Рожденные звездами

«В новой книге Г. Уэллса „Рожденные звездами“, названной самим автором биологической фантазией, находят свое выражение возмущение многих интеллигентов варварством фашизма и тревога за будущее культуры. В недавно вышедшей книге „Игрок в крокет“ Уэллс уже высказался в этом духе.

Главный герой романа Джозеф Дейвис, как и герой „Игрока в крокет“, — хорошо обеспеченный английский обыватель с традиционными буржуазными представлениями о „добре“ и „зле“. Основа книги — описание „теории космических лучей“ и их спасительного влияния на человечество, сопротивление этой идее в реакционных кругах и постепенное превращение стандартного обывателя в передового (с точки зрения Уэллса), „нового“ человека».

«Интереснее других [1] фантастический роман „Рожденные звездой“. Героем его является Джозеф Девис. Уэллс изображает в Девисе, так сказать, одну из сторон своего собственного „я“; как и Уэллс, Девис занят изображением судеб человеческого рода в популярном „Параде человеческой истории“. (Сам Уэллс вскоре после войны выпустил труд «Основы истории“). Девис присутствует в клубе на собеседовании ученых, обсуждающих проблемы современной физики и биологии. В беседе затрагивается вопрос о влиянии космических лучей на человеческую психику и, в частности, на образование характера. Девису приходит в голову мысль, что космические лучи сознательно направляются на землю марсианами, которые экспериментируют над человечеством, пытаясь привить людям не свойственные им, новые психические и психофизиологические свойства. По мысли Уэллса-Девиса, космическими лучами марсиан деформируется человеческий зародыш в утробе матери, и ребенок рождается наполовину марсианином, хотя окружающие того не замечают. „Рожденный звездой“ в сущности ненормален, но выше, интеллигентнее обычных людей; он ценнее их как экземпляр человеческой породы; ему свойственно критическое мышление, которого лишено огромное большинство людей.

Фантастическая идея о космических лучах, посылаемых марсианами на землю, овладевает умом Девиса. У него должен родиться сын, и Девис настойчиво следит за психикой своей жены, которая, как ему кажется, не лишена странностей. Полагая, что космические лучи действуют на его жену, Девис открывается врачу, который ее лечит, и через посредство врача идея Девиса становится достоянием сначала небольшого круга интеллигентов, а затем и предметом обсуждения в печати. Издатель желтой газеты лорд Сендерсклеп, в лице которого выведен лорд Ротермир, поднимает в печати кампанию против „извращенных марсиан“, разрушающих „наш“ семейный очаг и уничтожающих то, что дорого „человеческой расе“. Но кампания Сендерсклепа терпит неудачу; читатели газет оказываются одинаково безразличными и к самой идее космических лучей и к ее опровержению в синдицированной печати. Только Девис и его немногие друзья продолжают верить в идею космических лучей, но и она терпит некоторое видоизменение. Место биологической фантазии исподволь занимает мнение, что „рожденные звездой“ — это в сущности все выдающиеся, критически мыслящие люди, то есть, кто беспокоится о судьбах человечества, а не только о самом себе.

„Для всех дальновидных людей, — заметил доктор Хальдман Штеддинг, — будущее всегда представлялось в мрачном свете“.

„В особенности теперь, — заметил Девис, — война в воздухе, биологическая война, безработица, распад социальных связей, быстрое уничтожение свободы мысли — таковы факты сегодняшнего дня“.

„Да, — сказал Х. Штеддинг. — В особенности теперь. Наступила переоценка всех ценностей, которые мы расценивали особенно высоко“.

„У меня впечатление, что происходит распад нашего мира, или что от нашего мировоззрения отпадают целые куски. Происходят какие-то великие потрясения. И всего ужаснее то, какой слабой оказывается всякая ясная, чистая мысль. В теперешнем состоянии человечества меня поражает более всего полное господство грубого, пошлого мышления, мышления низменного. Это грубое мышление… воплощается в герое, подобном, например, Гитлеру, который солидаризируется с ним и дает ему выход в своих вызывающих выступлениях. Догматический шовинизм, массовый страх, кажется мне, проявляют себя в большей степени теперь, чем когда-либо в человеческой истории, проявляют себя чудовищно и отвратительно“.

Этот мрачный пессимизм героев Уэллса усиливается еще и потому, что, по мнению писателя, интеллигенция бездействует и молчит. Ее представители не решаются высказать правду, свою правду, толпе, потому что боятся толпы, и боятся за свое обеспеченное состояние. И Уэллс издевается над „свободной“ Англией, где, правда, нет гитлеровских концентрационных лагерей, нет инквизиции и мучеников мысли, но где цензура действует невидимо и где интеллигенция „свободна, поскольку она не пользуется своей свободой“.»