Ромео и Джульетта. Отелло (сборник)

Оружье прочь – и мигом по местам!

Не знаете, что делаете, дурни.

Как, ты сцепился с этим мужичьем?

Вот смерть твоя – оборотись, Бенвольо!

Хочу их помирить. Вложи свой меч,

Или давай их сообща разнимем.

Мне ненавистен мир и слово «мир»,

Как ненавистен ты и все Монтекки.

Постой же, трус!

Сюда с дубьем и кольями! Лупи!

Долой Монтекки вместе с Капулетти!

Что тут за шум? Где меч мой боевой?

Костыль ему! Меча недоставало!

Подать мне меч! Монтекки – на дворе

И на меня свое оружье поднял.

Ты, Капулетти, плут! Пусти, жена!

К дерущимся не дам ступить ни шагу!

Изменники, убийцы тишины,

Грязнящие железо братской кровью!

Не люди, а подобия зверей,

Гасящие пожар смертельной розни

Струями красной жидкости из жил!

Кому я говорю? Под страхом пыток

Бросайте шпаги из бесславных рук

И выслушайте княжескую волю.

Три раза под влияньем вздорных слов

Вы оба, Капулетти и Монтекки,

Резней смущали уличный покой.

Сняв мантии, советники Вероны

Сжимали трижды в старческих руках

От ветхости тупые алебарды,

Решая тяжбу дряхлой старины.

И если вы хоть раз столкнетесь снова,

Вы жизнью мне заплатите за все.

На этот раз пусть люди разойдутся.

Вы, Капулетти, следуйте за мной,

А вас я жду, Монтекки, в Виллафранке

По делу этому в теченье дня.

Итак, под страхом смерти – разойдитесь!

Кто сызнова затеял этот спор?

Скажи, племянник, ты ведь был при этом?

Я вашу дворню с челядью врага

Уже застал в разгаре рукопашной.

Едва я стал их разнимать, как вдруг

Неистовый Тибальт вбежал со шпагой

И ею стал махать над головой.

Он вызывал меня на бой, а ветер

Насмешливо свистел ему в ответ.

Пока чередовали мы удары,

С толпой людей, сбежавшихся на зов,

Явился князь и рознял драчунов.

А где Ромео? Виделись вы с ним?

Он не был тут? Он правда невредим?

Сударыня, за час пред тем, как солнце

Окно востока золотом зажгло,

Я в беспокойстве вышел на прогулку.

Пересекая рощу сикомор,

У западных ворот я натолкнулся

На сына вашего. Он там гулял

В такую рань. Я зашагал вдогонку.

Узнав меня, он скрылся в глубине,

И так как он искал уединенья,

То я его оставил одного.

Его там часто по утрам видали.

Он бродит и росистый пар лугов

Парами слез и дымкой вздохов множит.

Однако, только солнце распахнет

Постельный полог в спальне у Авроры,

Мой сын угрюмо тащится домой,

Кидается в свой потаенный угол

И занавесками средь бела дня

Заводит в нем искусственную полночь.

Откуда этот неотступный мрак?

Хочу понять и не пойму никак.

Вы знаете причину, милый дядя?

Не ведаю и не могу узнать.

С расспросами к нему вы обращались?

А как же! Я и лучшие друзья.

Но он непроницаем для расспросов

И отовсюду так же защищен,

Как червяком прокушенная почка,

Которая не выгонит листа

И солнцу не откроет сердцевины.

Ты спрашиваешь, знаю ль я причину?

Когда б я знал печали этой суть,

Я б излечил больного чем-нибудь.

А вот и он. Вы здесь как бы случайно.

Увидите, я доберусь до тайны.

Пойдем, жена. Оставим их вдвоем,

Как исповедника с духовником.

Ромео, с добрым утром!

Разве утро?

Десятый час.

Как долог час тоски!

Что это, не отец мой удалился?

Да, твой отец. Какая же тоска

Тебе часы, Ромео, удлиняет?

Тоска о том, кто б мог их сократить.

Ты по любви тоскуешь?

Нет.

Ты любишь?

