Римское владычество на Востоке: Рим и Киликия (II в. до н. э. — 74 г. н. э.)

§ 1. Завоевание Киликии Помпеем

Заслуга покорения Киликии принадлежит, бесспорно, Гнею Помпею[140]. К тому времени число пиратских кораблей, по сведениям Плутарха, превышало тысячу, пираты захватили около четырехсот городов и разграбили ряд святилищ — кларосское, дидимское, самофракийское, храм Хтонии в Гермионе, храм Асклепия в Эпидавре, храмы Посейдона на Истме, на мысе Тенаре и на Калаврии, храмы Аполлона в Акции и на Левкаде, храмы Геры на Самосе, в Аргосе и на мысе Лакинии (Plut. Pomp., 24). В 72 г. до н. э. пират Гераклеон разгромил посланную против него римскую эскадру у берегов Сицилии. В 69 г. до н. э. пират Пирганион укрепился в Сицилии и долго грабил эту провинцию. В том же году морской разбойник Афинодор ограбил храмы и святилища Делоса и увел все население острова в рабство. Пираты высаживались теперь даже в Италии — Кротоне, Брундизии, Мизене, Кайете, Остии и в Этрурии, захватывали в плен женщин знатных фамилий: так, в Мизене они похитили дочь триумфатора Марка Антония, когда она отправилась в загородный дом, и Антонию пришлось выкупить ее за большую сумму денег (Plut. Pomp., 24). Пираты похищали и виднейших римских магистратов, в том числе двух преторов — Секстилия и Беллина, со знаками отличия, слугами и ликторами (Plut. Pomp., 24; Арр. Mithr., 93), а также в 67 г. до н. э. — префекта флота при киликийской армии Публия Клодия Пульхра, назначенного Марцием Рексом для борьбы с морскими разбойниками. Клодий Пульхер (у Страбона — Клавдий Пульхер) обратился к царю Кипра Птолемею с просьбой прислать за него выкуп, но тот прислал настолько ничтожную сумму денег (два таланта), что киликийцы постыдились ее принять и отослали обратно, освободив пленника даром (Stab., XIV, 6, 6; Арр. В. С., II, 23; Dio Cass., XXXVI, 17,2); возможно, правда, тот был освобожден Помпеем.

В 67 г. до н. э. Помпей получил право на ведение войны с пиратами (Cic. De imp. Gn. Pomp., 34, 44, 52, 57; Strab., XIV, 3, 3; Liv. Ep., 99; Veil., II, 31, 2; Ann. Flor., I, 41, 7–15; PL.ut. Pomp., 25–28; App. Mithr., 94–96; Dio Cass., XXXVI, 23–24, 30, 36–37; Eutr., VI, 12; Zonar., X, 3; Ps.-Ascon., 57). Боевые действия разворачивались на море и на суше. Все Средиземное море было разбито на сектора, контролируемые поставленными Помпеем легатами, командирами флотилий. Анний Флор сообщает, что Памфилийское море контролировал флот Квинта Цецилия Метелла Непота (I, 41, 9). Аппиан указывает более точно сектор действий Метелла, называя Ликию, Памфилию, Кипр и Финикию (Mithr., 95). То, что название «Киликия» не упомянуто среди перечисленных регионов, ничего не означает: Метелл, бесспорно, должен был оперировать у побережья Киликии Трахеи. Его эффективные действия позволили блокировать пиратов в прибрежных водах, а те из них, что прорвались и пытались уйти на запад, были перехвачены патрулем Теренция Варрона, получившего за победу над ними морской венок (Plin. Η. N., VII, 31, 7; XVI, 3, I)[141]. Варрону Помпей поручил командовать флотом, контролирующим Эгейское и Ионийское (или Понтийское) моря (Ann. Flor., I, 41, 10).

Сам Помпей двинулся к берегам Ликии и Киликии с шестьюдесятью кораблями и войском различных родов оружия и осадными машинам. Большинство самых могущественных пиратов Киликии Трахеи укрыли свои семьи и сокровища в горных крепостях Тавра и поджидали римлян у Коракесия в Киликии. Попав в окружение, пираты были разбиты римским флотом и капитулировали (Plut. Pomp., 28; Ann. Flor., I, 41,12–14). Согласно Страбону, количество захваченных и сожженных тогда римлянами пиратских кораблей доходило до тысячи трехсот (XIV, 3, 3). Плутарх пишет, что Помпей захватил в Киликии восемьсот судов, в том числе девяносто с окованными медью носами (Pomp., 28, 45). Аппиан также сообщает, что «кораблей с медными боевыми носами взято в плен восемьсот» (Mithr., 117); в другом месте, однако, он говорит, что кораблей, захваченных силой, он взял семьдесят один, а сданных пиратами — триста шесть; укреплений и пристаней он захватил сто двадцать (Mithr., 96).

После осады крепостей пираты сложили оружие в обмен на жизнь и свободу. Первыми сдались жители Крага и Антикрага, двух самых больших укреплений, за ними горные киликийцы, затем капитулировали и все остальные (Plut. Pomp., 28; Арр. Mithr., 96). Цицерон пишет, что на сорок девятый день после своего выхода из Брундизия Помпей присоединил к римской державе всю Киликию; все морские разбойники либо были взяты в плен и казнены, либо признали над собой его империй и власть (De imp. Gn. Pomp., 35).

Помпей освободил большое количество пленных, захваченных пиратами, и, возможно, самого начальника морских сил стоявшей в Киликии армии Публия Клодия Пульхра (если только последний не был освобожден пиратами раньше). Он не решился казнить всех пиратов (их попало в плен более двадцати тысяч) и переселил их во внутреннюю часть Киликии, отобранную у Тиграна. Маленькие и безлюдные города Киликии приняли по приказанию Помпея часть разбойников, получив при этом добавочный земельный надел. Пираты были поселены в Малле, Адане, Эпифании, а также в других городках Суровой Киликии. Помпей восстановил Солы, опустошенные Тиграном, и поместил там на жительство много пиратов (Plut. Pomp., 28; Арр. Mithr., 96). Даже ахейский город Дима получил в качестве колонистов смешанную группу людей, уцелевших из большой массы пиратов, разбитых Помпеем (Strab., VIII, 7, 5). Эти колонии пиратов в Киликии, а также в Ахайе и Италии были освобождены Помпеем от обложения, в то время как провинциальные общины были обязаны платить налоги. В трактате «Об обязанностях» Цицерон выразил упрек по данному поводу (3, 12, 49); вместе с тем это мероприятие Помпея, вне всякого сомнения, было правильным с политической точки зрения.

В честь Помпея Солы были временно переименованы в Помпейополь (Strab., XIV, 3,3; 5,8; Арр. Mithr., 115) и получили статус свободного города. Позднее на монетах этого полиса (включенного Помпеем в состав провинции Сирия) помещались портрет Помпея и указание на год новой эры[142]. Эру Помпея также начали в 67/66 г. до н. э. Малл, Эпифания, Зефирий, Мопсуестия и Александрия[143]. Два города — Эгеи и Рос — не приняли эру Помпея и, следовательно, могли не входить в киликийский конвент (со столицей в Тарсе), ставший частью провинции Сирия. Эгеи начали помещать на монетах эру только с 47 г. до н. э. и до этого времени они, вероятно, входили во владения Таркондимота. На монетах Роса эра появилась в 42 г. до н. э.; возможно, до этого момента город находился под властью какого-либо династа или другого полиса. В прибрежной Киликии, контролируемой римлянами, таким образом, находилась группа автономных полисов; внутреннюю Киликию Помпей отдал топарху Таркондимоту[144].

В начале 66 г. до н. э., когда Помпей был еще в Киликии, сенат по предложению народного трибуна Гая Манилия передал ему все провинции и войска, во главе которых стоял Лукулл, с прибавлением Вифинии (где наместником был Глабрион), для войны с Митридатом. В числе полученных им провинций фигурируют, в частности, Киликия и Ликаония (Plut. Pomp., 30; Арр. Mithr., 97). Помпей установил господство римлян на море и на южном побережье Малой Азии. Небольшая территория провинции Памфилия-Исаврия была увеличена за счет присоединения к ней района Суровой Киликии. Помпей завершил дело, начатое Сервилием Исавриком: все южное малоазийское побережье от Ликии до Киликии Кампестриды было завоевано. Оставалась только территория равнинной Киликии на Востоке, которую Лукулл освободил от армянского присутствия.

Итак, находясь в Киликии, Помпей получил известие о передаче ему по закону Манилия киликийского и понтийско-вифинского наместничеств. Наместник Киликии Марций Рекс и Глабрион были отозваны в Рим, а остатки войск Лукулла должны были теперь поступить в распоряжение Помпея. Проведя переговоры с Митридатом, последний начал готовиться к войне. Весной 66 г. до н. э. он отправился в Галатию для принятия легионов Лукулла. Три киликийских легиона Марция Рекса, которые до этого бездействовали, Помпей перевел в Каппадокию, чтобы предотвратить любые возможные попытки вторжения врага из Армении. Позднее киликийские легионы присоединились к нему в Понте. Помпей пересек Тавр, возможно, через Киликийские Ворота. В состав его армии входили вспомогательные войска союзников Рима. К нему также присоединились два расформированных легиона Луция Валерия Флакка[145]. По расчетам ряда исследователей, основанных на сообщениях Аппиана (Mithr., 116) и Плиния Старшего (Η. N., XXXVII, 16), войско Помпея включало в себя около пятидесяти тысяч человек[146]. Сам ход войны мы рассматривать не будем, поскольку это сделали наши предшественники.

Начав боевые действия против Митридата, в 66 г. до н. э. Помпей ввел войска в Армению, подошел к столице Артаксате, обвинив Тиграна I в поддержке царя Понта. Помпей заставил армянского царя признать себя вассалом римлян и отказаться от всех захваченных им территорий. По условиям мира Тигран отдавал назад все свои завоевания — финикийские, сирийские, киликийские, каппадокийские и другие. Помпей вернул Каппадокию ее законному царю Ариобарзану I, дав последнему сверх того Софену и Гордиену. Помпей также дал ему и ряд киликийских городов, в том числе Кастабалы (Арр. Mithr., 105), которые были городом Киликии Кампестриды. Ликаония была формально передана Римом Каппадокии еще в 129 г. до н. э. (Just., XXXVII, 1, 2), но южная ее часть находилась под властью исаврийских разбойников, из которых происходил и Антипатр, ставший вассалом Рима и получивший в награду Дербу и Ларанды, на северной стороне Тавра, между Исаврией и Кибистрами (Cic. Fam., XIII, 73, 2; Strab., XII, 1, 4; XIV, 5, 24). Юг Ликаонии был очень важен в стратегическом отношении из-за своей близости к Киликийским воротам, через которые шли все пути с севера и запада к равнинной Киликии и далее к Сирии. Теперь эти важные пути Востока контролировались Римом посредством своего вассала Ариобарзана I. Помпей углубился во внутреннюю Киликию и без боя покорил ту ее часть, которая еще не была под римской властью (Арр. Mithr., 106, 118). Таким образом, он отобрал у Тиграна все земли, приобретенные тем в данном регионе за тридцать лет.

Во время триумфа Помпея впереди несли таблицы с названиями покоренных им стран и народов, среди которых фигурировали Киликия и пираты (Plin. Η. N., VIII, 98; PL.ut. Pomp., 45). По свидетельству Аппиана, на одной из таблиц было, в частности, написано, что в Киликии и Келесирии Помпей основал двадцать городов. В процессии в числе побежденных царей шли также правители киликийцев и огромное количество пленных пиратов, причем никто из них не был закован. Помпей не казнил почти никого из пленных, как это обычно делали другие триумфаторы, но отослал их на родину, кроме лиц царского рода.

Итак, Помпеем были присоединены к Риму те места Киликии, которые раньше ему не принадлежали (Арр. Syr., 50; Mithr., 117–118). Возможно, Киликия Кампестрида была почти полностью аннексирована еще Лукуллом. Но как бы то ни было, предыдущие завоевания были закреплены победой Помпея. Теперь провинция Киликия простиралась вдоль всего южного побережья Малой Азии от Хелидониев до Исского залива. Столицей ее был Таре, находившийся в богатой долине реки Кидн. Неизвестно, насколько глубоко простиралась территория провинции на север, в глубь Тавра; однако не исключено, что Исаврия, подчиненная Сервилием, входила в состав Киликии. В состав ее была включена также Памфилия. Позднее сюда же вошли западная часть Ликаонии с центром в Иконии и три фригийских диоцеза.

Забегая вперед, добавим, что некоторые из пиратов-киликийцев, оказавшиеся рабами Помпея, впоследствии были отпущены на волю и назначены командирами кораблей и начальниками флотов его сына Секста Помпея, который в 43 г. до н. э. завладел Сицилией и занялся пиратством. Один из них, Мена, или Менодор, принадлежавший старшему Помпею и купленный после его поражения Марком Антонием, бежал от последнего к Сексту Помпею и в 40 г. до н. э. стал командующим его флотом (Арр. В. С., V, 79). С помощью отцовских либертинов Мены и Менекрата, командующих флотилиями, Секст Помпей наводил страх морскими грабежами и разбоями (Veil., II, 73,3; 77,2; Ann. Flor., II, 18, 2). Менодор захватил в 39 г. до н. э. Сардинию, управляемую наместником Октавиана Геленом (Арр. В. С., V, 66), но в 38 г. до н. э. Менодор и Секст Помпей поссорились, и последний послал против Менодора флот другого киликийца-вольноотпущенника, Менекрата (Арр. В. С., V, 81–82). Менодор перешел на сторону Октавиана. Еще два вольноотпущенника Помпея Младшего, очевидно, попавшие в рабство к его отцу в 67 г. до н. э., Демохар и Аполлофан, были назначены Секстом Помпеем начальниками флотов уже вместо Менодора и Менекрата (Арр. В. С., V, 84).

