Решил, что я твоя?

Глава 2

Габриэль неспешно вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Он был доволен своим решением сразу нанять эту женщину. Обычно он препоручал технические детали HR-отделу, но сейчас решил заняться этим самостоятельно.

Он позвонил по ее предыдущему месту работы и поговорил с руководителем, который полностью подтвердил письменную рекомендацию.

Что ж, кажется, неиссякаемый поток малокомпетентных секретарш все-таки иссяк. Зато все они были красивыми – почему было не считать это критерием отбора? Некоторые даже имели шансы развиться во что-то подходящее, если бы не теряли со временем даже налет профессионализма. Они пожирали его глазами, с намеком предлагали ему задерживаться допоздна, их юбки становились изо дня в день все короче, а блузки – прозрачнее… Под конец это становилось совершенно невыносимо.

Он мельком подумал о разговоре, который препоручил своей новой сотруднице, и улыбнулся, вспомнив выражение строгого неодобрения на ее лице.

Джорджия. Вначале она его распаляла. Она была страстной и изобретательной в постели, но самое главное – казалось, хорошо понимала главное правило: не настраиваться на серьезные отношения. Почему же она в итоге ему наскучила? Ведь она лезла из кожи вон, чтобы ему угодить. А разве не этого ждет каждый мужчина? Он задумался, не в этом ли все дело. Вокруг него достаточно красивых, соблазнительных женщин, готовых исполнить любой его каприз. И раньше ему это льстило, но теперь…

Он пролистал финансовый отчет на экране и обнаружил, что корпорации удалось поглотить очередную компанию. Эта сделка позволит расширить бизнес в Европе. Он мрачновато поздравил себя с очередным достижением: для мальчика, который рос в приемной семье, это вполне неплохо. Другое дело, что для мужчины, которым он теперь стал, подобные достижения были в порядке вещей и уже не приносили особого удовлетворения.

Он начал играть на бирже в шестнадцать и обнаружил в себе уникальную способность анализировать и почти безошибочно предсказывать, что поднимется в цене, а что упадет. И однажды обнаружил, что господа из высшего общества начали принимать его всерьез. Они находили его и предлагали ему работу, а он, как человек, привыкший к борьбе не на жизнь, а на смерть, не стеснялся выжимать из этого максимум выгоды. Так он отшлифовал свой талант и научился грамотно обращаться с информацией и не болтать лишнего. И уверился в том, что деньги – это сила, а сила позволяет ни на кого не оглядываться.

Теперь, в свои тридцать два, он сам раздавал указания и был абсолютно неприкосновенен.

Резкий стук в дверь прервал его размышления. Он откинулся на спинку стула и дал позволение войти.

«Вот поэтому, – размышляла Элис, – мне он никогда и не понравится». В самом деле, набрал номер, дал ей трубку и вышел – а ведь это была его девушка, которой он даже не удосужился сам объявить о разрыве отношений! Такой тип неисправимых плейбоев она презирала.

Однако она все же получила место, и без обычных в таком случае нескольких собеседований. Кроме того, он, судя по всему, принял к сведению ее позицию относительно выходных. Насколько она могла судить, для него это подвиг. Так что подобные мелочи ее не смутят.

Впрочем, когда она уселась в кресло перед ним, на ее лице ясно читалось неодобрение.

– Я полагаю, – сухо сказала она, – вы хотите знать, как прошла моя беседа с вашей… э-э-э… девушкой.

– Бывшей девушкой. В этом как раз и состоял смысл раговора. Чтобы у нее не осталось ни малейших сомнений.

Волны неодобрения, исходившие от нее, можно было практически почувствовать. Лицо ее было столь кислым, будто она проглотила лимон.

– Я говорил с вашим бывшим начальником. Приятный человек. Судя по всему, на прошлой работе вам не приходилось ни проявлять инициативы, ни беседовать с бывшими девушками.

Судя по всему, он ее нарочно провоцирует. Он выжидающе смотрел на нее, а на губах играла легкая тень улыбки. Элис почувствовала, как к щекам приливает кровь, одернула пиджак и села прямее. Он, конечно, красив… чертовски красив, будем честны… однако Элис сразу решила для себя, что при его невыносимом характере внешние данные не должны играть никакой роли. И сейчас она внутренне подсчитывала причины, по которым ей не нравится ее новый босс.

С другой стороны, это может оказаться полезно в плане рабочих отношений. Из разговора с Джорджией Элис вынесла информацию, что проблема нескольких предыдущих секретарей была в том, что они в него влюблялись.

