Рок пророка. Второе пришествие

Пролог

Для тех, кто жил в 2006 году, мы — совершенные люди далёкого будущего. Находясь в матрице своего времени и, зачастую, в плену различных догм, они считали нас, я думаю, некими высшими существами, едва ли не сверхлюдьми, которые придут им на смену. Впрочем, я, кажется, рискую получить внеюридическое воздаяние за неэтичное отношение к прошлому. Нельзя сказать, что наши предки все поголовно находились в плену догм. Ведь именно в 2006 году произошли события, в корне изменившие жизнестрой на земле и приведшие землян от скрытого рабовладения к поистине человечным отношениям. Изобретение Преображателя физиком Сергеем Громовым, устранившее, если так можно выразиться, оперативным путём ложь на земле, ускорило этот процесс и позволило предкам пройти ту точку невозврата, когда внеюридическое воздаяние за грехи и соблазны больше не грозит человечеству в целом.

Впрочем, я, кажется, сужаю рамки своих исследований прошлого. Ибо не только Преображатель Громова сыграл важнейшую роль в становлении человечного строя психики. Подобные заявления сколь не корректны, столь и не точны. Преображатель не был бы изобретён, если бы не было титанических усилий организации под странным названием «СМЕРШ-Мидасу» Название, заявленное через чёрточку, было словно адресовано некоему мифическому персонажу, однако деятельность этой очень закрытой организации была отнюдь не мифической. Начать с того, что её члены проводили стратегический анализ происходящих на земле событий и разрабатывали тактические действия. Также взяли на себя функции прогнозирования будущего и коррекции настоящего. До сей поры никто не знает имён, профессий и рода занятий этих титанов духа. Существуют лишь догадки о том, что эта тайная организация возникла в России в двадцатом веке, и что ядро её составляли учёные всех отраслей науки. И, вероятно, правильнее было бы назвать «СМЕРШ-Мидасу» не тайной организацией, а неким научным сообществом, которое, взаимодействуя через Интернет в режиме интеллектуального синхрофазотрона, соборно разработало новую Концепцию жизнеустройства на земле. Каким-то образом им удавалось воплощать в жизнь свои воззрения. Словно сам Бог им помогал. Даже так называемые олигархи не то чтобы прислушивались к их мнению, но учитывали его и невольно вносили коррективы в свои планы.

Неизвестным остаётся — входил ли в эту организацию избранный на рубеже тысячелетий Президент Владимир Путин. Слишком уж необычным правителем он оказался. Существовало даже мнение, что он осуществляет именно матричное управление, о чём правители иных держав имели весьма смутное представление. Народ же порою недоумевал: сам себя называет нанятым менеджером, а работает на износ, по его собственному выражению, «как раб на галере». Ведёт себя так, словно ответ ему держать не перед грешными людьми, а перед Богом. Не потому ли сразу и озвучил своё ноу-хау под кодовым названием «вертикаль власти»? Только ли приказы Верховного главнокомандующего одной из держав поступают по этой вертикали сверху вниз? Что, если и в самом деле существует некая нерукотворная антенна, так называемая «ось сверхсознания», которая улавливает информацию Свыше? И не о ней ли толковал бессмертный Кант, говоря о нравственном законе внутри нас?

После распада сверхдержавы, когда Россия летела над пропастью, она в неё не угодила! Чудесным образом обстоятельства вдруг изменились. Мировое сообщество как-то вдруг перестало воспринимать Россию как жалкий обломок распавшегося СССР, что привело к коренному перелому в многоходовой и точно просчитанной партии на Великой шахматной доске мирового соперничества.

Что же касается «СМЕРШ-Мидасу», то до сих пор неясно — принимались ли новые члены в эту организацию или же она была численно ограничена определённым количеством лиц. Вполне возможно, что связь через Интернет позволяла им привлекать всё новых и новых членов содружества, позволяя, таким образом, не только более успешно распространять информацию, но и расширять интеллектуальный ресурс.

Интересна сама причина возникновения научного сообщества под кодовым названием «СМЕРШ-Мидасу». Всё дело в том, что с некоторых пор позиции сторонников так называемой «теории заговора» стали крепнуть. Выпрыгнув из голливудского сценария, теория заговора всё более отчётливо проявлялась в реальной жизни. Стал разрастаться слух о существовании концепции «Золотого миллиарда». Якобы надгосударственные мировые элиты, обеспокоенные тем, что ресурсов планеты может не хватить на всё население, разработали стратегический план, по которому на земле останется один миллиард наиболее достойных граждан, продолжающих жить в роскоши. Еще один миллиард будет обслуживать их, а остальное население должно быть подвергнуто искусственному сокращению, как это делается с поголовьем скота, разросшегося в избыточных количествах. Поговаривали, что ядро так называемого «Золотого миллиарда» составляет секретная организация под названием «Мидас», названная так в честь фригийского царя, обращавшего в золото всё, к чему он прикасался. Вероятно, те, до кого дошёл этот слух, ещё долго бы сомневались в его правдивости, если бы не появившийся на сайте «СМЕРШ-Мидасу» достаточно серьёзный текст со следующим названием:

«ВВОДНОЕ ПОСОБИЕ ПО СОЦИАЛЬНОМУ ПРОГРАММИРОВАНИЮ»

Далее следовало пояснение:

«Нижеприведенный документ, датированный маем 1979 года, был найден в копировальной машине фирмы IBM, купленной на распродаже».

После чего шли надписи прямо-таки угрожающего характера, а именно:

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»

«Безмолвное Оружие для Безмолвной Войны»

«Operations Research Technical Manual TM-SW7905»

__________________________

Затем шло нечто вроде приглашения: «Добро пожаловать на борт»!

И небольшое примечание:

«Эта публикация знаменует 25 годовщину Третьей Мировой войны, также называемой «Безмолвной Войной». Она ведется с использованием субъективных средств биологической войны — «безмолвным оружием». Данное пособие содержит краткое описание этой войны, ее стратегий и используемых орудий».

После этого значилась дата создания документа и его порядковый номер:

«Май 1979 г. 74-1120»

И, наконец, следовал собственно текст, который здесь приводится в значительном сокращении:

«БЕЗОПАСНОСТЬ

Вопросы социального управления (social engineering) и автоматизации общества, т. е. технологий социального управления (безмолвного оружия) в масштабе страны или планеты невозможно обсуждать, не упоминая методов массового социального контроля и разрушения человеческих жизней, т. е. рабства и геноцида.

ИСТОРИЧЕСКОЕ ВСТУПЛЕНИЕ

Разработка безмолвного оружия производилась на основе Операционных исследований (Operations Research) — стратегической и тактической методологии, разработанной Военным Руководством (Military Management) Англии во время Второй Мировой войны. Вскоре стоящие у власти поняли, что те же методы можно использовать для полного контроля над обществом. Электронный компьютер, изобретенный в 1946 году Дж. Преспером Эккертом и Джоном В. Мочли, оказался вполне приемлемым для этой цели. Следующим прорывом была разработка симплексного метода линейного программирования в 1947 году математиком Джорджем Данцигом. Имея в своем распоряжении эти изобретения, верхушка власти надеялась обрести возможность управлять всем миром посредством нажатия кнопки. Тут вступил в игру Фонд Рокфеллера, начавший финансирование четырехгодичного Проекта экономических исследований в Гарвардском колледже, целью которого было изучение структуры американской экономики. Вслед за этим последовала встреча Элиты, на которой должна была определиться следующая стадия социальных исследований. Гарвардский проект оказался весьма плодотворным, судя по публикациям некоторых результатов в 1953 году, в которых была доказана работоспособность системы экономического (социального) управления обществом (Василий Леонтьев. Исследования структуры американской экономики. — Авторские права 1953, International Science Press Inc., White Plains, New York).

Безмолвная война была безмолвно объявлена Международной Элитой на встрече, состоявшейся в 1954 году. Несмотря на то, что система Безмолвной войны была разоблачена спустя тринадцать лет, развитие этого нового вида оружия всегда процветало.

ЭНЕРГИЯ

Энергия — это ключ ко всем видам деятельности на Земле. Общественные науки, теоретически проявляющиеся как экономика, занимаются изучением и управлением социальной энергией. Все науки — не более чем средство достичь какой-либо цели. Каждая наука подразумевает определенные знания. Конечной целью является управление. Остается лишь определить, кто же будет получать от этого выгоду.

В 1954 году этот вопрос стоял особо остро. Хотя и упоминалось о «моральном аспекте», все согласились, что, в соответствии с законом естественного отбора, индивидуумы, народ или планета, которые не используют свой разум, ничем не отличается от неразумных животных. Они по своей воле становятся жертвами, добычей, бифштексом на тарелочке. Исходя из этого, было решено начать Безмолвную войну против широкой публики в интересах будущего мирового порядка и спокойствия. Конечная цель этой борьбы — изъятие природной и социальной энергии (богатства) у недисциплинированного и безответственного большинства и передача ее в руки дисциплинированного, ответственного и достойного меньшинства. С целью внедрения этих планов было необходимо создать и обеспечить работоспособность нового вида оружия, которое представило собой настолько утонченный и изощренный класс оружия в том, что касается принципа действия и влияния на публику, что заслужило себе имя «безмолвного оружия».

Основная цель экономических исследований, которые проводятся мировыми банковскими магнатами заодно с магнатами индустрии товаров и услуг — создание полностью предсказуемой и управляемой экономической системы. Для этого социальные элементы низкого уровня должны быть полностью подконтрольны. Т. е. люди должны быть финансово несостоятельны и приучены к социальному ярму и долгосрочным обязательствам еще с раннего возраста. Чтобы достигнуть такого уровня покорности, семейная ячейка низкого социального уровня должна быть разрушена путем повышенной занятости родителей и введением учреждений по дневному уходу за детьми, «осиротевшими» по причине занятости их пап и мам. Образование, предоставляемое низшим социальным классам, должно быть наихудшего качества, чтобы пропасть невежества, разделяющая низшие классы от высших, была и оставалась чем-то неведомым для низов. Эта форма рабства крайне необходима для поддержания социального порядка, безмятежности и спокойствия господствующего класса.

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ ОПИСАНИЕ БЕЗМОЛВНОГО ОРУЖИЯ

Безмолвное оружие должно удовлетворять всем требованиям, предъявляемым к традиционным видам оружия, основное отличие состоит лишь в образе его действия.

Это оружие стреляет ситуациями вместо пуль; приводится в движение посредством систем обработки данных вместо химических реакций (взрыва); основывается на квантах данных вместо частичек пороха; производится при помощи компьютера вместо ружья; управляется программистами вместо снайперов; подчиняется приказам банковских магнатов вместо военного генерала. Тем не менее, оно всегда безошибочно производит «взрывы», причиняет безошибочные физические и психические поражения — безошибочно для искушенного наблюдателя, который знает, на что именно следует обращать внимание.

Широкая публика не способна воспринять воздействие этого оружия и, следовательно, не может поверить в то, что подвергается нападению и приведена к покорности с помощью этого оружия. Публика может инстинктивно ощущать, что что-то не в порядке, однако, учитывая специфику безмолвного оружия, люди не могут разумно обосновать свои ощущения или разумно разрешить возникающие проблемы. Они не знают где искать помощи и как можно сплотиться, чтобы оградить себя от его воздействия. Если систему безмолвного оружия вводить постепенно, то публика приспособится к его присутствию и научится терпеть вторжение в свою личную жизнь до тех пор, пока психологическое давление (оказанное экономическим путем) не станет слишком большим — в этом случае народ взбунтуется. Потому безмолвное оружие представляет собой разновидность биологического оружия. Оно поражает жизненную силу человека, его жизненный выбор и мобильность, истощает природные и социальные источники энергии, подрывает умственное, эмоциональное и физическое здоровье людей».

Вслед за этим загадочным текстом в открытом доступе стали появляться другие доселе засекреченные документы. Они свидетельствовали об одном: о том, что на земле по-прежнему, как и во времена египетских фараонов, процветает рабовладение, принявшее такие изощрённые формы, о которых и не догадывается эксплуатируемый раб, доведённый до уровня сознания, когда ему довольно «хлеба и зрелищ», чтобы приносить рабовладельцам миллиардные доходы.

Тогда-то и стало известно, что на земле существует тайный Орден миллиардеров под названием «Мидас». Члены этого Ордена, как уже говорилось, убеждены якобы в том, что только миллиард избранных, названных ими «Золотым миллиардом», может и должен остаться на земле, от остальных же «лишних ртов» следует избавиться. И чем скорее, тем лучше.

Тотчас же возник другой Орден, противостоящий «Мидасу». И назывался он, соответственно, «СМЕРШ-Мидасу». Это была ещё более закрытая организация. На её сайте и публиковались всё новые и новые разоблачительные документы.

«СМЕРШ-Мидасу» начал массированную разгерметизацию тайных знаний по управлению людьми. Однако, разработчики концепции «Золотого миллиарда» не дремали. Они готовили новый массированный удар по сознанию землян.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В салоне самолёта, кроме Сергея, были, естественно, другие пассажиры, но чувствовал он себя одиноким и брошенным. Те, другие, которых он мог видеть, сидели неподвижно и с какими-то отрешёнными лицами. Сергей бросил взгляд в иллюминатор и замер в ужасе — там не было обычной гряды облаков. Только чёрная мгла! И внезапно он понял, что их летательный аппарат движется в открытом космосе! Он с тревогой посмотрел на своих спутников, намереваясь их спросить — видят ли и они то же самое, знают ли что-нибудь о цели их полёта. Но не посмел обратиться ни к одному из них — так непроницаемо было выражение их лиц. То ли им было всё равно, куда лететь, то ли просто они все, как один, тупые и равнодушные люди. Полёт в неведомое продолжался, ужас в душе Сергея нарастал. Ему хотелось выпрыгнуть отсюда, как будто таким образом он мог вернуться на родную землю. Он понимал — надо терпеть. Но терпеть было невыносимо! Как же так? Ведь они могут лететь в этом холодном чёрном космосе до самой смерти! Надо же что-то делать! Но что?! И как пилоты себя чувствуют? Разве они не понимают, что сбились с курса? Когда тревога в нём достигла апогея, он вдруг заметил, что аппарат начал снижение. Внизу была планета. Значит, они не сбились с курса! Путь был долгим и мрачным, и не верилось, что он когда-нибудь закончится и что есть впереди цель, к которой они стремятся. Но вот они её достигли, и яркая цветущая планета встречает их, как дорогих гостей! Здесь был солнечный день в самом разгаре. Сергей увидел берег моря, покрытый сплошной зеленью. На траве, под деревьями, отдыхали люди. Они радостно махали прилетевшим. Многие катались в лёгких лодочках или просто купались в море. И они тоже весело приветствовали Сергея и его спутников. Он облегчённо вздохнул и… проснулся! В окно светило солнце.

— Вот это сон! — сказал он вслух.

Жаль, что некому рассказать его. Лиза бросила его без всяких объяснений.

Странно, но при воспоминании об этом настроение его не ухудшилось — магия сна продолжала действовать. Ведь прилетели же! И на какую изумительную планету! Какая там была яркая трава! Он помнил все её оттенки — от светло-зелёных, салатных бликов, до тёмной зелени в тени густых деревьев. А эти лодочки, скользившие по водной глади! Море такое синее, местами сине-зелёное, а кое-где голубоватое… Настоящее море, без всяких поправок на его нереальность. И люди в лодочках, на берегу, в воде…. Все, как один, такие радостные! Как будто у них праздник. Неужели такое возможно — чтобы все улыбались? «В нашей Ивери, — подумал он, — люди обычно хмурые. Да и в Москве, и в Питере. Всё больше озабоченные. Мысли заняты текущими делами или неразрешимыми проблемами».

Он потянулся, встал, лениво подвигал руками и понял, что делать зарядку он не будет. На кой ляд надрываться? Кому он нужен-то? Лиза ушла. Другие женщины его не волновали. А сохранять здоровье ради себя, любимого… Как глупо! Но тренированное тело требовало привычной нагрузки, и зарядку он всё-таки сделал. После каждого упражнения думал: «вот сейчас брошу». И… продолжал. А чтобы не поддаваться унынию, держал в памяти сон. Ведь он что-то да значил. Хотя бы то, что не вечно же будет продолжаться его депрессия. А, может быть, и Лиза вернётся. И всё будет, как было. Нет, как было уже, конечно же, не будет. Будет лучше! Он рассмеялся, отдышался и пошёл в душ.

Сергей Анатольевич Громов был физиком по образованию, но заметной карьеры не сделал. Неудовлетворённость своим статусом грызла его изнутри. Он мечтал о карьере учёного, но…. Не получилось. Всякий раз, когда судьба давала ему шанс, она преподносила ему также и некую мерзость в нагрузку. А именно — необходимость компромисса в самом его неприглядном значении. Подобного Громов не мог себе позволить. Компромисс в его понимании был ничем иным, как предательством. И не то, чтобы он был человеком неуживчивым, нет. А со стороны и вовсе казался добродушным и покладистым. Но когда дело доходило до того, чтобы закрыть глаза даже на мелкие грешки и махинации или же позволить начальству превысить свои полномочия — вот тут он становился непреклонен. А так как большие начальники обычно не ожидали найти в нём таких твёрдых убеждений и моральных устоев, то они всякий раз бывали искренне поражены и недвусмысленно заявляли о горячем желании немедленно расстаться с таким неумным подчинённым. Так Сергей Анатольевич Громов, подававший когда-то надежды учёный, к тридцати пяти годам оказался простым преподавателем физики в Иверской гимназии номер сорок один.

Сергей сварил кофе, сделал бутерброды с сыром, включил приёмник и уселся завтракать. Было начало десятого. Обычно в это время он уже стоял у классной доски, чертил диаграммы и писал формулы. Но сегодня, 18 мая 2006 года — счастливый день — у него не было ни одного урока! А скоро и вообще наступят долгожданные каникулы. И тогда он займётся настоящей работой. Сдует пыль с дневников и записных книжек, достанет из потайного шкафчика книги заветные, засядет за компьютер. И хлынут в его голову великие идеи, и придёт озарение. Вот только Лизы рядом не будет. Но ничего. Все великие учёные творили в полном уединении. Тут ведь малейший шорох, чей-то взгляд могут сбить с мысли.

Он сделал радио погромче. Шли какие-то литературные чтения. Хорошо поставленный мужской голос произносил текст, содержание которого показалось Сергею смутно знакомым. «Мы неслись в тёмных и неведомых пространствах. Я давно уже перестал видеть знакомые глазу созвездия»… И затем: «Мы быстро приближались к планете. Она росла в глазах моих, я уже различал океан, очертания Европы, и вдруг странное чувство какой-то великой, святой ревности возгорелось в сердце моём: как может быть подобное повторение и для чего? Я люблю, я могу любить лишь ту землю, которую я оставил»…

— Ничего себе! — воскликнул вслух Сергей, — да он же пересказывает мой сегодняшний сон!

Он даже привстал и внимательно вслушался. Точно! Просто-напросто снова увидел все эти картинки в мельчайших подробностях! Голос актёра из динамика описывал даже испытанные им во сне чувства!

«О, всё было точно так же, как у нас, но, казалось, всюду сияло каким-то праздником и великим, святым и достигнутым, наконец, торжеством. Ласковое изумрудное море тихо плескало о берега и лобызало их с любовью явной, видимой, почти сознательной»….

— Да кто же автор этого моего сна? — поражался Сергей, — ведь он пересказывает его совершенно точно до мельчайших подробностей.

Персонаж радиопостановки понял, что он попал в настоящий рай. «Это была земля, не осквернённая грехопадением». Он встретил и людей, которые, как и во сне Сергея, все улыбались, были счастливы. Но сам-то он на этом месте проснулся, а здесь рассказ продолжился. «Они указывали мне на деревья свои, и я не мог понять той степени любви, с которой они смотрели на них… Так смотрели они и на всю природу… У них была любовь и рождались дети, но никогда я не замечал в них порывов того жестокого сладострастия, которое постигает почти всех на нашей земле»…

— Жестокого сладострастия… — повторил вслух Сергей.

А ведь это «жестокое сладострастие» и есть тот самый первый элемент во взаимоотношениях людей, который многое определяет в нашей жизни. И, слава Богу, он никогда по отношению к Лизе не испытывал этого «жестокого сладострастия». Только нежность. Безграничную нежность. Но не всегда он проявлял её. Чаще прятал и замыкался в себе. Да, он не был открытым с женой. Часто ловил на себе её недоумённый взгляд, когда, желая приласкаться, она не находила в нём ответа. А он боялся потерять свою мужскую суровость… Чего греха таить — ему хотелось, чтобы жена слегка робела перед ним. Это льстило его самолюбию. Некая отстранённость помогала соблюсти дистанцию в отношениях между мужчиной и женщиной…

Радиопередача продолжалась. Сергей, очнувшись от своих мыслей, вдруг услышал: «Да, да, кончилось тем, что я развратил их всех! Сон пролетел сквозь тысячелетия и оставил во мне лишь ощущение целого. Знаю только, что причиной грехопадения был я. Как скверная трихина, как атом чумы, заражающий целые государства, так и я заразил собой всю эту счастливую, безгрешную до меня землю. Они научились лгать и познали красоту лжи. О, это может быть, началось невинно, с шутки, с кокетства, с любовной игры…. Но этот атом лжи проник в их сердца и понравился им. Затем быстро родилось сладострастие и породило ревность, ревность — жестокость… Скоро, очень скоро брызнула первая кровь».

Сергей прослушал до конца радиопередачу и узнал, что автором фантастического рассказа под названием «Сон смешного человека» был Фёдор Михайлович Достоевский.

Сергей был абсолютно уверен в том, что Достоевский в своё время увидел тот же самый сон, что и сам он прошедшей ночью, но почему-то, записав его, дополнил таким омерзительным продолжением, словно стыдился быть счастливым, и не смел надеяться, что полёт в холодном чёрном космосе на корабле по имени «земля» имеет смысл и цель… Или же просто было другое время? Как сказал Пушкин: «Я вышел рано, до звезды». Как там ещё? «Паситесь, мирные народы»… А дальше строка ещё страшнее: «К чему стадам дары свободы»?! Вот объяснение! Вот почему так мрачен был взгляд Достоевского на действительность! Только человек, преисполненный отчаяния мог написать такой рассказ, в котором нет ни веры, ни христианского смирения. Напротив! Это протест против собственной покорности обстоятельствам. Не мог он быть в стаде, которому дары свободы безразличны. Но и свободу понимал только как преступление. Оттого и такая сумятица в головах рождённых им образов. Тут не пресловутая «загадка русской души». Просто — он «вышел рано, до звезды».

Но какое же совпадение! Чтобы человек через сто с лишним лет увидел тот же самый сон! Главное, что об этом ведь даже рассказать нельзя — никто не поверит! Только он один знает, что в самом деле видел сон, который до него сто с лишним лет назад видел писатель Достоевский!..

ГЛАВА ВТОРАЯ

Взволнованный Сергей прошёл из кухни в комнату, затем обратно, потом кинулся к компьютеру, включил его и, сам не зная почему, напечатал в окне поиска совершенно несуразную вещь: «Сон Достоевского — мой сон». Самое удивительное, что поиск весьма успешно завершился, и он попал на сайт из одной-единственной страницы с многообещающим названием: «Инсайдер. Откровения члена Элитной Семьи».

Текст гласил:

«Что-то необычное произошло на форуме godlikeproductions. com за нескольких дней и это привело в возбуждение определенные участки Интернета.

Некто, называющий себя «Инсайдер» (инсайдер — член какой-либо группы людей, имеющей доступ к информации, недоступной широкой публике), утверждал, что он принадлежит родовой линии, которая правит миром, и обещал ответить на любые вопросы. Поначалу это выглядело как очередное надувательство в Интернет, на некоторые нехитрые вопросы были даны простые ответы, но потом все стало круто изменяться.

Ответы, которые начал давать этот человек на последующие вопросы, показали глубокое понимание философии, истории, метафизики, религии, магии, политики и более того. Эти ответы были очень оригинальными и подробными, а некоторые заставляли задуматься.

Удивительно то, что Инсайдер отвечал на вопросы за очень короткий промежуток времени. Темы вопросов были самыми разнообразными, а ответы, когда подробные, а когда просто эпические появлялись буквально через несколько минут. Как это возможно? Копирование текста из Интернет? Я тщательно проверил и не смог найти предложений, которые использовал Инсайдер в своих ответах. Как кто-то заметил, это было за пределами возможностей обычных людей.

Некоторые люди были огорчены, других это наоборот привлекало, а в итоге это привело к диалогу, в котором так много открылось, что теперь это можно изучать годами. Сложно в это поверить? Читайте дальше.

24/09/2005

Инсайдер:

Я член Элитной Семьи, которого вы презираете… Задавайте мне вопросы, и я на них кратко отвечу.

Почему?

Потому что я могу.

Вопрос: Что такое «Элитная Семья»?

Ответ: Такое название используется большинством.

Семьи, которые в течение очень продолжительного времени управляют теми, кто не принадлежит этим семьям по крови.

В: Каковы ваши религиозные убеждения?

О: Религии созданы «нами».

Религии, которые популярны сейчас, это как раз те, которые находятся под полным контролем.

Я не могу подробно говорить об этом, но Христианство/Иудаизм/Ислам/Буддизм слегка на ложном пути, скажем так.

Существует сердцевина истины, но она утопает в море извращений. Наши верования не имеют значения, но это связано со служением Божественному Закону, который ниспослан нам.

В: Как насчет мировой экономики?

О: Приверженцы теории заговора правы в том, что мировая экономика базируется на деньгах, которых нет, никогда не было и не будет.

Те, кто владеют банками, также владеют СМИ и политиками, так что всё может быть представлено для вас таким образом, чтобы вы верили в то, что требуется им.

В: И что же «элитная» семья делает такого, за что любой может ее обоснованно «презирать»? «Дабья» (прозвище президента Джорджа Уокера Буша; от техасского произношения буквы W в инициалах), это ты?

О: Чтобы раз и навсегда внести ясность в этот вопрос. Буши не принадлежат к родовым семьям на самом деле они принадлежат к вашему виду и являются теми, кто хочет, чтобы вы, люди, им поклонялись. Резюмирую снова, те, чьи лица и имена вы знаете, не принадлежат непосредственно к родовым семьям. Они не являются композиторами и дирижерами, они всего лишь играют на флейте так, как им скажут. Все эти Буши, Клинтоны, Шароны, Арафаты, Гитлеры, Далай-ламы, Манделы, Блэры, Горы, Чавесы, Ганди, Кеннеди, Ленноны, Диланы, Эйнштейны, Микеланджело, папы, цезари, Аристотели, Геродоты, Ахенатоны просто играют/ играли свою роль так, как им говорят/говорили. Эти люди, которые любят получать от вас признание и восхваление, не могли бы даже находиться в одном помещении с некоторыми из тех людей, к которыми отношусь я.

В: Является ли Земля тюрьмой?

О: Да и даже хуже, чем тюрьма. Те, кто думает по другому, никогда не вырвутся на свободу.

В: Был ли Яхве внеземным существом? Или он был плодом фантазии евреев, населявших Палестину во времена греческого правления?

О: Если имя какого-либо божества общедоступно, это означает, что это существо придумано. Яхве представлял эпоху, когда массовый контроль обретал свою форму.

В: Не думаете ли вы, инсайдер, что битва, идущая в настоящее время, имеет две стадии. Сейчас она идет на эфирном уровне. А через тысячу лет она будет идти на астральном уровне, когда все Его люди оставят свои физические тела и ДОСТИГНУТ ВЫСШИХ ФОРМ ЖИЗНИ, СЛЕДУЮЩИЙ ЭТАП БУДЕТ АСТРАЛЬНЫМ. Тогда весь спектакль начнется снова с другими актерами.

О: Вы путаете некоторые вещи. Существует лишь одна битва, и она идет сейчас, здесь, на этой планете, на уровне личности…. и только вы в ней участвуете. Нет никакого врага, которого вы могли бы атаковать, за исключением вас самого. Если вы атакуете что-то еще, то вы тратите драгоценную энергию и потерпите поражение. Если вы добьетесь успеха, то битва закончится.

9/26/2005

Заявление инсайдера:

ЗАМЕЧАНИЕ: я являюсь инсайдером, АС 13, доверенное лицо, услугами которого я пользовался ранее, исчезло. Поэтому я использую другое доверенное лицо с другим идентификационным кодом.

Заявление инсайдера:

Снова инсайдер /АС 13, использую еще одно доверенное лицо… последнее доверенное лицо также исчезло сразу же после появления поста. Мне становится все труднее входить на этот форум и оставаться на нем, но я буду продолжать пока будет возможность.

В: Верите ли вы в закон равновесия и карму, позволяющую душе быть царем в одной жизни и нищим в следующей?

О: Когда говорят о реинкарнации (перевоплощении в нечто противоположное вашей прежней жизни), то здесь не существует универсального закона, который устанавливал бы, что должно в итоге произойти. Реинкарнация существует, но если вы выполнили свою задачу, то реинкарнации нет, нет необходимости проходить все уровни жизни на Земле, поскольку это прохождение, в основном бесцельно.

В: Что такое Божественный Закон, о котором вы говорите?

О: Божественный Закон является проявлением воли Верховного Существа, которое не только создает все сущее в этой вселенной, но также поддерживает его, питает, балансирует, наполняет энергией и обновляет. Оно также правит иными мирами, включая и тот мир, к которому вы изначально принадлежите.

9/27/2005

В: …а если эти существа — ЛЮЦИФЕРЫ?

О: Если бы меня вело «злонамеренное» существо, я не говорил бы так, как я говорю с вами. Человек, ведомый «злонамеренными» силами, не может произносить/писать определенные слова и фразы без того, чтобы они на него не повлияли. Если лицам, ведомым такими силами, случается слышать/читать определенные вещи, они начинают проявлять излишнюю агрессивность/признаки безумия (примеры можно найти в обсуждении данной темы). Вот признаки присутствия «злонамеренных» существ: всякий раз, когда вы сквернословите, говорите негативно, замышляете недоброе, приходите в буйство, лжете, поддерживаете идею убийства, приходите в сексуальное возбуждение, испытываете страх, завидуете, даже громко смеетесь, становитесь излишне веселыми (в общем, испытываете все, что связано с эмоциями/страстями/желаниями), они появляются возле вас… одно, два, три или более. «Злонамеренные» существа принадлежат этому миру, это их дом. Вы не можете их ненавидеть, потому что они выполняют свою задачу, свой долг, и все это связано с вашим поведением…. поймите, что их действия это реакция на нарушение вами Закона. Они никогда не провоцируют вас на такие нарушения. Если вы все же ненавидите их, то вы не замечаете важную часть реальности… их необходимо в какой-то мере уважать. Это также покажет, что вы осведомлены о них, и этот факт будет учтен. Я пишу «злонамеренные» в кавычках, поскольку они не злонамеренны, они только представляются вам таковыми через восприятие, которые вы себе создали. Люди являются нарушителями закона, которые играют роль жертвы.

В: «Те, кто находится выше, делают это посредством вещей, которые являются предметом вашего ежедневного потребления». Хотелось бы узнать, что вы об этом знаете.

О: Я не знаю вас лично, но я уже знаю, что я не ем и не пью 90 % из того, что вы ежедневно потребляете. Вы — не то, что вы едите, но то, что вы едите, управляет тем, как вы себя чувствуете, тем, как реагирует ваше тело. Через ваше невежество и лень вы вредите себе.

Это только одна часть манипуляции, они используются в сочетании с шестью другими методами управления вашей повседневной жизнью. Если вы сможете «удалить» некоторые из них из вашей жизни или уменьшить степень их воздействия, то их действие резко ослабнет, но это не прибавит вам самоосознания. Эти методы используются, чтобы истощить вас, снизить качество вашей жизни. Они взаимосвязаны друг с другом.

Методы, о которых я говорю, таковы:

1. Продукты питания и напитки.

2. Лекарства, «здравоохранение» (включая прием витаминов).

3. Электрические волны (включая ПК и сотовые телефоны, домашнюю электропроводку, все, что имеет внутри микросхемы).

4. Средства массовой информации, будь то ТВ-радио-газеты-журналы-Интернет (это наиболее очевидный метод и, тем не менее, самый порабощающий).

5. Музыка, звуки (это иной метод, нежели СМИ, используемый иным образом, но большей частью через СМИ).

6. Загрязнение воздуха.

7. Система образования (включая известную литературу, которая по большей части искажена, будь то история, психология, метапсихология, «философия», искусство, наука, поэзия, религия, даже сказки, рассказываемые детям). Политики используют эти методы, чтобы бомбардировать вас с их помощью, и следят за тем, чтобы они всегда действовали.

Правило состоит в следующем:

Если что продвигается/восхваляется/встречается аплодисментами/получает шумное одобрение/предлагается бесплатно, будьте очень осторожны. Будь то пищевые продукты, лекарства, последние технические новинки, «художник», политик, музыкант, книга, спектакль, напиток и т. д. Некоторые из этих, якобы, «выдержавших испытание временем» произведений, специально «оркестрованы» по какой-либо причине. Проблема состоит в том, что если быть слишком осторожным, можно пропустить некоторые драгоценные вещи, которые кое-кто сознательно вставил в промежутках между инструментами, предназначенными для манипуляции. Существует несколько других методов (общества/культы/секты, люди, контролирующие друг друга и т. д.), но вышеупомянутые шесть методов являются основными и внедряются со времен Французской «Революции».

Воздержание: сознательная форма самоограничения, основанная на самопознании с целью достижения внутреннего порядка Души (которая есть невидимый вы в целом, Душа — это не часть вас, вы — единое). Ограничение эмоций/желаний/страстей/энергий означает не отсечение их (что может вам навредить, будьте осторожны), но канализацию для работы в направлении высших целей, после того как они будут мягко укрощены. Да, все это приводит к жизни трезвой и одновременно более простой, наполненной дарами, поскольку вы становитесь полным хозяином самому себе, вместо того, чтобы находиться под диктатом эмоций/желаний/страстей. Одновременно с этим процессом вы будете очищать себя и будете готовы к тому, чтобы быть просвещенным Вселенским Разумом. Будьте как можно более подобны тому с чем вы хотите соединиться.

В: На сей раз у меня единственный вопрос: действительно ли ЭТО просто?

О: Истина желает, чтобы вы о ней узнали, в этом Ее главная цель, она приглашает вас к себе каждое мгновение вашей жизни, поэтому, чтобы быть понятой вами, Она по Необходимости должна быть простой и иметь очевидную связь с Провидением, Она «у вас перед глазами»…

В: Грядут ли какие-либо масштабные события, которые вызовут прорыв в массовом сознании и/или заставят по-новому определить, что есть жизнь и как ее прожить?

О: Нет, ничего подобного. Ваши обязанности по отношению к Единому и самому себе не изменятся, что бы ни произошло. Не тратьте свою энергию, ожидая событий и пребывая в изначальном и неодушевленном состоянии — ваше топтание на месте только продлится. Могу добавить следующее, хотя это, возможно, прозвучит как противоречие тому, о чем я говорил, но прочтите внимательно: когда массы заставляют поверить во что-то негативное, они могут создать то, чего они сами не желали, например, именно так работает идея «нового мирового порядка», как вы, люди, это называете.

В: Является ли ваш Бог Самодостаточным?

О: Я объяснил, почему слово «бог» не используется, поскольку в значении этого слова скрыты ловушки. Единый является Самодостаточным, Чистым, Благим и поистине Тем, кто творит Благо.