§ 2. Организация провинции и контроля за регионом

Победителю Помпею предстояло заняться переустройством завоеванных областей. Аннексированная римлянами часть Киликии была окончательно преобразована в провинцию[147], включавшую в себя пять частей: Киликию Кампестриду, Киликию Асперу, Памфилию, Писидию, Исаврию. Позднее, в 58 г. до н. э., провинция Киликия получила еще одно дополнение — Кипр. Такова была территория этой римской провинции к середине I в. до н. э. Киликия Педиада была организована Помпеем как сеть городов-государств с центром в Тарсе; с 30-х гг. I в. до н. э. эта часть Киликии войдет в состав провинции Сирия. Та часть Киликии, что не вошла в состав провинции, делилась на административные округа — филархии и топархии; во главе их стояли вожди местных общин и племен.

После присоединения к провинции трех фригийских диоцезов Киликия стала делиться на восемь округов — один corwentus и семь fora — во главе с крупными городами: conventus Тарса, где находилась резиденция наместника провинции, Ликаонский forum (центр — Иконий), Исаврийский forum (центр — Филомелий), Памфилийский forum (центр неизвестен), Кибирский forum (центр — Лаодикея на Лике), Апамейский forum, Синнадский forum и Кипрский forum. По аграрному закону народного трибуна Публия Сервилия Рулла (64 г. до н. э.), все городские владения в Киликии перешли к Риму по праву войны. Киликийскими землями владел теперь ряд городов Италии, и они приносили италийским муниципиям немалый доход (Cic. Fam., VIII, 9, 4). Римское правительство установило размер ежегодных податей, которые платили киликийцы (и сирийцы) — одну сотую с имущества (Арр. Syr., 50), т. е. 12 % годовых. В середине I в. до н. э. в Киликии успешно вели крупные торговые дела римские всадники, например, Авл Требоний (Cic. Fam., I, 3, 1), Ситтий, Марк Феридий (Cic. Fam., VIII, 9, 3–4) и др.

Как и в других восточных провинциях римская администрация в Киликии опиралась в основном на города, сохранившие до определенной степени муниципальную автономию. При Помпее в Киликии было немало свободных общин (civitates liberae), но позднее римляне, как и везде, стали отнимать у городов свободу. Ее сохранили только Таре, Эгеи и Мопсуестия. Городские советы (буле) засвидетельствованы в надписях I в. н. э. из таких городов, как Иотапа, Сиедра, Анемурий, Солы, Таре, Гиераполис-Кастабалы, Мопсуестия, Эгеи (IGRR, III, 830, 833, 839, 875)[148].

Остальные части территорий Киликии, не вошедшие в состав провинции, были переданы Помпеем зависимым от римлян династам и царям Востока. Это позволило Риму как надежно защитить провинцию от нападения извне, так и обеспечить контроль за внутренними нестабильными районами Киликии. Царь Каппадокии Ариобарзан I получил от Помпея отрезанные от Киликии округа от Кастабалы до Дербы близ Икония. С востока Киликия была прикрыта владениями Антиоха I Коммагенского, юго-западная часть страны которого граничила с Киликией у подножия Амана, тянувшегося от Тавра к Средиземному морю, до Исского залива. Этот район был населен разбойниками; естественно, римлянам было невыгодно включать его в состав провинции. Осенью 64 г. до н. э. легат Помпея Луций Афраний объехал район и подчинил арабские племена, обитавшие у подножия Амана (Plut. Pomp., 39), у восточной границы Киликии Кампестриды. Район был оставлен под властью топарха Таркондимота, утвержденного Помпеем. Таркондимот управлял северной частью Амана; его владения включали в себя также порты, расположенные где-то на побережье Исского залива. Через эту территорию проходил путь, соединявший Киликийскую равнину с Евфратом. Таркондимот сохранял верность Помпею и вместе с другими клиентами в свое время поддержал его в борьбе против Цезаря (Dio Cass., XLI, 63, 1).

В Трахеотиде Помпей утвердил первосвященника и династа Тевкра, сына Эанта, основавшего храм Зевса в Ольбе, управление которым перешло к его потомкам.

Со времен Помпея главное значение провинции Киликии состояло в защите восточных рубежей римской державы от парфян. В 50-е гг. I в. до н. э. наместники Киликии были также вынуждены постоянно бороться с непокорными горными племенами Амана.

§ 1. Провинция Киликия В 62–57 гг. до н. э

Итак, Помпей реорганизовал систему управления Востоком. Территория фригийских диоцезов была отнята у Киликии и передана провинции Азия. На юге им была создана большая провинция Сирия. Поскольку наместники Киликии в 62–57 гг. до н. э. неизвестны, было выдвинуто предположение, что в это время она входила в состав провинции Сирии в качестве конвента. Вероятно, что объединенными Сирией и Киликией тогда управляли соратники Помпея. Однако в письме к своему брату Квинту, наместнику Азии, написанном между 25 октября и 10 декабря 59 г. до н. э., Цицерон упоминает его сирийского и киликийского соседей (Q. fr., 1,2, 7). Следовательно, по крайней мере, в 59 г. до н. э. Сирией и Киликией управляли разные люди. Наместником Сирии в этом году был Лентул Марцеллин, а имя правителя Киликии история, к сожалению, не сохранила.

Однако, возможно, к 58 г. до н. э. ситуация несколько изменилась. В 58 г. народный трибун Публий Клодий предназначал тогда Киликию консулу Авлу Габинию, но годом позже передал ее претору, а Габиний получил взамен Сирию. Цицерон, обвиняя Клодия, утверждал: «Но после того как ты отдал ему Киликию, ты изменил решение и передал Киликию претору, опять-таки в чрезвычайном порядке. Габинию же, с указанием его имени, ты предоставил Сирию, получив с него большую взятку» (De dom., 23). В другой речи Цицерон заявил, что среди проведенных при участии Клодия законов был закон о том, «чтобы Габинию вместо Киликии, которую он выговорил себе… была отдана Сирия и чтобы этому одному кутиле была предоставлена возможность дважды обсуждать одно и то же дело и уже после того, как закон был предложен, обменять провинцию на основании нового закона» (Pro Publ. Sest., 55).

Из речей Цицерона следует, что в 58 г. до н. э. Киликия рассматривалась как провинция, управляемая претором, т. е. ее статус был не тем, что в 62–59 гг. до н. э., когда она была объединена с Сирией и представляла собой конвент. Имя претора, получившего в управление Киликию в 57 г. до н. э., Цицерон не называет. После окончания консульства Габиний желал получить богатую провинцию, и Клодий отлично знал, какую именно ему отдать. Он заключил сделку с консулами: в один день провел закон против Цицерона и раздал провинции: Киликию — Габинию, а Македонию — Луцию Пизону. Таким образом, в 58 г. до н. э. Киликия относилась к провинциям, где наместник мог упрочить свое материальное положение.

Решение сената добавить Кипр к территории провинции было весьма важным для равновесия римской административной системы на Востоке. Как известно, Кипр управлялся Птолемеем, младшим братом Птолемея XII Авлета. В 59 г. до н. э. Птолемей XII заплатил Цезарю и Помпею шесть тысяч талантов за признание его царем Египта (Suet. Div. Jul., 54, 3). Его брат же, правивший на Кипре, не предпринял аналогичного шага, и триумвиры добились постановления римского народа об аннексии острова. Главной причиной оккупации острова было стремление римлян контролировать весь регион Киликии — Сирии — Кипра, а также желание завладеть медными копями на Кипре. Официальным поводом послужило обвинение кипрского царя в оказании помощи киликийским пиратам. По предложению народного трибуна Клодия, который в бытность свою префектом флота при киликийской армии попал в плен к пиратам и злился на кипрского царя, приславшего ничтожный выкуп, аннексия Кипра была поручена Марку Порцию Катону, прибывшему на остров без армии, в качестве квестора с преторскими полномочиями (Veil., II, 45, 4). Царь Кипра покончил жизнь самоубийством, его переполненная казна была конфискована; население покорилось римлянам без сопротивления, и управление островом было поручено киликийскому наместнику (58 г. до н. э.). Тем временем египтяне, недовольные потерей Кипра, изгнали Птолемея XII, и последний был вынужден обратиться за помощью к Риму.

В 58 г. до н. э. три диоцеза Фригии вновь перешли от провинции Азия к Киликии. Богатые города Фригии Эпиктет Лаодикея и Апамея Кибот были теперь присоединены к Киликии; в ее состав также входил богатый Кипр — вот почему Габиний хотел получить Киликию. Но уже в 57/56 г. до н. э. Кипр был отнят у провинции Киликия, тогда как фригийские диоцезы отошли к провинции Азия, поэтому Габиний потерял интерес к Киликии и потребовал взамен Сирию.

Между тем в 57/56 г. до н. э. на монетах Апамеи, Лаодикеи и Эфеса помещалось имя Гая Фабия Адриана, сына Марка[149], сменившего в Азии проконсула 58/57 г. до н. э. Тита Ампия Бальба. По мнению Д. Мэйджи, Ампий Бальб получил Киликию специальным назначением (extra ordinem) спустя год после окончания его наместничества в Азии; он был переведен в Киликию и ожидал прибытия нового наместника Лентула Спинтера, назначенного сенатом. Р. Сайм также считал, что это назначение состоялось в тот момент, когда Габинию дали Сирию вместо Киликии. Идентификация Ампия (Ampio) из писем Цицерона с Ампием Бальбом, проконсулом Азии в 58/57 гг. до н. э., предполагает, что тот был непосредственным предшественником в Киликии Лентула Спинтера, назначенного в провинцию в 56 г. до н. э. и, следовательно, тем самым претором, о котором говорит Цицерон в речи «О своем доме»[150].

После случая extra ordinem было решено вернуться к закону Семпрония (lex Sempronia), и Киликия, вновь получившая статус консулярской провинции, в 56 г. до н. э. была отдана одному из консулов 57 г. до н. э. — Луцию Лентулу Спинтеру (см. ниже).

Имя наместника Кипра, управлявшего островом в 58–56 гг. до н. э., неизвестно; возможно, он имел ранг проконсула или пропретора. Кстати, Страбон сообщает, что захваченный римлянами Кипр стал преторской провинцией (Strab., XIV, 6, 6). В последующие годы Кипром управляли наместники Киликии, консуляры Публий Корнелий Лентул Спинтер (56–53 гг. до н. э.), Аппий Клавдий Пульхер (53–51 гг. до н. э.), Марк Туллий Цицерон (51–50 гг. до н. э.) (Аврелий Виктор ошибочно называет Цицерона претором (81)).

§ 2. Наместники 56–51 гг. до н. э

Одним из основных источников информации о состоянии дел в Киликии в этот отрезок времени служит переписка Цицерона с Лентулом Спинтером и Аппием Клавдием. Всех троих наместников Киликии связывали дружеские отношения и общие интересы в политике (естественно, не следует преувеличивать ни то, ни другое). Все трое — бывшие консулы и влиятельнейшие политические деятели. Лентул Спинтер сыграл большую роль в возвращении Цицерона в Рим из изгнания, и последний искренне чувствовал себя обязанным по отношению к нему (Cic. Fam., I, 9, 1–2). Аппий Клавдий, напротив же, противодействовал возвращению Цицерона из-за вражды того с Публием Клодием и Клодией, сестрой Аппия. Тем не менее позднее они помирились (Cic. Q. fr., II, 10,1–3), и Цицерон уверял Аппия Клавдия в своей благожелательности и в том, что тот ему «чрезвычайно дорог благодаря привлекательности своих природных качеств». Когда Аппий отправлялся в Киликию в качестве проконсула, Цицерон специально приехал для встречи с ним в Путеолы. Уезжая, Аппий, поручил Цицерону защиту своих интересов в Риме и, зная его любовь к греческому искусству, даже прислал ему статую Минервы (Cic. Fam., III, 1, 1). Так или иначе, Цицерон информирует обоих наместников Киликии о событиях в Риме, обстановке в сенате, интригах против них, рекомендует им своих друзей и знакомых — всадников, ведущих в провинции торговые дела, и т. д. С другой стороны, в ряде писем Цицерон рисует положение в Киликии, сложившееся в период наместничества Лентула и, особенно, Аппия, доведшего провинцию до разорения. Его письма дают информацию, в частности, о методах римской администрации в провинции, судебной системе, об отношениях между наместниками (и в их лице государством), публиканами и киликийскими общинами, о внутренней и внешней обстановке в Киликии. Всего Цицерон написал десять писем Лентулу (Cic. Fam., II, 1–10) и тринадцать — Аппию (Cic. Fam., III, 1–13).

1 декабря 58 г. до н. э. консулы 57 г. до н. э. Публий Корнелий Лентул Спинтер и Квинт Цецилий Метелл Непот приступили к исполнению своих обязанностей. Согласно закону Гая Гракха (lex Sempronia, 122 г. до н. э.), еще до выборов новых консулов сенат определял, какие провинции они получат по истечении срока консульских полномочий. Так, еще осенью 58 г. до н. э. было известно, что Лентул по завершении своих полномочий должен был получить проконсульство в Киликии, а его коллега Метелл — в Испании. В 58 г. до н. э. в виде исключения, ornatio (определение наместничества) была произведена еще до 1 декабря, и народные трибуны, друзья Цицерона, приступившие к исполнению обязанностей только 10 декабря, уже не могли ни наложить запрета на это постановление сената, ни повлиять на новоизбранных консулов (Cic. Att., III, 24).

