Рожденный править

Пролог.

Случаются дни и ночи, когда, оставаясь наедине с самими собой, люди неосознанно начинают видеть в себе недостатки. Желая отвлечься, они пытаются найти себе самые разные увлечения. Одни разглагольствуют сидя за столом в шумной таверне, тогда как другие находят покой в искусстве. Наблюдая за выдуманными персонажами на сцене театра, зрители радуются, смеются и плачут без малейшего стеснения, а потом возвращаются в реальный мир, оставляя все свои тревоги позади.

Тем не менее в ночь, когда, весь мир пришёл в движение, пробудившись от долгой спячки, словно бы ржавые до ужаса шестерёнки в старинных часах вновь начали свой ход, всё подверглось изменению. Привычные ранее вещи, казалось, стали совсем чужими. И только уткнувшись носом в факт перемен, можно было постичь правду. Сложно сказать, удастся ли когда-нибудь получить ответ на вопрос, почему всё случилось именно так, а не иначе. Вероятно, подобное смогло произойти только потому, что у богов тоже есть чувство юмора.

Начало было положено. Именно здесь, в квартале «Огненных фонарей», который, по своей сути, напоминал места, которые существуют только для того, чтобы люди могли происходить отсюда родом. Здесь они могли почувствовать себя свободными и в то же время настоящими рабами. Будь то ненужная безделушка или человек – разницы не было. Даже какеи – купцы, что обычно обменивали деньги – старались не вмешиваться в торговые дела квартала. «Не купил – не твоё!» – вот и все.

Однако, вот уже очень давно это место перестало существовать. За один день всё до малейшей щепки было предано огню. Многие тогда сгорели в жарком пламени вместе со своими ветхими жилищами. Никому не удалось сбежать.

Жители Мелы встретили её в разгаре дня, а вечно нелюдимые эмдавийцы глубокой ночью. В эту пору земли пустынного Таоса тонули в рассветных лучах, а побережья близ островов Нового Усуи врезались в прохладный вечер.

Но луна цвета крови всходила над планетой не всегда. Живым было невдомёк, что это лишь первый знак грядущих перемен. Небесное светило ещё долго радовало собой небосвод, прислушиваясь к миру до тех пор, пока вокруг не зазвенело от тишины. Последняя искра праведного пламени потухла, оставив на земле несмываемый отпечаток цвета мглы. Пепельная долина – вот и всё, что оставил подле себя знаменитый квартал «Огненных фонарей».

Мир вздрогнул. Он знал, что потерпел поражение. Пока все вокруг были обеспокоены затмением, пытаясь найти ему самые разные объяснения, небеса уже сделали свой ход. По всей Земле стали рождаться дети с необычными способностями, отличительной чертой которых стал особый извилистый орнамент на левом предплечье – одарённые. Некоторым из них были не свойственны ложь или тщеславие. Такие дети видели всё самое грязное в душах других людей, будто тёмное пятно на белоснежной рубахе, за и что и были прозваны правдолюбивцами. Другие же могли видеть будущее. Однако судьбу невозможно изменить, всё идёт так, как оно и должно быть.

Были и ещё одни, чью тайну никто до конца так и не смог разгадать. В детстве их дар почти не различим и лишь с возрастом набирает должную силу. Способность контролировать, управлять – вот чем обладали последние. Власть их взгляда и слова просто не поддавалась объяснению. Из-за этого приговор для них был ясен – истребление.

Глава 1.

Вернес.

Материк Аделиада, Пепельная долина

27 ноября, 1317 год

Так минуло множество долгих лет. Мир изменился. Дни волочились один за другим, терпеливо прозябая в нескончаемой очереди. Когда-то, на заре основания множественной вселенной, предпринималась попытка запустить всю эту очередь целиком, но меры не увенчались успехом. Для этого у богов плоховато с воображением.

