Ропот бездны

Глава 6 «Ты все еще боишься»

Три дня минуло с праздника, но воспоминания о Фарете не потускнели. Энки цеплялся за них – забыть казалось жалким и несправедливым поступком. Он снова и снова листал драгоценные труды, написанные величайшими лекарями, пытаясь найти ответ на мучивший его вопрос: а мог ли он помочь? Не дать жизни вытечь из Фарета капля за каплей?

Увы, никакие доводы не даровали покоя.

О ночной вылазке он рассказал только Арате – думал, что невысказанное разорвет его на части, если он не выговорится. И уже жалел, что проболтался.

– Чего Шархи добивается?

Энки вздрогнул. Он углубился в чтение «Трех столпов целительства» и позабыл об Арате, сидевшем рядом. Лицо друга было непривычно мрачным.

– О чем ты, Арата?

– Зачем Шархи повел тебя в город? Он сам мог передать девчонку мудрым. Однако позвал тебя и зачем-то показывал то, чего ты не сможешь получить.

– Я сам предложил помочь.

– Какое большое у тебя сердце, Энки… – протянул Арата, не забыв добавить в свой тон изрядную долю сарказма.

Обычно открытое лицо друга застыло в маске неодобрения.

– Помолчи.

– Тебе понравилось увиденное?

– Понравилось?! Воина вынудила вскрыть себе горло несносная девка! Ее каприз оборвал жизнь!

Не только ее каприз. Безразличие высокородных, страх в глазах ремесленников и нежелание мудрых помочь. Все присутствовавшие внесли свою лепту.

– Нам приятно распоряжаться чужими жизнями, ведь над своими мы не властны. Наверное, у высокородных то же самое. Ну а до этого? Твое небольшое путешествие по городу, – напомнил Арата. – Тебе понравилось, не лги.

Глупо отрицать, хотя бы и в собственных мыслях, что картина внешнего мира, увиденного мельком, очаровала Энки. Он хотел большего. Гадал, чего ему не удалось увидеть, и ловил себя на том, что бросает жадные взгляды на город внизу плато.

Запретные мысли. Позорные. Недостойные. Семья была бы разочарована.

– Закрой рот, Арата!

Энки раздраженно захлопнул книгу. Он не мог сконцентрироваться – смысл слов терялся, заглушенный его собственными мыслями. С самого утра он приказал открыть все окна в покоях и убрать занавеси, чтобы ничто не мешало потокам прохлады. Энки надеялся, что свежий воздух хоть немного прояснит голову, но на улице властвовала удушающая жара, напитанная влагой.

Однако не только Энки не находил себе места – вся обитель гудела после обращения верховного жреца Лугаля. Общие сборы жреческих семей происходили нечасто, но ничего хорошего от них не ждали. Последнее собрание состоялось вчера. Жрецы выстроились на площади и мрачно посматривали друг на друга, пытаясь угадать, знает ли кто-то, о чем собирается говорить Лугаль.

Шепот удивления пронесся между семьями, когда в обитель поднялись главы и представители высокородных семей. Они разместились позади жрецов и, потупив взоры, вне всяких сомнений желали лишь одного: поскорее покинуть ненавистное место, где им приходится склоняться.

К счастью, Лугаль не заставил долго себя ждать. Болезненно бледный жрец, вытирая испарину со лба, обратился к собравшимся. Говорил он коротко и скупо, спеша побыстрее разобраться с неприятным делом. Ко всеобщему смятению, Лугаль с позволения вершителя провозгласил наследника властителя провинции – Шархи.

Едва имя прозвучало, как высокородные возмущенно зароптали. Лугаль уверил, что получил дозволение вершителей, отчего благородные семьи заскрипели зубами еще громче – их мнение никто не принял в расчет, такое оскорбление они стерпеть не могли.

Лугаль объявил, что высокородные присягнут наследнику в конце месяца, когда в город вернется вершитель – он скрепит клятвы кровью.

– О чем задумался, Энки?

– Собрание было… необычным.

– Да уж, интересно, как Шадор добился, чтобы вершители признали его сына наследником провинции… Лугаль, конечно, не осмелился бы заявить подобное без приказа. Кстати, о Лугале. Ты сегодня идешь к нему?

Энки нахмурился. Верховный жрец и правда вызвал его в свой дворец – совершенно неожиданно и не объясняя причин.

– Выбора у меня все равно нет.

