Революция отменяется. Третий путь развития

Капитализм, с которым исторически связывается прогресс, внес огромный вклад в развитие производительных сил. И это вполне соответствует действительности, ибо частный интерес действительно рождает инициативу создавать, совершенствовать, развивать, а двигателем всего этого является стремление капиталиста везде, во всем и всегда получать прибыль. Но эта способность преодолевать любые преграды по мере развития производительных сил обращается в свою противоположность, в преступление против морали, нравственности и человечности. Карл Маркс в «Капитале» приводит такую цитату: «Капитал… избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это еще не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 %, и капитал согласен на всякое применение, при 20 % он становится оживленным, при 50 % положительно готов сломать себе голову, при 100 % он попирает все человеческие законы, при 300 % нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому»[1]. Так давайте разберемся, взяв за отправную точку исследования момент зарождения частной собственности, что же следует ожидать от капитализма, если он дойдет до крайней точки развития.

1.1. Как исторически возникло имущественное неравенство и появились частная собственность и государство

На заре существования человечества, то есть в условиях первобытно-общинного строя, которое определялось Ф. Энгельсом как варварство, как возникло неравенство и частная собственность? Ведь у племени изначально не было иного способа распределения материальных благ, кроме как коммунистического – всем все поровну, иначе не выжить, то есть скудный уровень удовлетворения потребностей соответствовал возможностям племени. Соответственно этому не было ни королей, ни дворян, и никаких органов поддержания порядка – полицейских, судей и тюрем – все идет естественным порядком существования родовой общины. Все дела и споры решались сообща теми, кого они касались, – семейной общиной или отдельными родами между собой. Да в те времена и не могло быть иначе, поскольку земля и скот являлись собственностью всего племени, хозяйство велось рядом семейств сообща, и потому решение таких социальных вопросов, как содержание престарелых, больных и инвалидов, осуществлялось за счет всего общества. Все равны и свободны, в том числе и женщины, в основном не свойственно было и порабощение чужих племен[2].

Но что дальше? Время – столетия проходили, и человек в процессе эволюции и развития в отличие от животных совершенствовал не органы обоняния и прочие органы для выживания, а орудия труда: соединив палку и камень, изобрел каменный топор, от собирания корений и злаков перешел к возделыванию земли, от охоты на животных и птиц – к их одомашниванию. И по мере освоения орудий труда количество добываемых благ стало достигать таких размеров, что самые заслуженные члены общины – вождь как военачальник, староста как администратор и знахарь как лекарь, астролог и предсказатель – в силу своего положения получили право на излишек добываемых совместным трудом благ. Причем отметим, с добровольного согласия всех других членов племени, поскольку в этом выражалось признание за ними их выдающихся качеств и способностей. Так, в силу появления материальных возможностей вполне обоснованно возникает неравенство членов общества, при котором отдельные его члены становятся выше по своему положению в иерархии управления и, как следствие обоих факторов, – материальных возможностей и власти, – появилась частная собственность, отчуждаемая как доля общественной. И далее процесс шел, как мы знаем, только в одном направлении – вождь становился князем, окружал себя помощниками (знатью), формировал дружину для охраны от набегов других племен. Если сам отправлялся для завоевания чужих территорий, то большую часть награбленного забирал себе, а завоеванные земли объявлял своей вотчиной (собственностью). И уже всех живущих соплеменников заставлял платить оброк с тем, чтобы содержать войско и оплачивать выполнение общественных работ. Но, разумеется, значительную часть собираемых налогов он присваивал себе и из этой же суммы оплачивал услуги своего окружения.

Дальше – больше. Накопление богатства отдельными родами и возвышение их над остальными определялось не только трудолюбием и воинскими заслугами, но и концентрацией его в отдельных руках, что стало зародышем появления наследственной знати. Разумеется, процесс роста имущественного расслоения, богатство и бедность как показатель имущественного расслоения шли не только в направлении от семейной общины к органам власти и приближенной к ним знати. Поскольку племя разделялось на роды и семейные общины, то и количественно и качественно они развивались неравномерно, и потому одни становились беднее, а другие богаче, особенно с введением права наследования имущества детьми. Более того, некоторые роды вполне могли конкурировать с сувереном, и между ними, по мере обретения могущества или ослабления кого-то из них, велась борьба за трон, вследствие чего постоянно менялись властные и имущественные отношения.

Войны, первоначально ведущиеся между племенами ради завоевания пространства как основы получения жизненных благ, постепенно вырождались в систематический разбой на суше и на море в целях захвата скота, продуктов и сокровищ. Далее прогресс состоял в том, что восхваление и почитание богатства как высшего блага позволило перейти ту грань, когда в рабство стали обращаться не только военнопленные, но и собственные соплеменники и даже члены своего рода. Происходило громадное увеличение числа рабов, принудительный труд которых служил основанием, на котором возвышалась надстройка всего общества, и разделение свободных граждан на классы в соответствии с их имущественным положением. В руках одного, но немногочисленного класса шла концентрация и централизация богатств, а на другом полюсе общества возрастала масса бедняков и их обнищание. Таким образом, родовой строй прекратил свое существование вследствие разделения труда расколом общества на классы. И тут, как отмечает Ф. Энгельс, «Недоставало еще только одного: учреждения, которое не только ограждало бы вновь приобретенные богатства отдельных лиц от коммунистических традиций родового строя… которое увековечило бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и право имущего класса на эксплуатацию неимущего и господство первого над последним»[3]. И оно появилось – родовой строй был заменен государством. Общество, которое раскололось на свободных и рабов, на эксплуататоров-богачей и эксплуатируемых бедняков, не могло бы существовать, если бы над ними не встала третья сила – государство, которое охраняло богатеев созданным для этого аппаратом сдерживания и подавления недовольства неимущих слоев населения, допуская классовую борьбу самое большее только в рамках законов, написанных представителями правящего класса.

