Резонер

Глава вторая

Дронго смотрел на незнакомца. Сверху трудно было различить черты его лица. Неизвестный был одет в кожаную куртку и темные брюки. Под курткой был свитер. Человек растерянно приглаживал редкие волосы на голове и, подняв голову, смотрел на окна дома, явно не зная, какие именно ему нужны. Очевидно, незнакомец знал адрес, но не имел понятия, на каком этаже живет Дронго. В их доме охрана не пускала посторонних даже во двор.

– Он не похож на убийцу, – задумчиво сказал Дронго. – Кажется, я видел его недели две назад. Я вот так же смотрел в окно и удивился, что этот человек долго стоит у автомобиля, глядя на наш дом.

– Ну вот видишь, – мрачно произнес Эдгар. – Может, он ненормальный или больной. Может, он считает тебя виноватым в каком-то поступке, направленном против него. Я думаю, нужно позвонить в милицию и попросить проверить его автомобиль.

– Не нужно, – Дронго все еще смотрел на незнакомца. Наконец он решительно повернулся к напарнику: – Нет, он не собирается меня убивать. И вряд ли приезжает сюда, чтобы наблюдать за моей квартирой. Скорее, ему нужна встреча со мной.

– Тогда почему он не хочет появиться у нас на проспекте Мира или отправить письмо в Баку? – поинтересовался Вейдеманис. – Мне кажется, нам нужно его проверить.

– Не нужно, – Дронго повернулся и пошел одеваться.

– Ты рискуешь, – напомнил Эдгар. – Я бы не стал к нему выходить. Мы о нем ничего не знаем кроме того, что этот автомобиль ему не принадлежит. Не нужно к нему спускаться. Будет лучше, если я сам с ним поговорю.

– Он не станет с тобой разговаривать, – возразил Дронго, надевая куртку. – Мне кажется, он ищет именно меня. Иначе он давно бы появился в офисе. Если ему удалось узнать, где я живу, он мог узнать, где меня еще можно найти. И, наконец, если он точно знает, что это мой дом, почему он ничего не сказал охранникам? Они могли передать мне его письмо или какое-то сообщение. Мне кажется, мы немного переборщили со своими страхами. Ничего страшного не случится, если я к нему спущусь.

– Где твое оружие? – поинтересовался Вейдеманис.

– В кабинете. Ты ведь знаешь, где лежит пистолет.

– Он заряжен?

– Нет, конечно.

– Ты разрешишь мне воспользоваться твоим оружием?

– Как хочешь.

Эдгар прошел в кабинет, достал из письменного стола коробку с пистолетом. Это был «магнум», подаренный Дронго его друзьями из нью-йоркской полиции. Вейдеманис достал патроны, зарядил оружие, снял пиджак, достал кобуру и надел на себя, затем надел пиджак, убрал пистолет в кобуру, после чего посмотрел на друга.

Дронго неодобрительно покачал головой:

– Кажется, это ты мне говорил, что оружие не способно решить ни одного спора?

– Возможно, – согласился Эдгар, – но я не хочу, чтобы тебя убили у меня на глазах. Мы пойдем вниз вместе. И я буду тебя страховать. Конечно, я стреляю не так хорошо, как ты. Но если понадобится, сумею тебя защитить. И еще. Я выйду первым и проверю обстановку.

– Сказывается твое кагэбэшное прошлое, – проворчал Дронго. Неожиданно он улыбнулся: – Вообще-то, мне очень приятно. Я отвык от подобной заботы. Уже давно…

Вейдеманис мрачно посмотрел на него. Потом осведомился:

– Когда приедет Джил?

– Не знаю. Она обещала позвонить. Ты думаешь, мне не хватает именно ее?

– Я ухожу, – не ответил на вопрос Эдгар.

Он вышел в прихожую, надел плащ и молча вышел за дверь. Дронго улыбнулся. Конечно, Вейдеманис был прав, и он нарочно его дразнил. Нужно понаблюдать сверху, как поведет себя незнакомец. Он снова подошел к окну.