– Расскажи ему о том старике, что является тебе. Спроси, кто он.

– Лугаль решит, что я сошел с ума… Постой, откуда ты знаешь? Я не рассказывал…

– Рассказывал. В любом случае тебе нужно…

– Арата, сегодня я не нуждаюсь в компании. – Энки вздохнул и, устало протерев лицо рукой, добавил: – Извини.

Он не слышал, когда Арата ушел. Собственные тревоги, слишком громкие и навязчивые, не давали сосредоточиться на чем-то другом. Он хотел вновь спуститься в город… Но зачем? Насладиться новыми ощущениями или попытаться что-то исправить?

Исправить! Он даже признания от собственной семьи не смог добиться, посягать на нечто большее – глупо!

Осознание собственного бессилия загоняло в угол. Энки хотел обрести смысл своего существования. Знать, в чем его предназначение, – этого блага он так и не смог обрести.

Время встречи с верховным жрецом наступило слишком быстро. Энки как во сне прошел во дворец Лугаля и ждал его в небольшой зале с изразцовыми стенами. Окон не было, свет давали несколько масляных ламп, свисавших с потолка на позолоченных цепочках.

Лугаль, прогнав слуг взмахом руки, разместился на пышных подушках и залпом выпил из маленького кубка настойку с резким травянистым запахом. Бледные губы верховного жреца скривились, он прищелкнул перстнями. Рука дернулась, сметая с низкого столика на резных ножках стопку писем. На конвертах выделялись яркие печати высокородных семей.

Лугаль впился взглядом в разлетевшиеся бумаги.

– Этот вершитель, – бормотал верховный, – явился посреди ночи и указывал, что делать, словно я какой-то низкорожденный! Не знаю, чем Шадор заслужил такую милость. Или наказание. Неудачное время для провозглашения наследника – высокородные отправили свои армии в поход, сейчас некому исполнять клятву защиты… – Лугаль прочистил горло, сосредотачиваясь на госте. – Юный Энки, рад тебя видеть. Надеюсь, ждешь поручения с нетерпением?

– Помогать верховному жрецу и служить обители – честь для меня.

Что еще он мог сказать? Отказать, не имея за спиной поддержки рода?

В затуманенных глазах ослабшего мужчины он видел алчный огонек. Чего верховный хотел от него? Семья Лугаля, одна из самых могущественных в обители, не нуждалась в еще одном жреце… если только он не задумал такого, что поручать родичам не приличествует.

– Отправишься в чертоги, – сказал верховный, – и принесешь Приказ Ашу. Мне нужен их ответ. Начинай…

Энки оторопел. Пойти в чертоги Ашу? Как? Энки не представлял. На празднике он попал в мир Ашу случайно, а до этого – с помощью вершителя.

– Почему медлишь? – Лугаль нахмурился – обычно этого хватало, чтобы окружающие порасторопнее исполняли распоряжения. – Тебя не обучали, – заключил он, когда Энки не шевельнулся. – Хотел бы я знать, что на уме у Ишари и Эрры…

Во взгляде верховного появилась настороженность: он словно пытался выискать невидимый глазу дефект, из-за которого родня отвернулась от Энки. К какому бы выводу он ни пришел, это не заставило его отказаться от планов.

– Когда жрец входит в силу, перед ним открывается дверь, для иных недоступная. Мы, избранники Ашу, можем перешагнуть через Грань и перейти из мира смертных в чертоги Великих Спящих. В самом начале пути редко кто может контролировать переходы. Ты ведь перешагивал за Грань, того не желая?

– Да.

– Это весьма опасно. – Лугаль говорил скучающе, нетерпеливо перебирая в руках почерневшие бусины, отмечавшие его соприкосновение с силами Великих. – Тот, кто не контролирует переходы, рискует заблудиться. Обычно семьи пристально следят за молодыми жрецами, но… сегодня мы поговорим не об этом. Тебе нужно совершить осознанный переход – этого и добьемся. – Лугаль закашлялся и выпил воды, прежде чем продолжить. – Наш дар – способность нести Глас Великих. Их Голос – часть нас. Когда вступишь в чертоги, эта часть сама притянет тебя к Ашу, ведь она стремится к своим истокам. Что ж, используем проверенный метод – с его помощью обучали не одно поколение…

Лугаль призвал слуг и велел принести зеркало – оно было огромным, в человеческий рост. В его мутной поверхности было сложно что-то разглядеть – одни разводы да тени, медленно сползавшие с другой стороны.

