Глава 5

Их путешествие продолжалось, дни сменяли друг друга, и вскоре их отношения с Айаном снова стали такими же ровными и спокойными, как прежде. Большую часть времени они мило болтали и смеялись, иногда играли во что-нибудь – в общем, вели себя так, будто были лучшими друзьями и ничто никогда не омрачало их дружбы.

Но Джулиана все равно не воспринимала его как друга. Ее по-прежнему интересовало, каким он был бы любовником. Теперь, когда на нее не действовал чувственный, напоенный дурманящими ароматами воздух Южной Африки, она надеялась, что перестанет думать о подобных вещах. Однако этого не произошло.

Но она не может выйти за него замуж и не выйдет. Однако, если она будет уделять ему чрезмерное внимание, он может подумать иначе.

Казалось бы, это умозаключение должно было изгнать мысли об Айане из ее головы. Но и оно не помогло.

Шесть недель спустя после их последней остановки «Хоутон» вошел в док острова Святой Елены, чтобы запастись провизией. И снова Айан и Джулиана сошли на берег. Маленький остров встретил их во всей красе: перед их взором предстали стремительные ручьи, буйная зелень, острые скалы и густой лес. До сих пор ей никогда не доводилось видеть такой дикой первозданной красоты. Любуясь природой, она ощутила необычайный душевный подъем.

Как только они направились в глубь острова, Айан взял ее за руку и медленно, ритмично начал поглаживать ее ладонь большим пальцем. Они шли рука об руку по небольшому портовому городку, основанному португальцами примерно триста пятьдесят лет назад, и она чувствовала каждое его движение, слышала каждый его вдох.

По тому, как выглядел порт, можно было сделать вывод, что со времен его основания мало что изменилось, потому что городок был едва тронут цивилизацией.

Айан смотрел на нее, и выражение его глаз было таким же мятежным и непокорным, как невозделанная земля вокруг. А она внезапно поймала себя на том, что разглядывает его руки – большие, мужественные и такие сильные. Ее обдало жаром, и она почувствовала радость и волнение, словно в предвкушении чего-то. Его прикосновения?

Они молча брели обратно на корабль, в то время как Джулиана изо всех сил пыталась отогнать неподобающие мысли, но у нее это плохо получалось, потому что пальцы Айана по-прежнему крепко сжимали ее руку.

Молодые люди поднялись на борт «Хоутона». Пока они стояли на палубе, Джулиана не находила себе места. Приятное волнение, которое не покидало ее вот уже несколько недель, все нарастало. Она напряженно смотрела на Айана, желая, чтобы он догадался о ее чувствах, и боясь, что это произойдет.

Утопающий в зелени остров медленно исчезал из виду, в то время как корабль уходил все дальше в море. В приятной истоме прошло еще несколько дней, когда впереди простиралась только голубая гладь океана. Незаметно наступила осень, и воздух стал холодным и прозрачным. Они приближались к Англии.

И снова дни, проведенные с Айаном, проходили в радостном ожидании. Они болтали без умолку, часто играли в карты. Казалось, Айана совсем не беспокоили проигрыши, к тому же выигрывал он гораздо чаще. Он подшучивал над тем, что она скучает по острой индийской пище, в то время как она смеялась над его детской привычкой класть в чай много сахара. Ей нравилось, как они проводят время. Он не напоминал ей о болезненных моментах прошлого и не заговаривал о возможном замужестве. Они просто вели себя как старые добрые приятели. Джулиана была несказанно благодарна за возрождение их дружбы. В целом она была довольна. Ну… не совсем.

Она ждала, когда же атмосфера между ними разрядится. Несмотря на то, что теперь они с Айаном были в дружеских отношениях, в воздухе по-прежнему витало напряжение и что-то непонятное, не поддающееся объяснению.

Наконец наступил последний вечер их путешествия. Джулиана стояла на палубе, в то время как холодный октябрьский ветер перебирал пряди ее волос, свободно рассыпанных по спине, и теребил подол серого саржевого платья. Она всматривалась в бесконечную голубую даль океана, простиравшуюся перед ней. Перед ее мысленным взором предстали глаза, голубые и чарующие, как море.

