Резидент

5

Город Кацапов мне понравился... После столицы – шумной, многолюдной, переполненной механическими тележками на бензиновом ходу – здесь можно было отдохнуть душой, посидеть за банкой пива, пообщаться с аборигенами, которые, в отличие от столичных жителей, легко шли на контакт.

Мы с Наташкой чуть ли не целый день бродили по городу – «искали натуру». Что такое «натура», я, честно говоря, не совсем понял. Жена в ответ на мои вопросы только рукой махала... И вообще, вдруг выяснилось, что все знают, как снимать кино, включая доблестного оруженосца Василия, который вроде не был замечен ранее в причастности к искусству. Единственным «лохом» в съемочной группе оказался я, а потому каждый стремился просветить меня на этот счет, давая массу советов. К сожалению, противоречивших друг другу.

Выслушав знатоков и сопоставив факты, я в конечном итоге пришел к выводу, что собрал команду дремучих дилетантов, не способных не то что снять фильм, но даже более-менее путный сценарий написать. А между тем любой фильм начинается со сценария. (На этом настаивал Жигановский, повторяя, что в начале было Слово.)

Сценарий взялись писать папа Караваев и Сеня Бенкендорф. Выпив два литра водки, с трудом накропали одну страничку. К нашему с Наташкой возвращению с «натуры» они уже лыка не вязали – в том смысле, что от них в ближайшие сутки можно было не ждать ни хорошего сценария, ни приличных лаптей.

Наташка подняла страшный крик. Пришлось мне спасать папу Караваева от расходившейся ведьмы и одновременно срочно менять проштрафившихся сценаристов на Степана Степановича Соловьева (то бишь Соловья-разбойника) и шофера Василия, который от безделья забрел к нам в номер – узнать, почем ныне у работников искусства фунт лиха?

К сожалению, тут же выяснилась неприятная подробность: мобилизованные мною сценаристы придерживаются совершенно разных творческих методов. Так, во всяком случае, объяснила мне всезнающая Наташка. Степан Степанович горой стоял за реализм, временами срываясь в форменный натурализм, тогда как Василий тяготел к андеграунду... Что такое андеграунд, я так и не понял – несмотря на все старания Наташки и Василия.

– Бред сивой кобылы – вот что такое этот ваш андеграунд! – поднял голову от стола задремавший было Сеня Бенкендорф.– Полный распад сознания. Маразматическое состояние, переходящее в шизофрению!..

Василий на реплику пьяного Бенкендорфа страшно обиделся и попросил меня оградить его творческую личность от оскорблений типов подозрительной ориентации, склонных чуть ли не к дискредитировавшему себя соцреализму. Мол, человеку с экзистенциальным типом мышления сидеть с такими за одним столом просто противно!..

Что такое «экзистенциализм», опять никто мне объяснить не смог. Сам Василий, по-моему, не знал, что это слово означает.

– Конечно... – обиделся верный оруженосец Жигановского.– Не родился еще интеллигент, который понял бы ранимую душу пролетария!.. А ты, Никита, даже не интеллигент: ты у нас феодал – извини уж за недоброе слово, но из песни его не выкинешь.

– Ты не прав, Василий,– заступился за меня Соловей-разбойник.– При чем здесь феодализм? Просто все должно быть натурально!.. Как эксперт по нечистой силе, привлеченный к съемкам продюсером господином Мышкиным, я настаиваю на реалистическом подходе к поднимаемым фильмом проблемам! Система Станиславского предполагает...

– Ты мне волну не гони, Степаныч! – прервал Соловья Василий.– Что мне твой Станиславский? Я Сокурова возил по молодости лет! С Германом пиво пил! Мне сам Кончаловский руку жал!

– Подумаешь... – хмыкнула Наташка.– Андеграунд здесь при чем? Кто его смотреть будет? Нам боевик нужен! Можешь ты это понять, чмо бензиновое?!

– Так бы и сказали... – пожал плечами Василий.– Я-то думал – вы в Канны собрались с фильмом ехать... Пиши, Степаныч. Багровый закат окрасил небо пурпурным цветом. Группа одетых в черное ковбоев вышла из салуна и нетрезво направилась к лошадям, мирно стоявшим у коновязи...

– Стоп! – остановил Василия Соловей.– Какая коновязь, какой салун? Тут по сценарию дело происходит в королевстве Трахимундия на планете Аргамасадор в пять тысяч двести семьдесят седьмом году от Великого мора, опустошившего всю планету, в месяц Желтого Дракона, день седьмой...

