Ричард Блейд, герой

Предуведомление читателям

Новеллы будут появляться почти в каждом нашем сборнике о приключениях Ричарда Бленда, поэтому мы решили разъяснить читателям ту цель, которая преследуется при создании этих сравнительно коротких произведении.

Блейд начал свои путешествия по мирам иным в возрасте тридцати трех лет; в это время он был уже опытнейшим агентом спецподразделения британской разведки МИ6 и прошел огонь, воду и медные трубы, выполняя рискованные операции в Африке. Европе, Юго-Восточной Азии и Южной Америке. Именно эта суровая школа сделала его таким, каким он впервые предстает перед нами в романе «Бронзовый топор», первой истории о его странствиях в Измерении Икс. В годы своей молодости, почти на протяжении десяти лет, Ричард Блейд учился владеть оружием и собственным телом и набирался ума; именно на Земле, на просторах ее океанов и континентов, в ее шумных городах, в дебрях африканских джунглей и бразильской сельвы он стал тем опытнейшим специалистом, тем решительным и жестким человеком, который сумел выжить в тридцати без малого преисподних, куда забрасывала его судьба и фантастическая машина Лейтона.

Естественно, возникает вопрос: как он стал таким? Что происходило с ним на Земле? В каких авантюрах он участвовал, с какими людьми сводил его случай, с кем он дружил и враждовал, кого любил и кого ненавидел? Напомним, что НАШ Ричард Блейд вовсе не является всего лишь жестоким и решительным суперменом без рода и племени, который вдруг выскакивает, как чертик из коробочки, в первом романе Джеффри Лорда, хватает свой бронзовый топор и начинает крошить альбов, монгов, амазонок, ледяных драконов и прочую нечисть. О таком герое нельзя написать тридцать романов; можно написать один, а потом перелицовывать его десятки раз, но это вряд ли будет интересно.

Ричард Блейд, о котором мы пишем — живой человек. Он имел родителей, он учился и рос, у него была первая любовь (конечно, вторая и третья — тоже), он испытал страх и отвращение, когда впервые столкнулся с кровью и смертью — неизбежными спутниками избранной им профессии. А главное, он не был одинаковым — как и все мы. В юности он был столь же наивен и неопытен, как его сверстники — разве что мускулы у него оказались покрепче и нрав — потверже; в молодые годы ему случалось совершать опрометчивые поступки — особенно, когда он научился убивать легко и быстро. Не сразу и не вдруг пришло к нему понимание того, что убийство далеко не всегда решает все проблемы; и зрелая мудрость и взвешенность решений не являлась его спутниками с колыбели. Словом, он был человеком, он рос, умнел, старел…

В молодости, на Земле, с ним случалось много происшествий, загадочных, трагических, забавных или никаких; последние относились к разряду его повседневной работы, но и они интересны, ибо тоже дают представление о процессе его возмужания. Данные эпизоды и послужили материалом для наших новелл. В этот том включены четыре таких повествования, охватывающих восемь лет жизни Блейда на Земле. В первой истории он предстает перед нами совсем еще молодым лейтенантом, выполняющим некую миссию в Центральной Африке. Второй эпизод связан с его командировкой в США, на знаменитую базу ВВС, хранилище артефактов, приписываемых инопланетным пришельцам. В третьей новелле описан довольно рядовой эпизод, произошедший с Блейдом во время его довольно длительной работы в Юго-Восточной Азии. Наконец, четвертая история случилась незадолго до его приобщения к проекту лорда Лейтона.

Итак, в романах Ричард Блейд странствует в неведомых мирах, в новеллах он претерпевает всевозможные приключения на Земле. И одно неотделимо от другого, как молодость неотделима от зрелых лет и старости; никто не может указать границу, когда одно состояние переходит в другое, и никто не наметит рубежа, за которым человек, способный стать героем, действительно становится им.

Дж. Лэрд. «Дождь»

Дальний конец размокшей от дождя грунтовой дороги терялся в густой белесой дымке. Мелкие дождевые капли неспешно падали в грязь, бесконечной чередой появляясь из чернеющих пустот ночного африканского неба. В придорожной яме за чахлыми кустами какого-то колючего растения лежал лейтенант Ричард Блейд, уже в который раз проклиная себя за то, что согласился принять участие во всей этой дурацкой авантюре. Где-то позади, в спасительниц темноте, притаились пятеро бойцов его отряда. Легкая защитного цвета куртка совсем пропиталась водой и обволокла тело молодого англичанина словно размокший рулон туалетной бумаги. Надо бы, конечно, встать и выжать эту мерзость, но если его заметит патруль, то всем им может крепко не поздоровиться.

Наконец, удостоверившись в том, что группе ничего не угрожает, Блейд тихонько свистнул и взмахнул рукой. Несколько секунд спустя пять теней, едва различимых на фоне черной раскисшей земли, одна за другой осторожно проползли мимо него по направлению к дороге. Достигнув её края, тени сперва вставали на карачки, а затем, согнувшись в три погибели, быстро, как зайцы, перебегали на другую сторону, под спасительный полог тропического леса. Первым двигался Тхелеб-Квон — главный человек в отряде на данный момент, поскольку лишь он знал дорогу в этих проклятых джунглях, где сам черт, похоже, ногу сломит. Вслед за проводником так же стремительно метнулась через дорогу двое автоматчиков, тащивших на крепком шесте водонепроницаемый пластиковый контейнер с рацией; затем в слабом свете луны показалась четвертая тень — огромный рослый Мване. За его спиной красовался такой же огромный, раздувшийся от съестных припасов рюкзак, к которому сзади еще была привязана пара котелков. У Ричарда тревожно упало сердце — сколько он не уговаривал своих чернокожих соратников не тащить с собой с базы столько ненужного барахла, убедить их ему так и не удалось. От нехорошего предчувствия у него внезапно заломило в затылке; он выбрался из постепенно превращающейся в небольшой бассейн ямы и пополз к видневшемуся впереди дорожному полотну.

Мване шел через дорогу почти не пригибаясь и уже, считай, достиг другого края, когда злой рок, преследующий Ричарда Блейда вот уже несколько дней, снова дал о себе знать. Мване запнулся — видимо, наступив на развязавшийся в темноте шнурок; нога у него зацепилась за ногу, и великан, увлекаемый тяжелым рюкзаком, неловко шлепнулся набок. Котелки и выкатившиеся из разверзшейся пасти мешка консервные банки загромыхали по асфальту, и тут, прорезая туман, на холме вспыхнули фары патрульного джипа. Бешено ревя мотором, машина устремилась к тому месту, где еще оглушенный ударом Мване тщетно пытался подняться на ноги. Нарушая все строжайшие приказы, автоматчики открыли беспорядочный огонь по джипу, но очередь из спаренной пулеметной установки заставила их залечь в кустах без движения. Мване, наконец, встал, но вместо того, чтобы юркнуть в лес, схватился за распотрошенный рюкзак. Новая пулеметная очередь буквально разорвала его пополам; нелепо взмахнув руками, он взлетел в воздух и снова упал. Теперь уже навсегда.

Яростно сверкающая фарами машина продолжала надвигаться. Последний из пятерых оставшихся по эту сторону солдат Блейда — старый и рассудительный Ороме — внезапно высунувшись из зарослей колючек, выпустил чуть ли не весь магазин своего трофейного АКМ по подпрыгивающему на неровном асфальтовом покрытии автомобилю. Одна фара, коротко вспыхнув, погасла, а из пробитого пулями радиатора клубами повалил пар; затем израненный двигатель взвыл на последнем издыхании и, грохнув так, что подскочила крышка капота, замолк. Потерявшую управление машину занесло на мокром асфальте, но чернокожий водитель ловко выровнял её и резко нажал на пронзительно заскрипевшие тормоза. Сидевший сзади пулеметчик, чтобы не вывалиться из кузова, перестал давить на гашетки и инстинктивно схватился за толстую металлическую раму позади кабины, на которую была наварена пулеметная турель. Это и решило все дело. Выскочив словно чертик из коробочки, Блейд широко размахнулся и отправил гранату точно в кузов скользившего по асфальту автомобиля. Людей, находившихся в нем, взрыв раскидал в стороны, словно тряпичных кукол, а многострадальный джип, поднявшись в воздух, пролетел вперед еще несколько метров и грузно грохнулся на шоссе, подмяв под себя раму с пулеметами.

Уже не таясь, Ричард со старым негром перебежали дорогу, присоединившись к оказавшейся там ранее троице. Упав в вездесущие заросли колючек, Блейд бегло осмотрел мешок с рацией и, не обнаружив пулевых отверстий, облегченно вздохнул. Что ж, можно считать, что новых проблем они себе не заработали — если примириться с тем, что теперь все правительственные войска в округе станут преследовать их словно стая шакалов. Однако, как оказалось, самые большие неприятности были еще впереди.

Да, как ни крути, а в этом году Ричарда Блейда преследовала полоса каких-то странных, почти необъяснимых неудач. Он почувствовал это сразу, еще когда получил свое первое назначение — пост военного советника в повстанческой армии одного из небольших центральноафриканских государств. И первые неприятности не заставили себя долго ждать. Все началось еще при подлете к секретному аэродрому в джунглях, где чернокожие союзники должны были встретить самолет с английскими военными экспертами. Казалось бы, что может произойти? Однако после трех часов спокойного полета навигационное оборудование будто взбесилось, и, вдоволь поплутав над бесконечным морем тропической растительности, пилот, вместо секретного аэродрома, вывел свой старенький «Хэлтон» прямо на одну из двух защищающих столицу зенитных батарей. После этого им едва хватило высоты, чтобы выброситься с парашютами. В результате — полный провал секретной операции, половина его коллег арестована, а сам Блейд, преследуемый собаками, ориентируясь по компасу, неизвестно каким чудом умудрился добраться до расположения повстанческих сил, волоча на своем горбу сломавшего ногу пилота.

Вроде и хватит для начала. Он собирался приступить к делу, используя массу сведений, полученных за два года обучения в школе «Секьюрити Сервис», где преподавался полный курс наук уничтожения — от тактики македонской фаланги до метания ножа. Как бы не так! Это необученное и недисциплинированное скопище чернокожего сброда можно было назвать армией только с огромной натяжкой. Однако, получив под свое командование около трехсот таких «солдат», молодой белый лейтенант каким-то чудом, несмотря на языковый барьер и почти полное отсутствие огнестрельного оружия (да, в Африке бывает и такое!), смог сделать из этой орды вполне боеспособное формирование. Ряд удачных вылазок — и его батальон обогатился некоторым количеством автоматических винтовок и парой пулеметов. Но после того, как глава повстанцев, наплевав на советы всех своих военных экспертов, решил заткнуть образцовым подразделением Блейда дыру в расползающейся по швам обороне, удача решительно повернулась к молодому лейтенанту спиной. И если бы только спиной! Тут, скорее, подошла бы иная часть тела…

Больше недели правительственные войска гнали его отступающую часть. И если в джунглях Ричарду как-то удавалось поддерживать боевой дух своих обессиленных длительным переходом воинов, то, выйдя к болотам, его бойцы совсем приуныли. Трясина простиралась более чем на тридцать миль к востоку, и прятаться от атакующих сверху вертолетов там было абсолютно негде — разве что в немногих, расположенных на границе болота и джунглей негритянских деревушках, которые элементарно прочесывались автоматчиками. С трудом миновав топи, батальон Блейда закрепился в гористой местности, где правительственные войска не могли их достать. Наконец-то наступила пора долгожданного отдыха и относительной безопасности! Блейд целыми днями лежал в походной палатке, обмахиваясь пальмовой ветвью и поедая бананы, обычно лишь по вечерам, когда жара спадала, он высовывал нос наружу, чтобы провести короткий смотр своих войск или добежать до шалаша радиста и связаться с базой. Его подчиненные тоже не скучали — вооружившись, луками (самое распространенное оружие в повстанческой армии), они часами выслеживали в горах диких коз или свиней.

Итак, погода — по большей части вечером — стояла превосходная, горные пейзажи оказались восхитительными, делать было совершенно нечего, так как основные силы повстанцев все еще никак не могли прийти в себя после недавнего сокрушительного поражения, нанесенного им правительственными войсками (видимо, китайские военные советники оказались лучше?), и батальон Ричарда Блейда тихо сидел в своем палаточном лагере, отъедаясь фруктами, свининой и козлятиной, и совершенно не ожидая никаких новых бед.

Однако вскоре этому праздному времяпрепровождению наступил конец. Во время тропической бури, нередкого явления в этих местах, одна старая пальма с треском рухнула прямо на радиостанцию, размолов её на мелкие части и попутно придавив радиста. Ричард Блейд и его люди остались без связи с внешним миром.

Как водится в таких случаях, Блейд немедленно отправил на базу связного — за радистом и новой рацией. Прошла неделя, но обратно его гонец так и не появился. Ладно, тогда он решил выслать туда группу побольше — целых семь человек. Прошло десять дней, но никто из них не вернулся назад. Похоже, что правительственные войска, несмотря на свою явную неспособность вышибить отряд Блейда с горных позиций, во всем остальном времени даром не теряли и устроили ему настоящую блокаду. Итак, Ричарду пришлось принять столь долго оттягиваемое им, но давно уже осознанное решение — он должен идти сам. Нет, не один, конечно — он возьмет с собой проводника, крепких носильщиков, чтобы по очереди тащить тяжелую рацию, и еще пару-тройку надежных парней, но вести группу ему придется самому. Иначе эту команду недисциплинированных растяп перехватят патрули — что, несомненно, и произошло в предыдущих случаях.

Первая половина путешествия прошла на удивление гладко; под покровом ночи они спокойно миновали болота и затем, держась подальше от деревень, где могли находиться вражеские наблюдатели, продолжили свой поход по джунглям. Самый опасный участок маршрута — старое и плохо заасфальтированное шоссе, соединяющее два близлежащих районных центра, — Блейду и пятерым его бойцам также удалось миновать скрытно и без потерь. Лишь небольшой участок дороги шел по лесу, и здесь можно было передвигаться, ничего особо не опасаясь. Даже с вертолетов поразить спрятавшихся под деревьями людей практически невозможно — разве что напалмовыми бомбами, — поэтому именно этот короткий отрезок шоссе усиленно патрулировался противником.

Но все обошлось благополучно: молодой белый лейтенант и его бойцы переползли через дорогу под самым носом у сладко храпящего экипажа патрульной машины и моментально скрылись в лесу. Еще через день странствий по джунглям Блейд и его команда в полном составе прибыли на секретную базу — и, как оказалось, весьма вовремя. Командование повстанцев готовило новое контрнаступление, и потеря связи с засевшим в горах батальоном ничего хорошего не сулила. Поэтому на базе, куда ни один из ранее отправленных Блейдом связных так и не добрался, храбрых путников накормили, обогрели и обласкали, поскольку кое-какой женский персонал там тоже имелся. От последнего пункта программы Блейд пришел в полный восторг, потому что месяц сытого безделья для мужчины в полном расцвете сил так просто не проходит. Напоследок им, естественно, вручили новую рацию и даже пару трофейных автоматов советского производства, которыми китайцы щедро снабжали правительственные войска. Однако кроме этого полезного груза, против которого возражений у командира отряда не имелось, его подчиненные умудрились насовать в мешки массу всевозможного барахла — начиная от ярких коробок с американской жевательной резинкой (непонятно, кому они здесь нужны?) и кончая свинцовыми грузилами для удочек. Но в совершенный экстаз незадачливых солдат привели яркие консервные банки — после копченой козлятины грейпфрутовый сок и свинина с фасолью показались им воистину божьим даром. Как не уговаривал их Блейд, большинство консервных банок осело в рюкзаке у сверхзапасливого Мване, впрочем, только он один и мог тащить такую тяжесть.

Итак, Ричард со своими подчиненными двинулся в обратный путь, и даже чрезмерно распухшие мешки не особенно оттягивали им плечи. Но при ночном форсировании дороги все вновь вернулось на круги своя — остолоп Мване устроил тарарам на всю округу, а белый лейтенант, за чью голову, кстати, правительство назначило приличное вознаграждение, устроил еще больший грохот, подняв на воздух патрульный джип. И теперь Блейда томило предчувствие, что над топью их будут поджидать все вертолеты, которые только существуют в этой маленькой и трижды проклятой всеми негритянскими богами стране.

Ричард Блейд проснулся в таком же паршивом настроении, в каком прошлым вечером улегся спать. Еще не совсем рассвело и стволы опутанных лианами деревьев были наполовину скрыты во мраке. В соседней ямке, выстланной сухим мхом, тихонько похрапывали трое бойцов, сбившись в плотную кучу. Несмотря на то, что в полдень солнце жарило во всю, рассветы здесь выдавались в основном сырые и довольно прохладные. Маленький черный проводник, Тхелеб-Квон, заложив под мышку автомат, бессонно таращился в серые сумерки. Вот он скосил глаза на своего командира — Блейд только заметил, как сверкнули в темноте яркие белки — и, почувствовав, что тот тоже не спит, приветливо растянул в улыбке пухлые темно-коричневые губы.

— Ну что, все тихо? — еще сонным голосом спросил Ричард.

— Да, капитан, — Тхелеб-Квон, один из немногих бойцов, с которыми Блейд мог общаться на английском, а не только на здешнем диалекте, представляющем дикую смесь французского, суахили и различных местных словечек, почему-то всегда упорно именовал его капитаном; с его легкой руки это обращение переняли и все остальные солдаты. — Но когда станет совсем светло, они прилетят опять.

Вот уже третий день они торчали на окраине болот в джунглях, потому что каждое утро с первыми лучами солнца над трясиной начинал кружить вертолет. После того, как он уходил на базу для дозаправки, на его месте появлялся другой, за ним — третий, и так без конца. Только ночью полеты прекращались, но за ночь с тяжелой рацией по болоту далеко не уйдешь, и утром первый же воздушный патруль легко сможет выследить их на этом голом, как чертова плешь, месте; а потом звено вертолетов с крупнокалиберными пулеметами легко довершит остальное. По крайней мере, его не слишком искушенным в военном деле солдатам с гарантией придется сложить здесь свои кости. Блейд понимал, что и сам он, в одиночку, да еще с рацией за плечами, тоже не имеет никаких шансов. И если за сегодняшний день ему не удастся найти выход из этой западни, то похоже, что завтра патрульные вертолеты не понадобятся: рота автоматчиков прочешет опушку леса и выжмет их к болоту, где они опять-таки будут как на ладони. Если же, при первом проходе, автоматчики их не найдут, то он получит от силы два дня сроку — пока уже две роты, или сколько там надо, не выгонят их из джунглей и не искрошат в порошок.

Постепенно светало. Стволы деревьев, ранее почти сливавшиеся с темнотой, теперь обретали четкость. И там, за косматыми древесными исполинами, за чахлой порослью кустарника, за полосой порыжевшей и опаленной солнцем травы, выступило из мрака болото — простиравшаяся до самого горизонта буро-зеленая трясина, испещренная кое-где свинцово-серыми пятнами выступающей на поверхность воды да небольшими островками более твердой суши, где, словно щетина на бородавке, произрастали маленькие чахлые деревца. Выглянув из-за леса, солнце сразу же начало припекать, и над болотом повисла плотная завеса утреннего тумана — это испарялась выступившая за ночь роса. Вот уже третий раз Ричард наблюдал эту картину, и в ней всегда находилось для него какое-то тонкое очарование. Странно, но эта бесконечная, вытянувшаяся словно в никуда двуцветная пустошь, исчезающая в призрачной белесой дымке, манила и притягивала его. И, с одной стороны, это вполне можно было понять — ведь ему необходимо пересечь болото, чтобы вернуться к своему отряду. Но встававшая сейчас перед глазами Блейда картина будила в его душе и какие-то странные воспоминания — или предчувствия. Нет, он никогда раньше не видел такой трясины; у него на родине болота выглядели совсем по-другому. Что ж, возможно все было еще впереди…

Далекий жужжащий звук рывком вывел Блейда из состояния задумчивости. Чертыхнувшись, он залез поглубже в кусты и дернул за куртку стоявшего во весь рост Тхелеб-Квона. Остальные трое были почти незаметны в своей яме, так что молодой лейтенант даже не стал будить их. Пусть отсыпаются. Кто знает, где и когда им придется спать в следующий раз?

Наконец легкая, похожая на стрекозу машина неспешно проплыла над их головами и, зависнув на секунду над краем леса, развернулась в сторону болот. Сидя в кустах, Блейд с отчаянием обхватил голову руками, но, к сожалению, мыслительный процесс это не стимулировало. Существовал, конечно, простой выход — бросить все к чертям и пробиваться через лес к границе. Даже не вдаваясь глубоко в анализ ситуации, Блейд понимал, — что сам он выйдет из этой передряги. Он — да, а вот они — Ричард еще раз бросил взгляд на спящих воинов — не смогут. Они не кончали спецшколу «Секьюрити Сервис», они не сумеют прострелить монетку со ста ярдов, сломать врагу шею с одного удара, пройти за сутки пятьдесят миль без пищи и воды…

Предположим, он бросит их… И что тогда? Он обманет людей, что поверили ему и отправились в это авантюрное путешествие? Обманет и тех, кто ждет его в горах за болотами — ведь без рации, без опытного командира они быстро станут жертвами собственной неосмотрительности. И если он сейчас сбежит, с его карьерой будет покончено! Навсегда! Неважно, кого ему придется оставить сейчас на произвол судьбы — чернокожих повстанцев или батальон королевской морской пехоты; главное, он бросит свой отряд, людей, за которых отвечает перед богом и своей совестью, бойцов, которые верят в него и рассчитывают, что в его силах сохранить самое ценное их достояние — жизнь!

Однако такой выход являлся сейчас для Блейда весьма притягательным. Он был еще молод, очень молод, и выполнял первое свое задание; он первый раз столкнулся со смертью и кровью — и неожиданно обнаружил, что и сам он смертен и уязвим. Он колебался; он думал, что никакая карьера не стоит того, чтобы сложить свою голову среди этих проклятых болот и джунглей. Но как же он будет тогда смотреть в глаза людям, помня о тех, кого бросил? Как встретится с Дж., с отцом? Ведь этих черных парней без него перебьют… всех!

