Революция

Глава 5

В тишине они добрались до вертолётной площадки, и Дориан, как джентльмен пропустил Юлю вперед, а сам сел на заднее сидение небольшого прогулочного вертолёта, похожего на стеклянный шар с винтом и хвостом.

Места было так мало что Юлины коленки упирались в панель управления, и пилот на них всё время пялился. Сам Дориан в сопровождении двух громил сидел позади, в затемнённой части вертолёта.

- Может и я пойду с вами? – Предложил Варга. – Для надёжности.

- Думаю Юля справится, - ответил Яков. В отличии от охранника он доверял своим ощущениям.

- А если это ловушка? - Продолжал Варга.

- Значит так тому и быть, - ответил босс. – Нам остаётся надеяться на лучшее.

Вертолёт приземлился на одной из ярко подсвеченных площадок посреди пустыни. Отсюда шла выложенная жёлтой тротуарной плиткой тропинка в сторону Сиридара. Сам город гудел, в небе над ним рвались фейерверки, оттуда доносились отдельные звуки музыки.

- Мы будем ждать вас здесь, - сказал Варга Дориану, глядя на пилота вертолёта и своего товарища. – Если что звоните.

- Не стоит за меня беспокоиться, в твоём возрасте я возглавлял банду. Мы грабили банкоматы… эх, хорошие были деньки, - мечтательно произнёс Яков.

Юля удивилась.

«Надо же, как необычно, никогда бы не подумала, что у этого милого пенсионера такая бурная молодость».

- Пошли, - Яков взял её под ручку, словно свою даму. Хотя больше они напоминали дедушку и внучку, которые приехали на праздник.

Уже на подходах везде валялся мусор, то тут то там ходили разные ребята, которые кричали что-то вроде:

- Господь, спаси меня! Я чувствую спасение!

- Будь милосерден!

Это были крики и стоны, слёзы радости и веселья. Какие-то песни и пляски. А девушки плели венки и надевали их на шею каждому встречному мужчине. Один из таких венков мигом оказался на старческой шее Дориана.

- Надо же как приятно, - улыбнулся пенсионер сорокалетней женщине, решившейся повесить ему на шею венок, несмотря на то что он шёл под ручку с юной красоткой.

- Она вам что, подмигнула? – Заметила Юля.

- А ты ревнуешь?

- Это смотря кого к кому, вас к ней, или её к вам, - ответила девушка. – Может мне она понравилась?

- Можешь подойти познакомиться, у тебя же это так легко получается, - ответил Дориан. – Старый добрый Раш Хашанад. Несмотря на предубеждения, его всё ещё празднуют на Альсаре. А знаешь почему?

- И почему же? – Поинтересовалась Юля.

- Это языческий праздник. Да, да, именно так, он раньше был ксивианским днём урожая. И так глубоко въелся в традиции что Святая Церковь не нашла ничего лучше, чем присвоить его себе.

- Не они первые, не они последние, - сама себе сказал Юля.

- А ты, Юлечка? Во что веришь ты.

- В создателя, во всевышнего Бога.

- То есть в святую веру?! - Вскинул он брови. - А в святую церковь ты ходишь?

- Давно там не была.

- Почему?

- Зависала вместе с профессором в одном местечке, - загадочно улыбнулась Юля. – Мелкой я тысячи часов провела в молитве.

- Серьёзно. Ты из верующей семьи?

- Моя мама верила, и я вместе с ней. День и ночь молилась Боженьке… - Юля замолчала, не желая выдавать сакральные истины.

- И он тебя услышал? – По-отечески улыбнулся Дориан.

- Судя по всему да, - кивнула Юля. Они как раз вышли на центральную аллею, где было не протолкнуться. Кто-то пел, кто-то безумно дёргался, называя это священным танцем, а кто-то молился. Молиться можно было стоя на коленях и глядя в небо, а можно было лёжа. Можно было петь и бегать. Хоть это и выглядело со стороны по меньшей мере странно. Но это если ты не в теме. Стоило открыть своё сердце, выпись священного чаю, обкуриться благовониями и можно было легко впасть в экстаз.

Всё её юное тело просило сейчас отдаться этой стихии. Юле так хотелось поговорить с Богом, но она не могла, она же была на работе. Ей нужно было быть рядом с Яковом на случай, если ему кто-то будет угрожать. Но никаких угроз девушка не чувствовала. Скорее наоборот, она всем телом, своей кожей ощущала всепоглощающую любовь.

