Революция консерваторов. Война миров

Блеск и нищета либеральной модели

Итак, демократия! Все или почти все говорят о демократии как о высшей ценности. Противники и сомневающиеся моментально записываются в ретрограды и враги всего человечества. Но как только ты пытаешься понять, что такое современная демократия, – сталкиваешься с казусами. Очевидно, что отцы – основатели термина, древние греки, пришли бы в ужас от того, как мы воплотили в жизнь их идеи.

Более того, сами греки были настроены к демократии крайне скептически, о чем свидетельствуют и их труды, и даже статья в Википедии:

«Платон в восьмой книге «Государства» утверждает, что избыточная демократия неминуемо влечет за собой тиранию. По Платону, демократия – это власть завистливых бедняков. Аристотель рассматривал демократию как правление большинства неимущих граждан в интересах исключительно данного большинства. Он считал демократию одним из трех искаженных политических режимов. Подобно тому, как тирания является искажением монархии, олигархия – искажением аристократии, так и демократия является искажением политии (республики, согласно переводу Цицерона)»[1].

Не будем также забывать, что демократия демократии рознь. Попытайся мы сейчас построить афинскую модель, где голосуют только мужчины и процветает рабовладение, на нас ополчился бы весь мир.

Так что же такое современная демократия? Власть народа? Да, но это определение довольно условно. В большинстве стран народ может непосредственно изъявить свою волю лишь путем голосования на выборах, которые не очень часты. Народ избирает власть – а уже дальше власть сама решает, что для народа благо, и поправить своих избранников избиратель сможет лишь через несколько лет ожидания.

Заметим, что голосование сегодня стало возможным и в странах, которые можно назвать демократическими лишь с большой долей условности. Поэтому в той части демократического процесса, которая касается власти и кандидатов во власть, появляются дополнительные вводные: сменяемость, прозрачность, конкурентность, равный доступ к СМИ.

В современных условиях практически ни в одной стране эти условия не выполняются. Так, цена участия в выборах президента США настолько высока, что этот де-факто имущественный ценз существенно ограничивает круг кандидатов, а скандалы выборной баталии Трамп-Клинтон помогли избавиться от иллюзии о равном доступе к СМИ, а заодно и об объективности изданий. Не случайно в одной из своих речей Дональд Трамп впрямую обвинил крупнейшие медиакорпорации в том, что они были членами избирательного штаба Клинтон. Несменяемость Ли Куан Ю не заставила никого усомниться в демократичности Сингапура, срок за сроком избирается на свой пост Ангела Меркель – список можно продолжать от страны к стране, от континента к континенту. Дикая фантазия современных политологов умудряется причислить к демократическим странам и Индию, и Египет, и Турцию.

Ну хорошо, скажет читатель. Возможности голосовать по каждому вопросу, конечно, нет, но если дела пойдут совсем уж не так, народ может выйти на улицы и снести власть. Это будет демократично. Так?

Не уверен.

Борьба за определение круга лиц, имеющих право голосовать, шла веками. Свободный гражданин? Мужчина? Способный пройти имущественный ценз? На сегодняшний день сложилось следующее общее понимание: гражданин конкретного государства (с определенными ограничениями по дееспособности, разнящимися от страны к стране) не моложе определенного возраста. Один из основных принципов современной демократии, практически ее святое правило, к которому с пиететом относятся во всех странах, называющих себя демократическими, звучит как «один человек – один голос».

Насколько в реальности свято это правило? Да, собственно, ни на сколько! Очевидно, что люди, выходящие на площадь, тут же его нарушают. Их ведь не волнует подсчет голосов. И вопрос сводится уже не к тому, сколько за кого проголосовало и как быть уверенным, что голос каждого учтен, а к тому, у кого больше активистов на улице.

Решение о том, что конкретно происходит на улицах – демократическая революция или попытка насильственного захвата власти, – находится в сфере внешнеполитических интересов «больших стран», которые и решают, кого и как величать, при полном отсутствии объективных критериев. Работает лишь один, главный, критерий, абсолютно субъективный: если флагман современной демократии признает бунт демократическим, то все страны-союзники выстраиваются в ряд и поют осанну новой демократии. Осуждают власть за применение силы против повстанцев и снимают вирусную рекламу. И не важно для страны-эталона – приходят после этого к власти «Братья-мусульмане», которые видели демократию в гробу в белых тапочках, как в Египте, или олигархи-бандеровцы, запрещающие компартию и СМИ и создающие списки врагов в лучших традициях своих гитлеровских предшественников, как на Украине.