Так, спустя год, в 56 г. до н. э. с помощью Гая Цезаря наместником Киликии становится консуляр Публий Корнелий Лентул Спинтер. К тому времени территория провинции, как было отмечено выше, выросла за счет добавления к ней равнинной Киликии и, возможно, части Ликаонии. В наместничество Лентула территория провинции вновь увеличилась в связи с прибавлением к ней районов Фригии (трех диоцезов). Уже указывалось, что при Гае Фабии Адриане, проконсуле Азии 57/56 г. до н. э., эти диоцезы находились в составе данной провинции, о чем свидетельствует чеканка кистофоров с его именем в Апамее и Лаодикее. Однако при его преемнике Гае Сервилии в 56/55 г. до н. э. имя проконсула Азии на монетах этих городов не ставилось. Зато теперь Апамея и Лаодикея чеканили кистофоры с именами наместников Киликии: Публия Корнелия Лентула Спинтера (56–53)[151], Аппия Клавдия Пульхра (53–51)[152] и Марка Туллия Цицерона (51/50 гг. до н. э.)[153], после которых три данных диоцеза Фригии вновь были переданы провинции Азии. Провинция Киликия простиралась с севера на юг — от реки Сангарий до северной границы Писидии, а с запада на восток — от Тембриды до слияния рек Меандра и Лика. По свидетельству Плиния (Η. Ν., V, 105–106), конвент Кибиры-Лаодикеи включал в себя города Гиераполис (в долине Лика) и Гидрел (у слияния Лика и Меандра). В конвент Апамеи входили города Дионисополь, Пельты, Сильвия, Акмония; в конвент Синнады — города Дорилей и Мидаей во Фригии Эпиктет, Аппия (у истока Тембрия), Юлия (на реке Каистре) и часть Ликаонии. По расчетам Д. Мэйджи, площадь объединенных Памфилии, Писидии и двух Киликий (Педиады и Трахеи) составляла 53 350 км². Однако размер части Ликаонии, вошедшей в состав провинции Киликии, установить сложно[154].

Итак, ко времени наместничества Лентула Спинтера и следующих двух его преемников Киликия была самой обширной восточной провинцией, включающей в себя значительную часть центра Малой Азии от Эгеиды до Евфрата. Через ее территорию проходил большой отрезок южного пути (от Ионийского побережья до границы с Парфией), что еще более усиливало экономическое и стратегическое значение Киликии[155].

Лентул Спинтер управлял Киликией в течение почти трех лет: с начала 56 по конец 54 г. до н. э. Используя специфику и географическое расположение своей провинции (близость к Египту), он добивался, чтобы сенат поручил ему восстановление на троне Птолемея XII Авлета, что сулило Лентулу большие выгоды. Ему оказывал поддержку Цицерон, который был благодарен Лентулу за то, что тот в бытность свою консулом 57 г. до н. э. способствовал его возвращению из изгнания (Cic. Fam., I, 1, 1; 2–6; 7, 6). Посол Птолемея XII Аммоний предлагал Цицерону деньги за помощь в деле восстановления на египетском престоле царя. Тем временем в сенате бурно обсуждались предложения, кому именно поручить эту акцию: либо Помпею, либо Лентулу, либо трем послам из числа частных лиц. Влиятельные друзья Помпея, подкупленные Птолемеем (Cic. Fam., I, 2, 3; Q. fr., II, 2, 3), добивались, чтобы дело было поручено Помпею; однако, согласно древнему предсказанию, восстановление египетского царя на троне с помощью войска представляло опасность для Рима. Этим предсказанием спекулировали народный трибун 56 г. до н. э. Гай Катон и поддержавшие его Цицерон, Лукулл и Гортензий Гортал. Сенат склонялся к кандидатуре Лентула, полагая, что он сможет сделать это дело с выгодой для государства, однако не мог принять окончательного решения из-за противодействий сторонников Помпея (Cic. Fam., 1,1; Q. fr., II, 2, 3). 15 января 56 г. до н. э. этот вопрос снова обсуждался в сенате, и Гортензий, в частности, предложил, чтобы царя возвратил Лентул без войска (Cic. Fam., I, 2, 2–3), однако в конце концов, к огорчению Цицерона, кандидатура Лентула была отклонена (Cic. Q. fr., И, 2, 3). Еще одним человеком, желавшим официального поручения восстановить фараона, был Марк Красе (Cic. Q. fr., И, 3, 2).

В начале февраля 56 г. до н. э. сторонники Помпея, народные трибуны Гай Катон и Луций Каниний Галл, предложили два законопроекта: первый — об отозвании Лентула из Киликии, второй — о том, чтобы восстановление Птолемея XII было поручено Помпею (Cic. Fam., I, 4, 1; Q. fr., II, 2; II, 3. 1). Очевидно, угроза лишения Лентула проконсульских полномочий и отозвания из Киликии была настолько реальна, что вызвала сильнейший страх у Цицерона и других сторонников того в сенате (Cic. Fam., I, 5, 2). Чтобы воспрепятствовать принятию соответствующего закона, консул Гней Лентул Марцеллин, приходившийся Лентулу Спинтеру родственником, возобновил Латинские празднества и собирался устроить суппликации (Cic. Q. fr., II, 4а, 2).

В июле 56 г. до н. э. Цицерон все еще не терял надежды на то, что восстановление Птолемея XII может быть поручено Лентулу Спинтеру. В одном из писем к последнему Цицерон писал: «…ты, правящий Киликией и Кипром… если положение вещей даст тебе возможность держать в своей власти Александрию и Египет, то дело достоинства — твоего и нашей власти, — чтобы ты, поместив царя в Птолемаиде или каком-нибудь другом близко лежащем месте, отправился в Александрию с флотом и войском с тем, чтобы после того, как ты восстановишь там мир и расположишь войско, Птолемей возвратился в свое царство. Таким образом царь и будет восстановлен тобой, как сенат и решил вначале, и будет возвращен без участия войска, как, по словам благочестивых людей, угодно Сивилле» (Fam., I, 7, 4). Цицерон рассматривал все возможные варианты действий Лентула. Он советовал наместнику Киликии, «находящемуся почти в виду Египта», оценить обстановку и без промедления захватить Египет, если это будет возможно. Если же Лентул сомневается в успехе в аннексии Египта, то ему надлежит избрать другой способ: тогда следует оказать помощь царю своими вспомогательными войсками и деньгами, которые одолжат царю друзья Лентула при поручительстве последнего, как правителя провинции, обладающего военной властью. Цицерон писал Лентулу: «…природа и расположение твоей провинции таковы, что ты либо обеспечишь царю возвращение, оказав ему помощь, либо воспрепятствуешь этому, предоставив его самому себе» (Fam., I, 7, 5–6).

Судьба, однако, распорядилась совсем иначе, чем планировали Цицерон и Лентул: весной 55 г. до н. э. наместник Сирии Авл Габиний восстановил Птолемея XII на престоле в Александрии, сделав это без специального постановления сената. Поведение Габиния, оставившего свою провинцию, обсуждалось в сенате в 55–54 гг. до н. э. (в его отсутствие пираты напали на Сирию и ограбили откупщиков). В 54 г. до н. э. народный трибун Гай Меммий привлек Габиния к суду за вымогательство и оскорбление величества Рима (Cic. Q. fr., II, И, 3). Назначенный проконсулом Киликии Марк Красе также нападал на Габиния, что было вызвано отказом последнего передать Сирию его легатам (Cic. Fam., I, 9, 20). Позднее Марк Красе все-таки получил вместо Киликии провинцию Сирию и право вести войну с Парфией. Лентул Спинтер же продолжал управлять Киликией еще год.

Несколько раньше — в феврале 55 г. до н. э. — из Киликии в Рим пришли известия об успешных боевых действиях Лентула против местных племен и повстанцев (Cic. Fam., I, 8, 7), за что войска провозгласили его императором, и он мог рассчитывать на назначение суппликаций в его честь. Цицерон в своем письме к Лентулу в Киликию, написанном в декабре 54 г. до н. э., выражает радость в связи с успехами наместника, стоящего во главе победоносного войска (Fam., I, 9, 2). Впоследствии Лентул справил триумф.

Цицерон называет Публия Корнелия Лентула Спинтера преемником Тита Ампия Бальба: «Аппий выходил навстречу Лентулу, Лентул Ампию…» (Fam., III, 7, 5). Очевидно, что проконсул Азии 58/57 г. до н. э. управлял Киликией в 57/56 г. до н. э. Известно, что Ампий Бальб оказывал поддержку всадникам, ведущим крупные торговые дела в Киликии. В середине января 56 г. до н. э., например, Цицерон обращается к новому наместнику Киликии Лентулу с просьбой подтвердить решения Тита Ампия Бальба в отношении своего знакомого, всадника Авла Требония, который вел в провинции крупные и удачные дела (Fam., I, 3). Между тем даже брат Цицерона, Квинт, еще летом 55 г. до н. э. намеревался приобрести землю в Киликии и упрочить свое благосостояние, в чем Лентул обещал ему содействие (Cic. Fam., I, 9, 24).

Сам Лентул не был расположен к откупщикам в период своего наместничества. Отмечая его беспристрастное к ним отношение, Цицерон, происходивший из всадников и защищавший их интересы, тем не менее настоятельно советовал Лентулу не ущемлять интересы откупщиков и либо помириться с сословием всадников, либо смягчить его недовольство (Fam., I, 9, 26). Однако в этот момент Лентул мечтал получить поручение сената по восстановлению Птолемея XII на троне, что сулило ему несравненно большие перспективы. Как бы то ни было, он вернулся из Киликии небогатым человеком, его финансы находились в плачевном состоянии: в 50 г. до н. э. ему пришлось продавать все свое имущество, за исключением тускульской усадьбы (Cic. Att., VI, 1, 23; IX, 11,1; XIII, 7, 4). Этот факт вызывает удивление, поскольку Лентул был наместником в Киликии целых три года и должен был иметь большой доход. Вероятно, ему пришлось потратить крупные суммы на содержание армии и празднование триумфа[156].

В период наместничества Лентулу довелось оказать услугу другу Цицерона — некому юрисконсульту Луцию Валерию, имевшему практику в Киликии. Кстати, сам Цицерон выражал сомнения в профессионализме Валерия, тем более что лица, обращавшиеся к тому за консультациями, отзывались о нем весьма нелестно. Тем не менее Цицерон обращался к наместнику Киликии с просьбой оказать Валерию покровительство (Fam., I, 10). Позднее он порекомендовал своего друга новому наместнику — Аппию Клавдию Пульхру, однако, предупредив того, что Валерий не сведущ в праве (Fam., III, 1, 3).

Публий Лентул Спинтер стал также и первым регулярным наместником Кипра (Cic. Fam., 1,7,4). Очевидно, он установил lex provinciae для Кипра, и этот закон послужил позднее моделью для управления островом Цицероном, а затем Секстилием Руфом[157].

В 53–52 гг. до н. э. Киликией управлял Аппий Клавдий Пульхер. Он энергично боролся за получение наместничества в данной провинции еще в период своего консульства в 54 г. до н. э. В конце этого года истекал срок киликийского наместничества Лентула Спинтера, и тому предстояло передать провинцию своему преемнику. Одни из его друзей в Риме полагали, что он не может уехать из Киликии, поскольку Аппий Клавдий намеревался сменить его еще до выхода куриатского закона (см. ниже). Другие политики считали, что он вправе уехать, оставив во главе провинции своего заместителя. Цицерон же советовал Лентулу как можно быстрее передать провинцию Аппию Клавдию, особенно потому, что он не мог пресечь его корыстолюбия, не вызвав подозрения в собственном (Fam., III, 9, 25).

Прежде чем мы рассмотрим, каким образом Киликия досталась Аппию Клавдию, необходимо вновь обратиться к политическим событиям в Риме 56–54 гг. до н. э. Напомним, что в мае 56 г. до н. э. после совещания триумвиров (Цезаря, Помпея и Красса) в Лукке, в сенате дебатировался вопрос о назначении провинций для консулов 55 г. до н. э., чтобы последние вступили в управление ими по окончании консульства в соответствии с законом Семпрония. В 56 г. до н. э. консульскими провинциями были Сирия и Македония; наместники в них назначались сенатом; интерцессии трибуна при этом не допускались. Проконсулом Сирии в 56 г. до н. э. был Авл Габиний, проконсулом Македонии — Луций Кальпурний Пизон. В этом же году Цезарь был проконсулом Трансальпийской Галлии, Цизальпийской Галлии и Иллирика; срок его полномочий истекал в конце февраля 54 г. до н. э. Защищая интересы триумвиров, во второй половине мая 56 г. до н. э. Цицерон выступил в сенате с речью «О консульских провинциях», в которой добивался продления полномочий для Цезаря (в нарушение Семпрониева закона и прав сената) и одновременно выступал против своих врагов Авла Габиния и Пизона, предлагая отозвать их из декретированных им провинций. Цицерон достиг успеха: Цезарю сенат продлил полномочия; Пизона сменил в Македонии претор Квинт Анхарий (тем самым Македония была сделана преторской провинцией; преторские провинции, как известно, назначались комициями, и интерцессия была возможна). Габиний был все же оставлен проконсулом Сирии до 54 г. до н. э., когда проконсульство в этой провинции было назначено Марку Крассу. Какая провинция была сделана консульской вместо Македонии — неизвестно. Политические разногласия в сенате в 56–54 гг. до н. э. привели к нарушению правильной процедуры назначения консульских провинций (на основании куриатского закона). В 55 г. до н. э. консулы Помпей и Красе получили провинции не по куриатскому закону, а по особому закону народного трибуна Требония, и единственной провинцией, назначенной консулам 54 г. до н. э. Аппию Клавдию и его коллеге Домицию Агенобарбу, автоматически становилась Киликия (консулы 55 г. до н. э. от нее отказались).

