Рейд к звездам

1

Когда звездолет исчез в клубящемся тумане, Тревор Джемисон достал бластер. Его мутило, голова кружилась, ведь его только что бил и швырял ураган, порожденный улетающим кораблем. Чувство опасности не покидало Тревора, несмотря на прочность тросов, которыми он был прикреплен к грузовой антигравитационной платформе, тихо раскачивающейся под ним.

Он рассматривал огромную голубую голову Эзвала. Тот, в свою очередь, пристально глядел на него с края платформы тремя серыми, как сталь, глазами. Инопланетянин настороженно выглядывал из-за края платформы и был готов — Джемисон знал это — мгновенно отпрянуть, едва в мозгу человека возникнет мысль о выстреле. Двумя передними парами лап Эзвал крепко держался за скобы в днище платформы, и потому почти все его тело было скрыто от взгляда человека.

— Ну и что теперь? — резко сказал Тревор. — Мы — в тысячах световых лет от наших планет. Под нами пекло, которого ты и представить себе не можешь, хоть и читаешь мои мысли. Даже полуторатонному Эзвалу не выжить там, внизу, в одиночку.

Огромная когтистая лапа высунулась из-за края платформы и дернула за один из трех тросов, на которых висел Джемисон. «Ч-черт!» — Тревора окатило холодом. Раздался резкий металлический щелчок, и трос лопнул. «Это конец!»

Человека подбросило вверх на несколько футов. Внутри все оборвалось. Затем его кинуло вниз, едва не расплющив о платформу, и он стал раскачиваться на двух оставшихся тросах, как на качелях. «Жив... — выдохнул он, чувствуя, как пот катит градом, несмотря на специальный костюм. — Он совсем рехнулся!»

Подняв бластер, Джемисон приготовился к бою. Но Эзвал больше не пытался напасть. Над платформой по-прежнему возвышалась лишь его голова с тремя глазами, разглядывающими землянина.

Внезапно Тревор ощутил МЫСЛЬ, холодную и неспешную: «Сейчас меня беспокоит лишь одно. Из сотни человек экипажа в живых остался только ты. И только ты из всей человеческой расы знаешь, что Эзвалы с планеты, которую вы называете нелепым именем Карсона, — не примитивные животные, а разумные существа. У твоего правительства огромные трудности с колонизацией нашей планеты именно потому, что нас принимают за животных — природное зло, опасное, но неизбежное. Это заблуждение мы хотим сохранить. Как только вы поймете, что мы разумны, то поведете против нас безжалостную войну по всем правилам военного искусства. А ведь мы мечтаем выдворить из нашего мира всех пришельцев... Ты знаешь нашу тайну и потому должен умереть».

«Ах вот где собака зарыта», — подумал Джемисон.

— Неужели ты думаешь, — спросил он, — что если отделаешься от меня, то и делу конец? А ты не забыл о втором корабле с самкой и детенышем Эзвалов на борту? Он благополучно ускользнул от крейсера руллов и теперь на пути к Земле.

«Я не забыл... — В мыслях Эзвала скользило презрение. — Я помню выражение лица командира корабля, когда ты намекнул ему, что Эзвалы разумны. Тебе никто не поверит, а те, кого вы поймали, не предадут свою расу».

— Ну, не такие уж они альтруисты, — цинично возразил Тревор. Он изо всех сил пытался думать и говорить одинаково. — Да ты и сам, прыгая на платформу, прежде всего спасал себе жизнь. Ты ведь не умеешь ею управлять, так что без меня наверняка погибнешь. — Человек хотел переиграть противника на поле логики. — И я сомневаюсь, что даже Эзвал способен...

Его фраза оборвалась на полуслове. Эзвал вдруг вскинул свою чудовищную лапу со страшными когтями и схватил пикировавшую на платформу огромную птицу. Отчаянно взмахнув неуклюжими парусами крыльев, она попыталась вырваться. Но ей это не удалось. И тогда «птица Рок» атаковала инопланетянина. Перед взором Джемисона мелькнули ее выпученные глаза и занесенные для удара серпы когтей.

От этого удара платформа закачалась, как лодочка в бурю. Тревора кидало на тросах из стороны в сторону. Порывы ветра и грохот крыльев создавали впечатление, будто вокруг него разыгралась гроза. Задыхаясь, он вскинул бластер. Белый луч ударил в одно из птичьих крыльев и выжег в нем дыру. Удары крыльев ослабели, и вскоре Эзвал сбросил птицу с платформы. Та медленно спланировала вниз. Вскоре темная точка затерялась на буром фоне джунглей.

Джемисон поднял голову. Эзвал, огромный и страшный, очутился на краю платформы и, потеряв равновесие, беспомощно хватал воздух четырьмя когтистыми лапами. Он вдруг напомнил землянину одного из героев диснеевских мультфильмов. Две оставшиеся лапы вцепились в металлические пластины на поверхности платформы. Платформа скрипела, пластины готовы были лопнуть под такой тяжестью, но все же не сломались — и Эзвал удержался. Потом гигантское тело сползло через ограждение, и вновь только голова торчала над краем платформы.

Опустив бластер, Тревор усмехнулся.

— Ну, вот, — сочувственно вздохнул он. — Даже с птичкой тебе не справиться в одиночку. Я легко мог тебя сейчас пристрелить, но ты мне нужен — так же, как и я тебе. Ситуация такова: корабль погиб над островом в двадцати милях от материка. Мы выбрались из корабля вовремя — через минуту было бы поздно. Чтобы спастись, нам надо вернуться на корабль, совершивший аварийную посадку. В нем запас еды, и я, наверное, смогу починить подпространственный передатчик. Чем черт не шутит: может, я приведу в порядок и спасательный бот. Но для этого каждый из нас должен приложить максимум усилий. Пробиваться к проливу Дьявола придется через непроходимые джунгли. Затем, чтобы переправиться на материк, надо будет построить плот. Плот настолько надежный, чтобы он защищал от морских чудовищ, каждое из которых может проглотить тебя целиком. Твоя сила, телепатические способности, моя ловкость и оружие — вот наша ставка в борьбе за жизнь. Ну, что ты на это скажешь?

Ответа не было. Джемисон сунул бластер в кобуру. Вероятно, этого не следовало делать. Ведь он мог надеяться лишь на то, что Эзвал оценит разумность его предложения.

Теплый влажный ветер овевал Тревора, принося первый слабый запах земли. Платформа была еще достаточно высоко. Сквозь туман проглядывали пятна джунглей и моря на поверхности планеты, называемой Эристан-2. Картина была грандиозной. Со временем стали видны лесные заросли, тянущиеся к северу насколько хватало глаз, спутанные колышущиеся растения-гиганты. Где-то в стороне лежал пролив Дьявола, а еще дальше — материк, затаившие смертельную опасность.

— Молчишь... — наконец прервал паузу Джемисон. — Я так понимаю: ты хочешь идти в одиночку. Ты совершаешь большую ошибку...

Что еще он мог сказать этому непонятному существу?

— Ну что ж, тогда давай поговорим. Скоротаем время... Ты ведь не против? — Инопланетянин снова не ответил. — Молчание — знак согласия... Твоя жизнь стала возможной только благодаря естественному отбору, который создал твою расу. Пока мы, люди, тряслись от холода в пещерах, добывали огонь, отчаянно изобретали оружие, постоянно вися на волосок от гибели, — все эти сотни веков вы бродили по своим владениям, бесстрашные, непревзойденные в силе и разуме, не нуждающиеся ни в убежище, ни в огне, ни в оружии, ни в одежде, ни...

«В приспособлении к среде, — оборвал его Эзвал. Его мысль показалась человеку холодной как лед. — Это главная задача разумных существ. Человечество же создало то, что называет цивилизацией, — материальный барьер между собой и средой. Этот барьер настолько сложен и громоздок, что препятствует развитию. Собственно, человек — это раб, всю жизнь пресмыкающийся перед техникой и погибающий от малейшей неполадки в своем болезненном теле. Но его высокомерие в сочетании с ненасытной жаждой власти — величайшая опасность для других рас вселенной».

Тревор усмехнулся.

— Неужели раса, успешно борющаяся против своих врагов, овладевающая знаниями вселенной, достигшая звезд, не достойна ни малейшей похвалы?

«Чепуха! — раздраженно откликнулся Эзвал. — Человек с его безумными идеями — это злокачественная опухоль. Ну вот ты уже пять минут подряд изощряешься, пытаясь убедить меня в своем превосходстве и в то же время взываешь к моей помощи. Это ли не пример человеческого коварства! Остальное очевидно. Скоро мы приземлимся. Учти — я не причинил тебе вреда, несмотря на то, что мог сделать это в любой момент. Я достаточно силен — ты этого не отрицаешь. И пусть внизу есть звери сильнее меня — разница в силе покрывается разумом. Неужели эти примитивные твари одновременно и сильнее, и умнее меня?»

— Ну, таких тварей там нет, — медленно произнес Джемисон, встревоженный тем, что его аргументы не возымели действия. — Пойми: твоя родная планета по сравнению с этой — парк для семейных прогулок. Даже до зубов вооруженный солдат бессилен против озверевшей толпы.

Ответ последовал мгновенно:

«Тогда мы и вместе бессильны. Особенно, если один — наследственный урод, калека — и больше мешает, чем помогает второму. Хоть этот урод и имеет оружие, которым так гордится и на которое так надеется».

— Я не переоцениваю своего оружия, хотя мощь его в самом деле велика. И столь важная вещь...

«Как твой могучий разум — надо полагать, — перебил его Эзвал. — Который принуждает тебя изливать на меня эти бессмысленные аргументы».

— Не мой разум, — продолжал Тревор упрямо, — а твой. Я имею в виду то преимущество...

«Не важно, что ты имеешь в виду. Ты меня упорно убеждал, что не сможешь в одиночку выбраться с острова. Вот и хорошо...»

В тот же миг две огромные голубые лапы сделали быстрое движение. Уцелевшие тросы лопнули, словно гитарные струны. Удар был так силен, что Джемисона подбросило вверх, и он описал стофутовую дугу, прежде чем начать падение в густом влажном воздухе.

Холодная, полная иронии мысль настигла его в полете: «Ты запасливый человек, Тревор Джемисон, у тебя есть не только аварийный запас, но и парашют за спиной. Теперь ты самостоятельно достигнешь земли. С этого момента ты сможешь демонстрировать свои разрушительные способности на всех подвернувшихся обитателях джунглей. Доброго пути!»

Джемисон дернул кольцо парашюта и... ожидаемого рывка не последовало. Тревор испугался, решив, что вытяжной шнур повредили тросы, оборванные Эзвалом. Новая опасность, которой он никак не ожидал. И тут уж ему ничто не поможет — спешно покидая корабль, не успел он надеть запасной парашют.

Землянин извертелся, ощупывая ранец и пытаясь понять, что же случилось. На сей раз повезло: парашют хоть и очень медленно, но все же выползал из ранца. Слишком плотен воздух, слишком замедлено падение.

Когда парашют окончательно раскрылся и над головой Тревора натянулся ярко-оранжевый купол, радости его не было предела. Спуск стал почти не заметен — Джемисон повис над чужой, враждебной планетой. Господь словно бы специально оттягивал его встречу с Эристаном-2.

Наконец затянувшееся падение подошло к концу. Тревор с облегчением обнаружил, что под ним не дикие джунгли, а всего лишь несколько луж и низкорослые заросли. «Нечто вроде вырубки», — решил он. Только наверняка это была никакая не вырубка.

По мере приближения поверхность земли приобретала все более отталкивающий вид. И тут страшная догадка молнией пронзила человека и заставила застыть кровь в жилах. Болото! Бездонное море склизкой вонючей грязи. В отчаянии Джемисон задергал стропы, как будто с помощью этого приема мог очутиться в джунглях — еще минуту назад столь пугающих, а теперь заветных джунглях, которые были так близко и в то же время безнадежно далеко. Он даже застонал от отчаяния.

Предчувствие близкой гибели заставило Тревора напрячь все силы. Он подтянул стропы парашюта так, чтобы его сносило в нужную сторону. Но деревья высились слишком далеко, в пятистах футах к северу — примерно столько же оставалось и до земли. Чтобы достичь опушки леса, нужно было падать под углом в сорок пять градусов, что невозможно без сильного ветра.

Развязка близилась. До земли двести футов, сто, пятьдесят... и вот его ноги до колен провалились в серо-зеленую жидкую грязь. Пока купол еще не лег на поверхность болота, Джемисон, дергая за стропы, забарахтался, пытаясь вытащить ноги. С большим трудом, обмотав стропы вокруг ладоней, он протащил себя еще несколько футов. Слишком мало. До ближайшего участка твердой почвы оставалось тридцать футов.

Он распластался на податливой бурой поверхности, раскинув руки, чтобы распределить вес равномерно. Что же делать?.. Инстинкт самосохранения не давал расслабиться и медленно уйти на дно, пинтами заглатывая болотную жижу. Тревор осторожно подтянул к себе несколько строп, размахнулся, тут же уйдя по шею в грязь, и бросил их что есть силы вперед. Это был его последний шанс.

Фортуна еще не покинула Джемисона. Стропы запутались в низкорослом, чахлом кустарнике. Подергал — держатся. Рванув еще несколько раз для проверки, землянин потянул изо всех сил. Трясина упорно сопротивлялась, но все же выпустила его из своих объятий. Выскочив на поверхность болота, Тревор даже продвинулся немного вперед. Он стал перебирать руками, как бы ползя по туго натянутым стропам, — двигаться стало легче.

Внезапно раздался треск рвущейся материи, и стропы тотчас ослабли. Джемисон похолодел, но испуг был недолог. Он выбрал слабину и снова бросил стропы вперед. Сейчас он напоминал барона Мюнхгаузена, вытаскивающего себя за волосы из трясины.

Еще несколько обрывов строп, и болото выпустило его из своих тисков. Тревор, сипя от натуги и до скрипа стиснув зубы, подтягивался до тех пор, пока не ощутил под рукой влажный, но прочный и такой надежный корень куста. Он рванулся из последних сил и, ломая ветки, влетел в кустарник. Кусты согнулись под его телом, но благодаря своей гибкости не сломались.

Спасен! Спасен!.. Несколько минут он лежал ничком, приходя в себя. Когда же Джемисон смог поднять голову и оглядеться, разочарованию его не было предела: оно тем сильней, чем больше была надежда. Тревор находился на маленьком островке в сотне футов от основного массива джунглей. Остров был шириной в двадцать футов, длиной — в полтора раза больше. На его мокрой почве влачили жалкое существование пять карликовых деревьев — не выше тридцати футов каждое.

Разочарование сменила надежда. Общая длина деревьев наверняка превышает сто футов. Если их связать, получится шаткий мостик, ведущий на твердую землю. И тут же надежда стала зыбкой и почти истаяла в болотных испарениях. У него имелся только маленький топорик. Тревор представил себе, как будет валить и обтесывать им деревья. Жуткая работенка!..

Джемисон сел. Только теперь он почувствовал, как сильно печет солнце. Оно было почти в зените. Значит, до захода еще часов двенадцать — планета вращалась медленней, чем Земля. Времени достаточно. Чтобы набраться сил для этой каторги, надо как следует отдохнуть.

Он отыскал укромное местечко в кустах, ибо помнил о той «птичке», которую ему недавно пришлось пристрелить. Здесь было прохладно и почти не пекло. Тревор блаженно вытянулся на мягкой почве (защитный комбинезон не пропускал влагу) и закрыл глаза.

Когда человек проснулся, солнце заметно склонилось к горизонту. Он проспал почти пять часов. Джемисон встал, потянулся. Он чувствовал себя намного бодрее. Внезапно он замер, увидев нечто совершенно невероятное.

Тревор не мог поверить своим глазам. Огромный ствол, в десять раз толще и прочнее, чем любое дерево на его острове, пролег между ним и противоположным берегом болота. Это был настоящий мост — его спасение! И пока он убеждал себя, что это не сон и никакая не ловушка, на другом конце ствола появилось голубое ящерообразное тело Эзвала.

«Мост» спокойно выдержал его колоссальный вес. Инопланетянин — несмотря на огромный рост — быстро и ловко перебрался на остров. Он наклонил голову, и вот уже перед Джемисоном появились три знакомых серых глаза.

«Не бойся, Джемисон. Подумав, я решил, что ты прав. Я помогу тебе...»

— То, что ты прибежал ко мне, означает твое поражение, — со смехом прервал его Тревор. — Вот все и стало на свои места...

Он вскинул на плечи рюкзак и следом за Эзвалом шагнул на «мост».

2

Первым колыхание высокой фиолетовой травы заметил Джемисон — ему помог оптический умножитель, вмонтированный в защитный шлем. Землянин в этот момент балансировал на середине «моста».

Футах в пятидесяти от Эзвала, уже почти перебравшегося на ту сторону, из леса на берег болота выползла гигантская змея, больше похожая на чудовищного червя или пиявку. Из травы поднялась широкая уродливая голова, венчающая восьмиметровое желтое тело длиной в восемь ярдов и толщиной примерно в один. Голова уставилась на человека отвратительными поросячьими глазками.

Тревор чертыхнулся, проклиная судьбу, столкнувшую его с такой тварью, когда он уже почти спасся из этого поганого болота. А уже спустя миг он был парализован сверкающими глазками, сковавшими каждый его мускул. Это его и спасло. Страшная голова отвернулась от него и сконцентрировала свое внимание на Эзвале.

От сердца отлегло: страх уступил место гневу. Джемисон мысленно обратился к Эзвалу: «А я-то думал: ты чувствуешь приближение опасных животных по их мыслям». Инопланетянин не откликнулся.

Чудовищная змея беззвучно скользила к Эзвалу, плоская голова раскачивалась на извивающемся теле. Инопланетянин медленно отступал. Он не хотел вступать в схватку.

— Возможно, тебе будет интересно узнать: как эксперт Межзвездной Военной Комиссии, я недавно подал рапорт об Эристане-2. Там я писал, что использование данной планеты как военной базы весьма сомнительно. Этому две причины: здесь самые прожорливые во вселенной растения-людоеды и вот эти милые существа. Их миллионы. — Тревор никак не мог остановиться, добивая поверженного во прах гиганта. — Они чрезвычайно плодовиты. Их численность регулируется лишь количеством пищи. А жрать они могут почти все. Поэтому они неистребимы. Самые крупные змеи достигают ста футов длины и восьми тонн веса...

Змея заползла на ствол и теперь была ярдах в десяти от Эзвала, который продолжал отступать. Наконец он ответил Джемисону: «Меня она не застала врасплох. Просто я пытался разобраться в ее мыслях. Кроме жажды убийства там есть еще что-то. Впрочем, это не важно... Меня ей не убить. Вся проблема в тебе».

Тревор поморщился — это был явный блеф. Их словесная дуэль продолжалась, несмотря ни на что.

— Не будь так уверен в своей безопасности. Если потребуется, эта тварь может растянуться раз в десять, и ты поместишься в ней целиком.

Эзвал молча пропятился еще несколько футов, почти вдвое сократив расстояние, разделявшее его и Джемисона, а потом задал долгожданный вопрос: «Что же ты не пустишь в ход свой хваленый бластер?»

— Своим неуклюжим туловищем ты загораживаешь мне змею. А если с первого выстрела я не сожгу ей мозг, в агонии она может прыгнуть как кузнечик и вцепиться в твою длинную шею.

Несколько секунд прошло в молчании. Змея нагоняла Эзвала, и у него пропало желание корчить из себя супермена. Тревор услышал его ворчливый «голос»: «Если у тебя есть план, говори — и ПОБЫСТРЕЕ!»

В глубине души Джемисон был страшно доволен, что Эзвал попросил его помощи — и без всяких условий. Но времени торжествовать не было. Тревор объявил:

— Действовать будешь по моей команде. Когда крикну: «Ап!», ты подпрыгиваешь на месте — как можно выше, а потом повиснешь в воздухе, дожидаясь, пока я ее не застрелю. Все понял?

После паузы, показавшейся человеку бесконечной, инопланетянин ответил ему — словно сквозь зубы выцедил: «Хо-ро-шо...»

Голова змеи качнулась. Усмиряя дрожь в руке, Джемисон медленно поднял бластер и приготовился. Змея ринулась в атаку, в свою последнюю атаку...

— Ап!!!

В ту же секунду тяжеленный, огромный Эзвал, как пушинка, воспарил над «мостом». Через несколько мгновений дымящееся туловище обезглавленной змеи было сброшено в болото. Даже уходя в трясину, оно продолжало бешено извиваться.

Эзвал спрыгнул на землю, дождался, когда Джемисон тоже соскочит с «моста». Он пристально посмотрел на человека, но тот выдержал этот просверливающий насквозь взгляд.

— Где гравитационная платформа? — спросил Тревор.

«В тридцати ваших милях к северу...»

Джемисон помолчал, собираясь с силами, потом произнес проникновенно — Эзвал должен был его правильно понять:

— Нам необходимо к ней вернуться. Я почти израсходовал аккумулятор бластера — нужно его подзарядить. Это необходимо, — с нажимом повторил он.

Эзвал молчал. Джемисон выдержал небольшую паузу, затем продолжил приказным тоном:

— Было бы неплохо, если бы ты перенес меня туда на спине. Из парашютных строп мы сделаем упряжь. Нужно добраться до платформы как можно скорее.

Прошло немало времени, прежде чем Эзвал смирил гордыню и согласился. «Ты прав, — сказал он с презрением. — Лучшего способа транспортировки столь беспомощного существа, как ты, не придумаешь. Я согласен».

«Ах ты, зараза!» — мысленно воскликнул Тревор и тут же пожалел об этой своей мысли. Впрочем, невозможно следить за каждой из роящихся в голове тысяч мыслей — он ведь не робот, а живой человек!

Джемисон подошел к Эзвалу и расстелил на земле перепачканный в болотной жиже и уже успевший высохнуть парашют. Вблизи инопланетянин оказался даже крупнее, чем он думал. Легкость его движений скрадывала размеры. Тревор по сравнению с Эзвалом выглядел настоящим пигмеем.

Каждый раз, касаясь ящероподобного тела Эзвала, Джемисон чувствовал тошноту — отвращение было слишком велико. Он с трудом брал себя в руки и продолжал работу.

— Это необходимо, — сказал Тревор, как бы извиняясь.

Он обмотал стропы вокруг тела Эзвала, пропустил их между передними и средними лапами, чтобы не стеснять движений, а сверху — в качестве седла — приторочил свернутый купол парашюта. Тщательно связанные обрезки строп, которые Джемисон перебросил через шею, образовали примитивные стремена. И вот он взгромоздился на свою «лошадь».

— Почему бы тебе не изменить свое отношение ко мне, — сказал Тревор мягко, — мне кажется... Оу-ой!!!

От первого прыжка он подлетел в воздух, и потом ему пришлось приложить всю свою силу, чтобы не вылететь из седла. Эзвал, со своей стороны, ничего не делал, чтобы облегчить ему путешествие. Джемисон, однако, скоро приноровился к причудливому аллюру своей шестиногой «лошадки» и даже стал находить удовольствие в этой бешеной скачке.

Слева и справа от него проносилась стена деревьев, густотой своих веток похожих на гигантский кустарник. Они смыкались наверху кронами, превращая джунгли в бесконечный зеленый туннель.

Внезапно Тревор услышал команду: «Держись!» Он мгновенно натянул поводья и упал на шею Эзвала, изо всех сил вцепившись в стропы. «Лошадка» пошла боком, с треском ломая молодую поросль и в клочья разрывая лианы, потом снова вышла на прямую. Ритм скачки восстановился.

Джемисон оглянулся и краем глаза заметил двух больших четвероногих животных, похожих на гиен-переростков. Они не стали преследовать «скакуна». «Весьма мудро с их стороны, — подумал Тревор. — С Эзвалом им не совладать».

Наручный детектор запищал, на экранчике замелькали цифры, обозначающие расстояние до источника радиоволн. Детектор был слабенький и ловил только на близком расстоянии. Джемисон рефлекторно задрал голову. Ему повезло: через пять секунд в прогалине между древесных крон мелькнула темная точка. Оптический умножитель не дал ошибиться: это был звездолет. Боевой звездолет руллов!

Он узнал этот силуэт с первого взгляда. Тем временем огромный корабль, чем-то напоминающий меч-рыбу, опустился в чащу джунглей и пропал из виду. Нечего было и думать скрыть этот неприятный сюрприз от Эзвала.

Тревор тут же воспринял мысль инопланетянина — тот торжествовал: «Джемисон, ты предпочитаешь застрелиться, лишь бы не попасть в лапы руллов? Они ведь выбьют из тебя все ваши секреты. Такой героизм я видел у обеих сторон: и у руллов, и у землян. Но тебе это не удастся. Не вздумай прикасаться к бластеру, иначе я сделаю тебе больно».

У Джемисона застрял в горле ком. Надо же было такому случиться!.. На мгновение у него действительно возникла мысль о самоубийстве — откуда было знать этому безмозглому «ящеру», что нормальный человек может разрываться между нескольких желаний, одновременно помня о святом долге и неистово жаждая выжить. В любом случае Тревору пришлось подчиниться.

— Безумец, — произнес он безжизненным голосом — Эзвал должен поверить, что землянин сломлен. — Неужели ты думаешь, что руллы тебя отблагодарят? — Одновременно Джемисон готовился соскочить со своего «коня» и дать деру. — Руллы вероломны и нетерпимы к инородцам...

Но ему не удалось скрыть свой замысел. На полном скаку Эзвал вдруг вскинул передние лапы. Схватив и вырвав из рук Тревора поводья, он накинул их ему на шею и резко натянул. Человек оказался намертво приторочен к хребту «ящера». Позвонки хрустнули, воздух перестал поступать в легкие. Джемисон дернулся — без толку, захрипел задыхаясь. Он замолотил кулаками по загривку Эзвала, стал пинать его бока металлическими носками сапог — тому хоть бы хны. Все равно что слону — комариные укусы.

Эзвал, как танк, ломился сквозь заросли. Через мгновение они выскочили на берег океана и остановились на плотном коричневом песке у кромки воды. «Ящер» чуть ослабил натяжение и спросил, как ни в чем не бывало: «Насколько я понял твои мысли, руллы засекли излучение гравитационной платформы?»

Когда Джемисону удалось восстановить дыхание, он спокойно ответил инопланетянину, словно они вели светскую беседу, — решил не нарушать правила игры:

— Скорее всего. Если только ты не застопорил генератор, как я — на звездолете...

«Вот почему они сели... Но если руллы засекли выстрел из бластера, то они знают: кто-то выжил. И тогда они начнут охоту. Мне лучше самому сдаться им, пока они не приняли меня за врага».

— Глупец! Все равно они нас убьют. Мы их враги — только потому, что мы не руллы. — Тревор продолжал доказывать Эзвалу прописные истины, уже заранее зная, что мечет бисер перед свиньями. И чем больше он злился, тем меньше у него оставалось шансов добиться своего. — Неужели трудно понять...

«Ящер» передернул плечами, резко натянув поводья, и слова застряли у землянина в глотке.

«Ты — неплохой оратор. На минуту я даже тебе поверил, — сардонически заметил Эзвал. — Продолжай в том же духе, милый Джемисон... Но ты упустил из виду вот что: я кое-чем обязан руллам. Во-первых, они подбили ваш корабль, и я вышел из клетки. Во-вторых, они отвлекли команду, и я смог перебить людей. Не думаю, что они отвергнут мое предложение совместными усилиями вышвырнуть людей с планеты Карсона. И сведения, которые МЫ извлечем из тебя, очень помогут НАМ в этом».

В Треворе бушевала ненависть. Лишь гигантским усилием воли он сумел подавить ее. Так ему, по крайней мере, казалось. Необходимо убедить Эзвала в бессмысленности его плана. В этом заключалась его единственная надежда на спасение.

— И на что же ты рассчитываешь? Когда вы исполните свою мечту и прогоните землян, руллы уберутся восвояси, оставив вас наслаждаться свободой?

«Пускай остаются!..»

— Идиот!.. Какая самоуверенность! — Джемисон снова не смог сдержаться и дал волю эмоциям. — Острые когти — против излучателей и ракет...

Ему стоило большого труда подавить свое раздражение. «В сущности, — сказал он себе, — Эзвал — дитя природы, продукт нетехнической цивилизации и не ведает, что творит». И он продолжал:

— Вероятно, тебе известно, что несколько месяцев назад люди разбили руллов вблизи планеты Карсона. Мы выбиваемся из сил, защищая твою планету от самых жестоких и безжалостных созданий, когда-либо обитавших в Галактике. А вы делаете все, чтобы помешать нам закрепиться на планете, создать базу. Наши флоты примерно равны по мощи. Но руллы кое в чем превосходят нас, ведь их цивилизация старше. Главное: они могут принимать любой облик и улавливать электромагнитные волны с помощью особых органов, унаследованных ими от своих предков, червей-хамелеонов. Поэтому они превосходные шпионы... Никогда еще нам не удавалось захватить планету — опорный пункт руллов. Зато они в первый же год войны вышибли нас с трех важнейших баз. Правда, это было сто лет назад. А вы собираетесь взять их в союзники, чтобы победить людей.

«Теперь — да».

Все произошло так быстро, что Джемисон не успел ничего подумать. Значит, и Эзвал не смог прочитать его мысли. Это и дало Тревору шанс. Он выхватил бластер и разрядил его в спину Эзвала. Испепеляющий луч послушно вылетел из дула, но попал он отнюдь не в инопланетянина. Потому что Джемисон уже кувыркался в воздухе.

Тревор с треском врезался в заросли. Жесткие шипастые ветки вцепились в его якобы сверхпрочный комбинезон, оцарапали лицо и руки. Хорошо хоть он не выронил при падении бластер — держал его мертвой хваткой.

Когда Джемисон наконец вырвался из цепких объятий кустарника, он тотчас бросился в траву, перекатился, мгновенно изготовившись к бою. Эзвал, мчавшийся вперед как курьерский поезд, вдруг обнаружил нацеленный на него бластер. Он затормозил на полном скаку, словно бороной вскопав рыхлую землю. Гримаса удивления на его широкой морде в другой обстановке могла бы рассмешить до колик. Он тут же прыгнул в сторону и моментально исчез в разноцветном мареве джунглей — будто его и не было вовсе.

Едва не задохнувшийся в «аркане» поводьев, израненный при падении и чуть живой от нервного стресса, Тревор уселся на красноватую траву и принялся размышлять о том, что ему еще предстоит сделать после этой «блестящей победы».

3

Вокруг стояли странные, причудливые деревья, порожденные чужой планетой, — да и не деревья вовсе, а пестрые желто-коричневые грибы, вытянувшиеся на десятки футов вверх. Устремившись в небо, они пробили густое сплетение лиан, покрытых бородами лишайников. Эзвалу грибы эти были нипочем, но для человека, у которого начала садиться батарея бластера, они становились непреодолимым препятствием.

«Одно хорошо — меня, по крайней мере, не волокут к руллам», — подумал Джемисон и тотчас вскочил на ноги. Он вдруг очень ясно себе представил: где-то недалеко, скрытый диким буйством красок, прячется Эзвал, который слышит каждую его мысль.

«Время в обрез. Руллы наверняка засекли новый выстрел и окажутся здесь с минуты на минуту. А ты... черт бы тебя побрал!.. У тебя еще есть возможность передумать, — Тревор мысленно обратился к Эзвалу. — Безумие — брать в союзники руллов. Учти: наши разведчики, которым удалось вернуться с занятой противником территории, доносят: ни на одной из этих планет нет никого, кроме руллов. Я имею в виду разумных существ. НО ВЕДЬ ОНИ БЫЛИ ТАМ ПРЕЖДЕ! ГДЕ ЖЕ ОНИ ТЕПЕРЬ?!»

Джемисон сделал паузу, чтобы Эзвал мог осмыслить его слова, затем продолжил: «Несколько раз мы встречали враждебные цивилизации. И что мы делали в этих случаях? Объявляли карантин, организовывали защиту планеты от руллов, тратили массу времени на то, что, по их мнению, не стоит и выеденного яйца, — а именно: пытались установить мирные отношения с туземцами. Изучали их культуру и психологию, пытаясь найти корни конфликта.