Души облечены в тела, мы находимся на этом материальном/ физическом плане и испытываем на себе действие его низких частот как реальность, хотя мы можем воспарить над ней и войти в контакт с высшими сферами. Расскажу об этом вкратце: вы не находитесь в своем теле, но охватываете/объемлете его, присутствуя в другом невидимом теле, которое состоит из элементов, подобных Душе (которая и есть вы), и, все же, это невидимое тело связано запутанными нитями с физическим планом (это очень важно понять) и соединяется с видимым телом посредством энергий, передаваемых невидимым телом в мозг, сердце и области в позвоночнике, следовательно, мы (как Души) можем управлять телом и его функциями, что позволяет нам постигать на опыте этот мир. Души имеют двойственную природу, то есть, вы находитесь и где-то еще, ожидая объединения в ином мире.

Высшим Существам не нужно ничего от нас в нашей нынешней форме, но это способ передать Ему, что вы знаете о Нем. Вам необходимо признание, которое Он может вам даровать.

Божество может сделать одного человека во всех отношениях сильнее, чем все люди в совокупности.

Заявление Инсайдера:

Это будет мое последнее сообщение, конец. Это сделано в соответствии с Божественным Законом, который выше моей семьи или кого-либо еще на земле и за ее пределами. Меньшинство передает это далее по приказу Высших Существ, поймите это. Стало известно, что в отношении меня совершено два нежелательных шага. Я оставался бы дольше, впрочем, удалось осветить большую часть вопросов. Я отвечал в той мере, в какой мне было позволено это делать, используя, по возможности, наиболее простой способ изложения. Я должен был писать быстро не случайно. Если сделаете свой выбор: Благодарите ежедневно Благого Единого, в котором всё имеет свое начало Бытия, за то, что Божественный Закон предоставляет вам шанс вернуться в первоначальное состояние, в мир, которому вы на самом деле принадлежите, за то, что Его сила Необходимости вносит оправданные поправки, действие которых вы испытываете на себе ежедневно. Возносите хвалу Высшим Существам, которые действуют в соответствии с Божественным Законом Единого, которые являются проявлениями/эманациями Единого, за то, что они обеспечивают средства для Жизни во всех областях, поддерживают их и предоставляют эти средства для вашего блага, ведут вас к освобождению и далее. Обращаясь к Божеству (прочтите снова) следите за тем, чтобы четко выражать свои мысли, не требуйте, не рассказывайте, не просите, не приказывайте, не предлагайте, не спрашивайте… всё это отвратительно, просто сформулируйте и выполняйте свою обязанность. Старайтесь понять вопросы, которые я поднял, отвечая вам, я сказал больше, чем вы прочитали, передайте это дальше. Возвращайтесь.

После этого Инсайдер исчез. Итог составил: 4 дня, 660 постов, 20,000+ позднейших посещений, и при всем этом его не удалось «засечь». Эта тема глубоко затронула многих людей, что было заметно по постам, на которые Инсайдер изредка отвечал, и поэтому они остались в его ответах. Инсайдер был равнодушен к комплиментам, похвалам, благодарностям, оскорблениям, ненависти, страху. Обычный человек стал бы возражать, но Инсайдер был сосредоточен не на том, чтобы спорить, а на том, чтобы выдать как можно больше информации. Был ли он на самом деле Инсайдером? Может быть это был розыгрыш? Но зачем уходить всего через несколько дней, когда цель обманщика всегда в том, чтобы привлечь внимание или ввести в заблуждение, растягивая это на недели, месяцы и далее, как это делают другие? Как сказал бы Инсайдер, 'решайте сами'. Адрес темы, где все это произошло, следующий:

http://www.godlikeproductions.com/bbs/message.php?page=23&topic=3 &message= 161085&mpage= 1 &showdate=9/24/05

*He охраняется авторскими правами, разрешается распространять это любым способом, не меняя ничего в тексте*

— Да что же это такое, — говорил сам с собой Сергей, расхаживая по квартире, — что же это за день такой? Точнее, утро. Я что — сошёл с ума? Всё это кажется мне?

Он подошёл к зеркалу в комнате. Оттуда на него смотрело его собственное встревоженное лицо. С отражением было всё чётко, всё понятно. Как был похож немного, совсем чуть-чуть, самую малость, на Президента Путина — так и остался на него похож. Ещё немножечко на Пушкина. Но там бакенбарды сбивали общую конфигурацию. Иначе точно был бы ну очень похож. Но это так, реплика в сторону. А главное — что происходит с ним здесь и сейчас?! Это что же за сны такие? Которые один в один со снами великих наших классиков? И что за странные инсайдеры из правящих семей? Выходит, нами правда втихую правит неизвестно кто?

Необычное утро. Странное утро. Мистическое утро.

Сергей встряхнул головой и пробормотал сквозь зубы:

— Такого в моей жизни ещё не было!

Знал бы он, что впереди его ждёт…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сергей торопливо оделся, схватил свой чёрный чемоданчик с учебниками и прочими бумагами, сунул в карман куртки кошелёк и вышел на улицу.

Он жил в небольшой двухкомнатной квартире в одном из трёхэтажных особнячков, построенных ещё при Екатерине, на набережной Степана Разина. Отсюда до его гимназии было, как минимум, кварталов шесть, которые преподаватель физики Сергей Анатольевич Громов преодолевал бодрым шагом за довольно короткое время. Но сегодня он мог не торопиться. Уроков нет, а навести кое-какой порядок в физическом кабинете, откорректировать план работы — это всегда успеется. Тем не менее, первые несколько метров он буквально летел вперёд. И лишь потом перешёл на шаг.

День начинался странно, даже пугающе странно. Но было в этом и предзнаменование каких-то радостных событий, нового поворота в жизни. И… вдруг этот Инсайдер и вправду существует? Вдруг он и в самом деле открыл знания, недоступные широкой публике? Вопрос только в том, как к ним отнестись. В этих ответах сломаны все стереотипы. Поверить Инсайдеру — значит заставить себя не просто жить иначе, а и мыслить иначе. Всё с ног на голову. Весь жизненный уклад, все устои и верования, оказывается, должны быть пересмотрены. А, впрочем, почему? — одёрнул себя физик, — жил же я до сих пор и прекрасно себя чувствовал. Почему обязательно нужно всё менять? Да и невозможно это. То есть отдельно взятая личность, конечно, может всё кардинально поменять. Но в целом — то жизнь на земле от этого не изменится!

— Пока буду считать, что это просто Интернет розыгрыш и никакого Инсайдера в природе не существует, — решил он, — а дальше видно будет.

Настроение его заметно улучшилось. К тому же он вспомнил сон. Чудесный сон с таким прекраснейшим финалом. И рассказ Достоевского… Нет, воистину — день предстоит волшебный. А, может и не только день, а и вся будущая жизнь? Сергей невольно улыбнулся и огляделся вокруг. Было прохладно, но светило солнце, и прохожие явно приободрились в преддверии долгожданного лета.

«Как-то там Лиза? — подумал Сергей, огибая здание городской администрации и выходя на площадь Ленина, — наверное, уже в своём архиве. Сидит за пыльными фолиантами и света белого не видит, бедная. Как бы узнать, чем я не угодил ей? Что я сделал не так?»

Тут он споткнулся о бордюр, едва не выронив при этом свой «дипломат». Когда же поднял голову, то прямо перед собой увидел не памятник Ленину, который ещё вчера возвышался перед зданием мэрии, а невероятных размеров плазменный экран на толстой металлической ноге. Перед экраном стояла небольшая толпа человек из десяти и молча разглядывала это невиданное доселе в Ивери чудо. Громов, бывая в Москве, видел, конечно, уличные мониторы, но те были значительно меньше. А этот… Сергей обошёл его вокруг, задрав голову и внимательно обозревая каждую мелочь. Этот мега-монитор был явно импортного производства. Внизу шла надпись по-английски: «Midas». Звучная марка, ничего не скажешь. Кто же презентовал этого монстра столице Иверской губернии? В местном бюджете не имелось таких средств, чтобы на площадях устанавливать гигантские плазменные экраны. Интересно, какой канал будет вещать по нему?

Поразмышляв об этом, Сергей двинулся дальше. На ум опять пришла жена. Бедная Лиза! Он стал в который раз прокручивать события последних дней перед её уходом. Вернувшись однажды домой из гимназии, он обнаружил, что вещей её нет. А на столе лежит записка: «Я поживу в доме родителей. Не тревожь меня. Лиза». Он так обиделся и возмутился, что и не стал «тревожить». Но что-то же заставило её поступить таким образом?! И это что-то кроется в нём самом, в его неправильных поступках, о которых она не посчитала нужным сообщить ему. А вдруг у неё другой мужчина? Эта мысль, разумеется, первой пришла ему в голову. И он даже следил за женой! Просто ничего не мог с собой поделать. Было стыдно, противно, но ещё более унизительным казалось придти к ней и прямо спросить, в чём причина. Коль скоро написала: «не тревожь», стало быть, нечего и лезть с выяснением отношений. Да и не достойно это настоящего мужчины. А следить за женой — достойно? Он задавал себе этот вопрос и тут же отвечал на него: надо же понять причину столь неожиданного разрыва. Несколько вечеров подряд он тайно провожал её от архива до дома, а потом взял себя в руки и решил молча терпеливо ждать. Либо она вернётся, либо на развод подаст. Вот тогда всё и прояснится. А нынче ему приснился странный сон… Может быть, знак судьбы? Но как его растолковать, как раскодировать эту информацию?!

На этом месте мысли Громова были вдруг прерваны каким-то новым впечатлением. И он не сразу даже понял — каким именно. Сергей замер, тряхнул головой и внимательно огляделся. Ну да, конечно! Не мог он, даже глубоко задумавшись, пройти мимо такого чуда — лимузина с открытой дверцей! Это был самый настоящий лимузин типа «Линкольн»! И как он только оказался на улицах Ивери? В технике Сергей отлично разбирался, и с давних пор мечтал хоть полчаса посидеть за рулём лимузина. Виной тому были голливудские киноленты, занесённые в страну заморским ветром. И хотя Сергей уже давно перешагнул тридцатилетний рубеж, в душе он оставался всё тем же восторженным юношей, каким был когда-то. А потому взял — и заглянул в салон роскошнейшей машины. Кого он там надеялся увидеть? Мэрилин Монро в расцвете её губительной красоты?

— У вас красивая машина, — произнёс он, увидев человека на заднем сидении.

— Повтори, — потребовал тот.

— Я говорю, красивый лимузин.

— Вот так и говори. Пароль должен быть точным.

— Пароль?!

— Пароль.

— Понятно. Пароль — ответ.

Громов не понял ничего — при чём тут пароль какой-то, но поддакнул, поскольку не знал привычек владельцев лимузинов.

— Ответ: да, у нас мягкая посадка.

— В смысле, сидения? — недоумённо переспросил Сергей.

— Вот молодец. Бдительность — прежде всего. Повторяю ответ: да, у нас мягкие сидения. Я проверял тебя. Ну, давай.

Незнакомец в машине привстал и протянул руку к чёрному чемоданчику Сергея.

— Вы меня грабите?! — дрогнувшим от возмущения голосом воскликнул тот.

— Побойся Бога! — произнёс незнакомец с обидой, — я же тебе сдаю такую информацию, которой нет ни у кого на всём земном шарике! Ты чего, не врубаешься, что ли? Притом, буквально за гроши!

На незнакомце был прекраснейший костюм и отличные чёрные туфли, блестевшие в полумраке салона. На мизинце имелась золотая печатка. А на сидении с ним рядом лежал такой же «кейс», как и в руках Сергея, только новый. Громов вдруг осознал, что его принимают за кого-то другого, и открыл, было, рот, чтобы признаться в этом. Но незнакомец дёрнул чемоданчик из его рук, сунул взамен ему свой, захлопнул дверцу, и лимузин рванул с места на огромной скорости.

Но не промчался он и нескольких сот метров, как раздался чудовищный взрыв. Лимузин подняло в воздух, крутануло, и он исчез в языках пламени и клубах дыма.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Григорий Семёнович Буранский, артист Иверского драмтеатра, ходил по сцене и, заламывая руки, декламировал текст своей роли. Декламация тут была уместна и необходима — пьеса имела стихотворную форму. Хотя и не рифмованную. Подбирать рифмы Гоша не умел. Но пьесу всё же написал. Белым стихом, напоминающим древнегреческий гекзаметр. Сам написал и сам поставил. И все роли сыграл тоже сам. Впрочем, роль там, по существу, была одна — роль князя Михаила Ярославича Иверского, управлявшего некогда иверским княжеством и убитого в Золотой орде. Прочие персонажи внимания почти не удостоились. Гоша упоминал о них впроброс и прозой, хотя с тем же подвыванием, что и стихами. Сегодня вечером он должен был играть ответственный спектакль перед особо важными персонами, потому и назначил себе с утра генеральный прогон. В зале томились реквизиторы и костюмеры, которых он попросил присутствовать на репетиции, чтобы, как сам он выразился, «чувствовать дыхание зала». Дыхание было тяжёлым и прерывистым. Зал едва не стонал от повисшей в нём гнетущей скуки. Две девочки-реквизиторши, одна парикмахерша и три костюмерши ёрзали в креслах и зевали во весь рот.

Внезапно эту отнюдь не идиллическую картину нарушил страшный грохот, от которого, как показалось, даже стены зашатались. Работницы цехов с воплями выскочили из кресел и побежали к выходу. Гоша замер на полуслове, заметался по сцене, а затем с криком: «что случилось»?! — бросился за кулисы. Там из каморки пожарных охранников выскочил дежуривший в этот день Герман Петрович.

— Где рвануло? — вскричал он.

— Откуда же я знаю?! — возмутился Буранский, — я здесь служу не по пожарной части. Это вы должны знать, что и где взорвалось.

— А я что — взрывотехник? — в свою очередь возмутился пожарный, — я, между прочим, подполковник в отставке. И нечего так со мной разговаривать.

— А я — Заслуженный артист!

— Знаем, как вы заслуживаете, — махнул рукой пожарный и поспешил по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж.

Более молодой и более шустрый Гоша обогнал его, бросив через плечо: «нахал и хам» — и первым оказался сначала на первом этаже, где вахтёрша отсутствовала, а затем и на улице, на крыльце служебного входа. Вахтёрша была там, равно как и вся бухгалтерия в полном составе, и комендант здания, и все прочие работники театра, чьи кабинеты находились на первом этаже. Не было лишь актёров, которые ещё не подошли к утренней репетиции. Буранский представлял актёрский цех в гордом одиночестве. Из соседних зданий по всему переулку, куда выходил служебный вход театра, также выскакивали люди и устремлялись к Советской улице, где творилось нечто невообразимое — от горящей машины валил чёрный дым, вздымались языки пламени, а к месту катастрофы бежали отовсюду толпы народу. От скопившихся пожарных машин и карет «скорой помощи» образовалась пробка. Машины сигналили, люди кричали, от горящей машины отскакивали искры, там что-то трещало и рвалось. Входная дверь театра хлопнула, и на крыльце появился директор театра. Он заложил руки за спину, покачался на длинных циркульных ногах и приказал:

— Валентина Игнатьевна, вернитесь на свой пост. И вы, Герман Петрович.

— Ой, Владимир Марленович, я не пойду туда, — заныла перепуганная вахтёрша, — вдруг опять будет взрыв, вдруг весь театр рухнет!

Директор задумался. Потом отдал приказ пожарному:

— Эвакуируйте людей из здания. Включите сирену.

Подполковник по-военному чётко развернулся кругом через плечо и скрылся, а Гоша решительно зашагал к месту происшествия. Что-то подсказывало ему, что непростая это катастрофа, и что он к ней имеет самое прямое отношение. Его худшие подозрения подтвердились. Не прошёл он и нескольких метров, как к нему из толпы устремился его посыльный — артист театра Витя Круговой. Гоша резко остановился. Запыхавшийся Витя подбежал к нему и по его глазам Григорий Семёнович увидел, что дело плохо.

— Ну? — коротко и требовательно спросил он.

Но было уже и так понятно — горел именно тот самый лимузин, который Буранский с таким трудом выбил у знакомого бизнесмена, владевшего агентством по организации свадебных торжеств. Гоша арендовал машину за копейки и очень радовался этому. Сейчас он понял, что до конца своих дней будет расплачиваться за эту глупую радость.

Витя с тоской посмотрел на него и, горестно вздохнув, опустил голову.

— Где чемодан? — спросил Буранский, едва сдерживая гнев.

— Забрали, — шепнул сквозь слёзы Витя.

Он был жалок. И без того жизненный путь артиста Виктора Кругового не был усыпан розами, а тут ещё эта напасть. Вместо того чтоб получить гонорар от Григория Семёновича за пустяковую услугу, он получает нагоняй.

— Один чемодан забрали, а второй должны были отдать взамен. Где он? — продолжал допрашивать Буранский.

— Да я не успел ни дать, ни взять! — воскликнул Витя.

— Как не успел? Ты же сказал — забрали.

— Ну да. Только забрали-то совсем другие!

— Да расскажи ты толком! — вышел из себя Буранский.

— Дело было так, — оживился Витя, — я взял у тебя «кейс»… Не знаю, что в нём было…

— Не твоего ума дело, — перебил Гоша, — продолжай.

— Ну, так вот. Взял твой «кейс» и пошёл к месту встречи. Смотрю — лимузин уже стоит на той стороне улицы. Ну, я стою на переходе и жду. Машин много, а светофора-то здесь нет. Вот я стою и жду.

— Да не тяни ты! — взвизгнул Гоша.

— А я и не тяну. Сам же велел рассказывать по порядку. Я и рассказываю. Я, значит, жду, а в это время мужик какой-то тоже с «кейсом» подходит к машине и меняется чемоданами с тем, кто сидит в лимузине. Я кричу: «эй», а лимузин уже — ходу. И взорвался! Я дорогу перебежал — и к тому мужику. А мужика и след простыл. Зато другой мужик ко мне подходит и вырывает из рук твой «кейс». И тоже куда-то пропадает. Тут же толпа, бегут, кричат…

— Что ты, дурак, заладил: «мужик, мужик»?! Ты понимаешь ли, что в чемодане были деньги? Миллион баксов! Ты должен был отдать его и получить другой «кейс», с нужной информацией, которая теперь уплыла в другие руки! А, может, там была технология изготовления атомной бомбы? И, может быть, её захватили террористы, а тебя теперь в кутузку посадят или расстреляют за разглашение гостайны? Идиот! Кому я доверился?! Такому идиоту, как ты, пустой бумажки нельзя доверить, а я…

— Так и не доверял бы! — неожиданно взорвался Витя.

— Что-о?! — Гоша явно не ожидал такой строптивости от подельника.

— А то! — нёсся дальше на всех парах Витя, — вовсе не я идиот, а ты, понял? Вместо того чтоб самому передать баксы, послал меня. А почему? Да потому что ты знал, что и за баксами, и за секретной информацией охотятся. Ты испугался и послал меня за сто рублей, которые мне обещал, на верную смерть. Я только чудом жив остался! Взорвись эта машина на две минуты раньше — и Витя Круговой сейчас летел бы к ангелам на небеса!

— Кто — ты на небеса? Ой, не смеши меня!

— На твоём месте я бы не смеялся. Хоть ты и возомнил себя пресвятым князем Михаилом, а на деле-то тёмные делишки проворачиваешь, за которые, как полагаю, придётся отвечать тебе по полной программе!

Витя хотел было уйти, но Буранский схватил его за руку.

— Стой! Покажешь мне тех мужиков.

Он потащил Кругового к месту пожара. Тот упирался, но Буранскому злость придавала силы. Однако разглядеть что-либо сквозь дым и пламя было невозможно. Кроме того, дорогу перегородили машины, а дорожно-патрульная служба оцепила пространство и оттеснила толпу с этой стороны к стенам драмтеатра, а с противоположной — к воротам городского сада. Люди кричали, волновались, машины сигналили, трещал огонь и валил чёрный дым. Было так страшно, что Буранский забыл о Вите Круговом и тот сбежал, точно трусливый заяц. Григорий Семёнович, не отрываясь, смотрел на дымную завесу, и ему чудились в ней какие-то изломанные человеческие фигуры, которые стремятся в небеса, а чёрный дым пригибает их книзу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Придя в себя, учитель физики побежал было к месту аварии, но путь туда был преграждён стремительно подъезжавшими машинами «скорой помощи», пожарными и милицейскими. Кроме того, со всех сторон туда устремлялись люди, а Громов совершенно не выносил толпы. Хотя, наверное, он всё же должен пробраться к милиционерам и рассказать о том, что приключилось. В конце-концов в этой машине сгорел его «дипломат» с учебниками физики, с необходимыми ему планами работы, которые теперь придётся составлять заново… Но кто ему поверит? Кто же поверит в то, что он не знал этих людей и непричастен к трагедии?! Какая-то чудовищная фантасмагория… Он в нерешительности остановился. Путь в гимназию лежал мимо злосчастного места аварии. Собственно, на работу он мог сегодня и вообще не приходить. Просто деваться одинокому мужчине было некуда, вот он и двинулся по привычке на работу, намереваясь не только навести порядок в физическом кабинете, но и опытами побаловаться. Он никому не говорил, но втайне мечтал сделать какое-нибудь научное открытие. Смешно, конечно, почти в тридцать пять лет иметь подобные амбиции. Случай задержанного развития. Сергей Анатольевич грустно усмехнулся. Вот она, жизнь. Человек к чему-то стремится, о чём-то мечтает, чего-то добивается, а потом — бах! И он взлетает вверх тормашками в своём роскошном лимузине и горит ярким пламенем. Машина, в самом деле, напоминала гигантский факел. Клубы чёрного дыма заволокли всё вокруг, выли сирены, кричали люди. Авария произошла рядом с городским садом, напротив драмтеатра. Чуть дальше находилась автобусная остановка, где в ожидании транспорта стояло несколько человек. От взрыва никто из них, к счастью, не пострадал, но люди были в таком шоке, что не могли придти в себя — кто-то из них кричал, кто-то плакал, как эта девушка в короткой юбочке и кожаном кургузом пиджачке. Она прижимала к груди сумку и повторяла: «Ой, мамочка! Ой, мамочка!» А по щекам её текли бороздки чёрных от туши слёз.

— Никого не успели спасти? — раздался позади Сергея взволнованный женский голос.

— Нет, — ответил он, — вы же видите, пожарные только подъехали. Пока они потушат… Взрыв был такой силы… Вряд ли там есть живые.

Он глянул на задававшую вопросы женщину и сразу же узнал её. Это была актриса драмтеатра. Как же её фамилия? На сцене он её видел в роскошных нарядах, а сейчас эта уже немолодая дама была в простой, дешёвой куртке и потёртых джинсах с кроссовками.

— Странно, — проговорил он, переводя взгляд снова на горящую машину, — пожарные как будто не торопятся тушить. И подъехали сразу, через минуту после взрыва, как будто ждали за углом. А из «скорой» даже никто не вышел! Перегородили своими машинами все подступы к горящему автомобилю и спокойненько ждут, когда всё кончится. Да и милиция… Стоят и просто наблюдают.

— Что вы имеете ввиду? — удивилась актриса.

— Но вы же видите — пожарные еле двигаются! Как будто не хотят тушить. А их никто не подгоняет.

— И правда! Я пойду и скажу им…

— Куда вы?! — схватил её за руку Сергей, — там настоящий ад!

Между тем, в толпе начались волнения. Люди выкрикивали в адрес пожарных нелицеприятные эпитеты.

— Тушите же пожар, скорее! — кричала одна из женщин.

— Что вы, как истуканы, встали? Там же люди в машине! — вторил ей пожилой гражданин.

— Они нарочно! — почти билась в истерике девушка, — они нарочно им не помогают!

— Скорее! — кричали в толпе, — да пошевеливайтесь вы!

Актриса тоже не выдержала напряжения и закричала во всю мощь:

— Спасайте людей!

Сергей отпрянул — голос у достаточно хрупкой на вид женщины оказался невероятно зычным. Казалось, он перелетел через дорогу и отразился эхом от стен драматического театра, стоявшего на противоположной стороне улицы.

— Вы меня оглушили! — пробормотал он раздражённо.

— Извините, у меня хорошо поставленный голос, — смутилась актриса.

— Я уже понял это, — кивнул Сергей, — только боюсь, что вы напрасно надрываетесь.

Пожарные, между тем, неторопливо размотали безразмерный шланг, открыли краны и, как бы невзначай, направили струю брандспойта не на горящую машину, а на столпившихся на остановке людей! Послышались истошные вопли, толпа отпрянула, и кто-то прокричал:

— Убийцы!

Пылающую факелом машину начали, наконец, тушить, но было ясно, что живых в ней не осталось. Громов понял, что здесь ему делать больше нечего и вошёл в ворота городского сада. Он медленно двинулся по тополиной аллее к фонтану. Актриса тоже двинулась за ним. Теперь он вспомнил её фамилию — Гончарова. Исполнительница роли Екатерины Великой в спектакле по повести Пушкина «Капитанская дочка».

Сергей медленно брёл по аллее горсада, не глядя на свою неожиданную спутницу. Как ни странно, она не отставала от него. «И чего увязалась?» — подумал Сергей.

— Вы всегда такой мрачный? — спросила актриса, — Хотя, конечно, это всё в голове не укладывается.

— Да уж. Как-то не по себе становится, когда поговоришь с человеком, а через минуту его взорвут вместе с автомобилем.

— Вы разговаривали с погибшими людьми?! — актриса даже приостановилась.

— В том-то и дело, — заговорил, волнуясь, Громов, — я подошёл к машине, человек на заднем сидении сунул мне этот чемоданчик, а у меня забрал мой «кейс». Машина рванула на скорости и тут же взорвалась…

На этих словах чемоданчик из рук Сергея потянули, стараясь вырвать.

— Эй, вы чего?! — воскликнул он и глянул на актрису.

Но её рядом не оказалось. Зато оказался незнакомый громила в чёрном кожаном пиджаке, чёрной водолазке и чёрных брюках. Он и пытался забрать у Громова не принадлежавший ему предмет. Некоторое время они молча тянули «кейс» каждый к себе. Наконец громила немного в нос проговорил:

— Ну, ты чего?

— А ты чего? — в свою очередь поинтересовался Громов.

Он мог бы, конечно, и отдать чужой «кейс», но его возмутило то, что второй раз за день у него совершенно бесцеремонно отнимают вещи. Тем более что у громилы уже был точно такой же чемоданчик в другой руке.

— Ну, давай…

Незнакомец не окончил фразы — он вздрогнул, дёрнулся, а в его водолазке на груди образовалась маленькая дырочка, потом красное пятно, которое росло и расплывалось на глазах. Громила выхватил пистолет из кармана, выстрелил и тотчас же упал. Выстрел был совершенно бесшумным. Громов оглянулся — за его собственной спиной падал какой-то человек с пистолетом в руках. Актриса Гончарова стояла чуть дальше и с ужасом смотрела на упавшего.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Бежим отсюда! — крикнул Громов и, подхватив валявшийся на дорожке «кейс», бросился вниз по аллее к набережной Волги. Там они повернули направо и оказались прямо у входа в кинотеатр «Звезда». Здесь они отдышались, стоя на ступеньках и молча пристально оглядывая всё видимое пространство. Их никто не преследовал.

— Пойдёмте внутрь, — проговорила актриса.

— У нас билетов нет.

— Неважно. Здесь моя приятельница работает.

Они вошли в вестибюль, где за конторкой сидела контролёрша, а справа от входа маячил охранник.

— Здравствуйте, — проговорила Гончарова, — мы к Светлане Николаевне.

— Натали! — радостно воскликнула женщина лет пятидесяти, выходя из служебной двери кассы, — сто лет тебя не видела! Беги скорей в «зелёный» зал, там «Код да Винчи» начинается.

Она скользнула взглядом по Сергею и добавила:

— Бегите, бегите. Позвони потом! — крикнула она вслед.

Фильм уже начался. Им пришлось постоять несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Когда глаза начали различать сидящих в зале, оказалось, что зрителей совсем немного, и все они — в первых рядах.

— Пройдём вперёд? — спросила шёпотом Гончарова.

— Да нет, — отказался Громов, — здесь же система «Долби диджител», звук будет бить, как дубиной по голове.

— Динамики — по всему залу, так что он будет бить везде. Везде достанет.

И тут как раз так грохнуло, что актриса от неожиданности вскрикнула — на экране кто-то в кого-то выстрелил.

— Ну вот, — пробормотала она, — я же говорила, что лучше пройти вперёд, с толпой смешаться. Вдруг те с «пушками» ищут вас.

— Они теперь друг друга ищут в аду.

— Кошмар, — Гончарова передёрнула плечами, — мне до сих пор не верится, что я стала свидетелем убийства. Двойного убийства. Даже тройного, если считать и взорванный автомобиль. И это — в нашей тихой, провинциальной Ивери! Что происходит? В какое время мы живём?

Она примолкла. Потом шепнула:

— Давайте же куда-нибудь пристроимся и посмотрим кино, раз уж судьба нас привела сюда. Странно, однако. В Москве аншлаги на этот фильм, а у нас — пустой зал. Всё-таки наша Иверь — особенный город.

Громов вслед за Гончаровой стал усаживаться в удобное мягкое кресло, но ему мешали два чёрных чемоданчика.

— Вы стащили его «дипломат»? — спросила актриса.

— И правда… — он посмотрел по очереди на каждый чемоданчик, — как это я умудрился? Думал, что мой, схватил — и бежать. Что же делать?

— Кино смотреть.

Они замолчали, глядя на экран. Там абсолютно голый труп пожилого человека лежал в позе «витрувианского человека» Леонардо да Винчи.

«И здесь трупы» — подумал Сергей и полностью отключился от реальности — действие фильма захватило его.

Когда после просмотра они вышли на улицу, там ярко светило солнце. И хотя май в этом году был холоднее обычного, сейчас, в два часа дня, воздух достаточно прогрелся.

— Как вы думаете, они нас потеряли? — в голосе Гончаровой звучала тревога.

Они стояли на ступеньках кинотеатра, внимательно оглядываясь по сторонам. Ничего подозрительного не наблюдалось. Слева был второй вход в городской сад, откуда они и попали в кинотеатр. Напротив — летнее кафе под тентом, вниз вела каменная лестница к берегу Волги.

— Хотите кофе? — спросил Сергей.

— Вы предлагаете совершенно спокойно сидеть здесь и пить кофе? — удивилась актриса, — а как же бандиты?

— Они же перестреляли друг друга.

— Да? А зачем, в таком случае, мы прятались в кинотеатре?

— Ну… Не знаю. Это вышло спонтанно. Просто реакция на перестрелку.

— Да нет. Скорее, интуиция. Наверняка по Ивери рыщет целая банда отморозков, которая охотится за вашими чемоданчиками. Дайте-ка мне один. Не так будете бросаться в глаза. Вы привлекаете внимание. Странно ведь — человек держит в каждой руке по «дипломату».

— Я не могу вам дать их, — ответил Сергей, — это опасно.

Гончарова пожала плечами и двинулась в сторону летнего кафе.

Они уселись в глубине, поближе к барной стойке. Отсюда им была видна вся панорама близлежащих улиц. Мчались машины, в городской сад и обратно шли люди, молодёжь пила пиво и кока-колу, играла музыка, и ничто не напоминало о перестрелке.

— Вполне мирная картина весеннего дня, — произнесла актриса, когда Громов поставил перед ней чашечку кофе и бутерброды. Они молча перекусили, продолжая всё так же настороженно оглядываться по сторонам.

Девчушка-подросток за соседним столиком, пытаясь перекричать грохот динамиков, громко и весело рассказывала своим столь же юным сотрапезникам:

— Стою на остановке, вдруг — бац! — машина взрывается! Такой навороченный лимузин…. Машина классная! А взрыв был — жуть! Когда потушили, два трупа нашли. Да ещё два трупа в горсаду. Эти перестреляли друг друга….

Гончарова и Громов переглянулись.

— А дальше что было? — спросил один из юношей.

— Милиция приехала. То есть, две милицейские машины уже были, а тут ещё приехали. Только в штатском. На чёрном джипе.

— Ты что?! — воскликнул парень, — милиция на джипах не ездит. Тем более что они были в штатском.

— Но они же допрашивали всех, кто там был! — возразила девчонка.

— Кто допрашивал? Которые в милицейской форме?

— Да нет, которые в штатском. Крутые.

— Крутые — это крутые, а не милиция.

— Да ну вас всех! — отмахнулась девушка, — ничего больше не буду рассказывать.

Молодёжь переключилась на обсуждение своих проблем, а Сергей произнёс:

— Значит, вы были правы и по Ивери, в самом деле, рыщет банда.

— Не сомневалась в этом ни на минуту! — отвечала Гончарова, — милиция действительно на джипах не разъезжает. А вот то, что они допрашивали людей на остановке, мне очень не нравится. Кто-то наверняка даст описание человека, который разговаривал с владельцем лимузина и получил от него «кейс» с секретной информацией. Итак, что мы имеем на данный момент? Понятно, что стреляли друг в друга исполнители. И, притом, исполнителей этих именно целая банда. Узнать бы кто заказчики! Может быть, что-то прояснится, когда заглянем в эти чемоданчики. Вы, конечно, не знаете, что в них?

— Откуда? Когда этот тип из лимузина сунул мне в руки «кейс», я так и остался стоять столбом. А через минуту — взрыв. Я побежал к месту происшествия, где мы с вами и встретились.

— А в вашем чемодане было что-нибудь ценное?

— Да нет, — пожал плечами Громов, — только учебники да планы. Я физику в гимназии преподаю, — пояснил он и, спохватившись, представился:

— Сергей Анатольевич Громов.

Актриса хмыкнула:

— Звучит. Но не похожи на громовержца.

— Я не мямля! — обиделся Сергей.

— Да нет же, — улыбнулась актриса, — я и не думала так. Напротив — вы действуете быстро и решительно. Но по натуре вы, конечно, очень добры и справедливы.

— Ну спасибо, — смутился Сергей и спросил:

— А как вам фильм?

— Впечатляет, — кивнула актриса.

— Вы не считаете версию, предложенную Дэном Брауном, бредовой? Иисус Христос действительно мог быть женат на Марии Магдалине? И в наше время действительно могут жить его потомки? Но если это так, то кто он в таком случае — Господь Бог или пророк?

— Вообще-то я считаю, что каждый человек может стать пророком, — немного подумав, ответила Гончарова, — но, разумеется, при условии, что он захочет этого и приложит немалые усилия в процессе самосовершенствования.

— Ничего себе! — воскликнул Громов, — вам бы романы писать. Запросто бы переплюнули Дэна Брауна.

— Увы, — развела руками Гончарова, — у меня другая профессия.

Сергей усмехнулся:

— Ну да, вы же актриса.

— А-а… Узнали.

Гончарова глянула на него с обидой.

— Вон как нехорошо вы усмехаетесь. Актёров люди всерьёз не принимают. А, между тем, именно актёрская профессия на многое может открыть глаза. Шекспир сказал: «Весь мир — театр, а все люди в нём — актёры». И вы знаете, до чего я додумалась? Эту фразу необходимо понимать буквально.

— То есть, что все мы лжём, хитрим и притворяемся?

— Не так. И настоящие актёры — ну, то есть, по-настоящему талантливые — они не лгуны. Они отнюдь не притворяются, а вживаются в роль, как дети. Ведь ребёнок, играя, остаётся собой. Но, в то же время, осознавая это, он моделирует себя другого, в новом качестве. Воображает себя дворником, космонавтом, продавцом — кем захочет. И верит искренне, что может эту модель олицетворять здесь и сейчас. И с настоящими актёрами происходит то же самое. Игра — категория философская. Не всё так просто.

— Гордитесь своей профессией? — спросил Сергей.

— Раньше актёров даже на кладбище не хоронили, а только за его оградой. Как величайших грешников. А нынче статус, к примеру, зарубежных «звёзд» зашкаливает.

Актриса помолчала.