Вейдеманис появился рядом с машиной, но незнакомец, увидев его, отвернулся. Очевидно, неизвестного не интересовал никто, кроме Дронго. Эдгар сделал круг вокруг автомобиля, затем огляделся. Все было спокойно, лишь незнакомец волновался. Он поминутно вытирал ладонью потное лицо и смотрел вверх, словно ожидая увидеть чудо. Вейдеманис еще раз прошел мимо машины. И вдруг незнакомец обратился к нему:

– Извините, вы живете в этом доме?

– Д-да, – чуть помедлив кивнул Эдгар.

– Вы не знаете, где живет господин Дронго? – вдруг спросил неизвестный.

– Что? – Вейдеманис изобразил на своем лице изумление. – Какой Дронго? Это его фамилия? Как его зовут?

– Мне он известен как Дронго.

– Нет, не знаю, – развел руками Эдгар. – До свидания.

Дронго видел, что они разговаривают. Но о чем? Решив, что далее знакомство откладывать не следует, он вышел из квартиры. Спустившись вниз, он прошел не через главный выход, а с другой стороны, где была калитка для подобных случаев, когда жильцы дома хотели выйти незаметно. Он обошел забор и начал приближаться к БМВ. Незнакомец сидел в машине, глядя наверх. Дронго оглянулся. Все было спокойно. Эдгар кивнул ему. Ничего опасного он не обнаружил, если не считать странной саму ситуацию и неизвестно откуда появившегося незнакомца. Сделав еще несколько шагов, Дронго вдруг открыл заднюю дверцу автомобиля и сел в салон на заднее сидение. Незнакомец, обернувшись, вздрогнул.

– Добрый день, – сказал Дронго, – кажется, вы ищете именно меня.

У неизвестного было рыхлое одутловатое лицо. Крупный нос, большие печальные в красных прожилках глаза, мешки под глазами, редкие темные волосы, небритое лицо.

– Кто вы такой? – спросил неизвестный, но вдруг догадавшись, раскрыл рот от изумления: – Вы господин Дронго?

– Меня обычно так называют, – кивнул Дронго. – Что вам нужно? Почему вы меня ищите?

– Я хотел с вами встретиться, – признался все еще не пришедший в себя от изумления неизвестный. – Мне сказали, где вы живете, и поэтому я несколько раз приезжал сюда. Но охранники меня не пустили. Они даже не стали со мной разговаривать.

Дронго заметил на руке неизвестного кольцо с крупным бриллиантом. Он чуть нахмурился. Такое кольцо могло стоить не менее десяти тысяч долларов. Кроме того, на руке у мужчины были часы «Картье». Ошибиться было невозможно. Это были очень дорогие часы. Но сам вид собеседника внушал скорее жалость. Двухдневная щетина, растрепанные волосы, мятая рубашка, выглядывавшая из-под свитера. Хотя кожаная куртка наверняка куплена в Париже или Милане…

– Что вам нужно?

– Я хотел… Мне нужно… Мне нужно с вами поговорить, – сбивчиво ответил неизвестный.

– Как вас зовут?

– Извините, что не представился. Левон. Левон Арзуманян. Мы с вами земляки. Я тоже из Баку.

– Ясно. Давайте выйдем из машины и, если вы не возражаете, поднимемся ко мне. Так будет удобнее разговаривать.

– Нет, нет, конечно, не возражаю. Я вас так долго искал. Так искал…

Дронго вышел из салона автомобиля, следом вылез Арзуманян. Едва захлопнулись дверцы машины, как за спиной Дронго появился Вейдеманис. Арзуманян обернулся и, увидев Вейдеманиса, удивленно спросил:

– Вы тоже с нами?

– Чтобы нам не было скучно, – пошутил Дронго.

Арзуманян неожиданно улыбнулся.

– Вас очень хорошо охраняют. Я разговаривал с этим человеком, спрашивал про вас.

Они прошли мимо будки охранника и, войдя в дом, направились к лифту. Арзуманян шел молча. Когда они вошли в квартиру, гость снял куртку и наклонился, чтобы снять обувь. В бакинских квартирах на полах обычно лежат дорогие ковры, и гости, зная об этом, всегда разуваются.

– Не нужно, – остановил его Дронго, – я люблю гостей больше, чем свои полы. Идемте в кабинет, там и поговорим.

