Ресторан "У конца вселенной"

Глава 29

На маленькой уединенной планете, затерявшейся нигде-то в глубинах пространства — нигде-то, потому что она была защищена мощным невероятностным полем, ключ к которому был только у шестерых во всей этой галактике — шел дождь.

Уже несколько часов лило, как из ведра. Дождь взбивал в пену морскую гладь, молотил по листьям деревьев, и уже превратил полоску некогда сухой земли на берегу в грязевую ванну.

Дождь плясал и барабанил по рифленой жестяной крыши маленькой хижины, что стояла в середине полоски некогда сухой земли. Он размыл утоптанную тропинку от хижины к морю, и разбросал морские раковины, которые были сложены в аккуратные кучки вдоль этой тропинки.

Благодаря жестяной крыше, шум дождя внутри хижины превращался в оглушительный грохот, но ее обитатель не обращал на это почти никакого внимания, поскольку все его внимание было обращено на нечто другое.

Он был высок, неуклюж, сутул, и его светлые волосы были мокры, потому что крыша протекала. Одежда его изрядно поизносилась, а глаза, хотя и были открыты, казались закрытыми.

Вся обстановка хижины состояла из старого кресла с продавленным сиденьем, старого стола с исцарапанной крышкой, старого матраса, нескольких подушек, и маленькой, но теплой печурки.

Еще там был старый и словно бы потрепанный кот, и именно к нему было приковано внимание обитателя хижины. Он склонился над котом.

— Киса, киса… — сказал он, — кис-кис-кис… киса хочет рыбки? Вкусный кусочек рыбки… киса хочет кусочек?

Кот, казалось, колебался. Он снизошел до того, чтобы тронуть кусок рыбы, который протягивал ему хозяин, лапой, но сразу же заинтересовался комочком пыли на полу.

— Если киса не будет есть рыбку, киса похудеет и кисы больше не будет. Я думаю, — добавил хозяин с сомнением в голосе.

— Я думаю, что так оно и будет, — сказал он, — но можно ли быть в этом уверенным?

Он снова протянул рыбу.

— Подумай, киса, — сказал он, — будешь ты есть рыбу или нет. Я думаю, лучше мне не вмешиваться.

Он вздохнул.

— Я думаю, что рыба вкусная, но ведь я также думаю, что дождь мокрый, так что кто я такой, чтобы судить об этом?

Он оставил рыбу на полу около кота, и уселся в кресло.

— А, я, кажется, вижу, что ты ешь ее, — сказал он через некоторое время, когда кот исчерпал развлекательные возможности комочка пыли, и повернулся к рыбе.

— Мне нравится, что я вижу, что ты ешь рыбку, — сказал хозяин, — потому что мне кажется, что если ты не будешь ее есть, тебя больше не будет.

Он взял со стола листок бумаги и огрызок карандаша. Он взял листок в одну руку, а карандаш в другую, и попытался привести их во взаимодействие разными способами. Сначала он попробовал подержать карандаш под бумагой, потом над бумагой, потом рядом с бумагой. Он попровал завернуть карандаш в бумагу, потом потер о бумагу тупой конец карандаша, а потом потер о бумагу острый конец карандаша. На бумаге появилась линия, и он обрадовался этому открытию, как радовался ему каждый день. Он взял со стола другой листок бумаги. На нем был кроссворд. Он недолго смотрел на него, и вписал несколько ответов. Потом он потерял к кроссворду интерес.

Он попробовал посидеть на своей руке, и его заинтересовал тот факт, что в его ногах есть кости.

— Рыбу привозят издалека, — сказал он, — по крайней мере, так мне говорят. Или я только думаю, что так мне говорят. Когда они прилетают, или я думаю, что они прилетают в шести черных блестящих кораблях, ты тоже думаешь, что ты их видишь? Что ты тогда видишь, киса?

Он посмотрел на кота, который был гораздо более занят срочным поглощением рыбы, чем этими рассуждениями.

— А когда я слышу их вопросы, ты слышишь их вопросы? Что для тебя значат их голоса? Может быть, ты думаешь, что они просто поют тебе песенки.

Он поразмыслил над этим, и увидел в своих рассуждениях слабое место.

— Может быть, они поют тебе песенки, а мне просто кажется, что они задают мне вопросы, — сказал он.

Он помолчал. Иногда молчал несколько дней, просто чтобы выяснить, на что это похоже.

— Как ты думаешь, они приходили сегодня? — спросил он. — Я думаю, да. На полу грязь, на столе сигареты и виски, на тарелке рыба для тебя, а в моей памяти — воспоминания о том, что они приходили. Конечно, я знаю, что это едва ли можно считать убедительным доказательством, но, в конце концов, других доказательств, кроме косвенных не бывает. Посмотри, что еще они мне оставили.