Внезапно кто-то рядом как заорёт:

- Аллилуйя, сёстры! – У Юли аж сердце сжалось.

- Аллилуйя, сестра, - тихо ответила она, но встретив глазами говорившую, услышала в ответ.

- Помолись со мной, - нельзя было отказывать. Это строжайше запрещалось в святой вере. Юля посмотрела на Якова, будто спрашивая его разрешения. А он словно подталкивал её.

«Вперёд», одними губами сказал он. И Юля растворилась в улыбке:

- Славься Великий Боже, ты создавший всё…

- Ты создавший всё… - повторяла за ней случайная собеседница. – И верующий в небеса да спасётся, и спасётся имя его и сердце его да возлюбит, душа вознесется.

- Душа вознесётся… - продолжала Юля. – И всем тем, что даровал нам Господь великий пастор наш мы отплатим ему единому, принадлежим ему до последней капельки, существуем в нём как звёзды на небосводе, и молимся единым именем.

- И молимся единым именем, - повторяла за ней женщина, улыбаясь на все зубы, глядя Юле прямо в глаза, держа её за руки.

- Аллилуйя сестра, аминь.

- Аминь, аминь, аминь, - они поцеловались.

У Юля даже слёзы выступили на глазах, а Яков на всё это смотрел и прозревал.

- Ого, да ты в теме, - одобрительно кивал он.

- Я с самого рождения в теме, - проговорила Юля пытаясь обуздать своё сердце, которое сейчас колотилось как у маленькой птички. – Я обожаю Господа.

- Аминь, - проговорил Яков.

- Аминь, аминь, - повторила Юля. – Аллилуйя.

- Аллилуйя сестра! - Прокричала женщина, с которой они только что молились под радостные вопли толпы.

- Ты даже заплакала, - говорил Яков как будто добавляя «Браво».

«Для вас это всё игра в притворство, - мысленно ответила ему Юля. - А для меня это моя жизнь. Вера в единого Бога».

В это время под бурные крики толпы и возгласы: «Аллилуйя» на склёпанную из фанеры сцену поднялся барон Джерри Пирм. Он выглядел намного тяжелее чем был. Высокий, грузный, с огромными складками жира на подбородке. С трудом передвигая своё обрюзгшее тело. Каждый его шаг отдавал отдышкой. А каждое движение стоило громадных усилий, но он поднялся:

- Аллилуйя Господи, братья и сестры, - закричал в микрофон инквизитор Пирм. Его голос был настолько мощным, что никакие усилители ему были просто не нужны.

- Вот и настал тот день, священный Раш Хашанад, сегодня мир войдёт в святилище нового века, и мы первые окунёмся в святость его. Возмолимся же братья и сестры. Возмолимся навеки аллилуйя! – Его выкрики будто принуждали тебя молиться.

«Тут и неверующий бы взмолился», подумала Юля, ощущая, как в глубине души просыпается истинная она, которую заставили задремать все эти научные эксперименты Ксива и Матра.

«Всё это наносное. Всё лишь пыль. Лишь Господь вечен».

- Аллилуйя! – Уже кричала она вместе с инквизитором.

- Мы, странствующие между миров, видавшие начало и конец, миллион раз перерождённые. Мы живём, нет мы существуем в этих умирающих телах, аки черви в гниющих кусках мяса, мы рождены уже мёртвыми, чтобы просто отмерить час, когда сольёмся в едином порыве с вечной искрой святости единого Бога. Вся наша жизнь тлен. Лишь смерть приближает к спасению. Но весь земной путь – это испытание перед встречей с Богом. Это путь, на котором нельзя оступаться, чтобы быть достойным вхождения во врата его Рая, Аллилуйя! – Он кричал и кричал, срывая аплодисменты и экзальтированные возгласы толпы.

Юля мечтала в них раствориться, чтобы стать частью чего-то большего. И до утра с ними песни петь, вместе молиться глядя на звёзды, вместе встречать рассвет. Но в присутствии Якова она пыталась вести себя как можно более сдержано. Начальство всё-таки.

С другой стороны, и Яков смотрел на неё с нескрываемым любопытством. Видимо ему как здравомыслящему человеку было неведомо как можно верить во весь этот вздор. В перерождение искры, в таинство творения. Во всевышнего Бога. Как? Глядя на Юлю, он задавал себе этот вопрос, но всё равно ничего не понимал.