Письма Цицерона свидетельствуют о том, что уже в октябре 54 г. до н. э. Аппий Клавдий не сомневался в том, что будет назначен на смену Лентулу (Q. fr., III, 2, 3). Аппий Клавдий, очевидно, получил от сената обещание насчет принятия куриатского закона (lex cunata de impeno), предоставляющего ему как будущему проконсулу 53 г. до н. э. военную власть и право на триумф (Cic. Att., IV, 17, 2). Он открыто заявил в сенате, что если будет позволено издать куриатский закон, то они с коллегой по консульству Луцием Домицием Агенобарбом бросят жребий о провинции. Если же народный трибун наложит вето на издание куриатского закона, то Аппий Клавдий получит наместничество и военную власть в Киликии на основании постановления сената и будет обладать военной властью в провинции по Корнелиевому закону, пока не войдет в Рим (Cic. Fam., I, 9, 25; Q. fr., III, 2, 3). Однако его нетерпение стать наместником Киликии было столь велико, что он намеревался отправиться в провинцию за свой счет, не дожидаясь куриатского закона (Cic. Att., IV, 18,4). Был ли издан куриатский закон для Аппия Клавдия, так и осталось неизвестным, но провинцию он получил без него и позднее был провозглашен императором за свои успешные боевые действия в Киликии (Cic. Fam., III, 1), что давало ему право на триумф (Cic. Fam., III, 9, 2; Fam., III, 10,1).

По мнению Ф. А. Михайловского, между консулами 54 г. до н. э. и кандидатами существовало тайное соглашение о том, чтобы не проводить куриатский закон: сами Аппий Клавдий Пульхер и Луций Домиций Агенобарб не желали этого. Правильная процедура назначения провинций, как было сказано выше, была нарушена еще в 56 г. до н. э.; кроме того, в 55 г. до н. э. сенат также не определял консульских провинций. Из писем Цицерона следует, что в 54 г. до н. э. Аппий Клавдий и Домиций Агенобарб не созывали сенат для назначения консульских провинций. На основании постановления сената 56 г. до н. э. единственной провинцией, назначенной консулам 54 г. до н. э., становилась Киликия.

Издание куриатского закона вынуждало консулов бросать жребий, его отсутствие позволяло получить провинцию по уговору. Поскольку еще в 56 г. до н. э. сенат декретировал провинции для еще не избранных консулов, Киликия оставалась обязанностью консулов 54 г. до н. э. Аппия и Домиция. Итак, одному из них предстояло получить Киликию либо по жребию, либо по уговору. Жребий о провинциях бросали обычно 1 января, в первый день консульства, и пока эта процедура не была выполнена, консул не мог обладать декретированной провинцией. Но Аппий Клавдий стремился в Киликию, а Домиций Агенобарб — нет. Он, возможно, опасался, что жребий может указать и на него самого и поэтому добровольно уступил ее своему коллеге. Ф. А. Михайловский полагает, что Аппию Клавдию и Домицию Агенобарбу было важно, чтобы их преемники также не имели куриатского закона для своей власти. Если бы новые консулы провели для своей власти «повторный» куриатский закон, то они уже в первый день своего консульства бросали бы жребий о провинции. Но тогда Киликия стала бы декретированной провинцией для кого-то из консулов 53 г. до н. э., а не для Аппия Клавдия, не имевшего куриатского закона и намеревавшегося управлять ею на основании закона Корнелия, тем более что срок наместничества Лентула в Киликии уже истек[158].

Итак, Аппий Клавдий Пульхер желал управлять Киликией на основании Корнелиева закона. Одним из его легатов в Киликии был Квинт Фабий Вергилиан. Муций Сцевола был легатом или квестором. Известен также Гай Валерий Флакк, входивший в когорту Аппия Клавдия (Cic. Fam., III, 11, 3). Луций Клодий служил начальником мастеровых (начав свою карьеру с этой должности, Клодий достиг в 43 г. до н. э. поста народного трибуна). Большим доверием Аппия Клавдия и Цицерона пользовался вольноотпущенник первого — киликиец Фания (Cic. Fam., III, 1–2).

За два года наместничества Аппий Клавдий довел свою провинцию до разорения, ограбив ее и лишив всего, чего мог лишить (Cic. Att., VI, 1). Прибывший в начале августа в Киликию Цицерон нашел ее в плачевном состоянии («погубленную и навеки совершенно разоренную» — Cic. Att., 16, 2), ожидавшую нового наместника с нетерпением. Цицерону пришлось задержаться в Лаодикее на три дня, в Апамее — на пять, в Синнаде — на три, в Филомелии — на пять, в Иконии — на десять, выслушивая жалобы общин, не способных внести требуемые подушные подати, и пресекая прежние беззакония Аппия Клавдия (Cic. Att., V, 16, 2; 20,1). При нем все продаваемое было продано, города стонали. Впрочем, вскоре они начали оживать, поскольку Цицерон не брал с них денег на содержание наместника и его когорты, даже того, что было положено по Юлиеву закону. Цицерон рисует детальную картину злодеяний, совершенных Аппием Клавдием, восклицая, что это «чудовищные поступки не человека, а какого-то огромного дикого зверя» (Att., V, 16, 2). Возможно, он несколько сгущает краски. Цицерон сравнивает Аппия Клавдия с врачом, который начал лечение провинции с ограбления, «пустил ей кровь, лишил ее всего, чего мог лишить, и передал мне ее изнуренной» (Att., VI, 1, 2). Цицерон пишет об Аппии далее, что «во время его властвования провинция была истощена поборами и пожертвованиями… Что сказать мне о его префектах, спутниках, даже легатах? О грабежах, о разврате, об оскорблениях?» (Att., VI, 1, 2).

Услышав о приезде Цицерона, Аппий отправился в самую отдаленную часть провинции, в ее столицу Таре, и там производил суд и издавал указы (Cic. Att., V, 16, 2–4; Fam., III, 6, 4). Подобные его действия были незаконными, поскольку новый наместник уже находился в Киликии, но Цицерон не корил Аппия за это, так как был занят залечиванием ран, нанесенных провинции, стараясь делать все с возможно меньшим позором для своего предшественника (Cic. Att., V, 17, 6). К тому же, по Корнелиеву закону об управлении провинциями, Аппий имел право находиться в провинции в течение 30 дней с момента прибытия преемника. Несмотря на произвол Аппия Клавдия в провинции, впоследствии киликийские общины по традиции избрали послов для поездки в Рим с хвалебными отзывами о бывшем наместнике для поддержания притязаний того на триумф. Такие посольства отправили города фригийских диоцезов Мидаей, Апамея, Синнада, Филомелий, Иконий (Cic. Fam., III, 8, 2–5). В городе Аппии (Фригия) власти начали возводить постройки в честь бывшего наместника, обложив горожан специальным налогом. Большинство налогоплательщиков проявляло недовольство, и Цицерон приостановил строительство. Все это было связано с большими расходами населения. Цицерон переложил расходы на частных лиц, тем более что городские общины страдали из-за публиканов (Cic. Fam., III, 7, 2; 8, 2–5; 9, 1). По просьбе первых лиц киликийских городских общин Цицерон вынес постановление, чтобы наименее необходимые расходы не были включены в подати, сданные на откуп публиканам, и в жесточайший подушный и подворный налог (Cic. Fam., XV, 1, 5). От жителей фригийских диоцезов, жаловавшихся по поводу чрезмерных расходов на посольства в поддержку Аппия, Цицерон потребовал, чтобы траты производились в соответствии с Корнелиевым законом (81 г. до н. э.), ограничивавшим расходы населения провинций на посольства; каждая из таких городских общин предоставила ему отчеты о предполагаемых затратах (Cic. Fam., III, 10, 6–7).

Конечно, не только Аппий Клавдий единолично довел провинцию до разорения. Его подчиненные, как гражданские лица, так и военные — легаты, префекты, военные трибуны (Cic. Fam., III, 8, 7; Att., VI, 1, 2), превзошли своего начальника в грабеже, оскорблениях, разврате. Среди этих лиц были Марк Брут, а также некие Марк Скапций и Публий Матиний. Брут имел возможность выбрать место службы и не случайно предпочел служить в Киликии, а не в Галлии. Это было связано с его финансовыми интересами и родством с Аппием Клавдием, приходившимся ему тестем (дочь Аппия, Клавдия, была первой женой Брута). Брут занимал деньги даже царю Каппадокии Ариобарзану II (Cic. Att., VI, 1, 3–4). Цицерон принимал участие в деле Марка Брута, пытавшегося взыскать долг с малолетнего Ариобарзана III Каппадокийского (Cic. Att., V, 18), но получившего отказ (Cic. Att., V, 20, 6). Марк Скапций и Публий Матиний были кредиторами жителей Саламина на Кипре. Первого Аппий Клавдий назначил префектом и дал ему несколько конных отрядов, чтобы принудить киприотов уплатить долги (Cic. Att., V, 21, 10; VI, 1, 5–7; 2, 8–9). Действия Скапция были чрезвычайно жестоки: его всадники окружили здание курии, в котором заперся саламинский сенат, и продержали там сенаторов несколько дней, так что пять человек умерли от голода (Cic. Att., VI, 1, 6). Эти действия остались безнаказанными. Цицерон характеризует Скапция и Матиния как «совершенные ничтожества» (Att., VI, 3, 5).

Вместе с жаждой денег Аппий Клавдий жаждал также и военной славы. Из его карьеры известно, что он не приобрел военного опыта во время службы в армии Лукулла. Однако в период наместничества в Киликии Аппий Клавдий все же получил титул императора, о чем свидетельствуют легенды на киликийских кистофорах и надписи из Элевсина и Афин (Dessau, II, 4041, 16; 4109). Этот титул Аппия Клавдия упомянут и в первом письме Цицерона к нему (Fam., III, 1); а поскольку оно было написано в конце 53 г. до н. э., следовательно, Аппий Клавдий мог получить титул императора в течение первого года своего наместничества. Хотя титул императора давал Аппию право на триумф, ему пришлось все же отказаться от этой почести (Cic. Fam., VIII, 6, 1).

Два легиона, дислоцированные в Киликии, были обескровлены из-за больших потерь в борьбе с элефтерокиликийцами, и Аппий Клавдий напомнил Цицерону и сенату, что для защиты этой провинции нужно более сильное войско (Cic. Fam., III, 3,1). К моменту прибытия в Киликию Цицерона провинциальная армия была дезорганизована и рассеяна, а местоположение трех когорт полного состава и вовсе не было известно (Cic. Fam., III, 6, 5). В добавление ко всему в армии провинции вспыхнули волнения из-за задержки Аппием Клавдием жалованья; солдаты успокоились только после того, как бывший наместник выплатил им жалованье по квинтильские иды, и то только тогда, когда он покидал провинцию — в июле 51 г. до н. э. (Cic. Att., V, 14,1). Ситуация осложнялась и тем, что население провинции, ограбленное и озлобленное римскими властями, не желало или не было способно отразить врага в случае нападения.

В Риме Публий Долабелла обвинил Аппия Клавдия в оскорблении величества римского народа (crimen de maiestate) в связи с превышением власти во время наместничества в Киликии (Cic. Fam., VIII, 6, 1). Аппия Клавдия защищали Квинт Гортензий Гортал и Цицерон, и он был оправдан. Кстати, брат Аппия Клавдия, Гай Клавдий Пульхер, бывший в 55–54 гг. до н. э. наместником провинции Азия, также был осужден в 53 г. до н. э. за вымогательство (Cic. Fam., VIII, 8, 2–3).

§ 3. Наместничество Марка Туллия Цицерона

Весной 51 г. до н. э. Аппия Клавдия готовился сменить Марк Туллий Цицерон, назначенный сенатом по жребию. Как отмечалось выше, ко времени наместничества Цицерона в состав провинции Киликия входили собственно Киликия, Писидия, Памфилия, Кипр, Исаврия, Ликаония и три диоцеза провинции Азия, расположенные к северу от Тавра, с городами Кибирой, Синнадой и Апамеей (Cic. Fam., XIII, 67,1). Цицерон всячески старался уклониться от проконсульства в Киликии. По его утверждению, он получил назначение в Киликию против собственного желания; позднее Цицерон часто обращался в письмах к своим влиятельным друзьям в Риме (Кассию, Куриону, Аппию Клавдию Пульхру) с просьбой убедить сенат не продлять ему наместничества, которое должно быть годичным (Fam., II, 7, 4; III, 10, 3; XV, 1, 9; 14,5). Так, он просил Аппия Клавдия Пульхра убедить Гортензия, бывшего коллегу Цицерона по ав1урату, отвергнуть решение о двухгодичном сроке (Fam., XV, 1, 9). В письмах к Аттику он также выражал надежду на то, что срок его наместничества будет ограничен одним годом (V, 4, 1; 9, 2).