Проклятие, она никак не могла забыть тот будоражащий кровь поцелуй, который он подарил ей в первую неделю их пребывания на корабле. Он всплывал в ее памяти в самые неподходящие моменты – когда виконт сидел напротив нее, когда в его выразительных глазах плясали смешинки и ветер ерошил его темные волосы. Или когда он читал ей «Дэвида Копперфилда», которого она отказалась оставить себе. Его лицо светилось вдохновением при чтении романа, а она гадала, занимается ли он любовью с такой же пылкостью, еще сильнее разжигая свое любопытство… и не только. А ночью, лежа в своей одинокой постели, она спрашивала себя, вспоминает ли он их поцелуй и не посещают ли его более сокровенные мысли.

Боже правый, помоги ей. Она, должно быть, совсем сошла с ума.

Ее не беспокоило то, что он нравится ей, потому что в детстве он тоже ей нравился. Но теперь все было по-другому. Он нравился ей настолько, что она не могла думать ни о чем другом.

Она вздрогнула, когда кто-то дотронулся до ее плеча. Она обернулась и увидела, что Айан стоит в нескольких дюймах от нее. В лучах заходящего солнца игра света и тени подчеркивала мужественную красоту его лица.

– О чем ты задумалась? – спросил он.

Конечно же, она задумалась о нем, но было бы глупо с ее стороны признаться в этом. Да, он больше не заговаривал о том, что хочет видеть ее своей женой, а она сама не могла поднять эту тему, потому что это выглядело бы так, словно она собирается под венец.

Джулиана намеренно перевела разговор в другое русло:

– Капитан сказал, что завтра мы будем в Лондоне.

– Да.

– Признаюсь, я рада оказаться дома. После стольких лет, проведенных вдали от него, я не знаю, что меня ждет.

– Не стоит надеяться, что в Харбруке произошли перемены. Там все осталось по-прежнему.

Джулиана задумчиво кивнула:

– Вне всяких сомнений, ты прав. Я просто надеюсь, что я увижу папу… что еще не слишком поздно. Как ты думаешь, он…

– Я думаю, он ждет тебя, – успокоил ее Айан, положив руку ей на плечо. – Вряд ли его состояние резко ухудшилось сразу после моего отъезда.

Она накрыла его ладонь своей и улыбнулась, глядя ему в глаза:

– Надеюсь, ты прав. Нам… нам нужно многое обсудить, я полагаю.

– Да, это так, – поспешно согласился виконт. Джулиана вздохнула. Она почувствовала приступ паники при мысли, что придется снова встретиться с отцом.

– Айан!.. – Соленый осенний ветер обжег ей глаза. Иначе с чего на них выступили слезы? – Мне страшно…

Он озабоченно сдвинул темные брови и взял ее за руку:

– Страшно? Почему? Твой отец ждет не дождется твоего возвращения.

– Часть меня – большая часть – хочет оказаться дома. Но я боюсь… Что, если ему станет хуже или мы не сумеем поладить? Я боюсь, он снова захочет управлять моей жизнью. Что, если…

– Ш-ш, – прошептал он и нежно коснулся ее волос. – Завтра будешь волноваться, если без этого никак. Пока для беспокойства нет причин, так что не надо думать об этом.

Она медленно кивнула. Айан притянул ее к себе. Странный покой охватил ее, несмотря на то, что внутри снова вспыхнули запретные чувства. Она упивалась его силой, легким, ровным дыханием и исходившей от него уверенностью. Джулиана положила голову ему на грудь.

Возможно, ее отец изменился, как полагал Айан. Ведь сам он изменился. Полгода назад девушка и представить не могла, что позволит ему обнимать себя и уж тем более что она будет делиться с ним своими сомнениями и страхами. Но сейчас все это казалось таким… естественным.

– Джулиана, – тихо позвал он.

Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Выражение его глаз оставалось загадочным. Одно она могла сказать точно: в них светилось острое желание. Все внутри ее затрепетало и вдруг замерло в сладком предвкушении. Джулиана затаила дыхание. Виконт наклонился, коснулся рукой ее щеки и запрокинул ее голову так, что се лицо оказалось напротив ею. Она слышала глухой стук его сердца.

– Джулиана, – шепотом повторил он.

– Да? – Ее голос внезапно дрогнул.

– Я знаю, до Рождества еще семь недель, но твой траур закончился. А наше совместное путешествие только усилило мои чувства к тебе.

От удивления у нее перехватило дыхание. Но леди Арчер знала, что он скажет дальше, знала наверняка. И совершенно не представляла, что ему ответить.

– Ты… ты уже несколько месяцев не заговаривал о женитьбе, – не сразу вымолвила она. – Я думала…

– Я хотел дать тебе время получше узнать меня, чтобы ты поняла, что, выйдя за меня замуж, ты поступишь правильно.