Да, и томлюсь тоскою по любви.

О, эта кроткая на вид любовь

Как на поверку зла, неумолима!

Как сразу, несмотря на слепоту,

Находит уязвимую пяту! –

Где мы обедать будем? – Сколько крови!

Не говори о свалке. Я слыхал.

И ненависть мучительна и нежность.

И ненависть и нежность – тот же пыл

Слепых, из ничего возникших сил,

Пустая тягость, тяжкая забава,

Нестройное собранье стройных форм,

Холодный жар, смертельное здоровье,

Бессонный сон, который глубже сна.

Вот какова и хуже льда и камня,

Моя любовь, которая тяжка мне.

Ты не смеешься?

Нет, скорее плачу.

О чем, дружок?

В ответ слезам твоим.

Какое зло мы добротой творим!

С меня и собственной тоски довольно,

А ты участьем делаешь мне больно.

Заботами своими обо мне

Мою печаль ты растравил вдвойне.

Что есть любовь? Безумье от угара,

Игра огнем, ведущая к пожару.

Воспламенившееся море слез,

Раздумье – необдуманности ради,

Смешенье яда и противоядья.

Прощай, дружок.

Постой, ты слишком скор.

Пойду и я, но кончим разговор.

Я потерял себя, и я не тут.

Ромео нет, Ромео не найдут.

Нет, не шутя, скажи: кого ты любишь?

А разве шутки были до сих пор?

Конечно, нет. Но кто она, без шуток?

Скажи больному у его одра,

Что не на шутку умирать пора.

Она не в шутку женщина, приятель.

Я так и знал, и бью не в бровь, а в глаз.

Лихой стрелок, но дева не про нас.

Чем лучше цель, тем целимся мы метче.

Сюда неприложимы эти речи.

У ней душа Дианы. Купидон

Не страшен девственнице и смешон.

Она не сдастся на умильность взора

Ни за какие золотые горы.

Красавица, она свой мир красот

Нетронутым в могилу унесет.

А что, она дала обет безбрачья?

Увы, дала и справится с задачей.

От этой девы и ее поста

Останется в потомстве пустота.

Она такая строгая святая,

Что я надежд на счастье не питаю.

Ей в праведности жить, а мне конец:

Я не жилец на свете, я мертвец.

Советую, брось помыслы о ней.

Так посоветуй, как мне бросить думать.

Дай волю и простор своим глазам –

Другими полюбуйся.

Это способ

Признать за ней тем больше совершенств.

В разрезах черных масок с большей силой

Сверкают лица женщин белизной.

Ослепший вечно помнит драгоценность

Утраченного зренья. А в чертах

Красавиц я прочту напоминанье

О той, кто без сравненья лучше всех.

Забвенью все же я не научился.

Я научу, как ты бы ни крепился.

Монтекки и меня оштрафовали.

А разве трудно было б жить в ладу?

Да, это странно. Два почтенных старца –

И почему-то вечно на ножах.

Однако вы мне не дали ответа.

Я повторю, что я уже сказал:

Ведь дочь моя совсем еще ребенок.

Ей нет еще четырнадцати лет.

Еще повремените два годочка,

И мы невестою объявим дочку.

Вступают в брак моложе, чем она.

Но эта зрелость ранняя вредна.

Мои надежды пожрала могила,

И небо только дочь мне сохранило.

Столкуйтесь с нею, дорогой Парис, –

Вот все, что надо, чтобы мы сошлись.

Узнайте наперед ее желанья,

А я благословляю вас заранье.

Сегодня вечером у нас прием –

Мы ежегодный праздник задаем.

Тут соберется множество народа.

Мы будем рады вашему приходу.

Вы попадете на богатый съезд,

Как звезды ночи, блещущих невест

И будете свидетелем веселья,

Подобного разливу вод в апреле.

Когда вас окружит их хоровод

И вы очутитесь среди красот,

Решите вы, какая с большей силой

Воображенье ваше поразила.

Без права на такую похвалу

Дочь будет тоже ночью на балу.

Пойдемте, граф.