Если же это оказывалось бесполезным, мы самым бескровным путем свергали их воинственные правительства, оккупировали планету, а затем осторожно — шаг за шагом — очищали их культуру от нетерпимости к людям. После этого мы возвращали аборигенам независимость, и они могли сделать выбор: присоединиться к федерации, насчитывающей пять тысяч планет, или нет. И не было случая, чтобы эта огромная кропотливая работа прошла впустую. Вот и решай: есть ли разница в методах людей и руллов? Нам даже не потребуется совершать переворот на планете Карсона. Твоя раса достаточно разумна, чтобы понять, кто ваш настоящий враг. Лично ты, здесь и сейчас, можешь сделать первый шаг...»

Больше Тревору нечего было сказать. Несколько минут он стоял и ждал хоть какой-нибудь реакции, однако ответа не последовало. Уже наступил вечер, солнце проникало сквозь нижние ветви «деревьев» и лианы. В какой-то момент он вдруг сообразил, что его и без того плачевное положение может стать окончательно безнадежным. Через два часа выйдут на охоту ночные хищники, днем скрывающиеся в своих убежищах. И вот их ему уж никак не победить. Разве что найдется НАСТОЯЩЕЕ дерево — с крепкими корнями и прочными ветвями.

И тогда Джемисон удрученно пожал плечами и двинулся вперед, избегая тенистых участков леса, где мог прятаться Эзвал. Пробиваться сквозь густые заросли без огнемета и остро наточенного мачете, боясь лишний раз пальнуть из бластера, — трудная работа. Всего через несколько сот ярдов он едва мог пошевелить руками и ногами от усталости.

И тут Тревор впервые после «расставания» услышал телепатему Эзвала: «Кто-то летает надо мной, он меня видит. Какое-то насекомое. Крылья у него совсем прозрачные. Я его слышу... Но мысли совершенно бессмысленные. Я...»

«Не бессмысленные, — перебил его Джемисон, — а чуждые тебе. Вот подходящее слово. Руллы сильнее отличаются от нас обоих, чем мы — друг от друга. Существует теория, правда пока недоказанная, что они пришли из другой Галактики. Не удивлюсь, если ты не сможешь читать их мысли».

Тревор медленно двигался сквозь джунгли, держа бластер наизготовку, и разговаривал с Эзвалом: «Рулл пользуется антигравитатором. В их создании они достигли совершенства. То, что ты принимаешь за крылья, — это аура, излучение органов, формирующих световые волны. Тебе выпала столь же редкая, сколь и опасная возможность видеть рулл а в его естественном состоянии. Немногим это удалось, и еще меньше выжило после такой встречи. Видимо, он думает, что ты — дикий зверь. Это твой шанс уцелеть. Впрочем, на тебе же упряжь...»

В ответе Эзвала сквозило отвращение: «Эту дрянь я сбросил сразу же».

Джемисон усмехнулся. «Превосходно. Веди себя, как зверь, рычи на него, кидайся, роняй слюну. Но как только он выдвинет из своего бока сетчатый отросток, немедленно уноси ноги!»

Эзвал не ответил. Тревор напряженно вслушивался, пытаясь уловить какие-нибудь отзвуки того, что происходит в чаще. Может, Эзвал пытается установить с руллом контакт без посредства телепатии? Хуже всего, если он вернется к идиотской мысли о союзе с руллами. Джемисон содрогнулся, представив себе, что произойдет в этом случае на планете Карсона.

Тревор не без труда втиснулся в заросли, осторожно выглянул из-за ветвей. Он по-прежнему ничего не видел. «Последует ли он моему совету?» Джемисон вслушивался в происходящее в джунглях, но отовсюду раздавались лишь слабые шорохи: далекий треск растений, ломающихся под чьим-то тяжелым, громоздким телом, ослабленное расстоянием утробное рычание, удивленное фырканье и бормотание — вот это уже совсем близко.

«Он преследует тебя?» — наконец не выдержав ожидания, мысленно спросил он.

«Да, — последовал быстрый ответ. — Он хочет меня изучить. Стой на месте, у меня есть план».

«Я слушаю тебя».

«Я приведу его к тебе. Ты его убьешь, а за это я помогу тебе добраться до обломков корабля».

Тревор пришел в восторг: «Эзвал отказался от союза с руллами! Не важно, из-за моих ли аргументов или же почувствовав, насколько руллы ему чужды. Важно то, что Эзвал на моей стороне. Или это всего лишь хитрость?»

Радость мгновенно испарилась. От испуга у Джемисона похолодело в груди. «Но с какой стати? Эзвал и так прекрасно знает, где я нахожусь, — зачем эти игры? Наверняка он просто-напросто испугался следящего за ним чудовищного существа. Вдруг, вопреки всем самоуверениям, на него нахлынул страх? — принялся уговаривать он себя. — Так бывает даже с самым смелым человеком — если он сталкивается с чем-то предельно чужеродным, отвратительным, смертельно опасным: например, с ядовитой змеей или огромным пауком».

Слева послышался треск. Тревор вскинул бластер. На мгновение он успел увидеть сверкнувшие глаза Эзвала, промчавшегося в пятидесяти футах от него. Над ним неслась странная тень.

«Не двигайся, не шуми! Их уже дюжина надо мной и...» — Яростная вспышка прервала мысль Эзвала.

Ослепленный, Джемисон опустился на траву. Он решил по всем правилам приготовиться к смерти, но почему-то ничего не получалось: прошлая жизнь не пронеслась стремительно перед его мысленным взором, лица жены и сына не возникли, чтобы он мог попрощаться с ними навек. Слезы катились градом, у Тревора дико щипало глаза — словно перца в них сыпануло, и он не мог думать ни о чем другом.

Прошла минута, и ничего не произошло. Когда Джемисон наконец прозрел, то понял: его спас самый обычный туман. Руллы — не боги, у них тоже бывают проколы.

Дважды над ним мелькали какие-то тени. Мыслей Эзвала больше не было слышно. Что могло так быстро и беззвучно обезвредить его? Скорее всего, «разумного динозавра» парализовали с помощью вспышки света. Руллы применяли этот метод для поимки животных и примитивных сапиенсов. Эзвал, несмотря на всю свою телепатию, по строению тела был весьма близок к животным и потому чувствителен к механическим формам гипноза. Да, скорее всего, они приняли Эзвала за зверя, иначе не вели бы себя столь неосторожно, позволив разглядеть себя ВО ВСЕЙ КРАСЕ. Они поймали Эзвала, чтобы выяснить, как он очутился на Эристане-2, ведь здесь такие особи прежде не водились. Хоть эта планета и находилась в нашем тылу, руллы, по-видимому, бывали тут не однажды.

Джемисон приободрился: «Руллы, как и земляне, думают, что Эзвал — всего лишь животное. Тем хуже для них. Если Эзвал сумел уничтожить человеческий корабль, то чем лучше звездолет руллов?»

На севере в мутном небе что-то вспыхнуло, и через несколько секунд Джемисон услышал раскаты грома. Он вскочил на ноги. Это была не буря. Это были ракетные установки земного линкора!

Линкор!.. Скорее всего, он прилетел с базы на Криптаре-4 или при патрулировании галактического сектора обнаружил взрывы ракет.

Ответный огонь был куда слабее. Крейсеру руллов очень повезет, если он сумеет убраться в целости и сохранности. Но лично для Тревора это мало что меняло.

Ночь со всеми ее ужасами ему предстояло провести здесь, на поверхности Эристана-2. Если патрульный корабль и вернется к поверхности, Джемисон не сумеет подать ему сигнала, пока не зарядит бластер на полную катушку, ведь сигналам его слабенького радиопередатчика не пробиться сквозь здешнюю ионосферу. Но, по крайней мере, руллы теперь ему не грозят.

Стремительно темнело. Тревор уже почти ничего не видел, и опасность возрастала с каждой секундой. Единственное спасение — бластер. Но надолго ли его хватит? Фонарь на шлеме Джемисона освещал заросли лишь на несколько ярдов впереди, а дальше царил мрак. «Того и гляди, наткнешься на какое-нибудь чудовище», — поежившись подумал он.

Сквозь постоянно висящую над джунглями непроницаемую пелену испарений звезд было не видать. Тревор шел по компасу. Опыта хождения по джунглям у него не имелось, и потому его передвижения сопровождались оглушительным треском. Джемисону казалось, что все хищники на планете слышат его и сбегаются на «зов». Он подумывал над тем, а стоит ли вообще двигаться? Но перспектива нескончаемого ожидания во тьме была в тысячу раз хуже этого смертельно рискованного путешествия.

На мгновение отвлекшись и перестав смотреть под ноги, Тревор тут же споткнулся. Потеряв равновесие и хватаясь за воздух, он пробежал по инерции несколько шагов, и тут пальцы его вытянутых вперед рук наткнулись на что-то твердое и шероховатое. ДЕРЕВО!!!

4

Огромная тварь топталась внизу, алчно облизывая Джемисона огненными глазами, потом, недовольно рыкнув, ушла восвояси. Семь раз вот такие чудовища бросались на дерево, визжа и пуская слюни, и каждый раз бластер Джемисона выплевывал тонкий, но убийственный луч, и мертвый или пораненный хищник грохался на землю — на съедение своим собратьям.

Прошло около восьми часов с тех пор, как Тревор вскарабкался на древесный ствол. Если так пойдет дальше, батареи бластера не хватит и до утра — не то что на следующую ночь. А ведь неизвестно, сколько раз ему еще придется ночевать в джунглях, пока он будет искать гравиплатформу и найдет ли он ее вообще? Сколько минут проживет Джемисон после того, как иссякнет заряд?

Опять кто-то топтался под деревом. Гигантские когти терзали кору. Потом два сверкающих глаза ненадолго отдалились. Тревор уж было подумал: слава Богу, и этот уходит сам. И вдруг желтые «плошки» глаз стремительно понеслись к нему. Тварь взбиралась по стволу, словно это была парадная лестница.

Джемисон решил беречь заряды и, сунув бластер в кобуру, быстро полез наверх, к тонким ветвям. Каждую секунду он ждал, что ветви обломятся и он полетит вниз, прямо в пасть к зверю, но еще больше он боялся, что стальные челюсти вцепятся ему в пятки.

Зверь уже почти настиг его, когда снизу послышался ужасный рев и на дерево полез кто-то еще. Теперь отрезанной от земли твари стало не до дичи. Схватка происходила в абсолютной тьме и закончилась внизу — в круге таких же тварей, моментально собравшихся на пир.

Вдруг появился какой-то длинношеий монстр с шестифутовыми челюстями и, как таран, врезался в гущу дерущихся над истерзанными тушами хищников. Он в мгновение ока прикончил кого-то, оттащил свою добычу в сторону и, не обращая внимания на соседство разъяренных тварей, сожрал тушу в считанные минуты, после чего преспокойно удалился восвояси.

К утру Тревора наконец-то оставили в покое. Он был совершенно измучен этой бессонной ночью. Если бы Эзвал не припер его тогда к стенке в кают-компании корабля, он бы сумел запастись пилюлями против сна, запасными батареями к бластеру и массой других вещей, жизненно необходимых любому робинзону. Джемисон даже улыбнулся при мысли, что мог бы иметь спасательную шлюпку. Слава богу, ему удалось захватить питательные пилюли на месяц!..

Тревор подкрепился, проглотив безвкусную розовую капсулу, запил ее очищенной водой из специальной фляги-фильтратора и слез с дерева. Судя по скорости передвижения Эзвала по этому непролазью, гравиплатформа лежала в десяти милях к северу. Учитывая слабость детектора, ее придется разыскивать, прочесывая лес кругами. Да и что он получит, найдя эту чертову платформу? Только полный заряд бластера. Сама по себе платформа была лишь огромным парашютом, способным поднимать и опускать тяжести. Джемисону предстояло самостоятельно — с одним лишь бластером — преодолеть сто миль моря, болот, кишащих хищниками джунглей, которые разделяли его и упавший корабль. Но выбирать было не из чего. Он двинулся вперед.

К полудню Тревору удалось пройти не больше трех миль. Белое пятно в сером небе — извечно сокрытое душной пеленой здешнее светило — медленно ползло по небосводу. Джемисон решил немного отдохнуть — тем более что поблизости поднималось ввысь еще одно настоящее дерево. Он забрался на развилку ветвей, привязался к ним и тут же провалился во тьму.

Когда Тревор проснулся, то с ужасом обнаружил, что под деревом завывает стая ночных хищников. Неизвестно, сколько времени он продрых, но, видимо, ночь только началась. Гигантская лапа ударила по стволу, и дерево дрогнуло. Джемисон поспешно отвязался и полез выше, уже зная, как много зависит от нескольких лишних футов под «килем».

Сквозь туманную атмосферу планеты не было видно звезд, и поэтому ночь растягивалась вдвое. Нескольким тварям, слегка похожим на гигантских кошек, удалось подобраться довольно близко к Джемисону, но только однажды ему пришлось применить бластер. Луч был так тонок, что сердце у него екнуло. Животное, отдернув обожженные лапы, сверзилось вниз, где его немедленно разорвали на части.

Рассвет наступал так медленно, что казалось, ночи не будет конца. Тревор сидел на ветке, похожий на смертельно перепуганную обезьяну, и смотрел, как внизу несколько гиеноподобных тварей копошатся в груде свежеобглоданных костей.

Внезапно из кустов вынырнула огромная рогатая голова и сорок футов толстого туловища змеи. Ближайшая «гиена», коротко взвизгнув, в мгновение ока превратилась в здоровенную отбивную. Остальные растаяли во мгле. Змея спокойно занялась пожиранием добычи, а потом улеглась на траве. Отвратительное вздутие на ее теле постепенно передвигалось от головы к хвосту. Джемисон сидел на дереве ни жив ни мертв. Кто знает: может, ей ничего не стоит добраться до него, и тогда уж никакой бластер не спасет.

Пролежав у дерева самый длинный в жизни Тревора час, змея убралась восвояси. Прошло несколько минут, прежде чем он убедился, что охота на сегодня закончилась. И все равно не сразу решился покинуть свое обиталище. С опаской спустился Джемисон на землю и, сверившись с компасом, продолжил путь.

За этот день он продвинулся намного дальше — наверняка потому, что хорошо выспался вчера. Он опять очень устал, но перспектива провести еще одну ночь на дереве заставила его, стиснув зубы, снова и снова прочесывать треклятый лес.

Некоторое время Тревор изучал окрестности, чтобы запомнить дорогу к спасительному дереву. Радиус первого круга был пятьдесят ярдов. Каждый следующий становился в несколько раз больше. Вернуться к отправному пункту становилось все труднее.

Спустя четырнадцать часов Джемисон монотонно брел через заросли. Скоро начнет темнеть. Поиски ничего не дали, надо возвращаться, чтобы пережить еще одну кошмарную ночь. Глупо надеяться найти платформу в первый же день.

С такими мыслями он заканчивал пятый круг, но вместо того, чтобы уткнуться в долгожданное дерево, увидел поляну диаметром ярдов двести пятьдесят. Раньше Тревор на нее почему-то не выходил.

Поляна поросла серым кустарником, сгущавшимся к центру. Едва Джемисон сделал несколько шагов по поляне, как из зарослей на противоположной ее стороны вылетел косматый зверь с горящими глазами и бросился к нему. Тревор оцепенел от ужаса. Это конец!.. У него просто не осталось сил бежать или прятаться.

Но зверь не сумел домчаться до Джемисона. Ноги его запутались в кустарнике, и он не смог, несмотря на все усилия, выбраться. Тревор не сразу понял, что произошло. Он успел в очередной раз похоронить себя, и теперь ему требовалось свыкнуться с мыслью, что придется еще помучиться на этом свете.

Веревкообразные корни опутали зверя, а веретенообразные, острые, как шприцы, ветви вонзились в него. Громадное тело вздрогнуло, задергалось и рухнуло на землю. Ветви все глубже и глубже проникали в него. Это был ритт, кустарник, который вкупе со змеями делал планету непригодной для колонизации. Правда, он рос не везде. Джемисон содрогнулся, представив себе, сколько таких кустов миновал за этот день.

Был уже поздний вечер — время, когда хищники выходили на охоту. Дневная тишина кончалась. Новые, страшные звуки доносились отовсюду, они становились громче и громче, заставляя одинокого человека вздрагивать и втягивать голову в плечи. Тревор ловил себя на том, что пригибается будто под обстрелом. Он искал дерево, с каждой минутой нервничая все сильнее, и наконец обнаружил его силуэт вдалеке — в туманной дымке.

«Не туда, Тревор Джемисон, левее, — вдруг услышал он мысль Эзвала. — Там поляна... Я жду тебя. Помоги мне».

«Черт подери! Голос с того света... — Джемисон был в недоумении. Ведь Эзвала поймали руллы. — Неужели он успел прикончить их так быстро? Или это ловушка?»

«Руллы мертвы. Их машина невредима, но я не могу ею управлять. Помоги мне. Только быстрее — пока здесь нет хищников».

Сменив направление, Тревор припустил рысью. «Все ясно, — думал он на бегу. — Корабль руллов так торопился убраться отсюда, что бросил своих разведчиков. И Эзвал их перебил как слепых кутят».

«Я их не убивал, — прервал его мысль Эзвал. — Это было ни к чему. Сейчас ты сам все поймешь».

Наконец Джемисон выбрался из джунглей на еще одну — с виду точно такую же — поляну, в середине поросшую риттом. На одном ее конце вертикально стояла на посадочных ногах стофутовая шлюпка руллов, на другом — валялась теперь уже ненужная гравиплатформа. Между ними среди серого кустарника валялись червеобразные трупы дюжины руллов. Отростки кустарника тянулись к шлюпке, некоторые даже сумели заползти в открытый кормовой люк, надеясь, что оттуда появятся новые жертвы.

Догадаться, что произошло, было совсем не трудно. И все же Эзвал не преминул съязвить: «Медленно соображаешь, Джемисон, хотя в логике тебе не отказать. Правильно: я в рубке, меня спасла дверь. Надеюсь, ты сожжешь растения и освободишь меня».

Тревор, больше не экономя заряд, прожег в кустах проход (на это ушли последние крохи энергии) и поднялся на гравиплатформу. Он мысленно назвал шестизначное число, потом приложил большой палец правой руки к кружку опознавателя. Наконец кодовый замок щелкнул. Тогда Джемисон сдвинул бронированную крышку с панели управления и вынул из бластера маленькую капсулу — энергобатарею. Без нее бластер был бесполезным куском металла.

Тревор сунул капсулу в специальное гнездо. Процесс проходил автоматически. Теперь нужно ждать десять минут, пока батарея зарядится энергией. Он опустился на корточки рядом с платформой, чтобы при малейшей опасности выхватить капсулу и вставить ее в бластер. Пока Джемисон сидел так, вглядываясь в чернеющие тени на поляне, Эзвал терпеливо молчал. И тогда человек заговорил сам:

— Выходит, руллы не знают о ритте. Тоже хорошо... Но отчего они все разом покинули шлюпку, так что никто не уцелел? Непонятная неосторожность. Может, ты объяснишь мне, в чем тут дело?

«В сознание я пришел при погрузке в шлюпку. Но сделал вид, что по-прежнему в отключке. Ведь у них у всех было оружие. Руллы поместили меня в трюм. Там я разорвал путы и стал ждать подходящего момента, чтобы дать деру. Внезапно раздался взрыв, и все они покинули судно. Тут же руллы пришли в необычайное волнение, и спустя миг их мысли оборвались. Полная тишина. Я понял: все они мертвы. Потом я взломал дверь трюма, но выйти наружу мне так и не удалось».

Тревору почудилось какое-то движение на краю поляны. Может, это началась охота на него? Как бы там ни было, десять минут прошли. Он вынул батарею и вставил в бластер. Готово...

Джемисон пристально посмотрел на то место, где только что видел тень. Никого и ничего. Вероятно, почудилось... В любом случае ни на секунду нельзя терять бдительность. Он произнес:

— Ну, что ж, я могу закончить рассказ за тебя: даже поняв, что руллы мертвы, ты решил остаться в шлюпке. Ты струсил, поняв, что без меня, без моего бластера не обойтись. Ведь если ты и боишься чего-нибудь на этой планете, то именно кустарника, которого в джунглях полным-полно.

Кустарник был немного светлее земли. Джемисон опустил на глаза щиток со светофильтром и нажал на спуск. Послышался треск горящих ветвей. Бластер был заряжен полностью — им теперь можно было сжечь половину джунглей. Тревор провел лучом из стороны в сторону. Вскоре он стоял на краю черного дымящегося пятна. Следующая заросль находилась ярдах в двадцати от него.

— Значит, ты уже два дня торчишь в шлюпке, — сказал Джемисон, сделав шаг вперед. — В первый день ты, скорей всего, возился с механизмом двери и проник в рубку только вчера. И на другом ее конце увидел отростки кустарника. Держу пари: ты задраил люк с быстротой молнии.

Тревор сжег второй куст. Теперь ему оставалось сжечь последний — тот, что убил руллов. Работая, он продолжал говорить с упорно молчащим Эзвалом в том же духе:

— Два дня ты пытался разобраться в пульте управления, но потерпел поражение. Если бы ты понял принцип командования шлюпкой, то давно бы удрал. Но ты ни хрена не понял... Появился я, и ситуация изменилась.

Человек ждал от Эзвала ответа. Тому нечего было возразить, и он молчал. Джемисону следовало спалить щупальцы ритта, пытающиеся проникнуть в космическую шлюпку и образовавшие вокруг внешнего люка копошащийся холм. Он уменьшил мощность луча, чтобы не повредить обшивку.

«Сейчас я уничтожу последние отростки. Ты откроешь мне люк и тотчас заберешься назад, в трюм. После этого я войду в рубку. Я размещу сенсорные датчики у входа в трюм и установлю бластер так, что он уничтожит тебя, если ты сделаешь хоть шаг наружу. Будь благоразумен. Смирись — ты проиграл по всем статьям. Но не бойся: пока я не открою тайны твоей разумности. Пока... До ближайшей базы две недели лету, а затем мы доберемся до планеты Карсона, где я выпущу тебя на волю. Не знаю, правда, найдешь ли ты что-нибудь съедобное в трюме, хотя руллы ведь чем-то собирались тебя кормить... Утешайся тем, что без гиперсветовых полетов ты бы тащился на родину до скончания века. А теперь отойди от двери подальше — будет очень жарко!

5

Через два дня Джемисон сумел связаться с крейсером дружественной людям расы и через него подал сигнал бедствия на ближайшую земную базу. Но еще целую неделю они с Эзвалом блуждали в космосе, прежде чем их подобрал земной корабль.

Командир согласился доставить Тревора на планету Карсона. Тщательно проверив личность Джемисона, он успокоился. Дикий зверь, которого ученый вез в мощной стальной клетке, мало интересовал командира — у него хватало своих забот. Война ведь на дворе...

Тревор добился, чтобы корабль вначале сел в необитаемом районе планеты Карсона. Она была богатым жизнью и очень красивым миром — бескрайний лес простирался к западу, на востоке сверкала река. Здесь и состоялся последний разговор землянина с Эзвалом.

Эзвал легко соскочил на землю и оглянулся. Джемисон стоял у распахнутого люка.

— Ну как, еще не передумал?

«Убирайся с нашей планеты вместе с вашими сородичами!» — злобно ответил Эзвал.

— Только когда у вас будет машинная цивилизация, способная противостоять руллам.

«Эзвалы никогда не станут рабами машин!»

Тревор лишь покачал головой. По дороге сюда у него возникла идея. Да, взрослого Эзвала ему не убедить — он слишком неуступчив, убежден в своей правоте. Но есть и другие...

— Просто ты — индивидуалист и хочешь жить только для себя.

«Да, только от тебя я узнал, что есть расы, живущие коллективно. Эзвалы лишь сотрудничают друг с другом во имя общей цели. Но зато мы действительно свободны. Почему-то (наверное, из-за собственной ограниченности) люди принимают это за слабость».

— За слабое место. Мы на Земле ничего бы не достигли без общества. Кстати, у вас ведь нет имен?

В ответе Эзвала сквозило отвращение:

«Телепаты не нуждаются в кличках. Ты зря думаешь, — продолжал он с яростью, — что с помощью имен сможешь сделать из нас себе подобных. — Ярость сменилась презрением. — Впрочем, сейчас твоя главная задача — доказать нашу разумность. Дерзай. Тут я тебя и покину».

Эзвал повернулся и побежал в лес. Джемисон окликнул его:

— Ты спас мне жизнь и доказал, что между нами все-таки возможно сотрудничество. Благодарю тебя за это!

«Мне не нужна благодарность человека. Прощай и не попадайся мне больше!»

— Прощай! — произнес Тревор.

... Как только люк захлопнулся, огромный корабль взлетел.

Перед отлетом на Землю Джемисон представил доклад Военному Совету базы. Председатель оборвал Тревора, едва стала ясна его основная мысль: ЭЗВАЛЫ РАЗУМНЫ.

— Мистер Джемисон, в этой комнате, да и на всей планете вы не найдете человека, не пережившего горечи утрат, понесенных по вине этих чудовищ.

Джемисон терпеливо ждал истинных аргументов.

— Если верно то, что вы утверждаете, мы должны истребить их немедля. Бывают случаи, когда человек не может проявить милосердие к другой расе, и трудно ожидать от нас милосердия к Эзвалам.

Послышался одобрительный ропот членов Совета. Джемисон обвел взглядом их лица и понял, что председатель прав. Планета Карсона была слишком лакомым куском. В истории человечества лишь несколько раз встречались расы, столь ненавидевшие людей, как Эзвалы. И надо же было случиться, что именно их планета оказалась одной из трех баз, на которых держится вся оборона Галактики. Ее нельзя оставить ни при каких обстоятельствах. И вполне вероятно, что будет отдан приказ о полном уничтожении Эзвалов.

Телепаты-Эзвалы всегда первыми обнаруживали людей, поэтому их нельзя было застать врасплох. Но если будет объявлена тотальная война, в ход могут пойти модифицированные вирусы, отравляющие газы или нейтронные бомбы. От них не спасешься и в непроходимых дебрях. Но тут есть одна закавыка: человечеству вряд ли понравится, если на нашей тыловой планете применят оружие массового поражения. Поэтому с Эзвалами легче всего разделаться, воспользовавшись их телепатическими способностями. Ученые могли бы уничтожить их вполне «гигиенично» — не портя биосферу: создав машины, подавляющие излучение мозга. И с расой Эзвалов будет покончено в считанные недели.

Джемисон понял, что рассказывать Военному Совету базы о его приключениях на Эристане-2 было бы преступлением. Пусть знают, что Эзвалы разумны, а о телепатии мы пока что умолчим.

— Леди и джентльмены, — он поклонился трем женщинам, входившим в состав Совета, — мне остается лишь выразить благодарность Галактическому Конгрессу, пославшему меня разрешить эту проблему. Я буду вынужден просить его о проведении плебисцита по данному вопросу.

— Я считаю это оскорблением, — холодно сказал председатель.

— Я не имел намерения оскорбить вас, но думаю, что члены Совета слишком пристрастны, чтобы решать вопрос о жизни или смерти целой разумной расы. Благодарю за внимание.

Джемисон сел на место.

Последовавший за совещанием банкет прошел в полном молчании. По его завершению к Джемисону подошел вице-председатель Военного Совета базы, сопровождаемый молодой женщиной. На вид ей было лет тридцать. Прекрасные голубые глаза и стройная фигура делали ее весьма привлекательной, но неженская решительность во взгляде и резкость движений слегка портили впечатление.

— Миссис Уитмен хотела бы познакомиться с вами, доктор Джемисон, — вежливо произнес вице-председатель и быстро ушел — почти бежал из банкетного зала, будто его миссия заключалась лишь в том, чтобы представить их друг другу.

Тревор внимательно разглядывал женщину.

— Вы ведь доктор наук, мистер Джемисон?

— Да, я физик, но специализируюсь в небесной механике и космических исследованиях.

— Так я и думала. А вот я просто вдова. Меня всегда восхищали познания моего погибшего мужа, — сказала Уитмен, а потом добавила как бы в раздумье: — Его убил Эзвал.

«Просто вдова... Лукавит, однако. Видимо, ее муж обладал уж очень глубокими познаниями, если она все еще вращается в высших кругах Совета», — подумал Джемисон, а вслух сказал:

— Сочувствую вам.

— Я очень рада, что вы остались еще на несколько дней, и я могу предложить вам другое решение проблемы, от которой зависит судьба планеты. Что вы скажете о ее спутнике?

— Вы хотите создать на нем базу? — медленно произнес Джемисон.

— Не только.

«Что ж, этим стоит заняться, — подумал он. — В потоке бумаг, в водовороте текущих дел такого рода решение легко может затеряться. Земная бюрократия — страшная штука. Правда, я сильно сомневаюсь, что это действительно выход из тупика, но в создавшейся ситуации любой компромисс предпочтительнее открытой вражды».

— Пойдемте, — сказала миссис Уитмен.

Тревор подумал, что зафрахтованный Флотом грузовик с двумя пленными Эзвалами прибудет на Землю лишь через несколько недель, его же корабль намного быстроходней, и потому он может уделить немного времени Барбаре Уитмен.

— Ну, хорошо. Вы, как я понимаю, будете моим гидом?

Она рассмеялась, блеснув великолепными зубами.

— Но ведь, кроме меня, с вами никто не станет разговаривать, не так ли?

Ее слова были горьки, но Джемисону было не привыкать — он умел держать удар. Тревор почти постоянно ходил по лезвию бритвы — такова уж его судьба...

6

Космический скафандр Барбары Уитмен то и дело грозил затеряться на фоне звездного неба, и Тревору Джемисону приходилось непрерывно следить за его скачками, чтобы не остаться одному.

Тревор уже раскаивался, что согласился на этот полет. На пути к спутнику он выкопал в Сети относившуюся к нему заметку из Галактической энциклопедии. И с первого же взгляда ему стало ясно, что разместить на спутнике миллионы людей будет трудновато.

Милей ниже их траектории на поверхности спутника виднелись островки леса, выщербленные скалы, редкие участки травы, коричневой и пожухлой. Это небесное тело, скорее, подходило на роль полигона для бомбометания или космодрома подскока, а уж никак не тянуло на галактическую базу Флота.

Казалось, женщина нарочно играла с доктором в прятки, продолжая форсировать движок реактивного ранца. Очень скоро она окажется на фоне солнца, тогда уж ее точно будет невозможно обнаружить. Что-то во всем этом было не так.

Джемисон приказал шлему выдать на лицевой щиток показания приборов. Мельком бросив на них взгляд, он сжал губы в упрямую линию. Ситуация ему совсем не нравилась. Тревор включил рацию:

— Миссис Уитмен!

— Да, доктор Джемисон, — слово «доктор» она произнесла как-то насмешливо и даже враждебно. — Слушаю вас, доктор!

— Вы сказали, что мы должны пролететь пятьсот двадцать одну милю или...

— Или около того! — голос смягчился, но скрытая враждебность казалось даже усилилась.

— Итак, пятьсот двадцать одна миля. Цифра достаточно определенная. Так почему же мы оставили позади шестьсот двадцать девять миль и конца-края полету не видно? С тех пор как мы покинули Пять городов, прошло два часа...

— Ну, и что такого? Это ведь совсем не страшно, доктор Джемисон. Или вам наскучило общество одинокой женщины?

Тревор молчал, размышляя, что все это значит. Сначала он подумал, что Барбара всего лишь хочет зло подшутить над ним, бросив где-нибудь в медвежьем углу, чтобы он потом до поздней ночи добирался обратно? Да нет, чепуха... Или она просто ХОЧЕТ его? Мы опустимся в какую-нибудь уютную лощинку, легким движением она сбросит с себя скафандр, обнимет его и-и-и... Полный бред!

Доктор нутром чуял: над ним нависла смертельная опасность. И, как всегда в таких случаях, разум ученого работал быстро и четко. До сих пор Джемисон выходил победителем из самых безвыходных ситуаций, и знание этого всегда придавало ему сил.

Тревор резко сменил курс и начал быстро снижать скорость. Времени было слишком мало, а опасность слишком велика. Сильнейшая перегрузка стиснула его в скафандре как гидравлический пресс, но он переборол вдруг ставшие непослушными голосовые связки и невероятным усилием заставил себя спросить собеседницу членораздельно и даже совсем спокойно:

— Скажите, убить меня приказал Совет или это ваша личная инициатива?