Совсем иная картина, если недовольные выходят на улицах США или дружественных стран. Без малейших сомнений власть готова применить силу, и, конечно, никому и в голову не придет ее за это осудить, так как протестующие нарушили закон. И не надо пытаться проводить параллели и взывать к формальной логике. Бессмысленно.

Да и в самом-то деле – не надо все мешать в одну кучу! Есть страны демократические, к ним применяются одни стандарты. И есть многообразие иных, которых постоянно наставляют на путь истинный в духе телевизионных проповедников-миссионеров, используя для этого все возможные площадки и трибуны – от Госдепа до ООН. И подходить к ним с той же меркой, что и к настоящим, патентованным западным демократиям, просто глупо. Ну а как иначе?

Мир в американском представлении свелся к простейшей схеме. Есть великий учитель – Соединенные Штаты Америки, владеющий истиной в конечной инстанции, и есть все остальные, нуждающиеся в защите, наставлении или наказании за нежелание следовать указаниям учителя. Вся внешняя доктрина США свелась к постулату «что хорошо для США – хорошо для мира». Ни о каком равном диалоге речь не идет, любая попытка оспорить этот основополагающий постулат воспринимается как прямая угроза и вызов силам добра.

Вы спросите: «При чем здесь демократия?» И будете правы. Отчасти. Просто внешний фактор играет де-факто одну из главных ролей при переходе от демократии к следующей форме правления, а вот к какой «следующей» – вопрос совсем не праздный.

В современном мире концепция суверенного государства претерпела существенные изменения. Абсолютным суверенитетом обладают очень немногие страны. Само существование страны-ментора уже заставляет рассматривать наличие других суверенных стран как вызов современной концепции. В результате появляются такие трогательные пассажи, как, например, в этой статье Википедии:

«Международные организации (такие, как ООН, ОБСЕ, ЕС и др.) предполагают частичное ограничение суверенитета стран-участников, чтобы международное сообщество могло оказывать влияние на проводимую отдельными государствами политику, главным образом в сфере защиты прав человека»[2].

Бывший вице-президент США Джо Байден был гораздо честнее. 25 июня 2014 года он заявил, что защита прав сексуальных меньшинств является отличительной чертой цивилизованных стран и должна стоять выше национальных культур и социальных традиций.

Выступая перед группой поборников прав сексуальных меньшинств из США и других стран мира, Байден отметил, что президент Барак Обама поручил дипломатической службе США способствовать защите прав геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров во всем мире.

«Меня не интересует, какая у вас культура, – сказал Байден примерно ста гостям, собравшимся в его резиденции в Военно-морской обсерватории. – Бесчеловечность остается бесчеловечностью, а предрассудки – предрассудками».

В условиях, когда законы против геев приняты почти в 80 странах, Байден и другие высокопоставленные представители Белого дома провели ряд встреч с религиозными деятелями, правозащитниками и специалистами по работе с ВИЧ-инфицированными, которые собрались на форум, посвященный защите прав сексуальных меньшинств во всем мире.

Вице-президент заверил их, что сторонники прав геев и лесбиянок находятся в русле основного течения общественной жизни, а их противники являются маргиналами.

«Вы представляете большинство, а те, другие, – это троглодиты», – сказал Байден.

Вице-президент США сообщил, что все правительственные ведомства США получили указание уделять приоритетное внимание продвижению прав геев и лесбиянок за рубежом.

Страны, которые не укрепляют права представителей ЛГБТ-сообщества, должны «заплатить цену за бесчеловечность», предупредил Байден.

Защита прав сексуальных меньшинств является «сегодняшним этапом борьбы за гражданские права», сказал он[3].

Очевидно, что Святой престол с интересом узнал, что Ватикан и все его обитатели, включая папу римского, являются «троглодитами». Так же и саудиты страшно удивились. И вопрос здесь не в правах сексуальных меньшинств. Важен сам подход. Вице-президент США оказывается высшим мерилом культуры, человечности и прогресса. До такого додумывались лишь секретари по идеологии ЦК КПСС, но они ограничивались пределами СССР. Байден пошел дальше.

Соединенные Штаты считают себя вправе заниматься социальным инжинирингом по всему миру, относясь с презрением не только к границам, но и к индивидуальным особенностям. Как это часто бывает, бумеранг неожиданно прилетает назад. То, что происходит в последнее время в мировой политике, вне зависимости от результатов выборов в отдельных странах, показывает несколько очень важных закономерностей.

Во-первых, наивно считать, что качели летят только в одну сторону. Они всегда возвращаются. Сколько бы ни говорили о том, что есть некая идеальная форма правления, которая навсегда закреплена, – увы и ах. Формы общественного устройства живут по тем же законам, что и все существующее в этом мире. Поэтому проходят и период расцвета, и в конечном итоге доживают до периода заката и упадка.