В марте 51 г. до н. э. Цицерон обратился к Аппию Клавдию с просьбой передать ему провинцию в порядке (Cic. Fam., III, 2, 1–2). 20 мая к направлявшемуся в Киликию Цицерону в Брундизий прибыл легат Аппия Клавдия Квинт Фабий Вергилиан, напомнивший ему (по просьбе бывшего наместника) о том, что для защиты провинции Киликия от парфян нужна более сильная армия, чем там была, тем более что Аппий Клавдий планировал отпустить значительное количество ветеранов. Цицерон просил Аппия Клавдия по возможности воздержаться от демобилизации солдат. В Риме полагали, что для легионов Цицерона и Марка Кальпурния Бибула, наместника Сирии, следует набрать пополнение, но этому воспротивился консул Сульпиций Руф (Cic. Att., V, 4; Fam., III, 3, 1). По сведениям Плутарха, Цицерон получил 12 000 тяжеловооруженных пехотинцев и 1600 всадников (Plut. Cic., 36), т. е. два неполных легиона. В 51 г. до н. э. сенат постановил, чтобы Цезарь и Помпей дали по легиону для усиления обороны провинций Киликии и Сирии от парфян; тогда Помпей потребовал у Цезаря свой I легион, одолженный тому в 53 г. до н. э. (Cic. Fam., VIII, 4, 4). Выполняя это распоряжение сената, Цезарь отправил от себя лично XV легион. Однако оба легиона вместо посылки на Восток были удержаны Помпеем на случай войны с Цезарем (Caes. В. G., VIII, 54; В. С., I, 4). Сенат поручил Цицерону также обеспечить безопасность царя Каппадокии Ариобарзана III, «верного долгу и любящего римлян» (Cic. Fam., XV, 2, 4), отец которого, Ариобарзан II, пал жертвой заговора незадолго до прибытия Цицерона в Киликию.

Аппий Клавдий отправил в Брундизий и своего начальника мастеровых и ремесленников, обслуживающих войско наместника, префекта (praefectus fabrum) Луция Клодия, который должен был, в свою очередь, проинструктировать Цицерона (Cic. Fam., III, 4).

Цицерон дожидался прибытия в Брундизий собственного легата Гая Помптина (Cic. Fam., III, 3), но, не дождавшись, отплыл на корабле из Италии в начале июня (Cic. Fam., III, 4)[159]. Вольноотпущенник Аппия Клавдия, Фания, советовал Цицерону выбрать морской путь и прибыть в приморскую часть Киликии, в Сиду, для встречи с бывшим наместником (Cic. Fam., III, 6,1). Цицерон намеревался последовать его совету и плыл через Коркиру и острова Сиботы. На Коркире он встретился с Луцием Клодием, начальником мастеровых Аппия Клавдия. 14 июня Цицерон достиг Акция, откуда отправился более удобным и коротким путем в Лаодикею (по совету Луция Клодия), где должна была произойти его встреча с Аппием Клавдием (Cic. Fam., III, 5, 6, 2). 24 июня он прибыл в Афины, где провел 10 дней (Cic. Att., V, 10, 1) в ожидании членов своей когорты; сюда наконец-то добрались Гай Помптин, Гней Волусий и квестор Луций Месциний Руф (Cic. Att., V, 11, 4). В распоряжении Цицерона находился флот из родосских беспалубных судов (aphractae), пяти митиленских двухрядных кораблей (dicrotae) и нескольких гребных судов (Cic. Att., V, 11,4). 6 июля Цицерон покинул Афины (Cic. Fam., II, 8, 3); посетив по пути Делос, он достиг Эфеса 22 июля (Cic. Att., V, 13, 1), а 27 июля прибыл в Траллы (Cic. Att., V, 14, 1; Fam., III, 5). Там он встретился с Луцием Луцилием, передавшим ему письмо от Аппия Клавдия Пульхра с инструкциями для нового наместника; в ответе своему предшественнику Цицерон пишет, что надеялся встретиться с ним в Лаодикее, где намеревался задержаться ненадолго, чтобы получить деньги на устройство наместника, его свиты и войска. Из письма Аппия Клавдия Цицерон узнал, что тот, покидая провинцию, просил управлять ею до приезда Цицерона собственного легата или квестора Муция Сцеволу. Между тем Цицерон встретил последнего еще в Эфесе, но тот ничего не сообщил ему о поручении Аппия Клавдия (Cic. Fam., III, 5,5). Создается впечатление, что Муций Сцевола просто не успел приступить к выполнению поручения Аппия Клавдия.

Команда Цицерона включала в себя четыре легата, выбор которых безусловно определялся с учетом их военного опыта. Среди них два претора — Гай Помптин (претор 63 г. до н. э.) и Квинт Цицерон — были опытными офицерами (Caes. В. С., V, 24, 38 sqq.; VI, 32 sqq.; Sail. В. С., 45.1). Помптин, например, еще в 61 г. до н. э. в ранге пропретора вел войну против аллоброгов и был удостоен триумфа в октябре 54 г. до н. э. (Cic. Att., IV, 18, 4; Q. fr., III, 4, 6). Два других легата — Марк Анней и Луций Туллий (Cic. Att., V, 4, 2) — были также людьми больших военных способностей. Среди прочих — Гней Волусий (должность неизвестна) и начальник мастеровых в войске Цицерона — префект Квинт Лепта. Из военных трибунов известен Квинт Фуфидий, пасынок Марка Цесия (Cic. Fam., XIII, 12, 1), из квесторов — Гай Целий Кальд, знатный молодой человек (Cic. Fam., II, 15, 4), и Луций Месциний Руф. Последний был назначен в штаб Цицерона по жребию — обычный способ назначения квесторов. С ним Цицерона связывали и дружеские чувства (Cic. Fam., XIII, 26, 1). Известен также переводчик Марцилий, переводивший официальные объявления и законы в провинции на греческий язык (Cic. Fam., XIII, 54), а также вольноотпущенник Цицерона Тирон (получивший свободу в 53 г. до н. э.), который пользовался уважением офицеров Цицерона, в частности, Месциния и Лепты (Cic. Fam., XVI, 4, 3–4). Стараниями этих легатов, префектов, трибунов расходы киликийских городов на содержание наместника были минимальными (Cic. Att., V, 17, 2). Сам Цицерон намеревался тратить свои личные деньги, не допуская незаконных способов обогащения в отличие от своего предшественника, нанесшего провинции значительный ущерб (Cic. Att., V, 15, 2).

Позднее Луций Месциний Руф просил Цицерона наградить его помощников в Киликии за особые заслуги. Вернувшись в Рим, Цицерон представил списки военных трибунов, префектов и лагерных товарищей, составляющих когорту наместника, куда входили также квесторы, легаты, писцы, глашатаи, переводчики, ликторы и т. д. Однако центурионы и лагерные товарищи военных трибунов, за которых просил Месциний Руф, не получили наград, поскольку им это не полагалось по закону (Cic. Fam., V, 20, 7).

Цицерон проявлял искреннее уважение к членам своей когорты, а порой и трогательную заботу о них; неоднократно в своих письмах он отмечал их заслуги, способности и лучшие качества характера. Когда заболел один из его друзей — вольноотпущенник Тирон, наместник был вынужден оставить того в Иссе, а затем переправить для лечения в Патры (Ахайя), откуда тот должен был отправиться в Рим в сопровождении квестора Месциния Руфа (Cic. Fam., XVI, 1–4, 3; 5–7; 9).

С другой стороны, следует отметить, что в когорте наместника Киликии оказались не только порядочные люди, но и некоторые весьма неприятные личности из числа его политических противников. К ним принадлежал, например, некий Гавий, получивший должность префекта по просьбе Брута. Этот «собака Публия Клодия», как называет его Цицерон (Att., VI, 3, 6), доставил ему много неприятностей. Он не сопровождал наместника в Апамею, однако потом, приехав к нему в лагерь, потребовал выдать ему продовольствие, положенное префекту. Цицерон отказался выдать продовольствие человеку, чьими трудами не пользовался (Cic. Att., VI, 3, 6–7).

28 июля Цицерон покинул Траллы и 31 июля прибыл наконец в Лаодикею, находившуся рядом с его провинцией (Cic. Att., II, 15, 1), где произвел суд (Cic. Att., V, 20, 1). В Лаодикее он написал письмо Аттику, в котором жалуется на то, что ему приходится стоять во главе двух слабых легионов, доставшихся ему от Аппия Клавдия (V, 15,1). 2 августа он отправился в Ликаонию, в лагерь под Иконием. По пути Цицерон заехал в Колоссы, после чего — в Апамею (5 августа) и там пробыл до 9 августа, а затем двинулся в Синнаду и Филомелий. До лагеря под Филомелием Цицерон добрался 15 августа. Здесь после восстания, вызванного задержкой жалованья, находились остатки разбежавшегося войска провинции — пять когорт, при которых не было ни одного легата, ни одного военного трибуна и, наконец, ни одного центуриона. Цицерон приказал своему легату Марку Аннею привести эти пять когорт к остальному войску и, собрав воинские формирования в одно место, стать лагерем в Ликаонии под Иконием (Cic. Fam., XV, 4,2). Сам Цицерон прибыл в Иконий 24 августа (Cic. Att., V, 20, 2).

Цицерон мечтал о лаврах и триумфах, которые он мог заслужить в Киликии, но, прибыв в провинцию, был весьма озабочен спокойствием в ней и пограничных областях. Его друг Марк Целий Руф советовал Цицерону развернуть боевые действия, масштаб которых позволил бы ему добиться легкого успеха (victoria iusta). Одновременно Целий Руф предупреждал его об опасности войны с парфянами, так как войско Цицерона было едва ли способно защитить хотя бы один проход (Cic. Fam., III, 5,1). Первыми военными операциями Цицерона в Киликии были действия против Мерагена, предводителя разбойников в горах Тавра, предпринятые в августе 51 г. до н. э. (Cic. Att., V, 15, 3). У Мерагена скрывался беглый раб Аттика. Сам Мераген был убит, а владения его обезлюдели (Cic. Att., VI, 1, 13).

Новый наместник был очень недоволен тем, что Аппий Клавдий, покидая провинцию, дважды избежал встречи с ним: сначала им не удалось встретиться в Лаодикее, а затем Аппий Клавдий, узнав о приближении Цицерона, уехал в Таре, где тот не смог бы его догнать даже через тридцать дней, назначенных для отъезда прежнему наместнику. Этот поступок своего предшественника Цицерон мягко назвал поступком чужого человека, а не друга. Более того, Цицерон в своих письмах укоряет Аппия Клавдия за то, что тот производил суд в Тарсе и издавал указы как действующий наместник, хотя его уже сменили (Att., V, 17, 6; Fam., III, 6, 2).

Между тем внешняя обстановка на римско-парфянской границе продолжала обостряться. В конце августа 51 г. в лагерь Цицерона, расположенный под Иконием, прибыли послы от друга римского народа царя Коммагены Антиоха I, сообщившие, что силы парфянского царевича Пакора форсируют Евфрат, а армянский царь готовится напасть на Каппадокию (Cic. Fam., XV, 3). Войско провинции Киликия, как было сказано выше, находилось в плачевном состоянии. Из-за малочисленности солдат не набиралось и три полных когорты. В такой ситуации Цицерон был вынужден мобилизовать ветеранов, отпущенных из войска. Он назначил префектом вновь призванных Децима Антония, чью храбрость и другие качества высоко ценил, и отправил его в Таре к Аппию Клавдию, чтобы прежний наместник передал ему свои когорты, необходимые Цицерону для проведения боевых операций (Cic. Fam., III, 6,2). На основании постановления сената Цицерон набрал также вполне пригодную конницу и добровольческие вспомогательные войска свободных народов и царей-союзников (Cic. Fam., XV, 4,3). Сам Цицерон не имел военного опыта, но в его подчинении находились опытные офицеры, в том числе Гай Помптин и Квинт Туллий, служившие ранее в Галлии.

28 августа в лагере под Иконием Цицерон произвел смотр войска, включавшего в себя и стойкий отряд из снова призванных (ветеранов), и вспомогательные войска царей-союзников, и начал переход в Киликию через ту часть Каппадокии, которая граничит с ней, с таким расчетом, чтобы армянский царь Артавазд II и сами парфяне решили, что их отрезают от Каппадокии (Cic. Att., V, 20, 2; Fam., XV, 4, 2–3).

Тем временем Пакор со своей конницей вошел в провинцию Сирию и расположился лагерем в Тибе. Цицерон получал ежедневные письменные донесения о войне, начатой парфянами против провинции Сирии, и признал нужным совершить поход через Ликаонию, Исаврию и Каппадокию, поскольку считал, что парфяне, если они решат выйти за пределы Сирии и напасть на провинцию Киликия, двинутся через Каппадокию (Cic. Fam., XV, 2, 1). Поэтому он выбрал путь, лежащий через ту часть Каппадокии, которая граничит с Киликией. Предотвратить возможное вторжение парфян в Киликию со стороны Сирии было нетрудно благодаря естественным особенностям Амана: из Сирии в Киликию вело всего два узких прохода, каждый из которых было несложно блокировать при помощи небольшого заслона; так что со стороны Сирии Киликия защищена как нельзя лучше. Тем не менее можно было ожидать нападения парфян из Каппадокии, которая открыта со стороны Сирии и имеет соседями царей хотя и сочувствующих римлянам, но в то же время не осмеливающихся открыто быть врагами парфян (Cic. Fam., XV, 4, 4). В сентябре Цицерон расположился в лагере под Кибистрами, где провел пять дней, а позднее двинулся в Киликию через Таврские ворота (Cic. Att., V, 20, 2; Fam., XV, 4, 5–6).