— Теперь это не важно, — голос ее не дрогнул. — Мы не предполагали, что вы решитесь на плебисцит. Вы сами подписали себе приговор. А спутник... Конечно, мы давно знали, что он не годится для базы. Я просто увлекла вас в самое безлюдное место. Даже странно... Это оказалось не сложнее, чем приманить конфеткой ребенка.

Джемисон через силу рассмеялся — ему нужно было продолжать заговаривать женщине зубы, чтобы она обнаружила его снижение как можно позже.

Теперь он остался один — сверкающий скафандр Барбары Уитмен исчез вдали. Скорее всего, она даже не получает у своего компьютера данные нашлемного локатора — совершенно уверена в успехе операции, ведь «муха уже попала в паутину». Непрофессионал — сразу видно... Стараясь оттянуть неприятное для нее открытие как можно дольше, Тревор спросил:

— И как же вы меня убьете?

— Через десять секунд ваш двигатель... — она осеклась. — Да вы... Небось пытаетесь приземлиться? Слишком поздно.

До скалы оставалось пятьдесят футов, когда с движком стало происходить что-то неладное: на мгновение он вырубился, затем резко увеличил тягу. Господи!.. В тот же миг — одним выверенным движением — Джемисон сбросил реактивный ранец, и тот сразу ушел на несколько ярдов вниз и в сторону. Тревор падал на камни, пытаясь сгруппироваться, как учит инструкция по аварийным ситуациям.

Ослепительная вспышка. Его ударило в подошвы и — лучше, чем раскрывающийся парашют, — подбросило вверх взрывной волной. Хлопка он уже не слышал. Пламя охватило его, жгучая боль пронзила тело. Он ударился о землю и окончательно потерял сознание.

... Голая пятнистая скала, кружащаяся перед глазами и то и дело шарахающаяся от него словно в испуге, — вот что увидел Джемисон, очнувшись. Скафандра на нем не было, остался лишь костюм с электроподогревом. Он почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся: позади стояла Барбара Уитмен собственной персоной. От этого движения мир перевернулся, и он снова уронил голову на камни.

— Вам удивительно везет: вы вовремя сбросили ранец. Вам только обожгло ноги — ушибы не в счет. Я уже все вылечила карманным «эскулапом». Вы даже сможете идти.

Джемисон вопросительно взглянул на нее. Барбара прекрасно поняла его мысль.

— Возможно, я совершила преступление, но я не могла смотреть, как вы корчитесь от боли. Даже у смертника в день казни сначала вырвут заболевший зуб, а уж потом будут брить затылок... Теперь мы можем начать все с начала.

Тревор осторожно сел. На сей раз Бог миловал — мир больше не пытался ходить ходуном. Доктор внимательно разглядывал мисс Уитмен, он глядел на нее как бы новыми глазами. В своей жизни Джемисон неоднократно встречал жестоких женщин, но ни одна из них не была так честна и искренна в своих намерениях.

— Значит, вы спустились, чтобы убедиться: клиент готов. И обнаружив, что дело не доведено до конца и смертник слегка не в форме, решили оказать мне первую помощь, — полувопросительно произнес Тревор.

Только тут он понял одну странность во внешнем виде его симпатичной убийцы и тут же спросил: — Кстати, а где ваш скафандр и ранец?

Она кивнула на небо.

— Мои коллеги подстраховались — живой исполнитель намного опаснее мертвого. Мой ранец, очевидно, запрограммировали, чтобы после взрыва он отправился прямиком к солнцу. (В умножитель можно разглядеть тусклое пятнышко справа от солнечного диска.) Через триста часов я должна была благополучно сгореть в фотосфере. Однако я — большая перестраховщица и под скафандр на самый крайний случай надела одноразовый спасательный гравипояс.

— Вы успели попросить о помощи?

— Передатчик отключился в тот самый миг, когда взбесился ранец.

— Вас будут искать?

— Не думаю. Наверняка у них уже есть легенда, объясняющая наше внезапное исчезновение...

— Так мы — товарищи по несчастью. — Джемисон нашел в себе силы усмехнуться. — Или пока я окончательно не пришел в себя, вы наброситесь на меня, чтобы задушить? Впрочем, меня еще можно заколоть шпилькой... — Он вошел в раж. Это была своего рода истерика — отходняк после несостоявшейся героической кончины. — Тогда советую поспешить...

Лицо женщины потемнело от гнева.

— Хватит кривляться! — Она тотчас взяла себя в руки. — В этом нет необходимости. Мы оба уже мертвецы. У нас нет ни единого шанса, ведь нам ни за что не дойти пешком до Пяти городов, а до платиновых рудников — тем более.

— Вы застряли где-то на полпути между ролью завзятой авантюристки и сестры милосердия. Я всегда предпочитал иметь дело с чем-то определенным. В любом случае, я благодарен вам за лечение и... за общество.

Миссис Уитмен промолчала. Она все так же неподвижно стояла, сложив руки на груди, и была похожа на скульптуру «Скорбь» в дворцовом парке.

Джемисон поднялся на ноги, медленно присел, потом повторил это упражнение энергичней и наконец решился легонько попрыгать. Все в порядке, если не считать легкой боли в икрах. На нее можно просто не обращать внимания.

— Еще плоховато сгибаются, но к ночи это пройдет...

— Однако до чего ж вы спокойны!.. — вырвалось у Барбары. Тревор так и не понял, с каким чувством была сказана эта фраза.

— Конечно, ведь я жив! — воскликнул Тревор с энтузиазмом.

— Опьяненный нежданным спасением, вы не понимаете истинного положения дел. Нам нужно идти полторы недели, делая по шестьдесят миль ежедневно, а это физически невозможно. Температура ночью падает до минус ста градусов. Что вы на это скажете?

— Что надо идти, — не колеблясь ответил Джемисон.

— Нас сожрет первый попавшийся на пути грип-кровосос, если только мы прежде не замерзнем. Пульсация крови в сосудах, которую они чувствуют на огромном расстоянии, приводит их в бешенство. Грипам ничего не стоит за один прием высосать человека целиком. Они способны пробивать туннели в здешних скалах. Единственная защита против них — бластеры, а у меня есть только охотничий нож. Единственная пища на этом спутнике — огромные травоядные, генетически перестроенные, чтобы их мясо усваивал человеческий организм. Потом этот проект был заброшен... Так вот, при виде человека они удирают быстрее лани, но при этом — если их припереть к стенке — способны прикончить десяток невооруженных людей, — со странным торжеством в голосе миссис Уитмен выкладывала один аргумент за другим. — Учтите еще одно: что-то в здешнем воздухе возбуждает зверский аппетит. Я уже подыхаю от голода. Так что мы приближаемся к смерти с каждой минутой.

— И вы, кажется, этим довольны? — с любопытством осведомился Тревор.

— Во всяком случае, на Землю вам живым не вернуться — это уже неплохо. А мне... мне умирать не страшно. После гибели мужа я потеряла вкус к жизни.

— Нам, конечно, не позавидуешь. И мне очень жаль видеть женщину в столь опасной ситуации. Но вы ошибаетесь: я обязательно вернусь домой.

— Чепуха. Это все равно, что убить грипа голыми руками, — невесело рассмеялась она.

— Не только и не столько руками, сколько интеллектом и жизненным опытом. Мы доберемся до людей, несмотря ни на что!

Наступило молчание. Джемисон оглядел местность. Кругом, насколько хватало глаз, простиралось безжизненное плато. Впрочем, нет — далеко на западе виднелся обрыв. Тревор задумался на секунду, потом сказал:

— Придется идти к обрыву.

Стащенный с него скафандр доктор обнаружил за грудой камней. Конечно, в нем не замерзнешь в любой мороз, но в походе проку от него не было никакого — слишком будет мешать при ходьбе, далеко в нем не уйти. Пришлось взвалить его на плечо, словно раненого товарища, и тащить на себе.

— Ну, что ж, начнем наше последнее путешествие.

Их окружала глубокая тишина. Молчание природы было символом, духом этого холодного мира. Они побрели через плато. Идти было нетрудно — сказывалось малое притяжение спутника.

Барбара вдруг спросила:

— О чем вы умолчали, докладывая Совету? Вы ведь наверняка знаете об Эзвалах еще что-то. Я это сразу почувствовала.

«Черт возьми! — мысленно чертыхнулся Джемисон. — Проклятое женское чутье!..»

— Достоверно мне неизвестно больше ничего. Одни предположения... Зачем я их буду высказывать, если Совет и так — на самой грани войны? Любое лишнее слово — и он отдаст приказ о полном уничтожении Эзвалов.

— Вам нужно было выложить все, детально описать ваши похождения на Эристане-2. Мы сумели бы проанализировать информацию и сделать правильные выводы — в Совете здравомыслящие люди.

— Весьма здравомыслящие, — иронически подхватил Тревор.

— Я не верю в вашу правоту, доктор... Ну, хорошо, закроем эту тему.

7

Через два часа солнце стояло высоко в небе. Почти все это время они пробирались по плато, которое неожиданно оказалось труднопроходимым. Приходилось лавировать между расселинами, которые вели вниз, в раскаленные недра спутника.

Пропасть, чьи гигантские размеры раньше были преуменьшены расстоянием, теперь предстала во всем своем величии. Она простиралась в обе стороны на десятки миль, обрываясь неприступной, отвесной стеной.

Джемисон тяжело вздохнул и понуро произнес:

— Только теперь понял, как мы вляпались. Нам действительно ее не одолеть.

— Я ведь говорила вам: мы умрем от голода.

Тревор скинул капюшон, чтобы почесать затылок, — так легче думалось, а потом спросил:

— Эти травоядные, они ведь едят молодые побеги деревьев?

— Да, у них длинные шеи. А что?

— И это все, что они едят?

— Еще траву.

— И больше ничего? — Джемисон спрашивал все настойчивее.

Барбара вскинула голову, на мгновение став похожей на молодую породистую кобылку, которую впервые пытаются взнуздать.

— Хватит болтать глупости! Для чего вам все это?

— Извините за допрос. — Тревор поспешил дать задний ход. — Это совсем не праздный интерес... Что они пьют?

— Днем — воду, а по утрам лижут лед, в который за ночь смерзаются реки. — Мисс Уитмен сменила гнев на милость. — Вспомнила: еще они лижут соль. Совсем как земные травоядные.

— Соль! Это нам и нужно! — обрадовался Джемисон.

— Давайте вернемся — не так давно мы проходили солончаки. Нужно набрать соли.

— Вернуться? Вы сошли с ума!

— Послушайте, Барбара. Я сказал, что мы не сможем спуститься. Но выход на самом деле есть. И от голода уж по крайней мере я не умру — достаточно жира скопил на канцелярской работе. Но все-таки нам необходимо убить животное. Для этого нужна соль. А значит, надо вернуться.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом женщина отвела взгляд и сказала:

— Не знаю, что вы задумали, но все равно это безумие. Вы никогда не видели здешних травоядных. Они напоминают жирафов, только значительно выше ростом. Зря вы надеетесь приманить их солью и убить. Это вам не удастся... Хорошо, мы вернемся. Не все ли равно, где умирать?.. Дай Бог, чтобы нас поскорее учуял грип. Это лучше, чем мучительная смерть от голода.

— Нет ничего страшнее женщины, решившей умереть во что бы то ни стало.

— Не думайте, что мне этого хочется!

— А как же ваш ребенок?

По выражению ее лица Тревор понял, что не промахнулся. В миссис Уитмен нужно пробудить любовь к жизни. Ее помощь ему просто необходима.

От разговора с Барбарой по дороге к солончаку Джемисон, сам того не ожидая, получил большое удовольствие. Он не пытался убедить ее в чем-либо, говорил о проблемах человечества, об освоении чужих миров, о взаимопонимании различных рас, о том, как много решений было принято в результате разумного обсуждения.

— Вот наконец и ваш идиотский солончак, — прервала она его разглагольствования.

Тревор распихал по карманам куски соли, а затем путешественники побрели обратно. Возвращение проходило в тягостном молчании. Занять себя делом, не сдаться, не расклеиться, постоянно думая о неотвратимости гибели, — это одно, а верить, что на самом деле можешь спастись, — совсем другое.

И вот перед ними снова предстал обрыв. Там, на дне ущелья, было гораздо теплее — сказывалась близость раскаленного ядра, и их шансы выжить стали бы намного выше. Они подползли к краю пропасти, слишком глубокой, чтобы можно было спуститься без альпинистского снаряжения.

Джемисон взглянул вниз, и у него закружилась голова. Казалось, им оставалось только лечь и терпеливо ждать смерти, которая не заставит себя долго ждать. От холода она наступит, от жажды или голода — не суть важно. Наконец миссис Уитмен прошептала:

— Что же нам делать? — в ее голосе звучало отчаяние. По крайней мере, это лучше, чем безразличие. — Придумайте что-нибудь — вы же доктор!

Ну как тут было не расхохотаться? Барбара какое-то время с удивлением и даже злостью смотрела, как покатывается от смеха Тревор Джемисон, как молотит кулаком по каменистому грунту, а потом не выдержала и стала ему вторить. Они никак не могли остановиться, слезы катились из глаз, смех душил их... А когда все закончилось, оказалось, что доктор физики уже нашел выход.

Отдышавшись, он тихо произнес:

— Мы обязательно спустимся. Смотрите... — Джемисон подтащил женщину к самому краю. — Там стадо ваших «жирафов». Они ведь как-то спустились на дно. Значит, непременно должен найтись пологий склон. Надо его искать — только и всего.

И они пошли искать.

Почти без отдыха путешественники час за часом шагали вдоль обрыва на юг. С таким же успехом они могли бы тащиться на север. Ущелье время от времени делало изгибы, еще больше удлиняя им путь. А спасительный спуск все не появлялся. Миссис Уитмен стоически сносила трудности долгого перехода. По счастью, она оказалась выносливым ходоком. Но любой выносливости рано или поздно приходит конец.

Тревор чувствовал: еще немного, и они рухнут на землю как подкошенные, и тогда уже никакая сила не поднимет их на ноги. У него болел каждый мускул, каждый нерв. Отчаянно хотелось спать, но спать было нельзя — сон означал смерть. Мутным взором доктор окинул женщину: на ее усталом лице читались муки голода. Много ли надо, чтобы согнуть отвыкшего от лишений современного человека?

— Держитесь! — попытался подбодрить он Барбару. — Еще немного!

Спуск обнаружился через двадцать минут. Он весь порос лесом и вторгался в ущелье подобно клину.

— Кажется, у меня галлюцинация, — пробормотала миссис Уитмен, потерла глаза, потом ущипнула себя за ухо.

— Тогда это очень хорошая галлюцинация, — улыбнулся Джемисон. — Вы можете идти?

Барбара кивнула. Взявшись за руки, как дети, они пошагали вниз. Тревор ощущал, что у него разом прибавилось сил. Вот что значит надежда!..

Около спуска паслось стадо «жирафов» в сотню голов, объедая странные листья со странных деревьев.

— Они постепенно приближаются к лесу. К ним можно будет подкрасться, — на ходу вслух размышлял Джемисон.

— А потом выбежать из-за деревьев и насыпать им на хвост соли? У нас же ничего нет!

— Сначала нужно подобраться к краю леса, — как ни в чем не бывало продолжал говорить доктор. — Причем так, чтобы животные нас не заметили. Мне потребуется ваш нож.

— Ладно, делайте, что хотите. Вам к ним и на четверть мили не подойти.

— Я и не собираюсь ползать по-пластунски. Если бы вы получше разбирались в жизни, то давно бы поняли, как просто убить зверя. Эта проблема давно решена во всех мирах.

— Вы правы. Я тоже считаю, что насильственная смерть намного приятнее голодной. Около травоядных всегда околачиваются грипы, они подбираются к ним вечером, а утром убивают. Сейчас как раз темнеет, значит, кровососы уже близко. Скоро они нас учуют и тогда...

— Если вы выпьете из меня кровь еще на дальних подступах к лесу, то грипам уж точно ничего не останется, — пытался шутить Тревор. Получалось плохо. По крайней мере, Барбара и не думала смеяться.

Внешнее спокойствие Джемисона было лишь маской. На самом деле его давно бы колотило от предощущения скорой смерти, если бы не сила воли и натренированная нервная система.

Когда путешественники достигли леса на дне ущелья, доктор качался от усталости и голода. Начав подкапывать корни высокого коричневого дерева, он едва держал нож — руки почти не слушались его. Поначалу ему казалось, что легче иголкой заколоть динозавра. Правда, лезвие было покрыто алмазной крошкой, и потому, хоть и медленно, но корни поддавались.

— Кажется, он так же тверд, как сталь, и так же упруг, — комментировал Тревор свою работу. Миссис Уитмен обессиленно лежала на земле невдалеке от него. — Такой корень можно свернуть в кольцо. Из-за уникальных свойств это дерево даже экспортируют на Землю.

— Если вы делаете лук, вот та трава может служить тетивой, — сонно пробормотала Барбара.

— Нет, это не лук. К «жирафам» ведь не подойти и на четверть мили. — Но вот Джемисон выдернул из земли корень дюймовой толщины, потом отрезал от него кусок и заострил. — Ну вот теперь подержите концы вместе, а я их свяжу.

— А-а-а, теперь поняла... — Миссис Уитмен, кряхтя и охая, поднялась на ноги и пришла к нему на помощь.

— Животное проглотит кольцо, в желудке полупереваренная трава разорвется, и острые концы проткнут его стенки.

— Этот метод известен на сотне планет. На Земле его применяли эскимосы. Правда, приманка другая... Одного кольца мало. Так что придется повозиться...

Наконец все было готово. Тревор вышел на поляну и, пригибаясь и стараясь двигаться беззвучно, принялся разбрасывать кольца.

Мясо оказалось хоть и жестким, но все же очень вкусным. Приятно было ощущать, как в тело возвращается энергия. Джемисон съел последний поджаренный кусок и встал, чтобы поглядеть на заходящее солнце. Спасясь от голодной смерти, совсем не хотелось думать о надвигающейся гибели от адского холода.

— Если съедать по четыре фунта в день, то шестидесяти фунтов нам вполне хватит. Вообще-то вредно питаться одним мясом, но за две недели с вами вряд ли что-нибудь случится.

Доктор вырезал филейную часть лежавшего на траве «жирафа» и, обвязав ее длинными стеблями травы, упаковал мясо в два тюка, сделанных из его же шкуры. Узкие кожаные ремни, которые Тревор выкроил с особым тщанием, позволили сделать нечто вроде рюкзаков. Барбара смотрела на него со смесью восхищения и иронии.

— Вы просто сумасшедший. Ночь мы еще как-нибудь переживем в глубокой пещере, но когда нас найдет грип — ему вы тоже скормите деревяшку?

— А почему бы и нет?! — резко сказал Джемисон.

— А потому, что зубы у них тверже алмаза, желудок не разрезать и хирургической пилой — не то что деревянным колышком. Именно из-за этих кровососов здесь и не развилась разумная жизнь. У нас есть пища, и голодная смерть нам не грозит. На сытый желудок умирать гораздо приятнее. Что ж, пусть теперь нас убивает грип — по крайней мере, это произойдет мгновенно. Выбросьте из головы эту глупую идею — выжить. Грип настигнет нас в любой пещере, в любой щели — и убьет...

— Браво! — Тревор даже похлопал в ладоши. — Ваше упорство просто поразительно. Если бы вы с такой же силой хотели жить, мы бы давно уже оказались в Пяти городах.

— Вряд ли мы сумеем найти глубокую естественную пещеру — из-за притяжения планеты кора спутника ходит ходуном, — как ни в чем не бывало заговорила миссис Уитмен. — Зато тут полно заброшенных подземных бункеров, в которых когда-то селились первопоселенцы. Они имеют несколько этажей и порой подогреваются термальными водами или близкими выходами магмы. Но если наш окажется без «грелки»... После того как с поверхности пойдет холодный воздух, никакие костюмы не помогут. Понадобится хороший костер.

«Пещеру» они обнаружили, когда солнце уже скрылось за частоколом леса. Конечно же, «грелки» там не оказалось. Зато дров вокруг было предостаточно.

Тревор и Барбара собрали огромную кучу веток и стащили ее в бункер, на первый — то бишь верхний — этаж. Потом спустились сами: сначала Джемисон, а потом — весьма грациозно — миссис Уитмен. Тревор ухмыльнулся. Даже перед лицом смертельной опасности женщина остается женщиной...

Когда они перетаскивали по бывшей вентиляционной шахте топливо на второй этаж, вход в бункер перекрыла черная тень, заслонившая яркое звездное полотнище. Джемисон что-то почувствовал и оглянулся. Во тьме блеснули клыки и горящие желтым глаза чудовища. Тонкая красная трубка «языка» извиваясь выпрыгивала из рта в предвкушении добычи, ее плотоядный танец был омерзителен и ужасен. Казалось, это огромная живая пиявка, каким-то чудом приросшая к уродливой морде лесного хищника. И она вот-вот вырвется из его пасти и прыгнет на стоящих внизу людей.

Оцепеневшего Тревора дернули за ногу, он рухнул в провал и спустя мгновение очутился на куче веток внизу. Они с Барбарой тут же, как очумелые, принялись протаскивать ветки на следующий этаж. Скрежет гигантских когтей, расширяющих отверстие, и хриплый рев чудовища подгоняли их лучше, чем рабов — плетка надсмотрщика.

Едва они закончили работу и спрыгнули еще ниже, как увидели в отверстии второго этажа жуткую морду чудовища. Она была утыкана вибриссами, которые были похожими на крысиные хвосты. Поросячьи глазки грипа от натуги вылезали из орбит. Внезапно скрежет прекратился, и до людей теперь доносилось лишь натужное пыхтение.

— Что случилось? — спросил Джемисон.

— Он закупорил вход и уже не успеет добраться до нас за те несколько минут, что остались до начала спячки, но и нам теперь наружу не выйти, — объяснила мисс Уитмен. — В прямом смысле грип на травоядных не охотится. Он только неотступно следует за стадом. Кровосос, как и «жирафы», впадает на ночь в спячку, но вот просыпается он на несколько минут раньше своих жертв, и этого преимущества во времени ему вполне хватает, чтобы досуха высосать одно из животных. Тот же прием он хочет проделать и с нами.

Тревор с трудом уговорил Барбару облачиться в его скафандр. Теперь хоть ему не придется бессильно наблюдать, как она превращается в ледышку, и все силы тратить на ее спасение. «Сам уж я как-нибудь перекантуюсь... — убеждал себя Джемисон. — Я ведь мужчина. Я и не такое пережил...» Уверенности не было никакой.

Вопреки здравому смыслу Тревор за всю ночь так и не сомкнул глаз. Едва он начинал задремывать, ему чудилось, что кровосос проваливается или даже втекает подобно тягучей патоке в дыру над головой. Джемисон тут же вскакивал на ноги и хватал горящую головню. Но враг по-прежнему мирно спал этажом выше — ему некуда было спешить.

Голые стены и пол заброшенного бункера покрыла изморозь. Блеклое, искрящееся пламя костра было бессильно победить холод, исходящий из пленившего людей камня. Хорошо хоть куда было уходить дыму — иначе оба давным-давно бы задохнулись в этой ловушке.

Сначала появился озноб, и пришлось согреваться, растирая грудь, бока, плечи и бедра. Потом мороз словно сцементировал пальцы ног Тревора. Теперь доктор прыгал на месте, едва не стукаясь макушкой о низкий потолок. В кисти рук и мочки ушей вселилась ее величество БОЛЬ. Пар от дыхания инеем оседал на усах.

Скала, в которой вырубили помещения бункера, начала трескаться от перепада температур, и появление каждой новой трещины сопровождал гул, от которого, казалось, вот-вот обрушится потолок.

Однако время шло, приближался рассвет, которого они могут больше и не увидать, а Джемисон все еще был жив и даже почти здоров. Он буквально залез в тлеющий костер и грел задницу в раскаленных угольях, так что приходилось опасаться скорее ожогов, а не обморожения.

— А почему бы нам не подпалить грипа? — увидев, что женщина тоже не спит, спросил доктор. — Ведь если бы он...

— Он тотчас проснется. К тому же его шкуру так легко не поджечь. Она похожа на эскимосское иглу: не горюча и прекрасно удерживает тепло.

— И ведь надо было попасть в такую переделку мне, единственному человеку, знающему решение проблемы Эзвалов. И вы еще вдобавок пытаетесь меня убить...

— Пыталась... Что толку в этих разговорах? Через несколько минут грип проснется и прикончит нас. Нам его не остановить.

— Мы избежали двух смертельных опасностей. Неужели не спасемся от третьей? Зверь он, конечно, страшный, но и на старуху бывает проруха...

— Безумец! Его даже бластер не берет. Что ему нож?

— Кстати, дайте-ка мне его. Надо его хорошенько заточить.

Ощутимо теплело, изморозь местами подтаяла, и тонкие ручейки воды стекали со стен к костру. Он на глазах затухал, оставляя лишь пепел и золу. Внезапно наверху зашевелился грип, снова раздался скрежет и протяжный вой. Барбара вскочила с постели из хвороста.

— Он проснулся!

— Самое время, — невозмутимо ответствовал Тревор.

Между ними упал кусок скалы и, скатившись в провал, с грохотом рухнул вниз, на последние этажи бункера. Скрежет когтей по камню звучал все сильнее — грип работал как горнопроходческий комбайн.

— Он расширяет проход! — воскликнула миссис Уитмен и метнулась к стене. — Потолок может рухнуть!

— Успеем... — Джемисон был непробиваем. Он олицетворял собой само спокойствие. Доктор начал раздувать затухающее пламя, а потом сунул нож в его маленькие язычки, зубами стянул с руки перчатку. — Черт побери, ну и мороз! Нужно нагреть нож — иначе ничего не выйдет.

Наконец Тревор накалил лезвие, сделал надрез на большом пальце левой руки и растер кровь по лезвию. Посиневшая от холода рука тут же перестала кровоточить. Он надел перчатку, и, когда рука согрелась, боль возобновилась. Джемисон пошел вдоль стены, словно забыв о женщине, следующей за ним как тень.

— Ага! — торжествующе воскликнул он и опустился на колени возле тонкой трещины. — Это то, что нужно: она как раз напротив прохода. — Тревор взглянул на Барбару. — Знаете, почему я вчера не спустился ниже? Потому что там слишком много места. В грипе ведь футов тридцать, не считая хвоста? А на этом этаже ему особо не развернуться — и потому он вряд ли промахнется. Нам же есть куда укрыться, пока он будет подыхать.

— Пока он будет подыхать? — эхом откликнулась она. — Из вас мог бы получиться лучший в мире клоун.

Джемисон промолчал. Он вставил в трещину рукоять ножа и начал вбивать его камнем.

— Быстрее! Нужно спуститься на следующий этаж. Может, там есть выход в другой бункер? — воскликнула миссис Уитмен, пританцовывая от нетерпения. Нервы у нее окончательно сдали.

— Я обследовал бункер, пока вы спали. Там всего два этажа и ни-ка-ких туннелей.

— Ради Бога! Сейчас будет поздно!

— Ну, вот и все...

И они спрыгнули вниз — на голый холодный камень. В тот же миг отвратительная морда зверя протиснулась сквозь расширенный им колодец, опоздав на считанные секунды. Костер во всей красе высветил темную бородавчутую пасть с тонким извивающимся хоботом и зарослью вибрисс и рассыпался искрами, когда на него плюхнулась тяжеленная туша.

Сев на корточки, Тревор включил карманный фонарик. Пятно белого света скользнуло по щербатому потолку и нырнуло в дыру. Ни черта не было видно. Джемисон и Барбара, прижавшись друг к другу, всматривались во мрак, вслушивались в обрушившуюся на них тишину. Скребущий звук так и не возобновился.

Зато очень скоро зверь взвыл от боли, дернулся, ударил лапами с такой силой, что весь бункер содрогнулся, а на людей сверху посыпалась пыль. А потом... потом послышалось причмокивание и довольное хрюканье.

— Что случилось? — недоуменно спросила женщина.

— Потерпите немного. Потом сами увидите, — загадочно ответил доктор. Мисс Уитмен скорчила раздраженную гримасу.

Сосущие звуки доносились в течение пяти, десяти, двадцати минут, постепенно затихая. Наконец, раздалось какое-то странное бульканье, царапанье когтей по камню, сип, и снова наступила тишина.

— Помогите, мне нужно посмотреть, что с ним, — сказал Джемисон, подтягиваясь на руках.

Женщина попыталась подсадить его, и эта малая помощь помогла: Тревор взобрался на верхний этаж — туда, где только что хозяйничал чудовищный грип.

— Кто-то из нас спятил: либо вы, либо я. Ради всего святого, скажите, что случилось! — не выдержала Барбара.

— Все кончено! — радостно воскликнул доктор. — Он почуял кровь на ноже, натянул на него хобот, порезал нежное нёбо и пришел в бешенство. А рот его тем временем стал наполняться его собственной кровью. Грипы ведь обожают кровь — не важно, чья она. Ну вот за последние полчаса он ею и обожрался. Фактически высосал сам себя. Любопытный вариант самоедства...

— Значит, теперь нам уже ничто не мешает дойти до людей? — странным голосом осведомилась миссис Уитмен.

— Ничто, кроме вас. — Джемисон взглянул на нее и протянул руку, чтобы помочь ей влезть следом за ним.

Барбара молча взобралась наверх. Туша мертвого грипа показалась ей не такой уж большой и совсем нестрашной. Тревор начал выколупывать нож из трещины в полу.

— Отдайте нож! — резко сказала миссис Уитмен, когда доктор освободил его из каменного плена.

Поколебавшись секунду, он подчинился. Вскоре они уже очутились на поверхности. Снаружи было бледное утро, которого люди в сумерках и не чаяли больше увидеть. Небо было высокое, светлое. Утром даже скалы казались не так мертвы и черны. Дул сильный ветер. После ужасов ночи день казался еще светлее, он возвращал надежду.

«Ложную надежду, — подумал Джемисон. — Спаси меня Бог от этой женщины».

Ожидаемое им нападение все равно оказалось внезапным. Тревор уловил начало атаки по блеску глаз Барбары. Он успел отскочить в самый последний момент и едва устоял на краю провала — входа в бункер, спасший их от ночного хлада. Нож лишь разодрал рукав его комбинезона.

— Вы сошли с ума, — пробормотал Джемисон, — и не ведаете, что творите.

— Очень даже ведаю. Вы должны умереть во что бы то ни стало. Я уже убедилась: вы — сам дьявол, но и вы смертны...

Женщина пошла вперед, выставив перед собой нож, и Тревор не стал ей мешать. Судя по всему, эта дилетантка совершенно не разбиралась в боевых искусствах и ничего не смыслила в убийстве, хотя и умела сделать страшное лицо. Джемисон схватил ее за руку и рванул на себя, одновременно отскочив в сторону. По инерции женщина пронеслась мимо него. Тревор заломил ее руку с ножом. Мисс Уитмен ойкнула от боли и выпустила оружие.

Теперь уже она балансировала на краю провала, и ей не за что было удержаться. Доктор вовремя ухватил ее за костюм, чтобы она не свалилась вниз. Он увидел ее глаза, мокрые от слез. Она снова стала слабой женщиной, а не орудием убийц. На далекой Земле у Тревора была жена, похожая на Барбару, и по своему многолетнему опыту общения с женщинами он знал, что миссис Уитмен сломлена. Теперь она не опасна.

Все утро Джемисон глядел в небо. Он надеялся на помощь. К этому времени планета Карсона скрылась за горизонтом, и, подчиняясь вековым законам здешней природы, ветер стих.

В полдень Тревор увидел в небе долгожданную точку. Она увеличивалась, приближаясь, пока не превратилась в шлюпку. Доктор узнал в ней шлюпку со своего линкора. Спустя минуту кораблик сел на каменистый грунт в ста ярдах от Тревора и Барбары. Из распахнувшегося люка выпрыгнул молодой широкоплечий лейтенант в боевом скафандре. Правда, его табельный бластер покоился в кобуре на боку.

— Рад видеть вас живым и здоровым, сэр! — воскликнул офицер.

— Я тоже, лейтенант, — спокойным тоном — как будто ничего не случилось — сказал Джемисон.