- Простите, - наконец извинилась девушка. - Я так давно не была в церкви.

- Ты очень хороша, когда молишься.

- Правда? - Растаяла в улыбке Юля, сверкнув своим глазками.

- От тебя словно свет струится.

- Я никогда ещё не молилась при таком скоплении народа, - сияла она от счастья. – Всегда мечтала об этом.

- У тебя будет такая возможность, - кивнул Дориан. – Пошли.

Он потянул её за собой, а меж тем инквизитор продолжал.

-Сейчас прошу подойти к воротам, мы пропустим всего сотню тех, кто будет молиться вместе со мной. Больше наша скромная обитель не вместит. Извините. Остальные смогут разделить с нами молитву стоя на улице. Аллилуйя! Славься Господь. Аллилуйя! О-о-о, великий Господи!

У Юли от его слов всё сильнее стучало сердце, а по щекам сами собой катились слёзы.

Толпа двинула в сторону церкви.

Когда инквизитор спустился, его окружили сотни людей, каждый пытался дотянутся, чтобы дотронуться до его жирного тела. А он в ответ их хлопал по головам, приговаривая:

- Да прибудет с вами Господь. Аллилуйя. Возрадуйтесь, с нами Великий Бог. Господь пастор наш. Господь тебя любит!

Дориан Яков и его спутница тоже проходили мимо, и их, как обычных прихожан, пропустили стражи инквизиции в алых комбинезонах. Следом вошли все парочка человек, а после и сам Джерри Пирм. Он поднял свои пухлые, унизанные перстнями, ладони и прокричал своим гортанным голосом:

- Всё! К сожалению, больше принять мы не можем. Но вы можете разделить с нами молитву сидя на улице! Аллилуйя! – Он говорил, а все вокруг садились на корточки в позу лотоса, глядя на небо и гигантскую голограмму над крышей храма.

- Мы с мамочкой каждый год так молились на Раш Хашанад, - улыбнулась Юля, глядя на всех этих людей.

«Как же я скучаю по тебе, мамочка… только бы ты знала», подумала она и ещё одна слезинка скатилась из её карих глаз.

- Сейчас ты впервые будешь молится как апостолы за столом священного храма, - проговорил Дориан. - Я же говорю, Господь тебя любит Юлечка. Он услышал твои молитвы.

- Аминь, - тихо ответила она.

В храме уже стояли накрытые столы, и все прихожане рассаживались на места в порядке очереди. Юле и Дориану достались два места едва не у самой двери. Перед ними стояли какие-то блюда, накрытые металлическими колпаками. Но пахло так, что даже у не очень любящей пожевать девушки потекли слюнки.

Медленно ковыляя и посапывая, на трибуну поднялся жиртрест-инквизитор Джерри Пирм. Его отдышка эхом раскатывалась по храму и воспринималась собравшимися, как тяжкая ноша, которую на него возложил Господь.

«Наверно он за целый год столько не передвигался пешком, как сегодня», подумал Юля.

- Помолимся, - с трудом поборов отдышку сказал инквизитор, и в храме заиграла музыка небесных колокольчиков.

«Прямо как в храме Ксивы», подумала она.

В этот самый момент двое стражей в алых комбинезонах подошли к ним с Яковом и аккуратно, не привлекая к себе внимания, заменили блюда, стоящие перед ними, поставив на их место точно такие же, накрытые колпаками.

- Я хочу сказать в этот день, – начал Джерри Пирр. – Как и тысячу лет под солнцем Альдрованды мы почитаем Святого Бога. Мы молимся ему каждый день о хлебе насущном. Чтобы он забрал у нас прегрешения и повёл за собой в дом своей правды, в дом истинного хлеба. Чтобы оставил за порогом всех нечестивцев. Всю грязь и мерзость этого мира, всё то, что наш Великий Бог стёр своим катаклизмом. Аллилуйя. Аллилуйя. - Продолжал он молитву.

Юля посмотрела на Дориана, ей хотелось сказать ему спасибо, за то, что он подарил ей возможность встретить Раш Хашанад в центральном храме Сиридара. Как же давно она об этом мечтала.

Юля сложила перед собой руки и глядя в ночное небо через просвет в крыше храма стала молилась. Благодарить Господа за всё то, что он для неё сделал. Ей было за что каяться, но покаяться она ещё успеет.

