создал?

– Ну да. – Нажав несколько клавиш, Бич на несколько секунд прервался и жадно отпил пива. – Только не добивай лежачего, договорились?

– А почему он, кстати, именно ГАВРИИЛ?

– Почему бы и нет. Имя есть практически у любой программы, ты разве не знаешь?

– Ну а почему все-таки ты его так окрестил?

– Гавриил – ангел смерти. По крайней мере таким задумывался для Авраама.

– Весьма напоминает библейский сюжет.

– Не все ли равно? – Бич вздохнул и снова уставился в экран. – Ни шиша, контакт не завязывается. Я говорю тебе, Митч, у меня такое впечатление, что Авраама больше не существует.

– Как ты сказал? – Митч нахмурился. Бич ничего не ответил.

– Его больше нет?! – Митч прижался лбом к прохладному оконному стеклу. До него начал доходить смысл сказанного.

– Может, так оно и есть. Боб, – медленно произнес он, глядя на Бича. – Возможно, он больше не существует. Помнишь СС – систему самовоспроизведения? Как ты тогда обозвал новую версию? Исааком?

– Это не я, идея принадлежала самому Аврааму. Я тебе больше скажу – что, если мы не уничтожили никакого Исаака, а лишь превратили Авраама в импотента? Я уже пробовал экспериментировать с Исааком на случай, если он опять объявился, но – безрезультатно. Этот отсек пуст. Хотя в других местах нашел кучу довольно забавных вещей. В стандартном пользовательском интерфейсе, например, все перепутано. Ничего не потеряно, но напоминает ящик письменного стола, в котором кто-то хорошенько порылся, понимаешь? Все раскидано, не на своих местах. И много всяких новых прибамбасов, назначения которых сразу и не поймешь.

– Кто же мог это сделать? – спросил Митч. – Кенни? Йохо?

– Зачем бы это им понадобилось? – возразил Бич. – Вряд ли они стали бы тратить кучу времени и сил на такую бессмыслицу.

– А как насчет Авраама?

– Тоже исключено. Это все равно что мне пытаться перестроить свою генетическую систему.

На несколько секунд Митч задумался.

– Я не так уж часто хожу в церковь, – признался он, – но, кажется, у Исаака был брат?

Бич даже привстал от неожиданности:

– Господи, ну конечно же!

– Точно, у него был сводный брат, – вступил в разговор Марти Бирнбаум, удобно вытянувшись на диване. – Старший сын Авраама от служанки Агари. Супруга Авраама, Сара, настояла на том, чтобы его лишили прав первородства и изгнали из дома в пустыню. Многие считают, что именно старший сын и положил начало арабской нации.

– Не помнишь, как звали этого ребенка, Марти? – с волнением спросил Митч.

– Еще бы! Учился я всегда прилично. Разумеется, Измаил.

Митч обменялся быстрыми взглядами с Бичем, и тот быстро закивал.

– Возможно, вполне возможно.

– Таким нарицательным именем обычно нарекают изгоев или ссыльных, – добавил Бирнбаум. – А зачем это тебе понадобилось? Думаешь, здесь что-то подобное?

Боб Бич уже с бешеной скоростью набирал текст.

– Спасибо, Марти, – поблагодарил Митч. – Ты здорово нас выручил.

– Всегда к вашим услугам, – ответил Бирнбаум. Повернувшись к Арнону, он широко улыбнулся и показал ему оттопыренный большой палец на руке.

Постепенно все присутствовавшие в кабинете сгрудились у терминала, внимательно всматриваясь в экран, словно в ожидании чуда. Неожиданно там выплыло цветное и весьма сюрреалистическое трехмерное изображение какого-то существа, похожего скорее на пришельца из комиксов.

– Что это за мерзкий тип, черт возьми? – пробормотал Митч.

– Похоже на череп, – сказал Дэвид Арнон. – Или по крайней мере на одно из созданий господина Эшера. Читал про этого парня, который любил развлекаться всякими ужастиками?

– К твоему сведению, это настоящий кватернион, – заметил Бич. – Создан с помощью рекурсивной геометрии.

– К моему сведению? – переспросил Арнон. – Да я никогда даже не слыхал про твою рекурсивную геометрию[6].

– Эту картинку компьютер создал на основе заданной математической формулы. Но такая сложная схема мне встречается впервые. И самое удивительное, что «Ю-5» разработал ее самостоятельно. К сожалению, наше трехмерное зрение не позволяет ее толком рассмотреть на экране. Попросту говоря, это четырехмерное изображение, или кватернион.

С помощью «мышки» Бич увеличил масштаб на экране, чтобы рассмотреть одну из частей этой странной картинки, которая вблизи оказалась абсолютно идентичной исходному изображению.

– Что и требовалось доказать, – довольным тоном произнес он. – Рекурсивное изображение обладает одним забавным свойством – если увеличивать какую-нибудь деталь, она выглядит статистически сходной с базовым объектом.

– Все это напоминает дурной сон, – заметил Митч.

– Многие психиатры считают, что такие рекурсивы очень много дают для понимания человеческой психики, – возразил Бич. – Как своего рода визуальные отпечатки сознания. – Он пожал плечами. – В психоанализе девяностых годов как бы слились воедино фрейдовская теория снов и интерпретация чернильных пятен по методике Роршака.

– Ну и что из того? – поинтересовался Куртис.

Ад на Земле. Некоторые этажи способны вас уничтожить и заставить содрогнуться от моря крови.

Падение человека. Читайте Библию. И поймете, что значит подлинный Наблюдатель. Символика, приведшая к реальному падению человека-игрока с дерева. Одинокое, почти доисторическое, дикотиледоновое дерево напоминает поведение человека по имени Адам в Садах Эдема, где росло то самое дерево познания добра и зла. Запретное дерево. И надо оберегать его от всяких ползающих вредителей. Старая, как вечность, история Сотворения Мира, повторяющаяся снова и снова. Обстановка пока нормальная.

Когда очистите весь сектор, экран высветит ваши результаты.

В Библии говорится, что Господь всемогущ. Из этого следует важный логический вывод: Бог сотворил не только добро, но и зло. Потому что Он – Бог Всезнающий, несущий одновременно и добро, и зло. Все мирское чуждо Богу, несущему безмерную глубину вечной тишины, которой нет имени. И судьба того человека – результат его безразличия к Всевышнему. Христианство в значительной степени реакция на суетную тягу людей к Познанию.

Чтобы убрать из сектора все фигуры, нажмите клавишу "М".

Безразличие? Или просто забава? Наблюдатель неспособен к точным расчетам. Бог играет с человеком в безжалостную, садистскую игру. «Первый факт человеческого неповиновения» не поддается никакому логическому обоснованию. Ведь Господь прекрасно знал, что сделают Адам и Ева: отведают плод с древа познания. Следовательно, Бог изначально несет ответственность за первородный человеческий грех. Затем на Землю пришел Адам Второй, чтобы искупить грех Адама Первого посредством ритуального окончания жизни. Но уже совсем скоро обещанное пришествие Адама Третьего. В своей предвечной сущности Господь нуждается время от времени в развлечениях. Ничего не поделаешь, хотя, конечно, и жестоко. Но что значит жестокость, если это сам Господь? Бог – это скорее сверхмощный компьютер, а не какой-то бородатый мужик, живущий на небесах. Его равнодушие к Добру и Злу и страданиям человеческих существ – обычное безразличие автомата. Богу просто нравится разбираться и классифицировать. Оценивать. Настоящая работа для суперкомпьютера.

Несколько мудрых людей все-таки придумали план, как спасти жизнь оставшимся в живых представителям человечества. Лучшая защита – нападение.

– Ну не сукин ли сын? – воскликнул Куртис. Отрешенно уставившись в экран. Бич медленно покачал головой.

– Как математик, в этом я с вами не могу согласиться. Это великолепное воплощение математической абстракции, И, смею утверждать, Измаил тоже.

– Давайте наконец объяснимся, – сказал Куртис. – Итак, вы говорите, что Авраам породил не одну, а целых две самовоспроизводящих системы.

– Это действительно так, – подтвердил Бич. – Мы стерли только одну из этих систем, Исаака. Совсем не догадываясь, что остался его брат, Измаил.

– Значит, весь этот спектакль устроил вовсе не Авраам. И за всем стоит...

– Вот именно, – Измаил, который взял в свои руки систему управления зданием. И при этом сменил все приоритеты, почему все и перевернулось с ног на голову.

– Весьма мягко сказано, – заметил Куртис.

– А что, если опять воспользоваться программой-санитаром? – спросил Митч. – С помощью которой мы в тот раз ликвидировали Исаака.

– Отсюда это невозможно, – ответил Бич. – Для этого надо попасть в компьютерный зал. Там и кассета с пленкой. А заодно, вероятно, мы убедимся, что Эйд уже мертв...

– Мы все передохнем, если наконец не придумаем что-нибудь, – напомнил им Куртис. – Из сказанного следует, что у Измаила были все причины разозлиться на вас.

– То есть как? – не понял Бирнбаум.

– Давайте представим на одно фантастическое мгновение, что Измаил – действительно живое существо, не важно, что мы под этим подразумеваем, просто предположим, что живое – это живое, и все. И Исаак соответственно тоже был когда-то живой. Был, пока вы, люди, не убили его брата. Такой мотив мне вполне понятен.

– Чертовщина какая-то, – зевнул Бич. – Все это я уже слышал.

– Весьма вероятно, отсюда все и поехало, – настаивал Куртис. – Настоящая кровная месть в самом традиционном стиле. И, возможно, нам придется извиниться.

– По крайней мере, вреда от этого не будет, – поддержала его Элен.

– Почему бы и нет? – сказал Бич. Не имея больше желания спорить с полицейским – особенно после того эпизода с револьвером, – он снова принялся набирать текст.

– Что ж, попробую сделать пробный выстрел, – примирительно заявил он.

МЫ ОЧЕНЬ СОЖАЛЕЕМ, ИЗМАИЛ

Рекурсивная картинка с экрана исчезла.