Кратчайший путь к Кибистрам лежал через Барату, но он был не удобен для армии из-за дефицита здесь источников воды. Следовательно, Цицерон должен был выбрать другой путь к данному каппадокийскому городу — более длинный, идущий по Ликаонии через Листру, Дербу и Ларанды. Если допустить это, то по пути Цицерон должен был встретиться с дербским династом Антипатром, оказавшим ему самый дружеский прием. Позднее Цицерон в письмах отмечает гостеприимство Антипатра и дружеские отношения между ними (Fam., XIII, 73). Область владений Антипатра, видимо, была довольно обширной: вначале она включала в себя Дербу, затем Антипатр захватил Ларанды, когда и при каких обстоятельствах — неизвестно; позднее его власть, возможно, распространилась даже в глубь Киликии Трахеи, формально входившей в состав владений Рима. Но о статусе Киликии Трахеи в период от Помпея до Антония почти ничего неизвестно; во всяком случае, источники ничего не сообщают о существовании там ни центральной власти, ни власти какого-либо человека. Так что, владея Дербой и Ларандами, Антипатр был способен распространить свою власть на часть Киликии Трахеи, особенно в период упадка династии Тевкридов. Страбон называет Антипатра Дербета «пиратом» (XII, 1, 4) и «тираном» (XII, 6, 3). Как и многие другие разбойники (например, Клеон с горы Олимп в Мисии, получивший от Августа жречество в Комане — Strab., XII, 8, 9), Антипатр становится вассалом Рима. Вместе с тем в отличие от Клеона Антипатр происходил, скорее всего, не из разбойников, а из знатного рода: его отец Перелай носил греко-македонское имя. Литературная традиция об Антипатре бедна, но зато имеется надпись, свидетельствующая о его могуществе и влиянии (IGRR, III, 1694). Эта дедикация, дата которой точно не установлена, сообщает о том, что некая община из пограничной зоны Лидии и Фригии, возможно, из Теменофиры, воздвигла памятник в честь услуги, оказанной ей Антипатром из Дербы, сыном Перилая, и говорит о дружеских отношениях между ними и Римом[160].

Комментируя данный документ, оставленный общиной из Теменофиры (или, возможно, Акмонии), некоторые исследователи полагают, что Антипатр, вероятно, посещал Рим и установил отношения с влиятельнейшими людьми еще до наместничества Цицерона в Киликии. При этом они опираются на слова Цицерона о том, что его связывают с Антипатром не только гостеприимство последнего, но и чрезвычайно близкие дружеские отношения, слова, содержащиеся в письме к Квинту Марцию Филиппу (Fam., XIII, 73), которое эти ученые датируют 54 г. до н. э.[161] Однако на самом деле год написания письма неизвестен. Еще Р. Сайм отмечал, что посвятительный документ, происходящий предположительно из Теменофиры, не доказывает, что Антипатр лично бывал в Риме и встречался с римскими консулами, упомянутыми в надписи. Р. Сайм считал, что посольство общины Теменофиры было отправлено к сенату в Рим или к правительству Помпея в Фессалоники в 49 г. до н. э. в то время, когда угроза реквизиций в период Гражданской войны вынуждала общины Азии обращаться к могущественным римским политическим лидерам. По Р. Сайму, очевидно, что римляне стремились иметь добрые отношения с хозяином Дербы и Ларанд, контролирующим стратегически важнейший путь из провинции Азия в Сирию. Дедикация из Теменофиры как раз демонстрирует влияние Антипатра на сенат в Риме (или на правительство Помпея?)[162].

Как было сказано выше, еще в конце августа 51 г. до н. э. парфяне форсировали Евфрат и заняли Киррестику (Верхнюю Сирию). Между тем коллега Цицерона Марк Кальпурний Бибул, наместник Сирии, прибыл в свою провинцию только в ноябре (Cic. Fam., II, 2); Гай Кассий Лонгин, бывший квестор Марка Красса, управлявший после его гибели провинцией Сирия, дислоцировался со своей армией в Антиохии. Цицерон со своим войско находился в Каппадокии, вблизи Тавра, в лагере под городом Кибистрами в Катаонии, в богатом хлебом и безопасном месте у подножия Тавра, почти в виду Киликии (Cic. Att., V, 18). При слабости собственного войска и недостатке союзников, особенно верных, Цицерон надеялся выиграть время до наступления зимы, используя выгоды своего местоположения. Лагерь под Кибистрами позволял ему контролировать проходы в горах на случай попытки вторжения парфян в Киликию через Каппадокию. Позиция Цицерона также позволяла нейтрализовать и армянского царя Артавазда II. Отсюда Цицерон отправил конницу в Киликию и ожидал прибытия Дейотара, тетрарха Галатии, провозглашенного римлянами царем. Располагая небольшой армией, Цицерон был вынужден проводить мобилизацию проживавших в провинции римских граждан, рассчитывая, что с прибытием сил Дейотара численность его войска удвоится. Крестьяне спешно убирали хлеб с полей и свозили его в безопасные места (Cic. Att., V, 18,1–2; Fam., XV, 2).

Послы Антиоха I Коммагенского первыми известили Цицерона о нападении парфян на провинцию Сирию. Тем не менее наместник Киликии, не особенно доверявший Антиоху, ждал более надежных сведений. Он получил подтверждение этой информации вскоре, во время перехода в Киликию между 19 и 21 сентября: за 12 дней до октябрьских календ на границе Ликаонии и Каппадокии ему вручили письмо от Таркондимота, считавшегося по ту сторону Тавра самым верным союзником и лучшим другом римского народа, с извещением, что Пакор, сын парфянского царя Орода, с очень многочисленной конницей перешел через Евфрат и расположился лагерем в Тибе и что в провинции Сирия возникла большая тревога; в тот же день Цицерон получает аналогичное письмо и еще от одного друга римского народа — арабского филарха Иамвлиха (управлявшего арабами, проживавшими у подножия Амана). Цицерон немедленно пишет послания в Рим к консулам, преторам, народным трибунам и сенату (Cic. Fam., XV, 1) и требует от них послать в Киликию крупные военные силы; в противном же случае, говорит он, есть опасность потерять восточные провинции (Азию, Сирию и Киликию), обеспечивающие доходы римского народа (Cic. Fam., XV, 1, 5).

Из донесений Таркондимота и других правителей Цицерон узнает, что союзники колеблются (Cic. Fam., XV, 1, 3). Наместник Сирии Марк Кальпурний Бибул столкнулся с теми же проблемами, что и наместник Киликии: римские граждане были малочисленны и нетверды, а местное население настроено враждебно вследствие злоупотреблений римской администрации. Еще меньше надежды оставалось на помощь прочих восточных царей и тиранов — Богодиатара (Галатия), Атгала (Пафлагония), Аристарха (Колхида), Птолемея (Ливан) и Арета (Дамаск) (Cic. Fam., XV, 1, 6).

Позднее в Рим поступили тревожные письма от Гая Кассия Лонгина и царя Дейотара; первый сообщил, что парфяне оккупируют Сирию, второй — что их войска совершают бросок через Коммагену в Киликию. Римские власти пребывали в растерянности: предлагалось направить на Восток или Помпея из Рима, или Цезаря из Галлии, или консулов. С другой стороны, сенат не совсем доверял донесениям Гая Кассия Лонгина, полагая, что он, скрывая свои грабительские действия, мог впустить в Сирию арабов и донести сенату, что это — парфяне. Только письмо Дейотара подтвердило верность сведений Кассия (Cic. Fam., VIII, 10, 1–2).

Именно в этот тревожный момент на Амане вспыхнуло восстание элефтерокиликийцев против римлян, и Цицерон решил направить свое войско к Тавру для того, чтобы не только подавить тех из киликийского племени, которые взялись за оружие, но и продемонстрировать военную мощь Рима парфянам, находившимся в Сирии (Cic. Fam., XV, 1,3).

Конец первой и начало третьей декады сентября Цицерон провел в лагере под Кибистрами, где принимал царя Каппадокии Ариобарзана III. Согласно решению сената, Цицерон был обязан защищать царя Каппадокии. Тот вместе со своим братом Ариарафом и придворными прибыл в ставку к Цицерону и просил наместника дать ему конницу и когорты из войска провинции. Однако Цицерон мягко отказал ему в военной помощи, тем более что сложившаяся обстановка требовала немедленного перемещения римского войска к границам Киликии (Cic. Fam., XV, 2, 4–6).

В самом деле, вскоре легионы Цицерона совершили переход в Киликию — через Таврские ворота к горе Аман, чтобы предотвратить возможность вторжения парфян со стороны Сирии и Каппадокии. Накануне прибытия войска Цицерона парфянская и арабская конница, проникшая в Киликию, была истреблена отрядами римской кавалерии и преторской когорты, составлявшими гарнизон Эпифании (Cic. Fam., XV, 4, 7). Тем временем и в Сирии, под Антиохией, Гай Кассий Лонгин нанес поражение парфянам (Cic. Att., 21, 2; Fam., XV, 14, 4; Liv. Ер., 108; Front., II, 5, 35; Just., XLII, 4, 5; Dio Cass., XL, 28, 3). Как известно, последний, приняв командование над войском, оставшимся после поражения Красса под Каррами, сумел поднять его боевой дух и одержать ряд крупных побед (Eutr., VI, 18, 1).

В начале октября 51 г. до н. э. Цицерон перебрался в лагерь под Мопсуестией в Педиаде (Cic. Fam., III, 8)[163], а затем отправился на Аман. За два дня до октябрьских нон Цицерон прибыл в Таре, откуда двинулся к Аману, разделявшему Сирию и Киликию. Штаб Цицерона, безусловно, составляли талантливые офицеры, о чем свидетельствует использование ими ловких тактических приемов. Так, например, войско наместника Киликии, ведущее боевые действия против элефтерокиликийцев на горе Аман, имитируя отступление, отошло к Эпифании на расстояние однодневного перехода, после чего за два дня до октябрьских ид (13 октября 51 г. до н. э.) совершило ночной бросок на Аман, где когорты и вспомогательные контингенты разделились на три части. Первой командовали сам Цицерон и его брат Квинт, второй — легат Гай Помптин, третьей — легаты Марк Анней и Луций Туллий. Три колонны обрушились на ничего не подозревавших врагов, перебили их или взяли в плен. Пока когорты Гая Помптина занимали отведенную им по плану часть Амана, Цицерон и Квинт штурмовали столицу Амана Эрану, города Сепиру, Коммориду и много других малых крепостей элефтерокиликийцев, оказавших ожесточенное сопротивление римлянам (Cic. Fam., XV, 4, 8–9). Заняв лагерь под Алтарями Александра, недалеко от Исса, на пять дней, войско Цицерона опустошало и грабило Аман (Cic. Att., V, 20, 2–3). Здесь же под Иссом войска провозгласили Цицерона императором (Cic. Att., V, 20, 3; Fam., II, 10, 3).

Успехи римлян прибавили мужества Гаю Кассию Лонгину, отрезанному в Антиохии. Он не только сумел отогнать парфян от столицы провинции Сирии, но и нанес им поражение, перебив многих из них. Военачальник парфян Осак, приставленный Ородом к Пакору в качестве советника по военным делам и пользовавшийся большим влиянием, получил во время отступления рану и умер через несколько дней (Cic. Att., V, 20, 3).

Между тем на Аман прибыл наместник Сирии Марк Кальпурний Бибул, но он потерпел бесславное поражение: потерял всю первую когорту, первого центуриона Асиния Дентона, знатного человека, и много других центурионов этой же когорты, а также военного трибуна Секста Луцилия, сына Тита Гавия Цепиона, богатого и известного человека (Cic. Att., V, 20, 4).

После взятия крепостей римляне укрепились под Алтарями Александра (Cic. Fam., XV, 14, 9), откуда совершали карательные рейды против горцев, живших на киликийской стороне Амана, а затем подступили к хорошо укрепленному городу элефтеро-киликийцев, расположенному на господствующей высоте Амана (Cic. Fam., XV, 4, 9–10). 22 октября 51 г. до н. э. началась осада Пинденисса по всем правилам римского военного искусства — с полной блокадой города, возведением насыпей, навесов, использованием осадных башен (Cic. Fam., II, 10, 3). Элефтерокиликийцы, по характеристике Цицерона, «дикие и храбрые люди, вполне подготовленные к обороне» (Att., V, 20, 5), не повинуются даже царям, принимают беглых и поддерживают парфян. Римляне окружили Пиндениссу валом и рвом, огромной насыпью, навесами, установили высокую башню, множество метательных орудий, расставили массу стрелков. Город был полностью блокирован шестью укреплениями (Cic. Fam., XV, 4, 10). Осада Пинденисса продолжалась целых пятьдесят семь дней. Только после того как все части города были разрушены или подожжены, в день Сатурналий (17 декабря) осажденные капитулировали. Многие из римлян были ранены. Цицерон отдал Пинденисс на разграбление солдатам; но лошадей он сохранил для нужд своего войска. В течение трех дней шла продажа в рабство плененных пиндениссцев, за которых было выручено около 12 млн сестерциев. Были взяты заложники и у тебарцев, соседей пиндениссцев, таких же, как те, «преступных и дерзких» (Cic. Att., V, 20, 5; Fam., II, 10, 3; XV, 4, 10). Как было сказано выше, за успешные боевые действия на Амане Цицерон был провозглашен солдатами императором (Cic. Att., V, 20, 3; VI, 1, 9; Fam., II, 10, 3; PL.ut. Cic., 36). Впоследствии он добивался устроения суппликаций и предоставления ему триумфа за победу на горе Амане (Cic. Att., VI, 4, 2; VII, 3, 2; Fam., VIII, 11; XV, 5, 2; 13, 3). Помпей обещал ему помощь в устроении его триумфа (Cic. Att., VII, 4, 2), однако Цицерон опасался, что Цезарь при посредстве своих трибунов сможет воспрепятствовать празднованию киликийского триумфа (Cic. Att., VII, 7, 4).

Закончив летние операции 51 г. до н. э., Цицерон поставил во главе зимних лагерей брата Квинта, поручив ему карательные действия против киликийцев и управление провинцией. Когорты были сосредоточены во взятых или плохо усмиренных селениях (Cic. Fam., XV, 4, 10). Сам наместник в конце января 50 г. до н. э. выехал в диоцезы в Азии. Префект Квинт Волусий был отправлен им на короткий срок в Кипр, входивший в состав провинции, для осуществления судопроизводства по делам римских торговцев (Cic. Att., V, 21, 6). Это был единственный случай, когда Цицерон делегировал судебную власть своему подчиненному. Выбор был неслучаен: скорее всего, именно Аттик порекомендовал Цицерону Квинта Волусия, бывшего зятем его друга Тиберия. Цицерон также считал Волусия «надежным и удивительно воздержанным человеком» (Att., V, 21, 6). Цицерон обучал его красноречию, и впоследствии тот с блеском вел защиты (Cic. Fam., V, 10 а, 2). Между тем Цицерон в течение февраля — мая 50 г. до н. э. осуществлял судебные процессы для жителей Кибиры, Апамеи, Синнады, Памфилии, Ликаонии и Исаврии (Cic. Att., V, 21, 6–9).

