Роман о дружбе по любви

Мы же с тобой старые друзья!

Первый день при Медведе

- Ну чего ты? – Санька ласково погладила пса по голове и улыбнулась ему, будто ободряла.

А что Медведю до ее ободрений? На кой черт было будить? И имя-то какое дурацкое. Медведь. Когда-то раньше его звали Микеланджело. И когда-то давно он был самым шикарным кобелем золотистого ретривера в радиусе нескольких квадратных километров родного района в центре Киева. Хозяйка гордо выгуливала его по улицам. Читала вслух умные статьи о дрессировке собак. Кормила шикарно. И подгоняла «невест», за что тоже получала отдельную плату от владельцев этих самых невест. Это уже потом Микеланджело вывалился с балкона во время ремонта, неудачно приземлился и остался без одного глаза. Второй потихоньку слепнул. Повозила его прежняя хозяйка по клиникам, повозила. И решила, что такое счастье ей ни к чему. Вывезла за город. И бросила в одиночестве возле трассы. В общем-то, финал был закономерен для полуслепого гиганта. Он попал под проезжавшую мимо машину. Но и тут ему не повезло. Водитель попался сверх меры сердобольный. Отвез в ветеринарную клинику «Альфа». Там и оставил при питомнике, где он и жил уже почти полтора года, пока Санька, одна из девчонок, что частенько наведывались в «Альфу», привозя корм, игрушки, одеяла и лекарства, не вздумала забрать его к себе, аргументируя тем, что они, дескать, с Медведем старые друзья.

- Мы же с тобой старые друзья! – будто подтверждая, объявила Санька и потрепала его шею. – Знаешь, как заживем! Душа в душу! Тебе понравится, честное слово.

С этими словами она подошла к стойке администратора и спросила:

- Наташ, я договор подписала уже у Николая Семеныча. Что там еще полагается?

- Да все уже, Григорьева, забирай.

Наташа наклонилась к Медведю и потрогала пальцем его нос. Он не выносил, когда она так делала. Но терпел. Обыкновенная Наташа. Ничего нового.

- Будешь в гости приходить, а? – спросила она.

Еще чего! Разогнался.

Медведь лизнул ее руку и посмотрел на Саньку. Санька была мелкая, худая и бледная. Это даже подслеповатый пес видел. Интересно, вот как она собирается с ним справляться? Не обращая внимания на его самый насмешливый взгляд, Санька деловито пристегнула поводок к ошейнику и, махнув рукой Наташе, направилась к двери. Пес с любопытством наблюдал за ее перемещениями, не двигаясь с места.

- Медвежоночек! – позвала Санька звонким голоском, когда поводок натянулся. Медведь вскочил на лапы и последовал за ней, не оглядываясь.

Дорогой она болтала без умолку, заглушая орущее невменяемым голосом радио. Пес был занят тем, что наблюдал с заднего сидения, как солнце скользит среди огненно-желтых крон деревьев вслед за машиной. Это называлось Октябрем. И это было охрененно красиво. Особенно, если видишь.

- У тебя будет собственный диван… Да и комната, в общем-то, отдельная, представляешь? – она крепко сжимала руль и следила за дорогой. Мерседес-Бенц W123 1984 года выпуска лавировал среди рычащего потока иномарок и автомобилей отечественных производителей. – По выходным будем ездить за город. Честное слово, я даже работы стану меньше на дом брать. В конце концов, Вересов мне ничего серьезного еще ни разу не доверил. И не факт, что доверит. Открою, как Самородова, частный кабинет. Слушай, наверное, даже в эти выходные махнем к папе на дачу. Познакомлю с родителем. Он тебе понравится. Хамло, конечно, но нормальный мужик. И животных любит. Ты ж еще и породистый у меня, да, Медведь? Знаешь, я ведь когда тебя впервые увидела, поняла – мой. Черт его знает, почему сразу не забрала… Не от большого ума. Когда свое видишь, нечего думать годами. Слушай, я же тебя еще в бассейн записала! Со следующей недели будем ходить. Прикольно, да? Короче, мне уже нравится наша будущая жизнь. У меня будешь ты. А у тебя буду я. И никто нам с тобой не нужен, правда?

Санька посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы разглядеть морду собаки. Но Медведь отвернулся к окну. Девушка улыбнулась и вернулась к созерцанию дороги. Однако уже через мгновение улыбка стерлась с ее лица.