— Сэр, мы искали вас всю ночь, но сигнала не обнаружили.

— Несчастный случай, — флегматично произнес доктор.

— Вы отправлялись на урановые рудники — это совсем в другой стороне, сэр.

— Ничего, все в порядке, — уклонился от ответа Тревор.

Барбара с благодарностью посмотрела на него. Доктору вдруг захотелось заговорщически подмигнуть ей, но он сдержался. Через несколько минут они уже летели к звездолету.

На борту ощетинившегося боевыми рубками линкора Джемисон первым делом привел себя в порядок, а потом стал обдумывать план мести за покушение. «С одной стороны, эти люди слишком жестоки, чтобы оценить проявленное к ним милосердие. Они примут его за слабость. С другой стороны...»

Наконец, он решил не делать ничего — оставить все, как есть, не жаловаться, не обвинять. Это его личное дело. Бюрократы земной администрации вряд ли поймут, что люди иногда оказываются не менее страшными врагами, чем руллы. Хотя, скорее всего, это была человеческая слабость. Всего лишь... За нее не наказывают. Может, и создадут когда-нибудь НАДЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ суд справедливости. И он обвинит людей в жалости, бесстыдстве, безволии, непонимании. Главное: Барбара Уитмен что-то вынесла из этой печальной истории. И, возможно, когда-нибудь встанет на его сторону.

По пути на Землю Джемисон запросил, прибыл ли туда командор Мак-Леннан с Эзвалами. Ему ответили, что этот старинный сухогруз все еще тащится в Метрополию с черепашьей скоростью.

Через неделю, когда линкору до Земли оставался день пути, пришло ужасное известие: «Корабль Мак-Леннана вышел из-под контроля над северными районами Канады и рухнул на землю. О судьбе экипажа пока ничего не известно. Предполагается, что животные погибли во время катастрофы».

— О, господи! — простонал Тревор, прочитав радиограмму. — Только этого не хватало! — Пластиковый бланк (дань старинной флотской традиции) выпал из его руки и тихо опустился на пол каюты.

8

Командор Мак-Леннан повернулся к двоим офицерам, по его приказу прибывшим в ходовую рубку. Это были штурман и первый помощник.

— Головной компьютер полетел к черту. Маршевый двигатель не подчиняется командам. Мы идем на тормозных, но и они вот-вот встанут. Через четверть часа посудина грохнется на Землю где-то около Аляскинского залива. Я приказал провести полное тестирование командных систем, но причину отказов так и не удалось найти... Карлинг, прикажите людям покинуть судно в спасательных шлюпках. И сообщите на Алеутскую военную базу, что у нас на борту два Эзвала, и они могут уцелеть при крушении. Пусть заранее поточнее определят место падения и прибудут туда как можно скорее. Неизвестно, сколько людей прикончат эти твари, если уцелеют. Вам все ясно?

— Так точно, сэр! — Первый помощник Карлинг готов был выбежать из рубки.

— Это еще не все, — притормозил его командор. — Немедленно примите меры, чтобы Эзвалы как можно меньше пострадали при падении и не вырвались из клетки, если уцелеют. В них заинтересовано правительство, и мы должны были довезти их живыми. Теперь ступайте!

— Слушаюсь, сэр!

Карлинг щелкнул каблуками и был таков.

— Бренсон! — обратился Мак-Леннан к штурману.

— Да, сэр!

— Возьмите двоих человек и заварите люки главного трюма — тогда Эзвалам будет не выбраться. Даю вам на все пять минут. Идите!

— Есть, сэр!

Командор открыл сейф, сгреб в портфель секретные компьютерные диски и понесся к трюму со спасательными шлюпками. У входа стоял офицер Карлинг. Он отдал ему честь и, явно нервничая, доложил:

— Сэр! Все люди в шлюпках, кроме Бренсона.

— Где он болтается, черт побери!? Пошлите кого-нибудь... впрочем, я сам.

— Простите, сэр, — со страдальческим выражением лица сказал Карлинг, — но если через две минуты мы не стартуем, будет поздно. А насчет Бренсона... Его нельзя было посылать вниз, сэр.

— Почему?! — Мак-Леннан впился в него глазами.

— Его старший брат был разорван Эзвалами в клочки.

Детеныш услышал угрожающее рычание матери и ее четкую и ясную мысль: «Спрячься под меня, скорее! Двуногий пришел, чтобы убить!» Как молния выскочил маленький Эзвал из своего угла клетки — лишь когти щелкнули по металлическому полу — и вот он уже в теплой темной пазухе ее мускулистого тела. Здесь, под ее брюхом, в ложбине между лапами средней пары, он был в безопасности.

Детеныш снова услышал мысль матери: «Помни, что я тебе говорила. Люди должны считать нас зверями. В этом наше спасение. Ты любишь жизнь, но если потребуется, ты должен умереть».

Ее глазами он видел толстые четырехдюймовые прутья решетки и человека за ними.

— Вам больше никого не убить, проклятые чудовища!

Человек выхватил металлический предмет и просунул его между прутьями решетки. Блеснуло белое пламя, и контакт с матерью оборвался. Детеныш больше ничего не видел, но он слышал рев и чуял запах горелого мяса. Мать бросилась прямо в это беспощадное пламя, бьющее из-за решетки. Человек отскочил назад, едва удержавшись на ногах. Только быстрота реакции спасла его.

— Черт возьми!

Тьма, застилавшая мозг самки, на мгновение исчезла. Но детеныш не успел почувствовать мучительной боли матери — она снова выключила контакт. Самка стремительно носилась по тесной клетке, как мячик отскакивая от стен и потолка в попытках увернуться от новых струй огня. Детеныш висел на ней, намертво вцепившись в густую набрюшную шерсть. Какая-то часть мозга матери все еще работала, отыскивая путь спасения детеныша. И она нашла этот путь.

Одновременно с шипением огнемета был слышен новый звук, похожий на протяжный вздох, — он становился все выше.

— Дьявол! — выругался человек. — Ну, они и живучи!.. Нужно убираться, пока не поздно. Но куда делся этот чертов детеныш? Не провалился же он под пол!..

Его мысли оборвались, когда шестьдесят пять тысяч фунтов голубого тела самки обрушились на него, продавив полурасплавленные высокой температурой прутья решетки.

Во время этого прыжка детеныш что есть сил вжимался в тело матери, и раскаленные, стекающие вниз остатки прутьев почти не задели его. Он услышал протяжный вопль застывшего от ужаса человека. Детеныш на миг снова увидел его — теперь враг был совсем крошечный. При ударе огнемет выпал из руки человека, расплющенное тело шмякнулось на пол, сверху на него обрушилась сама СМЕРТЬ. И тут мир погас для маленького Эзвала.

Тьма обволакивала его мозг, и невыносимо было чувство потери — вдвойне страшное, так как исчезла не только физическая, но и душевная поддержка матери. Только теперь детеныш понял, как сильно он от нее зависел. Теперь он стал одинок, и одиночество это было невыносимым. Он жаждал смерти.

Пока маленький Эзвал выбирался из-под мертвого тела матери, он почувствовал две вещи: он с каждой минутой как бы теряет вес, а высокий звук превратился в жуткий леденящий свист. Корабль падал, раскаляясь, сопротивление воздуха с каждой секундой было все сильнее. От свиста у детеныша заболели уши, ему казалось, что пол вырывается у него из-под ног.

Инстинкт самосохранения сейчас руководил им. Детеныш понял, что ему нужно забраться на спину матери, которая и после смерти может спасти его, и напряг все свои мускулы, чтобы никакая сила не смогла сорвать его оттуда. И в этот момент все: страшные звуки, потеря веса и даже сам свет — исчезло во всесокрушающем ударе.

9

Раньше всего он почувствовал боль. Болела каждая косточка, каждый мускул, раскалывалась голова. Он снова хотел впасть в беспамятство, но что-то мешало ему, какое-то странное ощущение, мысли... Чужие мысли. ОПАСНОСТЬ!

Эзвал лежал на холодном полу трюма. Он сполз туда со спины матери, в последний раз спасшей его. При ударе корабль раскололся надвое, и сквозь пролом виднелось сумеречное небо. Земля снаружи почему-то была белой, а в трюм бил резкий леденящий ветер. По белой земле бесшумно двигались к кораблю черные фигуры людей.

Сквозь дыру в обшивке в трюм проник луч света и белым пятном застыл на теле самки. Увернувшись от смертельно опасного луча, детеныш мгновенно скользнул за свою мать, потом постарался заползти под нее, с трудом протиснулся под ее окаменевающее тело и замер там. Голоса людей, искаженные разорванными стенками трюма, ничего не говорили ему, но сопровождавшие их мысли он ясно понимал.

— Порядок, командор! Они мертвы!

Послышался грохот ног.

— Как это мертвы?! — произнес другой, чем-то раздраженный человек. — Самку очень трудно убить. А своего детеныша она бережет пуще жизни... Эй, кто-нибудь, дайте свет!

— Думаете, детеныш мог уцелеть?..

— Осторожней там. Не шутите с огнем. В нем пятьсот фунтов — уж лучше я схвачусь с матерым тигром.

Лучи света обшаривали трюм.

— Не дай Бог, если он отсюда выбрался. Это было проще простого... Карлинг! Прикажите своим людям установить прожектор в проломе. И посмотрите, нет ли следов вокруг корабля. В чем дело, Даниэл?

Эзвал ощутил волну ужаса и отвращения.

— Здесь Бренсон, сэр! Вернее, то, что от него осталось. Вот здесь, у трапа.

Эмоции человека мгновенно передались другим. Эзвал съежился от страха в своем убежище.

— Черт побери!.. Смотрите, сэр! А ведь эта тварь подохла не от удара — она наполовину сожжена.

— Значит, парень потерял над собой контроль и устроил суд Линча. Сам подписал себе смертный приговор. Бедняга...

— Детеныша не видно. Наверное, он прятался от огнеметной струи за ней. А сейчас... Паркер!

— Да, сэр!

— Осторожно подведите шлюпку к корпусу прямо над разломом, подцепите зверя тросом под среднюю ногу и поднимите. Карлинг, следы есть?

— Никак нет, сэр.

— Ну, значит, он под ней: живой или мертвый. Боевая готовность! Поставьте людей у каждого выхода. Направьте прожекторы так, чтобы не было тени. Принесите баллоны с усыпляющим газом. Без моей команды не стрелять!

Воспоминание об огне привело Эзвала в трепет, и он еще сильнее вжался в шерстистое тело матери. На его родной планете он давно бы уже удрал, скрывшись в непроходимых джунглях, но здесь не было ничего, кроме слепящей белой пустыни. Одно хорошо — уже почти стемнело. Но лучик надежды тотчас потух, едва он высунул голову: слепящий свет заливал все вокруг, а люди стояли с бластерами и баллонами наизготовку. Пятнадцать членов экипажа не оставили выхода из ловушки. Детеныш тотчас снова спрятался под мать.

Внезапно закрывавший его труп матери дернулся и приподнялся. На миг маленькому Эзвалу подумалось, что она каким-то чудом ожила, но это было не так. Его тотчас залило слепящее море огня. Он изо всех сил вцепился в мать, чтобы не остаться на окровавленном полу, и тут же его захлестнула чудовищная боль, стало трудно дышать — легкие сдавил стальной трос, на котором поднимали мертвое тело.

Он вспомнил, о чем ему напоминала перед смертью мать: нужно бороться со страхом. Сама она нашла в себе силы броситься сквозь решетку на своего убийцу — и победила. Но здесь слишком много людей и совсем нет решеток.

В следующее мгновение движение прекратилось. Детеныш ощутил под собой открытое пространство, отцепился от матери и сломя голову бросился к ближайшей группе людей, стоявших в тридцати ярдах от него. Его словно молнией ударил страх и паника, охватившая людей. Это была отчаянная, самоубийственная попытка бежать, скрыться от ненавистных людишек, так страстно желавших его смерти.

«УБИТЫ УБИТЫ» — одна мысль звучала в их головах.

— Вот он!!!

Полуослепший от бешеных потоков света Эзвал не заметил пробоины в палубе, пока туда не угодила его нога. Он споткнулся, едва не сломав ногу, яростным рывком освободил ее, покатился по полу и вдруг рухнул в какое-то отверстие в металлическом полу. Это его и спасло. Едва он упал на плиты обнаружившегося под дырой отсека, как воздух над ним запылал, подожженный дюжиной лазерных лучей.

Напрасно гневный голос кричал: «Не стрелять!!! Пускайте газ!» Бластеры палили не переставая.

Эзвал быстро осмотрелся и в углу нашел достаточно большое круглое отверстие. Неизвестно, куда оно вело: в тупик или на другую палубу. Но выбора не оставалось: он полез в люк. Дальше дороги не было. Ловушка!..

В следующую секунду в отсеке оказались люди. Они спрыгнули вниз через ту же самую дыру в потолке. Детеныш притаился, выжидая, пока первый из них не сунется в люк. И этот первый человек, словно сбитая кегля, полетел назад, а вырвавшийся из рук бластер закувыркался в воздухе, полосуя переборки лучом.

Двое других людей тоже не ожидали атаки. Это их и погубило. Одного Эзвал шмякнул о стену с такой силой, что вмиг превратил в мешок с костями, другому ударом когтистой лапы в клочья разодрал живот и грудь. На секунду он задержался и с хрустом перекусил обоим шеи — своего рода контрольный выстрел, а потом бросился к еще одному большому отверстию, которое обнаружил в дальнем конце отсека. Едва он успел прыгнуть в него, как поток огня вырвался из дыры в потолке, сжигая все на своем пути.

СНЕГ. Странное мягкое белое вещество обожгло Эзвал у ноги и попыталось не пустить его, удержать на месте — в зоне поражения. Пляшущий луч света вырвался из корабля и наткнулся на детеныша. Длинная тень Эзвала метнулась от шлюпки. Одновременно прожектор высветил и большой черный валун впереди. Детеныш кинулся за него. Тотчас передняя часть камня с душераздирающим скрежетом разлетелась на куски — несколько бластеров разом попали в цель.

Маленький Эзвал поспешил покинуть ненадежное укрытие. Лазерный луч метнулся за ним, испаряя снег и прожигая в земле узкую длинную борозду. И тут детеныш свалился в незаметную издали яму. Луч прошел над головой, заметался, вычерчивая на снегу странные каракули, и погас.

Яма была до краев заполнена снегом, и Эзвал у пришлось изрядно побарахтаться, прежде чем он выбрался на твердую почву. Он рискнул пробежать вдоль небольшой каменной насыпи, перпендикулярной его прежнему курсу.

Дважды ему приходилось падать в снег, прячась от луча прожектора. А когда насыпь закончилась, детеныш глянул на шлюпку и с ужасом обнаружил, что она несется к нему по воздуху. С полдесятка прожекторов на ее днище обшаривали местность, и от них нельзя было спрятаться. Единственное укрытие — ближайшая роща, но она слишком далеко. Судно настигло бы Эзвала уже через несколько секунд.

Футах в двадцати от него высилась груда наполовину занесенных снегом камней. Сжавшись как пружина и изо всех сил оттолкнувшись от земли, он одним прыжком перемахнул разделявшее их пространство и очутился на вершине ближайшего валуна. Камни настолько смерзлись, что даже не раскатились от удара тяжелого тела.

Оттуда детеныш спрыгнул в выемку меж самых крупных валунов, попытался вжаться в нее, используя врожденную гибкость своего тела, зарыл голову в снег, выгнул спину, так что сама она стала похожа на припорошенный камень, и замер.

Маленький Эзвал не видел, как над ним пролетела шлюпка, но мысли сидевших в ней людей он понял. Его не заметили. Шлюпка поддерживала постоянную связь с командором, оставшимся в разбитом корабле.

— Разрази меня гром, сэр, если я понимаю, куда он делся.

— Вы уверены, что он не выскакивал из-за насыпи?

— Да, сэр. Снег чист по обе стороны. Он не мог уйти, не оставив следов. Спрятаться негде.. Хотя, тут не так уж далеко есть роща. Не думаю, что он там, но...

— Сядьте и обследуйте ее. Только, ради Бога, будьте осторожны. Хватит с нас мертвецов.

Эзвал позволил себе чуток расслабиться. Снег вокруг него подтаял, и все его шесть лап, очутившись в холодной воде, постепенно коченели. На планете Карсона вода никогда не превращалась в снег и лед, она проливалась с небес парными ливнями, собиралась в озерцах и болотах, которых так много в джунглях, стекала в океан по руслам полноводных рек. Но всегда она была теплой, порой почти горячей. Как он тосковал по тому, безнадежно далекому миру!

Детеныш насторожился: люди возвращались.

— Ничего нет, сэр. Мы обшарили каждый фут.

Пауза.

— Хорошо, Паркер. Поднимитесь выше и сделайте еще пару кругов. Скоро прибудет вторая шлюпка — она поможет охватить большую площадь. И передайте в город, чтобы утром прислали охотничьих собак. Не меньше десятка. Тогда мы его живо поймаем — есть следы или нет. Уж лайки-то вытащат его из любой норы!

Эзвал увидел, как шлюпка, набирая скорость, полетела прочь. Едва их разделило достаточное расстояние, он стремглав бросился к роще. Эти пятьсот ярдов, которые детенышу требовалось пробежать по белоснежной равнине, были длинней многих миль. Казалось, они никогда не кончатся. Шлюпка появится вновь, лучи прожектора нашарят его голубое тело, и шквальный огонь бластеров обрушится с небес...

Наконец Эзвал добежал. Шлюпки по-прежнему не было видно. Он скрылся под нависшими ветвями деревьев, еще не веря своему счастью. Здесь детеныш будет в относительной безопасности, пока шлюпка обследует окрестности. Но ведь потом появятся эти самые СОБАКИ, на которых так рассчитывают его враги!

Через пять минут маленький Эзвал стоял на краю возвышенности. Перед ним в долине — насколько хватало глаз — расстилалась тайга. Слева на горизонте небо странно светилось. Это могло быть все, что угодно, но детеныш решил: там живут люди. Значит, туда путь закрыт.

Он спрыгнул вниз и понесся к лесу. Снег здесь был довольно плотным — он успел превратиться в наст. А потому Эзвал не оставит заметных следов — особенно, если будет огибать сугробы. Теперь с воздуха его не обнаружить, и люди будут ограничены скоростью собак. Он не знал, что такое СОБАКА, но почему-то ему казалось, что они должны быть меньше и — уж наверняка — глупее его, но зато с очень хорошим нюхом.

10

Серый день медленно занимался над лесистыми холмами. Маленький Эзвал, прошедший к этому часу десятки миль, решил отдохнуть. На склоне одного из холмов он нашел себе неглубокую пещерку.

Долгие часы детеныш боролся с непривычным для него холодом, и его чудесное тело постепенно приучалось вырабатывать достаточно тепла. Поджав под себя ноги, он старался согреться на каменном полу пещеры и незаметно для себя задремал.

Эзвал слышал какие-то мысли: иногда странные, иногда страшные, но всегда — примитивные. Сначала он решил, они ему снятся, но потом понял: это не так. Это были чужие мысли. Он открыл глаза.

Неподалеку на склоне пасся олень. Его мысли состояли из смеси страха и голода. «Еда?» — с вожделением подумал маленький Эзвал. Шестым чувством — не иначе — он понял: мясо съедобное. Детеныш судорожно сглотнул слюну, представив его вкус. Он и так, и этак разглядывал это странное существо, прикидывая, как его сподручнее убить. «Длинные ноги... Быстрые ноги... Значит, все зависит от внезапности атаки», — наконец решил Эзвал и приготовился к прыжку.

И тут он услышал звук. Лай! Одновременно с ним он услышал человеческие мысли. Он понял: люди ведут собак. И все они охотятся за ним одним!

Теперь ему было не до оленя. Детеныш взобрался на вершину холма, чтобы лучше понять ситуацию. Отсюда он ясно видел цепочку своих следов, оставленных вчера вечером. Она вела прямиком к пещерке. Он спрыгнул вниз, и тут же по земле пронеслась чья-то огромная серая тень. Эзвал похолодел.

Гравилет пролетел совсем близко и сел на равнине — примерно в миле от него, возле вчерашнего следа. Кабина открылась, и оттуда — как чертики из шкатулки — выскочили пять пушистых черно-белых собак. Сначала они разбежались в разные стороны, нюхая воздух и тычась мордами в снег. Вскоре одна из них взяла след и лаем созвала остальных. А через минуту все пять мчались прямо к лежбищу беглеца.

Детеныш попытался удрать, рассчитывая на преимущество в скорости. Он забирался все выше по холмам. Это было тяжело, но зато с каждой минутой рос разрыв между ним и его преследователями.

А потом Эзвал снова увидел в небе гравилет. Тот выбрал более или менее ровную площадку и, сделав рискованный маневр, сел на склон, разом перенеся собак на милю ближе к беглецу и тем самым перечеркнув плоды всех его усилий. Теперь он спиной чувствовал: ищейки идут за ним, а следом — их хозяева.

Детеныш резко повернул, понесся вниз по склону холма, затем снова поменял направление и по кратчайшему пути — через долину — направился к дальним горам. Но скрыться ему так и не удалось. Лай то удалялся (когда он уходил в отрыв), то приближался (когда стаю «подкидывал» проклятый гравилет), но никогда не исчезал совсем.

Маленький Эзвал изнемогал от усталости. Он с трудом отрывал от заледенелой земли чугунные тумбы ног, поясница не сгибалась, спина ныла, шея не могла больше держать его крупную голову, перед глазами мелькали черные круги. Но он не сдавался. Эзвалы удивительно упорны. Они — прирожденные бойцы.

Наконец красноватое солнце закатилось за два далеких пика на горизонте, и детеныш решил, что на сегодня погоня завершена — люди ни за что не пойдут за ним ночью. Он спасен, спасен!!! Но ему некогда было предаваться восторгу. Не мог он себе позволить и как следует отдохнуть. Маленький Эзвал слишком долго ждал этого момента. Игра только начиналась...

Малость отдышавшись и собрав все свои силы, Эзвал побежал назад по своему старому следу. Он двигался с подветренной стороны, чтобы псы не учуяли его запаха. Вскоре он увидел два севших на землю гравилета и бродящих рядом с ними людей. Невдалеке кормили собак. Похоже, охотники решили здесь заночевать.

Детеныш притаился за высоким сугробом и стал терпеливо ждать. И вот тепло одетые люди прекратили суетиться и скрылись в своих летающих домах. Собаки остались снаружи. Глазами, полными холодной ненависти, смотрел Эзвал на этих неуемных животных, грудами пятнистой шерсти застывших в снегу. Скоро, очень скоро они уснут...

«Стая собак очень опасна, но убить их по одной — легче легкого. И пока сюда доставят новых, мне удастся скрыться, — подумал маленький Эзвал. — Нужно действовать молниеносно — иначе люди раньше времени выскочат из гравилетов и убьют меня».

Он на брюхе прополз несколько сот ярдов, а потом решил: «Пора!» и, вскочив на ноги, ринулся вперед — быстрее, чем катится с гор снежная лавина. Как назло, первый пес не спал. Это был вожак стаи. Увидев врага, собака вскочила на ноги. В тот же миг Эзвал нанес сокрушительный удар по голове. Мохнатая башка мотнулась в сторону, шейные позвонки хрустнули. Он услышал короткий взвизг и ощутил тьму, опустившуюся на мозг собаки.

Эзвал стремительно повернулся и сомкнул челюсти на второй собаке, которая попыталась прыгнуть ему на шею. Кровь хлынула в его пасть — она была отвратительна. Он выплюнул ее и обнаружил, что на него кинулась вся свора.

Третьего пса Эзвал встретил ударом когтистой лапы. Клыки лайки успели сомкнуться на ней, пытаясь прокусить голубую кожу, но инопланетянин, опершись на среднюю пару ног, тут же нанес собаке удар второй лапой. Она покатилась по снегу и осталась лежать бездыханной. Эзвал повернулся, чтобы встретить атаку оставшихся двух собак — те удирали, охваченные ужасом. Он вышел победителем из этой схватки.

Рядом кричали люди, зажигая огни, но не это волновало его. Он прочитал мысли собак. Сомнений не было: они настолько боятся, что уже не пойдут по следу. И тогда детеныш обратился в бегство.

Разбуженные лаем и шумом борьбы люди были перепуганы. Сначала они провозились у не желавших загораться прожекторов, потом столбы света бестолково заметались по равнине, вырывая из мрака одни лишь сугробы. Бластеры палили в белый свет как в копеечку — Эзвала там и близко не было. Он уже успел перевалить через соседний холм.

Эту ночь детеныш спал спокойно, а утром опять был в пути.

В полдень ему вновь послышался лай. Это поразило его, как гром среди ясного неба, ведь он был уверен, что раз и навсегда сумел оторваться от преследователей. Маленький Эзвал вновь рванулся вперед, пытаясь раствориться в белой пелене. Но погоня держалась цепко.

Он слишком устал бежать, быть дичью. Силы оказались на исходе. Надо было покончить со стаей как можно скорее. И, когда наступила ночь, он сделал попытку вернуться по своим следам во второй раз, но еще издалека почуял ловушку — люди быстро учились.

Расстроенный неудачей, детеныш улегся прямо в снег. Цепенящий холод проник сквозь шкуру, пытаясь остановить ток крови. Но Эзвал уже начал привыкать к здешним морозам. Внезапно на него посыпались мягкие хлопья — сначала редко, а потом все гуще.

Целую ночь он боролся с бураном. Зато теперь его следы напрочь замело, и можно попытаться спрятаться и отсидеться, дождавшись, когда преследователи уйдут несолоно хлебавши.

Утром буран стих. Замерзший, смертельно голодный, Эзвал нашел в скале пещеру и хотел было войти, но застыл на пороге. Внутри обнаружился огромный черный зверь. Удивление было взаимным. Детеныш почуял запах тепла, свежего помета и услышал мысли дремлющего животного: «Другой медведь... наглец... Прогнать...»

Медведь-кадьяк зашевелился, с сожалением поднимаясь со своего нагретого ложа. Наконец хозяин берлоги окончательно воспрянул ото сна и пришел в бешенство. Страшно рыча, он бросился на пришельца.

От его удара маленький Эзвал полетел в снег, но тут же вскочил на ноги и ринулся на врага. Изо всей силы он ударил медведя в могучее плечо. Медведь взревел и зажал инопланетянина лапами так, что у того сперло дыхание. Эзвал попытался освободиться — за эти дни и ночи он слишком устал, чтобы драться. Это было ошибкой.

На самом деле кадьяк испугался и был готов убежать. Но, как только его противник сам попытался спастись бегством, медведь тотчас пришел в себя и принялся рвать Эзвала когтями. Зверь взревел, предвкушая победу. Теперь он был полон ярости и стремился убить непрошеного гостя. Освободив одну лапу, он нанес Эзвал у страшный удар, от которого тот на мгновение потерял сознание.

Очнувшись, Эзвал отразил огромную лапу, возвращающуюся, чтобы добить его, и одним движением челюстей перекусил медведю сухожилия. И тут же вонзил в живот зверя обе средние лапы. Как два кинжала, длинные когти распороли брюшину, порвали желудок и вошли в диафрагму.

До сих пор кадьяку не приходилось встречаться с таким противником. Уже умирая, медведь снова попытался покончить с врагом — снова зажал Эзвала в тиски. Тот с усилием вытащил средние лапы из звериного тела, медленно отвел назад и снова ударил медведя. Дымящиеся внутренности зверя вывалились прямо на него. Страшно удивленный, медведь упал в снег вместе со своим врагом. И умер. Уже костенея, он продолжал стискивать Эзвала в своих объятиях.

Изнеможенный схваткой детеныш неподвижно лежал, приходя в себя, потом напрягся что есть сил и разжал огромные медвежьи лапы. Высвободившись, он вполз в пещеру. Она могла вместить троих таких, как маленький Эзвал. Запах медведя ничуть не пугал его. Детеныш зализал свои раны, свернулся клубком и провалился в сон.

11

Эзвал проснулся с ощущением, что рядом бродят дикие звери. Ощущение было столь острым, что он даже смог определить их размеры. Зверей было много, но они оказались гораздо меньше медведя. Присутствие зверей успокоило его — значит, поблизости нет людей.

Эти звери пожирали медведя. Инопланетянин поморщился и заснул. Когда он проснулся вновь, большинство волков ушло, остались только четверо: двое из них старались разгрызть толстую кость, третий облизывал окровавленный снег, а еще один обнюхивал вход в пещеру.

Маленький Эзвал вскочил на ноги — он был полон энергии. Он двинулся к выходу из пещеры — как раз тогда, когда волк хотел войти. Несколько секунд они рассматривали друг друга. Волк утробно зарычал, потом попятился, поджав хвост, и исчез. Он не боялся Эзвала, но уважал в нем силу. Он был сыт и не расположен к драке с огромным зверем, столь же сильным, как три-четыре волка вместе взятые.

Детеныш вышел из пещеры и сразу понял, что раскиданные кости, клочки шкуры, кровавый снег должны быть хорошо видны с воздуха.

Два волка стояли у входа, а двое — ярдах в ста от них. Ближайшие с яростью посмотрели на Эзвала, но отступили, оставив на снегу кости, которые грызли. Не обращая внимания на волков, детеныш закопал кости в снег и, заметая за собой следы, попятился в пещеру.

Эту ночь он провел спокойно, но на следующий день ворочался, чувствуя голодное жжение в желудке. После полудня выпал снег. Когда снегопад закончился, Эзвал выбрался наружу. Он вспомнил, что по дороге в пещеру пересек ручей, подо льдом которого копошились какие-то живые существа.

Детеныш проломил лед посередине ручья и замер в ожидании. Из воды доносились примитивные мысли, дважды он видел на поверхности длинных сверкающих существ. Он наблюдал за их движениями и повадками.

Заметив их в третий раз, он быстро сунул правую переднюю лапу в ледяную воду и схватил рыбу. На льду Эзвал разжал лапу, и рыба выскользнула на лед, попытавшись скрыться в полынье. Но детеныш тут же поймал ее. Он съел ее с большим удовольствием — она была приятна на вкус, не чета оленю.

Тем же макаром в течение часа он поймал четырех рыб. Не так уж много, но голод был утолен. Когда стемнело, маленький Эзвал вернулся в пещеру. Всю ночь он размышлял. Текущие его проблемы были решены как нельзя лучше. У него есть надежное убежище, источник пищи. И всего этого он добился сам, собственными силами, впервые в жизни. Его мать, останься она жива, гордилась бы им.

Одно не давало ему покоя: он до сих пор не отомстил за мать. Сколько людей должны заплатить смертью за ее смерть? Он не знал. На всей планете, вероятно, не хватило бы людей. В головах преследователей он уловил мысли о городах и домах. Ему следует добраться до одного из их городов и начать убивать, тщательно подсчитывая число жертв. Однако время для мести пока не пришло. Охота еще не кончилась.

На четвертый день все его планы рухнули. По дороге к ручью Эзвал попал в волчий капкан. Он упал на землю и принялся изучать предмет, поймавший его. Разобравшись в механизме, он нажал на рычаг и освободил среднюю левую лапу, потом на пяти ногах поскакал к ручью. Вернуться в пещеру он не рискнул. Здесь может быть еще несколько ловушек, и попадание в любую из них подпишет ему смертный приговор.

К рассвету детеныш устроился на отдых под скалой и проспал там весь день. К вечеру он спустился к ручью, проломил тонкий лед и наловил рыбы. В эту и следующую ночь он шел вдоль ручья. На седьмой день он проснулся от рева реактивных двигателей. На высоте пятидесяти ярдов над ним пролетел маленький аэрокар.

Когда он исчез из вида, маленький Эзвал вдруг услышал четкую и ясную мысль: «Немедленно покинь ручей. Твои следы найдены. Тебя преследуют. Меня зовут Джемисон. Я хочу сохранить тебе жизнь. Немедленно покинь ручей...» Человек повторил ее несколько раз, прежде чем мысль ослабла и исчезла.

Детеныш подумал: «Что это за ловушка, куда меня хотят заманить? Кто-то из людей знает, что Эзвалы разумны. Его помощь — ничем не объяснимая — слишком опасна».

