Неожиданный шанс. Рейдеры

Глава 5

«Началось!» – понял Воислав, когда утром караульные доложили, что ночью мимо Смоленска вниз по Днепру прошел совершенно черный пароход. Его заметили из-за яркого света, которым он освещал себе путь, и из-за шума его машины.

Воислав встал, подошел к окну и, взглянув на весеннее солнышко, голубое небо и яркую зелень пробудившихся ото сна деревьев, не оборачиваясь, распорядился: «Десятников ко мне! Бегом!»

И через минуты детинец загудел – куда-то побежали посыльные, открылись кладовые с оружием, и отряженные для этого воины начали перебирать стрелы, копья, щиты и прочее оружие, придирчиво осматривая и раскладывая по кучкам. А уже к обеду тревога захватила весь город. Потянулись обозы со скарбом не бедных людей, решивших пересидеть опасность на укрытых в бескрайних лесах далеких заимках. Навстречу им в город из посадов и ближайших деревень шли люди победнее – пешком и поплоше одетые, несшие свое имущество в руках, за их одежду держались многочисленные дети.

Утром следующего дня к детинцу потянулись ополченцы. Десятники выдавали им из городских запасов оружие и старенькую латаную-перелатаную бронь, да и той на всех не хватало. Важные, с блокнотами и ручками-самописками, подаренными князем, в руках они записывали фамилии, имена или прозвища новоявленных воинов, распределяя их по десяткам, возглавляемым варягами дружины. Ценность выдаваемого имущества была откровенно невелика, но порядок должен был быть! Воины из посадских и деревенских мужиков были никакие, но держать стену особого умения и не требовалось. К тому же, если не придет князь с верховьев Днепра – итог будет один! Город будет взят, разграблен, защитники и жители – кто не сумеет погибнуть и подойдет захватчикам по возрасту – пойдут на невольничий рынок. Воислав на этот счет иллюзий не питал. Однако должность и клятва требовали исполнения своего долга. И он, и дружина, и весь город готовились. Победить или умереть!

За прошедший год в Смоленске успели отстроить только часть южной стены. Правда, не из бревен и не из кирпича, а из того чудного материала, что вначале похож на жидкую грязь, а потом становится твердым, как камень. Стена эта выгибалась углом наружу, а в центре угла стояла воротная башня. Вот от нее влево до лощины Верхнего волока стена и семь башен уже были готовы. Только вот пока как оборонительное сооружение использоваться она не могла. Недостроенный периметр стены был не замкнут, и самое главное, он никак не соединялся с имеющейся деревянной стеной города. Когда еще инженеры думали, как строить, Воиславу показывали макет крепости. Прямо на большом столе в ящике с песком был построен игрушечный город, обнесенный новой крепостной стеной с тридцатью восемью башнями. Воевода о подобном слышал лишь от знакомых варягов и нурманов, служивших в Царьграде. Так это Царьград! И тут такое в его городе! На этом макете все было просчитано по уму: северная стена шла прямо по берегу Днепра, восточная стояла по краю лощины Верхнего волока, западная – строилась вдоль большого и глубокого оврага. И только южная стена не имела естественных заграждений. Поэтому там планировался рукотворный ров, заполненный водой. Это было просто чудо! Пока еще не построенное. И самое главное, на что Воислав обратил внимание князя – весь город, целиком, с посадами, сейчас помещался внутри этой крепости. То есть он был мал для нее. Чтобы держать эту стену, нужна дружина в тысячи воинов, а не три сотни, как сейчас. На что князь посмеялся и сказал, что строит на вырост, и верит, что смоляне тоже не будут сидеть сложа руки. Будут расти численно и территориально. Дорастут до стен крепости и перешагнут их.

Тем не менее сейчас воевода готовился оборонять привычную деревянную стену, поглядывая с нее на возвыщающиеся поодаль громады каменных башен и фантазируя, как бы было хорошо, если бы крепость была достроена. А насчет людей на стенах он уже успокоился – только за этот год число жителей выросло не менее чем на четверть от былого.

