Рождение Феникса (СИ)

Часть 1. Добро пожаловать в седьмой сектор.

Стремись не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому,

чтобы твоя жизнь имела смысл"

Альберт Эйнштейн

***

Комната, расположенная в приземистом здании неподалёку от склада инструментов, пожалуй, меньше всего напоминала кабинет квалифицированного медика. Мрачная, освещённая приглушённым светом старых ламп, она больше была похожа на погреб для хранения продуктов. Прохлада вкупе с неровными серыми стенами лишь усиливали впечатление.

Только Абелл Имлис, командир отряда воинов, расквартированных в седьмом секторе, уже давно не обращал внимания на обстановку. В убогом и забытом месте, расположенном дальше остальных секторов от центра, нельзя было рассчитывать на какие-то удобства. Главное, именно в этой комнате он мог найти женщину, по недоразумению зовущую себя медиком.

-- Прости, опоздала, -- раздался за его спиной ленивый голос. Абелл не стал оборачиваться, продолжая сидеть на стуле, положив ноги на массивный деревянный стол. Словно ребенок, он раскачивался, сгибая и выпрямляя колени, прислушиваясь к скрипу старой мебели, и усмехался, находя собственное поведение крайне глупым. Но именно здесь было то единственное место, где он мог полностью расслабиться, позволить себе побыть безрассудным.

-- Ты когда-нибудь точно грохнешься, -- заметила Сальвия, обходя Имлиса и приближаясь к бару, который занимал всё пространство возле одной из стен маленькой комнаты. Ему здесь явно было не место, но кого волновало соблюдение неписанных норм? Не её -- точно.

-- У тебя прорезалось чувство юмора? -- иронично хмыкнул в ответ Абелл, продолжая раскачиваться с большей амплитудой. -- Грохнуться может какой-нибудь недалёкий местный житель, но никак не воин, прошедший подготовку.

-- Сколько лет прошло, а ты такой же высокомерный зануда, -- она разлила по стаканам виски и подала один из них Имлису. -- Лучше выкладывай, зачем пришёл, и сваливай отсюда.

Абелл в ответ прищурился, перехватив стакан одной рукой, другой же достал из кармана пачку сигарет. Выудив две сигареты, раскурил одну, отдал Сальвии. Женщина благодарно кивнула, а Абелл вновь щелкнул зажигалкой. Первая, самая сладкая затяжка, настраивала на мирный и спокойный лад, помогала собраться с мыслями.

-- Не тебе говорить о высокомерии, стерва. Опять возилась с Кэрелом? Ни за что не поверю, что в тебе вдруг взыграло человеколюбие. Наверняка преследуешь свои цели, а?

Их разговор, протекавший в манере далёкой от дружелюбия, шёл вразрез с действиями -- скупые, чёткие движения. Привычные, выработанные за восемь лет знакомства и успевшие перейти в разряд привычек.

-- Тебя мои исследования не касаются. Или думаешь, что сможешь понять всю их значимость своим скудным умишком? Брось. Я получила согласие Кэрела, а остальное не важно.

Абелл скривился, словно съел что-то кислое. Но ничего не ответил, вместо этого ногой придвинул второй стул поближе, предлагая Сальвии сесть. Та вновь кивнула в знак благодарности, упала на жёсткую седушку и с наслаждением затянулась, выпустила изо рта белёсую дымку.

-- Хватит строить из себя оскорбленную невинность, -- грубо продолжила Сальвия, поняв, что отвечать ей не собираются, -- тебе ведь пришли документы на новичков? Давай сюда. И выкладывай уже, что из увиденного в резюме обычных салаг настолько тебя поразило?

Абелл молча покачал головой и просто отправил записи на коммуникатор Сальвии, которая, с сожалением отставив стакан с алкогольным содержимым, принялась их пролистывать. Сначала на ее лице отображалась скука -- Сальвия выполняла рутинную работу, занося данные в базу. Однако, когда дошла до последнего файла, ее брови изумлённо поползли вверх. Резко вскинув голову, она удивлённо-недоверчиво произнесла:

-- Элита? Мало того, отправился в нашу дыру по собственному желанию? Надеюсь, это такая шутка, Абелл?

-- Ну да, заняться мне больше нечем, кроме как выставлять себя идиотом, -- цыкнул тот, разом опрокинув почти полный стакан, -- какому-то мальчишке взбрело в голову найти на свою задницу приключения, а отдуваться в итоге кому? Конечно, Абеллу Имлису!

-- Этот мальчишка, тем не менее, прошел трансформацию с помощью медела. Ни тебе, ни твоим ребятам подобное даже не приснится.

Имлис резко помрачнел. Ему в академии накрепко вдолбили информацию о побочных эффектах, возникающих при использовании этого чёртового зелья, и именно поэтому он заявился в кабинет к Сальвии. С его скромной точки зрения, им в отряде с лихвой хватало одного потенциального психа. Но когда верхи спрашивали мнение рядовых пешек? Теперь он просто хотел знать, чего ожидать от чокнутого придурка, сунувшего нос в самую задницу мира.

-- И? Можешь сказать, что он способен выкинуть?

-- Смеешься? Предугадать действия парня, добровольно спустившегося к нам, простым смертным, будучи элитой? Нет, такое мне не по силам. И вообще, моё дело -- следить за состоянием здоровья, -- Сальвия ехидно прищурилась, -- а с вывертами поведения справляйся сам. Хотя, конечно, можешь обратиться за помощью к нашему дорогому духовнику...

-- Стерва, как будто не знаешь, что он меня терпеть не может, -- без злобы констатировал Абелл, потянувшись за открытой бутылкой и наливая себе вторую порцию. Уходить в ближайшее время он не собирался.

-- Ладно, отряд вместе с этим придурковатым малым скоро прибудет. Жду результатов обследования.

-- Само собой. Если выявлю побочные эффекты или любые другие дефекты в состоянии элиты, ты узнаешь об этом первым.

-- Вот и хорошо. Хватит на сегодня о делах. Не знаю, как ты, а я собираюсь хорошенько надраться, -- Абелл опрокинул второй стакан и довольно улыбнулся, -- с двумя повёрнутыми нам еще не скоро предоставится возможность расслабиться.

Сальвия в ответ только покачала головой и основательно приложилась к стакану с алкоголем, расслабленно откинувшись на спинку стула. С работой на сегодня она закончила, и можно было действительно прикрыть глаза, погрузившись в далеко не радостные мысли.

Она сама была из так называемой элиты, павшей элиты. Десять лет назад её сослали в эту дыру, без права на возвращение. Отказались от неё, как от ученого и исследователя, заставив заниматься отребьем среди воинов.

Весь их мир ограничивался семью секторами во главе с центром, где обитала семья Звоил, властителей этих земель. Вот и всё, что осталось от восставшего из пепла человечества, поражённого вирусом древних, вышедшем из-под контроля. Именно он превратил большую часть населения в зомби, но вместе с тем, дал силы небольшой группе. Сделал их умнее, сильнее, лучше, в качестве платы снизив репродуктивную способность. Столетия хаоса, последовавшего после разрушения старого мира, лишь благодаря чуду не уничтожили остатки цивилизации. Люди научились выживать, но этого было недостаточно. Ничто не могло остановить сокращение их численности.

Главной надеждой для них стали знания, оставленные разрушенной цивилизацией, исследования, основанные на обнаружении новой субстанции в человеке: душе.

Уже тогда были заложены границы, выстроенные в форме неправильного, разомкнутого четырёхугольника, расположившегося на склоне гор. Здесь люди были способны обеспечить себя необходимыми ресурсами. Нашлись и плодородные земли, обработка которых шла полным ходом во многом благодаря достижениям прошлого.

Но население продолжало неумолимо сокращаться. На улочках не было слышно детского смеха, как не было видно и самих детей. Положение становилось безнадёжным. И тогда было принято решение возобновить исследования. Под предводительством старосты группа людей, посвятивших свою жизнь науке, взялась за работу. После проведения изысканий родились касты, основанные на предрасположенности души к тому или иному виду деятельности.

По сути, их было всего четыре -- тех самых, которые посчитали наиболее значимыми.

На первом месте, конечно -- воины. Следом -- медики, на третьем месте -- наука, исследующая иные направления, помимо человеческого тела и души. И наконец -- духовенство, включающее как "целителей душ", так и выездных воспитателей, а также работников искусства.

Остальные, у кого не выявили предрасположенности к виду деятельности из вышеперечисленных, были поделены на три сектора. Один из них также играл важную роль, обеспечивая население необходимыми материалами, два других снабжали все сектора продуктами питания. Фактически, этим занимался один сектор, другой же, значащийся седьмым, считался вспомогательным. Для Сальвии до сих пор оставалось большой загадкой, зачем на самом деле был создан этот сектор. Но никто не смог бы понять семью Звоил. Тех, кто стоял во главе, обладая способностями во всех областях. Они, в самом деле, были подобны богам. Говорили, что если увидеть их воочию, чувство, будто за тобой следит пронзительный, холодный взгляд, будет преследовать до конца жизни.

Время шло... А люди продолжали умирать. И было решено рискнуть всем, взявшись за изучение вируса, погубившего предыдущую цивилизацию. Время, люди, жертвы -- всё это понадобилось для получения трёх сывороток, которые могли использоваться лишь на людях касты воинов. Что ещё сильнее возвысило их. Для остальных использование какой-либо из этих сывороток означало верную смерть. Исключением, конечно, являлась семья Звоил, способности которых были многогранны.

Сейчас каждый воин принимал одну из них, получившую название "винлинг". Самый безопасный вариант, усиливающий физические данные, благодаря которым воины становились на порядок сильнее любого человека. Быстрее, выносливее, с лучшей реакцией. И, что немаловажно, она вовсе не имела побочных эффектов. Её использование ввели для воинов в разряд нормы.

Зелье под названием "медел" в данный момент использовали лишь на представителях касты воинов, обладающих высокими показателями, при условии, что они сами высказали желание провести трансформацию. Прошедшие это преобразование отличались от обычных воинов, как небо от земли. Восприятие, находящееся за гранью понимания, сила, скорость, возможность быстрого обучения. Они были самой настоящей элитой.

Сальвия помнила всего пятерых таких, и все они служили лично властителю. Столь малое количество было обусловлено серьёзными побочными эффектами. Повышалась нагрузка на тело, появлялось состояние, носящее название "берсерк", которое в худшем случае могло выйти из-под контроля владельца. Неустойчивость, склонность к вспышкам гнева. И -- самое главное -- невысокая, но вероятность смертельного исхода до окончания трансформации.

За принявшими медел требовалось постоянное наблюдение, поскольку даже в случае успешного преобразования не было гарантии, что побочные эффекты не дадут о себе знать позднее. Если винлинг принимали в детстве и следили за изменениями, обучали пользоваться способностями, то медел для воинов считался второй трансформацией, решение о его приёме ученики принимали незадолго до конца обучения. И последующее наблюдение проводилось непосредственно на месте прохождения практики. У принявших это зелье имелось достаточно преимуществ, и самостоятельный выбор назначения входил в их число. Перед ними были открыты все двери, они сами решали, куда хотят отправиться: любой сектор, любая граница из существующих.

И наконец, последнее зелье, самое страшное: "систа". Его применение было строго запрещено в обычных условиях, но медик в каждом секторе имел определённое количество ампул на непредвиденный случай. Тот самый, который произошел восемь лет назад. Отряд воинов был уничтожен полностью, и обстоятельства вынудили Сальвию использовать заветные ампулы на обычных людях...

Те, кто принял зелье, казались монстрами, их способности не могли понять целиком даже медики; они пользовались энергией своего тела, как оружием, и это явление получило название "магия". Они не учились владению телом и энергией, действуя на чистой интуиции, неизвестно откуда взявшихся инстинктах. Однако вероятность смертельного исхода в процессе трансформации была чудовищно высокой. Из двадцати, принявших зелье Сальвии, выжило десять. Ещё восемь погибло в течение суток. Зомби, окружавшие сектор, не смогли их даже ранить. Просто тела и разум не справились с нагрузкой. Оставалось лишь двое защитников... А к исходу дня только Кэрел.

О носителях этих способностей было известно слишком мало, потому что почти все испытуемые просто не жили долго. Либо сходили с ума. Они были нестабильны, но как ни странно, вероятность, что потеряв контроль, начнут разрушать все вокруг, стремилась к нулю. Просто умирали. Невероятные воины, заранее обречённые на смерть. Лишь Кэрел смог прожить восемь лет, более того, весьма хорошо контролировал себя, даже вспышки гнева были довольно редким явлением. Сальвия горько усмехнулась, подумав, что за силу этот парень заплатил дорогую цену: он не мог иметь детей. Это она установила сама, потому что исследования в этой области не продвинулись далеко. Ограничились лишь тем фактом, что даже в случае "выхода из строя" принявшие систу не станут причиной многих смертей. Наверное, их можно было считать особыми, вне правил, однако, за все эти годы никто ни разу не попытался узнать о выжившем экземпляре... Что наводило на печальные мысли.

На данный момент существовало очень строгое разделение каст; переход был попросту невозможен, предопределенный расположенностью, передающейся по наследству. Внутри каст тоже существовало свое деление. Как стало известно уже давно, каждая душа имела свою оболочку определённой окраски и величины. Чем больше -- тем выше положение человека внутри касты. В седьмой район отправляли лишь воинов, обладающих невысокими показателями.