Среди многочисленных изъянов, люди со временем стали выделять ещё одну особенность – невзрачность, что была присуща лишь единицам. Людей с подобной чертой можно было без особых усилий заметить в первой же провонявшей сверху до низу отходами подворотне, просящими милостыню в старой и изношенной одежде. Не все были рады одарённым, из-за чего те не редко коротали последние минуты в бедности и нищете, скрываясь среди шумного гула, нависшего над лабиринтами переулочков.

Порой, как-то само собой напрашивалось подозрение, что боги миров, подобных этому, просто под устали от установленного уклада и решили немного поиграть с людьми, словно те – пешки на их шахматной доске. Но подобное суждение не будет истинным. Богов, играющих в шахматы, попросту не существует. И по большей части за этим скрывается нечто другое, тёмное и ужасное.

Так, сквозь непостижимые толщи космоса несёт своё бремя один крошечный огонёк. Ни одно живое существо ещё не подозревает, что этому человеку уготовила судьба. Люди, с которыми ему довелось встречаться в детстве, мысленно относили его к некой специфической разновидности попугая, обитателя одного вулканического острова недалеко от берегов вытянутого, словно коса, Таоса. Тогда как сам же он считал себя человеком созерцательного склада, уютно чувствующем себя в толково устроенном климате – когда в воздухе сухо и солнышко припекает.

Подобно большинству смертных – по крайней мере, подобно тому большинству, что заполняет возрастной промежуток от нуля до восемнадцати лет – он не отягощал свой рассудок мыслями о том, что случится с ним по окончании срока жизни. Подобно большинству смертных, он наивно полагал, что тем или другим образом всё должно устроиться по-человечески.

И подобно большинству смертных, канувших в Лету, Вернес нынче был мёртв.

Выражаясь более точно, его тело было сожжено, обращено в пепел и после оставлено на растерзание ледяному ветру, приходящему со стороны Южного моря. Уцелела лишь душа, продолжив нести своё существование и став извечным пленником Пепельной долины.

В течение долгих лет он скитался по пустынным просторам, не решаясь выйти за пределы. Живым ведь невдомёк, как сложно выглядит мир с точки зрения покойника, потому что смерть, освобождая разум от смирительной рубашки, в которой её держат, отсекает его также и от времени. Правда Вернес понял это далеко не сразу, а только спустя несколько безуспешных попыток. Наверное, единственное, что он мог сказать наверняка – материального сосуда для его души больше не существовало, а, следовательно, и вернуться он не мог.

Замерзшая земля под ногами – если бы таковые у него имелись – была окутана покоем и отдавала уютным запашком жести. Этот запах был слишком хорошо знаком Вернесу и уходил своими корнями в далёкое прошлое. С неба, если что-то изредка и падало, то только свежие, пушистые снежинки. Серый утренний свет, окатив пустынный пейзаж, захлестнул далёкое волнующееся море. Всё вокруг было, как прежде, за исключением одного – кто-то или что-то уже очень долгое время не спускало с Вернеса любопытных глаз.

Дух тревожно воззрился на вспыхнувший край горизонта. Вокруг было совершенно пусто, ни единой души.

– КОГО-ТО ИЩЕШЬ

Голос обладал дивным раскатистым выговором, позволявшем ему журчать и искриться. Если бы Создатель Вселенной был наделён голосовыми связками, то определённо одаривал бы слушателей чем-то схожим по звучанию. Единственный изъян заключался в том, что тот был лишён всякой интонации. Из-за чего являлись ли те слова утверждением или вопросом, Вернес так и понял.

А меж тем тусклое зимнее солнце скрылось за облаками, принеся в мир темноту. Ветер с каждой секундой набирал силу, образуя из мелких песчинок целые вихри. Окрестные леса, что расстилались целой грядой далеко-далеко впереди, покрывшись сизой испариной, зашлись в буйной овации. Что-то надвигалось.

– ТЕБЕ, ПОХОЖЕ, ТАК НИКТО НИЧЕГО И НЕ ОБЪЯСНИЛ, – наконец после затяжного молчания обронил незнакомец.

– Виноват?

