Ритуал испытания

Глава 8

Шелковистые губы приятно играли с мускулами на его животе.

Глаза Джорлана медленно закрылись, когда Грин лениво дразнила его ртом. Ее милые маленькие ласки и пощипывания казались ему особенно приятными.

Действие демонстрировало подлинную заботу. Маркель получила, что хотела от него, и не обязана была делать так, чтобы он чувствовал себя сокровищем в сделке. Он полагал, что должен быть благодарен за такое отношение, даже несмотря на то, что полностью не принимал такие обстоятельства.

В общем и целом, все могло быть хуже.

Намного хуже.

Она могла взять его безо всякого внимания к его чувствам и неопытности.

Но так не сделала.

Он задумался почему. Большинство Лордин так и поступили бы.

Из того, что он слышал, они заботились только лишь о своем собственном наслаждении. Некоторые из них на самом деле верили, что мужчина должен получать так мало удовольствия, как только возможно. Мужчины часто говорили о разрыве вуали как о чем-то таком, о чем лучше не думать. Обычно ужасном. До сих пор она тратила свое время, что бы доставить ему столь много удовлетворения, как только могла.

Та часть Джорлана, которая была восприимчивой к реакции плоти, признавала доброту женщины.

Ту же часть, что жаловалась против превосходства женского пола, он временно подавил. Он понимал, что необходимо провести переоценку в виду обнаруженных обстоятельств. Джорлан не смог бы лгать себе. Он хотел ее. На самом деле, он был пленен Грин Тамрин.

Во всех отношениях. Он нахмурился.

Это было кое-что, над чем он собирался поработать. Он никогда не смог бы отказаться от своей конечной цели личной свободы и равенства выбора. Мужчины были человеческими существами, которые имели всякое право контролировать свои собственные жизни и имущество! Завтра у него будет достаточно времени, чтобы перегруппироваться и сформулировать новый план в этом направлении.

В действительности было что-то неправильное с синергией в ОднаНации. Что-то, что он ощущал, но не мог тщательно сформулировать.

Со временем, оно, возможно, не будет ранить его, чтобы он мог полностью насладиться новым опытом.

И он наслаждался.

Слишком сильно.

Каждый раз, когда ее пальцы гладили его, он вздрагивал. Когда она остановилась, он почувствовал отсутствие ее прикосновения. Она была как разрядный шторм для его чувств: яркая, возбуждающая, одурманивающая. И он пылал от ее прикосновений повсюду. Она не позволяла ему делать так пока еще, но он поклялся, что сделает.

В этот момент он был так восхитительно слаб, так великолепно истощен, что не беспокоился о том, что она делала с ним — так долго, как только собиралась. В свете этого, возможно, для него было бы мудрее потратить какое-то время на изучение этой уникальной связи с нею.

Его мысли медленно текли под ее действиями.

Его вуали не было. Он подумал, а если бы оказался другим. Поразмыслил над тем, почему мужчины должны проходить через такое суровое испытание в первый раз.

— Говорят, что у женщин когда-то могла быть вуаль, — сонно пробормотал он.

Грин мягко улыбнулась, уткнувшись в его ребра. Видеть мятежного Джорлана мечтательно пресыщенным было в высшей степени удовлетворительным.

— Ты веришь, что такое могло происходить, Грин?

— Я думаю, что эту историю рассказывают слуги-мужчины в засыпающих домах по ночам, чтобы обмануть маленьких мальчиков, которые подслушивают их, — фыркнула она.

Все еще с закрытыми глазами, Джорлан широко ухмыльнулся, продемонстрировав белые зубы и ямочки.

— Откуда ты это знаешь?

— Кажется понятным, что именно этим ты занимался. Ты был очень не по годам развитым ребенком.

— Правда?

— Абсолютно. Кажется, я помню Герцогину, рассказывающую мне, что ты постоянно проказничал.

— Ты должно быть путаешь меня с кем-то еще.

— Ах, да, это другой Джорлан Рейнард.

