Роман с соседом по комнате

— Надеюсь, ты надрала ему задницу, — сказала я Эмили, и она кивнула.

— Лгунишка, — сказал ей мой брат, нежно ущипнув за нос. — Ты преуспеваешь, ребенок, но не настолько хороша.

Я закатила глаза.

— Не дай бог, она станет лучше двадцативосьмилетнего, у которого куча свободного времени.

— Прости, — начал Джош, размахивая телефоном. — Ты пропадаешь. Я не слышу тебя. Думаю, мы в туннеле. Элли, ты слышишь меня?

— Дядя Джош!

Я услышала, как Эмили захихикала, движение на экране замерло, и единственным лицом на экране было ее.

Я пыталась не выбирать любимчиков среди своих племянников и племянниц, но Эмили определенно занимала особое место в моем сердце. Ее кудрявые коричневые волосы и щербатая улыбка напоминали мне меня в таком же возрасте. Немного странная, с кучей энергии, она давала жару своим родителям. Но я у нас схожий тип мышления. Я ее понимаю как никто другой. Потому что знаю, каково это — выделяться из семьи. Быть немного не такой как другие. Не говоря уже о нашей общей одержимости организованностью и порядком. Она действительно была маленькой, более милой версией меня самой.

— Ты получила посылку, что я отправила тебе? — спросила я у нее. Я отправляла подарки всем своим племянникам, но Эмили всегда хотела, чтобы ее были с загадками. Она любила получать задания и выполнять их. Как я и сказала, она была странным ребенком. Прям как я.

Она решительно кивнула.

— Я работала над ней всю прошедшую неделю, — с гордостью сказала она.

— Правда?

— Я покажу тебе!

Она исчезла из поля зрения, и вернулся Джош.

— Знаешь, детский труд — вне закона, — заметил он.

— Если она хочет делать это, тогда это не труд, — напомнила я ему.

— Ты больная.

Но в его голосе был только юмор.

— Ты пользуешься преимуществом молодого, впечатлительного ума. Ты превращаешь ее в себя.

— Это лучше, чем превратить ее в тебя, — парировала я.

— Она будет только рада этому, — сказал Джош мне. — Я — изумительный.

— Перестань получать одобрение у мамы, — поддразнила я. — Ей приходится говорить это.

— Кстати говоря, о маме, — начал он, и у него на лице появилось серьезное выражение.

— О нет, — простонала я. — Вот только не начинай.

Джош был единственным, кто принял мою сторону, когда дело коснулось моего решения пойти в колледж в Нью-Йорке. Но очевидно все изменилось, и было ясно, что его депрессия из-за бейсбола вот-вот коснется и других вещей. Например, вмешательства в мою жизнь.

— Я просто думаю, что тебе следует задуматься о возвращении назад, — сказал он, не глядя на меня, его глаза фокусировались на чем угодно, только не на моем лице. — По крайне мере, приезжай почаще. Мы все скучаем по тебе. Особенно Эмили.

— Это нечестно.

Я чувствовала себя преданной. Я полностью поддержала его, когда он играл за «СтормЧейзерс», занимался работой, из-за которой ему все время приходилось путешествовать по стране. Защищала его от наших родителей. Прикрывала. Потому что знала, что он не готов осесть в Небраске. И я была убеждена, что он не готов и сейчас.

Но это выглядело так, будто он отказался и собирался потащить меня вниз за собой.

Джош только пожал плечами.

— Перестань. Я множество раз слышал, как ты жаловалась на Нью-Йорк. Ты рассказывала мне про то, как в метро крысы едят пиццу, и про то, как там воняет летом, как пачкаются твои ноги, когда ты носишь сандалии. Жизнь там сводит тебя с ума.

— Не настолько, как жизнь дома.

— Это не так плохо, как ты думаешь.

Но он все равно продолжал смотреть в сторону.

— Что ты делаешь, Джош? — спросила я, переживая за него. — Ты в порядке?

Я знала, что нет. С виду он казался тем же раздражающим старшим братом, которого я знала и любила, но я знала, что что-то не так. Что он был несчастен.

— Просто подумай об этом, хорошо? — мягко сказал он. — Было бы хорошо, если бы ты была рядом.

Это был удар ниже пояса, но до того, как я успела ответить, вернулась Эмили, практически впечатывая свою голову к подбородку Джоша, держа папку на трех кольцах, покрытую стикерами и текстурной краской. На обложке говорилось: «Папка, сделала Эмили».

— Действительно настораживает, — пробормотал мой брат, не пытаясь скрыть улыбку, когда Эмили с гордостью демонстрировала страницы книги.

— Вот это страница с контактами, — сказала она, показывая мне список телефонных номеров своих родителей, бабушек с дедушками, Джоша и меня.

— Очень мило, — подтвердила я. — Да и твой почерк стал лучше.

— А вот мое расписание.

Она перевернула на другую страницу, где которой был календарь на неделю. Кто-то другой, ее мама или Джош, помогли ей записать там ее виды деятельности.

— Мне нравятся все цвета, — сказала я. И тут их было немало. Синий, зеленый, желтый, оранжевый. Ни один цвет не был позабыт.

Эмили резко закрыла книгу, по ходу поймав за палец Джоша.

— Ауч! — воскликнул он.

— Пока у меня есть только это, — объяснила Эмили.

— Очень впечатляюще, — сказала я ей. — Ты уже выбрала пьесу, которую хочешь ставить?

Хотя Эмили еще полностью не осознавала специфику того, чем я занималась, но понимала достаточно, чтобы знать, что включает в себя понятие исполнение людьми ролей. А это давало ей лучшее представление, чем большинству людей в моей семье. И ей нравились спектакли. Это было единственное, в чем мы отличались.

Она решительно кивнула.

— Я хочу играть «Робин Гуда» — сказала она. — Диснеевского.

— Ну, вообще-то это не совсем пьеса, — сказала я. — Но думаю, мы сможем что-нибудь придумать.

Подумав о том, как бы могла предоставить ей нечто напоминающее сценарий.

Скорее всего, мне придется посмотреть кино и просто набрать весь текст. Я добавила этот пункт к моему ментальному списку задач, который позднее включу в настоящий список задач в одном из своих приложений.

Эмили захлопала в ладоши.

— Я хочу участвовать в ней.

— Ты хочешь и выступать, и руководить? — спросила я ее. — Это очень большая ответственность. Думаешь, ты справишься?

— Угу, — ответила она с полной и абсолютной уверенностью.

— Ты знаешь, с кем вместе хочешь участвовать в этом? — поинтересовалась я, хотя уже знала ответ. У нее был единственный постоянный партнер.

— Дядя Джош! — ответила она.

— Ты хочешь, чтобы он был Робин Гудом? — спросила я.

— Нееееет, — она вздохнула, как будто я была самой глупой тетей в мире. — Я хочу быть Робин Гудом.

«Плюс одно очко за феминизм», — подумала я.

— Ок, тогда дядя Джош будет Крошкой Джоном?

Эмили покачала головой.

— Дядя Джош будет Девицей Мэриан!

Позади нее Джош закрыл лицо руками, и я разразилась смехом. Возможно, я могла бы надумать приехать домой, потому что это была пьеса, которую мне не терпелось увидеть.

Глава 10

Шейн

После наших неожиданных обжиманий на кухне и неловкой поездки в лифте следующим утром Элли чрезвычайно старательно избегала меня. Когда я приходил домой, она, или была уже в спальне за закрытой дверью, или пробиралась туда после того, как я засыпал на диване. В последние несколько дней мы редко виделись.

К несчастью для нее, добровольное противостояние вот-вот подойдет к концу. Моя сестра приезжает завтра, и я пообещал спросить у Элли, сможет ли она помочь ей с прослушиванием. Ради своей сестры я бы пошел на многое. Даже на разговор с шикарной малышкой, которая не призналась бы, что хочет меня. Это означало, что я проведу день, работая на ноутбуке в квартире, а не внизу в мастерской. Сегодня вечером она не проскочит мимо меня. Наверняка мы способны поговорить, держа руки при себе. Ведь так?

Около десяти входная дверь открылась, и прокралась Элли, очевидно еще не заметив, что горит свет. Я сидел на диване и отвечал на письма.

— Привет, — произнес я, и она подпрыгнула.

Смешного тут было мало, но удержаться я не смог. Было невероятно очаровательно, что она так пугалась меня. Естественно, я надеялся пробудить в ней не это чувство, но буду довольствоваться хотя бы этим. Пока.

— Привет, — ответила она, сразу же направившись в свою комнату.

Однако до того, как она добралась туда, я встал с дивана и преградил ей путь. На ней были ее обычные обтягивающие черные джинсы, обтягивающая черная майка и сексуальные черные ботинки. Она выглядела сексуально. Охренительно сексуально. По мне пробежала волна желания так, что пришлось остановиться и перевести дыхание. Очевидно, мастурбации в душе было недостаточно, чтобы удовлетворить мою потребность в этой упёртой чопорной помощнице режиссера.

— Не переживай. Я не собираюсь целовать тебя.

Она покраснела. Румянец распространился от щек к груди. Ее невероятно сексуальной груди. Я заставил себя не пялиться. Это было непросто. На нее было приятно смотреть. Действительно приятно.

— Конечно же, пока ты сама не захочешь этого, — подмигнул я ей.

Она поджала губы.

Я рассмеялся и продолжил.

— Я должен попросить тебя об услуге.

— Об услуге?

Она посмотрела удивленно, а потом подозрительно.

— Это скорее услуга для моей сестры, — пояснил я, и она немного расслабилась.

— Меган, верно?

Я кивнул.

— Она первокурсница в Нью-Йоркском университете и в театральной программе. Видимо там есть прослушивания для осенних игр, и она продолжает забывать части ее монолога.

Я беспомощно поднял руки.

— А я абсолютно безнадежен, когда дело касается всего этого.

Элли этому не удивилась. Я попытался не принимать это на свой счет. В конце концов, ничего во мне не кричало, что я — «театральный эксперт».

— Я сказал ей, что ты можешь помочь ей с прослушиванием.

Ее брови поднялись.

— Я не актриса, — напомнила она мне.

— Да, но ты — человек театра, — я потер затылок. — Ты должна была присутствовать на прослушиваниях, ведь так? Или, по крайней мере, иметь представление о том, что им нужно?

Я был уверен, что выгляжу отчаянно. Последнее, чего я хотел, — подвести свою сестру. Или дать ей повод бросить школу, за которую я едва мог платить.

Она раздумывала.

— Да, думаю, что немного знаю о прослушиваниях. Я помогала Лиз репетировать для них.

Я сделал мысленный удар кулаком.

— Верно — вы обе ходили в Нью-Йоркский университет, так?

Элли кивнула.

— Меган приедет завтра. Как ты думаешь, ты сможешь уделить час на то, чтобы пройтись по ее монологу?

— Конечно, — ответила Элли. Она сделала паузу, а потом окинула меня медленным оценивающим взглядом. — А ты очень хороший брат, да?

Я пожал плечами.

— Пытаюсь им быть.

Я попытался отмахнуться от этого.

— Уже несколько лет только мы вдвоем. Нам пришлось держаться вместе.

Ее глаза слегка расширились.

— О, прости. Я не знала, — она сделала паузу. — Что произошло? Если ты не против того, что я спрашиваю.

— Автокатастрофа. Но мы справились — сказал я, быстро двигаясь дальше. Последнее, чего я хотел от Элли, — это сочувствие. — У тебя есть братья и сестры?

Она кивнула.

— Трое. Все старше. Две сестры и брат. Все они до сих пор в Небраске, откуда я родом.

Девушка со среднего запада. Сейчас это имело смысл, что я подумал об этом.

Хотя я и знал, что не должен был делать этого, но потянулся и убрал прядку волос за ее ухо. Она закрыла глаза, когда моя рука коснулась ее лица, губы приоткрылись. Все в ней было привлекательным. Все, чего я хотел, — наклониться вперед и прижаться ртом туда. Снова попробовать ее. Снова дотронуться до нее.

Но я не стал этого делать.

— Спасибо, — сказал я ей, отступив назад. — За помощь Меган.

Она распахнула глаза и сморгнула.

— Пожалуйста, — сказала она, ее голос был низким и хриплым. Сексуальным.

Мое сердце взволнованно затрепетало, и мне пришлось засунуть руки в карманы, чтобы не потянуться к ней снова. Она была такой мягкой. Такой теплой. Но я не целовал женщин, которые этого не хотели. Хотя Элли и выглядела как кто-то, кого реально нужно целовать. И целовать. И целовать снова.

Но она отступила назад, и заклинание было разрушено.

— Хорошо, — сказала она, прочистив горло. — Тогда думаю, мы увидимся завтра.

Я кивнул.

— Завтра.

— Спокойной ночи, — сказала она полушепотом.

До того как я успел ответить, она повернулась и скользнула в спальню, за ней закрылась дверь. Я уставился на закрытую дверь и, вздохнув, отправился принимать долгий, холодный душ.

Глава 11

Элли

Меган выглядела совершенно так же, как ее брат. Те же коричневые волосы и невероятные голубые глаза. Она была высокой и спортивной, и вконец великолепной. Если бы она была хоть вполовину такой же талантливой, насколько красивой, то без проблем получила бы работу актрисы. К несчастью, уже после ее первой попытки продекламировать монолог стало совершенно очевидно, что у Меган был ужасный, парализующий случай боязни сцены.

Я села на диван, пытаясь сохранять нейтральное лицо, пока Меган запинаясь и заикаясь, читала один из монологов Кейт из «Укрощения строптивой». Шейн сел рядом со мной, его пальцы барабанили по колену. Казалось, он нервничал даже больше нее, и по тому, как взгляд Меган продолжал возвращаться к нему, я могла сказать, что это ее отвлекало.

Не раздумывая, я потянулась и положила свою руку поверх руки Шейна. Он тут же замер. Прежде чем я успела убрать руку, он быстро сменил положение, переплел мои пальцы со своими, моя ладонь оказалась прижатой к его бедру. Очень мускулистому бедру. Внутри меня вспыхнул жар, распространяясь через грудь вверх к щекам. Я попыталась сдвинуть руку, но хватка Шейна была крепкой.

