Рождественская карусель

Глава 6

— Вы почти не притронулись к еде.

— Я не голодна.

Что-то странное с ней происходит, думал Шон. Еще несколько минут назад она уверяла, что умирает от голода, а теперь едва поковыряла вилкой в тарелке и отставила ее в сторону, как будто боялась, что он подложил ей отраву.

Да и смотрела на него соответственно — бросала быстрые опасливые взгляды, словно на змею, готовую ужалить. Шон не привык к такому отношению. Меньше всего ему хотелось чувствовать себя незваным гостем в собственном доме.

— Расслабьтесь, — предложил он. Лия вздрогнула, ясно расслышав в его голосе нотку сарказма. — Я не собираюсь на вас набрасываться.

Девушка ответила откровенно скептическим взглядом.

— А мне казалось, что на уме у вас именно это!

Шон уже готов был взорваться, но, вовремя передумав, сжал губы. Стоит ли ссориться с этой девушкой? Неизвестно, сколько времени им придется провести под одной крышей.

— Я никогда еще не принуждал женщину к близости, — сухо ответил он. — И начинать с вас не намерен.

«Тебе не придется принуждать, — прошептал ему внутренний голос. — Достаточно заключить ее в объятия, приблизить губы к ее полным, чувственным губам и целовать, целовать до тех пор, пока едва слышный стон не подскажет тебе, что она — в твоей власти…»

Что за дьявольщина! О чем он только думает?!

Шон невольно чертыхнулся вслух. Лия подняла на него удивленные глаза, и Шону вдруг почудилось, что она читает его мысли.

Чувствуя, что не в силах больше сидеть спокойно, он поднялся, резко отодвинув кресло, и потянулся за ее тарелкой.

— Я помою. Больше ничего не хотите? — бросил он через плечо, направляясь на кухню.

— Нет, спасибо, — рассеянно отозвалась она.

— Кофе хотите?

Ополоснув тарелки, он поставил их в сушилку, обернулся и увидел, что Лия стоит в дверях.

— С удовольствием выпью кофе. Вам помочь?

— Нет!

Нервы его были на пределе, от этого ответ прозвучал слишком резко.

— Мама учила меня, что хозяин не должен позволять гостям возиться на кухне, — поспешно добавил он, чтобы смягчить свой отказ.

— А меня родители учили всегда предлагать свою помощь, — ответила Лия с улыбкой. — Послушайте, может быть, начнем сначала? Представим, что мы совершенно незнакомы, ничего не знаем друг о друге…

Что за странное чувство светится в ее глазах? Надежда? Но на что?

«Я не смогу забыть о том, что произошло между нами, — мысленно ответил Шон. — И, черт побери, не хочу забывать!»

— Вы многого просите, леди, — проворчал он. Надежда в ее глазах погасла, и Шон пожалел о своей резкости.

— Хорошо, согласен. Начнем все сначала. Поставив на поднос кофейник, чашки и молочник, он пошел в гостиную. Камин горел так ярко, что Шон не стал зажигать свет.

— Итак, мисс Эллиот…

Войдя следом, Лия села в кресло напротив него — на самый краешек, выпрямившись как струна и крепко сжав ноги.

— Расскажите о себе. Для начала — какой кофе предпочитаете?

— С молоком, если можно, и без сахара. Она очень старалась говорить спокойно, но голос звучал нервно и неуверенно. В мерцающем свете камина лицо ее казалось бледным и напряженным.

— Что вы хотите узнать? — спросила она, когда Шон снова сел.

— Ну, для начала расскажите о своей работе. Вы-то обо мне много знаете, а я о вас — ничего.

— Тяжело, наверно, постоянно быть на виду? — Этот вопрос сорвался с ее губ словно сам собой. Лия забыла, что должна быть настороже, она наклонилась вперед, лицо ее выражало искренний интерес. Она сразу стала нежнее, мягче… и уязвимее. — Не представляю, как бы я выжила, если бы за мной гонялись репортеры, а желтые газеты комментировали каждый мой шаг! — От этой мысли она даже вздрогнула.

— Я знал, на что шел. Но вы правы: иной раз так хочется послать их всех к чертям!

— Как в последние месяцы? — тихо спросила Лия.

Шон молча смотрел на нее темными непроницаемыми глазами.

— Я догадываюсь, почему после аварии вы скрылись от всех в уединенном деревенском доме, — продолжала она. — Вам нужно время, чтобы оправиться от нанесенных ран и вернуться к жизни. И это время вы хотели бы провести в одиночестве. Поэтому вы так и не познакомились с невестой брата…

— Совершенно верно, — бесстрастно ответил он.