Обхватив голову руками, Ричард зажмурил глаза, прогоняя страшное видение — десятки, сотни тел его мертвых бойцов, распростертых на залитой кровью земле. Он все еще думал и колебался; рожденный героем, он еще не стал им. Но он уже твердо знал, что никуда не сбежит от этого проклятого болота, не расстанется со своими людьми и не умрет.

Должен существовать какой-то выход! И у него был целый день, чтобы его найти.

Автоматчики наконец проснулись и, шумно зевая, начали шарить по рюкзакам в поисках съестного. Мельком глянув на них, Блейд вдруг тоже ощутил, что голоден.

— Пошли, перекусим, — он снова дернул маленького проводника за куртку.

Тхелеб-Квон только разулыбался и отрицательно покачал головой. Совсем еще мальчишка, подумал Блейд, глядя на его тоненькую фигурку, и что он забыл у этих повстанцев? В тощих и жилистых руках проводника, выглядывающих из закатанных рукавов огромной, на три размера большей гимнастерки, ладный вороненый советский автомат смотрелся как многопудовая гиря. Но почему-то, несмотря на некоторую комичность, — а может, и благодаря ей, — маленький Тхелеб-Квон нравился Блейду. И это было тоже нехорошо, потому что если ему все же придется сбежать, то пуще всех своих солдат Ричард Блейд запомнит этого мальчишку с автоматом в руках. Маленького проводника, которого он мог, но не сумел или не захотел спасти.

Блейд обреченно помотал головой и повернулся к своему мешку. Там нашлось еще с полдюжины консервных банок полевого рациона и, вытащив одну, он направился к своим солдатам. Тхелеб-Квон развел маленький костерок (непонятно, как это у него получалось в такой сырости), а остальные — старый Ороме и двое братьев близнецов Сваче и Чак — чинно рассевшись вокруг, ковыряли ложками в консервных банках Проводник, повесив на рогатину объемистый котелок с процеженной через песок болотной водой, ловко пристроил его над огнем. Вода во фляжках кончалась, поэтому Блейд распорядился еще с ночи приготовить некоторый запас, на всякий случай пропустив воду из болота через песочный «фильтр».

Завидев своего сонного и небритого командира, чернокожие бойцы разулыбались и, слегка подвинувшись, освободили ему место у костра. Вот, еще один повод для восторга — у подчиненных Блейда борода почти не росла, а он, небритый уже пятый день, выглядел сейчас как португальский работорговец после неудачного набега.

Его удивляло, с каким философским спокойствием эти чернокожие парни относились к постигшим их бедам, к тому тяжкому положению, в которое они попали. Никакой паники, беспричинного страха или, наоборот, бессильной ярости, ничего подобного — люди приветливо улыбались ему, не собираясь ни упрекать, ни требовать от него невозможного. Ричард полагал, что это спокойствие зиждется не только на их непоколебимой вере в его стратегические таланты, в то, что белый лейтенант обязательно сумеет найти выход и вытащит их из ловушки. Нет, они, конечно, верили ему — и это доверие было весьма лестным, — но и сложившуюся ситуацию, судя по всему, оценивали вполне трезво.

Поэтому его не удивило, когда старый Ороме, облизав свою ложку, внезапно произнес:

— Послушай, капитан, наверно, ты думаешь сейчас, как бы нам выбраться в горы?

Ричард только невесело кивнул.

— И как ты считаешь — нам удастся это сделать без посторонней помощи?

— Ты полагаешь, кто-то может нам помочь? — без всякого энтузиазма спросил Блейд.

Ороме и Тхелеб-Квон перекинулись несколькими короткими фразами, Ричард понимал диалект африканцев недостаточно хорошо, чтобы уследить за смыслом этих переговоров. Затем пожилой негр снова повернулся к нему и сказал, уже медленнее:

— Тхелеб-Квон говорит, что его дед мог бы помочь нам. Он здесь живет неподалеку. Если выйти сразу после утренней еды, к полудню ты будешь в его деревне. Здесь, на краю болота. — Ороме говорил размеренно, словно декламировал, тщательно подбирая слова; в речи и невозмутимом виде этого немолодого охотника Блейду почудилось нечто аристократическое.

— Хорошо, — Блейд бросил взгляд на Тхелеб-Квона, сидевшего обняв колени тощими руками, и на внимательно наблюдавших за ним братьев-близнецов. Он усмехнулся. — Вижу, вы тут кое о чем сговорились за моей спиной, но это, парни, не так важно. Важнее то, чем нам может помочь дед Тхелеб-Квона. Он знает какой-то короткий путь через болото? Такой, чтобы мы успели выйти к горам до рассвета?

— Нет, — жемчужно-белые зубы маленького проводника сверкнули в жизнерадостной улыбке. — Мой дед — бвала… большой бвала! — Тхелеб-Квон расправил узенькие плечи и прямо надулся от гордости.

Бвала… Деревенский колдун! Блейд судорожно сглотнул, прощаясь с вспыхнувшей на миг надеждой. Местные колдуны и в самом деле кое-что умели — могли излечить от лихорадки и наслать порчу, приворожить охотничью удачу и принять роды. Но вряд ли кто-нибудь из них сумел бы справиться один на один с крупнокалиберным пулеметом. Во всяком случае, Блейд в это не верил.

— Что? — выдавил он, обескураженно уставившись на маленького проводника.

— Я говорю — настоящий колдун! — по-прежнему гордо подтвердил Тхелеб-Квон. — Хочешь, леопарда из джунглей вызовет, хочешь, устроит дождь с громом и молнией или даже заколдует человека — так, что тот все забудет и станет делать только то, что ему прикажет бвала. Мой дед!

— И ты… вы все… — Блейд обвел взглядом темные лица, — верите в это? Или хотите подшутить над своим лейтенантом?

— Это правда, чистая правда, — вновь подал голос Ороме. Вглядевшись в его лицо, Блейд не заметил и тени насмешки в антрацитовых глазах. Что ж, они верили — в этом не было сомнений. Они верили в таланты бвалы — так же глубоко и искренне, как он верил в детстве в Святое Писание, Санта Клауса и Питера Пэна. Но сейчас он был взрослым человеком, и все его воспитание, все то, что любой цивилизованный человек впитывает с молоком матери, восставало против глупых и наивных предрассудков этих чернокожих простаков.

— А вы, парни? — почувствовав, как зашатался его привычный мир, Ричард поднял глаза на автоматчиков. — Вы тоже думаете, что это правда?

Братья-близнецы только уважительно подняли глаза к небу и дружно закивали совершенно одинаковыми курчавыми макушками.

— Тхелеб-Квон, — Блейд обратился к последней инстанции, — ты ведь же учился в колледже. Я понимаю, Ороме — старый и может верить во все эти сказки, но ты?..

— Это не сказки, капитан Блейд, — губы проводника упрямо сжались. — Конечно, тебе трудно представить такие вещи, в которые любой из нас верит с детства. Ты прав, я молодой, образованный, но разве дело в этом? — Он помолчал, задумчиво уставившись в землю. — Понимаешь, я сам это видел. Своими собственными глазами… И не раз! Потому и верю. И я прошу поверить тебя! Мой дед действительно может нам помочь, если ты ему понравишься и хорошо его попросишь. Сделай это не ради себя и своей белой веры, сделай это ради нас. Поверь нам, пожалуйста. Или ты знаешь какой-нибудь лучший выход?

Ричард горестно вздохнул и опять обхватил руками гудящую голову. Сомнения и нерешительность продолжали мучить его.

Двадцать четыре часа назад Ричард Блейд никак не мог предположить, что будет шагать рядом с Тхелеб-Квоном по узенькой лесной тропинке, направляясь в деревню, чтобы нанести визит местному колдуну. Ему пришлось оставить в лагере гранаты и автомат; хотя Тхелеб-Квон божился, что дом его деда стоит на отшибе, Блейд решил, что вооруженные люди будут привлекать к себе гораздо больше внимания. Однако в карман своей защитной куртки, вывернутой наизнанку, чтобы скрыть знаки различия, он на всякий случай сунул длинный охотничий нож. Все остальное Ричард спрятать не мог — ни белую кожу, ни шестифутовый рост; при всем желании он не выглядел столь же незаметным, как его маленький провожатый.

Ричард с тяжелым сердцем согласился идти в поселок. Настойчивые заверения негров, говоря по правде, мало его убеждали, но, в конце концов, мог же он рассматривать встречу с бвалой как одолжение своим солдатам? Каких-либо более реальных планов у него не имелось, и он полагал, что лучше испытать любой, даже самый невероятный способ спасения, чем сидеть и ждать, пока тебя не скрутят.

Солнце поднялось уже высоко, изливая на раскидистые кроны лесных гигантов нескончаемый поток тепла, В их ветвях весело щебетали и попискивали птицы и маленькие смешные обезьянки с мохнатыми кисточками на ушах. Воздух гудел от обилия ярких насекомых, а в опавшей листве и зарослях папоротника иногда шуршали какие-то зверьки. Погода стояла просто чудесная и, бросая хмурые взгляды на совершенно безоблачное небо, Блейд, как ни странно, снова и снова взвешивал те невероятные возможности, которыми, по заверениям Тхелеб-Квона, обладал его дед. Конечно, натравить на противника диких зверей или полчища летающих зомби — несколько нереальная идея, а вот хороший дождь с громом и молнией совсем бы не помешал… Хотя и тут возникала масса проблем. Во время грозового ливня вертолеты не вылетят с базы, но и его отряду тоже придется несладка; обычный же мелкий дождичек, который может моросить сутки напролет, вертолетам не помеха, тут уж проигрывает только он со своими парнями — болото раскиснет и сделается абсолютно непроходимым. Так что, даже с гипотетической помощью колдуна, Ричард пока не видел приемлемого решения. Похоже, придется рискнуть и попытаться сегодня ночью под покровом темноты уйти как можно дальше к горам… А там — будь что будет!

Хижина бвалы действительно стояла на отшибе и по виду совершенно не отличалась от остальных деревенских построек, смутно видневшихся сквозь небольшую рощицу хилых пальмовых деревьев. Тхелеб-Квон решил, что в деревню соваться не стоит, и потому вывел Блейда кружным путем прямо к нужному месту. Несмотря на несколько оживляющую пейзаж рощицу, место обитания колдуна выглядело довольно угрюмым и безрадостным — джунгли подступали к стоящей на внушительных сваях хижине почти со всех сторон, так что — будто бы с неким умыслом — она оказалась окруженной забором из седого колючего кустарника, крепко переплетенного лианами. Эта изгородь выглядела такой мощной, что даже разъяренный атакующий слон вряд ли сумел нанести ей значительный ущерб. Внутрь живого предохранительного кольца можно было попасть сквозь небольшой и отлично замаскированный буйно разросшимися ветвями проход, у которого сходились две тропинки. Одна, широкая и хорошо утоптанная, тянулась через пальмовую рощицу к деревне, своим ухоженным видом свидетельствуя о том, что сие мрачное место посещалось местными жителями достаточно часто. По второй тропке, гораздо более узкой и заросшей травой, Блейд со своим проводником как раз и вышли из джунглей к этой импровизированной развилке.

Подойдя к проходу почти вплотную, Тхелеб-Квон бесшумно раздвинул ветви и быстро юркнул в открывшуюся щель. Блейд, чуть поотставший, внезапно потеряв спутника из вида и наткнувшись на неприступную колючую стену, в нерешительности остановился. Поднявшись на цыпочки, он опасливо заглянул во двор, но кустарник рос здесь так плотно, что ему почти ничего не удалось рассмотреть — только уже вышеупомянутое строение на высоких сваях да часть грядки с какими-то страдными побегами. Ричард почесал затылок, затем скептически хмыкнул и еще раз оглянулся в сторону деревни. Там царило полное безмолвие, ничего не двигалось и не шевелилось, только вверх улетали струйки сизого дыма.

Наконец из непроходимого переплетения ветвей высунулась маленькая худая рука и нетерпеливо дернула Блейда за рукав.

— Вот ты где! — послышался веселый голос Тхелеб-Квона. — А я тебя ищу. Пойдем, капитан Блейд, бвала ждет тебя.

Снова настороженно оглядевшись по сторонам, Ричард, вслед за Тхелеб-Квоном, протиснулся в узкую щель. Он оказался во дворе и сразу понял, что разглядел далеко не все. Стоявшая на сваях хижина была сплетена из гибких прутьев и обмазана белой глиной; её островерхая крыша, сложенная из пальмовых листьев, выгорела на солнце. За этим строением на небольшом пятачке притулилась пара покосившихся сарайчиков, сооруженных частично из глиняных кирпичей, частично — из досок, судя по всему, именно там бвала и предавался своим колдовским занятиям. Из одного сарая все время раздавались странные звуки — негромкое урчание и лязг цепи. Блейд, остановился, прислушиваясь, но маленький проводник потянул его дальше.

— Это ручной дедов леопард, — небрежно заметил он. — Я посадил его на цепь, чтобы он не испугал тебя.

Блейда, почти не верившего своим глазам и ушам, энергично протащили мимо сараев к противоположному концу хижины, где и обнаружилась лестница, она вела наверх, к занавешенному куском плотной и тоже выцветшей ткани отверстию в глинобитной стене.

— Почему все хижины здесь стоят на сваях? — спросил Ричард, карабкаясь по жалобно потрескивающим ступенькам ко входу в жилище бвалы.

— Змеи, — коротко ответил подпиравший его сзади Тхелеб-Квон.

Внутри, как ни странно, хижину озаряла совершенно обычная керосиновая лампа, при свете которой Блейд разглядел её единственного обитателя. Да, лицо старого колдуна являло собой занимательное зрелище, и Ричард с первого взгляда не поверил бы, что перед ним — негр. Его широкая и плоская физиономия скорей походила на лицо эскимоса, вот только глаза оказались большими и широко расставленными, а кожа — темной, как кора черного дерева. Наверное, бвала был уже очень стар, и потому зрачки его выцвели, совсем как покрывающие хижину листья, и теперь нельзя было с точностью определить, какой они имели оттенок в прежние времена. Но эти белесоватые, подернутые старческой дымкой глаза исследовали черты Блейда пристально и цепко, и взгляд их оставался спокоен и тверд.

Ричард невольно уставился в пол, не выдержав сверлящего взгляда старика, но тут же вновь поднял глаза и взглянул на бвалу еще раз. Ага! Теперь понятно, почему это лицо вначале показалось ему похожим на эскимосское. Просто нижняя губа, мясистая и пухлая, как у всех негров, была оттянута книзу чуть ли не до подбородка, обнажая желтые подпиленные зубы. Раньше Блейд совершенно не заметил этого, все его внимание привлекли пронзительные зрачки. Теперь он разглядел, что губу оттягивает блестящий гладкий камень величиной с грецкий орех, подвешенный с помощью приделанной к нему стальной петельки и обыкновенного рыболовного карабина к металлическому кольцу. Сей предмет, очень напоминавший кольцо для ключей, был продет в проколотую в губе дырку.

Если не считать этого странного украшения, то старый колдун был практически обнажен — только на талии у него болталась какая-то серая тряпка, да собранные в пучок на макушке седые вьющиеся волосы перетягивал кожаный ремешок; впрочем, эта деталь его облачения в счет не шла. Его худая высохшая фигурка с огромным, обтянутым морщинистой кожей черепом, казалась почти гротескной. Ричард подумал, что увидев где-нибудь такого старика — разве что без камня в губе и в нормальной одежде, — он бы не удостоил внимания эти иссохшие мощи. Но здесь, в полутемной хижине, маскарадный наряд бвалы производил настолько сильное впечатление, что у него побежали мурашки по спине. И еще этот странный пронизывающий взгляд… Нет, похоже, в этом старикане что-то есть, решил он наконец.

Колдун прекратил разглядывать гостя и, повернувшись к Тхелеб-Квону, скрипучим голосом произнес несколько фраз. Смысла сказанного Блейд не уловил — не только потому, что его познания в туземном языке были весьма скромными; в этот момент он обнаружил, что уже минут пять стоит у самого входа, согнувшись в три погибели. Быстро кинув взгляд в угол, где были расстелены какие-то шкуры, он сконфуженно улыбнулся, шагнул туда и сел, по-турецки скрестив ноги.

— Дед говорит, что ты ему понравился, — Тхелеб-Квон возился с керосиновой лампой, пытаясь выжать из нее чуть больше света, но усилия его были тщетными. — И еще он говорит, что поможет нам.

— Но ведь я не сказал, что мне нужно, — запротестовал Блейд и уже приготовился выложить единственный план, более или менее путный, который пришел ему в голову.

Колдун, резко взмахнув рукой, прервал молодого лейтенанта. Затем между дедом и внуком начался еще один обмен маловразумительными фразами; наконец Тхелеб-Квон заявил:

— Дед сказал, что ему известно о твоем желании защитить своих людей от больших гудящих насекомых, которые летают над болотом. Еще он сказал, что знает короткую дорогу к горам, но не может показать ее, потому уже совсем стар и по болоту ходить не любит. Но он советует нам идти обычным путем, а о больших гудящих насекомых он сам позаботится. Так что теперь, капитан Блейд, — Тхелеб-Квон довольно усмехнулся, — нам осталось только вернуться в лагерь и порадовать хорошими вестями Ороме, Свале и Чака… Да, чуть не забыл! За ту услугу, что дед собирается нам оказать, он просит нож, который лежит в кармане твоей куртки. — При этих словах колдун, дернув головой, вновь настороженно уставился на Блейда, и камень, подвешенный к его губе, закачался словно маленький маятник.

Выслушав рапорт своего проводника, Ричард Блейд не знал, плакать ему или смеяться. Значит, этот старый пень советует им идти проверенной дорогой, а со звеном боевых вертолетов он справится сам? Совсем за небольшую плату — за один охотничий нож? Неслыханно! Может, за пару ножей и, скажем, зеркальце, он берется выиграть всю эту поганую войну?

На скулах Блейда заиграли желваки — что, как правило, ничего хорошего не предвещало; но тут он заметил, что старый колдун, прищурившись, внимательно следит за ним. И гнев, зародившийся в груди молодого лейтенанта, внезапно угас. «Что ж, старый хитрец, — беззлобно подумал он, — этот нож тебе наверняка пригодится больше, чем мне.» И данная мысль была чистейшей правдой, поскольку дело шло к тому, что завтра Ричарда Блейда и его славной чернокожей гвардии уже не будет в живых.

«Ладно, — мысленно успокоил он себя, поднимаясь на колени и разминая затекшие ноги, — ты ведь и не рассчитывал, что этот визит принесет хоть какую-то пользу.» Затем Ричард вынул из кармана нож в кожаном чехле, положил его рядом с собой на шкуру и, откинув прикрывающую вход тряпицу, спрыгнул вниз. Он слышал, как бвала произнес несколько скрипучих фраз, обращаясь к внуку, потом в проеме возникла худощавая фигурка Тхелеб-Квона. Маленький проводник спустился на землю и кивнул Ричарду. Они зашагали к проходу, пленный леопард провожал их пронзительным визгом.

Утро следующего дня застало Блейда и четырех его спутников очень далеко от места их последнего привала. После восьмичасового ночного перехода по болоту они встречали лениво выползающее из-за горных вершин солнце, находясь практически в самом сердце этой буро-зеленой трясины. Да, за ночь, да еще с немалым грузом, им удалось пройти весьма заметное расстояние, и каждый видел, что подернутые утренним туманом далекие горные склоны стали теперь значительно ближе. Другое дело, что воздушный патруль мог обнаружить их за пару часов.

Судя по безоблачному небу и радостной улыбке выглядывающего из-за гор солнца, погода в это утро обещала быть отменной; никаких признаков дождя, с громом и молнией или без оных, не просматривалось. Сощурив глаза и наморщив лоб, Блейд мрачно оглядел расстилающийся вокруг безрадостный пейзаж, и мысли его вновь возвратились к одному и тому же вопросу: что готовит им наступавший день?

Как он и предполагал, через два часа патрульный вертолет без особого труда засек его продрогшую, облепленную тиной и еле переставлявшую ноги команду. Для верности сделав над шатающимися от усталости беглецами два круга, машина быстро набрала высоту и устремилась по направлению к лесу. Что ж, равнодушно отметил про себя лейтенант, скоро здесь начнется славная охота.

— Похоже, — обратился он вслух к перемазанной болотной жижей спине проводника, большие жужжащие насекомые оказались твоему деду не по зубам?

Тхелеб-Квон повернул к Блейду заострившееся и усталое лицо, не преминув при этом радостно улыбнуться:

— Посмотрим, капитан Блейд. Думаю, нам стоит идти дальше. Ведь пока что с нами ничего плохого не случилось… — Проводник на мгновение отвлекся и треснул выскользнувшую из-под кустов болотную гадюку своим бамбуковым шестом. — Дед слов на ветер не бросает. Наберемся терпения и… — Тут Тхелеб-Квон, оступившись, рухнул в зловонную лужу, коварно притаившуюся с краю от тропинки, и Блейду пришлось вытаскивать его оттуда. За последние восемь часов он проделывал эту операцию уже в пятый раз. Братья-близнецы, которые понуро брели сзади, обрадовались неожиданной заминке как лучшему подарку; не сговариваясь, они сбросили контейнер с бесценной рацией прямо в грязь и тут же повалились рядом. В результате из всего отряда лишь замыкавший цепочку Ороме остался стоять на ногах, устало склонив голову и сложив руки на прикладе автомата.

Ухватившись за мокрый и скользкий воротник безразмерной гимнастерки проводника, Блейд с чмокающим звуком извлек его из лужи. По счастью, Тхелеб-Квон крепко вцепился в свой бамбуковый шест, который все-таки остался при нем, чего нельзя было сказать о его ботинках, ремне и превосходном армейском бинокле, которые поочередно канули в трясину при предыдущих происшествиях подобного рода. Взглянув в огорченное лицо парня, отнюдь не ставшее чище после купания в луже, Блейд поклялся про себя компенсировать верному соратнику все потери, включая и бинокль — конечно, если они все же выберутся из этой заварушки. Затем, окинув взглядом всех четверых, он произнес:

— Ладно, черт с вами, лентяи. Привал на полчаса.