Я окинула его боковым взглядом, но он смотрел прямо, легкая улыбка играла в уголках его рта. Рта, который я до сих пор чувствовала поверх своего. Рта, который я отчаянно хотела почувствовать на своем снова. И снова. И снова.

«Глупое, шлюховатое тело».

А перед нами Меган тараторила конец своего монолога.

Чем кажемся сильней, тем мы слабей.

Нет в гневе пользы нам; к ногам мужей

Склонитесь, жены; пред своим готова

Я долг исполнить, лишь скажи он слово.

Не дыша, она посмотрела на нас, ее глаза были расширены, в них читалась нервозность.

Отпустив мою руку, Шейн начал хлопать, его лицо светилось братской гордостью.

— Это было здорово, — сказал он и, кажется, так и думал.

Мы с Меган переглянулись. Очевидно, мы обе знали — это было совсем не здорово. Я закусила нижнюю губу, пытаясь сообразить, чем смогу помочь. Правда заключалась в том, что я очень хорошо понимала, что сейчас чувствовала Меган. Она была не единственной, кто страдал боязнью сцены. Как и у многих театральных задротов, я только однажды тешила себя мыслью о том, чтобы стать актрисой. Но ненадолго. Потребовался только один ужасно катастрофический урок театрального искусства в детстве, чтобы доказать мне, что выступление на сцене было плохой идеей для каждого связанного с этим. Мне пришлось прочесть все части без остановки, а потом, поспешив к выходу, я подвернула ногу, упала на декорации и сломала одну из них. И свою ногу.

Но все же, я любила театр. Поэтому мне пришлось долго признавать — и принимать тот факт, что мои таланты найдут лучшее применение за сценой, чем на ней. Это было решение, которое просто отлично подходило мне. Однако я была совершенно точно уверена, что предложить Меган то же самое не будет тем фидбэком, на который она рассчитывала.

— Я не в форме, да? — спросила Меган жалко, скорее всего, воспринимая мое молчание как индикатор своей безнадежности.

— Нет, нет, — быстро сказала я. Я занимаюсь решением проблем. Я бы нашла решение. Всегда находила.

— Все нормально, — сказала она, ее плечи поникли, девушка выглядела абсолютно поверженной. — Думаю, мне следовало ожидать, что я пропащая.

— Я думал, это было отлично, — напомнил ей Шейн, очевидно думая, что помог.

Меган окинула его взглядом и сказала.

— Ты думал, что «Укрощение строптивой» — мюзикл.

Я рассмеялась.

— Я пошутил, — пробормотал Шейн себе под нос.

— Почему бы тебе не оставить нас с Меган наедине? — предложила я.

Было совершенно очевидно, что Меган нуждалась в некоторой доле здравой критики, а она не получила бы ее от брата. Не то, чтобы она не могла. Было к лучшему, что Шейн так оказывал поддержку. Ей в ее жизни была нужна позитивная сила, если она хотела заниматься чем-то вроде этого. Кто-то, кто не скажет ей вернуться в Небраску только потому, что все идет не так, как они планировали. Хорошо. Возможно, я немного проектировала, но я была до сих пор расстроена из-за того, что Джош изменил мнение.

— Да, хорошо, — Шейн схватил пиджак. — Я буду внизу в мастерской.

Мне стало интересно, как там — пахнет ли там еще лучше, чем от Шейна. И какого рода вещи он делает своими руками. Я сделала себе мысленную заметку спросить его об этом, которую быстро отменила, вспомнив, что мне больше не нужно ничего знать о нем. Если уж на то пошло, мне нужно было стереть то, что я знала. Вроде того, как приятно чувствовать его руки, когда они задирают мое платье к талии и скользят по внутренней поверхности моих бедер.

Меган ждала, пока за ним не закрылась дверь, а потом рухнула на диван рядом со мной, зарыв лицо в ладонях.

— Я самая худшая, — доносился ее голос сквозь пальцы.

Я похлопала ее по спине.

— Я могу с полной уверенностью сказать, что ты точно не самая худшая. Однажды я видела прослушивание, которое кончилось тем, то девочку вырвало фонтаном на бедного ассистента, которому пришлось читать с ней.

Меган подняла голову, ее глаза были расширены.

— Ты шутишь.

Я покачала головой.

— А в другой раз парень прочитал весь монолог и песню с расстегнутой ширинкой. Он был без нижнего белья.

— Нет! — Меган разразилась смехом.

— Это было очень неловко для всех нас. Само собой разумеется, роли он не получил, — я улыбнулась ей. — Поэтому верь мне, когда я говорю, что это было не самое худшее прослушивание из всех, что мне доводилось видеть.

Меган немного пришла в себя.

— Но ведь это было плохо.

Я могла сказать, что было важно, чтобы я была честной с ней. Так и было.

— Да, — сказала я ей. — Это было плохо.

Она испустила вдох разочарования и отклонилась назад.

— Наверно мне следует просто сдаться.

— Почему? Потому что ты нервничаешь по поводу своего первого прослушивания? — я похлопала ее по руке. — Все нервничают. Тебе просто нужна практика.

— Я практикуюсь.

Ее глаза наполнились слезами.

— Это все, чем я занимаюсь. Репетирую этот дурацкий монолог. И все равно я ужасна.

— Может быть, ты позволишь своим нервам завладеть тобой, — сказала я ей. — Что самое ужасного могло бы произойти, когда ты доходишь до этого? — спросила я, думая о своем ужасном прослушивании.

— Я полностью задохнусь, — сказала Меган.

— Ну, когда я нервничаю по поводу чего-то, улучшить мое состояние помогает составление списка всего того, что заставляет меня нервничать. Иногда, когда увидишь все в написанном виде, становится не так страшно.

Обычно становится еще страшнее, но я не стала говорить об этом Меган. В конце концов, это был единственный совет, который, как я думала, я могла дать ей.

— Список? — Меган посмотрела скептически.

Потом я вспомнила, как слышала, что Лиз говорила, когда разговаривала со своими друзьями-актерами.

— Или попробуй так. Попытайся найти способ перестать беспокоиться о прослушивании, просто сфокусируйся на словах, что они значат для твоего персонажа.

— Но прослушивание через две недели! — заплакала Меган.

— Когда? — спросила я.

— В следующую пятницу, — сказала она мне, все еще выглядя жалко.

Я мысленно пробежалась по своему расписанию.

— Не знаю, поможет ли это, но если ты хочешь прийти и порепетировать в настоящем театре, то я занимаюсь сценой в Бродвейском шоу и приглашаю тебя прийти и использовать пространство, пока я буду организовывать репетицию. И возможно некоторые актеры смогут дать тебе советы.

Будем надеяться, они не предложат, чтобы она разделась и прошлась по комнате, привыкая к обнаженному телу.

Лицо Меган озарилось.

— Правда? Ты позволишь мне воспользоваться театром?

— Конечно.

Я схватила кусочек бумаги и написала свой номер.

— Обычно я там в полдень. Просто дай знать, если захочешь приехать.

— Огромное спасибо, Элли.

Меган обняла меня.

— И спасибо, что была честна со мной. Шейн хочет как лучше, но ничего не знает о представлениях.

— Твой брат просто пытается быть полезным.

— Знаю, — она собрала свои вещи. — Но я рада, что он попросил помочь тебя.

Я пожала плечами, надеясь выглядеть обыденно, но блеск в глазах Меган указывал, что она сделала свои собственные выводы по поводу того, почему я оказала Шейну эту услугу. Она не произнесла вслух ни одно из подозрений, но это и не было нужно.

До того, как я смогла поправить ее, она надела пальто.

— Я лучше пойду, попрощаюсь, — сказала она и снова обняла меня. — Еще раз спасибо за помощь. Я, правда, очень, очень ценю ее.

Шейн

Я полировал стол, когда в мастерскую пришла Меган. Улыбка на ее лице указывала, что тет-а-тет с Элли был очень продуктивным. Отложив в сторону шлифовальный станок, я снял защитные очки и направился к ней.

— Ты — ходячая катастрофа, — сказала она, смахнув с моих волос опилки.

В ответ я помотал головой и отправил облако древесной стружки в воздух и на ее плечи.

— Сволочь, — Меган игриво толкнула меня.

— Как все прошло? — спросил я, облокотившись бедром на один из верстаков.

— Хорошо, — ответила она, блеск уже вернулся в ее глаза. — Элли сказала, что я могу прийти на репетицию в театр, и она представит меня тамошним актерам.

— Это здорово, — сказал я ей, совсем не удивленный великодушием Элли.

— Она также сказала мне составить список, — сказала Меган с улыбкой.

— Ну конечно, — ухмыльнулся я. — Она любит списки.

— Знаешь, — Меган быстро скользнула взглядом. — Она действительно милая.

— Она милая, — не колеблясь согласился я. Я знал свою сестру. Знал это выражение. Знал, когда она что-то задумала. Я знал, когда действовать осторожно. И это определенно был один из таких моментов.

— И красивая, — невинно добавила Меган.

«Нда. Вот оно. Вмешательство».

Скрестив на груди руки, я окинул ее взглядом.

— Выкладывай, Меган, — скомандовал я.

— Я просто высказала свои соображения, — Меган стрельнула в меня глазками. — Я видела, как ты держал ее руку.

«Правильно. Конечно моя остроглазая, сующая везде свой нос сестрица заметила это».

— Мы не держались за руки, — поправил я ее. Потому что Элли держала меня за бедро, а это было определенно лучше, чем держаться за руки. Хотя я хотел, чтобы она подержала другую часть моего тела, но и так сойдет.

— Ну конечно, — Меган закатила глаза, не веря мне. — Она мне понравилась.

— Она очень привлекательная.

— Обычно тебе не нравятся привлекательные девушки, — сказала она мне.

— О чем это ты?

Я попытался вспомнить девушек, которых приводил домой, когда Меган была младше.

— Мои девушки были привлекательными.

— Не для меня, — ответила Меган. — Мне они не нравились совсем.

— Подожди, что?

Это шокировало меня. После несчастного случая я постарался свести к минимуму свои свидания, но до этого у меня была насыщенная сексуальная жизнь. Девушки, которые никогда по-настоящему не задерживались. Но думая об этом сейчас, я понимал, что в те времена мои требования к женщинам были не особо высоки. Не то чтобы Меган когда-либо замечала мои привычки неформального общения.

Она сморщила носик.

— Девушки, которых ты приводил, полностью игнорировали меня.

— Ты была ребенком, — напомнил я ей, но все равно почувствовал приступ вины. Когда я был в ее возрасте, мой интерес к женщинам не особо зависел от личности. Но я был глупым, озабоченным подростком. А теперь я поймал себя на том, что надеялся — Меган не будет чувствовать того же по отношению к моим будущим спутницам.

— И что? Они никогда не замечали меня. Все, что они хотели сделать, — сказать, каким милым ты был, и взъерошить мне волосы.

— Я помню это.

Я испустил фальшивый долгий вздох, пытаясь загладить свою вину. Я ненавидел думать о том, какой лишенной внимания она могла себя чувствовать.

— Хорошие были времена.

Меган ткнула меня в грудь

— По крайней мере, твой вкус к женщинам, кажется, улучшился.

— Ай, — я потер то место, куда она ткнула. — Ты все придумываешь. И не имеет значения, милая ли Элли. Я ей не интересен. Не то, что бы я не заинтересован в ней, — быстро добавил я.

— Она отвергла тебя, да? — спросила моя глупенькая-умненькая сестрица.

— Нет, — парировал я.

Меган рассмеялась.

— Она полностью отвергла тебя. И после этого она нравится мне еще больше.

— Спасибо большое.

Я потянулся и взъерошил ее волосы.

— По крайней мере, это значит, что у меня будет больше времени на то, чтобы навещать тебя в Нью-Йоркском Университете.

Она простонала.

— Пожалуйста, нет, — сказала она, а потом стала серьезной. — Смотри, я знаю, что ты от многого отказался, чтобы заботиться обо мне.

— Это то, о чем я никогда не сожалел, — сказал я твердо. Посмотрев на нее, я вдруг увидел, как в ее лице нашли отражение оба наших родителя. Сквозь меня прошла волна печали. Не думать о них было легче, но иногда скорбь удивляла меня. Какой силы она до сих пор была.

— Я знаю, что ты не сожалеешь об этом, — сказала Меган. — Но я уже взрослая.

Я отбросил свою меланхолию.

— Это спорный вопрос.

— Я достаточно взрослая для того, чтобы видеть, когда людей тянет друг к другу.

Я покачал головой, но она не закончила.

— Просто не сдавайся, ладно? — попросила она. — Ты — мой надоедливый старший брат, но ты тоже достоин быть счастливым.

Глава 12

Элли

Я готовилась к репетиции, когда в театр вошла Джоанна. Она выглядела как всегда идеально и безупречно, ее волосы были собраны в причудливый пучок, а вездесущий белый костюм был тщательно выглажен, на нем не было не единой складки. Как ей удавалось сохранять свою белую одежду чистой в таком городе, как Нью-Йорк, для меня было загадкой. Риган утверждала, что это было колдовство, но она шутила. Наверно.

— Как идет репетиция? — спросила Джоанна, оглядывая пустой театр.

После первой обнаженной репетиции, она по-умному ускользнула. К счастью, актерский состав так быстро сдружился, что Риган больше были не нужны упражнения, которые требовали обнажения. Не то что бы я боялась за жизнь. Мне до сих пор снились ночные кошмары, в которых меня преследует грудь.

— Все хорошо, — ответила я ей.

Так и было. Риган собрала воедино группу чрезвычайно талантливых девушек, все они были очень профессиональными и расторопными — чего было не так просто добиться от актеров. Сказать, что я была впечатлена самоотверженностью и работой, которую они делали — было бы преуменьшением. Я привыкла к группам, которые, будучи талантливыми, на протяжении нескольких месяцев показывали одно и то же. Все мы впали в рутину. Даже я, хотя и не осознавала этого. Много времени прошло с тех пор, как я была частью чего-то свежего, нового и волнительного. Это было одновременно ужасающе и захватывающе. Я все еще привыкала нормально относиться к захватывающей части.

— Хорошо, — сказала Джоана, но она задержалась, держа руки в карманах.

— Все нормально? — спросила я, чувствуя, что она что-то задумала.