1.2. Неравенство? Частная собственность? Все по закону… соответствия

С разложением родового строя на его месте сначала формируется рабовладельческий строй, который сменяется феодальным и далее – капиталистическим. Капитализм ничего нового в этот процесс самовозрастания силы, власти и могущества верхушки общества не привнес – и власть капитала опирается на соответствующее, ранее обретенное имущественное превосходство князя, военачальника, ростовщика, разбогатевшего ремесленника или купца, решившего заняться товарным производством. Что же касается остального населения, у которого нет тех материальных возможностей, что у правящей верхушки, рядовые граждане свой хлеб и имущество должны «зарабатывать в поте лица своего». И интерес их не в том, чтобы заиметь частную собственность и занять место в ряду богатеев, а в том, чтобы иметь хотя бы возможность нормально жить.

Но чтобы понять, какие изменения следует ожидать в будущем, сделаем небольшое отступление.

Все развитие природы и общества, как мы знаем, подчиняется законам. А по какому закону шло развитие политэкономических отношений? Это – закон соответствия. В марксистской теории он трактуется узко – исключительно как закон соответствия производственных отношений характеру и уровню производительных сил. Сущность такого соответствия состоит в том, что изменения в производительных силах, и в первую очередь в орудиях труда, вызывают соответствующие изменения производственных отношений. Однако этот закон всего лишь производный или соподчиненный закону соответствия, который является всеобщим законом природы и общества.

Закон соответствия есть объективный, всеобщий закон природы и общества, действие которого проявляется независимо от воли и сознания людей, под его воздействием находятся практически все явления. Если говорить о действии закона соответствия в природе, то соответствие почти всегда можно вывести математически, найдя количественные зависимости между вещными элементами и явлениями, как, например, скорость свободного падения [υ=√2g₀x] и т. д. Вся математика, формальная логика, химия и физика и, я думаю, все другие науки в своей основе построены исходя из закона соответствия. В неживой природе все подчиняется действию закона соответствия: движение светил и планет, закон сохранения энергии, химические процессы, законы механики, сопротивления материалов и т. д. Что есть условие осуществления ядерного взрыва с этой точки зрения? Началу цепной реакции должна соответствовать строго определенная масса ядерного заряда. А само существование жизни на Земле? Оптимальное расстояние до Солнца, соответствие мощности его излучения тому, чтобы жизнь зарождалась и продолжалась, многообразие различных форм жизни, наличие кислорода и воды в определенных пропорциях и т. д. – разве не ярчайшая иллюстрация реализации закона соответствия? Таким образом, действие закона соответствия в общем виде можно определить как неизбежное стремление обрести полное сходство, гармонию, совпадение или слияние, к чему ведет процесс ликвидации расхождения и несовпадения между частями единого целого, состояния или явления.

При этом не значит, что вектор развития обязательно направлен в сторону позитива или прогресса – он может быть и отрицательным. Например, несмотря на прилагаемые усилия по борьбе с наркоманией, число наркоманов и наркотрафик, тем не менее, растут год от года. И почему? Да потому, что полное искоренение потребления наркотиков в любом виде не соответствует интересам наркополицейских. Поэтому они всегда ловят и сажают «пехоту», оставляя на свободе «генералов» наркобизнеса, ибо, если посадить их, им тогда придется искать другую работу. Вот почему, когда выдвигаются требования что-либо усилить, лучше оснастить, увеличить численность, следует всегда проверять эти требования на соответствие интересов общества и тех, кто их выдвигает, чтобы ориентироваться и понимать происходящие события.

Законы диалектики (если я не прав, пусть меня поправят философы): борьба и единство противоположностей, переход количественных изменений в качественные, отрицание отрицания – точно такие же производные от закона соответствия. Проиллюстрируем высказанную мысль действия закона отрицания отрицания на приводимом в учебниках примере: как прорастает зерно, превращаясь в стебель и далее – опять в зерно. При посеве зерно попадает в почву и, если влаги и питательных веществ будет достаточно, прорастает и далее превращается в стебель. То есть отрицание возможно лишь в случае наличия соответствующих условий – если зерно не посеять или почва будет сухая, зерно не прорастет и никакого отрицания не произойдет. Точно так же суть единства всегда в том, что соотношение его противоположностей должно обеспечивать дальнейшее развитие без нарушения этого единства.

В экономике закон стоимости регулирует процессы ценообразования. Но как он действует? – Путем нахождения равновесной цены. И рыночная система хозяйствования целиком и полностью регулируется законом соответствия: производство товаров и услуг регулируется рынком всегда таким образом, чтобы оно соответствовало потребностям. Законы финансовых пирамид, обоснование которых сделано в моей статье «Кризис в свете законов финансовых пирамид»[4], также не являются самостоятельными. Они, а также и многие другие законы и принципы, и не только в экономике, являются производными от более общего закона – закона пропорциональности. И чтобы составить качественный план, сбалансированный бюджет, как раз и нужен закон пропорциональности в его конкретных формулах соответствия. А закон пропорциональности, в свою очередь, является производным от более общего закона – закона соответствия, проявляющего свое действие во всех сферах деятельности человека, а не только в экономике.