Князь прибыл на третий день. Длинный караван вяземского войска остановился выше города, пристав к левому берегу. И там же начал разбивать лагерь восточнее Верхнего волока. Причем этот лагерь был больше похож на крепость. За день был вырыт ров и насыпан вал, на котором уже в сумерках стали быстро подниматься из привезенных щитов стены и ставились по углам стрельни. Лагерь примыкал к вяземскому подворью, задействовав их каменные стены и башни.

Воислав встретил князя на берегу. Тот о чем-то разговаривал по маленькой коробочке, отдавая распоряжения. Взглянув на Воислава, кивнул ему головой и, сунув руку в приветствии, продолжил руководить размещением войск. Воислав не обиделся. Обида тут была неуместна – и ни по рангу, и ни по ситуации. Пока князь занимался делами, Воислав осмотрелся. Судя по увиденному, прибыло все войско княжества. Князь не побоялся оставить свои земли без войска. Хотя для князя с его скоростью перемещения и возможностью разговора на дальние расстояния – это было не страшно. Наверняка там точно так же, как и сейчас в Смоленске, поднято ополчение, которое сумеет сдержать первый удар возможного врага.

К ним подошел князь голядский Гинтовт. В такой же броне, как и князь Сергей, только плащ был другой расцветки. Увидев его, Воислав заметил, что на берегу присутствует, кроме литвинов князя вяземского, большое количество воинов Гинтовта. Воислав знал, что с помощью князя Сергея Гинтовт на реке Угре строит город, который будет столицей племени голядь. В каком состоянии эта стройка на данный момент, он не знал, но был уверен, что дело там спорится. Вот так! Жили – не тужили в Смоленске, и тут за год на восточных границах земель города возникло два княжества.

– Ну, здравствуй, Воислав! Извини – дела! Гинтовт, твои высадились?

– Да, Сергей.

Гинтовт отвечал на языке Сергея степенно, с достоинством.

«Привык уже к чину», – отметил про себя Воислав.

– Тогда, как договаривались. Твой тысяцкий выделяет людей по заявкам моих инженеров. Через двое суток здесь должна стоять полевая крепость. В ней разместятся лазарет и обоз.

– Так и будет, князь. Слышно там о киевлянах?

– Пока нет. Ждем. Ну что, Воислав? Видишь, какие проблемы я создал для Смоленска?

– Рано или поздно это должно было случиться. Город заплыл жирком. Никто его еще на меч не брал. Так что это ему на пользу пойдет. Увидим, кто есть кто. И потом, ты пришел, – значит, все будет хорошо. Ты как думаешь, князь Гинтовт?

– Пусть враги нас боятся! Я привел тысячу воинов! Не охотников, а воинов!

Гинтовт сделал паузу и нехотя исправился:

– Ну, не тысяча воинов. Не все еще прошли обучение воинскому делу, как это положено у князя Сергея. Но таких в моем войске уже несколько сотен. Остальные – будут учиться.

– Ясно! – И уже обращаясь к Сергею, Воислав добавил: – Город, кроме моей дружины, может выставить четыре сотни ополчения. Правда, броня, оружие и сами воины – так себе. Смазка для мечей.

– Ничего! У нас говорят – третий сорт – не брак! Я уверен, все, что от них потребуется – это побыть зрителями. Это они сумеют.

– Ты уверен, князь? А ну, как киевляне объединятся с полочанами? Там, по моим прикидкам, под десяток тысяч должно набраться. И многие из них знают, с какой стороны браться за меч. Против твоего… нашего войска втрое, если не вчетверо сильнее.

– Воислав! Война – это, прежде всего, война вот здесь! – Сергей постучал пальцем по голове. – У нас было время все обдумать. Поэтому вот! Возьми, мой подарок тебе. Сможешь смотреть со стены в подробностях.

И Сергей вынул из поясной сумки и протянул Воиславу черный непонятный предмет.

– И что это? – принимая его, с любопытством поинтересовался воевода.

– Бинокль. Смотри, как им пользоваться.