К той минуте, когда ушей Блейда достиг столь знакомый и надоевший ему за последние дни жужжащий звук, Тхелеб-Квон успел упасть еще три раза. Правда, экипировки на нем особо не убавилось; все, что могло оторваться и утонуть, уже оторвалось и утонуло.

Прикрыв рукой от солнца глаза, Ричард принялся напряженно осматривать безоблачный небосвод в поисках источника назойливого звука. Да, колдун очень точно сравнил вертолеты с жужжащими насекомыми — вот только шансов спастись от этих металлических мошек у них будет гораздо меньше, чем устоять под атакой разъяренных лесных пчел… Наконец, где-то над линией темневшего вдалеке леса, обнаружились четыре стремительно приближающиеся блестящие точки, и молодой лейтенант удовлетворенно кивнул головой. Все звено подняли, не без ехидства подумал он; и, похоже, очень спешат — просто несутся во весь опор!

— В общем так, парни, — Ричард Блейд повернулся к своим перемазанным тиной бойцам, — убегать не вижу смысла, только совсем из сил выбьемся. Сделаем вот что… Первое: каждый найдет себе какое-нибудь укрытие, — он обозрел расстилавшуюся вокруг проплешину, мысленно чертыхнулся и добавил: — Можете выбрать самые уютные лужи, только не утоните в них, пока вас не расстреляют. Теперь второе: когда вертолеты подойдут ближе, по моей команде открываем огонь по головной машине. Но только по моей команде, понятно? — Все четверо молча кивнули. Блейд выпрямился и передвинул на грудь автомат. — Пожалуй, — он передернул затвор, — в таких случаях командир должен сказать солдатам что-нибудь бодрящее… Что ж, мне очень жаль, что все так получилось, парни… Вы все держались молодцом, и я вами горжусь. А теперь — за дело.

Трое из его подчиненных завертели головами, пытаясь изобразить усердие по части поиска подходящих луж, а Блейд, отвернувшись, еще раз щелкнул затвором. Он не хотел умирать, но был готов к смерти. В эти секунды мир представлялся ему в виде гигантского, затянутого паутиной окна; в центре её сидели круглые пауки, дергая за ниточки, и каждая из них вела к пауку помельче, агенту или резиденту, наемному осведомителю или шпиону-двойнику. Сам он, мелкая букашка, — не агент и даже не осведомитель, а просто пушечное мясо, — бился где-то на периферии, пытаясь вырваться из клейких нитей и вытащить еще четырех таких же бедолаг. Но паутина была прочна, и он не мог её разорвать…

Внезапно чья-то маленькая ладонь легла ему на плечо, прервав эти невеселые раздумья.

— Ты по-прежнему не веришь, капитан Блейд? — жизнерадостно поинтересовался его проводник.

Блейд отпустил затвор и обреченно вздохнул.

— Ты же знаешь, что мне нелегко поверить в такие вещи, Тхелеб-Квон.

— Да? Тогда смотри!

Медленно, словно во сне, Блейд обернулся, уставившись в ту точку небосвода, только что абсолютно чистого, куда указывал измазанный тиной палец проводника. Посередине воображаемой прямой, соединяющей уже отчетливо различимую четверку вертолетов и застывших посреди болота людей, в ласково-голубом небе парило крохотное облачко. На глазах у него облачко вдруг начало расти и раздуваться, одновременно закручиваясь по часовой стрелке словно маленькое веретено. Через несколько секунд в небе повис небольшой облачный смерчик, а по земле потянули прохладным ветерком. Вертолеты, не меняя курс, по-прежнему быстро неслись вперед, и Блейд уже мог различить блестящие иголочки пулеметов и фигурки людей в шлемах, которые выглядывали из раздвинутых дверей кабин. Внезапно небо резко потемнело, приобрело свинцово-серый оттенок, а среди темной массы заслонивших солнце облаков тягуче, словно разминаясь, рявкнул гром.

Успеют, машинально отметил про себя Блейд, глядя как стремительные машины уверенно рассекают воздух лопастями винтов, с каждым мгновением приближаясь к замершим в тревожном ожидании людям. Он видел, как пулеметчик на головном вертолете нагнулся и уверенно приник плечом к прикладу выглядывающего из кабины крупнокалиберного пулемета. Его длинный ствол моментально ожил и задвигался вверх-вниз, словно голова готовящейся к броску кобры. Гром в небе теперь гремел не переставая, и тянувший понизу пронзительный ветер покрывал лицо Блейда мелкой водяной пылью.

Он стоял, окаменев от ужаса, и зачарованно глядел на совершающий гипнотические движения пулеметный ствол, каждую секунду ожидая, что пули вот-вот начнут рвать его тело на части. Он забыл про свой автомат, забыл, что может защищаться; смерть была рядом, и он впервые ощутил — и телом, и разумом, — её холодное зловонное дыхание.

Из сгрудившихся облаков в головную машину с шипеньем ударила белесая молния, разбрасывая вокруг длинные змеящиеся отростки. Она походила на яркий огненный язык, выброшенный тучей и мгновенно слизнувший вертолет; машина взорвалась под её обжигающим прикосновением, и в воздухе расцвел ослепительный факел неистово крутящегося пламени. Летевшие по бокам и чуть сзади аппараты, изрешеченные осколками, маневрировали, пытаясь обойти огненный столб; но у правого из натужно завывавшего двигателя внезапно повалил густой черный дым, и он, неуклюже завалившись набок, камнем рухнул в болото. Вторая из прикрывавших лидера машин, видимо, пострадала меньше. Пилот, неуверенно отвернув, повел её куда-то вбок, предоставляя замыкающему возможность для атаки. Маневр, однако, не удался; порыв шквального ветра швырнул беспомощный вертолет навстречу последней машине, делающей боевой заход. Через мгновение во все стороны со свистом полетели обломки намертво сцепившихся лопастей, и еще две груды искореженного металла рухнули вниз. Буро-зеленая топь раздалась с хищным всплеском и вновь застыла; только ветер раскачивал метелки чахлой травы над грязной водой.

Ричард Блейд медленно опустил голову. В воздухе едко пахло гарью, затянутое свинцовой пеленой небо начало ронять первые капли дождя. Ливень шел с запада, со стороны джунглей, надвигаясь косой серой шуршащей пеленой на Блейда и его маленький отряд; он словно хотел смыть с них кровь, грязь и пот тяжкого пути, вдохнуть надежду и силу.

Глаза молодого лейтенанта встретились с бездонно-черными зрачками Тхелеб-Квона.

— Что сказал тебе дед? — неожиданно и словно против воли спросил он. — Что сказал бвала, когда мы покидали хижину?

Проводник улыбнулся.

— Дед был доволен, что встретился с тобой. Духи открыли ему, что тебя ждет странная судьба… странная и необычайная, капитан Блейд. Так он сказал, — Тхелеб-Квон с наслаждением подставил лицо первым освежающим струям. — И еще он сказал: может быть, когда пойдет дождь, молодой инглези поверит моим словам.

Дж. Лэрд. «Операция „Немо“»

— Мы рассматриваем это как бесспорное доказательство, — произнес полковник Стоун без особой уверенности в голосе.

Нахмурив брови, Блейд сосредоточенно уставился на закатанный в пластик зеленоватый прямоугольничек, лежавший в стеклянной витрине. Доллар? Доллар — и ничего больше! Может, какая-то особо искусная подделка? Он поднял вопрошающий взгляд на Дэвида Стоуна, и тот, словно прочитав мысли гостя, покачал головой.

— Он самый настоящий, Дик… И, к счастью, почти новая купюра.

Ричард Блейд хмыкнул и украдкой посмотрел на часы. Было уже три, а с Кэти он договорился встретиться в половине шестого. Через час-полтора надо заканчивать рабочий день и готовиться к ночным трудам… Последнее свидание, как-никак; срок его командировки истекал, и завтра вечером ему предстояло отправиться в Лондон.

При мысли о приятных ночных трудах он усмехнулся, затем постучал пальцем по витрине, забранной пуленепробиваемым стеклом.

— Таких бумажек, Дэйв, бродит по свету раз в сто больше, чем жителей в вашей благословенной стране. Чем замечателен этот экземпляр? На него помочился сам вице-президент?

— Нечто вроде этого… — американец приподнял бровь. — Представьте, что вы — владелец бензоколонки и закусочной близ федерального шоссе Е255 — это на юге Колорадского плато, между Альбукерке и Финиксом, на самой границе Аризоны и Нью-Мексико. Гиблые места, надо сказать… На двести миль в обе стороны — ничего, кроме песка, скал, кактусов и гремучек… Так вот, однажды у вашего крыльца приземляется летающая тарелка, симпатичный смуглый пилот заходит к вам в дом, снимает перчатки, шлем, протягивает этот доллар и на довольно приличном английском просит напиться. Стакан чистой воды, представляете!

— Видно, парня крепко допекло, — глубокомысленно заметил Блейд. — Вспотел по дороге с Фомальгаута, а термос с кофе забыл прихватить…

— Не зубоскальте. Дик! Все это случилось на самом деле с полгода назад. И владелица бензоколонки, некая мисс Ризотти, несмотря на свой юный возраст отнеслась к делу куда серьезней вас! Обернула банкнот пластиком, сунула в конверт и отправила нам — вместе, так сказать, с пояснительной запиской.

— Таких пояснительных записок я вам могу сочинить… — начал Блейд.

— Ну, ну, Ричард! Вы же профессионал! — американец, который был раза в полтора старше своего двадцатишестилетнего коллеги из Англии, позволил себе похлопать гостя по плечу. — Помните, я же сказал: заходит в дом, снимает перчатки…

— А!.. — произнес Блейд, досадуя на свой прокол. Он все уже понял.

Пригладив волосы, торчавшие седоватым ежиком, Стоун вытащил из кармана кожаный футляр на молнии — нечто вроде небольшого нессесера. Раскрыв его, полковник выудил ключ, пинцет и маленький приборчик, похожий на цилиндрический фонарик четырехдюймовой длины. С важной сосредоточенностью он вставил ключ в фигурный паз под витриной, повернул, и верхняя рама с толстым стеклом послушно сдвинулась в сторону. Затем Стоун поднес головку своего фонарика к редкостному экспонату, держа её на расстоянии полфута от блеклой сероватой поверхности и направляя на правый край. Он щелкнул рычажком.

— Видите? — Купюра лежала портретом Вашингтона вверх, и теперь чуть ниже яркой зелени номера слабо замерцал прихотливый узор волнистых линий. — Отпечатки среднего и указательного пальчиков мисс Ризотти, — пояснил полковник. — А тут… — он ловко подцепил пинцетом запрессованный в пластик доллар, перевернул и посветил с другой стороны, — тут отпечаток её большого пальца.

Блейд кивнул. Судя по отпечаткам, у мисс Ризотти были весьма изящные пальцы. Если и все остальное на таком же уровне, он не отказался бы познакомиться со свидетельницей… потолковать с ней наедине о летающих тарелках и симпатичных смуглых пришельцах… скажем, из Англии!

Кстати, как эта девица справляется одна на бензоколонке? Или не одна? Кажется, Стоун ничего не говорил по этому поводу…

— А теперь, Дик, следующий номер, — американец вернул доллар на место, опять же — портретом вверх, и поднес приборчик к благородным чертам Джорджа Вашингтона. Их перекрывал четкий овальный след с совершенно необычным рисунком — крохотные звездчатые образования, пятиугольные и шестиугольные, соединенные плавными линиями, в которые переходили вершинки звезд.

— Любопытная штучка… — задумчиво протянул Блейд, не спуская загоревшихся глаз с руки полковника.

— Еще бы! — тот, довольный, что удивил гостя, постучал пинцетом по доллару. — Этот раритет, мой дорогой, видело не больше дюжины человек, включая саму мисс Ризотти и президента Соединенных Штатов!

— Да я не о нем… — Блейд поморщился. — Приборчик у вас интересный, Дэйв. Что-то новое в криминалистике?

— Ах, это… — физиономия у Стоуна слегка вытянулась — «Светлячок», ультрафиолетовый излучатель для экспрессного поиска отпечатков. Да, мы начали получать их не так давно.

— Вы позволите? — Блейд осторожно взял у полковника фонарик, словно боялся случайно раздавить такую ценную вещь, оттиснул свой большой палец на стеклянной поверхности витрины и посветил. Из груди его вырвался восхищенный вздох. — Великолепно! Просто, быстро и чисто — никакого порошка!

— Дарю! — Стоун усмехнулся с видом щедрого американского дядюшки, готового облагодетельствовать нищего племянника из Европы. — У меня таких полный стол… — устройство несекретное… Только раз в полгода не забывайте менять батарейку, Дик. — Он снова прикоснулся пинцетом к своей однодолларовой драгоценности. — Но что вы скажете насчет этого?

— Хммм… Звезды и полосы… — Блейд сфокусировал невидимый луч «светлячка» на лбу американского президента. — Забавно, очень забавно… — протянул он без всякого энтузиазма.

— Вы тоже заметили? — Стоун, несмотря на возраст, едва не танцевал на месте от возбуждения — Наши эксперты закодировали этот объект именно так: «звезды и полосы»! Конечно, расположение иное, чем на национальном флаге, но что-то есть…

— Необычный отпечаток, согласен, — Блейд небрежно кивнул головой, — но можно ли принять его в качестве бесспорного доказательства? После того, как вы показали мне этих боливийских монстров…

— Однако, Ричард! — полковник протестующе вскинул руки. — То, что вы видите — только зримый и вещественный символ этого доказательства! Есть еще протоколы опросов свидетельницы, результаты анализов частиц кожи и выделений потовых желез, десятки экспертиз. Сотни страниц документации! И сейчас я все это вам представлю, мой мальчик.

Ричард Блейд обреченно вздохнул, опуская в карман подаренный «светлячок». После двухнедельного пребывания на базе ВВС США Лейк Плэсид он уже не верил в инопланетных пришельцев. Но Соединенные Штаты были большой страной и имели право на большие ошибки.

На свидание с Кэти он слегка опаздывал. Минуя одну за другой улицы Лейк Плэсида — оживленного городка со стотысячным населением — Блейд размышлял о превратностях судьбы, забросившей его на этот раз в просторы Висконсина.

Гола два назад США, совместно с европейскими союзниками, приступили к созданию единой системы воздушного оповещения и противоракетной обороны НАТО — в рамках так называемого проекта «Эйр Сэйфети». Его первая часть уже была реализована, и автоматические радары, соединенные с компьютерами, успешно сканировали любые объекты на высоте до двух миль над контролируемой территорией. Однако европейские партнеры неожиданно столкнулись с тем, что распознающие системы, программирование которых выполняли американцы, при определенных обстоятельствах блокируют все активные средства поражения гипотетического противника. Выяснилось, что эта мера предпринята в связи с возможным обнаружением инопланетных НЛО — после чего Англия и Франция направили заокеанскому союзнику согласованную ноту, в которой в чрезвычайно дипломатической форме ставился только один вопрос: в своем ли вы уме, джентльмены? В ответ из Пентагона поступило краткое и сухое предложение — прислать по паре экспертов для ознакомления с материалами, хранящимися на базе ВВС США в Лейк Плэсиде.

Блейд был назначен одним из двух представителей от Великобритании, ибо сложившаяся ситуация относилась к компетенции отдела МИ6, в котором он числился уже три года — после окончания разведшколы «Секьюрити Сервис». Это подразделение британской секретной службы занималось нестандартными операциями — а что может быть необычней экспертизы по части уфологии? В анналах МИ6 эта операция числилась под кодом «Немо», хотя правильней было бы назвать её «УФО», по английской аббревиатуре термина «неопознанные летающие объекты». Однако Дж., осторожный и многоопытный шеф Блейда, всячески старался избежать любых намеков на истинную цель поездки своего сотрудника, и выбрал совершенно нейтральное наименование. Блейд же про себя называл всю эту дурацкую затею операцией «Уфф!» — и не без оснований. Пять ночей, которые он провел с Кэти, были одним сплошным «уфф!»; иногда утром его даже пошатывало. Впрочем, эта наиболее привлекательная часть командировки его вполне устраивала, хотя он и не предполагал отражать её в официальном отчете.

Вторую вакансию от Британии должен был занять некий важный специалист, крупная шишка и доверенное лицо самого премьер-министра. Однако в последний момент сей ученый муж прислал раздраженную телеграмму — что-то насчет того, что он не желает отвлекаться по пустякам от более важных занятий. В результате произошли два события: Блейд впервые услышал имя лорда Лейтона и отправился за океан в гордом одиночестве.

Вначале увиденное в Лейк Плэсид поразило его. Кроме гигантской картотеки — невероятного скопища книг, газет, машинописных документов, фотографий и пленок, — здесь имелся целый склад артефактов — обломков летательных аппаратов, странных приборов и инструментов, деталей снаряжения предполагаемых инопланетян, а также их сморщенные, высохшие и обгорелые тела в количестве пяти экземпляров. Тем не менее, ни один из американцев не мог дать ясного ответа, что же собрано на этой свалке: бесспорные свидетельства катастроф, кои претерпели на Земле межзвездные странники, или пестрая смесь забавных мистификаций и неудачных попыток разного рода фанатиков изобрести нечто сногсшибательное. По наивности Блейд вначале полагал, что тела — во всяком случае, тела! — неопровержимо доказывают факт посещения, ибо они имели явно неземной вид. Однако полковник Стоун, приставленный к нему в качестве сопровождающего и экскурсовода по этому инопланетному зверинцу, показал ему пару заспиртованных трупов боливийских индейцев, пораженных какой-то странной болезнью; Блейд не запомнил её названия, хотя присутствующий при этой демонстрации врач-патологоанатом разразился латинскими терминами длиной в пять строк. Эти тела походили на человеческие еще меньше, чем зеленокожие гости из космоса.

Блейд чувствовал, что вернется в Лондон с изрядной сумятицей в голове, и пока совершенно не представлял, что напишет в отчете. Единственным приятным моментом этой поездки являлось знакомство с Кэти — длинноногой брюнеткой с покрытой золотистым загаром нежной кожей, которая подвизалась в качестве фотомодели в каком-то местном рекламном агентстве. Из доверительных допостельных бесед, которые они вели в первые три-четыре дня, Блейд выяснил, что Кэти, как и он сам, появилась в Лейк Плэсиде недавно, передислоцировавшись сюда из Калифорнии в поисках работы. Здесь она еще не завела приятеля — хотя для девушки с такой внешностью сие проблем не представляло; возможно, обоюдное одиночество подстегнуло их скоропалительный роман. Они оба не любили спать на холодных простынях.

Блейд весьма критически относился к ученым рассуждениям Стоуна, бескорыстного энтузиаста уфологии, но Кэти он верил — в общем и целом. Почти каждую ночь она дарила ему столь веские и бесспорные доказательства своего расположения, что он почти не сомневался в истинности её истории. Такой темперамент мог быть только у калифорнийки с каплей огненной испанской крови в жилах! Может быть, бедная девочка чуть-чуть и приврала — Блейд полагал, чти она сбежала из Лос-Анжелеса не в поисках работы, а спасаясь от настырного поклонника с большим пистолетом в кармане. С другой стороны, она могла говорить чистую правду, ибо в Лос-Анжелесе даже таких красоток мерили тоннами, а в Висконсине горячие смуглянки с карими глазами были в большой цене.

Как удачно, что он её повстречал! Ночи, проведенные с Кэти, вполне искупали томительные дневные занятия уфологией под руководством неутомимого Стоуна, просмотр бесконечных архивов и лицезрение обгорелых железяк, неаппетитных монстров, тоже обгорелых, и подозрительных долларовых купюр. Однако и у Кэти имелся недостаток — она живо интересовалась всем, что происходит на таинственной, строго секретной базе ВВС. Впрочем, Блейд не верил, что девушка была русской шпионкой, жаждавшей выведать космические секреты Штатов у простодушного англичанина. Всего лишь женское любопытство! Весь городок знал про необычный музей, и добрая половина его обитателей относилась, к фанатичным поклонникам УФО. А другая половина смеялась над первой, но втихомолку ожидала со дня на день сошествия с небес Великого Галактического Духа.

Вот так они и жили в своем захолустье, эти провинциалы из Лейк Плэсида.

Как всегда, Кэти поджидала его в небольшом уютном баре на Мэйн стрит. Блейд был в Штатах первый раз, но уже усвоил, что такая улица есть в каждом американском городке — как и такое же заведеньице с дюжиной столиков, мраморной стойкой и полками, уставленными спиртным. Ввиду близости базы, выбор был довольно богат; при желании, бравые авиаторы могли приналечь на джин, русскую водку, бренди или местное виски, Правда, французского коньяка, к которому Блейд пристрастился за последний год в Монако, здесь не водилось.

Он поцеловал Кэти в щеку и с виноватым видом протянул букет огромных осенних георгинов — таких же пунцовых и ярких, как её губы. Девушка улыбнулась, прижав к заалевшему лицу нежные лепестки, и Блейд понял, что прощен. Английский джентльмен не опаздывает на свидание с дамой, но если это все-таки случается, он приносит цветы. Чем больше опоздание, тем пышнее букет; и хотя Блейд припозднился всего минут на пять, букет тянул на целых полчаса.

— Чем ты сегодня занимался, дорогой? — поинтересовалась Кэти с видом примерной американской супруги.

Блейд сделал большие глаза.

— Сегодня в программе была пресс-конференция с зелеными человечками с Венеры, — сообщил он. — Их крайне интересует секс и американские девушки.

— Но, милый, я же серьезно…

— Если серьезно, дорогая, то весь день я мечтал о том, чем буду заниматься ночью, — галантно ответил Блейд.

— В последний раз… — карие глаза девушки подернулись грустью; отложив цветы, она вытащила из сумочки сигареты и плоскую золотистую зажигалку, чиркнула, прикурила от крохотного огонька.