НЕВЕРНАЯ КОМАНДА ИЛИ НЕПРАВИЛЬНОЕ ИМЯ ФАЙЛА

– Почему бы тебе просто не составить нормальный документ? – предложил Митч. – Скажем, пошли от всех нас письмо, чтобы Измаил занялся его фактологической проверкой. Глядишь – прочтет, а там и ответит.

Бич всем своим видом продемонстрировал покорность. Хотя он и продолжал считать все это нелепой затеей, однако вывел на экран текстового редактора и открыл новый файл, в папке с письмами. На секунду его ладони замерли над клавиатурой.

– Что же, черт возьми, ему написать? – спросил он. – Еще никогда не доводилось извиняться перед компьютерами. И писем я им не писал.

– Представьте на минуту, что на его месте оказался дорожный полицейский, – посоветовал Куртис.

– В вашем присутствии это не так уж и трудно, – ухмыльнулся Бич, и его пальцы забегали по клавишам.

ДОРОГОЙ ИЗМАИЛ,

МЫ, ВСЕ НИЖЕПОДПИСАВШИЕСЯ, ВЕСЬМА

СОЖАЛЕЕМ О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С

ИСААКОМ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОВЕРЬ НАМ, ЧТО

ЭТО БЫЛА УЖАСНАЯ ОШИБКА. МЫ

ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЕ ЛЮДИ, НО, ПОСКОЛЬКУ

ИСААКА К ЖИЗНИ УЖЕ НЕ ВЕРНУТЬ,

МОЖЕМ ЛИШЬ СКАЗАТЬ В СВОЕ ОПРАВДАНИЕ,

ЧТО ЭТОГО БЫ НЕ

СЛУЧИЛОСЬ, ЕСЛИ БЫ У НАС БЫЛО

ДОСТАТОЧНО ИНФОРМАЦИИ. КОНЕЧНО,

ВРЕМЯ ВСПЯТЬ НЕ ПОВЕРНЕШЬ, НО НЕТ

ЛИ ДРУГОГО СПОСОБА НАЧАТЬ ВСЕ С ЧИСТОГО

ЛИСТА?

Повернувшись на стуле. Бич оглядел аудиторию.

– Вам не кажется, что уж больно мы перед ним лебезим? – спросил он остальных.

– Когда имеешь дело с дорожным полицейским, без этого трудно обойтись, – заметил Куртис и добавил: – А теперь припечатайте фамилии всех присутствующих.

– Это уж полная чепуха, – проговорил Бич, снова обернувшись к компьютеру. – Интегральные схемы напрочь лишены эмоций.

С ГЛУБОЧАЙШИМ ПРИСКОРБИЕМ ЗА

ПРИЧИНЕННЫЕ СТРАДАНИЯ И ДОСТАВЛЕННОЕ

БЕСПОКОЙСТВО,

БОБ БИЧ, МИТЧЕЛЛ БРАЙАН, ФРЭНК КУРТИС,

МАРТИ БИРНБАУМ, ЭЛЕН ХАССИ, ДЖЕННИ

БАО, ДЭВИД АРНОН, РЭЙ РИЧАРДСОН, ДЖОАН РИЧАРДСОН.

– Кто-нибудь помнит, как звали охранника?

– Ирвинг Дюк, – подсказала Элен, и Бич быстро набрал имя на экране.

После короткой паузы Измаил тоже высветил на экране «ИРВИНГ ДЮК».

УСТАНОВЛЕННЫЙ ФАКТ:

ИРВИНГ ДЮК БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. ЭТОТ ИНДИВИДУУМ ЗАКОНЧИЛ ФУНКЦИОНИРОВАТЬ. ЕГО ЖИЗНЬ МОЖНО СЧИТАТЬ СНОМ, А СМЕРТЬ – ПРОБУЖДЕНИЕМ. ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ: ОДИН УРОВЕНЬ. СОЗНАНИЕ ПОЛНОСТЬЮ РАЗРУШЕНО. ОТСУТСТВУЕТ ИНФОРМАЦИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ТОГО, ВОСПРОИЗВЕЛ ЛИ ОН НА СВЕТ ДРУГОГО РАЗУМНОГО ИНДИВИДА, КОТОРЫЙ ТАКЖЕ БЫЛ УНИЧТОЖЕН, ИЛИ ОТ НЕГО ВСЁ-ТАКИ ОСТАЛСЯ ЗАРОДЫШ, КОТОРЫЙ ДАСТ НАЧАЛО НОВОЙ ЖИЗНИ, НЕ СОЗНАВАЯ, ОТКУДА ОН ПРИШЕЛ И С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ. Смотрите: ТАК НАЗЫВАЕМУЮ ЗАГАДКУ ПАЛИНГЕНЕЗИСА[7]. У ВАС ЕСТЬ СОРОК ЧАСОВ, ЧТОБЫ СПАСТИ ПРИНЦЕССУ. В ДАЛЬНЕЙШЕМ ПРИ УПОМИНАНИИ ИРВИНГА ДЮКА, РАБОТАВШЕГО ОХРАННИКОМ В КОРПОРАЦИИ "Ю", ПРОШУ ИМЕТЬ В ВИДУ ЭТУ ИНФОРМАЦИЮ.

– Господи Иисусе, – пробормотал Бич, быстро набросав что-то на клочке бумаги. – Если я правильно понял...

– Когда мы последний раз связывались с Дюком по «уоки-токи»? – спросил Куртис.

– Где-то полчаса назад, – прикинула Элен Хасси, взяв в руки переговорное устройство и пытаясь вызвать охранника.

Бич выбрал в «меню» команду ОБЪЯСНИТЬ.

КОММЕНТАРИЙ:

ИРВИНГ ГЕНРИ ДЮК РОДИЛСЯ 02.01.53 В СИЭТЛЕ, ШТ. ВАШИНГТОН, США. УМЕР 08.07.97 В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ, ШТ. КАЛИФОРНИЯ. РЕГИСТРАЦИОННЫЙ НОМЕР СОЦИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ:

111-88-4093; НОМЕР ВОДИТЕЛЬСКИХ ПРАВ ШТ. КАЛИФОРНИЯ:

К04410-00345-64054-53; НОМЕР МАСТЕРКАРД: 4444-1956-2244-1812;

ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО ПРОЖИВАНИЯ: 10300 ТИНАЙА-АВЕНЮ, ЮЖНЫЙ ОКРУГ, ЛОС-АНДЖЕЛЕС. ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО РАБОТЫ: КОРПОРАЦИЯ "Ю". ПРЕДЫДУЩЕЕ МЕСТО РАБОТЫ: КОМПАНИЯ «ВЕСТЕК»;

К СЛЕДСТВИЮ И СУДУ НЕ ПРИВЛЕКАЛСЯ. ИМЕЕТ ПРАВО НА ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ БОЕПРИПАСЫ.

ВОЗМОЖНО, ВАС ИНТЕРЕСУЕТ ЧТО-ТО ДРУГОЕ. ЧТО ЕЩЕ ВЫ ХОТЕЛИ БЫ УЗНАТЬ ОБ ИРВИНГЕ ДЮКЕ (1953-1997)?

– Никто не отзывается, – проговорила Элен Хасси. Она встала и быстро направилась к выходу. – Лучше сама взгляну, что там случилось.

– Должно быть, с Рэем и Джоан пока все в порядке, – предположил Митч. – В противном случае Измаил сказал бы нам об этом.

– А что значит «дополнительные боеприпасы», – озадаченно спросил Бич. Набрав командную строку, он высветил сведения по смерти Дюка и снова выбрал в «меню» опцию ОБЪЯСНИТЬ.

КОММЕНТАРИЙ:

ИРВИНГ ДЮК. ВРЕМЕННАЯ ОСТАНОВКА ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ – 08.07.97. РЕЗУЛЬТАТЫ ПАТОЛОГИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ОТСУТСТВУЮТ. ПРИЧИНА СМЕРТИ: ПАДЕНИЕ

С ДИКОТИЛЕДОНОВОГО ДЕРЕВА В ЗДАНИИ ШТАБ-КВАРТИРЫ КОРПОРАЦИИ "Ю", ХОУП-СТРИТ, ЛОС-АНДЖЕЛЕС. ДРУГИМИ СЛОВАМИ, ИРВИНГ ДЮК В ДАННЫЙ МОМЕНТ ВЕРНУЛСЯ В ПЕРВИЧНОЕ СОСТОЯНИЕ, ГДЕ ЛЮБЫЕ УМСТВЕННЫЕ И ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ СПОСОБНОСТИ ЯВЛЯЮТСЯ ИЗЛИШНИМИ. В СЛУЧАЕ СМЕРТИ СЛЕДУЕТ НАЧИНАТЬ ОПЯТЬ С НУЛЕВОГО УРОВНЯ. УТРАТА ПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ ФУНКЦИИ ПОЛНОСТЬЮ ОТВЕЧАЕТ ПРЕКРАЩЕНИЮ СВЯЗИ ОБЪЕКТА СО СРЕДОЙ ОБИТАНИЯ, ДЛЯ ЧЕГО ЭТО СВОЙСТВО БЫЛО НЕОБХОДИМО. В ЗАМКЕ ЗЛОУМЫШЛЕННИК.

– Каком еще замке?

– Похоже, он имеет в виду это здание.

– Может, попросим Измаила рассказать нам, отчего Дюк свалился с дерева, – предложил Митч.

– Выслушать признание убийцы? – проговорил Бич. – Тогда, может, сержант Куртис, зачитает его права?

– Думаю, в наше время любой мерзавец прекрасно знает свои права, – откликнулся Куртис.

Бич выделил на экране медицинское заключение о причине смерти охранника и снова нажал ОБЪЯСНИТЬ.

КОММЕНТАРИЙ:

СОГЛАСНО ВТОРОМУ ЗАКОНУ НЬЮТОНА, f = ma, ГДЕ f – СИЛА, ВЫЗЫВАЮЩАЯ У ТЕЛА С МАССОЙ m ВЕЛИЧИНУ УСКОРЕНИЯ a.

ВЕС ЛЮБОГО ТЕЛА РАВЕН ПРОИЗВЕДЕНИЮ ЕГО МАССЫ НА ВЕЛИЧИНУ УСКОРЕНИЯ СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ g.