Кожа Энки покрылась мурашками.

– Это сокровище моей семьи, – сказал Лугаль, когда они вновь остались одни. – Внемли – и ты услышишь зов Ашу, почувствуешь нить, что связывает их с каждым жрецом. Поддайся зову – и ступай в чертоги.

– И что… что мне спросить?

Спросить у Ашу! Заявиться в чертоги без приглашения! От такой бесцеремонности у молодого жреца все внутри переворачивалось.

– Ничего. Ашу уже знают вопрос – он звучал в чертогах не раз. Ты же принесешь ответ.

Ответ для Лугаля – это была последняя здравая мысль, прежде чем тени из зеркала заполнили все сознание Энки. Он доверился связи, поддался ей. Тишина обрушилась на него. Он видел ашури во дворце Лугаля. Неужели они всегда здесь, на этой стороне мира?.. Или Великие Спящие одновременно повсюду?..

Чужая опустошающая воля сокрушила Энки. Он мало что запомнил. Его кости словно перемалывали чьи-то бесконечно сильные руки. Голова разрывалась от желаемого Лугалем ответа. Голос бился, разрывая жреца на части.

Сколько это длилось?

Вечность.

Лугаль умолял Великих Ашу об исцелении, но те из раза в раз отказывались даровать его. Или даже не прислушивались к просьбе? Слышали ли Великие людей? Возможно, сон их был слишком глубоким? Эхо их сути направляет нас – так говорил Нергал. Что, если Ашу не отдавали новых Приказов? И все, что доходило до жрецов, – заготовленные отголоски из прошлого?

Ответ творцов вырвался из Энки, и только после этого он ощутил щекой холод мраморного пола. Тело еще содрогалось в конвульсиях, его выворачивало. Перед глазами все расплывалось. Энки не нужно было видеть почерневшую бусину, чтобы понять: частичка жизни покинула его. И все ради ответа, который Лугаль получал бесчисленное количество раз.

– Нет? Что ж, видимо, не в этот раз. Ты хорошо послужил, – рассеянно бросил Лугаль. – Ничего… ничего. Мы попробуем завтра – когда солнце будет в зените.

Лугаль ушел не обернувшись, а Энки продолжал хрипеть и сплевывать кровь.

Всем известно, что Ашу почни никогда не дают желаемое и не меняют решений. Неужели Лугаль так отчаялся, что забыл об этом?.. И теперь он, Энки, должен тратить жизнь на его попытки излечиться? Ради чего? Лугаль не его семья. Если бы отец или мать приказали Энки, он бы исполнил их волю без сомнений. Его долг – быть столпом семьи – так учил Путь.

Боль постепенно отступала, сменяясь горечью разочарования. Неужели он так и не сделает ничего полезного? Потратит жизнь, крупица за крупицей, по указу Лугаля? Судьба нашла ему бесполезное, почти постыдное предназначение. Он хотел служить, жаждал стать полезным для семьи, но это…

Нет. На это Энки не согласится.

Он вернулся в Малый дворец и никому ничего не рассказал. Да и с кем он мог поделиться? Араты рядом не было, а Сатеша… Как бы он хотел поделиться с ней всем, что лежало на сердце! Но его тяготы лягут на ее плечи непосильным грузом, а этого он не допустит.

На следующий день Энки не пошел к Лугалю. Вместо этого ноги сами привели его в заброшенную часть обители. Среди пустых особняков он гадал, чем может грозить ему неподчинение верховному.

От тягостных мыслей Энки отвлек странный стук. Поднявшись на ноги, молодой жрец осторожно пошел на звук. Похоже, сегодня он разделял свое одиночество со случайным гостем. Жрец? В этой части обители никто не бывал – удручающая картина пустых ветшающих дворцов не радовала сердца. Нет, скорее, слуга пришел посетовать на свою долю и вспомнить жизнь в городе, где ему не приходилось выполнять черную работу.

По мере приближения в звуках стали узнаваться удары – будто палкой били по чему-то мягкому. Обойдя летнюю веранду, Энки увидел посреди разрушенной колоннады знакомую фигуру.