– НУ, НАДЕЮСЬ, ТЫ НЕ БУДЕШЬ ИЗВОДИТЬ СЕБЯ ИЗ-ЗА ТАКИХ ПУСТЯКОВ.

Вернес с замиранием наблюдал, как нечто явно не земного происхождения медленно прорисовывалось на фоне встревоженного моря.

– Я не понимаю, – тихо промямлил дух.

– И НЕ ДОЛЖЕН. У МЕНЯ МНОГО ИМЁН, НО ТЕБЕ СЛЕДУЕТ ЗНАТЬ ТОЛЬКО ОДНО

– О чём это вы?

– О СУДЬБЕ. ОБ УЧАСТИ. О РОКЕ. МАЛО ИХ ЧТО ЛИ… – сгусток резко сжался до размеров маленькой точки. – УЖЕ СОВСЕМ СКОРО ПРИДЁТ И ТВОЁ ВРЕМЯ.

Не переставая изменять свои формы, он резко устремился вверх. Дух, стараясь не растерять достоинство, метнулся следом, нагнав того только у самых облаков.

– ТОЛЬКО ВЗГЛЯНИ, ЭТА ЗЕМЛЯ МОГЛА ЕЩЁ ДОЛГО ПРОЦВЕТАТЬ И БЫТЬ ПРИЮТОМ ДЛЯ МНОГИХ БЕЖЕНЦЕВ. А ЧТО В ИТОГЕ? ВОТ, ЧТО БЫВАЕТ, КОГДА ИДЁШЬ ПРОТИВ СУДЬБЫ. ЛЮДИ БЕЗМЕРНО ЖАДНЫ, БЕЗДУШНЫ И ПРОНИЗАНЫ ЗЛОМ. И ЭТО НАКАЗАНИЕ УЖЕ ДАВНО ОЖИДАЛО СВОЕГО ЧАСА. НО, ПОЛАГАЮ, ЭТО ТЫ УЗНАЕШЬ, КОГДА ВЫПОЛНИШЬ СВОЁ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.

– Но я же мёртв… – дух с негодованием воззрился на почерневшую материю.

– ОТЧЕГО Ж…? ТЕБЯ СМОГУТ ВИДЕТЬ, НУЖНО ЛИШЬ НЕМНОГО ПОДОЖДАТЬ…

Ветер свирепел. Молния, словно искусный убийца, изгоняла из земли душу градом беспорядочных уколов. Над тёмными, иссечёнными ливнем просторами катались взад-вперёд раскаты грома. Теперь, когда соотношение сил в мире было нарушено, буря пыталась выложиться без остатка. Долина, что всегда была холодной и источала спокойствие, была готова вот-вот взорваться.

– ТОЛЬКО КАЖЕТСЯ, ЧТО ЭТО – НЕ НАВСЕГДА.

– Но как же…?

– НАСКОЛЬКО Я ЗНАЮ, О ТАКИХ ВЕЩАХ РАНО ИЛИ ПОЗДНО САМ ДОГАДЫВАЕШЬСЯ, – буркнул свет, после чего начал неистово моргать и сжиматься – ЧТО Ж, КАЖЕТСЯ ЗДЕСЬ МОЁ ВРЕМЯ ПОДОШЛО К КОНЦУ. НАДЕЮСЬ, ЕЩЁ СВИДЕМСЯ.

– Стой! Что всё это значит?!

Но долговязое создание уже, кажется, пришло к какому-то решению и благополучно исчезло также, как и появилось, не удостоив Вернеса ответом. В отчаянии дух медленно опустился на землю и пнул ногой вязкий песок – и, к вящей своей удручённости, обнажил, что нечто на подобии ступни оставило на нём след. Жуткий вывод пришёл на ум покойнику, но, к сожалению, слишком поздно. Взревев, последние частички пепла и пыли бурным потоком ринулись к нему и облепили со всех сторон, придавая человеческую форму. Сколько не вырывайся – всё бесполезно. Его душу будто бы сковали железные цепи и силой удерживали на этой земле, утаскивая всё глубже вниз. Гроза, рокоча и ворча, грозно сверкнула на свинцовом небе, поглотив под собой последний яростный вскрик.