А ты, мошенник низкий,

Всех приглашенных обойди по списку.

Скажи гостям, чье имя здесь стоит,

Что вход для них широко к нам открыт.

Молчи, мой друг. Огонь огнем встречают,

Беду – бедой и хворью лечат хворь.

Круженьем вспять круженье прекращают,

И ты с бедою точно так же спорь.

Схватить старайся новую заразу,

И прежняя не вспомнится ни разу.

Хорош при этом также подорожник.

При чем, дружок?

При переломе ног.

Да ты не спятил?

Нет, совсем не спятил,

Но на цепи, как спятивший с ума,

Замучен и в смирительной рубашке.

Здорово, сэр. Вы мастер ли читать?

О, да! Свой жребий по складам несчастий.

Вон в тот конец.

Куда?

К нам в дом на ужин.

В чей дом?

Хозяйский дом.

Об этом всем

Я должен был спросить тебя сначала.

У Капулетти, кроме Розалины,

Твоей зазнобы, будут на балу

Виднейшие красавицы Вероны.

Пойдем туда. Когда ты их сравнишь

С своею павой непредубежденно,

Она тебе покажется вороной.

О, если вы такие святотатцы,

Богоотступных глаз моих зрачки,

Пусть ваши слезы в пламя обратятся,

И вы сгорите, как еретики!

Неужто зреньем Бог меня обидел,

Чтоб я на небе солнца не увидел?

Но ты ведь солнца этого красы

Еще не клал ни разу на весы.

Взгляни кругом на тех, что попригожей,

И вряд ли будешь петь одно и то же.

Быть может, твой единственный алмаз

Простым стеклом окажется на глаз.

Пойдем на бал, но не на смотр собранья,

А ради той, кто выше описаний.

Кормилица, скорее: где Джульетта?

Клянусь былой невинностью, звала.

Джульетта, где ты? Что за непоседа!

Куда девалась ярочка моя?

Ну, что еще?

Тебя зовет мамаша.

Я здесь. Что, матушка, угодно вам?

Сейчас. Кормилица, выйди на минуту, мы поговорим. Впрочем, постой, не уходи, тебе лучше послушать. Моя дочь порядком подросла.

Помилуйте, я ее лета сочту до часочка.

Ей нет четырнадцати лет.

Дожить до свадьбы? А о ней и речь.

Затем пришла. Скажи-ка мне, Джульетта,

Как ты к замужеству бы отнеслась?

Об этой чести я не помышляла.

Так вот подумай. Меньших лет, чем ты,

Становятся в Вероне матерями,

А я тебя и раньше родила.

Итак, покуда второпях и вкратце:

К нам за тебя посватался Парис.

Цветок, каких Верона не видала.

Цветок, нет слова. Слова нет, цветок.

Что скажешь? По сердцу ли он тебе?

Сегодня на балу его изучишь.

Прочти, как в книге, на его лице

Намеки ласки и очарованья.

Сличи его черты, как письмена.

Измерь, какая в каждой глубина,

А если что останется в тумане,

Ищи всему в глазах истолкованья.

Вот где тебе блаженства полный свод,

И переплета лишь недостает.

Как рыба – глуби, с той же силой самой

Картина требует красивой рамы,

И золотое содержанье книг

Нуждается в застежках золотых.

Вот так и ты, подумавши о муже,

Не сделаешься меньше или хуже.

Ну как, займешься ль ты его особой?

Еще не знаю. Надо сделать пробу.

Но это лишь единственно для вас.

Я только исполняю ваш приказ.

Прочесть ли нам приветствие в стихах

Или войти без лишних предисловий?

Нет, в наше время это не в ходу.

Мы сможем обойтись без Купидона

С повязкой шерстяною на глазах,

С татарским луком из линючей дранки,

Который видом так бывал нелеп,

Что дамам был страшней вороньих пугал.

Нам не придется никого томить

Экспромтами при помощи суфлера.

Под дудку их не будем мы плясать,

А спляшем под свою и удалимся.

Тогда дай факел мне. Я огорчен

И не плясун. Я факельщиком буду.