- Нет… - пробормотала она, - только не сейчас, ну, пожалуйста, а!

Но автомобиль, хоть и Мерседес-Бенц, был все-таки своенравным пенсионером. Пофыркав чуток для верности, он не пожелал осилить подъем на горку, на вершине которой стоял дом Александры Аркадьевны Григорьевой, и заглох.

- Ну нееет же… - протянула Санька и пару раз стукнула по рулю. А потом уныло положила на него голову.

Пес заинтересованно поднялся и сунул морду между спинок передних сидений.

- Заглохли, - констатировала новая хозяйка. – Ты случайно в железе не разбираешься?

Медведь вернулся в исходную позицию и уставился в окно.

- И сразу не при делах, да? Ну, ладно. Вообще-то, я не хотела ему звонить, но это ты меня вынудил!

Григорьева тяжело вздохнула и полезла в карман джинсов, откуда извлекла телефон. Его номер был забит в списке контактов во вкладке «Избранное», где значился первым. Вторым был номер папы. Третьим – Вересова. Четвертым – мамин. Набрав Сашку, она снова вздохнула и поднесла трубку к уху, слушая длинные гудки.

- Привет, Алекс, - наконец отозвалась трубка человеческим голосом. – Опять твой драндулет забастовал?

Мысленно послав хвалу небесам за то, что Сашка принял вызов, Санька ринулась в бой.

Ты хорошо выглядишь, Алекс

Второй день при Медведе

Сашка сладко зевнул и повернулся на другой бок в надежде, что звонивший в дверь уйдет. Его надежда не оправдалась. Звонок снова весело защебетал птичьей трелью, и Сашка был вынужден спустить с кровати ноги. Посидел немного, вздохнул, натянул штаны и отправился открывать настырному гостю.

- Привет, Алекс! – почесывая небритую щеку, взирал он с высоты своего роста на девушку и ее питомца.

Питомец радостно замахал хвостом, едва его единственный глаз разглядел заспанного гиганта – как раз псу под стать. Санька хвостом не махала. Она поправила на носу очки в строгой черной оправе и тихо спросила:

- Как я выгляжу?

Сашка сонным взглядом рассматривал ее строгий наряд. Брюки, черное пальто, белый воротник рубашки. Волосы собраны в хвост, и, судя по высоте, явно на каблуках.

- Сама знаешь, - вздохнул он. – Как училка… Но машина еще не готова.

- На метро доберусь, - качнула она головой. – Хоть бы раз сказал, что хорошо выгляжу! Жалко, что ли?

Взгляд его прояснился. Он подался к ней, но резко вернулся в свое прежнее положение и хмуро сказал:

- Ты хорошо выглядишь, Алекс.

- Спасибо! – улыбнулась она. – Не жадный. Повезло твоей медичке. В смысле… прости, я тебя разбудила? Ты один хоть?

- Ты зашла поболтать? Тогда проходи…

Санька снова мотнула головой и прикрыла глаза. Пес фыркнул.

- Мне к десяти в Голосеевский суд. Сааааш… Мне неудобно тебя просить, правда…

Он вопросительно поднял брови. Медведь снова фыркнул, нахально подошел к нему и ткнулся мордой в колено.

- Мама обещала его выгулять. И, вообще, побыть с ним сегодня, пока я не вернусь. У Медвежонка тяжелый период. Типа акклиматизация, понимаешь? Но мама простудилась. И мне теперь некуда его деть. Разве только в контору забросить, но, боюсь, Вересов не оценит. А как я его одного в квартире оставлю, если только вчера из приюта забрала? У него и так судьба трудная. Его же бросили. И со здоровьем проблемы… Саааш… Ну ты же все равно в отпуске, а?

Пару минут на площадке раздавалось сопение Сашки, пофыркивание Медведя и ржавый скрип лифта.

- Ну проходи, - подтолкнул он собаку в квартиру и посмотрел на Саньку. – У вас крокодилов в приюте не раздают?

Пес радостно засеменил в квартиру мимо хозяина. Поводок натянулся. А Санька вместо того, чтобы выпустить его из рук, озадаченно смотрела на Сашку. До тех пор, пока Медведь не поволок ее за собой. Она качнулась к бывшему парню, а по совместительству лучшему другу. Удержалась на месте в последний момент, когда поводок все-таки выпустила. Но расстояние между ними резко сократилось.