Во-вторых, мы с вами живем в удивительное время. Время, когда скрытое становится явным. Время, когда люди устают от громко звучащих определений и пытаются понять – а что же в действительности они означают? Что происходит на самом деле? Ведь в России, в Европе и в Америке одни и те же термины будут обозначать совершенно разные понятия – как мы уже успели увидеть на примере термина «демократия». Слова – это всего лишь надстройка, пустой набор звуков. Важно именно то, какие реальные смыслы они отражают.

По большому счету можно все свести к двум понятиям – либерализм и консерватизм. И сказать, что либеральная глобалистская идея, восторжествовавшая в мире в последние десятилетия, внезапно начала работать в обратную сторону и произошел откат. И этот откат – консервативен. Но это опять-таки просто слова, не раскрывающие сущностных отличий. Что такое либеральный? Что такое консервативный? Почему происходят эти откаты?

Израильский автор и ученый Юваль Харари в своей книге «Сапиенс. Краткая история человечества» подчеркнул (и развивал эту мысль в своих последующих работах), что перед человечеством всегда стояло три основных страха: страх эпидемий, страх голода и страх войн. И по идее любая социальная модель, которая создается людьми, особенно та, которая претендует на универсальность и вселенское применение, должна решать эти три основных вопроса.

Действительно, если сравнить начало XXI века со всем периодом существования человечества до этого, то можно увидеть, что глобальные эпидемии, такие страшные, какими они были, например, во времена Средневековья или хотя бы во время Первой мировой войны (печально знаменитая «испанка»), вроде бы канули в прошлое. Действительно, сейчас в войнах и терактах ежегодно гибнет меньше людей, чем на дорогах от автомобильных аварий, а в некоторые годы количество всех смертей от насильственных случаев (не считая автоаварий) меньше, чем количество самоубийств.

Казалось бы, войны должны были совсем отойти в прошлое благодаря сдерживающему эффекту ядерного оружия. Но попробуйте рассказать об этом жителям Ближнего Востока, того же Йемена или Сирии, для которых война и гибель на войне – грубая и зримая реальность. Аргумент, что это зато всего лишь локальные конфликты, а не глобальные войны, звучит слабовато и уж точно мало помогает тем, кто каждый день в этих локальных конфликтах гибнет.

Да, конечно, в абсолютном выражении погибать от войн люди стали гораздо меньше, если сравнивать с потерями во Второй мировой войне. Да и голод сейчас – только политическое явление. Ясно, что технологические возможности позволяют сегодня вырастить и произвести сколько угодно еды – достаточно, чтобы решить проблему голода радикально. Но именно политики, исходя из своих омерзительных интересов, не допускают реальной помощи развитых стран беднейшим государствам, например Африки и Азии, из-за чего там и возникают жуткие гуманитарные катастрофы, и фактически устраивают голод в воюющих регионах.

Казалось бы, глобальная либеральная модель должна была окончательно решить все эти «проклятые вопросы», сделав совершенно счастливыми если не всех людей на Земле, то по крайней мере большинство из них. «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!..» Но оказалось, что все это лишь пустые ожидания. Главным образом потому, что счастье довольно сложно измерить. Если мы хотим, чтобы все люди были счастливы, наверное, было бы гораздо проще бесплатно раздавать им наркотические вещества. Тем более что этот опыт один раз уже проводился в истории капитализма – и привел к гибели 10 % населения Китая.

Так какие же реальные проблемы решает глобализм? Как известно, путеводной звездой, или, точнее, флагманом глобалистского движения является Америка. Можно предполагать, что по крайней мере воплощение глобалистской либеральной модели приведет не только к росту влияния Соединенных Штатов – потому что светоч свободы освещает своими идеями в том числе самые глухие, неразвитые и недемократичные уголки земного шара, – но и к тому, что американцы будут жить очень хорошо, ведь глобализм дает возможность Америке использовать экономические блага всего мира. Тем более что формально так и должно быть, – как нетрудно заметить, транснациональные корпорации чувствуют себя все лучше.

Но цифры, прозвучавшие на форуме в Давосе в 2017 году, выглядят совершенно ужасающе. Выяснилось, что уровень жизни средних американцев заметно снизился. Вот что говорят статистические данные: за последние несколько десятилетий численность населения со средними доходами оказалась ниже половины от общего количества жителей страны и составила 49,7 %, тогда как в 1971 году средний класс составлял 61 % населения. И это в Соединенных Штатах Америки, где, казалось бы, все отлично и вообще никакой проблемы нет. Оказывается, ничего подобного.