— Но вы знаете, нет, не горжусь. Профессия статусная, но, если вдуматься, актёр вторичен. Он не диктует правила игры. Он исполнитель. Я играю в театре Екатерину Великую. Но ведь я — не она. Мне, по большому счёту, жизнь моих многих персонажей не по плечу. Я трачу драгоценнейшее время на постижение сути своих персонажей. А познаю ли я при этом самоё себя? Большой вопрос. Хотя… Всё-таки я себя раскрываю через роль. В этом, как ни смешно, заключается утилитарность нашей профессии. Если бы люди научились, что называется, со всей дури впрыгивать «в шкуру» другого человека и мысленно проживать хотя бы кусочек его жизни — они бы и у себя раскрыли множество граней, о которых и не подозревали. Вы слышали мой зычный голос. Я его сделала таким. А по жизни была трусихой с вялотекущей философией непротивленца. Но, вопреки наставлению «не сотвори себе кумира» я сотворяла их, им подрожала — то есть, проигрывала мысленно — как бы я вела себя на их месте. Я вживалась в их образ. И менялась! Важно — каких кумиров мы творим. Тут молодых должны направлять старшие. Но вживание в образ другого нам позволяет совершать невозможное. Даже любимый мной Ален Делон признавался, что в роли он способен делать то, чего не смог бы в обычной жизни. А у меня был случай, когда мне дали роль француженки. Я испугалась. Мне очень нравился французский, но я не могла научиться грассировать, как ни пыталась. Ко мне приставили преподавателя французского, очень доброжелательную пожилую даму, и она провела со мной первый урок — просто произнесла фразы из текста моей роли. И я тотчас же повторила их за ней! И, притом, без малейшего акцента. Дама была весьма удивлена. Она и не подозревала, что я сама — потрясена! Но дело даже и не в том, что актёр для роли легче и проще овладевает какими-то новыми умениями и навыками, нет! Каждая роль открывает какой-то новый лепесток твоей души. И душа расцветает! Ты познаёшь в себе новые грани, открываешь себя для себя. И для других, естественно. Одним словом, «растёшь над собой».

Но вернёмся к изобретённому Шекспиром постулату «жизнь есть театр, а все люди в нём — актёры». И, в самом деле, разве не театр? В котором каждый хочет сыграть значительную роль. Мы все чего-то добиваемся. А если вдуматься, то только одного — сыграть более или менее заметную роль в жизни. Подсознательно мы хотим понравиться Богу, как хотел этого библейский Каин. Но мы не всегда понимаем, а какую же роль даёт нам Бог в этой «Божественной игре». Помните, как сказал Пастернак? Творчество «не читки требует с актёра, а полной гибели всерьёз». Многие творческие личности воспринимали жизнь, как «Божественную игру». Где всё жестоко, всё всерьёз. И всё учит, всё заставляет нас разбираться в себе и в других. Школа, в которой оценки выставляют за человечность или же за отсутствие таковой. Бог нам даёт сценарий, пьесу с открытым финалом…

— А вот тут я, простите, не соглашусь, — вдруг перебил её Сергей, — не с открытым финалом, а — увы! — с предсказуемым финалом. Мы все прекрасно знаем, чем закончится жизнь каждого из нас.

— Пусть так, — кивнула Гончарова, — зато с непредсказуемым процессом, то бишь, действием. Такая вот пьеска под названием «жизнь». И мы импровизируем в ней набело, без репетиций. Что называется, в «прямом эфире». Мы можем даже не согласиться с предложенной нам ролью и выбрать другую. Но не вырывая её из глотки у прочих исполнителей, а, что называется, «дописав» сценарий. А это требует колоссальных усилий. И пока одни честно трудятся и совершенствуются, другие хитростью и лукавством вытесняют соперников и впрыгивают в чужую роль. Одни из нас уверены, что только знания делают человека главным героем в спектакле под названием «жизнь», другие — что только деньги.

— И кто же прав?

— Первые, конечно. Но и они делятся на две категории. Одни бескорыстно делятся знаниями, а другие утаивают их, объявляя себя посредниками между людьми и Богом. Тайные знания используют для управления невежественной толпой.

Сергей ненадолго задумался, затем спросил:

— Если, по вашей теории, каждый из нас способен стать пророком, то почему же не становимся?

— На то есть множество причин. Во-первых, жизнеустройство на планете. Как устроена жизнь в цивилизованных сообществах? С детства простых людей во всём мире ориентируют на зарабатывание денег. Карьера, деньги — это же просто предел мечтаний. Вся индустрия развлечений работает на то, чтоб люди меньше думали.

— А кто-то руководит этим процессом? — спросил Сергей, — признаться, я мало верю в так называемую теорию заговоров.

— А вот напрасно! — воскликнула Гончарова, — руководят, будьте уверены! Вы только вспомните, сколько ведьм сожгла инквизиция. А «ведьма» — производное от глагола «ведать», то есть, знать. Тайные правители мира понимали и понимают, что Знание — власть. А потому хотят владеть им единолично. Когда среди знающих появлялись такие бескорыстные личности, как Прометей, Иисус Христос — их распинали. За то, что тайное они делали явным. За то, что толпу превращали в мыслящий и чувствующий народ. Кому-то не выгодно, чтоб мы хотели знать. Всё делается для того, чтобы мы даже не подозревали о том, что Знания доступны. И Знания подменяются образованием — тем жалким суррогатом, которое и создало технократическую цивилизацию вместо человечной. Не будь костылей цивилизации — всех этих ковшей экскаваторов, заменяющих руку, колёс, заменяющих ноги, и прочая, и прочая — человек научился бы сам воспарять в небеса. Я иногда вижу картинку — едут богатые жирные люди с толстым кошельком в роскошнейших машинах, а мимо них вдруг пролетает человек в одежде без карманов. Сам по себе, без всяких механизмов. И карманы ему не нужны — у него нету портмоне и ключей от квартиры. Зачем? Он совершенствовался духом и научился органично вписывать себя в природу. Он берёт нужное прямо из воздуха — все витамины, минералы. Ему вовсе не нужно уродовать землю, чтобы вырастить злаки и овощи. Ему не нужно убивать, чтобы насытится. Это и есть самодостаточность. Всё остальное — игра слов и отвратительная, жалкая ложь, ложь, ложь.

Она перевела дух, допила остатки кофе из чашечки, затем продолжила:

— Но кто нас делает другими? Я давно думаю над этим. Кто-то же нами управляет. Нами всеми. Включая президентов разных стран.

— «Ты правишь, но и тобой правят», — процитировал Громов.

— Вот именно.

— И кто же, по-вашему, эти тайные правители? Какие-нибудь инопланетяне?

На то они и тайные, чтобы о них никто ничего не знал. Но пока что они режиссируют этот спектакль под названием «Жизнь на планете Земля».

— Хочу сделать добровольное признание, — произнёс физик.

Актриса с подозрением воззрилась на него.

— Нет, нет, я не преступник. Моё признание другого рода. Мне не хотелось говорить, но…

— Да не тяните вы! — воскликнула актриса.

— Хорошо, — согласился Сергей, — так вот. Сегодня утром я вышел в Интернет и совершенно случайно нашёл там «Откровения члена Элитной Семьи». Так называлась эта страничка с диалогами пользователей и некоего Инсайдера, который открывал невероятную совершенно информацию об этих самых тайных правителях. Так что… До сей поры в теорию заговоров я не верил, а теперь не знаю, что и думать.

— Вот видите!

— А этот фильм…

— Это не фильм, это акция, — убеждённо произнесла актриса, — поиск новой религии. Вбрасывают легенду из апокрифов, по которой выходит, что Иисус был женат, имел детей и дал начало всем правящим европейским династиям. И те, кто всё это время тайно правили народами, снова на коне! А Христос говорил: «Между вами да не будет так. И кто был первым, пусть будет последним».

Она помолчала и добавила:

— И книгу Дэна Брауна, и фильм неплохо раскрутили…. А мы, простой народ, что называется, только ушами хлопаем и покорно внимаем всему, что скажут, да бросаемся на сенсации. Сегодня нам одну подсунут, завтра другую…. Пушкин точно сказал:

Пока Мирные народы, то есть народы Мира, не научатся Различению добра и зла, их так и будут развлекать «гремушками», время от времени щёлкая бичом.

Сергей Громов во все глаза смотрел на эту женщину.

— Кто-то из нас двоих экстрасенс, — произнёс он вполне серьёзно, — И, пожалуй что, всё-таки вы. Из головы моей считали информацию. Я же это стихотворение Пушкина проговаривал про себя, вспоминал строчки из него сегодня утром.

Актриса только усмехнулась:

— Я никакой не экстрасенс. Просто долго живу.

Некоторое время они сидели молча. Бармен выключил музыку, и молодёжь за столиками заговорила тише. Воздух наполнили другие звуки — взвизгнули тормоза машины на повороте, громко закаркала ворона, сидящая на парапете, зашумели от ветра кроны лип, покрытые нежной весенней зеленью. Порыв ветра залетел и сюда, под пластиковую крышу летнего кафе.

— А в меня он попал, этот фильм, — заговорил Сергей негромко, — целил в меня и попал.

— Даже так? — удивилась актриса.

— Именно.

— И чем же?

— Мыслью о том, что Священный Грааль не что иное, как человеческая кровь. Живая кровь в теле живого человека. Кровь Христа. А Чаша Грааля — лоно женщины, его жены, Марии Магдалины.

— Да, это сильный ход, — подумав, согласилась Гончарова, — и это первый шаг к написанию полномасштабного сценария Матриархата на земле.

— Вы говорите об этом с сарказмом, — удивился Сергей, — ведь вы — женщина. И должны всей душой принять данный замысел.

— Голосовать руками и ногами? Да ни за что! Чтобы, играя на моих амбициях, манипулировали мной? Я — за честное равноправие и разделение ролей. Каждый должен выполнять свою миссию, а не лезть в чужую епархию. Это лишь порождает хаос и невыполнение своих прямых, данных Свыше, обязанностей. Когда мужчины начнут рожать, наступит Конец Света.

— Замечательно сказано! — проговорил Сергей с улыбкой.

Он взглянул на актрису и добавил:

— Христос, по вашему мнению, был реформатором в том, что разгерметизировал тайные знания. Но, полагаю, что не только в этом.

— В чём же ещё?

— «Заповедь новую даю вам — да любите друг друга», — процитировал физик, и на глаза его почему-то навернулись слёзы.

Актриса бросила на него удивлённый взгляд. Потом отодвинула чашку из-под кофе и тихо произнесла:

— У меня сегодня нет ни спектакля, ни репетиции, вот я и решила погулять в горсаду и подумать.

Сергей встряхнулся.

— Мы хорошо с вами погуляли, — кивнул он с улыбкой.

— Да уж, — усмехнулась актриса, — кстати, вы спрячьте эти чемоданы от греха подальше, а то, не ровён час…

— Да говорю же — они не знают меня в лицо! Те, кто видел, как мне передали чемодан из лимузина, оба мертвы.

— Даже если и так! Существуют заказчики, которые наняли этих двоих. Если чемоданчики так нужны кому-то, если из-за них люди палят друг в друга из пистолетов средь бела дня, значит, их обязательно будут искать. Сейчас с «кейсами» ходят немногие. Всё больше с папками, барсетками. Тем легче будет обнаружить вас.

Громов задвинул оба чемодана за бордюр. И тут они увидели, как два крепких парня, медленно шедшие по набережной, остановили пожилого гражданина с «дипломатом» в руке. Они о чём-то его спрашивали, а он им что-то отвечал. На лице гражданина были написаны недоумение и тревога. Он порывался освободить локоть, за который его вежливо придерживал один из парней, наконец, вырвался и сделал неуклюжую попытку убежать. Его легко нагнали и повели куда-то за угол.

— Ну вот, вы видели? Я говорила вам…

— И я вам говорил, что в лицо меня не знают. Иначе бы не хватали первого попавшегося.

— Но чемоданы-то ищут?

— Ищут.

— И как нам быть?

— Воспарять над действительностью.

— Не время шутить! — рассердилась Гончарова.

Она встала и подошла к бармену. А через минуту вернулась с огромной клетчатой сумкой, в каких «челночники» возят со складов Москвы на иверские рынки свой немудрящий товар. Они спрятали в сумку «кейсы» и двинулись к дому Гончаровой, которая жила рядом с кинотеатром.

— Подруга назвала вас Натали, — произнёс Громов, — а отчество?..

— Наталья Николаевна Гончарова! — отчеканила актриса и с улыбкой глянула на своего растерявшегося спутника.

— Ах, даже так? — пробормотал он, — удивительно, однако. Вас зовут так же, как звали жену Пушкина.

— Имя и отчество — мои с рождения. А вот фамилия «Гончарова» — театральный псевдоним. Дань памяти оболганной красавице. Когда-то в молодости я воплощала её образ на сцене. Готовясь к роли, я читала её письма, заметки окружающих о ней. И многое поняла об этой жизни.

Она вздохнула.

— Людишки мы. Простите за цинизм — мелочь пузатая. Далеко ещё не люди. Только стремимся ими стать. И то не все.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Григорий Семёнович понуро брёл к служебному входу театра. Дело оборачивалось для него наихудшим образом. Буквально полчаса назад он считал себя очень успешным человеком, был на гребне волны. И вдруг такое… Ему доверили важное дело, а он с треском его провалил. Не говоря уже о лимузине, за который придётся платить, притом, с процентами, всю оставшуюся жизнь, так ещё и пропажа денег и секретной информации! «Оранжевая принцесса» Джулия Тамошенко казнит его на киевском Майдане, а его босс Борзовский достанет Гошу даже из Лондона! У Бориса Икрамовича длинные руки, в России у него везде и всюду есть свои агенты. И что такое для него какой-то Гоша? Букашка, которую он прихлопнет одним движением руки!

— Куда я вляпался? — бормотал Гоша, — зачем мне нужен был этот дурацкий «Мидас»?! Играл бы себе князя Михаила Ярославича, прославлял бы его на благо самому себе! Так нет, мне захотелось приобщиться к сливкам высшего общества, войти на правах равного в знатнейшие семейства старушки Европы! Что я, дурак, замыслил-то?! Куда я лез! К самим потомкам Меровингов, потомкам Христа! Бородку отрастил, как у него, в зеркало на себя любовался — похож! Но ведь я же и вправду похож на князя Михаила Ярославича, прямого потомка Иисуса Христа. Да, я уверен в этом!

Он остановился и принялся рыться в карманах. Достал из внутреннего кармана пиджака газетный лист и прочёл вслух:

«Российские писатели продолжат «Код да Винчи». «Удачной выдумке американского журналиста наш российский писатель Владимир Курбатов противопоставляет летописи и архивные источники, доказывающие, что новый исторический код можно расшифровать тут, на Иверской земле. По Курбатову, в 862 году во главе первого русского государства в Старой Ладоге становится прямой потомок Иисуса Христа — Меровинг Руэрг, переименованный в Рюрика. Потомки Рюрика — Александр Невский и Михаил Иверский. Потомок Михаила Иверского Иван Семёнович получает в народе прозвище Путята. От него начинается дворянский род Путятиных. Внука адмирала Путятина звали Спиридоном Путиным. Известно, что род Владимира Путина на протяжении трёх веков также жил в Иверской губернии. Говорят, что о своём благородном происхождении Президент узнал, ещё будучи агентурным работником в Германии. А в 1999 году он становится первым за последние 400 лет потомком Меровингов, восходящих к вершине государственной власти. Таким образом, прослеживается чёткая цепочка: Иисус — Меровинги — Рюрики — Владимир Красное Солнышко — Михаил Ярославич Иверский — Путятины — Путин. Еженедельник «Караван» был первым изданием, которое ещё до появления книги Курбатова предприняло попытку проследить эту историческую цепочку. Поэтому именно мы объявляем творческий конкурс на создание нового мирового бестселлера».

Григорий Семёнович вновь аккуратно сложил листок и бережно спрятал на прежнее место.

— Надо будет сказать главному редактору «Каравана», что бестселлер уже написан, — продолжал он бормотать вслух, — и написан, и сыгран. Моя пьеса «Князь Михаил Иверский» и есть этот бестселлер.

Гоша задумался на минутку, потом продолжил свои размышления вслух:

— Надо бы также поставить в известность Президента о вновь открывшихся обстоятельствах. О том, что я в курсе, что он — потомок Меровингов, а, значит, и Христа. Ну и, конечно, намекнуть на наше родство. Сегодня на моём спектакле обещал быть Владимир Вольфович. Скажу ему, чтобы организовал мне встречу с Путиным. Так…. А куда же Джулию девать? Я и её пригласил сегодня. А Жареноскин с Тамошенко — как кошка с собакой. Как же быть? И вот ещё. Не рано ли сообщать Путину о нашем родстве? Ведь генетической экспертизы ещё не было. Ах, ты, горе какое! — хлопнул он себя рукой по бедру, — ну почему же я послал на встречу с агентом этого дурака?!

— Гош, ты чего?

Рядом с Буранским остановилась его бывшая жена Таисия, также актриса иверского драмтеатра.

— А ты чего? — злобно ответил вопросом на вопрос Буранский, — чего следишь за мной? Мы развелись. Мы друг другу никто. И не подходи ко мне ближе, чем на сто метров!

Таисия ужасно его раздражала. Теперь, когда он обнаружил, что является воплощением святого благоверного князя Михаила на земле, эта простая безродная тётка даже стоять с ним рядом не имела права, не говоря уже о супружеских узах. Он искал теперь свою Анну Кашинскую. Как известно, супругой князя Михаила Иверского была Анна Кашинская, которую впоследствии также канонизировали. Таисия на эту роль ну никак не годилась. Какая из неё княгиня? Клуша обыкновенная. На уме только дети да внуки. Светского лоску ни на грош. Актриса, а в обществе держаться не умеет. На банкетах сидит в уголке и помалкивает. Простушка. Гоша вздохнул.

— Ну что ты ходишь за мной по пятам?

— Да не хожу, — возразила Таисия, — на репетицию бежала, а тут авария. Еле пробилась сквозь толпу. Люди, наверное, погибли. Ужас какой. От машины одни головешки остались. Что там случилось-то, не знаешь?

— Не знаю! — взвизгнул Гоша.

Напоминание о сгоревшем лимузине больно ударило его.

— Да что ты нервный-то такой?

Таисия вытерла слезу.

— В психушку бы тебе надо, Григорий, — продолжала она с сочувствием в голосе, — полежи, полечись. Ты ведь уже лежал. Помнишь, когда директором театра хотел стать, а тебя не назначили. Тогда ведь излечился. Вот и сейчас полежал бы хоть с месячишко, глядишь — и снова стал бы нормальным человеком. А то весь город над тобой смеётся, говорят, что ты как вошёл в роль Михаила Иверского, так и не вышел из неё…

— Ты!.. Дура! И как тебя в театре только держат?!

— Гоша, ты что? Я же от всей души, я же сочувствую…

— Ты себе посочувствуй, курица мокрая! Сочувствует она… Да я… Да ты… Не подходи ко мне!

Гоша сорвался с места и почти бегом понёсся в театр, поднялся на второй этаж и заперся в своей гримёрке. Здесь он достал мобильный телефон и стал названивать кому-то.

Григорий Семёнович Буранский постоянно находился на связи с нужными людьми. В его записной книжке были номера прямых телефонов многих руководителей городских и областных администраций, депутатов Государственной Думы и даже олигархов из списка богатейших людей планеты журнала «Форбс». Был у Буранского этот талант — заводить нужные связи. Он умел выйти на ближайшее окружение важной персоны, стать в короткое время своим в этих кругах, умел поймать момент и появиться в поле зрения самого фигуранта или проникнуть на закрытую корпоративную вечеринку и подать важному лицу на правах старого знакомого бокал шампанского. Умел завязать непринуждённый разговор, вникнуть в проблему и предложить свои услуги по её разрешению. В труппе Иверского драмтеатра над Гошей если и посмеивались, то втихаря, но, в основном, всё же завидовали такому необыкновенному таланту быть в нужном месте в нужный час. Ах, если бы только они знали, куда на самом деле удалось проникнуть Гоше — многие просто лопнули бы от зависти! А дело было так.

Где-то он прочитал, что богатейшими людьми планеты разработана так называемая концепция «Золотого миллиарда», по которой ресурсов хватало лишь на один миллиард населения. Зато уж этот миллиард мог жить, по-прежнему купаясь в роскоши. Ещё один миллиард мог также оставаться, чтобы обслуживать господ. От остальных всеми правдами и неправдами следовало избавиться. Гошу объял душевный трепет. Он не имел статуса олигарха и не годился на роль обслуги. Стало быть, места на планете земля для Григория Семёновича Буранского не имелось?! Что делать? Надо было срочно куда-то влиться. Но не в лакеи же идти Заслуженному артисту. Для олигарха же кишка тонка. Буранский принялся зондировать почву и развил бурную деятельность в поисках своей ниши. На одном из банкетов в дворянском собрании он подслушал интереснейший разговор.

— Сформируем «золотую десятку»? — спрашивал мягкий баритон за Гошиной спиной.

— Думаю, Иверь потянет на «золотую сотню».

— Что вы, Кирилл Степаныч, город с населением всего в полмиллиона не может никак претендовать на сотню.

— Ну, тогда хотя бы человек двадцать пять…

— Никак невозможно. Можно только десятки и сотни.

— Но почему?!

— Поймите, претендентов много. Все богатейшие кланы Европы рассчитывают влиться в «золотой миллиард». Нашей Ивери и за десять-то мест нужно в ножки им поклониться. Вот Москва даёт сотню. И это нормально.

— Всего лишь сотня от Москвы?!

— А вы как думали? «Золотой миллиард» — это не так уж много, как хотелось бы.

Гоша слушал, боясь шелохнуться. Он узнал мягкий баритон, принадлежавший самому Михал Михалычу, бывшему премьеру! Как его занесло сюда, в Иверь?! И что это за сотни золотые, о которых толкуют вполголоса две столь значительные фигуры, ибо Кирилл Степаныч был не кто иной, как один из депутатов Государственной Думы! Гоша медленно обернулся, но никого не увидел. Куда говорившие делись? Он бросился в одну сторону, в другую — ни Кирилла Степановича, ни Михаила Михайловича нигде не было. Что за нелепость? Почудилось ему, что ли?

— Юноша, принесите мне шампанского! — обратилась к нему пожилая дама в длинном бархатном платье и с бриллиантовым ожерельем на морщинистой шее. Дама была слегка навеселе, но на корпоративных вечеринках такое случается.

Гоша бросился к барной стойке, взял шампанское и принёс его жаждущей.

— А я не знаю вас, — пропела она кокетливо, — вы москвич?

— Нет, я — Заслуженный артист иверского академического театра драмы Григорий Семёнович Буранский.

Гоша прищёлкнул каблуками и поцеловал даме ручку.

— Да? Это интересно.

Пожилая кокетка еле стояла на ногах.

Буранский взял её под локоток и усадил на оттоманку в углу зала.

— Как вы любезны, — дама благосклонно улыбнулась, — я, знаете ли, впервые в Ивери. Но города так и не увидела. Меня сразу же привезли сюда, в дворянское собрание. Вы дворянин? Не отвечайте. С такими манерами — безусловно. Вы граф? Нет, князь. Барон. Барон Мюнхгаузен.

Дама явно заигрывала с Гошей, что ему было, безусловно, на руку, ибо некоторые пожилые дамы в бриллиантах бывают иногда очень полезны для ведения дел. Они, как правило, влиятельны и очень осведомлены обо всех тайных перипетиях и подковёрных играх в так называемых высших кругах.

— Я — Карелия Львовна Бжезинская, — представилась дама.

Только тут Гоша с радостью заметил, что дама говорит с лёгким акцентом!

— Вы… — начал он с дрожью в голосе, — вы родственница того самого Бжезинского?

— Тс-с, — дама прижала наманикюренный пальчик к его губам, — это тайна. Какой вы догадливый. Я прилетела из Америки. Как говорится, с корабля — и в Иверь, на бал в дворянское собрание. Но здесь так скучно! Не танцуют. Только шушукаются по углам. И скоро все передерутся. «Золотую десятку» не так уж просто отобрать в вашем маленьком городке.

— «Золотую десятку»? — переспросил Буранский взволнованно.

Карелия Львовна с усмешкой смотрела на него.

— Вам хочется быть избранным?

— Конечно! — воскликнул Гоша.

— Ну что ж, я посодействую, — пообещала дама, — вы очень милый мальчик. Я люблю таких.

Так «милый мальчик» стал членом тайной организации под названием «Мидас». Никто из Иверских соискателей даже и пикнуть не посмел, коль скоро Гошу рекомендовала сама Карелия Львовна Бжезинская! Вот только иногда всплывало в Гошином сознании некое смутное воспоминание о том, что после отъезда влиятельной дамы он краем уха слышал признание одного из бизнесменов в том, что он будто бы также член «Мидаса». Но это значило бы, что он числится одиннадцатым! Или…. Или же кто-то был фиктивно принят. Кто? Впрочем, зачем об этом думать?! Гоша был самым влиятельным в «золотой десятке» — то и дело ему поручали ответственейшие задания. Только сегодня он не оправдал надежд вышестоящего руководства. Гоша вздохнул и принялся в который раз набирать на мобильном телефоне чей-то номер.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Актриса проживала в пятиэтажном доме так называемой «сталинской» постройки с колоннами, лепниной на фасаде и каменными вазонами на крыше. Они поднялись на третий этаж и вошли в небольшую прихожую. Дальше располагался устеленный шкурами холл с диванчиком и книгами на полках, а на стене напротив висел огромный портрет хозяйки — но лет на пятнадцать моложе — в старинном длинном одеянии. Она была изображена в полный рост на фоне раскрытого окна с газовой занавесью, за которым виднелся подёрнутый дымкой пейзаж — древние горы и долины и дремучие вязы на переднем плане. Сергей невольно замер, глядя на портрет.

— Это всего лишь бутафория, — произнесла Гончарова, — у нас в театре шёл спектакль по пьесе Реттигана «Завещание лорда Нельсона», где я играла леди Гамильтон. В третьей картине действие происходило в спальне, где и висели два портрета — мой и Нельсона. Когда спектакль сняли с репертуара, я забрала портрет домой.

Квартира Натальи Николаевны была однокомнатной, но неожиданно просторной. В гостиной одна из стен имела нишу, где стоял телевизор с тремя мягкими, удобными креслами. У стены напротив имелся уголок, отведённый для работы с компьютером. Специальный стол, вертящееся кожаное кресло, второй стол, письменный, двухтумбовый, заваленный бумагами — всё свидетельствовало о постоянной занятости хозяйки каким-то умственным трудом. Лишь небольшое зеркало-трельяж, на котором стояли баночки с кремом и флакончики духов, указывало на то, что владелица этой жилплощади — женщина и актриса.

— Ну что, — произнесла Гончарова, — рискнём, откроем ваши чемоданы?

— А вдруг там бомба? — засомневался Громов.

— Чего бы так за ней охотились? Давно взорвали бы — и всё. Давайте рассуждать логически. Первый «кейс» вам дан был в обмен на ваш…

— Ну да. Этот господин в лимузине просто вырвал у меня из рук мой «дипломат», и сунул этот.

Сергей повертел в руках оба «кейса» и задумался.

— Я уже перепутал, какой из них…

— Разберёмся потом. Что он сказал при этом?

— Когда он вырвал мой чемоданчик, я спросил: вы меня грабите?

— А он?

— А он не смутился, а удивился. Сказал, что сдаёт мне такую информацию, которой нет ни у кого на земном шаре. И, притом, за гроши.

— Ах, даже так… Понятно.

— Что вам понятно?

— То, что в одном из этих чемоданчиков должна быть информация.

— Естественно. Только в каком из них?

— Разберёмся. Стало быть, в одном из «кейсов» — документы.

— Какого рода, как вы полагаете?

— Наверняка компромат. Помните «чемодан компромата» генерала Руцкого, который он в девяностых грозился обнародовать? Здесь, вероятно, что-то подобное. Ваш человек из лимузина где-то «нарыл» весь этот компромат и решил на нём подзаработать. Пока он ждал вас — может быть, он приехал на встречу с заказчиком раньше запланированного времени — кто-то к его машине пристроил бомбочку. Он должен был, отдав документы и получив деньги, завести машину и взорваться на ходу.

— Вы сказали «с заказчиком»?

— Обычно компромат кто-то кому-то заказывает. Но это не суть важно. Вы туда сунули свой любопытный нос, притом, почти правильно назвали пароль, а человек в лимузине нервничал, был не в себе, вот и принял вас за своего клиента. Схватил ваш «кейс», набитый, как он думал, деньгами, и…

— Ну, хорошо, я допускаю такое совпадение. Но почему его взорвали? Если за ним велось наблюдение, то могли понять, что он отдал чемоданчик не тому человеку.

— Киллер мог этого не знать. Ему приказали нажать на кнопку пульта, когда машина двинется — он и нажал. И потом — этот свидетель всё равно мешал заказчику. Кейс-то он отдал. Значит, стал не нужен.

— А где же, в таком случае, заказчик? А, точнее, заказчики. Потому что за чемоданчиком охотятся целых две группы.

— Рассуждаем дальше. Кто-то всё-таки видел, как вам отдали чемоданчик с компроматом, а, точнее, с неизвестной пока нам информацией. Они следили за машиной, видели, как вам — случайно не тому, кому надо — передали чемоданчик и ждали удобной минуты, чтобы отобрать его. Стало быть, в одном из этих чемоданчиков — бумаги, а в другом — деньги, которые так и не были заплачены поставщику информации, потому что вы встряли, и он забрал ваш чемоданчик, думая, что в нём — его гонорар за предательство.

— Почему за предательство?

— Да потому. Кто информацией торгует? Тот, кто крадёт её у своих хозяев или у государства.

— А-а… Ну, да. Но всё неправильно. То есть, там, разумеется, могут быть деньги и бумаги, но с двумя группами вы не разобрались. У вас получилось, что документы заказчик должен был получить через третьи руки, в данном случае — по ошибке — через меня. Если бы я был, в самом деле, нанят ими, то мне бы дали «кейс» с деньгами и послали за информацией. Отдав владельцу лимузина деньги, я бы забрал «кейс» с компроматом и вручил его заказчикам. Они мне вместо него дали бы новый «кейс» с деньгами в качестве платы за мою работу. И вот он, этот «кейс», который, правда, сам я машинально подобрал с земли рядом с трупом, в панике решив, что это мой…. Но информацию он получить не успел — посланника убили. А сам он тоже успел выстрелить и убил того, кто в него стрелял. Вот мне и любопытно знать — кто же этот стрелявший?

— Конкурент. Вы же сами сказали, что за компроматом охотятся целых две группы. И, знаете что? Давайте мы не будем разбираться с этими конкурирующими группировками, а просто откроем эти «кейсы», да и посмотрим, что в них. Очень уж любопытно — из-за чего такие страсти-мордасти, из-за чего мы с вами едва не воспарили в Райские кущи.

Она освободила место на письменном столе, над которым висела копия «Моны Лизы» да Винчи, и Громов водрузил туда оба чёрных чемоданчика, выглядевших, как близнецы с одного конвейера. К ручке каждого был прикреплён обыкновенный ключик на верёвочке. Не открывая крышек, Сергей отпер замки и сделал приглашающий жест:

Прошу!

— Вы сами, — испугалась вдруг актриса.

— Ну, хорошо, — пожал он плечами и поднял крышку одного из «кейсов».

Там были пачки долларов в банковской упаковке.

— Та-ак, — протянула Наталья Николаевна, — это уже интересно. Если нас с вами всё-таки вычислят, то убьют непременно.

— Да, кивнул Громов, — Здесь миллион, не меньше. И, разумеется, это не плата за услугу по передаче кейсов. За это бы хватило сотни-другой.

— Я думаю, что это деньги, которые и должен был получить агент из лимузина. Ему же их не передали. И кто-то же их нёс к машине, но вы его опередили. Что, если люди из второй группировки заметили это, отобрали и решили их вам заплатить, коль скоро кейс с компроматом к вам попал. Ну а заказчики тоже вас обнаружили. Представители двух группировок перестреляли друг друга, а деньги и документы достались вам. Что вы будете делать с этими деньгами?

— Почему я? — возмутился Громов, — не я, а мы. Мы вместе их получили.

— Ну уж нет, — возразила актриса, — бандит, который был взорван в автомобиле, отдал кейс вам. Ваш отобрал, а этот дал взамен. А потом, в горсаду, опять-таки вы второй чемоданчик подобрали. Я рядом с вами оказалась совершенно случайно.

— А я ещё более случайно влип в эту историю. И вы меня бросите на произвол судьбы? После всего, что мы пережили вместе?

— У вас есть девушка? — спросила вдруг актриса.

— Нет, — смутился Сергей Анатольевич, — я… был женат, то есть… официально я и сейчас женат, но моя Лиза… она ушла.

— К другому?

— Да нет, как будто бы. Живёт в доме родителей. Там, за Волгой, есть домик…. родители оставили ей в наследство… вот там она теперь и проживает.

Он вздохнул.

— Ну, ничего, — успокоила актриса, — с этим мы разберёмся потом. Если, конечно, останемся живы. Я помирю вас, и вы отправитесь с бандитскими деньгами на Канары.

— Они и там нас достанут! Кроме того, есть один маленький нюанс. Если бы я не встрял, заказчики взорвали бы агента вместе с переданным ему кейсом. Вот этим. С миллионом долларов. И возникает вопрос — а не фальшивые ли они? Какой дурак пожертвует целым миллионом, чтобы убрать ненужного свидетеля?

— Ладно, это мы выясним потом. А пока открывайте второй чемодан, с документами.

Но в чемодане оказались не документы, а ноутбук последней модификации. Сергей открыл его, и на плоском экране появилось изображение. Компьютер был заранее настроен. Оставалось лишь восхититься совершенством техники. «Картинка» отображала помещение, напоминающее некую лабораторию с множеством технических приспособлений и приборов. Люди в белых халатах молча работали за своими столами.

— Беспроводной Интернет, — сказал с восхищением преподаватель физики.

— А почему вы так считаете? — удивилась Гончарова, — может быть, это запись.

— Интернет. Я уверен. Идёт прямая трансляция с какой-то камеры конкретно на этот компьютер. Поэтому за ним и охотятся. Видите — таймер показывает время: 02.34. И секунды бегут.

— Да, но сейчас 14.34, — возразила актриса.

— Ну и что? Это может быть. Небольшая ошибка в настройке. Главное то, что это таймер. Часы. А чуть ниже — число: 18.05.06. Классная машина. Даже не знал, что такие существуют. Наверняка наисекретнейшие разработки для спецслужб. Мне бы такую.

— Но она ваша, — улыбнулась Гончарова, — я на неё не претендую.

— Зато другие претендуют, — передёрнул плечами Сергей.

В центре неведомого помещения находилась кушетка, наподобие тех, что обычно стоят в поликлиниках, только высокая. А на кушетке лежал человек, укрытый простынёй до подбородка. Он, по всей видимости, спал — лицо казалось умиротворённым и спокойным. Даже счастливым. И ещё оно было на удивление знакомым.

— Какой-нибудь телеведущий, что ли? — спросил Сергей, — или политик? Может, артист?

Он глянул на Наталью Николаевну, которая в недоумении пожала плечами.

— Определённо я его неоднократно видел по телевизору, — продолжал Громов, — или на фото? Только не в жизни, нет. Я не того полёта птица, чтоб в жизни сталкиваться со знаменитостями. Я не имею в виду вас.

— Так ведь я и не знаменитость, — усмехнулась Гончарова.