- Они не держат крокодилов, - промямлила Санька. – Во всяком случае, не в питомнике. В прошлом году был питон Гоша. Его зоопарк взять согласился, когда мы его выходили.

- Это хорошо, что зоопарк согласился. Я точно не знаю, как выгуливать питонов… Иди, Алекс, а то опоздаешь.

- Если что, корм у меня дома. Я не стала тащить сюда весь мешок. Он жрет будто в три пасти, представляешь! – она резко замолчала и сглотнула подступивший к горлу ком, а потом наклонилась и позвала собаку: - Медвежонооок! Счастье мое, ты остаешься за главного. Веди себя хорошо и не скучай.

Медведь подошел к ней и снисходительно вильнул хвостом. За главного – это, конечно, чудно. Но определенная уверенность в том, что они с этим большим и серьезным мужчиной, от которого запах исходит самый что ни на есть хозяйский, договорятся, была непокобелимой… в смысле непоколебимой.

Санька поднялась и снова оказалась лицом к лицу с Сашкой.

- Как только заседание закончится, я сразу его заберу, честное слово. Пока?

- Пока, - кивнул Сашка.

Закрыл за девушкой дверь и глянул на собаку.

- Фиг у тебя судьба трудная, - пробурчал он. – С тобой она жить захотела, а со мной – нет. А знаешь почему? Потому что ты породистый в отличие от меня. Ты колбасу ешь?

Он отстегнул поводок и пошел на кухню. Пес семенил следом, всем видом давая понять, что колбасу он очень даже ест. Впрочем, Медведь согласен был торчать в этой квартире и без колбасы, в смысле безвозмездно. В его непростой жизни такое случалось не часто, чтобы кто-то из людей вот так резко и вдруг вызывал чувство приязни. Сашка определенно был в числе везунчиков. Со вчерашнего дня, когда выручил несмышленую хозяйку с ее машиной. В общем-то, вот уже второй день подряд Медведь убеждался – без этого человека она бы точно давно пропала. На такие вещи у пса было чутье. А если учесть, что подслеповатость усиливала все прочие органы чувств… сомнений в правильности выбора хозяина не оставалось.

Почти тысяча дней до Медведя

Звонки вечером 31 декабря никогда не бывают вовремя. Сашка Радкевич убедился в этом в очередной раз, когда нырнул в багажник, чтобы вытащить на свет божий ящик пива, прикупленный для встречи Нового года в узком семейном кругу – он и телевизор.

Собственно, вариантов у него было много. Звали родители, устраивавшие традиционное застолье с оливье и консервацией, грозившее обсуждением необходимости создания семьи и подробным описанием возможных кандидатур. Дед, рассорившийся под праздник с родственниками и обиженный на правительство, глобальное потепление и соседского попугая. Мужики из института, собиравшиеся на даче одного из однокурсников для веселья и отрыва, которые, черт его знает почему, всегда заканчивались банальной пьянкой. Был еще Витька, верный друг со времен подготовительной группы детского сада, который настойчиво звал в гости. Но у Витьки в уходящем году появилась жена. И эта жена неровно дышала к Сашке, что последнего совершенно не устраивало. Потому встреч с этой милейшей особой он избегал, как огня…

Падаван готов стать джедаем

Второй день при Медведе

Что должен был чувствовать Наполеон при Аустерлице? Над ним сияло яркое золотое солнце, и, взирая на разгромленную армию противников, он испытывал ликование сердца, какое бывает, когда превосходишь себя самого.

Что чувствовала Александра Григорьева в этот погожий октябрьский день? Наверное, что-то, что определенно напоминало пережитое Бонапартом в Австрии. Во всяком случае, когда выпрыгивала из такси напротив бизнес-центра, где располагался офис родной конторы, она задрала голову к небу и торжественно подумала: «Пан или пропал!»

Пока поднималась в лифте наверх, успела заглянуть в зеркальце и поправить волосы. Потом воротник рубашки. И, наконец, мысленно обзавестись собственной фирмой по бракоразводным процессам. Но это после. Сперва…

Она вышла на своем этаже и направилась в приемную Максима Олеговича Вересова.

- Начальство у себя? – бросила она Свете. Секретарше, недавно выползшей из декретного отпуска.

- Просил до двух не беспокоить, - отозвалась Света.