Буря бушевала самозабвенно. Она чувствовала, что этот день – её. Не год, не два буря уже не заглядывала в этот край, отказываясь от работы. Ей уже давно пора было напомнить о себе, даже если бы это принесло в мир лишь хаос.

Глава 2.

Лео.

Архипелаг Новый Усуи, о. Дион

23 ноября, 1317 год.

В утренней дымке постепенно прорисовывались редкие очертания причалившего к берегу судна. Волны монотонно бились о берег, донося брызги до его деревянного борта. Стоя в нескольких шагах от берега, незнакомая прежде этим землям фигура смотрела на раскинувшийся перед глазами пейзаж. Дул лёгкий прохладный ветер, который, разнося в воздухе крошечные песчинки песка, нарушал тишину этого места. Минут через пять фигура сменила положение, присев на корточки.

За всю жизнь, что длилась по подсчётам Лео вот уже около 19 лет, он ещё ни разу не бывал в местах, подобных этому. Всё же Цегин был удивительным городом. По крайней мере, так заверяли его неуёмные торговцы, за очередной кружкой яблочного сидра – после пятой, Лео перестал считать. Об этом городе уже давно судачили где и когда только язык повернётся, приписывая целую уйму легенд, не то правдивых, не то до ужаса абсурдных. Кроме того, только отсюда можно было попасть в Элегон, прибрежный город королевства Ардан. А оттуда и до столицы рукой подать.

Причалив недалеко от пристани, юноша ещё некоторое время не решался сдвинуться с места, пристально вглядываясь вглубь гавани. Лишних монет на содержание своего маленького судёнышка, которое и так уже вот-вот должно развалиться, у него не имелось. А береговая охрана в последнее время стала совершенно невыносимой и могла запросто содрать за любое нарушение не меньше двух серебряников. Поэтому, припрятав своё сокровище, как можно надёжнее, Лео надвинул капюшон и, ещё раз убедившись, что на пирсе никого нет, выдвинулся в путь.

Ветер дул с севера, нагоняя хмурые облака. Старая пристань, провонявшая водорослями и тухлой рыбой, всё ещё дремала. Силуэты судов с убранными парусами были еле видны и растворялись в дымке раннего утра. Их мачты издалека чем-то напоминали настоящих скелетов и от этого выглядели ещё мрачнее. Сбившиеся у пристаней лодчонки местных рыбаков раскачивались вместе с мусором. Никто из местных не спешил покидать порт.

Осмотревшись, Лео не увидел ничего знакомого. Дома у кромки воды все как на подбор низкие, почти ни одного каменного. Дерево знатно отдавало сыростью после недавнего прилива. Об этом говорили забившиеся в щели между стен ракушки и водоросли, гнилые основания хижин, чёрная плесень. Всё кругом было каким-то серым, тихим и блеклым.

Путник свернул на главную улицу. В тишине стук сердца казался громче. Лео то и дело оглядывался по сторонам, но за ним следили разве что изголодавшиеся чайки. Вдали от бушующих волн попадалось всё больше добротных зданий. Грязные тропки сменяли собой мощёные улицы с вывесками. Одна из них как раз и привлекла внимание юноши, заставив улыбнуться.

Здание оказалось небольшим, всего в два этажа. Нижний был выложен из кирпича и покрашен, второй сбит из досок. Наверху имелось нечто на подобии балкончика, украшенного цветами. Холодные ветра Аделиады и Эмдавы редко забредали столь далеко, потому хрупким бутонам было нечего бояться. У порога посетителя встречала старая деревянная табличка и скрипучая лестница.

Дверь распахнулась, не успел Лео потянуться к ручке.

– С дороги!