Он засмеялся.

Грин любила его смех. Он был такой совершенный. В отличие от других дебютантов, которые благовоспитанно хихикали на все, что говорила дамсель, и могло быть интерпретировано (с огромной натяжкой) как остроумие, смех Джорлана был открытым и богатым тонами. Он заставлял желать присоединиться к нему.

Было позором, что он не использовал его часто. Грин поклялась, что будет вытаскивать этот смех из мужчины при каждой возможности.

Ее волосы защекотали его бедра. Он приподнял голову.

— Что ты делаешь там внизу?

Она улыбнулась в кудрявые волоски.

— Я должна показать тебе или сказать?

Кончики его губ приподнялись. Он откинул голову назад на подушку, закинул руки за затылок в ожидающей позе.

Грин хихикнула.

— Поняла.

— Что? — Протянул он. — Я просто отдыхаю. Что, как ты знаешь, мне просто необходимо после сурового испытания, которому ты меня подвергла.

— Ты прав. Тебе действительно необходим покой. — Она остановила свои манипуляции и быстро вытянулась вдоль него.

Его лицо вытянулось.

— Я дразнился. — Он на мгновение умолк. — Тебе не нужно останавливаться, Грин.

— Должна. Тебе больно, и повреждена кожа. Будет неправильно продолжать.

— У меня все прекрасно, уверяю тебя. Не останавливайся из-за меня.

Грин уставилась на него.

— И что вызвало изменение отношения? — Она оперлась подбородком на его грудь, ожидая.

Он посмотрел на нее, понимая, с чем он только что едва не согласился. Не только с тем, что ему понравилось, что она делала с ним, но и с тем, как она это делала. На самом деле он проголодался еще больше. Но даже в таком случае, он не был готов признать этого. Особенно с тех пор, как она предложила за него цену против его воли. Он не собирался забывать это так легко.

— Хммм? Я не слышу тебя?

Он испытал приступ раздражения.

— Думаю, ты слышала меня очень ясно недавно.

— Да, все поместье и возможно половина округи слышала тебя, мой дичок. — Ее палец играл с его соском, кружа и потирая. — Мне это понравилось.

Он прищурил глаза.

— Я не это имел в виду. — На секунду замолчал. — Я не думаю, что половина округи слышала меня.

— Ты можешь оказаться прав.

Он одарил ее осторожным взглядом, ожидая продолжения.

Она вынуждена была продолжить.

— Без сомнений, вся округа слышала тебя.

Он фыркнул.

— Ты попутала свои собственные вопли. — Взгляд, который он ей подарил, был так обаятельно сладок, что Грин почувствовала жар в сердце.

— Завтра, я позабочусь, чтобы тебя услышали все в Столичном Граде.

Он втянул воздух.

— Ты думаешь, что сможешь это?

— О, да. — Она прижала свои губы к его в глубоком поцелуе. Эта его исключительная часть была так очаровательно безыскусной. Она подумала, что их физической близость сделала его уязвимым. Это поразило и тронуло ее.

— Ммм, — Джорлан выдохнул в ее рот. — Мне нравятся твои поцелуи, Грин. И всегда нравились.

— Я знаю. — Она скользнула языком внутрь, пробуя его.

Пульс Джорлана ускорился.

— Это не означает, что я как-то меньше стал воспринимать эту ситуацию.

— Я знаю. — Она пососала кончик его языка.

Джорлан тут же напрягся.

— Ты знаешь, я не так уж и болен, Грин… — он снова заверил ее. Просто на всякий случай.

Она откинулась назад.

— Ты более чувствителен, чем думаешь, и если мы продолжим таким способом, то тебе будет очень некомфортно завтра.

— Возможно, я бы вынес эту боль, если…

Она прижала ладонь к его губам.

— Есть и другие способы. Я тебе покажу.

Его зрачки расширились.

— Больше, чем мы занимались?

— О, намного больше, — ухмыльнулась она.