– Что еще за Трахимундия?! – возмутился Василий, отбирая у Степана Степановича листок, исписанный каракулями Сени Бенкендорфа.– Они с ума посходили, эти артисты? Кто такую чушь будет смотреть?! Пиши, Степаныч... Багровый закат окрасил небо пурпурным цветом...

– Про пурпурный цвет я уже написал,– огрызнулся Соловей.

– ...Группа одетых в черное братков вышла из ресторана и нетрезво направилась к «мерседесам», мирно стоявшим у коновязи...

– У какой коновязи? Ты что, рехнулся, экзистенциалист?! А куда мы дракона денем?

– Какого еще дракона?! – взвился Василий.– Выбрось ты его к чертовой матери вместе с Трахимундией!!

– Как хочешь, Василий, но дракона я выбрасывать не буду! – заупрямился Соловей.– Тем более на драконе настаивает заказчик.

– Какой еще заказчик?! – заорал вошедший в раж Василий.

– Заказчик – это я... – пришлось мне напомнить рассеянному сценаристу.– Без дракона фильм финансировать не буду.

– Вот ведь эксплуататор умственного труда! – вздохнул Василий.– Ладно, пиши, Степаныч...

– Про багровый закат пурпурного цвета уже написал... – на всякий случай напомнил Соловей.

– Группа одетых в черное грозных разбойников из клана Дикой Обезьяны нетрезво вышла из кабака... Кабак-то в этой Трахимундии есть?

– Есть,– успокоил я Василия.

– ...вышла из кабака и направилась к драконам, мирно стоявшим у коновязи. Атаман шайки Рваный Билл, прежде чем сесть в седло огнедышащего дракона, поправил револьвер, болтавшийся на поясе...

– Лучше бластер,– подсказала Наташка.– Все-таки дело в космосе происходит.

– Тогда пусть будут энергетические мечи! – не согласился я.– Так реалистичнее.

– ...Энергетический меч, болтавшийся на поясе, и сказал хриплым голосом, обращаясь к верным подельникам: «Славная работенка нам предстоит, мужики»... Нет, «мужики» вычеркни, Степаныч. «Братки» тоже не подходят... Тут непременно надо дать местный колорит.

– Может, «кореша»? – подсказала Наташка.

– Какие кореша могут быть на Аргамасадоре? Соображай все-таки, что городишь... Степаныч, пока сделай прочерк.

– Угу,– отозвался старательно маравший бумагу Соловей.– «Славная работенка нам предстоит – прочерк».

– «...Караван трахимундийцев пересекает Моровую впадину сегодня в полночь. Самое время пощипать их так, чтобы другим неповадно было разъезжать по нашей земле!..» В смысле – почве... Рваного Билла буду играть я! – тут же поставил условие Василий.

– А с драконом ты справишься? – с сомнением покачал я головой.– Все-таки оседлать огромную летающую рептилию и заставить ее мирно стоять у коновязи не каждому дано.

– Справлюсь! – легкомысленно махнул рукой Василий.– Я с «мерседесом» справляюсь, а тут какое-то доисторическое животное...

Мне почему-то показалось, что Василий никогда не видел драконов – даже одноглавых, не говоря уж о трех– или шестиглавых... Кроме того, я никогда не слышал, чтобы драконы ходили под седлом. Потому предложил заменить их на летающих коней.

– Ну, ты, Никита, ляпнул так ляпнул! – обиделся Василий.– А еще продюсер называется!.. Я, Рваный Билл из клана Дикой Обезьяны, буду летать на пегасе как какой-нибудь жалкий поэтишка?! Да меня же кореша засмеют!

– Дракон, однако, слишком круто! – поддержал меня Соловей.– Тем более, тут написано, что их целая группа у коновязи. Это сколько же?

– Десять! – быстро сказал Василий, но, заметив наши с Соловьем вытянувшиеся лица, тут же поправился: – Ладно, пусть будет семь. И ни драконом меньше! Караван-то большой – полторы тысячи верблюдов!

– Какие-такие верблюды? – удивился Соловей.– Нет в сценарии никаких верблюдов.

– Они не водятся на планете Аргамасадор,– поддержал я Степаныча.

– А кто есть? – спросил Василий.

– Там в качестве вьючных животных используют мастодонтов,– пояснил я доблестному водителю механической тележки.

– Ох, и намаемся мы с этими мастодонтами... – покачал головой Соловей.– Может, все-таки используем верблюдов?