— Какая-то невероятная история, — продолжала она размышлять вслух, — вполне возможно, что именно из-за вот этого изображения в компьютере погибли люди. Но давайте подумаем, что особенного в данной «картинке»? Это явно научная лаборатория — видите, за столами работают учёные. Их четверо. Один — тот, что постарше — сидит за микроскопом, а трое молодых колдуют над пробирками и колбами. Мне кажется, это какой-то подземный бункер. Стены обшиты металлическими листами. Какие-то машины, металлические чаны с крышками…. Но, согласитесь, больше всего привлекает внимание фигура спящего. Кто такой? Вот что надо бы выяснить. Только как это сделать? Но продолжим анализ происходящего. Итак, спит человек. И что? Спит не дома, а явно в служебном помещении. Это опять-таки случается. В чём же загвоздка? В чём разгадка произошедшего? В личности спящего. Конечно. Несомненно. Вы только посмотрите на него — впервые вижу, чтобы спящий человек дышал таким покоем, таким счастьем. Вы когда-нибудь видели абсолютно счастливого человека? — спросила она.

— Вижу сейчас, — ответил Сергей.

— Вот именно. Запоминайте это выражение. Больше такого вы не увидите никогда и нигде. Знать бы ещё, кто он такой, этот счастливец!

— А, может, он проснётся? — с надеждой произнёс учитель физики, — только когда — вот в чём вопрос.

— Я предлагаю устроиться поудобнее и подождать.

Так они и сделали — уселись в кресла и уставились в экран.

— Странный сегодня день, — нарушил молчание Сергей.

— Да уж, — кивнула актриса.

— Мне снился сегодня необычный сон, — продолжал Громов, — потом на улице, точнее, на площади Ленина, я увидел огромный плазменный экран.

— Какой экран? — не поняла актриса.

— Плазменный. Уличный монитор. В Москве такие сплошь и рядом. Огромный телевизионный экран на одной ноге.

— А… Ну, да. И что же — у нас теперь тоже такой?

— Ну, да! Я говорю же — на площади Ленина. Ещё вчера его там не было.

— Ночью установили? Странно.

— Вот и я говорю — странно. Памятник Ленину убрали, а плазменный экран установили. И всё это — за одну только ночь.

— Что вы сказали?! — Гончарова даже привстала от удивления, — памятник Ленину убрали?

— Убрали.

— Не может быть!

— И тем не менее.

— Чудесны дела твои, Господи.

— И я о том же говорю.

Они вновь замолчали, уставясь в экран компьютера. «Картинка» не менялась.

— А у него, ко всему прочему, не совсем обычная внешность, — произнесла актриса, — черты лица довольно тонкие, человек этот не выходец из простонародья, он явно благородных кровей. Волосы вьющиеся, длинные, небольшая бородка… Вы совершенно правы — на удивление знакомое лицо! Кого он мне напоминает?

Тут она глянула на Громова и после долгой паузы произнесла:

— А вы мне тоже кого-то напоминаете.

Она перевела взгляд на висевшую над столом репродукцию картины Леонардо да Винчи.

— Вот её, — указала пальцем актриса, — всё отличие в том, что вы мужчина, а она женщина, у неё длинные волосы, а у вас — короткая стрижка. В остальном — одно лицо.

Громов подошёл к зеркалу.

— Нет, — произнёс он, покачав головой, — мне говорили, я похож на Пушкина.

— А я вам говорю — на Мону Лизу! — вскочила Гончарова. Громов расхохотался.

— На вас не лучшим образом подействовали сегодняшние события. Мне говорили, что я похож на Пушкина, говорили даже, что и на президента Путина похож, но вот на Мону Лизу — никогда.

Актриса вновь присела.

— Точно! — пробормотала она белыми губами. — Не знаю, что тут происходит, кто вы такой на самом деле и почему за вами гонятся, но то, что вы похожи друг на друга — это точно. Вы, Путин, Пушкин и Мона Лиза… Очень похожи все. Как же я раньше этого не замечала? Ну да… Путин и Пушкин… Мона Лиза… Меня засмеют, если скажу, что эти трое чем-то схожи. Но если вдуматься… Если вглядеться… В определённом ракурсе, с одинаковой подсветкой… Но почему я этого не замечала раньше?

— Не только вы, — усмехнулся Сергей, — никто не замечал. И, откровенно говоря, я и сейчас не замечаю. Может быть, я немного и похож на Путина. Или на Пушкина. Ну так бывает. Человек в профиль повернулся — похож. Анфас — нет. Но они друг на друга — точно нет. Тем более, на Мону Лизу.

— А вот потом вы убедитесь! — воскликнула актриса, — чем больше думаю об этом, тем больше я уверена.

— Ах, вы надумали всё это! — возмутился Сергей, — тогда честно признайтесь, что это всего лишь полёт фантазии, художественный вымысел. В который вы, вопреки истине, пытаетесь и меня заставить поверить.

— Нет, нет, я вовсе не авантюристка, — возразила Наталья Николаевна, — здесь что-то кроется, поверьте. Сходство то исчезает, то вновь проявляется. Истина тоже то ускользает, то чуть приоткрывается. Для чего это всё? В чём похожесть? И в чём различие? У Моны Лизы, может быть, чуть длиннее глаза. К вискам чуть сдвинуты. Или это эффект из-за сбритых бровей? Губы чуть тоньше, чем у Путина. Или у Путина чуть тоньше? Не пойму. У Пушкина мощнее подбородок. Или же бакенбарды придают лицу несколько другие очертания? Да нет, не буду разбираться. Что-то произошло со мною вдруг. Раньше не замечала, а теперь заметила. И для меня сходство усиливается с каждым мгновением. Невероятно. Один и тот же тип лица. Совершенно, как близкие родственники. Это фантастика. Но это — правда.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Резкий звук из компьютера заставил их вздрогнуть. «Картинка» поменялась. Теперь это был крупный план. Лицо человека с длинными вьющимися волосами и небольшой каштановой бородкой можно было разглядеть до мельчайших подробностей.

Оба, не шелохнувшись, не сводили глаз с экрана.

— Кто же такой этот таинственный человек? — заговорила наконец актриса, — я больше чем уверена, что именно из-за него затеяли весь этот сыр-бор.

Сергей встал, взял лежавшее на трельяже маленькое зеркальце, посмотрелся в него, затем бросил взгляд на портрет Моны Лизы. Есть схожесть, есть. Но не радикальная. Хотя и это удивительно. Добавить компьютерной графики — и будут близнецы. О том же, как видно, подумала и Наталья Николаевна.

— Вы знаете, — произнесла она задумчиво, — я в последнее время заметила, что часто вижу двойников. Например, очень похожи друг на друга американский актёр Кевин Костнер и французский — Жан Луи Трентиньян. А недавно я заметила в наших сериалах актёра — копию обоих.

— Это уже не двойники, а тройники какие-то, — усмехнулся Сергей.

— А я что говорю? Таких людей всё больше! Английский премьер Тони Блэр и американский актёр Джек Николсон — тоже из их числа. Давно не видела на телеэкране политика и экономиста Александра Лившица и его двойника, писателя-сатирика, Аркадия Арканова. А Филипп Киркоров и Сергей Захаров? Многие утверждали, что эти певцы похожи. Даже отца Киркорова пытали на предмет возможных походов «налево».

Гончарова улыбнулась.

— Однажды я на улице увидела кота, очень похожего на них обоих. Правда-правда!

Она немного помолчала, припоминая.

— Кто ещё приходит на ум? Певица Валерия похожа на актрису Белохвостикову в молодости. Наш эстрадный певец Аркадий Укупник похож на знаменитого французского актёра Пьера Ришара. Писатель-сатирик Михаил Задорнов — на актёра Альберта Филозова и ещё немного — на Виктора Проскурина. Ну и так далее. Например, похожи композитор Александр Журбин и американский актёр — тот, что играл вместе с Мэрилин Монро в фильме «В джазе только девушки», Джек Леммон. Список можно продолжать до бесконечности. Причём, что интересно — люди не просто похожи внешне. Они в повадках одинаковы. Манера говорить, смотреть, жестикулировать. Так же, как близнецы бывают схожи в своих пристрастиях. Сейчас в кинематографе и на телеэкране этот феномен — сплошь и рядом. Да и на улицах я вижу знакомые черты у совершенно не знакомых мне людей. Раньше такого я не замечала. И не потому, что была молода и в силу этого не наблюдательна, нет! Мне почему-то кажется — это тенденция.

— Тенденция к чему? — Громов отвлёкся от экрана.

— Тенденция к чёткому разделению внешности людей на несколько характерных типов.

— Не думаю. Хотя я тоже замечаю, что двойники встречаются гораздо чаще, чем раньше, но списываю это опять-таки на электронные СМИ. Стало больше телепрограмм, видеоряд значительно расширился, больше мелькает лиц на экране.

— Но вы и в жизни это отмечаете?

Громов замялся.

— Вообще-то я как-то не задумывался об этом.

— Несомненно отмечаете, — упорствовала актриса.

— Если даже и так, всё равно чёткой градации на определённые характерные типы произойти не может.

— Почему?

— Потому что мы люди. Это кошки на первый взгляд схожи между собой. Собаки схожи…

— А спившиеся люди? Черты их лиц становятся похожими. И не одутловатостью или синюшностью, а именно чертами лица.

— Но я не пьяница, а вы нашли мне двойников! — возмутился Громов, — да и двойники у меня — дай Бог каждому!

— Минуточку, вы не дослушали. Я полагаю, — тут она сделала многозначительную паузу, — я полагаю, что мы действительно живём в очень и очень необычное время. И человечество разваливается надвое — одни воспаряют духом, а другие деградируют. И это отражается на чертах лица. Вы и все те, с кем разделяете определённый тип внешности, относитесь к первой категории.

— Наталья Николаевна! — Сергей был вне себя, — вы подумайте только, что вы сейчас сказали!

— А что такое? — недоумевала актриса.

— Вы же теорию расового неравенства озвучили!

— Да что вы! — ахнула актриса.

Потом, подумав, покачала головой:

— Дорогой мой, вы не так меня поняли. Ни о каких расах речь не шла. А неравенство… Ну что поделаешь? Ну есть оно в природе! Все неравны всем. Потому что все разные. Каждый индивидуум — эксклюзив. Выполнен в единственном экземпляре.

— Противоречите сами себе, — негодовал Сергей.

— Вот теперь вижу, что вы Громов, — усмехнулась актриса, — просто мечете громы и молнии.

— Извините, — пробормотал Сергей, — но только вы вначале утверждали, что люди становятся похожими друг на друга, а теперь — что каждый человек — единственный и неповторимый.

— Конечно, так! — воскликнула Наталья Николаевна, но типажи-то существуют! И расовое неравенство тут ни при чём! Если хотите, то расы и национальности — прерогатива смертных, то бишь удел людей земных. А у души-то нет национальности! И типажи складываются не в зависимости от принадлежности к какой-либо расе, а по нравственности!

— Было! — воскликнул Сергей, — преступников пытались вычислить по внешности. Не вышло. И подлецы бывают с самыми благороднейшими чертами лица.

— Ну, может, я и не права, — нехотя согласилась актриса, — но почему-то количество двойников растёт? Вопрос — почему. Может, сначала человечество разделится на типы по внешней схожести, а затем эти типы будут постепенно становиться всё более похожими друг на друга и….

— И в отдалённом будущем человечество обретёт одно лицо? — усмехнулся Сергей.

— Ну и не смейтесь, — возмутилась актриса, — мои теории всегда экстравагантны. В этом их отличительная особенность. И вот что. Я думаю, что на земле когда-нибудь «отменят» национальности и расы. И вовсе не потому, что все перемешаются в межрасовых браках. А исключительно по той причине, что люди наконец научатся различать нравственность и безнравственность. Начнут понимать, чего на самом деле от них хотят добиться тайные управители или те, кто стремится стать ими. И принадлежность к той или иной национальности станет не тем, что разделяет людей, а тем, что украшает жизнь в её разнообразии. Первое место наконец-то займёт духовность. И лишь по ней и будут различать людей. Многие спорят о национальности Христа. Потом не будут. Поскольку, если считать его пророком или мессией, то глупо спорить о его национальности. Личность, которая несёт людям знания, свет, духовность — она несёт их всем народам. Духовность наднациональна. Она по природе божественна. Это мы тут, внизу, можем спорить, кто круче. На этом, кстати, нас и ловят. Точнее, стравливают. Назовите отличительными признаками какой-либо нации лень и пьянство, а другой — ростовщичество и прохиндейство — и всё! Непримиримая вражда!

Актриса горько усмехнулась.

— Ну ладно, проповедь окончена моя. Грешна — так хочу до небес достучаться, что постоянно проповедую. Страстно и глупо. Ну, да ладно. Итак, согласитесь, что нравственность — та же информация. Мы смотрим фильмы о любви — получаем одну информацию, о войне — другую. Нас учат хорошему или плохому — мы получаем, стало быть, информацию, которая ФОРМИРУЕТ нашу нравственность. Но ведь формировать, то есть наполнять форму содержанием можно только подобным! То есть если информация формирует нравственность, значит, нравственность есть информация.

— А безнравственность? Это что — отсутствие информации?

— Именно! Именно! Отсутствие правдивой информации! Информация со знаком минус. Антиинформация. Или дезинформация. Попросту — ложь. И это как антиматерия в материальном мире. А, может быть, как чёрная дыра. Нет, как царство Аида. Тюремная зона для мёртвых душ. А нравственные души — они живые. Потому что хотят получать только правдивую, а, значит, нравственную информацию.

— Не согласен! — воскликнул Сергей.

— С чем не согласны?

— С тем, что правдивая информация всегда нравственна. Если по телевизору подробно рассказывают и показывают, как изгалялся над жертвой маньяк — это, по-вашему, нравственно?

— Отнюдь. Правдивость отражается в намерениях. В цели, которую преследуют. Потому так легко и запутать нас. Казалось бы, человек говорит правду. Но для чего? Вопрос. Если для того, чтобы запугать или развратить — это одно. Тогда к правдивой информации добавят каплю отравы для души. Будут, к примеру, смаковать негатив. А если цель — воспитать порядочного человека, согласитесь, будут совсем другие подходы к подаче информации.

— А что такое ваш театр по большому счёту? Ложь. Только ложь — и больше ничего.

— Не совсем так.

Она взяла со стола маленькую записную книжку, полистала её и, найдя нужный текст, прочла вслух:

— «Человеку свойственна способность изображать из себя всё, с чем он имеет дело в жизни, а также и то, что он вообразит в своем внутреннем мире. И есть граница, между введением в заблуждение на основе излияния из своего внутреннего мира заведомой лжи, и изображением из себя, преображающим мир в сказку наяву. Эта граница обусловлена обстоятельствами, в которых происходит излияние из внутреннего мира человека чего-то в общий всем мир.

И каждый человек обязан чувствовать, когда, воображая в себе нечто или изображая что-то из себя, он переходит эту границу. Пусть сосед Василий изображает из себя Деда Мороза на радость вашим детям, пока дети не повзрослеют и не увидят в Деде Морозе соседа Василия. Пусть, став взрослыми, они вспомнят ту радость, которую дарил им сосед Василий. Пусть сами они изображают из себя Деда Мороза, даря радость детям новых поколений. Если взрослые будут искренне изображать из себя Дедов Морозов, то ими будет порожден несущий доброту эгрегор, коллективный дух, обладающий свойствами Деда Мороза, которые ему осознанно или бессознательно придадут сами люди. Жизнь станет только лучше от этого, и это не будет ни ложью, ни введением ребенка в заблуждение.

Так — воображением в себе и изображением из себя — творится духовная культура человечества, которая, в отличие от овеществленной, для большинства остается незримой, хотя существует реально и проявляет себя в жизни».

— Вот так, — она подняла глаза на своего оппонента, — умные люди написали, не чета мне. Чем не Театр Тайны?!

— Хорошо, — согласился Сергей, — пусть будет так. Вернёмся к типажам. При чём тут Мона Лиза? Если человечество, как вы полагаете, начало в наше время резко делиться на типажи, то Мона Лиза, которая жила (если только она не фантазия Леонардо) пятьсот лет назад, вообще никого из живущих не должна была напоминать! А вы её мне чуть ли не в праматери записали.

— Процесс явно многовекторный. То есть он протекает и по горизонтали, в нашем времени, причём, в ускоряющемся темпе, — и вглубь веков идёт, а, стало быть, и в будущее тоже.

— А если и по вертикали? — спросил Сергей не без ехидства.

— То есть? — насторожилась актриса.

— Ну… Восходя, так сказать, к неким сущностям, именуемым в древности ангелами. И, соответственно, нисходя. Точнее, низвергаясь к облику всяческих нечистых. Ух, ты! — воскликнул вдруг физик.

— Что это с вами? — удивилась Наталья Николаевна.

— Да я только что понял, что имел ввиду Владимир Путин, когда провозгласил вертикаль власти.

— И что же?

— Богодержавие! И президент, и вся Россия — все мы под Богом ходим.

— Ну, да, — кивнула Гончарова, — очень рада, что вас осенило. Вернёмся к типажам. Я твёрдо уверена — внешность формируется не только вследствие определённых генетических признаков, но и под воздействием информации. Сейчас я приведу вам самый убедительный довод. Вы когда-нибудь слышали о том, что муж и жена, прожив некоторое время в браке, становятся похожими внешне?

— Ну, в общем… Да.

— И почему это? Да потому что пребывают в едином информационном поле.

— Я и другое слышал, — усмехнулся Сергей, — что собака и хозяин становятся похожими. На собаку тоже воздействует информационное поле?

— А вы как думали! Мы с вами толком даже и не знаем, что такое информация. Вот существует мнение, что мысль материальна. А информация — это не только передаваемая, транслируемая мысль, но и всё, что мы видим и слышим. Звук нам даёт информацию, запах — также.

— Тут немного иначе дело обстоит, — улыбнулся Сергей, — муж и жена, даже собака и хозяин становятся похожи потому, что переживают одни и те же события, которые и формируют черты лица и… морды собачьей. Научно доказано, что каждое событие оставляет свой след на лице человека. Так называемую микрочерту. Эти микрочерты в совокупности и составляют выражение лица. Одинаково пережитые события — одинаковое выражение лица и собачьей морды, появляется внешняя схожесть.

— Ну и что тут не совпадает с моим мнением? — вскинула брови актриса. Что такое событие? Это всё та же информация! Мы узнаём о чём-то и удивляемся или же радуемся, или, напротив, скорбим. Потому что в наш мозг поступает сигнал. Информация.

— Мы, по вашему мнению, прямо роботы какие-то с биокомпьютером под черепушкой, — пробормотал Сергей.

— Именно роботы. Но! Наделённые душой, — усмехнулась Гончарова, — впрочем, есть и бездушные. И вот что — не всё так просто. Ответьте мне на вопрос — что такое глобализация?

— Н-ну-у… Это когда наиболее развитые страны хотят сделать мир однородным, стереть грани между культурами, убрать границы между государствами, установить, точнее, навязать миру свой стандарт, стать во главе этого единообразного человеческого сообщества, управлять им по своему разумению.

— Ну, предположим. А как им это удаётся?

— С помощью дезинформации. Не всегда государства и народы можно подмять под себя силой. Гораздо успешнее действовать методом убеждения, уговоров, предлагая нужную информацию, заставляя поверить себе. Так вовлекают людей в секты. Я прав?

— Вы, безусловно, правы. Но есть вещи, которые не укладываются в этот сценарий заговора. Глобализация — это ещё и нечто необъяснимое, почти мистическое. С появлением телевидения и Интернета информация хлынула на людей лавиной. И все те, кто имеет возможность её получать, образно говоря, жуют одну и ту же жвачку. До нас до всех почти одновременно доходит одна и та же информация. Мы начинаем думать одинаково. И наша внешность на глазах меняется! У европейцев появляется едва заметный азиатский разрез глаз, а низкорослые азиаты на глазах вытягиваются и черты их лиц уже почти неотличимы от европейских. Негроидный тип приобретает всё более мягкий оттенок кожи и всё более утончённые черты. И не только от смешанных браков. Глобализация — это единая информация для всех. Для всего мира. Понимаете теперь, как важно, чтобы она была не искажённой, не лукавой, не лживой? У людей два пути — стать монстрами, впитывая ложь и распространяя её, как заразу, как вирус…

— «Как скверная трихина, как атом чумы, заражающий целые государства, так и я заразил собой всю эту счастливую, безгрешную до меня землю», — процитировал вдруг Сергей и добавил:

— Эти слова я слышал сегодня утром в радиопередаче.

— Замечательно сказано, — кивнула актриса, — итак, первый путь — заражать людей «скверной трихиной», «атомом чумы», то есть грязной информацией и делать из них монстров. И второй путь — очищать божественный эфир, заполняя его любовью, нежностью и состраданием. И тогда люди превратятся в «лучистое человечество», о котором мечтал Циолковский. Это моё ненаучное открытие. У меня много таких совершенно невостребованных ненаучных открытий.

— Почему же они не востребованы?

— Потому что я не пыталась представить их широкой общественности.

— А почему не пытались?

— Потому что они не научные. Не уводите меня от главного. Я утверждаю, что внешность меняется под воздействием информации. Вспомните девушек на улице. Они как будто на одно лицо. Клише. Штамповка. Мордашки гладкие, хорошенькие, но в глазах совершенно отсутствует осмысленное выражение.

— Куклы Барби.

— Вот-вот, — горячилась Гончарова, — и ошибка — думать, что их такими одинаковыми делает мода. Нет! Не только мода. А ещё и отсутствие правдивой информации. Информационный голод. Им дают очень скудный словарный запас, их интеллект не развивают. Всё, на что они могут рассчитывать — это бутылка пива и примитивные танцульки под убогое музыкальное сопровождение. Не знаю кем, но проведён чудовищный эксперимент по выращиванию «поколения пепси». Генерация этих особей равнозначна выращиванию поголовья телят. Я полагаю, что в действие вступила концепция воцарения на планете «Золотого миллиарда». Некие тайные правители, о которых мы ничего не знаем, но которые, вполне возможно, существуют, решили, что ресурсов на всех не хватает, а потому миллиард супербогатых должен жить, не нуждаясь ни в чём, ещё миллиард населения останется в услужении, а остальные — «слезай, приехали». Поколение юных безмозглых особей — это и есть идеальные слуги. Хлеба и зрелищ — больше им ничего не нужно.

— Про секс забыли.

— Точно! Подмена чувства одухотворяющей любви грубым низменным сексом превращает людей в существа на порядок ниже, чем животные, которые порой бывают удивительно нежными и чуткими.

Новый резкий металлический звук донёсся с экрана компьютера и «картинка» вновь поменялась. Лежащий на кушетке человек был взят ещё более крупным планом — одно лицо.

— Иисус Христос! — воскликнула Гончарова.

Громов непонимающе взглянул на актрису.

— Это Иисус Христос! — продолжала она восклицать, — да посмотрите же! Точно такой, как на иконах! Это Он!

Физик перевёл взгляд на экран. Длинные волосы, бородка, закрытые глаза с длинными ресницами. Спящий человек, в самом деле, напоминал иконописного Иисуса. И дело даже не в чертах лица… А в чём?! В его выражении. Что-то особенное есть в этом лице. Но что может быть особенного в выражении лица спящего человека?

— Вы видите? — актриса схватила Громова за руку, — лицо его как будто светится…

— Да нет, — Сергей по инерции возражал, хотя ему, в общем-то, было не по себе. Ведь в этом спящем и вправду было что-то необычное. Какое-то особое умиротворение сквозило во всём его облике. Или… Святость?!

Внезапно люди в белых халатах вскочили со своих мест, послышался шум и голоса, и в кадре появились двое — довольно молодая темнокожая женщина в камуфляжной форме и мужчина лет пятидесяти в строгом костюме с галстуком. Поверх одежды на них были наброшены всё те же белые халаты. И актрисе, и Громову женщина была хорошо известна.

— Так значит, дело происходит в Штатах? — ошеломлённо спросила Наталья Николаевна, — это ведь Мариелена Прайс из ЦРУ?

Громов кивнул, не отводя глаз от экрана. Прайс на экране заговорила строгим голосом.

— Я не знаю английского! — простонала Гончарова.

Я знаю.

Громов стал вслушиваться и тихонько переводить.

— Она спрашивает, почему Он до сих пор не проснулся. Мужчина отвечает, что не знает. Не могут понять. Она требует что-нибудь сделать. Говорит, что Проект под срывом.

— Какой Проект? — быстрым шёпотом спросила Гончарова.

— Откуда же я знаю?! — огрызнулся Громов, — и не перебивайте. Мужчина объясняет ей, что все показатели в норме — температура тела, кровяное давление и так далее…

И тут он громко застонал:

— Боже мой! Что же здесь происходит?!

— A-а, и до вас начинает доходить? — усмехнулась актриса.

Прайс повелительным тоном что-то сказала человеку в костюме, тот приказал учёным выйти. Последние один за другим покинули помещение. Мариелена Прайс и человек, которого она называла «господин Везенталь», остались наедине с лежащим на кушетке.

— Господин Везенталь, — начал шёпотом переводить Сергей, едва заговорила Прайс, — вы помните, как называется наш Глобальный Проект?

— «Второе Пришествие».

— Вот именно. И оно непременно должно состояться. В противном случае вы никогда не сможете покинуть этот бункер.

Прайс резко повернулась и вышла вон. Её собеседник постоял, опустив голову, потом крикнул куда-то:

— Штайнмахер, войдите!

Немного подождав, он скрылся из виду, затем вернулся уже в сопровождении одного из сотрудников, бывших здесь прежде.

— Штайнмахер, — продолжал переводить Сергей, — вы помните, как называется Проект?

— Помню, господин Везенталь. Проект носит название «Второе Пришествие».

— И оно состоится, Штайнмахер. Иначе нас отсюда никогда не выпустят.

— Нас в любом случае не выпустят, господин Везенталь. Мы влипли по-крупному.

— Что за жаргон, Штайнмахер? И что за пессимистические настроения? Мы должны просто разбудить Его — и всё.

— Как? — Штайнмахер грустно усмехнулся, — вы же видите — Он просыпаться не хочет.

— Бросьте, Штайнмахер! — разгневанно повысил голос Везенталь, — вы что, действительно верите во всю эту чепуху о Втором Пришествии Мессии?! Вы мистик или учёный? Когда-то, две тысячи лет назад, жил человек, обладавший экстрасенсорными способностями, за которые его и распяли на кресте. Но сохранилась Плащаница, в которую было обёрнуто тело. С разрешения Папы Римского Иоанна Павла Второго, да упокоит Господь с миром его душу, мы изъяли микрочастицы с ткани и клонировали этого необыкновенного человека. Да, мы сделали это!

— А что будет дальше?

— Это не наше дело. Мы учёные. Прогресс нельзя остановить.

— Но можно нравственно направить.

— Мне очень не нравится ваше настроение, Штайнмахер. Не забывайте, мы рискуем жизнями.

— Только своими? Или шестью миллиардами жизней?

— Не говорите ерунды! Работайте!

Везенталь быстро вышел, и было слышно, как он хлопнул дверью. А Штайнмахер приблизился к видеокамере, протянул руку куда-то вверх и отключил камеру наблюдения. Экран компьютера погас.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Вот почему в ноутбуке на часах другое время, — задумчиво произнесла Наталья Николаевна, — это ИХ время. И они нам диктуют и своё время, и свои правила игры.

— Теперь вы поняли, кто торгует эксклюзивной информацией? — спросил Громов, закрывая крышку ноутбука.

— А вы поняли, кто спонсировал Проект и с чьего разрешения? — парировала Гончарова, — и вот что. Штайнмахер не торгует.

— Он специально продемонстрировал это! Приблизился к камере, нарочито медленно протянул руку и отключил! Покупатель не заплатил ему — ведь деньги-то у нас. Поэтому он демонстративно прервал трансляцию.

— У него лицо честного человека!

— Ну да, конечно!

— Он возражал этому Везенталю, напоминал о нравственной составляющей в науке, об ответственности учёных…

— Вы слишком эмоциональны.

— Это издержки моей профессии. И, кстати, они таят в себе не только минусы, но и плюсы. Да. Я способна сопереживать. И тоньше улавливаю состояние и настроение человека. Штайнмахер вёл себя совершенно искренне. Я более чем уверена — он не торгует информацией, он пытается предупредить человечество. И не его вина, что информацию перехватили так называемые криминальные структуры, которые теперь и ведут за неё войну. Помните, как сказал Пушкин? «Провидение — не алгебра. Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик. Он видит общий ход вещей и выводит из оного глубокие предположения, подчас оправдываемые временем. Но не дано ему предвидеть СЛУЧАЯ — мощного мгновенного орудия провидения». Штайнмахер видел «общий ход вещей», он понимал, чем грозит безнравственный, чудовищный эксперимент. Он, в силу обстоятельств, вынужден был участвовать в нём. И в то же время он искал возможность если не предотвратить его, то хотя бы минимизировать последствия.

Но ему не дано было предвидеть, что информация попадёт в криминальные структуры, а тем, в свою очередь, не дано было предвидеть, что ноутбук попадёт к нам. Но «случай — Бог-распорядитель».. Опять-таки цитирую Пушкина.

— Вы однако же, неплохо знаете его произведения, — улыбнулся Сергей.

— Говорю же — играла в молодости Натали Гончарову. Осталось ощущение причастности. Так со всеми ролями. Они проникают в душу, затрагивают твою жизнь и немного меняют её. Вот почему актёры так не любят играть злодеев — это чревато.

— Всё это замечательно, — вздохнул Громов, — но почему случай, этот Бог-распорядитель, подсунул именно нам сию опаснейшую для нашей жизни информацию? Что прикажете делать с ней? К Президенту бежать? Так к нему не допустят. В органы? А неизвестно, на кого нарвёшься. Там, по слухам, оборотни в погонах время от времени встречаются. А сами мы бессильны. Мы даже и предположить не в состоянии, где находится бункер, в котором спит клонированный Иисус. Да если бы и знали — что бы сделали? Пешком отправились в Америку? Стали искать где-нибудь в штате Невада пустыню и расположенный там закрытый полигон и затем штурмом его брать? А потом будить Христа и просить его отменить Страшный Суд?

— Вот вы уже и адрес обозначили, и план операции составили, — усмехнулась актриса, — а, кстати, вы, кажется, боитесь Страшного Суда?

— Ещё бы! Я всего лишь человек. Со всеми вытекающими последствиями.

— А вот Мариелена Прайс не боится. Почему?

— Договорилась с небесами. Или с адом.

— Второе вероятнее. А, в самом деле, почему же они не боятся проводить этот эксперимент? Ни она, ни учёные, ни — кто там ещё в курсе событий? Или надеются опоить Живого Бога психотропными средствами и заставить служить себе? Впрочем, Штайнмахер, кажется, боится.

Гончарова помолчала.

— Между прочим, вы назвали конкретный штат, в котором якобы располагается закрытая лаборатория. Почему?

— Вот уж не знаю. Так, на ум пришло.

— Интуиция?

— Говорю же, не знаю.

— Если придётся вылететь в Америку, будем иметь это ввиду. Я верю в интуицию. Я много раз попадала в такие ситуации, когда только интуиция и спасала меня.

— Да перестаньте вы! — вскричал физик.

— Однако, Сергей Анатольевич, у вас нервы, — заметила актриса.

— Будут тут нервы!

— Мы с вами только что сыграли эпизод из пьесы Островского «Без вины виноватые». Это оттуда реплики.

— Да будет вам! Тут вот театр почище вашего!

Сергей подбежал к зеркалу и резким движением пригладил торчавшие вихры. Причём, казалось, что он не гладит, а скорее бьёт себя по голове.

— Это фантастика! — воскликнул он, — нет, не фантастика — фантасмагория!

Он забегал по комнате.

— Сегодня сумасшедший день! Я никогда бы даже представить себе не мог, что со мной может приключиться подобное! Шёл на работу, увидел лимузин, заглянул в раскрытую дверь салона — и понеслось! Взрывы, стрельба, потом какой-то мистический фильм, и, наконец — приехали! Мариелена Прайс на экране компьютера, Глобальный Проект под названием «Второе Пришествие» и даже… клонированный Иисус, который спит, не просыпаясь. А вот когда проснётся…. Послушайте, Наталья Николаевна, это всё происходит на самом деле? Я не сошёл с ума? Не сплю?

— Хотите, ущипну? — вполне серьёзно спросила она.

Увидев, как испуганно отпрянул Сергей, актриса рассмеялась:

— Не бойтесь. Я лучше чаем напою вас. Там и поговорим.

Они прошли на кухню.

— Я здесь трапезничаю, — извинилась хозяйка, — квартира маленькая, однокомнатная, так что не до церемоний.

— Ничего себе, маленькая, — пробормотал преподаватель, озирая огромную, по меркам Ивери, кухню, — здесь метров четырнадцать. У меня кухня вдвое меньше. Но мы с женой вполне там умещались, пока она…

— Так почему она ушла? — спросила Наталья Николаевна, ставя чайник на плиту, — простите, если я лезу не в своё дело. Не отвечайте, если не хотите.

— Почему ушла? — Громов задумался, — честно скажу — не знаю. Она частенько говорила — боюсь, что сказка закончится. Лучше запомнить всё хорошее и жить воспоминаниями, чем потерять.

— Понятно… — протянула актриса.

— И всё-то вам понятно. Мне, например, не понятно ничего. Я так привык к тому, что мы всё время вместе…. А теперь один, как дурак. И, главное, на других женщин не хочу смотреть. У нас был свой особый мир, даже какой-то свой язык… Привычки выработались. Нельзя же вот так вот резать по живому. Странный народ вы, женщины. И давайте не будем больше об этом. Я вообще не люблю говорить о личном, просто сегодняшними событиями выбит из колеи.

— Хорошо, — согласилась актриса, — не будем.

Она расставила чашки, подала бутерброды, и они некоторое время молча пили чай.

Сергей поглядывал на эту худощавую и моложавую женщину и удивлялся. Какой-то новый тип старух, которых и старухами язык не поворачивается назвать. Ходит в кроссовках, в джинсах. Явно спортом занимается. Это видно по лёгким, порывистым движениям, не скованным никакими старческими недугами. Да и лицо почти без морщин, хотя подтяжек никаких тут не наблюдается — обычная живая мимика, лицо не напоминает застывшую маску. Видно, что человек не молод, а признаков старческой немощи и в помине нет!

— Что это вы меня разглядываете? — спросила актриса, — нос, что ли, у меня запачкан? Сую его, куда ни попадя.

Сергей улыбнулся. Чудо, а не тётка! Он вдруг почувствовал необычайное расположение к ней.

— Вы знаете, — произнёс он, осторожно поставив изящную фарфоровую чашечку на тонкое блюдце, — а ведь всё это было мне предсказано.

— Что — всё? — удивилась актриса.

— Весь этот необычный ход событий сегодняшнего дня. Зря я так удивляюсь. Я, по идее, должен быть готов к чему угодно.

— И кто вам предсказал?

— Не знаю. Может быть, моё подсознание заглянуло в будущее. Дело в том, что сегодня я видел странный сон. Будто бы я лечу…

— Сам по себе? Или же в самолёте?

— Во сне я думал поначалу, что в самолёте. И видел кресла с другими пассажирами. У них было какое-то отрешённое выражение на лицах. Даже, пожалуй, не отрешённое выражение, а полное безразличие. Я удивился этому. Потому что хотел спросить у кого-нибудь из них — куда мы, собственно, летим. Но понял, что никто из них даже не думает об этом! Им всё равно! А потом глянул в иллюминатор, а там — чёрная мгла, открытый космос! Вот тут-то мне и стало страшно. Я понял, что мы сбились с курса и можем лететь в этой мгле в никуда до скончания дней.

— Вы меня пугаете, — сказала задумчиво актриса, — потому что ведь сон ваш отнюдь не личного характера.