В Киликии Цицерон благодаря своему личному бескорыстию приобрел уважение местного населения и популярность в армии: он не принимал даров даже от царей, освободил провинцию от пиров в честь наместника, не проводил наказаний в оскорбительной форме, инспектировал финансовую сферу, возвращая городам похищенные чиновниками средства (Cic. Att., VI, 2, 5; PL.ut. Cic., 36). Так, во время пребывания в диоцезах Азии Цицерон установил факты хищений денег греками — местными должностными лицами. Он допросил всех магистратов, занимавших должности в течение последних десяти лет, и, уличив многих в воровстве, заставил вернуть деньги населению, и то выплатило долги откупщикам (Cic. Att., VI, 2, 5).

Сам он и его легаты старались не брать с киликийцев средства на государственные или личные нужды. Он с гордостью писал, что во время его наместничества не было взыскано ни четверти асса ни на государственные нужды, ни на кого бы там ни было из членов его когорты, за исключением только легата Луция Туллия. Только единственный раз последний, воздерживаясь от поборов, но совершая поездку, на основании Юлиева закона[164] был вынужден брать деньги на дневную потребность в отдельных киликийских селениях (Cic. Att., V, 21, 5). За первые полгода наместничества Цицерона общины в диоцезах Азии не получили от него ни одного рекомендательного письма в защиту интересов публиканов. При Цицероне в этой части провинции не размещались на постой должностные лица или войска. Следует учесть, что в 51 г. до н. э. во фригийских округах с городами Синнадой, Кибирой и Апамеей, входившими в состав провинции Киликии, царил голод из-за неурожая. Цицерон добился, чтобы торговцы — греки и римляне, спрятавшие хлеб, обещали снабдить им население в достаточном количестве (Cic. Att., V, 21, 7–8).

Цицерон освободил многие городские общины от дани, тяжелейшей платы за ссуду и мошеннических долгов (Cic. Fam., XV, 4, 2): по закону, плата не могла превышать 12 % годовых за ссуду, однако ростовщики довели ее в провинции до 48 % и при этом неправильно исчисляли проценты. Многие города были освобождены Цицероном от всех долгов, долги многих были сильно облегчены; «все они, воспользовавшись своими законами и достигнув автономии, ожили» (Cic. Att., VI, 2, 4). Сдерживая алчность откупщиков, Цицерон специальным эдиктом ограничил ростовщический процент в размере одной сотой в месяц, если общины заплатят вовремя, а в случае неуплаты — на основании соглашения. Это позволяло грекам платить «с терпимым ростом» и удовлетворяло откупщиков (Cic. Att., VI, 1, 16).

Тем не менее Цицерон, происходивший из всадников, не мог не отстаивать в провинции интересы всаднического сословия. Известно, к примеру, что он помогал некоему Ситтию, бывшему всадником, вернуть деньги, которые тот дал в долг какой-то городской общине в Киликии: покровитель Ситтия — эдил Марк Целий Руф прислал Цицерону долговую расписку (syngrapha) Ситтия и просил содействия в этом деле (Cic. Fam., VIII, 2, 2; 4, 5; 8,10; 9, 3; И, 4). По просьбе того же Марка Целия Руфа Цицерон помогал и другому всаднику — Марку Феридию, отправившемуся в Киликию по своим торговым делам и желавшему, чтобы наместник собственной властью освободил от обложения те киликийские земли, которые были закреплены за определенными муниципиями Италии и приносили тем доход (Cic. Fam., VIII, 9, 4).

О защите интересов откупщиков и их поручителей из числа членов когорты наместника дает информацию одно письмо Цицерона (Fam., V, 20, 3–6)[165]. Некоторые члены штаба Цицерона были вовлечены в финансовые дела в провинции в качестве поручителей. Обстоятельства двух таких ситуаций хорошо известны. В первом случае некий Волусий из когорты Цицерона заключил от имени государства договор, который переписал на себя откупщик Публий Валерий. Поручителями выступили префект Квинт Лепта и один из легатов наместника Киликии, а также некий Тит Марий (Cic. Fam., V, 20, 3–5). Публий Валерий должен был вернуть в срок 3 млн сестерциев, но смог внести только 1 млн 900 тыс. и потому должен был потерять свой залог. Он решил переписать долг на Волусия. Законоведы, в том числе и друг Цицерона, Гай Камилл, объявили это незаконным и указали, что недостачу были обязаны выплатить поручители. Цицерон удержал залог, внесенный откупщиком Публием Валерием в казну, и показал остаток в отчете. Цицерон всячески искал способы освободить Волусия от ответственности, а поручителей Публия Валерия — от тяжкой пени. Очевидно, он придумал какой-то ловкий и, вероятно, не совсем законный ход, что вызвало неудовольствие у его писца, указавшего все обстоятельства сделки.

Во втором случае, в спорном вопросе между казной и откупщиком Луцием Лукцеем (претором 67 г. до н. э.), деньги по предложению Гнея Помпея и по приказанию Цицерона были внесены в один из храмов (в депозит) и позднее использованы Помпеем. Квестор Цицерона Месциний Руф сделал то же самое для Публия Сестия, находившегося в Азии, на основании постановления сената и соответствующего письма Цицерона (Cic. Fam., V, 20, 5). Подобные операции были проведены в связи с подготовкой оптиматов к столкновению с Цезарем.

Известно к тому же, что легат Цицерона Марк Анней вел дела с жителями Сард и пользовался покровительством самого наместника провинции Азия — Квинта Минуция Ферма. После завершения военных операций 51/50 г. до н. э. он покинул на некоторое время Киликию и отправился в соседнюю провинцию Азия по своим делам. Цицерон был вынужден попросить Ферма отослать Аннея назад в Киликию, поскольку в соседней Сирии развернулась новая война с парфянами, и этот опытный офицер был нужен Цицерону из-за угрозы нападения парфян на Киликию (Cic. Fam., XIII, 57).

Упомянутый выше курульный эдил Марк Целий Руф неоднократно писал своему товарищу Цицерону в Киликию письма с просьбой прислать ему пантер для устройства зрелищ (Cic. Fam., VIII, 2, 2; 4, 5; 9, 3). Он уговаривал Цицерона поручить лов пантер кибирцам и памфилийцам и собрать для него деньги с киликийских общин. Но Цицерон так и не помог ему, находя недопустимым сбор денег в провинции ни для себя, ни для него; он считал также несовместимым с его добрым именем и то, чтобы во время его наместничества кибирцы ловили пантер по официальному указу (Cic. Att., VI, 1, 21; PL.ut. Cic., 36). Целию же он отвечал, что отдал распоряжение о ловле пантер, что все стараются, в том числе некий Патиск (Fam., II, 11, 2). Последний, кстати, прислал Куриону десять пантер (Cic. Fam., VIII, 9, 3). Возможно, и коллега Марка Целия Руфа — Марк Октавий обращался к Цицерона с просьбой о присылке кибирских пантер (Cic. Att., V, 21, 5).

К Цицерону в провинцию часто приезжали знакомые его друзей из Рима, которым он оказывал поддержку. Так, например, в Пессинунте он принимал друга эдила Марка Целия Руфа — некого Диогена (а также его вольноотпущенника Филона), которого Целий отправил в качестве наставника к тетрарху Галатии Адиаторигу (Cic. Fam., II, 12, 2). В Лаодикее его посетил Гортензий Гортал, сын Квинта Гортензия Гортала, которого наместник из уважения к его отцу пригласил на обед, хотя поведение этого молодого человека и вызывало у Цицерона неприязнь (Cic. Att., VI, 3, 9).

С некоторыми жителями Киликии Цицерона связывала искренняя дружба. Особенно близко он сошелся с Андроном, сыном Артемона, из Лаодикеи. В этом городе наместник пользовался его гостеприимством. Позднее Цицерон просил наместника Азии 46 г. до н. э. пропретора Публия Сервилия Исаврийского принять Андрона под свое покровительство (Cic. Fam., XIII, 67).

Как наместник, Цицерон уделял большое внимание организации в вверенной ему провинции судопроизводства. Любопытен в этом отношении пассаж из одного его письма к Аттику, в котором упоминается практика приглашения судей (VI, 1,15)[166]. Термин peregrinis iudicibus означает судей неграждан, приглашаемых муниципальными властями из других общин или государств. Подобная практика получила широкое распростанение в эллинистическое время. Во многие греческие города присылались судьи из памфилийских городов — Атталии, Сиды и др. Следуя примеру Квинта Муция Сцеволы, наместник издал эдикт о принципах отправления правосудия в провинции. В первой главе документа говорилось об отчетах киликийских городов, о долгах, процентных ставках, долговых обязательствах, полномочиях откупщиков. Во второй главе — о завещаниях, владении, продаже имущества, назначении старшин общин. Главный принцип, которого придерживался наместник, — чтобы дела между греками разбирались на основании их законов, однако в сообразии с эдиктами, изданными в Риме. При этом Цицерон с сарказмом отмечает, что грекам кажется, будто бы они добились автономии, и это вызывает у них восхищение, а судить их между тем будут «сапожник Турпион» и «скупщик голосов Веттий» (Att., VI, 1,15). Сам наместник был хорошо знаком с элинистическим судопроизводством. Возможно, когда Цицерон вел суд, он соблюдал ту же процедуру, что и приглашенные судьи.

Цицерон старался облегчить и положение Кипра, входившего в состав его провинции. Так, он перестал взимать деньги с острова, который при Лентуле Спинтере и Аппии Клавдии был вынужден платить двести аттических талантов за постой солдат на зимних квартирах. Данные его распоряжения облегчили существование киприотов, составлявших клиентелу Марка Порция Катона, после того как тот в 58 г. до н. э. от имени римского народа вступил во владение островом (Cic. Att., VI, 1,5; Fam., XV, 4,15). Вместе с тем Цицерон запретил киприотам посвящать ему декреты, храмы и статуи (Cic. Att., V, 21, 7).

В феврале 50 г. до н. э. в ставку Цицерона в Лаодикее прибыл Марк Скапций и попросил его вновь предоставить ему должность префекта Кипра, которую он занимал в период наместничества Аппия Клавдия. Цицерон отказался это сделать, заявив, что не дает ее никому из дельцов[167] (он отказал в этом даже своему другу, всаднику Гаю Веннонию, и другу Аттика — Марку Лению), однако обещал помочь ему взыскать деньги с Кипра. Цицерон приказал коннице бывшего префекта Кипра Скапция покинуть остров, что вызвало возмущение последнего (Cic. Att., V, 21,10). Наконец, должники и их кредитор приехали в Тарс на суд наместника. Цицерон потребовал от саламинцев уплаты долга Скапцию и выслушал доводы должников. Саламинцы согласились уплатить долг в размере чуть меньше преторского сбора (за счет средств, предназначенных Цицерону в дар, от которого тот отказался). Скапций был не согласен с Цицероном, определившим эдиктом плату за ссуду в размере одной сотой с годичным приращением. Он предъявил постановление сената, изданное в консульство Гнея Корнелия Лентула Марцелина и Луция Марция Филиппа (56 г. до н. э.), и потребовал по четыре сотых. По данному постановлению наместник Киликии должен был судить на основании долгового обязательства.

Цицерон понял, что это грозило городу полным разорением, и еще раз исследовал обстоятельство подобной сделки. В ходе расследования вскрылись злоупотребления сената, нарушившего Габиниев закон (67 г. до н. э.) о запрещении давать займы провинциалам в Риме и преторам признавать такие долговые обязательства действительными. Ростовщики — друзья Марка Юния Брута — согласились нарушить закон и дать саламинцам деньги в долг под четыре сотых, если Брут убедит сенат сделать специальное постановление о безнаказанности и должников и кридиторов. Затем Габиниев закон был нарушен еще раз с другой стороны: поскольку он запрещал судебное разбирательство на основании долгового соглашения, ростовщики добились от сената еще одного постановления, предусматривавшего ответственность саламинцев по данному долговому обязательству. Был нарушен и закон Авла Габиния, запрещавший суд, если деньги были взяты таким образом. Скапций признался в этих нарушениях закона, но потребовал уплаты двухсот талантов, саламинцы же настаивали на ста шести. Еще раз произведя перерасчет долга саламинцев, Цицерон убедился в бессовестности Скапция и вынес постановление о том, чтобы тому заплатили только причитающуюся ему сумму (Cic. Att., V, 21,11–12; VI, 2, 6–8).

За время управления Киликией доходы Цицерона составили 2 млн 200 тыс. сестерциев; он сдал эти деньги в Эфесе откупщикам; все средства поступили к Помпею (Cic. Fam., V, 20, 9) и были истрачены на нужды армии. Цицерон оставил квестору Гаю Кальду деньги на год и вернул в казначейство 1 млн сестерциев, что вызвало недовольство его когорты, считавшей, что подобные деньги следовало бы раздать ей; соратники Цицерона видели в нем большего друга казначейств фригийцев и киликийцев, чем римского (Cic. Att., VII, 1, 6; 3, 8). Тем не менее Цицерон был непоколебим: он не использовал методы Аппия Клавдия для личного обогащения. Эти данные показывают, что наместник был способен получать доход от провинции до нескольких миллионов в год. Только продажа в рабство пленных жителей Пинденниса могла принести ему крупное состояние: население составляло несколько тысяч человек, а цена за раба была 500–1000 сестерциев. Цицерон сообщает, что рабы были проданы с торгов уже на третий день Сатурналий; к тому моменту выручка на торгах доходила до 12 млн сестерциев (Att., V, 20, 5). Не исключено, что вырученные деньги (или их часть) могли быть оставлены Цицероном для устроения триумфа[168]. Во всяком случае, средства для проведения триумфа у Цицерона имелись (Cic. Att., VII, 8, 5).