– Нет уж, Степаныч! – наступил на горло андеграунду Василий.– Сам же говоришь, что все должно быть натурально. А кто они такие, эти мастодонты?

– Большие травоядные ящеры,– пояснил я.

– Динозавры, что ли? – поразился Василий.– Они ж вроде вымерли?.. Хотя так даже лучше. Будет – как в «Парке Юрского периода»!.. Пиши, Степаныч. Принцесса Трахимундийского королевства едет на мастодонте к своему жениху – злобному и ужасному колдуну Кукую. Замуж она за него, естественно, выходить не хочет, но такова воля ее отца – короля Абалдуина Восьмого, пьяницы и мота, проигравшего в карты злодею Кукую огромную сумму денег... Абалдуина Восьмого будет играть Караваев, а колдуна Кукуя – Степан Степанович.

– Не буду! – обиделся Соловей.– Не надо путать реальную жизнь с искусством! Допустим, по жизни я разбойник, но это вовсе не означает, что я им должен быть и в кино!

– Пусть Кукуя Сеня Бенкендорф играет: у него внешность подходящая... – предложила Наташка.

– Какая там внешность! – запротестовал Соловей.– Из Сени чародей и колдун – как из собачьего хвоста сито.

– Я тебя не понимаю, Степаныч... – развел руками Василий.– Ты же систему Станиславского изучал! Артист должен уметь перевоплощаться. Вот пусть Сеня Курицын и перевоплотится!

– Он же в магии – полный ноль! – стоял на своем Соловей.– Вот ты, скажем, шофера играешь, а машину водить не умеешь, не знаешь, что она собой представляет,– может у тебя образ получиться убедительный?

– Не может... – нехотя согласился Василий.– Но ведь, между прочим, нанят эксперт по нечистой силе. Тебе и карты в руки, Степаныч.

В принципе, Василий был прав – во всяком случае, мне так показалось, о чем я не замедлил сказать вслух. Соловей-разбойник почесал заросший жестким волосом затылок и с сомнением посмотрел на безмятежно спавшего Сеню Курицына, которого я по привычке называл Бенкендорфом. Между прочим, шефа жандармов он, по-моему, сыграл довольно убедительно, хотя в правоохранительных органах никогда не служил. Мой последний аргумент показался Степанычу весомым. Он крякнул с досадой и сказал:

– Придется натаскивать его по укороченной программе. Доброго мага, конечно, не получится, но видимость будет!.. А вот из Васьки, прямо скажу, разбойник никакой. Рожа у него больно добродушная!

– Это у меня рожа добродушная?! – подхватился Василий.– Интересно, а у тебя, Степаныч, какая рожа? Со стороны посмотреть – добрый старый гриб из провинциальной глубинки. Тебе бы в валенках сидеть на завалинке, а ты почти тысячу лет бандитствовал в Муромских лесах! По тебе же Магадан плачет!

– Не родился еще тот прокурор, который доведет меня до Магадана! – взвился Соловей.– Я вам не олигарх, чтобы штаны на нарах протирать!

– О чем спор-то? – ошалело спросил проснувшийся от поднявшегося ора папа Караваев.

– Роли распределяем,– пояснила ему Наташка.

– Как – роли?! – очухался и Сеня Курицын.– А как же мы?! А сценарий, где сценарий?

– Хватились... – хмыкнул разгоряченный спором Василий.– Готов уже сценарий!

Оба артиста схватились за Соловьевы каракули и принялись их перечитывать, после чего дружно забраковали все, в один голос утверждая, что подобная мазня годится разве что для колхозной самодеятельности, а приличного фильма на таком материале не сделать. И вообще, надо привлечь профессионалов высокого класса, которые знают, как выстроить сюжет и прописать характеры, достойные зрительского внимания.

– Вот уж дудки! – злорадно сказал Василий.– Сценарий принят продюсером. И запущен в производство. Попрошу к авторскому гонорару не примазываться! А если кто-то не желает участвовать в съемках, скатертью дорога. Мы никого не держим. У нас очереди актеров, готовых трудиться день и ночь на благо отечественного кинематографа!.. Я правильно говорю, Никита Алексеевич?

Василий, конечно, маленько приврал, но опровергать его я не стал. Просто испугался, что если в дело опять вмешаются папа Караваев с Бенкендорфом, то процесс написания сценария может затянуться на годы и к съемкам мы так никогда и не приступим... Сюжетец Василия и Соловья мне нравился. В нем было все: и злодей маг, и папа пьяница, и похищенная прекрасная принцесса, и разбойники, и даже драконы с мастодонтами... Чего же еще, спрашивается, надо?