Обнаженный по пояс, вооруженный обоюдоострым копьем, Шархи отрабатывал удары. Он умело вертел в руках древко, легко управляя оружием и выделывая пируэты, больше похожие на танец. То древко, то длинные наконечники копья ударялись о набитый мешок, подвешенный на балке, – из него уже вылезала солома. Несколько ударов – и мешок сорвался с веревки. Только тогда Шархи развернулся и обратил внимание на наблюдателя. На лице его выступил пот, но дыхание не сбилось.

– Энки? Друг мой, не ожидал тебя встретить.

– Как и я тебя.

– Здесь нет лишних глаз. В городе следят за каждым моим шагом. Узнай они, что я владею оружием… – Шархи усмехнулся. – Великие упаси! Этот мой небольшой секрет не раз и не два выручал меня во время странствий. Никогда не знаешь, где тебя поджидает вражеский клинок. Пока я в городе, то тренируюсь тайком. А ты скверно выглядишь, друг мой. Неприятности?..

Энки пожал плечами. Ашу свидетели: его беды – только его.

– Ладно, я знаю, что тебе поможет. Повезло тебе: я припрятал запасное. Лови!

Энки не поймал, но успел увернуться: копье упало в шаге от него, звонко ударившись о камень, покрывавший землю. Молодой жрец в растерянности переводил взгляд с оружия на Шархи.

– Ты разума лишился?

– Оно учебное.

– Дело не в этом. Жрецы не владеют оружием.

– Высокородные тоже. Но это и не оружие, правда? Просто деревяшка, а лезвия не заточены.

– И все же…

– Брось, друг мой. Разве тебе не любопытно?

Энки больше интересовало целительство, нежели военное искусство, но как удержаться и не попробовать? Когда еще ему выпадет шанс? Это ведь и впрямь не настоящее оружие.

Пальцы Энки сомкнулись на древке – гладком и тяжелом. Длинные наконечники не были заточены, но сверкали в свете солнца – их блеск слепил и зачаровывал.

– Мальчишкой я видел, как тренируются воины моей семьи, и страшно им завидовал, – признался Шархи, взвешивая в руке «не оружие».

Он легко ударил древком по незаточенному лезвию копья Энки. По руке жреца прошла неприятная вибрация.

– Видишь? Просто игра. Я покажу тебе несколько приемов забавы ради.

«Техника – основа мастерства», – так сказал Шархи, и Энки не мог не согласиться. Он неловко повторял движения, призванные разоружить противника или защититься от удара, и пытался сохранять равновесие, когда высокородный немного усиливал напор. Все лишние мысли исчезли из головы. Жрец вошел в увлекший его ритм. Пот стекал по спине, руки ныли, но силы будто возвращались к нему. Он нападал и нападал – неуклюже и поспешно, не встречая сопротивления. Перед глазами мелькали лица. Перед собой он видел не Шархи, а хранителя, посмевшего ослепить девочку. Его сменил Лугаль, а потом и высокородная, приказавшая воину лишить себя жизни.

Шархи немного ускорил темп, нанося ответные выпады, и Энки, не успев блокировать нападение, не уберег плечо. Руку тут же скрутила огненная волна, а потом она онемела. Копье выпало из непослушных пальцев.

– Прошу прощения, друг мой. – Шархи опустил оружие. – Иногда я увлекаюсь. Закончим на сегодня.

Энки мотнул головой. Сжал и разжал кулак – чувствительность возвращалась. А эта боль была другой! Боль из мира людей. Она не выжигала из него душу, а помогала забыться.

– Нет. Попробуем еще.

Шархи был только рад согласиться.

Солнце коснулось горизонта, когда они отложили копья в сторону. Ни разу Энки не смог достать Шархи, но он на это и не надеялся. Хватало того, что за грохотом собственного сердца он больше ничего не различал. Попрощавшись с высокородным, Энки вернулся в Малый дворец.

Сатеша встретила его у входной двери. Увидев молодого жреца, она устремилась навстречу.

– Достопочтенный господин! С вами все хорошо? Мне позвать лекарей?

Она редко осмеливалась задавать вопросы, но сегодня беспокойство одержало верх над приличиями. «Должно быть, ее поразил мой взмыленный вид», – решил Энки.

– Все в порядке, Сатеша. Прикажи подавать ужин.

Та с улыбкой выполнила приказ – она всегда радовалась, когда к воспитаннику возвращался аппетит.

На самом деле есть Энки не хотелось, но ради спокойствия женщины он был готов подкрепиться сыром и фруктами.