Это было правдой — срок командировки Блейда истекал. Он с искренним огорчением развел руками, потом пошарил в кармане и надел на пальчик Кэти еще вчера заготовленный дар — платиновое кольцо с сапфиром, обрамленным бриллиантами. Вещица стоила недешево, но Ричард Блейд предпочитал расставаться с женщинами красиво — тем более, что его ждала волшебная ночь.

— От зеленых человечков, — таинственным шепотом сказал он, наклонившись к розовому ушку Кэти.

— О, Дик!.. — она в восторге всплеснула руками. — Не знаю, останется ли один из этих зеленых человечков доволен тем, что может предложить взамен бедная девушка…

— Пока он ни разу не был разочарован, но если сегодня ты заснешь хоть на минуту, мне — по его поручению, конечно, — придется наложить на тебя маленький штраф.

— Какой же, милый?

— Нууу, не знаю, что он потребует… — протянул Блейд. — Скажем, вот эту прелестную вещицу… — он потянулся к золотистой зажигалке, но Кэти быстро схватила её и спрятала в сумочку. Глаза девушки смеялись.

— Обойдемся без штрафов, — сказала она, решительно поднимаясь. — И мы еще посмотрим, кто уснет первым!

Первым уснул Блейд. Занятия уфологией днем плюс калифорнийские страсти ночью выжали его досуха; он провалился в беспамятство, прижавшись щекой к теплой груди Кэти.

И мнилось ему, что во сне они снова ведут бесконечный разговор — такой же, как вчера, и позавчера, и неделю назад. «Чем ты сегодня занимался, дорогой?» — заботливо спрашивала Кэти, и Блейд послушно докладывал о полусгоревших телах, о грудах обугленных обломков, о фотографиях, пленках и бесчисленных отчетах, о блеклом сероватом прямоугольничке, запрессованном в пластик, хранившем следы прикосновения странного пришельца. Кэти одобрительно качала черноволосой головкой, задавала новые вопросы, и он отвечал, все так же подробно и обстоятельно, иногда удивляясь, откуда память его сохранила столько подробностей. Казалось, этот иллюзорный допрос длится уже целую вечность; каким-то образом Блейд понимал, что Кэти достойна доверия, что ей надо знать все, что он обязан говорить правду и только правду. Но у него и не было выбора: он словно потерял способность лгать и притворяться.

Он проснулся около десяти. На подушке, еще сохранившей отпечаток головки Кэти, лежала записка: «Милый, убегаю на работу. Ветчина и яйца — в холодильнике. Не забудь захлопнуть дверь. Целую. Прощай — и спасибо за прекрасную ночь. Твоя Кэти.»

Позавтракав, Блейд отправился на базу — ему оставалось завершить кое-какие формальности, сдать временный пропуск, попрощаться со Стоуном и его командой. Занимаясь всеми этими мелкими делами, он время от времени вспоминал свой сон. Странная фантасмагория — допрос в постели после любовных игр! Вероятно, фокусы подсознания; хотел он того или нет, — но тяжкий крест продолжал давить на него изо дня в день — что написать в отчете? Излишний скепсис, как и необоснованные восторги, могли оказать негативное влияние на его профессиональную репутацию; возможно — загубить всю карьеру. В который раз он проклял самыми черными словами капризы Лейтона, спеца, который должен был лететь с ним в Лейк Плэсид. Все-таки поделили бы ответственность на двоих… Неужели дело настолько секретно, что Дж., его шеф, не мог подыскать ему в напарники другого яйцеголового? Секрет Полишинеля! Про музей на базе знает весь этот заштатный городок!

Вечером Стоун самолично доставил гостя в аэропорт, обслуживающий Сент-Пол и Миннеаполис, ближайшие крупные центры. Блейд не обольщался насчет всех этих почестей; их оказывали не ему, а флагу Великобритании. К тому же американцы ожидали появления гораздо более значительной фигуры — лорда Лейтона, крупного ученого и настоящего эксперта, при котором Блейд играл бы всего лишь роль статиста. Но — что сделано, то сделано; во всяком случае, эти две недели он честно старался работать за двоих. Даже за троих, если учесть калифорнийский темперамент Кэти.

Блейд усмехнулся и подошел к стойке регистрации. Он летел прямым репсом на Лондон самолетом «Бритиш Эйрлайн», под собственным именем и по своим подлинным документам; согласно официальной версии, восходящая звезда британской разведки находилась на стажировке в одном из местных отделений ЦРУ. Миловидная мулатка за стойкой скользнула взглядом по его билету, потом подняла шоколадное личико на красивого рослого парня, который тоже рассматривал её не без интереса.

— Мистер Бле-ейд? — томно протянула она. — Для вас записка. Оставлена часа два назад… — очень, очень хорошенькой девушкой…

Усмехнувшись, Блейд принял небольшой конверт, уже догадываясь о его содержимом. Так и есть: плоская золотистая зажигалка и фотокарточка — «На память милому Ричарду». Он сунул конверт в карман, где уже находился не менее ценный подарок — «светлячок» Стоуна.

— Надеюсь, не бомба? — мулаточка за стойкой округлила прекрасные черные глаза. — У нас очень строгие правила, сэр…

— Нет, котеночек, — Блейд скорчил зверскую гримасу. — Всего лишь боеголовка от «Минитмена» на пару сотен килотонн.

Он задремал в уютном самолетном кресле, в салоне первого класса, и очнулся только часа через три, когда изящная стюардесса начала разносить кофе и виски. Воздушный лайнер уже одолевал просторы Атлантики, было два часа пополуночи, за бортом царила непроглядная тьма, и соседка Блейда, пожилая дама с седыми букольками, мирно посапывала носом, уткнувшись в спинку кресла.

Спросив виски, он медленно прихлебывал напиток, механически вращая в руках пластмассовый стаканчик. В слабом свете ночника на гладкой поверхности четко проступали отпечатки его пальцев, и Блейд усмехнулся, вспомнив о «бесспорном доказательстве» полковника Стоуна. Покопавшись в кармане, он вытащил «светлячок» и конверт с дарами Кэти, вытряхнул зажигалку на приставной столик, чтобы потом рассмотреть повнимательней, — щелкнул рычажком и направил невидимый луч на поверхность стакана. Прихотливая вязь волнистых линий засветилась, засияла в полумраке, словно таинственная невесомая паутина, сотканная магическим заклинанием.

Блейд повернул стакан, на миг отведя в сторону свой волшебный фонарик, его луч скользнув по золотистой зажигалке, и на ней вдруг вспыхнул странно знакомый узор. С внезапно похолодевшим сердцем он уставился на плоский металлический квадратик, все еще сжимая «светлячок» в кулаке и направляя его в потолок. Он не раз видел эту зажигалку в руках Кэти, но не обращал на нее особого внимания, красивая безделушка, и только. Теперь он разглядывал сей предмет с профессиональным интересом.

Квадрат два на два дюйма. Вряд ли металлический; его ладонь еще хранила ощущение легкости, почти невесомости. На одном торце — крохотная кнопка; на противоположном — темное пятнышко, микроскопическое отверстие, из которого, видимо, вырывалось пламя. И толщина! Толщина! Не больше одной десятой дюйма!

Прикрыв глаза, Блейд откинулся на спинку кресла. Он был готов дать голову на отсечение, что сей час, в тысяча девятьсот шестьдесят первое лето от рождества Христова, ни в одной фирме, ни в одной стране на планете Земля не могли спроектировать и выпустить подобное изделие.

Ни газа, ни бензина… Он наклонился и осторожно понюхал таинственный предмет. Никаких специфических запахов — только тонкий аромат духов Кэти.

Внезапно решившись, он направил на золотистую поверхность луч «светлячка».

Он был готов к тому, что возникло в призрачном сиянии перед его глазами Звезды и полосы. Полосы и звезды… Ай да Стоун! Браво, мисс Ризотти! И трижды браво дорогой Кэти! Видно, в межзвездных просторах тоже есть своя Калифорния, с зажигательными стройными брюнетками, смуглыми и кареглазыми!

С минуту он сидел, размышляя, потом выключил «светлячок», сунул его в карман, и с непривычной для самого себя робостью подпихнул зажигалку кончиком мизинца обратно в конверт «Бойся данайцев дары приносящих!» звучало у него в голове, пока он шел к пилотской кабине.

Остальное было просто. Он предъявил свои документы — не британский паспорт, конечно, а служебное удостоверение, хранившееся в потайном кармашке бумажника, — и конверт, вместе с фотографией и легким золотистым квадратиком, полетел вниз, к холодным водам Атлантического океана. Вместе с пилотами он ждал три долгие минуты, потом облака под ними озарились отблеском чудовищного взрыва. Не двести килотонн, конечно, однако его можно было наблюдать с высоты шести миль и с расстояния тридцати, что говорило о многом. Второй пилот вытер вспотевший лоб, а капитан дрогнувшим голосом произнес:

— Надеюсь, сэр, у вас больше нет с собой таких… эээ… игрушек?

Блейд усмехнулся и отправился на свое место. Его слегка покачивало — как после самой бурной из ночей, проведенных в объятиях Кэти.

В Лондон он прибыл без приключений. К счастью, ситуация с отчетом упростилась, в верхах решение уже было принято, и программисты трудились над корректировкой алгоритмов. Поступившая им директива гласила: поражать все, что может быть поражено — и да поможет пришельцам Великий Вседержитель! Или пусть они позаботятся о себе сами, что касается ВВС и сил противоракетной обороны, то они должны превратить в металлолом любой неопознанный объект крупнее футбольного мяча. Блейд вздохнул и, представив себе размеры таинственной зажигалки, добавил про себя — крупнее полупенсовой монеты. Затем с облегчением сел за пишущую машинку и сочинил красочный доклад, не поскупившись на неаппетитные подробности по части боливийских монстров.

В этом любопытном документе, однако, ни словом не упоминались ни Кэти, ни её зажигалка. Блейд не хотел прослыть сумасшедшим. По зрелом размышлении он решил, что молодому капитану не стоит выдвигать гипотез, которые могли бы поставить крест на его карьере. Это было вполне вероятно — несмотря на неизменную благожелательность и покровительство Дж., приятеля его покойного отца.

Он много размышлял по поводу случившегося — особенно с тех пор, как Дж. вскользь заметил, что на базе Лейк Плэсид случился пожар, погубивший много ценных экспонатов и материалов. Являлась ли Кэтина зажигалка в самом деле взрывным устройством или безобидной безделушкой, с которой он обращался столь неаккуратно. Просветил ультрафиолетом, потом вышвырнул из самолета, с высоты шести миль… Конверт и фотография, безусловно, сгорели, а сам подарок раскалился докрасна. И сразу — в холодную воду… В зажигалке был мощный источник энергии, что-то вроде батареи или аккумулятора — мог ли он выдержать такие нагрузки? Случаен или закономерен взрыв? Передала ли ему Кэти дар любви — или адскую машинку.

Блейд полагал, что никогда не получит ответов на эти вопросы. Судьба, однако, судила иначе. Через одиннадцать лет, в ином мире, в другой реальности, он узнал все, что хотел. А пока…

«Бойся данайцев, дары приносящих!»

Дж. Лэрд-мл. «Шпион Её Величества»

Шум ночного дождя глушил шорох шин по мокрому асфальту. Этот район столицы, один из самых аристократических, в ночной тьме можно было даже принять за часть какого-нибудь европейского города.

Темно-зеленый «хорьх», кажущийся сейчас черным, остановился рядом с домом, где жили представители дипломатического корпуса. Из машины вышло несколько человек; крадучись, они стали пробираться вдоль стен к арке.

Они ждали там довольно долго, нервно покуривая и пряча в кулаках огоньки папирос.

Наконец, из подъезда показалась чья-то фигура. Плащ незнакомца мгновенно заблестел под струями проливного дождя; он огляделся по сторонам и твердым шагом направился по улице. Когда он поравнялся с аркой, из-под нее выскользнуло несколько теней.

Человек упал на колени с заломленными назад руками. Рядом затарахтела машина. Вышедший из нее мужчина долго вглядывался в лицо незнакомца; наконец он произнес — в сторону, словно ни к кому не обращаясь:

— Это он… — и уже громче, стараясь перекричать шум дождя: — Именем президента Чан Кай-ши вы арестованы по обвинению в шпионаже против Китайской Республики. По закону о военном положений приговор был вынесен вам заочно, полковник Самагита. Согласно нашему решению вас ожидает смертная казнь через повешение.

— Вы не имеете права, я пользуюсь дипломатической неприкосновенностью…

— Если сумеете, можете попытаться обратиться в посольство, — впрочем, говоривший даже не скрывал своей насмешки.

— Прибыл мистер Мацумото. Прикажете впустить?

— Пусть входит.

Двери роскошного кабинета открылись, и человек в инвалидном кресле на колесиках въехал внутрь. Место работы правительственного чиновника не уступало по роскоши личным покоям китайских мандаринов или арабских шейхов: дорогой гарнитур орехового дерева, возможно — ручной работы, шелковая обивка стен; одну из них занимало зеркало, увеличивающее помещение вдвое. Государство, в отличие от частных фирм, не скупилось.

Сто тысяч лет жизни, Мацумото-сан. Позвольте вас спросить, хорошо ли вы себя чувствуете.

— Для такой дороги — сносно. — Посетитель явно игнорировал вежливость хозяина.

— Разрешите вас чем-нибудь угостить? — Есть отличный зеленый чай…

— Налейте мне стаканчик «Старого янки», я знаю, у вас есть… Единственное, что делают американцы и что приходится мне по вкусу. — Старик стал издавать странные хрюкающие звуки и его собеседник не сразу сообразил, что это смех.

Сопровождающий подошел к зеркальной стене, повернул одну из панелей — за ней скрывался неплохой бар — достал бутылку и два стакана.

— Вы не будете возражать, сэнсэй, если я предложу выпить за успех нашего дела? Общего дела.

Старик всем своим видом показывал, что против тостов, как и против виски, ничего не имеет.

Хозяин кабинета наполнил стакан, открыл одну из тумб стола — там оказался небольшой холодильник. Бросил в стаканы по кубику льда.

— Вы можете сказать мне, как продвигается работа. С вашей стороны. — Фраза прозвучала не как вопрос — как приказ.

— Намного успешнее, чем ожидалось. Оборудование не придется покупать за границей — недавно станки необходимой точности стала выпускать фирма «Тошиба». Мы купили один из первых образцов.

— Это не может вызвать подозрения?

— Мы действовали от лица некой шведской фирмы. Естественно, ни в какую Швецию станки не поехали. Сейчас они установлены около озера Бива. Там недостроенные с военных времен цеха, туда собирались эвакуировать авиазавод из Нагои, но не успели, однако здания стоят целехоньки. Примерно там же занимаются несколько молодых физиков, воспитанных в духе верности микадо… Естественно, они не знают пока своего предназначения. Их мы называем «отрядом черной сакуры».

— Хорошие новости и вправду собираются вместе: материал уже в пути, прибудет месяца через два. Операция вступает в завершающую стадию. Пора придумывать новый код. У вас есть предложения?

— Мацумото-сан, имеете ли вы что-нибудь против слова «Сакура»?

— Трудно было бы придумать лучше… Но разрешите задать личный вопрос?

— Мне будет приятно ответить на него…

— Вы молоды, вы — преуспевающий политик почему же вы помогаете нам? Вы не можете не отдавать себе отчета, что в случае неудачи предприятия вам придется пожертвовать не только именем, но и головой? Себя я еще могу понять: я не могу забыть как «Ямато» гордо плавал под Императорским флагом и не было под небом корабля, готового помериться с ним силами. Но чего не можете забыть вы?

— Мои родители были Девятого Августа в Нагасаки…

— Извините меня, что заставил потревожить память ваших почтенных предков… Итак; какие средства потребуются вам для завершения «Сакуры»?

— Полтора миллиона иен…

— Вы получите их.

Монастырь стоял на отшибе. Местами рухнувшая стена окружала двор, заросший полынью и дикой мятой. Даже пустых жестянок — постоянных спутников цивилизации и её послов-туристов — не было видно. Зато в лучах заходящего солнца можно было заметить матовый блеск автоматных стволов, укрытых в зарослях. И те, кто держал их в руках, отлично видели единственную ведущую к монастырю дорогу.

По двое, по трое, по ней тянулся странный народ — китайцы, малайцы; видели даже корейца. Одним из последних на инвалидном кресле проехал старик-японец. Кресло толкали в гору двое амбалов неопределенной национальности. И когда последний луч солнца скрылся за невысокой горной грядой, в монастыре вспыхнул свет — наверно, впервые за долгие века.

Переносные лампы — те, которыми пользуются на киносъемках, — осветили внутренность монастыря; тут был лишь каменный алтарь с рядами простых деревянных скамей вокруг него, все — под слоем вековой пыли. Но сейчас на скамейках уже рассаживались давешние странные паломники. Человек в инвалидном кресле расположился в первом ряду. Его охранники сели на пол прямо за ним.

Наконец, открылась небольшая дверь позади алтаря. Из нее появился невысокий, уже лысеющий человек во френче; если бы ткань его одеяния не выглядела явно дорогой, можно было бы предположить, что оно изготовлено за «бамбуковым занавесом».

— Итак, господа, — вошедший начал говорить сразу, без паузы, даже не закончив шага, — преодолев многие трудности, мы все же собрались вместе.

В зале послышался шепот, один из малайцев уже открыто демонстрировал неодобрение.

— Успокойтесь, Суан, здесь вполне безопасно. Мои люди охраняют дорогу. Неужели вам не достаточно моего слова? Клятвы, произнесенной перед руководителями всех тайных обществ?

— Продолжайте, Вонг, — разжал губы сидевший в коляске японец.

Говоривший не подал виду, что удивлен тем, что кто-то из присутствовавших знает это имя, неиспользуемое уже много лет.

— Я рискну сказать — хотя многие сейчас станут отрицать мои слова, — что все мы собрались здесь потому, что чувствуем назревающие перемены. Мир не таков, каким он был десять лет назад и действовать по-старому мы уже не можем. Копы тоже научились работать. — Японец поморщился, услышав иностранное слово, к тому же еще и жаргон. — В Сингапуре из всех «триад» остались только две. — Говоривший предусмотрительно не добавил, деятельность скольких из них пресекла полиция, и сколько разгромил он сам. — Сейчас не время действовать в одиночку…

— Ближе к делу! Что вы предлагаете, Вонг — тот чувствовал, что где-то уже встречался с японцем, но вспомнить так и не смог.

— Выяснение отношений цивилизованными методами: раздел сфер влияния, консультации глав тайных обществ…

— Под вашим руководством… — саркастически заметил кто-то, но говоривший счел возможным проигнорировать эту реплику.

— Как часто? — Статус задавшего вопрос на сей раз делал его достойным ответа:

— Скажем так — по мере необходимости…

— … Понимаешь, я боюсь. Меня пугает Японец — он согласен почти со всем… явно неспроста… Кроме того, он знает мое настоящее имя.

— Я думаю, отец, что это мы сумеем обсудить вечером, а сейчас тебе нужно выспаться. Да и мне тоже…

Теплый ветерок трепал волосы, распахивал полы пиджака — самого легкого, какой удалось найти в магазине. Ричард Блейд с удовольствием обошелся бы и без него, но… Положение обязывает! Если на то пошло, в это жаркое майское утро он обошелся бы и без сорочки. Для знакомых и немногие друзей — здесь, в Сингапуре, — Блейд был представителем компании «Копра Консолидейтед», и направлялся он сейчас на деловой завтрак. Для той персоны, с которой планировалась встреча, Блейд был — и оставался — агентом британской разведки в Сингапуре, нелегалом высокого полета, специалистом, которому не поручают простых заданий.

Человека, который ждал его, Блейд не видел уже давно. Сейчас его партнер по рандеву должен был носить маску ничтожного и совершенно безликого мистера Бартоломью, посланца фирмы-компаньона. На самом деле полковник Питер Норрис являлся живой легендой британской разведслужбы. О его подвигах никто ничего толком не знал, но поговаривали, что многие из героев Эль-Аламейна были обязаны ему своими жизнями.

Ричард остановился, окинул взглядом многоэтажную громаду «Хилтон-Сингапура» и решительно направился к входу.

Лифт поднял его на крышу. Там, в дорогом ресторанчике, где вечерами негде яблоку упасть, был занят только одни столик — духота прогоняла всех с улицы под спасительную прохладу кондиционеров. Так что у Блейда не оставалось сомнений, кого ждет сидевший за столом мужчина средних лет. Он миновал невысокую арку и, уже направляясь к месту своего рандеву, наткнулся взглядом на знакомое лицо — подпиравший одну из арочных колонн «официант» был его соучеником по школе «Секьюрити Сервис». Конечно, это было нарушением всех правил конспирации, но Блейд не смог удержаться, чтобы незаметно не пожать локоть старому приятелю — слишком многое значило увидеть здесь, в Сингапуре, знакомое лицо.

Он скосил глаза — «мистер Бартоломью» продолжал равнодушно изучать салфетку; «официант» же по-прежнему неподвижно торчал у входа, заложив руки за спину. Судя по тому, как оттопыривалась пола его фрака, парень таскал «пушку» типа «беретты-720» или что-нибудь в этом роде. Блейд подумал, как, наверное, тоскливо, нудно и жарко стоять одному, возвышаясь над целым городом и охраняя своего бывшего однокашника, с которым немало пережито и немало выпито… А теперь этот твой товарищ — сотрудник спецотдела МИ6, недосягаемый идеал! Хотя в разведке не придерживались кастовой системы, Блейд давно знал, что люди из наружной охраны и службы наблюдения практически не имеют шансов добиться мало-мальски самостоятельной работы.

Сохраняя невозмутимость, он прошел к столику, пытаясь составить по дороге представление о старшем коллеге. Раньше с Норрисом ему работать не доводилось, он видел его только несколько раз на «файф-о-клоках» у Дж., но там ни о чем серьезном не говорили. К тому же, сколько времени прошло…

Волевое скуластое лицо… Длинные серо-стального цвета волосы, зачесанные назад, открывают высокий «профессорский лоб», прочерченный вертикальными складками, среди которых теряется шрам, — напоминание о застенках «красных», куда Норрис угодил во времена корейской кампании… Зрачки — топазовые, как у хищной птицы или кошки… От таких глаз трудно скрыть ложь, даже в мыслях…

Нет, как бы не маскировался этот человек, его не назовешь ни ничтожным, ни безликим!