Она посмотрела на меня и выдохнула. Внезапно она перестала выглядеть как идеальная, собранная Джоанна. Она выглядела как обычный человек — обычный шикарный человек — который, кажется, испытывал сильный стресс.

— Оно просто обязано пройти хорошо, — сказала она, в ее голосе сквозило явное напряжение. — Это выступление. Оно должно пройти хорошо.

Я кивнула. По своим исследованиям я знала, что она вложила кучу денег в этот театр, полностью отремонтировав захудалое помещение и заплатив за рекламу во всю полосу для продажи билетов. В финансовом плане тут многое зависело от нее. Но я не думала, что деньги — это то, что на самом деле беспокоило ее.

— Родители считают меня сумасшедшей, — сказала она мне.

Джоанна немного говорила о своей семье, но я могла списать это на чувство разочарованности в родителях.

— Думаю, они просто переживают.

— Конечно, — сказала она, смахнув несуществующую соринку. — Но не обо мне. О своей репутации.

Я не знала, что сказать. Я не вращалась в богатых, элитных кругах, где выросла Джоанна, но я представляю — на нее было оказано большое давление, чтобы она оправдала определенные ожидания. Особенно учитывая, что ее семья была одной из известнейших в Нью-Йорке. Джоанне нужно было заботиться не о том, как она выглядела, а о том, как это отразится на ее семье. Я представляла, что это должно быть, сдерживало.

— Шоу будет классным, — решительно заявила я. Это единственное обещание, которое я могла дать ей. И единственное, которое я смогу выполнить.

— Хорошо, — сказала она, и вот так просто, снова вернулась продюсер Джоанна — вся такая деловая.

Спокойная, холодная, собранная. Однажды я спрошу у нее, как ей это удается. Если это колдовство, возможно, мне удастся получить заклинание. Я бы с радостью прибегла к черной магии, чтобы выглядеть так же хорошо, как она. Она ушла, и я закончила подготовку к репетиции. Я посмотрела на часы — скоро придут люди — и подошла к своей сумке, чтобы взять папку с постановочным материалом.

Но ее там не было.

Нет. Это было невозможно. Я никогда не забывала свою папку. Она была практически привязана к моей руке. Она была частью меня. Как я могла забыть часть себя?

«Нет, нет, нет, нет».

Меня поглотила тревога. Я вывалила содержимое своей сумки, как будто четырехфунтовая папка могла затеряться в курьерской сумке. Конечно же, я не нашла ее. Мое сердце бухало, ладони вспотели, и я была совершенно точно уверена, что на полпути к приступу паники, если не успокоюсь. Сделав глубокий вдох, я села и мысленно прокрутила свои шаги, будучи впервые благодарной за то, что этим утром не остановилась, чтобы выпить кофе. Это значило, что моя папка — самая важная вещь в мире для помощника режиссера — или ехала в поезде, или я оставила ее в квартире.

Потянувшись за своим телефоном, я стала искать среди контактов номер Шейна, радуясь тому, что у нас хватило ума, чтобы обменяться ими, пока мы разбирались с жилищными проблемами. Как только пошли гудки, я стала молиться, чтобы он поднял трубку и был достаточно близко для того, чтобы проверить, там ли блокнот.

— Пожалуйста, скажи, что ты в моей спальне, — выпалила я, как только он поднял трубку.

Последовало молчание, а потом его голос, низкий и сексуальный, раздался в трубке.

— Дай мне пять минут, и я буду там, — сказал он.

Я стукнула себя по лбу ладонью, раздраженная тем, что все мое тело напряглось при мысли о нахождении Шейна в моей спальне. «В моей постели. Не сейчас, тело! Это было ТАК не вовремя».

— Ты что-то забыла дома? — к моему величайшему облегчению спросил он. В его голосе был легкая нотка юмора. Очевидно, он думал, что я странная. Он не ошибался.

— Надеюсь, — сказала я и услышала в своем голосе назойливость. — Ты неподалеку? Можешь посмотреть?

Я скрестила пальцы.

— Я внизу в мастерской, — ответил он.

«Слава Богу». Я выдохнула после долго сдерживаемого дыхания.

— А ты можешь пойти наверх и посмотреть, не оставила ли я в спальне большой черный блокнот?

— Конечно, — ответил он. — Я позвоню, когда буду там.

Я повесила трубку и услышала шум голосов в лобби, подняла глаза и увидела, что актрисы начали прибывать на репетицию.

— Дерьмо, — пробормотала я. Даже если блокнот и был в квартире, я никак не смогу съездить туда и обратно, не задержав репетицию. И я, правда, не хочу этого делать. Это раздражало. Это было непрофессионально.

Я никогда, никогда не забывала свой блокнот. Это была ошибка любителя, а я гордилась собой, потому что всегда была готова ко всему.

Риган пришла, одетая в черное вязаное платье, и поприветствовала группу. У меня горело лицо от разочарования в себе, я вытащила из сумки ноутбук и молилась, чтобы никто этого не заметил.

— Думаю, сегодня мы начнем с актерских упражнений, — сказала Риган, бросив пальто через стул. — Разомнемся.

Она потерла руки — осенняя прохлада особенно остро чувствовалась этим утром.

— Одновременно и буквально, и фигурально.

Они приступили, но я только вполовину обращала на это внимание. Я продолжала проверять свой телефон, ожидая услышать Шейна, но когда прошло двадцать минут без ответа, я смирилась с тем, что вечер посвящу восстановлению папки с нуля.

Если мне повезет, Риган будет делать актерские упражнения всю репетицию, но хотя это способствовало мне, это не было признаком хорошего директора. А так как Риган была молодой и неопытной, я знала, что она была очень хорошим директором.

Всю репетицию я провела в состоянии фрустрации и стресса. Я была, как будто обнажена без своей папки, и не могла избавиться от ужасной боли в груди, которую чувствовала, когда представляла, что моя тетрадь потерялась где-то в Манхеттене или Бруклине. Я никогда не плакала, но была так близка к этому. К счастью, мне удалось сдержаться, сделав несколько глубоких вздохов и запланировав свою дорогу домой, включив в маршрут поход в Кинко и ряд других мест, чтобы пополнить запасы. Мне просто придется начинать заново. С нуля.

Через час Риган объявила перерыв, и все разбежались проверять почту, на перекур или поболтать друг с другом. Я пошла за кулисы, нуждаясь в тишине и покое. Мне нужно подобрать нечто напоминающее мою папку, что я могу использовать, когда актрисы начнут репетировать. Вдруг Риган просунула свое лицо через занавеску.

— Эй, — сказала она с игривой ухмылкой на лице. — Тут кое-кто хочет повидаться с тобой.

И потом, до того как я успела выпытать дополнительную информацию, она исчезла.

Сердце мое упало от мысли, что Меган не могла выбрать худшего времени, чтобы воспользоваться моим предложением, но не она вышла из-за угла. Это был Шейн. И он держал мою папку.

— Думаю, ты искала это, — сказал он, протягивая ее мне.

Я уставилась сначала на нее, потом на него, меня переполняли облегчение и благодарность. Я этого совсем не ожидала. Не только того, что Шейн нашел мою папку, не задав ни единого вопроса, но и того, что он пронес ее через весь город. Для меня. Я не могла вспомнить последний раз, когда кто-то поступал так же мило и проявлял заботу. А потом, еще не осознав того, что делаю, я бросилась в объятья Шейна и поцеловала его.

Глава 13

Шейн

Я споткнулся, едва успев подготовиться, когда Элли бросилась ко мне и поцеловала меня. Ее рот был горячим и жадным, и я без колебаний поцеловал ее в ответ, притянув ее бедра к своим, широко расставив ноги. Не знаю, чем я заслужил такое приветствие, но мне было все равно. Я фантазировал о ее губах со времени нашей последней встречи, и они были еще слаще, чем я помнил.

Ее руки обнимали мою шею, я приподнял ее, и она привстала на цыпочки, притянув мое тело к своему. Все эта мягкость вызвала у меня стон, я зарылся рукой в ее волосы, изменяя наклона ее рта таким образом, чтобы получилось углубить поцелуй.

Язык Элли встретился с моим, и мой член затвердел от легких вздохов, что она издавала. Она притягивала меня ближе, ее бедра и грудь прижималась ко мне, как будто она пыталась забраться внутрь. Было совершенно точно ясно, что она хотела большего. И я жаждал дать ей это.

Скользнув рукой вниз, я прикоснулся к кромке майки и гладкой как шелк обнаженной части кожи живота. От моих прикосновений Элли еще сильнее изогнулась, и, восприняв это как знак, я пробрался пальцами ей под майку, вверх по спине, по ребрам. Ее кожа была раем, шелковистой и теплой, но ничто не подготовило меня к ощущению ее груди у меня под ладонью. Ее прекрасная округлость была у меня в руке. Сосок был твердым, когда я провел по нему большим пальцем, остальные мои пальцы наслаждались ощущением тяжести ее груди, от моих прикосновений Элли застонала, я стал целовать ее еще сильнее, поглощая вздохи наслаждения. Господи, касаться ее вот так было раем, но все этого было мало.

Ее бедра раскачивались в такт с моими, моя рука оставила ее грудь, скользнув вниз, по ее животу. Ее губы остановились, когда она поняла, куда я направляюсь. Я ждал, что она остановит меня, но вместо этого она запустила руку мне в волосы и притянула еще ближе. Простонав, я запустил пальцы ей в джинсы, спускаясь вниз, пока не достиг ее горячего, влажного и жаждущего естества.

«Бл*дь».

Я дразнил ее, кружа вокруг клитора, она запрокинула голову назад, открывая мне доступ к шее. Я скользнул губами от подбородка к эрогенной зоне у нее за ухом, мой палец вызывал у нее стоны.

Ее дыхание становилось быстрее и быстрее, по мере того как ускорялся мой темп, и когда я понял, что она близка к краю, ввел палец внутрь нее, и она взорвалась в моих руках. Это было подобно электричеству, и я хотел только прижать ее к стене, освободить свой член и трахать ее до тех пор, пока она не начнет кричать мое имя. Смутно, сквозь раскаленную дымку, я услышал, как кто-то зовет, но мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что они зовут не меня, а Элли. И кто бы это ни был, они приближаются.

Я понял, что и она это услышала, потому что Элли напряглась в моих объятьях, прежде чем резко отпрянуть. Ее лицо покраснело, губы были влажными и опухшими, волосы в беспорядке. Майка была собрана под руками, давая мне прекрасный обзор ее черного кружевного лифчика. Еще никогда она не выглядела сексуальнее. К несчастью, это не спасало ситуацию — ситуацию, которая в данный момент упиралась мне в ширинку.

— Я… мы… — начала она, но я прервал ее.

— Это не было ошибкой, — твердо сказал я ей. Я до сих пор чувствовал ее, то, как ее тело сжималось вокруг меня. Я ни за что не позволю ей думать, что это было как-то иначе, чем было на самом деле — жарко, как в аду. Ее глаза расширились, она медленно кивнула.

— Продолжение следует, — сказал я, имея в виду именно это. То, что мы начали, так или иначе, будет закончено. Теперь, когда я знал, что она чувствует, когда кончает, то не собирался останавливаться до тех пор, пока не услышу и не почувствую это, будучи глубоко внутри нее. Но не сейчас. Пока нет.

Так что хотя мне и было больно поступать так, я опустил вниз ее майку. Когда я сделал это, женщина, которая отвела меня за сцену, — Риган, с большими очками в толстой оправе и с простодушной улыбкой, — высунула голову из-за угла.

— Элли! — воскликнула она. — Мы тебя искали.

Она замолчала и оглядела наш внешний вид. Я намеренно отвернул нижнюю часть своего тела от ее взгляда, все это время перечисляя в голове элементы таблицы Менделеева. Незачем публично позориться. Но все же было много других улик, которые показывали точно, чем мы занимались, и внимательные глаза Риган расширились при виде нашего помятого состояния.

Она прочистила горло.

— Почему бы мне не дать вам несколько минут, — сказала она и снова быстро исчезла. Однако я совершенно точно был уверен, что заметил, что перед тем, как она сделала это, на ее лице появилась улыбка.

Мы снова были наедине. Элли взглянула на меня, ее глаза были огромными и круглыми.

— Я пойду, — сказал я, наклонившись, чтобы поднять блокнот, который упал на пол. Сомнений не было — именно он был причиной, по которой меня встретили с таким воодушевлением. Я не знаю, что за хрень была в этой папке, но я был чертовски рад, что нашел это в ее комнате, под горой свежевыглаженного белья. Я протянул папку ей, и она прижала ее к груди.

— Спасибо! — сказала она мне, и я понял, что она говорила серьезно.

Я наклонился и подарил ей быстрый, мягкий поцелуй.

— Спасибо!

И я серьезно.

Элли

Я ждала, пока Шейн исчезнет за занавесом, а потом оперлась на стену, все мое тело звенело от невероятного оргазма, охватившего меня. «Что, черт возьми, я думала?»

Проблема была в том, что я точно знала, что думала. Я думала, что хочу Шейна. А сейчас я его получила. Ну, по крайней мере, его часть. Я задрожала, подумав о части его, сдерживаемой джинсами, части, которой я жаждала быть представленной. Лично. Сейчас отрицать мое желание к нему было не нужно. Я набросилась на него, а он ответил, зацеловав меня до смерти. И сделал так, чтобы я кончила.

«Мой Бог». То, как его рука ласкала меня, он в той же степени быстро, как и мастерски, довел меня до края. Я прижала ладонь ко лбу, чувствуя, что горю. Я была не такой девушкой. Вот только… нет, была. Девушкой, которая позволяет парню положить руку на нее, в нее, пока она стоит за кулисами шоу, которое должна режиссировать. Это опасно, непрофессионально и так… так сексуально.

Я чувствовала, что мой пульс до сих пор был учащенным, но сделала несколько глубоких вдохов, пригладила волосы и покрепче схватила свой блокнот. Пришло время вернуться к репетиции. Вернуться к реальности.

Но когда я отодвинула занавеску, то увидела, что моя фантазия никуда не делась. Вместо этого Шейн стоял посередине театра в окружении наших красивых, талантливых актрис, смотря на сияющие улыбки вокруг. Даже Риган улыбалась ему так, словно он был каким-то спасителем.

Когда я приблизилась, она посмотрела на меня.