Не зная, что и думать, Джулиана молча смотрела на него. Ей казалось, что Айан до сих пор не поднимал эту тему, поскольку понял ее отношение к браку. И в тот день, когда она дала согласие проводить с ним больше времени, она считала, что он не воспользуется этим, чтобы уговорить ее стать своей женой.

Она пребывала в полном замешательстве.

Виконт устремил на нее полный восхищения взгляд. Его ладонь обвила ее шею и слегка сжала, чтобы запрокинуть ее голову. Его губы оказались в каком-то дюйме от ее лица. Джулиана почувствовала, как горячая волна обожгла ее кожу, и сердце забилось сильно-сильно…

– Скажи «да» на этот раз! – взмолился он. – Я сделаю тебя счастливой.

Джулиана молчала, не зная, что ответить, и ощущая его обжигающее дыхание на своих губах. Внимательный взгляд его голубых глаз, близость его тела мешали ей думать. Выйти за него замуж? Она нахмурилась, растерянная, не в состоянии мыслить логически. Она хотела его. Ей было неловко признавать это, но в его присутствии ее тело жаждало плотских утех. Но обменяться с Айаном клятвами верности? На всю жизнь? Нет, она не знает, как поступить. Довериться ему? Но ведь она вообще не собиралась снова выходить замуж!..

Прежде чем она смогла найти ответы на эти вопросы, Айан нежно провел пальцем по ее подбородку. Она почувствовала, как мурашки побежали по коже. Она хотела только этого. Мысли путались в ее голове, снова и снова возвращаясь к его предложению, в то время как она, затаив дыхание, ждала, когда он ее поцелует. Глаза Айана сузились – так пристально он смотрел на ее губы. У нее перехватило дыхание.

«В последний раз», – сказала она себе. Губы Айана накрыли ее рот.

Под их нежным натиском в ней проснулась ответная страсть. Он судорожно вздохнул. Этот глубокий вздох молил о продолжении. Она прильнула к нему, тело ее ныло, горя желанием, чтобы он по-настоящему поцеловал ее, чтобы завладел ее ртом, как раньше.

Айан оторвался от нее и пристально посмотрел ей в глаза. Тишину нарушало только его неровное дыхание. – Джулиана…

– Да?

«Поцелуй меня, – молча молила она. – Еще раз». Губы Айана снова легко прикоснулись к ней. Она потянулась ему навстречу, но ее снова постигло разочарование. Стон отчаяния вырвался из ее груди.

«Поцелуй меня!»

Джулиана оттолкнула руку Айана, обвивавшую ее шею, вцепилась в его плечи, притянула к себе и прижалась к его губам. Поцелуй получился холодным и неумелым, в нем было больше давления, чем страсти. Он не облегчил ее страданий и вряд ли мог соблазнить Айана.

Она хотела большего. Из ее груди снова вырвался отчаянный стон.

Айан мгновенно откликнулся. Его рука плавно переместилась с ее бедра на спину и притянула ближе к себе. Свободной рукой он скользнул по ее плечам и запустил пальцы ей в волосы, придерживая голову. Ее рот раскрылся под натиском его губ.

На этот раз он выиграл. Неумелый поцелуй Джулианы расцвел, словно прекрасный огненный цветок, когда его язык скользнул в глубь ее рта и слился с ее в сладком экстазе так, что от наплыва чувств у нее закружилась голова. Она застонала и прижалась к нему всем телом, вцепившись пальцами в темный камзол, обтягивавший его широкие плечи.

– Да, да, – прошептал он, не отрываясь от ее губ, и снова запечатал ее рот поцелуем.

Его губы требовали и умоляли, даря ей наслаждение. Он еще крепче сомкнул объятия. Единственным мерилом времени в жарком тумане наслаждения, окутывавшем их, было биение сердец и вздохи.

Пальцы Айана скользнули вниз по ее спине к мягкой округлости бедра. Он притянул Джулиану так близко, что она ощутила всю полноту его желания. В ответ она еще сильнее прижалась к нему.

Осознав, что он хочет ее, она словно вкусила запретный плод, почувствовала восторг и ликование, которых никогда не испытывала с Джеффри. Она время от времени принимала мужа в своей спальне, рассматривая это как супружеский долг. Она и помыслить не могла, что этот акт может вызвать еще что-то, кроме терпимости. Но поцелуй Айана пробудил в ней необыкновенные, неведомые до сих пор ощущения и жажду большего.

Когда он вот так касался ее, Джулиану захлестывала волна блаженства, так что она теряла всякую способность связно мыслить.