Девушку трясло от ярости. Азарт, страх и ненависть смешались в глазах дикарки. На поясе звонко дребезжали медные монеты. Отбрасывая тусклую тень, они крепко крепились на тонкую леску, тянувшейся вдоль талии. Спутанные волосы отдавали приятным ароматом. Так пахли одни лиловые цветы, что росли на севере Таоса. Для человека, что пытается скрыть свою увлечённость, матушка Лео любила их слишком сильно. Расцветали они лишь в жаркий полдень на огромных каменных глыбах с крутыми склонами и острыми выступами. О их целебном нектаре ходило много легенд по всему миру, но все они были не более, чем вымыслами. Ещё никому не удалось сорвать этот удивительный цветок. Лишь безумец отправится в горы, подстрекаемый простыми слухами.

– Заходите?

Юноша обернулся. Перед ним стоял человек, низенький, коренастый, но не толстый; на голову ниже Лео. Одет и того проще, ничего вызывающего. Всё же здесь, видно, люди живут не богато.

– Дей, здешний хозяин – уточнил он и, не говоря больше ни слова, ретировался вглубь корчмы.

Помещение оказалось небольшим, чуть задымленным, уютным. Время от времени где-то раздавались чьи-то голоса, слышался смех и стук кружек. Никто не обращал внимания на замершего в проёме путника. Пройдя чуть вперёд, он остановился, давая глазам привыкнуть к тусклому освещению, после чего смог спокойно рассмотреть заполнивших залу посетителей. Народу было пока ещё мало, только несколько постояльцев, группа пьяниц, играющих в кости, да небольшой отряд вооружённых людей.

Дей остановился возле маленькой неприметной дверки в дальнем конце комнаты и вежливо приоткрыл её, подзывая к себе парня. Узкая лестница вела глубоко вниз и почти не освещалась. Рука хозяина указала куда-то в угол. Лео скосил глаза, но за простирающейся вглубь подвала темноты не смог ничего рассмотреть.

– Ты ведь не здешний? – корчмарь был остёр на язык. Рыжие патлы спадали кудрями на лоб, частично прикрывая глаза. Он был холоден и сдержан в общении: говорил только по делу. Подобное юноша видел впервые.

– Все верно, но как вы…

– Одежда – только и промолвил тот, и, кинув быстрый взгляд на оставшееся позади помещение, начал спуск.

Лео почесал в затылке и, послушно последовал за хозяином. По пути он не раз оглядывал себя с головы до пят, чем вызывал явное раздражение. Его бурное бормотание тихим эхом отдавалось от каменных стен и разносилось по коридору. Услышать его было просто невозможно.

Вскоре перед ними показалась новая дверь. Дей немного помедлил, после чего, взявшись за ручку, с силой отворил её. В уши ударил громкий хохот и треск кружек о стол. Затемненное помещение кипело жизнью. По каменным стенам бегали алые отблески пылающего в камине огня, в кованных шандалах горели свечи. Между столами шныряли торговцы – их сразу же можно было узнать по специфическим нарядам – наемники, простые рабочие. Здесь было гораздо больше народу, нежели наверху, словно бы весь город собрался разом. В глубине залы также виднелась небольшая стойка. За ней, наверное, и продавали еду. Рядом стояло несколько девушек, они приветливо улыбались всем проходимцам, а к некоторым даже подсаживались за стол. Их одежды напоминали настоящее искусство, волосы украшали причудливые украшения, местами проглядывал даже жемчуг. Все было очень дорогим, а потому и не сложно было догадаться, что все это лишь часть их работы.

– Это – нижний этаж. Мы построили его специально для таких, как ты – чужеземцев. Местные, к сожалению, они очень уж вас жалуют, однако это приносит нам очень хорошую прибыль, – Дей глубоко вздохнул, – Если вдруг что случится, то сразу звони. Я услышу. – он указал на привешенный возле двери шнурок, уходящий в отверстие над косяком.

– А…спасибо. Но я зашел только, чтобы осмотреться.

Но хозяин уже исчез за дверью.