— Элли, а ты знала, что Шейн плотник и мастер на все руки?

Я знала, что он мастер на все руки, с его-то руками. Даже чересчур мастер.

Риган повела меня туда, где стоял Шейн.

— Он предложил свои услуги, если нам что-то понадобится в театре. Разве это не чудесно?

Казалось, мой желудок вот-вот ухнет вниз, и я ощущала гнев.

— Что? — еле удалось спросить мне.

Шейн ничего не знал о театре. Было и без того достаточно сложно делить с ним жилое пространство — если он будет еще и у меня на работе — это будет невыносимо. Особенно после того, как я только что доказала, что неспособна держать свои руки подальше от него.

— Мы так благодарны, — говорила Риган Шейну.

— Риган, — произнесла я сквозь стиснутые зубы. — Можно тебя на минутку, поговорить? Наедине?

Нахмурившись, Риган последовала за мной в другой конец театра.

— Что-то не так? — спросила она, и ее глаза вдруг расширились от понимания. — О, так охренительно сложно находиться рядом с ним?

«Да! Охренительно. За кулисами я чувствовала, как кое-что твердое упиралось мне в живот».

— Нет! — быстро ответила я, смутившись. — Это не так.

Потому что это звучало бы невероятно непрофессионально. А если я и была кем-то, то профессионалом. Или, по крайней мере, могла притвориться им в данном случае.

— Тогда в чем проблема? — спросила Риган.

«Да, Элли. В чем проблема?»

— Союз, — наконец выпалила я. — Союз запрещает, чтобы случайный человек приходил работать на съёмочной площадке.

Что было правдой. Совершенной, абсолютной правдой.

«Господи, благослови союз», — подумала я.

— О, — Риган задумчиво поджала губы, обдумывая это. — Ты права.

Но потом она просияла.

— Все в порядке, — сказала она. — Мы возьмем его, чтобы он ремонтировал все вокруг театра — не относящееся к съёмочным площадкам.

— Это недавно отремонтированное здание, — напомнила я ей.

— Да, — согласилась она. — Но двери скрипят. Разве ты не заметила?

Я вздохнула и закрыла лицо руками. Очевидно, эту битву я проиграла.

Глава 14

Шейн

Было ясно, что Элли не особо вдохновлял тот факт, что я временно буду работать разнорабочим в театре. Я не собирался оказывать свои услуги, но Риган и остальные, кажется, были так рады, узнав, что я хорошо управляюсь с инструментами. К тому же, что значит один или два дня, когда нужно что-то ремонтировать? Особенно если благодаря этому я попаду в поле зрения одной шикарной и упрямой помощницы режиссера.

Хорошо. Может быть, я проявил излишний энтузиазм, предложив добровольную помощь.

Меня поставили работать над дверью, ведущей в театр, а это значило, что мне будет хорошо видно репетицию — и еще лучше — Элли. И эта Элли была для меня новой. Элли в своей стихии. Я не думал, что возможно увидеть ее еще в более привлекательном свете, но наблюдать за тем, как она уверенно руководила людьми вокруг, было чертовски сексуально.

Я менял шурупы в скрипящей двери, когда ко мне подошла высокая, статная женщина в белом костюме. Ее светлые волосы были собраны назад в причудливый узел, и у меня была уверенность, что я где-то ее видел.

— Кто ты? — спросила она, не особо выбирая выражения.

Я встал, вытер руку и протянул ей.

— Шейн Гарретт. Риган попросила меня починить дверную петлю. — Я друг Элли, — добавил я, немного нервничая под пристальным взглядом этой женщины.

Она осмотрела сцену и кивнула Риган.

— Вы с Шейном познакомились, отлично, — сказала Риган, присоединившись к нам. — Шейн, это Джоанна Миллет, наш режиссер.

Вот почему она показалась мне знакомой. Сложно найти нью-йоркца, который бы не знал семейство Миллет. Это была самая верхушка высшего класса, один процент из одного. Наверно я видел ее лицо почти в каждой местной газете в тот или иной момент. Разве она не была помолвлена с каким-то богачом? Союзы больших семей и все такое, что занимает жизнь богатых людей? Но взгляд на ее палец без кольца отрицал это. Мне явно надо освежить свою информацию о жизни богатых и знаменитых.

— Приятно познакомиться, — сказал я, но Джоанна не смотрела на меня.

— Нам нужен разнорабочий? — спросила она Риган, которая в ответ пожала плечами.

— Он ремонтирует дверь, — подчеркнула она. — На днях ты жаловалась на это. Что скрипит.

— Больше не будет.

Джоана хмыкнула и ушла, больше ничего не сказав.

Риган покачала головой.

— Не обижайся на нее. Она сделала то же самое на нашей первой репетиции, когда я заставила всех раздеться.

Мои брови взлетели.

— Всех? — переспросил я, мой взгляд переключился на Элли, которая все еще разговаривала с актрисами. Мой разум тут же представил ее, стоящей обнаженной в середине пустого театра, а зритель только я. Картинка была невероятно привлекательной. И именно от такого вида театра, я бы получил удовольствие. В буквальном смысле.

— Ну, не всех, — ответила Риган, и я снова взглянул на нее — она проследила за моим взглядом. — Элли замечательная, да? — спросила она, проницательно улыбнувшись.

Почему все пытаются убедить меня в том, насколько хороша Элли? Я не тот, кого нужно убеждать. К счастью, после того, что произошло за сценой, и ее не нужно убеждать.

— Она — изумительный помощник режиссера, — сказала Риган.

— Ей, кажется, нравится говорить людям, что делать, — заметил я.

Риган рассмеялась.

— Думаю, так и есть. Но она всегда делает это с улыбкой. Нам действительно повезло, что у нас есть она.

У нее было задумчивое выражение лица.

— Я вообще удивлена, что она согласилась работать с нами.

— Почему?

Риган подняла плечо.

— Ну, если ты еще не понял, мы тут делаем все методом научного тыка. Джоана — чрезвычайно щедрый источник доходов, а у меня есть «артистическое видение».

Она сделала в воздухе кавычки, говоря это, очевидно не воспринимая себя серьезно.

— Но все это ничего не значило бы, если бы у нас не было кого-то, кто бы соединял это воедино. Кто-то, кто будет заправлять всем.

— И этим занимается Элли?

Риган кивнула.

— Ее квалификация слишком высока для этого, — сказала она. — Она могла бы быть помощником режиссера в большом Бродвейском шоу или работать с более опытными режиссерами.

Она вздохнула

— Все мы надеемся, что наше первое шоу не станет последним.

Впервые с момента нашего знакомства я заметил в глазах Риган мерцание неопределенности. Но оно быстро ушло.

— Я уверен, все будет отлично, — сказал я со всей уверенностью парня, который совершенно ничего не понимает в театре.

Элли

Шейн остался на всю репетицию и ждал, пока я закрою театр. Похолодало и стемнело; в воздухе чувствовалась осенняя прохлада, которая все же пробирала меня до костей. Приближалась зима. Я не могла дождаться снега. Город выглядел так красиво после первого снегопада — белый и нетронутый. Все казалось волшебным и полным возможностей.

Я потерла руки, чувствуя неловкость от того, что находилась здесь вместе с Шейном. Я не знала, что он думал по поводу произошедшего между нами за сценой. Не знала, чего он хотел от меня. И хуже того, я не знала, чего сама хотела от него. Ну, знала, но сомневалась, хорошо ли это. Наверно нет. Но я хотела сделать это — сделать его — в любом случае.

Он улыбнулся и взял меня за руку.

— Пойдем куда-нибудь поедим.

Я даже не осознавала, что проголодалась.

Мы пошли в забегаловку, которая была открыта в поздние часы, она была прямо за углом. Здесь было несколько людей, которые очевидно участвовали в находящихся неподалеку шоу, некоторые из них были одеты в забавные костюмы и красивые платья, другие же в джинсы и свитера. Были тут и туристы, которые просматривали на телефонах фотографии того, как они провели день.

— Мне нравится это место, — сказал Шейн после того, как официант принял наш заказ. — Мои родственники приводили меня и Меган сюда, куда бы мы ни пошли.

— Часто они это делали? — спросила я.

Шейн кивнул.

— Да. Мои родители уехали из города, чтобы поднять нас, но им здесь нравилось, и они искали любой повод, чтобы взять нас на Манхэттен. Музеи, концерты и все в таком духе. Мы многое делали вместе, особенно когда я был ребенком.

Он посмотрел на свои руки.

— Однако когда я был подростком, то никогда не хотел ходить с ними. Я всегда хотел быть обособленно — ближе к девочкам и друзьям — вместо того, чтобы проводить больше времени с ними.

— Звучит так, как будто ты был типичным подростком, — с нежностью сказала я ему.

— Конечно.

Он пожал плечами.

— Но это не значит, будто я не жалею, что не проводил с ними столько времени, сколько мог бы.

— Должно быть, ты очень скучаешь по ним.

Не успев остановить себя, я потянулась через стол и положила свою руку на его.

— Да, — ответил он. — Я мало сделал для того, чтобы провести больше времени с ними, но это хотя бы заставило меня ценить другие вещи. Семья. Жить настоящим моментом. И это сблизило нас с Меган. Что очень мило.

— Ей повезло, что у нее есть ты.

Он улыбнулся и повернул руку так, что мы оказались ладонь к ладони. Сквозь меня прошел жар, но не острая, ошеломляющая похоть, которую я ощущала, когда Шейн дотрагивался до меня, нечто более глубокое и сильное.

Принесли нашу еду, и тема разговора переключилась на мою семью. Я рассказала ему обо всех в Небраске — о своих родителях, сестрах, брате, и, конечно же, — Эмили.

— Кажется, она веселая, — сказал он, и я с улыбкой кивнула. Я обожала говорить о своей племяннице.

— Она — мини-версия меня. Любит планировать и управлять окружающими ее людьми, и составлять списки. Она уже чемпион по составлению списков. Я ее очень люблю.

Шейн оперся подбородком на руку, внимательно изучая меня.

— Что? — спросила я, немного нервничая под его взглядом.

— Что тебе так нравится в этих списках? Ты практически одержима ими, — дразнил он.

Я скорчилась, потому что он был не прав. Я просто даже не думала об этом.

— Я не знаю, — пожав плечами, ответила я. — Думаю, они помогают мне понять, что я знаю. Или что мне нужно.

Шейн поднял брови, очевидно скептически.

— Ты на самом деле думаешь, что списки могут помочь понять, что тебе нужно?

— Конечно. Списки могут все.

— Должен не согласиться, — ответил он почти с вызовом. — Ты не можешь спланировать все. Иногда ты должна позволять происходить все естественным путем.

— Это не в моем стиле.

— Нет? — он подмигнул мне. — А тот поцелуй за сценой казался таким естественным.

Потом на его лице появился….

— Ну, если конечно ты не спланировала это. Это было в одном из твоих списков?

Я покраснела.

Он потянулся через стол и убрал волосы с моего лица.

— Я знаю, тебе нравится все держать под контролем. Но может быть, сейчас пришло время все отпустить. Хотя бы на одну ночь.

После ужина мы вышли на улицу, Шейн накинул пиджак и протянул мне мой. Надев его, я ощутила его потрясающий запах — мыло и опилки — на мгновение закрыла глаза и вдохнула. Должно быть, я откинулась назад, потому что почувствовала, что он стоит сзади, и потом его руки оказались вокруг меня, согревая. Это было удивительно и идеально, но все же недостаточно.

Я развернулась в его руках, все еще точно не зная, что будет дальше. Я подняла на него глаза в поисках ответа, но получила только взгляд потрясающих голубых глаз, глядящих на меня так, словно я была единственной в мире. Это было опьяняюще. Волшебно. У меня было ощущение, будто я была не в себе, и от этого боялась своего тела еще больше. Каждая моя частичка хотела его. Хотела, чтобы он касался, целовал, ласкал.

Как будто движимая какой-то невидимой силой, я подняла подбородок вверх. Шейн встретил меня на полпути и поцеловал, на холодном воздухе его губы были горячими. Я полностью растворилась в Шейне, когда он накрыл мое лицо ладонями. Мои руки были вокруг его талии, внутри пальто, и притянули его ближе. Он был таким теплым.

Он простонал, звук отозвался вибрацией в его груди, и меня ошеломила сила, прошедшая сквозь меня. Я никогда не была девушкой, которая вызывала у парней похоть. До Шейна. И нельзя отрицать влечение. Доказательство его желания прижималось к моему животу, когда я прильнула к нему. Приоткрыв губы, я впустила его язык в свой рот, глубоко целуя его, холодный воздух обдувал нас. Когда мы отстранились друг от друга, то оба тяжело дышали. Шейн прижался своим лбом к моему.

— Давай вернемся в Бруклин, — сказал он охрипшим голосом, проведя большим пальцем по моей щеке.

Я кивнула. Я была более чем готова потерять контроль.

Глава 15

Элли

Нью-Йорк не часто затихал, но когда за Шейном закрылась дверь и в квартире мы остались вдвоем, могу поклясться, я слышала биение собственного сердца. Мы оба стояли, переглядываясь, а потом, как будто кто-то щелкнул выключателем, вцепились друг в друга.

Я приподнялась у высокого, твердого тела Шейна, его рот был на моей шее, а мои руки спешно возились, в попытке снять с него пиджак. Жакет упал на пол, за ним быстро последовало мое пальто, затем стремительно была снята и отброшена в сторону моя майка. Еще до того как я успела сделать то же самое с футболкой Шейна, он начал целовать мою ключицу, продвигаясь вниз к моему лифчику. Не останавливаясь, он отодвинул кружево в сторону и захватил ртом сосок.

Хватая ртом воздух, я погрузила пальцы в его волосы, удовольствие было настолько интенсивным и совершенным, что у меня почти подкосились ноги. Он с лихвой уделил внимание одной моей груди, а потом переключился на другую и проделал с ней тоже самое.

Стягивая с него футболку, мне, наконец, удалось избавиться от нее, в то время как он расстегнул мой лифчик и бросил его через всю комнату. Мои руки скользнули по твердой гладкой поверхности его тела вниз, я наслаждалась тем, как напрягалось его тело. Но до того как я успела добраться до пояса, Шейн остановил меня и поднял на руки.