– Выходи за меня замуж, – сказал он, переводя дыхание.

Джулиана моргнула в сгущающихся сумерках. Последний луч солнца исчез за горизонтом, напоследок озарив их жаркий поцелуй, во время которого она не замечала ничего вокруг. Ее беспокоило то, что она полностью теряла голову от его прикосновений.

Осознав это, леди Арчер растерялась еще больше. Она отпрянула. Ночной бриз холодил ее разгоряченную кожу, приводя в порядок путаные мысли. Айан стоял все в той же позе и смотрел на нее.

Он снова предложил ей выйти за него замуж. Она вздохнула, раздираемая противоречивыми чувствами. Да, в последнее время Айан ей нравился. Он уже не казался ей властным интриганом, который сделал все возможное, чтобы отправить Джеффри за тысячу миль от нее. Она не представляла, как человек, стоящий перед ней, мог подослать свою любовницу к Джеффри, стремясь доказать неверность ее суженого.

Но именно Айан сделал все это. Джулиана знала, что не должна об этом забывать. Ей следует хорошенько подумать, прежде чем довериться ему.

– Я не могу дать ответ прямо сейчас.

В то же мгновение его лицо напряглось и исказилось гримасой боли и отчаяния.

– Джулиана, скажи «да»! Я буду рядом с тобой, несмотря ни на что. Я буду ждать, если потребуется. Но не отбирай у меня надежду, любимая!..

Джулиана едва нашла в себе силы, чтобы противостоять его страстной мольбе. Она коснулась его руки.

– Пожалуйста, пойми, – прошептала она. – Еще не время. Позволь мне побыть немного с отцом. Я только закончила носить траур по Джеффри, позволь же убедиться, что мне не придется снова быть в трауре, на этот раз по отцу. Я пообещала ответить тебе, когда наступит Рождество, и выполню свое обещание.

Тишина повисла между ними. Он стоял, нахмурившись, и выглядел таким одиноким… и таким обольстительным.

– Айан, извини меня, я…

– Я понимаю, – оборвал он ее на полуслове. – Я хочу, чтобы, стоя у алтаря, ты была уверена, что поступаешь правильно. Я подожду до Рождества.

Он ласково посмотрел на нее, пальцы его коснулись ее щеки, затем скользнули вниз, и он отвернулся.

Спустя неделю, которая прошла в мучительном беспокойстве, Джулиана сидела в седле, любуясь до боли знакомыми холмами и поросшими лесом долинами, окружавшими Линтон. Айан молча ехал рядом. Они проделали долгий путь с тех пор, как покинули карету, оставив свои чемоданы на попечение слуг Айана, чтобы быстрее добраться до Харбрука.

Они приближались к ее дому, в то время как слабые лучи полуденного солнца освещали расстилавшийся перед ними осенний пейзаж, вспыхивающий всеми оттенками алых, золотистых и оранжевых красок, венчающих конец года. Деревья, выстроившиеся в ряд вдоль грязной дороги, раскачивались под порывами ноябрьского ветра, и сквозь их танцующие ветви проступал силуэт Харбрука. Вот показалась дымовая труба, затем окно, вот наконец все сложилось воедино, и она увидела выкрашенный в кремовый цвет фасад поместья.

Сердце ее забилось быстрее, и, горя нетерпением, Джулиана пришпорила лошадь. Цоканье копыт сзади говорило о том, что Айан не отстает. Пустив лошадь галопом, она вскоре достигла начала аллеи, ведущей к дому, и развернулась.

Харбрук предстал перед ней во всей своей утонченной красе. У нее перехватило дыхание от его совершенства, которое только усиливалось осенним многоцветьем.

Ступеньки, ведущие к дорическим колоннам в римском стиле, словно приглашали подняться в дом. Колонны поддерживали величественный фронтон, украшенный батальными сценами. Дверь была гостеприимно распахнута. Остальные пристройки располагались как попало, свидетельствуя, что многие века ее предки расширяли Харбрук и каждый добавлял что-то свое. Окна приветливо сияли, словно говоря, что поместье и его обитатели с нетерпением ждут ее.

Лошадь неслась во весь опор, но Джулиана не обращала внимания на ее тяжелое дыхание, наслаждаясь мыслью, что она наконец-то вернулась домой.