— Какие способы? — он облизнул ее пальцы, позволяя своему языку кружить вокруг них и между. — Скажи мне.

— Сказать тебе?

— Покажи мне, — невнятно проговорил он.

Она скатилась с него и слезла с кровати, направившись в купальную комнату.

— Это что-то, что мы должны делать порознь? — пошутил он ей вдогонку.

Она засмеялась.

— Неееее. Я принесу миску воды. — Миску воды? Его проворный разум обыгрывал возможности. Что его имя-дающая могла делать с ним? Она вернулась, неся чашу с водой и какую-то ткань.

Он скептически посмотрел на нее.

— Что ты собралась делать с этим?

Она хихикнула.

— Да, ничего особо серьезного. Нам нужно почистить тебя, яркопламенный дракон. Первый раз всегда бывает кровь.

Он не подумал об этом. Посмотрел вниз, видя размазанные полосы по всей длине своего члена.

Побледнел.

— Я не представлял.

— Нет, конечно же, нет. Мужчин достаточно волнует само скрепление. Не имеет смысла пугать кого-то глупенького разговорами о крови. — Она тщательно легкими касаниями промокнула кровь смоченной тканью. Прохладная жидкость заставила его почувствовать себя хорошо. Ее умиротворяющая забота — еще лучше. Она была очень чуткой. И вновь он подумал, что большинство имя-дающих не сделали бы так.

— Кровотечение продолжается?

— Нет. Это от плевы. Единожды разорвавшись, оно прекращается. — Она закончила мыть его. — Вот, как новенький.

— Может быть лучше, — протянул он. — Спасибо тебе, что была… добра.

Она посмотрела на него, удивленная.

— Ты мой имя-носящий, Джорлан. Я всегда буду заботиться о тебе.

Он не был доволен таким ответом.

— Понимаю.

— Сомневаюсь, но надеюсь, что со временем поймешь.

— Грин?

— Да? — Она поставила чашу с порозовевшей водой на столик возле кровати.

— Что ты имела в виду раньше, когда говорила, что это будет более болезненно для меня, чем для других? Почему ты это сказала?

Грин подошла обратно к кровати и села на край. Взяла его ладонь в свои.

— Джорлан, ты никогда не замечал что-то особое в себе?

Он нахмурился. Внезапное рассерженное выражение затуманило его черты.

— Я говорил тебе, я не Санторини.

Она не была уверена в этом, но решила пропустить сейчас это мимо ушей.

— Возможно, но я говорю о кое-чем другом.

— О чем?

— То, как ты отвечаешь на прикосновение, к примеру…

— Не всякое прикосновение. — Он посмотрел на нее. — Ты не должна говорить мне, что я крайне восприимчив к твоему прикосновению, это я уже знаю.

Грин сделала паузу. Он только что признал ей в том, что даже не осознавал. Его не просто волновало ее касание, он был восприимчив к нему. Она отложила открытие прочь, чтобы обдумать позднее, когда будет одна.

— Что? — он внимательно посмотрел на нее.

Она глубоко вдохнула.

— Я верю, что ты Сензитив.

— Сензитив. Ты упоминала это раньше. Пожалуйста, объясни, что это такое?

— Мы не уверены точно… — заколебалась она. Он ждал. Тихо, терпеливо. Сосредоточенно. Именно те черты, которые множество раз были описаны в лирических изображениях Форуса. Загадочно прекрасную луну, на которой они обитали, часто упоминали, как обладательницу мистических, таинственных глубин. Ученые милостиво соглашались, в поэтическом, конечно же, смысле.

Грин задумалась. Ей пришло в голову, что Джорлан был странной комбинацией наивности и древней мудрости. В обычной, практической стороне жизни он, казалось, имеет мало или вообще не имеет знаний; уже в более глубоких вещах — постоянную интуицию, почти сверхъестественное чувство коллективного сознания. Его реакции были вне пределов его возраста.

По правде, в нем была природная сила. Грин не была уверена, понимает ли он это, или, хорошо осознавая, скрывает от других.