- Так вот, вкусим же хлеб его и выпьем кровь его, – проговорил Джерри Пирм и снял колпак со своего блюда, стоящего перед ним на трибуне. Перед остальными были точно такие же колпаки, и Юля сняла свой, увидев перед собой несколько ломтиков нежнейшей говядины на свежайшем листе салата, взбрызнутого бальзамическим соусом. Рядом лежали вилка и нож.

- Вкуси плоть мою да испей крови моей, аллилуйя, - продолжал Джерри Пирм. И Юля не смогла удержаться, она отрезала сочнейший кусочек говядины и положила его себе на язык.«М-м-м-м, и правда тает во рту. Ничего нежнее я в жизни не ела». Кайфовала она, закрыв от наслаждения глазки.

- Аллилуйя Господь, мы поедаем их плоть, ибо не люди они, а звери дикие, как ты завещал. Аминь.

И все приступили к трапезе. Это была обязательная часть ритуала. Все до единого его соблюдали, все кроме Якова. Похоже на этом празднике плодородия он один ни во что не верил.

«Любопытно», подумала Юля и положила в рот ещё один тоненький кусочек мяса с прожилками.

А пока все жадно поглощали закуски – барон Пирм проповедовал.

- Вы, да вы, я к вам обращаюсь, нечестивцы! Услышьте да убоитесь, не вы унаследуете царство Божие, ведь вы не люди. Нет в вас святой искры Господней, вы не рождены от небес, а созданы из глины как грязные животные. Вы смерти достойны, стать кормом подножным для истинных людей. Братья и сёстры! Не позволим клонированной нечисти проникнуть в это храм. Мерзость не должна совокупиться с живой человеческой плотью и породить химеру. Все эти биотехнологии суть преступление против природы, против самой жизни и против Бога.

Такие разговоры не могли понравиться Юле, она всем сердцем любила Господа, но только ту его часть, которая не провозглашала её мерзостью, которую надо выжечь. Поэтому девушка сторонилась всех этих разговоров.

«Я и забыла, почему перестала в эту церковь ходить. Спасибо, напомнил». Подумала она.

Юля посмотрела на Якова, он даже не прикоснулся к угощениям. Ему были явно безразличны все эти песнопения и завывания религиозного владыки. И как ни странно, именно он сейчас был ей гораздо ближе, чем вся эта человеческая стихия.

Яков наклонился к неё и прошептал на самое ушко:

- Ты знаешь, что в тарелке? – Кивнул он на блюдо, стоящее перед ней.

- Нет, - девушка покачала головой, отрезая себе ещё кусочек. Но прежде, чем она положила его в свой ротик, Дориан одними губами произнёс.

- Человечина, - вслух он сказал только букву «Ч», и Юлю едва не вырвало. Она ведь съела уже целых два кусочка. От самого вида содержимого тарелки ей захотелось блевать. Так что она едва могла сдерживаться.

- Ч-ч-ч-ч-ч-ч-ч, - успокоил ей Дориан. – Мясо клонов, а не людей.

«Час от часу не легче», подумала она и с ужасом посмотрела на Якова.

- Можно выйти? – Как школьница отпрашивалась Юля. Рвотные толчки повторялись, становясь каждую секунду всё сильнее. Её натурально могло стошнить сейчас прямо на стол и это вызвало бы лишние подозрения его святейшества инквизитора.

- Не переживай, - нежно коснулся её спины Дориан Яков. – Нам с тобой заменили тарелки. Здесь говядина, а у других… - он замолчал он она и так всё поняла.

Юля смотрела на присутствующих, с какой радостью они поглощали куски человечины и ей стало дурно. Больше она не то, что есть, смотреть не могла на это. Девушке приходилось всё время бороться со рвотой.

- А сейчас, я прошу вас вознести молитвы в честь Великого Бога. – Продолжал своё торжественное выступление Джерри Пирм. – И уединиться в кельях для молитвы. Прошу Вас! Прошу!

Он говорил и говорил, а гости вставали из-за столов и направлялись в сторону часовни, где за закрытыми дверям скрывалось таинство. Тарелки их были чисты. А один из прихожан так вошёл во вкус, что даже вылизал тарелку. Юлю и так мутило, но она с огромным трудом сдерживалась.

Перед часовней полагалось снять обувь. И девушка радостно избавилась от жарких кроссовок. Яков же снял свои замшевые штиблеты с медной застёжкой.