На крыльце собрались все, кого она так любила. Вот ее мать стоит с краю, обвив рукой широкую колонну, и улыбается ей, влажно блестя глазами. Вот чуть поодаль небольшая группка слуг, которых леди Арчер помнила с детства. Смайт, дворецкий, и месье Дювир, их шеф-повар, радостно машут ей.

Отец, почтенный граф, сидит в кресле возле двери и смотрит на нее, сдержанно улыбаясь.

Он жив!

Джулиана не могла добежать до ступенек, ведущих в Харбрук, так быстро, как ей хотелось. Ее мать ждала, пока она спешится, дрожа от нетерпения.

Леди Браунли постарела за эти пять лет. Ее волосы почти совсем поседели, морщинки прорезались возле век и увядающего рта. Плечи ссутулились, а сама она очень похудела. Все это напоминало о быстротечности времени, и Джулиана страшно обрадовалась, что Айан убедил ее вернуться домой, пока не стало слишком поздно.

Мать молча прижала дочь к груди. Джулиана обняла ее, крепко зажмурившись, чувствуя, как горячие слезы радости подступили к глазам. Наконец-то она дома!

– Мама, я так скучала по тебе, – прошептала она.

– Я еще больше скучала по тебе, моя дорогая. – Голос леди Браунли дрогнул. – О, как я хотела, чтобы ты вернулась домой…

Смайт и месье Дювир подошли и остановились рядом с ними.

– Как хорошо, что вы вернулись, миледи, – дворецкий.

– Да, очень хорошо, – согласился шеф-повар.

Не выпуская мать из объятий, Джулиана улыбнулась им.

– Я так скучала по Харбруку.

– Понимаю. Я знаю, тебе не нравилась Индия.

Она написала об этом матери, поддавшись минутной слабости. И Джулиана была недовольна, что та рассказала все отцу, а он – Айану. Но сделанного не воротишь. Зная мамино нежное сердце, было неудивительно, что она не смогла сохранить все в тайне под напором папиных настойчивых расспросов.

Папа…

Джулиана кинула взгляд на кресло, в котором тот сидел. Сейчас оно было пустым. Джулиана отступила назад и огляделась. Он стоял в нескольких шагах от нее и пожимал руку Айану. Двое мужчин негромко обменивались приветствиями, улыбаясь друг другу.

Она внимательно наблюдала за ними. Папа и Айан были соседями, и вполне естественно, что ее отец благодарен Айану, ведь тот потратил девять месяцев, чтобы привезти домой его единственную дочь, прежде чем лорд Браунли совсем расхворается. Но почему-то на мгновение ее охватило смутное беспокойство.

С сильно бьющимся сердцем она шла навстречу отцу, попутно разглядывая его. Как и говорил Айан, папа набрал вес за эти пять лет. Это очевидно. Но на щеках его играл легкий румянец, и он беспечно улыбался.

Лорд Браунли устремил на нее взгляд своих светло-карих глаз, радушно распахнув объятия. Джулиана шагнула навстречу ему, и отец сжал ее руки своими теплыми ладонями. Под влиянием этой минуты Джулиана забыла, что последние пять лет почти ненавидела его. Сейчас она знала только, что перед ней человек, давший ей жизнь.

И снова ее захлестнуло радостное сознание того, что она дома. Отец выглядел неплохо, даже казался вполне здоровым. Девушка испытала сильное облегчение. О да, он постарел. Волосы, как и у матери, поседели. Морщинки вокруг глаз стали более заметными. Трость, на которую отец опирался, говорила о том, что он поднимается по многочисленным лестницам и прогуливается по длинным коридорам Харбрука уже не с той легкостью, как раньше.

Но он выглядел намного лучше, чем она смела надеяться.

– Джулиана, – начал он, еще крепче сжав ее руки, – наконец-то ты вернулась в Англию. Здесь твое место.

И хотя Джулиана не хотела, чтобы кто-то, а в особенности ее отец, указывал, где ее место, а где – нет, она промолчала. В конце концов, он уже старик и здоровье его, несомненно, пошатнулось, даже если сегодня он держится молодцом. Не имело никакого смысла спорить сейчас по этому поводу, тем более что она в самом деле любила Англию, и особенно Харбрук.

– Как хорошо оказаться дома, – прошептала она. Мгновение спустя Айан с ее матерью присоединились к ним, образовав тесный круг. Отец похлопал Айана по спине. Айан чопорно улыбнулся в ответ. Такая подчеркнутая любезность показалась Джулиане несколько неестественной, но она отнесла это на счет его усталости.