Через десять минут Воислав забыл, зачем пришел на берег. Подарок захватил его полностью. Стоявшие далеко воины при взгляде через этот предмет оказывались почти рядом. Казалось, протяни руку и можно потрогать ближайшего за рукав. Закончив рассматривать княжеских и голядских воинов, занятых обустройством лагеря, Воислав перевел взгляд за Днепр. Обозрел другой берег со стоящей вдалеке деревенькой. Отметил, что не все покинули ее. Вились над несколькими избами дымки очагов, на околице паслось с десяток коров. Переведя взгляд далее, он разглядел поодаль, в кустиках мелькание белой задницы, по-видимому пастушка, равномерно двигающейся промеж оголенных девичьих бедер.

Эта картина позабавила и развеселила Воислава. Одновременно где-то внизу возникло чувство, заставившее воеводу вспомнить, что он давно не посещал ни жену, ни наложниц. Прикинув, что князю сейчас не до него и это надолго, а он успеет еще одно, а может, и пару неотложных дел, воевода двинулся в город.

Через два дня он, проверяя подготовку городских стен к возможному сражению, стал очевидцем прибытия с низовьев Днепра того самого черного парохода. Подходя к городу, тот поприветствовал его длинным гудком. Приложив к глазам подарок князя, Воислав разглядел спокойно стоящих на палубе баржи и смотрящих на приближающийся город диковинных воинов князя, которые не носили брони, мечей и всего того, что было привычно глазу. И тем не менее, по слухам, это были самые могущественные воины князя.

Пароход тащил за собой несколько лодей с лошадьми. На одной из лодей Воислав разглядел спущенный стяг киевского князя.

«Киевляне не придут!» – мелькнула у него догадка. И сразу полегчало на душе, как будто камень сняли с плеч. Как они это сделали, ему было непонятно, но, судя по всему, этот десяток на палубе сумел победить киевское войско.

Приободрившись, он уже не так тревожно осмотрел копошащихся на стене воинов. «Похоже, вся это суета зря. Князь прав. Им придется просто быть зрителями. Хотя… для тренировки не помешает. Когда еще удастся собрать ополчение и хоть немного потренировать его». И он промолчал о своих выводах. Всего лишь отозвал своих десятников, порекомендовав им больше внимания уделить занятиям с оружием в строю.

Еще через два дня с утра началось движение в княжеском лагере. Воины одевались, вооружались, строились и походными колоннами, огибая город по берегу Днепра, неторопливо выходили на поля западнее Смоленска. Через два часа с волока прибыл гонец, оповестивший, что полоцкое войско, прибыв на рассвете на южный берег Купринского озера, приступило к переправе через последний волок в Днепр. Весть о том, что к городу приближаются враги, моментально облетела город, и на стены потянулись вооруженные и готовые к бою ополченцы и просто зеваки. Воевода отправил половину дружины на южные, восточные и северные стены. На ополченцев у него надежды не было. Хотя на северные и восточные можно было и не отправлять. С севера был Днепр, и незаметно подойти к городу с этой стороны было невозможно. С востока находился княжеский лагерь, и Воислав был уверен, что его охрана зевать не будет. Судя по тому, что войско князя не становилось в боевые порядки, враг был еще далеко. Последними на поле будущего сражения прибыли тяжелая конница во главе с князем и пехота князя Гинтовта. Они расположились в овраге, между полем и городом. Войска бездельничали до полудня. Даже успели отобедать. Воислав впервые увидел, как это было организовано у князя, и в очередной раз подивился. Никаких костров, котлов и так далее. Из укрепленного лагеря прибыли темно-зеленые квадратные двухконные повозки с дымящимися трубами. И прямо из этих странных повозок стали воинам выдавать в маленькие котелки горячую пищу. Причем, как рассмотрел воевода у ближайшей литовской пехоты, обед состоял не из одного блюда.

Полочане появились через стражу после полудня. Увидев выстроенное вяземское войско, пристали к берегу и начали высаживаться. По-видимому, у полоцкого наместника вызвало недоумение отсутствие киевлян, и он решил их обождать, начав разбивать лагерь. Однако князь Сергей ждать не стал, и княжеское войско двинулось в сторону полочан, там проревел рог, и в свою очередь те стали сбивать строй.

