Риск

7 Джейк

В три часа ночи я стою у кухонной раковины, залпом опустошая стакан воды. Не знаю, что именно меня разбудило. Может, гром? Дождь начался, когда мы с Бруксом вернулись домой из бара, и льет до сих пор. Не переставая.

А может, это чувство вины выгнало меня из кровати. Я ни за что и никогда не признаюсь в этом Бренне, но… мне действительно стыдно за то, что я влез в ее личную жизнь. Когда она призналась, что ей нравится Маккарти, скажу честно, я ощутил себя последним засранцем.

– Ой! – взвизгивает женский голос. – Я не знала, что тут еще кто-то есть.

Я поднимаю голову и вижу стройную фигуру в двух метрах от себя. Либо это игра теней, либо на девушке только трусики. Она делает пару шагов вперед. Светлые волосы струятся водопадом по ее спине. Свет в кухне включается, и да, я был прав, она почти голая. Ее грудь предстает передо мной во всей своей красе.

– Прости, – говорит девушка. – Я думала, я буду тут одна.

Но несмотря на эти слова, она даже не пытается прикрыться.

Ну, а так как я мужчина, то не могу не пялиться на ее груди. Которые и правда ничего. Не очень большие, но округлые и упругие, с бледно-розовыми сосками, которые сморщились на прохладном воздухе.

Но хитрый блеск в ее глазах отрезвляет меня. Я не слышал, чтобы кто-то приходил, значит, скорее всего, ее пригласил Брукс. А раз она почти голая, значит, вряд ли они с Бруксом всю ночь делали домашку. А значит, она точно не должна вот так смотреть на меня.

– Ты ночуешь у Брукса? – спрашиваю я, ополаскивая стакан.

– М-м-м-хм.

Я хмурюсь.

– Во сколько ты пришла?

– Около полуночи. И прежде чем ты спросишь, да, он позвонил мне, чтобы заняться сексом.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не покачать головой. Брукс Уэстон – это что-то с чем-то. Весь вечер целуется с одной, а потом звонит другой, чтобы потрахаться.

– Не подашь мне стакан? Я не знаю, где тут что. – Девушка облизывает губы. – А пить так хочется.

Ну да, ей хочется пить.

Я открываю шкафчик, достаю стакан и протягиваю ей. Она берет его, с намеком задев мои костяшки кончиками своих пальцев.

– Спасибо.

– Не за что. – Я отдергиваю руку и, выразительно посмотрев на ее соски, добавляю: – Кажется, ты замерзла.

– Если честно, мне кажется, что я вся горю. – Девушка хихикает. – Ты тоже так выглядишь.

– Как выгляжу?

– Горячим.

Мне удается сохранить самообладание. Какая откровенная девица. Бесстыдная даже, если учесть, к кому она сегодня приехала.

– Ты же только что была с моим соседом, разве нет? – Я киваю головой в сторону коридора.

– Да, и что?

– Наверное, тебе не следует говорить другому парню, что ты считаешь его горячим.

– Брукс уже знает, что я о тебе думаю.

– Ясно.

По моей спине пробегают мурашки. Мне не нравится, когда меня обсуждают. И я искренне надеюсь, что не стал частью извращенных игр, в которые эти двое играют за закрытыми дверями.

Девушка наливает себе стакан воды из встроенного в холодильник кулера и, как ни в чем не бывало, голая, выпивает его. У нее классное тело, но что-то в ней меня раздражает. И дело не в ее бесцеремонности. Мне нравятся беззастенчивые девушки. Девушки, которые могут поддразнить меня. Такие, как Бренна Дженсен – вот уж кто точно дерзкий, но в ее присутствии мне не хочется выскочить из комнаты.

В отличие от этой мадам…

– Как тебя зовут? – осторожно спрашиваю я. Не знаю, откуда взялась такая недоверчивость, но эта девица заставляет меня нервничать.

– Кайла. – Она делает очередной долгий глоток, прислонившись бедром к гранитной столешнице. Ее ничуть не смущает тот факт, что на ней только крошечные трусики и ничего больше. – Мы уже встречались.

– Разве?

В ее глазах вспыхивает неприкрытая злость. Да, мне не показалось, она из тех, кто не любит, чтобы о них забывали. Но я честно не помню, чтобы видел ее.

– Да. На вечеринке Нэша Мэйнарда.

– Ты учишься в Гарварде?

– Нет. Мы говорили об этом на той вечеринке, не помнишь? – холодно отвечает Кайла. – Я учусь в Бостонском университете.

Я ничего такого не припоминаю. В том месте памяти, где должны храниться воспоминания об этой предполагаемой встрече, зияет черная дыра.

– Детка, – доносится из коридора сонный голос, – возвращайся в постель. Я хочу заняться сексом.

Я сухо улыбаюсь Кайле.

– Тебя вызывают.