— Было очень мало Сензитивов, о которых нам было известно, чтобы изучить.

Его лицо застыло, и она пересмотрела свое раннее предположение. Он знал, что чем-то отличается. И защищал себя.

Она прокашлялась.

— Мы не знаем почему, но в исключительных случаях, когда рождался мальчик, казалось, он имеет определенные экстрасенсорные способности.

— Что за способности?

Она пожала плечами.

— Они проявлялись полностью по-разному у каждого индивидуума. Один ощущал предзнаменования скорого разрядного шторма… — Она внимательно посмотрела на Джорлана. Ни намека на выражение не проскользнуло по чертам, чтобы выдать мысли.

— Другие, — продолжила она, — знали, где текут подземные реки в пустынных равнинах на западе.

— То, что ты назвала, кажутся очень безобидными способностями. Почему они интересны?

Безотносительно частных областей силы было три общих черты всех Сензитивов. Одна — это высочайшая чувствительность ко всему, касающемуся чувственного восприятия.

Его глаза замерцали.

— Они также обладали неуловимой красотой.

— И?..

— И это делало их очень необычными и разыскиваемыми, прости меня за выражение, товарами для Высшего Слоя. Такие мужчины обладали настойчивыми, глубокими желаниями; они чувственно сплетались со всем. Однажды познакомленные с наслаждениями плоти, они становились в одно и тоже время мастерами и рабами страсти. Короче говоря, они — необыкновенные любовники.

Странная улыбка заиграла на его губах.

— И ты думаешь, я такой? — Он мягко рассмеялся.

Грин приподняла бровь.

— Я думаю, у тебя есть к этому способность.

Сверкание белых зубов, показало ей, что он думает по этому поводу.

— Не уверен, должен ли я по этому поводу быть польщен или нет.

— Это не лесть. Это другое. Твоя цена ложа была бы чудовищной, если бы предполагалось, что ты Сензитив. Я могла бы быть не в состоянии позволить тебя.

Его лицо потемнело.

— Сензитивы из аристократических семей — редкое явление. Ирония, не так ли, если бы ты не подумал скрыть эти черты, чтобы предотвратить покупку, то, возможно, не был бы здесь сейчас. По всей вероятности ты бы вместо этого отправился в Дом Герцогины.

— Я уже был в Доме Герцогины.

Грин задумчиво посмотрела на него. Он не так протестовал этому скреплению, как всякий предположил бы. Она подумала, а если Джорлан больше возражал против самого понятия скрепления, чем идее быть с ней. Он намного более чем наслаждался соединением.

— Да, был.

Он потер нижнюю губу указательным пальцем.

— О какой другой способности ты говорила относительно этих Сензитивов.

— Все они имеют странную связь с Форусом. Она проявляется почти сверхъестественно в действительности и не ясно понятна.

— Как эта сверхъестественность проявляется? — он сел на кровати, откинувшись на вьющиеся колонны кряжистого шинсуя,[132] который поднимался искусным изголовьем. Шинсуй был обвит и расположен вокруг кровати. С годами он медленно продолжал расти, поглощая влагу прямо из воздуха. Со временем, колонны согнутся и встретятся, формируя прекрасную решетчатую арку над кроватью; похожее на кокон небо для своих обитателей.

— Нами зафиксированы только обрывки. Цикл их внешнего поведения — зеркальная часть цикла луны вокруг Аркеуса. Глубокий самоанализ в апогее, ослепительная проницательность в перигее.[133]

— Возможно, это совпадение.

— Нет, это больше. Наблюдения были весьма основательными. Некоторые ученые заходили так далеко, что заявляли, что Форус отвечает этим людям в какой-то таинственной…

Джорлан фыркнул.

— Я знаю, что это звучит абсурдно, но я говорю тебе, что феномен наблюдался на более, чем одном примере — и с разными Сензитивами. У ученых не было объяснения этому.

— И ты думаешь, что это мое описание? Аномальная личность, которая непонятным образом резонирует с духом луны Форус? — он делано рассмеялся.