«Зачем? – удивился про себя воевода. – Солнце уже катится к закату. Сегодня дело не решить. Начали бы завтра с утра. Как и принято. К вечеру, глядишь, и ясно бы стало, кто победит». Но, князь, видимо, считал по-другому.

Построение полочан было обычным – «стена». В центре стояли хирды нурманов и варягов, на флангах – ополченцы. За строем расположились лучники и там же реяло знамя полоцкого наместника с дружиной. Вяземское войско построено было почти так же, но имелись и отличия. Пять сотен латной пехоты выстроились пятью коробками в три ряда каждая. Отличием от «стены» были промежутки между сотнями и построение сотен в две линии. Нечетные сотни стояли в первой линии, а две четные в промежутках между ними – во второй линии. За нечетными располагалась литовская пехота, вооруженная одноручными копьями и щитами. Правая сотня латников стояла на самом берегу реки. Первые два ряда каждой сотни тяжелой пехоты были снаряжены ростовыми щитами и короткими мечами, а вот оружие третьего озадачило Воислава. Кроме меча и легкого щита, за спинами воинов виднелись закрепленные на перевязи железные шары, скрепленные цепью с длинными рукоятями. О моргенштерне воевода ничего не слышал и названия не знал, но о порядке его применения догадался и одобрительно хмыкнул. На левом фланге, примыкавшем к лесу, стояли строем «стена» два хирда – нурманский и варяжский. Воислав оценил силы каждого в сотню – полторы сотни воинов. Левее их, до леса, прикрывая фланг построения, сосредоточились литовские копейщики. За строем пехоты двигались лучники и там же шла легкая конница, вооруженная луками. Как рассмотрел Воислав, почти вся состоящая из степняков. Сблизившись с полочанами на дистанцию выстрела, лучники князя Сергея начали засыпать вражеский строй сотнями стрел. Полочане ответить не могли – их луки не добивали до княжеского войска. Хоть и прикрылось войско щитами, потери оно несло. Особенно среди ополченцев с их плохонькими щитами и бронями. И наместник сделал то, к чему вынуждал его князь, – отдал команду на атаку. Строй полочан двинулся вперед, постепенно разгоняясь и перестраивая хирды в атакующие клинья. Сразу к обстрелу сближающегося войска подключились и конные лучники, начавшие стрелять с коней поверх строя пехоты.

С ревом и лязгом металла клинья полочан врезались в первую линию тяжелой пехоты, обтекая сотни на их флангах. Те сразу же перестроились, загибая фланги и прикрывая свой тыл. Тут же в бой вступили и литовские копейщики. А навстречу двинулись коробки второй линии, нанося удар уже во фланг потерявшей строй пехоте и выдавливая ее с флангов сотен первой линии. Воислав разглядел, как работает своим оружием третий ряд тяжелой пехоты. Тяжелые шары, взлетая над строем, обрушивались на врага, прижатого к щитам первого ряда. Защититься от удара сверху можно было, лишь прикрывшись щитом, однако в этом случае воин подставлял свое тело под меч первого или второго ряда латников. На некоторое время на поле битвы наступило равновесие. Войско князя, уступая численно войску полочан минимум в три раза, не могло сдвинуть эту массу с места. А полочане, неся большие потери, не могли разорвать строй тяжелой пехоты. Наконец полоцкий наместник принял решение, прозвучал рог, и в центре в глубине их строя начал формироваться очередной клин. Большой клин из нескольких хирдов. Через несколько десятков ударов сердца клин начал разгон. Воины перед ним грамотно и быстро освобождали путь. Снова рев, удар! И…

«О боги!» – выдохнул Воислав, не веря своим глазам.