– Ну, хотя бы коррективы можно вносить? – со стоном спросил проспавший важный производственный цикл Бенкендорф.

– Можно... – свеликодушничал Василий.– Но без права участия в разделе гонорара!.. Кстати, а сколько нам со Степанычем причитается?

– По сто тысяч на брата! – твердо сказала Наташка.– В рублях. Большего он не стоит.

– Как пить дать! – мстительно поддержал мою жену Курицын-Бенкендорф.– Я бы вообще больше пятидесяти тысяч не дал – и то в монгольских тугриках!

– Кругом завистники! – вскинул руки к потолку Василий.– Нет, ты посмотри на них, Степаныч! Бездарно провалили порученное дело! Перепились, как свиньи, на рабочем месте, а теперь злобно интригуют против спасших их от увольнения людей!.. Вот они – деятели искусства – во всей своей красе!

– По полмиллиона на брата,– решил исправить я вопиющую, на мой взгляд, несправедливость и, перехватив Наташкин взгляд, тут же уточнил: – В рублях.

– Это уже кое-что,– сразу помягчел Василий.– Пятьсот так пятьсот... Я – не жлоб какой-нибудь! Готов иной раз и даром работать – просто из любви к кинематографу!.. Конечно, сказанное не следует понимать слишком буквально.

– Простите! – взвился со своего места папа Караваев.– Кого-кого вы мне изображать предлагаете?

– А что такое? – изумился Василий.– Абалдуин Восьмой, король Трахимундии – в своем роде выдающаяся личность.

– Вот именно – в своем роде!.. Он же у вас развратник, пьяница, мот! А у меня амплуа – благородный отец!

– Ты извини, конечно, Саша... – вздохнул Соловей.– Но в таких случаях обычно говорят: чья бы корова мычала.

– Нет, я отказываюсь! Отказываюсь наотрез! Эта роль подорвет мою репутацию! Пойдут намеки, возникнут ненужные ассоциации... А я – актер с именем! У меня авторитет в театральных и кинематографических кругах! Я не могу подрывать его участием в сомнительных мероприятиях!

– Да что же это такое?! – всплеснул руками Василий.– Не актеры, а примадонны какие-то! Я вот – разбойника играю. Рваного Билла из клана Дикой Обезьяны. А у меня по жизни – ни одной судимости, всего два привода в милицию – по недоразумению!.. Вот ты скажи, Караваев, может благородный отец продуться в карты негодяю, да еще и магу в придачу? Межзвездному кидале и катале?

– В определенных ситуациях, конечно, все может быть... – слегка снизил тон Александр Сергеевич.– Но чтобы родную дочь в уплату долга отдать – это, знаете ли, моветон!

– А если злодей грозит уничтожить все королевство? Стариков, женщин, детей?! И никто заступаться не хочет, потому как карточный долг – долг чести?.. Да тут, брат, сценарного материала на короля Лира хватит!– вдохновенно вещал Василий, защищая свое детище.– А кто, кроме тебя, Саша, может сыграть страдающего отца, обрекшего на заклание собственную дочь?! Не знаю, дадут ли тебе, Караваев, Оскара за эту роль, но Нику и Золотого Орла получишь гарантированно!..

Красноречие Василия подействовало на папу Караваева. Он благородно задумался над открывающимися перспективами и временно выпал из разгоревшейся буйной дискуссии... Взял слово Сеня Бенкендорф:

– А эротические сцены предусмотрены?

– Какая может быть еротика в фильме для широкой аудитории? – возмутился Степаныч.

– Тут написано, что Кукуй – развратный тип, чуть ли не Синяя Борода, что у него двадцать семь жен... Воля ваша – либо количество жен сократите, либо впишите эротическую сцену! Нельзя играть сексуального маньяка без объекта приложения творческих сил!

– Тебе что, гарем нужен? – изумился Василий.

– Сеня,– остерег Степаныч,– у тебя на всех потенции не хватит.

– Вот он и просит сократить... – разъяснил я претензию Кукуя-Бенкендорфа, на мой взгляд, вполне разумную.– Двадцать семь эротических сцен в одном фильме – действительно многовато.

– С кем я связался?! – покачал головой Василий.– Зачем все снимать-то, когда хватит и одной?!