Маленький Эзвал не хотел сдаваться без боя. Как стрела из лука, он рванулся вверх по течению. Утром он миновал ущелье. Невзирая на боль в покалеченной ноге, он карабкался выше и выше, пока не очутился на гребне, на высоте нескольких сотен футов над ручьем. Нигде не было видно ни гравилетов, ни людей. Облегченно вздохнув, он спустился в ущелье.

С наступлением ночи инопланетянин пересек показавшуюся ему бесконечной холодную пустыню. Над ним светила горбатая луна и не было видно тех странных огоньков в небе, которые, как он считал, являлись особенностью этой планеты.

Потом его коснулись первые лучи солнца. Перед ним открылся берег моря с разбросанными кое-где поселками. Детеныш нерешительно топтался на месте. А ведь он нашел то, что ему было нужно. Здесь жили люди, которых можно убить. Но сначала необходимо скрыться от охотников и залечить ногу. Он хотел спуститься в долину и отдохнуть, но...

Внезапно из-за ближайшей рощи показался низко летящий аэрокар и пронесся над ним, оглушая ревом. Маленький Эзвал видел его лишь мгновение, но узнал тот, вчерашний. Потом аэрокар вернулся и начал выписывать петли над его головой.

«Я не причиню тебе вреда. Иначе ты уже давно был бы мертв. Тебя заметили. Весь район оцеплен, и гравилеты ищут тебя. Остановись, или тебя вскоре обнаружат».

Детеныш не знал, что предпринять: бежать сломя голову или остановиться, доверившись непонятному доброжелателю. Но этот вопрос решился сам собой. Со стороны поселка показалась патрульная гравиплатформа. Маленький Эзвал скрылся в ближайших зарослях. Круживший над ним аэрокар приземлился всего в пятидесяти футах от засыпанных снегом кустов. Открылись дверцы кабины, но из нее никто не вышел.

«Я думал, ты — на равнине, но ты оказался здесь. У тебя только один выход. Заберись в аэрокар, и я отвезу тебя туда, где ты будешь в безопасности. Свободы я тебе не гарантирую, но ты останешься жив. Приближается платформа. Люди на ней не знают, что ты разумен, и их не переубедить. Они тебя убьют. Торопись!»

Гравиплатформа была в полумиле от Эзвала. На ней заметили его. Платформа тотчас сменила курс и полетела прямо к нему.

«Быстрей! Они не должны заметить мою машину!» — услышал детеныш паническую мысль Джемисона.

Маленький Эзвал не хотел расставаться со столь трудно доставшейся ему свободой. Но тут он вспомнил, что обращенные к нему слова человека: «ЛЮДИ НА НЕЙ НЕ ЗНАЮТ, ЧТО ТЫ РАЗУМЕН...» Значит, об этом знает только Джемисон. Если его убить, знание умрет вместе с ним.

12

Прижимаясь к земле и прячась за кустами, Эзвал скользнул внутрь аэрокара. Дверца закрылась, щелкнул замок, и отсек погрузился во тьму. Но перед этим детеныш успел заметить, что в помещение нет ровно ничего, кроме двух маленьких вентиляционных отверстий в стене.

Инопланетянин почему-то не чувствовал досады из-за того, что не может убить Джемисона. Наоборот, он даже обрадовался тому, что теперь не он решает свою судьбу.

Откуда-то снаружи аэрокара он услышал мысль:

— Доктор Джемисон! Мы тут совсем сбились с ног и ничего не нашли. А вы-то сами не видели следов этого маленького чудовища?

Это был командор Мак-Леннан, настроенный очень враждебно.

— Я уверен, что он покинул этот район, командор, — с усмешкой ответил Джемисон.

— Вот как? Ну, что ж, посмотрим... По следу идут шесть собак. След свежий и четкий. Мы не успокоимся, пока не поймаем его... Кстати, очень жаль, что вам не удалось доказать Верховному комиссару, что он совсем безвреден. Ну, ничего, не расстраивайтесь — мы отдадим вам чучело.

Мысли становились все тише — корабль Джемисона набирал скорость. Но скоро Тревор понял, что гравиплатформа настигает его.

— Джемисон! — раздался яростный голос командора. — Немедленно приземляйтесь! Иначе будете уничтожены!

Эзвал почувствовал, что Джемисон находится в раздумье — сесть или попытаться уйти? Но эта нерешительность не отразилась на его ответе:

— Что все это значит?

— Хватит врать, Джемисон! Наш человек в доме на холме видел, как вы кружились над рощей и забрали зверя. Бог знает, как вам это удалось. Не суть важно... Мы держим вас на мушке! Считаю до трех, потом открываем огонь! Раз, два...

Аэрокар начал снижаться. Маленький Эзвал прочел в мозгу Джемисона серию картин: разбитая машина, мертвый водитель и убитый врагами Эзвал. Он почувствовал горечь человека, у которого не удался важнейший план.

Вообще, детеныш сразу заметил, что у этого человека совсем другие мысли, чем у людей, убивших его мать. В них не было желания убивать кого бы то ни было: ни Эзвала, ни его преследователей. И боялся Джемисон не за себя.

«Нет времени вдаваться в подробности, — услышал Эзвал. — Скажу кратко. Эзвалы скрывают свою разумность, боясь, что люди их уничтожат. Это верно, но есть одно «но»: как животные, вы не попадаете под действие межзвездных законов, а как разумные существа — имеете право на защиту. Силой вам не выгнать людей с планеты Карсона. Но вы можете потребовать, чтобы мы убрались, если докажете, что сможете защищать планету без нас. У вас нет другого выхода. Чтобы доказать правительству, что вы разумны и нам нужно сотрудничать, а не воевать, я пожертвовал своей репутацией и безопасностью. Но я ничего не смогу сделать без твоей помощи».

В этот момент аэрокар коснулся земли, совершив вертикальную посадку. Маленький Эзвал попробовал стены отсека на прочность, но они не поддавались. Вентиляционные отверстия были размером с его коготь.

«Люди на платформе — военные. Они шли по твоим следам все это время, чтобы поймать тебя, живого или мертвого. Я опоздал к началу охоты, и мне не удалось договориться, чтобы это дело передали мне. Тебя считают слишком большой угрозой. Я возражал Мак-Леннану, который уверен, что армия лучше справится с такой задачей, но с моим мнением не посчитались».

Детеныш услышал другие мысли — гневные, враждебные. Некоторые из них относились к Джемисону. Кое-кто считал, что тот играет не по правилам. Но все были восхищены тем, что Джемисон сделал невозможное.

Через пять минут люди подошли к аэрокару. Тревор в последний раз обратился к Эзвалу: «Ситуация вышла из-под моего контроля. Ты можешь помочь нам обоим — сообщай мне то, что думает Мак-Леннан».

Детеныш сел. Он ничего еще не решил. Он не хотел попасться на удочку. Но опасность того, что Мак-Леннан может поверить Джемисону, решила дело: Эзвал понял, как ему поступить. Сейчас или никогда. Доктор должен умереть, а Мак-Леннан — убедиться, что Эзвал всего лишь зверь.

13

Маленький Эзвал увидел, что Джемисон вышел из рубки и не спеша двинулся к поджидавшим его людям с бластерами наперевес. Из динамика донесся голос Мак-Леннана:

— Я настолько поражен вашими действиями, доктор, что даже не знаю, как с вами обойтись. Пройдите вперед.

Джемисон молча встал туда, куда было приказано.

— Порядок. Действуйте, Карлинг!

Человек с маленьким металлическим цилиндром в руках вошел в кабину аэрокара. Последовала серия непонятных щелчков.

Доктор сказал резко:

— Предупреждаю, командор! Если с Эзвалом что-нибудь случится, у вас будут большие неприятности. С правительством шутки плохи.

— Не беспокойтесь, Джемисон. С вашим сообщником ничего не случится. Я хочу всего лишь проверить, годится ли отсек для его перевозки. Он уснет на несколько часов.

— Сомневаюсь. Вы ведь его предупредили.

— А, это ваша излюбленная теория!.. — усмехнулся командор. — Ну, что ж, посмотрим, догадается ли он задержать дыхание на несколько минут. Готовы, Карлинг? Приступайте!

— Есть, сэр.

Эзвал задержал дыхание. Он не знал, сколько это — несколько минут, но решил держаться до конца. В отсек через вентиляционные отверстия начал поступать бесцветный газ.

— Повторяю, командор, если вы рассчитываете обезвредить его столь примитивным способом, то сядете в лужу.

— Вы хотите сказать: этот зверь понимает нас?

— Он читает мысли.

— Вы это серьезно, доктор?

— Никогда не говорил серьезнее.

— Так или иначе, газ не причинит ему вреда... Карлинг, — распорядился Мак-Леннан, — продолжайте нагнетать еще пять минут. Потом откроете дверь.

— Пять, десять, пятьдесят — не имеет значения. Эзвалы — амфибии, и вам нужно как минимум полтора часа, чтобы усыпить его.

Джемисон сделал несколько шагов к аэрокару. Никто не обратил внимания на его действия. Тогда доктор воспользовался этим и подошел еще ближе.

— Командор, я требую прекратить усыпление, — продолжал он давить на Мак-Леннана. — Неизвестно, как подействует газ на Эзвала.

— Этот газ уже применялся при поимке Эзвалов.

— Значит, тогда вам повезло.

— Ладно, доктор... Карлинг! Откройте дверь, — приказал командор. — Всем отойти!

— Позвольте мне.

Джемисон направился к дверце отсека. Такого поворота событий маленький Эзвал уж никак не ожидал. Враг сам шел к нему в лапы. А ведь детеныш решил сначала прикинуться спящим, а потом наброситься на людей... Маленький Эзвал встал на ноги и двинулся к выходу.

Эзвал и человек стояли лицом к лицу. Эзвал чувствовал, как напряжены сейчас люди, окружавшие аэрокар. Но странно: несмотря на отсутствие каких-либо препятствий, он колебался. Раньше он убивал людей без всякой жалости, потому что они относились к нему как к зверю и были врагами его расы. Но этот человек был совсем другим. Эзвал смутно чувствовал, что между ними есть какая-то связь, несмотря на все их различия.

Джемисон заговорил негромко и спокойно. И хотя Эзвал не понимал слов, он прекрасно мог читать стоящие за ними мысли:

— Я твой друг. И эти люди — твои враги только потому, что ты не хочешь понять: они могут быть друзьями. Ты можешь меня убить, ведь ты не дорожишь своей жизнью. Но пойми: пока мы стоим здесь и раздумываем, люди и Эзвалы на планете Карсона продолжают убивать друг друга. В нашей власти остановить их. Не думай, что я предлагаю легкий путь к спасению. То, что нам предстоит сделать, гораздо труднее любого другого варианта. Слишком много людей и Эзвалов верят в свою правоту, слишком многие считают животными тех, кто сильно от них отличается. Многие Эзвалы объявят тебя предателем. Меня тоже многие люди искренне считают предателем. И все потому, что Эзвалы не знают истины — так же, как и эти люди. Это очень трудная работа, но ее можно проделать с твоей помощью. Давай же начнем!

Джемисон повернулся к остолбеневшему Мак-Леннану и сказал:

— Командор, прикажите принести сумку с медикаментами. У нашего гостя повреждена нога.

Мак-Леннан повел головой, и один из его людей бросился в рубку гравиплатформы. Эзвал стоял на пороге в нерешительности. Собственно говоря, ничего не сделав в первые секунды после открытия люка, он уже проиграл по всем статьям. Люди успели поверить, что он разумен.

Пришел человек с сумкой, на которой был нарисован красный крест, и отдал ее Джемисону.

— Если ты ляжешь, я смогу осмотреть твою ногу и помочь тебе, — сказал детенышу доктор.

Эзвал наконец принял неизбежное решение. Он опустился на металлический пол и облегченно вытянул больную ногу. Люди ахнули.

14

Гигантский город медленно проступил в тумане. Это был город Корабля.

Тревор Джемисон с борта аэрокара позвонил жене, и она первая узнала о его прибытии. Веда Джемисон мигом поехала в Сад за Дидди. Этот недолгий разговор заставил доктора почувствовать угрызения совести за то, что он не позвонил ей раньше. Ведь он был в космосе четыре с лишним месяца, а прилетев, целую неделю потратил на Эзвала.

Тревор решил не огорчать жену и сделал вид, что только сейчас вернулся из дальнего полета. Таково было бремя этого века — война с руллами заставила отступить на второй план и любовь, и семью, и детей.

Через час Джемисон уже очутился дома.

... Когда прошла первая радость от встречи с семьей, доктор снова втянулся в работу и мог с закрытыми глазами перечислить весь длинный перечень дел, которые взвалил на свои отнюдь не богатырские плечи. Среди них отнюдь не на последнем месте стояла проблема Эзвалов.

Так уж сложилось, что этим делом пришлось заниматься ему, главе Научного Департамента. Идея о разумности Эзвалов ни в ком не вызывала энтузиазма, ведь планета Карсона являлась одной из трех опорных баз человечества. И потому Джемисон не мог спихнуть это дело, пустив его по инстанциям. Он был уверен: чиновники похоронят надежду на прекращение войны и спасение разумной расы под грудами документов.

Вскоре ему пришлось провести очередную деловую встречу, сыгравшую немалую роль в последующих событиях.

— Вот тут. — Тревор ткнул пальцем в зеленую область на карте. — Именно тут, — повторил он, глядя на высокого жилистого человека, — нужно разбить лагерь.

Айра Клаги наклонился над столом и, неодобрительно посмотрев на пятно, раздраженно спросил:

— Почему именно здесь?

— А все очень просто, — сказал Джемисон, который тоже был не в восторге от этого плана, но война с руллами заставляла его играть в самые разные игры. — Нам нужна вакцина, которую мы получим от молодняка этих тварей с Миры. Она нужна как можно скорее и в огромном количестве. А в лесу молодняка больше всего. Поэтому лагерь должен быть здесь.

Могучие кулаки Айры Клаги сжимались и разжимались. «Хорошо, хоть я не получил по носу», — мрачно подумал Тревор. Он понимал состояние инженера, но ничем не мог ему помочь.

— Мистер Джемисон, вам должно быть известно, что нет там никакого леса. Это настоящий ад, а не лес. В джунглях кишмя кишит ваш любимый молодняк и еще Бог знает какие твари. — Потом Айра ткнул пальцем совсем в другое место на карте. — Вот здесь, в горах, можно. Там тоже не сладко, но климат получше и со зверьем проблем меньше. Результат будет похожий, а обойдется операция куда дешевле.

«Разумно, — подумал Джемисон. — Если Клаги — агент руллов, то агент неплохой».

Реакцию Айры Клаги непрерывно анализировала группа психологов, сидящих в соседней комнате. В случае ошибки в его словах и поступках, Тревор немедленно получил бы сигнал. Но пока что психологи молчали.

— Видите ли, мистер Клаги... Эта вакцина слишком важна для нас, чтобы думать о цене. Она нужна нам немедленно. За скорость вам будет выплачена премия. Теперь...

— К дьяволу ваши деньги! — заорал Клаги. — Не о них речь! Какого черта сотни отличных парней должны сложить головы ни за что ни про что!

— Ну, предположим, им есть за что сложить головы. Кроме того, я несу полную ответственность за свои решения.

Айра медленно опустился в кресло. Сквозь густой загар проступила краска гнева. Но он еще пытался сдерживаться.

— Посмотрите, мистер Джемисон. Вот тут, на краю джунглей, есть огромный холм. Я писал о нем в докладе. Это не Бог весть что, но лучше, чем джунгли. Если правительству — вернее, вам — нужен лагерь, то мы его там построим. Но это зависит не только от меня — решать будут мои люди.

Доктор скучал — процедура явно затягивалась. Он, конечно, понимал, каким идиотом кажется сейчас инженеру. Но он снова ткнул пальцем в самый центр зеленого пятна и произнес только одно слово:

— Здесь.

Клаги с быстротой молнии вскочил со стула, конечно же, уронив его на пол, и накрытый картой стол завибрировал от удара его кулака.

— Разрази меня гром! Вы — самый непроходимый тупица из всех, кого я видел! Кроме этого стола, ни черта в своей жизни не видели! Заработали капитал на чужих жизнях! Посмотрел бы я на вас, если бы вы сами строили лагерь там, куда тычете пальчиком! Если бы вы очутились там хоть на пару минут!..

Джемисон ожидал этого взрыва. Сигнала по-прежнему не было. Слава Богу, теперь можно закругляться. Ему удалось провести встречу, не показав, что это всего лишь проверка.

— Я весьма удивлен и огорчен, мистер Клаги, что вы переходите на личности при обсуждении правительственного мероприятия.

Лицо Клаги из красного стало черным.

— Мистер Джемисон... — он давил из себя слова, как зубную пасту из давным-давно опустевшего тюбика. — Человек, посылающий на верную смерть сотни людей, заслуживает... — Он не договорил. — Стройте лагерь сами — где хотите. Я отзываю своих людей.

Клаги повернулся на каблуках и вышел. Тревор не удерживал его. Проверка еще не окончена. Действительно ли Клаги порвет контракт? Вот в чем вопрос. Рулл никогда бы этого не сделал: ему все равно, где строить лагерь — хоть на вулкане. Ему бы и в голову не пришло заботиться о безопасности людей.

Доктор переключил монитор. На экране появились, трое психологов.

— Ну, — сказал Джемисон, — кажется, это именно он.

— Да, характер у него все тот же. — Один из тройки улыбнулся. — Бьюсь об заклад, что это он.

— Ну, будем надеяться, что руллы не перехватят его до отлета.

В этой войне никому нельзя было верить — даже здесь, на Земле. Шпионская сеть руллов раскинулась по всей Галактике, и на Земле находился ее центр.

Как только руллы появились из океана тьмы, окружающей нашу Галактику, гуманоидами были потеряны тысячи звездных систем, прежде чем они смогли построить боевые флоты и остановить противника. Равновесие сохранялось несколько лет, а затем руллы снова двинулись вперед. Мы проигрывали сражения одно за другим. У руллов словно бы имелись все тайные планы землян. Это означало одно — утечку сведений, шпионаж.

Сначала мы даже предположить не могли, что руллы способны принимать облик любого живого существа. Но однажды тело «человека», убитого при попытке похитить секретные документы из Исследовательского центра, превратилось в червеобразную мерзость с многочисленными отростками. Только тут человечество поняло, какой опасности подверглось.

Через несколько часов полиция и армия блокировали все города на тысячах планет, и каждый человек прошел проверку. На одной только Земле было выявлено и расстреляно около ста тысяч шпионов.

Однако руллы сумели быстро приспособиться, и выявить их отныне удавалось лишь с помощью сверхсложных машин-детекторов. Лучшие умы человечества занялись конструированием, и вскоре детекторы можно было надеть на руку вместо браслета.

Но казавшаяся такой близкой победа вдруг испарилась как дым. Руллы сделали ответный ход: еще раз перестроили свое фальшивое тело и уж больше ничем — кроме психологии — не отличались от нормальных людей.

И тецерь руллы, несмотря ни на что, снова продвигались вперед. Их ничто не брало: ни бактерии, ни отравляющие вещества, смертельные для человека. Ведь организм руллов был основан не на кислородном, а на фтористом обмене. Долгое время велись поиски бактерий, с помощью которых можно было вести с ними войну. Вакцина из лимфы животных с Миры-23 была именно этим средством. Но об этом не знал даже Айра Клаги. Ему сказали, что вакцина нужна для борьбы с плесенью в гидропонике звездолетов. То же самое думали бы и руллы, заполучи они Клаги.

В верхней левой четверти экрана возникло лицо сидящей в приемной секретарши Джемисона.

— Мистер Калеб Карсон. — Торжественно произнесла она. Для соблюдения дворцового ритуала осталось только стукнуть тяжелым посохом в пол.

— Соедините.

Тревор извинился перед психологами и отключил их. На экране появилось изображение серьезного темноволосого юноши. Калеб Карсон был старшим сыном первооткрывателя и исследователя планеты Карсона.

— Получилось, — сказал Калеб.

— Ага! Значит, я прав! — радостно воскликнул Джемисон и тут же переключился на приемную. — Я лечу в Исследовательский центр. Если будет звонить Айра Клаги, соедините со мной немедленно.

— Хорошо, сэр.

Джемисон поднялся в лифте на крышу, где стоял его аэрокар. К нему тут же подошли два охранника и проверили, знает ли он даты рождения жены и сына и помнит ли стишок, который Дидди, стоя на стуле, читал в день своего пятилетия. Это был самый надежный (по крайней мере, самый быстрый) способ выявления шпионов.

«Сами-то вы не руллы?» — отвечая на вопросы, в очередной раз подумал Тревор и мысленно чертыхнулся.

Как ни странно, доктор оказался в курсе своих семейных дел. Хорошо, что он не страдает провалами в памяти. Ведь всякий раз охрана спрашивала у Джемисона, как и у всех прочих хранителей военных секретов, все новые и новые сведения. И не дай Бог кому-нибудь из них ошибиться!..

Доктор подошел к аэрокару. И тут ему в глаза бросился странный рисунок на керамлитовом боку машины. Раньше его не было. Бред какой-то!.. Тревор потряс головой, протер глаза. Рисунок не исчезал.

Доктор сел в аэрокар и направил его к одному из зданий. «Что за черт?» — подумал он, посадив машину на крышу. Механическим движением выключил мотор, поднял фонарь кабины и сидел в ожидании, когда сдешние охранники проверят его и выдадут пропуск.

Он не узнал спешившего к нему офицера — вероятно, на дежурство заступила новая смена. И тут вдруг он понял нечто потрясающее: это здание не было Исследовательским центром! Он хотел тотчас стартовать, на миг поднял глаза на охранника и замер. В протянутой руке того был не пропуск, а пистолет. Джемисон почувствовал бьющую в лицо холодную струю газа, и на него обрушилась тьма.

15

Первым ощущением Тревора был странный приторный запах гниющих растений. Джемисон лежал на парусиновой койке. Она прогибалась под его тяжестью, но была более или менее удобной.

«Что же случилось? Я — пленник руллов? — напряженно размышлял Тревор. — Или кого-то еще? Конечно, на Земле у меня бездна врагов, да и не только на Земле... Айра Клаги? Что ж, это самый последний из моих врагов. Но похищать правительственного чиновника, чтобы доказать ему свою правоту? Чушь!..»

Доктор вспомнил о рисунке на аэрокаре, который загипнотизировал его. Новый способ воздействия на человеческий мозг? Однако слишком много вопросов. Пора начинать искать ответы. Он поднял глаза. Сквозь лианы сверкало зелено-голубое небо. Внезапно Джемисон почувствовал невыносимую жару, на него нахлынул рев работающих машин — словно бы разом исчез невидимый кокон, доселе отделявший его от этого мира.

Как ни странно, руки и ноги Тревора оказались свободны. Он сел и огляделся. Койка стояла в конце еще не законченной просеки. Вдали виднелись пластиковые бараки. «Если это Мира-23 — здесь действует Айра Клаги. Значит, все-таки Клаги?.. Ну, дай ему Бог суметь оправдаться перед Землей!»

Теперь доктор понял, что небо казалось зеленоватым из-за энергетического экрана. Поэтому и верхушки деревьев излучали слабое сияние. Экран отражал низкочастотные волны, поэтому находящееся в зените красное солнце Миры выглядело белым.

Мимо Джемисона проехала кибер-машина, разбрызгивающая инсектициды. Доктор перескочил на необработанный участок: эти инсектициды куда вредней для человека, чем для насекомых. Перепаханная машинами земля кишела черными блестящими червями и знаменитыми красными жуками Миры, убивающими жертв током и Бог знает, чем еще.

Тревор подошел к уже отстроенному зданию и прочитал вывеску:

«КОМПАНИЯ MEРИДАН

АЙРА КЛАГИ — главный инженер»

Потом он вошел в барак. Сидевший за столом юноша лет двадцати с холодным раздражением взглянул на него. Джемисон без предисловий объявил — громко и требовательно, словно отдавал приказ:

— Мне нужен Клаги.

— А вы кто такой? Что-то я вас не припоминаю, — был ответ юноши.

— Меня зовут Тревор Джемисон. Это имя вам что-нибудь говорит?

— Имя — да. Босс, платящий нам деньги. Но вы-то не Джемисон. Ему в этой дыре делать нечего.

— Вы, кажется, Питер Клаги?

— Откуда вы знаете? Впрочем, это еще ни о чем не говорит. Как вы здесь очутились? Последний корабль улетел пять дней назад.

— Пять дней?! — воскликнул пораженный доктор.

Юноша кивнул.

«Пять дней, — подумал Тревор. — И плюс дорога до Миры — семь-восемь дней. Неужели Клаги все это время держал меня без сознания?»

— Где ваш дядя?

— Сначала нужно установить вашу личность и каким образом вы тут очутились. — Питер Клаги нажал кнопку на пульте и начал описывать кому-то внешность Джемисона: — Вес — выше среднего, густые рыжеватые волосы, глаза темные, лоб широкий, лицо выразительное. — Потом, выслушав ответ, произнес: — Все-таки пришлите пару людей. — Отключил связь и повернулся к доктору: — Дядя говорит, что вы похожи на Джемисона. Или... на рулла, выглядящего как Джемисон.

Тревор улыбнулся, шагнул к столу, протягивая руку:

— Ну, это-то я сумею доказать.

Рука Питера, лежащая ладонью вниз на столе, слегка приподнялась — достаточно, чтобы стало видно: под ней лежит маленький бластер.

— Ни с места! У вас еще найдется время для доказательств.

Доктор с минуту смотрел на него, пожал плечами и пошел к двери.

— Назад! — крикнул Питер. — Сядьте!

Джемисон, не обращая внимания на Питера Клаги, встал у открытой двери и начал осматривать местность. Все-таки Айра пошел на компромисс.

Холм возвышался на тысячи футов над джунглями, но не круто, а постепенно врезаясь в них, так что он не заслонял величественного леса, простирающегося до туманных гор на горизонте. Холм был уже почти очищен от деревьев.

И тут доктор снова почувствовал тот знакомый, волнующий трепет, почти восторг, который он всегда ощущал при виде новых звезд, нового мира, такого же сказочного, как этот. Однако появление трех вооруженных людей вернуло его к действительности.

Первым шел Айра Клаги. По мере приближения к бараку лицо его становилось все более удивленным. Но он ничего не сказал до тех пор, пока Тревора не обыскали. И проделано это было весьма бесцеремонно.

— Ну, а теперь, мистер Джемисон, расскажите, о чем шел наш с вами последний разговор. И еще напишите здесь свое имя и подпись, чтобы я мог сравнить с документами. Мне бы не потребовалось вас допрашивать, если б не ваше неожиданное появление здесь.

«Черт подери! Он уверен, что мы поменялись ролями!» — со злостью подумал доктор.

— Как раз об этом я хотел спросить вас, мистер Клаги, — зловеще улыбнулся он. — Как вы посмели похитить меня?!

Но, видя реакцию Айры, Тревор тотчас же понял, что его вопрос не имеет смысла — к его появлению на Мире-23 Клаги не имеет ни малейшего отношения.

И тогда Тревор Джемисон рассказал Айре Клаги о событиях, происшедших с ним с момента ухода того из кабинета, не утаив и своих подозрений в отношении его. Выслушав доктора, Клаги усмехнулся:

— Дать вам по физиономии я мог бы, но похищение — не мой стиль.

И Айра, в свою очередь, рассказал о том, что произошло с ним. Покинув кабинет Джемисона, он пошел в Клуб Звездолетчиков и приказал своим людям возвращаться. Клаги как раз топил ярость в бокале вина, когда его разыскал правительственный чиновник и объяснил подоплеку этого идиотского разговора. Айра тут же отменил приказ, а на следующий день подписал контракт и занялся вербовкой людей и погрузкой техники в корабль. Через два дня он стартовал на Миру.

— Вы можете связаться с Землей и все проверить, — сказал он в заключение.

— Связаться с Землей я должен в любом случае. Хотя ваш рассказ весьма правдоподобен, так или иначе нам надо во всем тщательно разобраться... А потом мне понадобится корабль.

Радиостанция с кольцом подпространственной антенны на крыше находилась неподалеку. Из-за вскрытой контрольной панели вынырнул расстроенный оператор:

— Мистер Клаги! А я уже собрался звонить вам. Опять сгорел концентратор Мак-Лорена.

— Боюсь, Ландерс, мне придется арестовать вас, — жестко сказал Клаги.

Радиооператор был потрясен, и Джемисон — тоже.

— Видите ли, доктор, — сказал Айра, — это был наш последний концентратор. Мы остались без связи до следующего судна, а оно придет только через шесть суток.

Это был очень серьезный проступок. Разве Тревор мог ему возразить?

Питер Клаги протянул свой бластер Джемисону, который с облегчением схватил его, и решительно шагнул к оператору.

— Страхуйте меня, пока я буду его обыскивать, — пояснил он Тревору.

Стоящий позади доктора Айра Клаги тоже достал из кобуры бластер. Оператор послушно поднял руки. Племянник Клаги тщательно проверил его одежду, потом принялся задавать каверзные вопросы. Оператор нервничал, отвечал сбивчиво. Тревор и Айра напряженно ожидали, чем кончится проверка. Наконец Питер произнес с облегчением:

— Это человек, сэр!

Обстановка разрядилась. Джемисон спросил, нет ли на планете еще одной радиостанции. Айра Клаги ответил, что есть: в девятистах милях отсюда, на урановых рудниках.

— Мы можем вместе слетать туда на аэрокаре. — Питер Клаги бросился к группе стоявших невдалеке аэрокаров.

Через минуту они были в воздухе. Корабль вел Питер. Айра молча смотрел в окно. Тревор, пользуясь воцарившейся тишиной, решил поразмышлять.

«Руллы хотят помешать нам получить вакцину. Это ключ ко всему. Они устроили мне ловушку с помощью этого дьявольского рисунка на аэрокаре и привезли сюда. — Он содрогнулся, представив себе, что неделю провел на корабле руллов. — Но почему они меня не убили? Видимо, руллы прекрасно понимают: если погибнет администратор, проект останется, ведь любого человека можно заменить. И решили действовать хитрее. В интригу вовлекли Клаги, от которого тоже зависит проект. Значит, мое присутствие на планете нужно по сценарию. — У Тревора холодок пополз меж лопаток. — А ведь я веду себя вполне естественно — значит, тоже по сценарию. Там предусмотрено, чтобы мы вместе с Клаги очутились здесь, над лесом, далеко от ближайшего жилья. Так было задумано...»

Джемисон решил немедленно связаться с рудником. Но тут на горизонте сверкнула точка — второй аэрокар, который был больше и мощнее. И к тому же он хорошо вооруженный. Он быстро настигал их.

Доктор встал, хотел шагнуть к пульту и замер: перед ним с бластером в руке стоял Питер Клаги. Ствол тотчас уперся Тревору в живот. «Вот оно как... — почти спокойно подумал Джемисон. Слишком много событий за один день, чтобы непрерывно «метать икру». — Чего-то подобного я и ожидал».

— Питер! Ты сошел с ума! — крикнул Айра.

Он бросился к своему племяннику и тут же рухнул от удара в висок.

— Сдать оружие! Быстро! — рявкнул тот.

Тревор подчинился, а потом протянул Айре руку, помогая подняться на ноги. По щеке инженера стекала струйка крови.

— Мне остается надеяться, мистер Клаги, что ваш племянник жив. Это — не Питер Клаги и вообще не человек.

16

Теперь Джемисону было все ясно. Его с самого начала поразила свежесть Питера Клаги в этом душном климате. Теперь ясно, откуда она. И понятно, кем был радиооператор, который вывел из строя передатчик.

Тревор внимательно разглядел «юношу». Его всегда удивляло совершенство маскировки руллов, никогда не разрушающейся в присутствии людей. Доктор тут же представил себе их червеобразные, многорукие тела, и его передернуло.

Айра Клаги наконец пришел в себя и привычным командным тоном потребовал ответа:

— Что вы сделали с моим племянником?!

Джемисон схватил его за руку, боясь, что инженер может броситься на врага и напорется на смертельный луч.

— Спокойно, приятель. Ему ведь даже не понадобится бластер — он убьет вас своим излучением.

Рулл молча протянул то, что казалось человеческой рукой, к пульту и щелкнул тумблером. Аэрокар начал падать в чащу леса. Другая машина, как заметил Тревор, тоже нырнула в лес.