Она ухмыляется в ответ.

– У тебя ненасытный сосед.

– Откуда мне знать, – пожимая плечами, отвечаю я.

– Да? – Кайла допивает воду, ставит стакан в раковину и с любопытством изучает мое лицо. – Вы с Бруксом никогда не?.. – Она позволяет вопросу повиснуть в воздухе.

– Нет, я не из той команды.

Кайла, размышляя над чем-то, склоняет голову набок.

– А если бы между вами был буфер в виде девушки?

Та-а-ак, пора заканчивать. Уже слишком поздно, и я слишком устал, чтобы обсуждать со странной девушкой секс втроем.

– Это тоже не по моей части, – бросаю я, проходя мимо нее.

– А жаль, – говорит она мне вслед.

Я не оглядываюсь.

– Спокойной ночи, Кайла.

– Спокойной ночи, Джейк, – поддразнивая, пропевает девица.

Боже мой, сколько приглашений за столь короткую встречу! Она позволила бы мне трахнуть ее прямо на столешнице, если бы я поддался. А если бы я был не против тройничков, мы с Бруксом трахнули бы ее вместе.

Но меня не привлекает ни один из вариантов.

Я возвращаюсь в постель, заперев за собой дверь. Так, на всякий случай.

Рано утром я отправляюсь навестить своих родителей. Мне предстоит короткая поездка по красной линии, а затем уже более долгая – на поезде по ветке Ньюберипорт-Рокпорт до самого Глостера. Я бы добрался быстрее, если бы взял машину Уэстона и поехал вдоль побережья, но сегодня выбрал поезд. Это не только дешевле, чем заправлять «Мерседес», но и дает мне время побыть в тишине, чтобы подумать и внутренне подготовиться к предстоящему матчу.

Весь наш сезон зависит от этой игры.

Если мы проиграем…

Вы не проиграете.

Я прислушиваюсь к решительному голосу в своей голове, проникаясь уверенностью, которую я воспитывал в себе с тех пор, как стал играть в хоккей еще маленьким ребенком. Никто не поспорит, что у меня был талант с самого раннего возраста. Но талант и потенциал ничего не значат без дисциплины и неудач. Нужно хотя бы раз проиграть, чтобы оценить вкус победы. Я не раз проигрывал, и эти матчи имели большое значение для статистики, для получения приза. Но нельзя позволять поражению уничтожить уверенность в себе. Наоборот, оно лишь должно укрепить ее.

Но сегодня мы не проиграем. Мы – лучшая команда в нашей конференции, а может быть, даже лучшая во всей стране.

Поезд прибывает на станцию около девяти часов. В кои-то веки на улице сухо, и вместо того, чтобы вызвать такси, я решаю пройтись до дома пешком. Вдыхаю свежий весенний воздух, улавливая знакомый запах соли, рыбы и водорослей. Глостер – рыбацкий городок, один из старейших морских портов в стране, а значит, на каждом шагу вам встретится маяк, лодка или еще что-нибудь, связанное с морем. Я прохожу мимо зданий, над входными дверьми которых висят декоративные якоря.

Двухэтажный дом, в котором я вырос, ничем не отличается от большинства зданий, выстроившихся вдоль узких улочек. Белая обшивка, скатная крыша и симпатичный палисадник, за которым мама ухаживает с рвением религиозного фанатика. Сад на заднем дворе впечатляет еще больше, и это настоящее свидетельство того, что у нее талант к садоводству. Сам дом небольшой, но нас в семье только трое, поэтому места нам всегда хватало.

Стоит мне подойти к крыльцу, как звонит телефон. Это Хейзел. Я останавливаюсь, чтобы ответить на звонок, потому что сегодня она собиралась приехать на наш матч.

– Привет. Ты еще собираешься в Кембридж?

– Ни за что. Я скорее умру, чем предам свой университет.

– О, заткнись! Тебе хоккей-то даже не нравится. Ты приходишь на игру как друг, а не как фанатка.

– Да, прости, конечно, я приду. Просто так забавно притворяться, что между нами яростная вражда. Ну, знаешь, эти запретные отношения. В смысле, дружба, – добавляет Хейзел.

– В нашей дружбе точно нет ничего запретного. Все знают, что ты мой лучший друг, и никто из-за этого не парится.

Повисает мимолетная пауза.

– Верно. Чем занимаешься? Если хочешь, могу приехать пораньше и потусить с тобой перед матчем.

– Я почти вошел в дом родителей. Мама готовит особенный завтрак.

– Сказал бы мне, я бы тоже с тобой поехала.

– Ну да. Только тебе пришлось бы вставать раньше восьми. В субботу.

– Я бы встала, – протестует Хейзел.

– До девяти утра мир не существует. Это твоя прямая цитата, Хейзел. – Я усмехаюсь.