– А я тебе о чем толкую? – согласился Сеня.– Но девица должна быть – кровь с молоком! Чтобы у зрителя слезы на глаза навернулись: какая невинная – а злодею досталась!

– Не лишено... – неожиданно легко признал правоту Бенкендорфа Василий.– Надо поискать в местном театре нежную и удивительную... Пиши, Степаныч. Зульфия – жертва сексуальных домогательств колдуна и чародея Кукуя.

– А кто ее спасать будет? – спросил я, обеспокоенный печальной судьбой несчастной Зульфии.– Принц, что ли?

– Во-первых, не принц, а царевич Елисей... – поправил меня автор сценария.– А во-вторых, Зульфию он спасать не будет. Нам только многоженца в фильме не хватало.

– Вот именно! – горячо поддержала Василия Наташка.– Кому нужна эта Зульфия?! Тебе Анастасию надо спасать – принцессу Трахимундийскую!.. Будешь на других засматриваться – я тебе шею еще до фильма намылю!

Интересно, на кого это я засматриваюсь, если Зульфия пока еще в проекте? И почему вдруг я на ней непременно должен жениться? Ну, спас от злодея – и отправил к родителям. Пусть впредь за своей дочерью лучше присматривают...

– Ты мне сказочную традицию не ломай! – обиделся Василий.– Освободил красавицу – будь добр жениться, как порядочный человек!

– На Анастасии он должен жениться! – угрожающе выкрикнула Наташка.– При чем здесь какая-то Зульфия?!

– Абсолютно ни при чем,– поддержал расходившуюся принцессу Анастасию злодей Кукуй.– Она падет жертвой моих домогательств. В результате зрители еще больше будут переживать за судьбу несчастной Анастасии. А то по сценарию не совсем понятно, из-за чего сыр-бор разгорелся? Ну, маг этот Кукуй, ну, чародей... А мужем может оказаться вполне приличным. Тем более, и собой недурен, и довольно молод.

– Это Кукуй молод? – удивился Соловей, заглядывая в сценарий.– Да ему же за тысячу лет, и страшен он, как Кощей Бессмертный!.. Между нами, Сеня на Кощея абсолютно не похож... Может, мы эту фразу вычеркнем из соображений политкорректности?

Что еще за «политкорректность» – разбираться было некогда. Бенкендорф Степана Степановича веско поддержал, и сравнение с Кощеем Бессмертным из сценария выбросили... А меня все-таки беспокоила судьба неведомой Зульфии. Вслух я свои сомнения высказывать не стал, но про себя решил, что тем или иным способом выведу невинную девушку из-под удара, явившись в замок злодея инкогнито.

– Главные роли, кажется, распределили... – вздохнул с облегчением Василий.– Теперь о ролях второстепенных. Нужны шесть подельников для Рваного Билла. Ребят следует выбирать фактурных – чтобы зритель ахал, на них глядя, и мелко дрожал коленками.

– Я бы разбойников сократил... – засомневался Соловей.– Из-за драконов... Все-таки семь драконов – многовато.

– Как это – сократил?! – взъярился Василий.– Да ты что, Степаныч?! Семь – цифра магическая! «Белоснежка и семь гномов», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях»... Не говорю уж о пословицах и поговорках: семеро одного не ждут; семь раз отмерь, один раз отрежь... Нашли на ком экономить! Это же профанация идеи, дорогие мои!

– А вы разбойников оставьте, а драконов сократите... – посоветовал очнувшийся от дум папа Караваев.– Для семи разбойников и двух драконов за глаза хватит.

– А я говорю – не хватит! – надрывался Василий.– У нас одних мастодонтов полторы тысячи, плюс охрана, и вы хотите, чтобы я двумя драконами всю эту армию опрокинул?!

– Мастодонтов тоже можно сократить,– вмешалась в спор Наташка.– Сто животных – и баста.

– И какая ты после этого принцесса Трахимундийская? – хмыкнул Рваный Билл.– Ты – дочь нищего актера Караваева, которая над каждой копейкой трясется! Тебя даже брак с богатым инопланетянином не излечил от скупердяйства! Нет в тебе, Наташка, истинной широты, присущей феодалам. С мужа пример бери!.. Да я о такой, с позволения сказать, караван и рук марать не стану. На что мне сдалась нищая принцесса?! Я, между прочим, из клана Дикой Обезьяны! У меня квалификация! У меня всепланетная слава! И вот я бросаю семь своих драконов на жалкую сотню мастодонтов, груженных шмотками нищей принцессы?!.. Не стану я на такой караван горючку переводить! Пусть эта Анастасия едет к Кукую и терпит сексуальные домогательства – пока ее царевич Елисей не спасет!