Грин пристально уставилась на него. Она ничего не говорила о «духе» Форуса.

— Что я думаю, так это что если и существует Сензитив с яркими характерными чертами, который крепко связан каким-то способом с Форусом, то ему лучше скрывать это. В конце концов, он постоянно будет ходить по опасной черте.

Веки Джорлана опустились. Аквамариновые искры вспыхивали меж черных ресниц.

— Возможно, ты просто хочешь думать, что ты совершила исключительно хорошую сделку с ценой ложа, Маркель.

— Возможно. Время покажет.

— И если ты права в своих предположениях, что тогда?

Грин поиграла с краем покрывала.

— Если такой человек будет обладать также сильным характером, тогда можно не сомневаться, что он может быть угрозой нашему стилю жизни.

— Ты видишь это так?

— Нет. Такому человеку будет необходима сильная имя-дающая, чтобы смягчать его безрассудные порывы, направляя его силу к ее полному потенциалу.

— И ты такая личность, Грин? — мягко спросил он.

Она знала, что это было близко к тому, что он признает себя.

— Я такая личность, Джорлан. Но, относительно того, что может или не может быть, знай: я разрешу твою свободу здесь, на земле моего поместья, где ты можешь проверить свои собственные размышления. Тем не менее, я ожидаю, что ты будешь вести себя вежливо и всегда уважать традиции Дома, которому ты сейчас принадлежишь.

Он раздул ноздри, ненавидя подчиняться этим глупым правила общества! Ненавидя их.

Как могу я не хранить ваши благословенные традиции? — выпалил он.

— Джорлан, — предупреждающе произнесла Грин.

Он сложил руки на груди и уставился вверх на смыкающиеся ветви.

— Как мы похожи на эти шинсуи, Грин. Сплетаясь руками, сейчас мы неумолимо растем вместе. Какой окончательный узор будет нами образован?

— Что несомненно, Джорлан.

От нее не ускользнуло, что он ни предан правилам, установленным до него, ни допускает что-либо более личной природы. Он был сообразительным, хитрым участником споров, лучше, чем многие так называемые мастера Септибунала.

Слабенькая улыбка украсила его лицо, признание ее собственного ума. Он переплел пальцы и потянулся мускулистыми рук вверх.

— Итак, имя-дающая, что это за другие способы, о которых ты говорила? Чтобы достичь наслаждения иначе?

— Не забыл этого? — она одарила его умудренным взглядом.

— Я просто любопытен в поисках знания. — Он попытался изобразить невинность. — Конечно же.

Его глаза засияли в развлечении.

— Покажи мне, как мы можем достичь наслаждения «другими способами», — прошептал он, — или я всегда буду сомневаться, что такая вещь возможна и…

У него пропал голос, потому что рот Грин уже начал показывать и весьма близко приблизился к его сверхчувствительной мужественности в процессе.

Он мог ощущать ее дыхание на себе. Влажное и обжигающее.

Все, что она делала — дышала на него, пока чувствительная кожа не стала такой еще сильнее. Горячие струи воздуха обнимали его как знойный бриз, возбуждая отзывчивую плоть. Подобно дыханию Форуса…

Джорлан закрыл глаза; обратив свое личное виденье на связь и неразрывность с циклами обращения и жизни.

Внезапно она подула на него прохладным, влажным дуновением, резко контрастирующим с душным жаром.

Он раскованно застонал, когда ответное возбуждение придало силы каждому центру удовольствия в его теле. По нему прошла дрожь.

— Ты можешь делать это со мной без физического контакта, — со скрежетом произнес он. — Как так?

— Ты Сензитив, Джорлан. Твоя способность к ощущениям кроется не только в осязании, но и в намного большем и глубоком. То наслаждение, которое я дам тебе, будет пробуждено множеством реакций.

— Я не тот, кто ты думаешь, — хрипло простонал мужчина, почти потерявшийся в эротическом возбуждении.