– Мы будем праздновать твою сегодняшнюю победу? О, может быть, поужинаем в каком-нибудь крутом ресторане?

– Не знаю даже. Парни точно захотят отпраздновать. Но вот мне нужно кое-куда успеть к десяти. Если хочешь, пойдем со мной.

– Зависит от того, куда.

– Помнишь Дэнни Новака? Сегодня его группа играет в городе. Это их первый концерт, так что я пообещал, что приду.

Мы с Дэнни играли в одной команде в старшей школе. Он здорово управлялся с клюшкой, получше многих, а теперь эта сноровка пригождается ему в игре на гитаре. Парень до сих пор не может определиться, что любит больше – хоккей или музыку.

– В каком стиле они играют?

– Метал.

– Уф, убейте меня. – Хейзел вздыхает. – Я дам тебе знать позже, но пока склоняюсь к твердому «нет».

Я усмехаюсь.

– Тогда еще увидимся, да?

– Угу. Передавай привет своим родителям.

– Обязательно.

Я вешаю трубку и вхожу в незапертую дверь. В маленькой прихожей я вешаю свою хоккейную куртку на один из металлических крючков, сделанных в форме – кто бы мог подумать – якорей.

– Мам? – кричу я, развязывая шнурки на ботинках.

– Привет, детка! Я здесь! – Из кухни доносится ее голос, а следом – манящей аромат еды.

Мой живот урчит, словно сердитый медведь. Я всю неделю ждал этого завтрака. Многие парни предпочитают не объедаться в день игры, но это не про меня. Если я не съем плотный завтрак, то буду медлительным и отстраненным.

Мама стоит у плиты с красной пластиковой лопаткой в руке. Чувство голода усиливается. Да, черт побери! Она готовит гренки. И бекон. А там что, сосиски?

– Привет! Пахнет божественно. – Я подхожу к матери и чмокаю ее в щеку. Поднимаю бровь, глядя на украшения. – Милые сережки. Новые?

Мама пальцами свободной руки перекатывает блестящую жемчужину в правой мочке.

– Красивые, да? Твой папа вчера сделал мне сюрприз! У меня еще никогда не было такого крупного жемчуга.

– Молодец, папа!

Рори Коннелли знает секрет здоровых семейных отношений. Счастливая жена – счастливая жизнь. Ничто так не радует мою мать, как всякие блестящие побрякушки.

Она разворачивается ко мне. Темные волосы гладко зачесаны в хвост, щеки раскраснелись от жара плиты. Мама выглядит куда моложе своих пятидесяти шести. Я родился, когда моим родителям было за тридцать, и она часто называет себя «старушкой». Но определенно так не выглядит.

– Хейзел передает привет. Я только что разговаривал с ней по телефону.

Мама радостно хлопает в ладоши.

– Ох, скажи ей, что я соскучилась. Когда она приедет сюда в гости? На праздниках ее не было.

– Да, в этом году она была у матери. – Родители Хейзел развелись несколько лет назад. Ее отец по-прежнему живет в Глостере, а мама переехала в Вермонт, так что она ездит к ним на праздники по очереди. – Но сегодня она будет на матче. А вы приедете?

– Боюсь, что нет. Папы в это время еще не будет дома, а ты знаешь, как мне не нравится ездить по шоссе одной.

Я разочарован, но скрываю это. Родители никогда особо не интересовались моей хоккейной карьерой. Папа всегда занят работой, а для мамы это просто не так важно. Когда я был поменьше, это довольно сильно меня расстраивало. Я видел на трибунах родителей своих друзей, и сердце каждый раз переполняла зависть.

Да ну и ладно. Такова жизнь. Я во многом придерживаюсь этой позиции. Ты не можешь изменить прошлое, не плачь о настоящем и не переживай за будущее. Все это бессмысленно, особенно если сожалеть о чем-то.

– Ясно, но тогда постарайтесь приехать на финальный матч, если мы пройдем дальше, хорошо? – небрежным тоном говорю я.

– Конечно! А теперь хватит нависать надо мной, суперзвезда. Пойди сядь, а я позабочусь об остальном.

– Позволь мне хотя бы накрыть на стол, – спорю я, пытаясь вытащить тарелки из шкафчика.

Мама шлепает меня по руке.

– Нет, садись! – приказывает она. – Может, я в последний раз готовлю тебе завтрак до того, как у тебя появится прислуга.

– Да ну, перестань выдумывать!

– Ты станешь профессиональным хоккеистом уже этой осенью, милый. Знаменитым. А у знаменитых людей всегда есть прислуга.

Я совершил ошибку, показав предкам свой контракт с НХЛ. Когда они увидели, сколько денег я вскоре буду зарабатывать (не говоря уж о системе поощрения, которую мой агент навязал клубу), у них глаза на лоб полезли. Не знаю, какой точно будет моя зарплата в итоге, но стоимость контракта около двух миллионов долларов – предел мечтаний для какого-то новичка.