Тут я, конечно, не выдержал и вмешался, поскольку речь-то шла о моей жене... в смысле, по сценарию – невесте, которую мне предстояло освободить, насовершав целую кучу подвигов... Короче, я согласился, что сто мастодонтов – маловато будет.

– Вот! – обрадовался моей поддержке Василий.– Слушай, красавица, что тебе феодал говорит – уж он-то на принцессах собаку съел! Они на планете Парра вокруг него табунами ходили!

Мы еще немного поспорили и покричали друг на друга, но в конце концов сошлись на том, что разбойников будет семь, мастодонтов пятьсот, а драконов три.

– Так... – подбил бабки Соловей.– Нам еще требуются: королевское войско – минимум в три тысячи сабель; полсотни магов – подручных Кукуя; королевская свита из дворян; мелкая нечисть числом не менее трехсот; чудище болотное; два шилохвоста; четыре урии с Урипли; несколько монстров рангом поменьше, ну и минимум четыре замка: королевский – для Абалдуина Восьмого, царский – для добра молодца Елисея, чародейский – для злодея Кукуя, разбойничий – для Рваного Билла... Слушай, Василий, а может, ты обойдешься пещерой? Зачем разбойнику замок? А пещерку я тебе подберу – пальчики оближешь!

– Черт с вами, скупердяи! – махнул рукой Рваный Билл.– Пусть будет пещера... Но учтите – обстановка внутри должна быть по высшему разряду: пол выстлан тигриными шкурами, посуда из чистого золота, стены украшены изумрудами, топазами и бриллиантами.

– Это нам раз плюнуть! – кивнул головой Соловей.– У меня тут одна идея появилась, Лексеич: почему бы тебе замок для Кукуя не арендовать у Его Бессмертия? Обойдется аренда недешево – этак миллионов в пятьдесят – но все равно дешевле, чем от фундамента его возводить.

Мне предложение Степаныча понравилось. В замке Кощея я бывал – классное, скажу вам, строение! Его возвели циклопы в незапамятные времена. Сейчас таких не делают – ни на Земле, ни во Внеземелье... Там же, у Кощея, можно и массовку набрать.

– За массовку придется платить отдельно! – предостерег меня на всякий случай Соловей.

Расходы меня не смущали – деньги были. В крайнем случае я мог еще раз сыграть на бирже... Проблема была в другом: как затащить на Землю инопланетную нечисть, не нанеся при этом местной флоре и фауне большого ущерба?.. Все-таки урии и шилохвосты – куда страшнее местных львов и леопардов, которых здесь почему-то держат в клетках... Не говорю уж о драконах и мастодонтах – их по сценарию аж пятьсот три! Ведь еще и кормить надо животных! Это не верблюды, которые, как я слышал, месяц могут обходиться без пищи... А для моей Инструкции в образах требовалось, чтобы все было без халтуры и подделки.

Предложение папы Караваева о комбинированных съемках я отверг с порога. Во-первых, не знал, что это такое, а во-вторых, я, как и Степан Степанович, придерживаюсь в искусстве системы Станиславского – то есть считаю, что все должно быть натурально. Чтобы любой и каждый, взглянув на экран, сказал бы: «Верю!..» – подтвердив тем самым состоятельность создателей фильма и значимость произведения для судеб мира...

Когда Соловей упомянул о замке Кощея, мне вдруг в голову пришла очень интересная мысль: а зачем мне, собственно, тащить инопланетных монстров на Землю? Гораздо проще переправить во Внеземелье съемочную группу! И выбрать эту самую пресловутую «натуру» на планетах, буквально самой природой предназначенных для нашего фильма!.. И сцену похищения принцессы Анастасии Рваным Биллом снимать на том же Аргамасадоре!..

Да вот незадача! Актеров-то мы со Степанычем сможем переправить на другую планету без труда. А что делать с аппаратурой? Как известно, вся неживая материя сгорает во время перехода через время и пространство...

Для любого другого человека подобная проблема наверняка бы оказалась неразрешимой, но Герои не отступают ни перед какими трудностями! Нейтрализовать возникшее осложнение я собирался как раз с помощью Кощея Бессмертного.