Но вернемся к экономическим и общественным отношениям. В политике и экономике действие закона соответствия производственных отношений характеру и уровню производительных сил ограничивается описанием в литературе отношений в человеческом обществе в различных общественно-экономических формациях, от рабовладельческого строя к феодальному, а от него – к капиталистическому. А вот как он действует, как видоизменяются производительные силы и производственные отношения и только ли под влиянием этого закона, часто раскрывается слишком поверхностно. Сегодня, глядя на уровень жизни развитых стран, можно со стопроцентной уверенностью сказать, что фундаментальное положение марксизма о том, что развитие производительных сил при капитализме вызовет его демонтаж и в итоге «экспроприаторов экспроприируют», совершенно не соответствует действительности. То есть общественный характер производства вполне соответствует частнособственническому характеру присвоения результатов производства. Уж какого мощного могильщика вырастил себе транснациональный капитал в лице могучей армии рабочих по всему миру, даже трудно себе представить! Но мы видим, что чем выше концентрация капитала, тем менее вероятно возникновение революционной ситуации[5]. Наоборот, там, где капитализм недостаточно развит и еще становится на ноги, вероятнее победа социализма, что и случилось в России, на Кубе, в Китае и во Вьетнаме.

Таким образом, если в основе возникновения частной собственности лежало действие закона соответствия, то он выступал в виде своего частного закона, который можно определить как закон соответствия интересов и силы влияния отдельных лиц и социальных групп их материальным возможностям. То есть вождь, князь, феодал и правящая элита любого уровня, реализуя свои интересы, всегда опираются на уже имеющиеся у них властные, имущественные и финансовые возможности. А сами интересы состоят в том, чтобы иметь деньги, имущество, владеть земельными угодьями, приносящими доход. И потому сейчас, когда общественный характер производительных сил все больше преодолевает национальные рубежи отдельных стран, в полном соответствии с интересами, силой и возможностями представителей транснационального капитала, у основной массы работающего населения (пролетариата как такового не стало) нет не только возможностей «экспроприаторов экспроприировать», но и соответствующих, четко обозначенных ориентиров противостоять экспансии международной финансовой олигархии. Если, к примеру, пахотные земли Украины станут собственностью американской корпорации «Монсанто», то назад их вернуть будет невозможно.

Отсюда названный выше закон соответствия действует ровно таким же образом, как и в прежние времена, но – вот парадокс! – направленность и результат его действия кардинально изменились. Отныне его действие разворачивается не в сфере противостояния богатых и бедных, а среди различных групп представителей высшего слоя предпринимателей и элиты в достаточно однородной среде. Отсюда всякая политическая жизнь при капитализме есть борьба различных групп, принадлежащих к одному социальному слою – классу эксплуататоров, – за власть, суть которой от победы одной из групп нисколько не изменяется. И в государствах, называющих себя демократическими, соответственно имеет место власть демократов, но никак не власть «демоса», то есть народа. Но останутся ли покорными своей судьбе массы бедных, угнетаемых и обездоленных, которые по численности в десять раз больше своих демократов-угнетателей? Об этом будет идти речь в заключительной части работы.

1.3. Капитализм как катастрофа человечества

Но пойдем дальше. Начало трансформации капитализма в монополистическо-империалистический было положено образованием ФРС в США в 1913 году. Уже тогда, 100 лет тому назад, кучка могущественных и влиятельных лиц, прежде всего банкиров с Уолл-стрита, задумала установить мировое господство. И этот план, как мы видим, последовательно реализуется в череде кризисов, революций и войн. Сомневаетесь? А как вам такое совпадение – следом за созданием ФРС англосаксы инициировали Первую мировую войну? И Вторую – тоже? А после каждой войны участвовавшие в ней страны ослабевали, а могущество США возрастало. Но и этого было мало – надо, чтобы доллар сохранял свое главное назначение быть единственной резервной валютой для всех стран без исключения, чтобы никто не смог посягнуть на монополию ФРС США печатать ее. И что же будет? Глобализация, или «Новый мировой порядок», выстраиваемый Западом, будет означать конец политической, экономической и культурной независимости, полное уничтожение духовности какой бы то ни было нации. И если не остановить процесс трансформации капитализма, то будет так, как вещает его ястреб Бжезинский: «Возрастут возможности социального и политического контроля над личностью. Скоро станет возможно осуществлять почти непрерывный контроль за каждым гражданином… Власть будет сосредоточена в руках тех, кто контролирует информацию… Это породит тенденцию на несколько последующих десятилетий, которые приведут к технотронной эре – диктатуре, при которой почти полностью будут упразднены существующие ныне политические процедуры…»[6]

Но если Бжезинский, как консультант, профессор университета и член совета различных международных организаций, вправе писать что угодно, куда серьезнее следует воспринимать выступления государственных деятелей. 19 июля 2012 года на сайте Государственного департамента США была опубликована на русском и китайском языках статья Х. Клинтон под заголовком “The art of smart power” – «Искусство умной мощи». В ней, ничуть не маскируя агрессивных намерений Госдепа, она заявляет, что их цель состоит в установлении «Нового мирового порядка» для XXI века, что зависит исключительно «от американского экономического, военного и дипломатического лидерства», которое было «гарантом глобального мира и процветания в течение десятилетий». Во как! Этот «гарант», начиная с уничтожения коренного населения Америки, так и продолжает в том же духе нести народам «мир и процветание»! Корея и Вьетнам, Ирак и Афганистан, Ангола, не так давно распавшаяся Югославия, Алжир, Ливия и Сирия, ясное дело, сейчас «процветают». На очереди Украина с прицелом на «демократизацию» России… И апофеоз: «Именно это придает американскому лидерству столь исключительный характер, и именно поэтому я уверена, что мы и дальше будем служить и защищать мирный и благополучный миропорядок на многие годы вперед», – завершает свою статью бывший госсекретарь Х. Клинтон[7].