- У меня срочно, - пожала плечами Санька и отворила дверь в кабинет, уверенным шагом войдя внутрь. А потом провозгласила: - Полное поражение противника! Он разгромлен и разведен!

- Ты что так кричишь, Григорьева? – раздался усталый голос шефа, разглядывающего дно пустого стакана.

Выглядел он сегодня как-то иначе. И глаза, которые он все же поднял на Саньку, можно было бы назвать потерянными, если такое вообще возможно позволить сказать о Максиме Вересове.

- Я говорю, Максим Олегович, победа, - деловито уточнила Санька и подошла ближе. – Снова победа. Возьму на себя смелость напомнить вам, что ни одного проигранного дела за два года. Я понимаю, то, что вы мне подсовываете – это семечки на один зубок. Но, согласитесь, я справляюсь. И было бы с вашей стороны весьма разумно все-таки доверить мне что-нибудь посерьезнее. Потому что… потому что любой специалист должен расти. Я отдаю себе отчет в том, что для вас, да и для меня, разумеется, это определенный риск. И для репутации, и вообще. Но, Максим Олегович, честное слово, я буду очень стараться. И Закревский вам говорил… как он там выражается… падаван готов стать джедаем. Я готов. Правда.

Макс потер лоб.

- Закревский… - медленно проговорил он. – Значит, джедаем. Ну хорошо. Будет тебе… последний экзамен. Развод века. Супружеская измена и опека над ребенком. Потянешь?

Санька оторопевшим взглядом посмотрела на начальника. Такой быстрой капитуляции с его стороны она не ожидала – уж сколько раз она врывалась к нему в кабинет с подобными аргументами. Ответ был один: «Учись, набирайся опыта, все еще успеешь». А тут на тебе! Это определенно ее день!

- Ппп.. п-потяну, Максим Олегович, - почему-то шепотом ответила Григорьева. – А в общих чертах можно?

- Можно, - Вересов кивнул на стул. – Виски хочешь?

- Нет, спасибо.

- Ну как знаешь, - Макс плеснул себе и залпом выпил. – Вероника Леонидовна Закревская желает развестись с мужем своим, Ярославом Сергеевичем.

- А? – Санька даже подпрыгнула на месте, чувствуя только, как челюсть медленно отвисает, но подобрать ее было сейчас невозможно. Мотнула головой и уточнила: - С нашим Ярославом Сергеевичем?

- Не разочаровывай меня, Григорьева.

- Я? Яяя… нет, я не буду… разочаровывать… И… чьи интересы я должна защищать?

- Закревский пока собирается справляться сам.

- Ну да… - Санька замерла, глядя в одну точку – на стакан, который все еще держал в руках шеф. Потом будто очнулась и живо спросила: - Значит, развод, опека над ребенком… а имущественные претензии? На раздел она подает?

- Ты же знаешь Веронику. Из нее все клещами вытягивать надо. Вот ты и вытягивай, - вздохнул Макс.

Санька знала. Санька знала Веронику. Вот уже три года Санька знала Веронику Закревскую – как женщину, вполне довольную своим браком.

- А причину развода она вам… назвала? – тихо произнесла Григорьева.

- Она утверждает, он ей изменил. Сань, там мексиканский сериал какой-то. Разбирайся сама, джедай. У меня голова квадратная.

Другой его голова быть и не могла. Около часа ночи он выводил под белы руки идиота Закревского из бара, где тот надрался до поросячьего визга. Потом до утра выслушивал лекцию от Мары об одинаковости всех особей мужского пола, когда они видят перед собой движущийся предмет. Контрольным выстрелом оказался визит Ники, потребовавшей предоставить ей адвоката.

- Аа… А Ярослав Сергеевич что говорит? – мягко спросила Санька. На всякий случай. Вдруг Закревский признался, что это какой-то дурацкий розыгрыш.

- А ты как думаешь? Отрицает все. И разводиться не собирается.

- Ну да… - кивнула она. Взяла без спросу бутылку виски и пустой стакан, плеснула себе немного и сделала глоток. Поморщилась. Перевела взгляд на Вересова: - Он хуже, чем тогда был?

- Сама посмотришь, если он соблаговолит явиться.

- Посмотрю, - пробормотала Санька. – Максим Олегович, а мне чего делать-то? Прям вот так всерьез разводить? Или время тянуть?