Мне вспомнился энергетический коридор, соединявший Кощеево царство с планетой Зла. Кажется, он был построен по образу и подобию дороги гельфов, которая связывает многие планеты Светлого и Темного круга. Земля в их числе не значится, что мне всегда представлялось странным. Ну, не могли наши предки-гельфы оставить ее за бортом своей цивилизации! Уж очень удобно она расположена... А что если выход на гельфийскую дорогу с Земли есть, но находится он не в основном, а в параллельном мире – в том самом, где и Кощеево царство?..

Разговор со Степаном Степановичем на эту тему только укрепил меня в мысли, что я, скорее всего, прав в своих предположениях. Соловей-разбойник о гельфийской дороге слышал, правда, бывать на ней ему не доводилось. Если выход на дорогу существовал, то почти наверняка Кощей его заблокировал. Ибо для агрессии против других планет сил у него уже недостаточно, а вот нежелательные гости вполне могли через те ворота к старому наведаться.

Конечно, Кощей Бессмертный – вздорен и неуступчив, но я все-таки рассчитывал с ним поладить. Ибо, как утверждает Венедикт Владимирович Жигановский, нет на Земле таких проблем, которые нельзя было бы решить с помощью денег! Похоже, он совсем не преувеличивает... Хотя самому Жигановскому мои миллионы пока что впрок не шли.

Увлеченный созданием Инструкции по борьбе с инопланетными монстрами, я как-то упустил из виду, что перед нами стоит еще одна задача: сделать Венедикта Владимировича главой администрации Черноземной области, чтобы я с его помощью смог стать местным почетным губернатором и утереть тем самым нос Арнольду.

...Венедикт Владимирович пригласил меня в свой номер для конфиденциального разговора. Жигановский, разумеется, приехал покорять Черноземье не один, а с мобильной частью своей дружины, закаленной в беспрерывных политбоях. Но провинциалы оказались не лыком шиты и первый натиск столичных партийцев отразили без труда, покрыв себя славой, а недругов позором. На местных и столичных телеканалах проскальзывали злорадные намеки по поводу случившегося с видным политиком конфуза, но я, погруженный в искусство, не всегда улавливал их суть. Кажется, Венедикта Владимировича подвел Евграф Сиротин, считавшийся вроде бы до сих пор одним из главных столпов Партии солидарного прогресса. Сам я, честно скажу, Евграфу не слишком доверял, ибо приличный человек не стал бы связываться с черным магом Каронгом. А для Жигановского измена соратника явилась чувствительным ударом.

– ...И что ты по этому поводу думаешь, Никита Алексеевич?

Об исчезновении и чудесном возвращении Сиротина я, конечно, был наслышан, но особого значения этому событию не придал. Евграф, насколько я знаю, выпить не дурак, а два дня – не такой уж большой загул для сильно пьющего человека.

– Нет, Никита, ты не прав. Дело здесь не в загуле. А потом, эти слухи, которые кто-то упорно распространяет по городу... От них так просто не отмахнешься!

– Что еще за слухи? – удивился я.

– Якобы Сиротина похитили инопланетяне, прилетевшие на НЛО в Черноземную область, дабы помешать Жигановскому победить на выборах.

– Какое дело вескам до здешних выборов? – возмутился я.– Пусть бы мешали Арнольду в Калифорнии. Тем более что он им крупно насолил, ославив на всю планету!

– Да при чем тут вески? – дернулся Венедикт Владимирович, сидевший в кресле у окна в спортивном костюме. (Только не подумайте, что Жигановский спортсмен! Просто на Земле такая странная мода.)

– Но ведь это вески летают на НЛО! – пожал я плечами.– Черные маги приходят на Землю через пространство и время.

– A переправить Евграфа на другую планету они могли? – недоверчиво покосился на меня Венедикт Владимирович.

– Запросто! – пожал я плечами.– Не исключаю, что Сиротина завербовал еще покойный Каронг, и в Черноземную область он прибыл по заданию ордена Золотого Скорпиона.

Жигановский мне не поверил. Он вообще не верит в черных магов. Не хочет верить. Считает, что я морочу ему голову, набивая себе цену. Если бы не мои деньги, он вообще предпочел бы держаться от меня подальше. Ну, не предполагает земная политика существования магов и инопланетян! А Жигановский – земной политик до мозга костей...

Все же меня эта странная история с Сиротиным и НЛО насторожила. Я никак не мог понять, зачем Евграф понадобился вескам?.. И вдруг подумал, что, быть может, никаких НЛО не было, а исчезновение финансиста связано с черными магами, которых я в последнее время выпустил из виду, решив, что с гибелью Каронга их атака на Землю если и не окончательно захлебнулась, то, во всяком случае, отложена на достаточно длительный срок?.. Непростительный, конечно, промах для резидента! Кино, нет слов, занятие увлекательное, но и об основной работе не следует забывать...