Удар пришелся в промежуток между сотнями княжеской тяжелой пехоты. И эти две смежные сотни буквально отбросило в разные стороны. Воины князя отходили, стараясь держать строй и открывая брешь в построении войска. Как будто почти в центре плотины открыли ворота. Лучники Гинтовта почему-то побежали вправо, к реке. Отход их, ощетинившись копьями, прикрывала литовская же пехота. Легкая конница подалась назад и, раскручивась в карусель, продолжала стрелять из луков. Воевода оглянулся. Все стоявшие на стене оцепенели, осознав, что, возможно, скоро из зрителей превратятся в участников сражения.

«Князь! Как я мог забыть!» – Воислав навел бинокль на овраг.

А тяжелая конница уже выходила из него и строилась на краю поля. Следом за ней бежала литовская пехота. Но полочане этого не видели – перед ними крутилась легкая конница, закрывая обзор. На поле боя к этому моменту сложилась следующая картина. Разорванный строй тяжелой пехоты превратился в два острова, стоявших углом. Тыл им прикрывала литовская пехота. Полочане обтекали строй латников и уже начинали продавливать литовцев. На левом фланге княжеские варяжский и нурманский хирды, почувствовав ослабление сопротивления, так как основная масса полоцкого войска хлынула в прорыв, начали перестраиваться в клинья, прикрываясь легкой пехотой.

Наконец, тяжелая конница, опустив копья, начала разбег. Следом за ней бежали копейщики Гинтовта. Сам он несся в центре построения тяжелой конницы рядом с князем вяземским. Полочане поняли, что сейчас произойдет, только когда легкая конница порскнула куда-то влево, к южной окраине города, и они увидели уже разогнавшуюся массу тяжелой конницы. Кто-то даже попытался сбить подобие какого-то строя из стоявших на пути конницы. Но это уже не имело значения. В аморфное тело скученной пехоты, в которой строй наблюдался лишь перед коробками латников, врезался таран огромной силы. Кони у князя вяземского были просто огромными в сравнении с местными. Закованный в броню, такой конь и сидящий на нем рыцарь весили немногим менее сотни пудов. А их в строю было больше сотни.

Удар был страшен! Воислав даже инстинктивно поежился от внезапно пробившего его озноба. Одним этим ударом княжеское войско практически восстановило первоначальный строй. Однако всю огромную многотысячную массу не смог пробить даже удар тяжелой конницы. Воислав видел, как взлетали и падали на головы полочан длинные кавалерийские мечи рыцарей. Конница завязла в массе пехоты, остановившись. Но тут подоспела пехота князя Гинтовта. Одновременно на левом фланге княжеские хирды прорезали строй ополчения и, повернув вправо, уже ударили во фланг центра полоцкого войска. По узкому пространству, отжатому у полочан между тылом хирдов и лесом, в тыл полочанам понеслась легкая конница. Дружина наместника попыталась прикрыть фланг и тыл, но степняки прямой бой не приняли, а снова закрутили карусель, расстреливая полочан с расстояния.

Тяжелая пехота, растягиваясь вслед за ней, шаг за шагом сжимала свои удушающие объятия. В центре, где бились оба князя, ситуация также изменилась в лучшую сторону. Опытный пехотинец в толчее сражения может справиться и с конным. Однако когда ты должен выбирать между опасностью удара от конника сверху мечом или в тело острием копья пехотинца, а у тебя две руки, в которых щит и меч, и отсутствует пространство для маневра – ты обречен. Уже пал стяг наместника. Кто до него добрался – неизвестно, но войско уже превратилось в плотную кучу людей, прижатую к реке. И уже потерявшую волю к сопротивлению. Многие бросили оружие и стояли, опустив головы и отдаваясь на волю победителей.

«Всё!» – понял воевода. И взглянул на часы, подаренные ему купцом Жданом. И не поверил своим глазам. С начала битвы прошло чуть более часа.

«Стой!» – проревело нечто над полем битвы голосом князя.