Я обхватила его талию ногами, чувствуя, как в меня упирается его твердый член, моя бедра стали жадно двигаться. Все это было полноценным совершенством, все мое естество растворилось в этом моменте. Мои руки были жадными, стараясь дотянуться, желая прикоснуться ко всему. Шейн простонал, захватив губами мой рот, и тут до меня дошло, что я на что-то села.

Шейн отстранился, и я поняла, что он посадил меня на спинку дивана — теперь наши тела были расположены в идеальном положении на одном уровне. Но вместо того, чтобы вернуться к поцелую, после того как он стянул мои джинсы, Шейн опустился на колени, и я почувствовала его горячий рот на внутренней поверхности своих бедер.

Я вцепилась в диван, как только он скользнул своим языком вверх, его руки держали мои ноги раздвинутыми, пальцы моих ног едва касались пола. Когда он добрался до интимного местечка между моих бедер, где трусики демонстрировали, как сильно я хотела его, он улыбнулся.

— Ты такая влажная, — прорычал он, а потом отодвинул в сторону кружево и прикоснулся ко мне губами.

Я практически выгнулась дугой на диване.

Его руки заскользили по моим бедрам, удерживая на месте, в то время как он ласкал меня, я чувствовала жар его языка. Я закрыла глаза, откинула голову назад, в то время как он подводил меня к краю. Я могла слышать, как мое дыхание вырывалась отчаянными стонами, но это, казалось, только вдохновляло его, он удержал мои ноги разведенными в стороны, пока ласкал меня языком.

Я была так близка...

— Шейн… — молила я, мой голос был хриплым от желания.

Я почувствовала, как он улыбнулся, а потом, как будто точно зная, что мне нужно, скользнул в меня пальцами, и я кончила так сильно, что у меня в ушах зазвенело.

У меня подкосились ноги, и я опустилась на пол прямо в объятия Шейна. Он поцеловал меня, и я почувствовала на его губах свой вкус — настолько эротичный, что я практически кончила еще раз. Я до сих пор слышала звон в ушах и поняла, что Шейн слышит его тоже, так как он откинулся назад.

— Думаю, это звенит твой телефон, — сказал он, целуя выемку на моем горле.

Отвечать на звонок — последнее, что мне хотелось делать в этот момент, но он уже потянулся к моим джинсам и вытащил из кармана мобильник. Он бросил его мне, и каким-то образом, будучи в таком состоянии, я поймала его.

Это были мои родители. Звонок, на который мне на самом деле не хотелось отвечать. Особенно когда — за исключением штанов — я была обнажена.

— Ты должна ответить, — сказал Шейн, бросив мне футболку.

Я уставилась на него, не понимая, почему он захотел остановиться в середине чего-то такого невероятно горячего, только чтобы я смогла ответить на звонок. Видимо смущение отразилось на моем лице, потому что он пожал плечами.

— Я могу подождать, — сказал он. — Особенно когда дело касается родителей. Поговори с ними.

Правильно. После того, что он сказал мне в забегаловке, это имело смысл. Натянув его футболку, я ответила, надеясь, что мой голос не звучит так, словно я только что получила самый невероятный оргазм за всю свою жизнь.

— Давненько мы не слышали тебя, — сказала мама после приветствия. Я разговаривала с ними днем ранее.

— Я была занята.

Говоря это, я изо всех сил старалась не смотреть на Шейна. Потому что в этот момент мне действительно хотелось быть занятой.

— Как новая работа? — спросил отец, и я положила руку на лоб. Разговор с ними обоими по громкой связи всегда подавлял. За раз я едва ли выдерживала одного из них.

— Хорошо, — ответила я. — Слушайте, можно мне…

— Джош говорит, это новый театр, — перебила мама до того, как я успела повесить трубку. — Авастгард? В чем смысл? Что-то связанное с пиратами или что-то типа того?

«О, мои милые средне-западные родители». Я тысячу раз пыталась разъяснить им азы театра, но, кажется, ничего не отложилось у них в голове. Не то, чтобы я винила их — есть множество людей, которые живут в Манхеттене и которые наверно знали даже меньше, чем мои.

— Авангард, — поправила я ее. — Экспериментальный театр.

— Как мило, — сказала мама так же, как Лиз говорила «Спасибо» тому, кого ненавидела.

— Какую пьесу они ставят? — хотел знать мой отец.

— «Ледяная комета», — я намеренно опустила часть по поводу марионеток и то, что состав актеров чисто женский. Новички в театральном мире.

— Кажется, я о ней слышала, — победоносно заметила мама.

— Слушайте, можно я перезвоню вам позже? — быстро спросила я, пока они не успели перебить меня снова.

— О, но нам никогда не удается поговорить с тобой, — сказал папа, его разочарование было очевидно.

Я сползла на диван, глядя на Шейна, на прекрасном лице которого было такое выражение, будто его все это забавляет. Он до сих пор был без футболки. «Господи, на него было так приятно смотреть». Мышцы, широкие плечи и идеальный пресс, который так и просил, чтобы его облизывали. Мой рот наполнился слюной.

— Так сложно связаться с тобой, ты знаешь, со всей этой временной разницей и всем остальным, — добавила мама, утрируя. «Черт».

— Знаю, — сказала я, положив голову на руки. Их выбор времени был действительно неподходящим. Сегодня, впервые за весь год, со мной произошло какое-то значительное событие. И это было сносящее крышу изумительное действие. Но мне хотелось большего. Гораздо большего.

— Как Нью-Йорк? — вдруг захотелось узнать моему отцу.

— Хорошо, — ответила я, зная, что они не повесят трубку, не получив никаких новостей от меня. — Листья начали менять цвет.

По крайне мере, мы можем поговорить об этом.

— В городе есть деревья? — удивленно спросила мама, хотя я отправляла ей фото Центрального парка, когда собиралась в Нью-Йоркский университет.

— Да, мам, тут есть деревья.

— Ты ведь не гуляешь по городу ночью? — потребовал ответа отец.

Так как мои родители никогда не были за пределами Небраски, их в целом пугали города типа Нью-Йорка, которые они знали только по новостям или фильмам, в которых Нью-Йорк всегда изображался как опасная, наполненная сексом вакханалия.

— Это очень безопасно, — разуверила я их. — И у меня есть перцовый спрей.

— О, хорошо, — сказала мама с облегчением. — И не позволяй никому покупать тебе напитки, по радио я слышала про чокнутых, которые добавляют в напитки героин.

Я вздохнула.

— Я совершенно точно уверена, что они говорили не о героине, но не переживай, в эти дни у меня даже нет времени ходить по барам. Я, правда, правда очень занята на работе, — сказала я в надежде, что они поймут намек.

Передо мной появился стакан с водой, я подняла глаза и увидела, что его протягивал Шейн все с той же обворожительной улыбкой на лице. Я с благодарностью приняла его, расстроившись, когда он показал на ванну, это говорило о том, что он собирается принять душ. Не то что бы я винила его. Мои родители, очевидно, были настроены на очень долгий разговор.

— Они задерживают тебя допоздна на работе? — спросила мама. — Я думала, ты только делаешь заметки.

Я вздохнула. Неважно, сколько раз я пыталась нарушить свои обязанности как помощника режиссера, единственное, с чем мне, кажется, придется смириться, — я делаю заметки репетиций. Каким-то образом это трансформировалось в то, что я была для них кем-то вроде шикарного секретаря.

— Мне нужно быть там первой и уходить последней, — сказала я им.

На что моя мама ответила:

— Ну, это не очень привлекательно для мужчин.

«Отлично. Мы перешли на эту тему. Мою любимую».

— Мам… — предупредила я, но она не слушала.

— Мы снова видели Кевина.

Я откинула голову на диван.

— Он начал работать в автосалоне со своим отцом. В следующий раз, когда ты будешь в городе, нам нужно сходить туда.

Я нахмурилась.

— Но мне не нужна новая машина.

— Мне это известно, — голос моей мамы звучал расстроено. — Но им нет. Это всего лишь повод, Эллисон.

— Какой для меня толк от того, что я снова увижу Кевина? — хотелось мне знать. — Даже если мы сможем забыть тот факт, что это он бросил меня — сейчас я живу в Нью-Йорке.

— Пока, — сказал мой отец.

Очевидно, не имело значения, сколько раз я говорила им, что хочу остаться в Нью-Йорке, они до сих пор были уверены, что я вернусь в Небраску. Конечно, трое моих братьев и сестер сделали это, поэтому это был прецедент, но все равно. Еще будучи маленькой я знала, что хочу жить в большом городе. По сути, мы с Джошем говорили о совместном переезде в Нью-Йорк, когда еще были детьми, вот почему меня так расстраивало, что из всех людей именно он обвинял меня.

Но тогда, еще до того как мы смогли переехать, он начал уделять внимание бейсболу, и было совершенно ясно, что идея быть «первым парнем на деревне» была притягательной. Однако он им больше не был. А сейчас он был слишком погружен в своей депрессию по случаю завершения его карьеры в низшей лиге, чтобы помнить о том, чего когда-то хотел.

— Дорогие мои, я была бы рада, если бы вы иногда приезжали в Нью-Йорк. Я бы вам показала, что мне тут нравится, — сказала я, уже зная, каким будет ответ. Я просила об этом уже несколько раз. Они даже не приехали, когда я заканчивала Нью-Йоркский университет.

— О, дорогая. Ты знаешь, это будет слишком шокирующе для нас.

— Да, — вздохнула я. — Знаю.

Когда я, наконец, закончила разговаривать с ними, душ все еще работал. На мгновение мне пришла мысль о том, чтобы снять рубашку и штаны и присоединиться к Шейну в горячем душе, но разговор с моими родителями отбил у меня всякий сексуальный настрой, и это еще мягко говоря.

Вместо этого я потащила себя в спальню и захлопнула за собой дверь, надеясь, что не упустила свой единственный шанс с Шейном.

Глава 16

Элли

Следующая неделя была совершеннейшим безумием. Актерский состав впервые репетировал с марионетками, и казалось, что новые проблемы с ними возникали ежечасно. К пятнице я боролась с нескончаемой головной болью, и ничего не хотела сильнее, чем просто вернуться в квартиру и проспать сорок восемь часов. Как минимум.

К несчастью, это было только начало сумасшествия перед первым просмотром, до которого оставалось совсем немного. Ощущалась высокая напряженность, и даже Риган — у которой, кажется, был бесконечно солнечный взгляд на вещи — подвергалась воздействию стресса.

И в дополнение ко всему этому, после нашей насыщенной прошлой встречи я пока не виделась с Шейном. Каким-то образом наши расписания совпадали настолько идеально, что мы никогда не были в квартире в одно и то же время. Если бы не грязная посуда в раковине, у меня были бы сомнения, что он вообще здесь живет.

Временами я вытаскивала телефон, одержимая желанием позвонить или написать ему, но это казалось слишком странным. В любом случае, что я скажу ему? «Эй, помнишь тот ошеломительный оргазм, который ты доставил мне в тот день на спинке дивана? Спасибо большое, и пожалуйста, сэр, мы можем повторить?»

Потому что, честно, даже если он согласится, сейчас у меня даже нет времени на оргазмы. Комбинация моей недели и разговора с родителями лишь напомнили мне истинную причину, по которой я избегала связываться с кем бы то ни было. Было слишком сложно сочетать работу и потребности отношений — как оказалось, даже самых обыденных. У меня не было времени и на то, и на другое. У меня едва хватало времени на одно, и когда доходило до этого, я никогда не находила такого, который бы стоил того, чтобы отнимать рабочее время. Хотя это также был первый раз, когда я чувствовала искушение.

Но из того, что нашим расписаниям никогда не суждено было совпасть, было ясно, что и у Шейна нет времени. Иногда я приходила из театра поздно ночью, и видела, что в его мастерской все еще горит свет. Очевидно, у нас обоих были другие приоритеты.

Но все же было очень сложно забыть, как приятно было, когда Шейн снял с меня трусики и сделал так, чтобы я извивалась под его невероятно умелым ртом. За оргазм подобный этому девушка могла бы быть чувствовать искушение отказаться от многих вещей.

Но только то, что я была подвержена искушению, вовсе не означало, что я собираюсь бросить всю ту работу, что проделала за последние годы. Тот факт, что я так много работала и все еще не была там, где хотела быть, сделало еще более важным, чтобы я не отвлекалась от приза. Даже за ошеломительные оргазмы. Как бы ни было печально, мне пришлось отправить их в самый низ списка моих приоритетов.

— Уф! — Риган опустилась на стул рядом со мной, очки были у нее в руке, она терла виски. — Напомни мне больше никогда не делать шоу с марионетками.

— Я запишу.

Я изобразила, что записываю это в свой блокнот.

— Так думаешь, мы сможем починить наших шлюх?

Изображавшие в шоу трех проституток марионетки, доставляли актерам много проблем, и голова одной из них оторвалась во время сегодняшней репетиции.

Риган кивнула.

— Да, в студии марионеток сказали, что они закрепят их, но я все равно переживаю, что Анна даст волю рукам и доведет их до точки невозврата.

Анна — это актриса, играющая во всех трех частях, и о ней ходила слава, что она слишком жестоко обращалась с марионетками.

— Я поговорю с ней, — сказала я и сделала об этом уже настоящую заметку.

— Хотела бы я быть такой же спокойной, как ты, — заметила Риган, и я посмотрела на нее с удивлением.

— Спокойной? — я была совершенно точно уверена, что из моих волос торчала ручка, юбка была помята, и этим утром я забыла воспользоваться дезодорантом. Я поборола желание проверить это.

— Да.

Она бегло осмотрела меня.

— Ты всегда выглядишь так, будто у тебя все под контролем. Как будто ничего не может вывести тебя.

— Ты уверена, что не путаешь меня с Джоаной? — спросила я.

Риган рассмеялась.

— Джоана неспокойная. Она — аристократка, она никак не может быть эмоциональной. Они удаляют ген волнения и другие подобные неудобства еще при рождении.

Она вздохнула и разгладила свою черную юбку.

— Я не могу испортить это, — сказала она, выглядя по-настоящему обеспокоенной.

— Ты не испортишь, — сказала я ей. — Ты — отличный директор.

— Ты должна говорить это, ты ведь мой помощник режиссера.