– Господи, да что же мы стоим на улице на таком холодном ветру? Ох, и вы ехали по такой погоде! Мне становится страшно при мысли об этом. Заходите скорее и выпейте по чашке чаю, – заохала мать.

Джулиана кивнула, представив, как по ее жилам растечется тепло и желудок наконец перестанет урчать.

– Спасибо, – пробормотал Айан. – Поскольку за целый день мы ни разу толком не поели, я с радостью приму ваше приглашение.

– Входите. Чай уже ждет вас.

Сказав это, леди Браунли повернулась к мужу и взяла его под локоть. Свободной рукой тот держался за трость. Неужели ему нужна одновременно поддержка матери и трость, чтобы сохранить равновесие? Джулиана сомневалась, что ее хрупкая мать сможет удержать дородного лорда Браунли.

И снова Джулиана почувствовала, как в душе шевельнулась радость. Она вовремя вернулась домой. Если ее отец угасает, то он делает это так медленно, что у нее в запасе есть еще несколько дней, а может, недель или месяцев, чтобы побыть с ним, прежде чем что-нибудь случится.

Она протянула руку, чтобы похлопать его по плечу, но не успела. Отец протянул трость матери, и та заковыляла, опираясь на нее, прижавшись к высокой фигуре отца. Так они и проследовали бок о бок к входу в холл Харбрука и дальше.

Джулиане не оставалось ничего другого, как смотреть на них в немом изумлении.

Два дня спустя Джулиана вошла в маленькую столовую, где отец, проведший почти всю ночь за игрой в карты со своим соседом – лордом Бустоном, теперь читал газету, наслаждаясь завтраком из яичницы и булочек. Мать ограничилась чаем и хрустящим поджаренным хлебом. Трость стояла возле нее. При виде этой картины Джулиану вновь охватила тревога, не покидавшая ее с тех пор, как она приехала домой.

Именно мать, а не отец, казалась больной и угасающей. В то время как отец, по ее мнению, выглядел вполне неплохо для больного человека. По правде говоря, он представлял собой образец здоровья. Да, он набрал несколько лишних фунтов и стал еще полнее, чем до ее отъезда, но многие мужчины поправляются в его возрасте. Одно это не могло служить поводом для беспокойства.

Почему же Айан был так встревожен?

Подозрение шевельнулось в ее душе. Неужели папа уговорил Айана солгать ей, чтобы она вернулась домой, где они стали бы совместными усилиями контролировать каждый ее шаг? Мог ли тот Айан, которого она узнала за время путешествия из Индии, предать ее таким вот образом? Джулиана закрыла глаза. Она отказывалась верить, что он лгал ей, в то время как его действия свидетельствовали об искренней дружбе, а глаза светились преданностью. Но такую возможность нельзя упускать из виду. Эта мысль причинила ей почти физическую боль.

Папа запихнул в рот булочку, отхлебнул чаю и поднялся.

– Я должен идти. Я обещал его преподобию Коллинзу заехать к нему, чтобы обсудить ремонт церкви.

Джулиана с подозрением посмотрела на него:

– Зачем? Ведь не ты следишь за ремонтом. Лорду Чатфилду оказана такая честь. Это его забота.

– Всем известно, что лорд Чатфилд не представляет, как сложить два камня вместе. К тому же мы с Коллинзом собирались немного поохотиться.

Поохотиться? Человек, у которого предположительно больное сердце, чувствует себя настолько хорошо, что собирается охотиться?

– Охотиться?.. – с содроганием произнесла мама и нахмурилась. – Ты не забыл об утренней прогулке?

– Что? – Он снова глотнул чаю. – Нет, не забыл, будь проклят этот чертов докторишка. Я уверен, что, в конце концов, простужусь из-за этой глупой затеи.

Мать расстроено вздохнула:

– Джеймс, разве тебе не стало лучше за три месяца ежедневных прогулок?

Отец открыл рот, чтобы ответить, но мельком взглянул на Джулиану и осекся.

От того, как он виновато замолчал, Джулиана еще больше уверилась в том, что отец не так уж нездоров. А был ли он вообще болен?

Подозрение, которое терзало ее со дня приезда, пусти-то корни в ее душе и начало расти.

Лорд Браунли откашлялся.

– Было приятно гулять в сентябре, когда пригревало солнышко. Но сейчас, – он поежился, – воздух слишком промозглый, ведь уже зима на носу. Думаю, ни один человек в здравом уме не будет слоняться по округе, когда валит снег. Лично я не собираюсь этого делать. С самого начала было ясно, что доктор Хэни может ошибаться. Ведь он просто самонадеянный мальчишка.

