Роковая блондинка

13

Змея устремилась прочь и пропала. Негромкий гул в помещении стих, актеры перестали подавать реплики. Я осмотрелась. Ко мне торопливо пробиралась Кэра. Все остальные глазели на меня или вытягивали шеи, пытаясь определить источник шума.

— Что там творится?! — воскликнул режиссер. Скованная страхом, я ничего не сказала и понадеялась, что его вопрос останется риторическим и что через несколько секунд кто-то снова крикнет: «Мотор!» — или хоть что-нибудь. Тогда я шепотом объясню Кэре, в чем дело, и тихонько отступлю на задний план, предоставив ей улаживать проблемы.

Но режиссер снова крикнул:

— Я спрашивал, что там творится?

Видимо, он ждал ответа. Страх и отвращение, которые я испытала при виде змеи, уже прошли; теперь их сменило чувство крайнего унижения. Такого я не испытывала с четвертого класса, когда на детской площадке с меня свалились трусики. И ощущение еще усугубилось, когда я наконец встретилась глазами с Крисом и увидела, что он не на шутку расстроен. Крис так побледнел, что цвет его лица напоминал цвет хирургических перчаток.

— Мне… мне очень жаль, — выдавила я. — Но тут… у вас… змея! Только она куда-то уползла…

При слове «змея» все на съемочной площадке начали с тревожными возгласами беспокойно обшаривать взглядами пол.

— Змея? — сердито переспросил режиссер и встал. — Здесь нет никаких змей.

Он направился ко мне. За ним — к моему ужасу — Алекс. — Значит, одна есть, — сказала я. — Лучше найдите ее. Она может быть ядовитой.

— Я жутко боюсь змей! — громко заявила Локет. — Поймайте ее, или я не смогу работать.

Режиссер приблизился ко мне.

— Какая змея? — уточнил он. — Гремучая?

Алекс молча стоял позади него, оттопырив верхнюю губу. Его вид ясно говорил, что он не будет возражать, если какой-нибудь питон переломает мне все кости, а потом проглотит целиком.

— Нет-нет. — Я пыталась говорить спокойно и рассудительно. — По меньшей мере шести футов длиной, черная, с белыми отметинами.

— Вы уверены? Вы сказали, она уползла куда-то туда? — Режиссер ткнул пальцем в дальний угол съемочной площадки, потом взглянул на меня и задал тот самый вопрос, который мне меньше всего хотелось услышать:

— И вообще, кто вы?

О Господи! Я не хотела доставлять Крису неприятности.

— Меня зовут Бейли Уэг…

— Вот что это было, — раздался вдруг мужской голос. Алекс, режиссер и я одновременно обернулись. Позади меня на корточках сидел мой добрый друг Дик. Он ткнул пальцем в свернутый кольцом черный кабель — слева от моей ноги.

— Боже мой, — простонал режиссер. Вздохнув, он в раздражении зашагал на место.

— Я видела совсем другое! — запротестовала я, чувствуя себя окончательно раздавленной. — Я видела самую настоящую змею, с белыми отметинами!

— Вам лучше уйти, — проворчал Алекс негромко, но очень настойчиво. — И немедленно!

Я не собиралась спорить. Что бы я ни сказала, это бы никого не убедило, и больше всего мне действительно хотелось поскорее убраться отсюда. Что касается змеи, то хорошо, если в итоге она схватит кого-нибудь за-задницу. Кроме Криса, разумеется. Сейчас я не смела взглянуть ему в глаза. Я опустила голову и быстро пошла по коридору под конвоем Кэры. Она, видимо, пыталась сделать вид, что и знать меня не знает. Когда мы добрались до гримерок, она громким и яростным шепотом высказала все, что обо мне думает:

— Я оставила тебя одну всего на две секунды, и ты сорвала сцену! Меня могут уволить.

— А что бы ты сделала, если бы по твоей ноге ползла змея? Стояла бы и улыбалась?

— Если это была змея. Что ей здесь делать, скажи на милость?

— Не знаю. Может, ее собирались использовать в какой-то сцене?

— В «Месте преступления», помнится, змея выползла прямо из трупа во время вскрытия. Но у нас-то реалистичный фильм.