Они вошли в келью, где под открытым небом остались одни. Вокруг стояли молчаливые статуи из кости вуратора и витражи, изображающие святых. На Юльку вновь нахлынуло какое-то дико щемящее чувство сопричастности.

- Можешь молиться, доченька, мы же ради этого пришли, - улыбнулся Яков, доброй улыбкой старика, - прости, что я тебя «доченькой» назвал.

- Не страшно, - ответила она. – А вы когда-нибудь молитесь?

- Я материалист, верю толь в то, что можно пощупать. В новый миропорядок верю и в справедливость верю. Но никак не в мистические силы.

- А что если я расскажу вам, что они существуют. Силы, владеющие этим миром. Они нечто несоизмеримо большее чем наш реальный мир.

- Что же это?

- Астрал.

- Да, да, мы говорили с профессором, он как раз занимается его исследованием. Но я пока сам не увижу, увы не поверю.

- Он реален, реальнее самой реальности. Иногда я думаю, что наш мир всего лишь тень этого самого астрала.

- И что, в астрале есть этот ваш Бог.

- Не знаю, - покачала она головой. – Я его там не видела. Но всё возможно.

- Вот видишь, это всё равно вера. И сколько бы ты не узнавала, есть вещи, в которые приходится просто верить, не видя никаких доказательств. А я так не могу, - ответил Яков. – Можешь помолится, если считаешь, что это помогает.

- Спасибо, за понимание, - своими босыми ногами Юля подошла к одной из статуи и опустилась на коленки, она подняла повыше голову и сложила перед собой руки.

- Святый Господи. Прости мне грехи мои и освяти своей всевышней любовью. Люблю тебя, обожаю тебя Господи. Лишь для тебя моё юное сердце навеки открыто. Лишь ты один в нём вечно сияешь. Я постараюсь больше ни в кого не влюбляться, никого не пускать туда, где должен быть только ты. Хоть я совсем ещё юна и слаба, податлива на происки моего несовершенно тела. Спасибо, что подарил мне эту жизнь. Этот день и этот свет в моей душе. Спасибо Тебе Господь. Аллилуйя!

- Какая интересная молитва, - прокомментировал Яков.

- Это так окрыляет. Попробуйте впустить Его в своё сердце. Доверьтесь Ему. Не думайте головой, а чувствуйте. Покоритесь Всевышнему и наслаждайтесь своей покорностью. Господи, как же мене хорошо сейчас в доме твоём, Господи. – Юля вновь сложила перед собой руки и посмотрела на небо. Ей казалось, что душа сейчас воссоединяется со Всевышним и не было ничего для неё ценнее этого момента. Как будто целый мир принадлежал одному Ему. А она лишь крошечная песчинка в его пустыне, мечтающая лишь об одном, дабы его сапог хоть раз коснулся её за целую вечность.

«Господь меня безумно любит. И я безумно люблю Его в ответ».

- Тебя это вдохновляет? – Спросил Дориан.

- Я не могу объяснить, это часть меня. Его любовь в моём сердце навсегда.

- И все в вашей организации религиозные фанаты?

- Фанаты? Не-е-е-ет, - сверкнула она улыбкой, почувствовав Божью благодать. – Там всё материалисты, как Вы. И только у меня особая связь с Господом. Может ещё у кого-то, я не знаю, мы там никогда не молились.

- А чем вы там занимались?

В этот момент громко отворилась дверь и в келью босиком вошла грузная фигура Джерри Пирма. Тот еле ходил своих двоих и мучился от отдышки, но всё же проговорил:

- Рад тебя видеть, дорогой. Прости, друг, что заставил тебя ждать, - улыбался Пирм, демонстрируя свои огромные жёлтые зубы.

- Приветствую Джерри, смотрю у тебя дела идут хорошо, паства множится.

- С Господней помощью, - вздохнул Джерри Пирм, по-прежнему страдая от отдышки. – Смотрю ты не один пришёл, а с юной особой. Твоя внучка?

- Нет, хотя она одного с ней возраста, - покачал головой Дориан. – Я бы сказал она моя коллега.

- Коллега?! - Не переставал удивляться Джерри Пирм.

- Да, Юля – мой телохранитель.

- Очень приятно, - кивнул инквизитор, своеобразно взяв её за руку.

- Взаимно, - ответила девушка, склонив перед инквизитором голову.

- Телохранитель, хах? – Смеялся Джерри Пирм смеряя её взглядом залитых жиром глаз. – И кого же она может охранять? Хах-хах.