И что же мир получит, если планам порабощения всех стран мировой финансовой элитой и глобалистами будет суждено сбыться в результате всех войн, революций и кризисов? Картина посткапиталистического устройства мира прорисовывается достаточно четкой: страны «золотого миллиарда» – США, Великобритания, Германия, Франция и ряд других европейских стран на основе уже имеющихся международных организаций ООН, МВФ, НАТО, Всемирного банка создадут мировое правительство, которому напрямую будут подчиняться правительства всех стран уже без всякого голосования в ООН. На примере стран Восточной Европы, да и России, мы уже видим, куда ведет глобализация рыночных отношений – к ликвидации отечественных обрабатывающих производств, сырьевой однобокости, стагнации и торможению всякого развития. Напрасно элита этих стран надеется процветать, тщетно теша себя надеждами войти в число стран «золотого миллиарда» – кто ж их туда пустит? Если планам мировой корпоратократии «бандкиров» и «банкдитов» будет суждено сбыться, то победители смогут напрямую, не спрашивая правительства порабощенных стран, реализовать свое право распоряжаться по собственному усмотрению природными ресурсами и жизненными условиями всего мира. А это будет означать конец политической, экономической и культурной независимости, полное уничтожение духовности какой бы то ни было нации.

1.4. Капитализм в царской России

Но, может быть, Россия в этом русле гибельных тенденций, которые несет с собой капитализм, стояла как-то в стороне в царское время, да и сегодня идет иным путем? Увы, капитализм не принес для России процветание. Это либерасты, стараясь обелить произошедший в 1990 году переворот, изо всех сил стараются доказать, что «Россия, которую мы потеряли», была чуть ли не раем земным: «До революции и коллективизации кто хорошо работал, тот хорошо жил. Потому что он жил своим трудом, а бедными были лентяи и пьяницы. Кулаки были самыми работящими крестьянами и самыми лучшими хозяевами, поэтому и жили лучше всех». Потом, естественно, про «хруст французской булки», предприимчивых и сметливых русских купцов, богобоязненный, добросердечный и высокоморальный народ-богоносец, который испортили гады большевики, про «лучших людей, погубленных и изгнанных большевиками».

Но верить этой либерастической брехне нельзя по определению, ибо о ситуации в русской деревне до революции до нас дошло огромное количество источников, в которых современники жизнь среднего русского крестьянина в «богоносной России» находили отчаянной, жестокой и беспросветной. Вот как Лев Толстой описывал свою поездку по нескольким десяткам деревень разных уездов в самом конце XIX века: «Во всех этих деревнях хотя и нет подмеси к хлебу, как это было в 1891-м году, но хлеба, хотя и чистого, дают не вволю. Приварка – пшена, капусты, картофеля, даже у большинства, нет никакого. Пища состоит из травяных щей, забеленных, если есть корова, и незабеленных, если ее нет, – и только хлеба. Во всех этих деревнях у большинства продано и заложено все, что можно продать и заложить… Все бедны, и все умоляют помочь им. „Хоть бы мало-мальски ребята отдыхали, – говорят бабы. – А то просят папки (хлеба), а дать нечего, так и заснет не ужинаючи…“

Нам, взрослым, если мы не сумасшедшие, можно, казалось бы, понять, откуда голод народа. Прежде всего, он – и это знает всякий мужик – он

1. от малоземелья, оттого что половина земли у помещиков и купцов, которые торгуют и землями, и хлебом,

2. от фабрик и заводов с теми законами, при которых ограждается капиталист, но не ограждается рабочий,

3. от водки, которая составляет главный доход государства и к которой приучили народ веками,

4. от солдатчины, отбирающей от него лучших людей в лучшую пору и развращающей их,

5. от чиновников, угнетающих народ,

6. от податей,

7. от невежества, в котором его сознательно поддерживают правительственные и церковные школы»[8].

Аналогичные свидетельства можно найти у В. Г. Короленко, который много лет прожил в деревне и организовывал там столовые для голодающих и раздачу продовольственных ссуд. Расхожий штамп про «Россию, кормящую-всю-Европу-пшеницей» или, в крайнем случае, пол-Европы, «в то время как СССР хлеб ввозил», опровергается тем, что крестьяне массово укрывали хлеб от налогов. Их пороли, мучили, выбивали хлеб любыми путями. Жестокость и несправедливость были в том, что хлеб в государстве был, пусть и в небольшом количестве, но он шел на экспорт, а с экспорта жировал узкий круг «эффективных собственников». Не лучше было и положение рабочих. Так, если средний годовой доход на душу населения, рассчитанный в рублях, в промышленных районах России был 63 рубля, то в США – 346, Австралии – 374, Англии – 273, Франции – 233, Германии – 184. Но и условия труда были ужасающими. Из показаний выборных рабочих, комиссий и адвокатов, 1911 год: «Нет вентиляции, часто угорают. Дают нашатырный спирт; если не отдышится, то отправляют в казармы, но за этот день платы нет… на каждую 1000 рабочих – 700 случаев травм». Еще: «Администрация очень жестокая, обращается с рабочими грубо… ввели принудительную проституцию. Расплата талонами. Бывали случаи, когда работали круглый год без отдыха. Плохое продовольствие, мясо тухлое, кишки, головы, внутренности»[9]. Оттого смертность и заболеваемость в России были выше, чем на Западе, в два раза. Поэтому из России рабочие постоянно уезжали в Европу и США – на заработки. Да и смена там была на час-полтора короче.