— Послушай, — сказала я, сообразив, что мне не удастся ее убедить. — Мне жаль, что я создала тебе проблемы.

Можешь передать Крису, что я прошу у него прощения. Я ему перезвоню.

К счастью, прямо у входа остановилось такси, и я села в машину. Откинувшись на спинку сиденья, я поняла, что быстро собраться с мыслями мне не удастся.

— Может быть, назовете адрес? — буркнул водитель, сворачивая на Вест-Сайд. Больше всего мне хотелось, чтобы он отвез меня в какой-нибудь бар, где я смогу выпить «Маргариту», но я должна была показаться в редакции и дописать статью о Томе.

Когда такси вернулось в верхний город, я снова и снова принялась прокручивать в голове случившееся. Может быть, у меня разыгралось воображение? Может быть, то, что я видела, действительно был кабель, который потянул кто-то из операторов, так что он скользнул по моей ноге, а при тусклом освещении я приняла его за змею. Может, его потянул именно Дик, чтобы испугать меня до чертиков. Правда, изначально он стоял далеко от меня, но ведь потом я настолько увлеклась игрой Криса, что перестала следить за его перемещениями…

Нет, я была совершенно уверена! Я видела живую змею, с белыми отметинами на спине, которых не могло быть у кабеля, я разглядела ее голову — характерной удлиненной формы, которая способна у любого вызвать первобытный ужас.

Но что змея делала на съемочной площадке? А вдруг… она принадлежала Дику? И он выпустил ее на волю, когда увидел меня в этом укромном уголке? А что? По виду, Дик именно из тех, кому нравится держать рептилий в качестве домашних животных. Впрочем, змея могла оказаться к павильоне по неизвестной причине. Крис наверняка что-нибудь узнает и вечером просветит меня. Когда я подумала о Крисе, в животе у меня стянулся тугой узел. Разве там, на съемочной площадке, ему не следовало прийти ко мне на помощь? Я испытала бы неимоверное облегчение, если бы он сказал, что я — его друг, и уверил бы режиссера, что я не страдаю галлюцинациями. Но все произошло так быстро… Нет, нельзя винить его за то, что он промедлил… Он просто не знал, что делать!

Когда я приехала в редакцию, там почти все были в сборе и стоял невообразимый шум. Будто пели сотни цикад. Понедельник у нас едва ли не самый трудный день, но иногда он становится самым трудным, если выпадает что-нибудь по-настоящему серьезное — например, когда разводятся знаменитости или когда звезду экрана застают без штанов. Похоже, сегодня был именно тот случай.

— Что творится? — спросила я у Джесси, добравшись до своего рабочего места. — Все будто с цепи сорвались.

Я заметила, что Нэш, разговаривая за своей стеклянной дверью с Валери и кем-то из редакторов, яростно трясет головой.

— Видимо, Нэш что-то изменил в последний момент перед выпуском, поэтому такой беспорядок, — сказала Джесси. — А как твои дела? У тебя такое лицо, словно ты нажила грыжу.

Я описала ей кошмар на Челси-Пирс. Лео, который прислушивался к нам сначала вполуха, начал придвигаться со стулом все ближе и ближе, по мере того как история все более становилась захватывающей.

— Змея? — переспросила Джесси, когда я добралась до развязки. — Ты, черт возьми, должно быть, шутишь!

— Говорят, если снится змея, значит, тебе наставили рога, — сказал Лео. — Или нет… что ты боишься секса. Не помню точно.

— Мне не приснилась змея, Лео! — раздраженно воскликнула я. — Я ее действительно видела!

Он пожал плечами и вернулся к своему компьютеру. Джесси, наоборот, потребовала подробностей:

— А что Крис? Он был там, пока все это творилось?

— Да. И по выражению его лица можно было подумать, что он, самое меньшее, увидел меня в порнофильме. Кажется, он страшно обиделся.

— Ты с ним говорила?

— Нет, он был занят. Я свяжусь с ним позже — уверена, все будет в порядке.