Он дотянулся до стола, и взял с него несколько предметов.

— Кроссворды, словари, и калькулятор.

Около часа он игрался с калькулятором. Кот тем временем заснул, а дождь снаружи не прекращался. Наконец, он отложил калькулятор.

— Я думаю, что, по всей вероятности, прав, думая, что они задают мне вопросы, — сказал он. — Приезжать издалека, и оставлять все это только ради того, чтобы спеть тебе песенку — довольно странное времяпрепровождение. Или мне так кажется. Кто знает, кто знает…

Он взял со стола сигарету и зажег ее от уголька из печки. Он глубоко затянулся и снова сел.

— Мне кажется, что я видел сегодня в небе другой корабль, — сказал он после долгого молчания. — Большой белый корабль. Я еще никогда не видел большого белого корабля, только шесть черных. И шесть зеленых. Большого белого не было. Может быть, иногда шесть маленьких черных кораблей могут выглядеть как один большой белый. Может быть, мне хочется виски. Да, это кажется более вероятным.

Он встал и нашел стакан, который валялся на полу рядом с матрасом. Он налил в него виски и снова сел.

— Может быть, кто-то еще ко мне прилетел, — сказал он.

В ста метрах от хижины, омываемый потоками дождя, лежал звездный корабль Золотое Сердце.

Открылся люк, и из корабля вышли трое, прижавшись друг к другу, чтобы хоть чуть-чуть укрыться от дождя.

— Туда? — Триллиан пришлось кричать, чтобы дождь не заглушил ее голос.

— Да, — сказал Зарнивуп.

— В эту развалюху?

— Да.

— Жуть, — сказал Зафод.

— Но этого места просто не может быть, — сказала Триллиан, — мы попали совсем не туда. Нельзя управлять Вселенной из хижины с жестяной крышей.

Они побежали под дождем, и прибежали к хижине насквозь промокшие. Они постучали. Их била дрожь.

Дверь открылась.

— Здравствуйте, — сказал хозяин.

— Э-э… извините, — сказал Зарнивуп. — У меня есть основания полагать…

— Это вы правите Вселенной? — выпалил Зафод.

Хозяин улыбнулся.

— Стараюсь этого не делать, — сказал он. — Вы промокли?

Зафод был сражен.

— Промокли? — завопил он. — Разве не видно, что мы промокли?

— Это видно мне, — ответил хозяин, — а что чувствуете при этом вы совсем другое дело. Если вы полагаете, что в тепле вы обсохнете, вам лучше войти.

Они вошли.

Они оглядели крошечную хижину, Зарнивуп с легкой неприязнью, Триллиан с интересом, Зафод с восторгом.

— Э-э… — сказал Зафод, — как вас зовут?

Хозяин с сомнением поглядел на него.

— Не знаю. А почему вам кажется, что у меня должно быть имя? Мне кажется очень странным, что у облачка смутных ощущений должно быть имя.

Он предложил Триллиан сесть в кресло. Сам он сел на подлокотник, Зарнивуп, прямой, как палка, прислонился к столу, а Зафод улегся на матрас.

— Во! — сказал Зафод. — Средоточие власти!

И он почесал кота за ухом.

— Послушайте, — сказал Зарнивуп. — Я должен задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, — мягко сказал хозяин, — можете спеть песенку моему коту, если хотите.

— Ему это понравится? — спросил Зафод.

— Лучше спросить у него, — ответил хозяин.

— Он умеет говорить? — удивился Зафод.

— Я не помню, чтобы он когда-либо говорил, — ответил хозяин, — но на меня полагаться не стоит.

Зарнивуп вытащил из кармана несколько листков.

— Итак, — начал он. — Вы правите Вселенной, верно?

— Откуда я могу знать? — сказал хозяин.

Зарнивуп что-то черкнул на одном из своих листков.

— Сколько вы этим занимаетесь?

— Это вопрос о прошлом, так ведь? — сказал хозяин.

Зарнивуп озадаченно посмотрел на него. Он не ожидал ничего подобного.

— Да, — сказал он.

— Откуда я могу знать, — сказал хозяин, — что прошлое — это не выдумка, чтобы оправдать разрыв между моими непосредственными физическими ощущениями, и моими мыслями?

Зарнивуп уставился на хозяина. От его промокшей одежды пошел пар.

— Вы так отвечаете на все вопросы?

Хозяин моментально ответил.

— Я говорю то, что мне приходит в голову, когда я думаю, что слышу, что кто-то что-то говорит. Большего я не могу сказать.

Зафод рассмеялся счастливым смехом.