Вот уже два года как в США средний класс перестал быть доминирующей группой населения. Впервые с 2015 года он составил меньше половины. Поэтому, когда нам кокетливо говорят, что за последние 25 лет средние американцы стали жить лучше, это вранье. Они стали жить хуже.

Мы привыкли возмущаться тем, какие гигантские зарплаты получают у нас руководители компаний. А ведь в Америке та же самая история. Средняя зарплата американских топ-менеджеров превышает уровень зарплаты рядовых сотрудников в 130 раз. Расслоение между бедными и богатыми только нарастает – как в самой Америке, так и во всем мире. Глава компании, акции которой входят в индекс FTSE 100, зарабатывает столько же, сколько 10 тысяч рабочих в Бангладеш.

Вот вам реальная цена всех рассказов о том, что глобализация – это круто и замечательно, это свобода, демократия и открытые границы. Приведу еще одну цитату: «По всему миру люди остаются позади. Их зарплаты падают, а их боссы уносят домой миллионы долларов в качестве бонусов. У них ограничен доступ к медицине и образованию, а корпорации и самые богатые люди уклоняются от уплаты налогов. Их голоса игнорируют, а правительства подстраиваются под нужды бизнеса и богатой элиты». Вы думаете, это сказал Геннадий Андреевич Зюганов или Сергей Михайлович Миронов? Нет. Это слова Винни Бянима, исполнительного директора компании Oxfam со штаб-квартирой в Лондоне.

Доклад Бянима был процитирован в очень хорошей статье, которую по материалам исследования Всемирной продовольственной программы ООН написал журналист Петр Орехин, она опубликована на сайте Газета. ru[4]. Оказывается, если оценивать еду по самому справедливому критерию – количеству рабочих часов, которые необходимо потратить, чтобы заработать на простейшую похлебку и кусок хлеба, – то выясняется, что она стала безумно дорогой. Особенно в регионах, охваченных войной.

Статья меня, честно говоря, реально удивила. Цитирую: «По данным Всемирной продовольственной программы ООН, самая простая еда обходится жителям бедных стран значительно дороже, чем гражданам богатых государств». Понимаю, что вы сейчас возмутитесь и скажете: да ну, чушь полная! И будете абсолютно правы, если речь идет об абсолютных значениях. А если пересчитать на процент к доходу? Тогда выясняется, что разница может достигать 100 и более раз.

«Неравенство признано в настоящее время одним из самых главных тормозов экономического развития. При этом средний класс даже в развитых странах живет все хуже». Для иллюстрации предлагается провести некоторые подсчеты по такой необычной методе. Скажем, принято считать, что Швейцария – очень дорогая страна. А теперь давайте сравним. Обычная миска еды в африканском государстве Малави стоит гораздо больше, чем в Давосе, если измерять стоимость еды в процентах от среднего ежедневного дохода человека. Так посчитала Всемирная продовольственная программа ООН: «В исследованиях «Данные по горячему питанию» отмечается, что жители в развивающихся странах могут платить в 100 раз больше, чем жители богатых стран, за тарелку простой пищи».

Возьмем для примера миску тушеной фасоли – питательное блюдо, популярное в разных регионах и культурах. В Швейцарии она будет стоить 0,88 швейцарского франка – менее доллара. Отлично! Это составляет 0,41 процента от ежедневного дохода среднего швейцарца. Но в Малави за эту миску фасоли надо будет заплатить уже 41 процент ежедневного дохода. В пересчете на заработок среднего швейцарца элементарная миска фасоли обойдется почти в 87 швейцарских франков – порядка 78 долларов. То есть, как и говорилось, в 100 раз больше, чем фактическая стоимость этой еды в Швейцарии. А например, в Дейр-эз-Зоре, где уже долгое время идут бои, стоимость миски тушеной фасоли будет превышать весь дневной доход жителя и составит приблизительно эквивалент 250 долларов.

Однако ситуация вовсе не так плоха, как может показаться на первый взгляд. Да, численность среднего класса падает, но самые бедные стали жить чуть лучше. По данным Всемирного банка, число людей, живущих в крайней бедности, в 2013 году составляло 767 миллионов человек, то есть почти 11 процентов мирового населения, тогда как в 1990 году за чертой бедности жили 35 процентов населения земного шара – 1,85 миллиарда человек. Что такое крайняя бедность? Это менее чем два доллара в день, если быть точным – доллар и 90 центов. В пересчете на российскую валюту получается меньше 120 рублей в день, если считать по условному курсу 60 рублей за доллар.