Грин проигнорировала отказ, уделив больше внимания его отклику.

— Если не трогать и не потирать, то не будут раздражаться нежные участки кожи.

Он был удивлен.

— Ты хочешь принести мне освобождение без прикосновения ко мне? — его дыхание углубилось, охрипло.

— Да. — Она прижалась мягким ртом в его паху, целуя и полизывая повсюду кроме того места, где он больше всего хотел ощутить его губы. Как и ожидалось, отклик был впечатляющ. Низкие звуки, вырывающиеся из глубины его горла, сказали Грин все, что ей необходимо было знать. Джорлан весь отдался страсти.

Она скользнула вверх, ее разгоряченная кожа над ним походила на прекраснейшее мягкое покрывало. Все тело Джорлана полностью трясло от осознания. Он поднял голову, чтобы поцеловать ее. Она откинулась назад, приподнимая свою грудь для него, поднося ее к его рту приглашающим жестом.

Его зрачки ярко пылали желанием, он быстро вобрал ее в рот, жадно посасывая сладкий, напрягшийся кончик.

Он оказался способным учеником. Вскоре его провокационные действия изменились, стали нежнее, его язык легонько ударял по отвердевшей вершинке, позволяя скользить по своему лицу, глазам, и снова к губам. Как будто бы он изучал ощущение и терял себя в нем.

И своим распутным поведением он непрерывно притягивал ее к себе.

Сейчас именно Грин была той, кто кричал от наслаждения. Она запустила руки в его волосы, ощущая, как мягкие пряди скользят между пальцев. Никогда она не испытывала такого изысканного ощущения!

Он откликнулся низкой, урчащей болью звука, который пронизал ее до кончиков пальцев на ногах. Возглас был таким эротичным, таким чувственным, что она закричала вместе с ним.

— Твой вкус такой запутанный, Грин. Как переплетения паутины Рамаги… — подражая ее предыдущим действиям, он откинулся, чтобы нежно обдуть прохладным воздухом выдающийся вперед, увлажненный кончик. Грин затрепетала в его руках.

Он взглянул на нее из-под ресниц и слегка улыбнулся. Комбинация векового знания и вновь обнаруженного удовольствия.

Поощренный, он обдал жаром ту же самую вершинку, заставляя Грин выдохнуть его имя.

И тогда Джорлан обнаружил три важные вещи. Он понял, что ему нравится провоцировать такой ее отклик, что ему нравится смотреть на нее, демонстрируя свой ответ, и ему нравится ощущение силы от всего того, что заставляло его чувствовать.

В этот момент Джорлан Рейнард нарушил тысячелетнее правило о мужском сексуальном статусе.

Он стал нападающим.

Шокируя ее, он крепко схватил руками ее запястья, роняя ее на себя на кровати так, что они оказались друг напротив друга. Его пальцы скользили по ее бокам, пробегая туда и обратно, вверх и вниз, пока его рот еще раз облизывал ее грудь. Втянув кончик и часть пухлой груди в рот, он сильно прижал полушарие. Он экспериментировал, слегка обводя языком вокруг распухшей вершинки. После чего прикусил зубами.

Ее стон в ответ был всем, что ему требовалось. Он упивался ею. Не демонстрируя никакого милосердия, он облизывал, слегка ударял, посасывал, кусал. Руками подхватив ее под подмышки, он легко поднял ее выше так, что бы его рот смог найти более удобный доступ к грудной клетке, нижней части груди, атласной плоскости торса.

— Джорлан, — с трудом выдохнула Грин, упираясь ладонями в его плечи. Она пыталась собраться с мыслями, но это оказалось невозможно! Привычное головокружение настигло ее. Что-то похожее на то, что он делал, было…

Она заморгала. Он сказал, что она такая же запутанная, как паутина Рамаги, но именно он чувствовал головокружение! — Ты!..

Он быстро остановился, чтобы переместить взгляд на нее.