Усадив Арзуманяна в кресло, где обычно сидели посетители, Дронго устроился в кресле напротив, а Вейдеманис занял место на диване, откуда ему было удобнее следить за гостем. Тот неожиданно спросил:

– Это ваш телохранитель?

– Нет, это мой друг и напарник, от которого у меня нет секретов, – пояснил Дронго.

Он заметил, что Эдгар смотрит на обувь гостя. Нечищеные поношенные туфли когда-то были довольно дорогой обувью. Очевидно, в последние месяцы их хозяин не обращал внимания на свой внешний вид.

– Почему вы меня искали? – спросил Дронго.

– Мне рекомендовали вас как лучшего специалиста… специалиста по вопросам организованной преступности, – ответил Арзуманян. – Я вас долго искал…

– Кто дал вам мой адрес?

– Один из моих друзей, Лешков. Он работает в Калининграде, но у него есть квартира в Москве. Мы живем на Ленинском проспекте, в одном доме. Я приехал на его машине. Он оставил мне ключи…

Дронго нахмурился. Когда гость сразу вызывает недоверие, это всегда неприятно. Почему Арзуманяну нужно было брать автомобиль своего соседа, учитывая, что его часы и кольцо могли потянуть сразу на два дорогих автомобиля.

– У вас нет своей машины? – поинтересовался Дронго.

– У меня четыре автомобиля, – ответил Арзуманян, – но я посчитал, что будет лучше, если я приеду к вам не на своей машине. Чтобы никто не узнал о нашей встрече.

– Ясно, – Дронго кивнул головой и взглянул на Вейдеманиса.

Значит, с Лешковым они разобрались. Теперь ясно, почему Арзуманян появлялся у дома на машине своего соседа.

– У меня в последние месяцы были неприятности, – словно через силу выговорил Арзуманян, – поэтому я решил, что нужно приехать на машине Лешкова. Он знал, где вы живете, но не знал номера вашего телефона и номера квартиры. Да я и не хотел расспрашивать. Поэтому я несколько раз приезжал сюда и ждал, когда вы появитесь. Мне описали, какой вы из себя, и я думал, что не перепутаю вас с другими. Вас с вашим ростом и внешностью трудно с кем-то спутать. Теперь я понимаю, что был наивен. Я не учел, что у вас могут быть друзья и помощники. Наверное, меня видели, когда я вас ждал…

– Зачем вы меня искали? – перебил его Дронго.

– Мне нужна ваша помощь, – вздохнул Арзуманян. – Мне говорили, что вы лучший эксперт в мире, самый лучший…

– Подождите, – вновь перебил его Дронго, – вы еще успеете сказать мне комплименты. Что именно вам нужно?

– Я хочу, чтобы вы расследовали одно преступление, – мрачно выдавил из себя Арзуманян и, взглянув на Вейдеманиса, неожиданно спросил: – Здесь можно курить?

– Нет, – ответил Дронго, – у меня не курят. Дело в том, господин Арзуманян, что я не веду частных дел. Иногда я провожу расследование по просьбам моих друзей, но это бывает крайне редко. И я не уверен, что готов выполнить вашу просьбу…

– Я вам заплачу, я готов заплатить любой гонорар.

– Вы меня не поняли, – снова попытался объяснить Дронго, – я не веду дел частных клиентов. Это не мой стиль. Что вы от меня хотите? Расследовать преступление? В Москве достаточно частных детективных агентств. Вы можете обратиться к ним. Или подать заявление в прокуратуру.

– В прокуратуру, – горько усмехнулся Арзуманян.

Он достал из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. Затем посмотрел на Дронго и, вспомнив о запрете, положил сигареты с зажигалкой на столик перед собой.

– Извините, – вздохнул он, – я думал, вы меня поймете.

– Ваш друг не сказал вам, что у меня есть офис на проспекте Мира, куда вы могли обратиться? – поинтересовался Дронго.

– Я об этом знаю, – Арзуманян вздохнул еще тяжелее, – и у вас есть еще филиал фирмы в моем родном Баку. Но вы же понимаете, что я не мог туда обращаться. Мы бежали из Баку летом восемьдесят девятого, за полгода до январских событий. Как я, со своей армянской фамилией, мог отправить туда письмо? Или обратиться в ваш офис на проспекте Мира? Вдруг там будут ваши земляки? Что мне им объяснить? Что я, армянин, пришел просить у вас помощи?