Я улыбнулась.

— Совершенно точно нет. Если бы ты была катастрофой, я бы тебе сказала об этом.

— Правда? — казалось, Риган было очень приятно слышать это

— Правда.

Я заглянула в свой блокнот.

— Может быть, нам стоит пройтись заново по второму акту, — предложила я. — Сейчас только в нем есть больше всего технических проблем.

Риган кивнула.

— Хорошая идея.

Она встала, надела очки и снова стала выглядеть как раньше. Она похлопала меня по плечу.

— Спасибо, Элли. Я действительно рада, что ты тут.

Я кивнула, оставив при себе осознание того, что продолжала искать другую работу помощника режиссера в то минимальное количество свободного времени, которым располагала. Нет, мне нравилось работать с Риган и Джоаной. Просто, не этим я планировала заниматься. Я хотела помогать режиссировать большие шоу на Бродвее, а не экспериментальные, вне Бродвея. Знаю, это делало меня снобом, но я не могла отказаться от своих желаний. От того, чем планировала заниматься всегда.

Мы прошлись по второму акту пару раз, а потом прервались на перерыв. Во время которого я и получила сообщение от Меган. Очевидно, она была где-то неподалеку и надеялась, что сможет зайти и попрактиковаться на месте и может быть познакомиться с какими-нибудь актрисами. Наш прогон второго акта прошел довольно хорошо, поэтому все были в гораздо лучшем расположении духа, чем несколько часов назад, поэтому я сказала Меган, чтобы она пришла. Мы скоро заканчивали, поэтому она могла бы попрактиковаться, когда я закроюсь.

Она пришла на двадцать минут позже, ее лицо было красным от холода, разматывая шарф, который был вероятно длиной в несколько миль, вокруг ее шеи. Большинство актрис ушли, но несколько осталось — включая Анну, убийцу марионеток — поэтому я представила Меган и рассказала о ее проблемах с аудиторией.

— О, у меня есть несколько приемчиков, — сказала Анна. Она была дерзкой рыженькой, которая, несмотря на свое агрессивное отношение к реквизиту, была отличной актрисой. — Давай я тебе расскажу о некоторых из них.

Лицо Меган озарилось.

— Правда?

— Никаких репетиций голышом! — сказала я Анне, она рассмеялась.

— Что? — нервно спросила Меган.

— Не переживай по этому поводу. Ты разденешься только, если сама захочешь, — сказала Анна, ведя Меган в темный уголок, где они могли бы поговорить.

— Кажется, я где-то ее видела.

Джоана, кажется, появилась из ниоткуда, я подпрыгнула при звуке ее голоса.

— Да, это сестра Шейна, — ответила ей Риган, которая не была напугана ее внезапной атакой.

— Мастера на все руки? — спросила Джоана, выглядя как всегда надменно и прекрасно.

Риган кивнула.

— А еще он — сосед Элли по комнате.

— Временный сосед, — быстро добавила я, прежде чем начать объяснять, почему Лиз непреднамеренно предложила нам обоим одно и то же место в одно и то же время. — Я съеду.

— О? — Джоана одарила меня взглядом. — И как продвигаются поиски жилья?

В ее словах был явный подтекст: ты практически живешь в театре, когда у тебя бывает время на поиски нового места жительства?

И она была права. В ходе всего произошедшего я позволила поискам квартиры уйти на задний план. Что сейчас, как я думала, было неправильно, учитывая, что Шейн продолжал каждую ночь спать на диване. Диване, который был слишком, слишком мал для кого-то с его длинным, твердым, восхитительным телом.

— Я работаю над этим, — сказала я, чувствуя в некотором роде стыд, потому что это было не так. Я сделала мысленную заметку возобновить поиски во время поездок — единственном времени, когда я не была полностью сфокусирована на пьесе.

— У меня есть риэлтор, который может помочь тебе, — предложила Джоана.

— Это так мило с твоей стороны, — сказала я ей искренне тронутая. — Но я не думаю, что мы с тобой в одном ценовом диапазоне.

Она пренебрежительно махнула рукой.

— Они работают с любым бюджетом, — сказала она. — Они будут рады помочь, а я буду рада знать, что мой помощник режиссера не отвлекается на поиски жилья во время репетиций.

Вытащив кошелек, она покопалась в нем и нашла визитку, которую протянула мне.

— Позвони им.

Это было не предложение.

Меган вернулась к нам до того как я успела ответить, я представила всех друг другу, а потом Джоана и Риган отошли.

— Получила советы от Анны? — спросила я, расставляя кресла.

Меган многозначительно кивнула, помогая мне.

— О да. Она была великолепна. Действительно очень, очень полезно.

— Никакой обнаженки не было, так?

Я была абсолютно уверена, что Шейн бы убил меня, если узнал, что одна из моих актрис попросила его сестру раздеться ради театра.

— Нет, — ответила Меган, подмигнув. — Шейн знает, каким театром ты тут управляешь?

— Не-а. И не должен узнать.

— Ты не забавная.

— Ты права.

Я отряхнула руки.

— Пока попрактикуйся. Мне нужно кое-что сделать в кабинете.

Оставив ее, я пошла заканчивать заметки на день, разложить выручку и составлять списки на следующую пару дней. Мы добрались до ночей предварительного просмотра — представлений до настоящего, официального открытия. Первый раз, когда он будет представлен перед аудиторией и последний, чтобы сгладить все шероховатости. Это также был шанс для прессы увидеть шоу, поэтому просмотры должны были начаться в день открытия. Так что если шероховатости и были, они будут сведены к минимуму. И чтобы избежать этого, нужно многое сделать.

Меган нашла меня спустя час.

— Как прошло? — я закончила свой последний спредшит (прим. лист бумаги с обобщающей информацией о финансовом положении компании в виде таблиц) и начала собираться.

— Хорошо, — ответила она, ее лицо сияло. — На этот раз я не забыла ни одну часть монолога.

— Я рада. Готова идти?

Она кивнула и последовала за мной наружу, заново намотав свой огромный шарф вокруг шеи.

— Брр, — произнесла она, по 53-й улице гулял холодный ветер.

Я натянула на голову вязаную шапочку, защищая себя от ветра.

— Люблю это время года, — сказала я ей.

— Правда?

Она дрожала.

— Ты прям как Шейн. Он любит осень. А я предпочитаю лето.

— Лето тоже хорошее.

Я надеялась, что мы сможем опустить любые разговоры о Шейне, но Меган очевидно была заинтересована в том, чтобы поговорить о нем.

— Он — хороший сосед?

Я кивнула.

— Он очень заботливый.

Я рассказала ей о том, как он спал на диване.

Меган улыбнулась

— Ты ему нравишься. И. очевидно, он тебе тоже.

Я вздохнула.

— Меган….

Мне было довольно разговоров с родителями на тему «почему-ты-не-встречаешься-ни-с-кем».

Было необычно слушать их от сестры парня, увидеть которого обнаженным было моей фантазией. Потому что я была совершенно точно уверена, что у нее куда более романтичный взгляд на то, что мы с Шейном можем делать вместе.

— Я редко вижу его.

И по опыту я знала, что парням нравится быть в жизни девушки на первом месте. То, что я не могла предоставить прямо сейчас.

— Он занят в мастерской, — сказала она мне.

— Я догадалась об этом, — я снова попыталась сменить тему. — Что именно он делает? Мебель, ведь так?

На этот раз мне повезло немного больше.

— Изумительную мебель, — ответила Меган, ее гордость была очевидна. Мы зашла в метро. — Он действительно хороший. Его товар красивый. И дорогой.

— Так он продает ее частникам, а не в магазины?

Меган кивнула.

— У него есть частные клиенты, но сейчас он получил много заказов. Знаешь, сколько люди хотят воплотить в своих заказах на праздники, поэтому он делает все возможное, чтобы угодить.

— Магазином управляет только он?

— Он открыл магазин шесть лет назад, и все шло хорошо, он нанял людей, чтобы они помогали ему, но потом…

Она сделала паузу и посмотрела вниз.

— Ну, ему пришлось приехать и заботиться обо мне после несчастного случая.

Она вздохнула.

— Ему пришлось закрыть магазин. Отказаться от своей жизни.

Я остановилась и положила руки ей на плечи.

— Меган, я знаю, что Шейн не видит все это в таком свете. Очевидно, что он любит тебя и сделает все для тебя.

Она посмотрела вниз.

— Знаю. Но боюсь, он настолько привык отказываться от вещей, заботясь обо мне, что забудет, как заботиться о себе самом.

— На это ты и хорошая сестра, — сказала я ей. — Но он — взрослый мужчина, и я уверена, что он сможет разобраться сам, чего хочет.

Меган мельком взглянула на меня, с легким проблеском надежды в глазах.

— Надеюсь, — сказала она, и у меня возникло ощущение, что я замешана в ее идее о счастье Шейна больше, чем предполагала.

Глава 17

Шейн

Заказов у меня было больше, чем я мог выполнить, и я был практически пригвозжен к полу мастерской на много дней: делал столы, стулья, кресла-качалки, книжные полки, все с ревностным скрупулезным вниманием, которое я задействовал для продвижения моей работы. Тем не менее, все, о чем я мог думать, — то, как Элли потеряла самообладание в моих руках.

Дважды я видел, чувствовал, как она терялась в наслаждении. В наслаждении, которое я давал ей. Ее мягкие, прерывистые вздохи, кажется, эхом отдавались в моих ушах, то, как ее пальцы сжимали мои волосы, как она выгибала бедра. Ее вкус. Господи, она вызывала привыкание. Мой член становился твердым от одной лишь мысли об этом. И мне было сложно делать что-то другое.

Я был уверен, что управление тяжелым оборудованием с непрекращающейся эрекцией — это точно не то, что рекомендуют руководства по технике безопасности, но даже огромное количество принятий холодного душа не помогало.

Тот факт, что я не виделся с ней с той ночи, вовсе не успокаивал мое желание к ней. Если уж на то пошло, кажется, она преследовала меня во снах, и я представлял ее подо мной, мягкость ее изгибов под моими руками, когда она опускалась на мой член. Я представлял ее верхом на мне, ее голова откинута назад, ее красивая грудь подрагивает, когда бедра двигаются на мне. Я представлял ее подо мной, ее ноги обвиты вокруг моей талии, мои рот прикусывает, пробует на вкус ее длинную, изящную шею, в то время как я вхожу в нее. Я представлял, как сдвигаю ее на кровати с каждым толчком, ее хриплый голос выкрикивает мое имя, в то время как она содрогается от оргазма.

Я проснулся и сел на диване, мое сердце бешено колотилось, все тело было мокрым. Каждый раз я смотрел на закрытую дверь ее комнаты, гадая, что будет, если я войду туда, скользну в кровать рядом с ней, сниму сначала свою одежду, а потом ее, прижму к своему обнаженному телу и подарю ей удовольствие, которое, я знал это, она хотела.

Но я не стал делать это. Вместо этого я попытался снова уснуть. Попытался игнорировать свой пульсирующий член, сбившееся простыни и воспоминание о том, как Элли кончала под моими губами.

Элли

Недели до нашего первого просмотра прошли как в тумане. Декорации были установлены, команда подготовлена, а марионеток починили. Итак, все было отточено к тому времени, когда мы добрались до технической недели, когда мы начали прогонять шоу со всеми техническими подсказками, костюмами, реквизитами и кульминационными сценами. Именно это я и возглавила. Риган все еще была на прослушивании, раздавала наставления и обеспечивала обратную связь, и единственной, кто руководил шоу, была я.

Наш финальный прогон прошел так ужасно, как и ожидалось. Актеры запороли свои роли, декорации были не на своих местах, на постановку сцен ушло слишком много времени, и наши последние световые сигналы повредили пробки всего театра. Все это вместе было совершенной катастрофой.

Я не переживала.

— Лучше пусть это случится сегодня, чем завтра, — сказала я Риган и Джоане, которые обе топили свою печаль в бутылке дорогого вина, стоявшей на столе у Джоаны.

— Это может случиться и завтра, — запричитала Риган, уронив голову на руки.

— Обычно финальные прогоны самые худшие, — вспомнила я слова, которые один продюсер однажды сказал мне. — Знаешь, обычно к удаче, если репетиция проходит плохо.

— Глупость, — Джоана сделала большой глоток. — Это как будто говорить кому-то, что если тебя обгадит голубь, это к удаче.

Мы с Риган уставились на нее. Услышать слово «дерьмо» из миленького ротика Джоаны — как увидеть собаку, идущую на задних лапах. Одновременно удивительно и забавно. Хотя она, кажется, не видела в этом ничего забавного.

— О, перестаньте.

Она махнула нам рукой.

— Сфокусируйтесь на насущных проблемах. Проблема заключается в том, что если бы у нас была еще одна такая же ночь, как сегодня, ночь открытия с легкостью могла бы стать ночью закрытия. И тогда у нас троих проблемы будут посерьезнее, чем потерявшийся ключ или забытый реквизит.

Она показала на Риган.

— Ты наверно закончишь в захолустье, преподавая в школьном театре.

— Эй! — Риган сделала вялую попытку обидеться, прежде чем допить бокал вина.

— Мне придется приползти назад к своим родителям, — содрогнулась Джоана. — И признать, что они были правы, когда я предпочла поставить себя под удар. Чем носить брендовую одежду.

Она показала на меня, и я приготовилась испытать судьбу.

— А ты, ну... — она тщательно рассмотрела меня. — С тобой наверно все будет в порядке.

Я удивленно уставилась на нее.

— Ну, если только мы не потянем твою репутацию в след за нами, — сказала Джоана обыденно, как будто выбирая, что заказать на ужин. — Что вполне вероятно.

Я вздохнула.

Джоанна подняла свой бокал.

— Будем здоровы, дамочки.

Риган простонала и налила себе и Джоане еще вина.

Я покачала головой. Погрязнуть в таком пораженческом настроение никому не сулило ничего хорошего. И это навевало на меня уныние.

— У нас была сложная ночь, — заверила я их. — Все устали и перенервничали, но они знают, что делать. И как только вы выставите их перед публикой, все пойдет идеально.

— Как тебе удается быть такой спокойной? — потребовала ответа она. — Я чувствую себя так, словно от того, чтобы пробежаться, крича, по Таймс-скверу, меня отделяет один бокал вина.