Блейд приблизился к столу.

— Приветствую вас, мистер Бартоломью, — обыкновенная фраза, ни пароля, ни отзыва — курьер должен знать агента в лицо. Только вот в этот раз звание курьера было много выше звания агента. Значило ли это, что назревает нечто важное и ничего хорошего, кроме тяжелых трудов, ожидать нельзя?..

— Садитесь, мой друг, садитесь. — В голосе — никаких эмоций, сталь при температуре абсолютного нуля. — Сейчас подадут ленч.

Подошел официант — на этот раз без «беретты».

— Две яичницы с беконом, кофе, бренди… — выбора Блейду предоставлено не было.

Официант исчез столь же внезапно, как появился, а Норрис встал, подошел к парапету и махнул рукой, жестом давая понять молодому разведчику, что тот должен присоединиться к нему. Ричард с тоской огляделся, понимая уже, что официант будет ждать, пока они не кончат деловую часть беседы. Учитывая ранг курьера, ему ничего не оставалось, как примириться с этим и разговаривать на трезвую голову и пустой желудок.

Норрис долго вглядывался в туманный купол смога, повисшего над городом, потом достал, не предлагая Блейду, сигарету, оторвал фильтр, щелчком послав его в путешествие на далекий асфальт мостовой, и глубоко затянулся.

— Блейд, вы сколько работаете на Востоке? — полковник, казалось, сознательно игнорировал конспирацию — впрочем, кто их мог услышать на стометровой высоте? Поэтому Ричард решил ответить тем же:

— Полтора года, мистер Норрис.

Тот небрежно кивнул, словно подчеркивая ничтожность этого срока.

— Здесь надо провести десятилетия, чтобы понять, что истина действительно открывается через созерцание.

Достойного ответа у Блейда на этот раз не было, и он только пожал плечами.

Полковник докурил, чуть не обжигая губы, и вдруг, без всяких предисловий, спросил:

— Что помнишь о Саванне? Быстро!

— Штат Джорджия, США, сто тридцать тысяч жителей, судостроительный завод, транспортное машиностроение, химическое производство, океанографический институт, корабельный музей, порт, завод по обогащению ядерного топлива… — без запинки выпалил Блейд.

— Молодец, не забыл, — Норрис соизволил усмехнуться. — Я, кстати, и половины не знаю… Масштабы производства завода помнишь?

— От десяти до двенадцати тонн плутония в год.

— По последним данным — до пятнадцати. А что можно сделать из четырех килограммов плутония?

— На «Толстяка» ушло восемь…

— Это не ответ.

— Одну или несколько бомб общей мощностью около ста килотонн.

— Так вот, мой мальчик, у кого-то эти килотонны скоро появятся.

— Русские?

— Ты сдурел? У их такого добра выше крыши.

— Тогда кто же?

— Янки обнаружили, что один из их транспортных контейнеров вместо плутония доверху забит свинцовой дробью. — Блейд тяжело вздохнул. — Не бойся, все не так уж страшно — ФБР почти немедленно вышло на след. Материал на борту сухогруза «Либерейтор», порт приписки — Монровия, и судно сейчас идет под либерийским флагом. Ближайшая стоянка — Сингапур. Теперь ты понял?

— Я должен проследить за этой посылкой?

— Да. Она в контейнере, направленном в адрес компании «Бонго. Экспорт-Импорт». Фирма зарегистрирована месяц назад в Калькутте, но отделение есть только в Сингапуре. Находится прямо под нами — четвертый этаж «Хилтона». Вот, — Норрис достал из кармана узкий серый конверт. — Здесь все, что мы смогли узнать. Отвечаешь лично передо мной. Название операции — «Харрикейн». Да, еще одно… Будь осторожен — на борту судна человек ФБР. Мы не знаем, кто он. Надеюсь, ты понимаешь, что янки не сами рассказали нам эту историю. А теперь вот это… меня просили передать… — и еще один конверт из плотной коричневой бумаги, украшенный замысловатой монограммой Дж., перекочевал в карман Блейда.

За завтраком они больше не сказали друг другу ни слова.

Ричард вылез из душа. Холодные струи вернули ему способность соображать, и мысли, которые приходили ему в голову, были далеки от приятных. Хороший подарочек преподнесли ему за неделю до дня рождения! Да еще этот Норрис… Ричарду не понравился пренебрежительный тон полковника — как и само задание. Его, в общем-то, не волновало, что кто-то пытается нелегально заполучить десяток фунтов плутония; то, что бомба не взорвется над его головой, сомнению не подлежало. Гораздо больше его беспокоила степень секретности дела — с такой он еще не встречался раньше. А весь его опыт подсказывал, что чем секретнее операция, тем тяжелее её осуществить и тем более расплывчата оценка результата. С таким, примерно, набором мыслей в голове он и приступил к обдумыванию ближайших мероприятий…

В его распоряжении было немногое — весьма скудные данные о компании, арендовавшей контейнер, в котором везли ядерную «начинку»; Ричард даже не представлял, сколько всего контейнеров прибудет через два дня. Он понимал, что не должен ни в коем случае попадать на глаза фэбээровцу. Еще в активе у него имелись: неплохая голова на плечах, коричневый пояс каратэ-до и семь патронов в кольте сорок пятого калибра — наиболее распространенной модели среди местной полиции, да и среди тайных обществ тоже.

Первое, что он сделал, добравшись домой — позвонил в «Си-Ай-Ю» — «Криминал Интелледженс Юнит». Здесь, в Сингапуре, Блейд иногда выдавал себя за частного детектива — это позволяло получать сведения от полиции, не навлекая особых подозрений со стороны властей; они были только рады, если кто-нибудь избавлял их от забот по розыску угнанных машин и тому подобной мелочи. Правда, такими событиями частный детектив Блейд как раз и не интересовался…

Другой особенностью местной системы правопорядка являлось то, что все службы занимались в общем-то одним и тем же, но одно и то же дело, попав в разные ведомства, могло пролежать и год, и два — либо с ним кончали буквально за две недели. Поэтому Ричард основные связи имел именно с «Си-Ай-Ю» — после нашумевших историй, связанных с разоблачением деятельности сингапурских «триад» в начале шестидесятых годов, эта служба пользовалась большим влиянием. Во всяком случае, к звонкам оттуда относились с большим уважением и в такой момент почему-то все оказывались на своих местах.

Знакомому офицеру «Си-Ай-Ю» Блейд представил дело, как заказ некоего бизнесмена из Джакарты, выясняющего кредитоспособность возможного партнера. Офицер удивился, что Блейд снисходит до подобных финансовых проверок, но согласился помочь.

И вот теперь Ричард ждал ответного звонка.

Телефон тренькнул лишь поздно вечером, и он едва не оторвал трубку от нетерпения. Молодой женский голос произнес — по-английски, но с легким малайским акцентом:

— Я узнала для тебя то, что нужно… Тебе это срочно?

— Весьма…

— Тогда через час в старом городе. Ресторанчик на Тао-Бэй знаешь?

— Да.

Знакомым офицером Блейда была женщина.

Как все малайки, Дороти Чен была невысокой, и любой европеец или американец, привыкший лицезреть на конкурсах красоты долговязых герлз, посчитал бы её толстушкой. Однако ум и обаяние с лихвой компенсировали её пять футов. Она работала в полиции уже шесть лет, из них четыре — в «Си-Ай-Ю». Нельзя сказать, чтобы Дороти слишком часто спала с Блейдом, но порой она помогала ему весьма эффективно расслабиться. Не так давно — и не без помощи Ричарда — она вышла замуж, тоже за офицера полиции. И теперь молодой разведчик мог удостовериться собственными глазами в перспективе близкого прибавления её семейства.

Как только Ричард сел за её столик, официант немедленно принес заказ — Дороти, видимо, сделала его заранее. Была подана какая-то рыба с зеленью на деревянном блюде; затем парень положил рядом двузубую деревянную вилку «Слава Господу, что не палочки» — подумал Блейд.

— Как живешь, как маленький? — он недвусмысленно покосился на округлившийся живот женщины.

— Ворочается… Боюсь, через месяц придется уже сидеть дома.

— Решили, как назовете?

— Еще нет. Патрик предлагает что-нибудь европейское. Почему бы не Ричард?.. — Она лукаво улыбнулась. Дороти, как и многие другие жители города-острова, была обязана именем своим родителям, бывшим чиновниками колониальной администрации, служившим еще при англичанах.

— Спасибо, это большая честь для меня… — Блейд довольно быстро расправился со своей порцией и теперь ждал, пока молодая женщина сможет, наконец, перейти к интересовавшему его вопросу.

Официант поставил перед ними кружки с холодным малайским пивом, убрал тарелки, и удалился.

— Записывай.

Блейд вытащил блокнот. Его всегда удивляла способность головки Дорис вмещать огромное количество фактов — и, самое главное, выуживать из этого множества нужные, когда подойдет момент.

— Во-первых, передай своему приятелю, что если ему дорог кошелек, жизнь или и то и другое вместе, пусть он не ведет дел с этой конторой. Они зарегистрировались в Калькутте два месяца назад. Местному налоговому управлению знакомы вообще с неделю… — Блейд кивнул, ставя пометку в блокноте — все это он уже знал.

— Во-вторых — на счету фирмы лежит сто долларов.

— Понятно-о…

— В-третьих — офис расположен в комнатах 439 и 441 «Хилтона». Ими арендован склад под номером 29 в порту. Это старая развалина, оставшаяся со времен войны, но имеет выходы на Мати-Кампан и на Северное шоссе. Чиновник, который готовил документы, был удивлен, что этот склад кому-то понадобился. Причем за все платили наличными, но требовали оформления бумаг по всем правилам. Кстати, этот чиновник сказал, что наниматель, имевший с ним дело, был явно уголовной наружности. И он не хотел бы встретиться с ним на улице ночью, — Дороти многозначительно помолчала. Если хочешь знать мое мнение, то основной бизнес этой шайки — либо наркотики, либо оружие, либо девочки. Поэтому передай своему приятелю мой настоятельный совет — не связываться. Если он, конечно, сам не занимается тем же.

— Нет, это вполне порядочный человек… Честная торговля фруктами и контейнерные перевозки.

— Это хорошо… протянула она. — Спасибо, ты как раз напомнил: эта твоя фирма на один рейс наняла моторную шхуну… — она на секунду задумалась, — номер 29–76, до Иокогамы, причем они оплатили даже обратный рейс.

— Это не связано ни с кем из твоих «подопечных»?

— Не похоже на почерк ни одной из наших «триад» — слишком грубо… вероятно, все делается в расчете на одну операцию, но нам никаких конкретных сведений не поступало. Если что-нибудь будет, тебя держать в курсе?

— В общем-то теперь необязательно. Но за информацию спасибо. — Он привстал и замахал рукой, когда Дороти полезла в сумочку. — Вот еще! Я сам расплачусь, тебе деньги сейчас нужнее.

— У меня для вас приятные новости — материал скоро прибывает в промежуточную точку. Я сам прослежу за перегрузкой. Вашим людям пора поторопиться…

— Не беспокойтесь, Мацумото-сан, они хорошо знают свое дело и готовы.

— А может быть, не стоит спешить? Подождем, пока построят реактор?

— Мацумото-сан, мы уже все обсудили в свое время, зачем возвращаться по той же дороге? Мы должны успеть, пока еще в живых те, кто помнит Поражение. Через пять лет будет поздно. К тому же, ведь все расходы по добыванию и доставке материала вынесли вы. Отступать сейчас — вам в убыток.

— Не беспокойся, мой мальчик… Родись ты на пятнадцать лет раньше, из тебя вышел бы отличный солдат. Но как ты собираешься убедить правительство принять столь решительный курс?

— Необходимо убедить только Императора… Остальное пойдет само собой…

Блейд оставил машину в самом начале Мати-Кампан. Все равно асфальтированная дорога была дальше только на карте: колеса тяжелых грузовиков давно превратили её в подобие поля битвы под Верденом. По засохшей грязи разведчик дошел до стальных ворот с пожелтевшей уже надписью белилами — «29»; судя по намотанной вместо запора проволоке, их не открывали лет десять. В стороне от этого входа он нашел такую же заржавевшую калитку. Однако, в отличие от ворот, она была приоткрыта. Ричард огляделся и толкнул металлическую створку.

Раздался противный скрежет, на который немедленно откликнулись все окрестные собаки; под этот несмолкаемый аккомпанемент Блейд и вошел внутрь. Прямо за калиткой начинался коридор, метров через десять упиравшийся в фанерную дверь. Больше в скудном потоке света, сочившегося через приоткрытую дверь, разведчик ничего не мог разобрать. Возможно, больше там ничего и не было.

Когда глаза привыкли к полутьме, Ричард продолжил свои исследования. За второй дверью одна за другой располагались две абсолютно пустые комнаты — бывшая контора склада. Однако в них можно было заметить признаки пребывания человека: Блейд обнаружил на полу окурок и сумел разглядеть в толстом слое пыли следы — здесь побывали двое, обутые в массивные подкованные башмаки. Он оглянулся — ему совсем не улыбалось ощутить их тяжесть на собственных ребрах.

Пройдя дальше, Блейд попал в собственно склад — пустые бетонные коробки с лужицами черной маслянистой воды на полу, ржавыми запахами старого железного хлама, криками птиц, свившими гнезда где-то под самой крышей. Он осмотрел пол, но давешних следов не обнаружил, вероятно, посетители тут и не появлялись. Постояв немного, Блейд бросил взгляд на выезд к Северному шоссе — там не имелось даже ворот. Делать здесь явно было нечего, и разведчик побрел к своей машине. Оставалось только два дня до прибытия груза.

Блейд подвел итог, довольно неутешительный: кроме весьма туманной гипотезы о связи похищенного плутония с одним из тайных обществ, у него ничего не было. Впрочем, полный непрофессионализм операции подсказывал, что тут замешаны скорее преступные, чем политические силы. Можно было попытаться задействовать свои связи среди местных мафиози.

Никакой более мудрой мысли ему в голову не приходило, и поэтому он потянулся к телефону.

— Я хотел бы назначить встречу Цветку Жасмина — сегодня, в восемь. — На другом конце провода утвердительно икнули.

Внешне этот диалог напоминал заказ девочки в одном из сингапурских борделей. Если не считать того, что под именем Цветка Жасмина скрывалась дочь одного из самых влиятельных главарей восточно-азиатских «триад».

Он поднимался по скрипучей лестнице, от всей души проклиная навязчивый сервис «мадам», вызвавшейся проводить его до нужной комнаты. Почти наверняка эта туша служила у кого-то информатором; к тому же, один вид этого грузного потного тела, периодически наваливающегося на него отбивал у разведчика всякую потенцию. К счастью, на одной из лестничных площадок «мадам» сцепилась с рассерженным клиентом и вышла из игры. Пользуясь общей суматохой, Блейд проскользнул рядом с шаткими перилами и, наконец, оказался в относительной безопасности.

Нужная ему дверь оказалась незаперта. Он вошел; Мари Вонг сидела на кровати, скрестив стройные ножки в красных бриджах. Насколько Ричард мог разглядеть в полумраке, на ней была того же оттенка красная блузка, копну смоляно-черных волос удерживал металлический обруч. С момента их последней встречи она стала совсем взрослой, и наивно-детское выражение миловидного лица — то, что так привлекало в ней Блейда раньше — исчезло. Но притягательности её это не убавило, скорее даже наоборот. Черты её заострились, стали более суровыми — теперь перед ним была двадцатилетняя женщина, готовая, не склоняя головы, встретить любое испытание.

Она поднялась, медленно, по-кошачьи потянулась, потом подошла к двери, повесила что-то на ручку с внешней стороны и повернула ключ в замке.

— Теперь нам не помешают…

Голос её тоже стал ниже, бархатистей, однако в нем промелькнули нотки усталости. Она сбросила сандалии, опять устраиваясь на кровати.

— Чего стоишь… Садись…

— Блейд поискал глазами, куда бы сесть, но не нашел ничего лучшего, как взгромоздиться на кровать рядом с ней; пружины дряхлого ложа жалобно скрипнули. Прикоснувшись к девушке, он почувствовал, как её мышцы напряглись под тонкой тканью; спустя секунду она расслабилась.

— У тебя что-то есть ко мне? Какое-то дело?

— При встрече с тобой все дела отходят на второй план…

Она тяжело вздохнула:

— Не надо, а?.. Если бы что-то не стряслось, я бы тебя еще два года не видела. Так что случилось?

— Я должен встретиться с твоим отцом.

— Ты уверен, что повод достаточно серьезный? Его сейчас нет в Сингапуре, и я не знаю, когда он сможет повидаться с тобой, — она сделала паузу. — Я чем-нибудь могу помочь?

— Боюсь, это не спасет меня от встречи с твоим отцом. И дело действительно срочное.

— Ты полагаешь, оно такое важное, что я не должна знать о нем?

— Извини, но это — не мой секрет…

— Тогда я позвоню через пару дней. Возможно, я буду знать что-либо точнее о планах отца. Но мне кажется, что ты все равно мне об этом расскажешь… и скоро! Больше тебе нечего добавить?

— В общем-то, да…

— Конфуций сказал: краткость идет под руку с мудростью. Тогда начинай…

— Что начинать?

— То, за чем сюда другие ходят… Должны же мы соблюдать конспирацию!

Она потянулась куда-то в сторону, и без того скудный свет погас. Он осторожно снял с её головы обруч: водопад иссиня-черных волос обрушился им на плечи, лица, руки, закрывая, сковывая их друг с другом, отделяя черной пеленой от всего мира. Гладкая щека девушки скользнула по щеке Блейда.

Его большие руки осторожно гладили её тело, сначала — сквозь воздушный флер ткани, потом начали ласкать нежную кожу. Он словно боялся ощутить перемены, произошедшие за эти годы; но даже такой придирчивый эксперт не мог поставить ей ничего, кроме высшего балла. И тогда место рук заняли губы.

Он чувствовал в волосах девушки терпкий привкус какой-то косметики; его губы спускались по этому водопаду к точеным линиям шеи, в которой, пожалуй, европейского было больше, чем азиатского; потом они задержались в треугольнике хрупких ключиц. Блейд ощутил твердость и напряжение прохладных маленьких грудей, и двинулся проверенным маршрутом к стройной и тонкой, даже для азиатки, талии, стал спускаться дальше, целуя ей спину…

Вскоре он зарылся лицом меж её ягодиц — тогда как язык его продолжал свое путешествие вниз — и по телу Мари пробежала дрожь. Блейд откинулся на подушки, предоставив ей инициативу и приглашая начать игру; сам он смотрел на происходящее почти отстраненно, как бы со стороны. Он машинально отметил, что за прошедшее время к её темпераменту добавился опыт; она входила в начальную пору расцвета, в тот период, который у самого Ричарда прошел еще в колледже. Жизнь тогда кажется прекрасной и созданной исключительно для наслаждений… Потом годы и трудности изменят девочку, как изменили его, но сейчас она должна получать все, что захочет.

В пробивающемся откуда-то светлом лучике их тела блестели от пота. Она дышала хрипло и тяжело, но двигалась по-прежнему неутомимо. Её острые ноготки почти до крови впились в грудь Блейда, когда он понял, что может не выдержать следующего раунда — да и она, пожалуй, тоже.

В момент кульминации девушка откинулась на спину, Ричард напрягся, подавшись вперед, чувствуя всем изнемогающим телом давно не испытанное блаженство. Она вскрикнула и замерла.

Прошло с четверть часа Мари, уже одетая, стояла у двери.

— Ну мне пора идти, — сказала она.

— Я не могу согласиться на контроль за моим экспортом из «Золотого треугольника».

— Не кажется ли вам, Вонг, что теряя в малом, вы сможете выиграть в большом?

— Я не понимаю ваших намеков. Если вы хотите заключить сделку, предложите что-нибудь взамен, мистер Мацумото.

Теперь серый «линкольн» Блейда стоял на обочине Северного шоссе. Он проторчал здесь несколько часов, уже не надеясь дождаться груза. Лишь когда прозрачная фата сумерек затянула холмы, окружающие Сингапур с севера, на шоссе, уже пустом в этот час, показалось то, что его интересовало. Со стороны нового порта двигался тяжелый грузовик, и кузов его был заполнен чем-то массивным, какими-то предметами неопределенных очертаний. Низкий, трехосный, изрыгающий белесые клубы солярового дыма, он казался древним драконом, выползшим на современную магистраль.

Грузовик свернул с шоссе, разведчик же, под защитой невысокого кустарника, стал медленно пробираться за ним. Тяжелая машина остановилась прямо посереди широкого складского двора, пригасив фары, Ричард уже думал, что сегодняшний сеанс окончен, как непонятно откуда вывернул автокар.

Он поддел сзади лапами контейнер (что же там было еще — кроме треклятого плутония?) и потащил его куда-то в недра склада. Не успел он успокоиться там, как шофер грузовика вновь включил фары, машина развернулась и издавая страшный рык, сравнимый разве что с ревом стратегического бомбардировщика на старте, вновь выкатилась на шоссе. Обдав Блейда зарядом страшной вони, она пронеслась мимо и исчезла.

Совсем стемнело.

Со стороны склада никто не вышел.

Оставить большую охрану — значит, привлечь к себе излишнее внимание, нарушая главнейшую заповедь конспирации. Блейд справедливо предположил, что вряд ли на складе больше двух стражей, к тому же, они чувствовали себя в полной безопасности. Правда, зная суровые правила внутреннего распорядка восточно-азиатских мафиозных кланов, разведчик не надеялся, что они через час-другой пойдут навестить девочек или совершат турне по местным кабакам, так что дальнейшее ожидание было бесполезным. Он потянулся, на миг расслабив затекшие мышцы и, пригнувшись, направился к складу.