- Много кого, ты не суди по обложке. Она из Ксива и Матра. Лучшая воспитанница профессора.

- Что? Ты притащил сюда ведьму из Ксива и Матра! – Взорвался праведным гневом Пирм.

- Какая же она ведьма?! - Пытался его успокоить Дориан.

- Они там молятся не пойми кому!? Мёртвых богов возрождают!?

- Мы там ничего не возрождаем, - попыталась оправдываться Юля, нот Пирму это не понравилось.

- А зачем тогда вы арендуете их дьявольские храмы, какие опыты вы проводите в своих подземельях. Была бы моя воля – сравнял бы эти храмы с землёй. И посыпал бы солью, чтобы там ещё тысячу лет трава не росла.

- Эти храмы – культурное наследие, - попытался успокоить друга Яков.

- Храм Ксивы, Храм Матры, Храм Хаоса. Возрождают древнее зло, спящих демонов, исторгнутых из нашего мира святою кровью и верою в Вечного Бога. А твой профессор и твоя Ксива и Матра хотите вы того или нет, тянете этих демонов обратно в наш мир. Посвящаете в свои грязные ритуалы людей, развращаете молодежь.

- Кто бы говорил! – Внезапно вспылила Юля. - На вашем приёме человеческое мясо подают.

- Мясо клонов, не есть мясо живых людей. Клоны – это грязные животные, биомасса. Если для вас они люди – то завтра вы и сами станете клонами. Ваши дети станут полукровками, проклятыми до седьмого колена. Предвестниками апокалипсиса, апостолами генетического разложения. Господь уже раз проклял нас. Сначала была вода, потом огонь, третье он поразил нас силой пустоты Великого катаклизма. И только избавившись от мерзости, исторгнув из себя нечисть, мы сможем очиститься и воссиять. Чтобы вновь править галактикой. Чистое человечество, без клонированной мерзости! – Он просто-таки захлёбывался слюной, размазывая её по лицу своим жирными ручонками.

- Вот! - Орал Пирм. - Смотри кого ты привёл! Смотри кого вы вырастил своей веротерпимостью. Сейчас они прославляют древних дьяволов, а завтра они все как один станут клонированной мерзостью, напичканной электронной и генетической гадостью. А дальше смерть. Смерть человечеств и пустота. Неужели катаклизм нас ничему не научил!? Неужели!?

Выслушивая его тираду, Юля стояла вся от смущения красная, не решаясь подать даже голос.

- Вон, из этого храма чистоты! Иди и кайся, и без покаяния не возвращайся! Во-о-о-он! – Орал на неё Джерри Пирм.

Дориан Яков посмотрел на растерянную девушку и просто развёл руками:

- Прости, не обижайся, дочка, - сказал он. – Ты можешь подождать меня за дверью?

- Хорошо, - нехотя согласилась Юля и смущённо покинула келью. А Джерри Пирм всё орал ей вслед.

- И без покаяния не возвращайся! Отринь древних дьяволов, Ксиву и Матру. Очисть свой разум и прими в своё сердце единого Бога. Покайся, ведьма!

- Я не ведьма, - шёпотом проговорила она, закрывая за собою дверцу. У девушки на глазах выступили на глазах.

Они проговорили около часа. Но Юля не заскучала. Она не успела ещё заждаться Дориана, когда он вышел.

- Идём, - сказал ей босс. – Ты на него не обижайся. Джерри человек специфический. Ему может что-то не понравиться и тогда его не переубедишь. Я триста лет его знаю. И он всегда таким был.

- Я не обиделась, мне не привыкать, - вяло улыбнулась она.

- Ещё раз прости за то, что он довёл тебя до слёз.

- Нет. Я не плакала. Просто соринка в глаз попала, - неуклюже оправдывалась Юля.

Яков внимательно на неё посмотрел, отметив покраснение глаз, и решил не спорить.

- Ага, конечно, - кивнул он. – И всё же не обижайся на Джерри.

- Я и не обиделась. Я умею прощать. Господь завещал прощение.

Яков ещё раз кинул взгляд на Юлю и покачал головой:

- Какие же вы с ним разные. Хоть у вас много общего, - улыбнулся старик.

- Общего? Что же у нас с ним может быть общее? – Реально не понимала она.

- Религиозный угар, фанатизм, - ответил Яков.

До вертолётной площадки они шли в абсолютной тишине.