Лео молча проследовал вперед, так, по крайней мере, можно было намного лучше рассмотреть, что из себя представляло данное помещение. Прямо напротив входа, у дальней стены, находилась ещё одна двустворчатая дверь, по левую руку – стойка, за ней – ряд темно-коричневых исполинских бочек; там же помещался небольшой камин. Вдоль длинной стойки выстроились высокие деревянные табуреты, сейчас занятые народом, неторопливо попивавшим пиво, что-то жующим или просто покуривавшим трубки. Справа на стене висела огромная доска объявлений с множеством приколотых к ней записок и коллекция трофеев. Перед этим стояли длинные столы, занимавшие середину помещения; вдоль стен же были расставлены столики поменьше, на два-три места. За стойкой и в зале ловко управлялись те самые девушки, которых Лео приметил ещё у самого входа.

– Вы наш новый постоялец? Не желаете ли чего? – мужчина за стойкой приподнял голову в качестве приветствия, расплачиваясь с очередным зевакой.

– Нет, благодарю вас, сэр. Я лишь..

– Может тогда желаете отведать жареной рыбы? Или лучше черничного пирога? Здесь есть все на любой вкус и цвет! Ну же, не стесняйтесь! Вы ведь наверняка устали после длинной дороги, я прав?

Продавец явно знал свое дело и не желал уступать. Юноше ничего не оставалось, кроме как согласиться. Однако еда на вид не только оказалась не самой лучшей, но и вкус был просто омерзителен. И как можно этим питаться? От черничного пирога осталось лишь одно название, а сам он на деле приходился чем-то отдаленно напоминающим отходы жизнедеятельности. Пиво – обычное дешевое пойло, что можно было выпить в любой другой забегаловке – было очень густым и жутко воняло. Глупо было полагать, что это место являлось чем-то особенным.

– Эй, ты видел ту девку? Похоже, у неё снова день не задался. Уже целый месяц без дела ошивается – долетело до ушей скитальца из-за соседнего столика.

– Держу пари её и саму скоро поймают – поддержал собеседник.

Лео настороженно поправил плащ, внутри все дрожало от волнения. Он хотел есть, хотя всего секунду назад не мог вынести даже одного запаха еды. Юноша залпом выдул кружку крепкого пива и стал ждать прилива храбрости. Понемногу все возвращалось в прежнее русло. В левом углу кто-то травил байки, в правом кто-то потешался с очередной прислугой. А чуть впереди, возле трофеев, несколько посетителей что-то очень внимательно рассматривали, поминутно оборачиваясь и о чем-то переговаривая между собой. Протиснувшись вперед, юноша увидел местами порванное объявление с указанной внизу круглой суммой.

– Извините, вы случаем не знаете, что здесь написано? – не то, чтобы Лео не умел читать, но выдавать свои знания точно не стоило.

– Вознаграждение за поимку одаренных пятьдесят золотых. Черный рынок Цегина.

Хлопнула дверь. В помещение зашел новый посетитель, но Лео не обратил не него внимания. Он не верил собственным глазам. Он был слишком поглощен собственными мыслями, чтобы замечать такие мелочи. Неужели его глаза не ошиблись? Тот парень и правда не лгал? Неужели те старики знали о его секрете и именно поэтому отправили сюда? Все было подстроено?

Ничего не сказав, юноша вернулся на свое место, чувствуя пристальные взгляды в спину. Ему стало не по себе. Пришлось купить ещё один завтрак и жевать, с трудом подавляя волнение.

После чего, вывалив на прилавок горсть мелких момент и сказав что-то очень невнятное, он поспешил покинуть таверну, а лучше и сам остров. Ему больше нельзя было оставаться здесь, иначе могло произойти нечто очень ужасное. Иначе…все могли узнать, что он один из них, тех, кто во всем видит лишь правду и может рассказать твою судьбу – самый настоящий одаренный.

Глава 3.

Вернес.

Материк Аделиада, Пепельная долина

28 ноября, 1317 год

Под землёй холодно и сыро. Миллионы крошечных песчинок врезаются в кожу. Вернес не знал сколько времени провёл в ловушке. Вокруг сплошная темнота. Как будто весь мир разом облёкся в дымовую черноту.