И княжеское войско, отступив на пару шагов от врагов, замерло. Над полем установилась тишина. Молчали люди и на стенах города. Только что на их глазах свершилось чудо. Сильный враг был побежден меньшим числом за необычайно короткое время. Враг, который дрался умело и всерьез. И тем не менее…

Воислав бегом спустился со стены и крикнул молодому варягу: «Коня мне!» Через минуту городские ворота открылись, и он вынесся на улицу посада. Когда конь взобрался на склон оврага, впереди оказался еще один всадник. Точнее, всадница. Высокая стройная женщина, одетая по моде Вяземского княжества. Догнав, он узнал ее. Это была дочь полоцкого наместника. На лице ее отображалось сметение. Только что, скорей всего, на поле брани, пал ее отец. Каким бы он ни был, но он был ее отцом. Воислав знал, что она сейчас является женой вяземского воеводы боярина Черныха. Знал он и историю, как это все произошло. И вот сейчас она едет туда, где лежат тела ее отца и его ближников. Она боялась этого, но боялась показать и свой страх. Это было написано на ее юном лице. Какую роль ей сейчас придется сыграть в представлении князя, Воислав не знал. Но уверен, что ее появление здесь неспроста. Он придержал коня и поехал рядом с ней.

Когда они подъехали, князь, сидя верхом, обернулся и указал женщине место рядом с собой. Стоявший рядом с ним рыцарь посторонился и, когда ее конь встал рядом со всеми, снял латную рукавицу, наклонился и, протянув руку, сжал ее кисти, лежащие на луке седла. Воислав посчитал правильным остаться сзади.

– Есть живые из полоцкой дружины?

Князь оглядел сдавшихся.

– Есть! – ответило сразу несколько голосов.

– Подойдите сюда!

Когда откликнувшиеся пробились через толпу и встали напротив князя, он осмотрел их и задал вопрос:

– Знаете эту женщину?

– Знаем! – вразнобой ответили бывшие дружинники. – Дочь наместника. Аранка. Твои люди, князь, украли ее у киевского князя.

– Теперь она боярыня, жена моего воеводы, боярина Черныха Владимира Ивановича. Владимир Иванович, сними шлем!

Рыцарь, который занимал место справа от дочери полоцкого наместника, выполнил команду.

– И вот что я вам сейчас скажу! Полоцк – теперь будет мой город, и править им от моего имени будут боярин Черных и его жена!

Дружинники ответили на эти слова молчанием. И в этой тишине откуда-то из глубины человеческой массы донеслись слова:

– Она невеста сына князя киевского. Он тебе этого не простит. И Полоцк он тебе не отдаст.

После секундной паузы князь рассмеялся. И его поддержали все его воины.

«Ничего они не знают!» – понял Воислав.

– Войско князя киевского сейчас пешочком, по бережку Днепра идет домой. В Киев. Без оружия, без броней. В общем, кто в чем. Если кто-то тут еще на что-то надеется – может выбросить эти надежды из головы. Никто вас уже не выручит. В общем, я все сказал! Напоследок добавлю: пока вы без оружия – считаетесь пленными. Возьмете в руки оружие – снова станете врагами и умрете. Знаю, что для многих из вас смерть не так страшна, как позор. Понимаю это и уважаю. Однако не торопитесь умирать. Пока вы живы – есть варианты. Выслушайте моих военачальников, а потом уже решайте, что вам делать с вашими жизнями.

А теперь я обращаюсь к воинам севера, вставшим под знамена полоцкого наместника. Я знаю, что вы заключили договор с полоцким наместником и верны своему слову. Мы уважаем вашу верность! Но человек, которому вы принесли клятву верности, мертв! Следовательно, вы свободны от клятвы. Вы сделали все что могли! Вы мужественно сражались, но боги сегодня на нашей стороне. Есть ли смысл противиться воле богов? Мы можем продолжить сражение, но мы не в силах изменить решение, уже принятое на небесах. Вы погибнете. В этом нет сомнений. Вы опытные воины и видите это так же ясно, как и я. Но я не желаю смерти таких славных воинов, как вы. А еще больше я не хочу, чтобы погибали мои воины. А по-другому не будет – вы дорого отдадите свои жизни. Поэтому я предлагаю на этом закончить битву. Я не требую от вас сложить оружие – знаю, что вы не сдадитесь. Я отпускаю вас! С оружием! Вы видите – мои воины прекрасно вооружены, и нам ничего от вас не нужно. Но! Я готов принять в ряды войска славных сынов Варяжского моря на тех же условиях, на которых служат нашему княжеству ваши товарищи.