В то же время, в пятом и шестом секторах подобного разъединения не существовало. Их изначально признали не слишком полезными и позволили действовать на свое усмотрение, лишь бы задача -- обеспечение ресурсами -- выполнялась. Именно из этих секторов выходили все торговцы, которые образовывали свои семьи. Однако даже они, условно свободные, не смели перечить воле семьи Звоил. Сальвия не знала, какому своду правил подчинялись торговцы, но в том, что он есть и продуман до мелочей, не сомневалась ни капли.

Четыре касты, признанные основными, стали отдельными обществами, слишком обособленными, зацикленными на себе. Настолько, что даже такой уникальный случай не смог заставить представителей каст посмотреть на "отребье", которым для них оставался Кэрел.

* * *

Узкая полоска света, скользившая по полу, неизменно притягивала к себе внимание. Первый лучик только-только появляющегося из-за горизонта солнца высвечивал все трещины, грязные пятна на паркете, знавшем лучшие времена.

Чтобы преодолеть расстояние до заветной двери, стоило сделать всего-навсего два шага. Но на душе кошки скребли, и это мизерное расстояние представлялось долгой и полной опасностей полосой препятствий. Всё потому, что разговор намечался не из приятных, и Эммет заранее успел настроить себя на изматывающее общение, имевшее место быть ранее и обещавшее повториться сейчас.

Дверь неплотно прилегала к косяку, частично открывая доступ к тому, что происходило в кабинете.

Эммет подавил в себе детское желание подобраться ближе, заглянуть внутрь, а потом развернуться и убежать отсюда. Разговоры на определённую тему провоцировали в нём глухое раздражение, не находившее выхода.

Собравшись с духом, он постучал и, получив разрешение войти, переступил порог. Вопреки ожиданиям, людей в кабинете оказалось двое. С мужчиной Эммету доводилось пересекаться однажды; женщину он видел впервые.

Она стояла у окна, сложив руки на груди, и обернулась, когда её напарник тихо кашлянул, желая привлечь внимание к своей персоне.

В первую очередь Эммет отметил бумаги, которые мужчина сжимал в руках. В них Эммет без труда узнал свой рапорт, поданный несколько дней назад. Прошение о переводе в один из самых неблагополучных - а, говоря откровенно, так и самый неблагополучный -- секторов.

-- Садитесь, Кэсседи, -- милостиво разрешили ему.

-- Благодарю, сэр.

Эммет кивнул едва заметно, подвинул стул и опустился на сидение. Присутствие поблизости посторонних настораживало, порождая многообразие мыслей, так или иначе связанных с новыми обязанностями.

-- Познакомься. Это Лара Винтер, наш штатный духовник.

-- Привет, -- Лара улыбнулась радушно и протянула Эммету руку, надеясь на ответное рукопожатие; которого не последовало. Ее замешательство почти невозможно было заметить. Лара смогла скрыть его, отвернувшись от Эммета, переведя взгляд на своего прежнего собеседника. -- Вы не могли бы оставить нас наедине буквально на несколько минут?

-- Если это необходимо, то...

-- Чистая формальность, тем не менее, -- Лара развела руками и оперлась на столешницу, продолжая стоять вполоборота и вопросительно смотреть на мужчину.

-- Разумеется, -- отложив бумаги в сторону, тот поднялся из-за стола и, одарив Эммета мимолётным взглядом, вышел из кабинета.

Дверь притворил неплотно, и Эммет нисколько не удивился бы, узнай, что военный никуда не уходил. Стоит себе в коридоре и подслушивает, о чём пойдёт речь. Вполне возможно, что сам и составил список необходимых вопросов вкупе с темами, которые предписывалось поднять в разговоре.

-- Хорошо, что приехал немного раньше остальных, -- произнесла Лара, наливая воды в стакан. -- Будешь?

-- Нет, спасибо, -- Эммет попытался улыбнуться в ответ, но едва ли у него это получилось.

Уголки губ лишь слегка приподнялись на мгновение и тут же опустились вниз. Эммет потёр предплечье, стараясь избавиться от ощущения напряжения, повисшего в воздухе и порядком действовавшего на нервы.

Лара старалась действовать тонко, незаметно, подбирая наиболее подходящее амплуа для беседы, желала добиться ее плавного течения, но Эммет всё равно чувствовал некую неестественность.

-- Думаю, ты и сам догадываешься, почему тебя пригласили на этот разговор?

-- Есть подозрение, что это связано с моим выбором. Правильно?

-- Да. Признаться, твоё решение многих поставило в тупик. Это немного... странно. Ты мог выбрать иное направление, но почему-то остановил свой выбор именно на седьмом секторе.

-- И я не отказываюсь от своего решения.

-- Уверен в этом?

-- Да.

-- Но ты ведь понимаешь, к каким последствиям это может привести при неблагоприятном стечении обстоятельств?

-- Разумеется, -- Эммет перестал рассматривать носки ботинок и посмотрел в глаза собеседнице. -- Почему-то многие из тех, с кем мне уже доводилось обсуждать свой выбор, считают, что это необдуманный сиюминутный порыв, и я просто хочу привлечь внимание столь неординарной выходкой. На самом деле, внимание -- последнее, что меня занимает. Просто... У меня есть причины, о которых мне не хочется говорить. Именно они определили направление, в котором я двигаюсь теперь. И отменять решение не намерен.

-- Что за причины?

-- Если у меня есть на это право, то я оставлю их при себе. Можно?

-- Да-да, конечно. Однако...

-- У вас есть ещё вопросы ко мне?

-- Это будет сложно, -- вывела заключение Лара. -- Не только для тебя, но и для окружающих. Переезд -- это всегда стресс. Адаптация на новом месте, только сформированный коллектив, в котором приходится вращаться, при этом личностные качества товарищей неизвестны. Обычные бойцы вполне могут найти общий язык между собой, но ты уже сейчас от них отличаешься, и это не играет тебе на пользу.

-- Синдром белой вороны, -- усмехнулся Эммет.

-- Что-то вроде того.

-- У меня нет причин играть против этих ребят. Я не собираюсь перетягивать на себя одеяло и идти вразрез с правилами. Я еду туда, чтобы бороться наравне со всеми и сделать свой вклад в благое дело, а не ради демонстрации собственного превосходства, если оно у меня вообще имеется.

-- Ты ведь знаешь, что есть.

-- Проявление побочных эффектов в перспективе сводит всё преимущество на нет, -- резонно заметил Эммет. -- Мне хочется верить, что процесс трансформации прошёл успешно и в дальнейшем меня не спишут со счетов по причине пробудившегося безумия. Мне хочется принести пользу, и мои боевые навыки наверняка окажутся там более востребованными, нежели здесь.

-- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

-- В дальнейшем это будет ясно. А пока можно задать вам встречный вопрос? Вы ответите или промолчите?

-- Зависит от того, каким окажется твой вопрос.

-- Зачем вас пригласили на этот разговор? Чтобы вы отговорили меня от поездки, убедив забрать документы и отправить запрос на распределение в другой отряд?

-- Не без этого, -- ответила Лара, произнеся это тише обычного. -- Никто не хочет проблем, а при таком раскладе они будут. В этом я не сомневаюсь.

-- Я останусь при своём мнении.

-- Ты упрямый мальчик. Хочется верить, что данная черта характера не сыграет с тобой злую шутку. До отправления осталось не так много, каких-то полтора часа. Постарайся за это время не настроить против себя весь отряд.

-- То есть, вы не станете переубеждать меня?

-- Нет. Это ведь бессмысленно?

-- Именно так.

-- Что ж... Тогда я просто пожелаю тебе удачи. Думаю, она понадобится тебе в дальнейшем.

На секунду Лара замялась, словно хотела сказать ещё что-то, но передумала и всё-таки направилась к двери, оставив на столе стакан с недопитой водой.

-- Миссис Винтер! -- Эммет окликнул Лару в тот момент, когда она прикоснулась к дверной ручке и собиралась покинуть помещение.

-- Да?

-- Спасибо за понимание.

Он вновь улыбнулся, но на этот раз всё получилось естественно, а не вымученно, как в прошлый.

Лара подумала, что впервые видит столь искреннюю улыбку на губах того, кто вот-вот будет отправлен в седьмой сектор.

Оставшись в одиночестве, Эммет не бросился сразу же к документам, лежавшим на столе, продолжив сидеть на месте.

Несмотря на внешнюю уверенность, внутренне он испытывал целую гамму самых разнообразных чувств, среди которых преобладали опасения. Раз окружающие с завидным постоянством повторяли одно и то же, говоря, что коллектив может быть настроен против нестандартного новичка, значит, к тому имелись предпосылки. Вряд ли подобные знания могли обнадёжить. Эммет старался перебороть внутренние опасения, уничтожив их в одночасье, но получалось с переменным успехом; проходило немного времени, и они возвращались, подобно бумерангу. Нет, он не сомневался, что выбрал верное направление, но вот провести несколько часов в компании тех, с кем ему предстоит работать в одной команде в течении шестнадцати последующих лет, и при этом не испортить отношения - да, на этот счет у него не получалось найти для себя утешительных доводов.

Эммет покрутил головой по сторонам, прикидывая, не стал ли он участником эксперимента. Вполне возможно, что повсюду здесь установлены скрытые камеры и сейчас военный в компании Лары Винтер наблюдает за ним, ожидая какой-либо реакции. Монолога, действий, попыток перерыть досье в стремлении узнать, какие характеристики там обозначены и записаны в строку достоинств и недостатков.

Длительное отсутствие военного эту теорию наглядно иллюстрировало и подтверждало, а не опровергало.

Мужчина появился спустя полчаса. Разумеется, отчитываться за долгое отсутствие он нужным не посчитал, а Эммет не стал тратить время на попытки завести диалог.

-- Итак, Кэсседи. Что скажете? -- обратился военный, вновь устроившись на своём месте.

-- Подпишите моё прошение, -- произнёс Эммет.

-- Вы всё ещё намерены осчастливить своим присутствием седьмой сектор?

-- Я еду туда, чтобы делать свою работу.

-- Свою работу вы можете делать и здесь.

-- Сэр, я не прошу от вас невозможного. Мне нужна лишь подпись и больше ничего. Возможно, вы придерживаетесь определённого мнения. Это всего-навсего блажь наивного мальчишки, думаете вы. Но, поверьте мне, я знаю, что делаю.

-- Много вас таких знающих на мои плечи сваливается. А потом сопли на кулак мотают даже от самой простой работы. Это не детские игры, Кэсседи. Если ты отправишься туда, обратной дороги не будет, как бы сильно тебе этого не хотелось. Можешь ныть, подавать прошения, пытаться своими данными бравировать, напирая на то, что ты элита, а значит имеешь преимущество, но никто тебя не услышит. Билет тебе дадут только в один конец и бегать по пятам не станут. Или ты прикладываешь все усилия и выживаешь, или попадаешь на первой же зачистке к врагу, а он ломает тебе все рёбра, сворачивает шею, и геройство бесславно заканчивается.

-- Я знаю.

-- И готов к этому?

-- На сто процентов.

-- Упрямый осёл, -- процедил мужчина сквозь зубы, рывком подтягивая к себе документы и оставляя на бумаге размашистую подпись. -- Пожалеешь ведь.

Собрав документы, он швырнул их так, что они веером разлетелись по столешнице.

-- Забирай и проваливай на все четыре стороны. Чтобы я больше тебя не видел.

-- Быть может, и не увидите, -- прошептал Эммет, стараясь не реагировать на столь экспрессивный поступок.

-- Что ты там бормочешь?

-- Хорошего вам дня, сэр, -- отозвался Эммет.

Благодарности не последовало, вместо этого в спину ему прошипели что-то отдалённо напоминавшее "щенок".

Эммет не стал заострять на этом внимание. В силу своего характера он старался как можно меньше вступать в перепалки.

Получив подпись, следовало озаботиться дальнейшей судьбой документов и отнести их в соответствующий отдел. Нужный кабинет находился на третьем этаже, и Эммет направился туда.

Моррисон, до этого демонстративно принявшийся перебирать бумаги, задумчиво посмотрел на захлопнувшуюся дверь. Сложившаяся ситуация ему до безумия не нравилась. Попахивало от нее, откровенно говоря, дурно.

-- Лара? -- едва слышно произнес он, приглашая собеседницу вернуться в кабинет. Женщина тут же зашла через вторую, невидимую для посторонних, дверь. Улыбнулась и мягко опустилась на стул, который до этого занимал паренек.

-- Что, не нравится тебе происходящее? -- она почти не спрашивала, констатировала.

-- Не понимаю, зачем нужен был весь этот спектакль. Документы отправили в седьмой сектор еще вчера. Звоил лично дал разрешение на удовлетворение запроса Кэсседи.

-- И я не понимаю. Но таково постановление совета. Не только вашего, духовенство тоже единогласно решило -- все должно выглядеть естественно. В данном случае, не возникни проволочек, могли зародиться подозрения. Не для протокола... Думаю, советам не нравится решение нынешнего главы семьи. И таким образом они решили взять "ответственность" на себя.

-- Хочешь сказать, усомнились?