Второй аэрокар не стал приземляться, завис над землей, на высоте нескольких футов. Из него выскочили двое руллов в человеческом обличье и бегом направились к пленникам. Если бы они могли, то совсем не касались бы земли, ведь здесь, в гуще леса, кишмя кишели юные лаймфы.

«Вполне возможно, что руллы не знают истинную цель работ Клаги, — подумал Джемисон. — Тогда это просто превентивная акция — одна из тысяч в долгой войне против Земли».

Лаймфы при первой же встрече привели руллов в замешательство. Взрослые особи были безобидны, они не передвигались. Молодые же нападали на все, что движется. Стоило предмету остановиться, о нем забывали. Лаймфы бросались на все: на падающие листья, на раскачивающиеся деревья, даже на струи воды... Миллионы их гибли от атак на мертвые предметы, почему-либо тронувшиеся с места или зашевелившиеся. Но некоторым везло, и через два месяца они превращались во взрослых особей. Те представляли собой жесткие ульеобразные конструкции, которые уже не могли перемещаться. Эти ульи встречались на каждом шагу, на земле или деревьях — всюду, где молодые лаймфы настигали жертву.

Взрослая особь жила меньше, но была весьма плодовитой. Жила она за счет запасов, приобретенных «личинкой» до превращения. Всю свою короткую жизнь они проводили в непрерывном размножении. Дети оставались в них. Они развивались в своих родителях и вскоре начинали их пожирать. Это останавливало размножение, но детенышей было уже так много, что они начинали пожирать и друг друга. Несмотря на это, какая-то часть лаймфов ухитрялась спастись.

Тут мысли Джемисона прервались, так как «Питер» отдал команду и дверь аэрокара открылась.

— Выходите, живо!

Тревор и Айра спрыгнули на землю, где их уже поджидали враги. Руллы молча повернулись друг к другу.

— Это они разговаривают, — прошептал доктор. — Даже в нашем облике они почему-то не любят общаться по-человечески.

Наконец «Питер» повернулся к людям и сказал Айре Клаги:

— Вы свободны. Можете убираться на аэрокаре ко всем чертям, но сегодня сюда не возвращайтесь!

Джемисон и Клаги были потрясены.

— Нет, если Джемисон остается, то и я тоже, — объявил Айра.

— Но почему? Ведь он вам не нравится...

— Это так, но... — И тут Клаги бешено заорал: — Значит, вы все знаете?! Вы убили племянника еще на Земле!

Тревор снова вцепился ему в плечо, пытаясь предотвратить беду. Рулл невозмутимо ответил инженеру:

— Ваш племянник жив. Он здесь. — С этими словами он странными скачками направился к зависшему над землей второму аэрокару и распахнул дверцу кабины. Внутри, на сиденье лежала неподвижная фигура, как две капли воды похожая на Питера.

— Он пробудет без сознания несколько часов. Мы усыпили его утром, в лагере. Так было нужно.

Это показалось Джемисону правдоподобным.

Руллы опять стали совещаться. Поступок Айры Клаги выпадал из сценария, а они очень не любили неожиданности. В этот момент Джемисона привлекло какое-то движение в траве. Оно возникло довольно далеко, но он сразу понял: это молодые лаймфы. Когда короткое совещание руллов окончилось, «Питер» приказал Айре:

— Лезьте в аэрокар! Без разговоров! Я отвезу вас.

— А что будет с Джемисоном?

— Он останется здесь. Через час стемнеет. Когда вы прилетите за ним, он будет уже мертв.

Какой в этом смысл? Ну, конечно же!.. Все помнят, как Клаги выступал против проекта, — подозрение в любом случае падет на него. Начнется расследование, и проект будет остановлен. руллам этого вполне достаточно, ведь, судя по всему, они даже не знают о цели проекта. Иначе бы они все тут разнесли. Просто разведцентр руллов получил ведения о повышенной активности людей в этом районе и послал группу агентов устроить шухер. Их стандартный метод.

Тревор уголком глаз следил за движением травы. Лаймфы были уже в тридцати-сорока футах от них. Нужно было действовать. Джемисон подошел к Айре Клаги.

— Ступайте! Они правы, — произнес Тревор, шепотом добавив: — Мы окружены лаймфами. Я замру и спасусь... Идите!

Он подтолкнул Айру в спину. Тот немного поколебался и залез в кабину аэрокара. Доктор подумал: «Сейчас они меня не убьют — это не по сценарию. Только бы отвлечь их внимание на несколько секунд!» Он прыгнул в сторону и понесся что есть мочи.

Каждый его нерв натянулся и лопнул. Джемисон упал в траву не в силах пошевелиться. Сознание он не потерял, но прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что случилось. Один из руллов парализовал его. И тут же страшная мысль пришла Тревору в голову: что если лаймф впился в него, пока он падал, и теперь пожирает его заживо?!

Ослепительная вспышка осветила уже начавшие темнеть джунгли. Еще одна, еще! Он мог только гадать, что произошло. Глаза резало, а он никак не мог их закрыть — мышцы окаменели. Шли минуты. Вспышек становилось все меньше. В какой-то миг в поле зрения Джемисона возникла уродливая головка лаймфа. Тот просеменил на маленьких ножках совсем рядом от Тревора.

И вдруг земля ушла из-под Джемисона. Он понял, что его подняли. Сначала он испугался, что это рулл, но нет — его нес на руках Айра Клаги. Прежде чем захлопнулся люк, Тревор мельком увидел трех руллов футах в пятидесяти от корабля. Они потеряли человеческую форму, и повсюду в их членистые многоногие тела внедрялись лаймфы.

17

— Как, говорите, его назвали? — переспросил командира весьма польщенный Джемисон. Он сидел в своей каюте корабля, летящего с Миры-23 на Землю.

— Он хотел взять ваше имя, но ему объяснили, что это будет нетактично. Так что теперь его зовут Эфрами.

Улыбаясь, Тревор откинулся на спинку кресла. Эзвал хотел взять его имя!.. А хоть бы и любое другое... Произошло из ряда вон выходящее событие.

«Что в имени?» — сказал древний поэт. Это была одна из его редких ошибок. Люди, выйдя в космос, обнаружили много рас, которые не обладали именами. Ни одна из них в результате не создала цивилизацию. Джемисон, конечно, понимал, что за сотню лет понятие «цивилизованности» искажено до предела: раса считалась тем цивилизованней, чем активней она боролась против руллов.

— Эфрами... — повторил он. — А какое у него второе имя?

— Джемисон. Это уже нормально.

— Ха, еще один родственничек!.. Моей жене сообщили?

— Да, я ей звонил. Но ей было не до этого — она слишком расстроилась из-за вашего исчезновения.

Тревор был рад, что сам уже успел поговорить с Ведой. Поэтому он мог всласть болтать со своим собеседником, мыслить вслух, спорить...

В результате родилась оригинальная идея: надо изготовить молекулярный индикатор, который бы издавал мысленные импульсы: «Меня зовут...», и каждому из них присвоить личное имя. Миллионы таких индикаторов необходимо привезти на планету Карсона и там использовать для поименования Эзвалов.

Делать метки можно с помощью маленьких капсул, выстреливаемых из духового ружья. Точно так же издавна усыпляют диких зверей, которых нужно отловить или подвергнуть лечению. Попадающий в тело биоматериал быстро растворится в крови и начнет свою работу. Рано или поздно он, понятное дело, будет выведен из организма, но к этому времени каждый Эзвал уже будет знать свое имя. Захочет он им пользоваться или нет — это уже другой вопрос... Несомненно, эту идею можно преподнести Совету.

Затем доктор с помощью подпространственного передатчика связался с одним из исследовательских институтов и сообщил о странном рисунке, что парализовал его перед похищением.

Через несколько дней Джемисон снова попал в свой кабинет. Приятно вернуться в родные стены, сесть на насиженное место, положить локти на стол, включить компьютер, битком набитый твоими мыслями и делами...

— Личный звонок, — сообщила секретарша, вторгшись в его умиротворенные мысли.

— Соедини.

На экране появилось взволнованное лицо жены.

— Мне звонили из Сада. Дидди ушел искать Источник Звука.

— О-о-о... — протянул Тревор.

Он любовался Ведой. Она и в самом деле была привлекательна: правильные черты лица, большие прекрасные глаза, нежная кожа и угольно-черные волосы. Хотя двенадцать лет замужества и материнство все-таки наложили свой отпечаток.

Наконец доктор прервал паузу и произнес проникновенным тоном:

— Веда, тебе не следует волноваться.

— Но ведь он ушел, а вокруг кишат эти руллы!

— В Саду его отпустили. А они знают, что делают.

— Но его не будет всю ночь!

Джемисон медленно кивнул. Он слабо верил в то, что сумеет успокоить жену, но попытаться был обязан.

— Видишь ли, дорогая, так нужно. Это обязательная ступенька в ходе воспитания самостоятельной личности, настоящего мужчины, и мы должны подчиниться общему правилу. Мы этого долго ждали... — И он попытался переменить тему разговора: — Лучше развлекись, пройдись по магазинам, купи что-нибудь. Возьми денег... ну, сколько хочешь. А сейчас извини... У меня очень много дел. До свидания, дорогая, и, главное, не расстраивайся!

Веда укоризненно глядела на него, пока не погас экран. Тревор встал и подошел к окну. Перед ним раскинулись здания Бюро. Проспект и Корабль он не мог видеть — они находились по другую сторону здания. Дальше простирались пригороды — вплоть до туманного горизонта. И где-то там, внизу, его сын искал Источник Звука.

Темнело. Дидди Джемисон шел по улице. С того самого времени, когда он научился размышлять, его интересовало, что же такое Звук. Звук никогда не прекращался. Дидди убеждали, что где-то «снаружи» его нет. Но он был уверен: это не так, ведь говорили же ему иногда неправду, чтобы проверить, не занял ли его место рулл. Скорее всего, и это было ложью, которую он должен опровергнуть.

Звук был все время: в Саду и в его собственных комнатах, говорил ли он или молчал; в столовой, заглушая его, мамы и папы разговоры, песни и смех или стук вилок и ложек, когда они вместе ели. И даже во сне звук не прекращался. Он был привычен. И вот сегодня Дидди решил поискать место, где нет Звука. Сначала на одной улице, потом на другой. Скоро он потерял им счет.

Мальчик поужинал в маленьком ресторанчике и снова вышел на улицу. В ста футах от него стоял человек, которого он впервые заметил еще десять минут назад.

Что-то в его облике не понравилось Дидди. Он перешел улицу и, пытаясь ускользнуть, вышел на другую, более людную. Мальчик надеялся, что это не рулл. К первому человеку присоединился второй, и они направились прямиком к нему. Дидди подавил желание повернуться и броситься бегом. Если это руллы, то ему все равно не убежать.

— Малыш!

Дидди остановился и повернулся к ним, словно увидел их впервые.

— Что-то поздно ты сегодня гуляешь.

— Это моя ночь, сэр.

«Человек» полез в нагрудный карман. Странное это было движение — как если бы рука перемещалась отдельно, сама по себе. Наконец он вынул руку и протянул значок.

— Мы агенты службы безопасности. Ты пойдешь с нами на Проспект.

Сразу после обеда раздался звонок в дверь. Джемисон открыл. На площадке стояли двое полицейских.

— Вы — доктор Тревор Джемисон? — спросил один из них.

— Да. А что случилось?

Тревога охватила его, стискивая ледяной рукой бешено заколотившееся сердце. Джемисон прекрасно понял: произошло что-то страшное.

— Отец Декстера Джемисона, девяти лет?

— Да. — Чувствуя, что сейчас упадет, Тревор схватился рукой за косяк двери.

— Наш долг сообщить, что ваш сын находится в руках руллов. И его жизнь — в смертельной опасности.

Доктор не вымолвил ни слова. У него не было сил разжать стиснутые зубы. Он только показал полицейскому свои документы. Там была и карточка нулевого допуска. Тревор Джемисон имел право знакомиться с любыми военными секретами. И тогда офицер вкратце обрисовал ему ситуацию.

— Мы знаем, что сейчас руллы скапливаются в районе Солнечной системы. Пока мы не можем не то что уничтожить их, но даже уследить за всеми. Нам важней узнать конечную цель руллов, чем пытаться выловить отдельные группы. Видимо, началась особо крупная операция... Нужна ли вам еще какая-либо информация?

Тревор уже взял себя в руки. Он колебался. Веда сейчас мыла посуду на кухне. Она не должна узнать, что приходили полицейские. Так что следовало поскорей выпроводить их из дома. Но ведь он еще не узнал самого главного.

— Надо так понимать, что вы не будете освобождать Дидди прямо сейчас?

— Пока мы не знаем истинных намерений руллов — нет. Ситуация должна созреть. Вам же не следует вмешиваться. Категорически. Это все, сэр. Вы можете звонить нам время от времени. Мы вам звонить не будем.

— Благодарю вас, — автоматически сказал Джемисон.

Как только звякнул замок, Веда крикнула из кухни:

— Кто приходил, дорогой?

— Искали человека по имени Джемисон. Но нужен им был отнюдь не я. Вышла ошибка.

— А-а... — Она сразу забыла и больше не вспоминала об этом происшествии. Веда думала только о сыне, блуждающем сейчас по ночному городу.

Джемисон заставил себя пойти спать — вернее, сделать вид, что ложится. Исключительно для нее, Веды. Он должен был демонстрировать полное спокойствие.

18

Дидди знал, что не должен сопротивляться, ведь он обязан сорвать планы руллов. Этому его учили в Саду. Сначала нужно выяснить, что на уме у врага, и ждать инструкций. Все дети Земли, прошедшие через Сад, были маленькими солдатами, в любой момент готовыми встать в строй на этой бесконечной страшной войне за выживание человечества.

Пока что руллы притворялись людьми, и Дидди покорно шел за ними. С каждым шагом улица становилась светлее. Вдали на черно-синем небе проступил четкий контур Корабля.

Здания вдоль Проспекта, за день накопившие солнечную энергию, светились. Руллы с Дидди на буксире подошли к барьеру, который пересекал все радиально направленные улицы, отделяя центр города от так называемых Пригородов. Здесь, около бронированной плиты восьмифутовой толщины с прорезанным в ней проходом они и остановились. Взгляды руллов как магнит притягивали расположенные под тонкой решеткой вентиляторы.

В начале войны охраняемые объекты окружали керамлитовые заборы с электронной защитой. Их — по старой памяти — усиливали колючей проволокой под током высокого напряжения. Но вскоре выяснилось, что ток для руллов — не преграда. Колючей проволоки они просто не чувствуют, а керамлит крошат своим излучением. Уничтожить же сами электронные системы для руллов — проще пареной репы.

Среди ремонтников всегда оказывались диверсанты, убивающие инженеров, ломающие машины. Вооруженные патрули слишком часто убивали своих. И в результате несколько лет назад были созданы вентиляционные барьеры. Постепенно они окружили все спецобъекты в Галактике. Люди его не замечали, но руллов такая преграда убивала за три минуты. Конструкция барьера была строго засекречена.

Теоретически через такие барьеры можно регулярно прогонять все многомиллиардное человечество для очистки его от шпионов, однако на практике это дело нереальное. Барьеров слишком мало, ведь непрерывное производство бактерий, устойчивых к враждебной земной среде, очень трудоемко, требует сложнейшей аппаратуры и потому дорого стоит. К тому же бактерии постоянно мутируют и их штаммы приходится регулярно обновлять. Так что повсеместно защитные барьеры не соорудить, а раз за разом сгонять огромные массы людей в несколько узких проходов, как скот на бойне, — просто немыслимо.

Дидди воспользовался нерешительностью спутников и сказал:

— Благодарю вас, дальше я могу пойти сам.

Один из шпионов рассмеялся. Его смех вполне мог сойти за человеческий, если бы мальчик не следил за руллами так пристально.

— Слушай, парень... Ты ведь настоящий патриот и должен нам помочь. Не бойся: это не займет много времени.

— Помочь?

— Видишь этот барьер?

Дидди кивнул.

— Отлично. Мы тебе уже говорили, что служим в тайной полиции, которая борется против руллов. Мы постоянно думаем о том, как выловить шпионов, спорим друг с другом. Ну, и однажды нам показалось, что мы обнаружили путь, которым рулл может пройти через барьер и уцелеть. Это очень важное дело. И нам надо все тщательно проверить, прежде чем докладывать наверх. Если мы ошибемся, нас засмеют, а может, и того хуже.

«НИКТО... НЕ ДОЛЖЕН... ПЫТАТЬСЯ НАРУШИТЬ... ПЛАНЫ РУЛЛОВ». Этот приказ столь часто повторяли воспитатели Сада, что сейчас он как эхо прозвучал в голове Дидди. Джемисон-младший колебался, он не знал, сказать ему «да» или «нет». Но годы учебы взяли свое — детей днем и ночью приучали к дисциплине, чтобы они даже и помыслить не могли нарушить приказ.

— Для начала все, что нужно, — пройти через барьер и вернуться назад, — сказал рулл.

Дидди, не говоря ни слова, выполнил все, что от него требовали. Лишь секунду он стоял в нерешительности за барьером: вернуться ли ему к руллам или побежать к зданию в тридцати футах от него? Но тотчас понял, что руллы немедленно убьют его. И вернулся.

По улице в сторону барьера шла группа людей. Руллы и Дидди посторонились, уступая им дорогу. Наверное, это полиция... Мальчику отчаянно хотелось попросить о помощи, но ведь руководству нужно, чтобы все шло по плану. И он не решился открыть рот. Люди неторопливо перешли барьер и скрылись в здании. Рулл сказал:

— Нужно быть осторожными — нас не должны заметить.

У Дидди имелось свое мнение на это счет, но он промолчал. Наверняка шпион уверен, что маленький мальчик доверчив и глуп и его легко можно обвести вокруг пальца. На этом строилось все их задание.

Они отошли в тень.

— Протяни руку.

Дидди протянул руку. «Сейчас меня убьют», — обреченно подумал он. Мальчик чуть не заплакал, но выдержка, которой его учили в Саду, и тут не изменила ему. Руку пронзила боль, но он был все еще жив!

— Мы взяли у тебя кровь, парень. Видишь ли, мы думаем, что тут все дело в бактериях. Их выбрасывают пульверизаторы один раз в секунду. Мы ничего не чувствуем, хоть в легкие и попадает эта гадость. Бактерии смертельны только для руллов, но безвредны для человека и других гуманоидов. Теперь ты понимаешь?

Дидди был потрясен. Ведь там действительно могут быть бактерии. Мало кто знает, как устроены барьеры. Неужели руллы выяснили это?

Второй рулл делал что-то в тени здания. Там возникали слабые вспышки света. Дидди понял, что тот исследует его кровь, пытаясь понять, что с ней произошло при проходе через барьер.

— Бактерии, попавшие на человека, сразу умирают. Рулла же они «съедают» заживо. Если бы руллы нашли средство защиты от них, то легко прошли бы через барьер — как ты только что. Понял, как важна наша задача? Кажется, мой друг закончил анализ. Подожди немного...

Шпион подошел к своему напарнику. Их разговор длился с минуту. Потом рулл вернулся.

— Теперь, пожалуйста, пробеги сквозь барьер как можно быстрее.

Поколебавшись мгновение, Дидди выполнил его просьбу. Рулл снова взял пробу его крови. После второго обсуждения ситуации шпионы подошли к мальчику. Один из них положил руку ему на плечо. Дидди передернуло, он едва сдержал крик, рвущийся из груди (до него дотронулся червяк!), но рулл так ничего и не заметил.

— Все идет хорошо, но нужны еще эксперименты. Подойди к барьеру, приготовься стартовать и жди моего сигнала. Как только я крикну: «Вперед!», беги что есть мочи. Хорошо?..

Джемисон-младший кивнул и понуро поплелся к этому чертову барьеру, который неожиданно оказался слишком слаб, чтобы защитить Землю от этих чудовищ. Мальчик теперь почти ненавидел его.

— Готов?

— Да.

Шпион смотрел на секундомер.

— Вперед!!! — выкрикнул, как выстрелил, рулл.

Дидди вздрогнул и с места начал спурт, бешено замолотив ногами по стеклолитовому тротуару. Он будто хотел поставить мировой рекорд. Мальчик пронесся далеко за барьер. Когда он вернулся, то уже без понукания протянул руку, чтобы руллы в очередной раз взяли кровь на анализ. И вот через несколько минут тот шпион, что общался с Дидди, вернулся к нему и сказал будничным тоном:

— Можешь идти, парень. Родина тебя не забудет. — Лицо его оставалось неподвижным, совершенно равнодушным. И было непонятно, он страшно доволен или смертельно разочарован проведенными испытаниями.

Джемисон-младший не поверил своим ушам. «Боженька мой, неужели я свободен?!»

— Я точно могу идти?

— Конечно. И спасибо тебе за помощь...

Дидди вздохнул поглубже, вышел из тени здания и двинулся к барьеру. Поначалу он ждал выстрела в спину, но руллы не собирались стрелять. Они шли следом, но не пытались задержать его.

— Эй, парень! Смотри, тут еще двое ребят. Вы можете искать Звук вместе.

Он обернулся. К барьеру бежали двое мальчишек такого же возраста, как и Дидди. Они возникли словно бы из воздуха, хотя Джемисон-младший от волнения мог запросто прозевать их появление.

— Кто последний добежит, тот рулл! — крикнул один из них, и они молнией понеслись к барьеру.

Это занятие было любимым развлечением миллионов земных мальчишек. Джемисон-младший пошел за ними. В другое время он и сам с удовольствием носился бы наперегонки через барьер.

— Меня зовут Джекки, — сказал один из ребят, остановившись. Он слегка запыхался и ладонью вытер пот со лба. —

— А меня — Джил, — произнес второй, которому было хоть бы хны.

— А я — Дидди, — представился Декстер Джемисон.

У каждого был свой Звук, но ведь искать можно вместе. К мальчикам подкатил кар и остановился, как только его фотоэлементы заметили их. Они сели на мягкие сиденья и помчались по к центру города.

Дидди никогда не был ночью на Проспекте и в другое время пришел бы в восторг от такой поездки. Но теперь он находился во власти тревоги и сомнений. Кто эти ребята? Руллы? Но это значит, что они научились преодолевать барьер. И то, что они — маленького роста и стремительно пробежали, а не прошли сквозь барьер, — не просто случайность, а единственная возможность миновать его без потерь. Но тогда мы стали беззащитны перед страшным врагом. И неужели именно он, Декстер Джемисон, помог руллам победить землян? Как бы там ни было, Дидди должен сотрудничать с ними. ТАКОВ ЗАКОН, ТАК ЕГО УЧИЛИ.

Он стал искать Источник Звука. Но куда бы он ни заглядывал, Звук не стихал.

Они трое больше не пересекали барьер. Если где и имелась еще какая-нибудь преграда для руллов, то она была неощутима. Двери всех зданий оказались широко раскрыты — заходи куда хочешь. Хуже всего то, что кругом не было ни единой души и никто не мог помочь ему. Только бы узнать, руллы — его спутники или нет! Если это руллы, то вдруг у них есть какое-то сверхмощное оружие, которое может повредить Корабль?

Они вошли в огромное, площадью в половину квадратной мили здание. В здании не было пола: вместо него — гигантская пропасть, наполненная какими-то кубическими конструкциями. Вершина ближайшей из них не доставала четверти мили до пола, сделанного из прочнейшего пластика, прозрачного до такой степени, что и на глубине в несколько миль можно было видеть вспышки гигантских кварковых реакторов.

И в центре этого здания, царства металла и пластика, обнаружилась женщина, живая женщина, показавшаяся Дидди феей из сказки. Одета она была в длинное серебристое платье, по которому при любом движении бежали маленькие блески. Она кивнула мальчикам и дружелюбно спросила:

— Ищите Источник? А я — Чувствующая. — У нее был нежный, ласковый голос. Почти как у мамы.

Джекки и Джил помалкивали, а Дидди сказал, что знает о ней. Он слышал в Саду о таких людях. Они каким-то ненаучным образом могли следить за ходом кварковой реакции. Из-за того, что ЧУВСТВУЮЩИЕ могли регулировать все процессы в своем организме, они жили очень долго — сто с лишним лет.

Дидди был разочарован. Женщина явно не могла разрешить его сомнений, она не подала знака. Но, может, она что-нибудь расскажет ему о Звуке? И потому он спросил:

— А эти реакторы внизу могут издавать звук?

— Конечно.

— Но там же нет ни одной движущейся детали!

Женщина только улыбнулась.

— Вы — хорошие ребята, и я хочу вам помочь. Я шепну каждому на ухо ключ к разгадке. Ты будешь первым. — Она двинулась к Дидди, наклонилась над ним. — Не показывай удивления. Слушай меня внимательно. Иди направо, потом спустишься по эскалатору номер семь — до бруса с надписью «Н» — и в сточном отверстии металлического тротуара найдешь маленький бластер. Если понял меня, то кивни. — Дидди кивнул. — Спрячь бластер в карман и не стреляй без приказа. Счастливо!

— Она выпрямилась. — Ну, а дальше ты сам, — сказала она уже вслух и подошла к Джекки. — Теперь ты...

Тот покачал головой.

— Мне подсказок не нужно — не люблю шептунов.

— Я тоже, — сказал Джил.

Женщина улыбнулась.

— Ну, ладно... Вы знаете, что такое туман, дымка?

— Конденсирующиеся испарения, — отчеканил Джекки.

— Это ключ. А теперь идите — через четыре часа рассвет.

Подойдя к выходу, Дидди обернулся. Женщина теперь выглядела как часть кресла, из-за своей неподвижности и отрешенности во взгляде она казалась неживой. Но отныне он знал: Корабль в опасности. И руллы направлялись именно к нему.

19

Несмотря на волнение, Джемисон все-таки уснул. Слишком много он пережил в своей жизни, и частенько только крепкие нервы спасали его от гибели.

Проснулся он от того, что кто-то теребил его за плечо. Доктор тяжко вздохнул и повернулся на другой бок. «О господи, и тут не дают поспать!» — Тревор решил играть свою роль до конца. Он открыл глаза — на его постели сидела Веда. Он взглянул на часы. Двадцать две минуты третьего.

«Черт возьми, — подумал Джемисон. — Я должен выспаться. Завтра тяжелый день». И это была полная правда. А потому он закрыл слипающиеся глаза.

— Я не могу заснуть, — сказала Веда жалобным голосом. Она выглядела страшно расстроенной, под глазами возникли черные круги. Тревор проснулся окончательно, но не подал вида. — Милый... — Он пошевелился, застонал, но разве ее этим растрогаешь? — Любимый... — Он открыл глаза снова. — Дорогой, проснись, пожалуйста. Я так волнуюсь!

— Ты хочешь, чтобы я не выспался?

— Извини, пожалуйста, я не хотела тебе мешать.

Но было ясно, что она сказала это исключительно для проформы и произнесенные извинения тут же вылетели у нее из головы.

— Милый... — Он не ответил. — Мы должны узнать.

Джемисон настолько вошел в роль, что даже сам испугался, насколько легко ему удавалось быть черствым и безразличным к ближнему своему. Он спросил ворчливо:

— Что узнать?

— Сколько их.

— Кого?

— Ребят на улицах...

— Веда, ведь мне утром на работу.

— Работа... — презрительно сказала она. — Работа! Думаешь ли ты еще о чем-либо?! Остались ли у тебя хоть какие-нибудь чувства?!

Джемисон промолчал, выдерживая паузу в надежде, что жене надоест ждать его реакции и она отправится к себе. Но Веда не уходила.

— Ты и люди, подобные тебе, слишком бесчувственны.

— Если ты пытаешься оскорбить меня, то это напрасный труд. — Он сел и мысленным приказом включил полный свет. — Дорогая, можешь радоваться. Ты своего добилась — я проснулся.

— И вовремя. Если не позвонишь ты, то это сделаю я.

— Ладно, я позвоню. Но что обо мне подумают люди?.. Только не стой у меня над душой. Сиди здесь.

Он вышел из своей спальни и захлопнул дверь. Затем позвонил по известному номеру. На экране появилось словно тесанное из гранита лицо человека в адмиральской форме. Этот адмирал был хорошо знаком Джемисону.

— Тревор, дело обстоит так: ваш сын — в лапах руллов, правда, теперь уже других. Они как бы передали его с рук на руки. И главное: они прорвались сквозь барьер. Им удалось выяснить единственный доступный для них путь. Они должны бежать, чтобы успеть преодолеть его в перерыве между выбросом бактерий, и быть низкого роста, чтобы находиться намного ниже вентиляторов. Сейчас на Проспекте около сотни руллов в человеческом облике. Они стянуты со всей Солнечной системы — видимо, для какой-то крупной диверсии. За последние полчаса ни один рулл не пересек наш барьер в обратном направлении — значит, все они там.

— А что с моим сыном?

— Пока он им нужен. Мы стараемся вооружить его.

Доктор понял, что адмирал не скажет ему ничего действительно важного.

— И что же, вы преспокойно позволили сотне руллов проникнуть на Проспект, не зная даже, что они собираются предпринять?

— Нам следует узнать, зачем они это сделали? Почему пошли на огромный риск? Мы во что бы то ни стало должны выяснить их планы. При этом мы сделаем все, чтобы спасти вашего сына. Но обещать я ничего не могу.

Джемисон понял, что для военных смерть Дидди — не более чем прискорбный эпизод бесконечной войны. Газеты напишут потом: «Потери минимальные». Впрочем, они могут сделать из гибели мальчика сенсацию — на один день.

— Извините, — сказал адмирал. — Мне нужно идти. Сейчас ваш сын спускается к Кораблю. Я должен лично наблюдать за всем происходящим. До свидания.

Тревор сжал руку в кулак и постарался успокоиться. Он вернулся в спальню и сказал жене:

— Все в порядке, можешь быть спокойна.

Веда не ответила. Ее голова лежала на подушке — видимо, она прилегла на секунду и мгновенно уснула. Но спала она неспокойно — вскрикивала, вздрагивала, стонала; щеки были мокрыми от слез. И Джемисон решил помочь ей — с помощью безболезненного инъектора ввел в кровь снотворное. Жена тут же расслабилась, дыхание стало ровным.

Доктор позвонил Калебу Карсону и попросил:

— Возьми Эфрами, скажи ему, что он нужен семье. Отвези его к штаб-квартире Службы Безопасности в хорошем контейнере, чтобы никто не заметил.

Потом Тревор быстро оделся и на акваэре помчался к зданию Службы. Он знал, что военные будут против привлечения к операции Эзвала. Но Джемисон имел ряд личных привилегий, так что золотопогонникам придется заткнуться.

— Что она тебе шептала? — спросил Джекки.

— Да то же, что и всем нам, — ответил Дидди.

Они спускались по эскалатору под Проспект. Джекки, казалось, задумался о чем-то. Наконец они достигли тротуара, и Дидди увидел невдалеке брус с буквой «Н». Ехавший сзади Джекки спросил:

— Но какой смысл ей шептать тебе на ухо то же самое, что потом она сказала вслух?

Дидди вздрогнул, но тотчас взял себя в руки:

— А кто ее знает... Наверное, решила над вами подшутить.

— Подшутить? — недоверчиво переспросил Джил.

Двое руллов двинулись было дальше, а мальчик замер. Ему требовалось каким-то образом незаметно достать из тайника бластер. Он не знал, что придумать.

— Что мы тут потеряли? — раздраженно спросил его Джекки.

— Я устал, — ответил Дидди и уселся на тротуар.

Он запустил руку в выемку в металлическом покрытии и сразу нащупал что-то маленькое и холодное. Наверное, это был бластер. Руллы молча переговаривались друг с другом или еще с кем-либо. Дидди незаметно спрятал оружие в карман. Только теперь он заметил, как дрожит под ним тротуар. Эта дрожь передалась и ему. «Какова же должна быть вибрация под Кораблем?..» — подумал он.

Город был построен из металла. И все антивибрационные покрытия не могли устранить дрожь, что порождали сконцентрированные на малой площади кварковые реакторы, работающие на предельной нагрузке, и огромные машины, способные штамповать стотонные плиты.

Восемь с половиной лет назад Город был создан для колоссального Корабля. Каждая семья жила здесь либо потому, что кто-то из родителей был специалистом, необходимым для постройки Корабля, либо потому что у них имелся ребенок, который мог на нем полететь. И не было другого пути для людей научиться управлять таким Кораблем, кроме как расти вместе с ним.