Ромео, нет, от танцев не уйдешь.

Уволь меня. Вы в легких бальных туфлях,

А я придавлен тяжестью к земле.

Ведь ты влюблен, так крыльями амура

Решительней взмахни и оторвись.

Он пригвоздил меня стрелой навылет.

Я ранен так, что крылья не несут.

Под бременем любви я подгибаюсь.

Повалишься, ее не придави:

Она нежна для твоего паденья.

Любовь нежна? Она груба и зла.

И колется, и жжется, как терновник.

А если так, будь тоже с ней жесток,

Коли и жги, и будете вы квиты.

Однако время маску надевать.

Ну, вот и все, и на лице личина.

Теперь пусть мне что знают говорят

Я ряженый, пусть маска и краснеет.

Стучитесь в дверь, и только мы войдем –

Все в пляс, и пошевеливай ногами.

Дай факел мне. Пусть пляшут дураки.

Половики не для меня стелили.

Я ж со свечой, как деды говорили,

Игру понаблюдаю из-за плеч,

Хоть, кажется, она не стоит свеч.

Ах, факельщик, своей любовью пылкой

Ты надоел, как чадная коптилка!

Стучись в подъезд, чтоб не истлеть живьем.

Мы днем огонь, как говорится, жжем.

Таскаться в гости – добрая затея,

Но не к добру.

А чем, спросить посмею?

Я видел сон.

Представь себе, и я.

Что видел ты?

Что сны – галиматья.

А я не ошибался в них ни разу.

Все королева Маб. Ее проказы.

Она родоприемница у фей,

И по размерам – с камушек агата

В кольце у мэра. По ночам она

На шестерне пылинок цугом ездит

Вдоль по носам у нас, пока мы спим.

В колесах – спицы из паучьих лапок,

Каретный верх – из крыльев саранчи,

Ремни гужей – из ниток паутины,

И хомуты – из капелек росы.

На кость сверчка накручен хлыст из пены,

Комар на козлах – ростом с червячка,

Из тех, которые от сонной лени

Заводятся в ногтях у мастериц.

Ее возок – пустой лесной орешек.

Ей смастерили этот экипаж

Каретники волшебниц – жук и белка.

Она пересекает по ночам

Мозг любящих, которым снится нежность,

Горбы вельмож, которым снится двор,

Усы судей, которым снятся взятки,

И губы дев, которым снится страсть.

Шалунья Маб их сыпью покрывает

За то, что падки к сладким пирожкам.

Подкатит к переносице сутяги,

И он почует тяжбы аромат.

Щетинкой под ноздрею пощекочет

У пастора, и тот увидит сон

О прибыльности нового прихода.

С разбега ринется за воротник

Солдату, и ему во сне приснятся

Побоища, испанские ножи,

И чары в два ведра и барабаны.

В испуге вскакивает он со сна

И крестится, дрожа, и засыпает.

Все это плутни королевы Маб.

Она в конюшнях гривы заплетает

И волосы сбивает колтуном,

Который расплетать небезопасно.

Под нею стонут девушки во сне,

Заранее готовясь к материнству.

Вот это Маб…

Меркуцио, молчи.

Ты пустомеля.

Речь о сновиденьях.

Они плоды бездельницы-мечты

И спящего досужего сознанья.

Их вещество – как воздух, а скачки –

Как взрывы ветра, рыщущего слепо

То к северу, то с севера на юг

В приливе ласки и порыве гнева.

Не застудил бы этот ветер твой

Нам ужина, пока мы сдуру медлим.

Не сдуру медлим, а не в срок спешим.

Добра не жду. Неведомое что-то,

Что спрятано пока еще во тьме,

Но зародится с нынешнего бала,

Безвременно укоротит мне жизнь

Виной каких-то страшных обстоятельств.

Но тот, кто направляет мой корабль,

Уж поднял парус. Господа, войдемте!

Бей в барабан!

Привет, синьоры! Дамам без мозолей

У нас работы хватит до утра.

Что скажете, красавицы? Какая

Не станет после этого плясать?

Сейчас и заподозрим, что мозоли.