Подумайте об этом, а сейчас ответьте мне – продолжаем мы битву или нет?

После паузы воины раздвинулись, образовав коридор, и к князю вышел воин в хорошем доспехе. По внешнему виду многим воинам за его спиной он годился в отцы, но был крепок и от его фигуры веяло опасностью и силой. Посмотрев на князя, он повернулся к нему спиной и обратился к войску:

– Я – Асгейр из Согнефьорда! По соглашению между ярлами и хевдингами, нанятыми на службу полоцким ярлом, мне доверено было командование вами в этом походе. Я спрашиваю вас: продолжаем сражаться или выслушаем условия князя?

Некоторое время слышалось бурное обсуждение. Наконец, Асгейр повернулся к князю и сообщил:

– Большинством решено прекратить сражение. Если князь позволит – мы хотели бы уйти послезавтра. Нам нужно проводить в Вальхаллу наших погибших братьев. И утром мы дадим ответ на твой второй вопрос. Каждый хирд будет принимать решение самостоятельно.

– Безусловно, вы можете остаться. Завтра мы все вместе справим тризну по погибшим воинам. Сейчас можете разбить лагерь у лодей. Так же лекари моего войска могут оказать вам помощь. Однако предупреждаю – девушки-лекарки – мои подданные. За их здоровье и тем более жизнь вирой будет только жизнь обидчика. Если такового найти не смогу – ответит хевдинг или ярл.

После этого князь тронул поводья и, развернув коня, неторопливо двинулся в сторону города. За ним двинулся десяток телохранителей и следом потянулись остальные рыцари, оставив окруженных на пехоту и легкую конницу. Однако Черных с женой остались.

К этому моменту на поле выехало более десятка крытых конных повозок со странными красными крестами на бортах. На каждой было по два дюжих мужика и по две девушки с сумками через плечо, с теми же самыми крестами на них. К ним уже подходили, кто мог идти самостоятельно, раненые княжеские воины. Девушки что-то кололи им и бинтовали, останавливая кровь. А мужики на носилках подносили тех, кто идти уже не мог. Наиболее тяжелых раненых клали на повозки и увозили в лагерь.

Воислав задержался, увидев, как из рядов княжеского войска вышли ярлы нурманского и варяжского хирдов. Каждый обратился к своим соплеменникам из числа побежденных. А было их немало. В битве погибли в основном плохо одоспешенные и обученные ополченцы, пошедшие в поход исключительно за легкой наживой. После озвучивания вариантов их дальнейшей судьбы остатки полоцкого войска охватило брожение. Нурманы сбивались в свой круг, варяги – в свой, обсуждая свое положение и варианты, предложенные соплеменниками из княжеского войска.

И только ополченцы жались неприкаянной кучкой к реке. Именно к ним и последовала супружеская чета. Воислав поехал за ними. Если предложения воинам было понятными, то ему стало интересно, что скажет боярин ополченцам.

– Здорово, мужики! – подъехав к толпе, первым поздоровался Черных. Жена тенью следовала за ним, молча остановив коня справа.

– Здравствуй, боярин! – вразнобой раздались редкие голоса. Основная масса настороженно молчала. Не таким они видели этот поход.

– Пошли по шерсть, а возвращаться придется стрижеными! – подтвердил это мнение боярин. – И что мне с вами теперь делать?

Толпа молчала.

– В рабы продать, что ли? Как думаешь, любимая?

Боярыня промолчала, равнодушно оглядывая людей. А те практически перестали дышать. Там в бою они видели смерть, но это было в запале, без раздумий и зачастую быстро. Сейчас, отойдя от горячки, они поняли, в какую беду попали они сами и на что обрекли свои семьи. И сейчас должна была решиться их судьба. Вот этим молодым боярином и его молодой женой. И каждый из них боялся поднять глаза, инстинктивно отодвигая миг оглашения судьбы.