Ни контейнера, ни автокара видно не было. Впрочем, и темноте, вытекающей из углов двора словно темный мазут, трудно было что-нибудь заметить. Единственным источником света оставалось грязное оконце складской конторы. Сейчас он как раз старался подобраться поближе, чтобы заглянуть внутрь. Но то, что он увидел рядом с окном, заставило его остановиться. Там сидел человек.

Блейду повезло, что он смог разглядеть его в тусклых желтых отблесках, падавших сверху. Этот парень был негром, и методом исключения можно было предположить, что он и является тем самым фэбээровцем, от встречи с которым его предостерегал Норрис. Впрочем, был возможен и иной вариант — что негр охраняет этот проклятый контейнер. Выглядел он внушительно, даже сейчас, и скорченной позе, настоящий великан — никак не меньше шести с четвертью футов ростом. Негр бесшумно, с грацией дикой кошки, повернулся, вытягивая затекшую ногу, и Блейд разглядел огромный револьвер, торчавший у него за его поясом. Из этой пушки можно было бы пробить броню легкого танка.

Если одно место занято, придется наведаться в другое, — примерно так думал Ричард, отправляясь осматривать территорию склада. Ничего нового во дворе он не увидел; пришлось-таки пробраться внутрь и посмотреть там — чего, откровенно говоря, ему делать не хотелось. Правда, он нашел контейнер — тот стоял почти у самого края погрузочной площадки.

…Блейд уже заканчивал обход массивного стального ящика, содержащего, возможно, смерть для тысяч людей, когда почувствовал за спиной чье-то дыхание. Он начал разворачиваться, но не успел закончить движение, когда на его шее сомкнулись стальные клещи. Вряд ли противник собирался задушить его, но у Ричарда было собственное мнение по этому вопросу; он не любил, когда его пытались прижать к стене. Инстинкт борца каратэ-до, помноженный на чисто английское упрямство, не позволял мириться с подобной ситуацией.

Разведчик упруго оттолкнулся ногами от асфальтового пола, на миг подумав, что было бы куда лучше работать босиком, а не в туфлях. Хотя бы в теннисках… Но выбора уже но было. Одновременным слитным движением он ударил таинственного противника пока еще свободными локтями и боднул затылком. Что-то из этого — или все вместе — привело к желаемому результату; Ричард почувствовал, что теряет равновесие и падает на своего противника. Но клещи еще не разжимались, и он, прихватив руку врага на ключ, надавил со всей силы.

Когда последние молекулы кислорода перегорели в его легких, он вдруг выяснил, что может дышать. Но праздновать победу было рано — его соперник успел перевернуться и оказался сверху. Блейд видел у себя перед глазами темную ладонь, размером с лопату, заслонявшую добрую половину пейзажа.

Не дожидаясь, пока противник вновь намертво вцепится ему в горло, он попытался охватить его необъятную шею. Удалось это лишь частично, зато он нащупал его глаз. Прием был, без сомнения, неджентльменский, но выбирать не приходилось — Блейд давил и давил, пока соперник не взревел, как йоркширский бык на случке. Тут он на мгновение потерял бдительность, и Ричард оказался на ногах.

Теперь он стоял лицом к лицу с врагом. Как и следовало ожидать, им оказался давешний негр невероятных габаритов. Он медленно наступал на Блейда, и тот с каждой секундой чувствовал себя все более неуютно.

Негр приготовился к прыжку.

Блейд отступал, пока не уперся спиной в гофрированную сталь контейнера. Он слегка присел, пытаясь нащупать на полу какое-нибудь оружие и богиня судьбы сжалилась над ним — под рукой оказалась бутылка.

Негр прыгнул.

Блейд пустил бутылку ему навстречу.

Этот снаряд встретился со своей целью между подбородком и плечом. Не самый лучший вариант, но неожиданность удара дала Ричарду время приготовиться к атаке. И не успели осколки стекла упасть на асфальт, как башмак Блейда врезался в висок предполагаемого коллеги из-за океана.

Он тщательно осмотрел карманы побежденного — кроме горсти мелких монеток разных стран и разных континентов там не было ничего. Блейд сложил их кучкой рядом с обмякшим телом, пощупал пульс — он был слабый, но ровный. Затем подобрал отлетевший в сторону револьвер и тоже положил рядом.

— Прости, приятель, но ты начал первый. Лучше бы мы спокойно трудились, каждый сам по себе…

Он попытался привести в порядок костюм, потом махнул рукой и побрел к машине, Желание заниматься этим делом исчезало с каждой минутой и скоро должно было достичь абсолютного нуля.

Утром ему позвонила Мари. Мадемуазель Вонг была сама деловитость и ничем не напомнила Блейду о событиях позапрошлой ночи.

— Отец согласен повидаться с тобой в ресторане на Сентана-роуд. Условие — ты должен быть один. Я тебя встречу.

— Это его условие или ты сама так решила?

— Я так хочу…

«Чего-чего, а самомнения этой девочке не занимать,» — с усмешкой подумал Ричард.

— Сегодня в два пополудни…

Блейд с трудом пробирался на машине через центр старого города. Несколько раз он хотел бросить автомобиль и идти дальше пешком, но каждый раз пробка немного рассасывалась и его серый «линкольн» чуть продвигался вперед.

При повороте на Сентана-роуд перед машиной Блейда возник огромный черный фургон, и все попытки объехать его кончились неудачей.

Разведчик, уже видел стоящую на углу Мари, когда фургон резко затормозил, из него выскочили двое и, грубо заломив девушке руки за спину, толкнули её внутрь. На мгновение дверь фургона приоткрылась, и разведчик смог различить за рулем фигуру вчерашнего «фэбээровца».

— Я согласился встретиться с вами, но у меня вовсе нет времени ждать вас, мистер…

— Причина моей задержки имеет прямое отношение к вам и вашей дочери — её похитили. Только что.

— Значит, это он, Самагита, — глава одной из крупнейших «триад» казался невозмутимо спокойным, будто речь не шла о судьбе его дочери.

— Кто он? Возможно, я смогу помочь Мари.

— Сначала скажите, зачем вы хотели меня видеть, потом я подумаю, сумеете ли вы мне помочь.

Блейду пришлось смириться.

— Тогда я прошу вас дать слово, что это останется между нами.

— А почему вы уверены, что я его сдержу?

— Одни раз вы уже сдержали данное мне обещание, я не вижу причин не верить вам в этот раз.

Собеседник Блейда усмехнулся и хлопнул в ладоши. Как по волшебству перед ними возник низенький столик с дымящимися чашками ароматного зеленого чая.

— Принесите доску для го, — он повернулся к Блейду. — Вы ведь не откажете мне в удовольствии сыграть партию с вами? Правила еще не забыли?

Ричарду ничего не оставалось, как согласиться.

Его собеседник поставил на доску первый камень.

— Не правда ли, японцы извратили великую игру — они полагаются только на собственный расчет и этим прогневали Небо… — Блейд обратил внимание, что фразу можно толковать минимум в двух смыслах. — Ладно, рассказывайте, зачем пришли. Я даю слово.

И Блейд рассказал о складе номер 29.

Когда он кончил, половина камней была еще не выставлена, а доска, отодвинутая на край стола, лежала забытая обоими.

— Человек, который заправляет всем этим делом — Самагита Хироши. И с ним я встречаюсь завтра… Значит, он намерен использовать мою дочь в качестве козырной карты. — Тон его оставался спокойным — утверждение, и только.

— Кто такой этот…

— Самагита? Так его звали лет тридцать назад, Сейчас он предпочитает называть себя Исихиро Мацумото. Любит, когда его называют «Сегун»… Контролирует деятельность половины тайных обществ Японии, Филиппин, Тайваня… Очень сильный человек! В свое время он был военным атташе и вицеконсулом Империи в Маньчжоу-Го…

— Простите, это имеет отношение к делу?

Собеседник Блейда, будто не слыша вопроса, продолжал:

— А меня тогда звали Тон Вонг, и я был полковником контрразведки президента Чан Кай-ши…

Блейду казалось, что он вместе с Вонгом погружается в воспоминания четвертьвековой давности. Он ощущал позор «тридцати трех требований» к Китаю… Видел оккупацию Шанхая японцами. Чувствовал радость при известии, что американцы остановили продвижение Империи у Мидуэя… Казалось, он даже был свидетелем того, как японские офицеры ломали свои мечи, не желая признать капитуляцию.

Но Вонг говорил и о другом: как отступали горными тропами верные своему президенту и генералиссимусу войска, терпя поражение от армий «Великого Кормчего», которому помогал «Большой Брат» с севера. О том, как гибли от голода и мороза семьи офицеров, во время «броска через Гималаи» в Бирму и Таиланд…

— Хватит… Воспоминания могут дать похмелье, но не напоят страждущего.

— Это что, опять Конфуций?

— Нет, на этот раз — мое… — Вонг усмехнулся. — Итак, я рассказал то, что вам требовалось; теперь я прошу вас о помощи. Если Хироши смог буквально за несколько часов найти меня, значит где-то поблизости есть его глаза и уши. И мне некому тогда доверять… — его глаза впились в темные зрачки Блейда. — Вы поможете мне? Хотя бы как разведчик разведчику?

— Если вопрос идет о жизни и свободе вашей дочери…

— Вы должны освободить её завтра, в течение часа, пока я разговариваю с Мацумото. И привезти сюда.

— Чем я смогу распоряжаться?

— Любые деньги. Любые люди. Но никто, кроме нас двоих не должен знать, куда вы завтра пойдете.

— А вы не думаете, что за ночь может что-то случиться?

— Зачем Ему выкидывать свою козырную карту…

— Я согласен, полковник Вонг.

Блейд проверил своих людей, за прошедшие часы они уже стали для него «своими».

Около стойки бара, глядя в стакан, устроился Пак — этот молодой стройный кореец больше всего походил на студента. Мало кто знал, что он являлся одним из лучших в Сингапуре специалистом по взрывному делу. Рядом с ним сидели Чак и Лин — братья, полубирманцы — полу-непонятно-кто. Однако оба имели коричневые пояса у-шу. По тротуару прохаживался у небольшого грузовичка Джек-малаец и личный водитель Вонга. Где-то на улице еще трое изображали случайных прохожих.

Пак поднял трубку телефона; ему должны были позвонить, когда начнется встреча главарей крупнейших «триад». Блейд спокойно докурил, вышел из бара и уселся за руль машины. Теперь по плану у него было еще минут десять. «Линкольн» Блейда развернулся и поехал по Мати-Кампан в сторону выезда на загородное шоссе.

Машину он оставил там же, где и прошлый раз; потом, стараясь остаться незамеченным, пробрался на складскую площадку. Она была пуста. Спрятавшись за кирпичной оградой, разведчик взвел курок «кольта» и расслабился, глядя на бег секундной стрелки.

План был рассчитан на то, что если девушку стерегут, то со стороны открытой складской площадки охрана будет минимальной. А с противоположного направления сторожей отвлечет группа Пака.

Секундная стрелка совпала с нулем, и Блейд услышал звук слабого взрыва — сигнал, рассчитанный скорее на то, чтобы встревожить охрану. Он неторопливо двинулся к складу. Впереди послышались выстрелы, но Ричарда это не беспокоило; сейчас он превратился в автомат, в машину для убийства, способную стрелять на бегу, в прыжке, стоя, лежа, с колена или с упора. В несколько секунд он преодолел открытый двор и юркнул за одну из бетонных колонн. Пули врезались в асфальт у ног — видимо, его засекли. Разведчик прыгнул в сторону, перекатился и встал, прижавшись к стене склада.

Он старался разглядеть что-нибудь сквозь оконце, но не смог; тогда, ударом рукояти выбив стекло, Блейд скорчился у стены и замер. Выстрелов не последовало. Уже не опасаясь напороться на засаду, Ричард высадил раму, поморщился, ощутив порезы от стекол, и прыгнул внутрь.

Быстро сориентировался. «Сфотографировал» опасные точки. Прислушался. Никого! Абсолютно никого! Комната была пуста.

Он уже был готов проверить другое помещение, когда дверь в него стала открываться. Блейд поискал глазами укрытие, заметил картонные коробки, сложенные в углу. И уже из-за них наблюдал, как Лин, настороженно осматриваясь, входит в комнату.

На улице уже стонали и выли полицейские сирены.

Она видела свои руки и ноги, но не чувствовала их. Мари Вонг просидела привязанной к стулу уже шесть часов — с тех пор, как её увезли со склада. Охрана успела смениться, а её выручало только спасительное забытье. Когда она начинала опасно свешиваться со стула, кто-нибудь из стражей вставал со своего места, чтобы грубо отхлестать её по щекам и привести в чувство. Этого, впрочем, хватало ненадолго.

Охрана вновь сменилась, теперь рядом с ней оказался негр, который вел вчера фургон, в котором её доставили сюда. Или это было не вчера? Она уже не могла сказать точно. Второй охранник — маленький щуплый японец — хозяйничал в другой комнате, что-то там передвигал, топтался у двери. Пока его не было, негр, вытащив из маленькой коробочки шприц, иглу, ампулу, стал готовиться к уколу.

Мари поняла, что сейчас произойдет, но ей было уже все равно. Пожалуй, она была бы рада сейчас уйти от реальности.

Однако она ошибалась.

Негр закатал штанину рваных джинсов, долго примеривался и, наконец, морщась от боли, глубоко вогнал иглу…

Японец по-прежнему не появлялся, в соседнем помещении воцарилась тишина.

Однако со стражем Мари произошла разительная перемена. Он стал что-то глухо бормотать сквозь зубы, прохаживаться по комнате, хватая и потом отбрасывая различные предметы. Вдруг его лицо перекосила гримаса боли и звериной ярости, он подбежал к девушке, выхватывая на коду из кармана бритву.

Лезвие покачивалось у нее перед глазами. Мари различала мелкие пятнышки ржавчины, усеивающие хромированную сталь, темного паучка свастики у рукояти, длинную строку готических букв. Стальное острие неотвратимо приближалось, становясь шире и шире, занимая все поле зрения. Потом Мари не могла понять, как она ухитрилась перевернуться вместе со стулом. Её связанные ноги задели огромное черное колено, и девушка потеряла сознание.

Дверь вылетела с первого удара. Блейд слышал, как по коридору топочет едва не весь персонал гостиницы, но ему было сейчас не до них.

В первой комнате он увидел храпящего на полу низкорослого японца, в угол, пытаясь прикрыться портьерой, вжималась женщина. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать дешевую портовую проститутку.

— Где девушка? — заорал на нее разведчик. Впрочем, это было бесполезно; по-английски она все равно не понимала и только кивала в ответ головой, раскачиваясь, как китайский болванчик. Блейд. не долго думая, вышвырнул её в коридор, навстречу толпе возмущенных служащих. Это их ненадолго отвлекло: девица была в костюме Евы, так как портьеру Ричард у нее отобрал.

Он бросился в другую комнату, его худшие опасения, кажется, оправдывались.

Мари лежала на полу, по-прежнему привязанная к стулу. Все вокруг было в крови. Однако приглядевшись, Блейд понял, что это не её кровь; на плече девушки было лишь несколько порезов, неглубоких и неопасных. Кровь хлестала из распростертого на полу черного тела, огромного, как труп сказочного циклопа. Разведчик носком башмака перевернул его на спину. Похоже, негр упал и напоролся на собственную бритву. Ричард не стал вытаскивать её из тела, быстро осмотрев сначала одну, потом другую комнату, он нашел взявшийся непонятно откуда десантный нож и сунул его в карман.

Вернувшись к телу Мари, он увидел склонившегося над ней администратора гостиницы. Заметив Блейда, тот выпрямился во весь свой небольшой рост и гордо начал:

— Вы будете привлечены к ответственности за ущерб, причиненный…

Ричард, не говоря ни слова, подошел к нему, ухватил за лацканы пиджака — тот затрещал — и так, на вытянутых руках, вынес в коридор. Толпа там уже собралась достаточная. Проститутки, кстати, нигде не было видно. Блейд поставил администратора на ноги и распорядился:

— «Скорую» сюда… и полицию, срочно.

А сам вернулся отвязывать девушку.

Когда он выносил её из комнаты, мимо столпившихся у дверей номера людей, никто уже не пытался остановить его. И никто даже не пытался требовать возмещения.

Мари пришла в себя только в машине. Она сидела, уткнувшись ему в плечо, и плакала.

— Успокойся, девочка, все уже кончилось. Считай, что мы перенесли нашу встречу на сутки.

Он обманывал ее, но не себя. Необходимо было поскорей убираться отсюда, пока люди Мацумото не опомнились и не связались со своим шефом. Надо было чем-то отвлечь девушку он не мог взяться за руль, пока она висела на нем, поливая слезами. Ричард сунул ей найденный в номере нож:

— Смотри, если повернуть предохранитель, а потом нажать на кнопку, то лезвие выстрелит… с двадцати шагов пробьет дюймовую доску… — и он покачал, что нужно делать.

Девушка увлеклась разглядыванием ножа — словно ребенок, которого утешили забавной игрушкой, — и Ричард, наконец, смог завести мотор. Он ехал, внимательно оглядываясь, до самой Сентана-роуд. Но «хвоста», слава Творцу, не было.

Они с Мари проникли в ресторан через задний ход примерно через час после того, как там появился Мацумото. Увидев их, официант немедленно побежал поднести Вонгу стакан воды — знак, что его дочь в безопасности. Потом он неслышно подвел их к завешенной тяжелой портьерной арке. Ждать пришлось довольно долго, и Блейд уже начал бояться, не было ли похищение совершено за спиной японца.

— Что ж, вы по-прежнему не согласны на мои условия?

— Ваши условия больше напоминают безоговорочную капитуляцию.

— А если я, скажем… заметьте, чисто теоретически, — предложу помощь в освобождении вашей дочери. До меня случайно дошли ужасные слухи. Кажется, она вчера исчезла — ни с того, ни с сего.

— Я думаю, ваши источники информации не очень надежны, полковник Самагита…

Произнесенное имя было сигналом для Блейда, и дальнейшее произошло в доли секунды. Он вытолкнул Мари в комнату, сам оставаясь у нее за спиной; тренированный взгляд разведчика привычно фиксировал обстановку, мышцы напряглись, лицо окаменело.

Они стояли между двумя гигантами преступного мира Блейд видел их черты, застывшие в обманчивом спокойствии, он разглядел, как вдруг изменилось выражение лица японца, как в его глубоко посаженных темных глазах стал разгораться огонек. Это был взгляд фанатика.

Самагита стал валиться вперед, и Ричард с опозданием понял, что тот тянется к чему-то, спрятанному под инвалидным креслом. Рука японца напряглась, и он стал подниматься, в его ладони блеснул позолотой маленький, словно игрушечный, браунинг. Блейд оттолкнул Мари и, уже падая, услышал сухой треск выстрела.

Когда разведчик вновь встал на ноги, все было уже кончено. Мари не пострадала, пряча лицо в ладонях, она прижалась к стене у окна. Блейд издал вздох облегчения и обернулся.

Вонг медленно сползал со своего кресла. Золотые драконы его халата корчились в крови.

Тогда Ричард посмотрел назад.

Самагита продолжал сидеть. Сначала это удивило Блейда, но потом он заметил рукоять десантного ножа; лезвие, ушедшее почти на всю длину в грудь японца, намертво пригвоздило его к креслу.

В комнату на звук выстрела начали вбегать люди. Кто-то наткнулся на Блейда, попробовал заломить ему руки за спину. И тогда разведчик услышал новый голос — уже не юной девушки, а наследницы, хозяйки. Голос Королевы:

— Отпустите его! Трупы — на Блаканг-Мати. Здесь все сжечь. Хозяину заплатить все убытки…

Сидя в «линкольне» и обдумывая случившееся, Блейд понял, что может опоздать. На складе ничего не осталось, значит, контейнер оттуда уже увезли. Непонятно, к чему было арендовать склад на одни сутки, но он предпочитал не задаваться сейчас лишними вопросами.

На то, чтобы добраться до квартиры и разыскать блокнот, в котором было записано название корабля, зафрахтованного людьми Мацумото, ушло полчаса. Блейд в очередной раз позавидовал Дороти, которая умудрялась все относящееся к делу хранить в своей головке.

В порту у всех, как назло, отшибло память, но сотня долларов помогла кое-кому её прочистить. Однако то, что узнал разведчик, его не обрадовало: моторная шхуна 12–76 снялась с якоря рано утром. Он хотел было осмотреть причал, у которого грузилось суденышко, но его оцепила полиция. Протолкавшись в первые ряды, Ричард с удивлением заметил, что стражи закона склонились над чьим-то телом.

Оно принадлежало негру, весьма похожему на его ночного противника и на того типа, который сделал себе харакири в «Хилтоне». Впрочем, в темноте все негры серы… Поразмыслив, Блейд решил, что не может с полной достоверностью установить идентичность трех чернокожих.

Тело положили на носилки, закрыли простыней. Полицейские принялись энергично расталкивать зрителей, убеждая их разойтись. Блейд приветствовал их старания от всей души — трупов для него на сегодня было достаточно. Он ушел одним из первых.

Блейд лежал на диване и курил. Он вполне мог отдать себе отчет в том, что задание близко к провалу; со смертью Самагиты все нити были обрезаны. Шхуна ушла в рейс до Иокогамы, вместе с таинственным контейнером. Он мог бы сообщить эту информацию Норрису, но это значило признать собственную слабость и переложить дело на плечи коллег в Японии, которым пришлось бы начинать работу с нуля и в значительно более трудной ситуации. И тогда разведчик вновь решил попросить свидания с Цветком Жасмина. Но голос, совершенно не похожий на бас прежней «мадам», заявил, что девушки под таким именем в их заведении не имеется.

Когда Ричард выехал на Сентана-Роуд, то увидел на месте ресторана лишь пепелище, по которому, перепахивая пепел бахилами, бродили пожарные. Каждому желающему они поясняли, что ресторан сгорел из-за неисправности в электропроводке.

Блейд уже собирался отбыть восвояси, когда вдруг заметил на противоположной стороне улицы Пака. У разведчика и так было подозрение, что «неисправность электропроводки» возникла не без участия корейца, теперь он был в этом убежден. Правда, он не сомневался и в том, что если обратится сейчас к Паку, то кореец его не узнает. Оставалось надеяться на то, что поторчав немного на пожарище, подрывник отправится к своей новой хозяйке с докладом.