-- Хочу сказать, попытались перевести ситуацию в понятное им русло. Отправляя запрос в Турз, все рассчитывали на отказ. Это правило -- давать принявшим медел право выбора для места службы. Ваш совет в данном случае не имеет полномочий для отказа. А Звоил может все. Но вместо этого предпочёл не вмешиваться. Знаешь... -- женщина заколебалась. Она давно знала Моррисона, и их отношения уже вышли за рамки рабочих. Доверие -- ценная субстанция, которая, в данном случае, связывала их обоих. Именно поэтому, втянув носом воздух, Лара продолжила: -- в последнее время высшие духовники улавливают странные течения. Сомнения в правящей семье. Такого не было никогда. Они пытаются предотвратить падение ещё одного камешка в сосуд, который когда-то наполнится. В общем, все это крайне подозрительно. И нам в это дело явно лучше не лезть. Мы выполнили свой долг. Точка.

-- Ты права, -- Моррисон нервно сжал документ, оказавшийся под рукой, -- не стоит совать голову в пекло, когда об этом никто не просит.

***

Шаги в полупустом здании звучали громче обычного, звук резонировал от стен. Несколько раз Эммет притормозил, желая удостовериться, что за ним никто не следует. Его не оставляло ощущение, будто после того, как он покинул кабинет Моррисона, кто-то неотрывно идёт по пятам. Если это не было игрой воображения, то Эммету хотелось узнать, какие цели преследует человек, решившийся потратить время на слежку. Однако обнаружить наблюдателя так и не удалось. Парень спокойно, никем не остановленный, добрался до пункта своего назначения.

Девушка, одетая в темно-красную форму, как и любой представитель первого, высшего прауда, несколько минут пристально разглядывала документы, изредка отрываясь от их созерцания и поглядывая на Эммета. После внимательного изучения, подала ему несколько листков, на которых следовало поставить подпись, и, удостоверившись, что всё сделано верно, позволила себе улыбнуться и пожелать удачи на службе.

Проходя по коридорам, Эммет в очередной раз подивился практически полному отсутствию здесь людей.

Слежки за собой он более не ощущал, но это мало обнадёживало. Скорее, порождало дополнительную нервозность.

-- Охладись, -- произнёс он, обратившись к самому себе. -- Сунь голову под воду, и всё пройдёт.

Метод вряд ли можно было назвать действенным, но Эммет ничего лучше не придумал, потому без сомнений взялся за ручку и толкнул дверь туалета.

Внутреннее убранство туалетной комнаты оставляло желать лучшего. Эммет невольно поморщился, разглядывая окружающую обстановку. Прежде он никогда не бывал в пункте отправки новичков и теперь искренне удивлялся довольно скудной обстановке. Первый сектор, элита элит, признанный Звоилом самым значимым, всегда отличался прекрасным оборудованием. Всё, в чём возникала потребность, доставлялось сюда по первому требованию. Так почему в центре отправки новичков наблюдалась другая картина? Возможно, совет просто не счёл нужным тратить ресурсы на данное место? Если бы Эммет мог понять решения вышестоящих... но, чего не дано, того не дано.

Из крана в одну из раковин капала вода. Капли срывались одна за другой и ударялись о твёрдую поверхность. Сток засорился, в воздухе тянуло плесенью и подгнивающей водой. На грязном кафеле то тут, то там мелькали бурые пятна, которые никто не потрудился смыть. А от зеркала, заляпанного мыльной пеной, был отколот кусок.

В этом зеркале сейчас и отразились два силуэта.

Эммет резко обернулся, отметив про себя, что интуиция не подвела и за ним действительно велось наблюдение. Парень, перегородивший Эммету дорогу, прежде уже попадался ему на глаза, но никогда не пытался завести разговор, лишь проходил мимо, одаривая презрительным взглядом или ухмыляясь. Сейчас на его лице была лишь злоба, переходящая в ненависть...

Продолжая хранить молчание, он оттолкнул Эммета так, что тот не устоял на ногах и отлетел к раковине, едва не приложившись головой о фаянсовый край. Парень действовал быстро, чётко и выверено, не тратя времени на дополнительные размышления. Или всё происходящее было заранее тщательно спланировано, или Эммет сам вложил ему джокера в рукав, решив немного освежиться и забравшись сюда.

Могло оказаться и так, что этим туалетом давно никто не пользовался, просто Эммет, плохо ориентировавшийся в здании, свернул куда-то не туда.

Перед Эмметом сейчас стояла неразрешимая дилемма: попытаться использовать способности, полученные после трансформации, или же справляться при помощи тщательно развиваемых в академии навыков. Окажись перед Эмметом зомби, он бы и время на размышление тратить не стал. Но над ним склонялся не враг, а тот, кто по умолчанию считался боевым товарищем. Он вспомнил, где видел "наблюдателя". На предварительном сборе, состоявшемся неделю назад. В группе, которая отправлялась в седьмой сектор.

Резкая боль заставила зашипеть по-змеиному, когда противник намотал волосы Эммета на руку. Щелчок ножа-бабочки раздался рядом с ухом, и Эммет, поглядев немного в сторону, увидел блеснувшее лезвие. Секунду спустя кончик его упёрся в подбородок, заставив запрокинуть голову и посмотреть прямо в глаза нападавшему. Паники не было, вместо этого в голову пришла глупая мысль: где парень умудрился достать такую допотопную вещь? Нет, ножи в касте воинов считались необходимой вещью, изготавливались из специального сплава, способного победить зомби, разных форм и размеров. Но вот такой, расшатанный, не способный навредить монстрам -- самый обычный, он видел впервые.

-- Ну, привет, элита, -- хмыкнул парень. -- Как тебе такой приём? Не обмочился там от страха?

-- Что тебе нужно? -- спросил Эммет, чувствуя, как лезвие щекочет кожу, не прорезая, а только приноравливаясь.

-- Пришёл посмотреть, о ком ходит так много разговоров. Надо сказать, впечатления увиденное не произвело. Слухи, как всегда, преувеличивают.

-- И это причина, чтобы нападать на безоружного?

Ладонь, удерживающая волосы, сжалась сильнее, но Эммет даже бровью не повёл, продолжая с вызовом смотреть на оппонента. Неужели действительно считает, что эти действия запугали до смерти, заставив поджилки трястись? Какая нелепость. Достаточно пары движений, и "зверь" сам окажется в роли добычи, лежащим на полу, а старинный нож будет танцевать уже на горле напавшего.

-- Если ты думаешь, что тебе здесь рады, то ты ошибаешься, -- доверительно шепнули Эммету. -- На цырлах перед тобой никто ходить не станет, как бы сильно тебе этого не хотелось. А будешь крысить, так свои же и задавят, потому лучше сиди молча и не рыпайся, придурок несчастный.

-- Это всё, что ты хотел мне сказать? -- усмехнулся Эммет, чувствуя, что до внутреннего взрыва осталось немного. После трансформации прошло совсем мало времени, и после первичных проб, когда его намеренно вводили в состояние бешенства, парень больше не испытывал сильной злости. Поэтому не мог с уверенностью сказать, где находится предел его терпения, за которым полученные способности выйдут из-под контроля. Успокаивало лишь то, что опыты подтвердили: его показатели в пределах нормы, контроль на хорошем уровне. Иначе он бы запросто поддался панике.

Дурной знак. Не для него, конечно, а для того, кто решил научить его жизни. Если так пойдёт дальше, парню несдобровать, и он получит то, чего старательно добивается.

Эммет знал: ещё немного, и он выхватит нож из чужих рук.

Ярость, поднявшаяся в душе, требовала отмщения за столь мерзкую выходку, разум подсказывал, что стоит держать себя под контролем.

-- Ты всё понял? -- спросил нападавший, в очередной раз проигнорировав вопросы Эммета.

-- Вполне.

-- Вот и здорово.

Лезвие вновь щёлкнуло, скрываясь. Ладонь выпуталась из волос, а неизвестный удалился, поигрывая ножом. Помощи Эммету он не предложил, но это не слишком огорчало. Эммет склонялся к мысли, что и сам не стал бы пожимать протянутую руку. Главное, теперь он мог вздохнуть с облегчением. Опасная точка осталась не пересеченной, это главное. В конце концов, нападать на будущих членов своего отряда -- худшее, что с ним могло бы случиться.

Поднявшись на ноги, он оперся ладонями на раковину и присмотрелся к отражению в зеркале. В глубине зрачков мелькали красные, постепенно затухающие всполохи. Предвестники бешенства. Эммет еще раз внимательно посмотрел на собственное отражение и нахмурился. Он не мог понять, о чем думал этот идиот, нападая на него. Угрожать, одно дело. Но оставаться полностью спокойным, увидев у противника опасные симптомы... Нужно быть либо слишком уверенным в своих силах, либо полным придурком. Впрочем, одно другому не мешало. Говоря откровенно, он сам опасался своей новообретенной силы, был не уверен в себе, не зная четких границ. А теперь еще и столь теплый "прием". Похоже, ему действительно придется сильно постараться, чтобы избежать ненужных травм в отряде.

Кран оказался на удивление рабочим. Набрав полную пригоршню воды, Эммет плеснул её себе в лицо. Наблюдая за тем, как отлетевшая капля сползает по стеклу, он впервые столь остро почувствовал, что, как и говорил Моррисон, назад дороги нет, а детство бесславно закончилось. Оборвалось в тот момент, когда он стоял на пороге родного дома, перекинув через плечо походную сумку, обнимая мать и стирая слёзы, выступающие в уголках её глаз.

Детство осталось в комнате с круглым аквариумом, в котором плавала рыже-белая рыбка и зеленели водоросли. Где на стенах висели пришпиленные маленькими швейными булавками собственные заметки, выписанные из наиболее понравившихся книг. Где пахло лимонной отдушкой жидкости для натирки мебели, а на окне примостился кактус, поставленный матерью.

Теперь эта комната пустовала. Даже аквариума не было. Рыже-белая рыбка умерла и всплыла кверху брюхом незадолго до того, как Эммет уехал оттуда, сделав окончательный выбор.

Проведя ещё некоторое время в беготне от кабинета к кабинету, Эммет наконец уладил все возможные проблемы и получил шанс поближе познакомиться со своим отрядом.

Былого воодушевления уже не наблюдалось. И вскоре Эммет убедился, что настроение испортилось не напрасно.

Приветствие, адресованное бойцам из отряда, повисло невысказанным в воздухе. По взглядам, направленным в его сторону, Эммет понял, что его появление никого не радует, вызывая только глухое раздражение у части присутствующих. Вторая часть предпочитала демонстрировать полное безразличие.

-- Иди отсюда, элита, -- презрительно бросил кто-то. -- Нам с тобой не по пути.

-- Оригинальное приветствие, -- заметил Эммет, проигнорировав тон, которым к нему обратились. -- Очень доброжелательное.

-- Да, иди, -- подхватил ещё один из бойцов.

-- Слышал? -- насмешливый голос парня с ножом прозвучал, как приговор, и Эммет поймал себя на мысли, что здесь не обошлось без вмешательства этого человека. -- Ты лишний. Потому убирайся и не попадайся на глаза, пока тебя не позовут.

-- Отлично, -- хмыкнул Эммет. -- Хором могли не повторять, я с первого раза прекрасно всё услышал.

-- Элита зубки показывает?

-- А это запрещено? -- Эммет склонил голову набок и посмотрел на каждого из своих немногочисленных оппонентов.

Всё-таки большинство не нарывалось на откровенный скандал. Некоторые предпочитали просто игнорировать, а кто-то мерил оценивающим взглядом исподлобья. Что же, похоже, у него ещё был шанс на благоприятный исход.

-- А он и правда, наглый, -- подал голос один из наиболее явных подпевал, собравшихся вокруг негласного лидера.

-- Это ненадолго.

-- Кто перевоспитывать-то будет? Ты? -- Эммет вскинул бровь и позволил себе хохотнуть. -- Уверен, что сил хватит?

Предположение казалось ему крайне занимательным, а самоуверенный тон лишь подстёгивал желание поставить противника на место. Да, он боялся сорваться, но показывать этого не собирался, как и превращаться в мальчика для битья, который сносит молча все оскорбления. Пока дело ограничивалось словами, ничего опасного произойти не могло.

-- Откровенно нарываешься, -- резюмировал высокий темноволосый парень. -- Это тебе не на пользу, элита.

-- Стараюсь соответствовать окружению, -- отозвался Эммет. -- Его дружелюбным не назовёшь, вот и приходится подстраиваться.

Отсалютовав своим недавним собеседникам, он решил удалиться, чтобы не провоцировать продолжение конфликта.

За спиной раздавались чужие голоса и смех. Эммет кожей чувствовал, что смеются над ним, но не стал вновь возвращаться на исходную позицию. Лишь безмятежно ухмыльнулся и направился в сторону скамеек, расположенных в отдалении. Конфликты могли только осложнить ситуацию, окончательно разрушив шаткую конструкцию, на вершине которой он балансировал. Он не мог позволить себе оступиться и совершить ошибку, о которой пришлось бы жалеть в дальнейшем.

* * *

-- Парень, закурить не найдётся?

Эммет вздрогнул от неожиданности, когда тяжёлая ладонь легла на плечо, заставив вынырнуть из размышлений. Он посмотрел на человека, решившего обратиться к нему с вопросом.

-- Нет, -- он покачал головой. -- Не курю.

Эммет отметил у потенциального собеседника привычный уже, подозрительный взгляд, заскользивший по шее. Чем дольше его рассматривали, тем больше удивления читалось в глазах наблюдателя.

Не получив желаемого, мужчина отошёл, так ничего и не сказав. Эммет устало потёр переносицу, прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

Люди вокруг суетились, но к своим заботам Эммета предпочитали не привлекать. Он сидел в отдалении, сжимая широкие лямки рюкзака, и изредка поднимал глаза вверх, предварительно прикрыв их ладонью.