И каким же диссонансом выглядит жизнь в России в допетровскую эпоху! Московская Русь, вместе со своими князьями и большинством бояр, крепко и во всем держалась своего ума и обычаев, государство было более развитым, богатым и свободным, на равных соперничало с немытой Европой, имело твердое понимание своей устойчивой перспективы развития. Русские города были куда более просторными, чем в Европе, при каждом доме имелись большие дворы с садами, с весны до осени они утопали в цветах и зелени. Улицы были раза в три шире, чем на Западе, были городской транспорт и ямская почта, связывавшая между собой отдаленные районы. И жили русские очень неплохо.

Все без исключения чужеземцы, побывавшие в России, рисовали картины чуть ли не сказочного благоденствия по сравнению с их родными странами! Земля «изобилует пастбищами и отлично обработана… Коровьего масла очень много, как и всякого рода молочных продуктов, благодаря великому обилию у них животных, крупных и мелких» (Тьяполо). Упоминали «изобилие зерна и скота» (Перкамота), «обилие жизненных припасов, которые сделали бы честь даже самому роскошному столу» (Лизек). И все это было доступно каждому! «В этой стране нет бедняков, потому что съестные припасы столь дешевы, что люди выходят на дорогу отыскивать, кому бы их отдать» (Хуан Персидский – очевидно, имея в виду раздачу милостыни). «Вообще во всей России вследствие плодородной почвы провиант очень дешев» (Олеарий). О дешевизне писали и Барбаро, Флетчер, Павел Алеппский, Маржерет, Контарини. Их поражало, что мясо настолько дешево, что его даже продают не на вес, «а тушами или рубят на глазок». А кур и уток часто продавали сотнями или сороками. Мейерберг приходил к выводу: «В Москве такое изобилие всех вещей, необходимых для жизни, удобства и роскоши, да еще получаемых по сходной цене, что ей нечего завидовать никакой стране в мире». А немецкий дипломат Гейс, рассуждая о «русском богатстве», констатировал: «А в Германии, пожалуй, и не поверили бы».

Рис. 1

Конечно же, благосостояние обеспечивалось не климатом и не каким-то особенным плодородием. Куда уж было нашим северным краям до урожаев Европы! Богатство достигалось чрезвычайным трудолюбием и навыками крестьян, ремесленников и мудрой политикой правительства. Со времен Смуты Россия не знала катастрофических междоусобиц, опустошительных вражеских вторжений – восстание Разина по масштабам и последствиям не шло ни в какое сравнение с французской Фрондой или английской революцией. Да и правительство не обирало народ. Все иноземные гости признают – налоги в России были куда ниже, чем за рубежом. Мало того, царь реально защищал подданных от притеснений и беззаконий. Документы показывают, что властитель реагировал, вмешивался, оберегая «правду». А в результате народ не разорялся. Купцы, крестьяне, мастеровые имели возможность расширять свои хозяйства, поставить на ноги детей. Но от этого выигрывало и государство… И уж таких садистских безумств, как массовые охоты на ведьм, наши предки не знали никогда… Вот так рассыпаются байки о дикой и забитой Руси – и о просвещенной, изысканной Европе[10].

Петровские реформы опрокинули бывшее благоденствие государства, основанное на самобытном пути развития: прорубив окно в Европу, он широко открыл двери для чуждых нам иностранных веяний. А массовое проникновение в экономику России иностранного капитала началось в конце XIX века, и путем приобретения акций российских компаний он занял достаточно прочные позиции во многих отраслях российской экономики. Результатом такой политики были тяжелейшие кризисы 1900–1903 и 1904–1907 годов, разорение промышленности и бунты голодных рабочих и солдат. К 1917 году 50 % промышленности России находилось в руках иностранного капитала, который контролировал около 80 % добычи руд черных металлов, нефти и угля, 70 % производства чугуна. Введение Витте золотого червонца, что многими преподносится как блестящее финансовое решение, на самом деле обескровливало экономику, поскольку прибыли вывозились именно в виде золотого червонца. Таким образом, иностранные компании просто нещадно эксплуатировали природные ресурсы России и тормозили развитие тех отраслей, которые могли обеспечить экономическую независимость страны. И это было очень выгодно – иностранные инвесторы 1896–1914 годов приходили в уже достаточно индустриально развитую страну, но с очень дешевой рабочей силой.

В общем, если посмотреть на русскую историю с точки зрения влияния Запада на ее развитие, то хорошо видны четкие периоды: когда торговые отношения с Западной Европой были облегчены, а русская валюта так или иначе конвертировалась (например, когда она ходила в виде серебряной или золотой монеты), то дело кончалось кризисом, революционной ситуацией и долговой ямой. Если же валюта была неконвертируема, а таможенно-пограничная политика была жесткой – то без всяких иностранных инвестиций промышленность росла и государство усиливалось. Вот это должна бы хорошо усвоить наша либерастическая элита, а особенно те из них, кто уверовал, что солнце всходит на Западе. И еще один очень важный штрих: если монарх трезво относится к Европе, любит Россию и не допускает, чтобы «семья» лезла в государственные дела, как было при Александре III, то и промышленность растет без займов, и золотой запас копится. И наоборот – Александр II и долгов наделал, и частным банкам открыл широкую дорогу (в общем, все, увы, как сейчас), и Аляску продал за смешные деньги. А сделку «протолкнули» великие князья – дяди царя.