– Молчите? Это понятно. Значит, буду решать сам. В рабы я взять вас не могу. В княжестве запрещено рабство. Продать вас – это одномоментная выгода, да и много вас, а значит, хороших денег не дадут. Поэтому я поступлю по-другому. А ну-ка, кто у вас из старших выжил? Пусть выйдут ко мне.

В толпе после этих слов началось шевеление, и через некоторое время перед конями боярина и его жены стояло шесть мужиков, не отличавшихся от основной массы практически ничем, кроме оценивающих взглядов, которые они бросали на боярина, в то время как у остальных в глазах стояли испуг и тоска.

– Ты кто? – обратился боярин к широкоплечему бритоголовому мужику в неплохом кожаном доспехе.

– Могута-Кожемяка звать меня, – соответствующим внешности низким голосом ответил тот.

– Доспех сам делал?

– Кожу – да. Я выделывал, а кроил не я – Златозар-бронник. – И кожевник указал на единственного в их группе обладателя кольчуги с дополнительными пластинами.

Боярин поочередно опросил остальных. Среди них еще оказались старший плотницкой артели, лесоруб и двое хлебопашцев.

– Это хорошо! Руки у вас на месте, а это главное. Значит так, вас – всех шестерых, я назначаю старшими. Старшим же среди вас будет Кожемяка. Вы все с этого момента отвечаете за всех этих людей. – Черных обвел рукой стоящую перед ним толпу.

– Завтра или послезавтра – как решит князь – мы с женой отправляемся в Полоцк. Вы едете с нами. В Полоцке вы должны будете построить такой кремль, как в Вязьме. Не видели? Я вам покажу. С бетонными стенами и башнями, рвом и воротными башнями со стальными воротами, которые нельзя взять тараном. И пока вы не построите кремль – вы мои люди, моя собственность. Спросите, а как же запрет на рабство? А не будет рабства! Я буду вам платить деньги за работу. Такие же, как и получают рабочие, которые строят вяземский кремль. Расценки можете узнать у смолян. Многие из города там работают. Обманывать не буду.

Толпа загудела.

– Но работу вы исполнять будете ту, которая мне нужна, а не ту, которую вы умеете. Почему? Мне нужен кремль для защиты города и не нужна кожаная бронь. Плотники, лесорубы понадобятся, однако и им, кроме своей, придется делать другую работу. Как строить? Князь даст людей, умеющих строить, и вы сможете учиться у них новому делу. Как закончите кремль – свободны! Можете снова заниматься тем, чем хотите. На этом всё! Встречаемся завтра!

Воислав подивился хитроумности решения. И вроде княжий указ не нарушил, и в то же время несколько сотен работных людей приобрел, которые будут делать ту работу, которую он им велит. Разница с рабами состояла в деньгах за работу, но он был уверен в том, что у князя вяземского и его бояр с этим проблем не было.

И тут же, повернув уже коня, боярин окликнул ездового с повозки с красным крестом. Девицы уже занимались ранеными побежденного войска. И что характерно, никто не пытался их ущипнуть за упругие зады, а тем более задрать подол. Только шутили, и здоровые, и раненые, красуясь перед ними. Кто мог, конечно. Все понимали важность их работы. И помнили предупреждение князя.

– Эй! Давай санитаров сюда! Здесь осмотреть и обиходить раненых!

Ездовой попытался было отговориться тем, что сейчас девушки смотрят раненых нурманов.

– Они воины! Первую помощь способны оказать и сами. А здесь – никто ничего толком не умеет. Давай сюда!

В этот момент к боярыне подъехал воин и что-то тихо проговорил. Та, выслушав, окликнула мужа, после чего они двинулись за воином.

«Отца, видимо, нашли», – догадался воевода.

Воислав вернулся в город уже в сумерках. На воротах его встретил обычный караул. На стенах уже было безлюдно. Город успокоился и занимался обычными вечерними делами перед сном. А в поле разгорались сотни костров, у которых кучковались побежденные и охрана победителей, сновали люди, снося к местам завтрашних погребальных костров погибших, а от княжеского лагеря и к нему катились и катились повозки с красными крестами.