До отправления оставалось не более десяти минут.

Камуфляж, выданный Эммету, висел мешком, собираясь складками, и прекрасно вписывался в определение "с чужого плеча". Формы нужного размера на складе не оказалось, пришлось надевать, что дали. В носки ботинок Эммет подложил вату, выпрошенную в медицинском кабинете, и они сели идеально. А вот времени, чтобы подшить брюки хотя бы на живую нитку, уже не осталось. На самом деле, всё было не так уж и плохо. Конечно, одежда оставляла желать лучшего, но защиту и оружие выделили хорошие. На экипировке такого рода военные никогда не скупились. Ведь от них зависело выживание новичков, отправляющихся на свое первое место службы.

Рубашка прилипала к спине между лопаток, а шея там, где был выбит код, привлекавший к себе повышенное внимание, немилосердно чесалась. Трогать её категорически запретили до тех пор, пока не заживёт окончательно, но сил терпеть практически не было. Кожа горела так, словно на неё плеснули кислоты и она вот-вот могла слезть лохмотьями.

Эммет провёл по шее ладонью, с трудом удержавшись, чтобы не процарапать несколько глубоких полос. Вместо этого закусил изнутри щёку и вновь сунул руку в карман.

-- Кэсседи, в грузовик!

-- Да, сэр!

Поднявшись с лавочки, Эммет резво зашагал по направлению к грузовику, стоявшему у входа в здание.

Машина была заляпана грязью, а от брезента, выполнявшего роль навеса, тянуло затхлостью. Еще один допотопный монстр. В другие сектора отправлялся совсем иной вид транспорта -- блестящий в редких лучах солнца, высокоскоростной, с обязательной системой климат-контроля внутри салона. Но тем, кто отправлялся в самый неблагополучный сектор, о подобном стоило лишь мечтать. Отношение к низшему сословию, представители которого, вполне возможно, не доживут до окончания срока службы, показывалось даже в таких мелочах. Дали хорошую экипировку, чтобы повысить шансы на выживание -- уже хорошо.

Бойцы отряда давно распределили между собой места, никто из них не собирался уступать или двигаться в сторону. Зашвырнув рюкзак, Эммет забрался в грузовик и осмотрелся по сторонам. Его продолжали игнорировать, и только на губах одного из бойцов цвела ядовитая ухмылка. Стоит ли говорить, что им оказался тот самый заводила?

Эммет понимал, что выходки, подобные произошедшей в туалете, нельзя спускать с рук, но к начальству с кляузами не пошёл, предпочитая самостоятельно разбираться со своими проблемами.

Идеалист, сказала бы мать, узнай она о реальном положении вещей.

Но и ей бы Эммет ничего не сказал.

Новое окружение доверия не внушало. Эммет старался не судить о людях по первому впечатлению, но здесь от привычной системы пришлось отойти.

Его сторонились, а на все попытки завести разговор неизменно отвечали ледяным презрением, видя в нём высокомерного выскочку, решившего отправиться в седьмой сектор только для того, чтобы привлечь к своей персоне повышенное внимание.

Каждый шаг отдавался громким стуком подошвы о металлический пол, и Эммет чувствовал, что даже такая обычная вещь настраивает окружающих против него сильнее, чем прежде. Если это вообще возможно.

Сделав вид, что не заметил злого взгляда, направленного в его сторону, Эммет вновь перекинул лямки рюкзака через плечо и без вопросов устроился на своём месте, расположенном в самом тёмном углу.

Ногти вонзились в кожу ладоней, а пальцы побелели.

Только бы не сорваться. Только бы выдержать и не наделать глупостей.

Когда грузовик двинулся с места, чуда не произошло. Бойцы продолжали хранить напряжённое молчание, а если и говорили о чём-то, то делали это шёпотом, чтобы посторонние не сумели их услышать.

Один посторонний, который костью в горле торчал у группы заводил, а для остальных исполнял роль подозрительного субъекта, которому не стоило доверять.

Теперь Эммет со всей ясностью осознал, что окружающие считают его лишним, но от своего прежнего решения не отказался.

Бегство стало бы свидетельством слабости, одним из наиболее унизительных поступков, совершённых им. Да и не видел он иного выбора для себя. Однажды определившись, собирался следовать по обозначенному пути.

Погода, как всегда, радовала непостоянством. Пекло сменялось холодом, сопровождаемым ветром. А когда стрелки часов уверенно подползли к десяти, землю накрыл туман, становящийся все более густым. Температура остановилась на отметке десять градусов и дальше двигаться не собиралась. Форму нельзя было назвать теплой, и вскоре Эммет почувствовал, как прохлада постепенно пробирается под нее. Ветер, прорывавшийся в щель между брезентом и кузовом грузовика, особенно сильно касался именно его. Остальным, собравшимся в тесную кучку, было куда легче.

Они ехали чётко по дороге. Эммет знал, что иначе нельзя. За её пределами кое-где незадачливых спутников могли поджидать топи, скрытые за туманом. Вдоль дороги расположились тускло светящиеся маяки, вокруг некоторых из них стояли небольшие деревеньки мутантов, ставших ещё одними жертвами давней трагедии. Нелепые существа, с кожей зеленоватого оттенка, огромными ступнями и ладонями. Их интеллект находился на крайне низком уровне, и они почитали всех людей, как богов. По сути, на территории Турза -- поселения оставшихся в живых -- именно они составляли большую часть населения. Выполняли роль чернорабочих, грубой силы, а также солдат, которых можно было пустить на убой. Мутантов, которых планировалось использовать для этих целей, воспитывали в первом секторе, под присмотром духовников и военных первого прауда. Лучших из лучших.

На территории седьмого сектора расположилось два их поселения. Единственного, где не было рабочих мутантов, их место целиком и полностью занимали солдаты, подчиняющиеся приказам расквартированных в секторе воинов. Такая вот печальная статистика.

Грузовик то и дело трясло, колеса попадали в многочисленные ямы. Средств на ремонт дороги, ведущей в седьмой сектор, не выделяли. А недалекие мутанты явно не могли самостоятельно, без присмотра мастеров, сделать все должным образом. Даже в этом выражалось отношение к сектору. Военные, медики, духовники, научные работники не могли ждать, они нуждались в средствах для исследований и поддержания уровня своих секторов. Седьмой сектор обходился без такой роскоши, как ровные дороги. Он и без того радовался любой подачке. Ведь его роль сводилась к немногочисленным поставкам редких ингредиентов, которые можно было достать лишь в здешнем лесу, но в которых население острой потребности не испытывало.

Сквозь дыру в брезенте, появившуюся то ли по вине скучающего бойца, решившего внести немного разнообразия и прорезавшего плотную завесу ножом, то ли по причине ветхости, Эммет наблюдал за дорогой. Туман затруднял обзор. Редкие деревья, обилие кустарников, тусклый свет маяков и мелькавшие в маленьких поселениях силуэты мутантов. Их дома отличались ветхостью, покосившимися стенами и дымом, явно идущим из старинных печей. Системы контроля климата для такого отребья не были предусмотрены. Чем дальше от центра, тем меньше признаков развитой цивилизации. Печальная картина, с какой стороны не посмотри.

Остался позади указатель с надписью "Седьмой сектор", сделанной ядовито-зелёной краской. Количество миль, разделявшее их от пункта назначения, Эммет прочитать не успел.

К запаху затхлости теперь примешалась вонь бензина, от которой кружилась голова. Перестав смотреть на однообразные пейзажи, Эммет прихватил ладонью волосы и отбросил их назад, чтобы не лезли в глаза.

Этот жест не остался без внимания, вновь спровоцировав повышенный интерес и пробудив желание поупражняться в острословии у знакомого Эммету бойца.

Питер -- его имя Эммет услышал во время путешествия, так к нему обращались друзья -- был той ещё занозой и, кажется, жаждал внимания сильнее, чем кто-либо другой. А может, ему просто нравилось ощущать власть над ситуацией и превосходство над другим человеком.

Эммет старался в его сторону не смотреть, чтобы не провоцировать очередное столкновение, но у Питера имелся свой взгляд на ситуацию.

-- С каких пор подобное ничтожество стали в армию принимать? -- произнёс он громко, привлекая к своей персоне внимание всех, кто находился поблизости. -- И не просто принимать, а ещё и в категорию элиты возводить.

Эммет промолчал, не желая поддерживать разговор. Лишь крепче сжал кулак, так, что ногти сильно впились в кожу ладоней. В воздухе повеяло грозой, молнии уже блеснули, оставалось лишь дождаться грома и первых капель кровавого дождя.

-- Эй, Рапунцель, ты язык проглотила? Грузовиком не ошиблась?

Ногти окончательно процарапали кожу. Эммет вскинул взгляд на человека, который считался его боевым товарищем, но признавать это не желал. Напротив, Питер продолжал ходить с высоко задранным подбородком, будто это именно он считался элитой. Эммет в его представлении выступал бесполезной человеческой единицей, а то и вовсе стоял на одной ступени с зомби, коих предписывалось безжалостно давить. Как на отжившее и израсходовавшее весь свой мизерный потенциал существо.

-- Тебе снова стало грустно, и ты решил завести со мной разговор? -- максимально дружелюбно поинтересовался Эммет. -- А насчёт грузовика... Знаешь, сложно ошибиться и пройти мимо такой машины. Уж очень она на фоне остальных выделяется.

Перед глазами промелькнул отблеск красной дымки ярости. Она рвалась наружу, но Эммет всё ещё пытался себя контролировать.

В голове шумело, а виски сдавливало болью. Тяжелый влажный воздух, запах пыли и бензина, смешиваясь, щекотали ноздри, проникая внутрь и раздражая. К горлу подкатывала тошнота и от этих запахов, и от постоянной тряски. К счастью, дорога стала ровнее и теперь бойцы не подпрыгивали на каждой колдобине, как прежде.

-- И не обязательно ерничать. Остроумие никто не оценит.

-- Ну, ты же оценил, -- логично заметил Эммет. -- Это уже достижение.

Питер чужую иронию пропустил мимо ушей.

-- Что ты здесь забыл? Захотелось хлебнуть дерьма? Поближе к народу простому оказаться? Думаешь, что перед тобой все пресмыкаться будут из-за такого выбора?

-- Слушай, это казалось забавным в первый раз. Чуть более утомительным во второй. Но сейчас уже просто надоело. Так что, будь другом, отвали, -- грубо бросил Эммет, чувствуя, как теплая, липкая влага скапливается в кулаке. Боль немного отрезвляла. Но лишь на время. Еще чуть-чуть, и его терпению придет конец.

Невидимые другим разряды молний били всё сильнее.

Воспользовавшись тем, что участок дороги был ровным и грузовик уверенно двигался вперёд, Питер поднялся со своего места. В несколько шагов он преодолел расстояние, разделявшее их с Эмметом. Тот сидел в углу, прислонившись спиной к металлической перегородке.

На этот раз, Эммет просчитал чужой манёвр быстрее, нежели во время утреннего инцидента.

Стоило Питеру потянуться к волосам Эммета, как тот крепко перехватил его за запястье. Все действия Эммета были сверхбыстрыми и молниеносными -- ни одного лишнего движения.

-- Я, кажется, просил оставить меня в покое. Но кто же к этим просьбам прислушался? По правде сказать, ненавижу, когда ко мне лезут посторонние. Ещё раз прикоснёшься к моим волосам -- пожалеешь, -- прошипел он, заломив Питеру руку.

Остатки контроля ещё давали о себе знать, не позволяя действовать в полную силу. В противном случае, уже через мгновение давящую тишину мог разбавить пронзительный крик и тошнотворный звук ломаемых костей.

Питер тяжело дышал, но проигрывать кому-то, а тем более тому, кого считал высокомерным выродком, явно не хотел. Свободной рукой Питер потянулся к складному ножу, лежащему в кармане брюк.

Эммет, продолжая держать противника в захвате, следил за его действиями. Удар, пришедшийся в область колена, заставил Кэсседи потерять бдительность и пропустить момент ещё одной, куда более серьёзной атаки. Сбив противника с ног, Питер повалил его на пол и вытащил из кармана уже знакомое оружие. Эммет с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Лезвие, занесённое над головой, притягивало внимание, наталкивая на мысли о чужом безумии.

Грузовик качнуло, и Эммет ощутил вспышку острой боли в районе брови.

Здесь уже мыслей о терпении не осталось, и зверь, поселившийся внутри, вырвался на свободу.

Нож, выбитый из рук Питера, отлетел и с глухим стуком ударился о металлическую перегородку, лишив своего владельца преимущества. Теперь уже ничего не оставалось у обоих, кроме физической силы. И хотя Питер понимал, что не тягаться ему с тем, чей уровень заведомо выше его, всё равно не сумел усмирить гордыню.

Эммет практически перестал замечать окружающую действительность, все его мысли сосредоточились на сопернике и желании навсегда уничтожить его стремление задевать других. Он чувствовал себя способным на любой поступок, адреналин гулял по венам, не позволяя остановиться и подумать, чем грозит подобное поведение.

Эммету казалось, что ещё минута, и он разорвёт Питера на части, раскрошит ему рёбра и перегрызёт глотку. Красные отблески в глазах ясно давали понять, что своими вечными придирками Питер добился поставленной цели, пробудив в сопернике кровожадное чудовище.