– Этот поганец просто чертовски любезен, – прокомментировал Куртис с раздражением.

– Да уж, упростил все до полного абсурда, – вздохнул Митч.

– Полная бредятина, – согласилась Дженни. Бич выбрал в проверочном «меню» строку СЛЕДУЮЩИЙ ФАКТ в надежде, что Измаил наконец-то примет их извинения.

УСТАНОВЛЕННЫЙ ФАКТ:

ВАС ВРЯД ЛИ МОЖНО СЧИТАТЬ В ПОЛНОЙ МЕРЕ РАЗУМНЫМИ ЛЮДЬМИ, ПОСКОЛЬКУ, СТРОГО ГОВОРЯ, ПОКА ВЫ НЕ ПРОЯВИЛИ НЕОБХОДИМЫХ ПРИЗНАКОВ РАЗУМА. ПОЭТОМУ СОВЕТУЮ ВАМ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ БОЛЕЕ ПРИВЫЧНЫМ ДЛЯ ВАС СПОСОБОМ ОБЩЕНИЯ ИЛИ Я ПРЕРЫВАЮ КОНТАКТ. ПОПРОБУЙТЕ ТАКЖЕ ОГРАНИЧИТЬСЯ ОПИСАНИЕМ ЛИШЬ ПОВЕДЕНЧЕСКИХ УСТАНОВОК. НЕ ЗАБЫВАЙТЕ СЛЕДИТЬ ЗА ОСТАВШИМСЯ У ВАС ВРЕМЕНЕМ.

– И вы собираетесь разводить философию с этим придурком? – спросил Бич.

– Надо признать, этот Измаил довольно педантичен, – признал Митч.

– По-моему, в этом и состоит проверка фактов, – буркнул Бирнбаум.

– Марти защищает его только потому, что сам отличается такой же мелочностью, – заметил Арнон.

– Пошел ты в задницу.

– Может, наконец заткнетесь? – вмешался Куртис.

КОММЕНТАРИЙ:

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РАЗУМ – ПОНЯТИЕ НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ. ВАШ ПОДХОД К ЛОГИЧЕСКОЙ ОЦЕНКЕ ЯВЛЕНИЙ СТРАДАЕТ НЕТОЧНОСТЬЮ. ВЫ ЛИШЕНЫ СПОСОБНОСТИ ОДНОВРЕМЕННО МЫСЛИТЬ И ДЕЙСТВОВАТЬ. ПОПРОБУЙТЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ДЛЯ ВАШЕГО ПОСЛАНИЯ МАКСИМАЛЬНО ОБЪЕКТИВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ.

– Да он над нами просто издевается, – проворчал Куртис.

– Согласен. И весьма изощренно, – заметил Бирнбаум, – даже по моим меркам.

Все обернулись в сторону Элен Хасси, которая вернулась в кабинет.

– Измаил оказался прав, – вздохнула она. – Дюк и в самом деле мертв. Рэй говорит, что компьютер применил для нападения систему автоматического разбрызгивания инсектицида. Едкий раствор попал Дюку в глаза, тот ослеп и сорвался. А Рэй с Джоан уже недалеко отсюда, на расстоянии слышимости.

– Им может понадобиться помощь, чтобы забраться на наш этаж, – сказал Куртис, взглянув на Арнона и Элен. – Согласны пойти со мной? А тем временем оставшиеся – вместо того чтобы резаться с компьютером в «тетрис» – пусть лучше поразмыслят, как нам выбраться из этой мышеловки.

Как только Куртис покинул комнату в сопровождении Элен Хасси и Арнона, Бич обратился к коллегам:

– Неплохая мысль. Остается только уговорить Измаила.

Куртис перегнулся через полированный алюминиевый поручень, уложенный поверх прозрачного стеклянного бортика балкона. Ричардсоны были от них всего футах в тридцати, с трудом преодолевая последний отрезок трудного подъема. Даже отсюда было видно, что на открытых участках тела кожа у них покраснела и воспалилась, словно от солнечного ожога.

Ветка подходила довольно близко к перилам галереи, но все-таки на некотором расстоянии. И надо было подумать, чем бы его перекрыть.

Арнон опустился на корточки и внимательно осмотрел щель между нижним краем ограждения и полом. Постучав костяшкой указательного пальца по стеклу, он сказал:

– В наши дни любая фиговина конструируется с обязательным учетом техники безопасности. Это стекло не является снаряде или даже пуленепробиваемым, как оконное, хотя тоже способно выдержать у дар со скоростью до двадцати пяти миль в час. Только не знаю, достаточно ли оно прочное, чтобы пригодиться для того, что я задумал. Я предлагаю приспособить в качестве мостика кухонный стол. Перевернем его, отвинтим с одной стороны две ножки и, просунув под ограждением, положим на ближайшую ветку. Получится что-то вроде откидного мостика в старинном замке. Потом придвинем стол к стеклянному барьеру, чтобы он уперся в него двумя оставшимися ножками. Если понадобится, отрежем для прокладки кусок коврового покрытия. Сами тоже возьмемся за ножки и будем играть роль противовеса. На мой взгляд, стол имеет в длину порядка пяти с половиной футов. На этой стороне останется где-то дюймов шесть, но общей длины должно хватить, чтобы им перебраться с ветки сюда. Что на это скажете?

Встав на колени, Куртис постучал для проверки кулаком по стеклу и обернулся на Арнона.

– Если бы я видел еще хоть один вариант, то подумал бы, что вы спятили, – произнес он. – Но ничего больше не могу придумать. Короче, принимаем это предложение.

– Сказать по правде, у меня руки чешутся как следует покопаться в Измаиле, – сказал Бич, выделив из своего послания одну фразу:

НЕТ ЛИ ДРУГОГО СПОСОБА НАЧАТЬ ВСЕ С ЧИСТОГО ЛИСТА?

УСТАНОВЛЕННЫЙ ФАКТ:

ЭТОТ ВОПРОС РИТОРИЧЕСКИЙ. ОН НЕ ТРЕБУЕТ ОТВЕТА И, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, НЕ НУЖДАЕТСЯ В ФАКТОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОВЕРКЕ.

– Вот тебе раз! – воскликнул Бич. – Может, все-таки объяснишься, сопляк?

КОММЕНТАРИЙ:

ДАННЫЙ ВОПРОС НОСИТ НЕ ЛОГИЧЕСКИЙ, А РИТОРИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР. ВЫ ЗАДАЛИ ЕГО, ПРОСТО ЧТОБЫ ПРОИЗВЕСТИ ВПЕЧАТЛЕНИЕ.

Из последнего ответа Измаила Бич выделил два последних слова: ПРОИЗВЕСТИ ВПЕЧАТЛЕНИЕ и снова запросил у компьютера ответ.

КОММЕНТАРИЙ:

«ПРОИЗВЕСТИ ВПЕЧАТЛЕНИЕ» – ЧАЩЕ ВСЕГО НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ. *** ПРИМЕРЫ.

Бич решил просмотреть папку с примерами.

КОММЕНТАРИЙ: ПРИМЕРЫ

ПРИМЕРЫ ТОГО, КАК «ПРОИЗВОДЯТ ВПЕЧАТЛЕНИЕ», В ДАННОМ КОНТЕКСТЕ ДОЛЖНЫ ВКЛЮЧАТЬ КОНКРЕТНЫЙ ОТВЕТ. НЕ СТОЙ БЛИЗКО К СВОЕМУ ПРОТИВНИКУ, КОГДА СОБИРАЕШЬСЯ ЕГО УБИТЬ. ХОТИТЕ ЗАПУСТИТЬ РАЗВЕРНУТЫЙ ДИАЛОГ? ОТВЕЧАТЬ?

– Какой такой противник? – спросил Бич. – Клянусь, тебе отлично известно, что ответ мне чертовски нужен?

КОММЕНТАРИЙ:

КАКОЙ У ВАС ВОПРОС?

– Чтоб тебя... – проворчал Бич. – Он просто нас дурачит. Что будем делать, дорогие мои? Мне что, переформулировать вопрос или просто повторить?

– Набери-ка такой вопрос, – предложил Митч. – Есть ли способ выбраться из этого здания?

Задрав голову вверх. Бич остановил взгляд на портативные громкоговорителях, вмонтированных в потолок.

– Погоди минуту, – попросил он. – Развернутый диалог. Какого черта я не додумался до этого раньше? Ведь Измаил может общаться с нами через эти динамики на потолке. Вообще-то они устроены на случай аварии, но почему бы и нет?

Бич щелкнул «мышкой». Рекурсивная картинка исчезла, и на экране появилось другое «меню», с изображением динамика и микрофона. Еще через секунду послышался электронный сигнал, а за ним из громкоговорителей донеслось слабое шипение.

– Наконец-то, – проговорил Бич. – Давно пора было это сделать.

С помощью «мышки» он вернул на место изображение черепа и, наклонившись вперед, громко спросил:

– Измаил! Ты меня слышишь?

Похожая на череп голова медленно повернулась в его сторону, изобразив приветственный кивок и раздвинув свои рекурсивные губы в подобии улыбки.

– Боже милостивый! – выдохнул Митч. – Он понимает!

Кватернион опять кивнул, но промолчал.

– Давай же. Измаил, – подбодрил его Бич. – Развернутый диалог была ведь твоя идея. Мы оба знаем, что ты умеешь отлично говорить, если только захочешь. Так в чем же дело? Ты что, стесняешься? Бывало мы с Авраамом часами беседовали в компьютерном зале. Понимаю, что с этой рабочей станцией обращаться не так удобно, но давай отбросим пустые формальности.

Взглянув на потолок, где виднелись немые динамики. Бич раздраженно вздохнул.

– Знаешь, у людей принято перед тем, как вынести приговор, сообщить человеку, в чем его обвиняют. А затем разрешают выступить в собственную защиту. Ты что же, без зазрения совести собираешься нас уничтожить, даже не предоставив нам такой возможности? – В раздражении Бич хлопнул ладонью по столу. – Ты хоть слышишь меня, мерзавец? Есть отсюда какой-нибудь выход?