— Тебе не нравится, что я делаю, имя-дающая? — его зубы схватили крошечную почку быстрым движением. Он резко потянул и позволил тугому кончику медленно скользнуть из своего захвата.

У нее полностью перехватило дыхание, и она попыталась отшатнуться прочь.

Он быстро удержал ее.

И продемонстрировал свою месть. Свою хватку… В каком-то смысле он ощутил, как его верный щит раскололся, и от этого почувствовал себя возрожденным. Это было странно, и в тоже время поразительно. Значительно, и в тоже время просто.

Как будто бы он был и охотником и добычей в одно и тоже время. Она настигла его, но он считал, что может просто разбить ее вдребезги.

Сексуально в любой степени.

Джорлан обнаружил, что то, что первоначально выглядело как капитуляция, на самом деле может стать освобождением.

По крайней мере в этой области он достигнет равенства с ней.

Он потребует его. Не только на словах. Физически.

Грин вздохнула над ним. Ее вдохи были неглубокими, трепещущими задыхающимися глотками.

Джорлан прижался открытым ртом к коже верхней части плоскости ее живота.

Она дрожала возле него, погибая.

— Оооо… Джорлан, думаю, мы…

— Мммммм, — промурлыкал он, позволяя вибрации скользнуть сквозь нее. Он мог ощущать сейчас ее влажность у своего тела. Она была возбуждена для него. Он знал, что она хотела его.

Странно, но мысль об этом заставила его застонать. Он увеличился еще больше и позволил себе начать пульсировать возле покрытой пухом мягкости ее ног.

В то же время его рука скользнула в ее темно-рыжие кудряшки, запутавшись в коротких колечках, обернувшихся вокруг его пальцев. Нежно потянув, он тот час же почувствовал еще больше ее росы, которая покрыла его ладонь. Только лишь ощущение этой горячей, скользкой субстанции заставило его вздрогнуть.

Внезапно он захотел почувствовать бархатистый канал, скрытый между ее нижних губ. Скользнул пальцами в ее складки. Он никогда не ощущал ничего столь совершенного, столь изумительного! Это напоминало цветок хамиири, чьи мягкие розовые лепестки защищали подобную меду почку, чей сладкий нектар так сильно ценился.

Аромат Грин с ее росой покрыл тело мужчины и был на самом деле сладок. Это почти заставило его прийти в исступление.

Без раздумий, он скользнул длинным средним пальцев внутрь, погружая его глубоко в проход. Ее внутренние мускулы окружили его с легкими сокращениями. Ее тело содрогалось, и он почувствовал слабый укус за свое плечо. Его губы слегка изогнулись: «Тебе нравится это, не так ли, имя-дающая? Возможно, тебе понравится даже больше…»

Он вонзился внутрь ее, дальше, глубже, равномерными толчками, которые имитировали то, что она делала до этого. Он смотрел, как трепещут ее прикрытые веки. Задержался, чтобы осознать свои действия и просто отозваться, отдаваясь чему-то глубокому и изначальному в глубине себя. Инстинкту, незнакомому до сих пор.

Он даже не остановился подумать, как она отреагирует на то, что он собрался сделать.

Просто сделал.

Он сдвинул ее вверх на себя прямо на нужное место.

Глаза Грин резко распахнулись.

— Что ты..! Милостивая Кибелла! — его рот накрыл ее, и это было последней рациональной мыслью, которую Грин запомнила.

Язык Джорлана тщательно изучал ее складки, пробуя легкими движениями, отправляя ее зажигательными импульсами практически к небесам. Интуитивно он полностью понимал, что доставит ей самое сильное наслаждение, где нажать и когда пососать.

Когда его язык в первый раз обнаружил ее чрезвычайно чувствительную скрытую точку, Грин едва не слетела с него. Джорлан понял, что удовольствие оказалось таким острым, что было почти болезненным для нее. Его ладонь накрыла ее округлые ягодицы и крепко прижала. Скользнув другой рукой между ее ног он плотнее прижался языком и губами к складочкам ее губ, лаская нежную поверхность, легкими прикосновениями дотрагиваясь снова и снова к обнаруженной точке — до тех пор, пока он не понял, что она не может больше терпеть.