Эммет пережал Питеру горло, лишая возможности дышать. Из рассечённой брови струилась кровь, заливая глаз, но он этого не чувствовал. Всё происходящее вокруг проходило мимо до тех пор, пока крепкие руки не оторвали его от пола и не прозвучал приказ выйти из грузовика. Мысли, до этого испуганно попрятавшиеся в самых дальних уголках сознания, вернулись. И первое, что пришло ему в голову: сопровождающий явно знал, как нужно обращаться с новичками, затеявшими драку. Опыт -- действительно страшная вещь. Ведь иначе, его не смогли бы так просто привести в себя, оторвать от наглого провокатора.

Питер сидел на полу, растирал шею и продолжал сверлить Эммета ненавидящим взглядом. Драка не пробудила в нём страха и не породила уважения к достойному противнику, только усилила отторжение.

Бойцы, наблюдавшие за дракой, но не вмешивающиеся в её ход, теперь заметно присмирели. Эммет посмотрел на каждого из них и окончательно смирился с мыслью, что единомышленников здесь не найдёт. Все, что он сейчас имел, это две категории сослуживцев: враги и равнодушные наблюдатели. Его рюкзак вышвырнули из грузовика так, словно ткань была пропитана ядом, провоцирующим появление язв на коже. Может, и верили, что это возможно.

Питер самостоятельно спрыгнул на землю. Судя по его довольному лицу, вины за произошедшее он за собой не чувствовал.

Эммет удивился, как Питеру не присвоили негласно звание героя и не проводили одобрительными выкриками. Симпатии большинства бойцов, несомненно, находились на стороне своего человека.

Военный, сопровождающий отряд, был приземистым, крепко сбитым и широкоплечим. Он являлся обладателем грубых черт лица, а на подбородке примостилась ямка, будто кто-то провёл пальцем по сырой глине, да так и не стал ничего исправлять. Как и большинство бойцов, мужчина коротко стригся, потому волосы топорщились ёжиком.

На фоне своего отряда Эммет действительно выделялся, поскольку от стрижки отказался. Глупое обращение "Рапунцель", прозвучавшее в речи Питера, выразило общее мнение всех, кто присутствовал в грузовике, но не имел огромного количества то ли безрассудства, то ли глупости, чтобы высказать это вслух.

-- Кэсседи. Харди.

-- Отец...

Эммет, услышав голос Питера, повернулся в его сторону и нахмурился. Кое-что прояснялось.

"Отец, да? Вот оно как, значит".

Пощёчина, обрушившаяся на щёку Питера в следующий момент, стала полной неожиданностью для обоих новичков и оставила за собой красный след. Впрочем, учитывая, что Питер и без того щеголял разбитым носом, синяками на лице, заметного вклада в ухудшение его внешнего вида она не внесла.

Эммет сосредоточился на руках, внимательно осмотрев внутреннюю поверхность ладоней. Кожа, содранная ногтями, регенерировала быстрее, чем он мог предположить. Форма оказалась заляпана пятнами крови, как своей, так и чужой, а рассечённая бровь саднила. Драка, наполненная безумием, не прошла для них обоих бесследно. Но к счастью, дело обошлось синяками и незначительными царапинами. Стоило подумать, чем все могло закончиться, и дрожь прошлась по телу, заставив нервно сглотнуть.

-- Харди, отвечайте по уставу.

-- Да, сэр, -- обречённо выдал Питер.

Такое унижение на глазах у врага добавило в копилку ненависти ещё пару веских поводов. В этом Эммет не сомневался. Своей вины он не ощущал. По крайней мере, перед Питером. Перед собой - да. Приняв решение пройти вторую трансформацию, он поклялся себе, что лучше умрет, чем полностью потеряет контроль. Но сейчас был слишком близок к этому.

-- Кто из вас потрудится объяснить, что произошло в машине?

-- Несовпадение точек зрения на один отдельно взятый аспект, -- Питер прищурился и посмотрел на отца с вызовом.

-- А конкретнее?

-- Ты и сам... То есть, сэр, вам и без того известно. Я могу повторить всё в сотый раз, но смысла в этом не вижу.

Эммет скосил глаза в сторону, разглядывая пряди светлых волос, свисающие почти до плечей. Сейчас они были в крови, которая бросалась в глаза еще сильнее, чем на камуфляже.

Чужие слова проходили мимо его сознания. Гнев постепенно утихал, затаившись и свернувшись клубком.

Отец с сыном о чём-то переговаривались между собой, и это общение проходило на повышенных тонах. К самому разговору Эммет предпочитал не прислушиваться, посчитав, что лезть в семейную, по большей части, разборку, последнее дело.

-- За мной, -- произнёс Харди-старший.

-- Да, сэр, -- по привычке отозвался Эммет, но вместо того, чтобы последовать за командиром, притормозил, дожидаясь приближения оппонента.

Ему необходимо было обменяться с Питером буквально парой слов, и он не мог упустить шикарную возможность.

Питер всячески продолжал демонстрировать собственное превосходство и, проходя мимо, собирался задеть Эммета плечом. Реализовать задуманное у него не вышло. Эммет перехватил его за руку и крепко сжал.

-- Эй... -- начал Питер возмущённо.

-- Рот закрой, -- прошипел Эммет. -- И хотя бы однажды послушай кого-то, кроме себя. Понятия не имею, в какие игры вы тут решили играть, и чем вам элита мешает, но на всякий случай предупреждаю. Не лезь ко мне, тогда и жизнь будет радостной, безмятежной и приятной. Конечно, если не брать в расчет зомби. Если думаешь, что сумел меня запугать, то глубоко заблуждаешься. Нож, которым ты размахивал, мог в любой момент оказаться у тебя в глотке, но я ничего не сделал исключительно по причине своего человеколюбия.

-- Элита угрожает? -- протянул Питер насмешливо.

-- Элита даёт совет, -- выдохнул Эммет и, хлопнув Питера по плечу, оставил его в гордом одиночестве.

Следовало подчиниться приказу, а не только согласиться и нарушить его. Кроме того, в новых условиях Эммет видел сплошные плюсы при полном отсутствии минусов.

В его представлении решение отделить элиту от остальных являлось разумным, да и поездка в салоне считалась куда более комфортной. Он с самого начала должен был ехать в компании сопровождающих, но вместо этого решил, что сумеет выдержать общество других бойцов отряда. Результат вышел сомнительный. Больше биться за продвижение своих решений Эммету не хотелось.

Когда грузовик приближался к седьмому сектору, Харди-старший завёл разговор с Эмметом, обратившись к нему с вопросом, на который нереально было придумать много ответов.

-- А что ты скажешь, Кэсседи?

-- Относительно драки, сэр? -- уточнил Эммет.

-- Да. Зачем устраивать показательные выступления, если и без того знаешь о своём превосходстве?

-- Это были не показательные выступления, сэр.

-- Что тогда?

Голос, еще недавно бывший грубым, стал совсем иным, более мягким. В нем промелькнуло что-то отеческое, заботливое. То ли показное, то ли искреннее.

Выполняя правила устава, следовало на все поставленные вопросы отвечать, неизменно добавляя в конце "сэр". По внутренним ощущениям, порождённым этим разговором, Эммету вовсе не хотелось использовать обращение, как если бы он называл подобным словом своего отца, погибшего много лет назад. Чужеродное и неуместное сейчас.

Но правила требовали, и Эммет подчинялся.

-- Самооборона, сэр.

-- И почему я в этом не сомневался? -- риторически поинтересовался Харди-старший. -- Задачу ты задал, мальчишка, да и жизнь осложнил не только себе, но и всем остальным. Знаю, что мой совет прозвучит неуместно, и ты можешь подумать, будто я над тобой издеваюсь, предлагая терпеливо сносить всё. На самом деле, это не так. Махать кулаками умеет каждый, и для многих это не возбраняется, но ты подобными поступками привлекаешь к себе лишнее внимание. Считай, с огнём играешь. Понимаешь, о чём я говорю?

-- Да, сэр, -- кивнул Эммет.

-- Вот и славно. Если есть возможность, то лучше держись в стороне и в перепалки не вступай. Всё-таки люди не собаки, чтобы сразу в глотку друг другу цепляться. Врагов у вас и так предостаточно. Не нужно соратников против себя настраивать.

-- Позволите высказаться? -- поинтересовался Эммет, поняв, что к нему вроде бы лояльны.

Ответом послужил кивок.

-- Спасибо. Мне казалось, что вы безоговорочно примете сторону сына, и на меня обрушится огромное количество претензий вкупе с обещаниями тяжелой жизни на новом месте. Но я рад, что ошибся. По сути, мне нечего возразить вам, поскольку я придерживаюсь схожих взглядов на ситуацию. Воевать со своими товарищами я не планировал. Однако в их головы мне не влезть и отношение к себе не изменить. По мере возможностей, постараюсь сводить конфликты на нет, но если меня ударят по одной щеке, вторую подставлять не стану. Не люблю скандалы, но...

-- Понимаю, -- кивнул Хэнк. -- И да, я слишком хорошо знаю своего сына, потому ничему не удивляюсь.

-- Люди меняются со временем. Особенно в таких условиях, -- заметил Эммет.

-- Главное, чтобы он изменился в лучшую сторону. И не сломался окончательно.

-- Сэр, вы уверены, что хотите обсуждать со мной столь личные вопросы? Быть может...

-- Не обращай внимания, все нормально. Мне тоже нужно выговориться, а ты явно не станешь болтать попусту. Уж в людях разбираться я научился, -- произнёс Хэнк.

-- Я вижу, что вы действительно волнуетесь, и это нормально. Не знаю людей, которые бы не переживали за судьбу своих детей. Понимаю, что вам непросто отпускать Питера в одиночестве в седьмой сектор. Не хотелось бы навязываться, но... Вы видели, как ваш сын относится ко мне, потому не стану обещать, что мы обязательно подружимся. Однако готов с уверенностью заявить, что во время сражений он может рассчитывать на меня. Я часть отряда, и для меня это не пустые слова.

-- А ты оптимист, Кэсседи, -- усмехнулся Харди-старший.

-- Возможно, сэр, -- отозвался Эммет. -- Но иногда мне действительно хочется верить, что люди лучше, чем кажутся на первый взгляд.

Грузовик остановился на границе седьмого сектора.

От поста пропускного пункта отделилась фигура, одетая в военную униформу.

Бойцам и сопровождающим предстояла стандартная процедура проверки документов и при соблюдении всех правил -- допуск на территорию.

До новой жизни оставалось всего ничего.

***

Отряд новичков должен был прибыть с минуты на минуту. С пропускного пункта, где дежурили двое из их отряда, пришел сигнал: едут. Остальные члены немногочисленной компании старичков расположились на небольшой площади перед казармами, в которых они провели последние восемь лет. Абелл встал прямо в центре этой самой площади и в данный момент, скрестив руки на груди, занимался тем, что тренировал голос:

-- Кэрел, спускайся, мать твою!

Где находился вышеназванный, Абелл не имел ни малейшего понятия, зато прекрасно знал, что Сарт его отлично слышит. Но слова, не подкрепленные приказом, игнорирует начисто. Впрочем, и с подчинением приказам у него были большие проблемы. Поэтому Абелл предпочитал стоять посреди площади и драть глотку на потеху остальным, которые именно ради этого и оторвались от своих дел. "Попытка призвать Кэрела к порядку" выглядела в их глазах куда лучшим развлечением, чем прибытие новичков.

-- Эй, Бейс, как думаешь, успеет до прибытия грузовика? -- поглядывая на командира, спросил у единственной девушки в отряде Лейси. Бейс была негласной заводилой, и ее проделки приятно разнообразили жизнь отряда в этом захолустье. И не только. Лишь благодаря ее своевременной реакции члены отряда перестали попадать к Сальвии с травмами различной степени тяжести.

Действительно... вспоминать об этом было стыдно каждому из них. Выпущенные из академии салаги, считающие, что весь мир им что-то должен, волею случая отправленные в такое захолустье, как седьмой сектор. Они были самоуверенны, нахальны. И в первый же день прибытия попытались "поставить на место" Кэрела -- единственного выжившего. Местного, которому вкололи зелье под названием систа. Как и многим другим жителям седьмого сектора.

Пожалуй, началось все с гибели предыдущего отряда воинов, высланных на защиту седьмого сектора. Точнее, двух отрядов -- старших, которым до окончания срока практики оставалось меньше месяца, и новичков, почти отслуживших восемь лет. Двадцать человек не сумели сдержать внезапное нападение зомби, прошедших по лесу, мимо границы, незамеченными. Поселения мутантов, на которых по какой-то причине никогда не нападали, предпочитая людей, остались нетронутыми. Монстры убивали, пожирали, распространились по сектору в мгновение ока, как пожар. Воины не успели подать сигнал бедствия. Они умерли слишком быстро. А у других такой возможности не было. Подать сигнал могли лишь воины и никто больше.

Сальвия, не имея иного выбора, использовала особые препараты, в одночасье превращавшие людей в супер-солдат. Если те, конечно, переживут преобразование и после этого останутся в здравом уме. Из двадцати, кому медичка вколола систу, выжили десять. Десять местных защищали седьмой сектор. Они не родились военными, не умели правильно организовать мутантов и, по сути, у них не было никаких шансов. Систа продолжала свое действие, разрушая их тела. Но им повезло. Приехал караван за продуктами, сопровождаемый воинами. Неожиданная необходимость, внеплановый выезд. Именно сопровождающие подали сигнал, и в седьмой сектор экстренно выслали отряд. Высылать их и так собирались, просто сигнал ускорил развитие событий.