– A где сейчас Сиротин? – спросил я у Венедикта Владимировича.

– После пресс-конференции как в воду канул! Мои люди ищут его по всему городу, но пока безуспешно. Думаю, его прячет Пацаков, чтобы в удобный момент явить миру.

– A Пацаков не был, случайно, знаком с Каронгом?

– Пацаков?! – удивленно вскинулся Жигановский.– Впрочем, почему бы нет? Этот Каронг многих у нас охмурил... Слушай, Никита, ты же знаешь, что я в ваших магических делах ни черта не смыслю. Скажи откровенно: Каронг действительно умер, или вы нам голову морочите?

– Каронг умер – за это я могу поручиться. Но орден Золотого Скорпиона, к которому он принадлежал,– одна из самых могущественных организаций во Вселенной. Под контролем черных магов находится несколько десятков планет Темного круга. Планы ордена не до конца понятны даже членам Высшего Совета.

– Еще пара-тройка таких бесед с тобой, князь Мышкин, и сбудется мрачное пророчество Василия: я действительно попаду в сумасшедший дом!

Оставалось только посочувствовать Венедикту Владимировичу. Если кто-то думает, что легко и приятно раздвигать горизонты собственного восприятия мира, тот здорово ошибается. Это тяжкий труд, чреватый стрессами. И далеко не каждому он под силу!

– Я бы тебе не поверил, Никита, но меня гложет одна мысль: что, если Пацаков действительно связан с черными магами – безотносительно к тому, откуда они прибыли? Из Швейцарии там, с Гималаев или с другой планеты... Про Каронга я точно знаю: он пользовался огромным влиянием в политических и предпринимательских кругах! Очень может быть, что черные маги унаследовали его связи...

Я – пусть и не сразу – уловил ход мыслей Венедикта Владимировича. Дело в том, что ему удобнее было считать черных магов членами тайной земной организации экстрасенсов. В нас с Виком он видел точно таких же экстрасенсов, но из конкурирующей фирмы, контролируемой могущественнейшими земными спецслужбами – возможно даже ФСБ или ЦРУ... Я против подобного расклада не возражал. Если Венедикту Владимировичу удобнее так думать,– пусть себе. Для меня куда важнее было узнать, насколько тесно глава администрации Черноземной области Пацаков связан с черными магами и какие цели орден Золотого Скорпиона преследует на Земле? В столь сложном деле Венедикт Жигановский мог оказать неоценимую помощь.

– Вы не забыли, Венедикт Владимирович, что являетесь моим агентом?

– Никаких бумаг я не подписывал! – быстро отозвался Жигановский.

– Разумеется,– подтвердил я.– Не беспокойтесь: видному земному политику вовсе не зазорно быть агентом влияния Высшего Совета Светлого круга.

– Против этого мне возразить нечего! – развел руками Венедикт Владимирович.– Можешь рассчитывать на мою лояльность, Никита Алексеевич. Жигановский всегда стоял на стороне светлых сил в их борьбе против сил темных!

– Нужно во что бы то ни стало найти Сиротина и узнать, где он провел эти два дня. А я пока наведаюсь к одному очень крупному и очень информированному земному деятелю. Попытаюсь выяснить у него, что он знает о черных магах. Думаю, это будет весьма полезная во всех отношениях встреча.

– И что за деятель? – удивленно вскинул на меня глаза Венедикт Владимирович.

– Кощей Бессмертный.

Разумеется, Жигановский решил, что у меня очередной приступ шизофрении. Поэтому и провожал до дверей комнаты встревоженным взглядом. Мне же, честно говоря, было не до шуток, поскольку ситуация складывалась непредсказуемая. Конечно, вся история с пропажей Сиротина могла не стоить и выеденного яйца, но, надеясь на лучшее, следует всегда быть готовым к худшему. Так, во всяком случае, нас учили в Школе резидентов. Нынешняя ситуация как нельзя более соответствовала проверенному многими поколениями разведчиков принципу. Возможно, я несколько опрометчиво ухватился за решение сразу нескольких дел, но молодости свойственна самонадеянность!.. К тому же ситуацию пока нельзя было назвать критической. И я с полным основанием мог надеяться на то, что способен выйти из нее не только без особых потерь, но, возможно, даже со славой.