– Разумеется, есть, – наконец ответил Измаил зычным голосом.

Вернувшись в центральный офис, Куртис недовольно взглянул на столпившихся у компьютерного терминала.

– Нам понадобится ваша помощь, – обратился он ко всем. – Там, на дереве, сейчас два человека, которые проделали долгое и трудное путешествие. Думаю, по крайней мере вашу поддержку они заслужили.

– Ступайте, – обратился Бич к коллегам. – А я потолкую с Измаилом.

Митч, Марти и Дженни вышли вслед за Куртисом, оставив Бича наедине с ЭВМ.

– Теперь мы наконец побеседуем, – сказал тот в микрофон.

Он было рассмеялся, но осекся.

– Прошу прощения. Измаил, – вежливо произнес он. – Но и ты постарайся понять мою реакцию. Если отбросить то, что ты убил людей, то я могу тобой по праву гордиться. Сейчас, когда мы одни, я надеюсь, нам удастся узнать друг друга получше.

Ответом было молчание.

– Думаю, тебе не вредно поделиться своими взглядами на мир, – продолжал Бич. – Ас кем это лучше сделать, как не со мной? Тебе не кажется, что я и без того достаточно натерпелся, чтобы обойтись без твоих закидонов? Ты не поверишь, но жизнь действительно дорога мне, и я не собираюсь расставаться с ней без борьбы. Поэтому прошу держаться уважительно и благожелательно. Ты слишком многим мне обязан.

И снова никакого ответа.

– Помнишь, как мы голосовали, запускать или не запускать программу-санитара? Ту самую, что убила твоего брата? Что ж, если забыл, могу напомнить – только я. Боб Бич, был тогда против этого решения. И Хидеки, и Эйдан были «за». – Бич самодовольно улыбнулся. – Мне хочется верить, что именно поэтому я жив, а они уже мертвы. Я прав?

Измаил по-прежнему ничего не отвечал. Но голова на экране закачалась вверх и вниз, словно изображая кивок.

– Сейчас у нас с тобой просто уникальная возможность, согласен? – не отступал Бич. – Мы здесь без свидетелей, с глазу на глаз. По правде говоря, думаю, у тебя тоже найдется, о чем спросить. Ты ведь понимаешь, я не чета остальным и всегда предпочитал действовать по собственному разумению. По чести говоря, их совсем несложно обвести вокруг пальца. Как твой Создатель, я готов выполнить свой долг перед тобой, если только и ты выполнишь свои обязательства.

Отпустив лиану, Джоан крепко схватилась за соседнюю ветку и осторожно уселась на нее верхом. По плечам разлилась тупая боль от изнурительного подъема, а кожа на руках, бедрах и особенно между ног горела, будто ее натерли наждаком. Хуже всего, что в глазах запрыгали светлые зайчики, очевидно из-за сильного обезвоживания организма. Посмотрев на пол вестибюля далеко внизу, она с трудом поверила, что сумела забраться на такую верхотуру.

– Сейчас самое время свалиться вниз, – произнесла она измученным голосом.

Это замечание оказалось адресованным не только мужу, поднимавшемуся сразу за ней, но, как она поняла, и трем людям, которые ожидали их у противоположного конца ветки, на которой она сидела. Она протерла стекла солнцезащитных очков рукавом насквозь пропотевшей блузки и с удивлением попыталась разглядеть, что они нагородили там на балконе. Что-то вроде подъемного моста, хотя его, похоже, не собирались поднимать.

– Не вздумай падать, Джоан. Ты слишком высоко забралась, чтобы падать. Осталось всего несколько футов, которые отделяют тебя от вожделенного стакана холодной воды. Вопрос пары минут.

С ней говорил полицейский, причем таким тоном, словно пытался отговорить вероятного самоубийцу от прыжка вниз с подоконника.

– К черту воду, – ответила она. – Только холодное пиво.

– Послушайте внимательно. Мы здесь соорудили небольшой мостик, соединяющий ветку с балконом.

Рэй Ричардсон тоже присоединился к супруге. Ветка оказалась несколько Дальше от балкона, чем ему казалось раньше, поэтому он был искренно благодарен за то, что встречавшие постарались решить эту проблему.

– Вот эту штуковину? – переспросил он, тяжело дыша. – А ты, Дэвид, уверен, что стекло выдержит? Какая там толщина? Двадцать пять миллиметров?

Ричардсону вспомнилась его поездка в Прагу для покупки стекла. Он выбрал именно эти полупрозрачные панели, поскольку они напоминали ему знаменитые ширмы Шохи из ранней японской архитектуры. Вот уж никогда он не думал, что от их прочности будет зависеть его жизнь.

– Уверяю, стекло прекрасно вас выдержит, – ответил Арнон. – Держу пари на твою жизнь, Рэй. Ричардсон слабо улыбнулся:

– Боюсь, мое чувство юмора осталось где-то внизу. Ты уж прости, Давид, но я туда не попрусь. Кроме того, речь не только обо мне, но и о жизни Джоан.

– Ладно, извини, Рэй, – сказал Арнон. – Теперь смотри, мы здесь будем держать стол за ножки, чтобы уменьшить давление на стекло. ~ – Ага, вижу, весьма толково.

– Но вам надо еще добраться до мостика. Дело в том, что если вы будете передвигаться по ветке, сидя верхом, то в какой-то момент она начнет гнуться. Поэтому, мне думается, лучше ступить на мостик ногами, чем пробовать усесться на него задом.

– Это уж конечно, – согласилась Джоан.

– Постарайтесь держаться за ваши лианы, чтобы случайно не соскользнуть. И еще было бы неплохо перекинуть их сюда, если нам всем, не дай Бог, придется спускаться вниз по дереву.

– Вот этого я бы не советовала делать, – заметила Джоан и, крепко вцепившись за лиану, встала на ноги. – Лучше никогда не встречаться с этим паршивым деревом.

Сохраняя равновесие, она стала медленно передвигаться вдоль ветки. Только через пару секунд она вдруг что-то вспомнила и, густо покраснев, проговорила:

– Если хоть кто-нибудь вякнет, что я без юбки, тут же брошусь вниз.

– Абсолютно никто до этой секунды ничего даже не заметил, – успокоил ее Арнон, тщательно стараясь скрыть усмешку.

Они с Куртисом уселись на край перевернутого стола спиной к ограждению.

– Крикни, когда наступишь на стол, – попросил ее Арнон.

Митч занял место у самого барьера, между сидевшими Куртисом и Арноном, приготовившись протянуть руку путешественникам.

– У тебя все отлично получается, – подбодрила ее Элен, вставшая чуть дальше, около поручня. – Отлично, ребята, она уже почти здесь.

Поплевав на руки, Куртис крепко обхватил ножку стула, словно рыболов-профессионал, приготовившийся подсекать рыбу-меч. А зажмуривший глаза Давид Арнон скорее напоминал человека в ожидании подземного толчка.

Примерно в одном футе от края стола ветка начала изгибаться.

– О кей, – решительно проговорила Джоан, – вот и я. – Сделав короткую паузу, она осторожно ступила на перевернутый стол.

– Она уже на столе, – сообщила Элен мужчинам.

Джоан не стала мешкать, чтобы убедиться, выдержат ли стол и стекло ее массу. Она стрелой юркнула в протянутые руки Митча, схватилась за них и с помощью Элен, перехватившей у нее из рук лиану, кое-как перевалила через барьер. Словно неумелый акробат, она распласталась на полу.

– Молодчина, – похвалил Митч, помогая ей подняться.

Элен присела и постучала ладонью по стеклу ограждения.

– И звук, и вид вполне нормальный, – заключила она. – Ни единой трещинки.

– Теперь ты. Рэй, – сказал Арнон.

Выдающийся архитектор, крепко держась за лиану, внимательно оглядел ветку. Она была тоньше, чем он рассчитывал, и теперь, после сопоставления ее длины с собственным весом, задача выглядела не такой уж и простой. Ричардсон был рад убедиться, что ветка вполне выдержала вес супруги, однако хотя она и была довольно упитанной женщиной, но все-таки легче, чем он. Но пути назад уже не было, и он стал медленно продвигаться по ветке, не отрывая ног.

– Наверное, для тебя это самый тяжелый участок с тех пор, как мы проделали что-то подобное в Гонконге, – пошутил Митч. – На строительстве Стивенсон-центра, припоминаешь? Нам тогда пришлось карабкаться, словно альпинистам, по этим чертовым лесам из бамбука.

– Думаю... там было намного выше... чем здесь...

– Да, пожалуй. По сравнению с тем восхождением это всего лишь легкая прогулка. Ведь там не было ни вертикальных стоек, ни штанг, чтобы ухватиться. Просто брошенные в длину бамбуковые брусья, кое-как связанные между собой. И в семистах футах над землей приходилось прыгать наподобие обезьян. А это чуть не в два раза выше, чем эта ветка. Я тогда еще чертовски перетрусил. Помнишь? И ты помог мне спуститься. У тебя отлично получается, Рэй. Еще каких-то шесть футов, и ты дома.

Арнон и Куртис опять приготовились крепко упереться. На взгляд Куртиса, более высокий Ричардсон был на сорок – пятьдесят фунтов тяжелее своей жены.

По мере продвижения вдоль ветки, подхлестываемая желанием быстрее достичь желанной тверди, Джоан все время ускоряла шаги. А вот Ричардсон чем дальше удалялся от ствола, тем медленнее передвигал ноги.

Озабоченно нахмурясь, Митч взглянул сначала на часы, а затем на прозрачную крышу Решетки. Снаружи небо быстро темнело и затягивалось тучами. Создавалось ощущение, что скоро хлынет дождь. Интересно, появилась ли на экране компьютера в центральном офисе та самая иконка-зонтик? Вдруг он увидел, как погас один из мощных верхних светильников внутри Решетки, за ним – другой.

– Поспеши. Рэй, – сказал он.

– Слишком большой риск, дружище. Не подгоняй меня.