Мне нужно было сосредоточиться на работе, но все мои мысли были о пресмыкающихся. Я поискала в Интернете больших черных змей и обнаружила несколько сайтов, посвященных этим восхитительным созданиям. Ушло немного времени на то, чтобы обнаружить нужный мне экземпляр: Lampropelis getulus, в просторечье известная как королевская змея. Водится в большинстве южных штатов (конечно, это никоим образом не объясняет, какого дьявола она делала на Челси-Пирс), размер колеблется от двух до семи футов. Окраска — черная или темно-коричневая, с белыми или желтоватыми отметинами, которые нередко имеют форму полос. Хорошие новости: не ядовита. Королевская змея славится тем, что питается преимущественно другими змеями, в том числе и ядовитыми. Какая прелесть! Взяв себе кофе, я отправилась к дизайнерам, чтобы взглянуть на макет статьи о Томе. Дизайнеры разместили не только тот снимок, что принесла я, но и взятую из сети фотографию, на которой он сидел за столом на съемочной площадке «Морга», с бумагами в руках. Вся статья представляла собой несколько абзацев и была совсем короткой. Даже по меркам «Базз». Грустно, сказала я себе. Ведь даже тому, что Джессика Симпсон сменила прическу, редакция уделила больше места, чем гибели Тома Фейна. Но может, Том и не пожелал бы попасть в такой журнал, как «Базз». Вернувшись за свой стол, я перечитала текст, который принесла в пятницу. Мне были нужны последние новости о ходе следствия, и теперь у меня появился повод позвонить шерифу Шмидту еще раз. На этот раз я позвонила непосредственно ему и объяснила, что хочу поговорить с ним как журналист.

— Почему вы с самого начала мне не сказали? — в раздражении упрекнул он меня.

— Извините. — Я не смогла сжигать за собой мосты. — Я не знала, что мне предстоит писать статью. Я разыскивала Тома, просто чтобы помочь его другу, а вовсе не по обязанности журналиста.

— Я мало что могу вам рассказать. Это действительно тело Тома Фейна; мы убеждены, что произошло убийство. Мы допрашиваем жителей Анд и, не без помощи нью-йоркской полиции, его городских знакомых. Подозреваемых пока что нет.

Что-то в его голосе подсказало мне: следствие не особенно продвинулось — факт, который мистер Шмидт равно не подтвердил бы и не опроверг.

— Вы думаете, Тома убил кто-нибудь из тех, кто вместе с ним работал на съемках? — спросила я, зная, что он не собирается делиться со мной такими подробностями. Мне было интересно, что он ответит.

— На настоящий момент я не уполномочен обсуждать какие бы то ни было предположения.

Я почувствовала укол совести, когда вспомнила, что располагаю информацией о визите Локет и о некоем таинственном посетителе. Но я дала Локет слово, что позволю ей самой обнародовать эти сведения. Если она не сделает этого завтра, как обещала, тогда мне придется взять дело в свои руки.

Тем не менее было еще кое-что, чем я могла поделиться со Шмидтом, и, по-моему, настал подходящий момент. Слегка исказив правду, я сказала, что в процессе работы над статьей выяснила следующее: Том одолжил приятелю несколько тысяч долларов, а затем так и не сумел получить с него долг. Прежде я колебалась, стоит ли подводить Дика под неприятности прежде, чем я сумею разведать больше, но теперь мне было ясно, что этот парень — большая проблема.

Шмидт несколько секунд молчал; мне было слышно, как он дышит.

— Нам это известно, — наконец сказал он. Интересно откуда.

— А, должно быть, вам рассказал мистер Бэриш! — воскликнула я. Он не ответил, и я заподозрила, что не ошиблась.

— Вам больше нечем с нами поделиться? — спросил Шмидт.

— Нет, — ответила я и услышала, как голос у меня взмыл на октаву. Шмидт взбесится, если в среду я расскажу ему о том, как Локет махнула в Анды.

— Тогда буду рад вас слышать, если узнаете что-нибудь важное.

— Конечно.

Работа над статьей дала мне повод еще раз позвонить Харпер. Не зная, что я журналист, она могла послать меня ко всем чертям, но как агенту по связям с общественностью ей придется ответить.

— Харпер, это Бейли Уэггинс. Мы собираемся поместить в «Базз» заметку о гибели Тома. Я звоню, чтобы получить хотя бы пару слов от продюсеров «Морга» и других актеров.