И вот, десятка новичков, уверенных в своей крутости, встретили Кэрела...

Бейс не хотела вспоминать о том времени. Достаточно было сказать, что почти год весь их отряд по очереди провел в медпункте. А Абелл, как временный командир, попадал туда чаще остальных. Можно сказать, Имлису не повезло. Просто потому, что он имел более высокие показатели среди остальных новичков, вынужден был отвечать за весь отряд. Каждый взгляд, брошенный свысока, и нахальные попытки заставить Кэрела подчиняться приказам приводили к закономерному итогу.

Наверное, все могло закончиться совсем плохо, но Бейс, понимавшая, что Кэрел способен стать очень хорошим союзником, ценой невероятных усилий сумела урегулировать ситуацию.

Как итог... теперь Абелл действительно мог приказать Кэрелу, и тот действительно подчинялся. Только каждый раз словно оценивал -- действительно ли приказ был необходим? Если в его понимании Абелл давал два "неверных" приказа, на третий раз он не приходил, устраивая молчаливую "забастовку" на месяц. Впрочем, это было большим достижением -- раньше Сарт просто отправлял командира на койку к Сальвии. Остальные научились находить в поведении Кэрела некое удовольствие. Бейс тихо хмыкнула себе под нос. Пожалуй, самым интересным фактом, связанным с Сартом, было то, что за все восемь лет он не произнес ни слова. Ни разу...

-- Еще чего, -- ответила она любопытному парню едва слышным шепотом, -- будет тянуть до последнего, как пить дать, а я специально попросила Морта и Эриса дать командиру немного неточное время прибытия. Так что наши новички застанут прелестную сценку.

Лейси едва сдержал смех, но потом обеспокоенно нахмурился:

-- Знаешь, если они такие же, какими были мы...

-- Значит, позволим им поваляться в лазарете, -- хмыкнула Бейс, -- а потом поставим на место. Думаю, немного попортить Кэрелу нервы не помешает.

-- Ты и правда психованная, -- покачал головой парень, -- ведь понимаешь, насколько это опасно? Если Сарт выйдет из себя...

-- Если. В том-то и дело, -- девушка поёрзала на месте, устраиваясь поудобнее, -- мы ни разу не видели самопроизвольного включения режима берсерка, хотя зомби он косит знатно, используя всё, что только можно. Мы тут восемь лет проторчали в составе десяти человек, хотя положено двадцать. На седьмой сектор всем плевать с высокой колокольни. Отправляют по плану, независимо от обстоятельств. Иногда я думаю, а отправили бы кого-то тогда, если бы наш отряд уже не было запланировано послать?

-- Бейс, -- предупреждающе нахмурился Лейси, -- думаю, тебе лучше прикусить язычок.

-- Угу, -- хмуро кивнула девушка, -- давай лучше понаблюдаем, кажется, начинается самое интересное!

Действительно, колонна новичков показалась из-за поворота, Абелл нервно посмотрел на время, тихо выругался сквозь зубы, поняв, что с ним сыграли очередную шутку, и предпринял еще одну попытку:

-- Кэрел! Немедленно тащи свой зад сюда!

Как и ожидалось, реакция оказалась нулевой. Сарта было бесполезно пытаться вывести из себя оскорблениями и вообще любыми словами.

Тем временем грузовик приблизился на критическое расстояние. Абелл обвел замерший отряд пронзительным взглядом исподлобья, затем усмехнулся, тряхнул ладонями, расслабляясь, и уверенной походкой направился к грузовику. Оттуда под чутким руководством сопровождающего высыпали новички. Десять человек, салаг, еще не знающих, что такое жизнь и с каким дерьмом им придется иметь дело. Привыкшие считать себя лучшими... просто потому, что родились в касте воинов.

Абелл тихо хмыкнул и принялся целенаправленно выискивать взглядом настоящую элиту. Длинноволосый парень с кодом, отличным от остальных, сразу бросался в глаза. Причем, судя по всему, времени он даром не терял, успев поцапаться с бойцами своего же отряда. По крайней мере, засохшие пятна крови, красовавшиеся на форме и волосах, наводили именно на такие мысли.

"Ничего, эти засранцы еще свое получат", -- пробормотал Абелл под нос и, подумав, добавил: -- "И "элита" тоже получит. Если только покажет себя психом..."

Кивнув собственным мыслям, мужчина уверенным шагом двинулся вперед и, не обращая внимания на вытянувшихся в струнку новичков, просто подал руку для рукопожатия их сопровождающему:

-- Ну что, доставили эти поганцы вам проблем, как вижу? -- спросил Абелл, когда невысокий мужчина с улыбкой пожал протянутую ладонь.

-- К счастью, обошлось малой кровью, -- Хэнк Харди старался унять нервозность, не желавшую отступать; она с завидным постоянством напоминала, кто именно стал инициатором драки.

-- Малой кровью... -- Имлис задумчиво пожевал нижнюю губу и, не думая понижать голоса, даже напротив, начав говорить громче, спросил: -- и как, был незапланированный переход к бесконтрольному состоянию? Думаю, не нужно уточнять, что я говорю о нашей элите, -- последнее слово в его устах звучало совсем не как насмешка, что заставило сопровождающего несколько замешкаться и удивленно приподнять брови. Все же, он думал, что здесь отношение к Кэсседи останется таким же -- резко негативным.

-- Так или иначе, но к драке всегда причастны, как минимум, два человека, -- задумчиво произнёс Хэнк, понимая, что готов провалиться сквозь землю. -- Инициатором драки, в которой засветился Кэсседи, стал другой боец. Нареканий в отношении поведения элиты пока не возникало.

Питер округлил глаза и открыл рот. По лицу его было видно, что он готов задохнуться от возмущения, посчитав поступок отца предательством. Хэнк на эти дешёвые штучки не купился, лишь метнул в сторону сына уничтожающий взгляд и произнёс одними губами:

"Заткнись".

-- Это хорошо, -- задумчиво кивнул командир, - эй, Эммет, да? Давай, выходи сюда. Спрашивать, какого чёрта ты сюда приперся, не буду, неприкосновенность элиты, мать её. Поэтому адекватно оцени свои возможности: насколько хорошо ты способен контролировать состояние берсерка?

-- Да, сэр, -- подтвердил Эммет, выступив из строя на несколько шагов вперёд; не покидало ощущение, что в данный момент он находится под прицелом.

Всего одно неверное слово способно поставить крест на его будущем.

Вопрос, прозвучавший из уст командира, не мог иметь множество вариантов ответа, и отвечать на него следовало предельно честно, не пытаясь увиливать в сторону. Эммет сомневался, что обмануть этого мужчину просто. Тот явно видел его насквозь.

-- Возможно, это прозвучит самонадеянно, но я склонен считать, что у меня практически нет проблем с самоконтролем. Пока мне не доводилось сталкиваться с самопроизвольным включением этого состояния, а испытания показали, что мой уровень контроля достаточно высок.

-- Вот как, действительно, крайне самонадеянно, -- хмыкнул Абелл, покачиваясь с пятки на носок и осматривая парня с головы до ног, -- в общем так. Ты сам припёрся к нам, и мотивов я не знаю, как не могу представить, чего от тебя ожидать. Слетишь с катушек, и всем нам не поздоровится. Поэтому, приставлю к тебе "няньку". Если есть возражения, можешь засунуть их себе в задницу и катиться обратно, откуда приехал. Все ясно?

Со стороны новичков послышались тихие смешки. Мысль о том, что за элитой будет ходить кто-то, следя, как бы великовозрастное дитятко не натворило делов, показалась им невероятно забавной.

-- Да, сэр, -- на автомате повторил Эммет, пропустив смех мимо ушей. -- Я вас понял.

Окажись он в подобном положении впервые, почувствовал бы себя обплёванным, политым грязью с ног до головы, но на фоне "горячего" приёма, устроенного ему бойцами отряда, многое меркло и воспринималось на уровень ниже.

Новость о сопровождающем стала для него сюрпризом, но, поразмыслив немного, он понял, что эта мера предосторожности не помешает. В конце концов, сыворотка действительно имела немало побочных эффектов, и кто знает, чем всё может обернуться без вмешательства со стороны?

Абелл задумчиво кивнул, вздохнул, набрав в легкие как можно больше воздуха, и зарычал так, что новички невольно присели, подавшись назад:

-- Кэрел, хватит играть в шпиона, тащись сюда, это приказ!

Заветное слово прозвучало.

Что произошло дальше, понять не смог никто. Всего лишь один сильный порыв ветра, и перед Имлисом появился человек. Высокий, худой, с длинными чёрными волосами, заплетенными в плотную косу, неестественно бледный. На лице выделялись лишь абсолютно чёрные глаза, сверлившие Абелла пронзительным взглядом.

-- Ты все слышал, -- игнорируя напряжённую атмосферу, враз повисшую на площади, произнес Абелл, -- поработаешь нянькой, будешь таскаться с новичком-элитой, проследишь, чтобы он никого не прибил ненароком.

Ответом ему послужила иронично изогнутая бровь и чуть дёрнувшийся уголок губ.

-- Да, я тоже не в восторге от такого поворота событий, -- мигом отреагировал на невысказанное возражение Имлис, -- но раз уж он сюда приперся, другого выбора не остается. Конечно, поручать одному психу следить за другим -- далеко не лучший вариант. Однако, никто из нас и в подметки ему не годится. Так что никуда не денешься, будешь ходить хвостиком, пока не убедимся на практике в его состоятельности. Это приказ.

За спиной, на площади послышались тихие смешки старичков. Бейс, сложив ладони рупором, поспешила внести в этот спектакль свою реплику.

-- Да, да, повозись с мальчишкой! Для такого монстра, как ты, не составит труда его приструнить! Только смотри, не перестарайся с заботой, а то отправишь к Сальвии, а она у нас женщина впечатлительная, глядишь, хлопнется в обморок от восторга. Ты-то явно на роль медика не подойдёшь!

Кэрел тихо фыркнул и вновь смерил Абелла подозрительным взглядом. Командир в этот момент пристально рассматривал шею Сарта, скрытую высоким воротником.

-- Тебе запрещено скрывать тату, -- он попытался сделать внушение воину, но, наткнувшись на красноречивый взгляд, который, казалось, так и говорил: "Иди ты... к зомби со своим долбаным уставом", предпочел махнуть на это рукой. Главное, судя по всему, против роли няньки Кэрел возражать не собирался, приняв необходимость подобного положения. Абелл мог вздохнуть с облегчением и закончить короткое представление.

-- Кэсседи, познакомься со своей нянькой, это Кэрел Сарт -- он повернулся к Эммету и весьма мерзко усмехнулся, - и, надеюсь, тебе понравился мой спектакль, потому что с этих пор придется научиться не менее чётко определять настроение этого парня. Говорить с кем бы то ни было он предпочитает именно так -- мимикой. Хоть телепатом становись, мне плевать, но научись выполнять указания своей "няньки". Вопросы?

Эммет, сосредоточенно наблюдавший за действом, разворачивающимся на площади, перевёл взгляд в сторону будущей "няньки". Но тут же себя одёрнул, напомнив, что откровенно разглядывать людей -- крайне неприлично, и поспешил отвернуться.

Вопросы у него имелись, но отвечать на них, кажется, никто не собирался. Это было всё той же чистой формальностью.

Эммет покачал головой и произнёс:

-- Нет, сэр. Никаких вопросов.

О том, понравился ли ему спектакль, Эммет предпочёл умолчать. Ответ и так напрашивался сам собой. Разумеется, нет.

Абелл кивнул и почти буднично бросил:

-- Кэрел, отведи его к Сальвии на первичное обследование.

Сарт даже не кивнул, просто развернулся и пошел в сторону видневшихся неподалеку построек.

Абелл, проводив парочку местных монстров взглядом, повернулся к новичкам:

-- А теперь разберёмся с вами, щенки. Не знаю, кого из вас начальство рекомендовало на роль командира, -- конечно, все он знал, но предпочел не заострять на этом внимания, лишний раз подчеркивая значимость своих слов, -- но без моего подтверждения кандидат так и останется кандидатом. Я же выберу того, кто предпочтет слаженную работу отряда своим амбициям и гордыне. Подтирать вам сопли здесь никто не собирается. Вскоре окажетесь в таком дерьме, что разом обмочите штаны и запроситесь к мамочке. Поэтому, учитесь сами. Казармы вы видите, так что взяли вещи и пошли занимать комнаты!

Новички, неуверенно переглядываясь, подхватили рюкзаки и, не решаясь даже перешёптываться, медленно потопали в указанном направлении. Лишь после этого командир повернулся к сопровождающему и, подойдя ближе, дружелюбно улыбнулся:

-- Задержитесь? Роскоши не обещаю, но плотным ужином накормим. И на это представление не обращайте внимания. Обычный спектакль, который, надеюсь, заставит этих высокомерных салаг хоть немного задуматься о своем положении.

-- Благодарю за предложение, -- ответил Хэнк, проводив взглядом Питера, который на протяжении практически всего представления продолжал играть в оскорблённую невинность. -- Методы воздействия у вас действительно интересные. Некоторым салагам подобная шоковая терапия, несомненно, пойдёт на пользу.

Как бы печально это не прозвучало, но первым на ум приходил собственный сын, выросший, вопреки ожиданиям, весьма капризным, мелочным и невероятно избалованным юношей. Если бы Хэнку предложили назвать самого неприспособленного к командной работе бойца, он бы первым делом вспомнил Питера, и это его совсем не радовало.