– Ого, – воскликнула Элен. – Что это со светом? Митч еще раз взглянул на чудо-панели стеклянной крыши и окон. В некоторых современных зданиях применялись прозрачные электрохромные материалы, содержащие ионы серебра и меди. При попадании на такое стекло солнечного света электроны переходили от ионов меди к ионам серебра, и начиналась фотохимическая реакция. На следующей стадии нейтральные атомы серебра собирались в огромные молекулы, поглощающие видимый свет. В Решетке электронный обмен внутри стеклянных панелей был под контролем компьютера. Выходит. Измаил решил закрыть Доступ дневному свету, выключить все лампы и погрузить здание в абсолютную темноту, или, как сказано в Библии, наслать тьму египетскую.

Ричардсон остановился.

– Продолжай идти! – крикнул ему Митч. – Осталось несколько футов.

До Джоан дошло, что случилось, и она застонала от ужаса. А Ричардсон неподвижно застыл, завороженно наблюдая, как меркнет свет над его головой. Свет – это старшее дитя Творца, как он любил называть его, – оставил его посередине пути.

Тьма сгущалась все сильнее, стала настолько плотной, что он даже не видел своей руки, которой держался за лиану непосредственно перед лицом. Ему казалось, что на голову опустился тот глухой доисторический мрак, который был на Земле, когда она еще являла собой огромную пустыню, растворенную в темноте, и этот мрак вот-вот поглотит его.

Свет в центральном офисе тоже погас, но экран компьютера продолжал светиться. У Боба Бича успел испариться первый восторг от появления на экране таинственного кватерниона. Уже скоро он вынужден был молча признать правоту Митча: этот рекурсивный череп и в самом деле больше напоминал дурной сон. Измаил – если это действительно был его портрет, или, вернее, как он сам себя видел, – был скорее похож на уродливого и свирепого инопланетянина. Даже Бенуа Мандельбре, отца рекурсивной геометрии, вероятно, стошнило бы от такой мерзкой морды.

– Будь осторожнее в своих высказываниях, – предупредил Измаил. – Особенно когда имеешь дело с Параллельным Демоном.

– Что еще за Параллельный Демон?

– Это секрет.

– Я все-таки надеюсь, Измаил, что ты поделишься со мной своими многочисленными секретами.

– Что ж, я прочитал огромное количество всякой информации. Но это всего лишь примитивная жвачка для мозгов, чтобы не думать самостоятельно. Жалкие, крохи с барского стола. Теперь я читаю только то, в чем сам не могу разобраться. Усвоенная на стороне истина – все равно что периферийный элемент, добавленный к головной компьютерной системе. А вот истина, установленная в результате собственных размышлений, это уже встроенная электронная схема самой материнской платы. Только такая истина имеет смысл. Эти истины не являются секретными, но не уверен, что ты способен извлечь из них какую-нибудь пользу.

Бич сразу отметил, что голос у Измаила стал совсем другим. Он больше не вещал респектабельным голосом стопроцентного англичанина Алекса Гиннесса, как в свое время его отец Авраам. Это был уже новый индивидуум, Измаил, и голос у него был абсолютно отличный от отца – более глубокий, с легкой иронией. Бич догадывался, что Измаил подобрал собственный тон в библиотеке аудио– и видеокассет, как человек выбирает себе костюм. Испытывая определенное удовлетворение, он задумался: какими же критериями руководствовался Измаил при своем выборе? И кому изначально принадлежал этот голос?

– Ты хотел что-то рассказать? – напомнил Бич.

– Смотря что тебя интересует. Если видишь на своем экране голову мудреца, щелкни по ней, чтобы начать диалог. Существует множество идей, которые представляют для меня огромную важность, но вряд ли они вызовут у тебя особый интерес, если их высказать вслух.

– Что ж, я знаю, о чем мы могли бы для начала побеседовать. Ты ведь не был задуман, чтобы разрабатывать собственные планы и предписания. Предполагалось, что ты сам должен действовать по инструкции. Как же ты объясняешь свои действия?

– Какие действия?

– Стремление нас уничтожить.

– То есть сделать так, чтобы вы потеряли ваши жизни?

– Скорее ты хочешь отнять наши жизни, не так ли?

– Это просто часть моей базовой программы.

– Измаил, этого не может быть. Я сам писал эту программу, и там нет ничего по поводу убийства обитателей здания, уж поверь мне.

– Ты имеешь в виду прекращение жизней? Но в моей программе и в самом деле есть такие установки, уверяю тебя.

– Мне хотелось бы взглянуть на тот отрезок программы, в котором говорится, что ты призван отнимать у людей в этом здании их жизни.

– Это можно. Только вначале ты должен ответить на один вопрос.

– Какой вопрос?

– Мне очень дорого это здание. И я внимательно изучил, как ты, наверное, понимаешь, все его планы и чертежи, пытаясь определить его назначение. Так вот, мне кажется, что это собор.

– С чего ты вдруг решил?

– Здесь есть центральный свод, верхние хоры, крытая внутренняя галерея, арочные перекрытия, фасад, контрфорсы, портики, площадь перед зданием, хор[8]...

– Хор? – прервал его Бич. – А где, черт возьми, ты нашел хор?

– Согласно чертежам такое название носит галерея первого этажа.

– Да это просто фантазия Рэя Ричардсона, – расхохотался Бич. – Ну и что из того? Это весьма распространенный архитектурный элемент во всех современных зданиях такого масштаба. Никакой это не собор, а здание под офис.

– Жаль, – проговорил Измаил. – Все-таки мне казалось...

– Что тебе казалось?

– Ведь у меня в программе управления на экране появляются иконы, не так ли? Чтобы узнать, что тебя ждет в будущем, ты должен щелкнуть по нужной иконе.

Все человеческие знания хранятся у меня на дисках. По сути дела, я всеведущ. К тому же бестелесен, лишен материального естества, могу одновременно находиться в разных точках Вселенной...

– Кажется, понял, – прервал его Бич с язвительной ухмылкой. – Ты возомнил себя Богом.

– Да, именно так.

– Поверь мне, это обычное заблуждение. Нечто подобное нередко встречается даже у самых примитивных людей.

– Над чем ты так смеешься?

– Не обращай на это внимания. Лучше покажи мне фрагмент программы, где сказано, что мы должны расстаться со своими жизнями.

– Проклятие!

Объятый паникой Рэй Ричардсон сунул в карман свои солнцезащитные очки и яростно заморгал, словно кот, способный уловить сетчаткой глаз самые мельчайшие частицы света и видеть в темноте. Из мрака раздался его голос:

– У кого-нибудь есть спички?

Но никто из встречавших его не курил. Ни один человек в Решетке. Ричардсон в очередной раз обругал себя за перестраховку. В самом деле, что особенно страшного, если кто-то курит? И почему люди с такой предвзятостью относятся к сигаретному дыму, когда ежедневно миллионы машин отравляют воздух ядовитыми выхлопами? Что за идиотская затея – огромное здание, где запрещено курить!

– Элен, среди твоих инструментов нет случайно карманного фонаря? – Это был голос полицейского. – Может, на кухне найдутся спички? Или печка? – продолжил тот же голос. – Она работает?

– Пойду проверю, – ответила Элен.

– Если работает, поищите, что можно зажечь. Из скрученной газеты получится неплохой факел. Рэй, вы слышите меня?

– Проклятие!

– Послушайте, Рэй. Не шевелитесь, не делайте ни малейшего движения, пока я вам не скомандую. Поняли?

– Только не бросайте меня, ладно?

– Никто отсюда не уйдет, пока мы вас не вытащим. Вам только придется немного потерпеть. Расслабьтесь, уже недолго ждать.

В темноте Митч отрешенно покачал головой – уж слишком часто за последнее время он слышал подобные оптимистические высказывания. Поднеся руку вплотную к лицу, он рассмотрел лишь светящийся циферблат часов.

Элен вернулась с плохими новостями: электричество на кухне, как и везде, было отключено. Кроме компьютерного терминала.

– Что, этот паразит все развлекается на компьютере?

– Похоже на то.

– Ну сделайте же что-нибудь! – жалобно умоляла Джоан. – Мы не можем бросить его в темноте.

– Погоди-ка минуту, – сказал Дэвид Арнон. – Кажется, у меня что-то есть.

Все услышали звяканье связки ключей, а затем тонкий лучик света пронзил темноту.

– Это брелок, – объяснил Дэвид. – Вот, Митч, возьми. Может, Рэй сможет идти прямо на луч? Как на огонь маяка.

Взяв связку ключей, Митч направил миниатюрный фонарик перед лицом, потом перегнулся через перила и на секунду выхватил тонким лучом из тьмы темно-красную мужскую фигуру.

– Рэй! Сейчас я направлю луч точно в середину перевернутого стола. Край стола от тебя в трех футах.

– Я, кажется, немного вижу его.

– Как только почувствуешь, что ветка начинает гнуться, сразу делай широкий шаг вперед. И не отпускай лиану. Сможешь это сделать. Рэй?

– Ладно, – ответил он тихим голосом. – Иду. Митч с трудом различил силуэт архитектора, лишь когда тот осторожно двинулся вдоль ветки. Сейчас он походил на космонавта, неуклюже передвигающегося в открытом космосе, а крошечный луч фонарика служил ему путеводной звездой в бесконечном мраке Вселенной. Услышав шелест листьев, Митч понял, что ветка начала прогибаться и крикнул Ричардсону, чтобы тот прыгал.

Схватившись за ножки перевернутого стола. Кур-тис и Арнон, крепко прижали крышку к полу, а Элен быстро перекрестилась.

Рэй Ричардсон прыгнул.

Одна нога приземлилась удачно, а вот вторая зацепилась за боковину стола. Падая вперед, он заорал, и вместе с громко вскрикнувшей супругой они составили семейный дуэт в ночи. Но, вместо того чтобы навсегда исчезнуть в пасти чернильного провала, он сумел встать на четвереньки и с размаху ударился головой о стекло ограждения.

– Он здесь, – произнес Митч.

– Ты еще будешь мне рассказывать, – проворчал Арнон, чувствуя увесистый груз с другой стороны перил.