Пак оправдал лучшие ожидания Блейда. Проплутав по узким улицам старого города с полчаса и не заметив крадущегося за ним шпиона Её Величества, кореец вывел его к дорогому, окруженному садами особняку. Здесь разведчик счел за лучшее покинуть своего проводника.

Провалявшись в кустах пару часов, он, кажется, уяснил все тонкости охраны. Особняк, пристроившийся у подножия холма, был огорожен невысокой бетонной стеной, переходящей в затейливо выделанную стальную решетку. Если она не под током, её ничего не стоило перелезть. Со стороны виллы иногда фланировали по двое какие-то люди — несомненно, наружная охрана, внутренней он, как ни старался, заметить не смог. Видимо, её функции выполняли хорошо тренированные слуги. Кроме того, изредка доносился собачий лай, слегка приглушенный стенами.

Блейд вернулся в город, чтобы запастись необходимым снаряжением; к счастью, магазины еще работали. Он приобрел сапоги и три пары плотных парусиновых рукавиц — для его целей они подходили даже лучше резиновых. За черным спортивным трико пришлось съездить домой.

Зато спустя час перед виллой оказался настоящий ниндзя (если таковые еще остались во второй половине двадцатого века); правда, рукавицы и резиновые сапоги несколько не гармонировали с остальным костюмом.

Когда совсем стемнело, разведчик спустился к ограде, взялся одной рукой за металлические прутья и полез на стену, стараясь не задеть металл обнаженной кожей Забравшись наверх, он огляделся — охраны нигде не было видно. Блейд быстро перемахнул на другую сторону и спрыгнул в сад; сам он снял рукавицы, потом разулся. Он так и не понял, находилась ли ограда под током, но был уверен, что обратно вернется другим путем.

Спустя минуту, он уже крался по саду черной пантерой; единственным заметным местом в его доспехах была щелка в капюшоне, сквозь которую посверкивали глаза.

В доме светилось несколько окон, и в одном из них Блейд увидел Мари. В комнате явно шло какое-то совещание, но среди присутствующих никого из «знакомых» разглядеть не удалось. Он не узнал и то, о чем шла беседа, — двойные стекла не пропускали звуков.

Совет продолжался еще с час; наконец, его участники стали расходиться. Вскоре зажглось еще одно окно, по соседству. Блейд заглянул в него, увидев спальню, причем — женскую. В этом он ошибиться не мог, ибо за свои двадцать восемь лет исследовал великое множество подобных комнат. Кто-то вошел — видимо, чтобы осмотреть помещение; потом охранник направился к окну и поднял раму. Ричард, замерев, пытался втиснуться в стену. Но страж не стал выглядывать наружу, а вышел из комнаты, погасив свет.

«Если ворота открыты, грех ими не воспользоваться…» — и Блейд полез внутрь. Там он спрятался в углу за ширмой, стянул с головы капюшон и принялся ждать. Он был уверен в том, что теперь появится Мари — вряд ли комнату станут осматривать дважды.

Дверь открылась, вспыхнул свет. Сквозь щели в ширме Блейд действительно различил фигурку Мари Вонг, в черно-красном, вышитом яркими цветами халате до пят и деревянных сабо. Когда она закрыла за собой дверь, Ричард вышел. Однако он оказался не готов к неожиданному и теплому приему и, отлетев в угол, опрокинул по дороге какой-то столик, уставленный дорогой косметикой. Все это хозяйство оказалось на нем; в довершение всего, ему на голову упало зеркало. Хорошо, что не разбилось, подумал он, вылезая из-под руин и потирая грудь — место, куда пришелся удар деревянной подошвы. Мисс Вонг уже держала его под прицелом своего «люггера».

— И что же прикажешь с тобой делать?

Деваться было некуда. Блейд поведал ей — как недавно её отцу — историю о четырех килограммах плутония, исчезнувших с заводов Саванны.

— Ну, и что же прикажешь теперь делать? — повторила она.

— Я прошу помочь мне…

— В первую очередь нам надо решить один важный вопрос. Кто тебя сюда привел? Я не верю, что ты знал раньше про эту виллу!

Блейд молчал.

— Пожалуйста… Ты можешь молчать сколько угодно, но тогда придется ликвидировать всех, кто сегодня отсюда выходил, — взгляд её черных глаз был непроницаем. — Так что может быть скажешь?

— Пак…

— Почему-то я так и думала… Он никогда не видел дальше собственного носа.

Блейд понял, что подписал корейцу смертный приговор и с трудом сохранил самообладание. Одно дело — убить человека в единоборстве; «кто-кого?» — почти спортивное соревнование… Другое — так, когда жертва даже не будет знать, за что её придушат на рассвете… или полоснут по горлу ножом…

Ричард Блейд, агент секретной службы Её Величества, чувствовал себя убийцей.

— Я думаю, что пытаться перехватить шхуну в море — все равно, что ловить птицу в небе… Её надо ловить около кормушки, — очаровательная мисс Вонг, казалось, размышляла вслух. — Куда, ты говорил, она направляется?

— Она была зафрахтована в рейс до Иокогамы…

— Значит, будем ловить её около Иокогамы.

— А может, она там не появится?

— Может, и не появится. У тебя есть другие предложения?

Блейд был вынужден признать, что других предложений у него нет.

— К тому же, с какой стати им обманывать власти и менять курс — это только вызовет лишние подозрения. Кстати, знаешь, что я думаю?

— Да?

— Бомба — это вовсе не официальная позиция Токио.

— Почему ты так считаешь?

— Все делается слишком кустарно для политиков. И власти никогда не воспользовались бы помощью тайных обществ.

— С чего ты взяла?

— Считай, что это интуиция. А теперь я вывезу тебя отсюда, если ты согласен некоторое время провести в багажнике моей машины.

Блейд с гораздо большей радостью согласился бы провести время в её постели, но выбирать не приходилось. Он покосился на разобранную кровать, и Мари Вонг поняла его намек, но отрицательно покачала черноволосой головкой.

— Развлечения кончились, Ричард… И прошлого — не вернуть…

Яхта Вонгов — вернее, только уже Мари Вонг, или, как её теперь предпочитали называть, «мадам Вонг», — дрейфовала у самых границ территориальных вод Японии почти неделю. Радар прощупывал все подходы к Иокогаме, но ничего даже отдаленно напоминавшего искомую шхуну на горизонте не появлялось. Единственное, что скрашивало для Блейда ожидание — беседы с капитаном. В его компании он и отметил в один из последних майских дней свой скромный юбилей — двадцативосьмилетие.

Шкипер Пьер, как здесь его все называли, был армянином, чьи родители эмигрировали из Турции после резни двенадцатого года. Поскитавшись по миру с четверть века, они осели в Австралии, и «шкип Пьер» постепенно превратился в одного из лучших лоцманов, знатоков района Малаккского пролива. Поэтому не удивительно, что в один прекрасный день он получил лестное предложение и, приняв его, стал личным капитаном главы крупнейшей из «триад» этого региона. Тем более, как легко догадаться, иных альтернатив у него не было. Он стал достойным слугой своего хозяина — Блейд успел оценить его искусство игры и в шахматы, и в го. А цитат из Конфуция он знал, похоже, больше, чем любой образованный китаец. Правда, проработав на Востоке полтора года, Блейд пришел к мнению, что любому из местных придумать подходящую цитату все равно что икнуть.

Однажды утром, церемонно постучав, шкипер вошел в его каюту и сообщил:

— Кажется, нам удалось найти то, что вас интересует…

Через минуту Ричард уже перешагнул порог ходовой рубки. Горизонт был чист, но по зеленому экрану локатора медленно ползла слабая искорка.

— Наш штурман обнаружил её пятнадцать минут назад. Судя по отражению, это деревянная шхуна, но для парусного судна она бежит слишком резво. Возможно, то, что мы ищем.

Зеленая точка тем временем приблизилась.

— Пройдемте на мостик, сэр.

В бинокль уже можно было различить утлое суденышко. Блейд не сомневался, что это его шхуна, ибо контейнер стоял прямо на палубе. Правда, раньше он видел груз только в темноте, но кому еще придет в голову везти на таком судне тяжелый металлический гроб! Шхуна была так мала, что между принайтованным поперек палубы контейнером и фальшбортом пройти можно было разве что боком.

Когда расстояние до кораблика составило ярдов сто пятьдесят, поверх мачт яхты ударила пулеметная очередь. Видимо, люди, охранявшие груз, уже не сомневались в намерениях преследователя.

— А у малютки, оказывается, есть зубки, — пробормотал шкипер Пьер.

Теперь яхта шла в отдалении, недосягаемая для выстрелов, но против них работало время — шхуна приближалась к полосе территориальных вод, где она станет недосягаема для Блейда. Кроме того, он не имел никакого понятия о том, что будет делать, когда перехватит контейнер, этот вопрос как-то не приходил ему в голову за другими заботами.

До двадцатимильной полосы оставалось миль пять, когда капитан, похоже, принял решение.

— Штурман, как вы полагаете, у них все нормально с остойчивостью?

— Что?.. А, понял вас, шкип… Лево на борт, правый — полный, левый — в нейтраль.

Сначала Блейду показалось, что капитан хочет таранить суденышко, и он уже хотел вмешаться, но яхта неожиданно вернулась на параллельный курс. Теперь она стремительно догоняла шхуну.

— Оба — полный!

Расстояние быстро сокращалось. Сквозь брызги воды на стеклах рубки уже можно было различить узкую корму шхуны.

И тогда яхта отвернула.

Часть матросов со шхуны уже попрыгали в воду; видимо, они опасались столкновения, но шкип Пьер не зря был личным капитаном Вонгов. Суда разошлись бортами всего в нескольких ярдах друг от друга, на яхте это никак не сказалось, зато меньшее судно, взмыв на волне, оторвавшейся от носа корабля Блейда, стало резко крениться. Кто-то еще пытался обрубить удерживающие контейнер тросы — что там находилось, кроме плутония? — но было уже поздно. Черпнув бортом, шхуна попыталась стать на ровный киль, но начала заваливаться еще быстрее.

Блейд, наконец, понял замысел капитана, однако его возможные возражения против подобного исхода дела в расчет явно не шли. Он бросил взгляд на зеленоватые воды. От шхуны не осталось ничего, кроме нескольких досок, масляного пятна да десятка барахтающихся в волнах людей.

Потом пятно исчезло, рассосалось. Море не хранит следов.

Яхта легла на обратный курс, и капитан даже не попытался подобрать тонущих.

Когда вечером Блейд спросил его об этом, шкипер Пьер ответил с обескураживающей простотой:

— Зачем…

А через несколько дней и сам Блейд проснулся от попавшей в ноздри соленой воды. Как-то сразу он понял, что это не случайно.

Стараясь убраться от борта подальше, чтобы не попасть под острые лопасти винтов, он лихорадочно соображал, мог ли так крепко вырубиться от одной бутылки коньяка — пусть даже «Наполеона». Впрочем, время для воспоминаний у него еще будет; сейчас ему требовалось подольше посидеть под водой, чтобы его не заметили с яхты — он хорошо различал на корме фигуру капитана. А в зоркости глаз шкипера Пьера Ричард нисколько не сомневался.

Твердую почву под ногами — вернее, под животом, — он почувствовал только через час с лишним. Судьба и течения вынесли его на небольшой островок — одинокую скалу, усиженную чайками, с узким песчаным пляжиком вокруг. Блейд чертыхнулся, проклиная разведку, тайные общества, шкипера Пьера и его коварную хозяйку, а также весь плутоний в солнечной системе и ближайших окрестностях. Потом он собрал разбросанный по пляжу плавник, прошелся еще раз по воде, вылавливая из нее ракушки и сбрасывая в свою рубаху. Он закопал свой улов в песок, аккуратно разровнял его, а сверху навалил высушенные тропическим солнцем ветви и от зажигалки запалил костер…

Сказать, что Норрис был разъярен, значит, не сказать ничего, его обычно невозмутимая физиономия являла сейчас все признаки цунами. Не заботясь о конспирации, он орал:

— Мне не с чем вас поздравить, Блейд! Кроме того, что вы провалили операцию! Вы утопили плутоний, который японцы могли использовать против русских, вы имели тесные связи с тайными обществами, о которых мы узнаем впервые. Если бы вы сообщили об этом раньше, такая информация могла бы принести неоценимую пользу, но сейчас вы чуть не вызвали дипломатический кризис.

Блейд не знал, где, когда и как он чуть не вызвал этот самый кризис, но Норрису было виднее. Следующим пунктом обвинения могло стать, по-видимому, убийство эрцгерцога Фердинанда или бомбардировка Пирл-Харбора. Но тут пыл полковника иссяк.

— Я отстраняю вас от оперативной работы, — заявил он, сверля Ричарда стальным взглядом, — и передам дело самому Дж. — для окончательного решения и выводов. Вы свободны, капитан!

Дж долго хохотал над этой историей. Со временем, набравшись опыта и ума, Блейд понял, что шеф отдела МИ6 смеялся вовсе не над ним, а над реакцией Норриса. Одна звезда клонилась к упадку, другая — восходила, но даже звезды способны испытывать ревность. Особенно те, которым предстоит скорый закат.

Ричард Блейд, 28 лет — капитан, агент секретной службы Её Величества королевы Великобритании

Дж. — его шеф, начальник спецотдела МИ6 (упоминается)

Питер Норрис — полковник, один из начальников Блейда

Дороти Чен — офицер «Си-Ай-Ю», криминальной полиции Сингапура, занимающейся борьбой с организованной преступностью

Патрик — её муж (упоминается)

Тон Вонг — глава одной из крупнейших «триад» Сингапура, бывший офицер чанкайшистской контрразведки

Мари Вонг — его дочь и наследница

Хироши Самагита — он же — Исихира Мацумото; один из лидеров организованной преступности в Юго-Восточной Азии, бывший офицер Императорской разведки Японии

японец — некий безымянный правительственный чиновник, сотрудничающий с Самагитой

Пак, Лин, Чак — члены «триады» Вонга

«Триады» — структурные единицы организованной преступности Юго-Восточной Азии. Название связано первоначально с системой троичного подчинения — «тройки», «девятки»

Тридцать три требования к Китаю — японский ультиматум Китаю во времена Второй мировой войны

Блаканг-Мати — остров у побережья Малайзии, в политико-административном отношении подчинен Сингапуру. Используется как кладбище

Девятое августа — дата ядерной бомбардировки Нагасаки

Дж. Лард. Пещера

Ричард Блейд относился к неожиданным командировкам с характерным для профессионала спокойствием; он редко сетовал на превратности судьбы, хотя ему случалось попадать, в места, весьма неприятные с точки зрения цивилизованного человека. Тем не менее, он без особого восторга летел сейчас в Рио-де-Жанейро, а не в Лондон, как предполагалось всего шесть часов назад. Он сидел в кресле, закрыв глаза, и старательно делал вид, что дремлет. Пожилая, но довольно энергичная соседка слева надоела ему своим кудахтаньем в первые полчаса полета и, поскольку дама была не в том возрасте, чтобы вызвать его интерес, Блейд пару раз зевнул, после чего, извинившись, погрузился в глубокий сон. Он не «проснулся» даже в тот момент, когда к креслу подошла прекрасно сложенная стюардесса с маленьким подносом, на котором ровными рядами выстроились стаканчики с бренди. В другой ситуации Блейд не упустил бы шанса познакомиться с бронзовокожей стройной девушкой, однако риск новой атаки со стороны соседки был слишком велик. Он сглотнул слюну и продолжал размеренно дышать, имитируя спящего; цена закрытого рта дамы слева равнялась по меньшей мере трем с половиной стюардессам.

Интересно, чем вызвано изменение его маршрута, размышлял Блейд. В гостиницу, где он остановился, позвонили из посольства и сообщили, что на его имя заказан билет. Всего несколько фраз, но он догадался, что дело — важное, и что подробности нового задания станут ясны лишь после приземления в Рио. Интуиция разведчика подсказывала, что работа будет необычной, и это слегка возбуждало его; он предпочитал неординарные дела.

В аэропорту «Сантос-Дюмон» Блейда встретил агент, которого он знал лишь по кличке — Багай; глаза этого субъекта, когда вы впервые с ним сталкивались, говорили сами за себя, и желания задавать дополнительные вопросы не возникало.

Он кивнул Блейду и, не дожидаясь пока тот подойдет, двинулся из здания на площадку для парковки автомобилей. — Шел Багай неторопливо, и Блейд старательно выдерживал установленную дистанцию, но причин таких предосторожностей не понял. Ни одной подозрительной личности не крутилось около них; никого, смахивающего на профессионала.

Он забрался на заднее сидение красного «шевроле», за рулем которого уже сидел Багай, и молча захлопнул дверцу. Агент вывел машину на автостраду, но и здесь Блейд не отметил слежки. Минут через десять Багай нарушил молчание.

— Мне поручено отвезти вас на седьмую пристань. Старый Армандо на своей посудине доставит вас к гидроплану, он уже ждет в двадцати милях от Нитероя. Полетите до Сантуса вместе с грузом. В дороге ознакомитесь с заданием.

Багай достал из внутреннего кармана светло-кремового пиджака туго набитый конверт из плотной бумаги и протянул его Блейду.

В дороге, так в дороге, решил разведчик и спрятал послание в кейс; судя но толщине пакета, там были деньги. Пока он не мог понять, что вызвало столь сложно спланированный маршрут. Обычно, когда дело касалось действительно важных вопросов, инструктаж проводили в Лондоне, и Дж, делал это лично. Особая срочность? Вряд ли… Скорее, поручение не поддается ясной формулировке и требует импровизации. Это было приятно; он любил действовать самостоятельно, не скованный рамками жестких инструкций.

Старый Армандо напомнил Блейду капитана Флинта, а новенький катер, судя по всему, был захвачен старым пиратом в качестве приза. Багай даже не вышел на пристань — он лишь махнул разведчику рукой, да пару раз моргнул — подмигнул своими холодными и выпуклыми, как у жука, глазами. Блейд помахал ему в ответ и спрыгнул в катер.

Армандо, чего он никак не ожидал, отлично справлялся с быстроходным суденышком, хотя на первый взгляд казалось, что он знаком лишь с веслами и парусом. Бразилец не знал ни слова по-английски, зато на португальском изъяснялся сочно и витиевато. Передавали репортаж о футбольном матче «Фламенго» — «Ботафого». Старик, судя по всему, болел за «Фламенго», но его команде не везло, да и судья совершенно бесстыдно подсуживал «Ботафого».

Катер затормозил перед гидропланом одновременно со свистком судьи об окончании первого тайма. Пилот, в отличие от старого Армандо, находился в благостном расположении духа. Как выяснил Блейд минут через десять, Карлос Альмейдо болел за «Ботафого».

Гидроплан взлетел ровно, но вскоре пилот начал чертыхаться — у «Ботафого» возникли сложности…

Выйдя на берег в Сантусе, Блейд первым делом остановил такси, водитель которого сносно говорил на английском и поинтересовался результатом матча.

— Какого? — поинтересовался таксист и, не дожидаясь ответа, с восторгом сообщил: — «Сантос» выиграл у «Флуминенсе» три-один!

— Слава богу! — воскликнул Блейд. — А я все это время находился в неведении. Понимаешь, дружище, сломался приемник…

— Вы тоже болеете за «Сантос»? — переспросил таксист. — Извините, сэр, но вы, кажется, иностранец?

— Да, — кивнул Блейд. — Но сердце мое принадлежит лишь одной команде — команде Пеле!

Таксист понимающе закивал, и дорога от Сантуса до Сан-Паулу пролетела незаметно. Таксиста, как и его любимого игрока, звали Эдсон, чем он по праву гордился; и за короткий промежуток времени Блейд узнал все — и о самом Эдсоне, и о его семье, и о его футбольных кумирах.

Эдсон болтал наперегонки с радиоприемником и замолк лишь на минуту, когда передавали результаты футбольных матчей. Блейд услышал, что «Фламенго» и «Ботафого» сыграли вничью; теперь он понимал, чем были вызваны тирады старика Армандо, а затем — воздушные ямы, в которые все время попадал гидроплан Карлоса Альмейдо.

Эдсон не старался гнать машину и продолжал развлекать пассажира болтовней — Блейд, не задумываясь, предложил ему в два раза больше названной цены. Он не сомневался, что водитель у него первоклассный, и что он теперь доставит его даже на край света — иностранец, богатый, да еще болеющий за «Сантос»! Этого для бразильца было более, чем достаточно.

В полуха слушая Эдсона, Ричард Блейд размышлял над содержимым записки, которая, вместе с приличной суммой денег и чеком, находилась в переданном Багаем пакете.

К его удивлению, первая часть задачи была сформулирована предельно ясно и четко: найти дантиста Умберто да Синто (он именовался кличкой «спелеолог») и ознакомиться с «наглядными доказательствами», о которых столь расплывчато писал в одной из своих многочисленных книг великий мистификатор и хитрец Ван Дайкен.

Этот голландец ловко эксплуатировал интерес публики к гипотетическому пребыванию на Земле во времена оны инопланетных пришельцев. Железная колонна в Дели, статуэтки догу, рисунки Наска, каменные стеллы в храмах майя и ацтеков, Баальбекская платформа и даже Библия — все это, как и многое другое, служило материалом для его бесчисленных статей, публичных лекций, книг и фильмов. Он был весьма умен и избегал говорить заведомую ложь, играя на недосказанности и нюансах, всякий, кто читал его творения, понимал, что автор знает много больше, чем пишет, и готов в любой момент представить такие свидетельства своих слов, что научный мир просто ахнет. Как бы то ни было, книги его расходились прекрасно, и Дайкен зарабатывал миллионы.

Его шумная деятельность давно привлекла внимание британской разведки, ибо не стоило пренебрегать теми зернами истины, которые могли быть рассыпаны среди заведомого бреда. Дж., шеф отдела МИ6, начал разработку Дайкена еще в конце шестьдесят первого года, когда Блейд вернулся из Лейк Плэсида — весьма любопытной командировки, имевшей целью ознакомление с успехами американских уфологов. Эта поездка положила начало проекту «Немо», который служил немалой уступкой современным веяниям со стороны консервативных британцев: в рамках проекта были начаты работы по изучению аномальных явлений.