В письме к проквестору Гнею Канинию Саллюстию Цицерон подчеркивает, что намерен привести всю свою добычу в Рим и сдать представителям казны в Риме; что в Лаодикее будут предприняты все необходимые меры по обеспечению безопасности доставки всех казенных денег в столицу. Очевидно, Гней Каниний Саллюстий просил у наместника Киликии 100 тыс. драхм, но тот посчитал нужным напомнить ему, что всеми казенными деньгами распоряжаются префекты, а теми, которые отпущены на содержание когорты наместника, ведает квестор (Cic. Fam., И, 17, 4).

В конце февраля 50 г. до н. э. стало ясно, что надвигается война с парфянами. Их воинские формирования перезимовали в Киликии и поджидали прибытия самого царя Парфии — Орода II. Цицерону удалось договориться с Дейотаром, и тот обещал привести 12 000 пехотинцев (тридцать когорт по четыреста человек), вооруженных по римскому образцу, и 2000 всадников (Cic. Att., VI, 1,14).

В марте Цицерон находился в Лаодикее, откуда намеревался вернуться в Киликию в майские календы. Мы уже упоминали, что он просил наместника Азии Квинта Минуция Ферма отослать к нему легата Марка Аннея до этого срока, ибо присутствие столь опытного военного было ему совершенно необходимо (Cic. Fam., XIII, 57,1). В начале мая Цицерон все еще оставался в Лаодикее, заканчивая судопроизводство и решая дела общин и откупщиков, после чего он собирался проинспектировать ближайшие лагеря в Киликии и покинуть провинцию (Cic. Fam., II, 13, 4).

Два поредевших легиона Киликии были объединены в один. В Сирии Квинту Цецилию Метеллу Сципиону было передано командование легионами Гая Кассия Лонгина и Марка Кальпурния Бибула. Прибрежные города Азии от Понта до Киликии предоставили римлянам собственные корабли. Для ведения войны требовались большие средства, и Цицерон увеличил поборы и конфискации. Весной в Сирии развернулись боевые действия, Цицерон же в мае вернулся в свою провинцию.

В августе срок наместничества Цицерона в Киликии истекал и 28 июня ему предстояло покинуть провинцию. Между тем еще в начале октября 51 г. до н. э. вопрос о назначении в Киликию (и в другие провинции) по жребию пропретора с военной властью дебатировался в сенате; решение тогда так и не было принято, поскольку народные трибуны Гай Целий и Гай Панса наложили вето на постановление правительства (Cic. Fam., VIII, 8, 8). Преемника Цицерону не назначали и по причине угрозы нового вторжения парфян; сенат не мог согласиться на то, чтобы в таких крупных провинцииях, как Киликия, и при столь тревожных событиях наместников заменили отдельные легаты. Помпея же как гаранта хотя бы какой-то стабильности сенат боялся отпускать из Рима, Цезаря — не мог отправить по другим причинам (Cic. Att., V, 21,3).

Из писем Цицерона следует, как трудно ему было найти себе достойного преемника[169]. Цицерон распорядился, чтобы в период между его отъездом и прибытием нового наместника провинцией управлял Гай Помптин. Однако в феврале следующего года Гай Помптин собирался вернуться в Рим, что он и сделал (Cic. Fam., III, 10, 3). Сам Цицерон хотел, чтобы во главе провинции остался его брат Квинт. Но тот ненавидел Киликию и уговорить его на это было невозможно. Да и Цицерон признавался, что «нет ничего более ненавистного, ничего более тягостного», чем управлять провинцией (Att., VI, 3, 2). Ожидалось, что война с парфянами распространится из Сирии в Киликию, не имеющую достаточных сил для защиты (Cic. Att., VI, 3, 1–2).

Как известно, когда римский наместник оставлял провинцию, он до приезда своего преемника поручал временное управление ею кому-либо из штаба. Это назначение считалось большим почетом. Хотя таким временным управляющим провинции мог быть назначен даже квестор, Цицерон все же желал отдать предпочтение магистрату выше рангом (Att., VI, 6, 4; Fam., II, 18,12; 15, 4). Вместе с тем подобное назначение рассматривалось как beneficiumt т. е. как проявление патронажа. В переписке с пропретором Квинтом Минуцием Фермом, наместником Азии, Цицерон обсуждает данную проблему. Он советовал Ферму, тоже покидающему свою провинцию, оставить во главе ее квестора Гая Антония (Fam., И, 18, 2–3), что было бы согласно обычаю.

Впервые Цицерон коснулся вопроса о том, кого назначить вместо себя во главе Киликии, в письме от 13 февраля 50 г. до н. э., где он сообщает о своем намерении оставить провинцию за два дня до секстильских календ — 30 июля. Цицерон намеревался уговорить своего брата Квинта принять провинцию, поскольку Гай Помптин собирался вернуться в Рим (Cic. Att., V, 21, 9).

В начале мая в штаб Цицерона по жребию был направлен в качестве квестора Гай Целий Кальд (Cic. Att., VI, 2, 10). В июне Цицерон перебрался в лагерь у реки Пирама в Каппадокии, откуда 21 июня он пишет Кальду, что с нетерпением ожидает его приезда и обещает наделить его всеми возможными полномочиями (Fam., II, 19).

5 июня наместник приехал в Таре. Помимо Гая Целия Кальда еще одной кандидатурой оставался Луций Месциний Руф, однако его назначение было для Цицерона нежелательно; обстановка в провинции была крайне сложной — в соседней Сирии шла война, в самой Киликии царил большой разбой, имели место случаи измены солдат. Отсюда самой подходящей кандидатурой был его брат Квинт (Cic. Att., VI, 4, 1). В другом письме к Аттику, написанном в период до 26 июня 50 г. до н. э. Цицерон вновь подчеркивает, что отдает предпочтение брату Квинту, так как, во-первых, это назначение — почет, а во-вторых, его брат был единственным оставшимся бывшим претором (Гай Помптин уже покинул провинцию) (VI, 3, 2–3).

Тем временем в Сирии развернулись активные боевые действия. Легаты и квесторы Марка Кальпурния Бибула многократно обращались к наместнику Киликии с просьбой о помощи. Располагая весьма слабыми легионами и вспомогательными контингентами галатов, писидян и ликийцев, Цицерон подтянул свои войска к сирийской границе. Между тем до конца срока его наместничества оставалось чуть больше месяца, а квестор Гай Целий Кальд все еще не прибыл (Cic. Att., VI, 5, 3; Fam., II, 17, 7).

После внезапного отхода парфян из Сирии Цицерон вывел гарнизон из Апамеи и распустил все сформированные им гарнизоны. Надежда на прибытие в Киликию и Сирию легионов Цезаря и Помпея, предназначавшихся для усиления провинций, согласно постановлению сената от 51 г. до н. э., таяла (Cic. Fam., И, 17, 5): оба легиона удерживались Помпеем в Кампании на случай войны с Цезарем (Caes. В. С., I, 4).

3 августа Цицерон покинул Киликию и отправился на корабле к Сиде, где провел несколько дней (Cic. Att., III, 12,4). В Риме тем временем были устроены вторые суппликации в его честь (Cic. Fam., II, 15,1) (первые были назначены еще в 63 г. до н. э. после подавления заговора Каталины). Кстати, в честь Марка Кальпурния Бибула, по окончании срока его наместничества, также были назначены благодарственные моления, причем двадцатидневные, что вызвало негодование Цицерона, на помощь легионов которого возлагало некогда надежду войско сирийского наместника (Cic. Att., VII, 2, 6–7).

Предчувствуя обострение военной обстановки и надвигающуюся войну с парфянами, Цицерон не хотел, чтобы его брат Квинт оставался в Киликии, и передал провинцию Гаю Целию Кальду (Cic. Att., VI, 6, 3; Fam., II, 15, 4). Аттик не поддерживал выбор Цицерона, который и сам был не лучшего мнения о способностях Кальда и видел, что тот молод, «глуп, лишен достоинства и несдержан» (Att., VI, 6, 3–4), а также «ненадежен, развратен, стяжатель» (Att., VI, 3, 1).

Карьера Цицерона показала, насколько он болезненно заботился о славе, причем его личная слава не отделялась им от славы его семьи. Так, дав указания Квинту Гортензию Горталу не допускать продления полномочий его и Квинта в Киликии, Цицерон выразил уверенность, что чем скорее они покинут провинцию, тем громче будет слава об их справедливости и воздержанности (Att., V, 2,1; 17, 5). По мнению Л. Томпсона, Цицерон не оставил брата не только потому, что опасался за него в осложнившейся военной обстановке, но и, вероятно, потому, что он не был достаточно уверен в его административных способностях. Цицерон предпочел передать провинцию тому, чьи возможные ошибки не были бы способны прямо бросить тень на славу рода Туллиев Цицеронов[170]. Впрочем, Л. Томпсон не учитывает такого факта, что кандидатура Квинта отпадала и в связи с новым постановлением сената о том, что провинциями не могли управлять бывшие наместники провинций, а Квинт Цицерон, как известно, до того управлял провинцией Азия в течение трех лет (Cic. Fam., II, 15, 4).

Хотя сенат обычно издавал специальные постановления о сроках для предоставления отчетов, Цицерон, торопясь с отъездом из Киликии, очевидно, представил отчеты досрочно, что вызвало некоторое неудовольствие его квестора Луция Месциния Руфа. В составлении этих поспешных финансовых отчетов о деятельности Цицерона в провинции принимал участие его вольноотпущенник Марк Туллий Лаврея. Несмотря на то что в целом отчеты Цицерона и Месциния Руфа сходились, по-видимому, у последнего возникли какие-то сомнения. Не доверяя профессионализму Лавреи, Месциний Руф поручил перепроверку представленных отчетов своему двоюродному брату, банкиру из Элиды — Марку Миндию. После того как финансовые книги были просмотрены Цицероном, отчеты были оставлены, согласно букве закона, в двух городах — Лаодикее и Апамее. При всем том, однако, Месциний Руф собирался доложить в Рим о нарушении, допущенном Цицероном: пропущенной записи о том, что именно по приказанию наместника Месциний Руф передал деньги Публию Сестию. Квестор был недоволен и оборотом дела для Луция Лукцея (см. выше) (Cic. Fam., V, 20, 6).

Кроме того, из-за ошибки в отчете за Месцинием Руфом числился долг казне в размере 100 тыс. сестерциев, и квестор написал об этом Цицерону. Последний ответил, что ошибку допустил не он, а сами Руф, его брат Миндий и Лаврея; исправить это уже невозможно, ибо наместник покинул провинцию, сдав отчеты. Цицерон просил Руфа безразлично отнестись к потере 100 тыс. сестерциев и считать, что тот «получил на столько же меньше либо содержания, либо от моей щедрости» (Cic. Fam., V, 20, 9). Несмотря на этот эпизод, Цицерон и его квестор сохранили самые дружеские отношения.

Опыт Цицерона показал, что структура управления Киликией требовала изменений. Около 49 г. до н. э. три диоцеза Фригии перешли от этой провинции к провинции Азия. Несколько раньше (ок. 50 г. до н. э.) управление Кипром, входившим в состав провинции Киликия, было поручено Цицероном квестору Гаю Секстилию Руфу. Не исключено, впрочем, и то, что Гай Секстилий Руф мог получить назначение от Цезаря в 49 г. до н. э. Это был первый случай назначения квестора во главе Кипра. В своем письме к Гаю Секстилию Руфу Цицерон выразил надежду на то, что тот будет управлять Кипром, следуя закону Публия Лентула и порядкам, установленным Цицероном (Fam., XIII, 48).

Между тем практика Цицерона продемонстрировала несостоятельность объединения Кипра и Киликии в одну провинцию. Сам Цицерон за время своего наместничества ни разу не ступал ногой на остров, являвшийся частью его провинции. Управление островом с континента было неэффективным. Вероятно, сенат просто постановил, чтобы наместник Киликии отправил на Кипр квестора с финансовыми и судебными функциями.

Вместе с тем, по предположению Т. Митфорда[171], еще один магистрат мог управлять Кипром в период между 50 г. и зимой 48/47 гг. до н. э.: в надписи из Старого Пафоса упомянут некий Луций Целий Памфил (L. Coelius Pamphilus), άνθύπατον και στρατηγόν (IGRR, III, 957). Его имя можно, однако, восстановить и как Tarphinus, Tamphilus или Carphinus. Т. Митфорд интерпретирует должности Целия как соответствующие рангу консула и претора и считает их сочетание в титулатуре этого магистрата уникальным. Правда, в консульских фастах I в. до н. э. консула с похожим именем нет.

Итак, после таинственного белого пятна в истории провинции, когда в течение шести лет (62–57 гг. до н. э.) не было упоминаний ни о Киликии, ни о ее наместниках, она вновь становится важнейшей провинцией Востока: с 56 по 50 г. до н. э. ею управляют поочередно три наместника в ранге проконсулов, каждый из которых был провозглашен войсками императором. Киликия данного периода — вновь проконсульская провинция. Тем не менее, спустя всего десять или, может быть, даже шесть лет, она перестает существовать как самостоятельная провинция.