1.5. Капитализм в современной России

Да, эта глава о том, как «продули» мы великие завоевания СССР. Через столетие, если вести отсчет от начала царствования Николая II, Россия вновь встала на капиталистический путь (чуть не сказал – развития) и… поимела аналогичные результаты. Неразграбленное до конца экономическое богатство СССР и по сию пору оказывает демпфирующее влияние, не позволяя резко оттенять негативные явления. Поэтому, с одной стороны, мы видим резко возросшее количество магазинов и торговых центров с чрезвычайным многообразием предлагаемых товаров, новые, сверкающие тонированными стеклами современные здания, особенно в столице и крупных городах, жилые дома повышенной комфортности, офисы государственных учреждений, где гранит, мрамор, евроремонт и охрана, забитые иномарками дворы, навороченные коттеджи-дворцы и т. д., а с другой – встречаем очень много людей, которые себе покупают на суп кости для собак, едят много круп, одеваются в second hand, а стоит отъехать от города на 5–10 километров – и мы видим невозделанные поля, зарастающие кустарником и лесом, остовы животноводческих ферм и помещений как будто после бомбежки, деревни и села, в которых пустуют дома и школы, дома культуры с выбитыми стеклами, потому что нет работы, жители уехали в город и лишь пенсионеры доживают там свой век. Этого в городах не видно, но почти всегда появление нового торгового центра связано с исчезновением еще одного завода. К примеру, в Пензе из 30 заводов, НИИ и КБ, имевших союзное значение, практически ни один не сохранил дореформенный объем выпуска продукции, а большинство прекратило существование.

Гайдар с убедительной твердостью доказывал и обещал всему народу, что только частник мог многократно увеличить производство и поднять конкурентоспособность и качество выпускаемой продукции. Но что же в итоге имеет страна? Давайте сравним некоторые показатели до и после перехода в экономических отношениях к главенству частной собственности, на которую ныне приходится 82 % стоимости основных фондов[12]:

Таблица 1

Так с какого бодуна Гайдар с убедительной твердостью доказывал и обещал всему народу, что только частник мог многократно увеличить производство и поднять конкурентоспособность и качество выпускаемой продукции, если СССР вовсе не был отсталой державой? А в итоге, как следует из приведенных данных, Россия из индустриальной державы превратилась в сырьевую колонию… Ведь что видно из таблицы? Крутое пике деиндустриализации по главным позициям, по которым это определяется: станки, тракторы, комбайны, кузнечно-прессовые машины, выпуск которых снизился в 10–20 раз. В общем, как видно из приведенной ниже диаграммы[13], мы видим подъем к 1990 году и следом глубокий спад:

Рис. 2. Диаграмма падения ВВП, 1978 – 100 %

Но за счет чего же живет страна, если полки магазинов забиты товарами, а по числу иномарок на одного жителя мы приблизились к развитым странам? А за счет того, что экспорт энергоресурсов в среднем вырос в два раза, в то время как их производство практически осталось на прежнем уровне и даже снизилось (угля), и за счет роста цен на энергоресурсы на мировом рынке. Какова оборотная сторона этого? Мы гоним за рубеж сырую нефть и газ, которые в последнюю очередь горючее, а в первую – исходное сырье для производства продуктов нефтехимии. А это равносильно тому, что топить печь ассигнациями, о чем еще Менделеев говорил. И продолжаем строить «потоки» с ориентиром не на потребление и развитие индустрии переработки этого ценнейшего сырья внутри страны.

За годы радикальных преобразований Россия утратила былую экономическую мощь, пропустив по объему ВВП впереди себя даже такие страны, как Мексика, Бразилия, Индонезия, отстав от Китая в 5 раз, а от США – в 10 раз. Несмотря на повторяющиеся из года в год правительственные заявления о прекращении спада, он продолжается. По сравнению с дореформенным уровнем продуктивность российской экономики на рубеже нового века уменьшилась более чем вдвое, выпуск промышленной продукции сократился до 40 %, а легкой и пищевой промышленности – до трети. По многим социально-экономическим параметрам Россия примкнула к «лиге» слаборазвитых стран, в частности по ярко выраженной топливно-сырьевой структуре экспорта, по 50 %-й импортной зависимости в снабжении населения продовольствием и другими товарами, по средней продолжительности жизни населения, массовой нищете, распространению эпидемических болезней, проценту душевных заболеваний и самоубийств. Население столкнулось и с другим бедствием – массовой безработицей. Сумма доходов, полученная в России десятью процентами богатых, превысила, по данным международных организаций, доходы десяти процентов бедных более чем в 30 раз. Соответствующий коэффициент в США – 5,3; в Китае – 14; в странах Центральной и Восточной Европы – 5,1–5,6; в западноевропейских странах – 2,6–5,7. Безысходность ситуации усиливается чудовищным оттоком капитала из России, который в 2014 году составил 150 млрд долларов, а за 25 лет, по экспертным оценкам, – несколько триллионов.

Давайте посмотрим, какими процессами и явлениями, неизвестными при советской власти, это одичание сопровождалось, какие незнакомые ранее нам явления прочно вошли в нашу повседневную жизнь.

Инфляция. В период с XVIII века и до Первой мировой войны уровень цен в большинстве стран Европы и России практически не менялся, если не считать за рост повышение стоимости жизни в среднем на 0,2 % в год. Корова или лошадь как стоили сто или двести лет определенное количество драгоценного металла, так и стоили. Но вот наступили лихие времена, инфляция превратилась в мощный инструмент быстрого обогащения для наиболее ловких и беспринципных дельцов. Если цены растут стремительным темпом, напрасно искать здесь регулирующую роль закона пропорциональности и тем более – невидимую руку рынка. Тут, как правило, всегда прослеживается ведущая роль чьей-то злой воли, опирающейся на некомпетентность финансового руководства, которое часто граничит с глупостью. И потому одни наживаются, а другие разоряются. Кто не успел, тот опоздал, ты умри сегодня, а я завтра… А искомый результат – сознательное разрушение экономики, чтобы можно было задешево, если не за так, приобрести самые лакомые ее куски. Может, я ошибаюсь? Нет. В. Жириновский, выступая в Думе в 1995 году, цитирует заявление Гайдара: «Мы разожжем огонь инфляции, который сожжет всю промышленность, мы войдем в мировое хозяйство – кочегарами, дровосеками – но войдем». И вошли. Кроме газа, нефти, леса, мы ничего на Запад не гоним[14].