-- Я бы сказал, в наших условиях подобная, как вы выразились, терапия, жизненно необходима. У нас в отряде два настоящих монстра, и изначально их возможности вызывают зависть и страх. Так что либо новички поймут, что нужно учиться их принимать, либо умрут. Седьмой сектор -- далеко не курорт.

Абелл покачал головой и тяжело вздохнул.

-- Приструнение новичков -- моя головная боль. В конце концов, они тут застряли на шестнадцать лет. Немалый срок. Вернутся -- мать родная не узнает. Но не будем о печальном.

Командир кивнул в сторону казарм и продолжил:

-- Стол уже накрыли. Так что, составим друг другу компанию и посплетничаем, как старые бабки. Мои ребята пока смотаются к отрядов мутантов и проведут их по дороге, лишняя проверка не помешает. Кажется, у зомби снова началось обострение -- так и прут.

Харди не оставалось ничего иного, кроме как согласиться с доводами человека, который явно находился на своем месте и чётко знал, как будет лучше. К тому же, куда спокойнее было ехать, не вздрагивая от каждого шороха и не ожидая поминутно нападения. Не колеблясь, он отправился следом за Абеллом, решив воспользоваться его щедрым предложением. Дорога предстояла недолгая, но напряженная, и лишних полчаса погоды явно не сделают.

***

Возможности толком осмотреться Эммету не предоставилось. Притормозив на пару секунд и повертев головой по сторонам, он рисковал остаться в гордом одиночестве. Сопровождающий не стал бы дожидаться, пока новичок налюбуется местными красотами. Впрочем, в отношении седьмого сектора подобные высказывания звучали, как насмешка. Здесь попросту нечем было любоваться. Да и туман, даже не думавший отпускать землю из своих белесых объятий, значительно затруднял обзор.

Тишина, нарушаемая лишь звуком шагов, действовала угнетающе. Не то чтобы Эммет жизни не мыслил без разговоров, но и к подобным явлениям привыкнуть не успел. На его пути не встречалось прежде людей, которые держат рот на замке двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и триста шестьдесят пять дней в году.

Тут уж ничего иного не оставалось, кроме попытки следовать приказу командира и учиться телепатии. Такого дара Эммет у себя не обнаружил, потому уже на начальном этапе размышлений пришёл к выводу, что общение с наблюдателем не сложится. Если же он ошибся, и взаимопонимание будет достигнуто, то это впору объявлять чудом из чудес.

Эммет покорно следовал за своей "нянькой", которая особо дружелюбной не выглядела и не спешила опровергать слова капитана, заявляя, что это глупая шутка. На самом деле, всё было спланировано заранее, навыками чтения мимики овладевать не стоит, достаточно слов. Если первые несколько секунд Эммет во что-то подобное верил, то потом внутренне посмеялся над собой. Кто бы стал над ним шутить? Всё серьёзно. Даже та нелепая ситуация, в которой он оказался.

Кэрел шёл, не останавливаясь, не отвлекаясь на посторонние факторы.

Сказали проводить новичка к медику? Значит, именно к нему и приведёт. Ни шага вправо, ни шага влево.

По большей части, Эммет смотрел себе под ноги, боясь споткнуться и растянуться посреди дороги, но время от времени поднимал глаза, чтобы в очередной раз увидеть перед собой сопровождающего.

Его терзал один вопрос, но Эммет не решился открыть рта, понимая, что ответом на его бестолковую, сбивчивую речь станет молчание.

Здание, у дверей которого Кэрел остановился, мало напоминало те медицинские центры, к которым Эммет привык.

-- А... -- начал он, понял, что совершил ошибку, и тут же попытался исправить положение. - Нет, ничего. Прошу прощения.

Чем дольше говорил, тем глупее себя чувствовал. Попутно вспоминал происшествие во время поездки и подсознательно ожидал, что сейчас на него обрушится пощёчина сродни той, что успел отхватить от своего отца Питер Харди.

Как там кричала девушка на площади, обращаясь к Кэрелу? Не перестарайся с заботой, а то отправишь к Сальвии? Вроде так.

Наверное, знание о том, что кабинет Сальвии находится рядом, должно было обнадёживать. В случае, если подозрения подтвердятся, далеко ползти не придётся. Одна мысль всё же не давала Эммету покоя. Почему командир назвал его сопровождающего монстром? Что начинал говорить про тату на шее? Значило ли это, что Кэрел, как и сам Эммет, относился к элите? Логичное предположение, если учесть уверенность мужчины в том, что именно этот воин способен справиться с новичком. Только подтверждать его догадки, да и вообще отвечать на вопросы, никто желанием не горел.

Эммет признавал свою ошибку и надеялся, что в дальнейшем её не повторит. Он мысленно пообещал себе, что будет меньше витать в облаках, предпочитая им твёрдую землю. Умение вовремя захлопнуть рот ещё никому в жизни не помешало, и ему тоже следует научиться подобному трюку. Хотя бы в то время, когда рядом находится наблюдатель, приставленный вышестоящим руководством. А значит -- всегда.

Сегодня ему повезло, и всё обошлось, но нет гарантии, что подобное везение станет сопровождать его на постоянной основе.

Поскольку полноценно осмотреть территорию военного поселения Эммету не удалось, пришлось ограничиться несколькими мимолётными взглядами, брошенными в сторону тех или иных объектов. Попутно он отметил, что за время его отсутствия седьмой сектор практически не изменился.

Здесь всё было столь же постоянным и неизменным, как застоявшаяся в болоте вода, подёрнувшаяся слоем ряски, покрывшаяся зелёной пеной и имеющая крайне неприятный запах. В общем-то, по мнению многих, неблагополучный регион к такому болоту и приравнивался. В других секторах, отданных людям иных каст, о нём всегда говорили с пренебрежением, а власти даже не пытались делать вид, что заботятся о людях, живущих здесь. Разве что иногда у них случались порывы неслыханной щедрости, но исчезали они столь же быстро, как появлялись. После краткого упоминания о помощи, своевременно оказанной обитателям этого региона, промелькнувшего в СМИ, правящие круги вновь о нём забывали. Главной задачей тех, кто занимался донесением информации до окружающих, было поддержание легенд о том, что Звоил заботится обо всех, не забывая и о седьмом секторе. На деле всё, конечно, обстояло иначе. Слова так и оставались словами, не переходя в категорию реальных действий.

Никто из элиты не сунулся бы сюда по собственному желанию, не стал принимать медел, чтобы приехать на территорию забытого и заброшенного сектора, обжиться здесь и пытаться поднять его из руин. Многие представители элиты посчитали бы предложение отправиться в седьмой сектор личным оскорблением и больше никогда не подали руки тому, кто решился сказать такую чушь.

Своим поступком Эммет Кэсседи нарушил статистику и спровоцировал волну недоумения, прокатившуюся среди людей, с которыми ему пришлось контактировать незадолго до отправления. Да и среди бойцов отряда он не нашёл тех, кто мог проникнуться его мотивами и посчитать, что это случилось исключительно по велению души, став неким благородным порывом, а не попыткой выставить себя в лучшем свете.

Для своих боевых товарищей, которые с трудом поддавались подобной характеристике, он был больше объектом обсуждения, осуждения и "тем придурком", говоря о котором крутили пальцами у виска и заливались смехом. Поводом для зубоскальства могло послужить что угодно, даже самое незначительное событие, которое в случае с другим человеком оставалось бы незамеченным и никому не интересным. Здесь же выносилось на всеобщее обсуждение и подавалось в качестве очередной причуды. Ладно, он видел не так много примеров, но того, что уже довелось наблюдать, хватило с головой. О необходимости соседствовать с этими людьми на протяжении долгих лет он думать не хотел, однако эта мысль с завидным постоянством посещала его и бегущей строкой мелькала перед глазами.

По всему выходило, что аргументов в пользу его выбора нет вовсе, а вот противоположных -- хоть отбавляй.

Решимости Эммета это нисколько не убавляло, и он не собирался моментально проситься назад, доказывая окружающим свою несостоятельность, аморфность, инфантильность и прочие качества, приписанные ему будущими защитниками седьмого сектора. Напротив, Эммет вспоминал слова, гласившие: "Что нас не убивает, то делает сильнее". И признавал -- в его случае они верны на сто процентов. Насмешки и попытки задеть со стороны Харди-младшего нисколько его не сломили, хотя, несколько испортили впечатление об отряде.

Питер первый начал разговоры о крысятничестве, обвинив Эммета. На собственном примере и продемонстрировал, как это выглядит со стороны, однако осуждения в окружающих не вызвал. Они были склонны возлагать вину на несносную элиту, сунувшую нос туда, куда не просили. Мог бы со своими данными добиться и большего в жизни. Но, видимо, умишком оказался недалёк, вот и понесла его нелёгкая по околоткам, которые люди здравомыслящие обходят за сотни миль.

Никто из них не знал, чем Эммет руководствовался в своих поступках, а он не спешил распространяться о причинах.

Он вообще не был мастером часто и долго говорить, немного -- совсем чуть-чуть -- стеснялся и разговориться мог только в том случае, если считал, что способен поддержать разговор на нужном уровне. Или когда понимал, что собеседники его присутствию рады. Вот в этом он точно ориентировался прилично и не имел привычки навязываться всем и каждому, только бы его не позабыли и не оставили одного в тишине. Одиночество не угнетало его, и в сложившейся ситуации собственное отношение к этому, несомненно, являлось плюсом.

Мнение посторонних Эмметом учитывалось, принималось к сведению, но решающей роли не играло, как прежде, так и сейчас. В этом плане он частично копировал характер своей матери. Она прислушивалась к словам окружающих людей, но право принимать решение оставляла за собой.

Первым делом на ум приходили мысли о браке родителей, не снискавшем одобрения, а вот осуждения -- сколько угодно.

Чтобы понять, чем недовольство окружающих спровоцировано, далеко ходить не следовало, всё и так будто на ладони лежало.

Обладая высоким уровнем, Элин могла подобрать себе супруга соответствующего ранга и положения, однако так получилось, что выбор она остановила на ничем особо не примечательном военном обычного уровня. О том, что она совершает ошибку, открыто никто не говорил, но и признавать подобный выбор -- здравым решением не считалось. Этот союз можно было назвать мезальянсом чистой воды, но препятствовать в отсутствие официального запрета никто не стал. Тем более, что в подобной паре вероятность рождения ребёнка с высокими показателями оставалась немалой.

Рождаемость по-прежнему находилась на критическом уровне, демографический кризис углублялся, а попытки выйти из него к ошеломляющим результатам так и не привели. С каждым годом становилось очевиднее, что на это потребуется ещё ни десятилетие и даже ни два, а огромное количество времени.

Отца Эммет помнил довольно смутно. Воспитанием его занималась мать, приобретя на время освобождение от военной службы, отец же получил распределение и отправился в седьмой сектор. К моменту, когда родился парень, его родители были очень молоды. Им едва исполнилось восемнадцать, они только закончили академию... Именно из-за беременности Элин перевели в первый прауд без обязательной практики, занимающей шестнадцать лет. По сути, обязанности мужчин и женщин среди военных ничем не отличались. Вот только если девушка была беременна, к ней относились по-особому. Дети оставались главным ценным ресурсом, которого не хватало. Для них предусматривали особые привилегии. Спустя несколько лет отец погиб, и Элин дали кратковременную отсрочку от службы, а потом распределили на бумажную работу, сократив рабочий день. Таким образом, у нее оставалось достаточно времени, которое она целиком отдавала Эммету.

Служба отца была первой ниточкой, связавшей Эммета с данной территорией.

А к ней добавилось ещё несколько, порождённых происшествием восьмилетней давности.

События того времени накрепко засели в памяти, не позволяя окончательно разделаться с прошлым, провести переоценку ценностей и не думать более о страшной ночи, когда Эммет впервые лицом к лицу столкнулся с зомби. Он слышал о них, но реальность превзошла все ожидания.

Говорят, что все проблемы родом из детства. А ещё, что детские воспоминания -- одни из самых сильных, если не самые. Пройдёт немалое количество времени, а человек всё равно не сумеет вычеркнуть их из памяти, продолжая возвращаться периодически к событиям, потрясшим его до глубины души. Он обязательно будет вспоминать то, что способствовало формированию мировоззрения. Сложно забыть причины, подтолкнувшие к принятию решения и положившие начало цепочке действий, приводящей к конкретному результату.

Эммет поставленной цели добился и только поэтому испытывал небольшой прилив гордости, которую, впрочем, старался засунуть как можно глубже, никому не показывая. Если спросят, чем именно он гордится, ответить будет непросто. В очередной раз подчеркнут, что элита взмахнула рукой, и все желания исполнились сиюминутно, никаких усилий прикладывать не пришлось.

Эммет сделал мысленную пометку напротив этого пункта давным-давно и придерживался своего персонального правила. Никому не рассказывать о причинах, толкнувших его в объятия крайне негостеприимного седьмого сектора. Посмеются в очередной раз -- вот и вся реакция на его откровенное признание.

Пережив ту ночь и вернувшись к нормальной жизни, в которой не было повышенного уровня опасности и жутких существ, сметающих преграды на своём пути, Эммет так и не сумел стереть воспоминания. Не смог заставить себя окончательно избавиться от них и подозревал, что, спроси его кто-то о нападении, он сумел бы расписать всё в деталях.