С одной стороны, написание официального некролога для «Базз» в духе «Мы глубоко скорбим» может не представлять для нее никакого интереса; но как специалист по рекламе она вряд ли захочет, чтобы статья вышла без ее ведома. Харпер наверняка пожелает знать, как отразится на ней эта публикация, и не упустит шанса подогнать ее по своему вкусу.

Следующие полчаса я переписывала статью, вставляя в нее то, что мне сказал шериф, и оставляя место для того, что может сообщить Харпер. Я называла Тома многообещающим молодым актером; сердце у меня сжалось, когда я увидела эти слова на экране компьютера.

Я отнесла статью редактору, оставив несколько отточий там, где предстояло сделать вставки, и налила себе еще кофе. По пути на свое место я задумалась, что мне теперь делать. Я написала о гибели Тома, но по-прежнему не знала, кто убил его с такой изощренной жестокостью. Дик и Алекс определенно оставались под подозрением — а также Харпер, но сейчас у меня не было никаких поводов подозревать одного из них больше, чем прочих.

У меня осталась одна возможная зацепка, которую стоило отработать, — цитата из «Укрощения строптивой». Нужно было выяснить, где и когда Том сыграл Петруччио и что это для него значило. Крис не знал, кто был агентом Тома, но мог знать Бэриш. Ему я и позвонила.

— У меня действительно есть одно имя, — сказал он, когда я изложила суть дела. Я услышала, как открывается ящик стола. — Да, вот оно — Бадди Хэсс.

Бэриш продиктовал телефон.

— Спасибо, я ему позвоню. Сегодня я разговаривала с шерифом. Если не ошибаюсь, вы рассказали ему о невыплаченном долге.

— Да, спасибо, что напомнили. Это серьезный мотив; я хочу, чтобы полиция занялась Диком.

— Сегодня я видела его на съемках, и он сказал, что вернул Тому долг за неделю до его гибели. Вы можете проверить, нет ли каких-нибудь подтверждений того, что он пополнял свой банковский счет?

— Я проверю. Но Том мог оставить их про запас.

Я подумала, что часть денег могла пойти на аванс Барри — тому парню, который ремонтировал дом в Андах, — хоть я и сильно сомневалась в том, что долг все-таки был выплачен.

— Спасибо, что держите меня в курсе, — сказал Бэриш. — Меня ждет клиент, так что вынужден попрощаться.

— Секундочку, — произнесла я прежде, чем он положил трубку. — А Том не пытался поставить пьесу, которую писал?

— Кто вам рассказал?

— Об этом упомянуло несколько человек.

— Да, пытался. Конечно, речь шла не о Бродвее. Разве что где-нибудь далеко-далеко на окраине.

— Я слышала, отчасти он хотел продать дом затем, чтобы вложить вырученные деньги в постановку.

— Полагаю, таково и было его намерение.

— Но ведь в его распоряжении уже имелся определен-i [ый капитал. Почему он не мог просто снять со счета свои сбережения?

— Потому что постановка обошлась бы в большую сумму, чем та, которой он располагал. Даже небольшой сценический проект стоит очень дорого.

— А он не мог воспользоваться завещанной ему суммой? Бэриш вздохнул, как будто я сказала, что земля плоская.

— Дом был ему не нужен. Том собирался избавиться от него в любом случае. И, кроме того, я бы нарушил свой долг, позволив Тому разбрасываться деньгами. Его роди-i ели хотели, чтобы их капитал обеспечивал Тома на протяжении всей жизни. Теперь, если вы меня извините…

Я позвонила Бадди Хэссу. Не называясь журналистом из «Базз» (это наверняка значило бы, что агент не подойдет к телефону), я сказала женщине с надменным голосом, взявшей трубку, что я могу сообщить некую важную информацию относительно убийства Тома Фейна. Хэсс ответил минуту спустя.

— Кто звонит? — отрывисто спросил он.

Я объяснила, каким образом я в это замешана, и сказала, что пытаюсь выяснить, кто убил Тома.