Слуги подали ужин в малой зале. Энки попросил Сатешу остаться, и та заняла свое место поодаль от стола. Пока жрец надевал на пальцы царо и присматривался к еде на золотых подносах, Сатеша бросала на него встревоженные взгляды. Похоже, она едва смогла дождаться, когда прочие слуги покинут зал. Одна нерасторопная девушка замешкалась, чуть не выронив кувшин с вином, и Сатеша прогнала ее.

Осторожно подняв расписной сосуд, Сатеша сама наполнила кубок Энки.

– Вы… вы ведь не с Шархи были? – едва слышно поинтересовалась она.

– Почему ты спрашиваешь?

Сатеша нервно сложила руки на животе и склонила голову еще ниже – колокольчики в волосах тихо звякнули.

– Вас искал верховный жрец, достопочтенный господин, – сказала она и облизала губы. – Вас… вас никто не смог найти, и… я… я не смею указывать вам, но прошу: если увидите Шархи – гоните его прочь.

Энки нахмурился. В скомканной речи Сатеши не было никакого смысла: она перескакивала с одной темы на другую, будто не знала, как подступиться к той, что ее тревожит.

– Что-то случилось, Сатеша? Ты же знаешь, что можешь говорить со мной открыто.

Он неустанно повторял ей это, но высокородная редко прислушивалась.

– В городе сегодня беспокойно. Убили высокородную девушку из семьи Нэнто. С ней… – Сатеша с трудом сглотнула. – С ней жестоко расправились. Ее брат обвиняет Орсия из семьи Видарти – на месте убийства нашли золотую побрякушку, с которой Орсий никогда не расставался. Игральную кость, кажется. Орсий говорит, что недавно ее украли, и я ему верю. Думаю, его оклеветали. И все это дело рук Шархи. Он и Орсий ненавидели друг друга.

– Сатеша, твои обвинения…

Энки развел руками. Он и не предполагал, что неприязнь Сатеши может вспыхнуть так ярко, что затуманит разум.

– Знаю, у меня нет доказательств, – прошептала она. – Шархи – мастер интриг, за эти качества отец хочет видеть его своим наследником. Но Шархи… полон ненависти к собственному народу, ко всем нам. Это уродливое чувство привила ему мать-рабыня. – Сатеша прерывисто вздохнула, пытаясь успокоиться. – В книге Пути сказано, что, пока соблюдается миропорядок, созданный Великими Спящими, будет существовать наш мир. Когда порядок падет, все невзгоды мира обрушатся на наши головы. Рев бедствий пробудит Ашу, и они покарают нас. Есть люди, несущие хаос. Шархи – один из них. Теперь он вьется вокруг вас, сплетая очередную паутину. Умоляю вас, достопочтенный господин, будьте осторожнее!

Энки не стал ничего обещать. Сатеша этого и не ждала. Удивительно, что она вообще высказалась. В детстве, когда Энки проказничал – отказывался есть или выбегал под дождь, – Сатеша следовала за ним, умоляя принять правильное решение, но никогда не настаивала.

А вот наставники-жрецы… они не стеснялись спорить и награждать пощечинами за неповиновение.

– У тебя нет причин волноваться, Сатеша, – сказал Энки, когда пришло время готовиться ко сну. – Да хранят Великие твой сон.

Он желал покоя для нее, но сам еще долго не мог его обрести. Лежа на мягком матрасе в мерцании пары свечей, он наблюдал за игрой теней на потолке. Из окна веял свежий ночной ветерок, где-то внизу, у подножия плато, загорелись сотни огоньков – в городе кипела жизнь.

В Городе… Убитая девушка… Нэнто.

Энки приучили запоминать родовые имена, ведь принадлежность к семье считалась главным сокровищем человека. Ари Нэнто приказала воину перерезать себе горло. А теперь мертва она сама. Энки не находил для нее жалости. Но и ликования не испытывал – смерть его нисколько не радовала. Он знал ужас ее близости. И беспомощность перед ее ликом.

– Ты правда хочешь поговорить об этом? Сейчас? – Арата, сидевший на широком каменном подоконнике, угрюмо уставился на Энки. – Воспоминания испуганного ребенка. Нам сколько было? Лет по шесть?

– Семь.

– Точно. Родители нашептывали детям, что с тобой что-то не так. Ты бегал за ними, а они от тебя удирали. Может, и правда боялись?