– Поверить не могу: он поручил это секретарше! – надрывалась та на другом конце провода. – Если вы такая же, как и остальные, – выставляете напоказ свою грудь и думаете, что можете так его увлечь, – даже не пытайтесь! Он мне сам говорил, что офис – не место для игр!

Она продержалась два месяца и одиннадцать дней. Похоже, это было его среднее время пользования одной игрушкой.

Элис против воли вспомнила о том, о чем обычно старалась не думать, – о своем отце. О длившихся годами попытках вернуться в семью и сделать вид, что очередной интрижки на стороне не существует. О бесплодных и неискренних стараниях оживить брак, который он с большим удовольствием спихнул бы в канаву, но не мог себе этого позволить.

Элис с усилием вернулась к реальности.

– Том очень счастлив в семейной жизни, – она сделала акцент на слове «счастлив», – поэтому нет, никаких подобных звонков. «Особенно таких, какие стоило бы делать самому!» – добавила она мысленно.

– Судя по вашему выражению лица, я не приобрел популярности в ваших глазах.

Ему, конечно, все равно. Однако, если они и впрямь будут вместе работать, бессмысленно притворяться святым. Ей время от времени придется сталкиваться с подобными ситуациями – например, отваживать назойливых поклонниц или еще что-нибудь такое. Так что пусть готовится сейчас.

– Она была очень расстроена, – сообщила Элис, изо всех сил стараясь не звучать осуждающе. В конце концов, его отношения – его личное дело, даже если он выбирает оповещать о них весь окружающий мир.

Кроме того, несмотря на это, ей почему-то казалось, что есть в его жизни такие стороны, о которых не знает никто. Что-то в нем производило такое впечатление. Не то чтобы она была Шерлоком Холмсом, просто несложно было предположить, что человек, который добился таких вершин в карьере, не может быть полностью открытым со всеми. Наверняка он рассказывает окружающим только то, что хочет, и только с какими-то определенными целями.

– Понятия не имею почему, – сухо ответствовал Габриэль. – Я уже сообщал ей о своем решении. Просто ей оказалось сложнее, чем она ожидала, его принять.

– Вы всегда перепоручаете непростые переговоры сотрудникам?

Осуждение в ее голосе должно было бы раздражать его, но почему-то не раздражало. В кои-то веки он находился в обществе женщины, которая точно не будет заниматься попытками соблазнить его вместо работы. Кроме того, она все равно не в его вкусе. Ему обычно нравились невысокие и фигуристые барышни, обладавшие обаянием и животной привлекательностью. А требовательных «колючек» он исключал из своего рациона, поскольку они требовали слишком многих усилий.

– В последние пару месяцев для этого не возникало повода, – лениво протянул Габриэль.

Да его бы и сейчас не возникло, осознала Элис, если бы его величеству не захотелось устроить ей проверку. Возможно, он считал, что она откажется, потому что сочтет это неправильным?

Ему не было необходимости что-то говорить – она и так прекрасно знала, что он о ней думает. Да, она относится к жизни серьезно. Было бы странно поступать иначе, учитывая, что большую часть своей юности она провела наблюдая, как мучается мать от постоянных измен отца, и поддерживая ее. Поэтому и во взрослой жизни у нее не было ни времени, ни желания развлекаться.

У Памелы Морган недоставало внутренней силы бороться с домашней агрессией и изменами мужа, поэтому за моральной поддержкой она обращалась к дочери. К тому времени, как Рекс Морган погиб в автокатастрофе, его жена превратилась в бледную тень той юной девушки, которая когда-то выходила за него замуж, мечтая о семейном счастье.

Мечты же самой Элис оказались таким образом оставлены без внимания. Оглядываясь назад, она часто думала, что именно эти события заложили основу ее будущего характера – замкнутости, осторожности, нелюбви к беззаботным развлечениям… Всего этого могло бы и не быть, вырасти она в других обстоятельствах.

А ее единственная попытка наладить отношения с противоположным полом только привела ее к убеждению, что ожидание «семейного счастья» вообще безосновательно.

– Еще что-нибудь на сегодня? И во сколько вы будете завтра? Я незнакома с вашим расписанием.

– Я веду записи в телефоне, я вам их пришлю. Завтра я буду… как обычно. А потом уеду на три дня. Вы, я надеюсь, сможете справиться самостоятельно?