В этом Корабле, высотой в десять тысяч футов, был сконцентрирован инженерный гений тысячелетий. Приезжающие на инспекцию государственные чиновники лишь ошеломленно крутили головами. Они поражались акрами машин и приборов, инструментов на каждом этаже.

И когда Корабль полетит — Дидди будет на нем! А пока он стоял, охваченный восторгом. Предчувствие грядущего счастья пересилило остальные его чувства. На мгновение он совсем забыл о идущих за ним следом руллах.

— Пошли, — сказал Джекки. — Зря мы здесь торчим.

— А куда? — спросил возвращенный к реальности Дидди.

— Как куда? Искать! — был ответ.

— Идемте, — не колеблясь ответил мальчик.

Горящая надпись на кубическом здании небесного цвета гласила: «ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР». На площади перед ним толпились мальчишки — группами и поодиночке. Среди них были даже такие карапузы, которые, похоже, только сегодня научились ходить.

«Наверняка среди них есть руллы, — подумал Дидди. — А может, все здесь руллы? — Волна ужаса едва не парализовала его. — Нельзя давать волю таким мыслям», — приказал себе он. Сейчас он был очень похож на своего отца, хотя и не знал этого.

Исследовательский центр. Именно тут выведена бактерия, убивающая руллов. Что здесь нужно руллам? Глупый вопрос. Конечно же, узнать секреты Центра, вывести его из строя, а затем ликвидировать защиту всех военных объектов Земли и союзных ей планет. О такой опасности детей много раз предупреждали в Саду.

Двери Центра, в отличие от предыдущих зданий, были закрыты. А перед ними высился еще один некогда убийственный для руллов барьер.

— Открой дверь, Дидди, — сказал Джекки. Это была не просьба и не приказ. рулл говорил равнодушным тоном, но мальчик чувствовал: ослушаться он не посмеет.

И тут Джемисон-младший стал свидетелем весьма необычной процедуры: два уже знакомых ему «агента Службы Безопасности» в сопровождении третьего рулла подошли к барьеру, потом один из них встал на карачки, другой схватил его за шкирку и по сигналу незнакомца с нечеловеческой силой швырнул вперед. Тот как камень из пращи пролетел сквозь барьер. В результате рулл оказался в охраняемой зоне, при этом ни капельки не пострадав.

«Летун» встал на ноги, отряхнулся и как ни в чем не бывало окликнул Дидди:

— Привет, парень! Мы ведь уже встречались?

Дидди молча кивнул ему. Чем дальше в лес — тем больше дров...

— Я рад тебя видеть. Мы хотим провести еще один эксперимент. Войди в дверь. Это поможет нам в борьбе с руллами. Ты согласен?

Дидди снова кивнул. Он чувствовал такую слабость, что голос тут же выдал бы его.

— Войди туда, — сказал шпион, — постой несколько секунд, сделай вдох, задержи дыхание и выйди. Это все.

Мальчик вошел в Центр. Дверь с готовностью пропустила человека, а потом автоматически захлопнулась за ним. Мальчик очутился в огромном холле. Здесь не было ни души. Дидди застыл, не решаясь убежать. Что-то не так. Почему же здесь никого нет — ведь все многочисленные институты Исследовательского центра работают круглосуточно?

Дверь снова распахнулась. За порогом, не решаясь войти, стояли «агент», Джекки, Джил и остальные ребята. Они молча глядели на него.

— Выходи, — приказал «агент». — Только сначала вдохни и задержи воздух в легких.

Дидди вдохнул и вышел. Дверь захлопнулась за ним. Рулл протянул ему стеклянную колбу с резиновой трубкой.

— Выдохни.

Что мальчик и сделал. Рулл отдал колбу своему спутнику, который тоже успел перебраться через барьер, и тот отошел с ней за угол.

— Ты ничего не заметил в здании? — спросил оставшийся с Дидди «агент».

— Там какой-то странный воздух: густой, тяжелый. А больше ничего.

— Мы снова должны взять у тебя кровь. Дай палец.

Дидди подчинился. Пробирка отправилась вслед за колбой на анализ. Минуты шли, и вот из-за угла показался второй рулл. Стоявший рядом с мальчиком «агент» пошел ему навстречу. Дидди смотрел на них с усмешкой. Руллы считали его маленьким идиотиком, дергали за ниточки, словно марионетку, даже не представляя, что ребенок может с первых же мгновений раскусить всю их игру.

Потом «агент», который всегда разговаривал с Дидди, вернулся к нему.

— Ты нам очень помог, парень. Теперь и мы сможем внести свой вклад в войну. Оказывается, в воздух внутри Центра примешан газ с фтористыми соединениями. Это само по себе безвредно — даже для рулла. Но если он станет излучать в таком воздухе или разговаривать, немедленно возникнут неустойчивые анионы, которые уничтожат его.

Дидди не совсем понял это объяснение. Химические реакции и соединения он уже проходил в Саду, но мало что помнил.

— Да, — хитро, — удовлетворенно сказал «агент». — Рулл сам себя убивает... А вы, ребята, кажется, хотите войти внутрь? Ну что ж, давайте. И я тоже приду, вот только потолкую немного с пареньком. Давай, отойдем в сторонку, — сказал он Дидди.

Он отвел Дидди в тень кубического здания, а «дети» потоком хлынули внутрь, чтобы узнать все секреты Исследовательского центра. «Кто-то должен им помешать, — подумал Дидди, — и чем быстрее, тем лучше.

— Могу сказать тебе — по секрету, конечно: ты сегодня сделал очень важную работу. Мы все время думали про Исследовательский центр. После полуночи люди уходят отсюда, а два монтера подключают какое-то оборудование и громкоговоритель над дверью. Наверняка там замаскирован управляющий блок системы слежения. Будь я руллом, я бы легко разрушил эту штуковину... Руллы хотят узнать, чем занимается Центр. А люди слишком надеются на свою бактерию. Если бы шпионы попали в здание, то передать информацию наружу, несмотря на все эти анионы, труда не составило бы. Но теперь мы предотвратим эту возможность.

— Дидди, — сверху раздался едва слышимый шепот, — не подавай вида, что ты меня слышишь.

Дидди сначала напрягся, но потом расслабился. Он знал, что руллы не воспринимают столь тихого шепота из-за каких-то физиологических особенностей «надеваемого» ими человеческого тела.

— Ты должен войти в здание, стать у двери и ждать инструкций.

Мальчик понял, что источник голоса находится именно над дверью. Рулл ведь говорил ему о размещенном там оборудовании. Но как же войти внутрь, если ему мешает рулл? Тот что-то бубнил о будущем вознаграждении, но Джемисон-младший думал только о том, как попасть в здание.

— Боже мой! — в отчаянии воскликнул Дидди. — Ведь уже наступает рассвет, а я так ничего и не нашел! Послушайте, мне надо туда войти!

— Верно, не станем тратить время зря. Иди и будь осмотрителен там.

Дидди открыл дверь, но тут рулл остановил его.

— Подожди секунду... — Шпион встал на цыпочки и изо всех сил дернул за что-то торчащее из стены над головой. Вырвались из креплений и упали на тротуар куски разноцветных проводов. — Вот теперь можешь идти. Руллы способны подключиться к такой системе. Но больше уж они не смогут за нами подглядывать.

Дидди уходил от одного врага, чтобы тут же столкнуться с десятками других, но отступать мальчику было некуда. Дверь захлопнулась за ним.

Адмирал огорченно пожал плечами.

— Мне жаль, Тревор, но теперь надежды на его спасение нет. Руллы уничтожили связь и систему слежения. Мы бессильны.

— Что он должен был сделать, адмирал?

— Это не подлежит разглашению.

У Джемисона возникло ощущение, что он разговаривает со скалой. «Сукин сын! Чтоб ты провалился!» — мысленно выругался доктор и прервал связь.

«Я прочел мысли адмирала, — телепатировал из контейнера Эфрами. — Он действительно в панике... Хотите связаться с Дидди, Джемисон?»

«Конечно!»

Идущий по коридору мальчик сначала был напуган раздавшимся в его голове голосом:

«Дидди, сынок! Это твой папа. Я теперь буду с тобой, так что ничего не бойся... Руллы в этом здании безоружны. Их излучение здесь не действует... А теперь загляни-ка вот в эту комнату».

Голос этот был обезличенным, он не имел ни тембра, ни интонации. Сегодня все, кому не лень, пытались командовать Джемисоном-младшим, но сейчас он постарался убедить себя, что с ним действительно говорит родной отец. И в тот же миг он почувствовал такое облегчение, что едва не расплакался. Совладав с собой, мальчик приоткрыл дверь.

«Я вижу здесь двоих ребят», — мысленно произнес он в надежде, что папа его услышит.

Действительно, в дальнем конце комнаты перед включенным компьютером застыли двое подростков. Дидди замер на пороге, стараясь не дышать. Он хотел бесшумно закрыть дверь и сделать ноги, но голос тут же приказал ему: «Достань бластер и убей их!»

Дидди сунул руку в карман и вынул излучатель. Пять лет его готовили к подобной ситуации, и теперь он был почти спокоен. Нет такого оружия, которым бы он не владел в совершенстве.

Из дула бластера вырвался белый луч, мальчик повел им в сторону руллов, прочерчивая на стене полосу расплавленного пластика. Руллы съежились, почернели и мягко осели на пол, как будто и не были живыми существами.

«Отличный выстрел», — похвалил Эзвал. Это ведь он разговаривал с мальчиком, добросовестно передавая ему слова Джемисона-старшего.

Дети в конце комнаты менялись на глазах — собственно, это уже были не дети. Хоть Дидди и видел раньше фотографии руллов во плоти, все же он был потрясен.

«Двери здания закрыты, внутрь больше никто не войдет. Обойди здание и убивай каждого, кого встретишь. КАЖДОГО! Без всякой жалости. Здесь нет людей — только руллы. Убивай их без пощады!»

Через несколько минут Эзвал доложил Джемисону: «Ваш сын уничтожил всех руллов в Исследовательском центре. Он будет оставаться в здании до тех пор, пока войсками не будут убиты те, кто снаружи».

«Спасибо, — сказал Тревор. — Это было великолепно».

Потом адмирал с торжеством в голосе рассказывал Джемисону:

— Да, это большая победа. Мы заманили в ловушку множество руллов. Конечно, те, что остались снаружи, пытались сопротивляться, но мы погнали их на барьеры, где уже была заменена бактерия, и им пришел конец. — Он замолчал, потер подбородок. Хотел что-то спросить, но решился не сразу. — Одного не пойму, как ваш сын догадался, что ему следует сделать?

— Ответ на этот вопрос я вынес в специальный раздел моего рапорта.

— Как, вы уже успели написать рапорт? — удивился тот.

— Само собой, адмирал.

В ночной тьме Дидди сел на аэрокар и полетел на вершину холма, откуда днем был виден Корабль. Здесь уже стояли и сидели несколько ребят. Дидди точно не знал, люди это или руллы, но ведь руллам не было ни малейшего смысла участвовать в подобном ритуале.

Дидди уселся под кустом, рядом с каким-то мальчиком.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Март, — ответил ему отрывистый, но тихий голос.

— Ищешь Источник?

— Ага!

— И я.

Но вот наступил рассвет, и в его багровом свете появился Корабль. Металл его оболочки постепенно запылал отраженным сиянием солнца, которое само еще не появилось. Сияние опускалось по металлу все ниже и ниже, пока из-за горизонта не возник край солнца. И чем выше вставало солнце, тем больше, казалось, становился Корабль. Стоэтажный небоскреб Административного Центра выглядел рядом с ним жалкой подпоркой.

С гордостью и восторгом смотрел Дидди на Корабль. Тот словно плыл в солнечных лучах, поднимаясь в небеса. «Пока еще рано, — подумал Дидди, — но этот день придет. Величайший звездолет, созданный человеком, устремится в пространство. И тогда война кончится».

Голод заставил мальчика спуститься с холма. Он перекусил в ближайшем ресторанчике, а потом полетел домой.

Джемисон был в спальне, когда открылась входная дверь. Он сжал пальцы жены, которая под утро проснулась и снова пришла к нему.

— Дидди устал. Пусть отдохнет, — сказал Тревор.

Веда высвободилась и молча ушла в свою спальню.

Мальчик прокрался через темную гостиную и включил свет. Одновременно вспыхнули лампочки на панели домашнего робота-учителя.

— Рапорт, — произнес тот.

— Я понял, что такое Звук, — ответил Джемисон — младший.

— И что же это?

Дидди ответил ему.

— Ты оправдал мои надежды. Теперь иди спать.

Скользнув под одеяло, мальчик вновь ощутил вибрацию. Он слышал скрип пружин и дрожь пластикового окна. Вместе со всеми вещами дрожал пол. Дидди счастливо улыбнулся. Он не удивился появлению звука, который вроде бы исчезал на время его опасного приключения. Это и были «испарения» Астроверфи — туман вибрации. Теперь Звук останется с ним навсегда, даже когда Корабль будет построен. Это — часть его жизни.

Так, с улыбкой на губах он и заснул.

20

Проснулся Джемисон как обычно: сон мгновенно слетел с него, едва он вспомнил о событиях прошедшей ночи. Тревор зашел в спальню жены взглянуть на Веду и облегченно вздохнул — все-таки она отдохнула, да и вставать ей еще не скоро.

Он на цыпочках прокрался в ванную, умылся и в одиночестве съел завтрак. Все это время он думал о том, как прошлая ночь повлияет на будущее Земли. ЕГО Эзвал не подкачал.

На самом деле рапорт Джемисона был еще только в его голове — ему просто захотелось поставить адмирала на место. В своем кабине доктор включил персональный компьютер и стал диктовать фразы рапорта, где назвал происшедшее ночью событие не менее важным, чем постройка Корабля. «Использование телепатии в качестве связи между различными расами — дело дальнейших исследований. Но сам факт существования такой возможности — величайшее событие в истории Галактики».

Когда рапорт был готов, Тревор Джемисон вошел в Сеть и разослал файл всем, кто был в нем заинтересован.

Первым ответ прислал видный военачальник. «Интересно знать, были ли приняты меры предосторожности при общении Эзвала с людьми, причастными к «закрытым» исследованиям? И не следует ли в этом случае уничтожить Эзвала в качестве предосторожности?»

Этот ответ вызвал у Тревора физическое отвращение — будто ему в лицо дохнуло из помойки. Военные всегда трясутся над своими паршивыми секретами, ценя их во сто крат больше человеческой жизни. И ведь это идиотское мнение тоже будет разослано по всей Галактике!..

Джемисон написал генералу ответ, в котором доказывал, что Эзвал не имел контакта с людьми, располагающими СЕКРЕТНЫМИ СВЕДЕНИЯМИ, если не считать его самого. Тут имелось слабое место: хоть доктор и не являлся высшим офицером или министром, он был полностью осведомлен о многих стратегических проектах землян.

«Кроме того, — продолжал он, — неизвестно, когда еще сложится благоприятная ситуация и к нам в руки попадет столь расположенный к сотрудничеству Эзвал. Я не говорю уже о том, что от сохранения жизни Эфрами зависят будущие отношения со всей расой Эзвалов. Возникающий контакт будет прерван навсегда, если он погибнет. Ведь его соплеменники когда-нибудь обязательно узнают о случившемся».

Тревор и этот текст отправил по тем же адресам. В целях безопасности он перевел Эзвала в другое место. Официальная версия гласила: теперь инопланетянин гарантированно не будет иметь контактов с носителями секретной информации. До вечера Джемисону по Сети пришло еще несколько откликов — все благожелательные, кроме одного. Один из крупных чиновников гневно спрашивал доктора: «Человек, что за чудовище ты выдаешь за ребенка?!»

На этом закончилась рабочая неделя. Но только не для Тревора Джемисона. Через свой компьютер он вошел в Информационный банк Комитета начальников штабов и сделал запрос о расах, с которыми невозможно установить контакт. А пока шла проверка его допуска, Тревор позвонил Калебу Карсону, чтобы пригласить его на ленч.

Калеб был весьма похож на своего деда, по имени которого и названа планета Эзвалов. Вокруг него всегда сиял ореол успеха, от Карсона-младшего прямо-таки исходили волны энергии. Казалось, он хранит какую-то тайну, которой ни с кем не имеет права делиться.

В «Корабельной каюте», государственном ресторане для высших администраторов, Джемисон посвятил Карсона в свои планы:

— Необходимо отправиться с Эфрами на какую-нибудь неподдающуюся контакту планету и использовать его в качестве посредника.

Калеб кивнул.

— Это верная мысль. У нас появилась возможность влить в Галактическое Содружество несколько миров.

Затем они принялись обсуждать детали освобождения Эзвала. Покончив с ленчем, собеседники кинули прощальный взгляд на силуэт Корабля за окном и направились к выходу из зала.

— Неужели на этом Корабле можно будет достичь родины руллов? — спросил Калеб Карсон.

На такую тему говорить не следовало — он сразу понял это по реакции Тревора Джемисона, который демонстративно забарабанил костяшками пальцев по косяку двери.

— Слушай, брось сердиться! Давай вызовем охрану и пройдем проверку.

— Вот именно, — сразу согласился доктор. — Нам обоим необходимо это сделать.

С полной серьезностью они прошли процедуру проверки и оказались людьми. По крайней мере, пока не потеряют друг друга из виду. В этом шатком мире, полном шпионов, ясность вообще была понятием относительным. Один неверный вопрос, не так сказанное слово — и человек подвергался проверке. Конечно, желание Карсона пройти проверку говорило само за себя, но порядок есть порядок — дело следовало довести до конца.

— Давай съездим в мой офис, — предложил Джемисон. — Там никто не помешает нам все спокойно обсудить.

По дороге в Центр Калеб сказал:

— Ну, по крайней мере, теперь мы можем быть полностью откровенны. Какими критериями пользуется компьютер при отборе рас?

— Их явная несовместимость с человеком и потенциальная возможность использования в войне с руллами. Необходимо поместить аборигена в экстремальные условия — тогда у него появится устойчивый стимул обратить на нас внимание... И не надо заранее трезвонить о нашей акции. Еще неизвестно, как повернется дело. У меня уже была одна осечка.

И доктор рассказал о неудачной попытке прочесть мысли руллов. Видимо, они в самом деле пришли из другой Галактики. В нашей все формы жизни должны быть в чем-то схожи.

Вопрос был весьма важным. Человек посылал звездолеты в глубины Галактики, открывал новые миры, постигал тайны жизни, но так и не смог понять, что же такое — жизнь. Можно было лишь гадать об этом, и совпадают ли наши догадки с действительностью — Тревор не знал.

— У тебя есть какая-либо планета на примете? — спросил Карсон.

— Нет, все решит «электронная рулетка».

Они поднялись в кабинет Джемисона. Компьютер сообщил, что долгожданная информация поступила. Доктор вывел текст на экран и присвистнул:

— Так я и думал. Конечно, это Плоя. Что же еще?

— Плояне? — нахмурился Карсон. — Но ведь это миф! Разве они существуют в действительности?

— Понятия не имею. Вот мы во всем и разберемся — раз и навсегда.

Тревор казался довольным. Ему были важны не плояне как таковые, а идея сотрудничества между Эзвалами и людьми, которую можно внедрить в умы только с помощью Эзвала. И плояне были всего лишь пробным камнем.

Шлюпка Джемисона выскользнула из эсминца и по отлогой траектории устремилась к планете. Доктор осторожно ввел ее в верхние слои атмосферы, чтобы не сжечь обшивку, а в двенадцати милях над поверхностью уменьшил скорость до «черепашьих» тридцати миль в час и перешел в горизонтальный полет.

Тревор приказал люку открыться и стал ждать. Нервы его гуляли, но он решил выдержать намеченный срок до конца. Наконец люк был закрыт. И ничего не произошло. Ни-че-го! Неужто ловлю на живца придется повторять снова и снова?

Внезапно показатели всех приборов резко скакнули. Судно бросало из стороны в сторону, оно начало падать. Шлюпка больше не подчинялась Джемисону, впустую он отдавал команды ходовому компьютеру. Оставалось ждать.

И вот на высоте двенадцать тысяч футов качка прекратилась и судно вошло в заданный режим полета. Это вступила в действие резервная система управления шлюпкой, смонтированная параллельно штатной. Она основывалась не на привычных электросхемах, а на промодулированных силовых полях. Сугубо экспериментальная система: ее применение на космическом корабле само по себе — смертельный риск. Все электричество на судне было выключено. Освещалось оно теперь люминофорами.

Реактивные ускорители вынесли шлюпку в космос. Доктор точно не знал, почему недавно она взбесилась и едва не угробила его. Но, скорее всего, он все-таки поймал плоянина во время спуска — словно бы зачерпнул его из атмосферы планеты.

Первая экспедиция высадилась на Плое около ста лет назад. И почти сразу произошла катастрофа — все металлические части корабля оказались под высоким напряжением. Очень интересное с точки зрения науки явление, которое уже никогда не заинтересует восемьдесят одного человека, погибшего в первый же миг. В живых осталось сто сорок человек, не прикасавшихся к металлу, но двадцать два из них не поняли причины гибели остальных и немного погодя тоже отправились к праотцам.

Прежде всего был выключен ток. Стало ясно, что на борт корабля пробралось какое-то существо, замкнувшее энергосистему. Корабль был обработан специальным составом для полной дезинфекции, но это не помогло. Не помогла и промывка корабля водой под высоким давлением, которую перекачали из ближайшей реки.

Исследователи не могли улететь с Плои, так как таинственное существо выключило электропитание системы управления маршевыми двигателями. Все прочие системы корабля тоже были под его контролем. Отчаявшийся экипаж радировал о случившемся крейсеру, который все это время оставался на высокой орбите. Сеанс связи едва не окончился трагически, ибо плоянин попытался влезть в питавшие передатчик аккумуляторы.

Командование крейсера проанализировало сложившееся положение, и экипажу ответили:

— Очевидно, аборигены не враждебны человеку, ведь погибли лишь те люди, которые контактировали с металлом. Всех остальных никто не тронул. Изучение проникшего на корабль существа следует проводить с помощью биоприборов, которые будут вам высланы челноком.

На планету перебросили научную экспедицию. Но уникальные «живые» приборы не помогли. Шесть месяцев пропали впустую: контакта не было, не удалось даже определить форму жизни, вызвавшую катастрофу.

И тогда людей вывезли с планеты весьма оригинальным способом: подняли на самодельных воздушных шарах на высоту несколько миль, а уже оттуда подобрали челноком.

Так завершилась первая экспедиция на Плою...

Эту информацию Джемисон получил еще на Земле. А сейчас он сидел в ходовой рубке эсминца, уносившего его прочь от планеты. Делать ему пока было нечего.

Эзвал доложил о присутствии чужого разума на борту шлюпки, но, кроме чувства страха и отчаяния, уловить ничего не смог. Но даже такой скудный результат обрадовал Тревора — он вообще сомневался в наличии разума на Плое, и вот теперь Эзвал доказал, что тот все-таки существует.

В ста световых годах от планеты доктор выключил двигатели корабля и вместе с Эзвалом прошел в специально оборудованную каюту с дублирующим пультом управления. Оттуда он дистанционно открыл люк шлюпки, находившейся в трюме эсминца, и предоставил плоянину свободу действий.

Эфрами сообщал Джемисону: «Вижу картину главной рубки, причем с потолка. Плоянин оценивает обстановку». Это было разумно. Тревор представил себя в такой ситуации. Уж он-то был бы начеку.

«Он — в пульте управления».

— ВНУТРИ?! — изумленно воскликнул доктор.

Эсминец дернулся, сбился с курса. Направление полета Джемисона сейчас не волновало, но что если плоянин замкнул цепи накоротко?.. Доктор представил себе аморфное существо, мечущееся среди множества проводов и приборов и сжигающее все на своем пути, и поежился.

Корабль снова лег на курс. «Он выбрал направление и будет выдерживать его до конца. — Эзвал продолжал комментировать действия плоянина. — О сверхсветовых скоростях он не имеет понятия».

Тревор с сожалением покачал головой и одним движением обесточил весь эсминец. Бедный плоянин!.. В любом случае он — в ловушке. Его раса и представить себе не может того расстояния, на которое он удалился от дома.

«Скажи ему, где он сейчас. Объясни разницу между движением в пространстве и подпространстве».

«Он в ярости».

«Расскажи ему о механизмах, с помощью которых мы можем общаться непосредственно... Кстати, а что он ест?»

И на этот вопрос они впервые получили ответ плоянина. «Он говорит, что умирает с голоду, и мы в этом виноваты!»

Вскоре Джемисон узнал, что плояне питаются непосредственно энергией электромагнитных полей. Чтобы наесться, они замыкали контакты энергосистемы корабля. Это объяснило все неудачи первой экспедиции. Гибель половины экипажа была побочным эффектом «обжираловки», устроенной плоянами.

И когда Тревор выключил питание, плоянин начал умирать с голоду. Доктор допустил его до мощного аварийного аккумулятора и тут же отобрал «кормушку».

«Скажи ему, что пока не научится работать с компьютерным переводчиком, еды не получит».

Уже через день плоянин понимал человеческую речь еще до того, как звуки поступали в переводчик, и освоил основные команды — из того ряда, которому зоопсихологи издавна обучают шимпанзе.

— Да-а, у этого парня неплохие способности к языкам, — сказал Джемисон скорее самому себе, чем Эзвалу.

Эфрами мысленно ответил: «Все электромагнитное поле, которым плоянин в сущности и является, пригодно для использования в качестве памяти. Поэтому он может расширять ее сколько угодно».

Пришла подпространственная депеша с Земли. Калеб Карсон сообщил, что политическая обстановка на планете Карсона изменилась к лучшему, так что вмешательство Галактического Совета больше не требуется. Источник информации — миссис Барбара Уитмен.

— Она сказала, что вы поймете, о чем идет речь, — добавил радист.

— Было время, когда мы сильно не нравились друг другу. — усмехнулся Тревор. — Но уже тогда я предвидел перемену в наших отношениях и оказался прав.

Затем последовала весьма категорическая радиограмма с флагмана земного флота: «Следуйте в восемнадцатый сектор. Координаты планеты 1–8-3–18–26–54. Лично обследуйте ее и доложите. Главнокомандующий Космическими Операциями».

Восемнадцатый сектор был одним из важнейших участков нашей обороны. Естественно, что к Джемисону обратился сам Главнокомандующий. И доктору пришлось нарушить свои планы. Карсону он послал радиограмму: «Ждите меня на орбите Лойолы. — Тревор назвал планету, находящуюся примерно на полпути между ними. — Заберете у меня Эзвала и отправите его на родину, а дальше действуйте в соответствии с планом».

Оставался плоянин. Делать было нечего, пришлось взять его с собой. «Если хотите когда-нибудь увидеть свою планету, выполняйте мои приказы», — объявил ему Джемисон. И плоянину оставалось лишь подчиниться.

21

Тревор заметил корабль, когда сидел в небольшой ложбине недалеко от своей шлюпки, надиктовывая компьютеру соображения насчет Лаэрта-3. Планета была так близка к невидимой границе между владениями людей и руллов, что ее открытие само по себе уже было великим событием в этой войне.

— С этой планеты, — записывал Джемисон, — можно нанести удар по любому из густо населенных районов Галактики. Поэтому необходимо разместить здесь оружие класса АА. Наиболее мощные батареи следует в течение трех недель установить на горе Монолит.

Как раз тут он и увидел чужой корабль. «Что же делать? — мысли заметались в голове как крысы на тонущем корабле. — Броситься к шлюпке? Но на открытом пространстве меня сразу же обнаружат. А может, это все-таки люди?..»

Так в нерешительности он и просидел на одном месте, пока чужак не приблизился настолько, что на его борту стали видны опознавательные знаки руллов. Это был исследовательский бот неприятельского флота.

Значит, руллы только что открыли систему Лаэрта и по чистой случайности пролетали над местом посадки доктора. За этим ботом могут стоять эскадры крейсеров и линкоров — против одного-единственного Тревора Джемисона. Ведь его эсминец «Орион» даже не подходил к планете — доктор покинул его борт в парсеке от Лаэрта-3, чтобы шлюпка смогла приземлиться незамеченной руллами. И теперь «Орион» ушел к ближайшей базе флота, чтобы забрать оружие, и вернется лишь через десять дней.

До корабля руллов оставалось всего сто футов, и он шел прямо на рощу, где находилась шлюпка Тревора.

Доктор наконец решился, вскочил на ноги, рванул с места как хороший спринтер и, преодолев зону поражения, нырнул в открытый люк. Выстрелов пока не было. Слава Богу, пронесло!

Но едва люк захлопнулся за ним, кто-то огромный ударил по шлюпке, потолок прогнулся, а пол — наоборот — вспучился. Его кораблик буквально расплющило «молотом» силовых полей.

Воздух наполнился дымом. Полуослепший, оглушенный Джемисон скользнул к пульту управления и включил аварийную защиту. Стволы скорострельных бластеров высунулись в амбразуры броневой обшивки и дали залп по врагу. Взревели вентиляторы, и по кабине пронеслась волна холодного воздуха.

Тревор был сильно контужен. Все силы его ушли на то, чтобы нанести ответный удар. Поэтому он не сразу сообразил, что двигатели не работают. И шлюпка вместо того, чтобы унести его в небо, бессильно лежит на земле.

Доктор бросил взгляд на экраны кругового обзора. Бот руллов мелькнул в нижнем конце одного из них и исчез за деревьями в миле от шлюпки. Через несколько секунд до Джемисона донесся грохот взрыва. Но слишком гладка была траектория падения. РУЛЛЫ НЕ ПОГИБЛИ! И, значит, Тревору придется вступить с ними в смертельную схватку.

Ну а если доктор победит, то последующие десять дней ему придется уповать на то, что люди в космическом сражении сумеют отстоять одну из четырех важнейших планет в Галактике и заберут его с Лаэрта-3.

Джемисон выбрался из шлюпки. Темнело. Времени на раздумья не осталось, и он пошел к ближайшему холму. Причем последние футы — там, где чахлые деревца сменил низкорослый кустарник, — он прополз на четвереньках. Взобравшись на усыпанную камнями вершину, Тревор осторожно выглянул из-за самого крупного валуна. Вражеский корабль лежал в долине, уткнувшись носом в стену из песчаника. Вот бы добраться туда до полной темноты и уничтожить руллов, пока они не пришли в себя!.. Только тогда у него появятся шансы на спасение.

Ничто не нарушало тишины. Солнце опустилось за горизонт. Сумерки еще не успели сгуститься. Джемисон стал спускаться с холма, то и дело спотыкаясь о корни и выпирающие из земли камни. Пару раз он упал на острые края скальных обломков и подвернул ногу.

Дальше Тревору пришлось прыгать по камням на здоровой ноге, словно подраненному пулей архару. В результате за десять драгоценных минут он преодолел не больше двухсот пятидесяти ярдов. Еще чуть-чуть, и воцарится полный мрак, в котором проклятые руллы видят в десять раз лучше любого человека, несмотря на всю его инфракрасную оптику.

Тревор остановился. В лицо дохнуло холодом: в полночь температура здесь падала до нуля. Дальнейшее продвижение стало слишком опасным. И он отступил.

Всю ночь просидел Джемисон перед экранами — долгую, бесконечно долгую ночь. Он не мог, не имел права заснуть.

Тревор напряженно вглядывался во мрак. Вдруг что-то мелькнуло в углу одного из экранов. Доктор тотчас приготовился открыть огонь из бластеров. Но движение не повторилось. Почудилось, наверное...

В таком положении и застал его рассвет. Глаза неудержимо слипались, а голова валилась на грудь. Джемисон проглотил вторую таблетку против сна и снова — на всякий случай — попробовал запустить двигатели. Как и следовало ожидать, они по-прежнему были мертвее мертвого. Починить их можно только на «Орионе».

Судьбой было суждено, чтобы их поединок состоялся на одной из самых причудливых гор в Галактике — пике Монолит, отвесно вздымающемся ввысь над планетой. Ведь доктор приземлился не где-нибудь, а на плоской вершине Монолита. Если не знать, что ты находишься на высоте восемь тысяч двести футов над уровнем моря, то полное впечатление: ты — на равнине.