Ван Дайкен, несомненно, также относился к подобным явлениям — во всяком случае, если речь шла о его хитрости и умении запутывать следы. Дж., разведчик матерый и опытный, начал с его связей, и на поверхность вскоре всплыл некий бразильский исследователь и спелеолог Ноэль Умберто и его таинственная пещера.

Пещера, о которой бразилец якобы по секрету сообщил неутомимому «исследователю останков пришельцев» Ван Дайкену, а тот, пообещав своему информатору четверть миллиона долларов, растрезвонил великую тайну всему миру в своем очередном опусе. Пещера, в которой хранятся записи неведомых звездоплавателей — сотни металлических листов с загадочными знаками; пещера, полная золотых изваяний и чудесных приборов, система подземных склепов, коридоров и огромных зал, все входы в которые стережет племя воинственных белых индейцев комичокос. Да, это была та еще утка!

Однако шеф Блейда через своих людей в Сан-Паулу выяснил, что спелеолог Ноэль Умберто существует в действительности. Правда, его профессия оказалась не столь романтичной да имя было слегка искажено. Дантист Умберто да Синто — вот как его звали на самом деле. История тянулась больше года, но теперь не оставалось даже малейших сомнений, что обнаружен именно тот человек, на которого ссылался в своем трактате Ван Дайкен. Агентам удалось сфотографировать да Синто, когда тот вкушал утренний кофе в одной из забегаловок Сан-Паулу. Дантист, приподняв чашку, словно салютовал незримому фотографу, и на снимке можно было разглядеть его одутловатое лицо и руку. Толстый, как сосиска, указательный палец украшал необычный перстень с печаткой: грифон, сидящий на зубчатом колесе.

Эдсон сочно захохотал, и Блейд рассмеялся ему в ответ — бразилец, скорее всего, рассказывал нечто забавное. Потом таксист, приглушив приемник, сообщил разведчику:

— Подъезжаем к Сан-Паулу.

Блейд достал карточку с адресом спелеолога-дантиста и протянул Эдсону, тот кивнул в ответ:

— Еще полчаса, и будем на месте.

— Ты знаешь этот квартал? — спросил Блейд.

— Я родился неподалеку… я же говорил…

— Да, да, — кивнул Блейд, — и вашей семье пришлось съехать в Сантос, когда разорился дядюшка Себастьян — он вспомнил рассказ шофера о жизни «наверху», о последовавшем за ней разорении и переселении в трущобы портового пригорода Сан-Паулу.

Эдсон надолго замолчал — то ли вновь погрузился в воспоминания детства, то ли заметил, что Блейд внимательно следит за выражением его лица, как бы то ни было, черты его будто окаменели.

Ничего удивительного, заключил Блейд. Когда пересекаешь душный, ослепительно белый Сантос, потом мчишь меж зеленых кофейных плантаций, изрезанных коричнево-красными полосами дорог, и, наконец, въезжаешь в район богатых особняков, под благословенную сень раскидистых деревьев, начинаешь понимать, что потерял. Сорок пять миль напоминают дорогу из ада в рай — и обратно.

Эдсон затормозил у небольшой двухэтажной виллы, выглядела она, против ожиданий, не слишком шикарно. Блейд попросил шофера подождать, взбежал на крыльцо и позвонил.

Открыла ему дородная негритянка в красном фартуке.

— Нет, мистер да Синто уехал по делам… Вероятно, его не будет пару дней.

Блейд был уверен, что дантист следит за ним из-за шторы, прикрывавшей окно на втором этаже, но спорить не стал.

— Тогда передайте хозяину, что я буду ждать его завтра в девять утра… скажем, в холле отеля «Отон». Да, да, мистер Сидней Джонс, представитель Золотого Фонда Британского Музея…

Вернувшись к машине, он велел Эдсону отвезти его в какой-нибудь недорогой отель неподалеку от Соборной площади. Там он принял душ, переоделся и занялся подготовкой к завтрашней встрече.

Ричард Блейд проснулся ровно в семь, побрился, натянул легкий светлый костюм, который вечером приказал доставить ему в номер, и спустился в бар. После двух чашек кофе он подкрепился острым, но оригинальным местным блюдом — цыпленком, запеченым с бананами, и не спеша направился к условленному месту.

Массивные двери отеля «Отон» стерегли два здоровенных швейцара, двадцати долларов оказалось достаточно, чтобы они, вежливо расшаркиваясь, впустили мистера Сиднея Джонса, пожелавшего насладиться прохладой просторного холла. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут.

Блейд неторопливо вошел, и к нему тут же подскочил мальчишка рассыльный. Сунув ему доллар, разведчик поинтересовался, не видел ли тот ослепительную блондинку, его жену, которая вечно задерживается в номере, хотя уже давно пора завтракать.

Рассыльный покачал головой и доложил, что означенная блондинка еще не спускалась… затем он бросился к дверям — помогать пожилой французской паре, шумно ворвавшейся в тихий холл вместе с дюжиной своих чемоданов.

Блейд огляделся: никого. Он сел за столиком в углу и, положив ногу на ногу, углубился в чтение иллюстрированного журнала на португальском языке. Знал он его неважно, но картинки с обнаженными красотками не нуждались в пояснительном тексте.

Дантист появился с опозданием на сорок минут. Блейд узнал лже-спелеолога, но, не обращая внимания на него, продолжал листать журнал. Вчера Умберто да Синто запомнил его, так что подойдет сам — когда наберется смелости.

Толстяк остановился возле дверей, прищурился, вытер платком пот со лба и двинулся к столику, за которым сидел Блейд.

«Он пришел один или его спутников не впустили?» — подумал разведчик. Несомненно, у этого типа имелась своя команда, с которой он обделывал сомнительные дела — вроде поисков пещер с золотыми статуями.

Да Синто подошел к Блейду и слегка кашлянул. Для человека такой комплекции, голос его звучал, как мышиный писк.

Блейд поднял голову, но ничего не сказал.

— Мистер Сидней Джонс? — спросил Умберто да Синто.

— Да, — кивнул разведчик. — Присаживайтесь.

Дантист опустился в жалобно заскрипевшее кресло.

— Извините, что я задержался, но служанка все перепутала — почему-то решила, что вы назвали отель «Говернадор».

— Мне остается лишь посочувствовать вам, — вздохнул Блейд, раздумывая, к чему понадобилось да Синто столь откровенно лгать.

— Да, жарковато… Знаете ли, мистер Джонс, в моем возрасте и с моей комплекцией тяжели бегать по городу…

Лицо Блейда посуровело, он не хотел затягивать разговор с этим жуликом и, отложив в сторону журнал, произнес:

— Полагаю, в горах вы почувствуете себя лучше, да Синто? Знаете ли, прохладный воздух, таинственные пещеры… и солидный чек в заключение.

Дантист собирался было запротестовать, услышав слово «пещера», но рот его захлопнулся при слове «чек».

— Так вы не из Британского Музея? — Умберто да Синто снова вытер платком лоб, и на его руке сверкнул перстень с резным грифоном. — Вряд ли музей способен предложить действительно солидный чек…

— А какая вам, собственно, разница? — жестко бросил Блейд. — Вы ведь тоже не спелеолог и даже не дантист. Я не уверен, что вы способны запломбировать зуб.

— Можете рискнуть… — его собеседник ухмыльнулся.

— Не могу и не собираюсь, — отрезал Блейд. — Какая сумма в фунтах вас устроит? Я заполню чек в вашем присутствии, и передам его у входа в пещеру.

— Вы хотите заглянуть внутрь?

— Да. И это единственное, что я хочу — заглянуть внутрь и убедиться, что вы, в компании еще с одним лицом, располагаете чем-то посущественней бредовых сказок. Считайте, что Совет Безопасности ООН уполномочил меня разобраться с этим делом.

— Бросьте! — отмахнулся дантист. — Ваших сказок про ООН мне тоже не надо! Я готов показать вам пещеру… — толстяк закашлялся.

— Ваши условия?

— Со мной полетят три помощника.

— Плюс пилот вертолета.

Да Синто кивнул.

— Оружие?

— Только пистолеты. И неподалеку от Каталана мы заберем шесть ящиков динамита.

— А сама пещера…

— Она совсем не там, где вы думаете. Этот подземный комплекс в тридцати милях южнее Жатан.

— Значит, мы полетим на северо-запад, а не к югу?

— Выходит, так, — дантист пожал плечами.

— Сумма?

— Миллион долларов. Американских, — уточнил лже-спелеолог.

— Нет, — Блейд покачал головой. — Я плачу в фунтах. И предлагаю вам триста тысяч.

Они торговались минут десять и в итоге пришли к вполне приемлемому соглашению. Блейд должен был вручить чек на четыреста тысяч в тот момент, когда вертолет сядет в горах, и да Синто подведет его ко входу в пещеру. Каждому из подельщиков дантиста была обещана сумма в десять тысяч наличными. Вылет назначили на восемь утра.

— Надеюсь, завтра вы не опоздаете? — спросил Блейд.

— Нет, — дантист вытер лоб и быстро удалился.

Ричард Блейд неспешно прошествовал мимо портье, который знал, что этот богатый молодой англичанин ждет свою капризную жену, спустился в подвальное помещение и через пять минут уже направлялся к своему отелю — в шортах, рубашке с коротким рукавом, соломенной шляпе и темных очках.

Чек и наличные лежали в небольшом сейфе, который Блейд привез с собой на такси — по адресу, сообщенному дантистом.

Старый, заброшенный аэродром в десяти милях от Сан-Паулу, старое здание на краю поля, старый «Сикорски» Блейд покачал головой Сомнительно, что эта развалина могла взлететь.

Дантист и один из помощников (как вскоре выяснилось — пилот вертолета) встретили Блейда возле такси, выйдя из дверей одноэтажного барака. Дантист был одет в тот же потертый полотняный костюм, что и вчера утром, пилот, которого звали Алонсо, щеголял в защитного цвета комбинезоне. Борода и темные очки делали его похожим на наемного убийцу — что, по предположению Блейда, было недалеко от истины.

Да Синто представил Блейду пилота и сообщил, что группа уже собралась и задержек не предвидется, они вылетят сразу, как только Алонсо оформит документы. По дороге прихватят у неких надежных друзей ящики с динамитом — вход в пещеру может быть завален.

— Вы свою часть договоренности тоже выполнили? — да Синто поскреб щетину на подбородке, и его перстень ярко сверкнул в утренних лучах солнца.

Кивнув, Блейд пригласил дантиста к багажнику такси. Толстяк помог ему вытащить увесистый сейф, и разведчик тут же продемонстрировал его содержи мое — чек и четыре пачки наличных.

— Я попрошу ребят помочь вам, — предложил да Синто.

— Спасибо, — Блейд покачал головой, — донесу сам. И вот еще что — я набрал защитный код…

— Что это значит?

— Это значит, что если вы попытаетесь вскрыть сейф, то найдете там только пепел. Не исключено, — он ласково улыбнулся, глядя в одутловатое лицо, — что такая операция сильно повредить вашему здоровью.

— За кого вы меня принимаете?! — возмутился дантист.

— Я же сказал — если вы попытаетесь. Вас ведь четверо? Откуда мне знать, что задумали ваши друзья?

Толстяк фыркнул и, похлопывая Алонсо по плечу, повел его внутрь барака.

Блейд достал из кармана ручку, вставил её в специальный паз на верхней крышке сейфа и дважды повернул ключ; послышалось зловещее тиканье. Он удовлетворенно кивнул и зашагал к вертолету. Приятно иметь дело с людьми, которые думают, что ты у них в кармане; но карман у этой пятерки был явно мелковат, чтобы засунуть туда лучшего агента спецотдела МИ6.

— Доброе утро, джентльмены, — поздоровался Ричард Блейд, забираясь внутрь древней машины.

Джентльмены фыркнули в ответ на его оскорбительное приветствие, эта троица более всего напоминала небольшой пиратский сход, обдумывающий страшные преступления. Блейд широко улыбнутся, сунул сейф под лавку и шагнул внутрь летающей гробницы. Через тридцать секунд он убедился, что спутники его не имеют никакого понятия о карате, и слова «четвертый дан» не говорят им ничего.

— И вот что я еще добавлю, амигос, — произнес Блейд после короткой безмолвной схватки, массируя ребро ладони, — ваш наниматель получит в десять раз больше, чем вы все вместе взятые.

Он набрал код, вскрыл сейф и аккуратно сложил туда все оружие, изъятое у троицы; потом снова закрыл его и предупредил о взрывном устройстве. Он не сомневался, с какой целью «группа захвата» собиралась доставить его к пещере — к самой глубокой из всех, какую можно сыскать в отрогах Анд. И все же, все же…

Четверо наемников жаждали обчистить дуракаангличанина, это было ясно, как божий день. Но дантист… Черт его знает, зачем он согласился! Да еще этот золотой перстень с печаткой… Почему-то он вызывал у Блейда большие подозрения.

Вскоре появились остальные участники экспедиции, пилот занял свое место, толстяк устроился рядом с ним. Двигатель взвыл, и «Сикорски» начал медленно карабкаться в небо.

Разговор не клеился. Вернее, не было даже попыток завести беседу. На протяжении всего полета внутри металлической развалины звучали только зевки, вздохи и сопенье. Один раз послышался храп.

Через пять с половиной часов вертолет опустился неподалеку от грязной деревушки. Судя по времени полета, они достигли места, где дантист собирался забрать ящики с динамитом.

Все выбрались наружу, разминая затекшие конечности. Алонсо потянулся и лег в тень вертолета, дантист махнул остальным, и все четверо неторопливо двинулись к заброшенной лачуге, перед которой торчало засохшее дерево.

Тишина буквально звенела в ушах, и шаги отдавались глухими раскатами грома. Блейд присел рядом с Алонсо и задумчиво произнес:

— Двадцать…

— Что? — пилот приоткрыл один глаз.

— Двадцать штук, и ты работаешь на меня.

— Договорились, — спокойно ответил Алонсо, даже не пошевелившись.

— Плюс десять, — еще более спокойно сообщил Блейд, — и ты не взлетаешь без моей команды. Идет?

— Идет, хозяин, — согласился пилот и повернулся на бок, отвернувшись от Блейда. Разведчик кивнул в сторону хижины, откуда помощники дантиста вытаскивали длинные ящики.

— Там только динамит?

— Два ящика с автоматическими винтовками, один — с гранатами, три — с динамитом.

— Спасибо.

— Взаимно, — отозвался Алонсо. — Деньги есть деньги… он протяжно зевнул и закончил: — Ты тоже не сахар, но ты не обманешь.

Слава Богу, что он это понял, подумал Блейд.

Вскоре ящики уже стояли внутри вертолета.

— Еще два часа, и мы на месте, — сообщил дантист, отозвав Блейда на пару слов. Он показал в сторону предгорий. — Там начинаются заросли, за ними — вход в центральную пещеру.

— Помнится мне, её охраняют белые индейцы? — усмехнулся Блейд. Те, которые начинают стучать в барабаны, когда появляются посторонние?

— В прошлый раз все так и было, — заверил его да Синто. — Мы едва успели смыться.

Разведчик покосился на ящики.

— Надеюсь, там только динамит? Я предупредил твоих парней насчет сейфа…

— Да, да, — дантист выглядел явно раздраженным. — Они отлично помнят, что в вашем сейфе — адская машинка!

Когда вертолет опустился на небольшую площадку в ста пятидесяти ярдах от темного зева пещеры, жара начала спадать. Блейд первым спрыгнул на землю. Следом неторопливо, как неуклюжий жук, выбрался дантист.

— Что-то я не слышу барабанов, — Блейд вопросительно посмотрел на дантиста. — Стража отдыхает? Или взяла расчет?

— Барабаны начнут свою песню после заката, — высокопарно сообщил толстяк и махнул своей команде. — Парни, выносите динамит.

Троица вытащила ящики, сложив их возле вертолета.

— Что дальше? — поинтересовался Блейд.

— Тоннель, который ведет в главный зал, завалило еще во время нашего прошлого визита, — объяснил да Синто. — Надо расчистить проход, иначе внутрь не попасть.

— Пошли, — кивнул Блейд.

Двое наемников шагали впереди; каждый нес по два ящика. За ними, ярдах в трех, шли дантист и Блейд с сейфом в руке.

Тоннель действительно оказался заваленным.

— Будем взрывать? — спросил дантист.

— Обязательно, — кивнул Блейд. — Пока что я вижу не вход в пещеру, а тупик, и вам, чтобы заработать свои денежки, придется попотеть. — Он повернулся к людям дантиста и приказал: — Открывайте ящики!

— Зачем?

— Надо правильно разложить шашки. Иначе завалим все окончательно, а не расчистим проход.

— Ладно, англичанин… — да Синто смерил разведчика хмурым взглядом; его одутловатое лицо вдруг стало жестким и хищным. — Открывайте! — кивнул он помощникам.

Крышка с верхнего ящика слетела в момент.

Ричард Блейд первым среагировал на оружие, лежавшее внутри; отшвырнув сейф, он прыгнул на двух бородатых сообщников дантиста, и все трое покатились вниз по склону. Со стороны вертолета последовала автоматная очередь, потом раздался выстрел из «магнума». Почти сразу же два крика боли слились в единый вопль: Блейд, свернув шею одному из бандитов, ударом ноги лишил чувств второго. Похоже, вместе с чувствами, тот расстался и с жизнью.

Только после этого разведчик встал на ноги и огляделся.

Под вертолетом лежал, раскинув руки, третий бандит; возле трупа валялся автомат. Из кабины высунулся Алонсо и помахал своему новому нанимателю «магнумом»; его физиономия расплылась в улыбке. Так, значит, они прятали кое-что из оружия в машине, решил Блейд и повернулся к пещере.

Возле ящиков — три стояли стопкой, один на другом а четвертый темнел в траве с откинутой, крышкой — лежал дантист. На первый взгляд да Синто выглядел мертвым, хотя Блейд мог поклясться, что не коснулся его даже пальцем. С одной стороны, надо было проверить этот свежий «труп» и заодно забрать сейф с деньгами. С другой — Блейд понимал всю щекотливость своего положения; не мог же он палить в ящики с динамитом! Дантист выбрал прекрасную позицию для обороны.

Пригнувшись, разведчик начал перебежками продвигаться вверх, ко входу в пещеру. Да Синто был нужен ему живым.

— Я тебя прикрою! — крикнул вслед Алонсо.

Блейд обернулся, отчаянно замахал ему рукой, но пилот вдруг вскрикнул и выстрелил. Одновременно с ним заговорил и автомат да Синто. Блейд рухнул на землю, с ужасом прижимаясь к ней, пока два противника вели перестрелку — и рядом с каждым торчало по меньшей мере два ящика с динамитом! Отчаянные люди эти бразильцы, подумал разведчик, обхватив руками голову; столько темперамента и…

Тут грохнул взрыв — вернее, два, как и следовало ожидать. Волна горячего воздуха, огня, смрадного дыма и обломков накатилась на Блейда.

Когда он немного пришел в себя и поднялся, на лужайке догорал вертолет, а склон горы напоминал аризонский кратер, дно которого надежно похоронило вход в пещеру. Трава вокруг была забрызгана кровью; везде валялись комья земли, обломки металла, щепки и камни.

Блейд, шатаясь, подошел к бандиту, которого ударил ногой, и склонился над изуродованным телом. Даже если он и не прикончил этого типа, сейчас он был стопроцентно мертв — из груди его торчал обломок лопасти вертолета.

Разведчик покачал головой и двинулся наверх. Огромная выбоина в том месте, где начинался тоннель, рассекала склон чудовищным шрамом длиной в двести-триста ярдов. Можно было подумать, что какой-то великан пустил с вершины горы каменный шарик весом в сто тонн…

Итог операции выглядел ошеломляющим — пещера погребена под осыпью, все свидетели мертвы. Блейд побрел по склону к останкам вертолета, прикидывая, сколько времени ему потребуется, чтобы преодолеть стомильную полосу джунглей, которые мертвой хваткой сжали небольшую площадку у подножия горы. Сейчас он обрадовался бы даже отряду индейцев с их барабанами, но это племя, похоже, относилось к области мифов. Как, впрочем, и все остальное.

Неожиданно взгляд разведчика застыл, словно зацепившись за крохотный предмет, сверкавший чистым золотом в выгоревшей траве. Перстень дантиста! Несомненно, перстень! Все, что осталось от этого жирного жулика! Блейд опустился на колени и поднял кольцо с печаткой — грифон, оседлавший похожее на солнце зубчатое колесо.

С минуту он в полном недоумении взирал на него. Это был именно перстень да Синто; Блейд прекрасно помнил, что видел эту штучку на толстом пальце бразильца. Обычный золотой перстень, самый обычный, только…

Только с одной странной деталью: его невозможно было одеть на палец. Перстень не имел ободка — с изнанки к печатке крепился золотой кружок, совершенно монолитная золотая пластинка без всякого намека на отверстие для пальца…

Блейд положил свою находку в карман куртки, проверил, что у него имеется в наличии — пистолет с парой обойм, перочинный нож, пачка сигарет, зажигалка и две плитки шоколада.

Хватит ли ему сигарет и шоколада на сто миль похода через непролазные заросли? Блейд был уверен, что хватит.

Он сомневался в другом — хватит ли ему ста миль, чтобы решить вопрос, кем на самом деле являлся дантист Умберто да Синто.

Соборная площадь — «Праса да се», находится в самом центре Сан-Паулу. Там же расположен отель «Отон».

Пеле — знаменитый бразильский футболист Эдсон Арантес де Нассименто.

Уфология — отрасль знания, изучающая неопознанные летающие объекты, НЛО (UFO в английской аббревиатуре).

Операция «Немо» — одно из первых приключений Блейда, описано в одноименной новелле.

Ван Дайкен — такой человек в действительности существует, хотя и носит несколько другое имя.