– Как я уже говорила, мистер Кабрера, я могу справиться с чем угодно.

Через три недели, лавируя в потоке пассажиров метро, Элис подумала, что вполне справляется со своей работой. Более того – получает от нее большое удовольствие. По утрам она с улыбкой встречала начало нового рабочего дня, предвкушая, как со временем получит еще больше обязанностей и ответственности.

При этом у нее не было минуты свободной. Она лично отвечала за три крупных отчета и записалась на те бухгалтерские курсы. А ее зарплата составляла, по ее личным меркам, небольшое состояние.

Ее отношение к работе было неожиданным, учитывая, что она по-прежнему не одобряла поведение Габриэля. Ее раздражало его неприкрытое сладострастие, то, как он находил и бросал любовниц. Он не скрывал, что в личной жизни он так же жесток и безжалостен, как и в бизнесе. Ее раздражала его непоколебимая уверенность, что он может получить все, что захочет. Раздражало, как стелются перед ним все сотрудницы, если он снизойдет до обращения к ним. Раздражал его эгоизм.

Ей ежедневно приходилось отвечать на звонки от женщин, которые хотели с ним поговорить, и, насколько она могла судить по томности голоса, этим их желания не ограничивались.

Все это ее раздражало.

Габриэлю явно не приходилось прилагать ни малейших усилий, чтобы привлечь женское внимание. Похоже было, что его постоянно осаждают со всех сторон, и поэтому, когда он бывал в настроении, он просто давал свое милостивое согласие одной из претенденток. И возникало нечто, что Элис, положа руку на сердце, даже не могла назвать отношениями.

«Но он ведь такой красивый», – прошептал тихий голос в ее голове. Элис на мгновение остановилась в потоке людей. Это было сложно отрицать. Точеные линии его мужественного лица возникли перед ее внутренним взором, как наяву. Она думала о нем чаще, чем ей бы хотелось, но успокаивала себя тем, что он действительно экстраординарный человек и ее интерес к нему носит чисто рабочий характер.

Только и исключительно поэтому она знала, какой длины у него ресницы и как он умеет скрывать ими выражение глаз. И поэтому же она знала, что, войдя в кабинет утром, расплескивая неукротимую энергию и жизненную силу, он сразу же закатает рукава рубашки и потребует свой кофе. Элис иногда сомневалась, замечает ли он ее вообще. Она ловила все на лету и редко нуждалась в пояснениях, поэтому, бывало, он даже не смотрел в ее сторону по нескольку часов.

Элис разозлилась на себя, что думает о постороннем, и ускорилась. Он не обращает на нее внимания, потому что она не в его вкусе. Ему нравятся…

Нет, она не собиралась даже задумываться об этом. Это совершенно не ее дело.

Элис вошла в огромный холл и, ни на кого не глядя, направилась к лифту. Еще не было восьми, а значит, три верхних этажа, занятые их компанией, будут практически пусты. Теперь ее уже не удивляли толпы сотрудников различных компаний и туристов, постоянно кишевшие в здании.

Она вышла из лифта, погруженная в мысли о сегодняшних делах, даже не заметив вспышки радости оттого, что впереди новый день. И не сразу поняла, что в кабинете Габриэля оживленно спорят два человека. Cквозь стеклянную стену было видно, что лицо Габриэля черно от гнева. Он что-то говорил низким угрожающим голосом. Очевидно, какая-то из его женщин пересекла незримую границу и заявилась к нему на работу. А он обычно очень строго сохранял это разделение, хотя все остальное его мало волновало.

«Надо вмешаться!» – подумала Элис. Ведь это было примерно то же самое, чем она обычно занималась по телефону.

С другой стороны, разве это не послужит ему уроком? Он сам виноват в возникновении этой ситуации, вот пусть сам с ней и разбирается. Как секретарь она обязана принимать звонки, но вмешиваться в разговор двух, по сути, посторонних людей было бы попросту невежливо.

Элис вошла в свой собственный кабинет, сняла легкое пальто и повесила в шкаф. А затем сделала себе кофе и включила компьютер. Но сосредоточиться было невозможно. Она постоянно косилась на немую сцену, происходившую за стеклом. Внезапно дверь кабинета Габриэля распахнулась и оттуда вылетела девушка с темными волосами до пояса, в обтягивающем красном платье и на десятисантиметровых каблуках. В руках она держала легкий розовый плащ. И еще она была в ярости.