Духу не нравился этот неудобный, пустой сосуд, которым его одарили. Он много раз пытался оборвать с ним связь и улететь далеко на север, где его окружали густые леса и высокие горы. Внутри тесно и тяжело, для каждого движение приходится напрягать мускулы. И никакой свободы – не взвиться ввысь, не побывать, где хочется.

Интересно, и почему он раньше никогда не покидал долину?

Для чего охранял весь этот пепел?

Ради… кого…

Семья…

Это из-за них он сохранил сознание, даже растворившись в пространстве. Пепельная долина держала дух Вернеса, потому что иначе его не станет. Вода продолжит испаряться и течь, бродить окрест туманами и проливаться дождём. Но Вернес забудет, кем он является на самом деле стоит ему только покинуть пределы.

Эта мысль здесь – в его духе. Так почему же сейчас он начал забывать об этом? Неужто всё из-за нового сосуда?

«Дыши!»

Тихое, словно шёпот, потаённое желание продолжало преследовать духа. Но тело не отвечало. Пустое и бесполезное, словно сброшенная змеёй кожица.

«Давай же!»

Вернеса передёрнуло. Он пытался изменить течение мыслей. Нельзя поддаваться слабине. Сознание, не живое и не мёртвое, напоминало лепесток, отделившейся от цветка и упавший в реку. Дух давно бы уплыл от берега и влился в бурное течение, но держался на тоненькой паутинке из воспоминаний. Оборви её – и лепесток тотчас поддастся бурному течению воды, наполнится забвением и пойдёт ко дну.

«Бейся!»

Дёрнулась жилка на теле. Проступил пульс. Дух принимал новое тело с неохотой.

«Открой глаза!»

Слабое сердце отозвалось. Вернес бился о неподвижный сосуд, как мотылёк о каменную стену.

Бесполезно.

Нужно освободиться, как можно скорее, иначе от него прежнего совсем ничего не останется.

«Двигайся!»

Мысль пульсировала в висках. Дух готов был вопить. Нити, удерживающие его натянулись до предела. Всё было без толку. Тело уже успело привязать дух к себе. Не вырваться.

Мощная волна всколыхнула пространство, расчищая землю. Вернес поднял веки, захрипел и закашлял от забившегося в горле песка. Сердце колотилось бешено, словно пыталось отработать пропущенные удары.

Почти не чувствуя конечностей, юноша пополз к кромке воды, судорожно цепляясь за землю. Вокруг темно. Озноб и сильная дрожь. Во рту горечь. Но как не старайся тело ничего не ощущает. Боль, эмоции, тревоги – пепел вобрал в себя всё. Остатки слёз продолжали течь по холодным щекам и застывать на тонких ресницах. Такое, казалось, происходило с ним впервые, но юноша не придал этому значения.

Мертвец жаждал мести. Ему захотелось вырваться за границы долины, ставшей вдруг такой чужой и похожей на удушливый кошмар, захотелось выяснить местонахождение своей Цели. И это новое тело приходилось весьма кстати. По ощущениям оно было большим и сильным, да и выглядело очень недурно. В мутном отражении на поверхности воды на Вернеса смотрел подросток с непослушными чёрными волосами. Левая половина лица была покрыта трещинами – видно пеплу не хватило влаги. Шею плотно прикрывал длинный тканевый платок. Одежда была простой и тёплой, ничего лишнего. Не хватало только обуви.

Отхлебнув немного холодной воды, Вернес наконец принял решение. Старая истина: отыщи у человека слабое место – и там тебя будет ждать ключ к успеху. Тут же ему на ум пришло соображение о том, что таковые места включают и печёнки некоторых монархов, куда легко входит нож. Да и за последствия можно было не беспокоиться.