– Так тебе лучше? – спросила Джулиана, сверля его пронзительным взглядом.

И снова он замешкался, прежде чем ответить:

– В некоторой степени. Хотя твоя, мать, Айан и, осмелюсь сказать, даже я сам одно время боялись, что произойдет непоправимое, но мне стало лучше.

– Это от твоих-то немногочисленных прогулок? – В голосе Джулианы ясно читалось недоверие.

– Нет-нет! – с жаром сказал он. – Прогулки – это же для нянек с детьми, а?

Джулиана оставила эту шутку без ответа.

– Он стал пить меньше бренди, – нарушила тишину мать. – И есть меньше жирной пищи. Больше рыбы и меньше баранины – вот полезный рацион для любого человека, как считает доктор Хэни.

Извинения и недомолвки – вот и все, что она слышала. И тот факт, что Айан почти сразу же улизнул, после того как доставил ее в Харбрук, под крылышко к отцу, только усиливал ее опасения.

– Да уж, – только и пробормотала она, по-прежнему внимательно глядя на лорда Браунли.

Словно угадав ход ее мыслей, тот направился к двери.

– Ну, мне пора. Я не могу заставлять его преподобие Коллинза ждать.

Нет, что-то тут явно не так. Теперь Джулиана была в этом почти уверена.

– Охота отнимает много сил. Не слишком ли это рискованно в твоем состоянии?

– Что ты хочешь этим сказать? – рявкнул он, резко оборачиваясь.

Итак, он собирается обижаться. А когда лорд Браунли обижается, он становится грозой для всей семьи. Если она хочет подтвердить свои подозрения, то лучше оставить отца в покое.

Джулиана осторожно взглянула на него поверх стола. Если отец вытянул из жены сведения о том, как поживает его дочь в далекой Индии, то почему бы ей не ответить ему тем же и не попытаться получить нужную информацию от матери?

– Ничего я не хочу сказать, – непринужденно солгала она и улыбнулась. – Я плохо выспалась. Ну, ты же понимаешь.

В грозном взгляде отца читалось сомнение. «Боже, теперь мы оба не доверяем друг другу».

– Тогда иди и отдохни, – грубо велел он и вышел. Как только он покинул дом, Джулиана повернулась к матери, которая как раз пыталась встать. Обычно Джулиана избегала столкновений с отцом. Но сейчас, когда на карту поставлено ее будущее, ей необходимо получить ответы на свои вопросы.

– Мама, сядь. Не суетись. Может, поговорим?

Мать медленно кивнула, пристально глядя на свои руки, которые она скрестила перед собой на столе.

– Джулиана, не надо ссориться с отцом.

– Это может плохо отразиться на его здоровье? – Та устало вздохнула.

– Вообще-то сейчас меня больше заботит мир в семье, но возможно и такое.

– А как твое здоровье? – мягко поинтересовалась дочь. Взгляд леди Браунли взметнулся вверх. Она протянула костлявую руку и сжала пальцы Джулианы.

– О, ты не должна волноваться, моя милая. Со мной все в порядке. Я же тебе говорила, что просто споткнулась на ступеньках, упала и повредила лодыжку. Я пролежала в постели дольше необходимого и теперь набираюсь сил. Тебе совершенно не о чем тревожиться.

Джулиана надеялась, что так оно и есть.

– Я рада слышать, что ты поправляешься. Я чувствую себя ужасно при мысли о том, что вам обоим нездоровится, – сказала она. – Но теперь я хотя бы знаю, что тебя беспокоит. А что с папой? Насколько серьезна его болезнь? Айан говорил, это связано с сердцем.

– Доктор Хэни опасается, что это такт, – пробормотала она.

– Ужас! Ты тоже так думаешь? Мать пожала плечами:

– Джулиана, я же не врач.

– Да, конечно, мама. Я просто переживаю за него. Папа действительно болен?

– Сейчас ему уже лучше, но раньше его мучили слабость и головокружения.

Джулиана нахмурилась:

– Может, он простудился?

– О нет, – заверила ее мать. – Отец хворал несколько месяцев. Простуда не длится так долго.

– Значит, вы полагали, что его дела плохи? Что болезнь может угрожать его жизни?

Леди Браунли пожала плечами, внезапно заинтересовавшись недоеденным ломтиком хлеба на тарелке.

– Мы не были в этом уверены. В таких случаях не знаешь, что и думать, и ничего нельзя предугадать.