— Я за это выпью, — сказал он, вытащил из кармана бутылку дженкс-спирта, приложился к ней, и передал бутылку правителю Вселенной, который с благодарностью принял ее.

— Молодец, властелин, — сказал Зафод. — Расскажи, на что это похоже.

— Нет, послушайте, — не отставал Зарнивуп, — к вам же прилетают? На кораблях…

— Думаю, да, — ответил хозяин. Он передал бутылку Триллиан.

— И они просят вас принять за них решения? О человеческих жизнях, о разных мирах, об экономике, о военной политике, обо всем, что просходит там, во Вселенной!

— Там? — удивился хозяин. — Где?

— Там! — вскричал Зарнивуп, указывая на дверь.

— Как вы можете утверждать, что там что-то есть? — вежливо спросил хозяин. — Дверь закрыта.

Дождь продолжал барабанить по крыше. В хижине было тепло.

— Но вы же знаете, что там целая Вселенная! — кричал Зарнивуп. — Вы не можете манкировать своими обязанностями, заявляя, что ее нет!

Правитель Вселенной погрузился в долгое обдумывание слов Зарнивупа, а сам Зарнивуп тем временем дрожал от ярости.

— Вы очень уверены в своих сведениях, — наконец сказал он. — Я бы не доверял мышлению человека, который принимает Вселенную — если она есть за данность.

Зарнивуп не перестал дрожать, но молчал.

— Я принимаю решения только о своей Вселенной, — спокойно продолжал правитель. — Моя Вселенная — это мои глаза и уши. Все остальное — просто слухи.

— Но неужели вы ничему не верите?

Правитель пожал плечами, и взял на руки своего кота.

— Я вас не понимаю, — сказал он.

— Вы не понимаете, что то, что вы решаете в своей развалюхе, определяет жизни и судьбы миллионов людей? Это же чудовищно!

— Не знаю. Никогда не видел тех, о ком вы говорите. У меня есть подозрение, что вы их тоже не встречали. Они существуют только в тех словах, которые мы произносим. Глупо говорить, что вы знаете, что происходит с другими. Это могут знать только они, если они существуют. У них свои Вселенные — их глаза и уши.

Триллиан сказала:

— Я, пожалуй, выйду прогуляюсь.

Она вышла из хижины под дождь.

— Вы верите, что существут другие люди? — настаивал Зарнивуп.

— У меня нет мнения по этому поводу. Как я могу это сказать?

— Я пойду поищу Триллиан, — сказал Зафод, и выбрался наружу.

Снаружи он сказал ей:

— Мне кажется, Вселенная в очень хороших руках, а?

— В очень хороших, — сказала Триллиан. И они двинулись к кораблю.

Беседа внутри хижины продолжалась.

— Но неужели вы не понимаете, что люди живут и умирают по одному вашему слову?

Правитель Вселенной долго молчал. Когда он услышал, что вдали заработали двигатели корабля, он заговорил, чтобы заглушить их.

— Что мне до них? — сказал он. — Я их не знаю. Но Он знает, что я не жестокий человек.

— А! — рявкнул Зарнивуп. — Значит, «Он»! Значит, вы все-таки во что-то верите?

— Мой кот, — объяснил повелитель, улыбаясь во весь рот. — Я добр с ним.

— Ну ладно, — Зарнивуп решил так просто не сдаваться. — Откуда вы знаете, что он существует? Откуда вы знаете, что он знает, что вы хорошо к нему относитесь, или что ему нравится то, о чем он думает как о вашей доброте?

— Я не знаю, — улыбнулся повелитель. — Не имею представления. Просто мне доставляет удовольствие вести себя таким образом по отношению к тому, что мне кажется котом. Разве вы ведете себя по другому? Извините меня, но я чувствую, что я устал.

Зарнивуп наигранно разочарованно вздохнул, и огляделся.

— А где эти двое? — спросил он.

— Какие эти двое? — спросил правитель Вселенной, снова наполнив стакан и усевшись в кресло.

— Библброкс и девчонка! Которые здесь были!

— Никого не помню. Прошлое — это выдумка, чтобы…

— Да пошел ты… — пробормотал Зарнивуп, и выбежал из хижины. Корабля не было. Дождь лил как из ведра, и даже следа не осталось на том месте, где стоял корабль. Зарнивуп завопил, и ринулся обратно к хижине. Дверь была заперта.

Правитель Вселенной дремал в своем кресле. Потом он снова взял бумагу и карандаш, и очень обрадовался, научившись оставлять на бумаге черточки. Снаружи слышались какие-то звуки, но он не знал, существуют они на самом деле или нет. Потом он неделю разговаривал со своим столом, чтобы посмотреть, что он на это скажет.