Напротив, численность среднего класса, по подсчетам директора-распорядителя Международного валютного фонда Кристин Лагард, выросла с семи до 13 процентов. А теперь я вам задам вопрос: как вы считаете, средний класс – это сколько в денежном выражении? Сразу отвечу: по мнению Кристин Лагард, к среднему классу относятся люди, чей доход составляет от 10 до 20 долларов в день. То есть нижняя граница среднего класса – это 300 долларов в месяц. Иначе говоря, если в месяц вы получаете от 18 до 36 тысяч рублей, то можете считать себя средним классом. Вам не кажется, что это очень заниженная оценка?

Иначе говоря, теперь средним классом стали называть то, что, вежливо говоря, раньше бы так называть постыдились – то есть размыли понятие среднего класса. Ну что ж, хитрость понятна – если не получается выправить ситуацию, значит, надо с терминами поработать.

Любопытно, что эти мониторинговые данные появились ровно через 100 лет после всем известных событий, которые произошли у нас в стране. Конечно, это простое совпадение. Но ведь еще незадолго до этого всем казалось, что ситуация совершенно изменилась, что люди живут по-другому, что экономика работает иначе. И вдруг такая неприятность!

Мы помним, что 100 лет назад, в начале XX века, во всем мире существовал колоссальный запрос на справедливость. В этот момент вообще произошел крах всего мироустройства – после Первой мировой войны во всей Европе рухнули императорские династии, исчезла Австро-Венгрия, де-факто изменилась Италия, совсем другим государством стала Германия. И конечно, произошла революция в России. Вот этот запрос на социальную справедливость, глубинные людские порывы и чаяния, все это мятущееся осознание несправедливости истории со временем привело к возникновению целого огромного социалистического сектора. Впоследствии, правда, он тоже трансформировался, составлявшие его страны пошли очень разными путями, причем большинство из них вернулись в русло капиталистического развития и примкнули к процессам всеобщей либерализации и демократизации.

И вот проходит 100 лет. И вдруг мы говорим: «Ну и где? Где ваша хваленая справедливость, что дала ваша хваленая демократия? Де-факто вы восстановили монаршье управление, только теперь монархи не наследственные, а элитарные. И аристократия как правила, так и правит, но теперь она не родовая, а финансовая». Иными словами, неравенство, которое порождает несчастье – потому что именно осознание неравенства наиболее губительно влияет на человеческую психику, – отнюдь не становится меньше.

Именно этот кризис либеральной идеи привел к тому, что в Соединенных Штатах Америки неожиданно для многих победил Трамп. Здесь сыграли свою роль как технологические моменты, так и глубокие идеологические разногласия с либеральным курсом.

Относительно личности Трампа хочу сразу пояснить одну важную вещь. Давайте не будем наивными – Трамп никакой не «простой соседский парень» или «парень из народа». Американская политическая конструкция уже довольно давно выстроена таким образом, что, несмотря на все громкие крики о демократии, человеку с улицы президентские выборы выиграть нет никакой возможности. Система существующих по факту финансовых и административных фильтров такова, что никакой несистемный оппонент, а еще, не дай бог, без денег, пробраться наверх не сумеет при всем желании.

Трамп, конечно, плоть от плоти политической элиты США – просто другого ее фланга, консервативного. Он всегда любил играть в политику и всегда имел прекрасные отношения с политиками. Но при этом предпочитал относиться к политике как бизнесмен. Поэтому довольно забавно было слушать некоторых аналитиков, которые считали, что сейчас, придя к власти, Трамп будет покорно выполнять все установки, которые ему будут давать мудрые обитатели Вашингтона. Но знаете, не для этого 70-летний человек вкладывает такие бешеные деньги в свою предвыборную кампанию! Теперь он себя чувствует как мальчик в магазине игрушек и собирается играть до последнего.

Хотя, конечно, ему тяжело. Мы видим, как система с ним борется и делает все, чтобы его президентство стало как можно более коротким и как можно более несчастливым. Но это не наша война, а внутреннее дело Соединенных Штатов, вот пусть они этим и занимаются. Замечу, что, кто бы что себе ни предполагал, России по большому счету не надо ждать от Трампа ничего хорошего. Вообще ни от кого ничего хорошего ждать не надо. Надо быть прагматиками и реалистами, спокойно воспринимать жизнь, понимать, чего мы хотим, и не тешить себя пустыми иллюзиями. Для нас сейчас гораздо важнее понять, почему же Дональда Трампа услышали, а Хилари Клинтон – нет. Почему прислушались к, казалось бы, странным консервативным идеям, давно признанным либеральной общественностью устаревшими, загнившими и не имеющими права на жизнь?