Джоана содрогнулась.

— На земле нет столько вина, чтобы заставить меня бежать по Таймс-сквер.

— Сноб, — поддразнила ее Риган.

— Чокнутая, — ответила Джоана безобидно.

— Богачка.

— Чудачка.

— Зануда.

— Бестактный человек.

Риган фыркнула.

— Бестактный человек? Ты даже оскорбить меня не сможешь, не подтвердив при этом мои слова о тебе.

Джоана плавно подняла подбородок, и Риган разразилась смехом. Звук был настолько заразительным, что через несколько мгновений я хихикала, и даже в уголках рта Джоаны играла улыбка.

Я подняла бокал.

— За ужасный финальный прогон.

Риган и Джоанна подняли свои бокалы.

— И за великолепный предварительный просмотр, — сказала я и чокнулась своим бокалом с их.

Я не чувствовала нервного напряжения до следующего утра, до момента когда проснулась с небольшим похмельем, и вышла из комнаты в поисках Адвила, но вместо этого налетала прямиком на идеальный, обнаженный торс Шейна. О боже. Она была горячим и твердым, и, не успев проконтролировать себя, я провела руками по его прессу. Я не смогла зайти слишком далеко, так как он остановил мои пальцы.

— Привет, — сказал он, положив руку мне под подбородок, удерживая мой взгляд.

— Привет.

Я почувствовала, как моя кожа горела всего лишь от прикосновения.

— Ты была занята, — заметил он, его руки скользнули по моим плечам.

Мне стало понятно, что на мне были лишь трусики и чрезмерно большая рубашка. На нем же были лишь обтягивающие черные плавки

— Ммххммммм, — удалось мне произнести, я потерялась в его глазах. — Ты тоже, — подчеркнула я.

Он кивнул.

— Хреново.

Его голос снизился до хриплого шепота.

— Я надеялся, что увижу больше тебя, а не меньше.

Его взгляд прошелся по моему телу, и я точно знала, что он имеет в виду под «увидеть больше меня». Потому что я чувствовала то же самое. Я бы определенно хотела увидеть больше его. Гораздо больше. Особенно то, что было под обтягивающими черными плавками.

Я увидела жар в его глазах и склонилась к нему, я приподняла голову вверх, когда его рот опустился вниз...

Но до того как он успел поцеловать меня, будильник на моем телефоне, который я установила на всякий случай, начал разрываться в моей руке.

— Чёрт возьми, — пробормотала я, и он рассмеялся низким смехом.

— Снова спасена звонком.

Он скользнул пальцем по моему подбородку.

— Мне нужно идти, — сказала я ему с сожалением, поняв, что на мгновение я забыла, какой сегодня день. И как важно было, чтобы я оставалась сосредоточенной. Это пугало меня. Я никогда не отвлекалась, пока дело не было закончено. Никогда. Что со мной? Но у меня не было времени ответить на свой же вопрос, потому что будильник снова разразился звоном.

Я быстро выключила его, сказав себе, что в будущем мне нужно устанавливать на утро только два будильника. Не пять. Пять — это определенно перебор.

Шейн всё ещё улыбался мне.

— Еще увидимся.

— Угу, — удалось выдавить мне. Я снова испытала потрясение от его взгляда.

Я наклонилась и...

Мой телефон снова взорвался.

— Черт, — выругалась я, быстро отключив остальные будильники.

Шейн усмехнулся.

— Дай угадаю, — поддразнил он. — Ты была гёрл-скаутом.

Я помотала головой.

— Они не были в должной степени организованы.

Он покачал головой, и я закусила губу, испытывая к нему такое сильное желание, что едва могла терпеть. Но я также знала, что если он поцелует меня, или я поцелую его, я никак не смогу притормозить. К счастью, Шейн отступил, очистив мой путь в ванную комнату. Я прошла мимо него, сказав себе не оглядываться. Но, конечно же, я сделала это и была вознаграждена очень удовлетворительным видом сексуального полуобнаженного мужчины, разглядывающего мою задницу.

Глава 18

Элли

Придя в театр в любимой паре черных джинсов и черной рубашке с длинными рукавами, я начала прогуливаться среди декораций и за кулисами, чтобы удостовериться, что все в порядке. Это было мое любимое время — тишина и спокойствие прямо перед выступлением. Когда я была в театре одна, то могла почувствовать в воздухе предвкушение и волнение. Я знала, что наверняка где-то нервничали Джоана и Риган, но в данный момент я была полностью спокойна.

У меня был список вещей, которые мне нужно было сделать. Пробежаться по ним и отметить — вот, что успокаивало меня. Потому что все было там, где полагалось, все было готово.

Шоу было хорошо отрепетировано, актрисы были опытными и подготовленными, команда сосредоточена и готова. У нас было хорошее предчувствие, то скрывалось в каждом из нас, и сегодня была первая возможность показать это публике. Театр полный людей существенно менял ситуацию для актерского состава и команды, которые репетировали так много. И они меня убедили. Сегодня я собиралась быть поддержкой и была более чем готова взять этого плохого мальчика в оборот.

— Мне не следует удивляться, что в этом ты меня победила, — раздался позади меня голос Риган.

Я повернулась и увидела, что она стоит у служебного входа и улыбается. Она казалась встревоженной, но не так, как прошлой ночью. Казалось, что ее позитивный внешний вид вернулся, и я была рада этому.

— Ты же знаешь, мне нужно быть тут рано, — напомнила я ей.

Она подмигнула мне.

— Первая приходишь, последняя уходишь. Знаю.

— Именно это и делает тебя хорошим помощником режиссера, — сказала Джоана, стоявшая позади Риган. Она тоже выглядела спокойной, хотя на ее лице всегда было сложнее прочитать стресс. Но сегодня у нее был другой образ: строгий белый костюм сменило узкое мягкое черное платье.

— Мило, — подметила Риган.

Джоана приподняла плечо.

— Я решила проявить солидарность с вами обеими.

Как обычно, Риган тоже была в черном платье.

— Оно тебе идет, — сказала я Джоане, хотя думаю, нам всем было известно, что ей идет практически все.

— Я чувствую себя так готично. Я похожа на гота?

Риган похлопала Джоану по руке.

— Однажды мне надо будет объяснить тебе, кто такие готы, — сказала она.

— Тут сегодня будет несколько важных критиков, — проинформировала нас Джоана, проигнорировав комментарий Риган. — New York Times, Village Voice и Time Out — все решили придти на наш предварительный просмотр.

— Отлично, — сказала я, чувствуя спокойствие и уверенность. Списки дел никогда не подводили меня. — Они получат отличное шоу.

Некоторое мгновение Джоана смотрела на меня.

— Я бы хотела хотя бы почувствовать запах того, что ты куришь.

— И я, — добавила Риган.

— Не переживайте, — я приобняла их за плечи. Даже если я расскажу им о силе хорошего списка задач, чувствую, они мне не поверят. Так же, как и Шейн не поверил мне. Потому что хотя спонтанность была хороша и полезна в его мире, в моем театре ей места не было. — Сейчас шоу — моя обязанность. Все, что вам нужно делать, — сидеть среди зрителей и наслаждаться представлением.

Джоана покачала головой.

— О да, она определенно под чем-то, — сказала она Риган, которая в знак согласия кивнула.

Я отмахнулась от них, отправив в переднюю часть театра, где их нервозность не передалась бы актерскому составу, которые вот-вот должен был прийти. Теперь, когда пустой театр снова был в моем распоряжении, я сделала вдох и приготовилась к ночи. Дерзай, Вселенная. Дерзай.

***

Сидя в аппаратной звукозаписи при театре, я наблюдала за тем, как администратор театра говорил свою стандартную речь: «Пожалуйста отключите свои мобильные телефоны и не будьте задницами, которые разговаривают во время выступления». Как только она ушла со сцены, я поправила свои наушники и почувствовала, что подстраиваюсь под ощущение.

— Актрисы готовьтесь. Включаем верхний свет, — командовала я, наблюдая за тем, как театральные огни гаснут. — Актрисы по местам.

Я считала в голове, зная, что в темноте актерский состав собрался на сцене.

— Гарри, готовься, — прошептала я, ожидая, что ассистент помощника режиссера сообщит об этом актрисе, играющей Гарри, которая должна выходить когда свет погаснет.

— Свет, — сказала я, и стало видно сцену, все были на местах. Шоу начинается.

***

Спустя два с половиной часа я откинулась назад. На сцене труппа собралась для выхода на поклон к публике, которая бешенно апплодировала стоя. Я оглянулась на звук, и мы с операторами световых конструкций, которые находились со мной в аппаратной, показали друг другу поднятые пальцы. Шоу прошло изумительно. Даже лучше чем любая из репетиций. Кто знал, что полностью женская версия с марионетками «Ледяной кометы» будет пользоваться таким успехом.

Я ждала, пока актрисы уйдут со сцены, а потом скомандовала, чтобы включили свет. Публика начала медленно расходиться, взволнованные возгласы следовали за людьми до фойе. Я выдохнула и сняла наушники.

— Это было изумительно! — голова Риган появилась рядом с аппаратурой по свету, напугав меня до чертиков. Она удивительно хорошо умела подкрадываться к людям. Риган потянулась, схватила мои руки и пожала своими. — Это прошло так хорошо!

Я улыбнулась ей, сердцебиение вернулось в норму.

— Я говорила, что так будет.

— Я больше никогда не усомнюсь в тебе, — сказала Риган, просияв. — Наверно мне надо пойти на сцену. Поздравить нашу чудесную группу.

— Встретимся там, — сказала я ей, похлопав свою папку. — Сначала надо кое-что сделать.

— Что бы мы без тебя делали? — спросила она.

— Не особо много, — пошутила я.

Она рассмеялась и исчезла из поля зрения. Я отпустила звуковиков и операторов световых установок, облокотилась на спинку кресла, чтобы сделать несколько заметок о представлении и вещах, которые, как я думала, мы могли бы подтянуть. Ни одна из них не был заметна для публики, и наверняка даже Риган не заметила их. Но мне платили за то, чтобы я уделяла внимание всему, именно это я и делала.

Закончив все, я направилась за кулисы и окунулась в волнение труппы, члены которой радовались и обнимали друг друга. Все это походило на раздевалку спортивной команды, которая только что одержала победу. Ну или мне так показалось. Я была до мозга костей театральным ребенком, поэтому все, что я знала о спорте, — то, чему я научилась от брата, и едва ли чего-то из этого стоило придерживаться.

Анна буквально прыгала с одного конца комнаты до другого, заставляя всех вокруг себя смеяться. Она схватила мою руку и повернулась ко мне, смачно поцеловав в щеку, перед тем как подойти к нашему звукорежессеру, стеснительному парню по имени Кевин, который бешено покраснел после того, как она крепко обняла его.

— Отличное шоу, — сказала Джоана, подойдя ко мне. Она все еще была холодна и собрана как обычно, но я видела блеск гордости в ее глазах. На ее лице даже была легкая улыбка.

— Теперь ты веришь мне по поводу ужасных репетиций?

— О да, — ответила Джоана и одарила меня искренней улыбкой.

— Тебе следует делать это чаще, — сказала я, поразившись тому как это изменило ее лицо. Она и так была красивой, но когда она улыбалась, ее лицо светилось.

— Делать что?

— Улыбаться.

Очевидно я сказала что-то не то, потому что выражение ее лица тут же снова стало хмурым. Она поправила невидимый выбившийся волосок, повернулась и пошла в костюмерную. Я могла только наблюдать за тем, как она уходит, гадая, почему ее расстроило то, что я позиционировала как комплимент.

Следующий час прошел в нереальном тумане. Риган прошлась по комнате, целуя всех, даже меня. Некоторые актрисы утверждали, что смогли заметить обозревателей со сцены и были убеждены, что о них будет упоминаться в различных публикациях. Люди начали делиться на пары и расходиться по барам или клубам, чтобы выбросить избыток энерги. Как только актрисы разошлись, команда и я оставили все на следующее ночное выступление, и как только они ушли, я обошла театр, проверив и перепроверив все в последний раз. К тому времени как я уходила, была почти полночь и откровенно холодно. Я вышла из театра и направилась к метро, возле которого меня окликнул мужчина в черном костюме.

— Вы мисс Лоусон? — спросил он, и я кивнула. — Мисс Миллет наняла меня, чтобы я отвез вас домой. В качестве благодарности.

Он показал на лимузин из которого вышел.

— О, — я была поражена, но благодарна. Надеюсь это был знак того, что Джоана не была обижена на мой комментарий по поводу нее. Я надеялась, что она не восприняла это как неуважениие. Джоана мне очень нравилась. Может быть вокруг нее и было множество стен, но она могла быть очень доброй и великодушной, когда сосредотачивалась на этом. Ее риэлтор уже нашел несколько квартир, чтобы я посмотрела, чем я и планировала заняться в выходной. Ко всему прочему, она была великим продюсером, с которым я работала.

Я села в лимузин, откинулась на роскошные плисовые сидения, радуясь тому, что не ехала на метро. Потому что последнее, чего мне хотелось, — успокоиться. В то время как большинство актрис и команды, кажется, получали удовольствие от энергии сразу же после окончания представления, мой адреналин не начал действовать до тех пор, пока я не вышла из театра.

Поэтому, к тому времени, когда мы подъехали к моей квартире, у меня практически все зудело. Я вышла из лимузина, протянула водителю хорошие чаевые и встала на тотуар, пытаясь понять, что же делать со своей энергией. Когда я была в разъездах, то в итоге всегда оказывалась в своей комнате, тряся попкой под что-то, типа, Кетти Перри или Тейлор Свифт. Хорошая одиночная партия танцев всегда избавляла меня от остатков адреналина, и это была отличная тренировка. Я могла танцевать, пока не вспотею и не устану. Но сегодня вечером...

В мастерской Шейна горел свет. Расправив руки по бокам пальто, я направилась туда. Мне до сих пор хотелось пропотеть, но идея танцев в одиночестве уже не была такой притягательной, как обычно. По сути, со всей своей энергией я хотела делать только одно. Вернее, хотела делать только с одним человеком. И к счастью, он был в нескольких шагах от меня.