– Он свинья! – вскричала она, бросив взгляд через плечо на распахнутую дверь, где стоял Габриэль, глядя на них обеих тяжелым взглядом. – Но, по крайней мере, вы не одна из этих накрашенных кукол, которые обычно здесь сидят!

– Джорджия… – Угроза в его голосе заставила ее умолкнуть, хотя, дай ей волю, она бы разливалась еще четверть часа. Элис даже ощутила жалость к ней, поскольку в голосе ее начальника звучала неприкрытая агрессия. – Если ты немедленно не покинешь мой офис, я вызову охрану. – Он перевел взгляд на Элис. – Будьте так добры, сопроводите эту даму к выходу.

По дороге Джорджия говорила не переставая. Она была зла, оскорблена и чувствовала себя страшно униженной, поскольку до этого ее никогда не бросали и она не могла привыкнуть к новой для себя ситуации. Элис подумала, что та просто откусила слишком большой кусок, который не смогла прожевать.

– Ну вы-то уж точно в безопасности, – заявила брюнетка под конец. – На таких, как вы, он даже и не смотрит. И можете ему передать, чтоб горел в аду!

Пока Элис шла обратно, успешно выставив Джорджию за пределы офиса, прилив храбрости, который побудил ее не вмешиваться, слегка повыветрился. Но она надеялась, что Габриэль предпочтет просто забыть обо всей этой ситуации.

– И что это было, по-вашему? – такими словами он ее встретил.

– Я прошу прощения?

Элис вздрогнула, когда он резким движением обогнул стол и присел на угол. Его лицо было мрачнее тучи.

– И не надо делать этот невинный вид! Как будто я не видел, как вы прокрались в кабинет и спрятались за компьютером!

– Я никуда не прокрадывалась… Габриэль.

Было довольно странно звать его по имени, но после трех дней именования «сэр», «мистер Кабрера» и «мистер Кабрера, сэр» он настоял на том, чтобы она звала его просто Габриэль. Хотя с точки зрения Элис это намекало на какую-то ненужную близость. Поэтому она пока еще запиналась.

– И уж тем более не пряталась за компьютером, – твердо закончила Элис.

– А по-моему, вы именно это и сделали. Вы прекрасно видели, что я там зажат в угол, и вместо того, чтобы предложить помощь, спрятали голову в песок! Эта женщина…

– Эта женщина?.. – холодно переспросила Элис. – Вы хотели сказать, Джорджия?

– Я не в настроении слушать ваши нравоучения, – прорычал он, запустив пальцы в волосы.

– Я вовсе и не собиралась вас поучать.

– Вы можете не сообщать, что вы обо мне думаете, мне и так понятно.

Элис промолчала, занятая попытками обрести утерянный контроль над своими эмоциями. Его близость оказывала на нее странное действие. Ее нервировал его пристальный взгляд, но стоило перевести глаза чуть ниже, как там оказывалось его бедро и обтянутые тканью мускулистые ноги, и это нервировало ее еще больше. Она чувствовала, как колотится ее сердце и стучит в ушах. Обычно он не вторгался так грубо в ее пространство, и она не знала, что с этим делать.

– Объясните ваше замечание, – произнес Габриэль.

Элис незаметно вжалась в спинку кресла. Ей хотелось сменить тему, потому что в происходящем было что-то неправильное, слишком личное, а этого она старалась избегать. Да и он, судя по всему, тоже – обычно он даже не спрашивал ее, как она провела выходные.

– Какое именно? – настороженно спросила она. Его пристальный вгзляд, казалось, давал понять, что уйти от разговора не удастся.

– Знаете, вам бы лучше так не делать, – обманчиво мягко проворковал он.

Это ощущение было похоже на то, как будто ее кожу пощекотали перышком. И это нервировало еще сильнее, чем просто его настойчивое присутствие.

– Вы разве не собираетесь спросить меня, что я имел в виду? – продолжил он тем же вкрадчивым тоном, и по телу Элис побежали мурашки. – Вижу, не собираетесь – ну так я вам сам расскажу. Никогда не пытайтесь уйти от ответа на прямой вопрос. Это заставляет меня лишь приложить еще больше усилий, чтобы все-таки добиться от вас ответа. Ничто не распаляет больше, чем брошенная перчатка, – а ваше молчание считается перчаткой.

Вообще-то обычно мнение женщин о себе было ему не особенно интересно. Но почему-то мнение этой его интересовало…

Элис, собравшись с духом, взглянула ему прямо в лицо:

– Я думаю, что с вашей стороны не слишком-то вежливо вышвыривать свою бывшую партнершу вон из здания только потому, что она недовольна вашим поведением.