Итак, она не только красива, но и проницательна. Опасное сочетание… опасное и интригующее. Шону все сильнее хотелось узнать об этой девушке как можно больше.

— Но мы говорили о вас. Мне не терпится услышать рассказ о вашей блестящей карьере в туристическом бизнесе.

Лия вскинула глаза, удивленная звучавшим в его голосе искренним интересом.

— Карьера у меня самая обычная. Пошла работать сразу после колледжа. Начала с внештатной должности, постепенно поднималась все выше и вот, три месяца назад, получила место менеджера.

— Что ж, неплохо для… сколько вам? Двадцать два?

Робкая улыбка коснулась ее губ.

— Мне двадцать пять. Если вы хотите польстить…

— И не думал. Просто пытался угадать, сколько вам лет. С возрастом промахнулся, но, может быть, мне больше повезет с размером ноги?

— С размером ноги? — изумленно переспросила Лия. Теперь она улыбалась открыто, в глазах зажглись проказливые огоньки. Как похорошела она в эту минуту!

— Вот именно. — Шон с удивлением понял, что улыбается. — По женским ножкам я большой специалист!

Совсем осмелев, Лия сбросила туфлю и вытянула изящную ножку с кокетливо поджатыми пальцами.

— Пять с половиной, — уверенно определил Шон.

Лия ахнула от изумления.

— Но как вы…

Шон расхохотался в ответ.

— Я ведь не родился знаменитым. В молодости мне приходилось по несколько месяцев дожидаться роли. В промежутках я брался за любую работу. И, в числе прочего, почти год проработал в обувном магазине.

— Вы?! — Она звонко рассмеялась. — Держу пари, вы были потрясающим продавцом! От покупательниц, наверно, отбою не было!

Лия расслабилась, она перестала опасаться своего собеседника. Бледное личико ее оживилось, глаза заблестели. И Шон был очень рад этому.

— Так расскажите мне о своей работе. Вы сами-то бываете на тех курортах, куда посылаете своих клиентов?

— Да, довольно часто. В этом смысле работа очень приятная. Согласитесь, трудно расхваливать клиенту место, в котором сам ни разу не был.

— А где вы предпочитаете проводить отпуск? Какие страны вас привлекают? Или, быть может, вам надоели модные курорты?

— О, нет! Я обожаю путешествовать! А где мне больше всего нравится… гм… трудно сказать. — Она задумалась, сдвинув тонкие брови. — Я очень люблю Испанию. Еще хотела бы съездить в Канаду — я была там только в Торонто. Но больше всего мне, пожалуй, нравится Мадейра.

Увлекшись беседой, она сбросила и вторую туфлю и устроилась в кресле с ногами. Лицо ее сияло неподдельным энтузиазмом. Сейчас она была похожа на маленькую девочку, и все же Шон ни на миг не мог забыть, что перед ним взрослая женщина, прекрасная и желанная. Снова и снова в мозгу его всплывали воспоминания о нежности ее тела и сладости губ…

— Обожаю острова! — мечтательно продолжала между тем Лия. — А Мадейра — такой чудесный остров! Вы бы видели, какие там цветы! И повсюду — оросительные каналы, левады, как называют их местные жители…

— А в воздухе витает аромат эвкалиптовых листьев, — добавил Шон.

— Вы там были? — удивилась Лия. Он задумчиво кивнул.

— Пару лет назад, вместе с Питом. И, разумеется, как все туристы, мы гуляли вдоль левад.

— А чай на террасе «Рейдс-отеля» пили?

— А как же!

Улыбка Лии вдруг погасла; поморщившись, она потерла ладонью лоб. Шон внимательно всмотрелся в ее лицо. Щеки у нее что-то чересчур разрумянились — должно быть, от кофе. Или, быть может, отблески огня усиливают этот лихорадочный румянец?

— Как вы себя чувствуете?

— Что-то никак не согреюсь, — рассеянно пробормотала она.

— Но здесь уже стало жарко!

— Правда? — удивилась она. — А мне по-прежнему холодно. Наверно, надо было надеть другой свитер, потеплее.

Она с усилием подняла глаза.

— А еще у вас есть братья или сестры?

— Нет, только Пит. Со школьных лет я защищал его и заботился о нем.

— И заботитесь до сих пор? Не пора ли ему научиться самому решать свои проблемы?

— Ну…

Не желая отвечать на неприятный вопрос, Шон встал и налил себе еще кофе. Жестом он предложил и Лии, но та помотала головой. Шон успел заметить, что чашка ее почти полна.