Вот статистические данные РФ (1990 г. – РСФСР)[15], характеризующие индексы потребительских цен:

Таблица 2

Когда бенефициары инфляции запускают процесс, они считают себя вроде волшебников, способных ее обуздать при достижении поставленных целей. Но вообще-то это недоучки, такие же, как и в песне А. Пугачевой: вместо козы у них получается слон, который топчется по экономике, как в посудной лавке. Я помню, как студентом на целине после дождя я сел за руль грузовика и чуть не утопил его в пруду. Этого и следовало ожидать: права у меня были, а практики – никакой, до этого пару раз мне отец дал порулить на «Волге». Но народное хозяйство – не грузовик. Его-то подцепили трактором и вытащили из болота. А если народное хозяйство утопить в болоте хаоса инфляции, то потом придать экономике динамизм в развитии очень сложно. Часто видимая зависимость прямо противоположна реальной: пала царская Россия – копейка, на которую можно было сытно покушать, стала анахронизмом; пал Советский Союз – анахронизмом сделался рубль. Однако все происходило ровно наоборот – сначала расстройство денежного обращения, рост денежной массы, а потом уже катаклизмы. В годы «перестройки» бывшие незыблемыми на протяжении десятилетий цены вдруг побежали впереди зарплат, и СССР скончался. Провел свои реформы Гайдар – и сегодня на один рубль ничего нельзя съесть.

В январе 1992 года Е. Гайдар получает пост и. о. премьера и соответствующие полномочия на проведение «шоковой терапии». Цены не змея, они не подчиняются заклинаниям и тем более заверениям. Обещанная корректировка в 2–3 раза тут же обернулась 20-кратным ростом цен (к концу года – в 40 раз!), и когда Гайдара упрекнули в непрофессионализме, он лицемерно заявил: «Представляете, что творилось бы, объяви правительство, что цены вырастут в двадцать раз! Примерно такого скачка, который произошел, мы и ожидали». То есть это был запланированный результат. Начало было положено, и остальное можно было предоставить стихии гиперинфляции, которая начала затухать лишь после преодоления отметки роста цен в 28 тысяч раз.

Но ради чего? Огромная сумма взаимных неплатежей предприятий вызвала тромбоз всей системы денежного обращения. Жизненный уровень основной массы населения снизился до нищенского. Недовольство людей проявлялось самым худшим способом: они перестали добросовестно и напряженно трудиться, начали присваивать чужое добро, обманывать государство и… друг друга. Дошли до того, что военные стали торговать оружием, чиновники – государственным имуществом, привилегиями и т. п. Размах бандитизма и воровства, криминальной деятельности в торговле, банковском деле превзошел гангстеризм Америки 1930-х годов. Но куда более опасной реакцией на «шоковую терапию» и несправедливое ограбление людей стала моральная деградация общества.

Почему-то югославская или бразильская гиперинфляции сопровождались индексацией вкладов населения, оборотных средств предприятий. И несмотря на гигантскую инфляцию, экономика там функционировала и рынок был насыщен. А либерасты с подачи американских советников выбрали самый сомнительный вариант. Что ж в итоге? Ученый с мировым именем, математически просчитавший гибельные для человечества последствия «ядерной зимы» в результате крупномасштабного применения атомного оружия, академик РАН Н. Моисеев свидетельствовал: «Когда команда Ельцина готовила шоковый удар по России, Е. Гайдар обещал повышение цен в несколько раз, которое вскоре сменится стабилизацией и экономическим ростом. Но академик А. Петров, владевший развитой системой математических моделей российской экономики, «проиграл» гайдаровский вариант. В результате вышло повышение цен в 4–5 тысяч раз. Тогда я думал, что Гайдар плохо считает. Теперь понимаю: он просто ничего не считал, ибо не умеет этого делать»[16]. В этом я лично убедился: еще в середине 1980-х годов я встречался с Е. Гайдаром во ВНИИСИ по поводу внедрения показателя НЧП. Для непосвященных поясняю: НЧП – это нормативно чистая продукция, то есть не результат, а некий норматив для исчисления. Но от этого ублюдочного показателя зависело все благополучие предприятия вне зависимости от эффективности его работы – главное, чтобы по этому показателю был рост, а каковы будут затраты, не имело значения. И я пытался убедить Егора Тимуровича, что нужно использовать для целей и учета и поощрения не норматив, а объем чистой продукции как аналог национального дохода на уровне предприятия. Тогда будет заинтересованность и в качестве, и в реализации, и в экономии материальных затрат и энергии. Не убедил – даже слушать не стал. И как ученый для меня он умер уже тогда.

Младореформаторы, понимая, что устроили войну, гордо именовали себя камикадзе. Вот только никто из них не пострадал, потому что война велась против и за счет народа России. В результате ВВП на душу населения за семь лет реформ упал в два раза (1990 – $5867, 1997 – $2740), и к 2012 году ($5492) так и не достиг уровня 1990 года. А смертельные удары в этой войне наносило оккупационное правительство «Гайдарочубайсов» под диктовку кураторов с Запада. И то, что российские форпосты экономики прогибались не под гусеницами танков, а под колесами блестящих «мерседесов» продажных чиновников, вряд ли меняет дело. Мы проиграли «Третью мировую войну», страна отброшена назад на многие десятилетия, а им, нашим рыночным Матросовым, живется просто прекрасно.