Это было далеко не все, что Элис могла бы сказать по этому поводу, но она решила не распространяться.

– С ее стороны тоже было не очень-то вежливо сваливаться мне на голову в моем же офисе, чтобы устроить истерику!

Он вскочил и прошелся по кабинету, который Элис как-то незаметно уже успела сделать своим собственным. На шкафу с документами стояли два цветочных горшка, еще один – на компьютерном столе. А у телефона возвышалась небольшая статуэтка Будды.

Потом он вернулся к столу и остановился, возвышаясь над ней, засунув руки в карманы.

– Не думаю, что она собиралась делать именно это, – спокойно сказала Элис. – Я полагаю, что она пришла по какой-то другой причине. В конце концов, накричать на вас она могла бы и по телефону, для этого совсем не нужно личное присутствие.

– Но если бы она попробовала сделать это по телефону, она наткнулась бы на непроницаемую защиту в виде моего верного и профессионального секретаря, не так ли?

Элис вспыхнула. Сами по себе слова были вполне положительными, но фраза целиком звучала как-то неприятно.

– Возможно, ее привело сюда непреодолимое желание? Вам так не кажется? – задумчиво протянул Габриэль, оперевшись ладонями на ее стол.

Элис вздрогнула, и на несколько секунд их взгляды встретились. Во рту у нее пересохло, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжать вдыхать и выдыхать воздух.

– А вы когда-нибудь испытывали такое, Элис?

– Что вы имеете в виду? – спросила Элис полушепотом, и он тихо рассмеялся.

– Прилив страсти, который заставляет вас поступать необдуманно…

– Я предпочитаю руководствоваться разумом и логикой, – выдавила она.

– Следовательно, ваш ответ «нет»?

– Если вы забыли, – Элис сдерживалась изо всех сил, глядя на его самодовольную ухмылку, – при приеме на работу я сообщила вам, что предпочитаю не обсуждать свою частную жизнь.

– А мы разве обсуждаем вашу частную жизнь?

Он встал и принялся разминать мышцы, размышляя о том, стоит ли продолжать разговор. И решил, что стоит. Появление Джорджии сбило его рабочий настрой, и теперь ему хотелось отыграться на своей секретарше. Обычно он так не поступал – да для этого и поводов не возникало. Он был вынужден заключить, что присутствие Элис каким-то образом его провоцирует.

Ну так зачем сдерживаться? Она дразнила его любопытство. Она была такая закрытая и скрытная, несмотря на кажущуюся прямоту. Не позволяла себе ни малейшей откровенности, даже не рассказывала, чем же таким суперважным она занимается по выходным.

Он был готов поставить все свое состояние на то, что ничем особенным. Было ли это так любопытно лишь потому, что она никогда об этом не упоминала? Какую цену он был готов заплатить за доступ к мыслям и чувствам человека, который ему в этом доступе отказывал?

– Вы, конечно, можете обходиться со всеми, как считаете нужным. Однако у каждого своя история, и вы понятия не имеете, какие болевые точки могли затронуть!

Элис осеклась и в следующую секунду страшно разозлилась на своего босса за то, что он намеренно довел ее до эмоционального взрыва.

– Болевые точки?.. – задумчиво протянул Габриэль.

– Я приношу извинения. Мне не стоило этого говорить.

– Мы же работаем вместе, – промурлыкал он. – Вы должны всегда прямо выражать свое мнение.

– О да. Вам ведь так нравятся женщины, прямо выражающие свое мнение.

– На лопатки! – Габриэль рассмеялся, и у Элис перехватило дыхание. – Это прозвучит странно, но обычно я не поддерживаю женщин, с которыми встречаюсь, в стремлении озвучивать свои соображения по какому то ни было поводу.

«Но почему?» – чуть было не спросила она. Она опасалась на него смотреть, потому что у нее возникло иррациональное чувство, что он читает ее мысли.

Кроме того, она и сама знала ответ. Зачем прилагать усилия, если все, что ты хочешь, приходит к тебе само? Людей формируют обстоятельства, и, какие бы обстоятельства ни сформировали Габриэля Кабреру, они оставили его в точке, где ему было абсолютно все равно.

– А в каких стремлениях вы их поддерживаете? – задала она вопрос, не сдержав внезапного жгучего любопытства.