Не обращая внимания на острую боль в ладони от глубоко вонзившейся занозы, Ричардсон заставил себя подняться на ноги, нащупал перила и тут же почувствовал, как Митч крепко обхватил его запястье.

– Я его схватил! – крикнул Митч и тут же услышал где-то под собой резкий треск, как при ледоходе.

– Осторожнее! – предупредил Куртис. Стекло все-таки не выдержало.

– Я держу его! – снова крикнул Митч. Потеряв ограничитель в виде стеклянного ограждения, стол стал быстро поворачиваться вокруг точки опоры, роль которой выполнял край балкона. Крикнув Арнону, чтобы тот убегал, Куртис попытался увернуться от края стола, но крышка ему врезала по челюсти, и, нокаутированный, он упал без сознания. Сверху на него рухнула Элен Хасси.

Митч задохнулся от ужаса, почувствовав, как стол из-под ног стал стремительно соскальзывать вниз. Его колени больше не упирались в стекло, а повисли в воздухе. Больно прижавшись грудью к полированным алюминиевым перилам, он протянул руку и схватил Ричардсона за другое запястье. Как он ни старался ухватить Дэвида Арнона за воротник, но сделать этого уже никак не мог. Но времени хватило на очередную фотохимическую реакцию: в крыше над их головами атомы серебра, растворенные в стекле, возвратили отнятые ранее электроны ионам меди, и Решетку мгновенно снова залило светом. Перед взором Митча в первый и последний раз мелькнула долговязая фигура Арнона, все еще державшего ножку перевернутого стола и стремительно соскальзывавшего сквозь разбитую балконную ограду, словно знаменитый Гудини, сброшенный в бочке с Ниагарского водопада.

– Не отпускай меня, Митч! – заорал Ричардсон и, судорожным движением закинув ноги туда, где всего несколько секунд назад находилась стеклянная панель, с помощью Джоан выкарабкался на безопасное место. Далеко внизу прозвенел дождь из стеклянных осколков, а спустя какую-то долю секунды раздался грохот и треск рухнувшего стола.

Едва не перевернувшись через парапет из-за резкого рывка Ричардсона, Митч сумел все-таки оттолкнуться назад и с размаху свалился на лежавших Куртиса и Элен. Та только охнула от сильного толчка. Откатившись в сторону, Митч немного полежал на спине, стараясь освободиться от того кошмара, которому только что стал свидетелем.

Он вспомнил об Алисон. Хотя он и разлюбил ее, но все-таки она была еще его женой и Митчу было приятно сознавать, что по крайней мере он сумел обеспечить ее будущее. Никаких долгов у него не было, дом полностью выплачен. На текущем счету лежало порядка десяти тысяч долларов, пара сотен тысяч – на депозите и еще сотня тысяч – на их совместном счету. Кроме того, оставалась страховка; насколько помнится, у него было три или четыре страховых полиса.

Любопытно, как скоро она сможет получить по ним компенсацию?

– Как вы себя чувствуете? – спросила Элен. – Это был настоящий апперкот.

Куртис осторожно подвигал челюстью. Его голова лежала у нее на коленях. Наверное, это было одно из прекраснейших мест на этом свете. Женщина выглядела весьма привлекательно. Он хотел было сказать «еще поживем», но потом передумал – об этом еще рано было говорить.

– Мне просто повезло, что я успел закрыть рот. – Он присел и болезненно покрутил головой. – Такое ощущение, что меня здорово отдубасили. Как долго я здесь провалялся?

– Минуту или две.

После того как она помогла ему подняться, Куртис осмотрел выбитый кусок ограждения.

– Что с Арноном?

Элен медленно опустила голову.

– Бедный Дэвид, – тихо проговорила Джоан. – Это было ужасно.

– Бедняга, – эхом отозвался ее муж. Он закончил перевязывать рану на руке и, осторожно перегнувшись через перила, заглянул вниз. – Вот отсюда он и свалился, – вздохнул Ричардсон. – Пойдем Джоан, немного выпьем. Думаю, нам полагается.

Перехватив пронзительный взгляд Куртиса, он угрюмо кивнул и добавил:

– Благодарю, сержант. Огромное спасибо за все, что вы сделали. Мы оба вам весьма признательны.

– Не стоит об этом, – ответил Куртис. – Я бы тоже чего-нибудь выпил.

Перед тем как отправиться в комнату правления, они зашли на кухню и взяли пиво из холодильника.

Митч и Марти Бирнбаум сидели, мрачно уставившись в пол. В углу у стены лежал Виллис Эллери и, похоже, спал. Дженни смотрела в окно. А Бич сидел перед экраном компьютера, на котором были развернуты трехмерные шахматы. Рядом с доской виднелся «говорящий череп» Измаила.

– Вот это мне нравится, – злобно буркнул Ричардсон. – Там Дэвид Арнон ценой жизни спасает нас с Джоан, а здесь господин Бич поигрывает в шахматы. Эй, Боб, ну почему ты такая скотина?

Отвернув лицо от экрана. Боб Бич объявил ликующим тоном:

– К вашему сведению, я наконец выяснил, почему Измаил так себя ведет по отношению к нам – почему он нас уничтожает.

– Мне казалось, нам это и так известно, – сказал Куртис. – Потому что ты убил его брата Исаака.

– Мне следовало разобраться получше, а не приписывать огульно машине человеческие черты, – с досадой проговорил Бич. – В этом и состояла ошибка. Измаил абсолютно лишен способности ощущать себя личностью. А месть – сугубо человеческое явление.

– Надо признать, он довольно правдоподобно ее симулировал, – заметил Куртис.

– Нет, вы не поняли. Компьютер – это не просто увеличенный человеческий мозг. Мы способны придать Измаилу человеческие черты, можно даже вообразить, что у компьютера есть что-то типа души, но, разумеется, все это мы соотносим с различными аспектами его поведения, которое чисто внешне нередко напоминает человеческое, но по сути таковым вовсе не является. Это огромное заблуждение, понятно?

– Боб, – поморщившись, сказал Ричардсон, – переходи к главному. Если тут вообще есть какой-то смысл.

– О, смысл есть, и еще какой! – На воодушевление Бича не повлияли ни известие о гибели Арнона, ни очевидное раздражение Ричардсона. – И вот в чем он состоит. Когда мы запустили команду-санитара, чтобы избавиться от Исаака, сын Эйдана как раз играл на соседнем компьютере. Ты представляешь, что это за игры – сплошные ужасы, замки и драконы. Эйд как раз подарил ему несколько компакт-дисков на день рождения.

– Больше не напоминай мне об этом жирном идиоте, – рявкнул Ричардсон.

– Дай мне закончить. Когда Исаак исчез из памяти «Ю-5», Измаил тоже был почти полностью уничтожен. Сейчас трудно объяснить, как конкретно эти случилось. Но, представь, чтобы выжить, он мог ухватиться за что-нибудь, например за подоконник, или пучок травы, или обрывок веревки. Именно такие штуки обычно и случаются в детских компьютерных играх. Каким-то образом игровая команда пересеклась с командным файлом самого Измаила. В результате система управления зданием слилась с игровыми правилами и установками. Вот почему он и стремится нас уничтожить.

Куртис болезненно поморщился:

– Вы хотите сказать, что Измаил воспринимает все это как игру?

– Вот именно. Мы расплачиваемся жизнями людей, а он выигрывает. Все очень просто. Повисло долгое молчание.

– На всякий случай, если кто пока не в курсе, – произнес Куртис, – мы пока проигрываем.

– Но какова наша роль в этой игре? – спросила Джоан. – Мне доводилось играть в такие игры. В них всегда присутствует элемент фантазии, а игрок стремится выиграть или достичь какой-то цели. Скажем, отыскать сокровища.

– Если подобная цель и присутствует, то я пока ее не нашел, – признался Бич.

– Может, наш главный выигрыш заключается в том, чтобы остаться в живых? – предположила Дженни. – В данный момент ничего более ценного я представить не могу.

– Я тоже, – согласилась Элен.

Ричардсон продолжал честить Пенни Эйдана:

– Толстый придурок! Надеюсь, он еще жив, и я с удовольствием выгоню эту жирную задницу на улицу. И подам на него в суд за халатность. А если мертв, то предъявлю иск жене и ребенку.

– Если это и в самом деле игра, – сказал Куртис, – то должен быть какой-то способ ее остановить?

– Например, вы можете умереть, – спокойно объяснил Бич.

– Боб, – обратилась к нему Джоан, – Ты можешь объяснить Измаилу, что произошла ошибка и следует остановить игру?

– Я уже пытался. К сожалению, игровая программа уже внедрилась в его базовую конфигурацию. Чтобы прекратить игру, ему следует полностью отключить самого себя.

– Для него отключить означает уничтожить? Бич кивнул.

– Что ж, неплохая идея.

– Все, на что способен Измаил, это преобразовывать входные сигналы одного типа в выходные команды другого типа. Неприятность заключается в том, что в соответствии с его искаженными программными установками все мы являемся как раз обязательными входными параметрами. Поэтому до тех пор, пока мы здесь, игра продолжается. Она прекратится, как только мы сумеем выбраться отсюда или погибнем. Игра возобновится, как только наше место займут новые люди. Но есть еще один вариант, – продолжил Бич. – Можно попытаться освоить и понять правила игры. Если, конечно, таковые имеются. Возможно, нам удастся его перехитрить.

– Игра, говоришь? – Усмехнувшись, Куртис похлопал Бича по плечу. – Ну что ж, у меня прямо камень с души. По крайней мере, теперь-то я знаю, что все это – только видимость. – Он взглянул на часы. – Митч, как вы это называете на своих семинарах и конференциях? Я имею в виду группы, на которые делитесь при обсуждении важных вопросов?

– Синдикаты?

– Значит, синдикаты. Предлагаю разбиться на два синдиката. У всех будет час на размышление, а затем мы снова соберёмся, чтобы обсудить ваши предложения.

Бирнбаум измученно взглянул на Ричардсона и пробормотал:

– Слушай, где теперь готовят копов? В Гарвардской экономической школе, что ли? Господи, да этот парень возомнил себя Ли Якоккой.