Юноша тряхнул головой и попытался подняться на ноги. Но сил хватило только на небольшой рывок. Тело напоминало тяжёлый камень массой в несколько тонн, ноги не поддавались на уговоры и отказывались идти. Организм требовал отдыха и Вернес никак не мог этому воспрепятствовать. Мертвец зарылся в песок рядом с мелкими камнями, а голову прикрыл тряпицами и шарфом. Убежище так себе, но на большее в таком состоянии он был не способен. Сон заполнил каждую частичку тела и вскоре разом завладел разумом. Юноше ничего не оставалось, кроме как подчиниться

Глава 4.

Мейли.

Материк Таос, окраины города Коуки

4 сентября 1316 год

– Тысячу или около того… – еле шевеля губами, любила по своему обыкновению начинать длинные и монотонные монологи матушка – Где-то в далёких землях существовало место, покорившее сердца многих и многих людей. Название я уже и не припомню, но выглядело оно, словно бы сошло со страниц настоящей книги. Вот только…

Матушка прикусила губу. В последние годы её состояние заметно ухудшилось. Лицо приобрело заострённые черты, дыхание стало тяжёлым и прерывистым, появилась одышка. Её было почти не узнать. Болезнь медленно брала вверх, и женщина прекрасно осознавала это. Своей и до того долгой жизни она была обязана лишь дочери, её счастью и отраде, что только-только достигла возраста семи лет. Прикованная к постели, она не часто бывала на улице, из-за чего весь её мир ограничивался одной маленькой комнаткой с кроватью, маленьким деревянным шкафчиком, прикроватной тумбочкой и столиком для письма. Только из рассказов юной непоседы матушка узнавала, насколько сильно всё вокруг поменялось в её отсутствие. «Сошёл ли снег с гор? Распустились ли уже цветы? А в городе как? Изменилось ли что?» – нетерпеливо осведомлялась она каждый вечер, пока Мейли растапливала печь. И так из раза в раз, до той поры, пока голос окончательно её не покинет. А случится это уже должно быть очень и очень скоро…

Матушка затолкала ненужные размышления на дальние полки мозга. Она вполне отчётливо видела грядущее. Оно было испещрено ножевыми ранами и преследовало её вот уже на протяжении многих лет. Вопрос лишь в том, когда именно эта бессмысленная игра в «догонялки» подойдёт к своему завершению? Ибо, если открыть глаза на правду, холера – болезнь неизлечимая.

– И что потом?

– Вот, а потом… потом…

– Не тяни – матушка искоса бросила взгляд на кислую гримасу дочери. Два крошечных детских глаза уже долгое время поглядывали на неё не то с тревогой, не то с любопытством, ожидая продолжения сказочной истории.

– Мейли, дорогая…

– Нет, только не снова! – вскричал девочка – Ты ведь обещала, что сегодня уж точно расскажешь её до конца!

Матушка приподнялась с постели и ласково обняла дочь за плечи, трепетавшие под старыми тряпицами сорочки. Ей вовсе не хотелось огорчать её, но и продолжать она была не в силах. Тело чуть заметно потряхивало, во рту сухо и хочется пить, но, как на зло, горло словно сдавил огромный ком. Казалось, её вот-вот готово вывернуть наизнанку.

– Ну… – произнесла матушка голосом, в котором звучало отчаяние. – Кажется, меня снова поймали. Но, любовь моя, не ты ли говорила, что завтра, ещё до первых петухов, тебе нужно наведаться к господину Терри? Путь до его хижины отнюдь один не из самых близких, а дел у него, полагаю, и без тебя невпроворот. Человек он занятой. Уйдёт в лес и ищи его потом с концами. Так что, может лучше ляжешь, а история никуда не денется?

– А, ну да… – жалобно протянула Мейли.

Матушка, в душе которой, по-видимому, пустили первые всходы семена небольшой победы, медленно опустилась на мягкую перину. Мейли сокрушённо передёрнула плечами, но ответа так и не последовало. Время приближалось к полуночи. Через несколько минут на небе уже должна была появится полная луна, на которой даже с земли видны странные рисунки, созданные рельефом ее поверхности. Кто-то видит там лицо человека, кто-то диковинных животных или еще что-то другое. Матушке это всегда казалось забавным.