— Да? — удивился Сергей.

— Конечно. Это — политический прогноз. Ваш сон на этом и закончился?

— Отнюдь! — воскликнул радостно Сергей, — мы прилетели! Притом, на чудную, счастливую, солнечную планету с каким-то удивительно голубым, лазурным небом и таким же морем, где купались весёлые и счастливые люди, плавали парусные лодочки. А на зелёном берегу под деревьями тоже отдыхали люди целыми семьями. И все они махали нам, радовались нам, приветствовали нас.

— Слава Богу! — вздохнула Наталья Николаевна, — значит, всё будет хорошо. Знаете, многие не верят в это. Особенно люди моего поколения.

— Я понимаю их, — сказал Сергей.

— И я тоже, — кивнула актриса, — трудно поверить в то, что можно так легко исправить весь тот хаос, в который Россию ввергла перестройка. Но вот вопрос — долго ли мы бы протянули за «железным занавесом»? Гонка вооружений загоняла нас в безвыходное положение. Но иногда — не скрою — возникает в душе такая горечь! Будь мы по-прежнему отгорожены от остального мира, у нас бы СПИДа не было. На улицах бы не стреляли. Детей не насиловали. А голубой экран был бы несколько скучноватым, но зато чистым. Не пособием для убийц и насильников, а учебником по нравственному воспитанию. Когда мне говорят, что преступления были и в СССР, я соглашаюсь. Но с одной оговоркой — были отдельные эпизоды, но не повальное безумие. Мы заплатили цену страшную. Но могло быть ещё страшнее. Мне часто приходит на ум услышанный недавно морской термин «короткий оверштаг». Когда огромное судно сбивается с курса, его нельзя вернуть тотчас же на исходную позицию — опрокинется. Знаете, как его ставят снова на нужный курс? Медленно поворачивают в обратную сторону! Понимаете? Вместо того чтобы одним рывком вернуть на курс, его медленно разворачивают в другую сторону до той черты, где он сбился. Так и Россия — слишком громадное судно. Нельзя её вернуть мгновенно в нужное положение. Мы идём вспять. Но как только дойдём до точки, когда сбились с курса — рванём вперёд. А, может, и уже рванули.

— Н-ну-у… вам виднее, — сказал Сергей.

— Это не мне, — поправила актриса, — я и термин-то этот узнала недавно, это всё я прочла. Умные люди утверждают.

Сергей помолчал немного и затем продолжил:

— Вот мы с вами говорили о том, что лицо спящего дышит покоем и счастьем.

— Да, да, и я сказала вам, чтоб вы запомнили это выражение, потому что больше нигде и никогда вы не увидите абсолютно счастливого человека.

— Так вот. Я видел их во сне! Все эти люди были абсолютно счастливы! Это что-то такое… генетически обусловленное. Понимаете, чтобы быть абсолютно счастливым, нужно, чтобы на генетическом уровне не было в человеке никакой грязи, никакой агрессии и никакого страха.

— Н-ну… — протянула неуверенно актриса, — это уж супермен какой-то будет. И для того, чтобы он родился, нужны поколения до него, в которых бы накапливалась и передавалась эта информация.

— А, может, и не нужно поколений, — сказал задумчиво Сергей, — а нужно Божие соизволение.

— Согласна, — кивнула Гончарова.

— Был ещё один интересный момент сегодня утром, — добавил Громов, — дело в том, что потом я услышал пересказ моего сна по радио.

— Это как? — удивилась актриса.

— Да вот так! Витиеватым языком девятнадцатого столетия рассказчик повествовал, как он летел во мгле, направляясь на другую планету…

— Нет, в самом деле?

— Говорю же вам! Я просто обомлел! Ушам своим не верил. Радио сделал погромче.

— Но как это возможно? — Актриса была потрясена, — что это было?

— А это был рассказ Достоевского «Сон смешного человека». Только концовка у него была другая. Там прилетевший морально разложил население цветущей планеты и привёл её к катастрофе.

Не читала.

— И я не читал! Впервые сегодня услышал этот рассказ по радио! И именно после того, как увидел похожий сон! Что это значит?

— Бог говорит с нами на языке жизненных обстоятельств, — ответила актриса, — стало быть, есть два варианта развития событий. И давайте подумаем, чем этот пресловутый Глобальный Проект под названием «Второе пришествие» может угрожать миру.

— Чем угрожать? Не знаю. Даже представить не могу. И, знаете что? Мне кажется, там всё же не Христос. Ну не может такого быть! — он пристукнул ладонью по столу, — сами подумайте — куда это годится? Ну, выйдите на улицу, спросите любого человека: может такое быть? И вам ответят, что не может. Это из области фантастики. Или горячечного бреда. Подумайте сами. Мы нормальные люди, сидим тут, чай пьём. Птички за окнами трещат, воробьишки всякие. Деревья зеленеют. Нормальный майский день. Вон — слышите — собака залаяла. Жизнь идёт. И вдруг — нате вам — Христос клонированный. Бред! Нам кино показали какое-то, а мы поверили, как последние идиоты.

— Не забывайте ваш сон и последовавшее затем предупреждение в форме рассказа Достоевского. И ещё. Вы видели Мариелену Прайс? — строго спросила актриса.

— Видел, — нехотя буркнул физик.

— Вы её узнали?

— Ну и что же? Монтаж плёнки. Для дураков.

— Это прямая трансляция! Вы меня сами в этом убеждали. Штайнмахер протянул руку и отключил камеру, и на экране пропало изображение… Да вы прекрасно понимаете. Но зачем-то упрямитесь. Кроме того, ведь это вы переводили их разговор. Я не знаю английского, вы им владеете.

— Да ерунда всё это! — вскипел Громов.

— А взрыв машины и ещё два трупа, образовавшиеся прямо у нас на глазах — это что, тоже ерунда?

Гончарова говорила очень серьёзно, и Громов призадумался.

— Да, — произнёс он наконец, — убийства не вписываются в мою схему.

— Вот то-то и оно. Всё гораздо серьёзнее. Ребята пишут свой сценарий будущего. И, боюсь, что немногие из живущих будут в нём фигурировать в качестве действующих лиц. А вы вообще-то слышали о концепции Золотого миллиарда?

— В общих чертах. Честно говоря, не воспринял это всерьёз.

— И совершенно зря. Это касается всех нас. Меня в меньшей степени, чем вас. Вы ещё молоды и вам это должно быть более чем небезразлично. Я же недавно толковала о том, что разработана концепция, по которой на земле может безбедно жить лишь миллиард богатеньких счастливчиков. Ещё какое-то количество народонаселения должно остаться, чтобы обслуживать пресловутый «Золотой миллиард». А остальным — увы — места нет на земном шарике.

— Но это же… обыкновенный фашизм!

— Вот именно.

— И что — эти засекреченные миллиардеры перестреляют, что ли, всех лишних? Как они смогут осуществить свою программу?

— А они уже осуществляют её. И очень даже успешно. Потому что применяют двойные стандарты, действуют скрытно. На словах — одно, а на деле — совершенно другое. Стравливают между собой доверчивых и глупых. Одних ловят на чувстве обиды и желании отомстить, других — на гордыне и чувстве превосходства, развращающем и порождающем вседозволенность. То и другое разрушает психику и превращает человека в зомби. А зомби всегда управляем и внушаем. Таким особям кажется, что они сами приняли решение, сами распоряжаются своей и чужой жизнью. Того, что их ловко подтолкнули к его принятию, они не замечают. Вспомните Чечню, Югославию, Афганистан, Ирак. Кто нам устроил конфликт на Кавказе? Кому была выгодна эта война? Отдельным структурам на Западе, по всей вероятности, управляемым этим самым пресловутым Тайным Мировым правительством. Вспомните все эти «бури в пустыне», эти громы и молнии. Прямо карающий меч правосудия! А что на деле? Банальная драка за недра. Даже не драка, а стирание с лица земли городов и народов. А вы говорите…

— Так что же — новая «холодная война»?

— Да она, собственно, и не кончалась. Многие годы полным ходом идёт Третья Мировая Информационная Война. Методом «культурного сотрудничества», методом «промывания мозгов». И клонированный Иисус отлично вписывается в глобальный сценарий.

— Каким же образом?

— Христос воскресший был прикрытием для многих неблаговидных дел. Одна инквизиция чего стоит. С именем Бога на устах люди друг друга убивают вот уже две тысячи лет. Притом, что, как ни странно, нет Евангелия от Христа. Даже от Иуды якобы отыскали Евангелие…. Он, кстати, предстаёт там вовсе и не предателем, а самым доверенным лицом Иисуса. Предавая Его, он лишь скрепя сердце выполнял Его волю. Где тут простому человеку распознать истину? И где гарантия, что те, кто записывал проповеди Иисуса, записали их верно? Сам-то он только устно проповедовал. А диктофонов, к сожалению, не было в те времена. А посему…. Кто правит миром, тот и летописи, и святые книги переписывает. Мы знаем из истории, что первые христиане были весьма воинственны. Помните фильм Тарковского «Андрей Рублёв»? Там есть очень яркая картина расправы с язычниками. Святорусское жречество было тогда не готово к войне и почти полностью истреблено. А, между тем, на Руси люди жили в ладу с природой и обращались к Богу напрямую, без посредников. Каждое дуновение ветра, каждая веточка, травинка подсказывали людям, как им жить и что делать. Существовало множество примет…

— Но ведь приметы — суеверия! — воскликнул Громов.

— Вот-вот. Это нам и сумели внушить. Суеверия — грех, а надо слушать тех, кто знает. То есть посредников. Но один пример с Пушкиным чего стоит! Все приметы сбылись!

— Странно, вы постоянно возвращаетесь к нему.

— Он был верен традициям святорусского жречества. Интуитивно постигал самую суть вещей. Он, в самом деле, был пророком. И знал об этом. Есть такой эпизод из их совместной с Натальей Николаевной жизни. Они пришли на бал и встали вместе перед зеркалом, в котором отразились только они и никто больше. А Пушкин вдруг сказал: «А я вижу рядом с тобой военного. Но это не Дантес. Наташа, кто это?» Как известно, через семь лет после убийства Пушкина Наталья Николаевна вышла замуж за генерала Ланского.

Актриса вдруг замолчала, затем добавила:

— И его Ларина Татьяна в «Евгении Онегине тоже выходит замуж за генерала. А перед этим убивают поэта. Он всё предвидел. Он всё знал!

Она глубоко вздохнула. Сергей заметил, как она взволнована — словно речь шла о бесконечно близком человеке. Гончарова продолжила:

— Сразу же после его смерти возник слух о существовании тайного архива Пушкина. Он якобы предвидел, что враги России его убьют и надёжно упрятал архив, в котором важные для потомков предсказания.

— Впервые слышу, — удивился Сергей, — вот бы найти этот архив.

— Об этом многие мечтают, — вздохнула Гончарова, — я в том числе.

Они немного помолчали, затем Сергей продолжил размышлять вслух:

— Предположим, — говорил он, — что там, в Америке, в какой-то тайной лаборатории и в самом деле клонировали Иисуса Христа. Что это даёт тайным правителям мира и чем угрожает нам?

— Что даёт? Как и две тысячи лет назад, неограниченную власть над миром. Ну а чем угрожает простым людям… Вы можете себе представить, что начнётся, если объявят о том, что Он пришёл во второй раз?! Сценарий Страшного Суда может включать в себя всё, что угодно! Кого угодно объявляй грешником, еретиком, коли, руби направо и налево. Впрочем, там, вероятно, всё продумано. Примитивной резни наверняка не будет. Тем более что существуют такие виды оружия, о которых мы можем только догадываться — управление климатом, землетрясениями, цунами, всё те же опыты с генетическим материалом животных и человека…

— Слушайте, хватит! — взмолился Сергей Анатольевич, — нагнали страху… Жить не хочется.

— Оттого, что вы закроете глаза и уши, реальность не изменится.

— Так что же делать?!

Их разговор прервал телефонный звонок. Гончарова взяла трубку.

— Да, я — заговорила она с кем-то.

— Да, я гуляла утром в городском саду.

Она бросила быстрый взгляд на своего гостя.

— Какого молодого человека? — спросила она, — никого я не видела. Я не люблю подобных происшествий. Да, я сразу ушла. Ко мне придёте? Но зачем? Я говорю же — ничего не видела. Нет, сейчас неудобно. Я принимаю душ. С меня вода течёт. Я выскочила прямо из под душа к телефону. Ну… я не знаю. Может, через полчасика. Ну, хорошо.

Она бросила трубку.

— Вы спросили, что делать? Бежать! Они нас вычислили. И они не будут ждать полчаса, придут сейчас. Если уже не караулят у подъезда. Хорошо, что у нас домофоны — пока соседей обзвонят, чтобы кто-нибудь дверь им открыл… Хватайте ваши чемоданы — и вперёд! У меня ключ от чердака имеется, мы выйдем через самый дальний подъезд.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Пока Громов укладывал в клетчатую сумку оба чёрных чемоданчика, актриса успела набросить куртку и теперь торопливо рассовывала по карманам документы, записную книжку и деньги. Они вышли на лестничную площадку, Наталья Николаевна заперла свою дверь и, сжимая в руке ключ от чердака, первой устремилась наверх. Они проникли на чердак, и здесь актриса так же тщательно заперла за ними дверь. Они беспрепятственно миновали расстояние, равное целому кварталу, поскольку в старом доме не имелось чердачных перекрытий между подъездами, только толстые вертикальные балки преграждали им путь. Лавируя между ними, они почти бегом достигли конечной цели. На счастье, дверь чердака последнего подъезда не была заперта. Они спустились по лестнице и вышли на улицу.

— Полюбуйтесь, — кивнула Гончарова на свой подъезд.

Там двое крепких молодых людей в кожаных куртках разглядывали номера квартир на панели домофона. Неподалёку стоял чёрный внедорожник с чёрными же тонированными стёклами.

— Вперёд! — скомандовала Гончарова и направилась к арке, ведущей из закрытого двора на улицу Советскую.

— Куда теперь? — спросил Сергей, перебрасывая из руки в руку сумку с «кейсами».

— А к вашей Лизе, — проговорила актриса.

— Нет. Лиза бросила меня, — насупился Сергей.

— А вам не кажется, что Лизу необходимо предупредить? А, может статься, и спасти от рук бандитов.

— Что вы такое говорите? — испугался Сергей.

— А то. Вы их видели? Представились по телефону работниками милиции, а похожи они на милиционеров? И машина похожа на милицейский «газик»? Они спросили, не встречала ли я в горсаду человека лет тридцати пяти. И описали ваши приметы! Вполне возможно, что уже составлен ваш фоторобот. А, значит, до выяснения личности — рукой подать. Узнают фамилию, адрес, не обнаружат вас дома и двинутся прямиком к вашей жене.

— Вы думаете? — растерялся Сергей.

— Да нечего тут думать! Надо действовать!

На маршрутном такси они проехали мост через Волгу и пешком прошли ещё пару кварталов. Закончились многоквартирные дома, потянулись улочки одноэтажных застроек вперемежку с коттеджами, по виду напоминавшими настоящие дворцы.

Лиза жила в маленьком домике за низким забором из штакетника. Это была уютная усадьба с небольшим садиком и огородом. Гончарова и Громов двинулись было напрямик к калитке, когда актриса вдруг схватила своего спутника за руку и увлекла за куст сирени.

— Я слышу голоса! — прошептала она.

Громов раздвинул ветви кустарника и увидел Лизу. Стоя на крылечке, она разговаривала с точно таким же крепким парнем, каких они только что наблюдали у подъезда Гончаровой.

— И сюда добрались! — с досадой произнесла Наталья Николаевна.

— Вы думаете, это они?

— Уверена.

Плечистый человек попрощался с Лизой, забрался в чёрный внедорожник и уехал. Гончарова и Громов выбрались на тропинку и вошли в калитку.

— Ты? — удивилась Лиза, посмотрев на Сергея Анатольевича. И только потом ответила на приветствие Гончаровой.

— Идёмте в сад, в беседку, — сказал Громов и быстро пошёл впереди. Лиза и Наталья Николаевна устремились за ним.

— Что ты сделал, Сергей, что случилось? — на ходу спрашивала Лиза, — тут только что был человек из органов, спрашивал о тебе…

— Прежде всего, — проговорил физик, усаживаясь за столом в беседке, — позволь тебе представить Наталью Николаевну Гончарову. Она актриса.

— Я вас узнала, — улыбнулась Лиза.

— Мы с вашим мужем сегодня познакомились случайно в горсаду при очень странных обстоятельствах, — произнесла Гончарова, пристально вглядываясь в жену своего нового знакомого.

Что-то очень и очень необычное было в ней. «Выражение лица!» — догадалась актриса. Да, таких лиц почти не увидишь теперь. В нём совершенно отсутствовала надменность. Но при этом не было и приниженности. Никаких крайностей. Однако и среднестатистическим это лицо не назовёшь. И именно из-за его выражения. Но что же это, что? Кого напоминает эта девушка? Да, Лиза Громова определённо кого-то напоминала. «Сикстинскую мадонну» Рафаэля! — пришла к выводу Наталья Николаевна. И тотчас поняла, что в выражении её лица показалось таким необычным. Это — кротость. Не забитость, не приниженность, нет! Именно кротость, которую и уловил в своей модели Рафаэль, и перенёс затем на полотно. «Кротость и в самом деле в наше бурное время почти не встречается, — думала Гончарова, — женщины наши наравне с мужчинами вцепляются руками и зубами в эту жизнь, чтобы не упустить ни одного шанса. Они не прячутся за «широкую спину», нет, они и сами кого угодно могут прикрыть и вытащить из любой ситуации, и тащить на себе хоть всю жизнь. Где уж тут взяться кротости, когда надо и «коня на скаку» останавливать, и «в горящую избу» входить, и бизнес делать, и карьеру… Да и детей, в конце-концов, воспитывать. Только вот времени для материнской нежности в подобном сценарии как-то не предусмотрено. Ах, как грустно всё это! Теряется Вечная Женственность. Сходит на нет. А что взамен?!»

Между тем Громов сдвинул в сторону плетёную хлебницу с печеньем и чайную чашку с блюдцем и водрузил на стол оба «кейса», достав их из клетчатой сумки.

— Сергей, — взволнованно заговорила Лиза, — тот человек… Он говорил, что тебя ищут, как свидетеля, по делу о теракте. Что за теракт? Мне показалось даже, что тебя подозревают.

Лиза была очень напугана, на её щеках проступил румянец, большие синие глаза блестели, как будто в них стояли слёзы. Молодая женщина была очень хороша — простой свитер и брюки не скрывали стройной фигуры, густые, чуть вьющиеся волосы были заплетены в короткую, но очень толстую косу, нежная кожа не нуждалась в косметике.

— Во-первых, успокойся, — сказал Сергей, — а во-вторых, выслушай меня.

И он в нескольких словах рассказал ей об утреннем приключении.

— И теперь мы имеем, — закончил он свой рассказ, — два чёрных чемоданчика в наличии и целую свору бандитов на хвосте. Приходил к тебе, дорогая жёнушка, не человек из органов, а человек из банды.

Назвав Лизу жёнушкой, Сергей Анатольевич бросил на неё испытующий взгляд, но молодая женщина не возразила, и Громов заметно приободрился.

— А в чемоданчиках-то что? — спросила она, заворожено глядя на супруга.

— А вот теперь мы их откроем! — произнёс он торжественно и, щёлкнув замками, приподнял обе крышки.

— Ого! — увидев пачки денег, охнула Лиза, — это же целое состояние! Нужно как можно скорее подбросить этот чемодан бандитам, чтоб отвязались.

— Не поможет, — вздохнула Гончарова, — в живых нас не оставят.

— Почему?

— А потому что много знаем.

— Что знаете?

— Может быть, ноутбук не открывать? — встревожено спросил Сергей Наталью Николаевну, — чтобы Лизу не впутывать. Пусть она ничего не знает. Если второй раз к ней приедут, то сразу же поймут — она не в курсе. А ты, — повернулся он к жене, — не говори, что мы приходили.

Он хотел было захлопнуть чемоданчик с ноутбуком, но Лиза помешала, схватив его за руку.

— Что в ноутбуке? Я хочу знать! Открой сейчас же!

— Нет, Лиза.

— Да!

— Нет, нет и нет. Наталья Николаевна, уходим!

— Я не пущу тебя! — Лиза вцепилась в рукав куртки Сергея.

— Малыш, я должен уходить. Пойми, если с тобой что-то случится, я не переживу.

— Я тоже не переживу, если с тобой что-то случится! — всхлипнула молодая женщина.

Гончарова, глядя на них, улыбалась.

— Но ты же… — начал Сергей растерянно, — ты же ушла… Я думал, ты разлюбила!

— Я ушла, потому что подумала — ты разлюбил! Ты стал такой рассеянный и равнодушный!

— Но это потому, что я то решал теорему Ферма, то потом надумал вывести Теорию Единого поля…

— Что-о?!

Лиза, широко раскрыв глаза, смотрела на мужа. Сергей смутился.

— Дурь, конечно, полная чепуха, но понимаешь, я чувствую, что я родился для чего-то большего. И ты должна была бы мной гордиться. А кем гордиться, если я ничем не примечательный преподаватель физики в обычной гимназии.

— А я?! А я вообще никто, ничто и звать никак! Обычный работник архива. Даже без кандидатской степени, не говоря уже о докторской.

— Глупенькая! — Сергей нежно прижал голову жены к своей груди, — ты у меня самая необыкновенная!

— Это ты — самый необыкновенный!

На этих словах Лиза откровенно разрыдалась. Наталья Николаевна почла за лучшее тихонько удалиться и осмотреть цветник и огород, где уже были проделаны аккуратные грядки и высажены какие-то растения.

Вернувшись, она застала супругов пристально глядящими в ноутбук. Изображение в нём снова появилось. Увидев спящего на кушетке человека, Лиза пробормотала:

— А он на кого-то похож. Он спит? Да, он не в коме, а просто спит. Лицо спокойное. Удивительное лицо. Ему, похоже, снятся радостные сны. Он совершенно счастлив. Надо же! Впервые вижу такое полностью умиротворённое выражение лица у спящего человека. А люди в белых халатах — это врачи? Где это происходит? В какой клинике? Ты почему молчишь?

Она взглянула на Сергея.

— Он на кого-то похож? — спросил тот.

Гончарова пристроилась рядом с ними на лавочке и с интересом вслушивалась в их диалог.

— Ну, да, похож, — кивнула Лиза, — где-то я видела это лицо. По телевизору? Нет, скорее, на художественном полотне. Может быть, кто-то из художников писал его портрет, а я была на выставке и видела…. Но тогда кто? Я бы запомнила. Всё это очень странно. Тревожно как-то на душе. И потом — почему эта секретность? Что-то особенное есть в этой «картинке». А-а… — догадалась вдруг она, — я поняла! Над этим человеком в какой-то закрытой клинике проводят опыты, а тебе это стало известно. Ты по ошибке получил вот этот ноутбук с изображением. Конечно! Это же понятно! Не может быть у обычного человека такого выражения лица! Ему ввели гормоны счастья, эндорфины! И он весь светится даже во сне! Он абсолютно, беспредельно счастлив! Конечно, это опыты. Где эта клиника находится? Ты ещё не узнал?

Не дожидаясь ответа, Лиза взволнованно произнесла:

— Так вот почему тебя ищут! Произошла утечка информации! Тебе всучили вот этот ноутбук с прямой трансляцией. Кто-то установил там цифровую видеокамеру, настроил ноутбук с функциями беспроводного Интернета, а он попал к тебе, да?

— Чувствуете, какая умница? — похвастался Сергей.

Актриса только развела руками.

— Твой снисходительный тон не уместен, — проговорила Лиза с обидой.

— Да ну, какой там снисходительный?! Я поражён, я потрясён, раздавлен!

Он сиял от счастья. И в эту самую минуту был совершенной копией спящего.

— Свежий взгляд на проблему наверняка поможет нам, — вступила в разговор Наталья Николаевна, — вы, Лиза, в самом деле, могли бы нам помочь. Но, с другой стороны, и риску вместе с нами подвергаетесь.

— Ещё не поздно… — начал было Громов.

— Поздно! — прервала его Лиза, — я уже видела «картинку». И вы должны мне объяснить, что она значит.

— Мы сами ничего не понимаем! — воскликнул Громов.

С экрана компьютера донёсся звонок и все четверо учёных, колдовавших над пробирками и микроскопами, стали подниматься и покидать помещение.

— Они и не подозревают, что мы за ними наблюдаем, — грустно усмехнулась Лиза.

— Вот видите, Сергей Анатольевич, а нас с вами этот аспект нисколько не обеспокоил, — заметила Наталья Николаевна, — Лиза определённо работает «свежей головой» в нашем маленьком коллективе, и с её помощью мы разгадаем, наконец, все загадки и решим все проблемы.

В неведомой лаборатории остались двое — Штайнмахер и ещё один сотрудник. Громов прижал палец к губам. На экране заговорили.

— По-английски! — ахнула Лиза.

Громов вполголоса переводил:

— Аарон, задержитесь на минутку.

Это сказал Штайнмахер, обращаясь к молодому сотруднику. Вместе они подошли так близко к видеокамере, что их лица видны были крупным планом.

— Вы иудей, Аарон?

— Ну вы же знаете, что я еврей, — пожал плечами Аарон.

— Я имею ввиду не национальность. Кто вы по вере? Христианин или же иудей?

— Трудно сказать. Моя мать христианка, а отец иудей.

— Как же они уживаются?

— Нормально. 21-й век. Процесс глобализации. Грани между конфессиями потихоньку сглаживаются.

— Ну-у… Я бы так не сказал!

— Господин Штайнмахер, я очень есть хочу, — пожаловался Аарон, — давайте лучше в столовой о конфессиях побеседуем.

— Я задержу вас, юноша, только на минутку. Скажите, кто он? Как вы думаете? — тут Штайнмахер кивнул на спящего на кушетке человека.

— Клон. Кто же ещё?

— И лицо его вам не знакомо?

— А что, должно быть? — усмехнулся Аарон.

— Да нет. Простите.

— Так я пойду?

— Да, да, конечно. Извините, что задержал. Стало быть, к христианству вы нормально относитесь?

— Господин Штайнмахер, — юноша был, как будто раздосадован, — вы задаёте странные вопросы. Вас не устраивает, как я работаю? Тогда скажите прямо, что я уволен. А при чём тут мои взгляды на христианство и прочие религиозные конфессии?

— Нет, вы талантливый учёный! Я просто… У меня просто, понимаете ли… Впрочем, неважно. Извините. И ступайте завтракать.

Аарон хмыкнул, повернулся и ушёл.

— Интересная вещь, — заговорил вдруг сам с собой Штайнмахер. Громов прилежно переводил его слова.

— Я никому здесь не могу довериться.

Он посмотрел прямо в камеру.

— Если кто-нибудь где-нибудь видит и слышит меня — знайте: я не хотел клонировать Христа.

Услышав эти слова, Елизавета вскрикнула.

Штайнмахер продолжал:

— Но так сложились обстоятельства. Долго рассказывать. А у меня мало времени. Скоро перерыв закончится, и мои сотрудники вернутся. Я решился на этот шаг — передать ноутбук с прямой трансляцией русскому Президенту. Достигнет ли цели моё послание — не знаю. Что будет дальше с нами всеми, я имею ввиду — со всем миром, я тоже не знаю. Если Христос был человеком, пусть даже царского происхождения, наш эксперимент становится просто безответственным и неэтичным. Но если Он был Мессией, то мы, с позиций христианства, богоотступники и совершили грех, достойный самой тяжкой кары. Но почему же Бог позволил нам совершить его?!

На этих словах он потянулся к камере и отключил её.

— Так это был Христос?! — спросила потрясённая Лиза, — они Его клонировали? Но как? Для этого же нужно иметь частицы тела…

— Насколько я понял, они использовали кровь с Плащаницы, — сказал Сергей и глянул на Гончарову. Она кивнула.

— Причём, делалось это в строжайшей тайне, — добавила актриса. — Как видим, не все учёные, задействованные в Проекте, знают, кого именно они, образно говоря, родили.

— Но Христос…. Он же Бог! — воскликнула Елизавета.

— Только для христиан, — заметила Наталья Николаевна, — в других конфессиях его считают человеком. Пророком. Стало быть, генетически чистым, то есть святым.

— Я пыталась понять, что такое религия, — проговорила задумчиво Лиза, — для чего и почему человеку так важно верить в высшие силы. На эту тему существует несметное количество литературных трудов, как научных, так и художественных. Я у себя в архиве перерыла горы книг, летописей и рукописей. И нашла любопытный источник. В середине 19 века южнославянским учёным Стефаном Ильичом Берковичем были собраны в Родопах тексты ведических преданий и песен. И там упоминается 53 песни о Белом короле. Целый эпос! Оказывается, древние славяне считали его Сыном Бога, который учил людей вере. После него осталось много книг, но куда они делись — никто сейчас не знает. Древние славяне верили, что он не умер, а вознёсся на небеса.

— Ну, надо же! — пробормотала Наталья Николаевна, — прямо аналог Новому Завету.

— Именно! — горячо воскликнула Елизавета, — но и это не всё! В древнем мире до Иисуса Христа существовали мифы об умирающих и воскресающих богах — сирийских, финикийских, египетских. Все они умирали, проходили сквозь тьму ада по подземному миру, а затем воскресали. Иисуса Христа можно сравнить с Таммузом, Адонисом, Аттисом, Осирисом и другими богами древних.

— Ну и что это значит, по-твоему? — спросил Сергей.

— Откуда мне знать? — пожала плечами Лиза, — говорю же — проблема религиозного сознания меня интересует, но разобраться в ней я пока не сумела. И если Плащаница и в самом деле существует, если на ней — частицы крови распятого Христа, которого учёные даже сумели клонировать, то… Я не знаю, что и думать.

Она немного помолчала и добавила:

— От всего этого у меня «крыша едет», мозги кипят.

— Не у тебя одной, — сказал Сергей, — знаю только одно — если Иисус Христос и приходил на землю, то главное в его Пришествии было вот это: «Заповедь новую даю вам — да любите друг друга».

— Расшифруйте, — потребовала Гончарова, — я уже во второй раз слышу от вас это категорическое утверждение, но, однако же, не понимаю, чем так важна для вас и чем нова эта заповедь. Любовь всегда существовала на земле — ведь люди, говоря словами Библии, «плодились и размножались». Притом, замечу, не только люди.

— Именно! — воскликнул Громов, — именно! Даже мухи «плодятся и размножаются». Но вы уверены, что они испытывают при этом чувство любви друг к другу?

— Ах, вот как вы ставите вопрос?

— Да, так. На земле не было Любви. Вот потому эта заповедь — новая.

— А сейчас есть на земле любовь?

— Встречается. Но редко.

Наталья Николаевна задумалась. Потом произнесла:

— Сейчас многие дамы и со страниц газет и журналов, и с телеэкрана призывают наших соотечественниц любить самих себя. И утверждают, что все беды девушек и женщин только оттого, что они недостаточно любят себя. Надо любить себя, лелеять, холить. И тогда и мужчина увидит, как дорого вы стоите, и купит вам норковую шубу и бриллиантовое ожерелье. Так неискушённым девушкам прививают мораль проститутки. В моё время был такой анекдот. Едут советские туристы по Парижу. Гид говорит им: «Посмотрите направо, это Эйфелева башня. Налево не смотрите, там падшие женщины». Едут дальше. Гид говорит: «Посмотрите налево, это Нотр-Дам де Пари. Направо не смотрите, это падшие женщины». Так продолжается довольно долго. Наконец, один из туристов не выдерживает. «А порядочные женщины тут есть?» — спрашивает он. «Есть, — отвечает гид, — но они очень дорого стоят». Теперь и наши девушки сплошь и рядом — всего лишь живой товар. И каждая из таких красоток старается подороже продать себя. Это, как говорят в театре, реплика в сторону. Что же касается любви… Быть может, вы, Сергей, и правы… А вдруг её и в самом деле до какого-то времени на земле просто не было? А потом появилось это странное необъяснимое чувство. Но люди стали убивать его в себе. Почему?

— Но это как раз понятно! — грустно улыбнулась Лиза, — потому что Любовь — это любовь к другому, а не к себе. Любви к себе не существует. Любовь к себе — это простейший эгоизм. Простейший. Незамысловатый. Такой маленький, хищненький. Как зверёк. Из норки выскочил, схватил добычу — и снова в норку. Любить себя и холить. Грести под себя толстенькими, коротенькими лапками.

Глаза её заблестели, как будто она вот-вот заплачет, голос стал прерывистым и звонким, лицо раскраснелось.

— Я не знаю, как могут мужчины вожделеть хищных, жадных женщин, — говорила она с горячностью, — и как женщины могут вожделеть хищных, жадных мужчин. Эти особи настоятельно требуют заменить любовь сексом. Им этого вполне достаточно. Этот суррогат любви кажется мне спариванием животных с той разницей, что животные всё-таки спариваются лишь для воспроизведения потомства, а не для удовлетворения похоти. На мой взгляд, похоть — отклонение от нормы. Своего рода безумие. А, как известно, безумие заразительно. Отсюда и маньяки, растлители малолетних, гомосексуалисты, разного рода изуверы. Вирус похоти поражает мозг. И он пострашнее всех иных самых страшных вирусов, поскольку многие из них — лишь производное от вируса похоти. Не зря же он распространился по планете со скоростью чумы.

Сергей смотрел на Лизу и совершенно не узнавал её. Его тихая и молчаливая жёнушка стала совсем на себя непохожей, слова её жгли — такая в них была боль и такое негодование. Что так сильно её взволновало? Что заставило так отчаянно и с таким рвением защищать настоящие чувства между людьми? И почему она ушла? Не потому ли, что и он в какой-то момент жизни вдруг превратился в мерзкого зверька? Он стал эгоистичным? И сам не заметил этого? Конечно. Уйдя с головой в свои научные изыскания, он стал смотреть на неё сверху вниз. Не позволял ей прикасаться к своим книгам. «Всё равно не поймёшь» — говорил он, когда она просила объяснить, чем он там занимается, в своём «медвежьем углу». А он… Он чувствовал себя одиноким на ледяной вершине. Всё, что ни есть земного, было внизу, у его ног. Чем больше знаний поглощал его разум, тем он стремительнее возносился, удаляясь от Лизы.

Сергей стиснул зубы от досады.

Наталья Николаевна заметила это и спросила встревожено:

— Что с вами? Вам плохо?

Лиза же ничего не спросила, но смотрела на мужа так, словно читала его мысли.

— Мне было плохо, — помолчав, ответил Громов, — а теперь очень хорошо.

Он взял руку жены и прижал её к сердцу.

— А вот про любовь и про новую заповедь, — сказал он негромко, — мы с вами ничего не поняли.

— А ты понял? — улыбнулась Елизавета.

— Вот только что. Между людьми любви, быть может, и не было — не доросли. Но Любовь с большой буквы была всегда. Господом Богом из Любви соткана вся Вселенная. Он сотворил и продолжает творить мир одной только энергией Любви. Она — основа всего сущего. Бог создал мир, чтобы любить его. Бог создал всё живое, чтобы любить свои создания. Но когда делаешь это открытие, оно кажется невероятной новостью. Вот только… Если бы, сделав открытие, мы не забывали его!