Возможно, мать говорила правду, но ее слова звучали неубедительно. Это только усилило подозрения Джулианы.

– А папа тоже думал, что серьезно болен?

– Ты же знаешь отца, ему ненавистна сама мысль о том, что он может ошибаться.

Да, это верно, но такое объяснение ее не удовлетворило.

– Он упрямый, да? – Джулиана притворно усмехнулась, и мать, казалось, расслабилась. – Ну а когда папе стало лучше?

– Ох… – Леди Браунли уставилась в потолок, словно пытаясь вспомнить. – Несколько месяцев спустя после того, как Айан уехал в Индию, может, в июле или августе.

Джулиана взвешивала ее слова, думая, не выгораживает ли она отца.

– Должно быть, для тебя это было огромным облегчением.

– Для всех нас, – кивнула леди Браунли.

– Да уж. Но сейчас он выглядит неплохо. – Джулиана запнулась. – Сказать по правде, он выглядит замечательно для человека, которому почти шестьдесят.

Карие глаза матери округлились. Она отвела взгляд.

– Ты же знаешь своего отца. Он всегда гордился своей внешностью.

Джулиана вздохнула. Она испробовала все, чтобы убедить мать рассказать, не сговорились ли Айан с отцом. Леди Браунли когда-нибудь погубит непоколебимая преданность человеку, который не любит и не ценит ее. Значит, нужно действовать прямо.

– Да, это так, но, признаюсь, все это выглядит подозрительно.

Старушка снова подняла глаза.

– Подозрительно?

– Папа и Айан в прошлом частенько шли на всякие хитрости, чтобы повлиять на меня.

Мать заколебалась и отвернулась, не сказав ни слова. В душе Джулианы снова зашевелилось подозрение.

– Может, они решили преувеличить папину болезнь, чтобы заставить меня вернуться домой?

Мать оставила ее слова без ответа. Молчание длилось добрую минуту. Было слышно, как бьют часы в кабинете. За окном заливалась какая-то птица. Леди Браунли вздохнула.

– Мама! – поторопила ее Джулиана.

Сложив руки на коленях, та склонила голову, и было видно, что она с осторожностью подбирает слова:

– Я знаю, отец хотел, чтобы ты вернулась домой. И Айан хотел. Мы волновались за тебя все время, пока ты жила в Индии. А когда ты оказалась без поддержки мужа, пусть и непутевого, мы испугались, что кто-то из местного населения воспользуется этим в грязных целях или же ты станешь жертвой какого-нибудь негодяя.

Мать явно что-то недоговаривала, но и того, что она сказала, было достаточно, чтобы подтвердить: ее опасения оказались верны. Но все равно она хотела, нет, ей было необходимо узнать правду о намерениях отца и Айана, особенно Айана. Могли Айан, которому она полностью доверилась во время их совместного путешествия, снова солгать ей?

– Мама, это значит да или нет?

И снова в ответ долгое молчание. Старушка заломила руки.

– Джулиана, тебе лучше поговорить об этом с отцом.

– Да или нет? – требовательно спросила она, не двигаясь с места.

Мать прикусила губу и начала теребить кружевные складки на рукаве.

– Отец не знал наверняка, серьезно ли он болен, когда Айан отправился в Индию. То, что они преувеличили болезнь, – это слишком сильно сказано.

– Неужели? Айан сказал, что отец смертельно болен, хотя, очевидно, не был в этом уверен. Я думаю, что это можно расценить именно как преувеличение.

– Они просто беспокоились о тебе, моя милая.

Она снова заломила руки, в то время как в ее голосе слышалась мольба оставить все как есть, чтобы сохранить мир в семье.

Беспокоились, как же! Вспышка ярости буквально ослепила ее. Они обвели ее вокруг пальца, как она и подозревала, сыграв на сострадании и врожденном чувстве заботы о семье. Она никогда не доверяла отцу и была нисколько не удивлена его участием в обмане. Но Айан…

Он предал ее – снова.

Она даже не предполагала, что его вероломство так сильно ранит ее. Он улыбался ей, целовал ее, умолял довериться ему. И все это время лгал. Проклятие, каков мерзавец! Ей не хватало слов, чтобы выразить, каким подлецом она считает его теперь.

Она не будет молча смотреть на их интриги, несмотря на то что так хочет мать. Если уж на то пошло, ей есть что сказать, и она поговорит с отцом, как только тот вернется, закончив раболепствовать перед его преподобием.

А с Айаном она поговорит с глазу на глаз тотчас же.

Загрузка...