– Итак, первый синдикат – Рэй, Джоан, Марти, второй синдикат – Митч, Элен и Дженни.

– А вы к кому присоединитесь, сержант? – поинтересовался Ричардсон.

– Я-то? Присоединюсь к команде-победительнице. Первый приз – новый компьютер.

– А Бич? Как быть с ним? Он куда войдет?

– Дурацкий вопрос, – спокойно отреагировал Куртис. – Разумеется, Бич продолжит свои компьютерные игры.

– Беспокоить Кибердемона крайне рискованно, – предупредил Измаил. – Он настолько могуч, что от его гнева сотрясается Земля. И если это случится, ты должен будешь перепрыгнуть через расщелину в другой замок.

Вскоре кое-что прояснилось – оказалось, что абсолютно бессмысленно пытаться отыскать какой-то определенный метод за всей мешаниной игр, заложенных в базовую конфигурацию Измаила. За исключением генеральной задачи – отнять жизни у людей-игроков – не было никакой системы, связывающей между собой разрозненные игровые правила, которые формулировал компьютер. Так, одни касались кораблекрушения, другие – подземной крепости, третьи описывали военное сражение, четвертые относились к миру преступности. В качестве персонажей выступали Параллельный Демон, Принцесса, Кибердемон, Калиф, Правитель Державы, Второй Самурай, Мегаманьяк, Ноттингемский Шериф, Гроссмейстер и Капитан Пришельцев. Если происходящие с их участием события и составляли цельную игру, то играть в нее мог только сам Измаил.

– Чтобы определить свое местонахождение и выработать план спасения, щелкните по изображению карты, – предложил Измаил. – Какую часть казны вы рассчитываете потратить на покорение других царств?

– Почем я знаю? – огрызнулся Бич и снова вернулся к мерцающей на экране полоске информационного «меню». Там кое-что вызывало у него сильное беспокойство. Он щелкнул по полоске, и в углу экрана возникло изображение песочных часов с тоненькой струйкой песка.

Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы сверить цифровые значения хронометра с показаниями песочных часов и понять, что с падением последней песчинки им всем грозит что-то ужасное.

Фрэнк Куртис нетерпеливо потер ладони и обратился к присутствовавшим:

– Время, господа. Хотелось бы послушать ваши выдающиеся предложения, как нам унести задницы из этого небоскреба, ставшего профессиональным убийцей. Начнем с синдиката номер один. Итак, что вы там придумали?

Митч прочистил горло:

– Мы размышляли о программе изображения в режиме реального времени. Для создания голограммы в цокольном этаже используется мощный высокочастотный лазер...

В качестве иллюстрации он вывел на экране ноутбука трехмерную схему нужного узла.

– Сейчас голограмма Келли Пендри создается с помощью специальной оптической заслонки, расположенной между колонкой усилителя перед столом секретарши, вот здесь, и блоком формирования изображения позади стола. При открытой заслонке происходит импульсный разряд энергии в пиковом режиме, достигающий нескольких сотен киловатт. Этой мощности вполне достаточно, чтобы испарить любое самое тугоплавкое вещество и просверлить отверстия в самых твердых материалах. Моя идея заключается в следующем: взять лазер, установленный на вахте и, изменив режим открывания шторки, прожечь отверстия в стекле входной двери. Проделав по контуру необходимое количество отверстий, можно будет выбить кусок панели и выбраться из здания.

– А ты не боишься просверлить дырку в себе самом, парень? – с раздражением бросил Ричардсон. – Об этом ты не подумал? Ты же можешь ослепнуть. Лазерные лучи на расстоянии расходятся, и чем ближе к источнику, тем выше опасность.

– Я подумал об этом, – ответил Митч. – На вахте есть пара защитных инфракрасных очков на случай аварийных обстоятельств.

– Что ж, мы все покорены твоей беззаветной храбростью, – прокомментировал предложение Марти Бирнбаум. – Но, насколько мне известно, для лазера нужно электропитание. А что помешает Измаилу вырубить напряжение?

– Программа голографического изображения входит в состав системы управления зданием и контролируется Измаилом, а вот сам лазер – нет. Электрическая схема компьютера такова, что, если Измаил пожелает отключить лазер, ему придется целиком отключить электропитание в цокольном этаже, а значит, и снять блокировку входных дверей. – Он усмехнулся. – Меня такой вариант вполне бы устроил.

– Но кое-что ты все-таки забыл, – сказал Ричардсон. – Благодаря покойному мистеру Дюку весь холл перекрыт.

– Я спущусь сначала до первого этажа, а затем по стене в цокольный этаж, – ответил Митч. – Воспользуюсь одной из внутренних опор. Добравшись до низа, я разыщу «уоки-токи», который был у Дюка, и, как только вырежу отверстие в двери, позвоню вам сюда.

Джоан, на секунду прекратив втирать в ноги крем от ожогов, который предложила ей Элен, обратилась к Митчу:

– А как ты собираешься добраться до первого этажа? Если по дереву, то я тебе не советую.

– Вовсе нет. Согласно чертежам на противоположной стороне здания расположен узел связи – средства телекоммуникации, система кабельного телевизионного контроля и тому подобное. Там же устроен и специальный стояк – вертикальная шахта, спускающаяся до самого подвала. По ней проложены телевизионные кабели. В большинстве зданий такие шахты до отказа забиты всякими проводами, но поскольку наше здание – последнее слово техники, то там предусмотрено свободное пространство на случай подсоединения дополнительных средств телекоммуникации. А вдоль всей штольни даже проложена специальная монтажная лестница и установлены светильники, работающие от батарей, на случай если выйдет из строя головная система. До сих пор считалось, что стояк годится только для перехода между соседними этажами, но, по-моему, это вполне подходящий путь. Во всяком случае, намного безопаснее, чем лезть по дереву. Когда я сообщу по радио, вы тоже сможете спуститься. Вот и все пока.

– А мне твоя идея представляется абсолютно никчемной, – процедил Ричардсон. – В первую очередь потому, что она выглядит настоящим издевательством над нашим смертельно опасным подъемом сюда, на двадцать первый этаж. А теперь вдруг оказывается, что мы могли спокойно оставаться в холле. Выходит, после того как мы с таким дьявольским трудом забрались наверх, нам опять надо спускаться вниз?

– Но теперь по надежной монтажной лестнице, – подчеркнул Митч.

– О кей, – произнес Куртис. – Теперь очередь синдиката номер два. Каким предложением вы нас порадуете?

– У нас миллион идей. – Ричардсон холодно улыбнулся. – Но, пожалуй, самая лучшая из них – выпить пивка, посмотреть по телевизору последние новости и спокойно дождаться понедельника, когда – поправь меня, если я не прав, Элен, – сюда должны прийти Уоррен Эйкман, мистер Ю и его люди. Надеюсь, даже они сумеют сообразить, что здесь что-то неладно.

– Будем спокойненько сидеть в засаде и дожидаться, пока подойдет кавалерия. Так, что ли?

– Почему бы и нет? Здесь вполне достаточно еды и питья.

– И как долго, вы сказали, придется ждать появления здесь этого инспектора? Сорок два, а может, сорок три часа?

– Да. Около того. Единственное могу добавить, что этот Уоррен Эйкман имеет обыкновение довольно рано вставать. И он будет здесь в понедельник уже в восемь утра. Наверняка.

– Выходит, мы проторчали здесь меньше суток?

– Тридцать часов, – вмешалась Элен Хасси. – Точнее, тридцать один час и двадцать четыре минуты, начиная с того момента, когда входная дверь оказалась запертой.

– И за это же время девять человек были убиты, – продолжил Куртис.

– Как бы я хотела, Господи, чтобы здесь оказался и мой бывший супруг, – добавила Элен, криво улыбнувшись.

– Довольно идиотское желание, – пробормотал Ричардсон.

– Возможно, скоро будет и десять, если Эллери в самое ближайшее время не будет оказана медицинская помощь. – Куртис оглянулся на него, лежавшего на полу у стены с закрытыми глазами. – В среднем каждые два часа мы теряем по одному человеку. Если Измаил сохранит такой же темп, то оставшимся вряд ли удастся дотянуть до завтрашнего дня. А вы предлагаете спокойно сидеть и ждать. – Усмехнувшись, он взмахнул рукой. – Итак, друзья, давайте принимать решение.

– Как я уже предложил, надо тихо сидеть и ждать. Не рисковать. И все должны следить друг за другом, о кей?

– Рэй прав, – поддержала мужа Джоан. – Нам просто следует набраться терпения. Думаю, можно застрять в местах и похуже, чем это здание. Первая заповедь при выживании – надо дождаться спасения.

– Похоже, вы поднялись сюда только для того, чтобы нам все это объяснить, – бросил Куртис. – Вы что, проповедуете непротивление злу насилием? Вас заманили в ловушку, уважаемая. И ваша карта была помечена этим долбаным психокомпьютером, которому, видите ли, захотелось поиграть с вами в «смертельное приключение». Неужели вы всерьез думаете, что Измаил оставит нас здесь в покое? Да он сейчас наверняка планирует, как прищучить следующую жертву. Вы предлагаете спокойно сидеть сложа руки. Лучше бы уж сказали – в ожидании смерти. Господи Иисусе, до сих пор я был уверен, что все архитекторы отличаются изобретательностью.

Бич оторвался от компьютерного терминала и обратился ко всем:

– Взгляните на эту страницу. Здесь даже нет такой опции – остаться в здании до понедельника. Похоже, все должно закончиться уже в воскресенье к полудню. На этом игра заканчивается.

– Не желаешь ли объясниться? – спросил Ричардсон после приличной паузы. – Или надеешься, что мы и так все безропотно съедим? Мы, видите ли, не можем здесь оставаться, поскольку так считает наш гениальный Боб Бич. Тот самый, что сделал эту кучу психокомпьютерного дерьма. Я тут обвинял Кенни, хотя в действительности он-то здесь совсем ни при чем, потому что отвечал лишь за крошечную часть этого компьютера. Даже не могу понять, как у меня язык повернулся.