Ее мягкие мяукающие звуки заставляли его оставить далеко позади свое собственное рациональное мышление.

Казалось, Джорлан не представляет, где он, кто он или что он делает. С грубым рыком он отдался этому новому, соблазнительному чувству. Ее горячий вкус опьянял его, и все, что он желал сделать, это коснуться языком внутри ее. Это была шокирующая идея, но единожды придя в голову, он знал, что собирается заняться этим. Желает сделать. Должен сделать.

Он погрузился внутрь. Сначала тщательно впитывая ее восприятие.

Грин всхлипнула, вцепившись в его сильные плечи. Практически без сознания от шока, она попыталась сползти.

В ответ, он погрузил свой язык в нее так далеко, как только смог. Начиная ласкать ее…

Грин закричала. Она даже не понимала, какие звуки издает.

Тогда он сделал нечто невообразимое.

Отодвинувшись от нее, развел пальцами и подул. Прямо на обнаруженную скрытую точку.

— Прекрати! Прекрати это, Джорлан! Ты убиваешь меня!

Его язык быстро прикасался к теперь уже пульсирующему местечку, заставляя ее взлетать еще выше. От его губ непрерывно пробегали конвульсии по ней, задыхающейся, всхлипывающей и стонущей его имя.

Он не остановился.

Джорлан ощутил ее содрогания и свой отклик. Пульсация пронизывала его тело, присоединяясь к ее, сравнивая их в силе и частоте. Когда она закричала в своем освобождении, он присоединился к ней всего лишь парой секунд позднее.

Грин рухнула на него.

Джорлан глубоко вздохнул, пытаясь восстановить душевное равновесие. Что случилось с ним? Он начинал с какой-то демонстрации ей себя. А закончил, пав жертвой своего собственного открытия. И это беспокоило его. Он все еще мог ощущать ее аромат, который все еще окутывал его, и в душе понимал, что всегда останется с ним.

Он вздохнул, даже сейчас испытывая удовольствие от структуры ее кожи, прижимающейся к его лицу.

Грин сползла по нему вниз, пока его губы не уткнулись ей в шею.

Обвив руками его голову, она зарылась лицом в волосы мужчины. Ее теплое дуновение дразнило его, пока она пыталась восстановить свое нормальное дыхание.

— С тобой все в порядке, Грин? — хрипло протянул он. Рукой он лениво погладил ее по спине, просто наслаждаясь ощущением прикосновения к ней. Жест был в какой-то степени собственническим.

Она тряхнула головой, все еще ошеломленная его действиями.

— Мужчины обычно не такие агрессивные, — неровно дыша, сказала она.

— Кажется, ты не возражала против этого, как я припоминаю.

Она мягко рассмеялась.

— О, я возражала вполне приемлемо, просто ты предпочел проигнорировать это.

Он шутливо ущипнул ее подбородок:

— Я знаю. — Он ухмыльнулся, покусывая ее за щечку.

— Ммм, возможно я должна предостеречь тебя…

— Это бесполезно, — искренне сознался он.

— Возможно нет. — Она сонно улыбнулась. — И прямо сейчас я слишком устала, чтобы обучать тебя должным манерам.

Он засмеялся.

— Если бы тебя интересовали должные манеры, ты бы не взяла меня своим имя-носящим.

— Догадался, хммм? — Она зевнула и начала засыпать.

— Да. Я догадался об этом. — Прошептал Джорлан. Грин пробурчала что-то бессвязное, погружаясь в глубокий сон, лежа на нем сверху.

— Среди всего прочего, — загадочно пробормотал он.

Единственным ответом было тихое сопение.

Джорлан скользнул в сон, даже не представляя, что проигнорировал каждый обычай светского общества в свою первую скрепляющую ночь.

На следующее утро Грин начала получать представление о дикой стороне его натуры.