Е. Ясин едва ли не рыдал в эфире «Эхо Москвы», оплакивая смерть Е. Гайдара. А я не мог сдержать слез, прочитав в блоге «Эхо» в тот же день вот этот комментарий: «Если бы тогда, в войну, умер от ран, я бы знал: погиб за Родину. А вот теперь – от собачьей жизни. Пусть так и напишут на могиле… Не считайте меня сумасшедшим…» Это строки из предсмертного письма защитника Брестской крепости Тимерена Зинатова. В очередной раз приехав в Брест из родного Усть-Кута, он долго бродил по священным для него улицам города, по пустующей легендарной цитадели, а потом… потом старик бросился под поезд[17]. Так пусть его предсмертная записка станет для всех дерьмократов некрологом!

Приватизация как прихватизация. Чтобы рыночная экономика восторжествовала, совершенно не было никакой необходимости устраивать гиперинфляцию. И когда уже первые результаты показали, что вследствие инфляции катастрофически падает объем ВВП, растет безработица, незагруженные производственные мощности ведут к удорожанию производства продукции и потере конкурентоспособности, можно было остановиться. Но цель команды Гайдара и не состояла в том, чтобы хотя бы на стартовом этапе рыночных реформ не терять потенциала роста народного хозяйства. Наоборот, гиперинфляция со всеми ее разрушительными последствиями по задумке либерастов есть необходимое условие для реализации следующего этапа перехода к капитализму – приватизации, чтобы возвести ее на пьедестал рыночной экономики. Если, по Марксу, коммунизм есть уничтожение частной собственности, то для либерастов, наоборот, капитализм есть ликвидация общественной собственности. Отсюда их лозунг – «Меньше государства!».

Но если в развитых государствах с рыночной экономикой приватизация осуществляется взвешенно и не торопясь в интересах государства, когда в частные руки передаются в основном убыточные предприятия, то в новокаповской России все делалось наоборот. Посмотрим в деталях, как это делалось и в чьих интересах. Когда в условиях гиперинфляции население лишилось практически всех накоплений, а текущих доходов едва хватало на пропитание, Чубайс разыгрывает блестящий спектакль с ваучерами, вбрасывая в массы идею всеобщей приватизации. Расчет был прост до гениальности, основанный на том, чтобы разом обнищавшее население потеряло ориентиры здравого смысла и потому не обратило внимания на воровской характер передачи народной собственности в руки нужных людей. При этом он убивал сразу двух зайцев – превратив партгосноменклатуру в социальную опору режима и одновременно продемонстрировав легковерным «демократизм и социальную ориентацию» гайдаровских реформ. Но это было наглое вранье, поскольку никто и не собирался реально отдавать в руки граждан активы страны.

По декларациям реформаторов, ваучеры должны были превратить нас из советских неимущих пролетариев в российских собственников. Им, которые знали о капитализме лишь по скучным политинформациям, передавались совершенно бесплатно в частную собственность активы всех предприятий России, которые тогда оценили в 4 триллиона рублей (еще советских). Из них 1,5 триллиона (35 % национального богатства) отдавалось россиянам в виде 150 миллионов ваучеров. А поскольку вы становитесь собственником, то можете по своему усмотрению продать ваучер или обменять на акции моментально возникших чековых инвестиционных фондов (ЧИФ) и получать ежегодный доход, а также вложить в акции какого-нибудь предприятия на чековом аукционе. Многие пытались стать акционерами своих же заводов и фабрик или других предприятий в родном городе. Но не тут-то было – не для этого проводилась чековая приватизация. Работникам предприятия говорили, что их-де завод еще не готов к приватизации, и всячески затягивали аукционы. И в этом был особый, главный смысл. Рабочие ведь имели (формально) льготные права на акции. Но когда тебе год не платят зарплату, ты или плюнешь на родной завод и уволишься, или продашь по дешевке ваучеры загадочным скупщикам. Порой – чтобы купить немного продуктов и накормить семью или за 2–3 бутылки водки, чтоб напиться от безысходности…

А учителя, врачи, ученые, канцелярские работники вообще не имели никаких льгот, кроме как на то, чтобы вложить ваучер в какой-нибудь ЧИФ или продать. В итоге 25 миллионов отдали в ЧИФы, которые либо закрылись, либо исчезли без следа, 24 миллиона россиян не использовали ваучеры – оставили как домашний исторический документ, 40 миллионов купили акции каких-либо предприятий и в дальнейшем избавились от них по причине бессмысленности.

Рис. 3. Через кого скупали ваучеры

При этом люди как бы сами оказались виноваты в том, что не смогли воспользоваться правом стать владельцем частички всенародного достояния. На самом деле это была тщательно продуманная система превращения собственности всего народа в частную собственность избранных, для кого и была подготовлена и проведена беспрецедентная по масштабам и по бескровности акция в истории мира по отъему собственности. И кто же завладел 35 % государственных предприятий России, скупив 61 млн чеков? Это Михаил Фридман, Герман Хан, Петр Авен, Олег Дерипаска, Борис Березовский, Владимир Богданов («Сургутнефтегаз»), Владимир Потанин, Каха Бендукидзе и многие, многие другие, с не столь громкими именами. Средняя цена ваучера составляла тогда 20 долларов. Значит, треть промышленных предприятий России купили всего за 1,2 млрд долларов! То есть за 0,09 %. Разве это не грабеж? Но, как уже не раз заявляли официальные и ответственные лица, никакого пересмотра итогов приватизации не будет, а автор и исполнитель вселенской аферы жив, здоров и в чести. Ведь «частная собственность» священна, даже если она основана на разграблении собственной страны.