— Что ж, продолжим дискуссию, — улыбнулась Гончарова, — вернёмся к теме клонирования Христа. Учёные давно об этом поговаривали, давно мечтали провести этот опыт. Но я считала, что Ватикан, хранитель Плащаницы, никогда не пойдёт на такой шаг, чтобы позволить использовать каплю крови Христа для клонирования… Хотя знаете, я, кажется, могу понять святых отцов. Как бы то ни было, а они чувствуют ответственность за происходящее. И сознают, что им придётся держать ответ перед Божьим престолом. И это их крик о помощи. Ведь они же не могут не понимать, что человечество катится в пропасть. Если уж и саму католическую церковь сотрясают скандалы на сексуальной почве, то что говорить об их пастве! Техническая революция при недостатке человечности завела нас в тупик. Техногенные катастрофы на нас обрушиваются одна за другой. Достаточно вспомнить Чернобыль. Численность населения растёт, энергопотребление тоже. Как выйти из этого тупика?

— Но разве святые отцы не понимали, для чего нужен этот Проект под кодовым названием «Второе пришествие»? — возразил Сергей.

— Думаю, что они уповали на Бога. Допустит Бог это или нет.

— И Бог допустил, — пробормотала Лиза, — но почему?

— Штайнмахер тоже задавал себе этот вопрос, — напомнил Громов.

— Поищите ответ в Интернете, коль скоро он теперь доступен вам в любой точке пространства и времени, — посоветовала Наталья Николаевна.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сергей поискал, и через некоторое время на экране компьютера появилась газетная статья под названием:

Новый Мировой Порядок: Планы, раскрытые инсайдером в 1969 году

(Часть 3.2, окончание; см. части 1, 2 и 3.1)

КТО-ТО ОЧЕНЬ ХОЧЕТ СТАТЬ БОГОМ

(запись интервью, взятого Рэнди Энгель у доктора Лоуренса Дунеганав 1991 году)

Доктор Лоуренс Дунеган (ЛД): «Никто не отнимет нашего права изучать даже вашу сексуальную жизнь. У нас всё это будет на компьютере. Но нам нужно сформировать новое поколение — такое, у которого даже самые интимные действия между двумя людьми становились бы публичными, или могли бы стать публичными». Таким образом, станет труднее иметь какие-либо личные мысли, и вы попросту не сможете «бодаться» с системой, если всё, о чём вы думаете и что вы делаете станет достоянием окружающих. При этом сами «плановики» не будут «распространяться» о своей личной жизни. Для них неприкосновенность частной жизни сохранится. Эти планы — для всех, кроме них.

Рэнди Энгель (РЕ): Да. По аналогии с тем, как они сами слушают концерты классики и оперу, а в средства массовой информации закачивают хард-рок.

ЛД: И это создаёт конфликт внутри семьи, который является одной из сопутствующих «выгод» для «регуляторов».

Ближе к концу записи упоминалось как именно этот Новый Мировой Порядок будет преподнесён населению. Мы просто проснёмся однажды утром, и все изменения уже произойдут.

РЕ: А что насчёт тех, кто не согласится?

ЛД: Там что-то было… Поскольку это будет «Новая Власть», и она будет представлять некие изменения, то предполагается, что будет дан призыв публично присягнуть ей на верность. У вас не будет выбора.

Если вы не подпишетесь под этим, то на ваш банковский счёт не будут поступать электроимпульсы; не станет импульсов, посредством которых будут оплачиваться электричество или ваша ипотека, или продукты; а когда пропадут электрические импульсы, у вас не станет средств к существованию.

РЕ: А можно ли будет получить всё это от других или это будет… Иными словами, если у вас, скажем, есть сочувствующая вам семья…?

ЛД: Нет, не получится, потому что жилищные органы будут пристально следить за тем, кто проживает по тому или иному месту постоянного жительства. И они будут следить за тем, чтобы все проживающие там имели на это разрешение.

Если в процессе взросления и формирования ваша психика «настраивается» на установку о том, что «ценность человека заключается в его эффективности и производительности; что необходимо иметь престижную должность или, по крайней мере, заниматься чем-то полезным — вносить свой вклад», — а тут подъезжает полицейский фургон и забирает какого-то парня, живущего в коробке, который «не вносит никакого вклада», то кому до этого будет дело? Это же всего лишь человекообразное существо, зародыш, отщепенец. А эмбрионы и отщепенцы — это всё одно животные. Что с ними делают? От них избавляются. И никого это не взволнует.

РЕ: Я вспоминаю, что когда китайские коммунисты пришли к власти, то в числе первых вещей, которым они начали обучать в школах, были не идеи о конкретной политической идеологии, а об эволюции и о том, что человек это просто животное. А раз человек это всего лишь животное, то людей можно согнать в стадо и приставить к ним смотрителей, которые следят и присматривают за ними. Мы — одна большая муравьиная колония, и у нас есть тот, кто «регулирует дорожное движение»…

Мы уже обсуждали «секс без деторождения», и Вы ещё сказали, что появится технология для «деторождения без секса», и это ещё одна большая тема, — и к тому же спорная. Если какая-то страна перенаселена, то вы, наверное, захотите понизить сексуальную активность людей, избавиться от порнографии и всего того, что стимулирует сексуальную активность. Но, нет. Всё наоборот! Повысьте сексуальную активность, но так, чтобы она не вела к рождению детей. В этом была идея, да?

ЛД: Да, и вот как бы я это развил. Это ведёт к рабству, потому что если тебя делают рабом собственных наслаждений, будь то секса, еды или ещё чего-либо, то тебя легче контролировать; и это одна из причин того, почему для священнослужителей столь важен обет безбрачия. А ведь многие священники даже не понимают этого. А уж если вы зависимы от секса, как наркоман… Если секс отделён от деторождения, он становится всего лишь способом получения наслаждения. Не стану пытаться проводить параллели с едой, потому что без пищи никак не обойтись — но тогда людьми становится проще управлять, делая секс доступным для них или лишая его. Так что это может стать элементом порабощения.

И о деторождении без секса… То, что вы получите в результате этого, будет иметь все требуемые признаки человеческого существа без каких-либо притязаний на права человека. Ведь сейчас мы называем кого-то человеком, потому что у него есть отец и мать, семья, и поэтому он человек с правами человека. Но если вашим отцом была чашка Петри, а матерью — пробирка, как вы можете требовать прав человека? Своим существованием вы будете обязаны лаборатории, а она вам никаких человеческих прав не передаст.

И выходит, что Бога нет, а значит, вы не можете требовать каких-то прав человека, дарованных Богом, а значит, вы — идеальный раб. У вас есть все признаки человека, но нет никаких притязаний на права.

РЕ: В романе «О дивный новый мир» была описана кастовая система (альфы, омеги и т. д.). Установлению системы различных каст способствовало то, что в комнатах декантации (родильных палатах) тем, кому предназначалось заниматься чёрным, рабским трудом… работать в шахтах… вводили в мозг немножко кислорода, чтобы они «научились любить своё рабство». И они были очень счастливы, потому что не знали ничего лучшего.

У них не было необходимых средств на что-либо, но, чем выше был уровень касты, тем больше кислорода подавалось в мозг. Так что, по сути, имелась группа недочеловеков, обожавших своё рабство. Вероятно, в прошлом рабы не очень-то любили своё рабство, но в данном случае описана технология, которая заставит людей любить своё рабство. При этом представителям каждой касты нравилось быть теми, кем они были в этом «Дивном новом мире».

ЛД: Вы помните этот девиз на воротах нацистских концлагерей… что-то в духе «Работа — это Мир, и Работа — это Счастье». Не помню, в Бухенвальде такой был или в Освенциме. Моя память не сильна на точные цитаты, но ведь главное — это суть. А тут Олдос Хаксли, пишет «Дивный новый мир», и говорит примерно то же самое ещё до того, как Гитлер пришёл к власти, так что Хаксли что-то знал.

РЕ: О, да! Ведь Хаксли родом из семьи, которая, по-видимому, (как минимум) внесла некий вклад в подготовку Нового Мирового Порядка. Ряд английских писателей… того времени и направления, обозначили общие представления о том, что предстоит в будущем. Например, Г. Уэллс…

Помню, когда я читала «О дивный новый мир» в школе, то подумала: «Бог ты мой, ну и фантазии!». А спустя тридцать лет я сказало: «Это страшно». Похоже, есть некое сходство между тем, о чём писал Хаксли и лекцией, прочитанной доктором Дэем, потому что от «Дивного нового мира» возникает такое смешанное чувство, что то, что там описывается, не есть хорошо. «Было бы лучше, чтобы у человека не пропадало чувство юмора, чтобы частная жизни оставалась неприкосновенной, чтобы семья оставалась семьёй и т. п. Но ЭТО неизбежно. Всё это уйдёт. Как жаль… Немножко сантиментов…, но Новый Порядок должен наступить, и мы должны потесниться».

ЛД: Не помню, упоминал ли я на записи фразу, которую произнёс профессор: «На этот раз мы всё сделаем правильно!»?

РЕ: Нет, не упоминали.

ЛД: Было столько деталей, что все не упомнишь. Но когда он говорил о введении Нового Мирового Порядка, он сказал: «На этот раз мы всё сделаем правильно!». И я тут же задался вопросом: «Что значит «на этот раз»? Это что, случалось и раньше»? Никаких подробностей на эту тему не последовало, но думаю, не трудно предположить, что предыдущие попытки были связаны с III Рейхом… Ваше замечание по поводу технологий принципиально ввиду наличия компьютеров и всех средств обмена данными, управляемых при помощи электронных импульсов.

Ни у кого не будет никакого богатства. У вас не будет ничего ценного, только доступ к электронным импульсам, управлять которыми вы не будете.

РЕ: Общество безнала?

ЛД: Да, общество безнала. Вашим вознаграждением за работу будут не более чем электронные импульсы в компьютере, и всё, на что вы можете претендовать в качестве накоплений — это импульсы, и те, кто управляет этой системой, смогут по своему усмотрению дать их вам или забрать… Вплоть до наших дней никак нельзя было воплотить в жизнь утверждение из Книги Откровения, который гласит: «и никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его»… [Отк. 13:16–18]

Люди могут сказать: «Меняю бушель помидоров на бушель пшеницы. Если отвезёшь моих детей в школу, я дам тебе шесть початков кукурузы». Бартерный обмен. Можно и не доходить до такого примитива; ведь всегда имелись золото, серебро и другие средства платежа, которые были даже лучше бартера. Но при таком «безналичном обществе», как мне кажется, впервые в истории человечества всем населением мира можно будет управлять через экономические механизмы, и кто-то сможет сказать: «Вот я нажал нужные кнопки, и знаю величину твоего электронного кредита; знаю, на что ты тратишь свои электронные деньги; и без моего компьютера ты не сможешь ничего ни купить, ни продать».

Сейчас у вас при себе с полдюжины кредитных карт, но довольно скоро всё сведётся к одной единственной кредитной карте, и когда… под мнимым предлогом, что люди теряют свои кредитки, будет предложено избавиться от них и ввести имплантат… Туда, где он будет доступен для сканера…, в правую руку или в лоб.

РЕ: Кстати, о сканере. Когда у нас шла «Война по ТВ», то есть Война в Персидском заливе… Это была первая война, когда можно было просто сидеть и круглые сутки словно находиться там, на поле боя. И тогда были отмечены некоторые достижения в области технологий: можно точно обнаружить местоположение одного маленького человека. Они говорили о нём как о «точечной цели». Представляю себе, как с помощью различных технологий они также могут точно «засечь» пару изменников-диссидентов при Новом Мировом Порядке. Технология, применённая к так называемому «врагу», может быть применена и для задачи поддержанию порядка.

ЛД: Совершенно верно. Эта инфракрасная «штука», которая… Я вообще-то дилетант в таких вопросах, но знаю, что любой источник тепла — например, оленя, человека, диссидента — можно засечь инфракрасным сканером. И можно получить что-то вроде наружного контура того, что это: олень, овца или ещё что.

Впервые я услышал о таких сканерах во время вьетнамской войны, когда наши войска использовали их для обнаружения противника. Раз это «работало» около двадцати лет назад, то сейчас их, вероятно, ещё больше усовершенствовали. Но с такого рода средствами слежения станет довольно сложно сбежать и сказать: «Уйду-ка я в горы, стану отшельником и спасусь от этого Нового Мирового Порядка. Буду охотиться на оленей и есть ягоды — и выживу. У меня довольно крепкая жена, и она тоже выживет. Мы будем делать то, чем индейцы занимались до того, как сюда приплыл Колумб, и мы все выживем». А Новый Мировой Порядок скажет: «Нет, не выживете, потому что мы найдём вас».

РЕ: Даже в «Дивном новом мире» была группа людей, которые по-прежнему жили, как семья, и женщины кормили грудью, а их называли дикарями. Но у нас никаких дикарей не будет. Мы будем интеллигентными, стройными и с прямыми зубами.

ЛД: Было упомянуто ещё кое-что: леса могут быть — а при необходимости будут — вырублены или сожжены. Это берёт начало в идее о… богине Матери-Земле, и в том, что «мы должны защищать окружающую среду… Но, если мы захотим поймать тех, кто попытается убежать, мы, сожжем весь лес. Мы найдём их». Об это было заявлено. Уничтожение лесов может и будет осуществлено, дабы никто не улизнул от контроля системы.

РЕ: Мы приближаемся к завершению. Что вы ощущали после… Ну, после той лекция прошло уже около 22-х лет; и, наверное, не проходит и дня — по крайней мере, с тех пор как я услышала эту запись, — чтобы я не думала о том, что рассказал в ней доктор Дэй.

ЛД: Это постоянно напоминает о себе. Не проходит и дня, чтобы в сознании не всплывало: «Это напоминает мне о том-то и том-то», — будь то слежка или безопасность…

РЕ:…или одежда. Я как-то на днях открыла каталог с игрушками, и заметила, что в нём напрочь отсутствовали куклы-малютки… что, разумеется, вернуло меня к идее о том, что нам не нужно, чтобы маленькие девочки думали о детях-малютках. В каталоге была лишь одна кукла, да и она была «взрослой». И ничего такого, что могло бы способствовать развитию чьих-то материнских инстинктов. Итак, доктор, Ваш прогноз.

ЛД: А не пора ли нашему Господу вернуться и заявить: «Пора вам и честь знать, раз вы собираетесь уничтожить мою планету Земля. Я отвечаю за планету. Я отвечаю за человечество. Человечество будет уничтожено, если Я так скажу. Я не позволю своим созданиям узурпировать и воспользоваться уровнями управления, при которых будет уничтожено всё сущее.

РЕ: В прошлом диктаторы могли убивать людей, пытать их, но, в принципе не могли изменить то, что означает «быть человеком». Они не могли изменить человеческую природу. Но сейчас начинается этот новый многомиллиардный проект «Геном человека», в ходе которого они собираются вести учёт генов всех людей. Никто не скроется. Будет определён генетический код каждого человека и это «распахнёт двери» для манипулирования, и можно будет изменить смысл того, что ЗНАЧИТ быть человеком.

И если в итоге субъект перестанет обладать свободой воли, то дело лишь за Господом — сказать: «Довольно!».

Вместо заключения

Комментировать эту заключительную часть беседы с доктором Дунеганом излишне. В этом материале поставлено столько вопросов, что читателю остаётся лишь завершить начатый ранее внутренний монолог на тему будущего, и дать ответы и принять решения, руководствуясь, прежде всего, своей Совестью. Иначе по обыкновению всё решат за Вас.

В качестве послесловия приведу три вполне уместные цитаты, дополняющие различные аспекты затронутых на трёх кассетах тем.

Комментарий одного из интернет-читателей показался мне примечательным, так как «вводит в уравнение» международную иудейскую мафию, веками «мостившую» дорогу, ведущую к так называемому Новому Мировому Порядку. Манипулируя элементами «богоизбранности», «исключительности», служения «золотому тельцу» и ростовщического ссудного процента, обеспечившего почти все войны и кризисы последних столетий, «закулисные регуляторы» исчерпали лимиты проекта, именуемого Библейской концепцией. Две следующие цитаты привносят в рассматриваемую тему примечательные детали.

Составители и редакторы Ветхого Завета, лежащего в основе западно-библейской ростовщической цивилизации (в которую через «крещение» втянули и Россию), описывают грядущее — прежде всего, для жителей Иудеи — так.

«…когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, — читающий да разумеет, — тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы; и кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего; и кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои. Горе же беременным и питающим сосцами в те дни! Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу, ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет.

И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни. Тогда, если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, — не верьте. Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вот, Я наперед сказал вам.

Итак, если скажут вам: «вот, [Он] в пустыне», — не выходите; «вот, [Он] в потаенных комнатах», — не верьте, ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого; ибо, где будет труп, там соберутся орлы. И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою; и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их.» (Мф. 24:15–31)

Второй фрагмент цитирует письмо Альберта Пайка к Джузеппе Мадзини о мировых войнах (датируется 15 августа, 1871) с изложением некоторых принципов и задач, которые должны быть решены в ходе трёх предстоящих мировых войн.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА должна была быть инсценирована для того, чтобы поставить царскую Россию под непосредственный контроль баварских Иллюминатов. Россию следовало использовать в качестве «пугала» для того, чтобы решать задачи стоящие перед баварскими Иллюминатами.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА должна была, через манипуляцию немецкими националистами и политическими сионистами создать всеобщий раскол во мнениях. Этому должны были послужить расширение сферы русского господства и создания в Палестине Государства Израиль.

ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА должна, в соответствии с планом, начаться из-за расхождения во взглядах, вызванных Иллюминатами между сионистами и арабами. Планировалось распространение этого конфликта на весь мир.

Равным образом, составной частью этой третьей войны должно стать натравливание друг на друга нигилистов и атеистов в ходе спровоцированных социальных потрясений, которые должны привести к еще никогда невиданным зверствам и жестокости. После разрушения христианства и атеизма людям будет принесена подлинная «Доктрина Люцифера», и таким образом, захлопнутся обе дверцы в ловушке (Х.9).

Наконец, вот пример гражданской позиции, проявленной ещё в XIX веке Джоном Свинтоном (бывшим руководителем редакции газет «Нью-Йорк тайме» и «Нью-Йорк сан»). В 1880 году он был почётным гостем на банкете организованном в его честь. Когда предложили тост за свободную прессу, Свинтон заявил:

«Сегодня в Америке нет такой вещи как независимая пресса. Вы это знаете, и я это знаю! Ни один из Вас не осмелится написать то, что думает. А если и осмелится, то заранее зная, что в печать это не попадёт.

Мне платят, чтобы я держал язык за зубами. Вам платят за то же самое. И любой из вас, кто будет настолько глуп, что напишет честную статью, будет вышвырнут на улицу.

Если бы я решился опубликовать своё честное мнение, я бы остался без работы в 24 часа.

Работа журналистов: уничтожать истину; стелиться, извращать, очернять; лебезить перед Маммоной и продавать свою страну и свою расу за хлеб насущный! Вы знаете это, и я знаю это, так что это за вздор — «поднимать тост за независимую прессу»?

Мы инструменты и слуги богатых людей, стоящих за кулисами. Мы марионетки; они дёргают за ниточки, и мы пляшем. Наши таланты, способности и жизни принадлежат им. Мы интеллектуальные проститутки!»

Далее предоставляю Вам возможность осмыслить сказанное нашими предшественниками десятки и сотни лет назад и дать ответы на вопросы, которые жизнь неизбежно поставит перед каждым. И, судя по всему, довольно скоро.

Первой статью дочитала Гончарова.

— Какой кошмар, — заговорила она, — Как будто эту информацию кто-то специально подготовил для нас. Подходящий момент! Всё сбывается? Не дай-то Бог!

— Мистика! — прошептала Елизавета, — вы в неё верите?

— Приходится, — вздохнула актриса.

— Вот именно, приходится, — повторил вслед за ней Сергей, обращаясь к Лизе, — сегодня Интернет работает оракулом. Утром мой комп такую же информацию выдал. Некто, назвавшийся Инсайдером, рассказал, кто правит нами, откуда есть пошли все религии на земле и много ещё чего интересного и любопытного. Сдаётся мне, что влипли мы в нехорошую историю, из которой довольно сложно будет выпутаться.

— Но, Сергей! — возмутилась Елизавета, — ты думаешь только о нас! О том, как выпутаться нам. Ты разве ничего не понял? Если там действительно клонировали Христа, то что нас ждёт? Сбываются самые жуткие прогнозы! Ведь ещё неизвестно — Христос ли это. А вдруг Антихрист в его теле? Ты понимаешь, чем это грозит человечеству?!

— Ерунда какая-то, — пробормотал сквозь зубы Громов, — бред. Я как будто бы нахожусь внутри фильма, американского блокбастера.

Он закрыл сайт и переключился снова на лабораторию. Но, вероятно, видеокамеры там по-прежнему были отключены — «картинка» отсутствовала. Вместо неё на экране плавал какой-то значок в виде рыбки в аквариуме.

Внезапно послышался шум подъезжавшего автомобиля, и все трое насторожились.

— Это они! — вскрикнула Лиза, — это снова бандиты! Бегом в укрытие!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Укрытием им послужил старый, полуразрушенный сарай, за который они успели спрятаться. Сергей захватил сумку с «кейсами», так что следов их пребывания во дворе дома Лизы не осталось. Спрятались они вовремя. У калитки затормозил всё тот же чёрный внедорожник, из которого выскочили двое устрашающего вида громил и направились прямиком к дому. Постучав пару раз, они без церемоний вошли внутрь. Елизавета молча махнула рукой своим спутникам и провела их через заднюю калитку к густому кустарнику на краю обрыва. Они едва успели скрыться в ложбине за холмом и кустами дикой малины, как услышали треск сучьев и шумное сопение преследователей. Бандиты остановились в двух метрах от них.

— Не продраться сквозь эти кусты, — произнёс один из них, брезгливо отряхивая чёрную кожаную куртку.

— Да она вряд ли в лес пошла, — отозвался другой, — скорее всего, села на попутку — и в город.

— А дом почему не закрыла?

— Торопилась, забыла.

— Нам надо было сразу её взять. Тогда и он бы на приманку высунулся из норы.

— Ладно, пошли отсюда.

Они так же шумно, ломая ветви, двинулись прочь. Вскоре послышался шум мотора, внедорожник уехал.

— Фу-у, — вздохнул Громов, — ну и в переплёт же мы попали… Простите меня, милые дамы, это я виноват. Втянул вас, сам не знаю, во что.

— Да перестаньте вы рефлектировать, — прикрикнула на него Наталья Николаевна, — ни в чём вы не виноваты.

— Да, милый, — поддержала её Лиза, — ты слишком много на себя берёшь. Неужели ты думаешь, что в твоих силах менять то, что предначертано?

— Они хотели взять тебя в заложницы! — возмутился Сергей.

— Но ведь не взяли!

— Куда теперь бежать? — горестно вздохнула Гончарова, — я девушка уже немолодая, тяжко мне бегать от злых ворогов. Полежать бы… У меня такой мягкий диванчик дома!

— Не расслабляйтесь, госпожа артистка! — шутливо прикрикнула Лиза, — я видела вас в роли Екатерины Великой, и вы там были очень и очень энергичной монархиней.

— Ну, вот на время спектакля, часа на полтора, меня и хватает.

— Я предлагаю спуститься к Волге, — сказал Громов, — посидим там, на бережку и прикинем, что делать дальше.

Кое-как пробравшись между кустами, они обогнули овраг и спустились к пологому берегу, над которым низко нависали ветвистые ивы. Рядом был женский монастырь, от его стен вилась вниз узкая тропка, а сбоку от неё, вероятно, для отдохновения монахинь, в землю была врыта скамеечка, на которую и опустились беглецы. Громов поставил клетчатую сумку у своих ног, утёрся носовым платком и внимательно огляделся вокруг.

— Вот что, — сказал он вдруг, — спрячу-ка я свой груз от греха подальше. Мало ли что.

Позвав Лизу на помощь, он взобрался на иву, взял из рук жены сумку и спрятал её в густых ветвях, так, что снизу её нельзя было заметить. Спустившись, он сполоснул в Волге руки, и, подойдя к сидевшим на скамейке женщинам, торжественно произнёс:

— О клонировании Христа должны узнать. И как можно скорее. Тот из нас, кто останется жив, пусть постарается передать этот ноутбук адресату.

— Это кому же? — удивилась Лиза.

— Ты забыла? Штайнмахер сказал, что переправил компьютер русскому Президенту. Но, как видно, его доверенные лица решили подзаработать на этом деле и продать информацию.

— Нас в самом деле могут убить? — спросила Лиза.

— К сожалению, да.

— А если всех убьют, кто передаст чемоданчик Президенту?

— Вот что, — оживилась Гончарова, — нам нужен мобильный телефон — это во-первых. А, во-вторых, необходимо войти в доверие к монахиням…

— Вы хотите отдать им ноутбук? — перебил речь актрисы Сергей, — вы думаете, что монахини пойдут на то, чтоб обнародовать информацию о клонированном Христе? Боюсь, что тут у нас ничего не получится.

— Да, — усмехнулась Елизавета, — в святых писаниях ничего не сказано о Христе клонированном.

— У вас проблема? — раздался голос позади них.

Все трое вздрогнули и обернулись. Неподалёку от скамейки стоял парень лет двадцати пяти и дружелюбно улыбался им. Он был босой, в закатанных по колено джинсах и серой шерстяной толстовке. В одной руке он держал удочку, а в другой — небольшой рюкзак и кроссовки. Его длинные светлые волосы были схвачены сзади резинкой, образуя рокерский «хвостик», худощавое лицо украшала небольшая бородка.

— Ничего не поймал, — вздохнул он и, сев на поваленное бревно, стал обуваться.

— Вы не простудитесь? — поинтересовалась Гончарова, — судя по всему, вы и по воде босой ходили. А нынче май холоднее обычного.

— Я вообще по воде хожу, аки посуху, — усмехнулся парень, — и холод мне нипочём. Я последователь Порфирия Корнеевича Иванова, который холодом лечился.

Он с хитрой усмешкой оглядел всех троих и добавил:

— Однако вы такие разговорчики ведёте, — он покрутил головой, — если бы те бандиты к вам подкрались…

Отряхнув от песка ступни, парень натянул носки, сунул ноги в кроссовки и пошёл к речке. Там он спокойно ополоснул лицо и руки, привёл в порядок джинсы и толстовку, расправив штанины и длинные рукава, и вновь повернулся к онемевшей от удивления троице.

— Вы видели бандитов? — обрёл дар речи Громов.

— Ну, да. С того места, где я рыбачил, видно было, как вы убегали и прятались за кустами, а двое бандитов гнались за вами.

— Почему вы решили, что это бандиты? — спросила Гончарова, — может быть, это наши друзья, которых мы решили разыграть.

— Неудачный, наверное, розыгрыш, — ехидно ухмыльнулся парень, — если вас за него убить хотят.

— Как много вы успели подслушать? — рассердилась Елизавета.

— Достаточно.

И парень снова заулыбался. «Дефективный какой-то», — подумал Громов, а вслух спросил:

— Ну и как прикажете отнестись к вашим словам?

— Да никак.

Парень сел на бревно и с безмятежным видом смотрел на своих собеседников.

— Вы кто? — осторожно спросила Наталья Николаевна.

Парень пожал плечами.

— Человек.

— А по профессии?

— Это так важно?

— Нам важно всё, — ответила актриса.

— Ну историк. И что?

— А где работаете?

— Прямо допрос какой-то, — возмутился парень.

— И всё-таки? — не отставала Гончарова.

Парень вздохнул и с лёгким раздражением произнёс:

— Вон видите на том берегу такие купола церковные, но только без крестов? Там и работаю.

— Это же Путевой дворец, — удивилась Гончарова, — там Екатерина Вторая останавливалась, когда в Иверь приезжала. А теперь там объединённый музей.

— Ну да.

— Так вы в музее работаете? Смотрителем?

— Скорее, экспонатом, — и парень весело расхохотался. Как видно, настроение его улучшилось, что тотчас же передалось и собеседникам. Елизавета, глядя на него, невольно заулыбалась. И даже строгая Наталья Николаевна заметно подобрела и перестала смотреть на парня с явным подозрением. Только Сергей продолжал изучающее его разглядывать — не засланный ли казачок. Очень уж вовремя он появился. Да и любознательный не в меру.

Словно бы подтверждая его подозрения, парень спросил:

— Так что — Христа всё же клонировали? Учёные давно подбирались к Плащанице, я в прессе читал. Но как же им позволили? Ведь это святотатство.

Трое беглецов со значением переглянулись.

— Значит, и это слышали? — зловещим тоном спросил Громов.

— Я надеюсь, что вы не убьёте меня за это? — парень дурашливо изобразил на лице гримасу ужаса.

— Мы втянуты в нехорошую историю, — помедлив, заявил Сергей, — и вам теперь тоже придётся бежать вместе с нами.

— Куда?

— Мы и сами хотели бы знать, — вздохнула Гончарова, — дело близится к вечеру, а путь домой нам, увы, заказан. Если бандиты прознают, что вы общались с нами и что-то слышали о клонировании — вас найдут и убьют. Так что присоединяйтесь к нашему дружному коллективу.

— Охотно! — воскликнул парень радостно, — я забыл сказать — я ведь ещё и путешественник. И вот что. У меня идея. Только я должен знать, где именно вас могут поджидать эти двое.

— Начнём с того, что их не двое, — вздохнул Громов.

Неизвестно, с чего бы это вдруг, но он начал доверять этому жизнерадостному человеку. Именно так и втираются в доверие к людям разного рода проходимцы, — попенял он в душе самому себе, однако, вслух продолжил:

— У меня, знаете ли, такое ощущение, что здесь, в Ивери, сосредоточилась целая армия охотников за секретной информацией.

Он повернулся к Наталье Николаевне.

— Вы помните, как тушили горящий лимузин? И «скорая», и пожарные подъехали сразу же после взрыва, как будто были наготове. Из «скорой» никто даже не показался, а пожарные окатили из брандспойта сначала толпу, когда их начали криками поторапливать, и только потом, как бы нехотя, вразвалочку, приступили к тушению.

— У меня тоже было ощущение нереальности происходящего, — согласилась Гончарова, — очень похоже, что никакие это были не пожарные и не врачи, а просто-напросто сподручные бандитов. Ждали, когда из лимузина передадут вам чемоданчик, потом взорвали лимузин и после заблокировали все подъезды к нему.

Весёлый парень перестал ухмыляться.

— А поподробнее нельзя? — спросил он, — насколько я успел понять, у вас имеется какой-то чемоданчик, — он посмотрел на Громова, — а в чемоданчике такая информация, из-за которой взрываются машины, которые даже пожарные не могут потушить?

— Не хотят тушить, — поправила его актриса.

— А не хотят, потому что на пожарной машине прибыли не пожарные, а бандиты. И им, бандюкам этим, важно как раз, чтобы их конкуренты в борьбе за информацию сгорели к чёртовой матери в этом самом лимузине. Так?

— Так, — буркнул нехотя Сергей, — и, сдаётся мне, что и вы, милейший, из их числа.

— Вы сами в это не верите, — вновь ухмыльнулся тот.

— Не верю. И сам не знаю, почему.

— Как говорил Станиславский? — парень обращался теперь к Гончаровой.

— Вы знаете, что я актриса? — удивилась она.

— Хожу в театр иногда. Работаю-то рядом. Почему не зайти после службы на огонёк?

— Историей театра интересуетесь?

— Я же историк. Мне все истории небезразличны. История театра, история религии — да все истории, какие ни есть. Из них, из этих вот историй, много чего полезного можно почерпнуть. Что Станиславский говорил?

— Да он много чего наговорил.

— Вот-вот. В том числе и разумного. «Не верь первому впечатлению, оно самое верное», — сказал он. Вот такой парадокс. «Доверяй, но проверяй» — гласит пословица. Но, как правило, первые впечатления подтверждаются затем опытом общения. Человек излучает себя. И его подлость или святость идут впереди него.

«А он не глуп», — подумал Громов.

— У меня ощущение, что эти двое, которые гнались за вами, — придут сюда ещё, — продолжал молодой человек.

— Вы экстрасенс? — совершенно серьёзно спросила Лиза.

— Мы все в какой-то мере экстрасенсы, — ответил парень, — только не все умеют пользоваться этим.

«Определённо он умён, — подумал снова Громов, — просто работает под дурачка».

— Кстати, меня зовут Иван, — произнёс парень.

— А фамилия как? — полюбопытствовала Гончарова.

— Ну, предположим, Селуянов. Да, так и есть. Иван Селуянов.

Все трое с недоумением переглянулись. А Иван, как ни в чём ни бывало, весело продолжал:

— А вы — Сергей, Елизавета и Наталья Николаевна. Так?

И сам себе ответил:

— Так. Не удивляйтесь, я просто слышал, как вы друг друга называли.

— Но мы… — начала было Лиза.

— Не спорьте, я это слышал, — перебил её Иван, — иначе откуда бы я знал, как вас зовут?

— Знал бы, если бы с утра шпионил за нами, — буркнул Громов.

— Ну вот, опять — намёки, подозрения, — вздохнул Иван, — да ладно, я не гордый. Не обижаюсь и считаю, что теперь мы друзья навек! И у меня только что возник отличный план. Вы мне покажете дом, в котором вас могут поджидать, и, когда они приедут, я встречу их и направлю по ложному пути. И это будет ложь во спасение, не так ли?

— Но вас могут убить! — возразила Елизавета.

— Ни в коем случае и ни за что! — улыбнулся их новый знакомый.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Прошло совсем немного времени, и догадка Ивана вполне подтвердилась. Трое невольных беглецов, занявших прежнюю позицию за углом старого сарая, услышали шум подъехавшей машины.

— Волнуюсь за Ивана, — шепнула Лиза.

— Не волнуйся, — успокоил её Сергей, — если что — мы придём ему на помощь.

— Можем и не успеть, — вздохнула грустно его жена.

— Елизавета, оставьте свой пессимизм, всё обойдётся, — одёрнула молодую женщину Наталья Николаевна.

Между тем из чёрного внедорожника выскочили всё те же крепкие ребята и ринулись по направлению к дому. Дверь на этот раз была заперта, и они принялись колотить в неё могучими кулачищами и рвать ручку на себя.

— Что за шум? — спросил Иван, выходя на крыльцо.

Он был не слишком высок ростом и довольно-таки худощав, но бандиты попятились.

— Ты кто такой? — спросил ошеломлённо один из них.

— Я здесь живу, — отвечал Иван уверенно, — а вы, простите, кто и по какому вопросу?

Громов восхитился его выдержкой и самообладанием.

— Нам нужна Елизавета Громова, — заявил тот же бандит. Его подельник с туповатым видом молча взирал на нежданное препятствие в виде стройного молодого человека с небольшой бородкой и рокерской причёской с довольно пышным «хвостом». Вообще говоря, он по виду напоминал именно рокера или же байкера, но уж никак не научного сотрудника музея.

— Ты кто такой? — допрашивал бандит, — твоя фамилия Громов?

Он достал из кармана сложенный вчетверо листок и посмотрел в него, а затем в лицо Ивану.

— На фотороботе он без бороды и волосы короткие, — обращаясь к напарнику, пробасил он, — хотя, вроде, похож. Но эти фотороботы — фуфло. На них все рожи одинаковы.

— Моя фамилия не Громов, — сказал Иван.

— Так, значит, ты живёшь здесь, — проговорил задумчиво бандит, — а Громов?

— Что Громов?

— Ну, она же его жена.

— Кто вам сказал?

— Так она, что ли, теперь с тобой, а не с ним? А где она вообще?

— К тётке уехала.

— К какой такой тётке?! — оторопел бандит.

— К обыкновенной тётке, — уверенно отвечал Иван, — у неё тётка во Владимире живёт, прислала телеграмму, что захворала, вот Лиза и поехала.

— Когда?

— Сегодня.

Бандит задумался.

— А, может, она тебе сказала — мол, к тётке еду, то да сё, а сама к этому… Муженьку бывшему, к Громову.

— Это вы бросьте, — произнёс Иван, — я самолично посадил её на поезд. У тётки она. Во Владимире. Могу и адрес дать.