– Вы считаете, что я могу вам отказать только потому, что вы армянин? – нахмурился Дронго.

– Нет, конечно. Вы же нормальный человек. Но среди ваших земляков может оказаться человек, родственники которого пострадали во время карабахского конфликта. Я не хотел бы создавать вам дополнительные проблемы.

Дронго и Вейдеманис переглянулись.

– Какое у вас дело? – недовольно спросил Дронго, – и учтите, что мне не нравятся подобные намеки. Я делю людей на две категории: на нормальных людей и подлецов. И никогда не делю по принципу национальности.

– Мне об этом говорили, – Арзуманян снова тяжело вздохнул и посмотрел на сигареты. Было заметно, что ему хочется курить.

– Можете курить, – разрешил Дронго. – И расскажите мне о вашем деле. Может быть, я смогу вам порекомендовать, к кому обратиться.

– Нет, – упрямо сказал Арзуманян, – мне нужны именно вы.

Он достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

Вейдеманис поднялся и вышел на кухню, затем он вернулся с пепельницей и поставил ее на столик. Подойдя к окну, он открыл его, чтобы проветрить кабинет.

– Дело в том, что два месяца назад меня хотели убить, – проговорил Арзуманян. – Я руководитель небольшой компании. После того как я перевез семью из Баку в Москву, у меня неплохо пошел бизнес. Может, вы слышали про нашу «Гарант-компанию», мы занимаемся страхованием в нефтегазодобывающей отрасли. На сегодняшний день наша компания – одна из самых крупных в Москве.

– Продолжайте, – сказал Дронго.

– Когда мы переехали в Москву, моему сыну было всего три года, а дочери два, – было заметно, как Арзуманян волновался. – Тогда все приходилось начинать с нуля. Вы, наверное, помните это время. Деньги обесценивались, никто ни во что не верил. Я после отъезда из Баку вообще никому больше не доверял… В общем, мы приехали в Москву и начали с нуля. А в Баку я был заместителем директора института геологии, у меня уже была готова докторская диссертация. Пришлось все бросить. Но связи с геологами остались. По всему Советскому Союзу. А через них – с нефтяниками и газовиками. Люди мне поверили, и я начал работать. Мы начали страховать нефтегазодобывающее оборудование, и дело пошло. Уже через три года я купил хорошую квартиру в Москве, потом дом под Москвой, потом квартиру в Лондоне. Хотя сейчас я думаю, что отказался бы от них, лишь бы снова вернуться в восемьдесят девятый и никуда не уезжать из моего города, – неожиданно пожелал он сам себе и резко, с силой ткнул сигаретой в пепельницу.

Вейдеманис слегка нахмурился. «Может, этот бизнесмен просто больной человек?» – подумал он.

Дронго внимательно наблюдал за гостем. Арзуманян, чуть успокоившись, достал вторую сигарету.

– В общем, все было нормально. И я, дурак, думал, что все так и должно быть. Даже в августе девяносто восьмого, когда все начали терять деньги, мы сохранили свою компанию. Большая часть наших денег была размещена в зарубежных банках, откуда мы страховали покупаемое оборудование, поэтому мы пережил дефолт не так тяжело, как остальные. А потом у меня начались неприятности с одной крупной нефтяной компанией. Они требовали дополнительных уступок, а я не мог пойти им навстречу. Сначала мне угрожали, а потом…

Он вытер потное лицо.

– Если бы я точно знал, кто это сделал, если бы я только знал! – он заметно волновался, глядя на Дронго мутными, покрасневшими глазами. – Они решили меня убрать. Дождались, пока я приеду на дачу. Двое убийц ждали меня у поворота. Обычно я приезжал на дачу один, с водителем и телохранителем. Но в тот день я взял с собой семью и отпустил телохранителя – у него сестра выходила замуж. Откуда я мог знать, что он оказался предателем и нарочно назначил свадьбу сестры именно на этот день?