— Ужасно. — Хэсс смягчился. — Том был очень славным парнем, среди людей его профессии таких немного. Так что вы хотели мне рассказать?

— Если честно, — призналась я, — я надеюсь узнать кое-что от вас. Я отслеживаю кое-какие зацепки, и мне нужна ваша помощь.

— Разве этим не должна заниматься полиция? — спросил он.

— Да, но они сейчас работают в Андах и вряд ли располагают ресурсами, чтобы отрабатывать детали. Как вы и сказали, Том был очень славным парнем. Я не могу смириться с мыслью, что его убийца все еще на свободе.

— Хорошо, но что я могу для вас сделать?

— Том играл в «Укрощении строптивой» где-то в Нью-Йорке. Вы не знаете, где и когда?

— «Укрощение строптивой»? Что-то знакомое. Мэдди, дай мне резюме Тома Фейна. Поймите₍ я работал с Томом не по контракту, так что рассказать вам смогу немногое.

— А чем отличается такая работа от работы по контракту?

— Ты ничего не подписываешь, пока не убедишься, что выйдет хорошо для вас обоих. Есть огромное количество актеров, чьи снимки хранятся у меня, и когда я слышу о чем-то, что может им подойти, то отправляю фотографии кастинг-агентам. Я отослал фотографию Тома, когда набирали актеров на маленькие роли для «Морга», и он так понравился, что они решили дать ему большую роль. Он был очень близок к тому, чтобы получить ее, но в последнюю минуту дирекция передумала, и Том остался с тем, с чего начинал.

— Я слышала, он был сильно расстроен.

— Да, но я ему сказал, что все равно это неплохо. Он был хорошим актером и отличным парнем; думаю, со временем ему бы обязательно подвернулось что-нибудь еще. Тогда я предложил ему заключить контракт, но он вдруг испугался. Наверное, по его мнению, я отчасти был повинен в том, что ои не получил большую роль. Итак, вот оно. Он играл Пет-руччио в феврале. В театре «Чепе», на Тринадцатой улице.

— В том самом театре, где он состоял членом труппы?

— Да. Это совсем маленький театр, но труппа там очень приличная.

— Спасибо. Кстати, это правда, что Тому не досталась роль Джареда, поскольку продюсеры выяснили, что он лечи лея в клинике?

— Откуда вы знаете?

— Выяснила в ходе следствия.

— Да, это было неприятно. Я пытался убедить продюсера, что у парня были трудные обстоятельства — смерть родителей и все такое. Я не видел абсолютно никаких причин для рецидива. Но они не хотели рисковать.

— Они что, провели расследование? Как они это выяснили?

— Они подняли кое-какую информацию, но у меня такое ощущение, что кто-то их навел.

Я почувствовала, как покрываюсь гусиной кожей.

— Вы хотите сказать — выдал его?

— Да. Неприятное дельце. Видели когда-нибудь фильм «Ребенок Розмари»? Ее муж заключил контракт с дьяволом, чтобы получить роль. Я ведь тоже видел кое-что подобное.

Положив трубку, я отправилась за кофе, а потом, с кружкой в руке, прокралась в маленький конференц-зал в дальнем конце коридора, Я закрыла дверь и опустилась в кресло, отгородившись наконец от постороннего шума. Я чувствовала себя как-то странно и не могла понять почему. Может быть, на мне начали сказываться события последних дней. Чем больше я узнавала о Томе, тем трагичнее становилась его история. Похоже, бедняга действительно был проклят: сначала он потерял родителей, затем роль, о которой мечтал, и, наконец, жизнь. Его личность сама по себе могла стать причиной гибели. Том был славным парнем, добрым и щедрым, что-то вроде легкой добычи, и против него замыслили преступление. Ему нелегко было сказать «нет» парням вроде Дика, которым нужны деньги, и девушкам, желающим с ним спать. Судя по тому, что я узнала, и Блисс, и Харпер, и Локет были инициаторами отношений.

Немного остынув, я вернулась обратно. Кругом толпились люди, разговаривали по мобильникам и перекрикивались через всю комнату. Насколько я поняла, Том Круз устроил себе романтические выходные с Пэрис Хилтон, и эту-то историю Нэш и хотел поместить на обложку. Но мне было совершенно все равно.