На сотнях планет побывал Тревор, каждый раз снова уносясь в вечную тьму к голубым, красным, оранжевым, белым огонькам новых звезд. И вот теперь ему предстоит самая тяжелая схватка в его жизни, схватка с самым хитрым и жестоким врагом во вселенной.

Солнце Лаэрта-3 уже поднялось над горой. При свете дня преимущество руллов над человеком было не столь значительным. Доктор взял с собой ручной бластер с детектором, который должен был реагировать на любое движение в радиусе пятисот ярдов, водрузил на плечо два снятых со шлюпки стационарных бластера с программными блоками и вышел из покореженного суденышка.

По дороге к месту падения руллов. которая на поверку оказалась не такой уж и трудной, на него так никто и не напал. Это не понравилось Джемисону — значит, враг устроил ловушку. С помощью тысячекратного биноктара Тревор внимательно осмотрел бот руллов и окружающую местность. На круглом экране детектора — чистая сетка координат. Никого и ничего. Если это засада, то весьма искусная — он слеп, а значит, абсолютно беспомощен.

И тогда доктор нацелил бластер туда, где броня прикрывала корабельный реактор руллов, и дал полную мощность. Корпус вражеского судна оставался невредимым. Лазерный луч рикошетил, расходясь веером, выжигал причудливые борозды в земле, спиливал ближайшие деревья, прорубал просеки в кустарнике и даже грозил поразить самого стрелка. Джемисон упрямо продолжал давить на спуск и лишь через пять минут прекратил огонь.

Техника руллов в очередной раз оказалась на высоте. Защитные экраны включились, едва он начал стрелять, или заработали еще после его вчерашнего выстрела и непрерывно действовали всю ночь. Как бы там ни было, вражеский бот был неуязвим.

Это и было самое плохое — Тревор совершенно не знал своего противника. Руллы могли быть ранены. Но даже если они мертвы, их оборона уже победила его. Вполне вероятно: они оставили где-нибудь еще один гипнотический знак. Джемисон поймал себя на том, что избегает смотреть вокруг.

Еще один вариант — руллы просто-напросто отсиживаются под надежной защитой, дожидаясь прибытия большого звездолета, который и доставил в систему Лаэрта их бот. Тут Тревору и придет конец.

Джемисон принялся изучать повреждения вражеского корабля. На бортах пробоин не было, зато дно вспучилось в нескольких местах, в прораны с рваными краями внутренности бота можно было рассмотреть на глубину до четырех футов. Судя по всему, реактор его должен был дать течь.

Насколько Тревор разбирался в исследовательских судах руллов, впереди размещалась боевая рубка, управляющая огневыми установками, ходовая рубка, затем — каюты экипажа, цейхгаузы с научным оборудованием и запасами пищи, а позади — машинный отсек с кварковым реактором, маршевые и тормозные двигатели... Запасы пищи! Этот отсек поврежден больше всех — пища заражена. Враги остались без еды!

У Джемисона появилась надежда. Установив напротив корабельных люков бластеры, он настроил их на автоматический огонь: едва рулл снимет защиту, откроется дверь и-и-и... Сделав это, доктор решил вернуться на шлюпку. Повернулся к скале, мимо которой только что спокойно прошел. НА ПОВЕРХНОСТИ СКАЛЫ БЫЛ ВЫРЕЗАН ЗНАК! Извилистые линии — результаты изучения человеческой психики нечеловеческим разумом. Тревор замер в ужасе.

«Где я? — подумал он. После путешествия на Миру-23 доктор узнал, что эти линии заставляют человека двигаться в определенном направлении. — Куда же сейчас?» Джемисон не мог побороть в себе желание смотреть на эту треклятую скалу. Его неудержимо тянуло увидеть их еще раз, и он был бессилен что-либо сделать.

Пять волнистых линий на вертикали и три горизонтальные над ними — указывающие на восток, в пропасть! Тревор двинулся туда. В отчаянии он пытался по дороге ухватиться за выступы скалы, цеплялся за край пропасти. Его волю парализовало, и медленно, но верно он сползал вниз. Последняя его мысль была: «РУЛЛЫ ВЫЖИЛИ». Таков был смысл знака. А потом наступила тьма.

22

Он пришел из далекой Галактики — холодный, безжалостный Вождь Вождей, ЙЕЛИ, МИИНШЛИ, ИИН РИА, и прочая, и прочая... О, велика была его власть над жизнью и смертью подданных, над кораблями Лирда!..

Велика была и его ярость, когда он узнал, что его приказ не исполнен. Давно уже приказал он завоевать еще одну Галактику. Но те-кто-не-был-так-совершенен преступно медлили. Почему? В чем сила этих примитивных двуногих, с самыми обычными звездолетами, вполне уязвимыми крепостями и вовсе никудышными союзниками? Однако ж они остановили тех-кто-обладал-более-высокой-нервной-системой.

«Достать мне живого человека!» — разнесся по всем уголкам Галактики приказ. И человек был доставлен — пленный с захваченного руллами изрешеченного крейсера, тупой моряк с коэффициентом интеллекта, равным 96 и индексом страха 207. После нескольких попыток самоубийства и судорог на лабораторном столе он умер во время экспериментов, которые наблюдал сам Йели.

— Это не противник, — сказал он.

— Живыми нам удалось захватить совсем немногих, — был ответ. — Они убивают себя так же, как и мы.

— Значит, среди них есть и совсем другие... Пленный не должен чувствовать себя пленным. Приступайте!

Приказ был выполнен. Йели прибыл к звезде, возле которой появился человек, уже наблюдавшийся семь периодов назад.

— Человек в маленькой шлюпке, — рапортовали наблюдатели, — неожиданно появился из подпространства в районе звезды. Мы считаем, что это идеальная ситуация для эксперимента. Мы не высаживали десант на планету, и наше присутствие не обнаружено. Люди уже побывали на планете. Подопытный сел на вершине странной горы. Повторяем, обстановка идеальна для эксперимента.

Пространство вокруг планеты патрулировалось. Йели спустился в маленьком боте без охраны — он презирал врага. Пролетев над горой, он вывел из строя шлюпку противника, но... сам был подбит и выжил чудом. Радиопередатчик поврежден, пища отравлена. Эксперимент вышел из-под контроля. По правде сказать, он недооценил своего противника.

Йели решил убить человека, завладеть его пищей — с тем, чтобы дожить до той поры, когда патруль спустится за ним. Организм рулла, очень постаравшись, мог переварить кое-что из человеческого продовольствия, хотя удовольствия от подобной процедуры он не испытал бы ни малейшего.

Сначала Йели обследовал местность, затем прошел по периметру обороны противника, наконец вернулся к своему кораблю и нарисовал на скале символ, подчиняющий человека. Это его спасло — теперь противник «пойман» и «связан». Это было великолепно, но... и сам он оказался в ловушке. Установленные напротив люков земные бластеры нацелены на корабль. Надо предполагать худшее: едва Йели попытается выйти наружу, бот будет изрешечен. Он заперт!!!

Обнаружив, что его блокировали, рулл бросился к аварийному выходу под днищем бота, но его заклинило при ударе о землю. Он не может выйти! Выйти как раз тогда, когда это более всего необходимо.

«Вообще говоря, нет необходимости убивать человека сразу, — в успокоенный временем разум приходят мудрые мысли. — Если я получу его пищу, то человека можно оставить в живых. Но пока человек выведен из строя, нужно найти выход. Чертов случай!» — До чего же Йели не любил неожиданности!

Корабли Лирда непрерывно раздвигали пространство жизни. Существа, оказавшиеся на их пути, безусловно подлежали уничтожению — необходимость в них отпала, когда было создано высшее существо. Они могли создать угрозу для РИА. Случай — вот самый страшный враг руллов.

Люк нужно было открыть во что бы то ни стало. Рулл начал вырезать его лазерным лучом. Но работа шла медленно — автоматические заводы Лирда делают очень прочную броню. Металлокерамическая обшивка раскалялась и нещадно «пылила». То и дело Йели приходилось забираться в рубку и проводить вентиляцию грузового отсека — иначе там просто нечем было дышать.

Солнце висело в зените, когда броневая плита наконец поддалась. Весь в металлической пыли, злой и голодный, Йели вышел наружу. К этому времени у него пропала всякая охота продолжать эксперимент — нужно было спасать свою жизнь. Нужно убить человека и съесть его, чтобы выжить до прихода патруля. Угораздило его так рисковать! Он подполз к обрыву, слез по крутому склону на уступ... Внизу никого не было!

Не спеша, соблюдая предельную осторожность, рулл подобрался к кораблю врага. Защитные экраны были включены — правда, неизвестно когда: может быть, еще утром. Есть вероятность, что человек свалился с уступа в следующую, более глубокую пропасть, и его разбитое тело лежит где-то у подножия горы. Но, скорее всего, каким-то чудом он вернул себе контроль над телом и сейчас сидит в корабле, поджидая его, Йели.

Теперь рулл не имел ни малейшего понятия, что делает человек, и преимущество было не на его стороне. Пришлось вернуться в бот. Голод нарастал час от часу. Вокруг — никого и ничего съедобного.

Так проходили дни...

Джемисон очнулся от боли. Сначала она была всепоглощающей, перекатывалась от головы к ногам, как волна. Но постепенно она сконцентрировалась в его левой ноге. Он понял, что растянул связку на уже поврежденной вчера ноге. Это была, конечно, не единственная, но самая болезненная травма.

Когда Тревор открыл глаза, то обнаружил солнце почти в зените. Долго же он лежал тут!.. Сначала доктор бездумно смотрел на солнце, выползающее из-за нависшего над ним края обрыва, и только когда на него легла тень скалы, вспомнил, что смертельная опасность не исчезла. Это окончательно привело его в сознание. Что же касается гипнотического знака, то, выполнив свою задачу — толкнув Джемисона в пропасть, он исчерпал свою власть над Тревором.

Джемисон лежал на краю уступа; чуть дальше был отвесный обрыв — верная смерть для любого, кому суждено туда сорваться. Видимо, при падении ноги доктора запутались в жестком кустарнике — это его и спасло. Тревор приступил к штурму горы: поначалу ему помогали шершавая почва и корни растений, но когда до края обрыва осталось всего десять футов, дала о себе знать растянутая связка. Он сделал четыре попытки взобраться наверх и каждый раз сползал по склону. Наконец ему удалось зацепиться за корень и выбраться на плоскую вершину Монолита.

Она расстилалась перед ним совершенно пустынная. Только звук его шагов нарушал тишину. Хромая Джемисон направился к шлюпке, лежавшей на дальнем краю вершины. Он по-прежнему не знал, что случилось с руллами, и пока нога не заживет, вряд ли он это выяснит.

Тревор подошел к шлюпке уже в темноте, так и не узнав, что в очередной раз чудом разминулся с врагом. Сварливый голос компьютерного переводчика встретил его на пороге:

— Когда меня накормят? Когда меня вернут домой?

Это был плоянин с его коронным вопросом о возвращении. Доктор совсем забыл о нем.

«Накормив» его, Джемисон задумался над давно мучившим его вопросом: как объяснить этому наивному существу суть войны? А тем более — их нынешнее положение. Наконец он сказал плоянину:

— Не сердись, я верну тебя домой. — Этого оказалось достаточно, чтобы плоянин успокоился.

А Тревор думал над тем, как использовать его против руллов. Но применения не было. Ну, какой вред голодному руллу от того, что противник мог бы контролировать полет его подстреленного бота?

23

Джемисон проснулся от стука своего сердца. Встал с койки, надел комбинезон, подошел к пульту. Радиопередатчик был мертв, да и бесполезен он на таком расстоянии от земных кораблей. Тревор намертво отрезан от мира. Он зачем-то поиграл с настройкой приемника, забредя в район рулловских частот. Но и здесь царило молчание.

«А что, если провести эксперимент? — подумал доктор. — МЫ ОБА — ПЛЕННИКИ. Пленники случая, среды, друг друга. И каждый не обязан совершать самоубийство... Идеальная среда. Многое можно узнать: почему руллы уничтожают другие расы; откуда такая безжалостность и — одновременно — готовность к самопожертвованию; можно ли ими управлять?»

Мысль о таком эксперименте не оставляла Джемисона ни на минуту. Иногда он садился у пульта и осматривал окрестности — бесплодную пустыню, скалы, пропасти. Тюрьма. Ловушка. И он пойман в нее. Он, Тревор Джемисон, к чьему голосу прислушивался Галактический Конгресс! Он находится здесь, в разбитой шлюпке, с ноющей ногой... И готовит эксперимент.

На третий день нога прошла. Тревор немедленно принялся за работу. Осуществить детально продуманный план не составило труда: из подручных средств он сделал киноэкран — своего рода огромный плоский телевизор. Затем написал сценарий, превратил его в программу и ввел в маленький компьютер, вмонтированный в ребро этого самого экрана.

Джемисон установил экран в двухстах ярдах от шлюпки, позади деревьев, а рядом положил коробку с едой.

Прошел день, шестой по счету на планете. Наступила ночь.

24

Скользящей тенью рулл прошмыгнул к экрану, единственной сияющей точке в беззвездной ночи Лаэрта-3. Он одновременно чуял и пищу, и ловушку.

Шесть дней Йели просидел без еды. Это отбросило его разум на несколько эпох назад — таковы уж свойства рулловского мозга, которому необходима постоянная подпитка энергией. Йели почти не разбирал цветов, потерял ряд других жизненно важных способностей. Нервная система рулла походила на истощенный аккумулятор, от которого один за другим отключались «приборы». Он знал, что если медлить дальше, они никогда снова не подключатся. Он и так превратился в тень. Еще немного, и ему, Верховному Айишу Йелла, придется покончить счеты с жизнью.

Рулл пристально смотрел на установленный землянином экран. Там развертывалась картина всего происходящего на планете с того момента, как шлюпка Джемисона покинула борт эсминца. Эсминец ушел к базе. Шлюпка приземлилась на горе. Затем развернулся бой и так далее...

После встречи с гипнотическим знаком положение землянина казалось безнадежным, но экран показал, каким образом человеку удалось спастись. А потом на «сцене» появился рулл, который подошел к ящику, открыл его и поел. Технология была показана детально.

Рулл знал, что перед ним ловушка — возможно, смертельная, но делать было нечего. Это его единственный шанс. Неизвестно, сколько времени будут ждать командиры кораблей, оставаться на высокой орбите, не смея нарушить его приказ. Но они его нарушат — так или иначе. Хотя бы тогда, когда к планете подойдет вражеская эскадра.

И рулл нажал рычаг, открывающий ящик.

Джемисон проснулся. Ревела сирена. Снаружи была тьма — до рассвета оставалось три часа. Сирена означала, что ящик с едой открыли. Она гудела двадцать пять минут, потом оборвалась. Однако доктор ошибся в том, сколько времени понадобится руллу, чтобы проглотить три фунта жратвы. Ослабевший от голода враг и ел-то сегодня со скоростью черепахи.

Двадцать с лишним минут он подвергался гипнозу, точно так же, как в земных лабораториях — пленные руллы. Но те при пробуждении убивали себя. Поэтому ксенопсихологи до сих пор не получили доказательств того, что у руллов существует подсознание. Теперь эти доказательства появились.

Тревор снова лег на койку, он улыбался. Он был слишком взволнован, чтобы уснуть. Произошло величайшее событие в войне с руллами — его нельзя было не отметить. И доктор раскупорил давным-давно припасенную бутылочку джина и выпил за удачу.

Каждая раса знала сильные и слабые стороны другой, но по-разному применяли эти знания. Руллы — для истребления всех прочих рас, люди — для установления хороших отношений с союзниками. Но друг с другом они были одинаково жестоки и беспощадны, и постороннему наблюдателю трудно было бы их отличить. При этом цели людей и руллов разнились, как черное и белое, как тьма и свет.

И потому цель оправдывала средства...

Джемисон, хоть и изрядно повеселел, хватанув джина, но трезвости ума не потерял. Вернувшись в постель, он принялся обдумывать кое-какие детали операции. Ничто нельзя сбрасывать со счетов, нельзя недооценивать рулла. Наконец Тревор заснул сном человека, принявшего ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ решение, — совершенно спокойного, уверенного в своей правоте.

Утром Джемисон надел костюм с электроподогревом и вышел в зябкий туман. Ледяной ветер дул с востока, но он не замечал его. В это утро решалось многое. Необходима была предельная осторожность.

Взяв бластер и детектор движения, Тревор направился к стоявшему на возвышении экрану. Доктор еще раз проверил, в порядке ли компьютер, и поставил новый ящик с едой. В свете фонарика опустошенный руллом ящик вдруг странно заблестел — его поверхность казалась отполированной.

«Странно, — подумал Джемисон и присмотрелся внимательнее. Металл был покрыт чем-то вроде лака. Он соскоблил немного субстанции для анализа и направился к шлюпке. — Что же это такое? Где я видел это вещество?»

Так он и стоял в замешательстве у открытого люка суденышка, пока не увидел рулла.

Едва насытившись, Йели вспомнил все. Он вспомнил свою цель и, напрягая скудные силы, пополз к боту.

Накануне он почувствовал остаточные волны гашения гравитации, все еще пульсирующие в одном из пяти антигравитаторов, которые стали бесполезным хламом после выхода из строя корабельного реактора. Руллы обладают специальным органом, ощущающим изменения гравиполя. Сейчас у Йели он напрочь отказал, но еще вчера от него был толк.

Казалось, антигравитатор намертво приварен к внутреннему корпусу бота. Пришлось повозиться. К тому же следовало быть предельно острожным: одно неверное движение — и можно схватить дозу радиации. Рулл часто делал передышки и снова брался за молекулярный резак. Только через пять часов он высвободил антигравитатор из недр корабля и бережно вынул его из переплетения шлангов и проводов.

Йели был все еще слишком слаб, чтобы напасть на человека — он двигался чересчур медленно, но с помощью антигравитатора можно было попытаться. И хотя его мощности хватит только на одну попытку, рулл не сомневался в успехе.

Теперь он жаждал лишь смерти двуногого. Не зря человек кормил его — это входило в какой-то дьявольский эксперимент. Единственный выход — убить. И рулл был уверен, что убьет человека, — ведь на ящике остался «лак».

Йели прикрепил антигравитатор к сиденью, превратив его в некое подобие летательного аппарата, из последних сил поволок это сооружение в заросли и, когда дело было сделано, притаился там. У него было время прийти в себя. Рулл умел ждать...

То, что случилось с Джемисоном, произошло по его вине. Ведь он видел в Службе Безопасности найденные у мертвых и пленных руллов аналогичные «лаку» вещества. И вот результат — он снова под контролем.

Тут-то и появился рулл. Он вылетел из рощи, сидя в какой-то ведьминой ступе. Тревор был поражен, ведь в боте не оставалось источника антигравитации. Там вообще не имелось никакой энергии! Ошибка... Вот она, очередная его ошибка! И вот он, рулл!

Движение антигравитатора было основано на вращении планеты: он летел со скоростью около восьмисот миль в час — с той же, с какой Лаэрт-3 вращался вокруг своей оси. Этого было вполне достаточно, чтобы налететь на землянина как вихрь.

Рулл несся к нему. Джемисон выхватил бластер — и тут-то вступил в действие «лак». «Не стреляй!» — приказал Тревору внутренний голос. Медленно, очень медленно, преодолевая тугое сопротивление ставшего резиной воздуха, доктор поднял бластер, но так и не смог выстрелить.

Рулл был уже на расстоянии десяти футов. Доктора спасло то, что враг не учел бокового ветра, к тому же в этот момент энергия «гравилета» резко пошла на убыль. Как падающий лист, подхваченный порывом ветра, ступа накренившись пронеслась над Джемисоном, и тут его палец все-таки сумел надавить на спуск. Лазерный луч попал в днище «гравилета». Тот рухнул, врезавшись в гущу кустарника в нескольких ярдах от доктора.

Тревор не спешил. Когда он подошел к зарослям, рулл уже скрылся в роще. Доктор его не преследовал. Он выволок из кустов и осмотрел «гравилет». Поразительно, как рулл сумел воспользоваться этой самоделкой без каких-либо приборов.

Но раз он все-таки сделал это, почему же тогда не спустился на нем с горы на равнину? Там, в лесу, была пища и ни одного живого врага. Ответ на этот вопрос был прост: энергии антигравитатора едва хватило на сто футов полета, а до леса была, по меньшей мере, миля.

Тревор сбросил «гравилет» в ближайшую пропасть и вернулся к шлюпке. Там он исследовал пробу «лака». Тот не был радиоактивен, но превращал солнечный свет в электромагнитные волны той же частоты, на которой работал мозг человека. Что было записано в этом веществе? Доктор перевел цифровой код в образы, снял с полки книгу «Символическая интерпретация подсознательных образов», открыл главу «Запрещающие символы». Найдя там искомое, он прочел: «Не убивай!»

— Тра-та-та-та! — громко выругался Джемисон. — Надо же было мне попасться!

Он больше не верил самому себе. Ведь он и в самом деле не хотел убивать. Но рулл не мог знать об этом. Образы подавляли сопротивление даже при смертельной угрозе. Страшное дело... Оставалось надеяться, что это последняя ловушка врага.

Больше рисковать доктор не имел права. Эксперимент следовало отложить до прибытия «Ориона». Иначе рулл угробит Тревора его же собственными руками.

25

В ночь перед возвращением «Ориона» Джемисон не поставил у экрана коробку с едой. Утром он попробовал связаться с эсминцем. Эфир молчал. Наконец он прекратил бессмысленные попытки и вышел наружу. Он стал готовиться к решающему эксперименту с гипноизлучателем, действию которого рулл подвергался уже четыре ночи подряд.

В какой-то момент Тревор не выдержал, вернулся в шлюпку и снова слушал эфир. И вот, когда уже не было никакой надежды, приемник вдруг заработал:

— Тревор Джемисон! Говорит «Орион». Мы слышали вас, но не отвечали, так как в окрестностях планеты курсирует флот руллов. Через пять минут мы попробуем вытащить вас отсюда. БРОСЬТЕ ВСЕ И ПРИГОТОВЬТЕСЬ К ЭВАКУАЦИИ.

На экране радара Джемисон увидел две жирные зеленые точки. Они стремительно перемещались к его центру. «Сейчас они будут здесь!» — понял доктор и выскочил из люка. И вот прямо над шлюпкой пронеслись вражеские линкоры. Они были видны невооруженным глазом.

Ураганный ветер повалил Тревора на землю, и он ухватился за ветки кустов. Но вот руки соскользнули, и Джемисон кубарем покатился под уклон. Линкоры сделали крутой разворот и понеслись прямо на него. Тревор попал в какую-то ямку, вжался в нее и замер, приготовившись к смерти.

Но удар был предназначен не ему — на такой скорости руллам было не разглядеть лежащего на земле маленького человечка. Взрыв подбросил в воздух и, как щепочку, швырнул в пропасть его шлюпку. Ударная волна буквально вбила Джемисона в землю, едва не порвав ему барабанные перепонки.

А потом появился третий корабль, но Джемисон не успел определить его принадлежность. Возникшая над головой темная точка тут же исчезла. А потом заработал наручный приемник:

— Мы бессильны. Держитесь. Четыре наших линкора и эскадра дерутся с врагом, пытаясь заманить его к ближайшей звезде Вьянке, где находится наш флот. В случае успеха...

Вспышка — где-то далеко в небе — оборвала передачу. Прошла минута, прежде чем Тревор услышал взрыв. Звук постепенно замер. Наступила оглушительная тишина, в которой таилась угроза.

Доктор поднялся на ноги. Нужно было спасаться. Шлюпки больше нет. Он потерял последнюю свою защиту, оставшись почти с голыми руками против огневых рубок вражеского флота.

Джемисон был один на краю пропасти. Мозг его работал на всю катушку — едва не дымился. Доктор понял, что руллы преследовали не его. Они просто вели разведку и заодно уничтожили вражескую шлюпку. И пока они не вернулись, ему нужно успеть выполнить поставленную задачу. Пошатываясь от усталости, он потащил свой экран к кустам. За ними скрывался рулл, ЕГО рулл, который обучался тому, чему хотел его научить Тревор.

Процесс пошел... Наступила решающая стадия обработки врага. Джемисон полностью контролировал изображение, отбрасывая всю ненужную информацию, чтобы усилить воздействие, — надо было спешить. Темп фильма то замедлялся, то ускорялся. Рулл то отскакивал как ошпаренный, то опять подползал к экрану.

Идея эксперимента была проста. Еще в XX веке русский ученый Павлов создал теорию рефлексов. В его опытах собака получала пищу по звонку, и вскоре пищеварительная система выделяла желудочный сок тоже по звонку — независимо от того, кормили собаку или нет.

Тогда эта теория не могла использоваться для того, что сделал сейчас Джемисон, — для обучения существа чужой разумной расы. Тем более рулла. Раньше они вовсе не поддавались обучению. И вот Тревор в одном шаге от успеха, от которого зависит судьба человеческой цивилизации. Но как мало времени ему отведено! И потому промедление смерти подобно.

Вперед, назад, назад, вперед — диктовал ритм. Рулл не мог обратиться в бегство — так же, как собаки Павлова не могли не выделять сок по звонку. Тревор диктовал рулл у задачу, которую предстояло решить им обоим.

И вот трехмерное цветное изображение Джемисона на экране сменил реальный человек, подходивший к своему противнику все ближе и ближе. Сейчас все решится! Рулл отдаст мысленный приказ и остановит дыхание... Но ничего не произошло — враг неподвижно сидел на земле. Доктор добился того, что рулл потерял свою агрессивность и не смог убить себя.

Осталась еще одна задача. Хватит ли времени?.. Но другой такой возможности не представится никогда! У Джемисона не было выбора. Он попытался. И он успел. Цель была достигнута.

Тревор потратил десять минут на то, чтобы передать по радио сообщение. Ответа не последовало. Сделав все, что было в его силах, он вместе с руллом устремился к обрыву. Он взглянул вниз и содрогнулся. Но ведь боевой флот руллов кружит в окрестностях планеты. «Быстрее!» — приказал он себе.

Джемисон спустил рулла на первый уступ, вбил крюк в край обрыва, и тогда рулл, как завзятый альпинист в связке, спустил его к себе. Потом доктор спустил рулла еще ниже, а тот спустил его и так далее. Они были соединены одной веревкой, переброшенной через крюк, который Тревор каждый раз вбивал все ниже.

Джемисон смертельно устал. Он уже не надеялся спуститься на равнину до ночи. Но рулл смотрел на него все пристальней — гипноз терял над ним свою власть.

В четыре часа дня Тревор решил все-таки сделать привал. Он бессильно рухнул на маленький уступчик, который им удалось обнаружить на склоне горы. Небо над ним было чистое, безоблачное. Даже не верилось, что там, в недосягаемой его глубине, развернулась самая крупная битва за последнее десятилетие. Нужно отдать дань пяти земным кораблям — ни один рулловский звездолет не спустился на Лаэрт-3 за руллом.

Доктор прикинул пройденное ими расстояние — около двух третей. Рулл тоже смотрел вниз, в долину. Там стеной стоял лес, лес без конца, лишь в одном месте рассекаемый рекой.

И снова был спуск. В половине седьмого они оказались в ста пятидесяти футах над равниной. Этот отрезок пути можно было преодолеть за один прием, но тогда придется освободить рулла — спускаться здесь нужно поодиночке.

Джемисон мельком посмотрел на врага. Рулл ждал приказа. Доктор повелительно махнул рукой, мол, давай вниз! А в правой он на всякий случай сжимал бластер.

Рулл спустился на равнину и тут же бросился к ближайшим деревьям. Тревор немного подождал, потом спустился сам. При этом он, как назло, сильно поранил руки о веревку. В полутьме пальцы казались ему серыми, да и вообще выглядели как-то странно.

Доктор побледнел. Тут явно не обошлось без рулла! Страшная боль пронзила его тело. Задыхаясь, Джемисон снова выхватил из кобуры на поясе бластер. Он хотел застрелиться, но не успел. Рука замерла на полпути к виску. Доктор рухнул на землю и потерял сознание. Канат был отравлен.

Йели ждал развязки, спрятавшись за деревьями. Потом он скользнул к упавшему человеку и схватил его бластер. Он выиграл, все-таки выиграл! Рулл нашел в кармане врага универсальный ключ, вошел в валяющуюся неподалеку земную шлюпку, и через несколько минут ее радиостанция передала приказ флоту руллов.

Джемисон лежал на столе посреди странной комнаты. Он понял, что оказался внутри рулловского звездолета. Тревор не знал, куда тот направляется, но уж точно не к Земле.

Его ничто не привязывало к столу, но двигаться он не мог. Он не сразу понял, что вверху, на потолке, был расположен источник гравитационных волн, придавливающий его к столу.

Джемисон приготовился умереть. Он представил себе, каким пыткам его вскоре подвергнут. Давно было известно, что если вжиться в образ, представить себе адские пытки — как будто они происходят наяву, то без особых усилий можно покончить с собой, остановив сердце. Этим он усиленно и занимался, как вдруг над его ухом раздался капризный голос:

— Ну, когда же меня наконец вернут домой!?

Это снова был плоянин, который уцелел при падении шлюпки с вершины Монолита и затем перебрался в рулловский корабль. Оправившись от шока, Тревор тихо спросил его:

— Ты можешь кое-что сделать для меня?

— Конечно, — ответил плоянин.

— Войди в этот ящик надо мной и замкни цепь на себя.

— Готово.

Источник гравиволн был выведен из строя. Джемисон тут же сел на своем ложе.

— Ты ознакомился со звездолетом?

— Да.

— Есть ли здесь место, где сходятся все энерговоды?

— Да.

— Зайди туда, замкни их на корпус корабля и возвращайся.

— Вы так добры ко мне.

Тревор вскочил на пластмассовый квадрат в центре отсека. Спустя миг сто тысяч вольт пронизали вражеский корабль.

— Готово, — доложил плоянин.

— Сколько руллов выжило?

— Около ста.

Доктор объяснил ему схему радиорубки.

— Сообщай мне, если кто-то попытается подойти к ней. Ток будешь пускать только по моей команде. Ясно?

— Я все понял, — ответил плоянин.

Теперь Джемисон имел огромное преимущество перед руллами — он мог беспрепятственно передвигаться по кораблю и знал, когда можно, а когда нельзя прикасаться к металлу.

Он без приключений прошел в боевую рубку, к пультам управления огнем и славно поработал там резаком. На выходе к нему присоединился плоянин.

— Сюда идут руллы. Нужно уходить.

Они направились к ближайшей шлюпке и через пять минут оказались в космосе. Орудия линкора были выведены из строя, и он стал совершенно беспомощным.

... На борту «Ориона» Тревор очутился только через пять дней.

Йели не было на звездолете, который вез Джемисона, и потому он уцелел. Ему доложили о произошедшем. Свита считала, что виновников немедленно подвергнут жестокому наказанию, но Верховный Рулл сказал:

— Да, это действительно сильный враг. Он слишком опасен.

Йели вспомнил неделю своего позора на Лаэрте-3. Кажется, это был первый случай, когда Йин Риа лично посетил линию фронта. Тогда вся Риа с трепетом и ужасом ожидала новостей с передовой. И чем кончилась эта экспедиция!..

Верховный Рулл продолжал:

— Мне кажется, мы ошиблись. Враги скрыли многие свои качества и способности. Война слишком затянулась. Имперский Совет должен пересмотреть стратегический план. Нам придется постепенно свернуть здесь военные действия и переключить свое внимание на другие Галактики.

А за сотни парсеков от него Джемисон, в свою очередь, рапортовал Галактическому Конгрессу:

— Это был, вероятно, очень большой начальник у руллов. Я добился успеха с помощью гипноза. Мне удалось внушить ему, что руллы нас недооценили и должны прекратить войну.

Но прежде, чем война кончилась, прошли годы. А пока все были восхищены тем, что Эзвал сумел установить контакт с новым союзником — плоянином, оказавшим людям бесценную помощь. Это привело к новым контактам между расами.

Решением Конгресса за выдающиеся заслуги перед цивилизацией Тревору Джемисону было присвоено звание «ПОСОЛ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА». Он вернулся на планету Карсона с неограниченными полномочиями. Впоследствии легенды сделали Джемисона послом человечества у руллов. Но не это было главным — главное, что галактическая война с руллами была выиграна.