— Чей?

— Тёткин.

— Да на кой хрен он нам сдался? — махнул рукой бандит.

Сбежав с крыльца, оба подельника запрыгнули в машину и укатили прочь.

Иван постоял на крыльце, провожая их взглядом, потом прошёл к сараю, за которым прятались его новые друзья.

— Ловко вы их! — похвалил Сергей.

— Настоящий артист! — восхитилась Гончарова.

— Все мы немножечко артисты, — философски заметил Иван, — что далыпе-то? В доме, я думаю, всё же опасно оставаться. А день катится к вечеру. Может, ко мне?

— А где вы живёте? — спросила Лиза.

— Да там же, при музее, и живу. Есть там пристроечка небольшая во дворе. Раньше, в царское время, в ней прислуга обитала. Ну а теперь вот ваш слуга покорный. Да, не волнуйтесь, места хватит всем. Помещение аж из трёх комнат. Я самолично сделал такой ремонт — куда там евро-новомодному! Ну, что? Вперёд и с песней?

— Ну а как мы туда доберёмся? — задумался Сергей, — они ведь могут и проверки на дорогах устроить. Надо же! — покрутил он головой, — уже и фоторобот мой имеется! А, может быть, и ваши, — повернулся он к Лизе и Наталье Николаевне. Наверное, стоит темноты дождаться. И по-пластунски, короткими перебежками, — он невесело рассмеялся.

— Не надо перебежками, — сказал Иван и подхватил с земли рюкзак и удочку, — я знаю один тайный ход. За мной, к монахиням!

Дамы заметно повеселели и без возражений двинулись за неунывающим парнем. Сергей последовал их примеру с явной неохотой.

— Вы только ноутбук свой не забудьте! — проговорил Иван, продираясь впереди всей троицы сквозь кустарник.

— Ну, вы подумайте! Он и про ноутбук уже пронюхал! — удивилась Лиза.

— А потому что никакой он не учёный и не музейный работник, — заявила актриса.

— А кто же он? — обернулась Лиза.

— Частный сыщик! Ну, признавайтесь, Иван-рыбак, вы частный сыщик? — допытывалась Гончарова.

— Все мы — частные сыщики, — ответил Иван, — все мы чего-то ищем в этой жизни, что-то расследуем, чего-то добиваемся, кого-то допрашиваем, кому-то ставим западни….

— Ну, точно! Сыщик он! — неожиданно развеселилась актриса, — и наняли его бандиты. Только из другой группировки. Ведь верно, Ванечка? Признайтесь, детка!

— Ни за что не признаюсь! — улыбнулся Иван, — да вы меня не бойтесь! Я так — придурок, дефективный. Можно сказать, совсем юродивый, блаженный, нищий духом. Из тех, что царство Божие наследуют.

— С монахинями дружите? — поинтересовался Сергей.

Иван только махнул рукой:

— Куда уж нам, грешным.

Они, наконец, выбрались из зарослей и принялись отряхиваться.

— Я человек, конечно, верующий, — продолжал разглагольствовать Иван, направляясь прямо к дереву, где в ветвях была спрятана сумка, — и сын Божий, творение Божие, как и все мы. Но всё-таки я вне конфессий. Что-то не нравится мне это разделение по религиозным убеждениям. Бог-то один. А конфессий много. И ни в одной из них мне быть не хочется.

— Почему это? — поинтересовалась Гончарова.

— А похоже на ваши спектакли, — ответил Иван, — вот только режиссёры везде разные. И у каждого свой сценарий. И каждый убеждает, что только с ним дорогу к Богу обретёте. Выходит, что? Нужно посредников искать для связи с Богом? А у меня прямая связь. Вопрос — ответ. Просьба — послание. Бог — Он вот тут, — Иван ударил себя в грудь, — в душе, в сердце. Я всегда с Ним. А Он всегда со мной.

— Вы — еретик! — воскликнула Елизавета.

— Кто вам сказал? — искренне удивился Иван, — говорю же — я Богу верю. Просто я вне конфессий, вот и всё.

Ловко взобравшись на дерево, он осторожно опустил сумку в руки Громова, спрыгнул сам и махнул рукой:

— За мной!

Пологий у самой воды берег далее круто поднимался вверх. Там, над обрывом, и стоял женский монастырь святой великомученицы Екатерины. Он был обнесён высоким забором, в котором виднелась запертая изнутри дверца.

— В обход пойдём? — спросила Лиза.

— Нет, вы не поняли меня, — ответил Иван, — я не к самим монахиням веду вас. От них толку не будет. А веду я вас к одному хитрому местечку, которое находится в их владениях, но о котором сами монахини даже и не подозревают.

Он нырнул в заросли за колючие кусты смородины и поманил их за собой. Там под забором лежал огромнейший валун.

— Надо убрать его, — сказал Иван.

Громов непонимающе вскинул брови.

— Да нам и вчетвером с ним не управиться! — негодующе воскликнула Елизавета.

— А никто и не требует справляться вчетвером, — фыркнул Иван, — я сам.

Он положил рюкзак на землю и стал манипулировать удочкой, которая оказалась складной. Когда в руках его вместо длинной удочки образовалась короткая, он щёлкнул кнопкой на конце и выдвинулся металлический стержень.

— Отойдите подальше, — попросил он и прикоснулся этим стержнем к огромному валуну, подцепил его снизу одной рукой и легонько отбросил, словно тот был совершенно невесомым.

— Ничего себе! — ахнула Лиза.

— А это что же у вас такое? — изумилась актриса.

— А это у него антигравитатор, — ответил вместо фокусника Сергей и потянулся к прибору, — покажите, пожалуйста.

— Не могу, извините, — завёл за спину руку с зажатой в ней псевдоудочкой Иван, — опытный образец, эксклюзив, передаче в чужие руки не подлежит.

— Ну, хорошо, скажите, по крайней мере, откуда это у вас. Я слышал о подобных разработках, но они глубоко засекречены. Признайтесь, вы из КГБ? То есть, из ФСБ? Или из ГРУ?

— Да ни откуда я ни оттуда! — рассердился Иван, — чего вы, в самом деле, такие подозрительные? Эту вещицу мне подарил один телеведущий, Сергей Дружко. Он на телеканале ТНТ ведёт передачу «Необъяснимо, но факт». У него куча таких прикольных погремушек.

— Это не погремушка, — возразил Громов, — это оружие. И никаким телеведущим во сне не приснится обладать подобным, как вы говорите, опытным образцом. Кстати, вы никакой не Иван.

— Хотите, документы покажу? — полез мнимый Иван в карман штанов.

— Не надо. Любые документы можно купить в Москве, в метро на Войковской.

— Почему только на Войковской? — пожал плечами собеседник Громова, — я лично покупал на Комсомольской.

— А вы напрасно ёрничаете, молодой человек, — одёрнула его Наталья Николаевна, — вы ведь прекрасно понимаете, что у нас есть причины бояться неизвестных нам людей. За нами охотятся, нас хотят убить. Не слишком, знаете ли, приятное положение.

— Знаю, — вздохнул Иван, — бывал в подобной ситуации. Но, повторяю, я вам не враг. И позвольте вам помочь. Если я и не тот, за кого выдаю себя, пусть для вас я по-прежнему буду Иваном. Так будет лучше для всех нас. И, потом, вдумайтесь — у вас ведь, честно говоря, просто нет выбора. Разве не так? Предположим самое худшее: что я — ваш враг. И что? Сумеете вы защититься или бежать? Нет. У меня есть волшебная палочка. Даже пусть вы раз в десять сильнее меня, — тут он посмотрел на Сергея, — вот с этой силой, — он продемонстрировал свою чудо-удочку, — вам всё равно не сладить. Ведь так? Предположим, что вы решите пожертвовать собой и спасти жизни этих женщин. Что это даст? Да ничего. Вы же не знаете радиус действия этой штуковины. В результате вы можете и сами погибнуть, и их не спасёте. Вот к таким выводам вы можете придти, если подумаете хорошенько. Но я, ещё раз повторяю, не враг вам. Я ваш друг и союзник.

— Вам нужен ноутбук? — спросил напрямик Громов.

— Зачем? — улыбнулся таинственный собеседник и вновь стал тем же самым простецким пареньком Иваном, — хотя, конечно, я с огромным удовольствием загляну в него, если вы позволите. Это ведь там содержится информация о клонированном Христе?

— Да, — ответил Сергей. В душе он по-прежнему доверял странному парню, но после демонстрации прибора…

— Ну, надо же! — воскликнул он вдруг, — я подумал о демонстрации вами этого прибора, — он кивнул на складную удочку, — и тут же пришла в голову мысль о том, что слово «демонстрация» очень похоже на «демон в пространстве». Стало быть, все эти уличные демонстрации или же демонстрации мод, вообще демонстрации чего-либо, а также демонстративное поведение…. Это всё с ведома лукавого?

— Его работа, — усмехнулся Иван.

— В вашем присутствии приходят странные мысли в головы людей, — произнесла медленно и значительно Наталья Николаевна, — и странные же вещи происходят. Не объясните, почему?

— Да где уж мне! — воскликнул почему-то радостно их новый знакомый, — а, кроме прочего, пора нам, леди и джентльмены! Пора в укрытие.

Он указал на вход, который обнаружился после того, как с него легко, словно крышка с кастрюли, убран был неподъёмнейший камень-валун.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Тем временем в Ивери разворачивались нешуточные события. В город, расположенный между Москвой и Петербургом, прибыли два не совсем обычных кортежа. Один из них представлял собой огромный чёрный джип с тонированными стёклами и охранявший его милицейский газик, другой — роскошный лимузин в кольце шести машин сопровождения. В джипе ехала дама в лёгком белом кашемировом пальто. Это была очень красивая, ухоженная блондинка со странной причёской — вокруг её головы была обмотана толстая коса. Такую причёску в далёкие прежние времена носила почти былинная Леся Украинка. Дама, ей подражавшая, именно из Украины и прибыла — сначала самолётом из Киева в Москву, затем на джипе — в Иверь. Горделивая посадка её головы говорила о том, что это женщина властная и знающая себе цену. Да и не мудрено, коль скоро везде и всюду её называли не иначе, как «оранжевая принцесса». Джулия Тамошенко, возглавлявшая на Украине блок оппозиции в Верховной Раде, сейчас переживала не лучшие времена — так называемая «оранжевая революция» не принесла народу ничего хорошего и не была им принята, а все её сторонники воспринимались «американскими наймитами». Губы Джулии были упрямо поджаты — эта женщина никогда не сдавалась. Вот и сейчас она надеялась с помощью эксклюзивной информации, которую получит в Ивери, поправить свои дела.

Господин в лимузине не знал, кто едет впереди на джипе. Он вообще не страдал мелочным любопытством, так как считал себя слишком значительной фигурой. Впрочем, он и являлся таковым. Это был бизнесмен Савва Игнатьевич Золотов, державший сеть кондитерских по всей России. Он путешествовал не в одиночестве — рядом с ним восседал лидер Либерально-демократической партии и вице спикер Государственной Думы Владимир Вольфович Жареноскин. Они потягивали коньячок и мирно беседовали.

— Так значит, вы не желаете входить в «золотую сотню»? — спрашивал Савва Игнатьевич.

— Не желаю, — отвечал Владимир Вольфович, — и тебе не советую. Работай на Россию. И даже не мечтай ни о каких «золотых десятках», «золотых сотнях».

— Но почему? — удивлялся Золотов, — я человек богатый и влиятельный. Я считаю себя олигархом. У меня полтора миллиарда «зелёных». Состояние не Бог весть какое, но всё-таки. Почему же мне не войти в пресловутый «Золотой миллиард»?

— Потому, — буркнул недовольно вице спикер.

— Я не против того, чтобы работать на Россию, — продолжал Савва Игнатьевич, — собственно, я на Россию и работаю. Деньги я не держу в оффшорах, они все здесь. Я кормлю людей хлебом и сластями, даю рабочие места, плачу налоги, у меня всё чисто. Я могу на законных основаниях представлять Россию в «Золотом миллиарде».

— Да пойми ты, — вскричал внезапно Жареноскин, — этим придуркам скоро всем конец!

— То есть как? — удивился Золотов, — у них же деньги, власть над миром. Кроме того, никто не знает в точности, кто уже вошёл в «Золотой миллиард». Это же втайне совершается.

— Всё тайное давно уже стало явным! — отрезал Жареноскин, — и близок их конец. Человечество больше не вынесет этого груза, этих бездельников и паразитов на своей шее. Они свои дворцы и виллы обустраивают, а вокруг себя свалку устроили, загадили весь земной шар отходами своей жизнедеятельности! Потребляют сорок процентов всей имеющейся в мире энергии! Куда это годится? Кучке супербогатых — сорок процентов, а на остальных — это больше шести миллиардов населения — оставшиеся шестьдесят.

— Так вы против элиты? — удивлялся Золотов, — может, вы тоже из этого знаменитого «СМЕРШ-Мидасу»?

— Я?! — Жареноскин аж поперхнулся коньяком, — да ты только послушай моё выступление в Думе! Вот — у меня всегда с собой диктофон. Включаю запись! Слушай!

Из динамика донёсся его голос:

«… мы всё время делаем упор на низы: рабочие, крестьяне, бедные. Слушайте, когда мы будем об элите говорить? Все вопросы решает элита. Элита, я имею в виду необязательно чиновники, а гении, их нужно собирать. Америка на чём выигрывает? Она со всей планеты собирает самых умных людей. Мы не хотим собрать. У нас же есть 83 субъекта. Наверное, в каждом есть 10 наиболее умных людей, их нужно поддержать, им нужно помочь, чтобы они могли вложить свой труд. Они хотят, им мешают, потому что там, где чиновник глупее этого умного человека, он всё делает, чтобы этот человек вообще замолчал, он их раздражает.

А теперь — о проблеме «шариковых». Мы по советской схеме сверху раздаём цыплятам, они поклевали и снова пищат, снова мы даём и снова им вместо удочки — рыбку. Пока хватит, лет на 20, на 30. Но эта советская система отучила людей работать, отучила быть собственником. У нас никто не хочет быть собственником. Где очередь людей, которые хотят быть собственниками? Боятся, не хотят. Почему не идёт ТСЖ у нас? Боятся быть собственниками жилья. Как это мы — собственники? Отвечать надо.

Я был председателем ЖСК, у меня всё было идеально: сухой подвал, никаких протечек, я командовал сам, всё сам делал, не боялся. Но я внук фабриканта, а у нас сегодня дети шариковых, дети рабочих и крестьян, которые забыли, что такое собственность, забыли, что такое собственный труд, чтобы за него биться.

Люди не умеют работать, не умеют мыслить. Моя фабрика работает до сих пор под Ровно, мой дед построил. Где остальных фабрики, где фабрики ваши? Что вы, что ваши родственники сделали? Она стоит и до сих пор фурычит 102 года, остальные несут цветы к памятнику Сталина, Ленина. Они мертвецы, и страны, которую они создали, нет».

— Убедился? — спросил довольный Жареноскин.

— Ну да, — Золотов выглядел растерянным, — но я не понимаю…

— А тебе и не надо понимать, — ухмыльнулся вице спикер, — ты не внук фабриканта, ты тоже Шариков. Только богатый.

Жареноскин недаром занимал свой пост. Он был необыкновенно умён и расчётлив. Вот и сейчас Золотов услышал продолжение заседания, где оценку воззрениям вице спикера дал присутствовавший там президент Путин:

«Владимир Вольфович сказал, что нужно обращать внимание на элиту, с ней работать, а от рабочих и крестьян — Вы сказали, я записал дословно — появляются только дети шариковых. Я сам из рабочей семьи, Владимир Вольфович. Я с Вами абсолютно не согласен. Нет-нет, не спорьте, я записал дословно. У нас талантливый народ. Нам нужно бороться с бедностью и решать проблемы образования. И не люди виноваты в том, что часть населения у нас деградирует в связи с бедностью, в которую мы её загнали за предыдущие 15 лет. Это наша с вами вина. Лично я 15 лет назад не был и не работал в таких высоких и важных кабинетах. Мы сегодня здесь, и это наша вина и наша ответственность — бороться с бедностью, решать проблемы здравоохранения и образования. И по этому пути мы должны идти, и над этим мы должны, мне кажется, думать. Ну а главное — помнить из глубины веков дошедшую до нас истину: не в силе Бог, а в правде».

— Как же так? — удивился Золотов, когда диктофон был выключен, — ваше мнение не совпадает с мнением президента? И вы живёте спокойно, ничего не боитесь?

— Ничего не боюсь! — торжествующе провозгласил Жареноскин, — потому что у нас демократия. И ты не бойся ничего. Только меня бойся.

Золотов опасливо хмыкнул. Не допущенный в коридоры власти, он смутно подозревал, что путь, проложенный по их шикарным ковровым покрытиям, извилист и где-то даже и опасен. Подавленный недоступной его уму логикой оппонента, олигарх откинулся на спинку мягкого сидения и глубоко задумался, пытаясь понять, какие именно позиции отстаивал Жареноскин.

Они в молчании домчались до центра города, пролетев по мосту через Волгу и проследовав мимо углового магазина с витиеватой вывеской: «Золотов и К*. Сласти для страсти». Далее представительный кортеж свернул налево, прямо к зданию городской администрации, где у Саввы Игнатьевича была назначена встреча.

— Что тут у вас за митинг? — спросил Владимир Вольфович, выглянув в окно, — против чего протестуют? Против монетизации льгот или реформы ЖКХ?

На площади, от которой на четыре стороны прямыми лучами расходились улицы, собралась толпа человек в пятьдесят.

— Коммунисты, наверное, — выходя из машины и поправляя длинный белый шарф, свободно свисавший двумя концами вдоль лацкан чёрного пальто, равнодушно буркнул Золотов.

— А это что?! — воскликнул он в следующую секунду, — куда памятник Ленину дели?!

На месте памятника возвышался чудовищной величины монитор, крепившийся на толстой металлической ноге. Вокруг этого телеэкрана и шумела толпа, потрясавшая красными флагами и транспарантами.

— Куда памятник Ленину дели?! — повторив слово в слово его вопрос, бросилась к Савве Игнатьевичу пожилая женщина из толпы.

У неё в руках был плакат из картона, на котором кривыми буквами от руки было выведено: «Верните Ленина народу!»

Услышав возглас, вся толпа ринулась к бизнесмену. Тот не стал дожидаться дальнейшего развития событий. Бросив водителю лимузина:

— Отвези Жареноскина в музей! — он ринулся к дверям администрации. Охранники прикрывали его с тылу.

Владимир Вольфович пожал плечами и не стал выходить из машины.

— Что тут у вас происходит? — спросил он у водителя, когда тот тронулся с места.

— Похоже, памятник Ленину снесли, — ответил тот, осторожно выруливая на Советскую, — экран поставили какой-то. Чем плохо? Прямо на улице кино можно будет смотреть.

— Давненько я не бывал в Ивери, — проговорил Владимир Вольфович, глядя в окно на проносящиеся мимо чистенькие и аккуратные домики старинной застройки.

Вид портило обилие баннеров и рекламных щитов, а также развешанных повсюду «растяжек» с текстами. В них содержались лозунги, призывы и приветствия, из которых любой незнакомец, попавший в Иверь впервые, мог заключить, что через месяц здесь состоится празднование Дня города и, совмещённый с ним, международный кинофестиваль, альтернативный двадцать девятому, московскому. А в недалёком будущем Иверь станет столицей всей Российской Федерации.

Все эти чудные идеи — и о Дне города, и об альтернативном фестивале, и о перенесении столицы из криминальной Москвы в духовный, чистый центр русской провинции — то бишь Иверь — были выдвинуты членами Лиги западных славян и поддержаны Лигой славян восточных, равно как и другими многочисленными общественными организациями. В числе их были два клуба: «Женский свет» и «Женский след», а также «Орден свободных монархистов», «Двуглавый гриф», «Атлант» и прочие.

В Ивери в постперестроечное время вообще возникло некое поветрие: едва мелькнёт на горизонте новая идея, как в тот же миг она находит своё земное воплощение в виде какого-нибудь «Центра клонирования семьи». Или вдруг возникает «Школа эстетов «Голубые балеты», а то и просто на дверях библиотеки вывесят объявление странного содержания, к примеру: «Досуговые чтения, новейшая древнейшая история». И на этих досуговых чтениях поведают такое об исторических событиях в жизни народов мира, что, право, у жителей любой другой губернии просто мозги бы съехали набекрень. Но только не у иверичей! Их не проймёшь байкой о том, что пирамиды-де египетские возведены были вовсе и не до нашей эры, а в средние века, и что вообще историю, как таковую, отсюда именно и следует отслеживать.

Кстати сказать, не кто иной, как давний приятель Жарено скина, а именно — Савва Игнатьевич Золотов морально и материально поддержал идею фестиваля. Он выделил немалые средства на его проведение. В городе Савву знали превосходно и многие относились к нему с глубочайшим уважением. Он был уроженцем Ивери и лишь недавно перебрался в Москву, поближе к столичным департаментам и министерствам. Однако он и там не жил подолгу. Савва Золотов мог по праву считаться гражданином мира: у него была вилла на Адриатике и квартира в Нью-Йорке, офисы в Израиле и в Эмиратах, не говоря уже об отделениях фирмы «Золотов и К*» по всей России.

Находясь в постоянном движении, перемещаясь из города в город, из страны в страну, Савва Игнатьевич заимел экстравагантные привычки. Местные остряки утверждали, что путешествовать он любит на трёх машинах одновременно: в первой машине рядом с водителем пребывает его астральное тело, во второй — плотное, в третьей — ментальное. Телохранители на всякий случай окружают каждое, хотя посторонний взгляд может увидеть только плотное тело. Впрочем, и плотного увидеть невозможно, так как стёкла во всех трёх лимузинах тонированные. В целях безопасности их сделали ещё и бронированными. Три лимузина с якобы тремя телами Золотова окружали несколько джипов с бойцами СОБРа и ОМОНа, перекупленными Саввой у государства за огромные деньги. Байка о трёх телах, конечно, шутка, выдумка, однако, многие ей верили, что было на руку Савве Игнатьевичу — чем больше разговоров вокруг него, тем успешнее бизнес. Завистников и конкурентов, считавших его патологически жадным, он в немалой степени удивил своим желанием поддержать материально проведение грядущих мероприятий. Никто не знал тайной подоплёки такой невиданной щедрости. А, между тем, она была.

Дело в том, что Золотов был глубоко несчастлив. И объяснений этому не находилось. Начать с того, что он имел возможность удовлетворить любое из своих желаний, о чём простой житель Ивери даже мечтать не смел! Золотов мог вкусно есть и мягко спать, мог наслаждаться интерьерами своих квартир, особняков и офисов, мог позволить себе, развалившись на мягких сидениях, мчать в трёх лимузинах одновременно. Мог, наконец, прекрасно отдохнуть на престижном курорте в уютном гостиничном «люксе», а то и в «президентских» апартаментах. Беда лишь в том, что наслаждения, как такового, он не испытывал при этом! Отсутствовал в нём некий нематериальный орган, отвечающий за наслаждение. И каким образом приобрести его — Золотов не знал. Шагая по ночам из угла в угол, точно узник, в какой-нибудь из многочисленных своих квартир с тюремными решётками на окнах, он сам с собою рассуждал и думал, думал… Что не так? Почему же нет счастья и радости? Нет равновесия, покоя, любви и нежности в душе?.. И заползала жуткая мыслишка в его бессонный ум: а ну, как нет ничего этого в душе, потому что… самой души нет в теле?! А ну как незаметно даже для самого себя он сторговал её нечистому? Продал душу бессмертную дьяволу в обмен на роскошь быстротечной жизни, и проморгал жизнь вечную в вечном блаженстве?!..

Как вдруг однажды всё переменилось! И он почувствовал в себе наличие чего-то нематериального!

Случилось это так. По телевидению шла трансляция документального фильма о чудесах всемирно известного мага и чародея Дэвида Честерфилда. И рядом с ним всё время находилась его прелестная подруга — супермодель Аудотиа Рубероид. Полюбовавшись чудной крошкой, Золотов вдруг с удивлением обнаружил в себе неудержимое желание стать её полновластным хозяином! Страсть, о существовании которой он давно позабыл, вспыхнула в нём с такой силой, что Золотов, будучи от природы скрягой, решил выступить в качестве спонсора альтернативного кинофестиваля в родной Ивери с тем, чтобы выманить сюда под этим соусом Честерфилда с подругой. Что будет далее — он не загадывал. И, сказать правду, Честерфилд его смущал: пройдохе, способному своими фокусами обмануть всю планету, пальца в рот не клади. Наверняка заломит такую цену за свою подругу, что у Саввы Игнатьевича и страсть-то испарится. И второй момент — вдруг этот маг и вправду не фокусник, а настоящий чародей? Что тогда? Во всё сверхъестественное Золотов верил безоговорочно. Кто-кто, а уж сам-то он знал, что местная колдунья, владелица салона «Имиджмейкер» Лолита Птичко научила-таки его разделяться на три тела, выдавать белое за чёрное, искусно блефовать и прочим полезным в бизнесе вещам… Впрочем — пришёл он к мысли — проблемы будут разрешаться по мере их поступления. Пока же Золотов наслаждался предвкушением встречи со знаменитой моделью и следил за вторым раундом переговоров с Честерфилдом.

Первый раунд прошёл вполне успешно: Честерфилд принял делегацию из старинного русского города в своём волшебном замке и даже показал парочку фокусов с исчезновением: исчезли два наёмных киллера, которых Золотов на всякий случай внедрил в Иверскую делегацию. Но это мелочь. Главное — Честерфилд не отказался сразу от участия в празднествах, обещал подумать, и, по словам присутствовавших, говоря так, чародей обнимал за талию свою подругу — беленькую, похожую на куклу Барби, такую вожделенную Аудотиу Рубероид.

Как её не хватало для счастья Савве Игнатьевичу Золотову!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Странное дело, но внизу было светло. Хотя Иван, с помощью всё того же прибора, закрыл за ними вход, но в самом подземелье имелись некие потайные источники света, обнаружить которые, однако, не удалось. Свет был неярким, но достаточным для того, чтобы ориентироваться в обширном пространстве подземелья. Вниз вели широкие каменные ступени, довольно стёртые, что говорило об их почтенном возрасте. Лестница была пологой и поистине нескончаемой.

Но вот, наконец, они ступили на каменный пол коридора и огляделись. Все трое спутников Ивана были поражены.

— Я никогда бы не подумала, что здесь, в Ивери, имеются такие подземные ходы! — воскликнула Елизавета, — мы прошагали, по-моему, километра два по этой лестнице.

Иван молчал и усмехался, глядя, как его спутники оглядывают каменные стены, сводчатый потолок, широкий бесконечный коридор с боковыми ответвлениями.

— Прямо какая-то пещера Аладдина, — высказалась Гончарова, — я просто-напросто потрясена. Скажите, а здесь сокровища имеются? — спросила она проводника, — я с детства люблю сказки о таинственных подземельях, сокровищах…

— И разбойниках, их стерегущих, — хмыкнул Сергей и тоже обратился с вопросом к Ивану:

— Это ведь стратегическое хранилище, Гохран? Или как оно там называется? А вы, вероятно, работник некоего секретного ведомства? Но тогда почему же вы пустили посторонних в этот суперсекретный бункер? Это, знаете ли, вызывает лично у меня некоторую долю тревоги.

— Вы полагаете, что если нас сюда впустили, то только потому, что уже не выпустят? — встревожилась и Наталья Николаевна.

— Ну, как вы можете так говорить? — вскипела Лиза, — Иван спасает нас!

— Знаете что, — проговорил Сергей, — у меня ощущение, что все вы только снитесь мне. Такого дня в моей умудрённой опытом жизни никогда ещё не было.

— А никакого вновь наступившего дня в жизни каждого человека ещё не было, — изрекла философски Наталья Николаевна, — жизнь есть процесс с односторонним движением, потому каждый день неповторим и уникален. Равно, как каждый человек, который тоже есть процесс.

— Это у христиан время движется только от прошлого к будущему, — заметил Иван, — а вот, к примеру, для китайцев время циклично, оно словно наматывается, как провод на катушку.

— Вялотекущая шизофрения, — буркнула Лиза.

— У кого? У меня? — удивлённо подняла брови Гончарова.

— У всех у нас. И почему я вдруг поверила, что Иван нас спасает? Мы не знаем его. И он видит нас впервые. Мы теряем контроль над ситуацией. Что мы творим-то? Куда идём? Ну, вот куда мы забрели?

Она подбоченилась и в упор глянула на улыбавшегося Ивана.

— Вы куда нас заводите, а?

— Я вывожу вас, — ухмыльнулся тот, — через тернии — к звёздам.

— А я вот к звёздам не хочу! И через тернии — тем более. Я домой хочу!

— Ну, так идите! — пожал плечами весёлый рыбак.

— Так вы закрыли выход!

— Я открою.

— И вам не лень будет подниматься наверх?

— Э-э, нет! — перебил жену Сергей, — мы либо все вместе возвращаемся, либо все вместе продолжаем идти вперёд.

— Идём вперёд, — вздохнула Лиза, — там, позади, бандиты. Впрочем, неизвестно ещё — нет ли их и впереди.

Некоторое время они шагали молча. Впереди шёл Иван с рюкзаком за плечами и чудо-удочкой в правой руке. Рядом с ним, не отставая ни на шаг, шёл Сергей Громов с тяжёлой сумкой, а за ними покорно следовали женщины.

— Помочь вам сумочку нести? — спросил Иван.

— Спасибо, нет, — несколько поспешно ответил Громов.

— Не доверяете? — попенял ему Иван.

— Представьте, доверяю, — отозвался Сергей Анатольевич, — иначе нашёл бы другой выход из создавшегося положения.

Он усмехнулся и добавил:

— Не столь мрачный, как этот.

— Да он не мрачный, он спасительный, — усмехнулся Иван, — для наших предков эти пещеры служили надёжным укрытием.

— Вы хотите сказать, что это пещеры естественного происхождения? — удивилась Лиза.

— Ну, да, конечно. Почему вы удивляетесь? В Старице есть пещеры, а почему в Ивери их не может быть? Мы же захватываем часть Валдайской возвышенности, которая в древние времена, кстати сказать, была и круче, и обширнее. В более поздние времена эти пещеры обустроили, а в совсем недавние и освещение провели, и подземные дороги.

— Какие? Что — в Ивери есть метро? — снова воскликнула Елизавета.

— Ну-у…. Метро не метро, а средства передвижения имеются.

— Где же они?

— В других отсеках.

— Фантастика! Это военные тут оборудовали всё? — не унималась Лиза.

— Может быть и военные, — уклончиво ответил Иван, — но тут и склады продовольственные есть, и много ещё чего.

— Я теперь понимаю, — многозначительно начал Сергей, — вы, безусловно, имеете отношение к военному ведомству…

— Это не я сказал, — заметил Иван.

— Не вы, конечно. Разумеется. Вы только врать горазды.

— Я не врал! — возмутился Иван, — а то, как вы интерпретировали мои слова — ваша проблема.

— Пусть будет так. Меня интересует эта вот так называемая удочка. Я не могу забыть, как вы одним прикосновением сдвинули тяжеленный валун. И, признаюсь, что это пугает меня. Если учёные уже достигли такого уровня, что могут управлять гравитацией, то это может слишком далеко завести человечество.

— Не достигли, — сказал Иван и улыбнулся.

— То есть, как?!

— Да вот так. Это ведь вы решили, что у меня в руках — антигравитатор. На самом деле это лишь ключ от кодового замка. И всё. И подарил мне его в самом деле телеведущий передачи «Необъяснимо, но факт», Сергей Дружко.

— Какой же может быть кодовый замок в огромном валуне? — удивилась Гончарова.

— Да не валун там, а крышка люка, имитирующая камень. Помните эту историю с иностранными резидентами, которую так широко обсуждали в СМИ? Там тоже были камушки, начинённые электроникой. Разведчику достаточно было пройти мимо этого камня, чтобы считать на специальное устройство информацию. Вот так и здесь. Камень на самом деле полый, в него вмонтирован кодовый замок, а у меня по случаю завёлся ключик. Приложил — камушек откинулся, как крышка люка. А когда мы вошли внутрь — опустился на прежнее место.

— Ну, надо же! — восхитилась Гончарова, — а бедная радистка Кэт из фильма «Семнадцать мгновений весны» таскалась с тяжеленной рацией. Так, глядишь, и до телепатии дойдём, и войны прекратятся — войну ведь можно развязать лишь при условии существования на земле тайн.

— Театр Тайны… — кивнул Иван, — люди немного заигрались в нём.

— Как? Вы употребили этот термин? Это обозначение? — актриса даже приостановилась, — но мы с Сергеем Анатольевичем сегодня тоже именно так и обозначили закулисные игры политиков мира. Этого слышать вы уж точно не могли!

— Почему же? — иронически хмыкнула Лиза, — наш Иван — он всё видит, всё знает. Ведь так, Иван?

— А то! — кивнул он радостно и объявил:

— А мы пришли. Добро пожаловать в мои владения.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Вслед за Иваном путешественники поднялись по каменным ступеням вверх и шагнули в открытую им дверь. Когда он запер её изнутри, оказалось, что дверь сливается с отделкой стен и совершенно незаметна.

— Потайной ход, — прокомментировала Елизавета, — я буду звать вас Буратино. Можно? Только вот в его комнате за потайной дверцей скрывался кукольный театр, а у нас…

— А у нас разве нет? — усмехнулась Гончарова, — и у нас, в нашем глобальном мире тоже и куклы, и кукловоды имеются, этакие Карабасы-Барабасы, которые желают дёргать кукол за верёвочки. Да и дверца в этот театр абсурда открывается тоже золотым ключиком — не забывайте про концепцию «Золотого миллиарда», если вы слышали об этом.

— Слышала, — кивнула Елизавета.

— Дамы, довольно философских разговоров, — прервал их диалог Иван, — идём вперёд. Мне очень хочется заглянуть в ваш ноутбук. Что там за информация содержится, вокруг которой кипят такие страсти?

Он провёл их небольшим коридором к ещё одной двери.

— Мы пройдём с вами через запасники. Это подвал музея.

— Там хранятся картины? — спросила Гончарова.

— И не только, — ответил Иван.

Он открыл дверь и трое его спутников, шагнув внутрь, замерли на пороге. Все, кроме Ивана ошеломлённо озирали открывшуюся им невероятную панораму.

— Что это? — обрела голос первой Лиза.

— Я же сказал — запасники. Но только не музейные. Музейщики о них даже и не подозревают.

— Та-ак, — протянул зловещим тоном Громов, — значит, монахини у вас не знают о подземных ходах под монастырём святой великомученицы Екатерины, работники объединённого музея не знают о своих тайных подземных хранилищах… Ну и кто же вы после этого, Иван?

Их гид с беспечной улыбкой на устах пожал плечами.

— И камень у него не камень, а камуфляж с секретным кодовым замком, как у вражеских резидентов, — подхватила Лиза, — но не до этого сейчас, не до выяснений. Тут вопрос или-или: или мы доверяем ему, или нет. Хотя, конечно, это всё очень непросто. Я, например, то доверяю, а то нет. Но прав Иван — другого не дано…

— Да замолчите же вы, Лиза, Сергей! — почти простонала Гончарова, — Вы попали в святилище русской истории. Настройте же себя на созерцание. Быть может, никогда больше вам не удастся увидеть всего этого! Замолчите. Смотрите и запоминайте.

А посмотреть было на что. Начать с того, что помещение было просто огромным. Это была настоящая пещера со сталактитами и сталагмитами, с каменными сводами и арками, вся испещрённая древней наскальной живописью. Разветвлённые арочные входы расходились от главного помещения ещё в трёх направлениях, все коридоры так же, как и основной зал, имели вполне достаточное освещение. Громова это заинтересовало.