— Он заботился обо мне, когда я в этом нуждался. Мой долг — отплатить тем же. Вам не нравится кофе?

— Н-нет… — Она потупилась. — Просто не хочется пить.

— И есть вам не хотелось.

— Да… Вы имеете в виду аварию? После нее ваш брат заботился о вас?

Шон вгляделся в ее лицо и заметил, что глаза ее лихорадочно блестят, а руки, лежащие на коленях, судорожно сжаты.

— Да, Пит мне очень помог. Он бросил работу, приехал ко мне и оставался здесь, пока был нужен. Он сидел бы здесь и до сих пор, но я его выгнал, решив, что любящей невесте он нужнее, чем мне. — Губы Шона искривились в усмешке. — Может быть, и не стоило этого делать. Если бы Пит не вернулся к ней, она бы не плюнула ему в душу.

— Думаю, Пит не согласился бы с вами, — тихо возразила Лия. — Судя по вашим словам, он по-прежнему любит Энни и надеется на ее возвращение.

— Ну и дурень, — мрачно ответил Шон. — Так трепать нервы себе и мне — и из-за чего? Из-за так называемой любви? Право, это чувство не стоит таких треволнений.

— Вы сами не верите в то, что говорите!

— Вы так думаете?

В мозгу его эхом откликнулся возглас Марни:

«Но, Шон, я же люблю тебя!»

— А ваши родители…

— Отец бросил мать, когда она была беременна Питом. Я заменил ему отца. Вот почему мы с братом так дружны.

— Боже мой, но ведь вы сами были совсем ребенком!

От ее сочувствия он вдруг ощутил неловкость. Захотелось как-то прервать возникшую между ними близость. Поднявшись с места, Шон подошел к выключателю и зажег верхний свет.

Лия заморгала и прикрыла глаза рукой. При ярком свете Шон вновь заметил, как она бледна, как осунулось ее лицо.

Она нездорова, это ясно. Но что с ней? Последствия шока или что-то более серьезное?

В этот момент по дому разнесся пронзительный телефонный звонок, лишь слегка приглушенный закрытыми дверями. Лия застыла, словно громом пораженная; Шону же оставалось только тихо и яростно выругаться.

— Телефон! — почти с ужасом воскликнула она. — Так у вас есть телефон! Но вы говорили…

Душераздирающий перезвон сменился тишиной — заработал автоответчик.

— Верно, — начал Шон. — Я… Но Лия не собиралась слушать его объяснения.

— Вы меня обманули! — Аметистовые глаза ее вспыхнули лихорадочным гневом. — Солгали, чтобы не дать мне связаться с родными!

— Я думал, что вы невеста Пита. И не хотел, чтобы вы звали на помощь своего нового любовника.

— Вы уже больше часа знаете, что я не Энни! И все же…

Она гневно тряхнула головой — и вдруг, потеряв равновесие, пошатнулась, схватилась за спинку кресла.

— Шон!

Не раздумывая, словно повинуясь безошибочному инстинкту, она призвала его на помощь. От этого зова в душе у него все перевернулось.

— Что с вами?

Не успев понять, что делает, он бросился вперед и обхватил девушку за плечи.

Боже, он не хотел этого! Да нет, что толку обманывать себя? Именно этого он и хотел! Тепло ее тела, шелковая нежность кожи, тяжелое дыхание, шумно вырывающееся из приоткрытых губ, поразили его, словно удар под дых, и голова у него пошла кругом.

Аромат духов исчез, и теперь он ощущал тонкий, свежий, едва ощутимый запах, принадлежащий только ей одной. Этот запах причинял Шону невыносимые муки: тело его напряглось, и вся сила воли понадобилась ему, чтобы не прижать ее к себе и не впиться губами в ее губы.

— Шон…

На этот раз в ее слабом голосе звучало отчаяние.

— Лия! Что с вами?

Она обняла его за шею, прижалась к его груди. Сердце Шона отчаянно заколотилось. Боже правый, неужели она не видит, не понимает, что с ним делает?!

Лия тихо, жалобно застонала, словно больной ребенок, и прижалась щекой к его щеке.

Его возбуждение вмиг сменилось тревогой, а вместе с тревогой пришло желание помочь ей, защитить ее.

— Что с тобой, милая? — нежно спросил он. Боже, у нее жар! Щека словно огнем горит! Лия открыла рот, но из приоткрытых губ не вылетело ни звука. Слабо покачав головой, она снова попыталась ответить — и вновь безуспешно. С тихим стоном она обмякла у него на руках и, словно осенний лист, медленно опустилась на пол.