По утверждению моего агента, столько они дают «перспективным суперзвездам». Конечно, это чертовски потешило мое самолюбие. Маме это тоже понравилось, поэтому только так она меня теперь и называет – «суперзвезда».

– Я не хочу никакой прислуги. – Но все равно, усмехнувшись, сажусь, потому что раз ей так хочется побаловать меня сегодня, то почему бы и нет? К тому же, кое в чем она права. В следующем году я буду уже в Эдмонтоне, отмораживать яйца канадскими зимами. Мне будет не хватать суббот в Глостере с моими родителями.

– А где папа-то?

– На строительной площадке, – выключая конфорку, отвечает мама.

– В субботу?

И все же я не удивлен. Папа работает управляющим на одну из компаний, специализирующуюся на строительстве мостов и тоннелей и обычно заключающую контракты с городом. А контракты с городом означают жесткие временные условия и череду бесконечных согласований и прочей волокиты. Из-за этого отец все время находится под огромным давлением.

Такая работа может и до инфаркта довести – в буквальном смысле. Несколько лет назад у него уже останавливалось сердце прямо на строительной площадке моста, что до чертиков напугало нас с мамой. Удивительно, что мама позволила ему снова вернуться к работе. Но, мне кажется, у него и выбора-то не было. До пенсии ему еще далеко.

– Вчера там возникла какая-то проблема, – продолжает мама. – Только не спрашивай, что именно, потому что, как тебе прекрасно известно, я слушаю его вполуха, когда он трещит про свои мосты. Только знаю, что у них там самый разгар работы; им нужно успеть закончить до начала зимы, и сейчас они рискуют серьезно отстать от графика, потому что кое-кто из бригады ведет себя как, цитирую, «долбаные кретины».

Я громко смеюсь. Папа умеет подбирать слова.

– Уверен, все обойдется. У папы отлично получается командовать людьми. К тому же, ему это нравится, так что все останутся в выигрыше.

Мама расставляет тарелки на большом столе из кедра, который мы с папой сами смастерили как-то летом, когда я был еще ребенком. Я пытаюсь наколоть на вилку гренку, но она снова шлепает меня по руке.

– Подожди, пока я все принесу. Если честно, мне кажется, что твоему отцу уже не так сильно нравится руководить бригадой. Он устал, милый. Он слишком долго там работает.

Она ставит на стол целую тарелку ржаных тостов с маслом.

– Но лучше расскажи мне о себе! Когда ты уже привезешь к нам домой сам знаешь кого?

Я прикидываюсь дурачком.

– Кого? Щенка? Или ты про машину?

– Девушку, Джейк! Тебе нужна девушка, – ворчит мама.

– Правда? Мне нужна девушка? – Мне остается только отшучиваться. В последнее время родители все чаще говорят об этом.

– Да, – твердо заявляет мать, – нужна. Какая-нибудь милая и всегда готовая поддержать девушка. Такая, как Хейзел… Я никак не пойму, почему ты до сих пор не встречаешься с ней. Она так тебе подходит!

Хейзел всегда первая, кого мама мне сватает.

– Я не буду встречаться с Хейзел. – Мне кажется, я повторяю это уже в десятый раз. – В этом смысле она меня не интересует.

– Ладно, тогда найди себе кого-нибудь.

Это мамин второй вариант – «кто-нибудь». Ей не терпится, чтобы я остепенился.

Но пока это не входит в мои планы.

– Не хочу, – отвечаю я, пожав плечами. – Сейчас для меня на первом месте хоккей.

– Хоккей для тебя на первом месте с тех пор, как тебе стукнуло пять! Не думаешь, что пришло время поменять приоритеты?

– Неа.

Мама неодобрительно качает головой.

– Ты учишься в колледже, Джейк. Ты молодой и красивый. Просто я не хочу, чтобы когда-нибудь в будущем ты оглянулся назад и пожалел, что ни с кем не разделил этот период своей жизни.

– Я ни о чем никогда не жалел, мам.

Но если быть абсолютно честным, кое о чем я все-таки сожалею.

Похоже, мне никак не избавиться от чувства вины за то, что я влез в отношения Бренны и Маккарти. Конечно, они не были обручены и не собирались пожениться, но она права – это я попросил его бросить ее. Это было по-свински. Я бы тоже не хотел, чтобы кто-то вмешивался в мою личную жизнь.

Я надеялся, что скоро перестану чувствовать себя виноватым, но не тут-то было. Угрызения совести терзали меня всю прошлую ночь и продолжают мучить все утро.

«Сегодня день игры», – напоминает мне суровый внутренний голос.

Верно. Сейчас имеет значение только наш матч с Принстоном. Нам нужно выиграть.

Мы выиграем.

Других вариантов нет.