Глава 19

Шейн

Я снова заработался допоздна, усердно работая над скамейкой, которую пообещал одним из своих любимых клиентов — паре из Верхнего Ист-Сайда, которые только въехали в их первое совместное жилье и жаждали наполнить его мебелью из моего магазина. Проведя некоторое время с этими чрезвычайно любвеобильными новобрачными, я был уверен, что очень скоро буду делать для них колыбель.

От этой мысли у меня странно сжалось в груди. После всех этих лет, что я убирал в сторону свои собственные нужды и заботился о Меган, я был более чем уверен, что c нетерпением жду, когда смогу пройтись по барам и наверстать упущенное в плане отношений. Я представлял множество свиданий на одну ночь в будущем. Но каждый раз, когда я думал об этом, о том, чтобы прийти домой с незнакомкой, оказывалось, что все это странно неинтересно. По сути, единственной персоной, захватившей мое внимание на эти месяцы, была Элли.

Может быть, я был заинтересован в ней потому, что это было похоже на соревнование. Я любил соревнования. Вполне возможно, что после того, как мы пару раз еще переспим, я буду более чем готов вернуться к случайным связям, как это было до несчастного случая.

Хотя мне было тяжко от представления всего этого, я был бы доволен даже еще одной ночью с Элли. Я никогда не был так увлечен женщиной. Она была так невероятно притягательна, и я не мог понять почему. Если честно, я должен был быть разочарован... ее одержимостью все планировать. Ее потребность в контроле и организации была полной противоположностью моей личной философии. Я довольствовался тем, что позволял всему идти своим чередом, давал Вселенной шанс. Элли же, кажется, не могла ничего сделать до тех пор, пока к этому не будет прилагаться список дел. Вряд ли эти списки могли быть забавными.

— пытать мужчину сексуальным телом в полотенце: галочка.

— целовать того же мужчину на кухне до тех пор, пока его мозг не превратится в кашу: галочка.

— позволить тому же самому мужчине стать зависимым от сводящих с ума стонов и вздохов, издаваемых во время оргазма: галочка.

— быть на вкус как все то, о чем этот мужчина мог только мечтать: галочка.

Внезапно жизненная философия Элли наполнилась бесконечными возможностями. Забавными, обнаженными возможностями. Я осознал, что полностью затерялся в своей работе и нескончаемых фантазиях об Элли, когда дверь в мою мастерскую открылась и та самая женщина, которую я представлял обнаженной и молящей об освобождении, предстала передо мной.

Я быстро снял защитные очки, не будучи уверенным, устал ли я настолько, что уже представлял ее, или она на самом деле была тут, стояла в дверном проеме, ее пальто было распахнуто, выставляя напоказ облегающую рубашку с большим вырезом, и еще более обтягивающие джинсы. Все черное, разумеется. Господи, в черном она мне нравилась. Как сексуальная современная ведьмочка. И она точно наложила на меня заклинание.

— Шейн, — произнесла она, ее голос был низким и полным желания.

«Нет. Это не мое воображение».

Как будто притягиваемый магнитом, я положил свои инструменты и подошел к ней. Когда я сделал это, она повела плечами, и пальто соскользнуло с плеч на пол, ее шикарные изгибы были на расстоянии вытянутой руки. И я потянулся к ним.

Не говоря ни слова, я взял ее в свои руки и поцеловал. И она поцеловала меня в ответ. Жестко. Одной рукой я потянулся и захлопнул дверь мастерской, а потом прижал ее к двери. Ее губы под моими были похожи на небеса, и я потерялся в чистом удовольствии от поцелуев с ней. Я провел языком по ее нижней губе, и, вздохнув, Элли стала целоваться еще сильнее, ее язык запутался с моим.

Ее губы были все еще холодными от воздуха снаружи, делая ее рот еще более горячим, более привлекательными. На вкус она была как осень и шампанское. Хотя в мастерской было жарко, Элли дрожала в моих руках, и я притянул ее еще ближе. Я собирался согреть ее изнутри.

— Подожди, — я слегка отодвинулся.

Ее глаза были темными от желания, но сузились от замешательства. Я забрал у нее сумку, залез в нее и, найдя телефон, поставил на вибрацию.

— Последнее, чего я хочу, — это чтобы нас снова прервали, — сказал я ей, снова потянув в свои объятья, и крепко поцеловал.

Она тоже не медлила ни секунды. Улыбаясь у моих губ, она нетерпеливыми пальцами начала расстегивать мою рубашку, скользнув внутрь, чтобы коснуться обнаженной кожи. Я доверился ее прикосновениям, нуждаясь в том, чтобы ощутить ее обнаженное тело под своим. Еще до того, как я начал снимать с нее одежду, моя рубашка была снята, и Элли уже сосредоточилась на моих джинсах. Но ее руки замерли на моей талии.

— Пояс для инструментов, — выдохнула она, а потом посмотрела на меня с греховным блеском в глазах.— Мне всегда нравились мужчины в поясе для инструментов.

«Бл*дь». Я не думал, что могу быть еще тверже, но очевидно, это было ошибкой. Я никогда не понимал, из-за чего женщины находили пояс с инструментами таким сексуальным, но в данный момент мне было плевать с высокой колокольни до стоявшей за этим психологией. Все, чего я хотел, — чтобы Элли продолжала на меня так смотреть. Как будто хотела, чтобы я проглотил ее. То, чего я больше всего хотел.

— Я могу оставить его, если хочешь, — поддразнил ее я, но она покачала головой.

— Есть только один инструмент, который интересен мне сегодня, — сказала она, проведя ладонью по этому самому инструменту.

Я стиснул зубы, ощущение ее руки на мне — это было слишком сложно выдержать. Я схватил ее за запястье, не давая ей закончить все это слишком быстро. Я не мог припомнить, когда был так же заведен — от ее потребности в ней у меня кружилась голова.

Ну, если я потеряю от этого рассудок, то вместе с ней. И она не будет лидировать. Я хочу, чтобы она теряла самообладание снова и снова.

Прижав ее руки по бокам, я поцеловал Элли, мой язык переплелся с ее. Сегодня не будет никаких списков. Только я и она. Элли вздохнула, ее нога скользнула вверх по моей ноге, чтобы притянуть меня ближе. Я подтолкнул ее, и Элли откинулась назад. Это было уже слишком, но все равно недостаточно. Освободив ее, я дернул ее рубашку вверх и через голову отбросил назад.

— Чертовски великолепна, — пробормотал я, глядя вниз на ее идеальную грудь, вздымавшуюся в черном лифчике. Скользнув пальцами в ложбинку между грудями, я нашел переднюю застежку и расстегнул ее, кружево распахнулось, чтобы дать мне полный доступ к ее груди. Я тут же воспользовался этим, собрал их в руки и подтянул одну из них ко рту.

Элли простонала, ее свободные руки поднялись, чтобы зарыться в моих волосах, притягивая меня ближе к себе. Я сосредоточил свое внимание на ее дерзких, тугих сосках, проведя по ним языком. И все же, мне было нужно больше. Больше ее мягкой кожи под моими руками, больше ее горячего рта на мне. Нужно избавиться от остатков ее одежды. Мои руки скользнули по ее бедрам, быстро разобравшись с обтягивающими джинсами. Она скинула ботинки, чтобы помочь мне освободить ее сначала от штанов, а потом уже и от крошечных кружевных трусиков.

Она обнаженная. В моей мастерской. За всю свою жизнь я не видел ничего более горячего.

— На тебе слишком много одежды, — прошептала она и потянулась ко мне.

Я был так близок к краю. Мои руки расстегнули пряжку на поясе, отбросили его в сторону, в то время как она, расстегнув мои джинсы, запустила руку внутрь, чтобы погладить мой член через трусы.

— Черт.

Моя голова откинулась назад, я растворился в изумительных ощущениях от ее прикосновений.

Она провела ладонью вверх, потом вниз, и этого было почти достаточно. Но я не был готов кончить. Не так. Я хотел быть внутри нее, почувствовать, как она сжимается вокруг меня. Получить удовольствие с ней. Перед тем, как это могло зайти дальше, я отступил от нее и избавился от джинсов и плавок. Она взглянула на меня и облизнула губы, и я почти кончил. Но вместо этого я поднял ее на руки, она обвила ногами мою талию, и так я отнес ее на верстак. Чувствуя членом ее жар и влагу, от этого у меня закружилась голова. Одной рукой я смахнул все с верстака и опустил ее туда.

Элли

Я была практически вне себя от похоти, прижимаясь своим извивающимся телом к твердому телу Шейна, желая освобождения, желая облегчения. Он поцеловал мое горло, его руки огибали мои бедра. Он состоял из мускулов и пота, был полностью опьяняюще мужским. Я никогда не чувствовала подобного раньше — такую дикость и нужду, терлась о него как животное. Но Шейн, кажется, не возражал. Вместо этого его пальцы сжали мои бедра, и я была уверена, что у меня останутся синяки, но мне было все равно. Я хотела его больше, чем чего-либо в своей жизни.

Я не замечала ничего, кроме него. Его стройное, твердое тело, грубые, мозолистые руки, талантливый рот, который сейчас следовал вниз по моей шее, посасывая и покусывая, тем самым вызывая у меня дрожь. Я была прижата к нему, лодыжки сцеплены на его спине, удерживая меня, мои бедра бешено двигались вместе с его, но этого было недостаточно.

— Больше. Я хочу большего, — трепетала она.

Он отступил и одарил меня полным греха взглядом. Потянувшись к джинсам, он обыскал карманы, а потом вернулся с презервативом. Ожидая, что он наденет его, я раздвинула ноги шире, желая ощутить его внутри себя. Нуждаясь в этом. Но вместо этого он положил его мне в ладонь, и упал на колени, впившись в меня своим горячим, удивительным ртом.

Как и до того, я запустила руки в его волосы, издавая стоны, в то время как он лизал и ласкал меня. Его язык заставил раствориться меня в его ласках, и если бы кто-то спросил в этот момент, как меня зовут, я бы не смогла ответить. Моя голова откинулась на стену, он держал мои бедра широко открытыми, чтобы я была обнажена для него и его удивительного рта. Низкий резкий стон эхом раздался в комнате, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это была я. По мне прокатилось удовольствие, и я выгнула бедра, нуждаясь в том, чтобы он коснулся меня, нуждаясь в том, чтобы ощутить его внутри себя. Наконец Шейн ввел в меня один палец, потом второй. Выкрикивая его имя, я кончила, крепко сжимая его.

Я все еще приходила в себя после оргазма, тело до сих пор вздрагивало, когда он встал. Взял презерватив из моей безвольной руки, я услышала, как рвется обертка, а потом, мгновение спустя, одним четким, глубоким толчком он вошел внутрь меня.

— Бл*дь, — прорычал он возле моей шеи. — Ощущения божественные.

Это было мягко сказано. Я едва могла говорить, настолько идеальным было ощущение. А потом он вышел из меня, заставляя задохнуться. Сильным толчком он вошел еще глубже. С каждым толчком он держал мои бедра, тогда как сам ударялся об меня, удовольствие уже снова формировалось внутри меня. Я знала, что сейчас бесконтрольно издаю стоны, мои ногти впились в его спину, в то время как он жестко брал меня. Обвив ногами его талию, я выгнулась навстречу ему, и каким-то образом он вошел еще глубже. От ощущения этого он зарычал и ускорился, трахая меня сильнее и быстрее, до тех пока единственным, что я знала, было мое и его тела и то удовольствие, которое эти тела создавали вместе.

Потом, когда я была уже на краю, его рука скользнула между нами и нашла мой клитор, он надавил на него большим пальцем, вздрагивая и тяжело дыша, я кончила, мои пальцы вцепились в деревянный стол. За считанные секунды Шейна настигло его собственное освобождение, он глубоко толкнулся внутрь меня последний раз, из его груди вырвался стон, и его горячее, твердое тело опустилось на меня.

Глава 20

Элли

Шейн прижался своим лбом к моему, наше дыхание медленно возвращалось к нормальному. Потом он отстранился, у него было выражение лица совершенно полностью удовлетворенного мужчины. Я преисполнилась женской гордости при осознании того, что являлась частью этого ошеломленного выражения.

— Я уже никогда не смогу смотреть на этот верстак как раньше, — сказал он и поцеловал меня.

Именно тогда я осмотрелась вокруг и поняла, что да, мы на самом деле только что занимались сексом в мастерской Шейна. Мастерская с большими окнами на первом этаже — которые, к счастью, была закрыты занавесками — возле которой мог пройти любой. И если бы кто-то прошел, они бы, скорее всего, услышали крики моего удовольствия. Я покраснела при мысли об этом. В постели я никогда не кричала. Ну, тут я была не в постели.

Но все же, это совсем не было на меня похоже. Подействовал адреналин от представления, и сейчас я осталась с полностью удовлетворенным телом и разумом, который гадал, какую заварушку я только что устроила.

— Эй, — Шейн перехватил мой взгляд, как будто читал мои мысли. Как будто видел мою панику. — Это ничего не изменит.

Я приподняла бровь.

— Секс всегда все меняет.

Он отступил от меня и быстро избавился от презерватива. Он скрестил руки, кажется, совершенно не переживая по поводу своей наготы. Не то, что бы я торопилась прикрыть его чем-нибудь. Тут было полдюжины мускулов, полюбоваться на которые у меня не было времени.

— Ок, — согласился он. — Кое-что это изменит, — он пошевелил бровями. — Например, будем надеяться, наши приготовления ко сну. Потому что я признаю, диван становится немного неудобным.

— Так вот зачем ты переспал со мной? — спросила я, у меня отвисла челюсть. — Чтобы разделить со мной постель?

— Не будь дурой, — сказал он. — Я спал с тобой, потому что хотел разделить твои подушки.

Он рассмеялся, когда я зыркнула на него, и поцеловал меня за ухом.

— Ты же знаешь, я спал с тобой, потому что ты горячая, как ад.

Я не удержалась и покраснела.

— Хотя... — он подмигнул мне. — Я был бы не против повторить то, что мы только что сделали, в постели.

Один взгляд на него было достаточно, чтобы понять, что он стремится попробовать это очень скоро. И к моему изумлению, я почувствовала, что мой собственный интерес достиг максимального уровня. Я никогда не была такой горячей, такой готовой. Мое желание к нему, кажется, не ослабело.