— Насколько я заметил, — сказал он, — выключателя здесь не имеется. Откуда свет?

— Оттуда, — указав пальцем вверх, улыбнулся Иван, — система перископов, отражателей и всякая другая вековая премудрость. В древности люди творили чудеса. Вы слышали о русской ветви Традиции Дюн-Хор?

— Да мы и о самой Традиции ничего не слышали, не только что о её ветвях, — проговорила Наталья Николаевна, озиравшаяся с видом ребёнка, впервые попавшего в Дисней-Лэнд.

— Я слышал, — вскинулся Сергей, — был такой Барченко Александр Васильевич, его расстреляли в 1938 году. А перед смертью разрешили изложить письменно всё, что учёному удалось узнать. Он как раз занимался поисками древнего Знания, Русской Ветви Традиции Дюн-Хор. Он проводил такие же изыскания, как и Николай Рерих. Когда Рерих готовил экспедицию на Алтай и в Тибет, Барченко в то же время прокладывал маршрут на русском севере в поисках следов Прародины человечества, Гипербореи. Он путешествовал по Кольскому полуострову.

— Иверь — тоже север! — с гордостью заявила Лиза и спросила, указав на наскальные рисунки:

— Барченко искал это?

— Не совсем и не только, — ответил Иван, — Барченко искал древнее, тайное, сокровенное, эзотерическое Универсальное Знание. И, судя по всему, нашёл. Иначе бы его не расстреляли. Барченко ведь считал, что древние цивилизации владели тайной расщепления атома, средствами психотронного воздействия на людей и ещё очень многим другим.

— Чем, например? — спросил Сергей.

— Например, техникой воздухоплавания.

— Дану?

— Подойдите вот к этому камню. Его доставили с берегов Онежского озера. Это кусок скалы. Видите — изображение летящего гиперборейца. А вот петроглифы с космическими мотивами. Барченко не исключал возможности палеоконтактов между древнечеловеческой и внеземными цивилизациями. Одна из скрытых целей его экспедиции заключалась в поисках таинственного камня с Ориона. Считалось, что этот камень способен накапливать и передавать на любые расстояния психическую энергию, а также обеспечивать контакт с космическим информационным полем. Обладателю этого камня становились доступны знания о прошлом, настоящем и будущем. Есть легенда, что камень, содержащий в себе неведомую силу, был прислан на землю высокоразвитой цивилизацией, обитающей на планетах трёх солнц из созвездия Ориона. В том месте, где камень упал с неба, и была основана обитель духовного знания — Шамбала. Осколки камня получают люди, олицетворяющие духовное начало, по большей части женщины. Силой заключённой в нём высшей космической энергии камень способен направить ход истории в прогрессивное русло. Он бережёт хранителя и страну обитания.

Иван, как заправский гид, повёл всю группу дальше. Они приблизились к неглубокой нише, где стояла огромная, очень древняя ваза. Испещрённая трещинами, она всё-таки сохранила нанесённые на её поверхность рисунки.

— Какая изумительная ваза! — воскликнула Наталья Николаевна.

— Древнегреческая, — пояснил Иван.

— Здесь тот же сюжет, — заметила Елизавета, — какие-то колёса, крылья, человек наверху этого странного летательного аппарата…

— Аполлон летит в Гиперборею, — сказал Иван.

— Значит, она действительно существовала, эта страна? — спросил Сергей.

— Думаю, да.

— Жители Арктики владели техникой воздухоплавания, — произнесла задумчиво Гончарова, — это просто фантастика!

— Отнюдь, — покачал головой Иван, — крупнейшие античные историки очень много писали о северном летающем народе — гиперборейцах. Посмотрите внимательно — эта крылатая платформа, несущая Аполлона, явно пытается копировать реальный прообраз какого-то аппарата. Таких изображений Аполлона, летящего к гиперборейцам, дошло до нашего времени несколько. А, между тем, для античной изобразительной символики это было отнюдь не типично.

— А зачем он летал туда? — поинтересовалась Гончарова.

— В гости к родственникам, — рассмеялся Иван, — эллинский солнцебог Аполлон был рождён именно в Гиперборее титанидой по имени Лето.

— Ну что ж, теперь понятно, — кивнула Наталья Николаевна и перешла к целой галерее деревянных статуй, изображавших огромных крылатых птиц с женскими головой и грудью.

— А это русские Сирины, — пояснил Иван, — вещие птицы Гамаюн и Алконост. Как видим, в русском искусстве сложился настоящий культ крылатых людей. Вряд ли это случайность.

— Насколько я понимаю, — заговорил Сергей, очень внимательно разглядывая статуи, — в этом своеобразном запаснике собраны не совсем обычные экспонаты.

— Это спящая Русь, — торжественным тоном произнесла Елизавета, — она ждёт своего часа. Она проснётся.

— Точнее было бы сказать — восстанет из пепла, как птица Феникс, — вздохнула с горечью Гончарова. И спросила:

— А камень с Ориона тоже хранится здесь?

— Знали бы вы, какое тут количество залов! Разве упомнишь каждый экспонат? — улыбнулся Иван и привёл их к ещё одной каменной лестнице, предложив подняться по ней.

Здесь была также потайная дверь, за ней — небольшой коридор и снова лестница, в конце которой была целая система коридоров, дверей и ступеней. Наконец они вышли в подвалы объединённого музея, где было хранилище с определённой температурой воздуха и специальным освещением. Картины стояли здесь на специальных стеллажах и висели на стенах.

Минуя все другие экспозиции, Иван подвёл их к маленькой картине, висевшей особняком и, притом, в специальном стеклянном ящике с термометром. Она казалась незаметной на фоне впечатляющих полотен.

— Мона Лиза! — ахнула актриса.

Её молодые спутники подошли поближе и стояли молча. Картина была так освещена, что лицо Моны Лизы дель Джокондо казалось совершенно живым.

— Это, конечно, копия… — бормотала, совершенно ошеломлённая, Наталья Николаевна, — но даже копия у нас, в Ивери… Это же совершенно невозможное дело! Откуда она здесь? И почему о ней никто не знает?!

— Так уж и никто? — улыбнулся Иван, — кто-то, пожалуй, всё-таки знает. А теперь знаете и вы. Да, это копия. Но копия совершенно необычная. Начать с того, что написал её сам Леонардо. Он знал, что создаёт шедевр, поэтому решил, так сказать, подстраховаться, чтобы сохранить «Джоконду» на века. Он писал сразу два полотна — один в присутствии позирующей модели, а другой — в полном одиночестве и втайне ото всех. Всё, что он наработал за день, переносил на этот холст, который после его смерти хранился в тайном месте и в специальном помещении при необходимой температуре, словом, в идеальных условиях и даже не подвергался реставрациям. Всё то, что сделал Леонардо за четыре года работы над полотном, осталось здесь нетронутым и совершенным — влажный блеск глаз, тончайшие лиловатые жилки в веках, шея, в которой чувствуешь биение пульса. Вам повезло, как никому — вы видите первозданную красоту портрета.

— Непостижимо, — бормотала Елизавета, — как удалось сохранить полотно без реставрации столько веков?!

— Картина никогда не выставлялась. Леонардо надёжно спрятал её именно в этой барокамере и поместил её в пещере, подобной нашей. О ней знали лишь два доверенных лица — хранители. Леонардо придумал такие технологии хранения, о которых в двух словах не расскажешь, — ответил Иван.

— Да кто бы сомневался! — хмыкнул Громов.

— Сергей! — одёрнула его жена.

— Молчу, — тотчас же поправился он, несколько, впрочем, раздражённым тоном. Невозможность разгадать тайну нового знакомца не давала ему покоя. Он, кажется, готов был взмолиться: «да скажи, наконец, кто ты такой!»

Но вместо этого спросил:

— А почему в Ивери? Почему эта копия в Ивери?

— Может, у нас здесь кладовая мировых шедевров? — предположила Гончарова, — кто-то очень и очень дальновидный собирает их по всему миру и прячет до поры до времени. Мы ведь не были в остальных коридорах пещеры. Может быть, там — стратегический духовный запас мировой культуры. Завоеватели с древнейших времён уничтожали шедевры завоёванных народов, чтобы сделать их слабыми именно в духовном плане. Одну только Александрийскую библиотеку два раза сжигали дотла.

— А, может, и библиотека Ивана Грозного спрятана здесь? — задав этот вопрос, Лиза почему-то посмотрела при этом на их провожатого.

— Всё может быть, — проговорил Иван загадочно и продолжил:

— Посмотрите, здесь, так же, как и на оригинале, не видно следов кисти. Никто не может разгадать, как это делал Леонардо. Эта техника называется «сфумато». Краски накладываются тончайшим слоем один на другой, так что создаётся ощущение, что изображение покрывает лёгкая дымка. Некоторые считают, что Леонардо здесь провёл эксперимент. Взяв за оригинал живую женщину — Мону Лизу Герардини (это девичье имя Джоконды) — он выступил не просто живописцем, а ещё и учёным, философом, естествоиспытателем. Он сотворил её заново. И она вобрала в себя Вечность. Это не просто женское лицо. Это — сплошная метафизика.

— А мы когда-нибудь разгадаем её улыбку? — спросила Лиза.

— Надеюсь, да, — сказал Иван, — и, может быть, очень скоро. Но мне покажут, наконец, то, что скрыто?

— Всенепременнейше! — воскликнул шутовски Сергей и, подхватив клетчатую сумку, стоявшую у его ног, пристроился на стоявшей неподалёку скамейке. Иван сел рядом с ним, Лиза и Наталья Николаевна — по обе стороны от них. Громов достал из сумки ноутбук и медленно, торжественно, жестом фокусника, открыл крышку.

— Але-оп! — сказал он, — любопытствуйте, мой юный, но многомудрый друг.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

— Интересно, — признался Иван, сосредоточив взгляд на лице спящего человека.

— Он никого вам не напоминает? — не сводя взгляда с лица Ивана, спросила Гончарова.

— Иконописное изображение Христа, — тотчас же ответил Иван.

— И как это вы так сразу всё правильно понимаете, — пробормотал Сергей.

— Стараюсь, — кивнул Иван.

— А на кого, по вашему мнению, похож я? — хитро прищурился Сергей.

— На Путина, Пушкина и Мону Лизу, — последовал быстрый ответ.

Лиза тихонько ахнула.

— У вас и этому есть объяснение? — не слишком дружелюбно поинтересовался её супруг.

Он в упор посмотрел на Ивана.

— Есть, — безмятежно ответил тот, — определённый тип лица. Ведь существуют же они. Все толстяки немножечко похожи друг на друга, все носатые — тоже.

— Ушастые и волосатые — тем более, — с большой долей ядовитого сарказма добавил Сергей Анатольевич.

— Сергей, ну как тебе не стыдно! — вскричала Лиза.

— Стыдить его не надо, — спокойно отреагировал Иван, — я не обиделся, мне всё по барабану. Я же заверил вас, — повернулся он к Громову, — что всё тайное в обязательном порядке станет явным.

— Артист, — усмехнулась Наталья Николаевна, — то изъясняется, как профессор, то воплощается в юнца с молодёжным сленгом. Я давно поняла — в подлунном мире все артисты. Шекспир был прав: «Весь мир — театр. И все люди в нём — актёры».

Встроенные звуковые колонки компьютера заставили всех вздрогнуть. Умная машина словно давала знать: внимание на экран! «Картинка» поменялась. Крупным планом теперь были явлены лица Штайнмахера и совсем юного сотрудника, по виду просто-напросто студента. Однако понятно было, что если он задействован в столь засекреченном эксперименте, стало быть, представляет собой работника суперквалифицированного.

Сергей вполголоса начал переводить.

— Зинедин, вы мусульманин? — спросил юношу Штайнмахер.

— Да, — кивнул тот.

— А как вы относитесь к христианству?

— Нормально. Я уважаю веру других людей.

— Но ведь Бог-то один? — повторил Штайнмахер слова, произнесённые недавно Иваном за много тысяч километров от его местонахождения.

— Но путей к нему много, — равнодушно, точно затверженный урок, произнёс Зинедин.

— А как вы относитесь к нашей работе?

— Как к научному эксперименту, — пожал плечами молодой человек.

— Внешность клонированного вам никого не напоминает?

— Никого конкретно и многих — в общих чертах.

— Ну, хорошо, идите, отдыхайте. Сегодня всех нас подняли чуть свет.

— А зачем она приезжала?

— Кто?

— Мариелена.

Штайнмахер вздохнул.

— Лучше вам этого не знать!

Юноша исчез с экрана, а Штайнмахер объявил в камеру:

— Если бы я мог знать, чем всё это закончится!

Речь его была прервана появлением человека в чёрной сутане и с наголо обритой головой.

— Разрешите приветствовать вас, господин Штайнмахер, — произнёс человек низким голосом, — меня зовут Нейл Дэшлер.

— Здравствуйте, господин Дэшлер, прошу вас.

Штайнмахер подвёл Дэшлера к высокой кушетке, где неподвижно лежал спящий человек.

— Мне сказали, что он в коме, — проговорил Дэшлер, осмотрев спящего.

— Не совсем так. Он просто спит.

— Летаргический сон?

— Нет, обычный.

— А почему же тогда он не просыпается?

Не знаю.

— Не знаете? Вы? Учёный с мировым именем?

— Тут вы ошиблись. Моё имя известно весьма ограниченному числу людей.

— Ах, да, забыл о сугубой секретности ваших научных изысканий.

— Господин Дэшлер, — весьма сухо произнёс Штайнмахер, — я не совсем точно проинформирован о цели вашего прибытия.

— Я пришёл разбудить его.

— Ка-ак?!

Штайнмахер был крайне изумлён.

— Вы врач?

— Нет, — отвечал Нейл Дэшлер, — я жрец Вуду.

— Что-о?! Но как же?.. А ваша сутана…

— Моя сутана совершенно ни при чём. Это моя любимая одежда. Мне в ней удобно — только и всего.

— Но вы…. Вы явно европеец!

— Кто вам сказал такую глупость? Кроме того, учтите, что внешность человечества меняется. Идёт, с одной стороны, стандартизация, своего рода, калька, так сказать, производственный поток особей, не обременённых излишними размышлениями о природе вещей и смысле жизни, а с другой — утончение черт и шлифовка внешности эмоционально одарённых, глубоко чувствующих и мыслящих людей. Пусть вас не удивляют мои глубокомысленные заявления. Я не только жрец Вуду, но ещё и учёный. Это я раздобыл и активизировал клетки с Плащаницы. Так что я стоял у истоков эксперимента. И теперь призван вместе с вами успешно завершить его.

— Я могу поинтересоваться, как именно вы себе представляете это завершение?

— Да, безусловно. Кто же, как не вы должны быть в курсе событий? Планируется, что с помощью напитка под экзотическим названием «сома», я смогу разбудить его и побудить к необходимым действиям.

— К каким именно?

— Нами запущен новый спутник, — не отвечая на вопрос, продолжал жрец, — способный перекрыть все теле и радио эфиры. На всей планете. Вы же помните, как называется эксперимент — «Второе Пришествие». И оно таковым и должно явиться для всех живущих на земле. Наблюдать его сможет всё население. Мы установили гигантские плазменные телеэкраны в каждом городе, в каждой деревне. В дополнение будут использоваться мощные лазерные установки, дающие необходимую нам «картинку» прямо в небесах.

— А вам позволят это сделать во всех странах и на всех континентах?

— Это легко решаемая проблема. В условиях глобализации и под видом культурного сотрудничества, — тут он презрительно усмехнулся, — и не только — можно добиться очень многого.

— А не боитесь, что, проснувшись, он будет действовать вопреки вашим желаниям? — усмехнулся Штайнмахер, — или примените психотропные средства и нейролингвистическое программирование?

Экран компьютера внезапно замигал и погас.

— Ну и как это вам? — спросил Громов.

— Давайте разбираться, — отозвался Иван после длительной паузы.

— А что тут разбираться? Надо действовать! — воскликнула Елизавета и вскочила, — пока мы ползаем по каким-то подземельям, там уже развиваются события не лучшим образом. Этот сценарий надо поломать.

— Предложи, как, — сказал Громов.

— Не знаю. Вы мужчины, вы и думайте.

— Вот видите, дитя моё, — урезонила Лизу Гончарова, — вы и сами сказали, что нужно думать. Будем думать. Я предлагаю устроить мозговой штурм. Вбрасываем самые нелепые идеи, буквально всё, что придёт в голову, никаких глупостей не стыдимся. Ничего не боимся. Недавно ваш друг Сергей Дружко, — повернулась она к Ивану, — в вашей любимой передаче «Необъяснимо, но факт», рассказывал о молодых ребятах, которые носятся по крышам и прыгают с огромной высоты. Кажется, этот вид безумия называется «паркур».

— А ещё они лазают по стенам домов без страховки, — оживилась Елизавета, — видела я эту передачу. В самом деле, совсем сумасшедшие.

— Совершенная правда, однако, в этом что-то есть. Их главный принцип — жить так, как будто нет препятствий. Давайте и мы в нашем мозговом штурме возьмём этот принцип на вооружение.

— Начинайте, — улыбнулся Иван.

Гончарова на несколько секунд задумалась и потом быстро и уверенно заговорила:

— Штайнмахер проделал эту штуку с видеокамерой и ноутбуком для передачи данного компьютера русскому Президенту. Именно это он сказал в предыдущей трансляции. Я предлагаю ближе к ночи выбраться отсюда и ночной электричкой ехать в Москву.

Заметив, что Громов собрался ей возразить, она предупредила его порыв:

— Не надо возражать, надо идеи вбрасывать. Давайте! Не думайте долго, говорите первое, что придёт на ум.

И Громов покорился. Так же быстро и энергично, как и Наталья Николаевна до этого, Сергей заговорил:

— Необходимо выяснить, кто должен был вместо меня получить ноутбук у человека в лимузине.

— Отлично! — зааплодировала Гончарова и обратилась к Лизе:

— Ваша очередь.

— Необходимо также выяснить, что это за две враждующих группировки, которые охотились за ноутбуком.

— Так, — кивнула Гончарова и посмотрела на Ивана:

— А вы что скажете?

Иван помедлил.

— Сказать, пожалуй, что, ничего не скажу. А вот кое-что показать имею возможность. Если позволите…

Он придвинул к себе ноутбук.

— Не далее, как минувшей ночью я болтался в Интернете и набрёл на любопытную информацию. Как раз по нашей теме.

Иван снова поколдовал над компьютером и нашёл нужный текст. Это были две статьи в газете. Одна совсем коротенькая, а вторая — развёрнутое исследование проблемы.

«ПРОЕКТ «ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ»: АМЕРИКАНСКИЕ «ХРИСТИАНЕ» СОБИРАЮТСЯ «КЛОНИРОВАТЬ ИИСУСА ХРИСТА»

(Комсомольская правда — Вдъ-Информ, Москва)

Группа представителей 14 различных христианских деноминаций США собираются осуществить религиозно-научный «Проект Второе Пришествие» — попытаться «клонировать Иисуса Христа».

Члены группы собираются получить небольшой образец «ДНК Христа» от одной из христианских реликвий, которая, по их предположению является, частичкой Тела Христова. Клонированный эмбрион должен быть помещен для вынашивания в утробу добровольно пожелающей участвовать в эксперименте молодой девственницы. Глава группы экспериментаторов Адам Парфрей заявил: «Мы больше не можем полагаться на надежду и молитву, ожидая Христа. Чтобы спасти мир от греха, мы должны клонировать Иисуса! У нас есть технология, чтобы возродить Его прямо сейчас, и нет никакой причины — ни моральной, ни юридической, ни библейской, — чтобы мы не могли сделать это». Эти «христиане» намерены «возродить Христа» и посмотреть, способен ли Он творить те чудеса, о которых говорит Евангелие».

Воскрешение Иисуса

Неспроста церковь ополчилась на бестселлер Дэна Брауна «Код да Винчи». Ведь писатель почти документально доказывает, что Христос был обычным человеком, а не Богом. Значит, не мог он воскреснуть из мертвых. К такому выводу книга подталкивает десятки миллионов ее читателей. Равно как и к недоверию по поводу существования вечной жизни в Царствии Небесном.

Христиан — ко львам

В самом деле, «покушение на устои» выглядит у Брауна даже убедительнее имеющихся у церкви свидетельств чуда воскрешения, изложенных в канонических евангелиях. Они настолько туманны и путаны, что даже многие богословы недоумевают, как огромное число людей могли поверить в это. Но почему-то поверили.

Историческая справка

Свидетельства апостола Петра

В 1886 году при раскопках в египетском городе Ахмиме в древней могиле был обнаружен амулет с кусками папируса внутри. Один из них содержал фрагмент так называемого Евангелия от Петра, возможно, самого старого из всех. Исходящего от апостола Петра.

Версия о том, что тело Иисуса похитили из гробницы, существовала во все времена. Помочь с версиями согласился бывший работник прокуратуры и следователь по особо важным делам, который попросил сохранить свое имя в тайне. Будем называть его прокурор.

Умер от разрыва сердца

Взявшись за «дело», прокурор в первую очередь поинтересовался: насколько достоверно то, что Иисуса положили в гроб мертвым? Смысл вопроса понятен. Зачем городить разные гипотезы, если допустима самая простая: Иисуса занесли в пещеру в обморочном состоянии. Потом он очнулся. Мог уйти, а мог и дождаться посетителей…

Подобная версия, кстати, весьма популярна среди критиков христианства. Однако ее отвергают не только богословы, но и материалисты — профессора медицины.

Иосиф выводит на след

— В таком случае еще раз проанализируем события, — говорит прокурор. — Не исключено, что дверь была открыта. А тело могли похитить. Кто? Гадать бессмысленно. Фактов нет. Но одно обстоятельство, на мой взгляд, позволяет все же выдвинуть конкретные обвинения. Я имею в виду «показания» Никодима о странном поведении Иосифа. Зачем после погребения Иисуса он пошел в самое логово первосвященников и иудейских старейшин? Учинил там скандал. И в итоге попал в темницу с перспективой быть казненным.

— Откуда исчез сверхъестественным образом, — напоминаю я.

— Думаю, в этом, — продолжает прокурор, — ключ к разгадке. Но она покажется слишком смелой — не только Церкви, а и самому Дэну Брауну, автору крамольного «Кода да Винчи».

Исполнители тайного замысла

— Предположим, — говорит прокурор, — что вся операция была спланирована заранее. Иосиф берет в сообщники Никодима. Относит тело в пещеру, бальзамирует, оборачивает плащаницей. Это видят ничего не подозревающие женщины. Далее их спроваживает, но дверь не закрывает. Потому что намеревается вернуться к гробу уже с целью похищения.

Заказчики похищения

Хитро… Но вот вопрос: неужели пришедшие опечатать гроб не проверили, на месте ли тело? Ответ можно найти у блаженного Феофилакта, жившего в Константинополе на рубеже XI–XII веков и прославившегося своими толкованиями Священного Писания. По его мнению, плащаница, пропитавшись погребальными мазями мирры и алоэ, сохраняла форму тела даже в том случае, если тела под ней не было.

Иными словами, к тому времени, когда Иосиф вернулся к гробу, ароматические составы могли уже подсохнуть, а ткань заскорузнуть. Тело из нее уже вынули, и в пещере остался лежать своего рода объемный кокон. Что и ввело в заблуждение членов «делегации», прибывших к пещере позднее.

А заказчиками, похоже, были первосвященники, скорее всего, Анна и Каиафа и, возможно, примкнувший к ним Понтий Пилат. Вряд ли кто-то еще, кроме них, сумел бы тайно выпустить Иосифа из темницы, а потом разыграть крайнее изумление и убедить остальных, будто бы он исчез.

Заговор жрецов

Версия действительно неожиданная. Из нее вытекает, что Иисуса — мудрого проповедника, целителя, Учителя, но человека, а не Бога — убили специально, чтобы потом разыграть мистификацию с его воскрешением. По сути, принесли в жертву ради некоей «высокой» цели. Бред какой-то.

— Ну, уж если начали бредить, — продолжает прокурор, — почему бы не предположить, что к тому времени в иудейских верхах назрел раскол. Ведь кругом в обществе царил разврат и полное пренебрежение к морали и нравственности. Некоторые могли решить, что нужна новая «идеология». А для нее — чудо с воскрешением. Вот отдельные представители правящей касты священников и устроили заговор. И мистификацию.

Кстати, нечто подобное встречается и в современной политике. Вспомним, что раскол в Политбюро ЦК КПСС привел в итоге к горбачевской перестройке. А после сомнительного янаевского путча, в котором многие тоже подозревают мистификацию, политическое устройство России совсем поменялось.

«С этого дня положили убить его»

Тут Дэн Браун намекнул бы, что существует тайное общество, которое хранит секрет смерти Иисуса. И прячет ото всех найденный в какой-нибудь кумранской пещере древний пергамент с протоколом заседания заговорщиков. И с точным указанием места, где на самом деле похоронен Иисус. Врать не буду. Нет такого документа. Во всяком случае у нас. Но есть странные слова Каиафы, приведенные в Евангелии от Иоанна: «…предсказал, что Иисус умрет за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино. С этого дня положили убить его…»

А Понтий Пилат, если верить свидетельству Никодима, вообще написал письмо римскому императору Тиберию, в котором, по сути, подтвердил чудо воскрешения Иисуса из мертвых: «…и погребли Его мертвым, и стражу приставили гробницу Его охранять. И хотя запечатана была гробница Его, на третий день воскрес Он из гроба…» В конце Пилат подчеркнул, мол, если кто врать будет, что такого не было, то верить не следует.

Однако тут мы с прокурором прощаемся…

Тайна погребального полотна

Версий, конечно, полно. Можно городить любые, опираясь лишь на слова, когда-то сказанные и кем-то записанные. На самом же деле существует и материальное свидетельство — та самая плащаница, которой было обернуто мертвое тело Иисуса. И нет сейчас на Земле более загадочного предмета, чем она. Ведь даже физики уверены, что эта льняная ткань до сих пор хранит на себе следы некоего сверхъестественного воздействия.

Средневековая икона

В итальянском городе Турине в соборе Иоанна Крестителя стоит непроницаемый саркофаг, заполненный аргоном. В нем хранится льняное полотно длиной 437 и шириной 111 сантиметров. Якобы то самое — погребальное, в которое был обернут мертвый Иисус. На ткани — кровь и отпечаток человеческого тела. Его? «А чьи же еще?!» — утверждают исследователи, обнаруживающие на волокнах следы какого-то сверхъестественного воздействия.

«Все это нарисовано с целью подкрепить миф о воскрешении Иисуса», — уверяют скептики.

Дорогостоящие похороны

О погребальном полотне Иисуса нам известно только то, что купил и принес его Иосиф — «богатый человек из Аримафеи». Археологи и швейники уверяют: ткань дорогая, импортная — скорее всего, сирийская. По некоторым оценкам, ее отрез обошелся Иосифу в сумму, эквивалентную чуть ли не килограмму золота.

Метод радиоуглеродного датирования основан на определении количества радиоактивного изотопа углерода С-14. Чем его меньше, тем образец старше.

В итоге ученые так определили возраст Туринской плащаницы (с погрешностью в плюс-минус 30 лет): Аризона — 684 года, Оксфорд — 788, Цюрих — 714 лет. Получалось, что Иисус не мог быть ею обернут. А сама плащаница — не материальное свидетельство воскрешения, а своего рода икона.

Святыню спасли русские

Реально «спасли» святыню российские ученые из лаборатории биополимеров имени Седова. Дмитрий Кузнецов и Андрей Иванов доказали, что льняная ткань при сильном нагревании в дыму впитывает в себя «лишний» углерод, который словно бы омолаживает ее.

— Углерод, — считает Кузнецов, — мог быть добавлен пожаром, который пережила плащаница в 1532 году, пребывая в то время в монастырском храме французского города Шамбери. И едва не сгорела.

Возраст Туринской плащаницы оказался близким к двум тысячам лет. Получается, что она подлинная? И на ткани — не рисунки, а все-таки следы?

Они дружно утверждают: железо входит в состав гемоглобина. Более того, ссылаются на многочисленных исследователей, которые рассмотрели в пятнах красные кровяные тельца. То есть кровь настоящая человеческая. Якобы определена даже ее группа — IV (АВ).

— На Туринской плащанице, помимо крови, обнаружены и следы жидкости, которая выделяется из травматических ран, — говорит известный американский химик и синдонолог Алан Адлер. — Это сукровица, или плазма. О том, что подобная жидкость вообще существует, медикам стало известно лишь в XX веке. Даже самый искусный мистификатор не мог знать, что эти следы нужно нанести на ткань. Она контактировала с реальным телом. Причем не более 3 дней.

Но куда оно — тело — пропало на третий день?

— Дематериализовалось, — говорит профессор Университета Торонто, магистр физики Тадеуш Тренн. — Образ, отпечатавшийся на ткани, дает основания это предполагать.

Страсти Христовы

Рассмотреть образ на плащанице не просто — это не картина. Но лицо, руки и общие очертания тела Христа видны вполне явственно.

Три христианские святыни содержат следы одной группы крови.

Все эти святыни содержат многочисленные следы крови. Их анализ показал, что кровь принадлежит редчайшей группе АВ (IV группа крови), а ее носители проживают в основном на территории Палестины, Сирии, Иордании и в некоторых районах Турции. Подгруппа крови настолько редкая, что сегодня, например, из всего многомиллиардного населения Земли ее имеют менее 1,5 млн человек.

Негатив первого века

— Как возникло изображение, в общем-то известно, — говорит Александр БЕЛЯКОВ, в прошлом физик, сотрудник Радиотехнического института АН СССР, а ныне руководитель Российского центра Туринской плащаницы при Сретенском монастыре. — Образ «нанесен» волокнами ткани, у которых обуглился тончайший поверхностный слой. Загадка в другом — от чего такое произошло? Что обуглило волокна? Или, говоря научным языком, вызвало их дегидратацию — потемнение. И с фотографической точностью передало мельчайшие анатомические подробности. Ведь ткань и в самом деле «сработала» словно бы фотопленка.

Мистика обнаружилась еще в 1898 году, когда Туринскую плащаницу выставили на обозрение. А итальянскому фотографу-любителю Секондо Пиа разрешили сделать снимок. Проявленный образ оказался не только гораздо контрастнее. На фотопластинке он выглядел натуральным снимком. А не негативом, как положено. Иными словами, негативом было само изображение на ткани. С этого таинственного факта, повергшего многих ученых в шок, и начались серьезные исследования плащаницы.

Телу придали объем

Джон Джексон, специалист по лазерной оптике, доктор физики из академии ВВС США и руководитель международного исследовательского центра «Туринская плащаница», сравнил «картину» на полотне с другими художественными произведениями. Использовал для этого технологию НАСА, с помощью которой компьютер переводит плоские изображения в объемные. Начал с фотографий. Они становились «скульптурами» с правильными пропорциями. Но когда перешел к живописи, то получались не люди, а чудища. Приобретая объем, человеческие тела становились уродливыми. Иными словами, все обследованные художники, включая гениального «анатома» Леонардо да Винчи, даже рисуя с натуры, невольно искажали пропорции. И компьютер это отлавливал.

Наконец, объем придали телу, запечатленному на плащанице. Компьютер нарисовал скульптуру, на которой не было и следа искажений. Нарисовал словно бы с фотографии.

— Джексон обнаружил еще одну потрясающую особенность, — говорит Беляков. — Плотность изображения зависит от расстояния между тканью и телом, которое она покрывала. Интенсивность цвета выше там, где ткань была ближе. Словно бы ее опалило некое излучение. Но не объемное, идущее во все стороны. А направленное вверх — вертикально.

И еще: у тех, кто отстаивает подлинность Туринской плащаницы, есть основания утверждать, что тело из нее исчезло, а не было вынуто. Якобы доказательства тому — следы крови. Они остались нетронутыми, хотя должны были присохнуть и отодраться вместе с телом. А само оно в момент исчезновения словно бы стало невесомым. На изображении мышцы спины не сплющены…

После таких открытий гипотезы вполне серьезных ученых стали приобретать совсем уж аномальную окраску.

Опаленные чудом

Итальянские оптики, например, предположили, что отпечаток тела мог возникнуть в результате коронного разряда. Он вспыхивает в мощном электрическом поле, которое ионизирует атмосферу. То есть тело от чего-то заискрило.

Нет, уверяют другие. Не заискрило, а превратилось в плазму. И прошло сквозь ткань насквозь, слегка ее опалив. Дело в радиации, полагают третьи, заметив, что на некоторых участках изображения сквозь кожу просвечивают… кости. Стало быть, излучение вполне могло быть рентгеновским.

Профессор Китти Литл, физик-ядерщик из Великобритании, говорит о ядерных реакциях — распада, но подозревает, что могли быть и термоядерные — синтеза.

Немецкий профессор Эберхард Линдер вообще полагает, что имела место полная аннигиляция атомов тела. Ее сопровождало излучение нейтронов и электронов, потоки которых и «расписали» плащаницу. Профессор признает, что аннигиляция происходит, когда вещество встречается с антивеществом. Но откуда взялось последнее, не знает.

А вот что рассказал профессор Университета Торонто, физик Тадеуш Тренн в интервью канадскому телевидению, отвечая на вопрос, что могло случиться с телом Иисуса: «В какой-то момент оно исчезло. Протоны, нейтроны в различных возбужденных состояниях за очень маленький промежуток времени — в десять в минус двадцатой степени секунды — разделились на пионы, мюоны и электроны. Они «ударили по ткани» и произвели видимое изображение.

Неожиданный поворот

Антихриста ожидаете?

Еще 10 лет назад Виктор Трайон, директор Центра перспективных генетических технологий университета Сан-Антонио в штате Техас (США), объявил, что в переданных ему доктором Леонсио Гарсиа-Вальдес (Италия) образцах, взятых с пятен на Туринской плащанице, он обнаружил человеческую кровь. А из нее выделил ДНК-молекулы, на которых записана наследственная информация. Узнав об этом, хранитель реликвии кардинал Сальдарини потребовал вернуть образцы и прекратить дальнейшие исследования. Ученый вернул, но ДНК оставил у себя. И до сих пор не отдает.

Теперь другие ученые опасаются, что эта ДНК — с полотна — может быть использована в экспериментах по клонированию. Кого? Иисуса… Ведь они верят, что кровь на ткани его.

Заманчивая идея — воссоздать Христа. И реализовать пророчество о втором его пришествии. Но если получится, то родится Антихрист, чье появление тоже предсказано многими пророками. В том числе и в Библии. Мол, заявится он на Землю именно в образе и во плоти Христа. Так и должно быть в результате клонирования. А для начала Антихрист убьет двух свидетелей своего появления. Наверное, ученых, которые его клонируют.

Источник: http://kp.ru, Владимир Лаговский

Все трое закончили читать статью почти одновременно. На их лицах было написано такое изумление, что Иван невольно улыбнулся.

— Однако, — пробормотал Сергей.

— Впечатляет? — спросил, всё так же улыбаясь, Иван.

— Ещё как впечатляет, — за всех ответила Лиза, — но только получается, что пока одни учёные лишь мечтают клонировать Христа, другие втихаря уже давно это проделали.

— И конец света не за горами, — подхватила Гончарова, — надо думать, что со всем этим делать.

— Жизнь покажет! — усмехнулся Иван.

— Это и есть ваше резюме? — прищурилась Гончарова.

— Ну да.

— Зря мы с вами связались.

— Так развяжитесь! В чём проблема?

— Проблема в том, что этих вот проблем — прошу простить за тавтологию — теперь у каждого жителя земли, что называется, выше крыши.

Актриса тяжело вздохнула.

— Прорвёмся! — обнадёжил её Иван.