Когда принесли первую корректуру моей статьи, позвонила Харпер.

— Значит, ты журналистка из «Базз», так? — спросила она. Голос у нее был очень сердитый.

— Я всегда была журналисткой, и ты это знала.

— Я не знала, что ты пишешь статью. Думала, ты просто помогаешь Крису.

— Послушай, Харпер, — сказала я, стараясь, чтобы в голосе не звучало раздражение. — Клянусь, я ни разу не исказила факты. Мы написали маленькую статью о Томе. Можешь сказать хоть что-нибудь, что можно было бы использовать? Пару слов от лица коллег и продюсеров.

— Нас глубоко опечалила гибель Тома Фейна. Он был замечательным актером и замечательным человеком, и нам всем будет его не хватать. Этого достаточно?

— Если честно — нет. Я хочу поговорить с тобой о твоих отношениях с Томом — разумеется, не для печати. Давай встретимся в выходные.

— Мне правда нечего сказать тебе. Все, что было у нас с Томом, — это наша личная жизнь.

— Меня не интересуют интимные подробности ваших отношений. Мне интересно, почему ты сказала, что на той неделе, когда Том пропал, ты вернулась в Нью-Йорк в воскресенье вечером, хотя на самом деле прилетела ночным рейсом в пятницу.

— Какая, к черту, разница?! Мы пораньше закончили, и я подумала… ты ведь не хочешь сказать, что это я убила Тома?!

— Ты знала, что у него дом в Андах?

— Нет. И вообще это не твое дело — знала я или нет. Поверить не могу, ты намекаешь, что я… Какой у меня, по-твоему, был мотив? Мы с Томом встречались. Мы любили друг друга.

— А если бы ты узнала, что Том встречается с другой?

— О чем ты?

— Давай просто представим, что ты обнаружила: у Тома роман с другой. Например, с кем-то из актрис. Ты бы, наверное, взбесилась.

Это было все равно что бросить бомбу. Но вызвать у Харпер хоть какую-нибудь реакцию удалось лишь таким образом.

— Твою мать!.. С кем?

— Ни с кем. Я просто предположила.

— Послушай, я сказала то, что тебе было нужно, теперь оставь меня в покое. И я больше не хочу, чтобы ты появлялась на съемочной площадке. Ясно?

— Вроде бы не ты должна мне это говорить.

— Ты права, не я. Но Алекс не горит желанием тебя видеть. И Крис, готова спорить, тоже. Ты его унизила.

— Я…

Харпер отключилась.

Господи, что она имеет в виду? Я еще не звонила Крису, ожидая, что он позвонит сам, но, может, мне нужно было сделать первый шаг? Я оставила ему короткое сообщение, попросив его перезвонить.

Следующие несколько часов я мрачно сидела за столом и размышляла над статьей. Она была совсем коротенькая, но если учесть, сколько времени она отняла, можно было подумать, что я пишу исчерпывающий отчет о глобальном потеплении. Наконец, в семь часов, я собралась уходить. Почти все, исключая заведующих колонками моды и красоты, сидели на своих местах, будто взятые в заложники Голливудом.

Когда я приехала домой, было уже темно. Переодевшись в джинсы и легкий свитер, я отправилась прогуляться. Мне хотелось навести справки насчет театра на Тринадцатой улице, которая находилась неподалеку, но еще в большей степени мне требовалось проветрить мозги. Я купила пиццу, а затем побрела к театру. Примерно за полквартала я поняла, что он закрыт, — ни одно окно не светилось. Добравшись до здания, я заглянула через стеклянную дверь в маленькое убогое фойе. Там горела всего одна лампа, освещавшая рамы со старыми афишами. Объявление гласило, что новая пьеса под названием «Когда поет лосось» идет со среды по воскресенье.

Я продолжила путь, остановившись лишь раз, чтобы купить шоколадное мороженое (мне вдруг безумно его захотелось). Выйдя из магазина, я шагала еще минут десять, перебирая в уме все свои путешествия и статьи, чтобы временно не думать о Крисе, Томе, Локет и Харпер, прежде чем до меня дошло: я стою перед домом Красавчика Ригана.