Арзуманян тяжело вздохнул, затем продолжил:

– Я сидел рядом с водителем. Мы подъезжали к дому, когда на дорогу выбежали неизвестные в масках. И когда они подняли автоматы, я все понял. Крикнул жене и детям, чтоб легли на сидение. Конечно, они ничего не поняли. Убийцы видели, что в машине сидят дети. И все равно открыли стрельбу.

Гость сглотнул слюну. Потушил вторую сигарету. Он очень нервничал, поэтому тушил сигареты, едва докурив их до половины.

– У меня был с собой пистолет. Но я не успел его достать. Водителя убили сразу. Меня ранили в плечо и в ногу. Я успел открыть заднюю дверцу, чтобы помочь выбраться своим, и в этот момент убийцы попали в бензобак…

Он замолчал и закрыл глаза. Мрачный Вейдеманис посмотрел на Дронго. Тот, словно окаменев, ждал окончания рассказа.

– Жена и дочь погибли сразу, – продолжал Арзуманян, не открывая глаз, – сына я успел вытащить. Он сильно пострадал – ожоги семидесяти процентов кожи. Врачи уже два месяца делают все возможное, чтобы его спасти. Сейчас я договорился с одной из больниц в Англии, где делают пересадку кожи. Говорят, что у малыша есть шанс. Если я жив до сих пор, то только потому, что верю, что спасу его. Иначе давно бы умер от разрыва сердца. Или пустил бы себе пулю в лоб.

Он всхлипнул. На глазах появились слезы. Он открывал рот, пытаясь произнести следующую фразу, но вместо этого лишь выдыхал воздух. Вейдеманис быстро поднялся и принес ему стакан воды. Арзуманян залпом выпил воду и дрожащей рукой поставил стакан на столик.

– Уже два месяца, – прошептал он, – два месяца я думаю как его спасти. И хочу отомстить. Я хочу знать, кто стрелял. Я хочу найти этих людей и наказать. Мне больше ничего в жизни не нужно. Только найти и наказать этих подонков. И тех, кто стоял за ними.

Дронго молчал. Вейдеманис видел, как сузились его зрачки. Он уже знал, что Дронго не откажет. Это было бы не в его правилах. Перед ними сидел человек, у которого произошло страшное, невообразимое, непереносимое горе. Человек пострадал столь ужасно, что никакие будущие страдания уже не могли его испугать. Но Арзуманян неправильно понял молчание Дронго.

– Вот они, – неожиданно сказал он, доставая из кармана рубашки под свитером смятую фотографию. – Я каждый день на них смотрю. У меня вся квартира в их фотографиях. Мне кажется, что я с ними разговариваю, что они еще живы.

Он протянул фотографию Дронго. С карточки на него смотрели улыбающиеся женщина и двое детей. Дронго мрачно смотрел на карточку. Неожиданно Арзуманян отодвинул столик и упал на колени. В этом было нечто непередаваемо страшное, когда взрослый мужчина стоял на коленях и умолял о помощи.

– Я знаю, что вы можете мне отказать, – сказал дрожащим от волнения голосом Арзуманян, – я все понимаю. Вам, наверное, не хочется иметь со мной дело. Но я вас умоляю. Ради моей семьи, ради моего сына, который еще может выжить. Я не могу жить, пока эти мерзавцы ходят по земле, дышат с нами одним воздухом. Я не могу умереть спокойно. На том свете я увижу свою жену, и она спросит меня, почему я не нашел этих негодяев. Помогите мне, помогите!

Он неожиданно громко заплакал. Было очевидно, что он теряет контроль над собой.

Дронго положил фотографию на столик. Эдгар смотрел на него, уже точно зная, что он ответит. Дронго поднялся. У него был мрачный, сосредоточенный вид.

– Встаньте, – сурово сказал он. – Я найду этих нелюдей, чего бы мне это ни стоило.

Арзуманян захлебнулся воздухом, судорожно втягивая его в себя. Дронго протянул ему руку, и он поднялся.

– Люди борются со Злом не потому, что рассчитывают победить, – неожиданно сказал Дронго, – победить Зло часто невозможно, и нормальные люди это хорошо понимают. Но они бросают вызов злу именно потому, что не могут жить рядом с ним, не могут жить иначе. Садитесь, Левон, с этой минуты ваше дело стало и моим личным делом.