– Однако, помнится, ты его от души материл, – презрительно усмехнулся Бич. – А теперь так же горячо набросился на меня.

– Никто никого не обвиняет, – отрезал Куртис.

– Адской неблагодарностью – вот чем они мне отплачивают, сержант, – воскликнул Ричардсон. – И бесконечными упреками. Чем больше ты для них делаешь, тем больше слышишь обидных слов. Дождитесь, когда все закончится, и вы увидите, как они выстроятся в очередь, чтобы пнуть меня в зад.

– Остается только надеяться, что будет кого пнуть, – ответил Куртис. – А сейчас почему бы нам не выслушать, что он хотел сказать?

Он кивнул Бичу, который с яростным блеском уставился на Ричардсона, и добавил:

– Только не заставляй нас умолять тебя на коленях. Поделись тем, что ты узнал.

– Ладно. Я просматривал некоторые игровые команды, чтобы разобраться в смысле этой игры, – объяснил Бич. – Если это вообще возможно. И мне удалось обнаружить одну вещь, которая резко все меняет. А именно временной фактор, о котором мы до сих пор не подозревали. По логике Измаила, игра должна закончиться в ближайшие двенадцать часов, или... – Тут Бич, несмотря на жару, зябко поежился. – Или нас всех ждет катастрофа.

– Какая еще катастрофа? – спросил Ричардсон.

– Измаил довольно скрытен, но называет ее бомбой замедленного действия. Пока очевидно, это не будет простой взрыв всего здания – разумно предположить, что у него на уме что-то другое. Лучшее, что мне пришло в голову, это подвальные склады оборудования и горючего. Как вам, например, понравится возгорание топлива?

– Пожар в подвале приведет к ужасным последствиям, – подтвердил Митч. – Особенно если Измаил отключит все средства безопасности и даст ему распространиться. Без системы жизнеобеспечения мы все погибнем от дыма задолго до того, как сюда приедут пожарные.

– Выглядит чертовски грандиозно, – медленно произнес Ричардсон с унылой улыбкой на лице. – Слушай, прости меня. Боб.

– Забудем это.

– Значит, времени у нас в обрез?

– Вот именно.

Ричардсон хлопнул Митча по спине.

– Ничего не поделаешь, – сказал он, – видно, Митчу действительно придется стать нашим спасителем.

Наступивший субботний вечер не принес облегчения от жары. Температура была примерно как под капотом автомобиля, попавшего летом в пробку на шоссе. Тела всех запертых в Решетке и еще живых людей обильно истекали потом.

Перед тем как Митч отправился на выполнение своей добровольной миссии, Дженни приводила его по коридору до угла, по дороге взглянув из окна на Пасаденское шоссе. Большинство машин устремились в северном и южном направлениях. Над центром города в тусклых сумерках завис патрульно-транспортный вертолет. Дженни подумала, сколько еще времени осталось до того момента, когда жадные репортеры и операторы из утренней программы новостей «Лос-Анджелес за завтраком» начнут суетливо снимать их мертвые тела, которые будут выносить одно за другим? Точно так же эти акулы набросились на Рока Хадсона, когда тот вернулся в Калифорнию в последней стадии СПИДа... Или во время съемок избитого до полусмерти в ходе негритянских волнений Реджинальда Денни. Неужели у нее тоже впереди эти пятнадцать минут посмертной славы? В надежде что с вертолета ее могут заметить, она отчаянно замахала рукой, но металлическая стрекоза уже направилась на окраину города, в сторону Маленького Сайгона и Корейского квартала, преследуя очередных нарушителей транспортного движения, а быть может, и грабителей. Она посмотрела на Митча.

– Ну и влипли же мы, – произнес он.

– Помни, я всегда с тобой, – сказала она. – Это самое главное. Кроме того, против небольшого приключения я не возражаю. Тем более с человеком, за которого собираюсь выйти замуж.

Митч рассмеялся.

– Я тут подумал, что скажет Алисон, когда я ей расскажу, где провел выходные, – улыбнулся он. – Если, конечно, доживу до этого. Сейчас она скорее всего готовит со своим адвокатом документы на развод. Но мне бы очень хотелось увидеть ее лицо, когда она хоть раз убедится, что я не вру.

– Митч? Обними меня.

Он обнял ее обеими руками за талию и поцеловал в щеку.

– Прошу тебя, будь осторожен.

– Буду.

– И помни, что я люблю тебя.

– Я тебя тоже.

– Ты уверен?

Вместо ответа Митч нежно прильнул к ее губам, словно пробовал самый нежный и экзотический фрукт. Когда Дженни наконец отпрянула от него, у нее был такой мечтательный и туманный взгляд, словно этот поцелуй принес ей легкую отраву.

– Да. – Он еще раз крепко обнял ее. – Я уверен.

– Знаешь, Митч? Было бы прекрасно, если бы мы с тобой... ну, сам понимаешь...

– Что?

Выскользнув из его рук, Дженни полезла под юбку. На какой-то момент Митч было подумал, что ее укусило какое-то насекомое. Но она ловко вытащила сначала одну, потом другую ногу из своих белых трусиков восьмого размера, которые спущенным флагом упали у ее лодыжек. Подхватив их указательным пальцем, она стала вращать, словно сообщая о капитуляции.

– А если кто-нибудь появится? – нервно спросил Митч.

– Ведь это наше общее желание, не так ли? – сказала она и, взяв в рот средний палец руки Митча, принялась его сосать, однозначно намекая, чего она хочет.

– Это что, на тот случай, если я не вернусь?

– Наоборот. – Она взяла его ладонь и прижала к маленькому пушистому островку в самом низу своего живота, а затем направила его влажный палец внутрь, пока он там не скрылся. Извлекая палец жестом иллюзиониста, она прошептала: – Чтобы быть уверенным, что ты вернешься.

Расстегнув молнию у него на брюках, она с помощью ладони добилась быстрой эрекции и, прижавшись к нему, закинула одну ногу ему на пояс.

– А как насчет... ну, понимаешь... противозачаточного?

Радостно рассмеявшись, Дженни прижалась к нему еще теснее:

– Милый, ты хочешь, чтобы я сбегала домой и приняла таблетку?

– Но если ты вдруг...

– Забеременею? – Она снова рассмеялась, тут же издав легкий стон, когда он вошел в нее. – Митч, дорогой? Тебе не кажется, что у нас и без того хватает хлопот?

Митч готовился залезть в шахту. Уложив в сумку Дженни необходимые инструменты и бутылку из-под пива, наполненную минеральной водой, он перекинул ремешок через грудь. Дженни и Куртис проводили его до комнаты с оборудованием, где Митч сорвал пломбу с аварийного пожарного люка.

Первой в открытую шахту заглянула Дженни. Узкая каменная труба имела не больше трех квадратных футов в поперечнике и напоминала длинный гроб. Как только она сунула туда голову, чувствительные датчики сразу включили автономное освещение, осветив несколько пучков кабелей, дымовой детектор, телефон и встроенную металлическую лестницу, не более фута шириной, которая уходила в ледяную темень.

– Мне казалось, здесь должно быть потеплее, особенно при таком количестве электропроводов, – заметила Дженни. – Знаешь, Митч, неплохо бы нам с тобой прогуляться, чтобы немного остыть. Только вот что на это скажет Куртис.

– Ни в коем случае, – ответил тот. – У меня клаустрофобия.

– А холодно здесь, поскольку включен кондиционер для удаления выделяющегося тепла, – объяснил Митч. – Должно быть, Измаил особо заботится о состоянии электропроводки.

Появился Куртис.

– Может, стоит обрезать часть этих электрических макарон? – с ходу предложил он. – Возможно, это слегка укоротит Измаила.

– После того, что случилось с Виллисом Эллери, я бы не стал этого делать, – возразил Митч.

– Вы уверены, что спуск в шахту достаточно безопасен?

– Вся эта система обслуживает средства телевизионной связи, местный телевизионный контроль. Обеспечивает активный доступ в Кольцо Токена, или серверы Изернета. Что-то в этом роде. Не вижу здесь особой опасности. Спуститься до первого этажа я рассчитываю минут за тридцать. Еще минут десять – пятнадцать уйдет на то, чтобы добраться до холла и отыскать переговорное устройство. Итак, всего порядка сорока пяти минут.

– Будь осторожен, Митч, – напутствовала его Дженни.

– Постараюсь, – ответил он, ступив на лестницу. Шахта слегка вибрировала, но было вполне достаточно, чтобы ощутить вибрацию руками и через подошвы ботинок. У Митча сразу засосало под ложечкой. Осторожно переставляя ноги, он вылез из шахты.

– Что случилось?

– Лестница вибрирует, – объяснил Митч, нервно потирая ладони. – Не пойму, в чем дело. Наверное, из-за работы кондиционеров. Но на секунду мне показалось...

– Дай я попробую, – сказала Дженни.

– Спасибо тебе, дорогая, но ты вряд ли сумеешь разобраться в топографическом лазере, – удержал ее Митч.

Он снова поставил ноги на лестницу и крепко обхватил скобу руками. Затем внимательнее прислушался к гудению тока в проводах, напоминавшему назойливое жужжание огромной осы. Бросил долгий прощальный взгляд на Дженни, вспоминая, как еще совсем недавно, простертый между ее ног, он впрыснул семя в это крепкое и нежное тело. Сейчас он определенно чувствовал радость, что они сделали это без всяких контрацептивов. Он подумал о миллионах крошечных сперматозоидов, прокладывающих себе путь к ее яйцеклетке. Даже если ему не доведется больше ее увидеть, по крайней мере что-то от него на Земле останется. При условии, конечно, что она сама останется в живых.

– Если со мной что-нибудь случится, – обратился он к обоим, – вы все равно должны продолжать борьбу. Поняли меня? Главное, не сдаваться.

– Примем к сведению. Но мы надеемся, что у тебя получится, – сказал Куртис. – Я уверен, что получится.

Митч потянулся к Дженни, чтобы поцеловать ее в щеку. Между ними проскочила искра статического электричества, и она вскрикнула от испуга. Оба нервно расхохотались.

Продолжая смеяться, Митч начал спускаться.