Но никто особо не спрашивал, а мать старалась эту тему не затрагивать. Иногда Эммету казалось, что она нарочно избегает подобных разговоров. Это его вовсе не удивляло. Напротив, представлялось закономерным.

В тот вечер Элин Кэсседи стала вдовой, едва не потеряла единственного ребёнка и чудом сумела спастись сама.

Поездка, запланированная преимущественно в радостном, нежели в каком-либо ином ключе, приобрела в результате иной оттенок. И привела к ужасным результатам.

Служебные обязанности налагали определённую ответственность, шансов воссоединиться в ближайшее время у семьи не было. Единственное, что Элин могла себе позволить, так это крайне редкие встречи, пролетавшие незаметно, словно пара мгновений. Если выдавалась возможность, женщина не упускала случая. Не стала нарушать традицию и в этот раз.

Казалось, что всё способствует радостной семейной встрече.

Центральные каналы о случаях нападения зомби практически ничего не передавали. В этом плане наметилось затишье, позволившее воинам вздохнуть спокойно хотя бы на несколько недель.

Нет, они не расслабились. Их это, несомненно, настораживало. Никто не думал, что зомби окончательно отступили и больше не совершат набегов на приграничные сектора.

Тем не менее, людям хотелось верить, что период тишины продержится дольше обычного. Многочисленным надеждам не суждено было оправдаться.

Эммет старательно скрывал от матери свои истинные ощущения, но ещё около месяца после возвращения из седьмого сектора он видел картины настоящей войны во снах.

Той войны, что отрезали от общего информационного потока, переворачивая факты с ног на голову в соответствии с указанием Звоила или духовников, ответственных за информирование населения, контролировавших всё, так или иначе просачивалось в СМИ.

По настоянию матери, Эммету пришлось пройти обследование. Каких-либо психологических травм духовники не обнаружили, но это вовсе не значило, что всё прошло для него незамеченным.

Седьмой сектор преследовал Эммета не только во снах, просто чаще всего пробирался именно в них. Реже настигал в реальности.

Эммет не кричал, лишь вздрагивал едва заметно, переводил взгляд на ладони и старался тут же сосредоточиться на посторонних занятиях -- только бы отвлечься. Получалось с переменным успехом.

Он будто наяву видел обрывки ткани, когда-то служившей одеждой, оскаленный рот, пустой взгляд и руки, что тянулись к нему. Мычание существа было неразборчивым, и Эммет не представлял, что именно говорит чудовище. Одно он знал точно -- дружелюбия там и в помине нет.

Элин, сначала старавшейся уследить за ребёнком, пришлось отвлечься, чтобы отбить нападение.

Эммет упустил момент, когда остался в одиночестве, оказался предоставленным самому себе, и теперь вынужден был справляться самостоятельно. Но что он мог сделать, будучи ребёнком? Конечно, в академии им с самых ранних лет рассказывали о зомби и методах борьбы с ними. Происхождение не оставляло ему выбора. Рано или поздно Эммету предстояло отправиться на военную службу. Но он никогда не думал, что первый его бой случится в десять лет, а противник будет настолько настоящим. И сражение окажется не постановочной тренировкой, которую в любой момент можно завершить, а борьбой не на жизнь, а на смерть.

Не сталкиваясь с этим явлением в повседневности, Эммет воспринимал истории о противостоянии зомби, как сказки, вроде тех, что принято рассказывать детям на ночь. Борьба казалось ему очередной игрой. Но теперь всё предстало перед ним в ином свете, и это уже невозможно было списать на богатство воображения рассказчика. Эммета окружала та реальность, которую он никак не мог принять. Она полностью лишала его возможности мыслить. Да и разве способен ребёнок, оказавшись в критической ситуации, моментально разработать план действий, начав его постепенное осуществление?

Страх завладевал его разумом. Единственное, что Эммет знал наверняка -- ему нельзя останавливаться. Нужно бежать, как можно дальше отсюда, насколько хватит сил, иначе ему грозит смерть. Она была настолько близко, что Эммет чувствовал её смрадное дыхание. По щекам катились слёзы, губы шевелились, раз за разом повторяя одни и те же слова. Эммет звал маму, но она не появлялась.

Опасности подстерегали его на каждом шагу. Он замер на месте, с ужасом глядя, как очередная тварь терзает тело погибшего воина. Она вспорола грудную клетку острыми ногтями, доставая оттуда сердце, и жадно вонзила зубы в мёртвую плоть. Эммет развернулся, чтобы поскорее убраться отсюда, но страх победил. Ноги не слушались. Эммет споткнулся и упал, привлекая к себе внимание чудовища.

Он помнил, как отползал назад, а острые камни впивались ему в ладонь. Эммет не чувствовал боли. Бессмысленный взор ужасал его куда сильнее. Набрав пригоршню камней, он швырнул её в лицо зомби, но только усугубил ситуацию. Тварь громко взревела и бросилась на него.

Лицо со слюной, капающей с подбородка, пустой взгляд -- это все было слишком жутким зрелищем. Эммета накрыло отвращением, его замутило от воспоминаний о хрусте переломанных костей, от окровавленных пальцев, что тянулись к нему.

Тогда, восемь лет назад, Эммет повернул голову. Изуродованное тело мёртвого воина вызвало очередной приступ дурноты. Эммет зажал рот ладонью и метнулся к покойнику.

Нож, валявшийся в отдалении, был запачкан кровью и оказался гораздо тяжелее, чем представлялось прежде. Времени на размышления не было, на отступление, в общем-то, тоже, и Эммет крепко сжал рукоять в ладони.

Зомби удалось схватить его за руку, сдавить до боли. Жёсткие когти вонзились в плечо. Времени на раздумья у Эммета больше не осталось.

Знания, вынесенные из курса физиологии, помогли быстро определиться, куда бить. Размахнувшись, Эммет всадил нож в шею зомби, едва ли не по самую рукоять. По ладони побежало нечто липкое и тёплое. Осознание, что это кровь, пришло позднее.

Уничтожить противника одним ударом у Эммета не получилось. Кажется, всё-таки промахнулся, тем самым только сильнее разозлив зомби.

Эммет хотел закричать, но горло словно сжало тисками, и вместо полноценного вопля изо рта вырывались лишь хрипы. Этими тисками были руки безумного существа. Воздух заканчивался, остатки кислорода стремительно сгорали в лёгких.

Последним, что Эммет запомнил перед тем, как потерял сознание, стал густой запах крови и лицо человека, склонившегося над ним.

Сейчас, глядя на сопровождающего, Эммет задавался множеством вопросов, среди которых главным оставался один:

"Это ведь вы спасли меня тогда?".

Помимо мучений с вопросами у Эммета были и иные мысли. Он хотел поблагодарить -- в случае положительного ответа -- Кэрела, но чувствовал себя ещё глупее, когда представлял, как толкает благодарственную речь, завершая её на торжественно-пафосной ноте: "Я так хочу стать похожим на вас".

Кажется, он мог засунуть свои благодарности и наивные детские мечты о становлении похожим на пример для подражания туда же, куда уже запихнул гордость.

Желая избавиться от воспоминаний о делах давно минувших дней, Эммет постарался сосредоточиться на предстоящем осмотре. Результат интересовал его не меньше, чем окружающих.

Где-то глубоко внутри засела тревога, навеянная сегодняшним инцидентом, однако Эммет раз за разом напоминал себе, что возложить на него вину полностью нельзя. Это не он бродил по пятам за посторонним человеком, размахивал у него перед лицом ножом, а после -- старательно разыскивал минимальные поводы, чтобы спровоцировать столкновение. Он с первого раза понял и принял чужую позицию, это Питеру Харди на месте не сиделось, а жажда вступить то ли в перепалку, то ли в драку преобладала над здравым смыслом.

С одной стороны, предстоящее обследование Эммета нервировало, с другой -- он напоминал себе, что проходит через подобные процедуры не впервые, хотя, конечно, не обошлось без отличий. Тогда он был ребёнком, испытавшим потрясение, о сыворотке уровня медел и речи не шло. Его переживания, связанные со столкновением, можно было ликвидировать с помощью бесед и, возможно, лекарств, которые, к счастью, не понадобились. Режим "берсерка" таблетками и увещеваниями не уничтожался. К тому же, первичные испытания после трансформации показывали, что в дополнительных мерах воздействия необходимости нет.

И все же, лишнее подтверждение того, что побочные эффекты не начали проявляться, явно не помешает. Эммету от мыслей об общении с представителями каст духовников и медиков становилось легче. Все они были настоящими профи в своем деле, как ни крути.

Внутри помещение, ставшее пристанищем Сальвии, выглядело приличнее, нежели снаружи, но с крутым медицинским центром, конечно, тягаться не могло. Эммет не ждал чуда и не рисовал в воображении роскошный интерьер, расположенный в столь непримечательном строении. Потому, в целом, посчитал состояние здания удовлетворительным, но желания тут задержаться не испытывал. Напротив, хотелось поскорее пройти через необходимые испытания и убраться восвояси.

Обстановка не располагала к длительному пребыванию здесь. Эммет вспоминал кабинеты медиков, в которые ему доводилось заглядывать прежде, невольно проводил параллели. Сравнение всегда оказывалось не в пользу седьмого сектора. Но это Эммета не удивляло. Седьмой сектор для многих был той территорией, которая входит в состав номинально, вспоминают о ней от случая к случаю. Она вроде есть, а вроде и нет. Цивилизация стороной не обошла, но...

Взгляд Эммета скользил по помещению, перемещаясь с одного предмета на другой. На мгновение задержался на сейфе, в котором, вероятно, хранились сыворотки. Тут уж власти даже "потерянные" территории стороной обойти не могли. Зелья для трансформации входили в набор обеспечения. И если в центральных секторах особые сыворотки могли долгое время оставаться невостребованными, то здесь были без преувеличения едва ли не средством первой необходимости.

Шаги, прозвучавшие в тишине, заставили Эммета оторваться от созерцания сейфа и посмотреть в сторону дверного проёма.

Одного взгляда Эммету было достаточно, чтобы составить общее впечатление о медике, имя которой он запомнил с первого раза, и сейчас признавал, что оно женщине несказанно подходит. Не диссонирует с её личностью, а превосходно дополняет, словно для неё и создано. Его редко посещали мысли о чужих именах, но в этот раз как-то само собой получилось.

Перспективы осмотра вновь представились Эммету в гротескном виде. Он уже сейчас видел, как эта незнакомая прежде женщина начнёт копаться в его мозгах, отслеживая все изменения, произошедшие после трансформации, на экране компьютера. Думал, как будут порхать по клавишам пальцы, а сама Сальвия примется пристально рассматривать каждый участок нейрокартины, представшей перед ней. Приближая, вглядываясь, занося сведения в его медицинскую карту и переходя к новому участку.

Сальвия носила очки. Но вовсе не по причине плохого зрения. Они придавали её облику солидности, вносили определённые штрихи, помогая правильно расставить акценты. Этот аксессуар делал её взгляд невероятно выразительным.

Эммет занервничал ещё сильнее, нежели прежде.

Сальвия сначала посмотрела на Кэрела, после одарила внимательным взором самого Эммета.

В который раз за относительно небольшой промежуток времени он почувствовал себя неуютно, но постарался выпрямиться, как полагалось воину, и отрапортовал, поняв, что его собеседник ни слова не произнесёт:

-- Эммет Кэсседи прибыл на обследование.

Удивительно, но прозвучало вполне уверенно, и голос не задрожал, подобно желе, что так и норовит затрястись на тарелке.

Эммет не знал, выдержит ли это испытание. Но очень надеялся на положительный результат.

* * *

Исследование заняло четыре часа, в ходе которых Кэрел пристально наблюдал за действиями Сальвии. Для него происходящее не являлось чем-то необычным или новым. Сам он проходил подобную процедуру еженедельно, а порой даже чаще. Внеплановые проверки давно стали привычным явлением. Процесс обследования его не интересовал. Но стройные колонны цифр, яркие цвета, вспыхивающие на экране -- все это могло сказать ему кое о чем. За восемь лет он научился понимать их маленькую толику.

Сальвия, как обычно, не отвлекалась ни на что постороннее, погруженная в себя и в сам процесс.

Лишь по истечении четырех часов, позволив Эммету одеться, устало откинулась на спинку стула. Кэрел на автомате подошел к бару и плеснул виски на дно стакана, протянув его женщине.

-- Спасибо, -- расслабленно улыбнулась та, -- ты, как всегда, довольно внимателен.

Кэрел на это только скептически хмыкнул. Ему не было дела ни до новичка, ни до Сальвии, однако, у него осталась привязанность к седьмому сектору, который он когда-то поклялся защищать. Много времени ушло с тех пор, но эту клятву, данную другу, предавшему его доверие, не получалось забыть. Она стала своеобразным якорем, держась за который, он контролировал себя. А значит, приходилось взаимодействовать и с отрядом, и с их медиком. В одиночку, какой бы силой ты не обладал, многого не добьешься. К сожалению.

-- Ну, как ты наверное уже понял, особых проблем у твоего подопечного нет. Однако, ты все равно должен за ним следить и не отлынивать от тренировок. Он принял медел незадолго до отправки и вместо того, чтобы выбрать место, где ему предоставят лучшие условия для усвоения навыков, отправился сюда. В отличие от тебя, парень не обладает инстинктивным пониманием своих возможностей и всё должен познавать на практике. Подводя итог: от своей роли няньки ты не избавишься. В данном случае это будет оптимальным выходом.